Аннотация: Уход из жизни в мир иной, который нам кажется совсем уж непонятным, но иногда он выглядит как наш.
Публикации:
1) Журнал 'Уральский следопыт' N1 (2012) - [первоначальная версия].
Январь. Пятничное утро. Солнце впервые за всю зиму расталкивало облака, заставляя их терять образ непроглядной пелены. Происходило это планомерно, будто молочную пенку небес медленно сдвинула огромная сверкающая ложка, стремящаяся к холодному донышку Земли.
Снег укладывался в рыхлый настил, который покрывал путь Андрея Даниловича. Если бы ему остановиться и закрыть глаза, не обращая внимания на продирающийся за воротник холодный воздух, то он бы почувствовал атмосферу скорой весны и что природа вот-вот встрепенётся, опрокидывая морозное бремя уходящего сезона. Но мужчина пятидесяти двух лет и не думал останавливаться для наблюдений. Раздумья о природе уложены в одну старую копилку памяти с теми же сиюминутными радостями и соблазнами, что уже успели потерять первоначальное значение в течении накопленных лет. Отыскивать минуты внимания для природы мнилось нашему путнику расточением времени и лишённым практического смысла занятием. Казалось бы, Аношину Андрею Даниловичу с детских воспоминаний ещё понятны и знакомы все прикрасы и достоинства общения с природой, но...
Слышался мерный скрип сминаемого снега, пожалуй, для всех, но этот хруст снега был не слышен Аношину, как если бы он шёл по обыкновенной вате. Взгляд путника не поднимался дальше носков его ботинков, но это не мешало замечать контуры ног спешащих по своим делам граждан, чтобы обходить их. Да этого и не нужно было, так как все расходились при виде сутулого мужчины.
"Надеть шерстяной шарф было правильным решением", - так подумалось Андрею Даниловичу ещё по выходу из парадной. Но и эта мысль уже давно в череде отстающих, так как на смену им быстрой вереницей налетали закоснелые думы...
"Завершается ещё один суматошный день. Ах, как не хочется ничего делать. Все эти праздники: давно не радуют и не дают отвлечения. Только и думать об их приближении. Да ещё всех родственников не забыть: кому чего надо? Где найти эту нужную вещь? Сколько потратить на это время и деньги? А как отыскать силы не обращать внимания на очередное недовольство?"
Вот ещё один переход. Сквозь стёкла автомашин незаметны лица, но людей в них полно. Куда-то едут. Куда-то тоже торопятся.
"Как же расписать рабочий день? Пусть он и укорочен, а время для раздумий ещё меньше. Анатолич подкинет работы - не успеешь одуматься. Кажется, вся редакция на тебе. А кому она нужна, спрашивается? А-а, да ладно с ней, опять не успею ничего придумать... Невпроворот - куда уж тут изловчиться для свершения своих дел? Вот был бы отпуск, да до него ещё как до Тмутаракани. А как хочется с чистого, как этот снег, листа... начать жизнь."
Вдруг, сердце сдавило внезапной болью. Лёгкие то ли выдохнули, то ли вдохнули глоток воздуха в этот момент. Неясно. У мужчины стало туманно в голове, чтобы это понять. Лицо тотчас онемело.
"Проклятое сердце", - успел подумать Андрей Данилович.
Потерялся слух, глазам трудно что-то разобрать в мутной белизне перед собой... Появилась боль от попытки глубоко вдохнуть. Так страшно было запустить этому путнику холодный воздух внутрь, когда этого уже явно хотелось.
"Надо успокоиться, и сделать попытку, тогда я смогу..."
Тело мужчины легло у парапета дома во внутреннем дворе старого квартала. Его имя, обозначенное в имеющихся при нём документах, а также место и причины смерти были зарегистрированы работниками скорой помощи, возвращавшихся со службы в вечернюю смену. Этот случай, может быть, и сыграл бы свою судьбоносную роль, но на то, чтобы вернуть жизнь, существует ещё несколько факторов, поддерживающих вообще всякую надежду на возвращение...
* * *
Была ли это тишина? А может, это было безмолвие? Разве можно жить в абсолютном безмолвии? И есть ли умиротворение в абсолютном безмолвии? И кому принадлежит эта мысль?
"Это пробуждение? А отчего? Кстати, где я и что помню об этом месте? Придут ли ответы? Что за пустота в голове? Какое-то наваждение.
Странное пространство вокруг, как будто существующее уже долгую вечность. Ни стен, ни потолка - не наблюдаю. Что за туманная дымка внизу? Стелется по полу, а ступни делают ход медленнее, причём неслышно. Силы есть, но ничто не заставляет делать движения быстро.
Вспомнил! Не уж-то затылком ударился!? Вот тебе и ослеп посреди улицы. А, может, не совсем ещё ослеп? А почему ничего не слышно? Я сам встал или мне помогли? Кто поднял и отряхнул от снега? Хорошо, что мир не без добрых людей. Но почему не чувствую холода?"
- Где я, - первое, что сказано вслух.
Наверное, что-то всё же послышалось, и Андрей Данилович оттого совершил полный поворот. Испуганный взгляд наверх. Лист белоснежной бумаги опускался сначала сам, а потом как будто по желанию взгляда старика перестал зависать в воздухе и упал перед ногами. Получилось так, что едва уловимым шелестом фрагмент бумаги привлёк к себе внимание, затем сознательность приблизила листок ближе. На нём явно что-то написано золотистым курсивом, но сразу прочесть сложно. Рука дотянулась, чтобы поднять. Ну вот, знакомые буквы:
"Аношин Андрей Данилович, Вам отказано в возвращении в мир живых в связи с окончанием срока "кредита доверия", предоставленного Вам в порядке предрасположенности Высшей Силы от лица компании "Жизнь".
Мужчина пятидесяти двух лет совершал бесшумные шаги, пятясь в сторону, пока не пришло понимание...
"Для чего всё это? - бессильный крик. - Непонятно - зачем это кому-то надо!"
Не было раздражения, но что-то вырывалось из памяти старика, ища чего-то вразумительного.
"Да, ушедший мир был труден, не выносим, жесток... несправедлив. Но был понятен! А для чего здесь я, и для чего всё это нужно?"
Совсем не ощутимо сознание поменялось на похожее уму засыпание. Как будто видимое пространство вместе с мыслью провалилось в дрёму. Белая простыня пространства, окружавшая его, объяла его мысли, унося в странное состояние, так похожее на сон.
* * *
Новое видение. Словно пробудился от тяжёлого сна. И всё вокруг напоминало земное, но место не изменилось. Возникло лишь ощущение чего-то понятного, словно вернулся в земную жизнь.
И вот он увидел двоих мужчин. Они тоже были новичками в этом мире неизвестного, но в их манерах выделялось уже что-то привычное. Наверняка им уже довелось здесь пробыть немножко дольше. Андрей Данилович решительно, но с осторожностью, направился к ним.
- М-м. Добрый день, - он несколько секунд не знал с чего начать свой вопрос. - Это вы меня подняли с земли?
Обанеувереннои вполоборота развернулись к нему. На их лицах читалось усталое понимание, что в их компанию затесался "очередной". Но отвечали они до сих пор молчаливым вниманием.
- Я не помню, как поднялся. Но знаю точно, что падал...
- Помер ты, - раздражённо перебил его человек справа, будто выплюнув слова в его лицо.
Взгляд Аношина медленно опустился в белесую дымку, устилавшую пол в новом пространстве.
"Исчезло время в этом месте, исчезло для живого тела. А вместе с ним исчез и шум от тела. Исчезли запахи... но голос есть. Но он ведь только в голове."
* * *
Несомненно, проходил какой-то период, но само ощущение времени не ощущалось.
Через некоторое мгновение чуть в стороне от этих троих появился странный человек с поблёскивающим чемоданчиком. Уже знакомые двое мужчин наблюдали за пришедшим, не приближаясь. А этот интеллигентного вида мужчина, поковырявшись в защёлках, раскрыл свой чемоданчик, и откинул его в сторону. Непостижимым образом этот аксессуар превратился в торговую лавку, не вызвав почему-то у наблюдающих удивления. Над лавкой воспарила табличка, которая тотчас же захватила внимание трёх человек. Она гласила:
"Жизнь в кредит"
- Что это? - озвучили своё недоумение двое мужчин, оказавшихся здесь ранее Андрея Даниловича.
- Услуга желающим поменять своё нынешнее пребывания здесь, - дядечка протянул буклет всем троим.
Пройдя внимательным читающим взглядом от заглавия до последней точки, они ознакомились с тем, что: "Для необходимости вернуться живым, надо начать собещания своего последующего послушания". В качестве дополнения вспомнить самостоятельно как можно больше моментов безвозмездного добра, проделанного за период земной жизни.".
А также самые важные пункты: "Если его дети, другие близкие, в том числе и друзья вспомнят день его преждевременного ухода и напомнят ему об этом через год без упрёков за прошедший период, то число лет прибавляется ровно по количеству вспомнивших об этом отличительном моменте его жизни...
...в том числе обеспечит себе жизнь вечную и возвышенную, если его дети в своей земной жизни придут к вере по наущению своего отца..."
Образовалась новая атмосфера взамен прежней, встревоженной этим агентом. Самопроизвольно первоначальная группа "новоиспечённых" разошлась. Все те же двое мужчин уже усердно вспоминали и обдумывали свою пройденную жизнь, что-то бормоча и кивая самим себе. Сначала Аношин только наблюдал за ними. Но неожиданная, ещё пока смутная догадка разбудила в нём нестерпимое желание во что бы то ни стало сдвинуть это дело. Его мысль уже неслась...
* * *
На чистом белом листе старик заполнил, а затем предоставил агенту жизненно важный план. Время, за которое Андрей Данилович судорожно вспоминал и доказывал благонадёжность своей дальнейшей жизни для агента по услуге воскрешения, казалось, длилось долго. Но по прошествии оно оказалось промчавшимся поездом. Так, наверное, бывает после сдачи любых экзаменов.
- Желаю здравствовать, - сказал агент.
И вдруг его образ бесшумно смешался с дымкой. Андрей Данилович не успел придумать слов благодарности, как мгновенно...
* * *
Яркий свет. Искусственный свет. Бесчувственный. Как будто проснулся в огромном холодильнике. Только изредка - то слева, то справа - появляются тени, закрывающие собой слепящие лучи.
Прошла ещё минута времени, прежде чем послышался шум голосов. Голоса был отрывистыми и тихими, а затем, приблизившись, внезапно удалились вместе с тенями, но взрываясь громким эхо. Тени ушли. Но негреющий искусственный свет остался.
Снова привиделись тени. Всё так расплывчато, что сразу же хочется всмотреться в одну из них.
"Это лицо!", - выстрел сознания очнувшегося человека.
* * *
Мужчина ожил, находясь в больничных покоях после транспортировки из морга. Группа дежуривших врачей находилась в атмосфере необычайной ситуации, ведь случай пациента, ожившего без какого-либо участия врачей, всколыхнул пространство больницы. С первых же моментов пробудившийся отличался смирным и даже явно задумчивым состоянием. Он находился в долгом молчании всё это время при почти постоянно открытых глазах.
* * *
Окончание периода тревожных опасений неумолимо возвращало всех к нормальной жизни. Но всем хотелось вникнуть в тайну обстоятельств. Родные и знакомые столкнулись с неожиданной загадкой, и спрашивали друг друга: "Как же мог он измениться, если был всё это время без сознания? Что произошло с ним после смерти?".
Ответы на волнующие их изменения были для них далеки, как и личные мысли любого другого человека. Вероятно, время понимания для них ещё не пришло. Но и самому человеку, что считался самым старшим в их семье, никогда не приходила мысль рассказать об истории... предпоследних дней, а вернее раскрыть истинную причину своего возвращения. Как-то само по себе восстановилось знакомое русло быта. Вроде бы прежнее течение дел, но что-то новое вошло в него.
Произошло лишь одно несомненное отличие в жизни старшего члена семьи - ему выпал шанс для исправления всей цепи прежних взаимоотношений. И его цель - изменить окружающий мир, поменяв в себе прежний распорядок мыслей. Следуя пунктам "договора", он должен стать свободней в стремлении стать ближе к семье.
Возможно, это был только сон разума, но крайняя существенность предостережений из него для человека несомненна, раз это не позволило угаснуть его жизни. Даже если этот разум был на время отрешён от земной жизни.