В ЛАБИРИНТАХ за стеклянными стенами кипела жизнь. Сообще-ство размножалось, конфликтовало, решало свои вопросы. Маленькие неутомимые фигурки несли в жилища все, что, по их мнению, было необходимо. Другие занимались обслуживанием и воспитанием подрастающего поколения. Жизнь в прозрачном муравейнике текла своим чередом.
- Неужели ни один из них не догадывается, что вся их жизнь находится под пристальным наблюдением? - проговорил вновь принятый лаборант Кругликов, наблюдая эту картину.
- Даже если кто и догадывается, то вынужден помалкивать, - ответил ему аспирант Воскобойников. - Иначе его сочтут умалишенным, и тогда ему придется плохо. Они считают себя верхом совершенства и не допускают мысли, что в мире есть еще кто-то, способный их изучать.
За окном лаборатории, в вечернем сумраке расстилался сказочный и, вместе с тем, такой знакомый пейзаж. Его заливала серебром наша вечная спутница - Луна, восходя на небо из-за корпусов НИИ.
* * *
На экранах гравио- и экстротемпотермальных телескопов кипела жизнь. Сообщество размножалось, конфликтовало, решало свои вопросы. Маленькие неутомимые фигурки несли в свои жилища все, что по их мнению, было необходимо. Каждый занимался своим делом.
- Трудно поверить! - мысленно воскликнул недавно прибывший номер Х-497/3, разглядывая всю эту кутерьму. - Неужели ни один из них не подозревает, что вся их жизнь находится под пристальным наблюдением?
- Даже если кто и догадался, то вынужден помалкивать, - оттелепартировал ему старожил обсерватории номер У-121/45. - Они считают себя верхом совершенства. Поэтому даже мысль о том, что их изучают и хотят понять, неприемлема для них.
За иллюминаторами становилось светлее. Холодный и серый лунный пейзаж заливало нестерпимо яркое Солнце, поднимаясь из-за гор.