Валерия Антоновича в штабе ждать пришлось недолго. Узнав о нашем появлении, он в течение пяти минут закончил свои дела и пригласил в "кабинет". Михалыч поставил пулемет на пол и был отпущен покурить и пообщаться с земляками, дежурившими в этот день при штабе.
- Ну-с, докладывайте, Денис Анатольевич.
- Ваше приказание выполнено, господин капитан. С пулеметом разобрались, с пулеметчиком -тоже. Стрелять он больше не будет.
- Кто? Пулемет, или пулеметчик? - Улыбается довольный Бойко, стаскивая дерюжку, которая прятала "машинку" от лишних глаз. - Ого!.. Это что же за механизм хитрый? Хотя... Нам такой показывали в Офицерской стрелковой школе. "Мадсен", кажется, датского производства...
- Да, под патрон 7,62*54. Скорее всего был захвачен германцами в качестве трофея, отправлен на Западный фронт. Вы, кажется, как-то говорили, что немцы все трофейные пулеметы туда отправляли...
- Продолжайте, прапорщик. Я вижу, У Вас есть мысли на этот счет.
- Их две: главная и основная.
Капитанские брови удивленно взлетели. - Это, пардон, как?
- Главная - это присутствие на нашем участке подразделения противника, прибывшего с Западного фронта. Вопрос: когда и зачем они передислоцированы? И что это - простая замена, или усиление немцев у нас за счет ослабления в Европе? По моему скромному мнению, было бы правильным связаться с другими разведотделами и обменяться информацией по этому вопросу.
Жетон пулеметчика тоже может дать какие-то сведения.
- Да-с, в логике Вам не откажешь. Я учту Ваше мнение... А основная мысль?
- Валерий Антонович, я в рапорте буду указывать, что в ходе боя пулемет получил повреждения, исключающие его восстановление. И прошу поддержать меня в этом.
- Хотите оставить трофей себе, Денис Анатольевич? Понимаю, ручной пулемет в группе - это неубиенный козырь. Хорошо, я согласен. Только помните, трофеи нравятся не только Вам.
Вот эта последняя фраза вкупе с подмигиванием что должна означать? Что непосредственный начальник тоже не отказался бы от чего-нибудь трофейного? Добро, сделаем. И на будущее надо "обменный фонд" создавать для всяких презентов тыловикам и прочим нужным господам. Ну это не горит.
- Я еще хотел попросить Вас, Валерий Антонович, о помощи в поисках нужных добровольцев. Мне нужны саперы, или в крайнем случае артиллеристы. Короче говоря, люди, разбирающиеся в минно-взрывном деле. И чтобы они могли выдерживать наши нагрузки...
- Хотите увеличить группу, Денис Анатольевич?
- Завтра хочу устроить экзамен своим. По действиям в качестве командира группы. Если выдержат, можно будет комплектовать еще четыре.
- А почему только четыре? Вас же пятеро.
- Один из казаков на командира еще не тянет, зато к данному агрегату, - я показал на "Мадсен", - воспылал прямо таки неземной страстью. Будет универсальный пулеметчик для всех групп.
- Хорошо, экзаменуйте своих казаков, а я попробую подыскать Вам пополнение...
На следующий день я устроил "молодым" выпускной экзамен на тему "Рейд в тылу врага", то есть собрались по-боевому, с полной выкладкой - карабин, две сотни патронов, сухпай на сутки, фляги, лопатки, лохматки вскатку на вещмешок, "Оборотни" на пояс. Я хорошо помнил по будущей жизни как выглядел "Оборотень-2" и сподобился в кустарных условиях повторить его форму. Правда без всяких наворотов типа стропореза, обжимки для детонаторов, раскладывающейся рукояти и т.д. Получился хороший такой нож с лезвием типа "ятаган", или на американский манер - "спир пойнт". Моим ребятам он очень понравился, они просто скопировали его и отдали заказ в слесарные мастерские местного депо. Железнодорожники постарались, и ножи удались на славу. Сбалансированные, хорошо лежащие в руке...
Маршрут был проложен до линии фронта и обратно - километров 25-30 в один конец, преимущественно по лесам и болотцам вдоль дорог. Задача простая: довести "языка", то бишь меня любимого, до вышестоящего командования. И пройти маршрут должны были незамеченными. А еще должны были понаблюдать за какой-нибудь дорогой - кто и куда по ней едет. В составе группы у меня по-прежнему трое "казачат", и старший урядник Митяев, ими командующий. Ему экзамен устраивать не стал, - и так все видно. А вот "молодым" пообещал, что если сдадут экзамен, будут набирать свои группы. Туда командиром группы идет Митяй, обратно - Гриня. С Андреем сложнее, хорошо, что он сам это понимает. Пока он - наш штатный пулеметчик, с "льюисом" прямо сроднился. После наших "подвигов" я, вроде бы, заслужил доверие у казаков и недостатка в добровольцах не было, еще десяток человек тренировались "на базе"...
Мы уже дошли до наших окопов, немножко пошутили с нестроевой ротой какого-то пехотного полка - подперли толстым дрыном ворота в сарай, где они храпели в полном составе, включая дневального, и стали возвращаться обратно к себе, когда вдруг со стороны дороги раздались выстрелы. Идущий впереди дозорный упал на колено и вскинул вверх руку, согнутую в локте - "Всем - Стоп". Группа моментально присела, бойцы уже ощупывали свои сектора стволами карабинов. Гриня бесшумно подвинулся ко мне:
- Командир, надо посмотреть что там. Я Митяя пошлю.
Я согласно кивнул, казачок плавно перетек на три метра вперед, беззвучно хлопнул по сапогу казака, который был дозорным, что-то ему шепнул. Митька ухом ввинтился в траву и исчез. Гриня занял его сектор и стал осматриваться. Я устроился рядом с ним. Минуты через три появился Митька, его лицо было встревоженным.
- На дороге санитарный обоз, четыре телеги. Пятеро германцев-кавалеристов, застрелили ездовых, один стоит с конями, остальные возле передней телеги.
Ну и что это все значит? Откуда здесь гансы и что им нужно? Место выбрано ими с умом, кругом лес, достаточно хорошо гасит звук, на дороге никого, четыре телеги - легкая добыча. Но почему санитары? Надо посмотреть...
- Одеваем лохматушки, идем к обозу. Михалыч, ты - справа, Гриня - слева, Митяй со мной, Андрей - прикрываешь тыл. Двинулись.
Через минуту мы были возле дороги. Посередине колеи стояли телеги с ранеными, у последней один из немцев, видимо коновод, держал двух лошадей, остальные были привязаны к бортику.
Так, руки заняты, винтовка за спиной, пока не опасен. Дальше, двое стоят у второй телеги, в руках - тесаки, винтовки тоже за спиной. У первой телеги какой-то ганс держит сзади за локти медсестру, а перед ней стоит офицерик и что-то ей говорит. Охранения нет, ничего не боятся, все смотрят на офицера и ухмыляются.
Подозвав своих, даю ЦеУ:
- Михалыч, твой - коновод, потом контролируешь правый фланг и тыл. Гриня - контроль слева и страхуешь меня, Митяй, Андрей - валите "гансов" с тесаками, дальше - по обстоятельствам. Живым нужен только офицер. Начинаем по свистку, расползлись быстренько.
Так, а вот это уже неправильно, пощечины должны женщины мужчинам давать, а не наоборот. Это у вас, герр официр, недоработочка в воспитании, но мы ее сейчас быстро исправим. Все готовы, можно начинать. Достаю люгер, патрон уже в патроннике,- как услышал выстрелы, сразу дослал, даю короткий свист, за которыми следуют два винтовочных выстрела, вылетаю из канавы на дорогу, кувырок, выстрел с колена по ногам "держателя", потом - офицера. Все падают, перекат назад - влево, контроль своего немца, краем глаза замечаю Митяя с Андреем уже на дороге, выбить люгер у лейтенанта-кавалериста, добавить пониже каски, чтобы не делал глупостей, вот и все. Медсестричка начинает сползать по борту телеги на землю, подрываюсь, два шага вперед, подхватываю ее на руки, поворачиваю лицом к себе... И где-то я ее уже видел. Бережно укладываю ее на место возницы, подсовываю под голову сброшенную и скомканную лохматушку, оглядываюсь по сторонам. Сладкая парочка, Митяй с Андреем стянули руки за спиной герру лейтенанту и теперь перетягивают ему ремешком от пистолета бедро повыше раны, в общем, все - как учили. Немец скрипит зубами, но не орет, - типа нордический характер показывает. Погоди, гаденыш кайзеровский, ты у меня еще плакать будешь очень крупными слезами и сопли по всему мундиру размазывать. Мне нужно только выяснить, почему ты на обоз с ранеными напал. Но это пока подождет...
Снимаю с ремня фляжку, набираю в горсть воды и осторожно брызгаю медсестричке на лицо. Она тихонько стонет - вздыхает, потом приоткрывает глаза, потом они наполняются слезами, она прячет лицо в ладони и бьется в истерике. Я вижу, как вздрагивают ее плечи, как она задыхается от рыданий, глажу ее блестящие каштановые волосы, говорю что-то успокаивающее...
Все в этом мире проходит, истерики тоже. "Сестричка" потихоньку успокаивается, садится, смущается, краснеет, пытается найти у себя платочек, чтобы привести себя в порядок... Надо начинать разговор.
- Николаева Мария Егоровна. Простите... Сейчас дыхание переведу... Прапорщик, не смотрите на меня, я неизвестно как выгляжу.. Мне неловко...
Мария Егоровна... Маша... Машенька! Та самая медсестричка, которую моя ненаглядная угощала кофейком в день моей первой прогулки в госпитале. Да, мир тесен!
- Хорошо, я закрою глаза, но не обещаю, что не буду подглядывать.
Она пытается улыбнуться, это уже хорошо.
- Что они, - киваю в сторону немецких тушек, - от Вас хотели?
- Мы забрали раненых, ехали в госпиталь, эти появились внезапно, будто бы из ниоткуда... Никто из санитаров не успел за ружья взяться, как они их всех убили... Меня стащили с повозки, стянули руки за спиной, их офицер подошел и сказал, что ему нужны медикаменты для перевязок, и еще... Еще он сказал, - ее глаза снова стали мокрыми, - он сказал, что они прирежут всех раненых... И что он этого не сделает только... Только если... Если я... буду...Буду благосклонна к нему и его солдатам...
Мир закружился перед глазами, быстрей, еще быстрей. Потом все заволокло горячей бордовой пеленой...
- Х-а-а-а-р-р-р-а-а-й !!! - Я пришел в себя, когда на плечах висели мои бойцы, пытаясь оттащить меня от лейтенанта, а он в свою очередь пытался отползти подальше, глядя безумными глазами и оставляя за собой две вспаханные шпорами бороздки. Мой нож валялся на дороге, я и не помнил даже когда и зачем я его выхватил. Оглянувшись на Машу, я заметил ее испуганно-округлившиеся глаза. Черт, как бы опять слезы не начались...
- Пустите, я - в порядке, - я повернулся к Грине, - Что случилось?
- Командир, ты барышню успокаивал, потом как заревешь дурным голосом и одним прыжком к немцу кинулся. На него прыгнул, нож в руке, штаны ему с одного маха распластал, вторым замахом собрался ему это...ну,.. его мужское дело отмахнуть, да тут мы с Митяем подоспели, да сразу и не оттащить было. Рычишь, как медведь, глаза кровью налитые, а силищи в тебе - вдвоем еле справились.
Так, понятно, почему ганс испуганный по самое-самое... Ну, это тебе только начало разговора. Сейчас отдышусь и продолжим...
Я вернулся к повозке, - Мария Егоровна, простите, что напугал... Обещаю, такое больше не повторится, во всяком случае в Вашем присутствии...
- Денис... Анатольевич, неужели Вы могли в самом деле с ним что-то сделать? Он же пленный...
Громкое покашливание Михалыча привлекло внимание.
- Командир, надо обоз уводить, не ровен час энтих искать будут.
- Так, собирайте все оружие, патроны, немецкую сбрую, грузите на одну лошадь. Михалыч, оставляешь Митяя со мной с двумя лошадьми, сам уходишь с обозом. Дозорного вперед пошлешь, чтобы больше не было сюрпризов. Быстро не гоните, мы с Митяем поговорим с гансом, если что прикроем с тыла. Минут через пять - десять вас нагоним.
- Добро, командир.
Я подошел к медсестричке, которая уже немного успокоилась и теперь осматривала раненых.
- Мария Егоровна, вы сейчас отправляйтесь, с вами поедут трое моих бойцов. Я минут через десять догоню.
Она испуганно схватила меня за рукав.
- Денис Анатольевич, я боюсь! А если еще германцы появятся?
- Теперь бояться не надо. С вами едут мои казаки...
- Может быть, мы подождем?
Ох, и напугали девочку... Ничего, и за это ответишь, горячий тевтонский парень!
- Хорошо, только все-таки надо отъехать метров на двести отсюда... Михалыч, - обращаюсь уже к своему заму, - отойдете на двести метров и ждете нас. Мы - быстро...
Так, теперь займемся герром лейтенантом. А что это он у нас такой испуганный? Личико бледное, глазки круглые... и, наверное, не такие бесстыжие, как до этого, когда ты тут со своими "порезвиться" хотел. Говоришь, пленный, под конвенцию подпадаешь?
Не сдержался, пнул по ребрам... И еще разок... И еще... Для взаимопонимания...
Хорошо, что немецкий немного знаю:
- Своим предложением сестре милосердия, которая является некомбатантом, ты вычеркнул себя из списка военнопленных. Поэтому у тебя есть только один выход: ответить на мои вопросы четко, быстро и правдиво. Чтобы избежать лишних мучений. Кто вы такие и что вам здесь нужно?
Так, проникся парень, а как иначе, если нож снова там, куда я с самого начала прицелился?
- Сколько вас и где вы находитесь? Какое вооружение? Какие задачи поставлены?
Понятненько, штурмовая группа немцев порезвиться приехала. Интуристы, блин! Около тридцати кавалеристов, четверо легкораненых. Сидят на хуторе, а где этот хутор? А на карте показать? Хорошая у немца карта. А не врешь? А если ножом посильнее надавить?
Нет, визжим, слюни пускаем и, наверное, не врем. По глазам вижу. Он сейчас готов рассказать все, что помнит и знает, начиная с детского садика. Лишь бы нож отодвинулся хотя бы на сантиметр. Так, вооружение - только стрелковка, пулеметы не таскаем, это есть хорошо.
- Что с хозяевами хутора?
Ага, хутор брошенный. Хозяева смотались подальше от германского орднунга. И правильно сделали...
- Слушай, "ганс"... Ты - не Ганс? Ты - Карл? Хрен редьки не больше. Ты женат? Да? Отлично! Так вот, Карл, если мы придем в твой фатерлянд и у тебя на глазах будем по очереди насиловать твою жену, - тебе это понравится? Нет? Так какого ... вы здесь такое устраиваете?! Ладно,..
Допрос прервался из-за топота копыт по дороге. К нам подскакал Гриня:
- Командир, тут это... Короче, барышня просила передать, что она очень просит тебя, чтобы ты раненого немца с собой взял. Мол, он раненый, пленный...
Ну вот как воевать в таких условиях?!
-Ох, блин... Добро, грузите его вьюком на лошадь и пошли...
Пока мы общались с "интуристом", Маша привела в порядок раненых и при нашем появлении поспешила оказывать помощь немцу, которого положили рядом с последней телегой. И пока она делала перевязку, я стоял рядом и смотрел на немца. Смотрел, поигрывая ножом в руках. А думал совсем о другом, точнее, о ДРУГОЙ. После этого случая не хочется совершенно оставлять ее в госпитале. Они ведь тоже ездят за ранеными...
После перевязки немца, еще ошалелого после всего случившегося, положили в повозку, и мы тронулись. Впереди дозором скакали Гриня с Михалычем. Я, как несведущий в лошадях, сидел рядом с медсестрой на первой телеге, которой правил Андрей, сзади тыловым дозором шел Митька, за возниц на остальных телегах были легкораненые. Мы проехали километра три, когда сзади раздался свист. Обернувшись, я увидел подъезжающего Митяя.
- Командир, там с немцем чегой-то делается. Воет, бьется по телеге, как юродивый...
- Колонна, стой!
Ну, пойдем полюбопытствуем, что там случилось.
- Я с вами, - у Маши в руках появилась сумка с медикаментами, - может быть ему нужна помощь.
- Лучшая помощь для него, - что бы я его подольше не видел и не мог до него дотянуться...
- Денис Анатольевич, не будьте таким жестоким, - Она говорила тихонько, чтобы слышал только я один, - Он, прежде всего, - раненый и ему нужна медицинская помощь...
И не дав мне раскрыть рта, побежала к последней телеге. Да, уж, воистину - сестра милосердия...
Поспешив за ней, я увидел интересную картину: на земле, воя что-то нечленораздельное и колотясь головой о тележное колесо, корчился герр лейтенант... Пены изо рта нет, да и на эпилепсию не похоже, скорее всего, - обычная истерика... Ну да на этот случай есть хорошее лекарство. Оттянув "ганса" от телеги, даю хорошую пощечину. Осторожно так, чтобы не сломать ничего, потом еще одну. Снимаю с ремня флягу, лью воду на лицо. Он перестает дергаться, только все еще стонет и скулит, закрыв глаза...
Рядом со мной опускается Маша.
- Ну и что это за концерт по заявкам?.. Рану разбередил?.. Так потерпи маленько, скоро довезем тебя до доктора...
- Найн... Ньет... Это есть не рана... - немец открыл глаза и смотрит на "сестричку", - Простьите менья, фройляйн!.. Нас училь, что всье руссише - есть не человек, унтерменшен!...
Вот я тебе сейчас такого "унтерменша" устрою, гаденыш, мало не покажется... Но немца несло далее...
- Фройляйн, битте... простьите менья! После наш разговор... Ви есть оказать мне помостчь!.. Ваш официр... дольжен биль... менья убийть!..Он есть везти менья в госпиталь... Ви есть спасти мой жизнь!.. Ви помогайт моя нога!.. Фройляйн!.. Я есть очьень просить... дать мне ваше прощений!..
Он перестал елозить по земле, только дыхание с хрипами вырывалось изо рта. Я молча сидел и смотрел на немца. Потом достал из ножен клинок, повернул лейтенанта на живот. Краем глаза заметив дернувшуюся Машу, перерезал ремешок, связывавший руки и помог подняться. "Ганс", в смысле Карл, ухватился за бортик повозки и стоял, не отрывая молящего взгляда от девушки. Она тихо ответила:
- Я Вас прощаю... Но оставайтесь человеком...
Капитан Валерий Антонович Бойко- змей еще тот! Искуситель и издеватель! Приехал к нам на базу, посмотрел на занятия с вновь прибывшими добровольцами - их набралось пока девять человек, оценил арсенал, нажитый непосильным трудом (в смысле глянул на нашу военную добычу). Затем получил в подарок трофейный люгер, и огорчил решением использовать меня, как курьера. Типа некому в корпус директиву отвезти. Я ему с пеной у рта начинаю доказывать, что нам заниматься и заниматься надо, а он стоит и улыбается. И никак его не пронять! И ведь благодарен должен ему быть - провернул приказ о присвоении званий за неделю. Это уметь надо, да и знать к кому и как подойти. И теперь наш дружный коллектив - это вахмистр, трое приказных. Ах, да, забыл. И подпоручик в качестве командира!..
А теперь вовсю пользуется правами благодетеля! И далась ему эта директива!.. Нет, обязательно я, и обязательно со своими в качестве конвоя!.. Хорошо, что штабной автомобиль дает, с ветерком поедем. Отмазаться не получается. Я уже смирился с тем, что день потерян, а он, змеюка - искуситель сообщает мне, что есть у него еще одно поручение, которое я якобы выполню с удовольствием! И на мой вопросительный взгляд сообщает с невинным видом, что я бы мог заехать в известный госпиталь и забрать Анатоля Дольского! Того уже выписывают, а мне - по пути... И стоит с довольным видом, рассматривает мое выпадение в осадок! Так и обнял бы его крепко-крепко, до асфиксии! Издеваться изволите, Ваше высокоблагородие? Знаете ведь, что от такого предложения я не откажусь! И с удовольствием поеду забирать Анатоля в госпиталь!.. И соберусь очень-очень быстро!.. И не дай Бог, мои "орлы" соберутся медленней меня!
...Решил брать с собой двоих, ехать недалеко, да и не так, чтобы опасно. Михалыч Гриню себе в помощь оставил, с оружием разбираться, а мы с Митяем и Андрейкой переодетые, чистые и надраенные, отправились на выполнение "очень важного и ответственного задания". Когда выехали из города, упросил шофера дать порулить, и теперь сижу за рулем и давлю на газ... Ну, что сказать с точки зрения водителя начала следующего века... Руль тугой, тормоза слабенькие, про синхронизаторы в КПП можно и не вспоминать. Скорости переключаются в два нажима сцепления, как на грузовых. Зато нет такой обезличенности машины, как в мое время... Водила сначала переживал за свой "Даймлер", потом смирился с неизбежным, да и я не так уж и лихачил. До корпуса добрались быстро, сделали все дела, и снова я за "баранкой". И каждый метр, каждая секунда, каждый удар сердца приближает меня к госпиталю. Еще чуть-чуть, и мы приедем... Вот и знакомые ворота, знакомое крыльцо. Чуть ли не бегом несусь в палату к Анатолю. Быстренько здороваюсь, мол, давай собирайся, а мне некогда... А он, еще одно, блин, приключение на мою голову, печально повествует мне, что он, поручик Дольский, нашел в этом госпитале мечту всей его жизни, и что как следует не попрощавшись с ней, он никуда не поедет. А заодно даст младшему товарищу, то бишь мне, пару часов времени, чтобы и я мог повидать некую особу, которая по наблюдениям всего госпиталя и его личным, после отъезда господина прапорщика, ходит грустная. И наверное, только в силах вышеозначенного прапорщика эту особу развеселить... Я быстро согласился с тем, что до темноты мы вернемся, даже если и выедем попозже, и выскочил в коридор, чтобы бежать искать... А вот где мне ЕЕ искать? В перевязочной?.. В операционной?.. Надо идти к Михаилу Николаевичу, он здесь самый главный...Вперед, аллюр "три креста"!
А вот и его кабинет. Из-за приоткрывшейся двери доносится голос старого доктора:
- Ну что же Вы, голубушка... Сейчас всем трудно, но раскисать нельзя... Надо надеяться и верить в лучшее...
Аккуратно стучу в дверь и вхожу:
- Здравствуйте, доктор! Простите, что помешал...
- Да никак Денис Анатольевич к нам пожаловали-с! - обрадовался тот, - Рад Вас видеть, какими судьбами?
Он повернулся к "медсестричке" Кате, которая сидела с удрученным видом:
- Катенька. Идите к себе... И не забивайте голову дурными мыслями! Все образуется...
- Михаил Николаевич, я к Вам ненадолго. Заехал забрать Анатоля, мы теперь служим вместе...
- Забирайте и побыстрее! А то он Екатерине Андреевне проходу не дает! Девочке надо о раненых думать, а не о гусарах! Сегодня вот лекарства больным перепутала, слава Богу, ничего страшного не случилось. Но ведь могло! А она только о вашем Анатоле и мечтает... Ну, ладно... Это я по-стариковски разворчался. Вы, как я понимаю, тоже хотели бы видеть кое-кого?
- Да, доктор...
- Дарья Александровна сегодня после ночного дежурства, отдыхает. Ну да я пошлю кого-нибудь, чтобы ее позвали.
- Только, пожалуйста, не говорите про меня...
- Хорошо, я ее вызову в кабинет, а Вы посидите, подождите здесь.
- Спасибо Вам огромное, доктор...
Михаил Николаевич вышел, было слышно, как он кого-то из сестер отправляет за Дашей. По очень срочному делу. А сердечко то колотится, места себе не находит... И ручонки дрожат... Как же медленно тянется время!..
Услышав легкие шаги в коридоре, встал за дверью и, когда Даша вошла, закрыл ей глаза руками и прошептал на ушко:
- Угадайте, кто пришел?
Она резко повернулась, обвила руками мою шею... Господи, какие вкусные у нее губы!
- Ты приехал!.. Я знала, что ты приедешь!..
Потом высвободилась из моих объятий, поправила косынку, лукаво улыбнулась...
- Ты мне сегодня снился, а потом мне приснился черный пушистый кот... Он запрыгнул ко мне на колени и стал мурчать и гладиться...
Ну вот что я могу на это ответить?
- Мур-р !
Она звонко рассмеялась. Потом посерьезнела, только в глазах плясали веселые искорки.
- Пойдемте, Денис Анатольевич, я угощу Вас кофе. Кофе по моему новому рецепту!
- Да, Дарья Александровна, я буду просто счастлив отведать сей напиток! - Тут уже мы оба рассмеялись. И пошли пить кофе...
Я сидел за столом в "гостиной", той самой, где проходили посиделки, и любовался Дашей... Ее фигуркой, плавными движениями, улыбкой, веселым взглядом. А она разожгла спиртовку, поставила на нее сеточку-рассеиватель и теперь колдовала над туркой. Что, впрочем, не мешало ей разговаривать со мной и делиться последними новостями:
- Знаешь, Денис, когда ты уехал, я места себе не находила. А потом мне в первый раз приснился черный кот. Я сначала испугалась, черный кот - к несчастью, но он был такой милый, так мяучил и урчал, что страх ушел и я стала его гладить... А потом мне ты приснился... А кот мне снится почти каждый день...
- Даша, я каждый раз перед сном загадываю желание: чтобы мне приснилась одна очень красивая рыженькая медсестричка... И каждый раз мое желание сбывается!
Даша при этих словах нарочито возмущенно посмотрела на меня:
- Все вы мужчины - изменники и ловеласы! Не успел из госпиталя выписаться, ему уже какие-то дамы по ночам снятся!..
- Ну, за мой моральный облик можешь быть спокойна, твоя младшая сестренка всегда со мной и все отслеживает. Если что, - сразу тебе наябедничает, - с этими словами я расстегнул китель и достал из внутреннего кармана "куклу Дашу" и две плитки бельгийского шоколада, - Я ее пробовал даже задобрить сладким, но она гордо отказалась и сказала, чтобы отвез вкусненькое старшей сестре...
Даша прыснула в кулачок. - кукла, обнимающая шоколад, выглядела уморительно.
- А по ночам мне снится мой "ангел милосердия" Дарья Александровна, которая мне очень нравится...
Я подошел к Даше и попытался ее обнять, но она мягко отстранилась.
- Денис, подожди, не мешай, а то кофе сбежит...
- Далеко не убежит, непременно догоним!
Снова звонкий смех...
- Я представляю, как грозный прапорщик Гуров гонится по коридору за кофе...
- И обещает его расстрелять, если он не остановится...
И все-таки смеющаяся оказывается Даша в моих объятиях... Кофе чуть не сбежал...
... Нашему уединению вскоре помешали. Дверь открылась, и в комнату вошли Анатоль с Катей.
- Вот так встреча! - Дольский широко улыбнулся, - А мы хотели кофию испить...
- Садитесь, сейчас я еще заварю... Ой! А кофе кончился! - Даша огорчилась, - Что же делать?
Я поспешил на выручку:
- У меня есть мысль, и я ее думаю! Если здесь нет кофе, то надо поехать туда, где он есть!
- Мысль отличная, Денис Анатольевич, но на чем мы туда можем поехать? Извозчиков здесь нет.
- К Вашему сведению, Анатолий Иванович, ваш непосредственный начальник прислал за Вами авто, так что вопрос с транспортом решен.
- А водитель пошел вместе с казаками обедать...
- А мы и без водителя справимся. Я умею им управлять. Заодно и наших дам прокатим с ветерком!
Предложение покататься было встречено с энтузиазмом, и мы через десять минут уже ехали в "одно восхитительное место, где готовят отличный кофе" по словам Дольского, который взялся показывать дорогу. Я посмотрел на Дашу и многозначительно улыбнулся, она ответила мне такой же улыбкой. Кажется, мы оба знаем, куда едем...
- Здравствуй, уважаемый! - Я первым приветствовал Лейбу, который вышел на порог посмотреть на "чудо", остановившееся возле его кондитерской, - Мы приехали еще раз восхититься твоим искусством! И нам очень хочется кофе!
- Таки Вы всегда правильно знаете, к кому обратиться! Заходите, пожалуйста, старый Лейба выполнит все Ваши пожелания!..
Мы просидели в "восхитительном месте" около часа, пока не перепробовали все виды вкусняшек, потом, попрощавшись с кондитером, поехали обратно в госпиталь.
Во двор нам заехать не удалось, он был забит санитарными повозками, на которых лежали раненые. В одном месте даже образовалась толпа, и мы подошли посмотреть что там происходит...
Говорят, у древних римлян был обычай - в самый разгар пира вносить в трапезную человеческий скелет , типа "помни о смерти"... То, что мы увидели, ударило по глазам, как обухом по затылку...
На земле стояли носилки, рядом с которыми неподвижно сидел крепкий, широкоплечий молодой солдат. Сидел и держал неестественно вывернутую руку лежавшего человека. Точнее, того, что раньше было человеком... Даша прижалась к мне, тихонько охнула:
- Кто же его так?
- Известно кто - германцы... - раздался негромкий голос из толпы, - А рядом брательник евонный сидит, и унести не дает ...
Над раненым всласть поиздевались. Выколотые глаза, расплющенный нос, перебитые в суставах руки и ноги, и ... огромные кресты на груди и животе, выжженные скорее всего каким-то железным прутом и потом засыпанный землей... Даша всхлипнула, уткнувшись в мое плечо... Сидевший рядом с носилками поднял голову и спросил ни к кому конкретно не обращаясь:
- Как же я бате с мамкой теперь отпишу про Ваньку?.. Что я им говорить буду?..
- Как это случилось? - я не узнал своего голоса.
- Германцы из пушек стрелять начали, мы с ним вместе в окопе сидели, так нас одним снарядом и контузило... Меня в беспамятстве вытащили, а Ваньку не успели, - они в атаку пошли... А сегодня утром перед окопами брата и нашли , дышал еще, видно ночью тихо нам подкинули... Чтобы страшно нам было с ними воевать... Я его в госпиталь повез, да он по дороге и кончился...
Я резко развернулся и пошел прочь. В голове колоколами стучал пульс, горло сдавливало от ярости ... Кто-то тронул меня сзади за рукав, что-то спросил... Я проговорил сквозь зубы:
- Я буду мстить!
Две маленькие прохладные ладошки прикоснулись к моему лицу...
- Успокойся, Денис! Ради Бога, успокойся! Пойдем, - Даша повела меня в корпус, - У тебя такое лицо... Тебе надо успокоиться!
Ладошки обволакивающе и расслабляющее гладили по голове...
... Когда Анатоль собрался и я попрощался с Дашей, вышедшей вместе с Катей проводить нас в дорогу, перед самым автомобилем к нам подошел тот солдат.
- Вашбродь, дозвольте обратиться... Ваши казаки гутарили, будто Вы германца здорово бьете. Возьмите меня, за брата поквитаться надо. Отомстить за Ваньку хочу!..
- Через три дня, если не передумаешь, отдай доктору записку, - я написал на страничке блокнота просьбу к Михаилу Николаевичу отправить солдата ко мне...
... Мы сидим в окопе и ждем, когда заснут немцы. Те самые, что замучили до смерти солдата, виденного нами в госпитале... Проходы в колючке сделаны еще сутки тому назад, когда в разведку ходили. Ну, да обо всем по порядку...
Когда я привез Дольского, сразу рассказал Валерию Антоновичу о том, что видел в госпитале. И предложил нанести "удар возмездия". Тот сначала наотрез отказался санкционировать операцию, но Анатоль подключился с личными впечатлениями, так что в итоге Бойко сдался, но предупредил, что по этому вопросу он обратится к Командующему. Его Превосходительство затребовал нас для дачи объяснений, но когда мы разобрали по пунктам "Наказ Русской Армии о законах и обычаях сухопутной войны", Высочайше утвержденный в 1904 году, то "зацепились" только за фразу "Объявлять, что никому не будет пощады". В итоге, после наших горячих заверений в том, что германцы эту самую пощаду просто не успеют попросить, разрешил действовать, но предупредил, чтобы операция была подготовлена как следует. И еще дал добро забрать Федора, солдата из госпиталя, в группу, попробовать его в деле... Тот сейчас сидит тихонько рядом со мной, ждет команды "Вперед!". Приехав к нам "на базу" он получил настоящий шок от увиденного (чем и как мы занимаемся), теперь у него в голове - две мысли: отомстить за брата и продолжать воевать вместе с нами. Дольский тоже принимал участие в операции, но по отсутствии специфического опыта возглавил прикрытие с трофейным "льюисом"...
С собой взяли люгеры, наганы, холодняк, да гранаты. Карабины оставили на нашей стороне, в окопах ими неудобно работать. В руках только кинжалы, и у отдельных "счастливчиков" - "Оборотни"
Наша задача - тихо прийти, вырезать всех и уйти, оставив на прощанье записку. Перед выходом я собрал всех:
- Сегодня мы не будем воевать. Сегодня мы будем мстить. Уничтожать тех тварей в человеческом облике, которые войну превратили в кровавое пиршество, получая удовольствие, от мучений и истязаний раненых, попавших к ним в плен. Они уже не имеют права называться людьми, потому, что перешагнули ту границу, что отделяет человека от Зверя. Поэтому я не буду сегодня приказывать идти на задание. Каждый волен сам решать: идет он уничтожать Зверя, или нет. Но, убивая, нельзя уподобляться ему, поэтому - ничего сверх смерти. Это они могут выкалывать глаза, жечь каленым железом, а мы не имеем на это права.
Я свой выбор сделал. Сделал тогда, когда в госпитале увидел умершего солдата. Умершего не от ран, а от нечеловеческой жестокости. Я иду мстить. Со мной идет Федор, это его брата замучили. Кто хочет идти с нами, - встаньте!..
Встали все...
Когда немцы угомонились, мы выждали еще час и начали "работать". Разведчики ушли вперед, открыли два прохода в заграждениях и остались там, мигнув основной группе фонариками. Бесшумно и незаметно поползли две темные "змеи" к немецким окопам... Роли были расписаны заранее, еще вчера. По два человека должны были прикрывать основные группы от "соседей" слева и справа, а заодно поставить растяжки из трофейных гранат. Остальные разбились на боевые "двойки" и сейчас занимали свои места возле блиндажей, где спали германцы. Я прополз немного дальше окопов, ближе ко второй линии, развернулся и стал ждать... Через пару минут в темноте мигнули три фонарика, потом с задержкой блеснул четвертый. Все готовы! В ответ мигаю два раза, через пять секунд - еще раз. Почти одновременно с последней вспышкой приглушенно грохнуло несколько раз - каждая "двойка" в этот момент закинула в блиндажи по паре "колотушек" и захлопнула двери. Теперь бойцы уже внутри, проводят контроль... Через пять минут все было закончено. Все "двойки" собрались вместе, доложились и ждут команды на отход. У нас потерь нет, да и странно бы было, если б они появились. Я прекрасно понимаю, что убивать спящих - жестоко, но сегодня не тот случай. Именно этот взвод издевался над Фединым братом, и у меня нет ни малейшего желания разбираться кто это сделал персонально. Отвечать будет подразделение! Отныне будет только так! Об этом и говорится в записке, приколотой трофейным штык-ножом ко входу одного из блиндажей...
... Через три дня два российских пилота получили необычное задание: загрузить в свои аэропланы объемные пакеты и, пролетая над германскими окопами, разбросать листовки. Молодые авиаторы, привыкшие к постоянной игре со смертью в воздушных боях, хотели было оскорбиться использованием их в качестве почтальонов, но сопровождавший эти пакеты капитан с изуродованным ухом сказал, что это - личная просьба Командующего и дал им почитать одну из листовок:
"Германские солдаты!
Сейчас идет война, и мы находимся по разные стороны фронта. Но существуют законы Божьи и человеческие, цивилизованные правила ведения войны. Советуем вам не забывать об этом, так же, как и о гуманном обращении с пленными и гражданскими лицами. Те из вас, кто не будет этого делать, - умрут! Вместе со своим подразделением. Один из ваших взводов уже уничтожен за пытки и издевательства над ранеными. Не спешите с ними встретиться!
Неуловимые мстители"
29.10
В это воскресенье нас своим визитом снова порадовал капитан Бойко. И приехал он не один, а со священником. До этого взвод наставлялся на путь истинный приезжавшим из соседнего полка отцом Орестом, который очень напоминал мне представителей Церкви в крутые девяностые. Приедет на воскресный молебен уже "причастившись" как следует, пробубнит все положенное по случаю, развернется - и поминай как звали. У солдат отношение к нему было соответствующее. В принципе, меня это устраивало. Чем меньше людей знает о нас и лезет в наши дела, тем меньше разговоров будет ходить, обрастая слухами и небылицами.
Все утро Ваш покорный слуга добросовестно отдыхал от трудов ратных. Но как это повелось в армии со времен Петра Алексеевича, отдых состоял в смене вида деятельности. Сидел и сражался с самым неистребимым противником - служебным делопроизводством. Вооружившись пером, которым, к сожалению, владел хуже, чем штыком, я в который раз пытался пробиться сквозь врождённую патологическую скупость интендантов и обосновать необходимость дополнительных комплектов обмундирования, обеспечения мылом и усиленным питанием своего подразделения. Про оружие и боеприпасы я вообще молчу! Понадобилось личное распоряжение Командующего с подачи Валерия Антоновича, чтобы эти скряги и крохоборы выделили нам два ящика трофейных винтовочных патронов. И еще возмущались таким расточительством!
Сквозь открытое окно раздался шум приближающегося автомобиля, а чуть позже послышалась и легкая суета на входе, обычно свидетельствующая о явлении высокого начальства. Однако, отсутствие обязательного для такого случая зверообразного рева дежурного: "Смирно!!!!!", и следующего за ним раскатистого рапорта: "Ваше превосходительство...", позволило несколько расслабиться и вернуться к ненавистной бумажной баталии. Путаясь в казуистике казенных оборотов, я проигнорировал звук шагов по лестнице, тем более что он не сопровождался позвякиванием шпор.
Поэтому неожиданно раздавшиеся слова: "Мир дому сему", заставили меня буквально подпрыгнуть на стуле. Передо мной стоял невысокий, чуть полноватый, с прямо-таки шикарной седой бородой и шевелюрой батюшка, на вид - годков за шестьдесят. По-отечески улыбаясь и давая мне время прийти в себя, хорошо поставленным басом он представился:
- Я - иеромонах Александр Завьялов.
Ого, а батюшка-то непростой. Фиолетовое облачение, кажется, просто так не одевалось, а за какие-то заслуги. Ладно, придет время, узнаем...
- А это наш герой, организовавший последнее дело, - присоединился к разговору капитан Бойко, как всегда незаметно, по-кошачьи, вошедший в комнату. - Здравствуйте, Денис Анатольевич! Решил вот проведать вас, посмотреть, чем занимаетесь.
- Всегда рад, Валерий Антонович! Вверенные под мою команду нижние чины в данный момент находятся в казарме, ждут команды строиться на молебен.
- Вот ваш новый священник, дивизионный благочинный отец Александр. Он согласился подменить отца Ореста...
- На то время, пока отец Орест не исполнит епитимью, наложенную на него протопресвитером, да не освободится от греха винопития. - пророкотал новый батюшка, усмехаясь в бороду. - А это - дело не быстрое.
- Строить взвод на богослужение, отец Александр?
- Сделайте милость, господин подпоручик. Небось, рассупонились, лежебоки, минут пять собираться будут. - басит монах, испытующе поглядывая на меня.
- А вот и нет, отче. Здесь, как я понял, все делается очень быстро. - Поясняет Бойко, затем поворачивается ко мне. - Денис Анатольевич, покажите отцу Александру то, что Вы демонстрировали мне в прошлый раз.
Поймав мой вопросительный взгляд, поясняет:
- Отец Александр знает, что у Вас не совсем обычное подразделение. И не совсем обычный командир. Почему и будет приставлен к вам.
Так, понятно. "Замполита" или "Зоркого Глаза" мне на шею посадить хотят. Ну, может оно и правильно, посмотрим, что дальше будет.
- Ну, что ж, пойдемте...
Мы вышли из казармы, отошли на десяток метров и остановились. По дороге я подобрал небольшой камушек, и, вернувшись к крайнему окну казармы, кинул его внутрь и высвистел "Тревогу". Валерий Антонович с отцом Александром стояли поодаль и наблюдали за происходящим. Из окон вылетели мои "орлы" и "орлята" второго набора. Часть не по форме, кто - без фуражки, кто - без гимнастерки, но - с оружием. Две секунды, и все изготовились к стрельбе.
- Отбой вводной! Привести себя в порядок! Построение через две минуты!
Подзываю Митяева:
- Михалыч, на тренировках хуже получалось, секунд десять. А сегодня что за праздник такой?
- Командир, мы ж тоже не лыком шиты. Как ты вместе с начальством вышел, да еще камень поднял, так оно и понятно стало, что дальше-то будет, это - к бабке не ходи. Вот я всех по окнам и рассовал...
- Ну, вы и артисты!
- Как учили.
- Ладно, молодцы! Строй группу, сейчас нового батюшку представят и пошагаем на молебен...
Отец Александр проводил службу иначе, чем его предшественник. Было видно, что молитва для него не нудная обязанность, не пустой ритуал, доведенный до автоматизма, и поэтому не требующий никаких душевных сил. Он не читал молитву, он действительно молился. И за себя, и за тех, чьи души были вверены в его окормление. Мои бойцы тоже это почувствовали. Даже "казачонок" второго набора Егорка, егоза и хулиган, получивший в прошлое воскресенье от меня хорошего командирского "леща" за попытку помяукать в тон отцу Оресту, повторял слова молитвы с каким-то серьезным, взрослым выражением на лице. После окончания службы наш новый батюшка обратился к группе с проповедью. Прочитав небольшое поучение на Евангелие об укрощении Господом бури на море, он увещевал солдат веровать, что Он и среди военных бурь, сражений и походных трудов всегда со своим православным воинством, только надо крепко верить и усердно молиться Ему о даровании победы над супостатом.
После окончания службы отец Александр в сопровождении Бойко подошел ко мне.
- Денис Анатольевич, ежели надобность во мне возникнет, - обращайтесь безо всяких сомнений.
- Благодарю, отче. Пока что проблем душевных не возникало.
- Ложь есть грех, господин подпоручик. А ложь лицу духовного звания - вдвойне. Вижу в Вас душевную борьбу и терзания, - Батюшка пристально смотрит на меня. - Но не готовы еще Вы к разговору. Как сподобитесь, найдите меня...
По славному русскому обычаю праздновать все, что только можно, организовываю то, что гораздо позже будут называть коллективной пьянкой. Второй раз уже. И в обоих случаях являюсь виновником торжества. В первый раз действо называлось "представление, то бишь вливание в коллектив" В обоих смыслах. И влился в славный коллектив разведотдела, и влил в него две бутылки шустовского коньяка. Мог и больше, но Валерий Антонович воспретил ввиду большого на тот момент объема работы. Поэтому мероприятие было достаточно кратким. Всю торжественность отложили до следующего раза. Все выпили по паре рюмок, закусили папиросами и шоколадом, и пошли работать дальше. А я был послан набирать казаков-добровольцев.
Ныне - другое дело. Никто никуда не спешит, поэтому обстоятельно готовлю процесс обмывания звездочек и таинство превращения прапорщика в подпоручика. И пусть мне кто-нибудь докажет обратное! По еще несостоявшейся будущей жизни помню, как обижался на начальника отдела в первый год службы, когда он обращался: "Товарищи лейтенанты и офицеры!". И только получив третий "гвоздь" на плечо, да посмотрев на то, что выпустилось после меня, на эти довольно жалкие потуги котят копировать повадки взрослых котов, понял, что старый майор был прав.
На данное мероприятие был приглашен весь отдел. Я заранее начал запасаться нужным количеством веселящей жидкости и провизии. В небольшом городке ресторана по определению не было, да и разговоры, которые будут вестись "за столом" могли быть вредными для лишних ушей. Поэтому предложение устроить "пикник" на свежем апрельском воздухе вызвало полное одобрение со стороны начальства в лице капитана Бойко. В качестве закуски решил использовать ноу-хау опять-таки из будущего. Всем известные "шашлыки", поименованные "свининой на шомполах по-фронтовому".
На заранее облюбованную полянку рядом со стрельбищем потащил охапку березовых чурочек под удивленными взглядами своих "орлят". Удивление их, правда, длилось недолго. Гриня чуть ли не силой отобрал дрова, мотивируя тем, что: "Командир к нам - как к людям, в сотню праздновать погоны отпустил, ни слова потом не сказав, а мы, шо, бусурмане? Вспомочь не могем?" Митяй с Андрейкой прихватили корзинки и поспешили следом. Так что мне осталось разжечь костер и готовить угли. Кусок ошейка еще вчера был нарезан и замочен в маринаде, совсем простом - уксус, вода, лук колечками, соль, перец и чуть-чуть растительного, то бишь постного, маслица. Ни каких-то особых специй, ни лимона добыть не удалось, поэтому обходился простейшим рецептом. Итак, скатерть типа "поляна" расстелена на травке, бутылки, рюмки, тарелки с хлебом, весенним укропчиком, петрушечкой и зеленым лучком стоят как на строевом смотре ровными шеренгами. Угли скоро догонятся, бадейка с мясом в готовности Љ1, шомпола лежат и ждут своей очереди...
И тут появляется Митяев, который на пару с Гриней тащит еще одну большую корзину. Поставив ее на землю, он "берет под козырек" и изрекает:
- Вашбродь! Поздравляем со званием. Примите от казаков!
И теперь уже под моим удивленным взглядом достает из корзины горшки с солеными огурцами и грибочками, большой шмат одуряюще пахнущего копченого сала,.. и объемную, на четверть, бутыль с чем-то янтарно-золотистым. И я, кажется, догадываюсь с чем. Самогоночка на травках!
- Михалыч, спасибо! Откуда такое великолепие?
- Ну, я тут познакомился с одной... Вдовой-солдаткой... Ну, она и поспособствовала из своих запасов...
Редкое зрелище, наверное, видеть Митяева смущенным и даже слегка покрасневшим. Вот, значит, к кому мой вахмистр по воскресеньям в гости ходит...
- Михалыч, передай казакам мою благодарность. Спасибо вам за поздравление...
Теперь дело осталось за малым - дождаться честной компании. Которая не преминула появиться минут через десять, когда импровизированные шампуры были готовы.
- Здравствуйте, господин прапорщик!
- Здравия желаю, господа!
- Офицерское собрание разведотдела штаба армии прибыло в полном составе по Вашему приглашению. Как старший по должности и званию, капитан Бойко делегирован нами для проведения церемонии.
- Господа, я вижу, что господин прапорщик не готов к процессу. - Дольскому обязательно нужно погусарить. - Денис Анатольевич, а где же Ваш боевой снаряд?
- Анатолий Иванович, я уже давно нахожусь в полной боевой готовности, - с этими словами достаю из корзинки граненый стакан с блестящими на дне звездочками, - Дело только за Вами.
- Отлично! Поручик Дольский, Вы назначаетесь тамадой!
- Слушаюсь, господин капитан!
- Петр Иванович, Вам - обязанности виночерпия!
- Есть!
При этих словах, чуть сдерживаю смех, маскируя его покашливанием, что, впрочем не укрылось от Валерия Антоновича.
- Что-то не так, Денис Анатольевич?
- Извините, господа, вынужден отвлечься на две минуты к костру.
Раскладываю первую порцию на рогульки и возвращаюсь обратно.
- Итак, Анатолий Иванович, Петр Иванович, начинайте!
- Господин капитан, господа офицеры! Ваш покорный слуга имел удовольствие познакомиться с господином прапорщиком, будучи на излечении в госпитале. За то время, которое мы там провели, я видел Дениса Анатольевича только с лучшей стороны. Имея заслуженное право выйти в отставку в связи с контузией, тем не менее настоял на отпуске по ранению, за короткое время восстановил свою форму и вернулся в строй. Более того, такие боевые навыки, как у него, я еще ни у кого не видел. Как Вы знаете, я принимал участие в одном деле вместе с ним. Так спланировать и провести операцию по уничтожению взвода немцев может далеко не каждый кадровый офицер. Поэтому я рад, что господин прапорщик служит с нами в одном подразделении. Ваше здоровье, Денис Анатольевич!
- Благодарю Вас, Анатолий Иванович!
Все пьют, кроме меня, естественно. Моя очередь впереди. Ритуал-с, блин!
- Господа офицеры, кто-нибудь еще желает высказаться? - Валерий Антонович серьезен и торжественен.
- Позвольте мне, господа! - Это уже поручик Ломов берет слово. - Вы все знаете, что моя основная обязанность - анализ разведданных, так сказать - аналитическая работа.
При этих словах опять еле сдерживаюсь от смеха, но на улыбку все-таки пробивает. Петр Иванович тем временем продолжает:
- Мне приходится часто беседовать с пленными, кое-какой опыт в этом есть. И я заметил, что "языки", приведенные господином прапорщиком, гораздо охотнее идут на разговор. И еще, когда я допрашивал офицера-артиллериста, тот поначалу кочевряжился, вел себя достаточно высокомерно. В это время по своим делам прибыл Денис Анатольевич и остановился послушать. Так вот с того момента обер-лейтенант стал очень разговорчивым и вежливым, но самое главное, он, глядя на господина прапорщика, непроизвольно держался руками за свою, пардон, задницу!
Мне, господа, до сих пор интересно: почему немец себя так вел?
Объясняю сквозь общий хохот:
- Дело в том, господа, что когда я его вел в плен, приходилось подгонять немца, чтобы не тормозил всю группу. Лучшего способа, чем легкие уколы ножом в это место, я не нашел.
Все это приходится объяснять, манипулируя шомполами, чтобы мясо не подгорело.
- Так вот, я предлагаю выпить за удачу нашего прапорщика. За короткое время - три "языка", выведенный из строя пулемет вместе с пулеметчиком и уничтоженный взвод противника, причем без единой потери с нашей стороны! А казачки на него, как на икону молиться готовы! Это - тоже редкая удача!
Вторая рюмка пролетела мимо. Чувствую себя как зритель в кинотеатре , то есть наслаждаюсь эффектом присутствия, и только... И выпадаю в осадок от фразы одного из офицеров:
- Решили старинный рецепт вспомнить, Денис Анатольевич? Мой дед рассказывал, они в турецкую кампанию вот так же мясо на углях готовили.
Вот, блин, и ноу-хау!
- Господа, третий тост - командиру! Господин капитан, Ваше слово...
- Господа офицеры! Я так же, как поручик Дольский, познакомился с прапорщиком Гуровым в госпитале. И мое внимание он привлек одной короткой фразой, в которой четко обозначил цель этой войны. Денис Анатольевич, можете повторить еще раз для всех в чем заключается долг российского офицера?
- Так точно, господин капитан. Долг офицера заключается не в том, чтобы умереть за Веру, Царя и Отечество, а в том, чтобы принудить врагов умереть за свою веру, своего кайзера и свое отечество.