Зырянов Сергей Аркадьевич : другие произведения.

Ермак

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Историческая поэма о покорителе Сибири Ермаке Тимофеевиче.

  

Сергей ЗЫРЯНОВ.

  
  

Ермак.

ПОЭМА.

   Не резвые птицы парят в вышине,
   слетевшись с привольной округи -
   качаясь на зыбкой и светлой волне,
   плывут остроносые струги.
   Разгульная песня летит от реки -
   по матушке-Волге плывут казаки.
  
   На вёслах сидят удалые гребцы,
   разбойное, вольное племя.
   Водились такие в Руси удальцы
   в предсмутное, грозное время.
   Ведёт эту вольницу храбрый казак,
   лихой атаман по прозванью Ермак.
  
   Типичный питомец той буйной поры,
   он так назывался недаром;
   из тягла сбежав, нанялся он в чуры
   и был при котле кашеваром,
   а вскоре за силу и за удальство
   избрали уже в атаманы его.
  
   Служил он царю на Ливонской войне,
   сражался и с ханом Гиреем,
   да только нередко в родной стороне
   верёвка скучала по шеям;
   и нет ничего, что в родимом краю
   казак променял бы на волю свою.
  
   На Волге же вольно жилось казаку,
   и души парили, как чайки.
   Стекались с московской земли к Ермаку
   другие разбойные шайки.
   Среди главарей выделялся казак,
   которого звали Матвей Мещеряк.
   Был Яков Михайлов, шальной атаман -
   громила с характером бычьим;
   ещё был Никита по прозвищу Пан
   с не менее грозным обличьем,
   но даже средь них выделялось лицо
   Ивана-стрельца по прозванью Кольцо.
   Он был настоящий сорвиголова
   и набедокурил немало;
   не только станицы, но даже Москва
   об этом Кольце уже знала.
   Отчаянный этот разбойник и вор
   имел от царя именной приговор.
  
   Во время лишений и тяжких невзгод
   не просто подняться над всеми,
   но весь этот буйный, отъявленный сброд,
   всё это разбойное семя
   и всех, кто в товарищи выбрал ружьё,
   Ермак собирал под начало своё.
  
   Кончались их прежние вольные дни
   за вышедшей царской бумагой.
   Немало уже погуляли они
   безудержной, шумной ватагой;
   немало они потрепали купцов,
   пограбили их караваны судов.
   Разбоем они промышляли не зря,
   но так продолжалось недолго -
   закончилось вскоре терпенье царя,
   он войско отправил на Волгу;
   и вот, уходя от его воевод,
   Ермак возглавляет последний поход.
  
   Когда невозможно пройти к кабаку,
   душа направляется к храму.
   На Волге не стало пути казаку -
   они устремились на Каму.
   Как стало им тяжко разбоем прожить -
   решили опять казаки послужить.
   Ермак, как умел, приструнил удальцов
   и вывел на Каму умело.
   У Строгановых, богатейших купцов,
   нашлось им подручное дело.
   Хозяева всех предуральских земель
   прибывшей ватаге поставили цель...
  
   За Каменным Поясом земли Югрой
   тогда называли поморы.
   Восточной границей, природной межой
   служили Уральские горы;
   за ними, во всю необъятную ширь
   раскинувшись вольно, лежала Сибирь.
   С востока летела таёжная гнусь,
   зудела открытая рана -
   то злыми укусами мучили Русь
   набеги Сибирского хана;
   и даже царю непокорный Кучум
   стал веской причиной встревоженных дум.
  
   А что же осталось поделать купцам?
   Им жалко свою солеварню;
   ведь чтобы устроить острастку волкам,
   заводят хорошую псарню.
   Но некому было у них до сих пор
   дать силе Кучума достойный отпор.
   Купцы Ермаку заказали труды -
   стеречь на востоке границы,
   от частых набегов Сибирской Орды
   всей силой казачьей отбиться
   и даже в поход на Кучума сходить,
   а будет удача - его покорить.
  
   И вот у Московской земли на краю,
   с дороги на стан не устроясь,
   Ермак приготовил ватагу свою
   к походу за Каменный Пояс;
   и все казаки, не успев отдохнуть,
   пополнив припасы, отправились в путь.
  
   По этим местам не бывало дорог
   в ту пору, в шестнадцатом веке.
   Уральский хребет, как гигантский порог,
   делил все речушки и реки.
   Ермак понимал - на свиданье с Ордой
   пройдёшь не иначе, как только водой.
   С трудом казаки разместили в челнах
   оружие, пули и порох;
   натешившись вдоволь на волжских волнах,
   поплавав на камских просторах,
   по водам уральским продолжили бег...
   Их было всего восемьсот человек...
  
   На вёслах сидеть удальцам не впервой -
   рванули челны спозаранку...
   Их путь пролегал по реке Чусовой,
   а дальше - в приток Серебрянку...
   И было им время подумать о том,
   что ждёт их вдали, за Уральским хребтом.
   Шумела тайга, примеряя уже
   своё золотое убранство;
   за нею на дальнем речном рубеже
   таилось Сибирское ханство.
   Скрипела уключина, билось весло,
   неясные думы теченьем несло...
   А вдоль Чусовой возвышались столбы,
   вздымались отвесные скалы,
   как грозные стражи коварной судьбы,
   как хищного зверя оскалы;
   и плыли служивые в самую пасть -
   иными путями в Сибирь не попасть.
  
   Ермак на челнах ободрял казачков:
   "Чего приуныли, ребята?
   Удел казака - он, известно, каков -
   за то и воюешь, что свято.
   И коли имеешь ты русскую кровь,
   за волю пролить ты её приготовь!
   Но только я верю, что будет успех,
   что ждёт нас удача за кряжем.
   За землю родную погибнуть не грех,
   и коль головами поляжем,
   так значит - на то она, наша судьба,
   и примет Господь к себе душу раба!"
  
   А против теченья на вёслах идти
   и так было трудное дело.
   В истоке, в конце непростого пути
   речушка совсем обмелела;
   незримая к ним приближалась черта,
   и ветви деревьев цепляли борта.
   Вот первые струги царапнули дно,
   их дальше тянули руками.
   Придумал Ермак тут решенье одно -
   исток перекрыл парусами,
   а, выйдя на сушу, ватаге велел
   протаскивать волоком водораздел.
  
   По горному склону наверх от реки,
   надсадно пыхтя от натуги
   и дружно покрикивая, казаки
   тянули тяжёлые струги.
   Сначала рубили деревья, а вслед
   по просеке вверх поднялись на хребет.
   А дальше по склону путь вниз уходил,
   работа опять закипела.
   Казалось, что нет человеческих сил
   на это тяжёлое дело,
   но было оно казакам по плечу -
   они опустили челны в Баранчу.
  
   Потом та речушка впадала в Тагил,
   челны подчинились потоку,
   который стремительно их уносил
   всё дальше и дальше к востоку.
   И вот по осенней поре, в сентябре
   Ермак с казаками поплыл по Туре.
   Угрюмо встречали их маленький флот
   громадные сосны и ели.
   Уже кое-где попадался народ,
   туземцы на струги глазели.
   Хоть были вокруг некрещёные лбы,
   пока казаки обошлись без пальбы.
  
   Сначала вогулы, потом остяки
   вели себя тихо, без шума;
   но ими тогда управляли князьки -
   всё данники хана Кучума.
   Бойцы понимали, увидев жильё,
   что надо держать наготове ружьё.
   Ермак говорил, остеречься веля:
   "Вы видите - стало люднее,
   а коли пошла обжитая земля,
   то значит, и сила за нею.
   Вошли мы Кучуму ножом под ребро -
   держите, ребятушки, ухо востро!"
  
   Но трудно бывает противиться злу,
   когда оно неощутимо.
   Туземцы от берега пустят стрелу -
   и с криком проносятся мимо.
   Не видя больших неприятельских сил,
   Ермак в перестрелку вступать не спешил.
   Но вот впереди небольшой городок
   Ермак увидал над Турою,
   и местное воинство на бережок
   там вышло огромной толпою.
   Все подняли луки, истошно крича...
   Там правил остяцкий князёк Епанча.
   Он свой городок защищать повелел.
   Туземцы плывущие струги
   едва не засыпали тучами стрел,
   но разом упали в испуге -
   то ружья на них навели казаки,
   и грянул раскатистый залп от реки.
  
   И вздрогнул доселе непуганый лес,
   пропели свинцовые пули.
   Услышав, как гром ударяет с небес,
   по берегу вверх сыпанули
   туземцы, лишь пыль поднялась вдалеке...
   А кто-то остался лежать на песке...
  
   Ермак велел к берегу править челны
   и сходу пуститься в атаку.
   Когда казаки атаману верны -
   немедля бросаются в драку.
   Они ворвались в городок Епанчин,
   и был у похода удачный почин.
  
   Впервые достались с враждебной земли
   трофеи - одежда и пища.
   Немного дивясь, казаки обошли
   пустые дворы и жилища
   и скарба немало прибрали к рукам.
   При этом Ермак говорил казакам:
   "Ребята, теперь мы должны понимать,
   что эти татары - не трусы.
   Всё яростней будут они защищать
   свои городки и улусы.
   Единожды взяли мы их на испуг,
   но выпустить можно удачу из рук".
   Три дня казаки провели в городке,
   где нынче Туринск расположен,
   и снова пошли они вниз по реке,
   не вытащив сабли из ножен.
   Сначала удача досталась легко -
   до полной победы ещё далеко...
   Залезть в середину Сибирской Орды -
   не дома залезть на полати...
   И вот на слияньи Туры и Тавды
   их встретили новые рати,
   командовал ими Кучумов мурза.
   И вновь над рекой разразилась гроза...
  
   Татары в повторном бою под Турой
   сражались упорно и смело.
   Как бешеных пчёл растревоженный рой,
   жужжали их быстрые стрелы.
   Но дьявольский звук казакам был не нов -
   они громыхнули в ответ из челнов.
   И пули их ружей, как будто шмели,
   невидимо, грозно гудели.
   Передних татар как метлою смели,
   а те, что пока уцелели,
   у берега вновь пополняли ряды
   и гибли во славу Сибирской Орды.
  
   Ружейные залпы гремели, как гром,
   и было коротким сраженье.
   Поняв, что в бою наступил перелом,
   Ермак прекратил избиенье.
   Когда поредела татарская рать,
   позволил оставшимся он убежать.
  
   Среди побеждённых и сдавшихся в плен
   Кучумов мурза оказался.
   Просили его, поднимая с колен,
   чтоб он атаману назвался;
   и без переводчика понял Ермак,
   что это - мурза по прозванью Тавзак.
  
   Тавзак рассказал, а толмач передал,
   чем славится царство Кучума:
   "Когда-то своё процветание знал
   сей пасынок Каракорума.
   К заветам ислама душой устремлён,
   живёт он на подати с местных племён.
   Торгуют они в основном с Бухарой,
   Восток завалили мехами.
   Кучум уже старый и даже слепой,
   но царствует над племенами.
   При войске племянник его, Маметкул,
   свирепый, как волк, и упрямый, как мул.
   В коварстве Кучум не уступит паше
   и твёрдой рукой управляет.
   Столица находится на Иртыше,
   её Кашлыком называют.
   Похоже, теперь он дождался беды -
   последний осколок Великой Орды..."
  
   ...А кто уцелел, те пришли на Иртыш
   и кинулись в ноги Кучуму.
   В столице царила блаженная тишь -
   с гонцами добавилось шуму.
   И вот что слепцу рассказали они:
   "Настали для ханства последние дни!
   Великое горе для нашей земли
   нам дали барашком на блюде.
   С закатного солнца на лодках пришли
   какие-то грозные люди.
   Глаза их неистовой злобой горят,
   при встрече они никого не щадят.
  
   Они могут биться и ночью, и днём,
   ни страха, ни боли не знают.
   У них есть дубины, что пышут огнём
   и смерть на людей изрыгают.
   При этом дубина ужасно дымит,
   и гром настоящий под небом гремит.
   Над полем, когда начинается бой,
   невидимо стрелы летают.
   Любую кольчугу и панцирь любой
   навылет они пробивают...
   Мы жили, не ведая истинных бед -
   от этих людей нам спасения нет!"
  
   Услышав такое, Кучум затужил.
   Столица уже не заснула.
   С утра началось собирание сил,
   и хан повелел Маметкулу
   всех взрослых мужчин под знамёна собрать.
   И вскоре нагнали несметную рать...
  
   Тем временем русские вышли с Тавды
   и плыли уже по Тоболу.
   Вокруг их челнов стало больше воды,
   раздвинулись поймы и долы;
   и вширь по бокам разошлись берега,
   и не было видно сначала врага.
   Потом стороной по крутым берегам,
   стреляя, скакали отряды.
   Опять атаман говорил казакам:
   "Бойцы, берегите заряды.
   Стрелою от берега нас не достать -
   дождёмся, пока будет полная рать".
  
   С дозорного струга, что шёл впереди,
   пришли нехорошие вести:
   "Беда, атаман! Хоть вперёд не ходи -
   там, в узком и гибельном месте
   татары смогли перерезать нам путь,
   от берега к берегу цепь протянуть.
   Железную цепь защищает с краёв
   на суше большая засека.
   За нею татар - что в лесу муравьёв -
   по тридцать их на человека.
   Оружия всякого много у них...
   Сегодняшний бой будет страшен и лих!"
   Поняв, что на этой сибирской реке
   недолго проститься с удачей,
   бойцы собрались на пустом островке,
   где Круг состоялся казачий.
   Пошли раздаваться на нём голоса:
   "Не слишком ли гиблые эти леса?"
   "Мы тут, казаки, околеем зимой!"
   "Пограбили малость - и будет..."
   "Пора уже нам возвращаться домой,
   никто нас теперь не осудит".
   И видя, что войско уходит из рук,
   Ермак Тимофеевич вышел на Круг.
  
   Сказал он: "Не стыдно ли вам, казаки?
   Чего уцепились за жизни?
   Всё время разбоем нам жить не с руки,
   пора послужить и Отчизне.
   За это не жалко и жизнь положить.
   Вернуться же - значит, разбойником слыть!
   А если мы примем с татарами бой,
   то он нас прославит навеки.
   К тому же - дошли мы досюда водой,
   но скоро замёрзнут все реки,
   и как мы без стругов обратно пойдём?
   Возьмём вот Кашлык - и тогда отдохнём!"
  
   Слова атамана зажгли казаков,
   у них посуровели лица;
   и все после этих доходчивых слов
   решили с татарами биться...
   Стоял уж октябрь, двадцать третье число...
   И что оно каждому нынче несло?
  
   Задумчиво сидя средь голых ракит
   на острове перед сраженьем,
   Ермак понимал, что татар предстоит
   побить не числом, а уменьем;
   и он в том бою оказался мудрей -
   на хитрость Кучума ответил своей.
   Задумкой его провели казаки
   слепого Сибирского хана;
   из прутьев они нарубили пучки,
   потом их одели в кафтаны,
   потом чучела прикрепили к челнам,
   и ряженый флот заскользил по волнам.
  
   А большая часть казаков той порой
   пошла на засеку по суше,
   чтоб в жарком бою под Чувашьей горой
   отдать христианские души;
   и снова посыпались полчища стрел,
   ударили залпы - и бой загремел.
  
   Посланцы Руси на чужой стороне
   вот так расширяли пределы...
   По стругам, плывущим на зыбкой волне,
   свистели татарские стрелы;
   из прутьев сготовленные муляжи
   щетинились стрелами, точно ежи.
   За ними прикладывали фитили
   гребцы к длинноствольным пищалям -
   и хвоя с ветвей осыпалась вдали,
   и это носилось по далям;
   и каждый, едва уклоняясь от стрел,
   всё новых противников брал на прицел.
  
   А берегом шедший казачий отряд,
   ведомый своим атаманом,
   в бою выпускал за зарядом заряд
   и словно покрылся туманом,
   но даже в дыму продолжался обстрел,
   и скрылась засека за грудами тел.
   Кучумово войско за землю свою
   сражалось уже оголтело.
   Увидев, что русские вязли в бою,
   и мощь казаков ослабела,
   на вылазку вышли Сибири сыны,
   и стали пищали уже не нужны.
   Раз некогда их заряжать со ствола,
   сразились уже в рукопашной.
   Рубились противники... Схватка была
   свирепой, кровавой и страшной;
   и сталь наносила жестокий урон,
   и были потери с обеих сторон.
  
   Доселе не видела эта тайга
   смертельной гульбы и потехи.
   Бойцы неустанно разили врага,
   гремели стальные доспехи;
   и новые трупы лежали в траве,
   и кровь потекла по опавшей листве.
   Над сотнями буйных казацких голов
   звенели татарские сабли,
   но было непросто сломить казаков,
   удары у них не ослабли;
   не дрогнув и стойко сражаясь, они
   шептали украдкой: "Господь, сохрани!"
  
   Но вот удалось одному казаку
   поранить в бою Маметкула.
   Его утащили с раненьем в боку,
   за ним и удача вспорхнула;
   как птица, взлетела она к облакам,
   уже не вернувшись к сибирским войскам.
   И дрогнули все племенные князьки
   без твёрдой руки Маметкула.
   Сначала из боя ушли остяки,
   потом побежали вогулы;
   и вскоре за русскими был перевес,
   и криком бегущих наполнился лес.
  
   Вверху, на горе расположенный стан
   прислушался к этому шуму,
   и слушал со всеми встревоженный хан;
   и вот доложили Кучуму,
   что это бегущих доносится крик,
   и молча заплакал железный старик.
   А вечером русские заняли вал,
   и бой завершился победой.
   Коль спину противник тебе показал -
   теперь его только преследуй,
   но хана Ермак не спешил добивать,
   и дымкой рассеялась ханская рать.
   Поняв, что отчаянный русский таран
   не сдержат ни цепи, ни крепи,
   решил после боя поверженный хан
   податься в ишимские степи.
   Хоть прежде Кучум отступать не привык,
   но в спешке он ночью покинул Кашлык.
  
   В столицу Сибири свободен был путь,
   но в эти открытые двери
   пока казаки не спешили шагнуть.
   С утра посчитали потери...
   У битвы итог оказался таков -
   они потеряли сто семь казаков...
  
   У берега этой суровой реки,
   на склонах, их кровью политых,
   весь день простояли тогда казаки -
   они хоронили убитых.
   Назавтра, готовые снова к броску,
   на стругах они подошли к Кашлыку.
   Над ним небосвод при ущербной луне
   как будто ножом был распорот.
   Опять казаки, подивясь тишине,
   входили в покинутый город;
   и снова добыча была неплоха:
   припасы, каменья, собольи меха...
  
   Ермак стал устраивать жизнь в Кашлыке,
   вокруг он поставил дозоры,
   но долго никто не ходил по реке;
   молчали речные просторы,
   и тихим стоял окружающий лес,
   лишь только луна им светила с небес.
   В ту пору Ермак говорил казакам:
   "Впервые нам счастье такое.
   Хоть несколько дней посчастливилось нам
   пожить в тишине и покое.
   Теперь, казаки, друг за друга держись,
   и надо налаживать мирную жисть.
   Кучуму досталось от нас поделом,
   ему обломили мы коготь,
   но кто из татар к нам приедет с добром -
   того понапрасну не трогать!
   Мы честно побили Сибирскую рать,
   но жителей местных не дам обижать".
  
   Словам атамана идти поперёк
   не принято меж казаками.
   А вскоре в столицу остяцкий князёк
   приехал с большими дарами -
   спешил предводителю в ноги упасть,
   признать Ермака как законную власть.
  
   Не менее ласково принял Ермак
   татар с Иртыша и Тобола:
   "Кто мирными будет, тому я не враг!
   Вернитесь в столицу и сёла,
   Живите спокойно в родимом дому,
   и вас я в обиду не дам никому!"
   Умильные слёзы катились из глаз
   тогда на татарские скулы.
   А следом пополнить столичный припас
   с дарами пришли и вогулы;
   и стали полны в Кашлыке закрома,
   а вскоре как раз наступила зима.
  
   Пока казаки той морозной зимой
   ловили и зверя, и рыбу,
   Ермак управленье громадной страной
   на плечи взвалил, словно глыбу.
   Чтоб всем показать, как жесток был Кучум,
   он сам проявлял и терпенье, и ум.
   Ответственность за покорённый народ
   легла, как пудовые гири.
   Ермак же глядел в наступающий год,
   как мудрый правитель Сибири;
   и словом своим всех людей защитив,
   был крут по характеру, но справедлив.
  
   Почти всю пушнину, добытый ясак
   решил он отправить в столицу;
   своим завоёванным краем Ермак
   Москве захотел поклониться,
   и прямо к царю, на резное крыльцо
   он с данью отправил Ивана Кольцо.
  
   Разбойник приехал в столицу не зря -
   царь с радостью взял подношенье.
   Ивану Кольцу от Ивана-царя
   за прошлое вышло прощенье.
   Потом Ермаку на подмогу в поход
   царь выслал стрельцов и двоих воевод.
   За то, что разбил малой кровью татар,
   его оценили заслугу,
   и Грозный послал предводителю в дар
   серебряный ковш и кольчугу;
   а чтоб сделать ярче своё торжество,
   послал он и шубу с плеча своего.
  
   Весна наступила, и тронулся лёд,
   сибирские реки открылись.
   Ермак с казаками в дальнейший поход
   на стругах идти снарядились.
   Весной же окрепший от ран Маметкул
   им снова устроил кровавый разгул.
   С рыбалки пришли на ночлег казаки, -
   их было всего два десятка, -
   и спать улеглись в шалашах у реки.
   Ждала их последняя схватка...
   Казачий бивак Маметкул окружил,
   напал он на сонных и всех перебил.
   Услышав об этом, сказал атаман:
   "Я этого так не оставлю.
   Чтоб рано иль поздно попался кабан,
   устроим хорошую травлю.
   Кольчуги не снимем, пока не возьмём,
   и если удастся - берите живьём!"
  
   Достойный ответ Маметкулу был дан -
   за ним казаки проследили,
   узнали, где вражий находится стан
   и тоже его окружили.
   И вот на весенней багряной заре
   схватили племянника прямо в шатре.
   Однако Ермак Маметкулу не мстил -
   тем больше себя он прославил.
   Он пленнику вольно ходить разрешил,
   а после в столицу отправил,
   сказав: "Маметкула Москве подарю,
   и он ещё верно послужит царю".
  
   Ермак проявил прозорливость свою -
   всё именно так и случилось.
   Ещё не в одном справедливом бою
   татарская сабля побилась.
   Обласканный Грозным Московским царём,
   служил Маметкул, словно в ханстве своём.
  
   В дни летние по Иртышу и Оби
   пути Ермака продолжались.
   Народцы вокруг - хоть руби, хоть люби -
   а с участью новой смирялись;
   и все племена в новых землях Ермак
   себе подчинял за посильный ясак.
   А ханская рать, что исчезла, как дым,
   казалась - на грани упадка;
   и только когда покоряли Назым
   случилась жестокая схватка;
   и в этом бою пал один атаман -
   могучий Никита по прозвищу Пан.
   Потом наступила вторая зима
   с метелями и холодами,
   а следом нужда постучала в дома -
   вернулся Кольцо со стрельцами;
   а был в Кашлыке заготовлен припас,
   но только на тех, кто остался как раз.
   И после морозов и лютой пурги
   осталось немного народа,
   стрельцы умирали от страшной цинги,
   и умер один воевода.
   Так многие тихо закончили век -
   осталось чуть больше трехсот человек.
  
   Едва отступила большая беда,
   как только весна наступила;
   и снова на реках открылась вода,
   и снова луга затопило.
   И в тот горемычно начавшийся год
   опять продолжался военный поход.
  
   Но в этот трагический год казаку
   совсем изменила удача,
   когда от Кучума сбежал к Ермаку
   мурза по прозванью Карача;
   он клялся, что будет прилежно служить,
   а если придётся - и жизнь положить.
   При этом мурза попросил об одном -
   чтоб дали людей на подмогу.
   Полста казаков с атаманом Кольцом
   пошли за Карачей в дорогу.
   В улусе татары мурзы без помех,
   внезапно напав, уничтожили всех.
  
   Такой получилась кончина Кольца -
   в обмане и вражеском страхе.
   Головушка буйная у храбреца
   слетела уже не на плахе,
   а в этом чужом и коварном краю
   он отдал и жизнь, и свободу свою.
   Узнать его участь к Караче Ермак
   послал атамана другого,
   и с новым отрядом коварнейший враг
   проделал все подлости снова.
   Опять казаки натерпелись обид,
   и Яков Михайлов был тоже убит.
  
   Потом осмелевший Карача собрал
   по ханству громадные силы,
   и вскоре к столице, под стены и вал
   татарская рать подступила.
   Пришлось казакам в Кашлыке посидеть,
   лишения, голод в осаде терпеть.
   В одну из безлунных и тёмных ночей
   они на набег осаждавших
   ответили буйной атакой своей.
   На полчища ворогов спавших
   бойцы налетели, как дикий табун,
   и войску Карачи пришёл карачун.
  
   Однажды в Кашлык прискакали гонцы,
   чтоб встретиться там с атаманом.
   Они рассказали, что будто купцы
   идут с Бухары караваном,
   что будто Кучума боятся они
   и просят, мол, "ты, атаман, сохрани".
   Ермак охранял и закон, и покой,
   и мир покорённого края;
   и снова доверившись вести такой,
   он вышел на устье Вагая,
   где ночью дождливой разбили ночлег...
   С ним было всего шестьдесят человек...
  
   Устроились на небольшом островке
   и вскоре спокойно заснули;
   лишь волны вздымались на бурной реке,
   никто не стоял в карауле -
   "у местных народцев и лодок-то нет..."
   А хан уже хищником вышел на след...
   Ни ветер, ни гром до утра не затих,
   всю ночь бушевала природа.
   Кучум же лазутчиков лучших своих
   отправил на поиски брода.
   Они к островку отыскали пути -
   татарам во мгле удалось подойти...
  
   И снова напали на сонных врасплох,
   и встретились сабля и пика...
   Кто был ещё жив, тот едва не оглох
   от грома, от лязга и крика.
   Татары на всех навалились гурьбой,
   и русские воины приняли бой.
   Как будто голодная стая волков,
   свирепая, злобная стая
   насела на каждого из казаков;
   но каждый из них, умирая,
   с десяток врагов уносил за собой...
   Последний - всегда самый яростный бой...
  
   И яростно бился могучий Ермак
   в кольчуге и панцире царском,
   наделал прорех его мощный тесак
   в нахлынувшем войске татарском;
   и молнии тьму прорезали, горя
   на ярких доспехах - подарке царя.
   Бойцы с беззаветной отвагой в груди
   дрались, помогая друг другу.
   И крикнул Ермак казакам: "Отходи!",
   и тоже направился к стругу.
   Неистово плыл он, израненный, но
   кольчуга его потянула на дно...
  
   На этих крутых берегах Иртыша
   закончилось славное дело...
   Как серая уточка из камыша,
   душа казака отлетела...
   В пучине холодных и вздыбленных вод
   закончил Ермак свой последний поход
   Но после смещались границы Руси
   к востоку всё шире и шире,
   и все теперь знают, кого ни спроси:
   "Ермак - покоритель Сибири".
   Пускай и не всю он её покорил,
   он следом идущим дорогу открыл.
  
   За ним проходили в Сибирь казаки
   всё дальше, на новые реки;
   и новые строились там городки
   всё время в семнадцатом веке.
   Пришедшие люди уже без помех
   в тайге добывали пушнину и мех.
  
   Богатство России пошло прирастать
   бескрайней и дикой Сибирью;
   и нашей стране оказалась под стать
   земля с необъятною ширью...
   А начал всё это обычный казак -
   лихой атаман по прозванью Ермак!
  
  
  
  
  
  
  
  

Июль 2009 г.

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   20
  
  
  

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"