Зырянов Сергей Аркадьевич. Битва при Молодях

Сергей ЗЫРЯНОВ.

Битва при Молодях.

ПОЭМА.

У Российской истории в древности лет

было много великих сражений;

много было одержано громких побед,

где блистал полководческий гений.

Эти славные битвы мы помним и чтим,

да и как не гордиться наследьем таким?

По учебникам школьным их знает любой.

Вспоминаем мы снова и снова

Куликовскую битву, Полтаву и бой

на снегу водоёма Чудского.

Завершает цветными мазками панно

неизменное, гордое Бородино.

О Великой Победе кого ни спроси -

наша память острее, чем бритва...

Между тем, как бывало у нас на Руси,

есть одна неизвестная битва.

Та победа исчезла из нынешних дней,

даже школьный учитель не знает о ней.

Почему так случилось, что русская рать,

победив, погрузилась в забвенье?

Находились причины, но надо назвать

неизвестное это сраженье:

"Молодинская битва" в Московской земле,

или "Битва при Молодях", старом селе.

Вспоминалась она, как чужая война,

словно это чужая держава...

Ни царям, ни генсекам была не нужна

одиозных правителей слава.

Видно, царь был в ту пору какой-то не тот -

замыкал он дряхлеющий Рюриков род.

И причина забвения прежде всего -

царь Иван по прозванию Грозный;

а для всех поколений, что после него,

он, конечно же, был одиозный.

Но ведь дело не в правящей грозной руке -

там висело Отечество на волоске!

Кто стоял у порога, у самых дверей?

С кем была та кровавая драка?

Хан из Крыма Девлет, тот, который Гирей,

и тот самый, который "собака".

Так бывает порою история зла -

о Гирее нам песня с экрана дошла.

Годом ранее хан доходил до Москвы,

разорил и спалил он посады;

над столицей не стало тогда синевы,

небеса почернели от чада.

И стоял над землёй нескончаемый стон -

много тысяч людей уводили в полон.

Сам Иван, хоть и Грозный, сражаться не стал

с этим ханом Гиреем, собакой.

Беглый Курбский за это царя обругал

и назвал "бегуном, хоронякой".

Посадив воевод над полками стрельцов,

царь с семьёй и охраной уехал в Ростов.

В запустеньи лежала большая страна,

разорённая после пожара;

и казалось, повержен на все времена,

не оправится царь от удара.

В это лето хан Крымский с войною пришёл

занимать ослабевший Московский престол.

Удалось для похода Гирею собрать

небывало огромное войско.

Разношёрстной была иноземная рать,

да и сложное было устройство -

были в ней янычары один к одному,

и ещё помогали ногайцы ему.

Как Орда в старину, войско двинулось в путь.

Позабыв про гордыню и чванство,

обещал царь Гирею обратно вернуть,

словно дань, Астраханское ханство.

Но Девлет предвкушал беспредельную власть.

Если можно взять всё, то зачем ему часть?

Он такие просторы не мог охватить

азиатскими злыми глазами,

а задумал Московское царство делить

между всеми своими мурзами.

Но раскраивать шкуру рискованно впредь -

может насмерть загрызть неубитый медведь...

Не сказать, что Иван был в ту пору удал -

он прослыл в поколеньях двояко...

Ещё дальше на север тогда побежал,

к новгородцам "бегун-хороняка".

С юга полчищ несметных не выставил он,

лишь оставил в Москве небольшой гарнизон.

В то же время ещё и в другой стороне

оставалась могучая сила,

и служивых людей на Ливонской войне

в капюшоне старуха косила;

и на западе царь был обязан держать

в обороне от шведа немалую рать.

Ну и кто же тогда нашу Родину спас,

приготовив противнику встречу?

Кто Отчизну сберёг для потомков, для нас,

проведя ту кровавую сечу?

Познакомимся все, кому он не знаком -

Михаил Воротынский был тем волоском!

Быль о князе ушла, как вода в решето,

его имя забвеньем покрыто.

О далёкой победе не помнит никто -

вот и имя героя забыто.

Только если значенье той битвы понять -

вместе с Невским, с Донским он бы должен стоять!

Современным для нас языком говоря,

он владел пограничною стражей.

На решительный бой по приказу царя

и задача не ставилась даже;

а в различный полках под началом его

двадцать тысяч людей набиралось всего.

Между Русью и Степью сплошным рубежом

становились, как правило, реки.

Появлялись заставы, заслоны на нём,

и рубились остроги, засеки.

От Москвы та граница шла невдалеке -

в те поры проходила она по Оке.

Воротынский был должен на том рубеже

продержаться, насколько возможно;

а прорвётся Гирей за Оку, то уже

надо с ним поступать осторожно -

"партизанить", а именно жалить, кусать,

но в открытую битву уже не вступать.

Воевода вначале тот план соблюдал,

исполнял государеву волю,

на засеках Оки оборону держал,

не гоняя полки в чисто поле.

Только план оказался не очень-то прост -

оборона тянулась на множество вёрст.

С превосходством трёхкратным вёл войско Гирей.

Покатилась гремучая лава;

для неё и Ока - не река, а ручей,

и бои - не бои, а забава.

В одном месте та лава нашла переход,

называлось в ту пору оно Сенькин брод.

В этом месте немного прервали разбег

войск Гирея "боярские дети".

Хоть их было не больше двухсот человек,

удалось им противника встретить.

Авангардом командовал Теребердей,

разогнал и побил он тех смелых "детей".

Воевода Никита Одоевский был

самым храбрым в своём древнем роде.

Он с полком не пускал неприятеля в тыл

на другом, что у Дракино, броде.

Говорящее имя имело село,

но в бою это воинам не помогло.

Налетели, как коршуны, с разных сторон

основные войска к переправе;

полк Никиты понёс тяжелейший урон,

весь полёг он в немеркнущей славе.

Покатились несметные тьмы на Москву -

по обочинам кони съедали траву.

Воротынский с полками, оставшись в тылу,

начал к битве готовиться сразу;

он не мог переждать набежавшую мглу,

подчиняясь царёву приказу.

Смелый князь посылает гонцов - собирать

по Оке всю свою пограничную рать.

И в ту пору служил под началом его

воеводою князь Хворостинин.

Он в том славном бою проявил мастерство,

хоть его ратный путь был недлинен.

Князя можно назвать и вторым волоском...

А командовал Дмитрий опричным полком.

Про опричников ходит дурная молва,

зачастую она справедлива;

но в истории их есть такая глава,

где они показались на диво.

Для своих учиняя резню и погром,

здесь сражались они с настоящим врагом!

Авангард у Гирея дошёл до Пахры,

потянулись войска и обозы...

Для страны не бывало опасней поры,

жесточайшей, смертельной угрозы.

И вдогонку за ханом, и в бой прямиком

поспешил Хворостинин с опричным полком.

Растянулась орда на четырнадцать вёрст

огнедышащим, сказочным змеем.

Хворостинин, вцепившись Горынычу в хвост,

показал, как мы биться умеем;

и у Молодей, у небольшого села

триумфальная, первая схватка была.

Тут себя показали стрельцы-удальцы,

затрещали на сошках пищали.

Ни врага, ни себя не щадили бойцы -

не царя, а Москву защищали.

Показали кураж, проявили азарт -

разгромили они ханских войск арьергард.

Когда весть о разгроме до хана дошла,

овладели им злость и смятенье;

ведь казалось - Москва уже рядом была,

неизбежно её пораженье;

но пришлось тут замешкаться хану пока,

и обратно на юг развернул он войска.

Крымский хан полагал, что в престольной Москве

группируется главная сила.

Получалось теперь, что здесь армии две,

и одну где-то сзади носило.

Побоялся Гирей за спиной оставлять

небольшую, но очень кусачую рать.

Что столица? Гирей был уверен, что с ней

он сумеет потом разобраться.

Между ратей, как между ружейных огней,

крымский хан не хотел оказаться.

И наверно, причина обычная есть -

хан был в бешенстве. Им просто двигала месть.

Воротынский всё это сумел просчитать

и готовиться стал поскорее.

В оборону поставил князь главную рать -

заманил в западню он Гирея.

Воевода, помимо того, что был смел,

удивительно много предвидеть сумел.

Волк степной, оказавшийся в той западне,

был как будто на кольях распорот...

Основным укрепленьем на этой войне

был у наших полков "гуляй-город".

Он пищалями, пушками был укреплён -

это танковый корпус тех давних времён.

На телегах возились большие щиты,

для стрельбы в них имелись бойницы.

Воротынский успел войском до темноты

в гуляй-городе расположиться.

На холме он хорошее место нашёл,

и у Молодей вырос густой частокол.

Был такой частокол с полубрёвен и плах

новым словом военной науки.

Специальные прорези в толстых щитах

мастерили умелые руки.

Не спасает от пуль, но, к примеру, стрела

прошибить уже эти щиты не могла.

Приближался матёрый, подраненный волк,

заряжались пищали и пушки...

В чистом поле стоял Хворостинина полк,

он приманкою был для ловушки.

Утро первым лучом озарило село...

Вот и войско Гирея вдали подошло.

Крымский хан в этот бой не ввязался пока,

но послал до двенадцати тысяч

против нашего передового полка,

чтоб его сразу начисто высечь.

Хворостинин держался в бою, сколько мог -

он хотел, чтоб у птички увяз коготок.

С вороного коня князь куда-то смотрел

поверх боя сквозь клочья тумана;

он под крики и лязг, уклоняясь от стрел,

понимал - отходить ещё рано.

Убедившись, что движется главная рать,

Хворостинин скомандовал всем отступать.

Разлетелись гонцы с приказаньем, и тут

все бойцы, как один, побежали,

а точнее, лишь сделали вид, что бегут

под стрелецкие злые пищали -

гуляй-город щетинился пушками там,

и на флангах стояли полки по кустам.

Как задумано было, бойцы, добежав,

перед крепостью приняли вправо,

а вдогонку за ними летела стремглав

верховых ханских крымцев орава.

Только не было больше в их жизни погонь...

Как жнивьё, их всех выжег кинжальный огонь.

Громыхали пищали, визжала картечь -

это пушки с телег грохотали.

Суждено было здесь, в этом поле, полечь

всем почти, кто вдогонку бежали.

В том бою был убит настоящий злодей -

кровожадный и яростный Теребердей.

Только к вечеру ближе закончился бой,

и кровавое солнце садилось

над полями, в дыму, над жестокой стрельбой,

где угрюмая туча сгустилась;

а затем опустилась кромешная мгла -

словно саваном чёрным, укрыла тела.

На заре зарумянилась зелень ветвей,

и зарделся туман над полями.

К гуляй-городу издалека хан Гирей

подходил с основными войсками;

и увидев на поле полёгшую рать,

"был он в гневе" сказать - ничего не сказать...

Как присуще с Орды ещё конным войскам -

заходили с боков, окружая...

Но у наших позиций, с холма по бокам -

берег Лопасни, берег Рожая.

Воротынский не мог этих крымцев не знать -

подходящее место сумел подыскать.

Укрепил свои фланги у каждой реки

лёгкой конницей князь и стрельцами,

а ещё помогали ему казаки;

и укрывшись пока за кустами,

по лощинам, оврагам стояли полки, -

всё как водится, - правой и левой руки.

Был для князя Гирей, как прочитанный лист -

кавалерию бросил на фланги.

Зашумел, загремел конский топот и свист,

полетели степные мустанги.

А стрельцы их встречали ружейным огнём...

Тяжкий бой продолжался и утром, и днём.

Словно волны на берег, летучая рать

раз за разом пускалась в набеги;

а кода доводилось ей в лоб набегать,

крымцев били пищали с телеги.

Налетали на стан и скрывались вдали -

окружить гуляй-город они не могли.

И по ним целый день продолжали палить

пушкари и стрельцы из-за тына.

В этот день хан Гирей точно мог слёзы лить -

потерял он и зятя, и сына.

И ещё хан отдельно пролить мог слезу -

наши в плен захватили Дивея-мурзу.

Сократилась на треть хана Крымского рать...

В поле - трупы да раненых стоны...

Кто такой был Дивей? Как сегодня сказать -

это ханский министр обороны.

Так закончил карьеру военную он -

его наши бойцы захватили в полон...

И в ответные вылазки тоже весь день

наша конница смело пускалась...

Незаметно подкралась вечерняя сень...

Так и бились, пока не смеркалось,

и в тревожную ночь погрузилось село...

До трёх тысяч стрельцов в этот день полегло.

Что Гирей испытал? Если коротко - шок.

Ныло сердце у хана, собаки,..

и на третий день битвы он просто не мог

продолжать затяжные атаки.

Этим боем его саданули под дых.

Приказал хан разыскивать трупы родных.

Целый день через поле скакали гонцы,

пролетали лихие отряды;

и особо по ним не палили стрельцы -

берегли для отпора заряды.

В мелких стычках прошёл этот горестный день...

Замерла над побоищем звёздная сень.

Вот такую осаду на несколько дней -

вряд ли наша бы рать продержалась;

ведь бойцы уже ели обозных коней,

и воды уж почти не осталось.

Но Гирей этих дней уж не мог потерпеть -

стал он словно шатун, разъярённый медведь.

Наступающий день начался с тишины,

но недолго ей быть оставалось.

Судьба битвы, войны, да и нашей страны

в этот день, день четвёртый, решалась...

В ожиданьи грозы затаилось село...

А стоял уже август. Второе число...

Хан Гирей бросил в битву решительно всех -

шли вперёд его крымцы, татары;

чтобы точно пришёл в том сраженьи успех,

шли ногайцы и шли янычары.

Не скакали верхами, а именно шли -

шли, как будто на казнь всей Московской земли.

Под огнём, да пешком - и дорога длинней,

но, забыв про степные привычки,

прирождённые всадники слезли с коней.

Не в набеги, не в мелкие стычки

шла вчерашняя конница в пешем строю -

победить или сгинуть в последнем бою.

Чужеземцы ступали средь русских полей,

где валялись кровавые трупы,

где буграми вздымались средь мёртвых людей

лошадиные головы, крупы...

Они шли под огонь пушкарей и стрельцов,

они шли, добавляя число мертвецов.

Только первая тьма полетела стремглав -

кони прямо по трупам скакали.

Кто остался в живых, да и те, доскакав,

с лошадей у забора слезали.

Так из первых хотел хан устроить заслон,

но в жестокой пальбе не помог даже он.

Ни один уж из тех, кто скакал напролом,

в свою крымскую степь не вернулся;

но орда, как вода, победила числом -

даже адский огонь захлебнулся.

Добежала толпа, стали все, как один,

сотрясать и руками раскачивать тын.

Как пришли косари на некошеный луг...

Бердыши, словно косы, блистали...

Много падало наземь отрубленных рук,

да и головы тоже слетали.

Только ругань и гвалт, теснота, толкотня,

только кровь ручейком у большого плетня...

Так и бились весь день казаки и стрельцы.

Горы трупов у стен вырастали,

штабелями ложились на них мертвецы,

и всё новые к ним прибывали.

Нескончаемый день... Хан, наверно, хотел

завалить наших воинов грудами тел.

А внутри за щитами, за рядом телег,

в суете и запарке затынской

трезвый ум сохранил лишь один человек -

это князь Михаил Воротынский.

В ратном деле он был и кудесник, и маг,

а пошёл он на дерзкий, отчаянный шаг.

Как сумел он такую задачу решить,

всё постичь, просчитать, подытожить?

Князь задумал не просто врага разгромить,

а решил он его уничтожить.

Он умом обгонял свой шестнадцатый век

как великий стратег и большой человек.

В обороне их стана с опричным полком

воеводу сменил Хворостинин.

Главный полк неприятелю в тыл прямиком

вывел князь по заросшей лощине;

и в обход, по кустам на речном берегу

вышли в тыл и ударили в спину врагу.

Тот внезапный манёвр и помог одержать

непростую победу в сраженьи,

и любители конницей всех окружать

сами были теперь в окруженьи.

Развернулись они с гуляй-города вспять,

и по ним Хворостинин ударил опять.

Раззудилось плечо, размахнулась рука,

в ход пошли бердыши, не пищали.

В рукопашном сраженьи Гирея войска

нашу русскую удаль узнали.

Хоть их было по-прежнему больше числом,

в их настрое уже появился надлом.

Чей воинственный дух и характер сильней,

проявила жестокая сшибка.

В том, что всадники слезли для боя с коней,

всё ж была роковая ошибка.

Занималась заря, и в вечерней тени

всё же дрогнули и побежали они.

То не ветры шумят, не лавина гремит -

как с горы покатилось сраженье.

Если всадник за пешим вдогонку летит -

то не бой, а уже избиенье.

Так разили врага аж до самой Оки

наша лёгкая конница и казаки.

Уж не все за рекой продолжали бежать,

весь турецкий отряд, янычары,

в большинстве и ногайская, крымская рать

не ушли от заслуженной кары.

И обратно привёл из похода Гирей

только жалкую часть уцелевших людей.

Наши в битве не просто врагу нанесли

сокрушительное пораженье,

а из взрослых мужчин ханской, крымской земли

была выбита треть населенья;

и Османской империи сильный вассал

для России угрозою быть перестал.

На Казань, или Астрахань, или Сибирь

уж никто не посмел покуситься;

и Россия во всю свою вольную ширь

с той поры и цветёт-колосится.

Волга-матушка вся стала русской рекой -

у страны широты не бывало такой.

В одной области царства миндаль зацветал,

а в другой выла зимняя вьюга...

С той поры уж никто никогда не напал

на страну ни с востока, ни с юга.

Царь задуматься мог о другой стороне -

как дела обстоят на Ливонской войне.

А ведь были действительно плохи дела

для царя, государства, народа...

Ситуация в целом похожа была

на декабрь сорок первого года.

И тогда злобный враг прорывался к Москве,

и убийственный план зрел в его голове.

Полководец нашёлся - и смел, и умён...

Гуляй-город стоял против луков...

Михаил Воротынский для наших времён,

если сравнивать - в общем-то, Жуков.

Всё учёл, просчитал - и повержен был враг...

Кто же Сталин - наверно, понятно и так.

Так в истории нашей бывало не раз -

у героев и судьбы похожи.

Воротынский всё царство Московское спас,

защитил от Гирея - и что же?

За победу он лавров себе не сыскал,

победил - да и тут же в опалу попал.

Не в почёте теперь та геройская рать,

не в чести Молодинская битва...

То, что нам удалось тогда верх одержать -

это чудо и чья-то молитва...

А не эта победа - наверно, сейчас

ни России бы не было здесь и ни нас...

Июль 2017 г.

Оставить комментарий © Copyright Зырянов Сергей Аркадьевич (serzyrjanv@rambler.ru) Размещен: 22/06/2023, изменен: 22/06/2023. 28k. Статистика. Поэма: Поэзия Иллюстрации/приложения: 2 шт. Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Историческая поэма о Молодинской битве.

Зырянов Сергей Аркадьевич : другие произведения.

Битва при Молодях