Легкий дискомфорт от недосказанности и коротенький разговор на бегу с полузабытым почти мною приятелем инженером - вот толчок, который причина возвращения к сказанному.
Этот мой инженер - матерый атеист и агрессивный материалист. Он, вдобавок, едкий шутник и спорщик. Может, походя, пребольно "тяпнуть". Я был предельно осторожен, и, в основном, спрашивал, а он отвечал.
- Как думаешь, закон Георга Ома, он останется в силе, если представить пространство без проводов или их подобия и вовсе без электричества? Просто пустоту?
- Не сам по себе, как "идея", а вот едва где потечет электрический ток, то вот тут-то и проявится этот закон.
- Получается, это правило или "качество" работает только там, где мы фиксируем "явление" процесса. Во вселенной без электричества закон Ома - бессмыслица.
- Именно так.
- А в нашем материальном мире, наполненном явлениями и процессами, все эти правила и качества проявляются и исчезают вместе с проявлениями и исчезновениями наблюдаемых вещей.
- Примерно, так.
- И в каменном веке закон Ома не существовал, потому что и электричества не было.
- Закон существовал, но, как бы, в потенции: если начнется, то пойдет вот именно так.
Он всего лишь частное от общих, как ты говоришь, правил мироздания.
- Каких?
- Следствие, причина, порядок, мера - их не так уж много.
При чем тут Георг Ом? Возьми правила дорожного движения. Если бы люди отрастили себе крылья, не нужно было бы ни дорог, ни машин, ни этих правил.
В каменном веке их и не было, но предпосылки их появления были: те же порядок и мера.
Я поблагодарил за консультацию и, придя домой, записал:
"От Хаоса, потенции движения и перемен, к порядку, мере, к Гармонии".
Мне показалось, я не солгал.
Потом я набрал номер этого инженера, он ответил.
- Что хотел спросить, - сказал я, - каждый новый человек или, проще, интеллект (я не стал пользоваться термином "душа", а то ведь могли сгоряча и опозорить), возникая и исчезая, тоже подчиняется неким правилам, а те, в свою очередь, мере и порядку. Гармонии. Так можно?
- Валяй, - ответил, жуя, инженер.
- И этот мир вечен?
- В ближайшем обозримом - да.
Я уселся поосновательнее и опять записал.
"Смерть - это "убийство" отработанного, или, как очищение иммунитетом мешающего, или случайная поломка, или беспощадная замена вариантов, не знаю. А рождение? Каждая новая личность несет в себе новый "закон Ома"?
Сколько же этих "законов" в запасе у мироздания? Или личности, как снежинки, как листья деревьев? Но и у деревьев мы различаем лист березки от листа боярышника.
Нет, человек не провода с электричеством и не автомобиль на трассе. Он не снежинка и не листок. Он - правило.
А правил в гармоничном мире не так уж много. Много другого: вариантов применения.
Потому, наверняка, некие варианты господина Н и госпожи М уже появлялись, как личности, и сто и тысячу лет назад, и появятся еще тысячу раз в нашем, не знаю, эволюционирующем или просто движущемся, как будто без особого плана, мире.
С иным разрезом глаз и цветом волос - это, как раз, "провода".
А личность или "правило", согласно заверению приятеля-материалиста, в ближайшем обозримом вечны.
Я осторожно покосился в сторону Библии. Но мне ли, старому пьянице и балагуру, любящему безделье, компании с симпатичными женщинами и порядочными друзьями-разбойниками, соотносить свои мысли с религией? Я не очень-то доверяю чужим пересказам и толкованиям, а понимаю слова буквально, как дитя.
"Апокалипсис" для меня - вариант, онтологического, но глубоко личного переживания религиозного. Это внутренняя жизнь кого-то одного, или таких, кто похож на него, я же не могу всерьез, подобно католикам, ждать по определенным пятницам появления дракона в своем туалете.
Мой Иисус разрушил врата ада.
И строгое требование, хотя бы двоим из одиннадцати иметь мечи, с пониманием того (а это крест!), что могут от "меча и погибнуть", я тоже понимаю буквально, и радуюсь тому, что я человек не воинственный.
Теория вульгарной реинкарнации забавна, но не научна - странно предполагать такие сложные объекты, как интеллект, неизменяемыми.
И для чего таскать с собой по векам старый хлам памяти, одежд-характеров и привычек?
Но что-то есть вечное в этом мире, хотя бы он сам.
Хотя бы какие-то ноты, которые остаются, но звучат по-разному, смотря какие синтезаторы изобретем. Меняют тембр и окраску.
Вот так, поразмышляв о смерти и жизни, а главное, пообщавшись с материалистом, я стал
спокойнее относится к потерям и уходам, и начал внимательнее относиться к совпадениям.
К консонансам.
Я тут познакомился с одной женщиной, она была Гингема. Я еле сдерживался, чтобы не уронить ей на голову домик, нам нужно было провернуть одно дело. Дело шло туго, но все-таки завершилось, и каждый получил свою долю. Уже расставаясь, мы пили кофе и говорили ни о чем, шутили. И вдруг Гингема улыбнулась. Это была прелестная, благосклонная улыбка королевы, и я ушел потрясенный - еще чуть-чуть, и я бы влюбился. Я вдруг увидел, почувствовал, сквозь заросли отвратительного характера, ту, которую любил много лет назад, может быть, тысячелетия.