его зажег я, сцены оживив страстей, характеров, уловок, совпадений
и неожиданных развязок.
Вам они, конечно, хорошо знакомы.
Но прошу, давайте, не судя, с улыбкой доброй вспомним,
над чем смеялись мы,
сравним,
над чем смеемся мы".
Лица:
Синьор Агаланти - весьма знатный господин.
Луиджи - сын его.
Тофано - их слуга.
Орсини - герцог Падуи.
Синьор Ламберти - очень знатный и богатый господин.
Кавалер из Падуи - авантюрист.
Синьора Ориетта - уважаемая дама.
Кателла - служанка синьорины Филомены.
Сцена 1. Агаланти, Тофано.
Агаланти.
- Где этот плут? Пройдоха и обманщик нечестивый? Тофано! Где ты?
Тофано.
- Там же где и вы! Под небом, на земле!
Агаланти.
- А почему тебя искать я должен? Полдома обежал, зову, кричу!
Вот бог послал слугу! Хозяина ограбят, дом сгорит и небо рухнет, а этому и дела нет.
Тофано.
- Что удивительно, хозяин! Когда я был бы где-то подалече, меня не трудно было б разглядеть, хоть под ладонь, к бровям ее приставив, хоть через дырку в кулаке, а то, что под ногами, мы не видим.
А где грабители? И что у нас горит? А небо как? Пока оно на месте.
Агаланти.
- Грабитель ты и есть. Скажи, Луиджи где?
Тофано.
- Наверное, у друга, у Филиппо. А может быть на рынке и в порту.
Агаланти.
- Да там ли? Точно? А не у нее? В глаза смотреть, в глаза! Греха пособник! Что, у нее? Да?
Тофано.
- Не пойму я, вы о ком.
Агаланти.
- О, плут лукавый! Все ты понимаешь! Проклятый сводник! Хватит! Отвечай! Не у нее ли сын мой, твой молодой хозяин, Луиджи Агаланти! Говори!
Тофано.
- Да у которой "у нее"? У зелени торговкой, что нам корзинами сует укроп, салат и лук, как будто бы салат замена мясу и стал Тофано кролик, или у той, усохшей всей, седой, что шьет воротнички к камзолам барским - там у Луиджи был почти готов заказ, иль у нее - аптекарши проворной, чей муж от яду помер, говорят, когда попробовать решил свое лекарство "от головы больной". Она теперь одна свою семью своей аптекой кормит, так распускает слух, что у нее в аптеке есть травок приворотных изобилие, что для любовной прыти костыли, когда она от возраста хромает. И многие попробовать спешат. И даже юные синьоры.
Агаланти.
- Я говорю о синьорине Филамене. Тебе известной очень хорошо. Мой сын не у нее?
Тофано.
- Зачем ему там быть?
Агаланти.
- Зачем вас к девушкам всех тянет незамужним! Конечно, не молитву почитать.
Опять, наверное, на лютне ей играет или поет любовные стихи!
Тофано.
- А если бы и так, нам что за дело.
Агаланти.
- Как, что за дело? Я его отец и не могу спокойно даже слышать той синьорины имя - Филомена! Вот произнес, чуть в пот не бросило!
Тофано.
- Да чем она так досадила вам?
Агаланти.
- Ужасная и взбалмошная! Скромность - ей это чувство даже не знакомо! Подозреваю, что она развратна и порочна. Живет одна и в доме нет мужчин! А без мужчины женщина слабеет! Откуда взяться благочестию и как не пасть, когда вокруг одни лишь слуги. Я думаю, Тофано, что она в распутства сети нашего Луиджи уже поймала! О, матерь божия!
Подумаю и в дрожь бросает!
Тофано.
- Обвинять других в распутстве, на то должны быть веские улики.
Еще не худо, привести пример благочестивой и безгрешной жизни, смиренной, набожной, покорной, молчаливой, в семнадцать лет!
Ведь синьорина Филомена сирота. И опекун ее, нам вовсе неизвестный, дает ей средства жить, и дом держать, и слуг, как подобает барышне приличной. Не требуя взамен ни в шутках тишины и ни лукавого притворства перед привычной стариной.
Она смела и независима - и это все ваши улики, чтоб девушку в разврате обвинять? Ищите лучше.
Агаланти.
- И я придумал, как их отыскать. Сегодня карнавал у нас, все будут в масках. Я разведал, тихонько дав флорины добрым людям, какая маска у Филомены нынче будет. Вот погоди, я всем вам покажу, что я тут прав, и что она порочна и безнравственна. Увидишь.
Ступай и приведи ко мне Луиджи.
Сцена 2. Тофано, Кателла.
Тофано.
- Какую-то он каверзу затеял и хочет всенародно очернить прекрасную синьору Филомену. Я буду не Тофано, если в том ему не помешаю.
Вон, Кателла сюда идет, любимая служанка Филомены. Ей рассказать.
День добрый, синьорина! Рад вас видеть!
Кателла.
- Синьор Тофано! Вас и не узнать - какой у вас камзол! Штаны и шляпа! На пол Венеции.
Тофано.
- Все ради вас! Ведь нынче карнавал, и я решил нарядней приодеться.
Кателла.
- Вы, верно, будете собой изображать синьора Агаланти? Эти вещи знакомы мне, они из гардероба Луиджи молодого.
Тофано.
- Да, это так. Но чтобы моль нечаянно не съела, решил проветрить их на благо господам. У них же, думаю, камзолов не убудет.
Спросить хочу вас, синьорина.
Кателла.
- Вот уж нет. Ни слова не скажу: ни про наряд, ни про прическу, ни про маску! Если вы, синьор Тофано, так же пылки, как болтливы, вы без труда отыщете меня на площади святого Марка. В полночь.
Тофано.
- У колонны, что с трещинкой.
Но чуть не позабыл!
На днях у вас наш старый Агаланти не выведал ли что?
Да? Спрашивал? И был при этом щедр?
О маске карнавальной для вашей госпожи, для Филомены?
Кателла.
- Ему зачем-то так хотелось знать! Я думаю, почтенный Агаланти впадает в детство: маски, карнавал. Глаза, как у ребенка засверкали, когда я рассказала.
Тофано.
- Можешь ты
ту маску, старую, продать приличной даме, а Филомене новую достать?
Кателла.
- Еще чего! Зачем?
Тофано.
- Я сам пока, Кателла, мало знаю, но сделай так, как я прошу. Поверь, мы этим отведем нежданное несчастье от госпожи твоей, прекрасной Филомены. Вдобавок, проведем
зануду-барина, синьора Агаланти. Старый скряга!
Ведь он, Кателла, мне не платит третий год!
Слуге столь честному и верному, притом...
Кателла.
- Красавчику! Прощайте, я бегу и постараюсь сделать, как просили.
А в полночь ждите!
Тофано.
- Поцелуй один, Кателла! Ушла! Скорей бы карнавал! Держись, Тофано!
Вот, опять зовет синьор! Пожалуй, спрячусь.
Сцена третья. Агаланти, Ориетта.
Агаланти.
- Разбойник! Ты не думал уходить! Я слышал голос твой, Тофано! Вот получишь палкой!
Ориетта.
- Матерь божия! Как напугали вы!
Агаланти.
- Синьора Ориетта? Прощения прошу, что напугал. Слугу, Тофано, вы не встретили сейчас?
Ориетта.
- Нет, только вас.
Агаланти.
- Почтенная синьора, давненько вы не навещали нас!
Ориетта.
- Но я не к вам. Я к Ламберти, соседу вашему ходила по делам.
Агаланти.
- Так он вернулся? Он в Падую уехал лет пять тому назад, зайду проведать. Любопытно, и что там, в Падуе, творится, и как его найду: здоров ли, весел - он наш друг старинный, притом, отличнейшего рода! Как и мы.
Ориетта.
- Зайдите. Там найдете и его и дочь его, Лукрецию.
Агаланти.
- Да, точно! Ведь Ламберти дочь имел! Ребенка.
Ориетта.
- И ребенок этот стал девушкой прелестной.
В нее влюбившись страстно, к ним Филиппо юный свататься желает и для того меня просил обговорить с отцом условия.
Агаланти.
- Но ведь Филиппо, он не столь богат и знатностью не ровня - нам, Агаланти и Ламберти!
Ориетта.
- Так в чем же дело? Сын ваш холостой. Сватов зашлите сами.
Агаланти.
- И заслал бы! Мешает неудобная одна и вольная, как ветер, синьорина!
А Ламберти, о! Богат, как тысяча банкиров, и у него единственная дочь.
Наследница всего. Поместья, капиталы. Такое состояние - да мимо рук пройдет! Или уже не Агаланти я?
Нет, Филомену надо уничтожить, как сорняк, что лезет дерзко сквозь плетень садовый.
А Луиджи. О, я его заставлю полюбить. Не глупым сердцем, а расчетливостью долга.
Я вас, синьора, попрошу не торопиться с неравным этим сватовством.
Ориетта.
- Но Филиппо влюблен без памяти, и, кажется, взаимно!
Агаланти.
- С ума все посходили! Влюблены! В Лукрецию Филиппо, в Филамену Луиджио! И дела нет, что я один пекусь о выгоде торгов и сделок процветании.
А правда в чем? Вот истина простая:
влюбленности осыпятся цветы, настанут будни, строгие заботы и все увидят -
в мире целом
лишь золото нетленно.
Сцена 4
Ориетта, Кавалер из Падуи, Тофано.
Ориетта.
- Не знаю, что и делать. Как Филиппо объясню, что Агаланти сватовство задумал к его возлюбленной? Несчастный юноша!
Кавалер.
- Почтенная синьора, не сочтите за неучтивость, что обращаюсь к вам, не будучи представлен, но я приезжий, город ваш мне вовсе не знаком, прошу простить меня великодушно, осмелюсь ли спросить, который дом синьора Агаланти?
Ориетта.
- Синьор, вот дом, который ищите, напротив.
Кавалер.
- А где же слуги? Будто вымерли там все. Кого позвать, чтоб доложили о приезде?
Тофано.
- Мое почтение, синьор. Я проживаю здесь, зовут меня Тофано, и я слуга синьора Агаланти.
Кавалер.
- Ступай и доложи, что кавалер из Падуи приехал, как только получил письмо и плату - тысячу флоринов. Готов он оговоренную службу немедля выполнить, ему нужно лишь имя
той синьорины ли, синьоры, которой нужно преподать урок.
Тофано.
- Как доложить о вас? Скажите, сударь, имя.
Кавалер.
- Болван! Когда хотел бы я назваться, то назвался бы! Вот мужичье! Ступай и доложи, пока не всыпал плетью! Мне дорог каждый час, зовут меня и в Рим и в Геную и даже к Московитам, а я на слуг минуты трачу!
Ориетта.
- Ах, синьор! Вы, стало быть, учитель! Верно, танцев?
Кавалер.
- Пожалуй, танцев. Можно так сказать.
Ориетта.
- Какие ж в моде нынче?
Кавалер.
- Страсть и красота. Танцор партнерше должен так голову вскружить, чтобы забылась и опьянела и упала в омут наслаждений. И вся гармонии движений отдалась.
Ориетта.
- Звучит опасно.
Кавалер.
- Это ложный страх. Его преодолеть я помогаю своим искусством вежливой беседы. И комплиментом.
Ориетта.
- Лучше помолюсь, чтоб ваши танцы нас не заразили. Они бездушны, как чума. От них сквозит грехом.
Тофано.
- Синьор, вас просят в дом.
Кавалер.
- Показывай, куда.
Сцена 5. Агаланти, Луиджи.
Луиджи.
- Ты звал меня, отец?
Агаланти.
- Да, звал.
Луиджи.
- Ну, вот я, пред тобой.
Агаланти.
- Ты что-то дерзок. Словно одолжение отцу ты делаешь, явившись.
Луиджи.
- Вовсе нет. Тебе так кажется. Я вижу, ты не в духе и просто хочешь распекать меня зазря. С досады, не пойму только какой.
Агаланти.
- Во-первых, так скажу; что чаще мог бы ты осведомляться, как у меня дела, здоров ли и о чем забота, живой я или нет, а то, как раз помру, уж и схоронят, а тебе чужие люди весточку дадут. И во-вторых, есть дельце небольшое. Я думал тут вчерашний день, всю ночь и так решил к утру: не худо бы домами породниться - нам, Агаланти и Ламберти.
Наверное, ты знаешь, что у достойного Ламберти подросла и для замужества летами подходяща стала его единственная дочь - Лукреция.
Луиджи.
- И что из этого?
Агаланти.
- Ты женишься на ней.
Луиджи.
- Да ни за что!
Агаланти.
- Нет, женишься! Я так сказал!
Луиджи.
- Но я влюблен в другую! В Филомену!
Агаланти.
- Ужасная она, и выбор твой ужасен - она не ровня нам!
Луиджи.
- Прекрасней девушки я в жизни не встречал.
Агаланти.
- Все это вздор. Прекрасное - лишь выдумка поэтов.
А будешь упираться и мечтать об этой вздорной, неприличной синьорине, тогда немедленно
все деньги и дома я передам отцам Бенедиктинцам, а сам отправлюсь в монастырь. Решай.
Луиджи.
- Отец! Помилосердствуйте!
Агаланти.
- Дай слово мне, что женишься на дочери Ламберти.
Луиджи.
- О, боже! Хорошо, даю.
Агаланти.
- Отлично, сын. Сегодня праздник в масках, там встретимся и я всем покажу: тебе, соседям, гражданам почтенным, что синьорина Филомена - развратница.
Ты сам тогда отца благодарить прилюдно будешь, за то, что спас тебя и имя сохранил.
Сцена 6. Луиджи, Тофано.
Тофано.
- Синьор, печальны вы? Ведь нынче праздник.
Луиджи.
- Откуда взяться радости, Тофано?
Отец угрозами добился, я клятву дал ему, женюсь на дочери Ламберти.
Тофано.
- Но она, я слышал, хороша собою.
Луиджи.
- Да, но не так, как Филомена!
Я лишь ее люблю!
И лишь ее своей женой назвать желаю.
Скажи мне, почему мечты, сбываются так редко?
Тофано.
- О, синьор!
Вы рано пали духом! В каждой басне есть уйма поворотов,