"В ГОРОДЕ ПРОПАДАЮТ ЛЮДИ!!! - кричала газетная шапка, истошно кликушествуя затейливой курсивной вязью - В ГОРОДЕ ПРОПАДАЮТ ЛЮДИ!!! КУДА СМОТРИТ МИЛИЦИЯ?!"
Милиция в лице младшего сержанта задумчиво смотрела в паспорт низкорослого гражданина вызывающе кавказской наружности. Гражданин нервничал и, отчаянно жестикулируя, что-то активно доказывал стражу порядка. Яркое солнце затейливо играло на золотых зубах южанина, делая его рот неуловимо похожим на полную сокровищ пещеру срока разбойников.
"Сейчас к чему-нибудь придерется, стрясет с джигита сотню тугриков и отпустит на все четыре стороны" - подумал Андрей Соколов, направляясь к газетному киоску.
Полюбовавшись пышногрудой девицей на обложке свежего номера "Playboy", Андрей сунул в окошко мятый червонец.
- Местную, пожалуйста.
- Сегодня на редкость интересный номер, - доверительно сообщила похожая на певицу Алсу девушка-киоскер и осчастливила Андрея белозубой улыбкой, газетой и парой блестящих кругляков рублевой мелочевки.
От киоска Андрей прошел к ближайшей скамейке, с максимальным комфортом устроился на свежевыкрашенных к предстоящему через неделю Дню города досках, развернул газету, и тут же в левый глаз ему ударила очумелая от полуденного зноя мошка. Андрей принялся тереть глаз пальцами, пытаясь извлечь зловредную тварь. "Утро Конана не задалось - в правый глаз неистово светило Солнце, из левого торчало вражеское копье" - неожиданно пришло в голову, и Андрей рассмеялся. Сидевший на другом конце скамейки абсолютно лысый, зато с торчащими из ушей седыми клоками волос, старичок покосился на парня и укоризненно покачал головой.
Анонсированная на первой странице статья нашлась в развороте газеты. Автором ее оказался Дмитрий Прогов - ярчайшая звезда местной криминальной журналистики, более известный под прозвищем Невзоров. Невзоров слыл пьющим, конфликтным и крайне невыдержанным, особенно в состоянии даже легчайшего опьянения субъектом, за что был неоднократно жестоко бит. Несмотря на гадкий моральный облик, статьи Прогов "стряпал" отменные, режущие правду-матку так отчаянно и бескомпромиссно, что один из героев его очерков получил обширный инфаркт, а еще на троих районная прокуратура завела уголовные дела.
Пробежав глазами две колонки печатного текста, Андрей узнал, что за прошедшую неделю в городе бесследно, при не выясненных обстоятельствах, пропало семь человек - пятеро парней и две девушки в возрасте от двадцати до двадцати трех лет; и, что неизвестно чем занимающаяся городская милиция не только не предпринимает ни малейших действий по их розыску, но и отказывается принимать от родителей пропавших заявления об исчезновении людей с мотивацией "знаем мы современную молодежь - вдоволь нагуляются, сами вернутся".
Один из случаев исчезновения был особенно загадочен. Скромная, абсолютно домашняя, не посещающая тусовки и дискотеки девушка пожелала родителям (отец - инженер на заводе стали и сплавов, мать - учительница начальных классов) спокойной ночи, зашла в свою комнату, и больше ее никто никогда не видел.
Статья оканчивалась пофамильным списком пропавших. Троих из этого перечня - Анну Жеглову, Федора Романова и Евгения Коржикова Андрей прекрасно знал. Учились когда-то в одной школе, в параллельных классах.
Пробежав глазами остальные материалы газеты и, не найдя в них больше ничего интересного, Андрей закурил.
- Молодой человек, я извиняюсь, у вас газета случаем не освободилась? - подал голос старичок с противоположного края скамейки.
- Освободилась, - ответил молодой человек и бросил не нужную уже прессу ветерану. Бросил так удачно, что газета спланировала прямо на колени просителя.
- Спасибо, - поблагодарил старик.
- Да не за что, - ответил Андрей, поднялся и пошел в сторону ближайшего продуктового магазина.
Газетная статья не выходила из головы. "Мистика какая-то, - подумал парень. - Чертовщина, другого слова и не подберешь".
Миновав небольшой сквер с полуразрушенным, лет десять уже как "засохшим" фонтаном, Андрей выбрел к заветному распределителю съестных припасов.
Магазин был мал и пренеприятно тесен, зато славился на всю округу богатством ассортимента и демократизмом цен. Отстояв небольшую, в пять человек, очередь, Андрей затарился хлебом двух сортов, блоком сигарет "Ява" и литровой бутылкой пива.
Предстоящий путь к родному дому был не близок и весьма извилист. Вначале улица Троепольского, названная так в честь автора бессмертного "Белого Бима черное ухо". Спора нет, "Бим", конечно, замечательная книга, но улица имени его создателя особой замечательностью не отличалась. Так себе улица. Узкая, серая и абсолютно незапоминающаяся. Смена курса на девяносто градусов, и под ногами уже бордовая брусчатка тротуара, окаймляющего утопающий в зелени Весенний бульвар. Дурманящий аромат цветущей сирени, прекрасные незнакомки в чарующих мини, скопище дорогих авто у недавно выстроенного здания бизнес - центра, белоснежные стены лучшего в городе кинотеатра "Диалог" и огромная, в полстены, афиша: "Впервые!!! Максим Галкин в нашем городе!!! Вы должны это увидеть!"
Навстречу Андрею важно вышагивал черный, явно бездомный кот. О бродяжническом образе жизни кота свидетельствовала тусклая свалявшаяся, висящая безобразными клоками шерсть. "У него, наверное, полно блох, - подумал Андрей и чувство брезгливого омерзения одолело его душу, - Сейчас еще дорогу перейдет, сволочь". Но опасения парня оказались напрасными, кот свернул в Моховой переулок и побрел в сторону Чербидского продуктового рынка.
Улица Стрелецкая получила свое название в честь Стрелецкой слободы, которая в незапамятные времена располагалась, если верить исследованиям местных краеведов, на этом самом месте. Но при Петре Великом служивые имели неосторожность поднять смуту, и, спустя некоторое, весьма короткое со дня начала большой бузы время, "переселились" одни на вечную сибирскую каторгу, другие на ближайшее кладбище.
Ни красотой, ни архитектурным изяществом "Стрельчатка" не блистала. Право, что может быть прекрасного в паре десятков облезлых пятиэтажных "хрущевок"? Впрочем, имелось и на этой невзрачной улице нечто приятное, можно даже сказать, замечательное, а именно книжный магазин с сентиментальным названием "Алые паруса", полки которого буквально ломились от неисчислимого количества детективов, фантастики, боевиков и прочих приключений.
К чтению Андрей тяготел с детства. Сказывалось воспитание - мать парня всю жизнь проработала учителем русского языка и литературы в железнодорожном техникуме и любовь к книге начала прививать своему отпрыску с самого раннего возраста. В силу перечисленных выше обстоятельств ноги сами повели Андрея к блистающим свежевымытыми стеклами дверям "Алых парусов". Главной "завлекалочкой" магазина служила аляпистая, сработанная неизвестным халтурщиком от искусства вывеска с изображением слившихся в нежных объятьях Грэя и Ассоль. Прообразом капитана явно послужил популярный актер Безруков, а Ассоль слишком уж походила на танцовщицу Камиллу из модного ночного клуба "Жемчуга".
В магазине на данный момент находилось всего лишь два посетителя: девчушка с забавными, украшенными красными бантиками косичками и лысеющий мужчина в роговых очках. Продавцы откровенно скучали, скрашивая рабочее время обсуждением идущего по ТВ очередного не то бразильского, не то мексиканского сериала. Всласть накопавшись в книжных залежах, Андрей выбрал покупку. Это была толстая книга с интригующим названием "Все тайны этого мира".
От "Алых парусов" к дому Андрея вели два пути. Один - длинный, через улицы Энергетиков и Садовую, второй - короткий, через старинный, пребывающий в состоянии глубочайшего запустения Воробьевский парк. Парк в английском стиле в позапрошлом веке разбил у своей усадьбы меценат и покровитель искусств, владелец ткацкой мануфактуры Виссарион Голубев. Мецената расстреляло губернское ЧК, усадьбу разрушили немецкие бомбардировщики, а парк сумел благополучно пережить все революционные катаклизмы и ужасы двух войн.
Дурная слава ходила о Воробьевском парке. Говорили, что в годы постперестроечного бандитского беспредела братки пытали под сенью его берез неуступчивых бизнесменов, и тут же их и хоронили. А еще говорили, что в парке озверевшие от паленого пойла бомжи грабят и, буквально, догола раздевают одиноких прохожих.
Всем страхам назло Андрей предпочел короткий вариант. Идти по тропинке, вдыхая полной грудью свежие лесные запахи, было приятно, ленивый летний ветерок едва слышно шелестел в кронах берез. Сойдя с тропы, парень прошел к небольшому пруду. Водную гладь водоема отчаянно резали своими соломенными ножками шустрые водомерки, на мелководье резвилась стайка прозрачных, словно льдинки, мальков. Прямо на глазах у Андрея из тинной завесы метнулся хищный жук-плавунец, схватил одного из мальков и потащил добычу в заросли водорослей. "Не повезло бедняге", - подумал Андрей и слегка огорчился.
В квартире было безлюдно, как в испепеленном безжалостным светилом сердце пустыни Гоби. Родители уехали в Крым, к брату отца - счастливому обладателю аккуратненького домика на курортном взморье, и Андрей уже вторую неделю жил один. Такая жизнь несла в себе свои плюсы и свои минусы. Главным и очень важным плюсом было то, что никто не капал на мозги и не высказывал агрессивного недовольства, когда Андрей возвращался домой под утро. Главный же минус заключался в том, что приходилось самому готовить, а даже в самом примитивном кулинарном искусстве Андрей был полнейшим профаном и неумехой. К основному блюду своего меню он пришел тернистым путем проб и ошибок. Рецепт его приготовления был прост, как три копейки: лапша быстрого приготовления заливалась кипятком, после процесса ее интенсивного "разбухания" в тарелку разбивалось 2-3 яйца, и все это загружалось в микроволновку. Пара минут, и получалась вермишель, накрытая глазуньей - питательный и вполне съедобный продукт.
Нагретый жарким летним солнцем шлакобетон стен щедро отдавал тепло внутрь помещения, было душно. Андрей разделся до плавок, и улегся с книгой на диван.
"Все тайны этого мира" оказались весьма занятным чтивом. С первых же страниц Андрей почерпнул, что наша Солнечная система, оказывается, не грандиозное космическое образование, как он всегда наивно считал, а всего лишь испытательный полигон, искусственно созданный чрезвычайно продвинутыми в интеллектуальном плане гуманоидами. Глумятся они над нами, гады, и это научно установленный факт.
В доказательство искусственного происхождения Солнечной системы автор привел шесть жутко загадочных аномалий, которые не смог объяснить ни один из ныне живущих астрономов.
Во-первых, во всех известных ученым планетарных системах прослеживается четкая закономерность - чем меньше планета, тем дальше она от своей звезды. У нас же вблизи Солнца вертится мелкий Меркурий, а орбиты исполинов - Юпитера и Сатурна проходят вдали от светила.
Во-вторых, размеры Солнца и Луны "подтасованы" таким хитрым образом, что во время полных затмений диск луны безукоризненно закрывает диск Солнца - создается иллюзия одинаковости их размеров. Если б размеры Земли и ее спутника или любое из расстояний Земля - Луна или Земля - Солнце были чуть другими, такой эффект был бы невозможен.
В-третьих, расстояние от Солнце до любой из планет можно вычислить по вызывающе примитивной формуле. Искомое расстояние равно: 0,3 умножить на 2, возведенное в степень из разности [порядковый номер планеты минус 2], плюс 0,4. Не требуются никакие сложные астрономические вычисления, достаточно лишь знать расстояние от Земли до Солнца, на которое и нужно умножить полученный результат. Впрочем, подставив в эту формулу цифру пять, получается расстояние не до Юпитера, а до пояса астероидов, вращающегося между Марсом и Юпитером. Доказательство об истинности древнегреческого мифа о Фаэтоне? Зато если присвоить Юпитеру номер шесть, Сатурну - семь, и т.д., формула работает как швейцарские часы.
В-четвертых, в других известных ученым звездных системах планеты вращаются вокруг своих светил по эллипсу. У нас все "ни как у людей" - орбиты всех планет похожи на идеальный круг.
В-пятых, Луна - удивительный спутник. Период его вращения вокруг Земли равен периоду вращения вокруг собственной оси.
И, наконец, в-шестых, неведомая сила не выпускает американские "Вояджеры" за пределы Солнечной системы. На подлете к ее границам умные аппараты "глохнут", "слепнут" и "немеют".
В то, что родная планета является всего лишь виварием для инопланетных экспериментаторов, верилось как-то с большущим скрипом. Право, какие еще могут быть инопланетяне, когда тебе двадцать один год, ты только что пришел из армии, у тебя еще нет девушки, и надо ударными темпами готовиться к поступлению в институт.
Чтение вскоре наскучило, Андрей встал, потянулся и подошел к окну. Окружающий мир взирал на него сквозь давно немытое стекло серыми глазами будней: на лавочке у подъезда старушки обсуждали свежие городские сплетни, в песочнице копошились дети, бездомная собака Пальма мочилась на заднее колесо припаркованного у первого подъезда "Москвича", хронический алкаш Вовик-забулдон шел в магазин за водкой. В душе Андрея сгустились сумерки, словно мерзкая черная гадина лизнула сердце.
В дверь позвонили. Электронный звонок, замечательный тем, что умел чередовать добрую сотню мелодий, на этот раз "проскрипел" кастрированную пятиголосой полифонией фугу Баха. Андрей натянул трико, и пошел открывать.
За дверью стоял дядя Вася из соседней квартиры. Волосы дяди Васи были жутко всклокочены, словно бы в его жилище только что разыгрался девятибальный шторм, зато глаза светились неописуемым торжеством. В руках сосед держал двух здоровенных лещей, продетых через жабры шнурком. Из-за спины дяди Васи выглядывал внук Артем, конопатый, словно Антошка из популярного мультика и хулиганистый, как Мишка Квакин.
- Вот, Андрюха, дывись!!! - сочным басом проорал дядя Вася и сунул лещей прямо под нос Андрею. - Клев сегодня был грандиозный!!! В жизни такого не было!!! "Напорол" эдаких красавцев штук сорок!!! Ей Бог, не брешу!
- Здорово! - сказал Андрей, изобразил на лице выражение крайнего восхищения и сделал шаг назад - лещиные морды качались буквально в сантиметре от его носа.
- А это вам! - сказал дядя Вася. - Передай матери, пусть на ужин зажарит. И сметаной пусть обязательно заправит. Нет ничего на свете смачнее леща в сметане. Сечешь?
- Секу. Только родителей нет, они в Крыму отдыхают.
- Ну дак сам зажарь. Знатнейшее кушанье, скажу тебе.
- Дядя Вася, спасибо, я не возьму.
- Как это не возьмешь?! - глаза соседа моментально сделались жесткими и колючими.
- Не умею я рыбу готовить.
- Не умеешь, дак научишься. Ты меня не зли, я на почве нервной чувствительности инвалидность заработал! Бери, говорю!!!
Тут о своем существовании напомнил Артем, громогласно прокричавший на весь подъезд:
- Бери, дядя Андрей! У нас таких дома хоть ж...й жуй!!!
И скорчил уморительную рожицу.
- Чем это там жуй? Вот поганец! - Андрею почудилось, что из глаз нервно чувствительного дяди Васи изверглись молнии. - Домой! Сейчас я тебя, мелкая оторва, ремнем пороть буду!!! Андрюха, хватай!
Лещи в мгновение ока перекочевали к Андрею, а Артемово ухо в освободившиеся пальцы дяди Васи.
- Спасибо, дядя Вася, - сказал Андрей уже в спину соседу, занятого транспортировкой малолетнего сквернослова в "родные пенаты".
Забросив подарок в раковину, Андрей вышел на балкон покурить. Число старушек на лавочке и детей в песочнице осталось неизменным, владелец "Москвича" швырял в Пальму камнями (видимо, кто-то успел рассказать ему об учиненном собакой безобразии), Забулдон шел домой, сжимая в руках заветную бутылку.
"И что же мне делать с этой рыбой? - размышлял Андрей, - А ведь, правда, возьму да и зажарю. Не боги горшки обжигают".
Кое-как выпотрошив лещей, Андрей решил зажарить их прямо в чешуе. Такой способ приготовления рыбы он видел в одном американском фильме.
Сковорода на огонь, подсолнечное масло на донышко, лещи в позицию "карточный валет" (чтобы оба поместились), и процесс пошел. Сам Андрей уселся рядом на табурете. Он точно знал, что рыбу при жарке надо переворачивать.
Дверной звонок торжественно проиграл свадебный марш Мендельсона. "Кого там еще черт принес, от дел отвлекают", - с чувством крайнего раздражения подумал парень, и поплелся в прихожую.
Распахнутая дверь предъявила его взору Марию Владимировну - донельзя накрашенную молодящуюся мадам из квартиры тридцать четыре. У Марии Владимировны, несмотря на возраст - сорок, это вам не двадцать - была прекрасная фигура и впечатляющие буфера, что делало ее объектом тайных сексуальных желаний большого количества представителей мужского пола. Способствовала этому и публичность Марьиной работы - диктор погоды на местном телеканале. В руках Владимировна держала пачку бумажных листков.
- Здравствуйте. Чем обязан? - спросил Андрей.
- Здравствуй, Андрюша, - ласково проворковала соседка. - Подпишись, пожалуйста, за кандидата в депутаты Платона Твердохлебова.
- А чем он тверд, этот Твердохлебов? - спросил Андрей и улыбнулся собственному каламбурному экспромту.
Мария Владимировна ответила ему лучезарной золотозубой улыбкой.
- Чем тверд? Этими самыми... как их... принципами.
- И что у него, интересно, за принципы?
- Понятия не имею! Просто мне за каждую собранную подпись платят по двадцать рублей. Андрейка, не будь букой, подпишись. Я же тебя с малых лет знаю, помоги соседке наскрести на хлебушек с маслом.
Андрей покорно принял из рук Марии Владимировны шариковую ручку и расписался в одном из листков напротив заранее проставленной галочки, после чего женщина моментально потеряла к нему всякий интерес и принялась ожесточенно давить кнопку звонка соседней квартиры.
В родном жилище парня ждал неприятный сюрприз. Внутренность кухни абсолютно не просматривалась, из ее распахнутой двери в прихожую робко просачивались тонкие струйки чего-то белесого и непрозрачного.
"Рыба горит!!!" - воздух, буквально, содрогнулся от крика Андрея, а сам он уже совершал гигантский прыжок внутрь задымленного помещения.
Андрей падал, падал в какую-то яму, непостижимым образом нарушившую еще сегодня казавшуюся такой фундаментальной и незыблемой керамическую полуторасантиметровую твердь напольной плитки, и иже что еще там под ней.
Тело буквально вонзилось во что-то рыхлое и мягкое, напоминающее на ощупь обычный речной песок. "Где я?" - тихо, почти шепотом, произнес Андрей, и тут же ощутил, как чьи-то сильные пальцы ощупывают его голову.
"Где я?" - голос взвился до истошного вопля, и жесткая, дурно пахнущая широкая лента обвила его шею. Пробежав по ленте пальцами, Андрей сразу понял ее предназначение: большой ошейник. Подобные он не раз видел, когда гостил у деда в деревне. Там их надевали на быков. К тому же, в подтверждение его догадки, к ленте оказалось приклепано металлическое кольцо, от которого отходила и терялась в тумане массивная тяжелая цепь.
- Дедушка, осталось всего восемнадцать дней? - произнес застывший в позе "лотос" мальчик.
У мальчика было округлое лицо с выступающими скулами, слегка раскосые непроницаемо-черные, как китайская тушь, глаза и очень длинные, достойные скрипача-виртуоза пальцы. Несмотря на теплое время года, мальчик был одет в войлочный халат, рукава которого украшали золотые бляшки с тонкой искусной чеканкой в виде бегущего оленя.
- Восемнадцать, Айдыр, - ответил старик. - Ты боишься?
Старик важно, словно китайский болванчик, восседал напротив мальчика на пестром ворсистом ковре. Его лицо, болезненно-желтое, с нездоровой шелушащейся кожей, было вдоль и поперек исчерчено глубокими морщинами, отчего старик скорее походил на восставшую из древнего могильника мумию, чем на живого человека.
- Нет, не боюсь, - ответил мальчик, взял со стоящего возле правого колена блюда крупную фиолетовую ягоду и отправил ее в рот.
- Айдар, ты не должен бояться. Ты самый лучший, самый достойный юноша из нашего рода, поэтому выбор жрецов Великого Эрдина пал именно на тебя.
Старик извлек из глубин своего щедро расшитого золотыми нитями халата маленькую коробочку, сплетенную из гибкой лозы болотного кустарника, доведенным до автоматизма движением большого пальца откинул крышку и сделал глубокий вдох. Терпкий аромат засыпанной в коробочку коры дерева эрокр снимал любые боли и веселил душу.
- Дедушка, расскажи, как все будет, - попросил мальчик.
- Ты выйдешь в путь на рассвете, когда первые лучи скользнут по священным вершинам Арбейских гор и разбудят спящих в ледяных пещерах духов. Тебя будут сопровождать трое самых доблестных воинов. Лучшие из лучших.
- И одним из них будет храбрый Певигон?
- Возможно. Поединки еще идут - сто лучших воинов нашего народа соревнуются за право сопровождать тебя. Я слышал, уже есть погибшие...
- Мне бы очень хотелось, чтобы одним из моих спутников стал именно отважный Певигон... - мальчик закрыл глаза и провел по лицу ладонью, словно счищая с него невидимую грязь. - А что будет дальше?
- К полудню вы дойдете до Ундорской пещеры, там воины наполнят кубок кровью дракона, ты выпьешь из него и заснешь. Воины занесут тебя внутрь пещеры, привалят к ее входу камень, и двинутся в обратный путь. Им нельзя задерживаться - если твои провожатые не успеют пересечь городские ворота до заката, их ждет страшная кара.
- Дедушка, и долго я буду спать?
- Тебя разбудит Великий Мастер Мечей. Он придет, чтобы принять дар - твою молодость. А потом ты сразу попадешь на нескончаемый пир к богу Эрдину. За огромным столом, во главе которого восседает сам Эрдин, ты будешь есть изысканнейшие кушанья, запивая их сладкими винами. Величайшие из героев станут славить тебя и поднимать в твою честь драгоценные кубки. Пройдет десять лет, и другой мальчик, достойнейший из достойных, отправится по твоему пути на встречу с Великим Мастером Мечей.
- Дедушка, а ты сам видел Великого Мастера Мечей?
- Я видел его так же близко, как вижу сейчас тебя.
- Дедушка, расскажи!
- Расскажу вечером, а сейчас, Айдыр, давай-ка съездим на бои. Насколько мне известно, сегодня бьется доблестный Певигон. Если нам с тобой повезет, мы еще успеем.
- Дедушка, ты же знаешь, на поединки не пускают женщин и детей.
- Айдыр, я уверен, сегодня тебя пропустят.
- Дедушка, ты видел драконов? - спросил мальчик. - Говорят, что их кровь черная, словно сажа.
- Всего лишь раз, издали, - солгал старик. Ему стыдно было признаться в том, что за всю свою долгую, насыщенную событиями жизнь, он так ни разу и не встретил дракона. Ни живого, ни мертвого. Ужасно на исходе лет прослыть трусом в глазах безусого юнца. - Говоришь, черная словно сажа? Мой дед рассказывал, что когда он сразил дракона копьем, из него лилась голубая, как небо, кровь. Впрочем, рассказ деда относится к тому времени, когда злые духи уже помрачили его разум. Так что не знаю, стоит ли этому верить.
Голубая... Мальчик закрыл глаза и подумал об океане. Невообразимо далеком океане, чьи волны шумят в больших закрученных раковинах, привозимых изредка иноземными торговцами. Великом бескрайнем океане, который он уже никогда не увидит...
"Драконы, драконы, драконы... Да нет никаких драконов! - в который уже раз эта крамольная, рушащая тысячелетнюю догму мысль промелькнула в голове старика. - Нет, и не было вовсе!!!"
Идти было тяжело - ноги Андрея вязли в песке по щиколотку, глаза застила непроницаемая белесая пелена. К тому же к физическим неудобствам присоединялись неудобства душевные, в голове царил несусветный бардак. Словно бы оставленный один в квартире, очумевший от вседозволенности кот метался внутри черепной коробки, а мысли, как испуганные мыши, разбежались по самым темным закоулкам сознания. Андрей старался идти быстро, но некто, державший невидимый конец цепи, шел еще быстрее. Периодически цепь натягивалась в струнку, и за этим неизменно следовал сильный, весьма болезненный для шейных позвонков рывок.
Пленник несколько раз пробовал заговорить с неизвестными, но после каждой такой попытки немедленно получал чувствительный удар по спине неким плоским, с высокой долей вероятности, металлическим предметом. Похитители явно не были расположены к диалогу, и Андрей вскоре прекратил свои тщетные старания.
Андрею казалось, что путь длится уже несколько часов. Невозможность что-либо разглядеть в туманном мареве и монотонность шагов отупляли и тушили эмоции. Всепроникающий песок основательно набился в ботинки, идти становилось все труднее и труднее, а дерганья цепи следовали все чаще и чаще.
И вдруг, после очередного "подстегивающего" рывка, в который уже раз больно сотрясшего бедные позвонки, Андрей услышал звук. Это был странный звук, источник которого располагался совсем близко, прямо над головой. Словно бы два больших куска пересохшей кожи потерли друг об друга. Тут же Андрей ощутил мощнейший толчок в спину, сбивший его с ног. Чье-то большое тяжелое тело навалилось сверху, буквально вдавив парня в мягкий песок. Дыханье закрывшего Андрея от неведомой опасности было столь смрадным, что парня едва не стошнило.
"А ведь они меня берегут! - вдруг понял Андрей. - Берегут!!! Этот, наверху, готов пожертвовать собой, чтобы летучая тварь не причинила мне вреда!"
Осознание собственной несомненной ценности словно елеем пролилось на сердце. Кот в черепной коробке издох, мысли выстроились в стройные цепочки, душа вошла в состояние стойкого уверенного равновесия.
Вязкий всепроникающий песок изматывал, и Андрею неожиданно вспомнился совсем другой песок. Песок детства. Огромный песчаный пляж на берегу Оки, где он в компании с большими ребятами. Такие большие парни, и он - такая малявка, с ними почти на равных. Просто везет. Несказанно везет, что именно в его дворе живут такие отличные парни, которые берут его с собой на реку купаться. Он плещется у самого берега, а большие ребята заплывают далеко-далеко. Особый шик для них - проныривать под плывущими на юг огромными баржами. До чего же они отважны, аж дух захватывает! А некоторые доплывают даже до другого берега, где раскинулись бескрайние колхозные угодья, и "привозят" оттуда в целлофановых пакетиках пунцовые шарики редиса и волосатые початки кукурузы. Нежное мясо сваренных на костре в большой закопченной кастрюле, и оттого совсем уже не страшных, раков, только что с грядки, редис, вываренная в соленой воде золотистая кукуруза - что может быть на свете вкуснее. Безумно жаль, что этого пляжа уже нет. Уродливые земснаряды иссосали песок, и он пошел на строительство одного из городских микрорайонов.
Спустя несколько минут неизвестные решили, что опасность миновала, и очередной манипуляцией с цепью Андрей был поставлен на ноги. Больше всего на свете Андрею хотелось вытряхнуть ботинки. В правый помимо сыпучей субстанции попал еще и приличных размеров камень, из-за чего на пятке образовалась саднящая мозоль.
Над головой вновь раздался звук. Этот звук был совсем не похож на предыдущий. Словно бы по жестянке несколько раз провели острием гвоздя. Андрей напрягся, готовясь к немедленному переходу в горизонтальное положение, но ничего не произошло.
Песчаная почва под ногами плавно перетекла в твердь, идти стало легче и приятнее. Андрей снова попытался заговорить, но сильнейший удар по спине мгновенно отбил у него всякое желание словесного контакта с "поводырями".
"Господи, скорей бы уж рассеялся этот противный туман, - подумал парень. - Как же надоела это слепота!"
Похоже, в небесной канцелярии именно на это время пришелся час рассмотрения мелких просьб, или, к счастью Андрея, выдалась смена необычайно добросовестного и исполнительного ангела. Как бы там ни было, но уже спустя несколько минут желание парня исполнилось.
Туман исчез сразу, словно его и не было вовсе. Окружающий мир предстал глазам Андрея во всей своей красе и великолепии. Яркое ласковое солнце щедро роняло лучи на парня и его спутников, в очень высоком, без единого облачка, бирюзовом небе парили птицы, а все вокруг представляло собой буйство изумрудно-зеленых трав и красных, напоминающих тюльпаны, цветов.
Наконец-то Андрей смог рассмотреть своих спутников. Таковыми оказались два здоровенных мужика, облаченные в некое подобие коротких, выше колена, юбок и одеваемые через голову рубахи-безрукавки, перетянутые широкими кожаными поясами. На ногах у "мужиков" были высокие, до колена, плотно облегающие икры, сапоги. Оба - "соломенные" блондины, подстриженные, что называется, "под горшок", без растительности на лице и с такими простецкими физиономиями, словно малой родиной их была Рязанская или Тамбовская глубинка.
Лицо идущего впереди (это Андрей заметил, когда тот оглянулся, чтобы разглядеть пленника) несло на себе след какой-то давней драки. Тонкий, словно ниточка, белесый шрам пересекал физиономию от виска до уха. На лице заднего (тут уж Андрей оглядывался сам) следов "былых сражений" не наблюдалось. И еще они отличались носами. У того, что спереди, нос был заметно длиннее.
Естественно, "похитители" были вооружены. Вооружение их состояло из коротких, сантиметров в тридцать длиной, мечей. У "первохода" меч покоился в притороченных к поясу, щедро расшитых чем-то наподобие бисера ножнах, а задний держал свой обнаженным в правой руке. "Так вот чем меня по спине охаживали, - с ненавистью подумал Андрей. - Плашмя, сволочь, дубасил".
Неширокая, натоптанная сотнями ног до рыжего глинозема дорожка вела путников по утопающему в разнотравье плоскогорью. Андрей рискнул остановиться, повернулся к заднему "мужику" и указал пальцем на свои ботинки. Тот оказался весьма сообразительным, моментально уяснив, чего хочет пленник. Он произнес несколько певучих слов, остановив ими "носатого", и сделал разрешающий жест рукой. Андрей уселся на придорожную траву и с огромным наслаждением вытряс песок из обуви. "Мужики", тем временем, обменялись несколькими короткими фразами. После этого диалога обнаженный меч переместился в ножны и, самое приятное, ошейник перекочевал с шеи парня на могучее плечо "носатого".
Душу Андрея точили два исконно русских национальных вопроса: "кто виноват?" и "что делать?". Андрей почему-то был твердо уверен, что произошедшее с ним не побочный эффект редчайшего физического явления, а происки некого могущественного негодяя. Этакого современного "торговца черным деревом" Себастьяна Негоро, обладающего поистине грандиозными возможностями. Что делать? В голове промелькнула мысль о побеге, которую Андрей тут же отверг. Да разве от таких терминаторов убежишь? Неизвестно еще, какой породы тараканы обитают в их блондинистых бошках. А то, пожалуй, догонят и, не долго думая, запросто отрубят голову. "Пока не бьют и не издеваются, буду вести себя смирно, - решил парень. - А потом посмотрим".
Шаг за шагом, метр за метром, дорожка довела Андрея и "мужиков" до невысокого раскидистого дерева, ветки которого гнулись под тяжестью крупных, похожих на яблоки плодов. Здесь оканчивалась плоская "шапка" холма и дорога ныряла вниз, струясь по склону бурой извилистой змейкой.
Андрей опустил глаза, и взору его предстал огромный город. С высоты ясно просматривались высокие зубчатые стены, запутанные лабиринты улиц, зеленые пятна садов и парков и голубая лента пересекающей город по направлению с юга на запад реки. От городских стен во все стороны света разбегались широкие дороги, на которых наблюдалось оживленное движение.
Идущий впереди "мужик" обернулся к парню, и, указав рукой на город, громко и торжественно произнес "Тератум!!!"
От деревца до северных ворот Тератума оказалось двадцать три минуты (Андрей засек время по наручным часам) среднего темпа ходьбы. Вход в город охраняли пятеро рослых воинов в медных, начищенных до зеркального блеска доспехах. Лица их скрывали уродливые, смахивающие на обычные кухонные кастрюли, только без ручек, шлемы с узкими прорезями для глаз. У одного из латников на грудной пластине было выгравировано изображение оскаленной звериной морды. "Ставлю сто к одному, что этот, со зверьем на пузе, у них старший", - подумал Андрей, и оказался прав, потому что "носатый", оставив парня на попечение коллеги, направился прямиком к "зверопузому" и вступил с ним в диалог.
Пока шли переговоры, Андрей получил возможность хорошенько рассмотреть окружающую его реальность. Распахнутые настежь высокие, обитые с обеих сторон медными листами ворота явно не являлись "парадным подъездом" Тератума. На их створках не проглядывалось и следов украшений, медь если когда-то и чистили, то происходило это очень давно - вся поверхность металла была усыпана зелеными пятнами патины. Толстые стены были сложены из больших, серого камня, грубо отесанных каменных глыб. Щели между блоками отличались завидной шириной, и, вероятно, хорошо удерживали дождевую воду. Это угадывалось по изобилию произраставших в стыках глыб растений. Темно-зеленый мох и что-то ползучее, похожее на земной вьюнок, чувствовали себя в этих щелях превосходно. Андрею вспомнилась иллюстрация из школьного учебника по истории древнего мира, изображающая ворота Иштар в Вавилоне. "Вот то были ворота! Всем воротам ворота!!! - подумал он. - А это не ворота, а какое-то недоразумение. Одним словом, сплошное эстетическое уродство".
В город входили и из города выходили люди. Люди, как люди. Совершенно обычные, если быть дальтоником. Андрей, по счастью, дальтонизмом не страдал, и его изумляли цвета кожи проходящих мимо иноземных граждан. Увидел он и желтых, как лимон, и фиолетовых, и васильковых, и оранжевых, и, даже, "оливиновых", в цвет отцовского "Жигуленка". Не было среди идущих лишь белокожих. Таких, как он сам. Еще Андрея очень удивила бедность фасонов здешней одежды. Буквально все прошедшие и проходящие мимо были облачены в длинные широкие халаты. Шаблонность форм, впрочем, с лихвой компенсировалась огромным разнообразием расцветок. "Или это веяние здешней моды, или климатическая целесообразность", - подумал Андрей, и склонился ко второму.
Возле ворот деловито шнырял местный деклассированный элемент - целая ватага нищих. Попрошайки, как и добропорядочные граждане, разнообразием одежд не блистали - либо грязное лоскутное рубище, либо полоска ткани на бедрах. Нищие нагло приставали к прохожим, извергая из глоток целые океаны слов, и занимались наглядной демонстрацией ужасных язв и увечий. Граждане реагировали на это по-разному. Одни, сердобольные, бросали к ногам нищих мелкие монетки, другие - это случалось намного чаще - награждали бродяг пинками и зуботычинами. Андрей нащупал в кармане рубль и хотел уже бросить его попрошайкам, чтобы выяснить их отношение к продукции российского монетного двора, но тут вернулся с переговоров носатый. Блондины перекинулись между собой парой фраз, после чего положение Андрея заметно ухудшилось - кожаный ошейник снова обвил его шею.
Цепь дернулась, Андрей сделал несколько шагов, и тут прямо перед ним возник худющий, как строительная арматура, однорукий калека. Широко раскрыв рот, зубы в котором присутствовали в количестве один - через один, убогий закричал: "Андрюха, а я тебя узнал!!!" Калека хотел продолжить словоизлияние, но в этот момент носатый нанес ему сокрушительный удар в лицо. Двое, оказавшихся поблизости, нищих тут же перетащили недвижимое тело убогого с "тротуара" на "обочину", за что были вознаграждены полновесным российским рублем.
Когда обитый бордовым бархатом "парадный" фаэтон рода Хаэмаль прибыл к месту проведения поединков, первым, что бросилось в глаза Айдыру, была огромная, гудящая как растревоженное осиное гнездо, толпа. Это могло означать лишь одно - арена уже заполнена и доступ на нее закрыт.
Последнюю неделю город жил ожиданием поединка между Певигоном и Лепрестэем. Храбрейшие из храбрых, отважнейшие из отважных, вечные соперники за право называться лучшим воином королевства. Соратники в кровопролитных сражениях, и люто ненавидящие друг друга в мирной жизни. Говорили, что эту пару свел "грязный" жребий, что сам король пожелал насладиться таким поединком.
Ажиотаж был столь велик, что "не вытянувшие счастливый билет" и не думали расходиться. Люди жаждали узнать итог поединка сразу по его завершению, и послушать "горячие" рассказы допущенных на арену счастливцев.
- Едем домой? - спросил Айдыр, обращаясь к деду. По лицу мальчика ясно читалось, сколь сильно он огорчен.
- Айдыр, клянусь Эрдином, ты увидишь этот поединок, - ответил старик и загадочно улыбнулся.
В толпе возникла спонтанная драка и отряд легковооруженных воинов стал пробиваться сквозь плотную людскую массу к возмутителям спокойствия. Пока Айдыр с интересом наблюдал за потасовкой, старик заметил неподалеку от фэтона двух, следящих за порядком, облаченных в парадные пурпурные плащи королевских гвардейцев, и обратился к ним с учтивой речью:
- Доблестные, не соизволит ли кто-нибудь из вас возложить на себя труд позвать сюда многоуважаемого господина начальника стражи?
Айдыр усмехнулся. Уж в чем в чем, а в витиеватой словесной акробатике, когда того требовали обстоятельства, его дед был великим мастером.
"Доблестные" развернулись к фаэтону, бросили на его пассажиров подозрительные профессионально-холодные взгляды, которые, впрочем, тут же потеплели, и учтиво поклонились. Это очень удивило мальчика. Род Хаэмаль считался древним и знатным, но не до такой степени, чтобы ему отдавали почести бойцы королевской гвардии.
Один из воинов остался на своем посту, второй же быстрым шагом двинулся в сторону арены. Оставшийся движением руки подозвал к себе мальчишку-водоноса и залпом осушил большой кувшин живительной влаги. Айдыр заметил, что пользуясь положением, солдат не стал расплачиваться с юным торговцем, а просто отогнал его от себя словно мелкую назойливую мушку. Айдар пожалел мальчика и бросил ему мелкую монетку, которую водонос, продемонстрировав завидную реакцию, поймал на лету. Не прошло и десяти скоротечных минут, как к фаэтону прибыл старший над всеми стражниками арены.
Главному стражу в прошлом месяце исполнилось сорок пять, что по воинским стандартам королевства означало глубокую старость. Считалось, что отважный, не жалеющий себя в сражениях воин редко доживает и до тридцати. Начальник стражи арены - должность весьма почетная, но хлопотная, да к тому еще и с грошовым жалованием, возлагалась на офицера королевской гвардии лишь в мирное время. В походах же он командовал штурмовой сотней, первой врывающейся в мятежные (бунты на окраинных землях королевства вспыхивали беспрерывно) города, и неизменно берущей богатую добычу. В один из последних трофеев - позолоченные, украшенные кровавыми шенданскими рубинами-оберегами доспехи и был облачен господин начальник стражи в этот полдень.
Старик и Айдар учтиво склонили головы перед офицером, тот в ответ на их приветствие опустился на правое колено, извлек из ножен меч, и кончиком оружия нарисовал в воздухе замысловатую фигуру. Сердце Айдыра от восхищения даже сбилось с ритма. Мальчик однажды видел, как подобным образом старшие офицеры гвардии приветствовали самого короля.
- Уважаемые, нижайше прошу вас оказать милость не отвергнуть мое гостеприимство. Самые лучшие места уже ждут вас.
Начальник охраны не солгал. Места, на которые офицер привел Айдыра с дедом, оказались, действительно, замечательными. Мальчик боялся, что это будет первый ярус, и панорама боя предстанет взору плоской, словно фрески в церемониальном зале. Скамья располагались на третьем, самом комфортном для обзора ярусе, с которого прекрасно просматривалась любая точка посыпанной свежими опилками арены.
Прямо напротив Айдыра, на противоположной трибуне амфитеатра, в окружении многочисленной свиты восседали сам король Альмагуст и королева Диопея - единственная женщина, которой дозволялось присутствовать на "мужских забавах". Король был в серебряных доспехах, Диопея - в баснословно дорогом платье из драгоценной изранской парчи. Впрочем, пышный заморский наряд не прибавил королеве ни капли пригожества и привлекательности. Диопея была на редкость некрасивой женщиной с отвратительным сварливым характером, подданные ее не любили. Все в королевстве прекрасно понимали, что брачный союз Альмагуста и Диопееи есть грандиозная по масштабам и мудрости сделка, позволившая слить ратные силы двух столетиями враждовавших держав в мощнейший военный союз.
Айдыр огляделся по сторонам. Как он и предполагал, публика представляла собой пестрое многоцветное собрание знати и богачей. Кичливая выставка дорогих нарядов, драгоценных камней и золотых побрякушек. Род Хаэмаль никогда не купался в золоте и Айдыр с дедом смотрелись на этом празднике жизни скромным невзрачным камушком среди самоцветной россыпи. Всюду меж рядов сновали многочисленные торговцы сладостями и напитками, а на арене, развлекая зрителей, кружились в танце полуобнаженные девушки-рабыни.
Звонко прозвучал колокол, и танцовщицы немедленно удалились. Толпа взревела, потому что с противоположных сторон на арену вышли те, ради кого и собрались многочисленные созерцатели. Две обнаженные горы татуированных мышц, в которых не принадлежащим естеству были лишь кожаные футлярчики, скрывающие мужское достоинство атлетов. Футлярчик Лепрестэя оказался заметно длиннее, что сразу заметили зрители и в адрес Певигона с трибун посыпались едкие шуточки. Рабы вынесли десять лишенных наконечников копий и столько же маленьких круглых деревянных щитов, и сложили все это на опилки.
Прозвучал второй удар колокола, и на арене появился распорядитель боя - командующий королевской гвардией Лардон. Повернувшись к Альмагусту, он громко, так, чтобы расслышали все, произнес:
- Жребий, вытянутый Певигоном, определил - поединок на копьях. Храбрейший, дозволяешь ли ты воинам приступить к выбору оружия?
Король, в знак своего высочайшего согласия, кивнул Лардону, и что-то сказал Диопее. Лицо королевы расплылось в широкой улыбке.
Певигон и Лепрестэй кинулись к оружию. Лардон терпеливо ждал, пока воины сделают выбор, после чего движением рук развел соперников в разные стороны.
- Начинать только по удару колокола, - громко известил он бойцов, а с ними королевскую чету и зрителей.
Лишь только звук поколебал воздух, две неуловимые для глаза молнии со страшной скоростью устремились навстречу друг другу. Реакция бойцов была мгновенной - деревянные круги закрыли именно те места, в которые летели пусть и лишенные наконечников, но не утратившие от этого своих смертоносных качеств, копья.
Все произошло так скоротечно, что Айдыр и остальные зрители смогли увидеть лишь итог поединка. Певигон стоял на ногах, слегка пошатываясь, Лепрестэй же лежал на спине, весь усыпанный щепками, на его груди расплывалось кровавое пятно.
Не прошло и минуты, как Лепрестэй нашел в себе силы подняться, и закричал. О, что это был за крик! Множество зрителей при этом, сотрясшем арену крике подавились сладостями, а старый Эплуар, хозяин неисчислимого числа ночлежек и меняльных контор, умер от разрыва сердца.
- Справедливости!!! Требую справедливости!!! Мне дали негодный щит!!!
- Ты же сам его выбрал! - громогласно, чтобы донеслось до королевских ушей, парировал обвинение Певигон, и ехидно улыбнулся неудачнику.
- Тебе понравилось? - спросил старик мальчика.
- Совсем не понравилось, - ответил Айдыр. - Я надеялся увидеть захватывающее зрелище, а все окончилось за секунду.
- А мне безумно понравилось. Искусному воину, чтобы уничтожить врага, требуется мгновение. В этом и заключается истинное мастерство.
Блондины долго вели Андрея лабиринтом узких, омерзительно грязных улочек, тесно застроенных унылыми одноэтажными домишками. Жизнь здесь била ключом. Во всех направлениях, в одиночку и группами, сновало множество угрюмых, словно озабоченных чем-то людей. Из-за облепивших все стены мелких торговцев, каждый из которых, нахваливая свой товар, старался переорать конкурентов, стоял такой несусветный гам, что у парня закладывало уши. Андрей всматривался в чужие лица, стараясь найти среди них хотя бы одно веселое, улыбающееся, но, увы, если такие люди и существовали, то, наверное, шли по соседним улицам.
"Трущобы, унылые трущобы. Кругом - сплошная хмурь, - грустно подумал Андрей. - Да, городишко явно не тянет на Рио-де-Жанейро. Глаза б мои на это убожество не глядели!" Впрочем, когда из одного из многочисленных переулков вышло нечто, похожее на осла, но с шестью ногами, глаза парня переключились в состояние "гляжу в оба". На спине чуда-юда восседал старик с длинной, по форме напоминающей батон докторской колбасы, бородой. Андрей сразу оценил преимущества шестиногого транспорта - спина "осла" совершенно не колебалась при ходьбе, что позволяло старцу коротать дорожное время за чтением толстенной, в два сложенных вместе Джойсовских "Улисса", книги.
Андрей уже успел потерять счет бесконечным проулкам и поворотам, когда один из них вывел путников к реке. Голубую артерию пересекал висящий на толстых канатах мост. Прямо у берега с десяток обнаженных канареечно-желтых мужчин растягивали длиннющую рыболовную сеть.
Вход на стратегический объект охраняли два вооруженных мечами и короткими копьями воина. Служивые, удобно расположившись на кособокой деревянной скамье, столь азартно резались в кости, что не удосужились уделить и капли внимания прошедшим мимо них путникам.
Перейдя через мост, Андрей словно бы очутился в каком-то другом мире. Улица, на которую вывели его блондины, оказалась очень чистой и ухоженной. Раскидистые, цветущие крупными оранжевыми цветами деревья дарили живительную тень, а аккуратные, украшенные лепниной двух и трехэтажные здания имели весьма привлекательный вид. Андрей бы не отказался пожить в одном из таких домов.
Пройдя пару сотен метров по тенистой улице, Андрей заметил ее главную особенность: чужие здесь не ходят. Этот уголок города оказался сплошь милитаризован. Все встретившиеся "арестантскому конвою" люди были облачены в доспехи и вооружены. Чувствовалось, что блондины здесь "свои в доску". Со многими воинами они обменивались приветствиями, а с высоким худощавым лучником даже завязали шумную продолжительную беседу.
Пройдя мимо двадцати (Андрей их считал) зданий, светловолосые конвоиры завели парня в приземистый одноэтажный дом с окрашенными в темно-зеленый цвет стенами, где произошла передача пленника двум служивым людям в легчайших деревянных доспехах. Как только блондины покинули здание, "деревянные" провели тщательный обыск "арестанта", в результате которого Андрей лишился часов, кожаного ремня, носового платка, единого проездного на все виды транспорта и последней российской наличности. По завершении тотального опустошения карманов парень был препровожден в небольшое, полностью лишенное окон и какой-либо мебели помещение.
Оставшись один, Андрей первым делом огляделся. Что порадовало, так это выдолбленный в камне пола, пересекающий камеру с севера на юг желобок, по которому весело журчала вода. Узник упал на колени и, с жадностью только что пересекшего Сахару верблюда, напился.
В помещении имелись также два небольших круглых отверстия. Одно - в потолке, через него в камеру лился дневной свет. Второе - в полу, по центру восточной стены. По тому, какого рода запах исходил из второго отверстия, Андрей сразу догадался, что перед ним местная разновидность тюремной "параши".
Андрей блаженно растянулся на шершавом полу, и - сказались все треволнения прошедшего дня - тут же попал в объятья Морфея.
Когда узник проснулся, сквозь дыру в потолке сияли яркие, словно рекламные неоновые лампы, необычайно крупные звезды.
Андрей долго смотрел на ночные светила, лениво размышляя о своем, вероятно, очень незавидном будущем, как вдруг звезды исчезли. Что-то там, наверху, заслонило "окошко" и до ушей парня донесся громкий шепот:
- Соколов, ты здесь обитаешь?
- Здесь, а ты кто? - шепотом же отозвался Андрей.
- Андрюха! Значит, не обознался! В самую точку попал! - по интонации чувствовалось, что "верхний" в восторге от этой встречи.
- Да кто же ты?
- Пухля, неужели ты меня не узнал? Вот уж не думал, что у тебя память тоньше комариного носа.
Пухля - именно так дразнили Андрея до шестого класса. В те годы он был приличным жирдяем, а за три месяца летних каникул, как раз перед переходом в шестой, вдруг резко похудел. Похудел сам, без всяких физзарядок и диет, что очень удивило родителей и соседей. Надька, конопатая толстуха из первого подъезда, часами выспрашивала Андрея, как свершилось это чудо, но он молчал, словно коммунист на допросе в гестапо. Молчал не из вредности, просто не знал что говорить.
"Пухля... Значит, он знал меня толстым. Кто же это может быть?" - напрягал извилины Андрей, в который уже раз "прокручивая" в голове физиономию безрукого нищего. Но, увы, разум его потерпел полное сокрушительное фиаско. Ни на кого из знакомых Андрея калечный попрошайка даже отдаленно не походил. Разгадка "упала" сверху, точно роза на лапу Азора:
- Санька Голиков, помнишь такого?
Саньку Голикова, по кличке Голыш, Андрей, конечно, помнил. Таких субъектов не забывают. До пятого класса они учились в одном классе, потом семья Голиковых получила квартиру в дальнем микрорайоне, и Голыш перевелся в другую школу. Повезло тогда Саньке. Не смени он место учебы, как пить дать, отчислили бы его из школы за "агрессивный хулиганизм", венцом которого стал подрыв унитаза в учительском туалете посредством украденного из кабинета химии замечательного металла натрия.
- Голыш, я тебя всю жизнь помнить буду. Ведь это ты мне на спине перед выносом школьного знамени "пузан" мелом написал? Я флаг несу, а все только на мою спину и пялятся. Пялятся и хихикают. А когда директриса улыбнулась, тут уж вся школа как табун лошадей заржала. Вот позорище-то было! Помнишь?
- Как сказал поэт: "Друзья вспоминают минувшие дни..."
- Бойцы, - поправил Андрей. - Бойцы вспоминают.
- Пусть будут бойцы, - безропотно согласился Голыш. - А вообще то, кто старое помянет, тому глаз вон. Проехали?
- Проехали, - сказал Андрей, хотя "проезд" этот был шатким, как карточный домик. Выплывшая из потаенных уголков подсознания размалеванная мелом спина бередила его душу.
- Вот и отлично. А как ты сюда, кстати, попал? В туалет сходил?
- На кухню.
- А я в сортир. У нас дача без удобств, туалет на улице. Раскрыл дверь, там все в дыму. Вот, думаю, деревенская шпана совсем с катушек съехала - уже клозеты палить начали. Бросился тушить...
- А я решил, что у меня рыба на сковородке горит. Давно здесь?
- Полтора года гнию. Надоело, сил уже никаких нет. Представляешь, дом по ночам снится... - наверху тяжко вздохнули. - Андрюха, ты моих родичей, случаем, не встречал? Как они там?
- Родителей твоих не видел - я в вашем микрорайоне практически не бываю. Представляешь, наше "Динамо" вышло во вторую лигу!!! На площади у телефонки построили бассейн, Ленка Озинова мальчика родила, а Васька Дыбов - помнишь такого? - сел на четыре года.
- "Динамо" во второй лиге - это круто!!! А за что Ваське срок впаяли?
- Не то за разбой, не то за грабеж. Точно не знаю.
- А меня вот за кражу руки лишили, гады.
- Санька, здесь когда-нибудь кормят? Я уже почти сутки ничего не ел.
- Ты сейчас в Бухенвальде, в нем три дня кормить не будут, а потом - трехразовое питание. Жратва, правда, так себе, средней паршивости, но вполне съедобно. Воду пей, не бойся, вода здесь чистая. А еды я тебе завтра принесу.
- Что это еще за Бухенвальд такой?
- Местный карантин. На болячки они тебя испытывают. Несколько лет назад один из наших сюда какую-то заразу занес. Смертей, говорят, жуть сколько было. Хоронить не успевали. Тут, кстати, покойников стоя хоронят. Так что умирать желательно дома, там хоть зароют по-людски.
- А зачем они нас, - Андрей запнулся, подбирая нужное слово, - воруют.
- Они наших в Страну Демонов отправляют. Каждый год. Самое прискорбное, никто и никогда оттуда еще не возвращался.
- Расскажи мне об этой Стране Демонов, - попросил Андрей. - Что знаешь, все расскажи.
- Страна Демонов - земли, лежащие за Бенийской пустыней. В прошлом сгинуло там с десяток вооруженных до зубов армий, потом, говорят, еще купцы счастье пытали. Зачем наших туда отправляют - загадка. Эта тема здесь под строжайшим запретом. За расспросы можно запросто на медные рудники загреметь.
- Санька, у меня просто в голове не укладывается, как такое вообще возможно: украсть человека в одном мире и перетащить его в другой. Как им это удается?
- Если верить словам одного из моих многочисленных знакомых, этим гнусным делом занимается Элиум - главный придворный чародей. Только чует мое сердце, Элиум лишь мелкое сошка. Кто-то из наших всем заправляет, из земных.
- Почему ты так думаешь?
- Странные здесь вещи творятся. Вот, к примеру, в прошлом году беда случилась - дорниды с севера напали. Армия ноги в руки, и на север. Отражать попытку отторжения земель. И тут же - кочевники с юга. Огромная дикая орда, у каждого варвара по пять лошадей и по десять тысяч стрел в колчанах. Силища страшная. Кочевники прут, как танки, по сто километров в день проходят. Весь народ в панике, лишь король хладнокровен, как удав. Успокаивает подданых: "Карлоты уже в пути". Карлоты - это личный королевский резерв. Что-то вроде спецназа, пара сотен отборных головорезов. И, представляешь, карлоты победили. Кочевники ушли в свои степи. Двести пеших повернули сто тысяч конных! Да где такое видано!
- Может им какие местные колдуны помогали?
- Какие еще к черту колдуны! Они здесь все только на словах колдуны, а как до дела дойдет, дохлой мухи оживить не могут! Лучше помалкивай, и слушай дальше. Иду я как-то по городу, вижу: сидит пьяный в стельку карлот, и возле него целая толпа зевак. Обычное дело, нетрезвый герой вспоминает минувшие дни. Развлекает праздношатающихся рассказами, как отважно он бился с кочевниками. Я постоял, послушал, и выразил сомнение в правдивости "геройских" баек. Знаешь, что он мне тогда показал? Выстрел для гранатомета!!! А на выстреле клеймо: "Сделано в России. 05.2010". Я еще могу понять, что они переправляют сюда оружие, но как можно доставить боеприпас, которого еще в природе не существует?! Вот это уже ни в какие ворота не лезет! Скажешь что-нибудь?
- Да уж, - только и сумел выдавить из себя Андрей. - Ну дела!
- Тому карлоту, кстати, на следующий день голову отрубили. Полагаю, за разглашение государственной тайны. Ладно, Андрюха, языками чесать, конечно, хорошо, только мне надо хотя бы немного поспать. Тебе завтра баклуши бить, а мне весь день у городских ворот деньги на пропитание добывать.
- Санька, ты уж извини, что я тебя не признал.
- Не за что извиняться. Я б и сам себя, наверное, не признал: без руки, чернее негра - Солнце здесь жарит точно в Африке, и худющий, как пиджак на вешалке. Проехали.
- Проехали, - согласился Андрей. Теперь уже искренно, от всего сердца.
- А еще, Андрюха, скажу я тебе напоследок, не существует таких ситуаций, из которых нельзя вывернуться. По собственному опыту знаю. Меня же тут, для покрытия судебных издержек, в деревню палачей продали. Если б ты знал, какое там живодерство творится. Шансов выжить - один на миллион. А я оттуда, представляешь, живым вернулся. И не просто живым, а гражданином. Палачи мне свободу подарили. Ну, пока, не скучай. Жди завтра с харчами.
- Пока, - ответил Андрей, и в круглом оконце высветились звезды.