Зырянов Сергей Аркадьевич. Демидовы

Сергей ЗЫРЯНОВ.

Демидовы.

ПОЭМА в 4-х ЧАСТЯХ.

Часть первая.

Никита.

Притихла в ночи оружейная Тула,

не лают собаки и снег не скрипит;

уж вся заводская слободка уснула,

и только Никита Антуфьев не спит.

Заводчику часто ночами не спится,

ворочался он с боку на бок не раз -

в руках у Никиты журавль, не синица, -

ведь он получил государев заказ.

Коль выпал такой удивительный случай,

Никита не абы какой ротозей -

докажет, кто в Туле действительно лучший,

сготовит для армии триста фузей.

Чтоб сделать такое количество ружей,

заводчик Антуфьев пластался, как мог;

и вышли они иноземных не хуже -

пред царские очи представлены в срок.

Царь Пётр Алексеич проверил их лично,

он многое делал своею рукой;

и новые ружья стреляли отлично,

поставки ещё не бывало такой.

Известно, как Пётр Алексеевич правил -

характер бывал пострашнее грозы...

Никита прекрасные ружья поставил -

в сравненьи с другими дешевле в разы.

И царь-император остался доволен,

он сделал заводчику новый заказ;

и снова руду добывали из штолен,

пускай её был невеликий запас.

На Тульском заводе кипела работа,

настала там просто лихая пора -

готовил железо для русского флота

Никита Демидыч, любимец Петра.

Заводчик работал решительно, смело,

всё больше народа впрягая в труды;

хотел многократно расширить он дело,

но было для этого мало руды.

А Пётр, о державе своей беспокоясь,

подобных людей для себя подбирал.

Никиту послал он на Каменный Пояс,

осваивать рудный, богатый Урал.

И царь направленье заверил указом,

чтоб точно достигнуть заветную цель;

заводчику в нём была выдана разом

гигантская площадь казённых земель.

Огромные земли заводчику выдав,

в указе ошибочно Пётр написал

хозяина имя - Никита Демидов, -

по отчеству он кузнеца называл.

Никита указу не думал перечить,

умел выпадающий случай ценить -

чтоб это богатство семье обеспечить,

наверно, фамилию проще сменить!

За хвост ухвативший Жар-птицу удачу

Никита Антуфьев Демидовым стал

и взял во владенье громадную дачу -

практически это весь Средний Урал!

Ресурсами край был богатым до жути,

вдобавок и люди бесплатно даны;

империя та оказалась, по сути,

крупнее иной европейской страны.

И вот на Урал потянулись подводы,

а с ними пришли беспокойные дни.

До этого здесь находились заводы,

но все без догляда хирели они.

"Хозяйский догляд" по традиции русской

обычно шёл с плетью в комплекте, и вот

уже заработал с тройною нагрузкой

тут прежде казённый Невьянский завод.

Работа заводов - совсем не игрушки,

решался вопрос там о жизни страны;

России нужны были ядра и пушки,

она задыхалась в горниле войны.

Гремели те пушки в бою под Полтавой,

тот бой достоянием Родины стал;

покрыли Россию немеркнущей славой

отвага солдат и уральский металл.

Демидовский вклад в ту победу огромен.

Железо из гор он добыл, как колдун;

по воле его из пылающих домен,

как лава, всё тёк раскалённый чугун.

Огромные груды литого металла

сплавлялись весной по реке Чусовой.

Железо страна уже не покупала -

такое в России случилось впервой.

Демидов в делах расширялся ретиво.

Людей загонял, как скотину в загон,

нещадно порол их и в хвост он, и в гриву...

Вот так монополию выстроил он.

Пускай и досталась планида такая,

он цены бессовестно не задирал,

он просто использовал силушку края.

Опорой страны становился Урал.

Демидов людей получил во владенье,

он был с ними лют и особенно строг;

казалось, - не просто помещик в именье, -

для всех подчинённых он был царь и Бог.

Держава его в середине Урала

была - что в Европе иная страна,

она не случайно империей стала,

а значит, всегда расширяться должна.

Заводчик Демидов в рутине жестокой

мощней разворачивать дело велит -

сыскали местечко у горки Высокой,

а прежде гора называлась Магнит.

И вот завизжали зубастые пилы,

ещё застучали в лесу топоры -

валили деревья у кромки Тагила,

как раз у подножия Лисьей горы.

Гора - муравейник... Лихая картина!

Повсюду под ней копошился народ.

Над руслом реки поднималась плотина,

а с ней поднимался Тагильский завод.

Закрылась плотина, захлопнулась дверца,

скопилась могучая сила реки,

забилось завода горячее сердце -

чугунные домны зажгли мужики.

Пока что не рылись в карьере глубоком,

с поверхности там собирали дары -

руда находилась буквально под боком,

на склонах той самой Высокой горы.

Демидов использовал ценность подарка,

богатство ему не свалилось само.

Весь мир покоряла торговая марка -

то Старого Соболя было клеймо.

Металл разливался, как вешние воды -

железо на экспорт возила страна.

В сравнении с прежним давали заводы

аж в четверо больше теперь чугуна.

И после таких замечательных выдач

царь Пётр Алексеевич так говорил:

"Эх, пять человек мне таких, как Демидыч,

найти бы ещё - и я счастлив бы был!"

Пётр Первый, рубивший в Европу окошко,

стремился державу развёртывать вширь.

Демидов трудом крепостных понемножку

усилил железом окошко в Сибирь.

Для этого был тут киркою распорот

тот Каменный Пояс, Уральский хребет,

и будет потом здесь особенный город,

опора страны и кователь побед.

Завод, заурядный источник металла,

Демидов харизмой своей наделил.

С годами, работая, здесь расцветала

столица империи - Нижний Тагил!

А лет уж немало меж тем пролетело...

К концу подходил замечательный путь.

Закончив своё грандиозное дело,

Никита теперь мог спокойно уснуть...

* * *

Часть вторая.

Акинфий.

Фамилия эта во всём плодовита.

Остались в семействе большом сыновья:

Акинфий, Григорий и младший Никита -

и каждому выпала доля своя.

Про младшего можно сказать однозначно -

лишь в имени он был таким, как отец.

С Григорием вышло совсем неудачно -

у жизни случился трагичный конец.

И только Акинфий с фамильной повадкой

продолжил великое дело отца;

он, взяв управленье железною хваткой,

отцовскую линию гнул до конца.

Отцу помогал он практически с детства,

совсем молодым перенял мастерство;

затем, получив дорогое наследство,

в итоге в три раза умножил его.

И все отведённые Господом годы

Акинфий в трудах проводил день и ночь;

он строил, он строил и строил заводы,

и тем увеличил империи мощь.

Для этого надо рабочую силу.

Повсюду искали работных людей,

с центральных губерний их гнали к Тагилу.

Акинфий свирепствовал, как лиходей.

В хозяйстве Демидова нет тунеядцев.

Велел он и беглых ловить мужиков,

а также использовал старообрядцев, -

сказать на уральский манер, - кержаков.

Чтоб новые земли добыть под заводы,

Акинфий вращался средь знатных вельмож,

с прошеньем ходил под дворцовые своды,

был даже к самой государыне вхож.

На троне была государыня Анна,

а правил державой, по сути, Бирон;

с полученной мзды, что, наверно, не странно,

к Демидову там благоволил и он.

И чтоб получить хоть одно разрешенье,

больших подношений там было не счесть;

и где не помогут старанье и рвенье,

всё сделают взятки, интриги и лесть.

В дошедших до наших времён документах

одно мы понять объективно должны -

Акинфий Демидов в каких-то моментах

не с лучшей себя показал стороны.

Не всё у заводчика делалось ладно -

смешались и благо страны, и корысть;

работных людей он тиранил нещадно,

а всех конкурентов мог заживо сгрызть.

К примеру, приехал Василий Татищев

в краю государев завод поднимать...

Таких государственных, редких умищев

в ту пору в России ещё поискать.

Акинфий Демидов такую "подмогу"

не мог у себя, на Урале, терпеть;

ведь это - как будто к медведю в берлогу

нахально вломился такой же медведь.

Урал, этот край, несказанно богатый,

уже он как вотчину видел свою;

сокровища все огребал он лопатой,

хозяином был он в привольном краю.

Акинфий помещиком в личном именье

людишками правил "железной рукой",

и вот вдруг вторгается в это владенье

какой-то Татищев... Да кто он такой?

И чтоб не делиться благами своими,

Демидов привычно решает вопрос -

в столицу и на Высочайшее имя

хозяин земель посылает донос.

Акинфий имел колоссальные связи -

задобрен, прикормлен был даже Бирон,

который, пробившись "из грязи да в князи",

нанёс государству огромный урон.

Составлена кляуза очень умело,

мол, этот Татищев "мздоимный зело".

Пока разбирались, пока суд да дело,

глядишь, драгоценное время ушло.

С проверкой был послан чиновник де Геннин,

как вскоре решили на самом верху.

Татищев же был перед ним откровенен

и всё ему выложил, как на духу.

Де Генину стало там всё очевидно,

и он о Татищеве выдал отчёт,

мол, просто тому "за державу обидно",

он честно работает, "мзду не берёт".

Демидовы очень не ладили с теми,

кто в частное дело совали свой нос.

Отец называл их "крапивное семя",

а сын, "не сумняшесь", состряпал донос.

Заводчики были по-своему правы.

Акинфий, как весь их демидовский род,

в итоге работал на благо державы,

чужих не пуская к себе "в огород".

Татищев и сам признавал, что заводы

Демидова лучше и льют, и куют,

что хоть и поменьше имеют народа,

продукцию вчетверо больше дают.

Акинфий Никитич тогда, между прочим,

в разы увеличивал дело своё,

своим мастерам и толковым рабочим

давал послабления, строил жильё.

Тагильский завод у него становился

столицей владения, "горным гнездом",

но помнил он место, в котором родился -

любимую Тулу, родительский дом.

Акинфий и там производство удвоил.

На родине он и теперь знаменит -

красивую церковь он в Туле построил,

которая там и поныне стоит.

Хоть стали родными красоты Урала,

Акинфий любил этот сказочный край,

но даже и этого сделалось мало -

заводчик свой взор устремил на Алтай.

Там долго ходили с лозой рудознатцы

средь горных отрогов, речушек и скал.

Акинфию очень пришлось постараться,

и вот наконец он нашёл, что искал.

Мечта у него оставалась былая -

чтоб разом своё увеличить добро;

и вот на далёких просторах Алтая

заводчик Демидов нашёл серебро.

И так получилось в последние годы,

что взял под владенье "железной руки"

Акинфий Никитич не только заводы,

но также и прииски, и рудники.

Во время правления Елизаветы,

что тоже была к нему очень добра,

заводчик Демидов чеканил монеты

тайком из добытого им серебра.

В подвале Невьянской кренившейся башни

он тайно чеканить рубли приказал,

а если бы вскрылись запретные шашни,

велел затопить тот несчастный подвал.

И он поступил, как преступник великий, -

убийца, маньяк, воплощение зла, -

сгубил там людей, да и скрыл все улики...

Да только всё это легенда была...

На деле случилось злодейство? Едва ли.

Акинфий совсем не чеканил монет

ни в башне Невьянской, ни где-то в подвале.

По правде, там даже подвала-то нет.

А также в легенде другой говорится,

что он серебро аж в столицу привёз;

когда на приёме явилась царица,

Акинфий корзину рублей преподнёс.

А дальше совсем получилось прелестно -

царица, владелица Русской земли,

сказала: "Ответь государыне честно.

Какая чеканка, и чьи тут рубли?"

Акинфий ответил ей фразой такою:

"Ты, матушка, в сердце обид не таи.

Мы все - под твоей материнской рукою,

а значит, и рублики - тоже твои!"

Однако, легенд тут, похоже, избыток...

В реальности были простые дела -

Акинфий поднёс всего-навсего слиток,

ему государыня рада была.

Отец у Акинфия стал дворянином,

когда уж дождался глубоких седин.

На возрасте это случилось и с сыном -

серебряный слиток дарил дворянин.

Но Елизавета учла постоянство,

с каким строил он за заводом завод;

за эти большие заслуги дворянство

уже получил весь демидовский род.

Потомкам - не опыту и не сединам -

вручался тот титул совсем без заслуг,

и автоматически стал дворянином

теперешний сын, да и будущий внук.

В труде напряжённом, горячем и громком,

Акинфий Никитич закончил житьё.

Заводчик Демидов оставил потомкам

богатство и титул, и дело своё...

Да, титул, конечно, - великая сила,..

но выше есть звание, чем "дворянин".

Гордятся все жители, что у Тагила

Акинфий - Почётный его Гражданин!

* * *

Часть третья.

Никита Акинфич.

Акинфием прочное гнёздышко свито,

хоть дважды его создавалась семья.

Прокопий, Григорий и снова Никита -

такие росли у него сыновья.

Заводчик в разъездах бывал постоянно,

но прочно себе обеспечивал тыл.

Росли сыновья не подобьем бурьяна.

Любимцем Акинфия младшенький был.

В семейном большом и ответственном деле

Никита всегда интерес находил,

а старшие братья к нему охладели,

и их не тянул ни Урал, ни Тагил.

Никита влюбился в могучую силу

уральских заводов, их лязг трудовой,

он даже родился в дороге к Тагилу,

у кромки воды на реке Чусовой.

Мальцом он работы освоил умело,

во все технологии быстро вникал.

Акинфий Никитич семейное дело

в духовной ему одному передал.

Но братья на то не могли согласиться,

пришлось государыне дело смотреть;

наследство для них поделила царица,

в итоге Никите оставили треть.

В столицах Прокопий с Григорием жили,

точнее, они проживали доход,

а младший Никита в те годы в Тагиле

вникал, как работал крупнейший завод.

Внедрял, улучшал он труды год от года,

и новшества в деле искал он везде;

а также построил два новых завода -

и Верхний, и Нижний на речке Салде.

Опробовав методы, выискав средства,

Никита добился такого в конце,

что больше тагильская доля наследства

давала железа, чем всё при отце.

Масштабы работ оказались огромны.

Здесь были и близость, и качество руд,

в Тагильском заводе крупнейшие домны,

а также дешёвый и каторжный труд.

А дальше пружина была чуть разжата.

Никита своим напряжённым трудом

не только сумел заработать деньжата -

ещё и потратил полезно, с умом.

На месте, что было пустынно и голо,

рабочий посёлок стремительно рос.

Никита Акинфич Цифирную школу

с Невьянска в Тагильский завод перенёс.

С окрестных посёлков в Тагиле и Вые

в училище там собирали мальцов;

к наукам готовились мастеровые,

там, можно сказать, выпускали спецов.

Никита Акинфич берёг, как зеницу,

подносного промысла чудный узор;

в Тагильском посёлке построил больницу

и Входо-Иерусалимский собор.

Заводовладелец, вторично женатым,

наладив работу, покинул Тагил;

был благотворителем и меценатом,

и всё под Москвою, в имении жил.

Когда бы не к знаниям вечная тяга,

вовек не покинул Уральский бы кряж -

в едином лице сибарит и трудяга

поехал с супругою в долгий вояж.

Поездка носила лечебные цели.

Их брак был бездетным уж несколько лет.

Врачи за границей помочь им сумели -

в итоге наследник явился на свет.

Уральский богач проявил благородство

и щедро немецких врачей наградил.

Ещё он везде изучал производство,

чтоб новшества взять на заводы в Тагил.

Никита Акинфич прекрасные чувства

ко всем достиженьям науки питал.

Он был покровителем муз, и искусство

развить на Тагильском заводе мечтал.

Сокровища он добывал для России,

по части коллекций такой был один -

в поездке магнат посещал мастерские

и много купил знаменитых картин.

Заводчик знал толк в ремесле, в малахитах,

подход его был необычен и свеж;

искал он в Тагиле ребят даровитых -

искусству учить отправлял за рубеж.

Он мыслью стремился к заоблачным сферам,

и путь был причудлив, что твой малахит.

Сама по себе переписка с Вольтером

потомкам о многом теперь говорит.

Никита Акинфич, любитель науки,

Московский Университет опекал;

строительство взял он в надёжные руки

и выдал на кровлю тагильский металл.

Как дед, как отец, проявил внук Никита

характер такой же, как эти листы.

Дорога была, как узор малахита -

уральский пейзаж неземной красоты.

Средь этих чудесных, причудливых видов

родился с богатой судьбой человек.

Заводчик Никита Акинфич Демидов

в историю города вписан навек.

А память, как камень, уже не расколешь,

и дело логично дошло до того,

что в Нижнем Тагиле находится колледж,

носящий высокое имя его!

* * *

Часть четвёртая.

Николай Никитич.

Кто правил заводами "на удаленьи",

возглавив Тагильский промышленный край?

Демидов в четвёртом уже поколеньи -

Никиты единственный сын Николай.

Не значился он в их демидовском деле

на первых порах, на недолгом веку;

был маленький Коля ещё с колыбели

записан на службу в гвардейском полку.

В четырнадцать лет он ходил с аксельбантом

и лишь проживал состоянье отца,

у князя Потёмкина был адъютантом

Николенька, правнук ещё кузнеца.

Пока не вникал в заводскую работу,

но деньги потратить всегда был он рад;

к примеру, тогда Черноморскому флоту

за собственный счёт он поставил фрегат.

Николенька жил, как на мягкой перине -

зачем ему знать заводские дела?

В служении матушке Екатерине

карьера его непрерывно росла.

И он в восемнадцать - уже подполковник,

служил в гренадёрском Московском полку.

А герб их украсил российский гербовник,

в нём очень почётную занял строку.

"Не словом, а делом", - так в нём говорится.

Пока тот девиз не любил офицер.

Он стал камер-юнкером императрицы,

а в двадцать три года - уже камергер.

В невиданной роскоши лучшие годы

Николенька в тесном кругу прожигал.

Меж тем постепенно ветшали заводы,

хирел без присмотра кормилец Урал.

Упадок в хозяйстве заметен не сразу...

Завод-то, казалось, всё также дымил,

но всё недоступный хозяйскому глазу,

пришёл в запустенье посёлок Тагил.

Не сразу приходит к кутиле расплата...

Он жил по желанию левой ноги,

Влезал в совершенно безумные траты,

попутно, конечно, влезая в долги.

В ту пору уже начал царствовать Павел.

Он знал, что такое Демидовский род,

и Колю вниманьем своим не оставил,

хотя был он сам ещё тот сумасброд.

Не сразу дано повзрослеть человеку...

В столицах поднялся о Коленьке шум,

и сам император назначил опеку,

пока юный франт не возьмётся за ум.

Когда подошла разоренья угроза, -

осталось в душе уповать на "авось", -

случилась чудесная метаморфоза,

и с ней Николаше жениться пришлось.

С невестой он был на судьбу не в обидах,

сказать откровенно, ему повезло;

наш франт доказал, что он тоже Демидов,

приданое в этом ему помогло.

Характер как будто прошёл переплавку -

жуир настоящим хозяином стал.

Женившись, Николенька вышел в отставку -

впервые приехал с женой на Урал.

Когда в первый раз они здесь появились,

на площадь пришёл весь Тагильский завод,

и люди увидели, что обручились

род Строгановых и Демидовский род.

Такое нечасто бывает на свете -

уж век продолжалась вражда "а ля рюс",

и вот "клан Монтекки с семьёй Копулетти"

составили прочный семейный союз.

Затем Николай, забывая про отдых,

в горячих трудах во все тонкости вник;

он несколько месяцев жил на заводах

и всю подноготную дела постиг.

В короткое время он смог обучиться

и в деле семейном стал дока и спец,

а после поехал уже за границу

новинки узнать - ну совсем как отец!

Хозяйская хватка в комплекте с приданым

наладили дело в коротенький срок;

к примеру, Никитич прокаточным станом

Тагильский завод оборудовать смог.

Вот так, в отдаленьи, своими руками

он в лидеры вывел крупнейший завод;

и вскоре Никитич покончил с долгами,

пошёл постоянный, обильный доход.

Потом далеко, в итальянской сторонке,

он знал постоянно, чем дышит Урал;

он первым работал, как "на удалёнке",

в заводы решенья свои рассылал.

Никитич был в этом новатор и гений,

и так объяснял он своё мастерство:

"В заводах теперь без моих позволений

не делается вообще ничего!"

И вот для Тагила, Урала, Отчизны

пришло испытанье - Двенадцатый год...

Во имя царя, Православия, жизни

Россия войска снаряжала в поход.

Как сказано в басне Ивана Крылова,

на псарню попал заблудившийся волк.

Никитич сказал своё веское слово -

за собственный счёт снарядил целый полк.

В который уж раз напряжённо, исправно

для ратного дела работал Тагил,

и точно впервые Отечеству славно

Демидовский егерский полк послужил.

Солдаты на шефа держали равненье,

и вёл их Никитич дорогой побед.

Участвовал сын в Бородинском сраженьи -

и было Павлуше четырнадцать лет!

Вёл полк по Европе отважный воитель.

Когда Бонапарта прогнали назад,

вернулся на поприще благотворитель,

любитель искусств и большой меценат.

Он сделал подарок Университету -

коллекцию чучел и разных камней.

Семьёй собирали коллекцию эту,

и дара ещё не бывало ценней.

Подарки не просто остались в анналах -

наглядно присутствует их красота.

Магнат в Петербурге тогда на каналах

построил четыре чугунных моста.

Собранье картин в галереях хранится,

они не один украшают музей.

А в Нижнем Тагиле осталась больница,

она до сих пор принимает людей.

Дарил он златые оклады и чаши

собору в Тагиле, в течении лет,

но их не увидят церковники наши,

поскольку сейчас и собора-то нет.

Масштабы деяний равны великану...

Заводчик уж больше не ездил в Тагил.

На склоне годов, переехав в Тоскану,

Никитич под небом Италии жил.

Он был покровителем и меценатом,

в искусство сумев переплавить металл.

Решив на закате побыть дипломатом,

Никитич российским посланником стал.

Магнат представлял интересы державы,

на поприще этом не знал неудач.

Среди флорентинцев восторгов и славы

добился крупнейший уральский богач.

В их память и в мрамор оделась фигура.

К примеру, стоит там библейский Давид,

но также посланца Урала скульптура

на "Пьяцца Никкола Демидофф" стоит.

Никитич большое наследство оставил,

продолжилась в этом отцовская нить.

Его сыновья, Анатолий и Павел

могли преспокойно богатства делить.

Отцу они памятник установили -

на родине почесть воздали ему.

Есть нынешний памятник в Нижнем Тагиле -

из рода - Никитичу лишь одному.

Судьба проявила особенность фарта,

и сын Анатолий в супруги избрал

одну из племянниц того Бонапарта,

с которым и брат, и отец воевал!

А в общем, у братьев житьё проходило

уже далеко от уральской земли;

от жизни заводов, от жизни Тагила

они и умом, и душой отошли.

Пока не настали ужасные годы

больших разорений, залогов, аренд,

наследники всё ж сберегали заводы

и "Старого Соболя" подлинный бренд.

С Высокой горы, от большого разреза

по-прежнему рудная лава текла.

Тогда со своим производством железа

Россия на первое место взошла.

И в этом - державы опора и сила,

залог процветанья на годы вперёд...

К истории края и жизни Тагила

железом прикован Демидовский род.

И если смотреть на историю в целом,

то сказано всё их фамильным гербом.

Демидовский лозунг: "Не словом, а делом!"

стоит и на нашем гербе городском!

Апрель - май 2020 г.

Оставить комментарий © Copyright Зырянов Сергей Аркадьевич (serzyrjanv@rambler.ru) Размещен: 19/06/2023, изменен: 19/06/2023. 35k. Статистика. Поэма: Поэзия Иллюстрации/приложения: 5 шт. Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Поэма о династии Демидовых

Зырянов Сергей Аркадьевич : другие произведения.

Демидовы