Мы, люди, в отличие от простых животных, обладаем четким, бросающимся в глаза различием между экземплярами. Мы и называем это личностью.
По сути, это качество образца.
Это качество имеет имена: красивая, ленивый, прилежная, громкоголосый, хитрая, добрый - их миллионы.
Кому-то лучше удается выращивать тонкорунную овцу, кому-то обворожительно петь и нравиться мужчинам, а кому-то шить сюртуки, а еще кому-то, разукрасив жухлыми цветочками уличного кафе ай-пи протокол, придумывать "Фейсбуки".
Естественно, люди хотят получить лучшее, чем могут сами, а чаще и вовсе не могут, получить у тех, кто этими качествами обладает и для того выставляют на стол свое. Особенное.
Сюртук.
Тот, кто шьет сюртуки, ни на что их не обменивает и ни к чему не приравнивает.
Обмен сюртука на топор, и дальше до мешка с яблоками - сюжет ироничных и мудрых сказок у всех народов. Люди и без учебников поняли, что при обмене вещами всегда кто-то в накладе, поэтому даже дети, меняя фантик на яблоко, прибавляют орешек.
И разрешение покататься на велике, как бонус.
Сшивший сюртук ищет стоимость своего умения, своего "качества". Оценку в баллах.
Равенство стоимости этого сюртука и, например, этих двух отрезов сукна - случайное совпадение. Сукно может быть того или иного качества, как и сюртук.
Также и приравнивание одного дома к двум ложам - забавная игра рынка. Не более.
Сшивший сюртук, оценивая свой труд и потери, мечтает о большом. Как все мы. О миллиарде. Золотом, желательно, потому что золото-деньги удобно делить на части и хранить в погребе. И у него, в отличие от железа, редкое качество - редкость. Золото Резервный Фонд не печатает. И оно блестит, зараза.
Мечта о миллиарде резко обрывается на базаре человеческих умений. Сшившему сюртук предлагают гораздо меньше - чуть больше, чем сшившему рясу, но меньше в цифрах итоговых, чем сшившему сюртук "модный". У модного "молния" и отоверложенные карманы. Конкурент вложился. Применил капитал. Науку. С наукой качество становится лазерным, да и скорость шитья колоссальная.
С голодухи, сшивший сюртук нанимается к вредителю-капиталисту, вложившемуся, продает ему свое умение на несколько часов в день, и с горечью видит, как наука и оверлок обогащают бездельника, а ему, продавшему свое уникальное умение, платят чуть больше, чем шьющему рясы, а общество-то на рынке вон какие деньги за сюртуки-то дает!
И сшивший сюртук начинает рассуждать о том, что оверлок и наука должны принадлежать портным, потому что кроме интенсивной эксплуатации их человеческой силы ничего к стоимости сюртуков не прибавляют. Сюртук стоит столько, во сколько рынок оценивает его, портного, умение, труд, время.
А способ шитья, нам кажется, на цену (которая есть оценка "моего" качества) не влияет.
В наши дни пик массовой торговли и массового производства, "ширпотреба", уже давно пройден.
Рынок требует от нас демонстрации иных качеств, человеческого, а не жалких способностей быть предикатами в алгоритме автоматики.
Но мы тысячелетиями портили, унижая, свое "уникальное я".
...
- А где наша Черная Инфанта? - спросил высокий, симпатичный мужчина, тот самый, "гуру", заходя в маленький и уютный, почти домашний, тренировочный зал.
- Она занята, не надо ее беспокоить, - отвечала Светлана, мягко поднимаясь с коврика, словно нежным и сильным стеблем вырастая из позы "лотоса", - Черная Инфанта - что за грустное прозвище.
Люси не было видно - она терялась в складках гамака. Она парила. Она слушала тишину внешнего.
- Так ее ушастый "окрестил". Приклеилось. И потом, вы с ней, как сестры, значит, инфанта. А ее черные трико и пачка стали фирменным лейблом.
- Ты обещал, не заниматься больше ничем таким! Ты обещал, просто зарабатывать деньги!
Без скандалов! Без цирковой магии!
- Большие деньги - это всегда скандал, ваше величество, а большой скандал - это большие деньги.
- Прекрати называть меня "ваше величество", пока не казнила, да еще при ней! Говори, наконец, серьезно! Ты - обманщик! Почему мне вечно достаются обманщики!
- Здравствуйте, - Люси встала и вышла на свет, к разговаривающим.
Она была в черных шароварах и черном топе.
- А, модельный бизнес трепещет! - мужчина-гуру улыбнулся, - тебе надо заскочить в офис и подмахнуть договор. Получишь гонорар, не загордись. Он не мал.
- Ты портишь девочку!
- Для починки есть ты!
Он смотрел, прищурившись, на обеих.
- Безмолвны и бессмысленно беспощадны, и этим загадочны и прекрасны. Очень хорошо.
И мужчина-гуру ушел.
За окном, громадным и пустым, от потолка в темень до светлого, лакового пола и от серой, в дымке, стены до другой дрожали и вертелись снежинки - зима холодно смотрела снаружи и молчала.
Девушки тоже молчали и смотрели друг на дружку. Потом неожиданно опустились на пол и свернулись в немыслимо изощренных асанах. Лицом к лицу.
- Как он тебе?
- Он. Не знаю. А если ненавижу?
- За что?
- Он повелитель. Рабовладелец. А ты влюблена в него. Да? И вы целуетесь! Да? Я знаю, и это ужасно! Он и ты.
- Успокойся. Никто не поцелует меня без любви. Инфанта.
...
Надо теперь поведать, что в предыдущие дни произошло на бирже новостей.
Удивительным образом выросли в разы продажи нелекарственного препарата "Бодроум" для стимуляции коры головного мозга и повышения когнитивной способности, и вообще.
В десятки раз подскочили продажи невинного и безвредного крема "Малютка", до того тихо покоящегося месяцами за стеклами киосков "Роспечати".
Неплохо прошли продажи черных трико для фигурного катания и занятий йогой.
И, уж совсем непонятно почему, на "Амазоне" и "Литресе" зашкалили закачки толковых словарей Ожегова и справочников Розенталя.
Случаев с превращением живых людей в пустые манекены больше не было - временно или как, но дайте же следователю разобраться со всем этим безобразием! - и всё, якобы произошедшее у кого-то (ха-ха!) на глазах - да кто они такие, эти свидетели? Присягали ли они, как все мы, на Библии, говорить правду и одну только правду? - всё стали логично расценивать, как студенческий розыгрыш. Разговоры об "экзокоже" пошумели, погуляли и утихли. И только модный и крайне язвительный блогер, весьма тощий и ушастый, как светофор, один раз в интервью с моложавым политиком косвенно намекнул на это таинственное и, как оказалось, опасное средство: поинтересовался, не трудно ли господину политику поддерживать свою речь и мышление на уровне молодежи, и не боится ли он, что из него от напряжения вся вода вытечет. Как у нашей звезды, Сары.
На что политик включил телевизор и без особого труда нашел программу, где, как ни в чем не бывало, выступала вечно юная Сара, Сара-подросток, и пошутил в ответ, что в политике, как и в искусстве, и должно быть поменьше воды. А одна сухая правда. Например, про любовь.
Впрочем, игре рыночных котировок удивляются только простаки, не знакомые с режиссурой.
Удивительно другое - что нашел Веня, такой толковый, тянущийся к знаниям парень, просто умница, в этой, казалось бы, пустой девчонке.
Что у них могло быть общего?
Он "грыз" информатику, она "висела" в соцсетях.
Он, найдя любопытное, перечитывал раз за разом старые исторические тексты, ей по уши хватало кинозала.
Он любил строгость математики, она в собственном рюкзаке не сразу находила ручку.
Внешность? У юных внешность такова, что юность вечно влюблена.
Но юность влюблена на расстоянии, а тут странный союз. Они дружили!
Разве, это: она задавала вопросы, он отвечал.
Она делала разминочные круги на белом блюдце катка, он сидел за красным бортиком, в первом ряду, и смотрел то на нее, скользящую в этой страшной свободе поворотов, как птица в ограниченном горизонтами небе, то на экран.
Она подъехала боком, тормозя, раздался мягкий удар бедра о бортик, и тут же стихло звучное шуршание льда под коньками.
- Что это?
Она заглянула в экран.
- Плотина.
- Зачем она?
И Люси отъехала. Она очень бережно, даже нехотя отталкивалась от земли, она готовилась к прыжку.
Зачем плотина? Он знал все свои ответы и все ее вопросы.
Плотина для того, чтобы получать электроэнергию.
Электроэнергии нужно много. Например, для жизни большого города.
Большой город нужен, чтобы создавать научно-культурные ценности.
Кинозал, как пример, не годится. Университет тоже. Литье металла, производство автоматов, рубка фарша для колбасы - не то. Этого в городах нет уже давно.
Какие ценности?
Наука создается в крохотных научных лабораториях, культура вообще рождается внезапно, на ходу. В кармане пиджака.
Зачем же тогда плотина?
Люси подъехала. Она смотрела на него внимательно, заглядывая, просто забираясь внутрь, как прибывшая с другой планеты. Или наоборот, это она коренная землянка, а он тогда откуда?
Он смотрел в глаза маленькой, совсем юной земной женщины и чувствовал, что в них скрыто гораздо большее, чем во всех наших науках и культурах.
- Так зачем плотина?
- Потому, что сумели.
- А. Тогда "сфоткай" меня.
Объяснение было принято. Мальчикам нравится перемещать тяжести и что-то строить. Для мальчишеской души.
Люси разогналась и прыгнула.
Раз. И два. И. Но как медленно! Будто время замерло. Она парила.
- Ты как будто висишь в воздухе.
-Да? Придумай, чтобы дом висел в воздухе.
- Экрана от гравитации не существует.
- А я во сне летаю, а ты?
Эта почти магическая невесомость, это осязаемое, до шершавости яви, замирание времени, или этот ее "черный штопор", совпавший по чистой случайности с метаморфозой - и страшной и смешной одновременно, но она попала в, скользящее по всему новенькому, поле зрения людей говорящих и показывающих.
Наших учителей и пропагандистов жизни.
Тогда-то ее и назвали "Черная инфанта". Комплимент, попавший в точку.
"Ушастый" блогер обладал приличным запасом слов, и, кроме "круто" и "нереально круто", знал слово "инфанта", потому что кроме пляжей Барселоны посещал Эскориал.
Слово "аутентичный", впрочем, у него означало то же, что "адекватный", а то, в свою очередь означало то же, что "крутой". Но слушать его беглую и наполненную шармом высшего образования речь было приятно.
Иногда Веня заходил за Люси в фитнесклуб чуть раньше условленного, и тогда он садился на пуфик и слушал, как тренер гонит пургу.
- Пол не держит тебя, он не тянет, почувствуй, что тебя прижимает к нему - это пустота внешнего. Она отталкивает тебя. Она трогает тебя и чувствует твое внутреннее движение. Энергию. Пропусти пустоту через себя, дай ей ходы. Хорошо. Чувствуешь? Вес исчез.
Теперь попробуй создать экран, попробуй, чтобы пол начал отталкивать.
- Вы там на пару с ума сходите, - говорил Веня Люси, гуляя с ней вдоль ярких кафе и строго черно-белых, кованых, бульваров.
- Значит, сны - это сумасшествие?
И она смеялась и толкала его, приглашая на игру - кругом был снег. Он был мягкий, нежный и соблазнительно удобный, как незаправленная постель. (Это исключительно моим друзьям эротоманам.)
...
"А не сводить ли барышень в кафе?" - подумал мужчина-гуру, включив двигатель, - "Для чего же еще кафе? И для чего еще барышни?"
Он вспомнил плюшевого медведя - охотника за медом и улыбнулся.
Он выбрался из машины и вернулся по скрипящему снегу в фитнесклуб.
- Светлана, а я вот подумал, а не покушать ли нам утятинки. Или гусятинки. Или картошки с пивом, на худой конец, - произнес он, заходя в зал.
И замолчал.
Две женские фигуры в позах "лотоса" парили в воздухе в полуметре над полом.
Он медленно подошел и заглянул в лицо одной, потом другой. Глаза девушек были закрыты, а лица источали безмятежность и были иконно-неподвижны, "безлики", как у "спящих Венер".
Он провел рукой между полом и телами - ничего.
Он легонько коснулся рукой одну - и она медленно отплыла в сторону.
Мужчина-гуру отошел и уселся на пуфик.
Рядом, на столике стояла маленькая бутылочка из зеленого стекла и два бокала с красной жидкостью.
Мужчина осторожно понюхал один и произнес:
- Это точно не "Бордо". Если это "Бордо", то я Папа Римский. Но голова кружится.
Выводы делать рано, но очевидно одно, - сказал он, задумчиво глядя на парящие фигуры, - ведьмы существуют. Как это отразится на стоимости доллара, пока не ясно, а вот кредитную карту банка завести стоит.
...
Уловить дух времени, быть современным, говорить о "нас" - это дано всем. Но тот, кто дает современности легко проходить сквозь него, начинает видеть ее со стороны, и получает способность "парить".
Герои живут в духе времени, художник обязан быть свободным.
Только свободный от внешнего давления "злобы дня" художник покажет: вот, она такая, женщина.
Не платье рококо, не античная фигура, не византийская икона-символ, не холодная модель и не горячая эстрадная пошлость. Слезы, улыбки, мимика, бури эмоций - луковая шелуха.
Спокойное лицо, грустная, застенчивая улыбка.
Мы смотрим на нее столетия и до сих пор не понимаем - кто она?
А мы-то сами - кто?
...
Дальнейшая информация о ведьмах и их мужчинах предназначена исключительно для посвященных.
Автор берет паузу для совершения защитных обрядов.