Разговор с сыном у Олега не получился.

  Возможно, виной тому была усталость: выше шести километров воздуха не хватало, каждый шаг давался с трудом. Олег уже решил глотнуть кислорода, как вдруг увидел Кирилла, неторопливо спускавшегося по тропе. Не слушая возражений, он забрал у отца рюкзак, что оказалось весьма кстати: даже налегке остаток пути дался непросто.

  За поворотом показался одноэтажный дом с плоской крышей, сложенный из неровных камней, скрепленных раствором. Внутри было сумрачно и прохладно. Кирилл достал баллон с кислородом, вопросительно глянул на отца.

  - Не надо, - сказал Олег, - все нормально.

  Голова немного кружилась, но уже становилось легче. Чтобы проверить себя, он осторожно поднялся, подошел к окну. Вид открывался великолепный: внизу - широкая долина с блестящей лентой реки и пятнами альпийской зелени, повыше - россыпь белых вершин, и вдали, над всем этим - Джомолунгма с метелью на пике.

  - Умеешь выбирать место.

  Кирилл кивнул.

  - Третий дом.

  "А где будет четвертый, - невольно подумал Олег, - еще выше? Там, где тебе никто не поможет?" Заглушая эти мысли, он бодро поздравил:

  - Ну, с днем рождения!

  - Спасибо.

  - Чувствуешь себя взрослым?

  Олег обнял сына. От его свитера пахнуло свежестью, чуть слышным ароматом цветов и трав. "Не встречал человека, знающего флору гор лучше него, - восторгался заезжий профессор года два назад, когда Кирилл еще мог ненадолго спускаться к лугам, - когда он поправится, его ждет блестящая карьера!"

  - Мэдокс опять объявился. - Олег взял быка за рога. - Как всегда, пел о своем проекте. Если хочешь знать мое мнение, авантюра чистой воды.

  Кирилл сел на лежанку - медленно и аккуратно, как старик, экономящий силы: недостаток кислорода давно приучил рассчитывать каждое движение. Поза Кирилла выражала глубокий покой, он полностью ушел в себя. Казалось, слова отца от него отскочили.

  - Он и тебе звонил? - догадался Олег.

  - Да.

  - И что ты ответил?

  - Я согласился.

  "Вот и поговорили".

  - Это ошибка. Риск слишком велик.

  Кирилл молчал.

  Я не уговорю его, понял Олег, но все же сказал, что лечение нужно продолжать, что надежда на выздоровление есть - удалось же замедлить процесс, иначе тебе пришлось бы уже сидеть на вершине Эвереста! - и что внизу ждет новая, просторная барокамера, и что Мэдокс - фанатик, попавший под власть идеи. Кирилл ничего не слышал, потому что мыслями был уже далеко. Он очнулся от них, только когда отец умолк.

  - Папа.

  - Что?

  Кирилл по одному собирал слова, чтобы сказать речь. Наконец, собрал.

  - Я чувствую себя взрослым. Спасибо тебе, дальше я сам.

***

  Фрилансер, живущий в свое удовольствие у подножия гор - таким Олег был лет двадцать назад. Все, что ему нужно - ноутбук и каморка с выходом в сеть и окошком с видом на заснеженные вершины. Работа два часа в день, а потом - делай, что хочешь.

  Как-то раз, спускаясь с гор, Олег повредил ногу и две недели отлеживался в деревне. Девушку, которая смотрела за ним, звали Геле. По утрам она разводила огонь и готовила лепешки, которые ее мать потом относила куда-то. Олег любовался ловкими движениями девушки, а когда удавалось поймать ее взгляд, улыбался ей.

  Однажды в дом зашел пестро одетый старик, обвешанный бусами. Он долго рассматривал Олега, затем велел раздеться и принялся мять его тело, словно массажист. Потом старик занялся бусами: перебирал их, вздыхал, бормотал себе что-то под нос, будто разговаривая с ними, прикладывал бусинки то к телу Олега, то к своему. Закончив с этим, старик надел бусы - через плечо к талии - и отдал матери Геле какое-то распоряжение. Та пробовала возражать, но старик, повысив голос, повторил сказанное.

  Ночью Геле пришла к Олегу. Сначала он заробел, не будучи уверенным в намерениях девушки, но ее настойчивость рассеяла сомнения. Днем Геле вела себя так, словно ничего не случилось, и от разговоров всячески уклонялась.

  Так повторилось несколько ночей, но однажды она не пришла, и утром ее не было видно. Припадая на больную ногу, Олег шатался по деревне; вскоре он наткнулся на старика-шамана. После долгих расспросов смысл того, что случилось, прояснился. По местному поверью, раз в столетие рождается мальчик, который, став взрослым, уйдет на вершину самой высокой горы, чтобы жить с богами и быть среди них заступником за людей. Матерью мальчика должна быть девушка из деревни, сказал шаман, а отцом - человек, спустившийся с гор.

  Олег усмехнулся.

  - И поэтому ты меня выбрал?

  Старик долго смотрел на него - как тогда, при первой их встрече, - а потом сказал:

  - Ты тоже можешь подняться к вершинам. Будет тяжело... но ты можешь.

***

  Олег понял, что сын болен, когда стал брать его на равнину, в город. Как и предупреждал старик, там Кириллу становилось плохо. Горная болезнь, только наоборот - так считали врачи; как лечить ее, никто не знал.

  Вскоре Кириллу пришлось покинуть деревню - воздух на ее высоте стал слишком тяжел для него. Олег построил дом на перевале, среди альпийских лугов, и поселился там вместе с сыном. Геле говорила, что он начал путь к богам, и что не надо ему мешать. "Он больше не наш", - отвечала она на все возражения.

  К тому времени, как появился Мэдокс, Олег вымотался донельзя. Каждый анализ, каждая процедура требовали больших усилий, и мало кто соглашался тащиться в горы к необычному пациенту. Так что помощь Мэдокса оказалась как нельзя кстати. Он нашел международный фонд, готовый взять на себя расходы по лечению - в обмен на информацию о здоровье Кирилла. Олег ничего не подозревал, интерес к редкой болезни казался естественным. Когда все открылось, было поздно: Мэдокс, змей-искуситель, уже околдовал речами безрассудное сердце мальчишки, всегда готовое к подвигу.

***

  - Я не дам своего согласия, - с ходу сказал Олег.

  - Оно и не требуется, - парировал Мэдокс, - Кирилл уже совершеннолетний.

  - Я могу начать кампанию в СМИ.

  Мэдокс хмыкнул.

  - Можешь, но учти: Китаю наплевать на мнение Запада. Проект остановить тебе не удасться, а вот отношения с Кириллом ты испортишь.

  - Хочешь, чтобы я сидел, сложа руки, пока ты убиваешь моего сына?

  Мэдокс встал из-за стола.

  - Его убивает планета, не я. Пойми, мы хотим дать ему тот мир, в котором он может жить! Неужели у тебя нет воображения, неужели не захватывает дух? Твой сын принесет жизнь туда, где ее никогда не было, откроет новые горизонты! Такое случится лишь однажды раз за всю историю Солнечной системы, вдумайся - один раз за миллионы, а то и миллиарды лет! Колумб по сравнению с твоим сыном - мальчишка, погулявший в соседнем дворе!

  Вот так ты его и охмурил, понял Олег.

  - Нужно продолжить лечение.

  Мэдокс развел руками: что за упрямец!

  - Знаешь, в чем твоя ошибка? - спросил он и сам же ответил: - Ты считаешь сына больным, но это не так. Замедление метаболизма, уплотнение кожи, понижение давления - не симптомы болезни, а внешние проявления глубокой перестройки организма. Жизнь зародилась в воде, потом вышла на сушу, а теперь следующий, еще более грандиозный прорыв! Ты ведь знаешь - твой сын не первый такой, просто раньше он бы погиб в горах, а теперь у него есть шанс. И потом, - продолжил он, снизив тон, - что ты предлагаешь: запереть Кирилла в барокамере?

  "Бесполезно с ним спорить, - подумал Олег, - впрочем, ты знал это и раньше".

  - Мне сказали, у тебя есть предложение.

  Мэдокс остро взглянул на него.

  - Вот это другой разговор, - сказал он проникновенно. - Пойми, я ведь не бесчувственный болван...

  - Давай к делу.

  - Если к делу, то вот что. Ты перестаешь выпендриваться, заявляешь о полной поддержке проекта, и во весь голос восторгаешься мудростью Коммунистической Партии Китая.

  - И что взамен?

  В глазах Мэдокса появился азарт - словно он вспоминал о рискованной ставке, принесшей удачу.

  - Ты сможешь навещать сына. Ну... в некотором смысле.

  - Где навещать? - ошарашено спросил Сергей.

  Мэдокс, ухмыльнувшись, воздел палец к небу.

  - Там.

  - На Луне? Ты шутишь?

  - Не имею обыкновения шутить серьезными вещами. - Он был явно доволен произведенным эффектом. - В помощь Кириллу отправят аватаров. Ты станешь одним из операторов - если захочешь, конечно. И если справишься. Пройдешь подготовку со всеми, по общей программе. Кроме того, к базе планируются экспедиции. Возможно, тебя включат в отряд тайконавтов, но твердо обещать не могу. Со здоровьем у тебя все в порядке?

  - Вполне, - пробормотал Олег.

  - Вот и отлично. Ты будешь лицом проекта, наглядным доказательством гуманизма китайского народа и его руководства.

  Олег не знал, что сказать. Он пришел к Мэдоксу бороться за сына, а что получилось? Речь пошла совсем о другом.

  - Кирилл знает?

  - Да, и давно, но я просил его ничего тебе не говорить. Переговоры еще идут, знаешь ли...

  - Какие у тебя гарантии?

  - Мое слово, - ответил Мэдокс серьезно, но с весельем в глазах. - А вообще, в таких делах стопроцентных гарантий нет. Ну что, Олег, согласен? По-моему, щедрое предложение.

***

  Начались бесконечные тренировки, а между ними - пресс-конференции, выступления на телевидении, интервью. В популярных ток-шоу эксперты выражали сомнения в успехе проекта - с разной степенью прямоты. Разумеется, предлагали лечение, но Кирилл ничего не желал слушать. С приближением старта все больше времени он проводил в огромной барокамере с жилым модулем - копией того, что отправится на Луну. Пол вокруг модуля засыпали грунтом, имитирующим реголит. "В крайнем случае, ты сможешь вернуться", - сказал как-то Олег после очередных испытаний нового скафандра. Кирилл, с недоумением взглянув на отца, сказал как нечто само собой разумеющееся и решенное уже давно: "Я лечу, чтобы жить там".

***

  Больше всего Олега поражало кресло.

  Кирилл сложил его из плотно подогнанных базальтовых блоков, рядом с входом в пещеру. Поверх седалища - слой теплоизоляции с меховой накидкой, покрытой пленкой от лунной пыли. Подлокотники и подголовник сделали на Земле.

  В этом кресле Кирилл любил сидеть, отдыхая после рабочего дня и обозревая свои владения, словно хорошо потрудившийся на огороде дачник. Скафандр, облегченный тем, что давление внутри не превышало десятой доли атмосферного, походил на облегающий спортивный костюм, - если бы не дыхательная маска, закрывающая лицо. Однажды на рассвете, нарушив категорический запрет центра управления, Кирилл ненадолго ее снял. Потом он медленно, подбирая слова, рассказывал о тонких, пробившихся сквозь привычный лунный запах пистонов и гари ароматах, которых на Земле никогда не слышали. Еще он сказал, что на Луне есть ветра - слабые, но все же заметные. Они поднимаются на восходе, когда Солнце нагревает породу. "Может, когда-нибудь и я их почувствую", - думал Олег. Раз в год очередной 'Шэньчжоу' доставлял на Луну экспедицию посещения, и Олег еще не потерял надежду увидеть сына воочию, а не через экран.

  А пока, в ожидании шанса полететь в космос, приходилось совершенствоваться в управлении аватаром. Работы хватало. Базу устроили в полярной области, на дне кратера, куда не проникало солнце. Воду получали из грунта с ледяной крошкой, Олег доставлял его к базе. Грунт, лежащий на поверхности тонким слоем, надо было собрать в тележку с большими колесами, напоминающую платформу 'Лунохода', а затем отвезти ее к плавильне и разгрузить. Однообразная и утомительная работа, где самое обычное действие занимает не меньше трех секунд. На простом маршруте Олег программировал сразу серию движений - чаще всего удачно, но иногда аватар падал, споткнувшись о камень или зацепившись за тележку. Если не получалось подняться самому, приходилось ждать помощи Кирилла, созерцая поверхность Луны в необычном ракурсе. За три года операторы угробили пять аватаров - правда, последнего Кирилл все же починил, используя остальных на запчасти.

  Но возиться с ними ему не очень нравилась, а вот оранжерея, устроенная в просторной пещере, изнутри покрытой полимерной пленкой - совсем другое дело! Замкнутый цикл по газообмену давно уже был налажен, местные овощи разнообразили рацион, и теперь Кирилл экспериментировал с протопочвой на основе реголита, уверяя, что вскоре вырастит на ней что-нибудь съедобное. "Он счастлив, - думал Олег, в который раз слушая медленный и тщательно продуманный рассказ сына, как он создаст экосистему, способную не только выжить на Луне, но и распространиться по ней, - кто бы мог предвидеть?" Его снова кольнула обида - неужели Мэдокс был прав, неужели этот жуликоватый мечтатель понимал Кирилла лучше, чем родной отец? Приходилось признать, что да.

  А недавно, перед очередным дежурством, Мэдокс сообщил, что нашел девочку с той же болезнью, что у Кирилла. Девочке десять лет, и она никогда не спускалась ниже трех тысяч метров. "Адам и Ева, - возбужденно говорил Мэдокс с несколько обескураживающей прямотой, - их потомки заселят всю Солнечную систему, представляешь! Может, поговоришь с сыном? - Он заговорщицки подмигнул. - Время, конечно, есть..." - "Ты серьезно?" - спросил Олег. - "Разумеется! Кстати, помнишь твою первую реакцию на Луну?"

  Сумасшедший, мелькнула мысль, чистой воды псих. Нет уж, пусть разговаривает с Кириллом сам. У него это получается лучше, вот пусть и примерит на себя роль свата.

  Как там называется отец жениха? Кажется, свекор?