Все закрутилось в тот день, когда на карточку пришли деньги.
Сначала Ира не связала перевод с игрой - подумала, сейчас позвонят из банка и сообщат об ошибке. Перевод пришел, когда она выбрала "Да" под сообщением: "Поздравляем, Вы прошли первый тур! Желаете продолжить игру?" Ира желала, поскольку задания были интересными: требовалось увидеть скрытое в пятнистой картинке, сфокусировав взгляд за или перед ней. Когда удавалось, сквозь пятна проступала фигура или слово. Новую картинку присылали после ответа на предыдущую, и каждая следующая была сложнее. Над последней Ира билась больше недели, пытаясь выполнить инструкцию: "Сфокусируйте взгляд одновременно и за плоскостью изображения,и перед ней". Ира сломала глаза, пока не придумала "качели": попеременно смещать фокус из точки перед картинкой в точку за ней. Это было сложно и утомительно, но она справилась, скорее догадавшись, чем увидев: "Я мыслю - значит, существую".
- В этой жизни подарков не бывает, - бросила мама, глядя на расшифровку операций. Из банка так и не позвонили. - Какое-то ООО "Когнитивные технологии"... откуда у них номер карты? Наверное, ты где-то ввела телефон?
Ира пожала плечами, уже чувствуя вину - так часто случалось, когда она обращалась к маме с проблемой. Прежде чем ее решать, та разбиралась, где именно облажалась дочь. На самом деле девушка не помнила, чтобы она разбрасывалась номером телефона, но, если об этом сказать, разговор продолжится, пока ее ошибку - мнимую или действительную - не найдут. Поэтому пусть будет телефон.
- Напиши заявление в банк, - распорядилась мама, - и не вздумай звонить в это ООО... - она посмотрела на дочь взглядом, в котором читалось: когда же ты повзрослеешь? Мама работала администратором в торговом центре, где ее ценили за пунктуальность и жесткость. Эти качества мама стремилась передать дочери, но получалось неважно: сказывались гены художника, от романтической связи с которым Ира появилась на свет. После ее рождения художник удалился, следуя за вдохновением, а мама сделала кое-какие выводы о человеческой природе.
- Расшифровка есть? - спросили в банке.
- Да, конечно, - ответила Ира, бросив взгляд на распечатку - не перепутала ли? "Ты такая несобранная!" - прозвучал в голове голос матери. И в этот момент Иру осенило - перевод пришел после согласия играть дальше! Она растерялась - менеджер заполнял бланк, прервать его казалось невежливым. И мама говорила про жуликов...
Первая страница поисковика по запросу "ООО "Когнитивные технологии" не дала ничего интересного, но на второй Ира увидела знакомые картинки и телефон. Замирая от волнения, она быстро - чтобы не передумать - набрала цифры.
- Алло? - усталый, но уверенный мужской голос.
- Здравствуйте, - начала Ирина, - мне на карточку пришли деньги, сто тысяч. Я хотела бы...
- Фамилия, имя, - прервали ее. Голос двоился от эха, будто ее собеседник сидел в просторном зале.
- Шарова Ирина.
Из трубки донесся шелест страниц.
- Ирина Александровна?
- Да.
- Вы подали заявку на очный тур. Вам назначено на завтра, в 14.00. Адрес запишите...
Я еду только для того, чтобы покончить с этим, убеждала она себя, трясясь в электричке на следующий день. А маме не сказала, потому что сама справлюсь. А заявление в банк не отдала, так как... тут в логике "покончить с этим" зияла дыра, и к концу часовой поездки Ира все же призналась себе - она едет из любопытства.
По названному адресу яндекс показал широкий прямоугольник километрах в трех от платформы, окруженный зеленью. Зелень оказалась сосновым лесом, высоким и чистым, почти без подлеска. Через полчаса Ирина вышла к двухэтажному каменному зданию, похожему на помещичий дом - на вид заброшенный, но с целыми окнами. Поднявшись по стертым ступеням к портику с колоннадой, она увидела высокую, как ворота, двустворчатую дверь. Никаких вывесок или табличек. Ирина взялась за медную ручку и с усилием потянула на себя.
Стены просторного холла тонули в темноте - лишь в центре выделялся стол, на который откуда-то сверху падал дневной свет. За столом сидел пожилой вахтер, писавший в объемистый журнал. По правую руку виднелся черный телефон. Дверь с глухим стуком закрылась, и вахтер поднял взгляд на Ирину.
- Вы кто?
Она узнала голос из телефона. Ирина представилась, и вахтер велел подойти. Каждый шаг по каменному полу отдавался эхом от невидимых стен, а войдя в светлый круг у стола, она почувствовала себя на сцене. Ей захотелось убраться отсюда, но... но это было бы невежливо. Вахтер оценивающе посмотрел на Ирину - как-то сбоку, будто ворона на возможную добычу, - и, глянув в журнал, сообщил:
- Вам на второй этаж. Лестница вон там. - Он показал в темноту, себе за спину.
- Спасибо.
Канцелярский тон вахтера немного успокоил девушку. Но где лестница? Там, куда показал вахтер, была лишь пара ступенек, а за ними - груда каменных обломков. На втором этаже виднелась дверь, куда эта лестница когда-то вела.
- Простите. - Ира обернулась к вахтеру. - А где еще можно подняться?
- Нигде, - резко ответил он, - только здесь.
Девушка замерла.
- Твое последнее упражнение.
- Что?
- Твое задание. Какая была инструкция?
- Сфокусировать взгляд одновременно за плоскостью изображения, и перед ней, - ответила она на автомате.
- Вот и сделай.
Ирина растерянно обернулась - это же просто куча камней, а не картинка!
- Я не могу.
- Можешь, - сказали ей в ухо, - я не требую невозможного.
Внезапно вахтер оказался рядом. Он встал на первую ступеньку, потом на вторую, потом под его ногами обозначилась третья, четвертая... Обломки как будто соединялись в лестницу. Поднявшись почти до конца, он остановился.
- Теперь ты.
Этого не может быть, мелькнула мысль.
- Просто вспомни задание.
Качели, вспомнила она, ты перемещала фокус из одной точки в другую. Стоя на второй ступеньке, она попыталась повторить. Ничего не вышло - все та же куча обломков. Но он же стоит там! Зажмурившись, она шагнула вверх... и провалилась сквозь пустоту, ударившись о камень.
Вахтер, спустившись, помог подняться. Подойдя к столу, вытащил из ящика картонную карточку и протянул ей.
- Придешь, когда выполнишь, - сказал он.
- Что это? - пролепетала Ирина.
- Домашнее задание. Тебе понадобится вот это.
Он дал ей гладкий узорчатый шар размером с теннисный.
- На сегодня все.
Когда она выходила, зазвонил телефон. "Имя, фамилия", - спросил вахтер.
Значит, я такая не одна, мелькнула мысль.
"Упражнение N 4. Поместите шар перед собой на расстоянии наилучшего зрения и медленно поворачивайте, мысленно совмещая изображения шара с различных точек зрения в одно. Прочитайте увиденное слово...
Первый раз она попробовала в электричке, стараясь не обращать внимания на взгляды пассажиров. Совместить изображения, как это? Как ни старалась, в каждый отдельный момент она видела лишь одно изображение. "Прочитайте увиденное слово"... Ни малейшего намека на буквы в узорах не было. Поворачивая шар и так и этак, она чуть не проехала нужную остановку, спохватившись в последний момент.
- Что у тебя с коленкой? - спросила мама за ужином.
Нарезая пиццу, Ира прикидывала, как применить трюк с "качелями" к новой задаче. Узоры, как изображение, вот только поверхность не плоская...
- С коленкой? - переспросила она.
Мама показал на ссадину.
- А, это... упала, - ответила дочь, не соврав.
- Йодом надо смазать... - дав указание, мама поинтересовалась: - Ты в банк сходила?
- Что?
Мама положила нож и вилку.
- Ирина, ты меня слышишь? Я с тобой говорю!
Девушка мысленно поворачивала шар - казалось, она выучила узоры наизусть.
- В банк? Зачем?.. - и, увидев застывающее лицо матери, вспомнила: - Ах, да, деньги... сходила, конечно.
- Написала заявление?
- Угу, - и ведь снова не соврала, отметила про себя.
- И что сказали?
- Ну... сказали, на днях позвонят, - а вот тут пришлось соврать, и она удивилась, как легко это вышло.
Весь вечер и полночи Ирина без толку провозилась с шаром, а утром, не выспавшись, потащилась в институт. Села в аудитории у прохода, раскрыла тетрадь, но записывать за лектором нудятину вроде "...концепция управления действиями субъектов рынка..." совсем не могла. Достав из сумочки шар, она положила его на колени, надеясь прозреть от смены ракурса.
- Ух ты, что это? Дай глянуть! - Одногруппник Сашка, любивший поглазеть на ее ноги, потянулся к шару. Ирина отодвинулась, и он, соскользнув с колен, со стуком упал в проход.
Девушка вскочила. Шар, набирая скорость, прыгал вниз по ступеням. Ирина с горящими щеками устремилась за ним. "Л" - вдруг промелькнуло в крутящемся узоре, а потом, на подскоке - "А". Шар ударился о плинтус под доской и был пойман лектором. "Б" - она скорее угадала, чем увидела тающую букву, зажатую в руке. "Лабиринт", -прошептала Ирина.
- Это ваше? - спросил лектор под смешки аудитории.
- Да, - пролепетала Ирина.
- Больше не играйтесь на моих занятиях, - наставительно сказал он, отдав добычу.
- Шарова, ну ты даешь! - донеслось с первой парты, - а что ты ему прошептала? Расскажешь потом?
Дома, пока не пришла мама, она по-разному кидала шар, надеясь подтвердить догадку, но буквы больше не проступали. "Лабуда, лабрадор, лаборант...", листала Ира словарь, что еще? Любое из этих, думала она в электричке следующим утром, но лабиринт мне нравится больше.
Выслушав ее, вахтер спросил, как она сделала последнее задание. Потом достал из ящика лист, написал имя, адрес и дал Ирине.
- Ты все делаешь по-своему, - сказал он, - не так, как говорят. Кое-что тебе удается, но больше так нельзя. Этот человек поможет тебе.
- Это же в другом городе!
- Купи билет.
"А деньги?" - хотела спросить она, но вспомнила о карточке.
- А институт? И что я скажу маме?
- Придумай что-нибудь.
Зазвонил телефон. "Имя, фамилия, - спросил вахтер и, выслушав, добавил: - вам назначено на завтра, на тринадцать ноль-ноль..."
Выходя, Ира обернулась - вахтер, закончив разговор, писал в журнал. Казалось, о ней он забыл.
II
Маме она сказала, что ее посылают на студенческую конференцию-конкурс, там надо будет разбирать кейсы, участвовать в командных проектах, и все такое. Если повезет, мы пройдем во второй тур, добавила Ира. Мама не возражала, но прочитала лекцию, как вести себя с мальчиками, с примерами из собственной жизни - дочь впервые уезжала из дома одна. Ира, удивленная такой откровенностью, чувствовала смущение.
Это все чертова лестница, думала Ира, глядя на облака и пытаясь понять, почему она в самолете, а не на паре в институте, как неделю назад. Вахтер стоял на ступеньке, или ... или висел в воздухе? Какая разница, это трюк для доверчивых зрителей, вот и все! Да нет, не все, прислушивалась она к себе. Вахтер не был похож на фокусника или трюкача, желающего показать свою ловкость. Нет, он вел себя по-другому.
Такси привезло ее к пятиэтажке на окраине города. Домофон оказался сломан. На лестнице пахло сыростью и штукатуркой. Поднявшись на второй этаж, Ира, волнуясь, нажала звонок.
-Это... это ты? - воскликнула она, увидев мужчину, открывшего дверь. Ответное узнавание в его взгляде не оставило сомнений. Отец, посторонившись, дал войти дочери и проверил, нет ли на площадке кого-то еще.
- Значит, тебя нашли, - сказал он, захлопнув дверь.
- Кто нашел?
- Откуда у тебя адрес?
Ира протянула листок.
- Герман. - Отец усмехнулся. - Надо же, почерк тот же.
Большую часть двух комнат занимали книжные шкафы, забитые под потолок. У окна стоял мольберт с незаконченным пейзажем в стиле импрессионистов. Место, изображенное на холсте, показалось знакомым.
- У тебя, наверное, много вопросов, - сказал отец.
Пожалуй, подумала Ира. Например, почему ты ушел от нас. Почему не давал о себе знать. Почему...
- Ты поможешь мне? - спросила она. - Герман сказал, ты можешь.
Отец кивнул.
- Постараюсь.
- Эти вещи одновременно очевидные и невероятные, - сказал отец, выслушав Ирину. Они сидели напротив друг друга, от тесноты почти касаясь коленями, - простой пример. Когда ты смотришь в зеркало, ты видишь в нем себя, верно?
- Да.
- Но тебя там нет, так?
- Ну...разумеется, нет.
Отец хмыкнул.
- До открытия законов оптики на этот счет были разные мнения. Ты видишь себя, потому что мозг продлевает лучи до их пересечения, так?
- Наверное... и что?
-То, что мозг постоянно интерпретирует увиденное. Мы видим только интерпретации, а не то, что есть на самом деле.
Отец вытащил с полки альбом и раскрыл его.
- Посмотри, это поздние работы Моне. Он пишет только лилии, снова и снова, словно одержимый. Он развел пруд с ними, но потом бросил писать с натуры и создавал картины по памяти. Думаю, Моне стремился освободить зрителя от навязанных интерпретаций, хотя бы в одном пейзаже. Но сначала он хотел сам освободиться от них. Хотел увидеть лилию, как она есть.
Ира почувствовала дрожь.
- Ему удалось?
Отец откинулся на спинку стула.
- Я не знаю. Никто не знает. Кроме Моне, были и другие, я потом расскажу... - он провел рукой по лицу. - Наш мозг - продукт эволюции, стремления выжить. За миллионы лет мозг научился отсекать все лишнее, все ненужное для выживания. - Отец хмыкнул. - Ну, мы выжили, верно? Теперь мы хотим большего.
- Чего же?
- Посмотреть на мир по-другому. И не только посмотреть. Услышать, пощупать, почувствовать. Понимаешь?
Ира чувствовала себя Алисой, падающей все глубже в нору.
- Каким же образом?
- Есть упражнения, - тон отца стал деловым, - ты моя дочь, у тебя должны быть способности.
Покопавшись на полках, он достал бумажный пакет со старыми фотографиями, отпечатанными с пленок. Младенец на руках у матери, в кроватке, в коляске на прогулке...
- Тебе здесь не больше полугода, - сказал отец без тени сентиментальности. - Я отобрал снимки, где есть твои любимые игрушки. Попытайся вспомнить их.
- Как я могу что-то помнить в таком возрасте? - удивилась Ира.
Отец хмыкнул.
- Меня же ты вспомнила.
Мобили с фигурками животных, погремушки, шуршалки, мягкие игрушки... "Выбирай те, что с простыми формами", - велел отец. Ира прилежно рассматривала фотографии, а затем заглядывала в себя - не шевельнется ли воспоминание? Наконец, она выбрала три снимка мобиля с разноцветными шариками.
- Хорошо, - сказал отец, внимательно рассмотрев их, - я даже помню, как купил тебе его. Мама возражала, хотела что-то поинтереснее, я же предпочитал попроще.
- Почему?
- С простыми формами легче работать... - загадочно ответил он и добавил: - Восемнадцать лет прошло, таких больше не делают, наверное.
- Можно на сайтах поискать, - предложила Ира.
Потратив полчаса на поиски, они заказали доставку пяти мобилей, похожих на тот, что был на снимках. Один из них обещали скоро привезти.
- Что мы с ними будем делать? - спросила Ира.
- Это инструмент. Мы заставим твой мозг показывать, а не интерпретировать. Ты поняла?
Ира ответила не сразу.
- Я видела, как Герман стоит на ступеньках. Их не было, верно?
Отец усмехнулся.
- Ты видишь себя в зеркале, но тебя там нет, верно?
- И что это значит?
- Я уже говорил - ты видишь интерпретации. Герман умеет их создавать.
- А ты?
- Я тоже умею. Но он лучше.
Отец встал и прошелся по комнате.
- Я хотел сказать тебе позже, но, раз уж зашла речь... Думаю, у Германа есть на тебя планы. Судя по слову на шаре, он хочет, чтобы ты пошла в лабиринт. Это место, созданное такими, как... - он на секунду запнулся, - ... как мы. Материя в лабиринте обладает необычными свойствами: она поддается лепке, как пластилин.
- О чем ты говоришь?
- Слышала про кота Шредингера?
- Который и жив и мертв?
- Да. Открывая коробку с котом, ты убиваешь его или воскресаешь. Это принцип микромира: наблюдение влияет на систему. На самом деле принцип гораздо шире. Когда мы появляемся на свет, материя бомбардирует нас всеми возможными представлениями. Действие рождает противодействие, и наше сознание, в свою очередь, меняет эти представления, и вместе с ними материю. Постепенно устанавливается равновесие, управляемое законами природы, а воспоминания об этом вытесняются в подсознание.
- Ты хочешь их вытащить?
- Для начала - да.
Он хотел добавить что-то еще, но в дверь позвонили - привезли мобиль. Отец вставил батарейки, закрепил игрушку на столе и запустил. Разноцветные шарики закружились.
- Похоже, - сказала Ира неуверенно, - хотя, не знаю...
- Садись и расслабься, - распорядился отец, указав на кресло у стола. - Выбери шар и следи за ним. А потом переводи взгляд на следующий. Я буду задавать ритм.
Он поставил на стол метроном.
- Это гипноз? - удивилась Ира, - ты владеешь гипнозом?
- Немного. С каждым ударом переводи взгляд с одного шара на другой, и слушай мой голос...
Он запустил метроном.
С первым мобилем ничего не вышло, и со вторым тоже. А вот третий Ирина признала: да, тот самый, с шариками, склеенными из половинок. Выйдя из гипноза, она увидела, как шарики переливаются всеми цветами радуги, а их форма меняется - как у капли в невесомости. Ирина протянула к шарику руку, и тут же отдернула - кончики пальцев тоже расплылись.
- Опиши, что видишь, - велел отец.
Выслушав, он объяснил:
- Первичные образы проступают сквозь интерпретации. Постепенно ты научишься их видеть.
Сказав, что на сегодня гипноза хватит, отец, покопавшись на полках, принес папку с вырезками.
- Все никак не отсканирую, - смущенно сказал он, - полистай. Читай то, что зацепит.
Вырезки из журналов, книг, исписанные тетрадные листы, сложенные без видимого порядка. Внимание привлекла выписка из "Брокгауза и Ефрона" с подчеркнутой цитатой:
"... первичный и сначала недифференцированный жизненный импульс формирует материю, создавая в ней организмы разных типов, осуществляющие основные стремления этого первичного жизненного импульса..."
На полях виднелся комментарий:
"...Творчество - отличительный признак импульса в понимании Бергсона, а рисование, музыка, скульптура, все виды искусства - отголоски данной человеку от рождения, но утраченной по мере взросления способности влиять на материю силой замысла, минуя инструменты, навязанные природой... см. также комм. на стр. 92"
Вырезки были пронумерованы по неясной системе, сложившейся, видимо, за много лет, или даже за десятилетия. Пролистав папку, Ира нашла лист с числом "92"
"Полагают, что знаменитое "В начале было Слово..." относится к созданию Вселенной, но эта фраза также описывает появление любой жизни, и особенно человеческой. Потенциально обладая в момент рождения всей полнотой власти над материей, человек, повинуясь инстинкту самосохранения, постепенно ее утрачивает, вырезая из бесконечного множества явлений лишь те, что необходимы для выживания здесь и сейчас. Вероятно, взрослый разум может приблизиться к исходному состоянию, пролагая путь сквозь глубины личного и коллективного бессознательного..."
- Это ты писал? - спросила Ира.
- В основном Герман.
- Почему вы расстались?
Отец вздохнул.
- Я испугался.
Ире стало не по себе.
- Чего же?
Пролистав папку, отец вытащил запись и протянул дочери:
"...Другая точка зрения: способность к отбору явлений из бесконечного множества есть фундаментальное свойство сознания. В неживой природе все воспринимает все. В противоположность этому, любое живое, а тем более сознательное существо должно иметь защиту от бушующего потока внешних воздействий, иначе оно потеряет сформировавший его жизненный импульс..."
- Что это значит?
- Возможно, стремление к неограниченному восприятию внешних ощущений ведет к распаду сознания. Мозг, конструируя интерпретации, спасает нас от этого.
- То есть, избавившись от интерпретаций, человек станет психом?
Отец усмехнулся.
- Не худший вариант. Лет двадцать назад Герман теоретически предсказал появление бессознательного существа с безграничной властью над материей. Обычно его зовут дьяволом.
- Такое возможно? - потрясенно спросила Ира.
- Я так не считаю, - задумчиво сказал отец, - но Герман всегда был сильным теоретиком, многие его предсказания сбылись, хотя мало кто ему верил... именно тогда я испугался. Но не за себя, Ира, а за тебя. Ты с рождения была любопытной девочкой. - отец грустно улыбнулся. - И мне это очень нравилось. Я бы не смог скрыть, чем занимаюсь.
- И поэтому ты ушел.
- Да. Но, как видим, это не помогло.
Отец явно был смущен. Хлопнув по коленям, он бодро сказал:
- Вот, мы и с семейными делами разобрались. - И оба сразу почувствовали, как фальшиво это прозвучало.
- Ты маму любил? - тихо спросила Ира.
- Я и сейчас ее люблю. Она все такая же строгая и властная? - он улыбнулся.
- Да, - удивленно ответила Ирина, - а почему ты улыбаешься?
- Да, так, вспоминаю... прости, детям не все надо знать о родителях, - отец встряхнулся. - Больше я тебя не брошу, и к Герману мы пойдем вместе. Тебя ведь бесполезно отговаривать, да?
Ира виновато кивнула.
- Я любопытная. Твоя дочь.
- Тогда надо готовиться. О чудесах ты услышала достаточно, так что остаток дня посвятим чему-то более земному. - он вернулся к полкам, и, вытащив из завалов "Обучение искусству рисования", протянул увесистый том: - Тем, кто избавляется от навязанных интерпретаций, надо создавать свои...
Каждый день начинался с разминки: оптические иллюзии, невозможные фигуры, гравюры Эшера. Затем сеанс гипноза - путешествие по предсознательному, поиск изначальных образов, скрытых в глубинах памяти. Когда мобиль с шарами развоплотился в нечто хаотическое без формы и цвета, отец удовлетворенно сказал: "А теперь просто наблюдай. Он сам сложится в единое целое - только не в то, что ты видела раньше".
Вскоре так и случилось. Пораженная, Ира тщетно пыталась описать или нарисовать увиденное отцу. Тот наблюдал за дочерью с улыбкой, вспоминая свой восторг, испытанный четверть века назад.
- Ты можешь все видеть иначе? - спросила Ирина, - все вокруг?
- Могу, но это сложно, - признал отец, - обычно я доверяю интерпретациям.
Иное видение - лишь первый шаг, добавил он. Потом ты научишься из хаоса создавать образы, нужные тебе. Для стороннего наблюдателя это будет выглядеть аномалией, нарушением привычной связи явлений. Но до этого тебе еще далеко, начни с малого, сказал отец, глядя в сияющие восторгом глаза дочери, и поставил перед ней прозрачный стакан с наполовину утопленной в воде ручкой: ее следовало увидеть прямой, без излома от преломления света. Говорят, добавил он, что индейцы, охотящиеся на форель в горных ручьях, рождаются с таким умением.
Во второй половине дня они занимались теорией: законы геометрической оптики, физиология зрения, концепции восприятия, начиная с самых ранних и заканчивая современными. К вечеру Ира чувствовала себя нашпигованной знаниями, как запеченный гусь яблоками. Утром она опять возвращалась к мобилю, проверяя - не утрачена ли способность видеть его иначе? К концу недели гипноз уже не требовался - Ира научилась вызывать иное видение самостоятельно.
Звоня матери, она придумывала семинары с темами, взятыми из занятий с отцом. Мать удивлялась крену в естественные науки, а Ира убеждала ее, что сейчас это модно. За день до отъезда, сняв на минуту наушники - слушала видеоурок по концепции квалиа в философии сознания, - Ира услышала, как отец с кем-то говорит на повышенных тонах.
- Это Герман? - спросила она, когда отец вернулся в комнату.
- Да. Он собирает группу для похода в лабиринт.
Вам назначено на завтра, на тринадцать ноль-ноль, вспомнила Ирина. Сколько их - тем, кому назначено?
- Я думаю, ты ему не подойдешь, - задумчиво сказал отец, - он отправил тебя ко мне, чтобы я тебя подготовил. Но мы слишком разные, он бы учил по-другому.
- Как?
- По-другому, - повторил отец. - В любом случае, мы пойдем к нему вместе. Как бы то ни было, одну в лабиринт я тебя не пущу, - твердо добавил он.
Ирина промолчала.
III
В обратном рейсе Ира сидела у окна: отец посоветовал потренировать иное видение с облаками. Получалось не очень, в голову лезли посторонние мысли: как разговаривать с мамой, где будет жить отец, что их ждет у Германа. Ах да, еще институт...
- Пап, - неожиданно сказала она, - та, другая точка зрения. Я так поняла, что с развитием видения сознание может деформироваться...
- Можно и так сказать, - согласился отец.
- А что, если Герман, работая все время, пока вы не виделись... что, если он уже не совсем человек?
- Ты видела его, - после паузы сказал отец, - что подсказывает интуиция?
Она вспомнила, как в первую встречу вахтер неожиданно оказался рядом с ней, хотя только что сидел за столом. А ведь я толком его и не рассмотрела, подумала она вдруг, там был полумрак... Ира хотела уже сказать об этом, но прикусила язык: а вдруг отец передумает идти к Герману? Она так и не узнает, что там, за дверью на втором этаже...
- Да нет, ничего такого, - сказала она и подумала: за последнюю неделю врать пришлось больше, чем за всю жизнь до этого.
- Хорошо, - согласился отец после паузы, - когда я говорил с ним, тоже ничего не заметил. Думаю, этот поход в лабиринт - просто легкомыслие, надеюсь, я смогу отговорить его...
Отец углубился в себя. Ира предпочла больше его не беспокоить.
С матерью они решили поговорить после визита к Герману, и теперь Ира пожинала плоды: отец остановился в гостинице, а она провела утомительный вечер, балансируя между ложью и правдой. Оставшись одна, Ира достала шар и применила видение - да, слово "лабиринт" проступило сразу же, четко и ясно.
- Не обольщайся, - сказал отец на следующий день по дороге к Герману, когда она похвасталась успехом, - этот шар - пособие. Тебе еще очень многому надо научиться...
Ире показалось, что помещичий дом чуть изменился, хотя в чем именно, она не смогла бы объяснить. Отец, поднявшись по ступенькам, взялся за ручку двери и замер.
- Пап, надо на себя потянуть, - подсказала дочь.
Но отец по-прежнему стоял неподвижно. Дверь постепенно начала таять. Не веря своим глазам, Ира осторожно коснулась ее - теплую, шершавую, - но вдруг это ощущение пропало, и сквозь прозрачную завесу проступил стол в центре холла, освещенный, как и раньше, столбом света. Герман поднял голову и посмотрел на них.
Медная ручка с грохотом упала на крыльцо.
- Папа, это... это ты сделал? - горло будто сдавило.
- Пойдем, - ответил отец и прошел сквозь почти исчезнувшую дверь. Ира, зажмурив глаза, двинулась за ним, ожидая, что стукнется лбом, но ничего такого не случилось.
Герман, выйдя из-за стола, стоял в круге света.
- Здравствуйте, дорогие, - сказал он. Ира услышала скрип и обернулась: дверь, как и раньше, со стуком закрылась. Медная ручка сияла на своем месте.
- Здравствуй, дорогой, - откликнулся отец. Несмотря на внешнюю приветливость, Ира ощущала растущее напряжение. - Я слышал, ты собираешь команду для похода в лабиринт?
Герман хмыкнул.
- Нет никакой команды.
- Как так?
- Никто не подошел. Молодежь нынче не та. Разве что твоя дочь.