Зубачева Татьяна Николаевна : другие произведения.

Тетрадь 47

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.50*4  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вычитано.

ТЕТРАДЬ СОРОК СЕДЬМАЯ

  

* * *

  
   Когда после завтрака - всё те же каша, хлеб и чай - никого не вызвали, Адвокат авторитетно объяснил, что вчера их допросили, сегодня проведут проверку сообщённых ими сведений, а завтра вынесут решение. С Адвокатом не спорили. Что будет, то и будет.
   Джонатан подсел к Айртону, и они стали обсуждать "оптимальные методы хозяйствования в радикально изменившихся социально-экономических условиях". Постепенно чуть ли не треть камеры переместилась к койке Айртона. В углу у Маршала собралось четверо, как и он, воевавших, и там обсуждали тупость генералов, свои варианты ведения военных действий и победного завершения проигранной генералами войны. Спортсмен опять боксировал в свободном проходе, ещё трое спали на своих койках. К Фредди подошёл Ночной Ездок.
   - Экономический клуб, военный клуб...
   - Спортклуб, - кивнул Фредди.
   - Охотничьего не наблюдается.
   - Ну, - Фредди усмехнулся, - они себя днём не показывают.
   Ночной Ездок сел на соседнюю койку. Фредди приподнялся и сел так, чтобы их лица оказались на одном уровне.
   - Не будем о них? - поинтересовался Ночной Ездок.
   - Их дела нас не касаются, - твёрдо ответил Фредди.
   - Согласен, - кивнул Ночной Ездок. - Вывалились надёжно?
   - Зацепились неплохо, - ответил Фредди. - Много вывалилось?
   - Хватает, - хмыкнул Ночной Ездок. - Всякая шваль сейчас наверх полезет.
   - Осадить не проблема.
   - Осадим. Край знать всегда надо.
   Посидели молча.
   - На что рассчитывал Паук? - тихо спросил Фредди.
   - Думаешь, это он? - быстро посмотрел на него Ночной Ездок.
   - Тогда кто?
   - Да, - после секундной паузы кивнул Ночной Ездок. - Больше и некому. Но сам он вряд ли засветился.
   - Без паутины на него накласть можно.
   - Мы и наложим, - твёрдо ответил Ночной Ездок. - Если мелочь и недоумки поверили...
   - Их проблемы, - твёрдо закончил Фредди.
   Лязгнула дверь, и все головы повернулись к ней, разговоры замерли на полуслове.
   - Фредерик Трейси. На допрос.
   Фредди встал и пошёл к двери. Краем глаза поймал встревоженный взгляд Джонатана, улыбнулся ему и вышел в коридор.
   - Руки за спину. Вперёд марш.
   Странно, конечно... Вчера вызывали, правда, тоже не по алфавиту... перепроверка? Ночной Ездок навякал? Вряд ли, ему это ни с какого бока не выгодно. Где прокол? По документам он чист. Пальцев нигде не оставлял. Счета... тоже не засвечены. Начнут качать оружие? Не страшно. Автоматы полицейские, официально не запрещены и в ходу не были. Кольт, пистолет... здесь всякое может быть, но за сутки накопать не могли. По старой картотеке они не проходят, а в новой... в новой он засветиться не мог.
   - Стой. Лицом к стене. Пошёл.
   Вот и пришли. Фредди вошёл в уже знакомый кабинет. Да, кабинет тот же, но за столом... другой. Передали другому? На погонах больше звёздочек, чином, значит, выше... Стоп, морда знакомая. Откуда знаю, где видел? Да, точно. Тогда в резервации Эркина мордовал. Ну, меня ты на колени не поставишь. Эркин тогда вмёртвую стоял, умыл тебя. Посмотрим на тебя, погонник, каков ты в серьёзном деле.
   Золотарёв с удовольствием рассматривал усаживающегося за допросный стол высокого черноволосого ковбоя. Даже улыбается, ну, наглец. Ничего, сейчас обломаем. Ну, поулыбайся, посмотрю, как ты будешь дружков сдавать, лишь бы свою шкуру вытащить.
   - Имя? Фамилия?
   - Фредерик Трейси.
   - Год рождения? Место рождения? Род занятий? Место постоянного жительства?
   "Чёткие уверенные ответы. Неплохо держится. Легенду выучил - от зубов отлетает. Ничего, сейчас дадим осадку. Но... пусть расслабится".
   "Решил всё заново, думает, на мелочах поймать, ну-ну, пыхти, записывай. А чего стенографистку не посадил? Конфиденциальность обеспечиваешь? Валяй, посмотрим. И такое уже бывало".
   - Вы задержаны с оружием. Куда и зачем направлялись?
   - К друзьям.
   - И три автомата в подарок? Неплохо. И где живут ваши друзья?
   - В Джексонвилле.
   - Правильно. Отправиться в Джексонвилль пострелять - неплохая идея. Хэллоуин, веселье, розыгрыши, не так ли? Это ваша идея или Бредли?
   Фредди неопределённо повёл плечами. На такие вопросы лучше не отвечать.
   - Не слышу ответа, Трейси.
   - Моя.
   - Отлично. Значит, Бредли не при чём?
   "Сволочь ты мундирная, но Джонни я, конечно, зря потянул, надо было ехать одному".
   - Или у Бредли свои интересы в Джексонвилле?
   - Не знаю.
   - Лендлорд не советуется с ковбоем, - Золотарёв понимающе кивнул, отложил ручку, которой играл, и насмешливо улыбнулся: - И давно вы у него в ковбоях?
   - С прошлого Рождества.
   - А до этого? - Золотарёв улыбнулся так ласково, что Фредди невольно напрягся. - А до Уорринга?
   Страшным усилием Фредди заставил себя сидеть спокойно. Вот оно! Вот теперь началось. Значит, парни только предлог, нужны они, нужен Джонни.
   - Никогда не врите в том, что можно проверить, - отечески заботливо посоветовал Золотарёв. - Итак... десять лет назад, не будем цепляться к мелочам месяцев и дней, вы вышли из Уорринга и стали Фредериком Трейси. Ну?
   "...Неужели у карты был дубликат?! Если он у них..."
   - Я не понимаю, о чём вы говорите.
   - Ладно, - покладисто кивнул Золотарёв. - Оставим пока. Ваша биография столь богата, что можно найти массу других не менее интересных моментов. Назовите ваших друзей в Джексонвилле.
   - Нет.
   - Ну, Трейси, не будьте глупцом. Это же ваше алиби. Вы уверены, что они нуждались в вашей защите?
   - Да.
   - Почему? Парни опытные, ушлые, отбились бы и без вас. Или они вам так дороги?
   - Да.
   "Сейчас будет вопрос - почему? А что отвечать? Но если есть дубликат, то почему не назвал подлинного имени? Блефует?"
   - Откуда у вас автоматы?
   "Да что он, как блоха, скачет? Ну, это мы с Джонни ещё когда обговорили".
   - Подобрали на дороге в капитуляцию.
   - Так они там и валялись?
   - Да. Там тогда много чего валялось.
   - Почему три автомата?
   "А попробую-ка я тебя на срыв".
   - А сколько надо?
   Золотарёв на мгновение стиснул зубы, но продолжил прежним тоном.
   - Вас двое, их двое, всего четверо. Одного автомата не хватает.
   Фредди перевёл дыхание и сожалеющим тоном ответил:
   - Больше не было.
   У Золотарёва бешено дёрнулось лицо, но он сдержался.
   - Что ж вы такие бедные, что и вооружить шестёрок нечем?
   У Фредди посветлели глаза, но он промолчал.
   - Ладно, Трейси, пока, Трейси, - Золотарёв всё-таки сменил тон на более жёсткий. - Что же ты такой опытный киллер, а сам не взялся, заказ сделал.
   - Я никому ничего не заказывал, - медленно ответил Фредди.
   - А Ротбуса? Ну, киллер? Сам смотался, алиби себе сделал, а послал других.
   "Это я уже слышал, недалеко ж ты от того негра ушёл. Как Джонни говорит? Стандартное мышление. Дурак, на этом меня не прижмёшь. На горячем не взяли, а уж сейчас..."
   - Чего ж молчишь?
   - Я не знаю, кто убил Ротбуса.
   - Думаешь, они твой заказ ещё кому сплавили? - озабоченно спросил Золотарёв. - Это ты на парней зря держишь. Они из твоей воли не выходили. Даром ты, что ли, так о них заботился, курицей-наседкой над ними, как над цыплятами, прыгал. Отец родной, а не пахан. Ну? Не так, что ли? Так. Чего молчишь?
   Фредди глубоко вдохнул и медленно выдохнул.
   - Вы же меня не спрашиваете.
   - Ловок, - одобрил Золотарёв. - Так ведь о чём спрашивать? Сам подумай. Всё и так ясно. Где лагерник, Трейси?
   - Какой лагерник?
   - Ну, Трейси, договорились же, - укоризненно сказал Золотарёв. - Не ври, где я знаю правду. Два парня. Один - спальник, другой - лагерник. На перегоне ты их за пастухов держал. И зачем они тебе, тоже ясно. Спальник всегда под рукой должен быть. Конечно, сексуальные потребности - вещь серьёзная и важная. Милашки в городе, а на перегоне спальник удобнее. Раб, что ему прикажешь, то и будет делать. И лагерник зачем тебе, тоже ясно. Парень битый, крови не боится, чужая жизнь ему нипочём, дешевле сигареты. Удобно, кто спорит. И почему оба вместе, тоже ясно. Один заартачится, ты другому мигнёшь, и первого не станет. Спальник с лагерником - враги смертные, - Золотарёв улыбался, разглядывая побледневшее под загаром лицо и светлые до прозрачности глаза с крохотной точкой зрачка. - Сильно их лупцевать пришлось, чтоб друг друга без приказа не прирезали, а? Ладно, Трейси, это были твои проблемы. Спальника можешь оставить себе, раз он тебе так понравился. А лагерника придётся отдать. Оба парня были в Джексонвилле. Где лагерник сейчас?
   - Не знаю, - и глядя в это самодовольное гладкое лицо. - Я не знаю, о ком вы говорите.
   - Я предупреждал, Трейси, - сочувствие в голосе Золотарёва сменилось угрозой. - Где лагерник? С огнём играешь, Трейси. Ты опытный. Раз Уорринг прошёл, то всё насчёт смягчающих и отягощающих знаешь. Упрямиться тебе расчёта нет. Подумай. Иди и подумай.
   "На этом закончить? Он что совсем...?"
   Фредди медленно встал и, заложив руки за спину, пошёл к двери. Теперь лишь бы успеть увидеть Джонни... Но когда, выйдя из кабинета, он уже привычно повернул налево, за спиной прозвучало:
   - Куда?! Направо марш, - и через несколько шагов: - Стой. Заходи.
   Пустая комната. Стулья по трём стенам. Так это же... тамбур!
   - Садись. Не вставать. Не разговаривать. Руки на колени.
   Фредди сел на указанный стул, положил руки на колени. Так. Значит, сейчас там допрашивают Джонни, а его выдерживают в тамбуре, чтобы они не встретились. "Так... так кто нужен? Джонни или Эндрю? Как блоха погонник скачет, перекрёстный имитирует. Ну... Эндрю я тебе не сдам. И Эркина тоже. Сдохну, но ты их не получишь. Лишь бы Джонни выдержал, не сорвался. Он-то после Аризоны не сидел ни разу. Ладно, что у этого чмыря есть? Уорринг. Знает с датой. Хреново, конечно. Упирает, что киллер и не Трейси. Если Крыса сделал дубликат и не уничтожил его... Стоп. Если бы был дубликат, то уже бы назвали тем именем. Значит... значит, блеф. Слышал ржание, а коня не видел, как говорят в Аризоне. Уже легче. Несознанка может и пройти".
   Открылась дверь, и ввели ещё одного. В форме самообороны. Парня усадили у другой стены. Потом привели сразу двоих, а этого увели. Приводили, уводили, повторяя одни и те же команды. Знакомых не было.
   Фредди спокойно ждал. Психовать и качать права можно, когда нужно, а сейчас не та ситуация. Глядя прямо перед собой, он сидел неподвижно, и его застывшее отрешённое лицо заставляло сидящих напротив отводить глаза.
   Снова открылась дверь. Фредди с трудом удержал лицо. Джонни! Белый, с бешено прикушенной губой.
   - Трейси, на выход.
   Вставая и идя к двери, Фредди попробовал поймать его взгляд, но Джонатан смотрел прямо перед собой, ничего не замечая. Крепко его прижал этот чмырь. Ладно.
   - Ага, - Золотарёв оторвался от бумаг на столе и приветливо показал рукой. - Ну, пока ты думал, кое-что прояснилось. Догадываешься, что?
   Фредди сел за допросный стол, положил руки на столешницу и спокойно покачал головой.
   - Нет.
   - Ну, тогда это отложим. И вернёмся к предмету твоих размышлений. Где лагерник?
   - Я не знаю никакого лагерника, - улыбнулся Фредди. - Я слышал, их всех расстреляли.
   Лицо Золотарёва отвердело.
   - Я бы не советовал шутить по этому поводу, Трейси.
   - Я последую вашему совету, - очень вежливо ответил Фредди.
   Золотарёв с минуту, не меньше, рассматривал его. Фредди демонстрировал полную безмятежность.
   - После расчёта куда вы их отвезли? Молчишь? Глупо, Трейси. Вы же сами ехали в Джексонвилль. Там они. Оба. Где они живут? Адрес?
   - Не знаю.
   - Ну да, конечно. А куда же вы их привезли?
   Фредди незаметно перевёл дыхание: хорошо подставился погонник.
   - Не помню. Где-то высадили.
   - Так, - кивнул Золотарёв. - Значит, они в Джексонвилле. Где один, там и второй. Почему вы их не оставили в имении?
   - Незачем, - Фредди смотрел спокойно с тщательно скрываемой насмешкой.
   - Так, а в Джексонвилле? Там они вам зачем? Ну?
   - В хозяйстве всё пригодится.
   "Ничего у тебя нет, и Джонни тебе ничего сверх не сказал - уже ясно. Блефуешь? Не смею мешать".
   - Понятно. А что ещё в вашем хозяйстве в Джексонвилле? И кто? Кому вы их передали?
   Фредди с нескрываемым интересом рассматривал нашивки и награды Золотарёва, явно не собираясь отвечать.
   - Слушай, Трейси, - Золотарёв встал из-за стола и подошёл к нему, заставив смотреть на себя снизу вверх. - Парни на себя много трупов повесили. На одном спальнике больше десятка. Если мы не найдём их тамошнего хозяина, организаторами пойдёте вы. Ты понимаешь это? Кому вы продали парней?
   - Торговля людьми запрещена.
   - Не вздумай убеждать меня в своей законопослушности. Продали, сдали в аренду, подарили... хотя Бредли самому себе бесплатно ничего не сделает. Согласен отвечать за эти трупы? Нет. Тогда, где они? Спальник и лагерник.
   - Я не знаю никакого лагерника.
   - А спальника? Только не ври, Трейси, противно.
   - Я говорю правду. Не знаю ни лагерника, ни спальника.
   "Умница Эркин. Чего не сказано, того не знаешь. Чего не знаешь, о том не проболтаешься".
   - И у костра с ними не спал, количества одеял не уточняю, ваше дело, как вы спальника трахали, совместно или по очереди. И кашу ты с ними из одного котелка не ел? А за это что положено, знаешь?
   "Ага. Ну-ну, поучи меня седлать".
   - С лагерником и спальником? Нет.
   - И что, подпишешься под этим?
   - Подпишусь.
   Золотарёв отошёл к своему столу и тут же вернулся с чистым листом бумаги и ручкой. Положил их перед Фредди.
   - Пиши. Так и пиши. Что заявляешь и так далее. Ты ведь опытный и сам знаешь форму. Пиши.
   Фредди взял ручку, разгладил ладонью лист. Это-то зачем? Собственноручное признание - штука опасная. Тут любой подвох возможен. Хотя... Эркин неграмотен, Эндрю, правда, читает, но сам признавался, что с трудом. Так что это не для них. А для кого? И о каких трупах чмырь трепал? Что там парни натворили? Эндрю, конечно, горяч, но его Эркин должен был удержать. Если парни сильно наследили и взяты на горячем... здесь выкуп побольше придётся. По убийствам раньше Робинс работал. С ним столковаться трудно. Очень трудно. Умён и честен.
   Фредди перечитал написанное, подписался так, чтобы между текстом и его подписью больше ничего не вставили, и протянул лист и ручку молча ждущему Золотарёву. Тот быстро пробежал глазами текст и довольно улыбнулся.
   - Запомни это, Трейси. Всё. Больше ты мне не нужен. Иди, - и когда Фредди был уже у двери, и она открывалась навстречу ему, бросил в спину: - До встречи, ковбой.
   Фредди не обернулся. Это он уже слышал. От Крысы. Тот тоже угрожал встречей.
   На этот раз его отвели в камеру.
   Под безмолвно вопрошающими взглядами сокамерников Фредди прошёл к своей койке и лёг. Никто ни подойти, ни о чём-то спросить не рискнул: таким было его лицо.
   И когда лязгнула дверь, он не повернул головы. Джонатан прошёл к своей койке и лёг, глядя перед собой застывшим бешеным взглядом. Больше никого не вызывали, и обитатели камеры занялись своими делами. Потянулось нудное тюремное время.
   Джонатан выдохнул сквозь стиснутые зубы. Фредди покосился на его бешено спокойное лицо, на след от зубов на нижней губе.
   - Ну, Джонни, и с кем ты удовлетворяешь свои сексуальные потребности?
   - С тобой, - буркнул, не поворачивая головы, Джонатан.
   - Скажи, пожалуйста, - удивился Фредди, - какие у тебя вкусы... неразвитые. Мне всё-таки Эркина определили.
   Джонатан резко повернулся к нему и даже на локте приподнялся.
   - Фуфло, Джонни, - спокойно сказал Фредди, встал, потянулся, упираясь кулаками в поясницу, и снова лёг. - Не трепыхайся.
   - Штурм был, - сказал Джонатан, ложась обратно на спину.
   - Я понял. Но одни слова. Мозаика без основы. Держаться не будет.
   Джонатан кивнул. Глубоко вдохнул и выдохнул.
   - Ты парней не назвал?
   - Не держи меня за фраера, Джонни. Про трупы было?
   - Да. Цифру назвал, но не сказал, за какой срок.
   Фредди тихонько присвистнул.
   - По-нят-но. Если за эти сутки... Но где они столько нашли в таком захолустье?
   - Могло накопиться. Парни компанейские.
   Джонатан сел, посмотрел на Фредди, по сторонам, нашёл взглядом Ночного Ездока. Тот не спеша подошёл к ним, облокотился о спинку кровати Джонатана.
   - С возвращением.
   - Мы одни ездили?
   Ночной Ездок кивнул, вопрошающе глядя на них.
   - Блеф и понт, - спокойно сказал Фредди. - Связь не пощупал?
   - Стены глухие, не перемигнёшься, - так же спокойно ответил Ночной Ездок. - Парой идёте?
   - Парой взяли, - объяснил Джонатан.
   Сел и Фредди. Ночной Ездок сел на койку к Джонатану.
   - Кто здесь в Дарроуби? - спросил Джонатан.
   - Клайд взял город весной.
   - А Викинг куда делся?
   - В заваруху спёкся.
   - Ясно, - кивнул Джонатан. - Туда и дорога.
   - Клайд - мужик спокойный, - сказал Фредди.
   - На стыках если не шуметь, то на одной перевалке можно хорошо иметь, - согласился Ночной Ездок.
   - Ясно, - повторил Джонатан. - На той стороне подвижки были?
   - По мелочи. Верхушка вся ещё зимой улетела.
   - Помню. Низовка до мая ошалелыми мухами ползала, - усмехнулся Фредди.
   - Русские подбодрили, - ответно усмехнулся Ночной Ездок.
   - Месяц лежали, - объяснил их расспросы Джонатан.
   - Робинс на месте? - спросил Фредди.
   Ночной Ездок быстро поглядел им в глаза и кивнул.
   - Он не меняется.
   Фредди прислушался.
   - Вроде звякает.
   - Точно, - встал Ночной Ездок. - Обед везут.
   Распахнулось окошечко в двери.
   - Обед. Подходи по одному.
   Обитатели камеры без спешки, суеты, толкотни и прочего подходили к двери.
   - Однообразие меню утомительнее качества, - улыбнулся Айртон, отходя от окошечка с миской и кружкой, накрытой двумя ломтями хлеба, в руках.
   - И количества, - вздохнул Спортсмен.
   Так, смеясь и перешучиваясь, они рассаживались по койкам, принимаясь за еду.
   И до вечера уже тянулось то же нудное тюремное время.
  
   Второй день шли всё те же допросы. Никого не били, спрашивали вежливо и... и по делу. Так чего ж не ответить? И жратва нормальная, и спать не на полу вповалку... нормальная жизнь. А беляков выгораживать никто не собирался. Приходя с допросов, играли в щелбаны, отсыпались, трепались обо всём, что придёт в голову. Мартина сначала удивляло, что никто не говорит о будущем, но потом сообразил: никто из них не привык заглядывать вперёд, что-то планировать, взрослые люди, а в этом... как дети, пожалуй.
   Эркин пришёл с допроса усталый: с лета, пожалуй, не говорил столько по-русски и о таком. Но был только этот... Орлов, слушает он хорошо и не за беляков, сразу видно. Вот ему и рассказывал, как прижимали цветных с оплатой, как ещё летом вытеснили со всех работ, кроме станции и мелочёвки на рынке, о разговорах, что за хозяином лучше, чем самому по себе... и о многом другом. Рассказывал и сам удивлялся, как он, дурак этакий, раньше ничего не понимал, как дотянул сдуру до последнего. И о ночном обыске рассказал, как били, ни за что, просто так, как утром пошёл на рынок, и что потом началось.
   Как и вчера, Орлов писал, иногда переспрашивал, просил повторить. Потом читал ему вслух записанное, клал перед ним лист, давал ручку, и Эркин старательно рисовал две буквы: Е и М. Потом Орлов выложил перед ним кучу фотографий. Кого из них видел, что они делали? Эркин нашёл белоглазого, что командовал ночным обыском. Правда, здесь он был в форме, как у того, чью фотографию летом на выпасе показывал помощник шерифа. Жаль, не добил гада. Ещё кого-то, что видел на рынке или станции. И того, кого Андрей тогда назвал Белой Смертью. Орлов только кивал и записывал. Нашёл и этого, Рассела. И запнулся, не зная, что сказать о нём. Ведь... ведь если толком подумать, то... то схлестнулись они из-за Жени, чего уж там. И двинул ему Рассел в отместку за ту ночь в парке, сам же так и сказал, и не пристрелил, хотя вполне мог, и с книгой этой... и... ну, что-то не то здесь.
   - Не можешь узнать или не знаешь, что сказать? - пришёл ему на помощь Орлов.
   - Я знаю его, видел, - начал объяснять Эркин. - Он беляк, конечно, и сволочь, но... но вот такого зла, как эти, - Эркин показал на фотографии белоглазого и других, отложенные им на левый край стола, - он не делал. Я не видел. В нас он не стрелял.
   Орлов кивнул.
   - А что ты вообще о нём знаешь?
   - Да, ничего, - пожал плечами Эркин. - Он... Он в той же конторе, что, - и с усилием, всё-таки непривычно, - что и моя жена, работал. Ну... провожал её, книжки ей всякие давал, с разговорами лез.
   - Понятно, - Орлов улыбнулся. - И вы как-то крупно поговорили.
   - Ну-у, - замялся Эркин, но, поглядев на улыбку Орлова, сразу и хитрую, и понимающую, ответно улыбнулся. - Да, поговорили.
   - И как? Отстал он?
   - Он всё вокруг дома болтался, я его от дома отваживал, - объяснил Эркин. - А там, - он вздохнул, - Хэллоуин начался.
   - Ясно. Ну, сам решай.
   Помедлив, Эркин положил фотографию Рассела направо и взял следующую.
   - Этого я не знаю, как зовут. Но я его весной ещё в форме видел.
   - Так, а сейчас?
   - На рынке, когда нас на торги хотели загнать, он командовал. Потом я его не видел. Может, и пришибли.
   И разговор покатился дальше. Конечно, разговор. Допрос с битья начинается и без битья не идёт. А это - разговор.
   Но устал Эркин от него сильно. И в камере сразу залез на койку, лёг на спину, закинув руки за голову, и погнал по телу волну. Хоть так размяться. Потом посмотрел на Мартина. Опять потолок рассматривает, но глаза уже живые. Мартин почувствовал на себе его взгляд и повернул голову.
   - Ну как?
   - Нормально, - улыбнулся Эркин. - И не замахнулись ни разу. А у тебя?
   - Тоже нормально, - Мартин усмехнулся. - Сказали, что оборону хорошо сделали.
   - А разве не так? - к ним подошёл Арч и встал, опираясь растопыренными локтями на их койки.
   Эркин подвинулся, Арч ловко подтянулся и сел на его койку.
   - Это не мы хорошо оборонялись, - Мартин насмешливо улыбнулся. - Это они плохо наступали. Лезли в лоб по-дурному. Зашли бы с флангов, хреново бы пришлось.
   - Это с боков, что ли? - Арч покачал головой. - Тогда да. Но и мы ведь стояли.
   - А я разве спорю? Стояли хорошо, но и нас всерьёз не брали. Стреляли не прицельно, так... патроны переводили.
   - Пугали? - предположил Эркин.
   - И это, - кивнул Мартин. - Это всё охранники. А палач - не боец и бойцом не будет. Над связанным куражиться - это одно, а свою голову подставлять - совсем другое. И все они то ли пьяные были вусмерть, то ли ещё что...
   - Точно, - перебил его подошедший к ним Длинный. - Я ему в лоб, так он...
   Арч, нагнувшись, щёлкнул Длинного по макушке.
   - Не встревай. Конечно, это ты, Мартин, правильно говоришь.
   - И в заваруху зимой, - подал голос лежавший на нижней койке Губач. - Они тоже... врассыпную все.
   - И ведь самая сволочь, - приподнялся на локтях Эркин, - самая сволочь смылась. Кто посмирнее и не шустрые, на тех и отыгрались. За всех огребли.
   - Ну, не скажи, - не согласился Арч. - Это где как.
   - Я в имении был, - стоял на своём Эркин, - так самые гнусняки первыми смылись. Нам ещё про свободу говорят, а хозяева уже за воротами.
   - Точно, - кивнул Длинный, - и у нас так же.
   - Опять встреваешь, - покачал головой Арч. - Зимой, конечно, всяко бывало. И по нам приходилось. Видал я... Костёр догорает, а вокруг костра как спали, так и лежат.
   Эркин кивнул.
   - Я тоже такое видел.
   - Вы прямого попадания не видели, - усмехнулся Мартин. - Когда ни костра, ни людей, а одна яма, да может по кустикам рядом... где сапог с ногой, где... ещё что, хотя... мало что остаётся. Ладно. Война есть война.
   Все закивали. О войне они знали мало. Сюда бои не дошли, даже бомбёжек не было. А Мартин воевал, он-то знает.
   С допросов вернулись уже все. Значит, скоро ужин, вечерняя оправка и отбой. Нормально. Если б ещё знать, как там дома... Но это волновало только тех, кто имел дом и знал, что там его ждут. Но о доме, как и о будущем, старались не говорить. Не им решать. Значит, и думать нечего.
  
   Золотарёв зашёл в гараж сразу после обеда и нашёл Свиридова, с которым предпочитал ездить. Быстро, надёжно и если что, то и помощники не нужны.
   - Здравствуй, сержант. Когда машина будет готова?
   - Здравия желаю, майор. А когда надо? - Свиридов выпрямился, вытирая руки ветошью.
   Золотарёв улыбнулся.
   - Как всегда, Свиридов. Значит, так... Сейчас отдыхай, потом едем в Диртаун, оттуда в Спрингфилд, а там... подождём немного и обратно в Диртаун.
   - Концы дай боже, - Свиридов усмехнулся. - И за сколько?
   - Завтра вечером мне надо в Колумбию.
   Свиридов кивнул.
   - Трудно, но возможно. Сделаем.
   Золотарёв хлопнул его по плечу.
   - Я зайду.
   - Я всегда на месте, - улыбнулся Свиридов.
   Золотарёв кивнул и ушёл. Так, Бредли и Трейси он от парней отсёк. Но до чего же скользкие, сволочи, не прижмёшь их... Ладно, бумага эта ещё сыграет. Пусть они теперь только сунутся в Джексонвилль. Дача ложных показаний - конечно, не смертельно, но неприятно. А чёртовым индейцем он сейчас займётся вплотную. Его он прижмёт. Есть на чём. Заговорит, сам заговорит, а то ишь взял манеру отмалчиваться, натаскал его Трейси. Ничего, этого индеец не выдержит, сломается. Но куда всё же делся лагерник? По Джексонвиллю белых взяли много, но ни один по описанию не подходит. Неужели действительно дал дёру и залёг где-нибудь. Попробуй его оттуда выковырять. Но вот это индеец должен знать. Наверняка сам туда же собирался, да не успел. А до Бредли с Трейси он ещё доберётся. Где-нибудь эта парочка засветится, не бывает без проколов, вот тогда и взять их за жабры. И посчитаться за всё и сразу. Ладно, их пока побоку, успеется. С индейцем он продумал. Теперь поспать, сделать бланк и вперёд!
  
   Перед отбоем Михаил Аркадьевич постучал в дверь палаты Никласа.
   - Не спите ещё?
   - Нет, Михаил Аркадьевич, - Никлас читал, лёжа в кровати. - Заходите, конечно, садитесь.
   Михаил Аркадьевич переставил стул и сел возле кровати. Никлас отложил книгу на тумбочку.
   - Как я понимаю, курс лечения можно считать завершённым.
   - Вы догадливы, Никлас. Но наполовину.
   - Та-ак, - Никлас улыбнулся, - попробую догадаться.
   - Не тратьте на это мозговую энергию, - улыбнулся Михаил Аркадьевич. - Будете лечиться и работать сразу.
   - Моя половина ясна, - кивнул Никлас. - А ваша?
   - Примерно такая же. Итак, ситуация в общем. Практически всё прошло по плану. Никого не пришлось искать по норкам. Вылезли сами и показали себя во всей красе.
   Никлас кивнул.
   - Я не видел наших раненых.
   - У нас без потерь, - улыбнулся Михаил Аркадьевич. - Добычи много, и теперь пашем, разгребая и сортируя. Завтра я еду в Колумбию. Вернусь к вечеру. А чтобы вам не было скучно, Никлас...
   - С кем побеседовать? - понимающе улыбнулся Никлас.
   - Со своей памятью, Никлас, - Михаил Аркадьевич говорил очень серьёзно. - Всё, что вы помните и знаете о Белой Смерти.
   Никлас медленно кивнул.
   - Да, помнить и знать - это разные вещи, - он улыбнулся. - Думаете, получится?
   Михаил Аркадьевич задумчиво повёл плечом, потёр висок.
   - Думаю, да. До сих пор мы о ней только кое-что от кое-кого слышали. Причём большей частью, по-моему, распускаемые ею же слухи. Сейчас ни Службы Безопасности, ни Службы Охраны нет. Прикрываться ей некем. Убрать всех, кто мог назвать отдававших приказы, они не успели. Взяли, я повторяю, многих.
   - Есть из чего собирать мозаику, - улыбнулся Никлас.
   - Да. И очень важны ваши... камушки.
   - Я постараюсь. Удачи вам, Михаил Аркадьевич.
   - Спасибо, - Михаил Аркадьевич встал. - Я понимаю, Никлас, воспоминания неприятные, но другого источника информации пока нет.
   - Пока?
   - Да. Я рассчитываю на Колумбию. Там произошли очень интересные события.
   - Что ж, - Никлас улыбнулся какой-то странной, не своей улыбкой. - Буду ждать встречи. Спокойной ночи, Михаил Аркадьевич.
   - Спокойной ночи.
   Когда за Михаилом Аркадьевичем закрылась дверь, он взял книгу, заставил себя читать. Но глаза бездумно скользили по буквам, не складывавшимся в слова. Неужели удалось ухватить конец ниточки? Неужели... нет, нельзя, чтобы это безумие опять сковало мозг...
   ...- Мы всесильны... Вы зря упрямитесь... Отдаю должное вашему мужеству, но сопротивление глупо...
   ...Нет, этого нет, и не повторится. Никлас снова закрыл и отложил книгу. Итак, главное - спокойствие. Не "память сердца", а холодный анализ. И лучше это делать с утра на свежую голову. А сейчас... сейчас наметим план. Он взял блокнот, карандаш и обстоятельно, чётко, как когда-то, давным-давно, когда он мог записывать, а не держать всё в голове, записал по пунктам. Организация... финансовые источники... структура... цели... методы... руководство... место в общегосударственной структуре... идеология... деятельность... и, разумеется, деятели. Вот теперь можно спать. Остальное - завтра.
   Он встал, выключил свет и лёг. Нет, он не потеряет контроль над собой. Нельзя. Надо спать. Набраться сил. И утром, в вычищенных сапогах на свежей голове - он улыбнулся старинной, но не теряющей актуальность шутке - браться за дело. А сейчас спать.
  

* * *

  
   Эркина выдернули из сна неожиданно и грубо лязгнувшая в неурочное время дверь и голос:
   - Эркин Мороз. На выход. С вещами.
   Непослушными то ли спросонок, то ли от неожиданности руками он намотал портянки, натянул сапоги и спрыгнул вниз. На ходу надевая куртку, пошёл к двери. Из-под одеял блестели глаза, но голоса никто не подал, даже головы не поднял.
   Так рано... до подъёма... Зачем?! С вещами. Переводят в другую камеру? Так за что? У них всё было тихо.
   - Давай живо. Руки за спину.
   Коридоры, повороты, лестницы... Вывели во двор. Небо ещё только синеет, прожекторы... Эркин вдохнул холодный, чуть влажный воздух и чуть не поперхнулся им, закашлялся.
   - Шапку надень. Руки за спину. Вперёд.
   Он с привычным послушанием выполнял приказы. Мучительно знакомое отупение накатывало на него удушливой волной. Сколько помнит себя, и всё одно и то же.
   Его подвели к маленькой тёмно-зелёной машине. Но это не машина для перевозки рабов. И не "воронок", как называл их Андрей. Но видел на перегоне, в таких ездили русские из комендатуры. У машины... тот самый. Его отдают этому хмырю?! Тогда конец. И улыбается ещё, сволочь.
   - Подследственный Мороз доставлен, майор.
   - Спасибо, сержант. Свободны, - и уже по-английски: - Давай руки.
   Клацнули на запястьях наручники. Всё-таки спереди сковал.
   - Залезай.
   Эркин неуклюже, путаясь ногами и плечами в каких-то углах и выступах, полез в машину.
   - Экий ты неловкий.
   Его подтолкнули в спину и усадили на заднем сиденье.
   Золотарёв сел рядом с шофёром. Гудок, и ворота стали открываться. Свиридов мягко стронул машину с места.
   Когда выехали за ворота, Эркин осторожно скосил глаза на окно. Нет, вроде город незнакомый. Хотя... нет, не то, может, и был здесь весной, до всего, но не помнит.
   - Майор, он сзади по голове не треснет? - негромко спросил Свиридов.
   - Да нет, - весело ответил Золотарёв. - Он спокойный, - и еле заметно подмигнул Свиридову, - когда без приказа.
   Они говорили по-русски, и Эркин старательно удерживал лицо неподвижным.
   Пока машина крутилась по улицам, небо посветлело, и на выезде Свиридов выключил фары, поглядел в зеркальце на безучастное тёмное в ещё неярком свете лицо и плавно вступил в игру.
   - Вы бы поспали, майор.
   - И то, - согласился Золотарёв. - Путь не ближний.
   - Точно. А... вопрос можно?
   - Ну?
   - Зачем его в больницу? С виду здоровый.
   - На исследование, - вздохнул Золотарёв. - Спальников положено туда сдавать.
   Исследование и спальников он сказал по-английски, внимательно следя в зеркальце за индейцем, и с удовлетворением отметил про себя еле заметно дрогнувшие ресницы.
   Свиридов кивнул.
   - Жаль парня.
   - Кто бы спорил, - опять согласился Золотарёв, поёрзал, устраиваясь поудобнее, и закрыл глаза.
   Эркин медленно отвернулся. Окрика не последовало, и он остался сидеть, глядя в окно остановившимися глазами.
   У Свиридова чуть дрогнули под усами в улыбке губы. Точно рассчитал майор - проняло парня. То-то, от майора не отвертишься. До донышка вывернет и выскребет. Не было ещё случая, чтобы майор не нащупал болевую точку, не нашёл, за что дёрнуть. Держи лицо, парень, но зацепило тебя, точно зацепило.
  
   После подъёма и утренней оправки, вернувшись в камеру, ждали обычного: завтрак, уборка, может, допросы, а может, и прогулка... Но вместо этого в окошко рявкнули:
   - Крейс, Мюллер, Андерсон. На выход. С вещами.
   Спортсмен, Адвокат и Филолог, растерянно оглядываясь, подошли к двери.
   Когда дверь за ними захлопнулась, Айртон неуверенно спросил:
   - Выпускают?
   Ночной Ездок пожал плечами.
   - Возможно.
   - Но на тот свет, - подал голос из своего угла Маршал.
   - В таком случае не смею вас опережать, - откликнулся Джонатан.
   Фредди удивлённо посмотрел на него. Со вчерашнего допроса в себя не придёт? Неужели зацепило?
   - Бредли. Трейси. На выход. С вещами.
   С вещами - это шляпы с собой. Остальное немногое на них и в карманах. Ну, куда они не попадут, но сюда уже не вернутся.
   - Руки за спину. Вперёд.
   Направо - на допрос, а налево... во двор? Дворы бывают разными... Чёрт, такие глухие стены даже в Уорринге только в карцерном отсеке. Идёшь и ждёшь удара...
  
   Михаил Аркадьевич выехал до завтрака. Доктор будет ругаться, но отпуск закончен. Машина знакома и столь же давно знакомый сержант за рулём. Недаром "армия на сержантах держится".
   - Здравия желаю, генерал. С ветерком?
   - Доброе утро, сержант. Как всегда.
   - Принято, генерал.
   Первые фразы почти по Уставу, вожжи всегда лучше отпускать постепенно.
   Шофёр прибавил скорость, искусно вписав машину в поворот. Михаил Аркадьевич улыбнулся. С кем бы без него Тромб ни ездил, но квалификации не только не утратил, а даже похоже кое-что и приобрёл.
   - С кем тренировался, сержант?
   - А что? - улыбнулся Тромб. - Заметно? У нас в хозяйстве ещё зимой, даже... да, перед капитуляцией парень один прибился. Из бывших рабов, - Михаил Аркадьевич заинтересованно кивнул. - Машину водит... как бог. Ну и... потренировал нас. И меня, и остальных.
   - Значит, как бог, - улыбнулся Михаил Аркадьевич, - сильно сказано, Рыгорыч.
   - Так правда же, Михаил Аркадьевич. Оформили его вольнонаёмным. И работает. Хороший парень. С заскоками, правда. Но у кого их нет?
   - Тоже правда, - согласился Михаил Аркадьевич. - Значит, из рабов?
   - Да, негр. И вот ведь интересно. Так, с кем из бывших ни поговори, такого нарасскажут, таких ужасов распишут... А этот - нет. Да и по нему видно, что не бедствовал особо. И выучили его, а это ведь запрещено было. А он грамотный, представляете?
   - Совсем интересно, - подбодрил его Михаил Аркадьевич. Но и в самом деле интересно. Второй случай. Ларри и... - Как его зовут?
   - Парня-то? Тим. А пацана, он пацана подобрал, усыновил, Димом. Тим и Дим. Смешно.
   - Большой пацан?
   - Да нет, Михаил Аркадьевич, лет семь, а может, и меньше. И самому Тиму и четвертака ещё вроде нет. Так сначала он и, что грамотный, скрывал, и пацана от нас прятал. Потом перестал.
   - А заскоки у него какие?
   - Ну так, кто без них. Да и нормально всё у него сейчас, - Тромб негромко рассмеялся. - Он слова боится.
   - Слова? Как так? И какого?
   - Situation. Да-да, Михаил Аркадьевич. Скажешь при нём по-английски, ну, нормальная ситуация, так он затрясётся весь, глаза сразу дикие, или столбом станет.
   - И сейчас?
   - Нет. Застынет так, постоит секунд пять, будто ждёт чего-то, и опять нормальный. А по-русски когда он и не дёргается.
   - Интересно, - задумчиво сказал Михаил Аркадьевич. - Очень интересно. Он сам пришёл?
   - Ну-у, и да, и нет. И сам, и позвали. Один из наших на дороге застрял. Мотор раскрыл и возится. А он подошёл и помог. Так с ним на базу и приехал. Ну, и остался. Война, считай, уже кончилась, засылать к нам незачем, да и не заслали бы раба. Приглядывали, конечно, за ним первое время, проверили, как положено, а летом он уже на доверии был. Может, отдохнёте пока?
   - Да, пожалуй.
   Михаил Аркадьевич откинулся на спинку и прикрыл глаза. Да, действительно водить Тромб стал лучше. И почему-то из всех накопившихся новостей решил рассказать именно об этом? Но очень интересно. Грамотный шофёр. Боится слова "ситуация". Неизвестно, когда и для чего понадобится, но и самому интересно, и просят обратить внимание.
  
   Бурые осенние поля, корявые деревья с редкой жёлтой листвой вдоль дороги. Эркин смотрел и не видел их. Значит, больница, исследование... да, тогда точно конец. Двадцать пять лет - срок спальнику. Всегда знал это. Ещё с той первой сортировки...
   ...Ему пять лет.
   - Ну-ка, наклонись. А вот так ногу поднимешь? Коленкой к уху. Ну, хорош.
   Смеющееся румяное лицо, круглые очки. Он удивлённо смотрит снизу вверх на этого беляка. Так его ни разу ещё не смотрели, не командовали.
   - А теперь разведи ноги, шире, ещё шире и нагнись. Ай браво! И улыбнись. Нет, смотрите, интересный какой экземпляр.
   - Да, - соглашается второй, постарше, но тоже в очках. - Иди сюда.
   Он послушно подходит, встаёт на указанное место. Сильные мягкие пальцы пробегают по его телу, всего обшаривают.
   - Согласен. Очень интересен.
   - А может, лучше на племя?
   - Ну... не думаю. Как спальник он будет доходнее. Отправляйте.
   И первый, похлопывая его по ягодицам, смеётся:
   - Запомни, раб. Тебе ещё двадцать лет жить. А всего двадцать пять. Ну, благодари.
   И он целует эти облапавшие его руки, решившие его судьбу...
   ...Всё. Он и так прожил лишний год. Двадцать пять лет закончились первого января. Тогда он этого не заметил. То ли ещё в имении был, то ли уже брёл со всеми. Да и неважно. Не жизнь это была. Жить начал с марта. Да, это было в марте. Женя так говорила. Женя... Ничего у него не было. Одна Женя. Не уберёг. Сказал тогда ей, что самого страшного, что могло, нет, что могли с ним сделать, у него не было. Ни разу его на "трамвай" не сажали. Ни одну по приказу не снасильничал. И как накликал. На Женю. Не уберёг. Даже лёгкой смерти у Жени не было. И у Андрея. Андрей поверил ему, а он... А что он мог сделать? Значит, что? А ничего. Всё теперь.
   Золотарёв приоткрыл глаза и посмотрел в зеркальце на спокойное, даже... отрешённое лицо. Вот так-то, парень. Сейчас тебя и с другой стороны подёргаем. И с третьей. И начнём так... Он покосился на Свиридова, и тот сразу поймал его взгляд.
   - Проснулись, майор? Как спалось?
   - Да, спасибо, сержант, всё отлично. Теперь и утро можно начинать. Останови-ка вон там.
   - Принято.
   Свиридов прижал машину к обочине и остановил. Золотарёв вышел и огляделся. Удачно.
   - Вылезай, парень, - сказал он по-английски и сразу по-русски: - Выводи его, сержант, - и опять по-английски: - Оправка.
   Эркин вылез из машины уже увереннее - шофёр только слегка придержал его за локоть - перешагнул через канаву и встал спиной к русским.
   - Смотри, какой стеснительный, - сказал за его спиной по-русски Свиридов.
   И по-русски же ответил Золотарёв.
   - Ему есть чего стесняться.
   Эркин насмешливо улыбнулся: если они думали, что наручники помешают ему справиться с застёжкой, то просчитались. Рабов при долгих перевозках тоже выводили на оправку, не снимая наручников. Это в рабских штанах неудобно, а к застёжке он привык. При общих оправках, если в паласной форме, то спальники управлялись быстрее остальных рабов. Эркин застегнул джинсы, но продолжал стоять, глядя перед собой.
   - Иди сюда, - позвали его по-английски.
   Он медленно повернулся и пошёл к ним. Они оба стояли у машины и ждали его. Оба курили. Эркин остановился в двух шагах от них, но ни головы, ни глаз не опустил, смотрел между ними.
   - Готов? - Золотарёв улыбнулся получившейся двусмысленности, понятной только ему и Свиридову. Многие ломались именно здесь, когда вместо закономерной пули - а для чего ещё остановка в безлюдном месте? - вдруг жизнь... Многие, но... но не этот чёртов индеец.
   За эти дни Эркин похудел и осунулся, его лицо потеряло плавную округлость, выступили скулы и желваки в углах рта, резче обозначились индейские черты.
   - И чего тебе дать? Покурить или поесть? - спросил Золотарёв, уже чувствуя, что ожидаемого не случилось.
   Спросил и нахмурился: таким презрительно-равнодушным осталось это строгое чеканное лицо.
   - Ну, как знаешь, парень, - сердясь на себя, слишком резко бросил Золотарёв. - Тогда залезай.
   Когда Эркин занял своё место, Золотарёв выплюнул и растоптал окурок.
   - Поехали.
   Свиридов кивнул и сел за руль. Подождал, пока Золотарёв сядет рядом и захлопнет дверцу, и мягко стронул машину. А не ладится что-то у майора, так что надо потише и понезаметнее, а то... не ровен час...
  
   Им вернули всё. Кроме оружия. Нет, автоматы, патроны... на них они и не рассчитывали. Ну, кольты и пистолеты... в принципе тоже понятно. Но пояса, кобуры, портупеи... Это могли бы и вернуть. Но... Фредди предостерегающе посмотрел на Джонни: не начал бы качать права. Чёрт с ними, хотя жалко, конечно, хорошая кожа, пригнано всё, обмято, но... им время дороже. Справки, удостоверяющие их незапятнанность, расписаться в ведомостях за справки, что претензий не имеют, за вещи...
   - А грузовик? - спросил Джонатан, придерживая рукой ведомость.
   - На штрафстоянке, - равнодушно сказал сонный дежурный. - Расписывайтесь.
   Джонатан расписался, и им достаточно вежливо указали на выход, не высказав пожелания новой встречи.
   Уже на улице Фредди с отвращением провёл ладонью по щеке.
   - Я в парикмахерскую.
   - Успеешь, - Джонатан с наслаждением закурил. - Сначала на стоянку.
   Полицейская стоянка для угнанных, конфискованных и задержанных машин располагалась невдалеке. Грузовик был там и в полном порядке, если не считать, что бензина на донышке.
   - До "Пирата" хватит, - Джонатан расплатился с полицейским за двое суток и сел в кабину. - Поехали.
   Фредди кивнул, выруливая со стоянки. Одеяла в кузове, пуловер Джонатана, даже их укладки под сиденьем и в бардачке - всё на месте. Если и обыскивали грузовичок, то умело и вежливо. Как и в Мышеловке.
   Бензина хватило точно до "Пирата". Фредди остановил грузовик у подъезда. Лысый морщинистый старик за стойкой глазом не моргнул, когда они остановились перед ним.
   - Двадцать первый? - спросил он тусклым равнодушным голосом.
   Джонатан кивнул и бросил на стойку ключи от грузовика. Старик взял их и, не глядя, отбросил в сторону, где возникший из воздуха парень в замасленной куртке поймал связку на лету и тут же вышел.
   - Что ещё? - спросил старик.
   - Рубашки шестнадцать, трусы эм, носки десятый, - распорядился Джонатан, забирая ключ от номера. - И завтрак через час.
   Фредди во время разговора, облокотившись о стойку, безучастно рассматривал пустынный холл. Только в дальнем углу дремал, укрывшись за развёрнутой газетой, невзрачный человечек в костюме тускло-мышиного цвета. Ты смотри, жив ещё. Во всех передрягах выжил, но по службе не продвинулся. Как тогда сидел здесь соглядатаем, так и сейчас. Даже газету, похоже, не меняет.
   По скрипучей расшатанной лестнице они поднялись на второй этаж и прошли в свой номер. Час их беспокоить не будут, только заказ занесут. Двадцать первый в "Пирате" - это уровень обслуживания. А какой номер на ключе и двери столь же неважно, как и то, что отель именуется "Континенталь-Мурано". Покойника Мурано уже и не помнит никто, гостиницей владеет тот, кто хозяйничает в Дарроуби. Сейчас это Клайд.
   Войдя в номер, Фредди щёлкнул задвижкой, подавая сигнал, что входить без стука не рекомендуется.
   - Душ, бритьё, завтрак, - Джонатан быстро раздевался, кидая одежду на кровать.
   - А информация?
   - К концу завтрака поспеет.
   - Надеюсь, - хмыкнул Фредди из ванной, пристраиваясь к зеркалу.
   - Ты б вымылся сначала, - Джонатан сложил их бельё и рубашки в ящик для грязного белья в углу ванной и пустил воду.
   - Поучи меня, - Фредди с наслаждением вёл бритвой по шее. - Иди, принимай, стучат.
   - Чёрт, не слышу за водой.
   Джонатан обернул себя по бёдрам полотенцем и зашлёпал к двери.
   - Кто там?
   - Ваш заказ, сэр.
   Джонатан приоткрыл дверь и впустил быстроглазого веснушчатого подростка. Выложив на кровать блестящие целлофановые пакеты, он взглядом попросил разрешения забрать сапоги. Джонатан кивнул, и мальчишка, подхватив обе пары, исчез. Джонатан закрыл за ним дверь уже на два оборота - не беспокоить - и вернулся в ванную.
   - Вышколен, - заметил Фредди, вытирая бритву.
   - Клайд халтуры не терпит, - откликнулся Джонатан. - Ты что, второй раз ещё будешь?
   - Оброс, - ответил Фредди уже из-под душа.
   - Псих, - одобрительно засмеялся Джонатан, становясь рядом с ним.
   Они с наслаждением дважды вымылись, отскребая тюремную грязь и тюремный запах. Хорошо бы ещё ванну, но на это уже нет времени. Побрились. Фредди перебрал флаконы на полке у зеркала, выбирая лосьон.
   - "Райского яблока" нет, - хмыкнул Джонатан, наливая себе на ладонь "Лесного".
   Фредди молча кивнул, не ответив на ставшую уже привычной шутку, и Джонатан нахмурился.
   - Может, и уцелели, - сказал он.
   Фредди открыл флакон "Денима", молча закончил свой туалет и, уже выходя из ванной, ответил:
   - Может.
   С треском вскрывая целлофановые пакеты, они надели чистое, натянули джинсы. Фредди подошёл к двери, дважды повернул защёлку. И через несколько секунд дверь открылась.
   - Входи, Клайд, - улыбнулся Джонатан. - Позавтракаешь с нами?
   - Уже, - ответил Клайд, быстро оглядывая их. - Надолго?
   - За сколько управишься? - ответил вопросом Джонатан.
   - Смотря по вопросам.
   - Колумбия, Спрингфилд, Джексонвилль, - перечислил Джонатан, застёгивая манжеты.
   - Обстановка или персонально?
   - Судя по обстановке.
   - Ладно, - кивнул Клайд. - Ешьте, я зайду.
   Посторонился в дверях, впуская молодого парня с уставленным тарелками столиком на колёсах и подростка с двумя парами вычищенных сапог в руках, и ушёл. Когда парень накрыл на стол, а мальчишка поставил сапоги на место, оба получили чаевые и исчезли. Джонатан и Фредди обулись и сели к столу.
   - Ну, вот это еда! - восхитился Джонатан.
   - Это ты всё-таки зря, - возразил Фредди. - Для тюрьмы даже ничего.
   - Ещё три дня, и я бы загнулся, - убеждённо ответил Джонатан. - Или свихнулся.
   - В Аризоне на таком пайке годами живут и не свихиваются.
   Они спорили о еде, будто это было сейчас самым важным для них.
  
   Устроившись в углу кабинета, Михаил Аркадьевич рассматривал человека, сидящего за допросным столом, с явным доброжелательным интересом. Но и этот, если не красивый, то весьма импозантный мужчина, одетый в отличный полуспортивный костюм с тканой эмблемой Старого Охотничьего Клуба на нагрудном кармане, стоил того.
   - Поверьте, я считал эту затею безумством. И я даже пытался это доказывать. Нас, разумно смотрящих на... эту проблему, было немного. И мы ничего не могли сделать.
   - Но к нам вы пришли не по этой причине, - улыбнулся следователь.
   - Не смею отрицать очевидного. Я спасал себя и свою семью. Я готов ответить перед законом, хотя я не нарушил ни одного предписания военной администрации. Но пасть жертвой маньяка... нет. И потом у меня семья. А он не щадит никого. Ваша засада в моём доме - это гарантия... жизни. Жене, детям. И даже прислуге.
   - Логично, - кивнул следователь. - Итак, давайте поподробнее.
   - Пожалуйста-пожалуйста. Всё, что в моих силах.
   Михаил Аркадьевич мягко улыбнулся. Да, сильно их напугал этот парень. Чак, кажется. Но вырисовывается интересная картина. Очень интересная.
   - Разумеется, это очень интересно, - плавно вступил он в разговор. - И, разумеется, мы по достоинству оценим вашу готовность к сотрудничеству. И реализацию этой готовности.
   - О-о! - казалось, он только сейчас заметил Михаила Аркадьевича. - Это действительно вы?!
   - Да, - кивнул Михаил Аркадьевич. - Это действительно я.
   Следователь, наклоном головы пряча улыбку, приготовил чистый лист бумаги. Вот теперь начнётся... настоящая информация.
  
   Крис яростно сгребал опавшие листья. За эти дни сад совсем запустили. Ничего, он наведёт порядок. Сумасшедшие дни. Никогда никому не признается, но испугался. Что всё вернулось, что опять... сортировки, торги, клиентки, надзиратели... а эти месяцы просто приснились. Ещё один сон, когда откроешь глаза, и только ненависть не даёт тебе взять себя руками за горло или попросить у других подушку. Если б хоть кто из этих - как их назвал кто-то из врачей - реваншистов, попался ему... ведь разорвал бы, зубами бы грыз, но они были все ранеными, стонали, боялись... противно, конечно, но иначе нельзя.
   - Ты чего так стараешься?
   Крис поднял глаза.
   - А ты чего гуляешь, Новенький? Руки бережёшь? - и усмехнулся. - Губы не надувай, не стоит.
   - Да ну тебя к чёрту, - Новенький носком ботинка подгрёб размётанные ветром листья. - Перетрухал я.
   - Я тоже, - кивнул Крис.
   - По тебе не скажешь. А я как подумал... Ну, куда я перегоревший? В Овраг только. И хорошо, если сразу, а если потешиться вздумают, тогда как?
   - А никак, - Крис опёрся на грабли. - Я бы не дался.
   - Ну и... да, тогда бы сразу, - согласился Новенький. - Давай, что ли, погребу немного.
   - Иди, рукавицы возьми, а то волдыри натрёшь, - улыбнулся Крис.
   - Ага, я мигом, - Новенький рванулся и тут же остановился. - А... где рукавицы?
   - У Гарри попроси, он в кладовке сейчас. У дальнего входа.
   Побежал малец. Крис подровнял кучу, придавил её. Запах осенних листьев, запах дыма... да, в Паласах осенью тоже, случалось, жгли палую листву. И прошлой осенью...
   ...Клиенток то навалом, то никого. То за смену с тремя отработаешь, то всю смену так и простоишь в отстойнике. Но это ещё ладно, а вот все эти беляшки чёртовы с фокусами стали. Сами не знают, чего хотят. И ещё бомбёжки... То неси её в убежище, то нет, давай ещё прямо здесь. Психованные какие-то. И надзиратели. То прямо сахарные, то злобствуют...
   ...Крис тряхнул головой. Ну их всех. Кончилось и... кончилось.
   - Доброе утро, Крис.
   Он вздрогнул, замешкался, и уже ей в спину прозвучало его ответное:
   - Доброе утро, Люся.
   Он стоял и смотрел ей вслед. Как она быстро идёт к четвёртому корпусу. На работу. Она всегда здоровается со всеми. Но никогда не останавливается. И он не успевает ей ответить. Потому что его всякий раз окатывает... И горячо, и холодно сразу. А она... она наверное считает его грубияном. И невежей. А он... чёрт, надо же было такому. И чтоб с ним. А может... может, это так просто, как ссадина, поболит и пройдёт...
   - Крис, ты чего?
   - Пришёл наконец-то.
   - Да я уж тут чёрт-те сколько стою, а ты столб столбом и ни с места, - засмеялся Новенький. - Даже глазами не хлопаешь.
   - Ладно. Грабли взял?
   - Ну.
   - Тогда из-под кустов выгребай.
   - Ладно, - покладисто согласился Новенький. - В город нельзя ещё, сказали.
   И хотя Крис не любил болтовни за работой, но охотно поддержал разговор. Будто забивал словами, незначащим трёпом чувство, саднящее где-то внутри, как содранный струп.
  
   Покачиваясь в такт толчкам, Эркин смотрел в окно. И слушал. Не хотел: ведь главное он знает - в Овраг везут, а всё равно. Слышит и слушает.
   - Сволочи они, конечно.
   - Не то слово, сержант. Человек для них... как тряпка половая. Ноги вытрут и выкинут. И всё. Лишь бы им выгода была.
   - Лендлорды эти или как их?
   - Лендлорды. Да и остальные. Вот, смотри, парень на них всё лето пахал как проклятый. Ни выходных, ни подмены. А не нужен стал, так и плевать им на него. Я ему говорю. Ты ж с ним у одного костра спал, из одного котелка ел, а теперь-то что? А он смотрит внаглую. Не знаю такого, и всё.
   - Отрёкся, значит, - понимающе кивнул Свиридов.
   - Да, - Золотарёв закурил. - И лендлорд, и ковбой. Отреклись. И от него, и от второго, напарника его. Их - лендлорда с ковбоем - с оружием взяли, на горячем. Так лишь бы свою шкуру спасти. И не на словах, сержант, подписались, сами написали. Не знаем, не видели, не знакомы.
   - Жалко парня, - помедлив, сказал Свиридов.
   - Да, - кивнул Золотарёв. - Подтвердили бы, что да, работал, ничего такого за ним не замечалось, ну и... что положено, то и без исследования бы обошлось.
   - А! Это, что он спальник, значит, не так уж...
   - Если бы эти двое, понимаешь, сержант, сказали бы по-людски, то тогда есть показания двоих, что спальник, и экспертиза тогда ни к чему, - рассуждал Золотарёв вплетая в русскую речь английские слова, русский вариант которых индеец при всей своей нахватанности знать не мог. Чтоб понял и прочувствовал. - Так ведь упёрлись. Подставили парня и хоть бы что им.
   - А, майор, вы сказали, он не один был. А второй кто?
   - Напарник-то? Блатарь. Бросил и смылся.
   - А, ну понятно. Один, значит, за всех отдуваться будет, - Свиридов сочувственно вздохнул.
   Эркин полуприкрыл глаза, будто задремал. Да и лицо так легче держать. Значит, что? Про Андрея хмырь не знает. Ну и пусть не знает. Андрея ни живого, ни мёртвого не сдам. А так... Что ж, может, это и правильно. Чего Фредди за него к стенке идти? Укрывательство - это расстрел. А так... не знаю, и всё. Так что если хмырь не врёт, то у Фредди есть шанс выскочить. И у Джонатана. Ну, они друг друга вытянут. Хватит, что из-за него Андрей погиб. И Женя. Ещё и Фредди с Джонатаном... несправедливо. Значит, если его о них спросят, молчать? Нет, знают, многие. А что знают? Что на заработках был? А... а ни хрена! Нанимался. К лендлорду. Всё так. А ни имени, ни где это он не знает. Его дело рабское. Привезли, увезли, и всё. Справки... Бифпит... Ну, это ничего. Вокруг Бифпита имений навалом. Многие из такого далёка были. Хорошо, беляк проболтался. Теперь хоть знаешь, как врать.
   Эркин невольно улыбнулся своей находке, и Золотарёв, наблюдавший за ним в зеркальце над ветровым стеклом, даже поперхнулся. И тут же нахмурился. Он что, не слышал? Или не понял ни хрена? Чего обрадовался?!
   - Может, ему закурить дать? - предложил Свиридов.
   Золотарёв мотнул головой.
   - Он некурящий.
   Эркин совсем закрыл глаза, будто заснул, и какое-то время на его губах сохранялась лёгкая смутная улыбка, но потом его лицо приняло прежнее спокойно-отрешённое выражение.
  
   - У вас есть претензии к условиям содержания?
   - Нет-нет, - глава регионального отделения Белой Смерти взмахнул руками, как бы отталкивая от себя вопрос. - Что вы. В целом неплохо, всё очень корректно.
   - Хорошо, - кивнул Михаил Аркадьевич. - Вам дадут бумагу, ручку и отведут в камеру, где вы сможете сосредоточиться.
   - Конечно-конечно. У меня одна... один вопрос. Моя семья?
   - Ваша семья в безопасности, - коротко ответил Михаил Аркадьевич и посмотрел на следователя. - Вызывайте конвой.
   Когда они остались в кабинете вдвоём, Михаил Аркадьевич подошёл к столу следователя.
   - С вашего разрешения...
   - Да, генерал, - подвинулся следователь, открывая доступ к селектору.
   Михаил Аркадьевич быстро щёлкнул тумблером.
   - Майора Гольцева, срочно.
   - Есть.
   Новый щелчок.
   - Подследственного Чака на допрос через семь минут, - и, не дожидаясь ответа, новый щелчок. - Майор Арсеньев, с материалами по делу "палача", - щелчок. - Группа Гольцева, готовность один, - щелчок. - Майор Золотарёв...
   - Отбыл в Диртаун, - вклинился голос.
   - Свяжитесь с ним, пусть прибудет срочно.
   - Майор Гольцев по вашему приказанию прибыл! - распахнулась дверь.
   - Заходите.
   Михаил Аркадьевич выключил селектор, быстро отобрал из лежащих на столе бумаг несколько листов и протянул их Гольцеву.
   - Ознакомьтесь.
   Гольцев быстро даже не пробежал по ним глазами, а охватил одним движением зрачков, как заглотал, и вернул.
   - Поезжайте в Джексонвилль. Максимально аккуратно возьмите Кропстона. И всех, на кого он укажет. По дороге свяжитесь с Диртауном и Гатрингсом. Проконсультируйтесь, чтобы не дублировать. Ваша группа уже ждёт. Выполняйте.
   - Есть!
   Щёлкнув каблуками, Гольцев вылетел за дверь. Пропуская его, Спиноза ловко посторонился. Михаил Аркадьевич кивком поздоровался, беря папку.
   - Вы не против, если мы займём ваш кабинет? - обратился он к следователю.
   - Может, пойдём ко мне? - предложил Спиноза.
   В дверь негромко стукнули, и заглянул конвойный.
   - Заводите, - кивнул Михаил Аркадьевич, обернулся к следователю. - Материалы по этому списку у вас?
   - Да.
   - Значит, работаем втроём, - Михаил Аркадьевич улыбнулся, глядя на медленно усаживающегося за допросный столик высокого широкоплечего негра в кожаной куртке. - Здравствуйте, Чак.
   - Здравствуйте, сэр, - настороженно ответил тот.
   - Почему вы прошли мимо пятнадцатого номера на Лексингтон-Авеню?
   - Там никто не живёт, дом заколочен, - растерялся Чак.
   - Но вы собирались туда зайти?
   Чак глубоко вздохнул. Значит... значит, они всё поняли, ну, что ж... И так, и этак - пуля.
   - Да, сэр.
   Михаил Аркадьевич кивнул.
   - Вы давно видели хозяина этого дома?
   - Прошлым летом, сэр.
   - А остальных?
   - Летом, осенью, раньше ещё... Я... Я не помню уже всех, сэр.
   - Понятно. Вы знали, что они живут в Колумбии?
   - Не о всех, сэр.
   - Специально искали?
   - Нет, сэр, нет.
   - Когда вы приехали в Колумбию?
   - В августе, сэр. Числа я не помню.
   - А до этого?
   Чак растерялся. Странный вопрос. Странный человек. Беляк и... нет, это тоже не то, не так... Зачем ему знать, где и что было до Колумбии? Или про те, все тоже...
   - Там я убивал по приказу, - вырвалось у него.
   - И кто приказывал? - спокойно спросил Михаил Аркадьевич.
   - Ротбус.
   - Да, вы говорили о нём. А до него кто?
   У Чака задрожали губы.
   - Меня сдавали многим. Я не помню всех, сэр.
   Михаил Аркадьевич кивнул, медленно без резких движений подошёл и остановился в шаге от Чака.
   - Когда вы стали работать с Ротбусом?
   - Меня отдали ему в декабре, сэр. В начале.
   - Двадцатого декабря все рабы стали свободными. Вы сами решили остаться с Ротбусом?
   Закинув голову, Чак снизу вверх смотрел на Михаила Аркадьевича. У него уже дрожали не только губы, всё лицо, руки, лежащие на столе, плечи - всё дёргалось, ходило ходуном, стучали зубы.
   - Нет, сэр, нет. Я не мог... Раб не решает, сэр. Мне велели...
   И в ужасе застыл, обречённо ожидая вопроса: "Кто велел?" - он же не смеет отвечать, не сможет назвать имя. Но прозвучало:
   - Что велели?
   Чак облегчённо вздохнул.
   - Мне велели идти с ним и выполнять все его приказы, сэр. Делать, что он велит, сэр.
   И опять неожиданное:
   - Старый Хозяин велел, так?
   Да, но это не вопрос, не тот вопрос. Ему не надо называть имя, нужно только сказать: "Да", - а это уже не опасно.
   - Да, сэр, - благодарно выдохнул Чак.
   - Хорошо, - улыбнулся Михаил Аркадьевич. - Претензии по содержанию есть?
   Чак несколько раз схватил открытым ртом воздух. А если... беляк, вроде, не злой, если попросить, объяснить...
   - Всё хорошо, сэр. Спасибо, сэр. Но... если можно, сэр. Хоть на день, если нельзя, то хоть на час...
   Они быстро переглянулись.
   - Я слушаю, - подбодрил его улыбкой Михаил Аркадьевич.
   - В общую камеру, сэр. Хоть на час, мне хватит.
   Михаил Аркадьевич переставил стул и сел напротив Чака. Теперь их лица были на одном уровне.
   - Зачем? Вам тяжело одному?
   - Сэр, - отчаяние в голосе Чака заставило подойти остальных. - У меня начали болеть руки.
   - Тогда нужен врач, - сказал Спиноза.
   - Нет! - Чак сорвался на крик. - Я здоровый, не надо. На час в общую, сэр. Я подерусь, и руки пройдут. Если нельзя, я не буду убивать, сэр, только побью, - он говорил быстро, захлёбываясь.
   - Подождите, я что-то не совсем понимаю, - сказал Михаил Аркадьевич. - Если вы кого-то бьёте, то у вас не болят руки, так?
   - Да, сэр. Я вработанный, я не могу без этого. Мы же горим. Как... как спальники. Вот, сэр.
   Чак слегка приподнял руки и показал бессильно обвисающие пальцы.
   - Я... я уже ложку не держу, через край пью. Дайте мне кого-нибудь, сэр. Ну... ну у вас же хоть кто-нибудь есть, что на допросе упрямится.
   - Мы не бьём на допросе, - тихо сказал Спиноза.
   - Почему? - вырвалось у Чака. - Так же всегда делают, сэр.
   - Потом вам объяснят, почему, - мягко сказал Михаил Аркадьевич. - Боль постоянная?
   - Н-нет, сэр - Чак обречённо опустил голову. - Когда я что по приказу делаю, не так. А в камере... очень больно. Спать не могу.
   - Хорошо, - кивнул Михаил Аркадьевич, - попробуем вам помочь. Но сначала... вы можете отвечать на вопросы?
   - Не на все, сэр.
   - Я понимаю. Сделаем так. Если вы не можете ответить, то говорите об этом, - Михаил Аркадьевич улыбнулся. - А кричать не надо. Никто вас бить не будет. Вы поняли? - Чак несмело кивнул. - Вы были один у хозяина?
   - У Ротбуса? Один, сэр.
   - А до этого?
   Чак медленно сглотнул слюну. Но... но, ведь отвечая на такой вопрос, он не называет, это... это можно.
   - Десять, сэр.
   - И где они теперь? Здесь, в Колумбии?
   Ну, о них он может говорить свободно.
   - Нет, сэр. Семерых ещё к прошлому декабрю убили. Тима сдали в аренду, и он пропал на Русской Территории, а меня и Гэба сдали позже. Меня Ротбусу, а Гэба одному толстяку из Джексонвилля.
   - Имена тех, кому сдали Тима и Гэба, можете назвать?
   - Да, сэр. Тима - Джусу Армонти, а Гэба... Я его до этого не видел. Я не знаю его имени, только то, что он из Джексонвилля, и о нём сказали: "Туша, а соображает",
   - Туша? Из Джексонвилля? - переспросил Спиноза. - Это Кропстон, Михаил Аркадьевич.
   - Предупредите Гольцева, - бросил, не оборачиваясь, Михаил Аркадьевич. - А как погибли те, семеро?
   Спиноза бесшумно вышел из кабинета.
   - По-разному, сэр. Артура и Джорджа завалило в бомбёжку, мы тогда все на выезде работали и попали в налёт, - Чак совсем успокоился и говорил свободно. - Сая, Дика и Юпа застрелили. Они тоже на выезде были и как раз своё отработали. Кит и Флетч... их тоже убили. Финишное задание, сэр.
   - Финишное задание? Что это? - удивился Михаил Аркадьевич.
   - Это финиш, сэр. Ну, такое задание, после которого раба уже не оставляют. Сделав такое, он не должен жить.
   - И кто их убивал?
   - Мы же, сэр. Те, кого оставляют.
   - И вы?
   - Да, сэр, - спокойно ответил Чак.
   - И какой финиш был у них?
   - Не знаю, сэр. Сая, Дика и Юпа убирал не я.
   - А Кита и Флетча?
   - Они вывезли на загородную виллу и убили, - Чак запнулся, подбирая слова, чтобы и было понятно, и не назвать запретного. Михаил Аркадьевич терпеливо ждал. - Бригадного генерала, начальника СБ, - нашёл выход Чак.
   Михаил Аркадьевич остался спокоен, а следователь сделал пометку в своём блокноте.
   - Сэр, я сделал, как положено, сэр. - Чак облизал пересохшие губы и, не отводя глаз от Михаила Аркадьевича, повторил: - Я сделал, как положено, сэр. И... и я их не мучил.
   - Пуля в затылок? - спросил следователь.
   - Нет, сэр. Велели без следов, сэр.
   - И они не сопротивлялись?
   - Они знали, что это финиш, сэр, - тихо ответил Чак.
   - Вы дружили? - неожиданно спросил незаметно вернувшийся Спиноза.
   Михаил Аркадьевич нахмурился, но Чак спокойно ответил:
   - Иначе нельзя, сэр. Когда нас всех вместе продали... в одни руки, мы радовались.
   - И кто вас продал? - спросил следователь.
   - Он... он нас собирал, выкупал у прежних хозяев и учил, - Чак опустил и тут же вскинул голову. - Всему учил.
   - Его ты можешь назвать?
   - Его? Да, сэр. Он... мы верили ему, клятву давали. Ему, сэр. А он передал её и продал нас. Он... он такой же беляк.
   - Тогда назови его, - подхватил Спиноза.
   - Грин. Арчибальд Теодор Грин.
   Спиноза и следователь снова переглянулись и понимающе кивнули друг другу.
   - Где он сейчас?
   - Уже там, сэр, - Чак глазами показал на потолок и зло улыбнулся. - Я слышал, что его убили. Я ещё встречу его, сэр.
   - Его же убили, - мягко возразил Михаил Аркадьевич.
   - Там, сэр, - Чак открыто смотрел ему в глаза. - Я всё делаю, как вы говорите, сэр. А потом вы меня убьёте. Я же понимаю, это финиш. Там я встречу. И его, и остальных... наших. И мы все вместе...
   - Убьёте его ещё раз, - усмехнулся следователь.
   - Это будет очень долго, - ответно усмехнулся Чак. - Мы не будем спешить, сэр.
   - Хорошо, - Михаил Аркадьевич встал и пошёл к столу. - Мы ещё вернёмся к этому разговору. А сейчас, - он вернулся с пачкой фотографий. Чак настороженно следил за ним. Михаил Аркадьевич положил на столик фотографии. - Посмотрите. И кого узнаете, о них расскажете. Всё, что знаете.
   - Я не знаю всех имён, сэр, - Чак осторожно всей ладонью подвинул к себе верхнюю фотографию.
   - Неважно. Они пронумерованы. Номер вверху слева.
   Следователь отошёл к столу и приготовился записывать, а Михаил Аркадьевич остался сидеть рядом с Чаком. Спиноза переставил стул и сел с другой стороны от Чака, но чуть подальше и раскрыл свой блокнот с маленьким замочком на обложке. Чак покосился на щелчок замка и вдруг улыбнулся.
   - У этого, - он показал на лежащую перед ним фотографию, - был такой же. С замочком.
   - Вот и давайте о нём, - кивнул Михаил Аркадьевич. - Номер семь, Олег Тихонович.
   - Я его с прошлой весны не видел, сэр, - начал Чак. - Не знаю, где он. А до этого бывал часто. И всегда в штатском.
  
   Они уже пили кофе, когда без стука открылась дверь и вошёл Клайд.
   - Садись, - улыбнулся Джонатан.
   Фредди ограничился молчаливым кивком.
   Клайд сел к столу, отодвинув кофейник.
   - В Спрингфилде тихо, несколько побитых морд, ну, и ещё по мелочи. Сейчас туда везут раненых со всего штата.
   - Дальше, - кивнул Джонатан.
   - Колумбия. Чёрт знает что. Русских кто-то взбудоражил, и они чуть ли не с рассвета выставили патрули. Самооборона заметалась. Брали цыпляток пачками.
   - И командира не нашлось? - хмыкнул Фредди.
   - Вот здесь и оно. Командиров вырезали. Какой-то чёрный прошёлся по домам и никого не оставил.
   - Чёрный? - переспросил Джонатан.
   - В кожанке? - уточнил Фредди.
   Клайд пожал плечами.
   - Понятно, - кивнул Джонатан.
   - Это важно? - спросил Клайд.
   - Где он сейчас?
   - Русские потрошат.
   - Тогда дальше. Дэннис? - спросил Джонатан.
   - Тихо.
   - Дальше, - нетерпеливо дёрнул головой Фредди, получив сразу от Джонатана предостерегающий взгляд.
   Клайд улыбнулся.
   - По Джексонвиллю сюрприз, - и, не оборачиваясь и даже не повышая голоса: - Вводите.
   Двое рослых парней в красных куртках гостиничной обслуги ввели, держав с двух сторон под руки, молодого белобрысого парня с распухшим лицом, в свежих синяках и ссадинах
   - Вот, - сказал Клайд. - Послали его по делу, а он...
   - А я что, да я ничего такого, - задёргался парень. Говорил он невнятно из-за выбитых зубов. - Меня послали, я и пошёл, а чего они, ну, я со всеми же...
   Фредди посмотрел на него с холодным любопытством, и парень замолчал.
   - Тебя к кому послали? - тихо спросил Клайд.
   - К Найфу... - тычком в рёбра его заставили подавиться непроизнесённым обращением.
   - А к кому пришёл?
   - Так Найф же у него был, ну, я и... - новый тычок, - ну, Бобби же старше. Я и пошёл со всеми.
   - Пусть говорит, - разжал губы Фредди.
   Клайд посмотрел на него и кивнул. И парень зачастил, захлёбываясь и путаясь в словах, как они гонялись по городу за цветными, ну, и остальных, кто попадётся, как веселились, ну, Хэллоуин же, а они наглые, черномазые, улицу перегородили, и не сунься к их бабам, а потом русские зашухерили, линять же надо, а русские кого в форме увидят, так сразу за шкирман, а Найфа и след простыл, а к Бобби и не сунься, у него же палач чёрный за плечом, так где ползком, где на карачках выбрался, а...
   Джонатан посмотрел на парней, и те точными ударами опять заткнули этот поток.
   - У цветных кто верховодил? - спросил Клайд, покосившись на Фредди.
   - Да их там не различишь, все черномазые, - ухмыльнулся парень. - Мы и били не глядя. Краснорожий один был, напролом пёр, да в Цветной прорвался, не дотянулся я до него. Если только там прикончили, когда утром на штурм попёрли, я-то смылся уже. И этих, предателей расы, ну, кто белый, а с цветными якшается, этих много положили. Ни один не ушёл.
   - Пшёл вон, - скучно сказал Фредди.
   Клайд кивнул, И парня споро вытащили в коридор, бесшумно прикрыв за собой дверь.
   - Слинял, значит, Найф, - задумчиво сказал Джонатан.
   - Он сволочь, а не дурак. Всегда умел вовремя слинять, - кивнул Фредди.
   - Но не думал я, что Бобби без мозгов, - усмехнулся Клайд. - С Пауком связываться - гиблое дело. Он ли тебе помог, ты ли ему - всё одно, ты не жилец.
   - Туша своё так и так отработал, - Джонатан допил кофе и встал.
   И сразу встал Фредди. Клайд улыбнулся, вставая.
   - Заставы сняли? - спросил Джонатан, застёгивая куртку.
   - По тюремным справкам и без оружия пропускают. Замаравшихся сбросим?
   - А куда их ещё? - Джонатан взял шляпу. - Паука прикрывать, что ли, будем?
   - Пусть сам крутится, - кивнул Клайд.
   Открылась дверь, и вошёл Ночной Ездок. Гладко выбритый, в своём обычном смокинге. Кивнул всем троим. Они молча ждали.
   - Выдержанные, - одобрительно усмехнулся Ночной Ездок. - Хэмфри Говарда взяли.
   - Туда и дорога, - улыбнулся Джонатан. - Тебя подбросить?
   - К "Президент-Отелю".
   - Пойдёт, - кивнул Джонатан, доставая бумажник. - Клайд, сразу?
   Клайд кивнул, принимая кредитки.
   Когда они все вместе выходили из номера, подбежал коридорный, ловко накинул на плечи Ночного Ездока плащ и исчез. У лестницы Клайд отстал.
   Они спустились в вестибюль, прошли мимо закрывшегося газетой соглядатая и старчески дремлющего за стойкой портье. Их грузовик, свежевымытый и по-новому блестящий, стоял у подъезда, где они его оставляли. Парень в замасленной куртке задумчиво оглядывал пустынную улицу, прислоняясь плечом к стене. Проходя мимо, Джонатан сунул ему деньги, получив свои ключи. Все втроём сели в кабину, и Фредди стронул с места.
   - Русские Робинсу ничего не дали, - сказал Ночной Ездок, когда грузовик завернул за угол. - Всё у них.
   - Будет за мной, - кивнул Джонатан. - Удачи.
   Ночной Ездок улыбнулся.
   - У Счастливчика не убудет, но... и вам.
   Фредди и Джонатан одновременно поблагодарили кивками.
   Высадив Ночного Ездока, Фредди прибавил скорость и повернул к вокзалу.
   - Куда ты? - удивился Джонатан.
   - Тебе надо домой, Джонни, - разжал губы Фредди.
   Джонатан молча, ударив его по рукам, круто вывернул руль, заворачивая машину в проулок.
   - Вот так, ковбой! Гони в Джексонвилль.
   Фредди кивнул.
   Из города они выехали молча. И только на шоссе, Фредди негромко сказал:
   - Если мы опоздаем...
   - К Бобби мы не опоздаем, - отрезал Джонатан и повторил: - Гони.
  
   Машина ехала, останавливалась, снова ехала. Эркин не открывал глаз. Пусть считают за спящего. А может, он и впрямь заснул, потому что вдруг перестал их слышать. Или они замолчали... Да не всё ли ему равно? Он уже попрощался. И с Женей, и с Андреем, и с Алисой... Кто ещё у него был? Фредди и Джонатан... у них своя жизнь и пусть живут. Их он за собой в Овраг не потащит, а остальное - не его забота. Спасибо им за всё, но они уже по ту сторону. А Женя и Андрей... Если есть тот мир, то они там и он встретится с ними. Думал об этом спокойно. Правду сказал этот беляк. Бегал и добегался. От питомника до Оврага. Добежал.
   Что-то заставило его открыть глаза. Машина стояла перед коваными ажурными воротами. Высокий глухой забор. Пустырь? Ворота раскрылись, и машина въехала. Газоны, какие-то дома, деревья, белые... Кто в белых халатах, то врачи, а в тёмно-зелёном... Что это? Центр? Опять Центр? Зачем? Что это?
   - Приехали, парень, - сказал по-английски Золотарёв, глядя в зеркальце на стремительно побледневшее лицо индейца и расширенные глаза. Ага, всё-таки, проняло! И продолжил по-русски: - Жаль, конечно, но иначе нельзя. К тому корпусу, сержант, прямо к входу.
   - Есть, майор.
   Машина остановилась у невысокого крыльца, ведущего к двухстворчатым дверям с отмытыми до блеска стёклами.
   - Вылезай, приехали.
   Эркин послушно вышел, вдохнул... мучительно знакомый запах, от которого сразу поползла по телу ледяная волна страха.
   - Вперёд.
   Золотарёв открыл дверь. Да, вот сейчас парня проняло. Он прямо почувствовал тот хруст, который предваряет перелом. Теперь лишь бы Юрка подыграл.
   Внутри запах усилился. Значит, всё и впрямь вернулось. У входа на лестницу стол, белая девушка со страшным лицом, да и глаза у неё нет... точно Центр. Говорили... вырезают и пересаживают...
   - Доктор Аристов у себя?
   - Да.
   - Вперёд.
   Эркин поднимался по лестнице, а видел... крутой склон и редкую траву. Сейчас поднимется на гребень и увидит Овраг.
   - Стой.
   Дверь с белой табличкой. От запаха кружится голова...
   Золотарёв, уже не скрывая довольной улыбки, постучал и распахнул дверь
   - Вперёд.
   Эркин переступил порог, невероятным усилием удерживая себя от крика. Да, это кабинет врача. Вот и всё. Белый за столом... Врач... Поднимает голову... блестят очки... Чмырь делает два шага вперёд, кладёт перед врачом голубой листок... О чём они говорят? Он словно оглох и только видит шевелящиеся губы, не понимая слов.
   - Доктор Аристов, подследственный Эркин Мороз доставлен на исследование.
   - Где предписание?
   - Вот.
   Аристов быстро проглядел листок, поднял глаза на Золотарёва - победная улыбка, блестящие глаза... дорвался? Почему сказал "исследование", да ещё и по-английски? Чтобы парень понял и испугался? Обсуждали же уже... Аристов перевёл взгляд на парня... Индеец,... красивое лицо, великолепно посаженная голова, развёрнутые плечи, шрам на щеке.... Так это же о нём говорили... Что Колька несёт? Парень же знает русский, ещё тогда выяснили...
   - Редкий экземпляр, доктор. Прямо жаль вам отдавать, но раз положено... - и театральный вздох. - Под приказом ходим.
   Золотарёв быстрым искоса взглядом проверил реакцию. Да, вот теперь с воздействием: побледневшее под загаром лицо, расширенные в немом крике глаза, взгляд в никуда, ну...
   Аристов аккуратно разгладил листок предписания. Дорвался, значит? Ну, ты сейчас получишь, а за это подмигивание особо.
   - Снимите наручники, - официально безличным тоном сказал Аристов и, видя изумление Золотарёва, прибавил жёсткости: - И покиньте кабинет.
   - Юрка, - чуть слышно шепнул Золотарёв, - ты чего?
   - Майор Золотарёв, - Аристов так резко встал, что Золотарёв качнулся назад и даже отступил на шаг. - На экспертизу положено шесть часов. Отсчёт времени начнётся, когда вы снимите наручники и покинете мой кабинет.
   - Доктор Аристов, - начал, наливаясь кровью, Золотарёв.
   - Полковник Аристов.
   Золотарёв проглотил эту поправку и подошёл к Эркину. Тот стоял неподвижно, словно ничего не видел и не слышал.
   - Руки, - тихо сказал Золотарёв по-русски. Никакой реакции, и Золотарёв рявкнул уже в полный голос, теряя выдержку: - Руки давай!
   Медленно, как во сне, поднялись стянутые металлическими браслетами запястья. Золотарёв сорвал наручники, и Эркин не опустил, а уронил руки, бессильно повисшие вдоль тела.
   - Сейчас десять ноль-ноль...
   - Экспертиза закончится в шестнадцать ноль-ноль, - твёрдо ответил Аристов.
   - Приступайте к исследованию, доктор, - сказал по-английски Золотарёв и захлопнул за собой дверь.
   Всё ещё стоя, Аристов внимательно смотрел на застывшего посреди кабинета парня в рабских куртке и шапке. Рабские сапоги... джинсы... лицо... парень на пределе, одно неосторожное слово, и сорвётся в страшную непредсказуемую истерику. Так, шесть часов, успокоить его, сейчас слова вряд ли подействуют. Значит, так...
   Слова спорящих друг с другом беляков проскакивали мимо сознания Эркина. Даже не замечал, на каком это языке. Он никогда не слушал надзирателей, но это говорят уже ему:
   - Проходи, садись.
   Медленно, волоча ноги, Эркин подошёл к столу и сел, по-прежнему глядя в никуда. И даже щелчок тумблера на коробке селектора не заставил его повернуть голову.
   - Кто это? Крис здесь?
   - Доктор Юра? Я Люк, Крис...
   - Доктор Юра, я здесь, что случилось?
   - Крис, слушай внимательно. Привезли того, о ком говорили Слайдеры. Понял? С десятком быстро ко мне.
   Колька наверняка торчит под дверью, но десятка хватит. Так, душ, наверняка массаж, покормить, сон на три часа, не больше... Но сейчас...
   - Эркин Мороз?
   - Да, сэр, - ответил неживой голос.
   - Не бойся, - мягко сказал Аристов.
   Эркин медленно повернул к нему голову, и Аристов увидел, как оживает, наливается сдерживаемой яростью, темнеет смуглое лицо, так что шрам становится светлее кожи.
   - Мне уже нечего бояться, сэр.
   Эркин отвёл глаза. Ну, вот и всё. Сейчас команда: "Раздевайся", - потом: "Руки за голову, ноги расставь", - или... Топот множества ног по коридору не дал додумать. Надзиратели? Зачем?! А дверь уже рванули, и ввалившиеся в кабинет парни в цветных рубашках и каких-то ярких куртках были кем угодно, но не надзирателями. Да это же... Эркина сдёрнули со стула, и он оказался в тесном кольце обнимающих, шлёпающих его по плечам и спине рук, гуле голосов, громких и по-камерному тихих.
   -...живой... всё в порядке, парень... мы все тут... нам о тебе такого наговорили... откуда тебя... а чего тебя в наручниках?... ага, я видел...горел?... когда?... сейчас в душ тебя...
   - Крис, - пробился к нему голос врача. - Парни, на всё про всё шесть часов. Забирайте его сейчас. В душ, накормить, и пусть поспит, все вопросы потом.
   - Доктор Юра, вы посмотрите его?
   - Всё потом. Смотрите, чтобы его этот майор не перехватил.
   - Это внизу который? Сделаем. Парни, в кольцо его. Бежим!
   Куривший на крыльце Золотарёв невольно посторонился перед целеустремлённо несущейся небольшой, но плотной толпой. Что ещё Юрка задумал? Выгнал из кабинета, теперь эта орава... Но когда орава пробежала столь же целеустремлённо обратно, он разглядел в центре толпы индейца в рабских куртке и шапке и растерялся. Это ещё что?! Куда они его? Он бросил окурок и кинулся наверх к Аристову.
   - Юрка, что это?!
   - А именно? - спокойно спросил Аристов, сосредоточенно заполняя очередную карточку. - Сядь и перестань орать.
   - Куда они его повели?
   - К себе в общежитие.
   - Зачем?!
   Аристов отложил ручку и поднял глаза на так и оставшегося стоять Золотарёва.
   - А зачем ты привёз его? - и сам ответил: - На экспертизу. Так что не лезь в мои дела. Я же не лезу в твои.
   - Какая к чёрту экспертиза в общежитии?!
   - Я же тебе сказал. Не ори. Талон в столовую дать, или поешь в городе?
   - Юрка!!!
   - В шестнадцать ноль-ноль ты получишь его и моё заключение. А теперь иди и не мешай мне работать. Всё. Можете быть свободны, майор.
   Золотарёв медленно вдохнул и выдохнул, чётко по-уставному козырнул.
   - Есть, полковник, - повернулся на каблуках и вышел, без стука прикрыв за собой дверь.
   Аристов просмотрел частично заполненную карточку. Имя и фамилию он переписал из направления, остальное заполнит потом. Будем надеяться, что парень отойдёт и даст себя осмотреть. Ах, Колька, не удержался. Как говорил тогда Гольцев? Прёт, не думая? Да, как танк. А под гусеницами люди. Этот парень. Если всё, что говорили о нём Слайдеры, правда, и он перенёс и боль, и депрессию, работая скотником, а сейчас... Да нет, всё это чепуха, держится парень из последнего, но держится.
  
   Пока бежали, Эркина немного отпустило, и он попытался на бегу расспросить:
   - Что это, парни?
   - Больница... госпиталь... да не то совсем... не бойсь... всё нормально... мы работаем тут... ща душ тебе соорудим... пожрать...
   Эркин не успевал даже понять, кто и что ему говорит. А уже они вбежали в другой корпус, и толпа сразу увеличилась. Он опомниться не успел, как его втолкнули в просторный зал, уставленный скамьями.
   - Давай раздевайся.
   - Зачем?!
   - Душ... помоешься... парни, мыло ему... моё держи...
   Десятки рук распахивали и снимали с него куртку, сдёргивали рубашку, расстёгивали джинсы...
   - Вы что, охренели?! - Эркин попытался вырваться из кольца.
   - Ты чего, парень?
   - Мы же помочь...
   - Ладно, - остановил гомон Крис.
   Эркин обвёл взглядом мучительно знакомые, нет, привычные лица.
   - Элы?
   - Ну...
   - И чего здесь?
   - Мы здесь работаем.
   - Вы что, не горели? - вырвалось у Эркина.
   Вокруг засмеялись.
   - Перегорели здесь... Все горевшие.
   - И кем работаете?
   - Санитарами... Убираем... Массаж делаем... Врачам помогаем...
   - Врачам?!
   - Они здесь другие, - Крис улыбнулся. - Давай, раздевайся, вымоешься сейчас, поешь, поспишь...
   - А потом?
   Крис молча развёл руками.
   - Ясно, - Эркин сам потянул с плеч рубашку. - Хоть час, да наш, так что ли? - и улыбнулся.
   Ему ответили такими же улыбками.
   - Парни, входы перекройте, - распорядился Крис. - И давайте отсюда, не колготитесь все.
   - Верно, - кивнул Сол. - Успеем поговорить. Люк, пошли.
   - Я останусь, - сказал Эд. - Помогу помять. Вдвоём управимся, Крис?
   - И я с вами, - вмешался Стив. - Двое не справятся. Ишь, нарастил.
   Эркин усмехнулся, снимая сапоги.
   - Грузчиком был. И скотником. Парни, а постираться заодно если, высохнет?
   - Давай заменим, - предложил Крис.
   - Нет, - покачал головой Эркин. - Это из дома. Всё, что осталось.
   - Стирай, у нас сушка хорошая.
   Толпа уменьшилась, но ненамного. Кто-то принёс мыло, мочалку, полотенца.
   - Вшей нет? А то куртку прожарим.
   - Нет, - улыбнулся Эркин.
   Его трусы привели парней в такое восторженное изумление, что он удивился.
   - Вы что, трусов не видели?
   - Видели, - возразил кто-то. - И даже снимали.
   - Но с других, - уточнил ещё кто-то.
   - Тебе-то зачем?
   - Не трёт и если приспичит штаны снять, всё ж-таки прикрытый, - объяснил Эркин, раздеваясь.
   - Дело, - одобрил Эд.
   Общее внимание смущало Эркина, отвык он уже от такого, но их было много, и, когда он разделся, его довольно бесцеремонно покрутили и осмотрели, придирчиво проверив номер на руке.
   - Ладно, - Крис сунул ему в руки мыло и мочалку. - Иди мойся. Времени в обрез, а мы ля-ля разводим.
   - А вещи мои?
   - Постираем тебе твоё, - Эд быстро раздевался, складывая вещи на соседнюю скамейку. - И твоё сейчас сложу, иди.
   Большой гулко гудящий зал с туманными сквозь водяную пыль шарами ламп под потолком. Эркина подтолкнули к стене. Да, не как в Паласе. Душ по стенам, а посерёдке тоже скамьи. Эркин крутанул кран и охнул под тугой, чуть не сбившей его с ног струёй. В имении такого напора не было. Сделал себе по вкусу. А на стене у крана как полочка вделана, как раз для мыла. Здорово. Он намылил мочалку и стал растирать себя, плечи, грудь, живот, мыльная вода щекотно текла по телу. Кто-то взял его за плечо. Он круто обернулся. Тот же метис, что всё командовал.
   - Давай мочалку. Пока голову моешь, я тебя сзади разотру.
   Эркин отдал ему мочалку и стал намыливать голову.
   - Из-под струи выйди.
   Он сделал шаг назад и натолкнулся спиной на чьё-то тело.
   - Во, стой так.
   В душе всякое бывало, и подпускать к себе вплотную не стоило, но ему уже тёрли спину и ягодицы. Подтолкнули вперёд.
   - Давай смывай.
   Он мылся, уже ладонями растирая тело, теребил себе волосы, смывая налипшую за эти дни грязь и засохший пот.
   - Давай, вылезай.
   - Уже?
   - Ложись на скамью. Мы сейчас тебя и намылим, и разотрём, и промнём.
   Смаргивая с ресниц воду, Эркин прошлёпал к скамье и лёг на живот.
   - Ну, держись парень.
   Сильные умелые пальцы и ладони на спине, плечах, щиколотках, шее. Сколько их? Двое, трое? Ох, до чего же ловки. Не абы как, от души мнут.
   - Давно мяли?
   - Да летом, - выдохнул Эркин.
   - Давай, на спину крутись.
   Он перевернулся, привычно закинул руки за голову.
   - Когда горел?
   - В двадцать.
   - Ого!
   Над ним склоняется тёмное лицо, блестящее от воды, а может, и пота.
   - И живой?
   - А чем тебе это мешает?
   Негр смеётся и говорит уже серьёзно:
   - Мне двадцать четыре полных, вот и спрашиваю. Глаза закрой, лицо промну.
   - Лицо потом, - вмешивается метис, разминавший ему ноги. - Когда промазывать будем. Сейчас окатим.
   - Чего?! - Эркин приподнялся на локтях, но его тут же уложили обратно, и лавина воды обрушилась сверху так, что дыхание перехватило.
   - Теперь на живот.
   И опять.
   - Утопите, черти! - вырвалось у него.
   - Не бойсь. Не первый. Вставай.
   Эркин слез со скамьи, встал и потянулся, сцепив руки на затылке, медленно выгнулся на арку и выпрямился, оглядел смеющиеся лица стоящих перед ним парней.
   - Ох, спасибо, парни.
   - За спасибо ты нам расскажешь лучше.
   - Чего рассказать?
   - Чего спросим. Пошли. Промажешься.
   - И промазка есть?! - изумился Эркин.
   - Покупаем, - ответил Крис, подталкивая его к выходу.
   - Да, а шмотьё моё? - уже у двери вспомнил Эркин.
   - Иди-иди, - засмеялся кто-то ещё. - Не пропадёт. Всё сделаем.
   Пока он мылся, принесли из кастелянской больничные тапочки, халат, простыню и два больших полотенца, а от себя кучу тюбиков с кремами.
   - Вытирайся, - распорядился Крис, перебирая тюбики. - Нанесли черти мелкоты. Хоть по запаху подобрать.
   И опять в несколько рук Эркину помогли вытереться, застелили простынёй две скамьи, уложили и... Эркин даже застонал от наслаждения, почувствовав, как ложится на спинную ложбину прохладный червячок крема.
   - Что, не мазался долго?
   - А как перегорел, - выдохнул Эркин. - Шестой год идёт.
   - С ума сойти! - ахнул кто-то над ним.
   - Скажи, а не сильно зашершавел.
   Он слушал звучащие над ним голоса, но ощущал только скользящие по его телу умные ловкие пальцы и ладони, и как меняется под этими руками его кожа, становясь мягкой и упругой.
   - А смотри, какой налитой...
   - Это и мы такими станем?
   - А чего ж нет? Мы все... из одного питомника.
   - Повернись и глаза закрой.
   Ему помогли повернуться.
   - Ноги раздвинь. Ага, хорош.
   И опять негромкие усыпляющие голоса.
   - Смотри, а не изменились совсем.
   - У тебя изменились?
   - Нет.
   - Так у него с чего должны меняться?
   - Ты смотри, ладони у него... Корка.
   - Снимем?
   - Чем? Тут...
   - Напильник нужен, - вмешался Эркин, не открывая глаз.
   - Чего?
   - А, верно.
   - С чего у тебя так?
   - Работа такая, - вяло ответил Эркин.
   - Ну, так что? Оставим?
   - Это отмачивать и слоями снимать. Оставим.
   Эркин невольно улыбнулся. Руки на его теле растирали, вминали, разглаживали. И не было ни боли, ни страха, только где-то очень далеко внутри память о Жене, о её руках.
   - Ты чего собрался? Распусти мышцы. Вот так. Ну, хорош?
   - Хорош.
   Его не больно, но звучно шлёпнули по животу над пупком. Эркин сел и открыл глаза.
   - Ох, хорошо как! Спасибо, парни.
   - На здоровье.
   Ответили по-русски, и Эркин удивлённо вскинул глаза на сказавшего.
   - Ты... по-русски знаешь? - вырвалось у него тоже по-русски.
   - Немного знаю, - спокойно ответил Крис, вытирая руки. - А ты?
   - И я немного, - ответил Эркин, вставая и шаря взглядом в поисках своих вещей.
   - Ты чего?
   - Не бойсь. И постираем, и вычистим. Надевай это.
   Эркин не споря - всюду свои порядки - надел на голое тело халат. Пуговиц нет, руками, что ли, держать, а, вот оно как, запахнуть и поясом. Тапочки, похожие на те, сшитые Женей, нет, об этом нельзя.
   Парни быстро и споро убрали всё, расставили скамьи.
   - Здоровенный ты, чёрт, - поймал его взгляд и улыбнулся Эд. - Три больших тюбика ушло.
   Эркин почувствовал себя неловко. Ведь сказали же, что за свои деньги покупают, а эти штуки дорогие, он знает, но вокруг уже смеялись, превращая всё в шутку.
   - Пошли.
   - Куда?
   - К нам, - ответил Крис.
   - А не в столовую? - предложил Эд.
   - Хватит цирка, - отрезал Крис и объяснил: - Ещё и столовую перекрывать, шуму много. А к нам уйдём, и там только холл прикрыть, - и уже Эркину: - Пошли.
   После душевой и промазочной Эркину в коридоре показалось прохладно, но они быстро поднялись по лестнице на второй этаж и свернули в правый коридор. Эркин уже привык идти в живом плотном кольце, да и не дурак он, чтобы не понять: его прикрывают от чужих глаз. Ну, парни здешние, им виднее.
   Крис распахнул дверь своей комнаты.
   - Заходите.
   Ввалились всей толпой. Сразу стало тесно и шумно. Но Эркина вопросами не дёргали. Пусть поест, поспит, всё ж понятно: у Оврага был парень.
   На столе уже стояли три тарелки, прикрытые тарелками же, и стакан, накрытый круглой румяной булочкой.
   - И всё мне? - уточнил Эркин, усаживаясь за стол.
   - Давай лопай, - засмеялись в ответ.
   Тарелка белой каши - Женя называла её манной - с жёлтым озерком растаявшего масла, тарелка с нарезанными варёными овощами, бутерброды с ветчиной и сыром, стакан какао и сладкая булка с изюмом.
   - И чей это паёк я лопаю? - поинтересовался Эркин, набрасываясь на кашу.
   - Ладно, потом посчитаемся... Ешь давай.
   - Хорошо вас кормят, - пробурчал с набитым ртом Эркин. - В тюрьме паёк куда как хуже.
   - А ты из тюрьмы, что ли?
   - За что?
   - Беляков много покрошил, - улыбнулся Эркин.
   - Это когда? - придвинулись к нему.
   - А в Хэллоуин.
   - Здорово! - восхитился кто-то.
   - А нам не разрешили, - вздохнул Андрей.
   - А я не спрашивался, - хмыкнул Эркин под общий одобрительный хохот.
   - Андрей, а ты чего здесь?
   Эркин вздрогнул, недоумевающе глядя на молодого пышноволосого негра, явного джи, но тут же опустил глаза и стал есть. Этого не заметили.
   - Вы ж взялись тот вход держать.
   - Струсили?
   - Да нет, - наперебой объясняли Андрей, Арчи, Майкл и остальные джи. - Убрался он... Мы ему показ устроили... По-жёсткому... Он аж обалдел... Ага, стоит, глаза выпучил... А мы наяриваем... Обложил нас и ходу...
   - Точно, ушёл? - спросил Крис.
   - Ушёл, - подтвердил Клайд.
   - Ага... И шофёра забрал... В город ушли...
   - Ладно. Холл всё равно держим.
   - А то... Само собой...
   Эркин доел и, сыто отдуваясь, откинулся на спинку стула.
   - Ну, и накормили. От пуза. Сейчас бы поспать.
   - Сейчас и ложись... Вон кровать. Ложись и отрубайся... Всё, отваливайте, не показ, смотреть нечего...
   Эркин, уже не стесняясь, скинул халат и лёг на кровать. Прохладная чистая простыня заскрипела, натягиваясь, под его телом.
   - Ты как, прикроешься? - спросили над ним. - Дать одеяло, или так будешь?
   - С одеялом, - пробормотал, засыпая, Эркин.
   Он стремительно проваливался в сон и уже не ощутил, как его накрыли простынёй и одеялом.
   Бесшумно толкаясь, парни забрали посуду и ушли. Крис задержался в дверях, оглянулся. А смотри-ка, как ловко одеялом обернулся, не впервой, значит. Ну, пусть спит. Он бесшумно прихлопнул за собой дверь и пошёл в холл, где стояли жёсткий диван, несколько стульев и кресел и где был селектор. Сейчас по холлу болталось несколько самых "плечистых" и "глазастых".
   - Заснул?
   - Да, отрубился.
   - Да-а, хлебанул парень.
   - Ну уж не меньше нашего.
   - Сказанул! Слышал же, из тюрьмы привезли.
   - Я видел, как из машины выводили. В наручниках.
   - А руки его видел? Он ладонью гвозди забивать может.
   - И не мазался с... когда он перегорел-то?
   - Говорит, в двадцать.
   - Врёт. Кто его, перегоревшего, держал бы?
   - Тоже верно.
   - Проснётся, спросим.
   - А на хрена ему врать?
   Крис, не слушая и не вмешиваясь в разговор, щёлкнул переключателем на коробке селектора.
   - Доктор Аристов слушает.
   - Доктор Юра, это я, Крис, - Юрием Анатольевичем он называл его только когда говорил по-русски, а здесь полно народу, так что надо по-английски. - Он заснул.
   - Я приду в час. Трёх часов нам хватит.
   - Хорошо, доктор Юра. Я... я зайду к вам сейчас.
   - Заходи.
   Они отключили селектор одновременно. Внимательно слушавшие парни дружно закивали.
   - Валяй, Крис.
   - Мы здесь.
   - Значит, к часу соберёмся.
   - Ну да, пусть поспит пока.
   Крис кивком попрощался с ними и побежал вниз. На полдороге к четвёртому корпусу его догнали Эд и Сол, а уже у дверей Майкл. И в кабинет Аристова они вошли вчетвером.
   Аристова, казалось, это не удивило. Он кивком указал парням на стулья и отдал Люсе обработанные карточки:
   - Это всё в регистратуру, Люся.
   Когда Люся вышла, они быстро переставили стулья и сели обычным полукругом.
   - Всё так, - сразу сказал Эд. - Мы номер смотрели. Двадцать пять полных. И перегорел.
   - Говорит, в двадцать, - сказал Сол. - Как такое могло?
   - Я думаю, он нам расскажет, - улыбнулся Аристов.
   - Да, доктор Юра, - кивнул Майкл. - Врать ему незачем.
   - Он... такой, как мы, - сказал Эд. - Это точно.
   - Всё это фигня хренова, - нетерпеливо мотнул головой Крис. - Я не за этим шёл. Доктор Юра, мы... мы никак не можем его здесь оставить?
   Аристов грустно улыбнулся.
   - Никак, Крис. В шестнадцать ноль-ноль его увезут.
   - А если он болен? - не отступил Крис.
   - Он здоровый, - возразил Сол.
   - Знаю, - кивнул Крис. - Но, доктор Юра, вот у человека жар, высокая тем-пе-ра-ту-ра, - выговорил он по-русски, - это значит, что он болен, так?
   - Допустим, - кивнул Аристов.
   - Больной должен быть здесь, а не в тюрьме. Тоже так.
   - Ну, - поторопил его Эд. - Он же здоровый.
   - Если есть таблетки, понижающие температуру, то должны быть и обратные, повышающие. Накачать его этими таблетками, и всё. Он болен и должен быть здесь, в госпитале.
   - Голова-а! - ахнул Майкл. - Точно!
   Аристов с еле заметной улыбкой слушал, не вмешиваясь.
   - Ну, и сколько мы его так продержим? - спросил Сол.
   - Да, - кивнул Эд. - Это тоже точно. И что это за жизнь? А как кончатся таблетки, так он здоровый, и его обратно в тюрягу.
   - Да, потом-то что? - Сол подался вперёд, ожидая ответа.
   Крис обвёл их возбуждённо блестящими глазами.
   - А через неделю он помрёт. И всё!
   - Чего?!
   - Охренел?!
   - Нашёл спасение!
   - Дураки вы все. В морге всегда полно неопознанных. Подменим. Того вместо него в Овраг свалим, а ему новые документы сделаем. И всё!
   - Ну, ты даёшь!
   - Так возьми!
   - А что? Здорово придумал.
   - Точно. Сделаем...
   - Плохо, что индеец, такого трудно подобрать.
   - Подберём.
   - За неделю?!
   - А за месяц не хочешь?
   - И месяц ему температурой мучиться?
   - А есть такая болезнь... Два дня жар, а три дня или там сколько нормальная. Приступами. Есть такая, доктор Юра?
   - Есть, - кивнул Аристов.
   - А таблетки, чтоб жар нагонять?
   - Тоже есть.
   - Ну, так...
   - Доктор Юра...!
   Аристов требовательно оглядел их и раздельно сказал:
   - Нель-зя, - Он повторил это по-русски, в третий раз опять по-английски и спросил: - Поняли?
   - Но почему?
   - Доктор Юра?
   - Ну, чего он такого сделал?
   - А что он сделал? - с интересом спросил Аристов.
   Они потупились, но Крис тут же вскинул голову.
   - Так эти беляки, ну, кого он положил, те сами полезли. Вы ж видели, что они с нами... с нашими делали.
   - Есть следствие, есть суд. И то, что вы придумали...
   - Это я придумал, - быстро сказал Крис, - они не при чём.
   - Так, - начал было Эд, но Крис бешеным взглядом заставил его замолчать.
   - Сказал, что я один, значит, всё.
   - Нельзя, Крис, - снова, но уже чуть мягче повторил Аристов.
   - Значит, что ж...- уныло вздохнул Майкл.
   И несколько минул все молчали.
   - Ладно, - сказал наконец Крис. - Сделаем, что сможем. Доктор Юра, вы его будете смотреть? - Аристов кивнул. - К вам приведём?
   - Нет, я приду. Он где, в твоей комнате?
   - Да, я один живу, он не помешает никому.
   - Вот у тебя его и посмотрю.
   - Хорошо, - Крис встал. - Извините, что помешали вам.
   - Ничего, - улыбнулся Аристов.
   Парни быстро расставили стулья по местам, попрощались кивками и ушли
  
  

1995; 9.10.2012

  
  
Оценка: 8.50*4  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"