Мы сидели на старом крыльце нашего дома. На небе сияли звезды, вокруг была тишина, лишь сверчки пели свою песню. Прохладный ветер осторожно касался моих голых плеч и выбившихся из прически волос. Ты как обычно рассказывал что-то о своем прошлом, о времени, когда впервые увидел звездное небо, когда впервые начал мечтать.
Тебе тогда было немногим больше шести лет - совсем еще ребенок. Вы жили в маленьком бревенчатом доме, известка на стенах которого уже была немного желтоватый цвет - от печки. Тот, кто жил в своем доме и имел там обычную русскую печь, знает, что со временем стены меняют свой цвет, почему-то приобретают странно желтый оттенок. Тот же эффект наверно будет если вымочить лист бумаги в чае, а после высушить на солнце. На этих стенах было много твоих рисунков, конечно же, все они были скрыты за мебелью, и все же... Ты очень любил рисовать солнце: огромный желтый диск с шестью лучами. Почему шестью, ты уже и не помнил, но это было важно для тебя, именно шесть лучей, словно иначе будет не правильно. А еще были облака, разные дома и кошки. Много кошек: черных, серых, рыжих, полосатых, были кошки, у которых по нескольку хвостов, были без усов или с не вероятными для природы глазами. Тебе нравилось создавать новые виды этих необычных существ.
Когда-то я спросила тебя, почему именно кошки, ведь мальчишкам свойственно больше собак любить, то ты обиделся. Боже! Это был первый раз в моей жизни, когда я видела, как ты обижаешься: надуваешь свои бледные губы и впалые щеки и отводишь свои небесно-голубые глаза. Я не смогла понять, почему ты обиделся, да и вряд ли пойму. Ведь ты никогда не говорил причины... Но зато ты всегда с огромным удовольствием делился со мной другими своими воспоминаниями, теми, в которых была наша история.
Тебе было чуть больше шести лет, мама ждала ребенка, твоего братика или сестренку, она еще не знала точно, но по ее глазам ты видел, что уже сейчас она безумно его любит. Глядя на ее улыбку, на то, с какой нежностью она смотрит на тебя и на свой еще небольшой животик, ты понимал, что теперь тебе придется повзрослеть, что пришло время стать мужчиной. Забавное решение для шестилетнего ребенка, не так ли?
Я спрашивала тебя, почему ты принял это решение, но вместо ответа видела лишь нахмуренные брови и слышала, что иного выбора не было, кто-то должен был принять на себя эту роль. Пока мама не забеременела, в этом не было необходимости, потому что она прекрасно справлялись со всем сама. А теперь, когда под ее сердцем зарождалась новая жизнь, когда любая нагрузка могла губительно сказаться на ней и на том маленьком человечке, к которому вы оба уже испытывали самые искренние, самые чистые чувства, ты должен был что-то предпринять. Ты говорил, что поначалу она пыталась, как и раньше, управляться с хозяйством, выполнять домашние дела, а потом, потом ей пришлось сдаться. Ты специально стал вставать раньше нее, не в шесть утра, а в пять, чтобы успеть закончить со всеми делами до того, как она проснется, чтобы ей не приходилось делать ничего непозволительного для беременной женщины. Ты кормил скот, мел двор, готовил завтрак и ужин, носил воду и управлялся в огороде. Ты делал все то, что раньше было взвалено на хрупкие плечи мамы. Она же улыбалась, пыталась убедить тебя в том, что и сама может со всем справиться, отговаривала, говоря, что лучше с мальчишками в футбол играл бы, но ты упрямился, пыхтел, ставил руки в боки, продолжая стоять на своем. У нее не было иного выбора, ведь когда она вставала, то все дела были уже переделаны. И под твоим "надзором" ей пришлось заниматься другими делами, не требующими больших физических усилий, но стоило тебе отвлечься, и она все равно спешила сделать хоть что-то более трудное, чтобы чуть-чуть дать тебе расслабиться.
В шесть лет ты превратился в настоящего мужчину. В то время как все соседские мальчишки играли в войнушки и футбол, таскали из соседских огородов помидоры и яблоки, ты работал, работал не только дома, но и вне его: помогал соседям с их хозяйством, потому что деньги тоже необходимы, как ни крути. Ты заботился о своей семье: маме и еще не родившемся ребенке, и никогда не считал, что может быть иначе.
Все взрослые в округе относились к тебе, как ко взрослому человеку. Они видели, сколько ты прилагаешь усилий, чтобы помочь своей семье, что по возможности старались не только помочь, но и поощрить чем-нибудь. Ты никогда не видел в их глазах осуждения по отношению к маме, и был им за это благодарен.
Дни сменялись неделями, недели месяцами. Лето сменила осень, и пришло время собирать урожай. В тот год ты впервые сам, без чьего либо указания копал картошку и собирал кабачки, солил огурцы и помидоры под четким маминым руководством и варил варенье. В ту осень ты впервые понял, как трудна бывает подготовка к зиме: заготовить дров, утеплить сараи и загоны для скота, укрепить завалинку у дома, закрыть все дыры, чтобы зимой по полу не дуло, и проверить все заготовки. Но самое главное заключалось в том, что все это тебе приходилось совмещать со школой. Ведь именно в тот год ты пошел в первый класс, хоть и было всего шесть лет, но это было твое решение, и никто его не стал оспаривать.
За осенью пришла зима, а вместе с ней и время появления на свет твоей сестренки, то есть - меня. На этом моменте ты всегда замолкал, не знаю почему, да и спрашивать не спрашивала я, потому что знала, что в этом нет смысла, ты не ответишь.
Ты всегда говорил, что я появилась на свет холодным зимним вечером: на улице завывал сильный ветер и шел снег. Когда наша мама неожиданно схватилась за живот, ты сразу понял - пора. Не растерявшись, ты побежал до акушера, слава Богам, один жил всего через десять домов, хотя добраться до него все равно было достаточно трудно, ведь снегу намело к тому времени столько, что на три зимы хватило бы. Поскольку вечер был поздний, то в доме акушера все уже спали, и по этому пришлось почти десять минут стучать во все окна. Разумеется, тебе хорошенько всыпали за то, что разбудил, но этот факт волновал в последний момент. Быстро рассказав о случившемся, ты потащил мужчину к себе домой.
О маминых родах больше никаких подробностей я не слышала, кроме того, что они длились несколько часов, а когда все закончилось, мама еще несколько дней почти не приходила в себя, и тебе самому приходилось обо мне заботиться.
С пролетевшей как один миг неделей ушла вся тревога прошедшего года. Дни потянулись совсем иначе.
Ты рассказывал, что после того, как я родилась, в нашем доме появилось больше солнца, словно оно спустилось с небес и засияло лишь для нас под самым потолком.
Продолжая ходить в школу, ты не забывал и о хозяйстве, ведь теперь маме необходимо было присматривать за мной, еще совсем малышкой, которая требовала невероятно много к себе внимания. Всем твоим развлечением были игры со мной, каждая свободная минутка посвящалась мне. И когда я уже выросла, то ни разу не слышала от тебя ни единого упрека, не было такого, чтобы ты говорил, что из-за меня был лишен детства. Ни разу.
Зима сменилась весной, а весна летом. Я начала делать первые шаги, ты продолжал заниматься хозяйством и по-прежнему не бегал с дворовыми, некогда было. Да, мама тоже теперь выполняла привычные для нее дела, но все же и тебе хватало занятий. Я никогда не была тихим ребенком. Ты рассказывал, что как-то, когда мне было около трех лет, я думала, что наши гуси - это кони, и часто пыталась ездить на них верхом, а ты, чтобы меня не поклевали, постоянно ловил, ведь не всему нашему пернатому скоту было приятно подобное к себе обращение. Потом я подросла и стала более смышленой, перестала лезть к птицам, но зато мне почему-то решилось, что игра на крыше нашей летней кухне - это замечательная идея. Ты говорил, что я трижды оттуда падала, и трижды получала за это от тебя, ведь ты беспокоился. Потом, потом было еще много всего. Дальнейшую свою судьбу я и сама помню, но...
Иногда ты напоминал мне о тех моментах из нашей жизни, которые я почему-то забывала. Например, моя первая новогодняя елка: на мне пурпурное платье, волосы заплетены в миленькие косички, на ногах туфельки, которые ты подарил мне, на тебе - старый потертый свитер и на несколько раз заштопанные штаны. Мне вручили тогда твой новогодний подарок, потому что так захотел ты. Для меня это был самый лучший новый год, хоть я и не понимала, чего он стоил тебе.
Наша мама тихо улыбалась, старалась дать тебе чуть больше, чем мне, потому что ты трудился в школе и дома, потому что тебе нужны были силы, но ты снова и снова делил все поровну. Снова и снова отдавал мне самое лучшее.
Когда мне исполнилось четырнадцать, наша мама умерла. Тогда я с трудом пережила это, но пережила лишь с твоей помощью. Ты как всегда пожертвовал всем ради меня. Ты учился на третьем курсе какого-то технического вуза - вырвался из нашей тихой деревеньки в большой город, хоть и не хотел этого. Это я настояла, чтобы ты поехал учиться именно туда, а ты, попыхтев, сдался. Все же учиться тебе хотелось сильно, но ты понимал, что оставляешь нас с мамой одних.
Это была осень: самый обычный день, не предвещавший ничего плохого. Я как обычно пошла в школу, а мама осталась дома заниматься хозяйством. Нас отпустили с уроков раньше обычного, и я скорее поспешила домой, хотелось непременно похвастаться маме полученной пятеркой по математике и помочь ей с обедом - мне очень нравилось готовить. Я не сразу поняла, почему возле нашего дома столпилось столько народа, а когда поняла, не смогла сдержать подступившей истерики.
Тебе сообщили почти сразу, и ты, бросив и работу и учебу, кинулся домой.... После похорон два месяца длились какие-то непонятные мне дела. Это я сейчас понимаю, кто были те люди, с которыми ты так много скандалил и ругался, почему к нам начали так часто приходить гости, и почему мне было запрещено заниматься чем-либо кроме учебы и гуляния. Лишь сейчас я понимаю, что все они пытались нас разлучить.
Ты заменил мне маму, стал мне примером для подражания и моим защитником. Ты стал для меня всем, даже несмотря на то, что у нас было немало ссор. Ссор из-за моей учебы, поведения и друзей, из-за первого парня и первого раза, когда не пришла домой.
Мы часто сидели с тобой вот так на крыльце нашего старого дома, который стал для нас своеобразным замком, крепостью, в которой мы могли хранить свои воспоминания и нашу любовь друг к другу.
Сидя на этом самом крыльце, ты рассказывал о своем детстве, о том, когда впервые научился мечтать и когда первый раз увидел звездное небо. Говорил, что все это произошло в тот самый вечер, когда родилась я, что в тот момент, когда я появилась на свет, небо вдруг стало кристально чистым, лишь звезды украшали его. Тогда ты впервые увидел, насколько это может быть красиво, именно тогда понял, что главным смыслом в твоей жизни стану я. И решил, что сделаешь все, чтобы я была счастлива.