Шёл 1968 год. Три года тому назад я уволился из армии по болезни, вернулся в город Куйбышев и уже более двух лет работал на заводе "Прогресс", который производил космическую технику. Работал в конструкторском отделе испытаний в группе, которая занималась телеметрией ракет носителей и искусственных спутников Земли (ИСЗ). За это время успешно освоил новую, для себя, технику и меня стали направлять в командировки на Северный Космодром "Плесецк", который находился в Архангельской области (в 180 км. южнее Архангельска), и южный - "Байконур". В конце 60-х годов прошлого века, ИСЗ типа "Космос" чаще запускали на околоземную орбиту с Северного Космодрома, а пуски космонавтов осуществлялись только с Космодрома "Байконур", с территории Казахстана. Изделия на космодром доставлялись блоками по железной дороге, а затем собирались и испытывались перед полётом в монтажно-испытательном корпусе (МИКе) непосредственно на космодроме. На сборке и испытаниях изделий обязательно присутствовали представители завода и Куйбышевского КБ, которое являлось филиалом КБ С.П.Королёва. Слесари сборщики завода занимались сборкой изделия, работая вахтовым методом по три - шесть месяцев подряд. Испытания проводили военные, а инженеры завода и КБ присутствовали на испытаниях с целью оперативного анализа и принятия решений в случаях, когда возникали замечания к работе изделий во время испытаний. Отклонения от нормы при испытаниях вносились в технологический паспорт, специалист завода и КБ записывали в этом паспорте соответствует ли устройство, или узел изделия чертежам, затем своё решение, для устранения замечания, которое утверждалось заместителем главного конструктора КБ.
В этом году я дважды был в командировках на Северном Космодроме.
Поездка в июле мне мало чем запомнилась, разве только белыми ночами и
стартом ракеты, который я впервые в жизни увидел, да ещё злющими кома-рами, которые просто не давали нам жить и жалили через одежду.
А вот командировка в декабре, запомнилась мне на всю жизнь.
Цель командировки.
Заданием на командировку в этот раз было участие в предпусковых испытаниях ракеты носителя и ИСЗ типа "Космос", с установленным на спутник экспериментальным оборудованием.
Во время полёта на околоземной орбите спутники серии "Космос" выполняли целый ряд важнейших задач. Одной из таких задач являлось фотографирование поверхности Земли. Для этого положение спутника относительно Земли необходимо было строго ориентировать. Этим занималась система ориентации, установленная на спутнике. Отклонение спутника от заданного положения корректировалось системой ориентации с помощью реактивных микродвигателей, работающих на сжатом инертном газе. В качестве инертного газа применялся Гелий, который под большим давлением размещался в специальных ёмкостях, закреплённых на корпусе спутника. Из-за ограничения веса, Гелия хватало для работы спутника на орбите только на семь дней.
Каждый запуск спутника на орбиту являлся достаточно дорогим мероприятием. Перед конструкторами стояла задача снизить стоимость запуска. Одним из средств, для достижения этой цели, было увеличение времени работы спутника на орбите.
Поступило предложение использовать в системе ориентации микро ЖРД
(жидкостно реактивные двигатели), которые бы работали на компанентах топлива и окислителя. Такое решение позволяло уменьшить вес системы ориентации и значительно продлить время работы ИСЗ на орбите.
По этому поводу среди учёных возник спор. Одни утверждали, что огневые микро жрд на орбите нельзя использовать из-за огневого факела, который в условиях невесомости давал бы яркий свет и засвечивал бы плёнки при фотографировании.
Другие возражали, утверждая, что в безвоздушном космическом пространстве нет частиц, которые бы отражали свет сгорающих газов. Поэтому никакого яркого свечения в космосе не должно быть.
Для изучения этого вопроса специалистами Ленинградского Оптико-механического института был разработан эксперимент, получивший кодовое название "Соболь".
Суть эксперимента заключался в следующем.
На спутник был установлен микро ЖРД, который должен был включиться на орбите и отработать заданное время. Был также установлен фотоаппарат, его объектив направили на предполагаемый огневой факел работающего ЖРД. Причём, аппарат включался по команде с началом работы микро ЖРД и поворачивался вокруг вертикальной оси, делая снимки предполагаемого огневого факела, по всей его длине.
Эксперимент блестяще подтвердил правоту второй группы учёных утверждавших, что в космосе от работающего микро ЖРД не будет никакого
свечения и работа двигателя не будет мешать работе фотоаппаратов.
В результате, в дальнейшем на ИСЗ в системе ориентации стали устанавливать микро ЖРД, что уменьшило вес этой системы и значительно увеличило время работы спутника на орбите.
Встреча со школьным товарищем.
Поездом "Москва - Архангельск" мы приехали на железнодорожную станцию Плесецкая, затем автобусом в закрытый город Мирный, который находился в 9 км. от ж.д. станции. Город Мирный был построен в конце 50-х годов. Население города в 60-е годы насчитывало 40-50 тысяч человек. В нём жили семьи военнослужащих, работавших на пусковых площадках межкон-тинентальных ракет и космодроме. В городе располагался штаб Северного Полигона. В общем, Полигон являлся Ракетным Щитом Советского госуда-рства. День ушёл на оформление пропусков.
Оформив пропуска, мы военным автобусом, минуя несколько постов проверок документов, переехали на площадку, которая находилась на расстоянии около 40 километров от города Мирного.
На площадке нас разместили в гостинице - общежитии, а уже утром мы были в МИКе. До обеда я был занят техническими вопросами. После обеда, возвращаясь из столовой в МИК, я столкнулся в дверях с майором, очень похожим на моего школьного товарища - Эдика Петрова. Но со дня оконча-ния школы прошло уже 15 лет, и я не был уверен, что это он. Он же меня не узнал и прошёл мимо. Я спросил у солдата-контролёра:
-Как фамилия этого офицера?
Солдат мне ответил:
-Это майор Петров.
Я бросился вдогонку за майором и, догнав его, схватил за рукав бушлата:
-Эдик, привет! Он удивлённо на меня посмотрел:
-Привет, Саша. Ты какими судьбами здесь?
Мы сели под ракетой-носителем, которая стояла на испытании и, забыв обо всём на свете, рассказывали друг другу о своей жизни за эти 15 последних лет. Так общались мы часа полтора. Вдруг, краем уха я услышал, как по громкой связи объявляли:
- Майор Петров, пройдите в ...сооружение. Майор Петров, срочно прой-дите в ...сооружение.
-По моему тебя ищут, - сказал я своему товарищу.
Оставив мне свой адрес, Эдуард убежал.
Я с нетерпением дождался субботы и, после рабочего дня, приехал в город Мирный и разыскал квартиру своего товарища. Он меня познакомил со своей женой и двумя маленькими дочками. Мы до глубокой ночи сидели с ним за столом и делились историей нашей жизни за эти 15 лет. Вспоминали школьных друзей. Я о каждом рассказал, что знал.
Утром в воскресенье, Эдуард меня разбудил в 7 часов и предложил пойти покупаться в зимней проруби. Мы быстро оделись и пошли. к набережной реки Плесцы, которая протекала через город Мирный и была закована в ледяной панцырь. В одном месте во льду была вырублена прямоугольная полынья, размером 5 х15 метров. Рядом стояла палатка, внутри которой были крючки для одежды, раздевалка, стоял стол, на столе - самовар и чашки. За всем этим следил дежурный солдат. Эдик быстро разделся и предложил мне последовать его примеру. Был декабрь, большой термометр, приспособленный возле палатки, показывал минус 27* C, только от одной мысли о купании в проруби, я ощутил озноб, и с дрожью в голосе ответил:
- Нннет уж, ттты давай без меня.
Эдик по трапу спустился в воду, проплыл в одну и другую стороны, затем вышел. От его тела шёл пар. Быстро растерев тело полотенцем, мой товарищ оделся, затем налил мне и себе чаю. Пока мы пили чай, он мне рассказал, что зимнее купание - это инициатива начальника полигона, генерал - лейтенанта Алпаидзе
Галактиона Елисеевича, Героя Советского Союза, участника ВОВ. Своим личным примером он приобщил к зимнему купанию многих офицеров.
Незаметно прошёл выходной день. Мне надо было возвращаться на площадку. Мы с Эдуардом даже предположить не могли, что следующая наша встреча состоится только через 40 лет и где - в Ялте.
Подготовка ракеты к пуску.
С понедельника испытания ракеты носителя и ИСЗ продолжались до конца недели. К пятнице выявилось пару замечаний, в которых надо было разобраться нам, представителям завода и КБ. Анализ этих замечаний показывал, что они к работоспособности ракеты и ИСЗ не имеют отношения.
Мы, все специалисты систем, записали своё мнение в технологический паспорт и расписались. Чтобы продолжать испытания, нужна была подпись зам.Главного конструктора КБ. В этой командировке с нами был зам. Глав-ного конструктора Александр Армянинов, человек возрастом чуть более 30 лет, недавно назначенный на эту должность с должности начальника одного из отделов КБ. Заместителей Главного конструктора в КБ было много. Каждый из них объединял работу 3-4 отделов, курируя направление ра-бот. Армянинов же очень неохотно озвучивал свои решения. Подпись под любым документом у него было получить очень трудно. В общем, подписывать решение на продолжение испытаний он не стал, а отправил телетайпограмму в Куйбышев в КБ, надеясь прикрыться присланным решением. Поскольку это была пятница, то ответ мог прийти, в лучшем случае, к вечеру понедельника. Испытания остановили, срывались утверж-дённые сроки пуска.
Естественно, что об этом доложили начальнику полигона, генерал-лейтенанту Г.Е.Алпаидзе. Генерал был известен, как грамотный и решительный человек, обладающий хорошим чувством юмора.
Зам главного инженера завода Лев Никитин, с которым у меня были товарищеские отношения, мне рассказывал: как в одной из командировок стал свидетелем такой картины.
Группу специалистов завода и КБ, приехавших в командировку на Северный Космодром, возглавлял Главный конструктор куйбышевского КБ Дмитрий Ильич Козлов, ветеран ВОВ, близкий соратник С.П.Королёва, Герой Социалистического Труда. Утром в гостиницу пришёл Г.Е. Алпаидзе, чтобы поинтересоваться, как устроились приехавшие гости. Не застав Д.И.Козлова в номере гостиницы, нашёл его в буфете. Дмитрий Ильич завтракал, на столе перед ним была булочка и бутылка кефира. Поздоровавшись и спросив, как доехали и устроились, генерал, хитро прищурив-шись, с характерным грузинским акцентом, произнёс:
- Галактион Елисеевич, шашлык, коньяк и цинандали я употребляю только вечером, после законченных дел.
После доклада генералу об остановке испытаний и объяснения, что замечания не касаются изделий, Г.Е. Алпаидзе строго спросил:
- Кто остановыл эспытаныя?
Ему доложили:
- Зам. Главного конструктора куйбышевского КБ, Армянинов.
Реакция генерала была мгновенной:
- Ныкакых армянынов, когда здэсь грузын командуэт. Продолжать эспытаныя!..
Испытания были успешно окончены в установленный срок.
Пуск ракеты..
Испытания были закончены и ракета, с пристыкованным к ней спутником серии "Космос", поехала на стартовую площадку. Там военные должны были её заправить, ещё раз испытать на стартовом столе. Эти работы занимали определённое время и мы, специалисты, принимавшие участие в испытаниях в МИКе, получили несколько свободных дней. Выпавшее свободное время, каждый из нас использовал по своему усмотрению. Но вот наступил деньпуска, который был назначен на 20-00 часов. Все специалисты, не участвующие в программе пуска и управления полётом ракеты, по расписанию должны были быть эвакуированы на безопасное расстояние от места старта.
В это число входил и я.
За час до старта, нас всех пригласили в автобус и вывезли за несколько километров от стартовой позиции. Зимой на Севере темнеет быстро. Поэто-му, в начале 8-го вечера было уже темно. На небе не было ни облачка. Было полнолуние и луна освещала окрестности. Мы сидели в автобусе, ожидая времени пуска и, чтобы скрасить ожидание, рассказывали друг другу различные истории.
Ровно в 20-00 раздался гул. Мы все вышли из автобуса, чтобы посмотреть старт и полёт ракеты. На том месте, где находилась стартовая позиция, появилось слабое зарево, которое начало усиливаться. Затем, зарево скры-лось за облаком дыма и пыли. Облако разрасталось вширь и в высоту. Из этого облака стала медленно выползать ракета, которая была хорошо освещена и на расстоянии показалась тоненькой, как заточенный карандашик.
Ракета стала подниматься, выходя из облака пыли, всё ускоряясь и ускоряясь. Наконец, она полностью вышла из облака и устремилась вверх. Внизу, летящей ракеты, был длиннющий, яркий факел огня. Затем, до нас дошёл звук работающих двигателей. Мощный гул нарастал, воздух стал сильно вибрировать, мне заложило уши. Мы все стояли, словно в оцепенении, наблюдая эту завораживающую картину мощи. Ракета шла вертикально в небо, затем наклонилась и легла на курс околоземной орбиты. Через нес-колько десятков секунд она исчезла из вида и мы поняли, что запуск прошёл нормально и очередной искусственный спутник земли серии "Космос" выве-ден на околоземную орбиту и приступил к выполнению задания.
Мы вошли в автобус, водитель повёз нас к гостинице. Хотя каждый из нас, видел картину старта ракеты не в первый раз, по дороге мы обсуждали это событие и пришли к общему мнению, что зрелище стартующей ракеты-носителя никого не может оставить равнодушным. А мне вспомнился монумент, установленный неподалеку от стартовой площадки на Космодроме "Байконур", на котором были укреплены макет первого искусственного спутника земли и памятная доска со следующей надписью: "Здесь гением советского человека начался дерзновенный штурм Космоса, 1957 г.".
Тайга.
Город Мирный и все пусковые площадки ракет были построены в центре северной Тайги. Когда я был здесь в командировке летом, то однажды сделал попытку познакомиться с окрестностями. Тайга начиналась сразу от гостиницы. Главной достопримечательностью являлись местные комары, которые были значительно больше тех, каких я когда-либо видел, громко зудели и массово нападали на всё живое. Комары доставали через тонкие рубашки и лёгкие брюки.
Спасением от них была маслянистая жидкость, с довольно приятным запахом, которая производилась в Чехословакии и называлась "Репудин". Запах был устойчивый и держался в течение 3-4 часов. Это средство, и в городе Мирном, и на площадках имелось в изобилии во всех торговых точках.
Рабочие завода, которые подолгу находились на Космодроме, не советовали углубляться в Тайгу, говоря, что там полно болот и поваленных деревьев, где пройти очень трудно, можно травмировать ноги. Они рекомендовали ходить по вырубленным просекам. Но я никогда не был в Тайге, и мне было интересно познакомиться с нею изнутри.
Намазав своё тело "Репудином", я выйдя из гостиницы, сразу углубился в чащу. Комары тучей носились надо мною. Их противное зудение настораживало. Но вот чудо! Комары, с агрессивным зудением, тучей летели ко мне и, подлетев вплотную, и, не коснувшись моего тела, отскакивали от меня, словно наткнувшись на невидимое препятствие, с разочарованным зудением отлетали прочь.
Я подумал: " Да здравствует Репудин! И спасибо чехословацкому народу за такое хорошее средство и за помощь в освоении Космоса".
В чаще, куда я вошёл, очень близко друг к другу росли корабельные сосны. Деревья были очень высокие, тонкие, стройные и совершенно голые. Только на самом верху у них присутствовала небольшая крона хвои. Под ногами был толстый слой мха. Нога ступала на мягкую почву. Но вокруг было очень много поваленных друг на друга деревьев, лежащих в полном беспорядке, гниющих и покрытых толстым слоем мха Вокруг стояли десятки сосен с обломанными стволами. Обломки сосен высотою 2-3 метра уныло торчали из почвы. У меня возникло такое впечатление, как-будто здесь прошел какой-то великан, в ярости крушивший всё вокруг. По завалам идти было просто невозможно и я вернулся в гостиницу. Больше попыток углубиться в тайгу, в летней командировке я не делал.
Закончив испытания и отправив ракету в полёт, у нас появилось пару дней свободного времени. Приближался Новый, 1969 год. Пора было возвращать-ся домой. Я решил ещё раз сходить в Тайгу, теперь уже зимой.
Была тихая морозная погода. Тепло одевшись и выйдя из гостиницы, решил немного пройтись. Вокруг была Тайга, покрытая толстой, белой снежной шубой. Воздух был чистый, дышалось легко. Прелесть была уже в том, что вокруг не было комаров. Я пошёл по просеке. Слева и справа иногда встречались свежие обломанные стволы сосен и, лежащие рядом, ранее принадлежавшие им, стволы.
Некоторые сосны нагнулись, под тяжестью снежной шапки, облепившей их крону, напоминая гигантские луки, натянутые тетивой. Метрах в 50-ти, я увидел сидящую ворону на шапке снега на согнувшейся сосне. Когда я подошёл на расстояние 15-ти метров, ворона громко сказала: - Каррр! Отто-лкнулась лапами и взлетела. Согнутая сосна качнулась, шапка снега с кроны посыпалась вниз, ствол дерева выпрямился. Раздался резкий, как выстрел, треск, ломаемого дерева и сломанный ствол сосны, цепляясь за ближайшие деревья, рухнул вниз. Я остановился и, поражённый, смотрел на эту картину.
Вот оказывается, кто ломает деревья в Тайге! Никакой это не великан, а снег, мороз и крупные птицы. Я был поражён открывшейся мне догадкой. Словно сама Тайга поделилась со мной своей тайной.
Вернувшись в гостиницу, я стал готовиться к отъезду
Отъезд с Космодрома Плесецк.
Перед отъездом я решил зайти в военторг и купить несколько флаконов Репудина. В Куйбышеве, летом тоже хватало комаров, хотя и не таких круп-ных, и не таких злющих, но всё же надоедливых. В военторге я увидел, что в продаже появились солёные, бочковые белые грузди. Я подумал, что к Новому году это будет лучший подарок моим близким. Купив в столовой три 3-литровые банки из под томатного сока и к ним полиэтиленовые крышки, я заполнил их солёными груздями и накрепко обмотал крышки изоляционной лентой. Всё это "добро" разместилось в моём старом фибровом чемодане. Вес получился солидным. Было опасение, как бы ни оторвалась ручка. А то такой чемодан без ручки будет очень неудобно нести, а выбросить будет жалко. Солёные грузди, к Новогоднему столу - на вес золота.
К отъезду нас собралось около 30-ти человек. Специалисты завода и КБ, которые находились в краткосрочной командировке, рабочие завода, которые были в командировке уже более 3-х месяцев. Все стремились попасть к Новому году домой, к семьям. Пообедав, мы все поехали в город Мирный,
закрыли свои командировки, сдали пропуска и направились на ж.д. станцию Плесецкая. Здание станции напоминало скорее колхозный хлев, чем вокзал. Внутри здания был крошечный зал ожидания, в котором наша компания еле разместилась. Маленькое квадратное окно билетной кассы было закрыто.
На станции Плесецкая останавливались только пассажирские поезда, да и то на 2 минуты. Скорые поезда станцию проходили без остановки.
Самые смелые из нас, стали стучать в закрытое окно кассы. Оно открылось и недовольное женское лицо кассира спросило:
- Что надо?
- Нам билеты до Москвы на архангельский поезд, - был ответ.
- Билеты будут, когда получим сведения.
- А когда будут сведения?
- Когда поезд выйдет с ближайшей станции..
- Но ведь от ближайшей станции до станции Плесецкая поезд идёт всего около 10 минут. Вы не успеете всем продать билеты.
- Успею, - был ответ и окно кассы захлопнулось.
Народ начал волноваться, отдельные товарищи пошли к начальнику стан-ции. Но результат похода был нулевой. Работники ж.д. станции были неумолимы. Мы все почувствовали себя маленькими и беззащитными. Люди, делавшие историю, оказались бессильными перед жлобством людей, облечённых
минимальной властью. Шло время.
Наконец-то, окошко кассы открылось и вся наша компания выстроилась в очередь. Когда последний из нас получил билет, поезд "Архангельск - Москва" уже подходил на станцию. Вся наша компания, получившая билеты в 10-й купейный вагон, бросилась на перрон. Наконец поезд остановился, а 10-й вагон оказался далеко в конце пути. Мы все помчались к вагону. Мой старый, перегруженный чемодан не позволял мне развить необходимую скорость и я прибежал к 10-му вагону последним. Дверь вагона была закрыта. Мы стали стучать, но дверь не открывалась. Шли драгоценные секунды стоянки поезда...
Мы увидели, как открылась дверь 8-го вагона. Вся наша компания бросилась к открытой двери, в проёме которой стояла проводница, не открывшая даже ступеньки в вагон. Народ попытался полезть в 8-й вагон, но нас категорически не хотели пускать, объясняя отсутствием свободных мест.
Но вот двери 10-го вагона открылись и в их проёме показался заспанный проводник. Толпа галопом помчалась к своему вагону. Когда мы поравнялись с его дверью, поезд начал медленно ехать. Люди стали цепляться за поручень и пытаться подняться в вагон на ходу, но застряли в проёме двери. Крепко ухватившись правой рукой за поручень, правую ногу поставил на чью-то ногу, на ступеньке вагона. В левой руке держал драгоценный чемодан. Кто-то сзади обхватил меня за плечи, стал на мою ногу и повис на мне. Мы висели в дверном проёме, как пчёлы на соте в улье, а поезд ускорялся. Моя правая рука намертво вцепилась в поручень вагона, а пальцы левой предательски разжимались под тяжестью чемодана. Я почувствовал, что ещё немного и мой чемодан останется на перроне. В этот момент поезд резко затормозил и остановился. Кто-то из проводников дёрнул стоп-кран. Мы получили возможность спокойно подняться в вагон и разместиться по купе. Весь вагон был совершенно пустой и, как оказалось, его бронировали ещё в Архангельске для погрузки пассажиров на станции Плесецкая. Так что сведений с соседней станции ждать не было нужды.
Наш проводник с виноватым лицом, излучая крепкий запах самогона, стал обносить всех пассажиров стаканами чая. Поезд ритмично стучал колёсами на стыках рельсов, мы пили чай и приходили в себя от только что пережитого потрясения. Утром мы были уже в Москве, а ещё через сутки - дома.
Одну банку с драгоценными груздями я отдал родителям, вторую - принёс в отдел. В общем, солёные грузди из Северных лесов оказались очень кстати на новогоднем столе.
Вскоре, руководство меня отправило в длительную командировку на Космодром Байконур, где я жил с семьёй и работал несколько лет. На Северном Космодроме больше мне бывать не довелось.