Дождливой выдалась зима в герцогстве Милелация, что располагалось далеко к югу от Тэнширского королевства - за Призрачным лесом и Великими горами, по пути к Южному морю. И хотя бурные потоки воды, ниспосланные мрачными небесами, были многочисленны, но обыкновенно скоро прекращались. Теплое зимнее солнце, о котором только могли мечтать жители заснеженного Тэншира, быстро высушивало булыжники городских улочек и луга с полями дворянских имений. Однако нынешней зимой солнечных дней выдалось мало в угоду дождливым, а посему улицы и дороги превратились в непролазные грязевые топи, порой с трудом пересекаемые даже верхом. Вот и приходилось угрюмым от непогоды жителям герцогства сидеть по домам и скучать, вздыхая подле окошек с плотной завесой дождя и мечтая о солнечных днях.
Как раз в такой ненастный вечер, полный раскатов грома и шелеста дождя, молодая пара коротала в темной спальне старого замка. Небольшая и весьма уютная комната слабо освещалась огоньками свечей и мерцающим пламенем камина, который весело потрескивал сыроватыми дровами. Прислонившись к прохладной стене чуть поодаль от очага, лениво перебирал струны дорогой лютни барон Алессандро Джулиани. Он, прикрыв глаза, вслушивался в мелодию дождя и ветра, которому подыгрывал треск камина, и пытался присоединиться к природным музыкантам своей скромной игрой. Вытянутое худое лицо с заостренным носом чуть подрагивало в такт грому, которому была отведена роль гонга. Тонкие губы вытягивались в улыбку, когда барону удавалось попасть звуками струн в такт мелодии. Тогда морщинки на его гладковыбритых щеках становились озорными, превращая своего хозяина в юного сорванца. Только пряди длинных темных волос да жесткая бородка узким клинышком сохраняли взрослый облик барона. А уж если посмотреть ему в глубоко посаженные, чуть прищуренные глаза, то можно прочитать среди серых узоров мудрость, что дается только с прожитыми годами.
Напротив очага, за столом, где рубашками вверх лежали карты, тщетно ожидающие продолжения партии, сидела молодая супруга барона - синьора Беатриче Джулиани. Она склонила миловидное лицо над страницами книги с романтическими сагами. Мерцающие огоньки свечей плясали на ее белоснежной коже, отражались в глубоких синих очах и играли там, как светило играет при закате над водной гладью моря. Иногда прядь каштановых волос спадала с головы и кудрявой занавесью закрывала эти бездонные моря. Тогда девушка легким взмахом изящной руки возвращала ее на место. А потом, лизнув утонченный пальчик, она перелистывала страницу романтических приключений. Рядом с книгой стояли два кубка для вина с оставшимися после вечерней трапезы напитками. Почувствовав иногда легкую жажду, задумчивая синьора брала кубок и делала пару глотков. При этом она не отрывала взгляда от своей новой книги.
Семейную идиллию, когда супруги находились вместе, но каждый занимался своим любимым занятием, нарушил очередной раскат грома. Этот оказался гораздо сильнее своих предыдущих собратьев и хлопнул так, что синьор едва не порвал струну, а синьора - уголок страницы.
Супруги с чуть взволнованным видом переглянулись. Девушка, закрыв книгу, отложила ее и повернулась к мужу.
- Сандро, что-то мне не нравится эта гроза. Видишь, как она усилилась? Там, снаружи, верно, целый потоп! Как же там наши мальчики? - спросила она у мужа и вскоре добавила, уперев подбородок об кулачок, - А что, если с ними что-то случится? Может, мы зря их отпустили на охоту в такую-то непогоду...
- Не волнуйся, дорогая. Дождь им нипочем, а от молнии они знают, как прятаться. Да и старший позаботится о своих братьях, уж тебе ли не знать, - спокойным голосом произнес синьор Алессандро и взял аккорд, словно подтвердил слова голосом своей старой подруги лютни.
Когда он увидел, что супругу это совсем не убедило, то, с шумом выдохнув, отложил инструмент, лениво поднялся и подошел к ней.
- Ну, правда, Беа, нет повода для беспокойства, - мягко сказал он девушке и нежно погладил ее по шелковистым волосам. Но она продолжала сидеть, выпрямив напряженную спину, и смотреть куда-то вдаль, за старые камни крепостной стены.
- Вот увидишь, - усмехнулся вдруг Сандро, - Примчатся отроки, промокнув до нитки. Придут усталые, а даже может злые, что без добычи, но прильнут к твоей ручке, чтобы поцеловать и просить прощения за твои переживания.
- Да, а ты усмехнешься и выдашь им несколько колючих фраз об их нерасторопности и неуклюжести, - сказала синьора Джулиани и, посмотрев в глаза мужу, все же слабо улыбнулась. Барон весело кивнул, соглашаясь с догадкой, взял ладонь супруги и прикоснулся губами к ее пальчикам.
Баронесса медленно и грациозно поднялась с кресла и хотела обнять мужа за шею, как вдруг обернулась в сторону двери.
- Рамирес поднимается сюда, хочет что-то сказать...
- Вот видишь, он хочет сообщить нам, что вернулись дети, - Алессандро быстро поцеловал жену и направился к двери, чтобы открыть слуге.
Едва в дверь постучали, как барон отворил ее, слегка смутив старого слугу. Но Рамирес сразу выпрямился и потом поклонился.
- Синьор, синьора, - произнес он важным голосом и, сделав короткую паузу, продолжил, - Аббат Паскуале Туччи из аббатства Буони с небольшой свитой просит оказать гостеприимство и принять на ночлег во спасение от ненастной погоды.
- Святой отец, здесь, у нас на пороге? Не такой новости я ожидала в столь поздний час, - сказала баронесса, тяжело вздохнув.
- Простите, синьора, о детях пока никаких вестей, - с искренним сожалением молвил слуга и обратился к барону, - Синьор, так что ответить проезжим?
- Аббат, конечно, не та компания, с которой захочется провести позднюю трапезу и скоротать остаток вечера, - недовольным голосом высказал мысли синьор Алессандро, но поспешил добавить, - Однако родовой замок Джулиани должен оказать гостеприимство даже священнослужителям, ибо дурная слава нам не нужна. Так ступай, Рамирес, прикажи конюху присмотреть за лошадьми, а остальным слугам помочь гостям раздеться. Проводи гостей в залу, усади за столы, предложи им вина, прочих напитков и закусок, а повар пусть создаст что-нибудь на скорую руку. Да, и скажи аббату, что синьор с синьорой спустятся к нему, как только переменят туалеты. В силу того, скажи, что готовы были отойти ко сну, пока не были потревожены его святейшеством.
Жители герцогства и соседних королевств, южнее Монтэра, как дворяне, так и простолюдины недолюбливали служителей церкви Святого Креста. И не только от их частых притязаний на земли, больших поборов на святые нужды и попыток вмешиваться в дела местных правителей. Причина кроется в другом, в чем-то древнем, покрытом тьмой ушедших веков... В королевствах Монтэр, Тэншир и прочих к северу от Великих гор, люди верили во множество богов, олицетворявших природу, будь то огонь или вода, и человеческие деяния, как, например, торговля или война. Когда-то и на юге было также, но с годами начал править умами один единый бог. Это был бог чужестранных людей, пришедших с далекого востока на побережье Южного моря. Вера этих людей быстро стала главной, ибо чужие смогли слиться с правящими династиями королевств и родные, местные боги стали под запретом. Но вера в своих покровителей до сих пор жила в сердцах и жилищах мелкопоместных дворян и простого народа.
...
Владетель замка Джулиани вошел в просторную залу вместе с супругой. Здесь стало гораздо светлее, чем обычно - слуги постарались и к слабым свечам люстр добавили несколько канделябров и разожгли сильнее оба камина. Гости уже расположились за столами, и смело притрагивались к кубкам с напитками и подносам с фруктами и прочими холодными закусками. За большим дубовым столом с богатой скатертью сидел его святейшество аббат, удобно откинувшись на спинку резного стула. Он играл стеклянным кубком и задумчиво смотрел на переливающееся по стенкам вино, чуть причмокивая толстыми губами после пробы. Рядом с ним расположились двое приближенных из монахов, не более смиренных, чем их наставник - они увлеченно таскали кушанья с подносов. За соседним столом, предназначенным для слуг, который был ниже, скромнее и находился рядом с входом, сидели остальные люди из свиты аббата. Их стало изрядно больше, чем вначале показалось старому слуге.
Рамирес важным сухим голосом представил гостю хозяина замка, его супругу и наоборот. Аббат поспешил подняться со стула и придать своему обширному телу важную и горделивую осанку. Синьор Алессандро Джулиани подивился роскошным одеяниям святого отца, долженствующего одним видом показывать равнодушие к мирским богатствам. А тут одежда, сложным покроем лишь напоминающая рясу монаха, была затейливо сшита из дорогого бархата фиолетового цвета, блестящего шёлка и подбита ценными собольими мехами. Тяжелые золотые украшения, особенно символ церкви - массивный крест, инкрустированный дорогими каменьями, добавляли избранную роскошь к сему 'скромному' наряду святого отца.
- Мое почтение, святой отец. Прошу извинить, что не лично не встретил вас у порога, как то подобает у гостеприимных людей. Надеюсь, мой слуга объяснил вам причину того? - властным голосом с ноткой недовольства произнес синьор Алессандро, остановившись в нескольких шагах у изголовья стола, и сделал легкий поклон. Он оделся к встрече с гостями как следует молодому дворянину его статуса. Черный кафтан с вышивками и золотыми пуговицами чуть расстегнутый сверху открывал пышный воротник белоснежной сорочки из тончайшего сукна. Шею украшала хитросплетенная золотая цепь, однако, вопреки моде - без амулета или креста. Тонкую талию опоясывал широкий плетеный из узких кожаных полос ремень с пристегнутыми ножнами длинного меча с украшенной рукоятью.
Баронесса, поравнявшись с мужем, сделала реверанс и натянуто улыбнулась. Ее одеяние могло соревноваться с кокетливой мадемуазелью из королевства Монтэр, одетой по последней моде. Роскошное платье из дорогого алого шелка было с глубоким декольте, узкой талией и пышной юбкой, и расшито ажурными вышивками с драгоценными каменьями.
Аббат Паскуале растянул толстые губы в ответной улыбке, столь же лицемерной, как и его сладкие речи. Обычно лукаво сощуренные глаза, в этот раз сверкнули раздражением: 'Встретив такого высокого духовного гостя, как я, этот мелкопоместный барон должен был поцеловать перстень на моей руке, да выказать беспокойство о моем здоровье и удобстве в этом замке. Особенно после такой ужасной погоды!'. Однако аббат сделал предельно добродушное лицо, каким оно должно быть у служителей церкви и заговорил сочным баритоном, каким привык давать наставления своей пастве:
- Ну что вы, почтенный барон, это я должен просить прощения, что вторгся в вашу обитель в столь поздний час и помешал сокровенному отдыху. Для нас, смиренных монахов, хватило бы и сенного пола в конюшне для того, чтобы переждать сию лютую грозу. А уж с раннего утра мы бы тихо покинули ваш замок, не смея тревожить, и продолжили бы наше паломничество к Великим горам, к мощам святого Джованни Буони, в честь которого названо наше аббатство. Святая память вовек великомученику, погибшему от рук язычников, усомнившихся в вере истиной, да пребудет с Богом всепомнящем его блаженная душа!
'Посмотрел бы я с превеликим удовольствием на то, как он ютится с этой бандой монахов подле лошадей на грязной подстилке из соломы! Жаль такого зрелища не увидать мне во век, разве что во сне', - подумал барон и чуть скривил уголки губ, едва удержавшись от ухмылки. В слух же он сказал миролюбивым голосом:
- Прошу, духовные люди, приступайте к трапезе, не стесняйтесь. Скоро подадут горячие блюда и глинтвейн, чтобы вы согрелись и насытились. К сожалению, мы с синьорой уже отужинали недавнее время назад, но всё же составим вам компанию и пропустим вместе с вами по кубку вина в память о мучениках святой церкви.
Аббат Паскуале щедро поблагодарил хозяина замка за гостеприимство и оказанную честь. Присев на свои места, духовные люди продолжили выпивать и закусывать, как они делали это без малейшего стеснения до прихода барона.
Синьор Алессандро помог синьоре Джулиани присесть на стул с высокой спинкой у изголовья стола и сам сел рядом. Расторопный Рамирес поставил перед ними по бокалу, и тут же наполнил их из резной бутыли. После чего он удалился в боковой проход на кухню. Вернулся оттуда уже с другим вином и начал доливать гостям, начав с преподобного. Такое действо ни осталось незамеченным у аббата: 'Вот ведь, потчует нас из бутыли с дешевым вином, а себе не отказывает в дорогом, вон какого благородного темного цвета оно у них!'.
- Скажите, синьор Алессандро, а что это за чудесное вино, что я держу в руке? - аббат приподнял свой бокал, словно хотел рассмотреть содержимое, но взгляд предательски скользнул в сторону напитка барона.
- Это знаменитое Ламитасское, выдержанное еще с урожая полувековой давности. Надеюсь, оно придется вам по вкусу и не покажется столь крепким, особенно для человека вашего сана, - ответил барон, намекая на устав монахов, запрещающий пить крепкие напитки служителям церкви.
Аббат весело рассмеялся и пояснил, - Не волнуйтесь, синьор! Бог вездесущий всё видит с небес. Видит, как мы обязаны хозяину замка за спасение от страшной непогоды. И нам отказаться от предложенного вина, дарованного хозяином, было бы оскорблением, даже грехом! А раз так, то предлагаю поднять вино за щедрость и гостеприимство синьора Алессандро и синьоры Джулиани. Дай вам Бог счастливой праведной жизни, ибо воистину счастлив тот, кто соблюдает заповеди божьи, дарующие нам благородные помысли и помогающие творить добрые дела во имя всеобщего человеколюбия!
Завершив витиеватый тост, святой отец шумно встал из-за стола и высоко поднял бокал. Его примеру последовали монахи, а потом и сами хозяева замка. Жадно глотая прекрасное вино, духовные люди сели и принялись угощаться фруктами.
- Скажите, любезный барон, - начал аббат, едва прожевав кусочек медовой груши. Он из мести за напоминание о запретах для монахов решил укорить в слабости веры синьора Алессандро, - А почему вы не носите креста? Ведь недаром наш великий мученик страдал на нем, замаливая грехи людей перед синьором Богом. Или вы сомневаетесь в силе покровительства святого креста?
Об отсутствии символа единой веры герцогства Милелация у синьоры, аббат Паскуале умолчал - слишком уж откровенно было декольте на ее платье. Святой отец побоялся коснуться разговором того места, где должен находиться святой амулет.
- Ну почему же сомневаюсь? Отправляясь в путь, а всегда надеваю крест. Просто сейчас я нахожусь в своем замке, где есть святилище, которое оберегает всех нас от злых проклятий и происков всяческих демонов. Так что нет особой необходимости носить крест дома, а святая вера и так всегда со мной - в моей душе.
Аббат фыркнул от таких неубедительных разъяснений, словно они были сказаны для наивного человека. Отодвинув от себя блюдо со сладкой выпечкой, святой отец смирено сложил ладони перед собой и молвил наставляющим голосом, - А зря вы так считаете, любезный барон. Ведь образ святого креста усиливает веру человека, очищает его помыслы, защищает тело от недугов и даже может творить чудеса! Я знаю одну очень поучительную историю, которая произошла на самом деле. Истинно верующий человек спасся благодаря святому кресту от демонического чудовища, посягнувшего на его жизнь. Вам непременно нужно услышать эту историю, и я с радостью готов ее поведать, однако боюсь наскучить вам...
- Отчего же, ваше святейшество! - вступила в разговор синьора Джулиани, с неподдельным интересом внимающая словам аббата, - Было бы очень занятно послушать об этом, как вы сказали? О да, о демоническом чудовище!
- Ну и, конечно, о силе святого креста и веры в нашего синьора Бога. Уверена, ваши умные слова найдут отзыв в наших сердцах и укрепят нашу веру, - вовремя спохватилась баронесса, показав интерес не к тому, к чему следовало.
Расплывшись в довольной улыбке от похвалы, святой отец пропустил неосторожные слова синьоры. Он пригубил еще вина и слегка прочистил горло, готовясь к повествованию. Прикрыв глаза, он откинулся назад на удобную спинку стула. Смирено сложив руки на груди, начал рассказывать на манер проповеди.
...
Один прихожанин, к сожалению, не помню точно имени - кажется Аронне, был истинно верующим в великого Бога нашего. Таких, как он, стоит брать в пример, ибо благодаря похожим людям держится мир на нашей земле. Жил он не богато, на отшибе одного небольшого городка, однако постоянно посещал святую церковь, часто молился и делился всем, что у него было. Он очень любил нашего синьора Бога, и синьор Бог его тоже любил - дела, которыми занимался Аронне, пошли в гору. Он сменил скромную лачугу на добротный особняк, нанял себе помощников для мастерской, даже несколько слуг для дома. Но он не возгордился, как другие, ибо гордыня - грех. Аронне каждый день благодарил синьора Бога и делал церкви щедрые подношения. И, в трудную минуту, наш вселюбящий Бог не оставил в беде своего раба.
Однажды, когда наступила глубокая ночь, Аронне проснулся от шума. Он зажег свечу и осмотрел свою комнату. Подумав, что ему причудилось во сне, он собрался прилечь, как вновь услышал доносившийся снизу шум. На первом этаже его дома жили двое слуг, как раз в одной из комнат, которая находилась под спальней Аронне. Тогда он зажег лампу, накинул рубаху и направился вниз, узнать, что происходит - быть может, одному из слуг нездоровиться. О том, что в дом могли пролезть воры, он и не думал - его особняк находился под охраной тяжелой двери с замками. Даже высокие окна на обоих этажах были защищены толстыми решетками. И это вовсе не потому, что хозяин дома опасался за свое нажитое добро так сильно, что превратил дом в подобие крепости. Просто в тех местах было много всякого сброда - воров, грабителей, убийц и других безбожников. Надеюсь, что многие из таких дурных людей одумаются всё же и начнут вести праведную жизнь, ибо Бог наш милосердный дарует прощение, если человек решит исправиться. А если же нет, то пусть его покарает десница Божья, чтобы не лиходействовал он и не мешал жить праведным людям.
Так вот, спустился Аронне в гостиную и заглянул в комнату слуг. Едва он осветил помещение, как застыл в страшном ужасе. Один слуга лежал на полу с безжизненно раскинутыми руками, а второго сжал в крепких объятиях высокий человек. Когда чужак повернулся на источник света, то стало ясно - это и не человек вовсе. Его бледное лицо с впалыми щеками искажал дикий оскал с клыками, торчащими из окровавленной пасти. То было отродье демонов, коварное порождение тьмы - вампир!
Аронне от сильного страха попятился, рот его раскрылся в беззвучном крике. Вампир же отбросил свою бесчувственную жертву - на шее слуги стали четко видны две раны от клыков, от которых по шее потекли струйки крови. На лице жертвы с глазами, ставшими как стекло, застыл вечный ужас - он был мертв.
Вампир сверкнул красными глазами, и, яростно зашипев, кинулся на Аронне. Но наш праведник в последний момент вспомнил о Боге нашем всемогущем. Он вытащил наружу свой нательный крест и выставил его перед собой. И тут произошло чудо! Божья сила ярким сиянием воспламенила святой крест и остановила исчадие демонов! Свирепый вампир, жалобно завопив, отлетел в сторону от святого пламени, которое стало преградой к его жертве. Он начал неистово метаться по комнате и тушить святой огонь, объявший его руки и грудь. При этом он бросал свирепые взгляды на человека и страшно скалил клыки.
Аронне блаженно смотрел на чудесный крест со святым пламенем, которое не причиняло ему вреда, но жгло порождение тьмы. Тогда он понял, что Бог наш спаситель не оставил в беде раба своего!
Однако вампир не сдавался - сумел затушить священный огонь на своем теле и теперь начал ходить вокруг своей жертвы. На этот раз он действовал осторожно и искал момент, чтобы накинуться на человека и выбить сияющий крест у него из рук. Аронне, поворачивая свою святую защиту в сторону вампира, начал выходить из комнаты слуг. Он уже не так боялся исчадия тьмы, ибо знал, что синьор Бог поможет ему. Главным теперь было подняться в себе в комнату, где находилось святилище с образами великомучеников и прочих святых. Там демоническое создание станет бессильным или даже погибнет, ибо божественная сила святых защитит праведника!
Почти не оглядываясь назад, Аронне устремился вверх по лестнице, выставив за собой пылающий крест. Стоило ему проникнуть в свою опочивальню, как коварный вампир прыгнул за ним. Однако стоило демоническому чудовищу пересечь границу комнаты, как образы святых, висевших на стенах, вспыхнули ослепительным всеочищающим светом! Карающими лучами ударили они создание тьмы! Вампир, жалобно заскулив от боли и страха, словно побитый щенок, забился в темный угол за широким шкафом.
Аронне, подняв святой крест над головой, вознамерился покончить с исчадием тьмы. Он взял сосуд со святой водой, которая всегда должна быть в святилище у истинно верующего в нашего синьора Бога, и смело направился к чудовищу. Теперь кровожадный вампир больше не погубит ни одной человеческой души, не выпьет ни капли человеческой крови!
Однако коварный вампир, почуяв близкую погибель, вопросил о пощаде. Аронне, преисполненный долгом избавить мир от чудовища дрогнул, когда увидел в темном углу обычного человека. Пылающие кровавым цветом глаза стали нормальными, клыки исчезли и даже кожа немного порозовела. Перед ним оказался тощий хрупкий человек, дрожащий от страха.
- Постой, добрый человек! Я не по своей воле стал таким, я тоже был обычным человеком, но волею жестокого случая изменился, ступив на сторону тьмы. И вот теперь меня ждет страшная расплата за содеянные грехи! Прежде чем ты убьешь меня, исполни мою последнюю просьбу - выслушай меня! - воскликнул вампир, прикрываясь от ослепляющего пламени святого креста, который держал перед собой Аронне. Хитрый вампир решил своей историей потянуть время и отсрочить свою погибель.
Аронне, чуть смутившись, отступил на шаг. А вампир, увидев, что человек замешкался, начал торопливо рассказывать...
...
Жил я не сказать, что счастливо, но без бед. Жил в довольно скромном родовом имении, которое осталось в наследство от отца. Он вместе с братьями погиб в одной из северных войн с королевством Монтэр, когда я еще был совсем ребенком. Я вырос в окружении своих верных слуг, а когда встретил любовь, то женился. И все было хорошо - сады приносили хорошие урожаи, и мы с женой начали подумывать, чтобы завести детей.
Однако в одну страшную ночь я потерял все! До сих пор мне снятся кошмары, и я вновь и вновь переживаю те ужасные минуты жизни.
В ту ночь я проснулся от сильного сквозняка - наступила осень, и воздух ночью стал довольно прохладным. Поднявшись с кровати, я разглядел во тьме, что моя жена в одной тонкой сорочке стоит у распахнутого окна и смотрит на улицу.
- Лучетта, ты что? Простудишься же, - сказал я ей и подошел к окну. Но она продолжала неподвижно стоять и смотреть перед собой. Чуть обняв Лучию, я хотел увлечь ее от окна. Но когда увидел ее лицо, оторопел от ужаса. Глаза моей жены были словно затуманены, на губах играла странная улыбка. Не успел я понять, что с ней происходит, как что-то мелькнуло за окном и пролетело мимо нас в комнату. Я отпрыгнул в сторону от неожиданности. Оказалось, это была большая летучая мышь. Она, забив крыльями, начала кружить под потолком. Я посмотрел на Лучию - она продолжала зачарованно смотреть перед собой, словно ничего не произошло.
Вдруг летучая мышь упала на пол и прямо на моих глазах начала стремительно расти и изменяться. Это было омерзительное зрелище! Черное тельце всё задрожало и захрустело, вытягиваясь в высоту. Сморщенная голова начала раздуваться и обрастать пучками волос, которые появлялись, словно червяки из прогнившей тыквы. Большие уши нетопыря обвисли и начали округляться, клыкастая морда втянулась в череп. Крылья чудовища, сделав несколько взмахов, от которых повеяло мерзким запахом сырости и гнили, начали расти в мышцах. Перепончатая кожа сморщилась, а в когтях уже стали угадываться человеческие пальцы. Спустя мгновения этого пугающего зрелища передо мной предстал обнаженный молодой человек с болезненно бледной кожей. Его нечеловеческие глаза засветились ярким красным огнем.
Голый юноша, даже не посмотрев на меня, шагнул на тонких ногах к моей жене. Я не успел даже пошевелиться, как он оказался возле нее и впился в ее шею. С громким криком я кинулся на него, пытаясь схватить за тонкую цыплячью шею. Однако вампир, в коих я ранее не верил, резво обернулся и с такой ужасной силой ударил меня в грудь своим худым кулаком, что я вылетел в окно. Через мгновение я больно ударился спиной о землю и потерял сознание.
Когда я очнулся - вся грудь сильно болела, и тяжело было дышать. Я с трудом привстал на четвереньки и вдруг закашлялся кровью. Подняв голову, я посмотрел на окно, освещаемое неполной луной. Оно было раскрыто, а за ним - темнота. Повторяя вслух имя жены, я словно хмельной заковылял в сторону дверей. Всё происходящее казалось кошмаром и думалось, что такого не бывает. Что вот сейчас я проснусь мокрый, испуганный, но в своей кровати рядом с женой. Она испугается за меня и примется успокаивать, мол, всё хорошо, это только злой сон. Однако боль в груди была наяву, она резала тело изнутри при каждом вдохе. А во рту явственно чувствовался железный привкус крови - такое не может присниться.
Добравшись до крыльца, я увидел, что массивные двери, всегда закрытые ночью на засов, распахнуты настежь. Шагнув в черный проем, я едва не споткнулся об мягкий предмет. Нагнувшись, я различил тело старого слуги. Его бледная шея оказалась сильно искривлена, и на ней виднелись окровавленные пятна. Верно, пытаясь убежать от этого чудовища, он отворил двери, но не успел.
Продираясь по темному дому в сторону лестницы на второй этаж, я совсем не боялся, что нарвусь на вампира. Во мне горело лишь единственное желание - увидеть жену! Я еще слабо надеялся застать ее живой. Когда дошел до опочивальни, мое желание осуществилось - я нашел мою Лучетту возле кровати. Но, увы, она была уже мертва! Прекрасное лицо с закрытыми глазами было столь же бледным, как и холодным. Ее пухлые губы посинели, под глазами появились глубокие тени. Лицо Лучетты выражало полную безмятежность, словно не вампир убил ее, высосав всю кровь. Словно ее сморил сильный сон.
Склонившись над женой, я обнял ее холодное тело, поцеловал в лоб и горько заплакал. Я понял, что жизнь моя кончилась. То, ради чего я жил, все мечты и надежды, всё разом умерло со смертью моей любимой.
Нежно обхватив жену, я медленно поднял ее с пола - она теперь стала немного легче. Уложив на кровать, я прикрыл ее тело одеялом. Лучия выглядела так, словно просто крепко спала после тяжелого дня. Я погладил ее по холодной щеке и, не выдержав, громко зарыдал.
И тут я услышал какой-то шорох. Я понял, что вампир еще не покинул мой дом, что он еще не у всех выпил кровь. А может быть, пришел за мной. Вытерев слезы с лица, я так сильно сжал зубы от нахлынувшей злобы, что они заскрипели. Этот кровопийца безжалостно убил мою жену, убил моих людей только затем, чтобы насытить свое поганое чрево кровью. Да еще и имеет наглость вернуться за выжившими!
Задрожав от ярости, я направился к камину, где лежали приготовленные дрова. Слуги хотели на днях растопить все очаги в доме, так как уже начало холодать. Как жаль, что им теперь этого не сделать.
Я начал разводить огонь в камине, вспоминая, чего боятся вампиры. Обычное оружие им нипочем, да и оружейная находится внизу. А от ножей в шкафу точно не будет проку. Страшен им солнечный свет, да где я возьму его ночью? Остается только огонь, его должны бояться все порождения тьмы.
Маленький огонек с трудом разгорался на ветках и дровах. Поэтому я вытащил из шкафа кипу одежды из тончайших дорогих тканей. Они быстро занялись ярким пламенем, стоило их поднести к камину и плеснуть маслом из лампы. Теперь уже сильно затрещали разгоревшиеся дрова. Вытащив несколько толстых палок, я намотал на них сорочки, платья, штаны и прочую одежду и полил их маслом, сделав тем самым себе пару больших факелов.
Я поджег сразу оба факела и, прихватив с собой лампу, вышел в коридор. Я надеялся, что вампир еще не покинул здание. Осмотрев комнаты второго этажа, я начал спускаться вниз. Вот тут я и столкнулся с кровопивцем - он поджидал меня внизу лестницы. Увидев меня, он оскалил пасть, зашипел и кинулся вверх по ступенькам так быстро, что я растерялся. Однако я успел швырнуть вниз один факел. Вампир на лету сшиб его рукой, ничуть не испугавшись пламени. Однако он замешкался, что дало мне несколько мгновений. Тогда я вытащил из-за пазухи лампу и плеснул в чудовище маслом. Потом прыгнул вниз и ткнул в него горящим факелом.
Вампир зарычал, когда его тело вспыхнуло, словно тонкая лучина. Он на ходу сбил меня с ног и убежал на второй этаж. Поднявшись со ступеней, я сорвал с себя загоревшийся рукав ночной рубашки и устремился за ним.
Вбежав в опочивальню, я только и успел заметить, как худое горящее тело скрылось в проеме окна. Выглянув наружу, я увидел, что некоторые кусты сада загорелись и дальше, за стеной промелькнули огоньки. Вампир ушел.
Я долго всматривался в ночную даль. Я тогда понял, что нашел новый смысл для своей жизни. Я никогда не забуду его юное безжалостное лицо. Лицо убийцы. Я буду всю жизнь охотиться за этим кровопивцем, пока не уничтожу его!
Обернувшись назад, я увидел, что мой дом объят пламенем из-за брошенных факелов и разлитого масла. Тогда я скоро собрал необходимые вещи, и, поцеловав напоследок мертвую жену, выпрыгнул из окна. Я потом долго смотрел на пылающий дом и прощался с любимой женой и верными слугами.
Моя жизнь, что держалась лишь желанием мести, продолжалась. Я уехал на север, в королевство Монтэр. Как я слышал, у них полно всякой нечисти, и они успешно с ней боролись. Я отыскал в одном городишке несколько охотников на вампиров и присоединился к ним. Несколько месяцев я учился у них, участвовал в охоте на кровопийц.
Потом я вернулся в Милелацию и начал искать того самого вампира. Долго я выслеживал его, часто натыкаясь на других вампиров. Убивая их, я узнавал, что именно тот вампир обратил их. И вот, наконец, все пути сошлись в одном старом заброшенном замке, что находился в глуши, вдали от дорог. Я понял, убийца моей жены обитает именно там!
Я подъехал к замку в полдень, когда вампиры наиболее слабы и уязвимы - сидят в темных местах, скрываясь от дневного света. Привязав коня в запущенном саду, я приблизился к древним стенам замка. Всё выглядело так, будто здесь никто не жил долгие десятилетия. Но я точно знал, что здесь проклятое гнездо вампиров, которые тревожат по ночам окрестности, прилетая отсюда в облике летучих мышей. А днем они отдыхают во тьме за этими стенами.
Врата замка оказались закрытыми, что не удивительно - вампиры не любят посетителей. Мне пришлось карабкаться на стену, чтобы пролезть в небольшое окошко на приличной высоте. Это было не просто сделать с заготовленными факелами и оружием. Как только я оказался внутри замка, зажег факел и достал серебряный меч, губительный для плоти нежити. Осторожно ступая по каменному полу, я начал исследовать залы и комнаты. Везде было пусто, кроме редкой старой мебели, покрытой густым слоем пыли. Даже голубей и ворон, любивших гнездиться в заброшенных зданиях, здесь не было. То был хороший знак - их отпугнул вампир.
Исследовав два этажа, я поднялся на последний. И вот здесь я окончательно понял, что не ошибся - было чисто и прибрано, как будто живут люди. Проследовав по коридору, я наткнулся на запертую дверь. Осмотрев ее, я понял, что смогу без проблем ее выломать. С разбегу я ударил по двери плечом и ворвался внутрь. В сумраке комнаты, а она была без окон, я различил темную фигуру, приподнявшуюся с кровати. С криком я бросился вперед, и пригвоздил тело вампира к кровати серебряным клинком. Его плоть от соприкосновения с серебром зашипела и задымила.
Поднеся факел к лицу захрипевшего вампира, я увидел оскаленное женское лицо с горящими глазами. Разочаровавшись, я взвыл как волк. Вампирша попыталась добраться до меня, но я вовремя отскочил назад. Тогда она решила вытащить меч из своей груди. Однако, как только она прикасалась к серебряной рукояти, то с шипением отдергивала руку. Достав второй меч, я занес его для удара.
- Умри же, мерзкое порождение тьмы, больше не испить тебе человеческой крови! - закричал я, собравшись отрубить вампирше голову. Потом останется только пронзить ее сердце осиновым колом, и дело сделано. Я был так зол, не отыскав здесь того вампира, что даже не подумал допросить ее.
- Чардо, милый, это ты? - услышал я знакомый голос. Голос с прошлой жизни, голос, по которому я скучал целую вечность!
Я опустил меч и приблизился к кровати. Огонь факела выхватил из тьмы лицо той самой женщины, моей жены, моей любви, мой Лучетты.
- Лучетта, Лучетта, - только и мог я, что произносить ее имя. Я выронил меч и упал перед ней на колени. Повторяя имя, я погладил ее по щеке. Она была мокрой. Я и не знал, что вампиры могут плакать. Мои же глаза оставались сухими. Все слезы я выплакал, когда потерял ее. Когда думал, что потерял.
- Я люблю тебя, дорогая Лучетта, но что же мне теперь с тобой делать? Ты теперь вампир...
- Для начала, умоляю, убери свой меч из груди - он причиняет мне боль...
- Прости, дорогая, - я растерянно пробормотал и вытащил клинок. Лучия тихо вскрикнула и схватилась за рану, края которой еще сильно дымились.
Присев перед ней, я прикоснулся небритой щекой к ее холодному лицу.
- Как же ты стала вампиром? Я ведь помню - ты умерла, потеряв свою кровь до последней капли. Наш дом загорелся, и я покинул его, оставив в пожаре твое мертвое тело.
- Тот молодой вампир, который забрался в наш дом - он вернулся за мной. Забрал мое тело и сумел воскресить меня. Правда, для этого ему пришлось обратить меня в вампира...
- Выродок! Он уничтожил нашу жизнь! Я найду его и отправлю его обратно к демонам! Не место ему на этой земле, - я закричал, и, вскочив с колен, принялся вне себя от ярости размахивать горящим факелом.
- Успокойся, Чардо! Он навсегда покинул эти места, он отправился туда, куда стремился всю свою жизнь. И он поклялся мне, что больше не тронет ни одного человека.
- Но, Лучия! Он убивал людей, он убил даже тебя!
- Его тоже можно понять - почему он стал таким. А я, как видишь, умерла, да не совсем. И я знаю, что нам теперь делать, - улыбнувшись, сказала Лучия и поднялась с кровати. Оказавшись возле меня, она обняла сильно и прошептала на ухо:
- Успокойся, милый, и я расскажу тебе, как жила с ним всё это время. Я расскажу тебе, что он не совсем плохой и тоже заслуживает право на жизнь.
...
Я очнулась на кровати в темной, неизвестной комнате. Я не понимала, как здесь оказалась и не помнила, что произошло со мной. Мне было ужасно холодно, сильно тошнило, и всё тело болело так, словно меня отходили дубинками. Я позвала тебя, но едва услышала свой ослабевший голос. Я с трудом поднялась с кровати и в одной сорочке дошла до двери, откуда исходил слабый свет. Отворив дверь в просторную комнату, я увидела молодого человека. Он сидел за столом и что-то читал. Когда он повернулся ко мне, то его юное худое лицо показалось мне до боли знакомым. Тут всё поплыло перед глазами. Я начала падать, теряя сознание.
Когда я очнулась во второй раз, над моей постелью нагнулся тот же молодой человек. Узнав теперь его лицо, я в ужасе закричала и попыталась отползти от него. Но тело мое так ослабло, что я лишь смогла приподняться на локтях.
- Тише, тише, синьора. Вам сейчас нужен отдых. Успокойтесь, всё хорошо, - начал шептать молодой вампир и протянул ко мне бледную руку, чтобы погладить.
Дернувшись в сторону, я с шумом выдохнула и совсем потеряла силы. Вампир как-то загадочно улыбнулся и всё же коснулся худыми пальцами моей щеки.
- Что со мной? Почему мне так плохо? Я умираю? - спросила я беспомощным голосом, когда не смогла даже подвинуть голову.
- Всё будет хорошо. Главное, потерпите, скоро всё пройдет, - сказал он мне заботливым голосом. Я посмотрела ему в глаза - они были обычные, теплые, человеческие. Не как тогда, ночью, когда я стояла, не в силах даже моргнуть, а он смотрел на меня страшными кровавыми глазами. Я стояла и ничего не могла поделать, когда он укусил меня за шею. В том момент я услышала твой страшный крик. Ты бросился к вампиру, но он с такой легкостью отшвырнул тебя, словно ты был котом, а не взрослым мужчиной.
- Что с моим мужем? Он жив? - заволновалась я о тебе, вспомнив, как ты вылетел в окно и с шумом приземлился.
- Муж, значит, - пробормотал юноша и улыбнулся, но улыбка получилась немного кислой.
- Не волнуйтесь, он жив. Несмотря на то, что хотел меня убить. Он взбесился, когда увидел вас мертвой, и решил мне отомстить. Он даже сумел поджечь меня, правда так он подпалил весь свой дом, и вы едва в нем не сгорели.
- Жив! - обрадовалась я сначала, но потом уловила смысл в его словах.
- А я, стало быть, умерла? Или скоро умру? - спросила я обреченно, глаза мои закрылись от слабости.
- Не совсем, - после секундного молчания ответил юноша, и вновь я почувствовала его осторожное прикосновение к моему лицу. Странно, но его кожа не была теперь такой холодной, как в ту страшную ночь.
- Синьора, вас еще не мучает жажда? - тихо спросил он заботливым голосом. Как он только это сказал, я поняла, что ужасно хочу пить.
- Да, очень хочу, - ответила я, пошевелив совсем высохшими, как мне показалось, губами. Приоткрыв глаза, я увидела, как понимающе кивнул юноша и быстро вышел из комнаты.
Спустя короткое время он пришел, странно улыбаясь. В руке он держал за уши небольшого серого зайца. Бедный зверек крутил носом, вращал глазами и дергался, пытаясь вырваться.
- Пейте, - сказал он так, словно приказал и тут же рассмеялся.
- Что ты делаешь? Зачем ты, - я начала возмущаться, как вдруг почувствовала в животе резкое жжение, словно залпом выпила литрон кипятка.
Не понимая, что со мной происходит, я уже через мгновение оказалась возле вампира. Вырвав у него из рук зайца, я впилась ему в шею. Зверек начал дергаться, когда мои зубы прокусили его тонкую шкуру. Я почувствовала, как горячая кровь потекла по устам и дальше, принося ощущение блаженства. Остановиться я смогла, только когда иссяк этот живительный поток.
Я разжала дрожащие пальцы, и бездыханное тельце зверька упало к моим коленям. Посмотрев на бедного зайца, я прикоснулась рукой ко рту - он был весь в крови. Пальцем я задела клыки, которые оказались раза в два длиннее обычных зубов.
- О, ужас! Неужели я это сделала? Я же - чудовище! Что ты со мной сотворил? Ты сделал меня вампиром?! Но зачем? Я же не хотела... Я не хочу убивать и пить кровь! Зачем ты это со мной сделал? - запричитала я, в ужасе рассматривая разводы темной крови у себя на ладони.
- Но ведь вам же понравилось, правда? - усмехнулся молодой вампир и присел напротив меня.
- Ты... ты - чудовище! - воскликнула я и влепила ему такую сильную пощечину, что его голова с хрустом дернулась в сторону. Я удивилось своей силе - несколько минут назад я не могла подвинуть рукой, не то, что стать с кровати.
- Я сожалею о том, синьора, но мне пришлось это сделать, иначе бы вы умерли. После того, как меня поджег ваш... муж, я решил подождать, когда он уйдет, и вернулся за вами.
- Но зачем? Зачем ты спас меня, если превращение в чудовище можно назвать спасением...
Молодой вампир без слов поднял бездыханное тельце зверька и направился к двери. Но перед тем как выйти, он обернулся и внимательно посмотрел на мое лицо, ожидавшее ответа.
- Просто, синьора, вы очень похожи на одну девушку, которую я давно знал, - тихо произнес он и вышел, заперев за собой дверь. Я осталась сидеть на коленях, ощущая вкус крови во рту. Вдруг стало так противно и дурно, что меня стошнило. Снова появилась сильная слабость. Я с трудом добралась до кровати и крепко уснула.
На следующий день молодой вампир принес мне еще одного лесного зверька, и я снова потеряла контроль и накинулась на него. На этот раз меня не вырвало, я почувствовала себя лучше, хотя душа моя терзалась. Я не хотела признавать, что стала вампиром, таким же, как он, но измененная сущность брала свое.
Несколько дней вампир продолжал подкармливать меня кровью животных. Я стала крепнуть и даже научилась контролировать себя при виде живого существа, от которого исходит запах жизни и свежей крови.
С молодым вампиром я почти не разговаривала, хотя каждый раз замечала, что он внимательно наблюдает за мной. В его взгляде чувствовалось, как он хотел подойти ко мне, обнять меня и поцеловать. Но он сдерживал себя. И когда глаза наши встречались - отводил свой взгляд. Однажды я не выдержала и спросила, - А кто она, та девушка, на которую я похожа? Ты ее любил?
- Я расскажу вам когда-нибудь потом, возможно, - задумчиво ответил он тогда. Я больше не затрагивала эту тему, но мне было не по себе, как он обращался со мной.
В один вечер вампир пришел без добычи. Он сказал, что мне пора учиться охотиться самой.
- А ты не боишься, что я убегу? - спросила я у него. На что он ответил, что у меня ничего не выйдет. Тогда я спросила, зачем он меня держит при себе, зачем учит всему, неужели это все из-за того, что я всего лишь похожа на какую-то девушку, которую он знал. Вампир в ответ промолчал.
- Ну, хоть имя своего тюремщика я могу узнать? - раздраженно спросила я. На что он слегка улыбнулся и ответил, - Когда-то давно я носил гордое имя Фердинанд, хотя и был не из знатного рода. Но вы зовите меня просто Ферраном.
- Не скажу, что рада познакомиться с тобой, Ферран. Однако и ты можешь звать меня просто Лучеттой.
- Хорошо, Лучетта. Пойдемте, нас ждет ночной лес и его звери.
Несколько недель мы ходили звериными тропами по дремучим лесам. Ловили животных и я пила их кровь. Сам Ферран этой крови не пил, по крайней мере, при мне. Обычно он под утро провожал меня до замка, запирал меня в комнате, которая стала моей, а сам пропадал. Появлялся в замке он уже глубокой ночью.
Один раз я отказалась идти с ним на охоту, пока он не расскажет, почему он не питается кровью животных вместе со мной. Но Ферран опять отвел взгляд и промолчал.
- Ты ведь охотишься на людей после того, как меня запираешь, верно? Убиваешь их, когда они мирно спят в постелях. И пьешь их кровь, как когда-то пил кровь у меня. Правда ли это? - вырвалось у меня, когда он хотел покинуть комнату, раз я отказывалась выходить на охоту.
Тогда Ферран не выдержал. Его глаза яростно сверкнули во мраке, рот оскалился, обнажая длинные клыки. Он зашипел так страшно, что я попятилась от него, выставив перед собой руки для защиты.
- Да, Лучетта! Да, я убиваю этих грязных и мерзких людей! И с удовольствием пью их кровь! Ибо другой участи, нежели насытить меня, они не достойны!
Вампир с тяжелым дыханием приблизился ко мне. Казалось, что он сейчас накинется на меня и разорвет на части. Но Ферран, увидев мой сильный испуг, неожиданно смутился и успокоился. С шумом выдохнув, он провел ладонью по своему лицу и потом внимательно посмотрел на меня.
- Хорошо, Лучетта. Присядьте, пожалуйста, на кровать и послушайте меня. Я расскажу вам свою историю, и вы поймете, почему я так ненавижу людей.
...
Всё началось из-за той проклятой войны за Сенфаньский проход через Великие горы, где было несколько спорных городков. Я тогда был слугой одного напыщенного шевалье, на служение которому меня отдали еще ребенком мои бедные родители. И вот, мой хозяин присоединился к войскам Монтэра - воевать с Южными королевствами, и взял меня с собой. Мне как раз тогда исполнилось пятнадцать, и я подавал надежды стать хорошим оруженосцем. В первом же бою отряд, в котором служил шевалье, попал в засаду и почти всех перебили. Я тоже был смертельно ранен - в меня попало аж четыре стрелы. Интересно получилось, что сразу четыре лучника пустили в меня свои стрелы. В мальчика, который не успел даже стать оруженосцем.
Однако за той странностью пришла еще одна странность. Солнце уже ушло за горы, а я еще был жив. Из развлечений было только что смотреть на воронов, клюющих лица мертвых людей. Не без удовольствия я наблюдал, как одна из черных птиц лишила жестоких глаз моего хозяина.
Воинов, желающих добить раненных врагов, мародеров, желающих их ограбить, так и не появилось за весь день. Враг ушел дальше, воевать с основными силами Монтэра. Когда совсем стемнело, я начал чувствовать, что вот он мой конец - глаза закрылись, и нет уже сил поднять веки, а дыхание становится все слабее. Услышав рядом с собой шорох, я всё же приоткрыл глаза, ожидая увидеть наглого ворона. Но к своему удивлению, я увидел фигуру человека.
- Ой, живой еще! - услышал я молодой женский голос. Я попытался рассмотреть его владелицу, но лицо закрывал большой капюшон балахона.
- Боюсь, это ненадолго, - прошептал я одними губами почти беззвучно.
- Это я вижу, - услышав меня, выдохнула девушка. Присев рядом со мной, она тронула пальцем оперение стрелы, которая торчала из моей груди.
- Что ты здесь делаешь? - спросил я, уже не напрягая губы. Знал, что она меня услышит.
- Понимаешь, я - вампир. Хожу вот тут по следам войны, пью кровь из убитых. Она, конечно, не такая вкусная, как из живых людей, но, знаешь, мне жалко их убивать. Ведь я и сама раньше была человеком...
- А я бы с удовольствием прирезал своего хозяина, шевалье, и выпил бы у него всю кровь. Знал бы тогда, как меня пороть! Жаль, его уже проткнул копьем кто-то другой, - сказал и попытался улыбнуться.
- Хи-хи, какой ты смешной! Умираешь, но продолжаешь шутить. Ты мне нравишься. Не хочешь пойти со мной, а то мне одной скучно...
- Почему бы нет, мне тоже тут довольно скучно, - пробормотал я и вновь начал чувствовать, что теряю сознанье. Но тут девушка звонко рассмеялась и дотронулась ладонью до моей щеки.
Вот после такого нашего легкомысленного разговора, девушка обратила меня в вампира. Я получил вторую жизнь, не успев побывать в первой.
Несколько дней я жутко мучался, но девушка, которую, кстати, звали Беатриче, успокаивала меня и шутила. Она оказалась очень милой и доброй девушкой, несмотря на то, что была вампиршей. Мы начали странствовать вместе по стопам пройденных битв. Мы отбивали у воронов свою добычу, и пили кровь, как южных синьоров, так и северных сэров.
Однажды я поймал в лесу полосатого кабаненка и тогда впервые попробовал свежую кровь еще живого существа. И пускай это была кровь зверя, она мне пришлась по вкусу гораздо больше, чем мертвая человеческая. Тогда мы решили с Четтиной, как я ее начал называть, перестать пить кровь из павших воинов и уйти в лес. Тем более что война кончалась. Девушка спросила меня тогда, куда же мы пойдем. Я рассказал ей свою давнюю мечту - увидеть море! Я с детства мечтал о нем, об огромных синих волнах, о парусах на их вершинах. Еще в своем городке, на одной ярмарке, я встретил старого моряка из портового города королевства Тэншир, которое выходило к северным морям. Я пристал к нему, мешая торговать сушеной рыбой, пока он не рассказал о своих плаваниях.
Беатриче понравилась моя идея, но путь к северным морям был для нас закрыт. В королевстве Тэншир жили маги, и таким как мы будет там очень опасно. Тогда мы решили идти на юг, в сторону Южного моря.
Так мы и начали свое путешествие. Ночью мы охотились на животных, а под утро забирались в темные овраги или густую чащу. В тени мы пережидали день с его ярким солнцем - дневной свет губителен для нас, от него кожа начинала дымиться и даже возгораться. Если вампир попадал под прямые солнечные лучи, то вскоре погибал. В наших дневных убежищах мы много разговаривали, каждый поведал о своей жизни. От Беатриче я узнал, что ее, совсем еще юную, отец отдал замуж за пожилого торговца. Их семья хоть и была старинного дворянского рода, но имела проблемы с деньгами. Поэтому отец и отдал свою дочь, чтобы с помощью брака поправить дела. Но Беатриче сумела сбежать от противного ей мужа. Еще она вспоминала, как странствовала одна по городкам и сёлам одна или в сообществе других бродяг.
Мне было очень весело с Беатриче - она могла бесконечно шутить и что-нибудь придумывать. Мы с ней играли в разные веселые игры. Еще она занялась моим образованием. Я старался ее слушаться, но, правда, нелегко было учиться, находясь в лесу без письменной бумаги и книг. Также мешало вот еще что: я часто терялся рядом с ней и не мог сосредоточиться. Особенно, когда она смотрела на меня своими прекрасными глазами, от которых я совершенно терял голову и становился, прямо сказать, болваном.
Одной темной ночью мы вышли из укрытия в виде огромного дерева, которое было выкорчевано с корнями. Беатриче вдруг замерла, вслушиваясь в звуки леса. Я подошел к ней и залюбовался ее серьезным лицом. Мне так захотелось приблизиться к ней и поцеловать в ее полные губы, что я не заметил, как оказался возле ее лица. Беатриче продолжала смотреть куда-то вдаль, совсем не обращая на меня внимания. Тогда я осторожно прикоснулся ладонью к ее нежной коже. Взгляд мой застыл на ее губах, которые она чуть закусила. Я погладил ее по лицу, и тут она медленно повернулась ко мне.
- Что?.. Что ты делаешь? - спросила она, с чуть тронувшей лицо улыбкой. Я убрал руку и спрятал ее за спину, словно это она сама посмела прикоснуться к девушке, а теперь испугалась.
- Я... Это... Там у тебя след остался. Ну, от крови, - чуть запнувшись, выкрутился я.
- Где? Здесь? - она указала пальчиком на то место, которое я погладил. Я кивнул головой, а она лизнула пальчик и принялась теперь кожу на щеке.
- Ну что? Всё? - спросила Четтина и подставила мне щечку, чтобы я внимательно посмотрел. Я едва удержался, чтобы не поцеловать ее.
- Да, да, теперь чисто, - пробормотал я и немного отстранился назад.
Беатриче улыбнулась и посмотрела на меня лукавым взглядом, словно обо всем догадалась, но вслух спросила, - Послушай, Ферран, какое у тебя хорошее зрение! Ты, правда, всё видишь в темноте?
- Ну да, ночью я вижу почти также как днем. Я стал видеть во тьме после того, как стал вампиром. А что, разве не все вампиры видят в темноте? - удивился я.
- Нет, не все, - ответила Четтина, - Я вот, например, ночью вижу не так как днем - всё немного мутно, только если кто-то движется, то сразу...
Девушка прервалась и на секунду задумалась, потом, она вспыхнула взглядом и шагнула ко мне, легонько стукнув кулачком о грудь.
- Ферран! А почему ты мне днем не сказал, что у меня лицо испачкано в крови? Я целый день провела с тобой, как чумазая девка! - весело рассмеялась она.
Я начал глупо улыбаться и, немного смутившись, ответил, - А ты мне всякой нравишься - ты красивая даже с грязным лицом.
- Какой же ты подхалим, - улыбнулась она, - Ладно, пошли. Я, кажется, почувствовала рядом зверя.
После этого случая я понял, что безумно люблю мою спутницу. Но рассказать ей об этом или просто сжать ее в объятиях у меня не хватало духу. А Беатриче, как мне казалось, видела это, но не шла на встречу. Может быть, я ей вовсе не нравился? Но почему тогда нам было так хорошо и весело в наших скитаниях. А возможно, она посчитала меня своим другом или я казался ей слишком молодым. Я ведь так и не понял, сколько же она жила в качестве вампира, они же не стареют. А вдруг она просто ждет, когда я поумнею и повзрослею, хотя бы умственно, раз физически я остановился на теле подростка. Такие мысли не давали мне покоя. Представьте себе, бывают у вампиров и такие проблемы!
Однажды ночью мы вышли на большое озеро, затерянное среди могучих дубов. Возле него нам удалось найти мирно спящую косулю. Она верно даже не проснулась, когда мы набросились, и я свернул ей шею. Мы одновременно начали жадно пить кровь, поглядывая друг на друга красными глазами. Вдруг ее глаза расширились от удивления, она не без труда оторвалась от животного и повернулась в сторону, облизывая кровь, которая капала с ее губ. Я тоже заставил унять свои инстинкты и вытащил клыки из артерии косули.
Я обернулся и увидел, что буквально в двух шагах от нас стоит высокий худой человек, сложивший руки на груди. Он был одет в охотничий костюм, но из дорогих тканей, с пояса свисал короткий узкий меч, за плечами виднелся колчан и лук. Охотник стоял неподвижно и смотрел на нас с едва заметной улыбкой. Он, видимо давно наблюдал за нами.
- Приятного аппетита! Извините, что помешал, - сказал он, как мне показалось, с небольшой усмешкой. В ответ я оскалился и зашипел. Я стал уже рассчитывать прыжок, чтобы вцепиться чужаку в горло.
- Ну-ну! Только, умоляю, не бойтесь меня, - сказал он безмятежно, выставив перед собой ладони. Я удивился его наивности, словно два вампира перед ним должны его испугаться, а не наоборот.
- Ферран, он тоже вампир, - пояснила девушка, продолжающая стоять и удивленно рассматривать незнакомца.
Тут я чуть принюхался и действительно почуял измененную кровь. Как раз такую, как у Четтины - когда она прокусила руку и начала лить свою кровь мне в рот, чтобы я стал вампиром.
- Совершенно верно, я - вампир. Позвольте представиться, синьорина. Барон Алессандро Джулиани, владетель этих мест, к вашим услугам, - высокий вампир сделал поклон и очутился возле девушки. Опустившись на колено, он осторожно взял Беатриче за руку и прикоснулся к ней губами.
Негодуя от наглости чужака, пусть и тоже вампира, я посмотрел на свою спутницу и удивился. Она очень дружелюбно улыбалась и не сводила заблестевших глаз с барона. Девушка была очень польщена таким вниманием и, похоже, незнакомец ей приглянулся.
- Баронесса Беатриче де Медардо, - продолжая улыбаться барону, сказала девушка и сделала неуклюжий реверанс, когда барон поднялся с колен.
- Но, пожалуй, этот титул я давно прошляпила, - добавила она, озорно хихикнув.
- Всё же, весьма и весьма рад нашему знакомству, - улыбнулся Алессандро и, повернувшись ко мне, коротко кивнул.
- А я Фердинанд... Фердинанд из Карселонии, - оскалившись, сказал я незнакомцу. Не понравился он мне тем, что сразу начал флиртовать с моей спутницей, даже не приняв меня в расчет. Еще тем, что и Четтина ответила ему взаимностью. Однако казалось, барон не видел моей злобы, он лишь вспомнил, что бывал на моей родине много лет назад.
Потом синьор Алессандро пригласил нас к себе в гости, в родовой замок. Четтина сразу же приняла приглашение. Пришлось согласиться и мне.
Барон вывел нас из леса к своему замку с ухоженными садами и виноградниками вокруг. Я удивился, как это он всё содержит в таком порядке, да и зачем это вампиру. Потом я узнал, что синьор Алессандро не просто так произнес свой титул, он действительно владел имением, а не прятался по лесам или заброшенным домам как другие вампиры, вроде нас. Имение было обширное и включало в себя много полей с деревнями и лесов с охотничьими угодьями. Но никто из крестьян и обывателей не догадывался, что их синьор являлся вампиром. Только верные слуги замка знали его сущность, но они были стары и немногочисленны - барон Алессандро Джулиани хорошо хранил свою тайну.
Когда мы оказались в замке, то наткнулись на одного из слуг. Он удивился гостям, но сумел удержать себя в руках. После того как барон представил нас друг другу, слуга завел с ним беседу о хозяйственных делах. Я же, опьянев от близости живого человека, от которого шел манящий запах живой человеческой крови, сорвался. И натворил бы бед, если бы не мертвая хватка Четтины. Она удержала меня на месте, вцепившись пальцами в шею. Девушка приблизилась к моему лицу и что-то прошептала на ухо. Что она сказала, я тогда не расслышал, но сразу успокоился. Синьор Алессандро заметил наше происшествие, но на удивление понимающе взглянул на меня и поторопился отпустить своего слугу.
Потом синьор Алессандро познакомил нас со своими детьми. Мальчики были погодки и младше меня всего на несколько лет. Но при разговоре с ними, я понял, что они были гораздо умнее меня и взрослее. Верно, они давно жили в юных телах и не старели. Я тогда очень хотел спросить барона, как же так получилось, что они стали вампирами, но постеснялся. Да и сам барон не горел желанием рассказывать о прошлом детей, как и об их умершей матери.
В итоге мы гостили у синьора Алессандро три дня, или вернее сказать три ночи. Я сдружился с его детьми, они старались держаться со мной на равных, не показывая, что умнее. С бароном я тоже нашел общий язык - он оказался интересным и умным собеседником. Он поведал многое об истории появления вампиров и о том, какие способности у них развиваются со временем. Я тогда узнал, что у каждого новообращенного есть еще свои уникальные таланты. Синьор Алессандро, например, становиться невидимым, но только для одного наблюдателя. Если за ним следили сразу двое, то иллюзия теряла силу.
Мне понравилось в гостях у барона, и его спокойный и радушный мир, затерянный в глуши лесов. Однако тогда я испытал настоящие душевные мучения, каких раньше не знал. Беатриче и синьор Алессандро очень сдружились. Они увлеченно беседовали о всяких вещах, порой и пустых, много гуляли по саду, тогда Четтина брала его под руку. Со мной же она стала меньше проводить времени, хотя и относилась с симпатией и часто подшучивала надо мной. Правда, болтая со мной, она часто начинала пересказывать что-то интересное, что говорил ей барон. Меня это сильно злило. Я начал понимать, что синьор Алессандро нравится ей все больше и больше. Тогда я твердо решил - на следующую ночь напомню Четтине, что нам пора продолжить наше странствие. К Южному морю, как мы решили у Сенфаньского прохода.
Однако барон меня опередил. Следующей ночью ко мне в комнату прибежала Четтина. Она вся светилась от счастья, ей не терпелось рассказать мне, что синьор Алессандро предложил ей руку и сердце. У меня от такой новости внутри всё оборвалось. Я, словно обессилив, присел на край кровати. Всё еще надеясь на чудо, я спросил у девушки, что она ответила. Четтина сообщила мне, что согласилась. Обняв меня, она начала рассказывать, что барон ей сразу очень понравился. А после недолгого времени, проведенного вместе, она поняла, как сильно полюбила его.
Она была такой счастливой, когда говорила об этом. Я понял, что надежды нет. Моя любовь к ней осталась безответной. А ведь, если бы я был смелее - всё могло получиться. Хотя, сомнительно. Могла ли она полюбить такого юного мужчину, вернее сказать мальчика, который, несмотря на взросление разума, навеки останется в таком почти детском теле. Я тогда впервые начал сожалеть, что стал вампиром, а не умер.
Пока я раздумывал о злой судьбе, Четтина передала слова барона обо мне. Синьор Алессандро просил меня остаться с его семьей и стать ему и Беатриче названным сыном, а его детям - старшим братом. Я очень тому удивился, но девушка обняла меня, и сказала, рассмеявшись, - Оставайся же со мной, мой мальчик - милый сын!
Итак, я предстал перед нелегким выбором. Остаться ли мне с Четтиной и мучаться каждый раз, когда она с бароном, но быть рядом с ней. Или же смело уйти отсюда и страдать, вспоминая о ней, и попытаться забыть.
Может быть, многие осудили бы меня за недостойный мужчины выбор. Я решил остаться. Я рассудил так, что всегда успею уйти, но обманул сам себя.
В имении барона мы зажили все вместе если не сказать счастливо, то хорошо. Я старался не показывать свою любовь Четтине, стал для нее верным другом. Синьор Алессандро же, стал моим наставником и учителем, в этом ему помогали его сыновья. Хотя они все равно считали меня старшим братом и даже слушались.
Так мы прожили несколько лет, пока не приключилась беда. По соседству с нами жил знатнейший граф, обладавший многими землями. Синьор Алессандро даже ездил к нему засвидетельствовать свое почтение и представить свою новую супругу. Разумеется, это произошло под вечер. Так вот, этот граф был очень стар, и у него не было прямых наследников. Но он был очень набожным человеком и часто встречался с одним аббатом из Буони. В итоге после смерти граф передал всё свое имущество в пользу церкви Святого Креста, вернее сказать в руки аббата. Но корыстолюбивый святой отец не остановился на этом. Он увидел чудесные земли барона Алессандро Джулиани и решил всеми правдами и неправдами тоже прибрать их к рукам.
Случилось так, что аббат прознал тайну о сущности владетеля замка Джулиани. Тогда он понял, что может уничтожить семью барона и его самого под тем предлогом, что они - суть порождения тьмы и демонов. После такого он сможет просить церковь о присоединении к ней этих земель. И, конечно, управлять ими будет лично он.
И вот, святой отец с большой свитой, отправился якобы совершать паломничество на север, к святыням церкви. Находились они по пути через имение барона. Так он приблизился к замку. На ту беду случилась сильная гроза. Аббат, прося убежище и ночлег от страшной непогоды, попал внутрь замка, который приступом не смогла бы взять даже небольшая армия.
Оказавшись внутри, святой отец не постеснялся принять приглашение отужинать с хозяином замка и его молодой женой. Он даже шутил во время еды и рассказывал разные истории, прежде чем отдал приказ монахам обнажить оружие.
Среди монахов истинных духовных людей не оказалось. Все сплошь были наемными воинами - они не боялись ни богов, ни демонов. Еще я узнал потом от одного выжившего наемника, что им помог один знаменитый охотник на вампиров по кличке Паук. Но он не остался пировать с аббатом, ушел после резни. Когда я потом долгие годы охотился за ним, то узнал, какой жестокий был этот человек. Он не просто охотился на вампиров, он устраивал им ловушки. А в качестве жертвы использовал живых невиновных людей, иногда даже детей, как правило, из простолюдинов. Он связывал жертву, затыкал рот кляпом, чтобы не кричала в тихой ночи. А потом резал вены и разбрызгивал кровь рядом с раскрытым окном. Когда вампир, ведомый слепым инстинктом на запах крови набрасывался на жертву, охотник поджидал его во всеоружии: серебряные мечи, посеребренная вода, хитроумный порошок, который ослепительно ярко горел.
Вот с какой свитой пришел аббат к воротам замка Джулиани поздним вечером, в разгаре грозы. Я тогда с младшими братьями был далеко в лесу на охоте, а Четтина с синьором Алессандро остались дома. Когда начался дождь, братья захотели домой, но я уговорил их еще немного поохотиться. Я тогда взял след огромного кабана, который дал бы нам много крови, а слугам - мяса. Спустя некоторое время мы поймали кабана и напились свежей крови, не забыл отлить немного в бутыль для родителей. Вернувшись домой почти под утро с тушей вепря, мы с шутками вошли в замок и увидели страшное...
Синьор Алессандро и Четтина, моя любимая Четтина, были мертвы! Мертвы по-настоящему - их головы были отрублены, тела пронзены кольями. Они лежали на полу в лужах крови, а рядом были изрубленные тела старых слуг - наемники никого не пощадили. А сами воины сидели за большим столом и пировали! Даже не убрали из залы своих павших товарищей. И во главе стола сидел толстый аббат и сжимал в руке фамильный кубок рода Джулиани. Он был счастлив, как ребенок. Он заполучил в свои руки обширные земли барона. Но его радость быстро сошла с лица, когда он увидел в дверях детей барона.
Я завопил от ярости, глядя на хмельные лица убийц, которые с удивлением смотрели на меня. Оскалившись, я подскочил к столу и набросился на воинов. Я рвал их шеи клыками, вспарывал животы когтями, прыгая от одного покалеченного воина к другому. Братья последовали за мной, добивая раненых. Наемники опомнились и схватились за оружие. Но я не замечал мелких ран, пусть и наносили мне их серебряными клинками. Серьезно ранить у них не получались - они мешались друг другу в этой куче тел, да и я двигался слишком быстро. Я словно превратился в маленького демона, который сеял смерть каждым стремительным движением! Я так обезумел от запаха крови, страха и ярости, что потерял разум.
Я очнулся, восседая на тучном теле аббата. В руках я сжимал его изорванное сердце. Всё было кончено... Несколько минут я сидел, бессмысленно разглядывая перекошенное лицо святого отца, и слушал тишину. Подняв голову, я осмотрелся - все вокруг были мертвы. К сожалению, мои младшие братья тоже. В ярости резни, я не смотрел за ними и видимо некоторые из наемников решили сначала прикончить слабых вампиров. Правда, это им всё равно не помогло.
Поднявшись на ослабших, не разгибаемых до конца ногах, я пошел в сторону, где видел тело Четтины. По пути я заметил, что один из наемников еще дышит, но прошел мимо него. Впереди меня ждала моя любовь, с которой не суждено быть вместе.
Отбросив с презрением несколько растерзанных человеческих трупов, я увидел стройное тело Беатриче в изорванном окровавленном платье. Из ее плоти торчали толстые колья, рядом лежала отсеченная голова. Ноги мои задрожали и подкосились. Я упал на колени перед ее телом. Протянув руки, я поднял голову Беатриче и приблизил ее к себе. Глаза ее были раскрыты и затянуты бледной пеленой. Длинные окровавленные клыки торчали изо рта, застывшего в яростном оскале - она сражалась до самой смерти.
Крепко прижав ее голову к своей груди, я горько зарыдал. Перед моими глазами пролетели все последние месяцы, прожитые с Четтиной. Я вновь увидел ее веселое лицо, услышал озорной звонкий смех. Закрыв глаза, я снова оказался с ней...
Когда же я вновь раскрыл их, то страшная ненависть проснулась в моем сердце. Ненависть ко всем людям, ненависть ко всему человеческому. Тогда я поклялся себе, что отныне буду охотиться только на людей и пить только их кровь! Ибо большего они не заслуживают...