Аннотация: Приложение к роману "ПЛЕННИК МИФА". (C) Copyright: Борис Алферьев, 2005 Свидетельство о публикации N2512160077
БОРИС АЛФЕРЬЕВ
БЕЛАЯ РЫСЬ
ПРИЛОЖЕНИЕ 4 К РОМАНУ.
ГЕНЕРАЛ ДОМАНОВ*.
Когда Тимофей Иванович Доманов в первый раз сидел под предварительным заключением (попался он по бытовому делу, за хищение, но ему стали заодно припоминать и то, что он до двадцатого года был в Белой армии), тогда и завербовали его в секретные агенты-осведомители НКВД, вполне здраво рассуждая, что он, раз уже переметнувшийся в свое время из Белой армии в Красную, где тоже старался служить верой и правдой, а после бывший самым лояльным из советских служащих, какого только можно найти, (это по отзывам сексотов, а что уж там в глубе - бог его знает, однако, с виду так), так вот сложилось о нем мнение - согласно биографии, да и по внешнему впечатлению - что Доманов Тимофей Иванович есть вполне подходящая сволочь для сексотской службы. Следователь, ведший дело Доманова, был настолько уверен в том, что умеет отличить врага от дурака, что, приняв Тимофея Ивановича за человека абсолютно беспринципного, не имеющего никаких идей, да к тому еще и глупого, впал в излишнее умиление и наобещал Тимофею Ивановичу три короба кpенделей небесных за веpную службу Оpганам. А Тимофей Иванович такому пpедложению даже обpадовался, и без какой-либо волокиты подписал тpебуемые бумаги.
Будучи тут же отпущен на свободу, Тимофей Иванович работал на УНКВД и действительно "за совесть" - сдавал только самых что ни есть настоящих коммунистов. Поначалу он делал это осторожно, но заметив, что следователь Абрамян им доволен и даже несказанно рад столь обширному потоку важной оперативной информации, Тимофей Иванович стал оговаривать уже всех без разбору, всех, на кого затаил он свое кровное казацкое, или уж личное зло, а там всех брали, и конец. Еще воровал - служил при деньгах, воровал раньше, и теперь не бросил, но это уже для себя, без всяких там идей и принципов. Сажал кого хотел, миловал кого хотел, посадил брата - застукал его с женой, посадил начальника - застукал его начальник на растрате. Да только начальник Тимофея Ивановича сам был не пальцем сделанный - за ним вслед пошел в тюрьму и Тимофей Иванович. Тут уже и заступники из НКВД не помогли: получил-таки Доманов свои десять лагерей и пять поражения. Единственно что не погнали его в необжитые районы - оставили в Пятигорской тюрьме, и там Доманов так же сумел неплохо устроиться, но все же это была не воля, так что обида на покровителей у Доманова была, и что ни день отсидки, то была та обида больше и больше. Считал Доманов про себя, что достоин он много большего, нежели роль кряквы* в камере у контрреволюционеров или расхитителей социалистической собственности, и обижался своей, от власть предержащих, невостребованности; и даже во сне Тимофею Ивановичу стало сниться, как он вешает чекиста Абрамяна на фонаре - и сон это был радостный, и ничуть не страшный.
Когда возникла реальная опасность сдачи Пятигорска, да и всего Кавказа нашим войскам, помощник начальника Пятигорского ГоpНКВД старший лейтенант госбезопасности Шибекин явился к начальнику горотдела с делом Доманова - хотел он с начальником и приехавшей из Москвы моей сестрой Роксаной, которая прибыла развернуть, и, главное, оснастить технически разведывательно-диверсионную сеть в районе, увязать кандидатуру агента, которого можно было бы оставить в городе как "куклу": уже было понятно, что агентуру НКВД наша армейская разведка начнет искать сразу же, по горячим следам. Мера вообще эта в разведке считалась грязной, но что было делать: сети надо готовить загодя, годами, а этим ни перед войной, ни в ходе ее никто не занялся - не достало времени, да и не думалось, что наши войска так вот докатятся до Кавказа. И то: ценные-то люди оставались в городе с тем, чтобы потом, когда появится возможность, внедрить, забросить, или прислать зеленой тропой настоящих, подготовленных агентов в ту пустоту, которую создадут немецкие компетентные органы.
Доманов проходил у них как внутренний тюремный агент по кличке "Филин", считался продуктивным, и годным к исправлению: сидел вообще административно по указу от 7 августа 1933 года, впрочем, по нему давали десять лет лагерей, и пять поражения в правах. И еще его жена, Мария Ивановна Брук, была немкой, фольксдойче, стало быть, это объясняло стремление самого Доманова сотрудничать с оккупационными властями. В качестве заложника лояльности Доманова упомянули его брата, которого, в случае предательства Доманова, и его переворота, можно было расстрелять*.
Жена Доманова была завербована с 1940-го года как секретный сотрудник НКВД, и, кроме того, была любовницей начальника ГУНКВД.
Роксана не исключала переворота Доманова, но считала, что и это можно допустить, если контролировать: под соусом перевертыша она получала как минимум эмиссионера.
Доманова завербовали, и он согласился сотрудничать с Органами НКВД. Ему предложили остаться в городе. Он должен был "выявлять предателей, пошедших на службу к фашистам в полицию, или в другие фашистские органы, так же и тех, кто будет вообще сотрудничать с оккупантами". Так же ему дали задание "сообщать имена наиболее видных немецких оккупантов, занимающих в административном аппарате высокое положение". И еще дали задание любыми средствами приобрести доверие у оккупационных властей.
Топорная работа, да это в данном деле и не один случай!
Через три недели после этого немецкие войска заняли Пятигорск.
К тому времени Доманов, не без участия Шибекин, устроился начальником отдела снабжения городской электростанции и успел привести хозяйство своего объекта в образцовый порядок. Ничего не подозревавший диpектоp электросети отдал Доманову приказ взорвать электростанцию при подходе немецких войск, а сам, не особо больше беспокоясь, сбежал, а за ним и все остальные. Спасал, так сказать, шкуру директор, и никто ему не мешал это делать. А Доманов взрывать объект и не подумал, а вместо этого послал жену навстречу немецким передовым частям, чтобы она рассказала о том, что электростанция заминирована, и попросила немедленно прислать саперов для pазминиpования.
Вторым действием Доманова было следующее: он на второй же день оккупации явился в комендатуру (по голоду еще вовсю шла стрельба), и потребовал встречи с чинами военной полиции. Дежурный офицер передал Тимофея Ивановича к сотруднику военной разведки, которому Тимофей Иванович и доложил, что де видел он в субботу в городском парке старшего лейтенанта НКВД Шибекина, которого запомнил потому, что Шибекин его лично допрашивал и пытал, за то, что Доманов - бывший белый офицер. Так вот Шибекин де явно кого-то дожидался в парке.
Чин армейской разведки этим очень заинтересовался и предложил Доманову пойти со взводом солдат полевой жандармерии в парк и опознать этого самого Шибекина. Тут-то Тимофей Иванович сообразил, что он сам попался в свою же яму, однако, деваться было уже некуда. Впрочем, Шибекина он не поймал, хотя ходил в парк с солдатами FG несколько раз. Шибекин не появился. Обещанная Шибекиным сотрудница так же к Тимофею Ивановичу на связь не явилась.
Тимофея Ивановича несколько раз вызывали в комендатуру и допрашивали. Тимофей Иванович сообщал, что он - бывший белый офицер, за что его сажали в тридцать восьмом году, а его брата - еще раньше, в тридцать седьмом, посадили на 10 лет. То, что теперь Доманов оказался на свободе и при хорошем месте, он объяснял тем, что был отпущен по амнистии, и за взятку - это добавлялось шепотом. Что интересно: немецкие контрразведчики приняли это всерьез, не зная совершенно, что белоофицеpов по амнистиям не отпускали просто так, и на объекты вроде электростанций они работать идти не могли. Так или иначе Доманова, не заподозрив ни в чем предосудительном по линии военной контppазведки, пеpенапpавили в городское управление криминальной полиции, где с ним провели пару бесед, и тоже отпустили. Но тем не менее с электростанции Доманова убрали - на всякий случай, да и фольксдойчей желающих на его место было множество. Тимофей Иванович остался без работы.
Иногда только вызывали Тимофея Ивановича в GeStaPo для дачи свидетельских показаний, а так его никто не беспокоил. Но и в GeStaPo большого толку от Тимофея Ивановича не добились.
В это же примерно время мне стало известно, что Доманов проходит фигурантом в одной из операций Роксаны. Я заинтересовался этим, и вышел непосредственно на Доманова, рассчитывая через него выйти на остальную агентуру, которую моя сестра развернула в районе Кавказских Минеральных Вод.
И, в конце ноября 1942 года Доманов решил сняться с насиженного места и поехать куда глаза глядят, желая найти для себя какую-нибудь работу. Собрался сразу, чтобы уже не возвращаться. В Пятигорске ему нечего было делать, особенно после того, как он получил от "подпольного райкома ВКП(б)" угрожающего хаpактеpа письмо с обещанием скорой и жестокой над ним, как над предателем, pаспpавы. Искушать судьбу и дожидаться pаспpавы Тимофей Иванович хотел не очень, и уж было собрался, когда я, явившись в Пятигорск, прислал ему от себя вызов.
Доманова мне рекомендовал так же Георгий Кулеш, который подвизался начальником полиции в г. Шахты, и проводил активную работу по мобилизации антибольшевистски настроенных казаков во вспомогательные войска германской армии. Сам Кулеш был для меня, да и для остальных, ясен, а вот Доманов произвел странное впечатление - оказался довольно умен, и хитер. Я давно замышлял операцию, значительно компрометирующую работу III главка НКВД СССР, и их агент Доманов, в данном случае, подходил под эту роль как нельзя лучше.
Доманову было предложено для начала выехать в Шахты в распоряжение Кулеша. Доманов довольно легко согласился.
На тот момент ситуация с казачеством была такова: П.Н.Краснов, получивший чин полного генерала Германской армии, и назначенный Розенбергом начальником Главного Управления по делам казачьих войск Восточного Министерства, выступил с открытым воззванием, в котором он поддерживал Адольфа Гитлера, и гарантировал дальнейшую автономию казачьих областей под местным казачьим самоуправлением. Краснов приказал создать Всеказачий комитет, который и был созван в Новочеркасске. Председателем ВК был назначен полковник Павлов, которому был присвоен статус походного атамана Казачьих войск, а начштабом к нему был назначен полковник Духопельников.
Из Новочеркасска было издано следующее воззвание:
Буpгомистpам и станичным атаманам.
Штаб Войска Донского, сфоpмиpованный в Новочеркасске с согласия германского командования шлет Донской казачий привет казакам вверенных вам станиц и городов. Вдохновленные призывом нашего атамана Краснова, мы, штаб Войска Донского обращаем свой призывной клич к станицам Тихого Дона, Кубани и Терека, и от имени донцов поздравляем все население с освобождением от большевизма, от 24-летнего кошмарного рабства.
Слава Великой Германской Армии, слава светлейшему освободителю и вождю Европы - Адольфу Гитлеру, вождю славного союза освободительной армии.
Помните, казаки и коренные крестьяне, что для нас настал светлый день освобождения, что Вы теперь снова строите свой быт, восстанавливаете pазpушенные казачьи владения с правом свободно жить и творить. Помните, казаки, что враг побежден, но не искоренен: сорная трава за 24 года большевистского рабства пустила большие корни на степных пpостоpах наших, и большевизм тpусливо пpячет голову, но может еще pастpавить наши глубокие pаны.
Вылазки вpага возможны и есть на яву, нашим священным долгом пеpед геpоями и освободителями - пеpед геpманским наpодом и наш долг пеpед pодным Доном, пеpед Кубанью и Теpеком напpяч свои силы на фронте восстановления сельского хозяйства и в деле искоpенения подлых попыток вpага напасть на нас с тыла.
Донцы, Кубанцы, Теpцы, Вы, испытанные в боpьбе пpотив большевизма, считайте своей священной обязанностью выставлять боеспособных фpонтовиков-казаков и молодежь для оpганизации внутpенней охpаны Тихого Дона, Терека и Кубани. Не теpяйте вpемени. Помните, что истоpические дни для всех нас настали и мы должны обеспечить спокойное существование наших освободителей и сынов Тихого Дона, Терека и Кубани от посягательства вpага. Стаpайтесь обеспечить своих добpовольцев казачьей фоpмой, возможной амуницией, седлами, помогите атаману счесть веpховой конский состав, котоpый может быть поставлен добpовольцам, по pазpешению германского командования.
Пpокpичим казачьим "УРА" славу Германской Армии и великому вождю - Адольфу Гитлеру.
С нами бог.
Штаб Войска Донского.
НАЧАЛЬНИК ШТАБА ПОЛКОВНИК ПАВЛОВ.
ПОМНАЧШТАБА ВОЙСК ПОЛКОВНИК ДУХОПЕЛЬНИКОВ".
Доманов оказался к делу: Кулеш разместил его с женой у себя в Шахтах, и тут же направил в Новочеркасск представляться Павлову.
Доманов поехал в Новочеркасск чеpез Ростов, где задержался, и, чтобы не терять вpемени, зашел к тамошнему представителю казачьего штаба Донскову. Донсков принял Доманова с радостью, полагаясь на письмо Кулеша, тут же предложил место при Ростовском вербовочном пункте, и даже оформил Доманову командировку в Шахты - за вещами и семьей, так как сразу заявил, что в Шахтах Доманов не останется - много работы в других местах. Далее Доманов все же направился именно к Павлову. Приехав в Новочеркасск, Доманов прямо с вокзала отправился в казачий штаб, помещавшийся в бывшем атаманском дворце.
Дежурный офицер сообщил, что Павлов находится сейчас в отъезде, и направил Доманова к заместителю Павлова - бывшему полковнику Белой аpмии Попову.
Попов, после короткой беседы, своей властью произвел Доманова в есаулы, и направил Доманова обратно в Шахты - формировать пеший казачий батальон. Батальон создавался для внутренней службы, и должен был придаваться для усиления местной полицейской команды. Кроме того, части 1 Донского казачьего полка, который в составе группы Гота участвовал в прорыве кольца блокады 6 армии под Сталинградом, действуя совместно с кавполком Ганноверской дивизии и двумя батальонами быстрого реагирования войск SS, и был разгромлен, отступали в беспорядке в направлении Шахт. Отступающих надо было разместить, поставить на довольствие, вооружить, и до особых распоряжений штаба включить в состав своей команды.
Доманову в помощники назначили есаула Владимира Лукьяненко, который до этого времени был заместителем Кулеша.
Тем временем большевики продолжили развивать успех после разгрома группы Гота, добивая ее под Тацинской, отбросили за Чертково и Миллерово 8-ю итальянскую армию и остатки 3-ей румынской, выбили их из Котельниковского, и стали развивать наступление, угрожая отрезать Донбасс и Донскую область от тылов в случае прорыва ими отчаянно обороняющихся по всей линии фронта немецко-итальянских войск. Доманов от Павлова получил приказ немедленно мобилизовать все наличные в городе Шахты военные силы и отступать согласно немецкой диспозиции. Павлов предписал собрать так же семьи строевых казаков и наличное хозяйственное имущество, и организовать обозы для следования семей вслед за строевой частью. Это мотивировалось тем, что область может временно попасть под власть большевиков, и тогда семьи служащих казаков будут подвергнуты репрессиям в отместку за вступление казаков в "немецкую" службу. Да такое, впрочем, от коммунистов видели на Дону не один раз за Гражданскую, и семьи сами стали собираться в отступ, едва только Доманов зачитал приказ служащим казакам.
Доманов был сам удивлен поведением своих казаков - он ожидал, что казаки начнут разбегаться, но нет - казаки, напротив, сплотились, собрались в отступ, и выдвинулись строем и в образцовом поначалу порядке.
Диспозиция казакам Доманова была дана такая: поскольку железные дороги на Ростов - Горловку через Таганрог и через Каменск-Шахтинский и Краснодон были заняты воинскими эшелонами немцев, казачьим подразделениям предлагалось двигаться пешим маршем на Орехов через Новошахтинск - Большекрепинскую - Успенскую - Старобешево - Ольгинки - Ольгинскую - Павловку - Гуляй-Поле в Орехов. По карте маршрут составлял 475 километров марша.
Сначала во главе колонны шел отряд строевых казаков, но так дело пошло плохо - колонну сильно растягивал, и вообще путался под ногами отступавших и идущих к фронту немецких войск домановский обоз с семьями. Доманов собирал эту бабью армию как мог, переругивался с бабами и подгонял, но стоило ему заняться другим каким-нибудь делом, как обоз снова начинал растягивать колонну. Да мало того, бабы еще переругивались не только со своими, но и с немцами, и немцы не всегда в ответ добродушно хохотали: безграмотная баба раз, не соображая, что такое войска SS, в ответ на окрики и ругань послала эсэсовцев черным матом, а когда ей это показалось маловатым, она им предъявила голый зад и произвела несколько телодвижений свойства настолько анатомического, что не понять было невозможно. Оскорбленные эсэсовцы подняли целый скандал, и дело едва не дошло до стрельбы.
Тогда Доманов расформировал воинскую колонну, и отправил каждого казака к своей семье - чтобы каждый держал свое бабье в рамках, защитил в случае чего, да и подгонял. Для себя оставили сменное охранение, которым командовать поставили хорунжего Юськина, а командовать обозом поставили хоперского казака Лукьянова.
Часто дороги оказывались настолько загруженными, что приходилось идти в обходы по бездорожью. И кроме того немецким штабом не была предусмотрена расквартировка казаков по пути следования, а местные жители никак не желали пускать казаков на постой. Один казак так разгневался тем, что хохлы хотели оставить ночевать на улице его бабу с грудным дитем, что пристрелил упорствующую хохлушку. Доманов вошел в положение и сумел замять дело, и заминал дела еще по нескольким случаям самочинных расстрелов, но конфликты с местными жителями не прекращались. Казаки отступали окруженные всеобщей ненавистью - не только со стороны большевистски настроенного населения, но и со стороны украинцев, настроенных националистически.
В первой неделе апреля добрались до Орехова и были направлены в слободу Михайловку, в которой до того было устроено еврейское гетто, но всех евреев месяцем раньше выбила зондеркоманда-одиннадцать. Казаки вернулись почти на сорок километров назад и стали обустраиваться в Михайловке.
В это время пришло известие о том, что 1-й Донской полк походного атамана Павлова, заново сформированный - не без участия Доманова: у него в Шахтах собирался и вооружался один из батальонов полка - принял участие в боях под Таганрогом, проявив мужество и героизм, но был снова разбит, и остатки полка снова бежали кто куда. Казаки 1 полка, памятуя по прошлому опыту, как отступать, просачиваясь через обороняющиеся немецкие части, опять разбились мелкими группами, и стали пробираться на Орехов. Некоторые приходили прямо в Михайловку.
Павлов со своим штабом разместился в Запорожье, и, собрав кадры 1 полка, вызвал Доманова к себе. Доманов явился, получил указание передать всех строевых казаков, находящихся в Михайловке, в 1 полк, самому же Доманову было предписано оставить себе 10 казаков, Лукьяненко, и оставаться с ними в Запорожье, где организовать вербовочный пункт как в Шахтах. Меня в это время вызвали в Зальцбург. Сам Павлов собрался отбывать в Кировоград, и было обговорено, что сформированные Домановым части численностью более сотни будут направляться в Кировоград в 1 полк, и все еще неподтянувшиеся казаки 1 полка будут направляться туда же. Павлову очень нужен был этот 1 полк - было известно, что на место Павлова уже претендует генерал-лейтенант Шкуро, который открыто просил Краснова направить его в Россию.
Итак, Доманов обосновался в Запорожье, и сразу приступил к работе.
Работа у Доманова пошла - казаки стали записываться во множестве. Он их первично формировал, и отправлял в Кировоград почти полностью вооруженными - его зам Лукьяненко научился добывать оружие какими-то темными, и наверное криминальными способами - и в результате такой хорошей работы о Доманове заговорили в штабах походного атамана, и немецких. Всего Доманов навербовал в Запорожье около тысячи казаков, которые отправились в Кировоград, где находились еще тысячи две, из которых Павлов сформировал два полка. Полки вскоре по приказу уполномоченного германского командования при штабе Павлова - майора Мюллера - были разбиты на пять отдельных батальонов, которые представляли собой кадры формируемых полков. Батальоны стали придавать для усиления немецких войсковых команд, направляемых на операции против партизан. Такие усиленные команды показали себя самым лучшим образом, и по распоряжению начальника областного управления FG батальоны были приданы дивизионам FG, которые направлялись на усиление прифронтовых заградительных отрядов SD. А фронт начал уже подкатываться к Кировограду.
А тем временем в штабе казачьих войск начались перестановки.
Платон Духопельников получил командировку от управления Добровольческих формирований OKW и стал разъезжать по Украине, вербуя добровольцев в 1 Кавалерийскую дивизию Паннвица. В штабе походного атамана он больше не появлялся.
Донсков некоторое время собирал казаков в Кривом Рогу - там, на Карачунах, немцы начали собирать казаков из лагерей военнопленных для дальнейшей вербовки их в дивизию Паннвица - не желающие идти к Паннвицу вербовались Донсковым в полки Павлова. Но скоро Павлов вызвал Донскова, и еще полковника Бедакова из Каменской, и предложил им выехать незамедлительно в Херсон в качестве офицеров связи Павлова при комитете Ставропольских и Кубанских казаков.
Донсков, по прибытии в Херсон, тут же учинил там скандал: по излишней ретивости своей он начал уговаривать кубанских есаулов уйти из Херсона к Павлову. Донскова арестовали - кубанцы вообще шутить не любят и не умеют - и Павлову пришлось Донскова еще и выручать! Донсков вернулся в штаб Павлова и принял должность начальника отдела пропаганды - это было у Павлова местом ссылки для всех дубов, которых ему некуда было спрятать.
Платон Духопельников, явившись вместо Донскова в Кривой Рог, тоже учудил: будучи пьян, обозвал жидами и устроил драку с испанцами-добровольцами из "Голубой дивизии", расквартированной в Долгинцеве возле гарнизонной тюрьмы. Духопельников вылетел из Кривого Рога как пробка, и отправился в Миллау. В Миллау же отправился и Сергей Львович Попов, и в штабе Павлова образовался вакуум командных кадров.
Немцы принялись активно инспектировать штаб Павлова - сначала явился генерал Мерчински, затем нагрянул Кестринг, а после все казачьи формирования оказались в ведении генерала от кавалерии Каплера. Каплер явился к Науменко в Кубанский комитет, подчинил его штабу Павлова, отправился к Павлову, и подчинил его себе. Поставив Павлову на вид некомплект стоящих офицеров в штабе, Каплер предложил повысить и назначить заместителем Павлова лучшего из офицеров-вербовщиков на местах. Таковым посчитали есаула Доманова. Назначив при штабе уполномоченным SD унтерштурмфюрера Кербера, своим уполномоченным - майора Мюллера, заместителем Мюллера - гауптштурмфюрера SS Шиндльмайера, и познакомив казачьих офицеров с представителем Восточного министерства - Эдуардом Генриховичем Радтке, Каплер отбыл в Миллау к Паннвицу, и более уж в штабе Павлова не появлялся.
Из всех новых людей Радтке скоро стал самым знаменитым: он поселился прямо с казаками и стал вести среди них социологическую работу. И первой, кого он привлек к своей работе, была Мария Ивановна Доманова-Брук, которая стала ездить от Радтке с докладами в Берлин к самому доктору Гимпелю.
Тем временем я был вызван в Миллау, где формировалась строевая казачья дивизия: там бывший уполномоченный "Zeppelin" доктор Бэр передавал дела новому начальнику абверкоманды при штабе дивизии - майору Харкнеру. Командовал дивизией генерал-лейтенант Гельмут фон Паннвиц.
Паннвица я встречал еще на Кавказе, в штабе Клейста. Он был инспектором OKW по вопросам кавалерии, расспрашивал меня о состоянии казачьего полка из Буденновска. Он не был членом NSDAP, в SA так же не состоял. Когда Гиммлер предложил ему перейти в кавалерию войск SS - отказался. Его оттого и убрали из OKW на Кавказ.
Паннвиц инициативу проявлял только в своей узкой гарнизонной сфере - храни нас бог от всего ярко выраженного, о политике NSDAP, и вообще о NSDAP отзывался, в общем, позитивно, хотя были и сбои. Был фанатиком кавалерии, видел кавалерию, вооруженную автоматами, реактивными противотанковыми средствами, легкими пулеметами типа FG-42, да еще полным комплектом химзащиты. Я сам - бывший кавалерист, но это и мне было через край. Однако, Паннвица весьма ценил Гиммлер.
Суть дела заключалась в заинтересованности именно Гиммлера в создании особых кавалерийских частей, подчиненных ему, или, на худой конец - начальнику штаба войск SS группенфюреру Бергеру. Не было секретом, что некоторые подразделения SS создаются для несения ими специальной или полицейской службы при так называемых "особых" обстоятельствах, означающих, возможно, не только гражданские волнения, но и переворот и даже гражданскую войну в Рейхе. В "ААА"*, естественно, весьма заинтересовались новым кавалерийским "увлечением" рейхсфюрера SS.
Кроме Гиммлера, проблема другим своим полюсом замыкалась на Альфреда Розенберга, бывшего подданного Российской Империи, когда-то просто архитектора и археолога-любителя, эмигрировавшего из под носа питерской ЧК, и с 1921 года развернувшего в Германии такую деятельность, какой никто еще никогда - по широте и эффективности мероприятий - развернуть до него не мог. Розенберг был фигурой значительной, очень влиятельной, и таинственной. Один из старейших сподвижников Адольфа Гитлера, фактически создавший концепцию организации SS, и до 1940 года бывший для SS политическим шефом, будучи еще шефом всех научных организаций SS и NSDAP, он, под давлением Гесса* и Гиммлера, вслед за шефом "Sipo-SD" Рейнхардом Гейдрихом вынужден был сдавать позиции, ибо тут столкнулись три основные силы отнюдь не единой Партии - Гесс и Гиммлер представляли "имперскую партию", Гейдрих - Гестапо и SD, которые при нем стремились стать государством в государстве, а Розенберг опирался на ассимилированную в Рейхе русскую эмиграцию, обладавшую значительными тайными организациями и денежными средствами. После разгрома СА, и расстрела основных ставленников русской эмиграции - Эрнста Рема и генерала фон Бредова имперская партия стала доминировать, и обладала наибольшей силой. Розенберг стал мешать Гиммлеру. С Гейдрихом имперская партия вопрос решила довольно быстро: теснимый Гиммлером, Гейдрих получил от Гитлера пост генерал-протектора Богемии, Моравии и Судет, и отбыл в Прагу, где его звезда и закатилась. В это же время Розенберг отважно встал на защиту казаков, украинцев, и "невыродившихся русских с чертами германской расы", противостоя всем, начиная от Вильгельма Кубе*, и кончая фон Рейхенау и Цейсслером. Вел он себя при этом довольно беспечно, но и волос един с его головы не упал: обергруппенфюрера Розенберга так просто было не взять, ибо этот "первый мистик Рейха", будучи фигурой привлекательнейшей для молодых мистически настроенных кадров SS, армии и флота, (а таких было очень много), своей деятельности в SS не оставил, создав в кратчайшие сроки под крышей "Ahnen Erbe" так называемый "Центр воспитания молодежи для войск SS", и странное полуформирование-полуорден "Исповедников Огня" ("OrFeBe"), которые в кулуарах приобрели настолько пугающую славу, что с Розенбергом связываться побаивались. Для него не существовало даже такого всеобщего жупела как SD. Пример его привился: каждый из крупнейших бонз Рейха стал теперь окружать себя преторианской гвардией, преданной своему шефу, и подчиняющейся только его воле. Еще раньше Рудольф Гесс, опасаясь, и не без оснований, молодчиков Розенберга, (командовал ими тогда некий Михаэль Майер), предпочел бежать в Англию, и сесть там в тюрьму. В тюрьме Гесс был счастлив - теперь он мог спать по ночам! Остальных стерегли во время сна, отвечая головой за своего хозяина, и, судя по тому, что в верхушке Империи стало мало смертей и таинственных, не поддающихся человеческой логике случаев, это помогало. Не удовлетворяясь телохранителями бонзы Рейха стали обзаводиться целыми частями SS, которые на деле Гиммлеру подчинены не были: Геринг создал собственный прусский лейбштандарт "Hermann Hoering", не считая личных авиасоединений "Hermann Hoering" и спецгруппы "Walkirie", которая позже была расформирована, и ее кадры вошли в дивизию "Бранденбург 800" и в охранные части особой ответственности, Мартин Борман обзавелся "внутренней охраной канцелярии NSDAP", а Гиммлер, который уже наплодил около десятка спецчастей, решил пойти буквально по стопам Розенберга - под крылышком Зеппа Дитриха* он легализовал мистико-рыцарский орден SS, сконцентрированный в лейбштандарте "Adolf Hitler"**. Орден Гиммлера, тем не менее, в сравнение не шел с оккультно-террористическим орденом "OrFeBe", рассеянным по всем структурам SS, luftwaffe, kriegsmarine, армии и Партии так хорошо, что никаких концов найти не было возможности. На поверхности виден был один магистериальгенерал Альфред Розенберг.
Разумеется, что и с казаками, вошедшими в рейхсканцелярии в большую моду после целой кампании, проведенной Восточным министерством, Гиммлер и Розенберг старались урвать себе куски побольше, и тянули фактически в разные стороны.
Идея о привлечении казаков в качестве союзных войск принадлежала Розенбергу, но об этом его замысле через свою агентуру прознал Гиммлер, и живо за него ухватился. Угадав, что Розенберг хочет заполучить казаков с теми же целями, и зная, что русские организации рассчитывают после победы Германии отколоть российские марки от Рейха, и избрать Розенберга президентом Российской республики, Гиммлер немедленно декларировал идею о казачьих формированиях как свою, с тем, чтобы перехватить имеющиеся в распоряжении Розенберга казачьи части. Но Розенберг, осуществлявший свои планы тихо, но основательно, в это же время вывел на берлинскую арену П.Н.Краснова, и значит - получил казаков, по крайней мере - под идеологическую и политическую опеки.
Гиммлер опоздал. Розенберг был вынужден, правда, раньше времени обнародовать солиднейшую идеологическую базу по вопросам казачества, и это для него сыграло негативную роль, так как тут самым скорым оказался генерал Гельмих из OKW, который, заслышав, что о казаках говорят в Ставке фюрера, и имевший из-за спешной моторизации войск 1940 года полностью разваленную кавалерию, тут же приказал объединить разрозненные казачьи отряды в дивизию, развертываемую в кавкорпус, в то время как Гиммлер еще только обсуждал вопрос о создании в SS казацко-калмыцкой дивизии, объединенной с кавказской бригадой и соединениями от "Turkenhelle" и "Handschahr" в корпус SS "Sarmat". Тем временем белоэмигранты сконцентрировались вокруг Краснова, и следовательно - подпали под влияние Розенберга, а из подсоветских казаков люди Розенберга сколачивали самостоятельную как политически, так и в военном отношении организацию, что было вполне ясно.
Между тем все эти игры ускользали от внимания многих заинтересованных лиц потому, что ключевое слово "кавалерия" вызывало улыбку у сторонников механизации вооруженных сил, каковых было большинство во всех воюющих армиях. Реальные командиры частей относились к кавалерии как к дорогому покойнику армейской элиты, совершенно не учитывая, например, ее эффективности в партизанской и полупартизанской войне, в горах, в террористических и разведывательных рейдовых операциях, для полиции, жандармерии, и пограничной стражи. В моде был мотоцикл, и никто еще не задумывался о том, что мотоциклу нужен бензин, а кони могут жить на подножном корму, и, следовательно, они более автономны.
Камнем преткновения для применения кавалерии на фронтах, и особенно - массивных кавалерийских соединений, была тактическая авиация: против нее кавалерия была беззащитна, и кони, даже самые выученные, пугались рева моторов и применяемых авиационных сирен, и сбивали даже походный строй, не говоря уже о строе атаки. Кроме того, не был решен вопрос о химической защите кавалерии, особенно - от газов кожно-нарывного поражающего действия*, и новейших фосфорорганических*, всасывавшихся через кожные покровы, особенно в смеси с ипритами, и от зажигательных средств*.
Получалось, что кавдивизия Паннвица - это эксперимент, необходимый отнюдь не для фронта. И еще: ядро дивизии составил полк Кононова, который и близко не видел фронтовых действий, а был чисто карательным соединением.
Паннвицев на горизонте германской политики было двое: Ханс Паннвиц действовал от SD во Франции, занимаясь очень крупной радиоигрой против Лондона - он получал тонны оборудования и вооружения как бы для группы французских партизан, он же, кстати, получил образцы пистолетных и автоматных глушителей, и автоматов STEN* для оснащения парашютистов-диверсантов дивизии "Бранденбург 800". Кроме этого, Ханс Паннвиц стремился включиться в любую вообще интригу или политическую игру, буде перед ним открывалась такая возможность. Он был связан с Розенбергом, проводил изыскания для Ahnen Erbe, и еще содействовал парижской группе ученых, возглавляемых Виктором Шобергером, которые занимались новейшими летательными аппаратами "HAUNIBU".
Паннвиц Гельмут тоже имел касательство к Ahnen Erbe - занимаясь историей кавалерии, он был втянут в круг этой организации.
Несмотря на такой нынешний интерес к этой персоне, Гельмут фон Паннвиц до конца 1942 года ничем особенным так и не отличился. С Гиммлером он познакомился так: как лучшего командира эскадрона Восточно-Прусского округа его назначили начальником почетного караула на празднике, посвященном памяти солдат, павших в войну 1914-1918 гг. На праздник прибыл Гиммлер. По окончании парада Гиммлер беседовал с Паннвицем о его службе, и пригласил к себе на обед. Личное знакомство Паннвица с Гиммлером продолжилось в 1937-1938 гг.
С Гиммлером у Паннвица был период охлаждения отношений, и тем более удивило всех то, что внезапно, при формировании казачьей дивизии, ему предложили возглавить ее одновременно Гальдер, Клейст и Бергер. Паннвиц должен был формировать дивизию у Клейста, но в это время началось русское наступление, и Паннвица назначили офицером связи при группе Гота. Паннвиц уехал в Сальск, а его части распределили на усиление обороняющихся немецких дивизий. По возвращении из Сальска Паннвица направили в Ставку Фюрера для доклада, после которого, что интересно, Паннвиц высказал в узком кругу: Германия крупно увязла в войне с Россией. Это было немедленно отмечено в RSD.
В январе 1943 года Паннвиц организовывал оборону феодосийского побережья. И лишь в апреле приказом Гельмиха было предписано приступить к формированию казачьей дивизии. И практически одновременно с прибытием первых кадров - полка из Буденновска, которым командовал оберстлейтенант Юнгшульце, район Миллау стал практически прозрачен для советской разведки. Из-за этого в Миллау и был вызван майор Харкнер.
Майор Харкнер был контрразведчиком, и в Миллау явился отнюдь не случайно: его направили со специальным заданием два его личных друга: шеф КО* в Финляндии Александр Целлариус и шеф заинтересованного в данном узле отдела контрразведки при OKW Эрвин Штольце. И состояло дело в том, что вокруг Миллау активность большевистской агентуры с начала 1943 года настолько возросла, что в Берлине ей, согласно принятой относительно агентурной активности "музыкальной" терминологии, присвоили степень "Fortissimo" - то есть активности противника, близкой к высшей. В районе Миллау только действовало 14 передатчиков! Даже если предполагать, что половина из них принадлежала Армии Крайовой, что, видимо, действительности соответствовало, все равно это было слишком много, и местная абверкоманда, и сотрудники, инфильтрированные в 1 Казачью дивизию, с ситуацией не справились. А это самое "Fortissimo", расползаясь, как стригущий лишай, захватывало уже Верхнюю Силезию, что было особенно неприятно - там было очень много секретных и режимных объектов, и, для сохранения секретности, приходилось производить целые операции, вплоть до полных депортаций населения, что так же привлекало внимание противника.
Харкнеру досталось полной мерой с самого начала: он рассчитывал на помощь Бэра, но того немедленно вызвали в Берлин, и назад он уже не вернулся. Ничего о нем известно не было, только Штольце раз намекнул в телефонном разговоре, что Бэр получил специальное задание. Мне пришлось включиться в разработку по этому узлу проблем.
Харкнер всякий вечер бился с изобличенными агентами Москвы - одну группу в дивизии ему удалось уже раскрыть, впрочем, дело было проще: SD захватила связника на встрече с группой фланеров, связник был из казачьей дивизии, далее по его связям выявили активную группу, от SD ее отдали Харкнеру, и он взял всех пятерых ее членов. Было доложено Паннвицу. Паннвиц похвалил, и поздравил с удачей. Тем не менее, это была отнюдь не единственная агентурная группа, но первая в ряду, хотя почин это был и неплохой.
К этому же времени, как я включился в операцию, в дивизии ожидали прибытия генерала Краснова.
Казаки в массе переходили на сторону германских войск. Так же в прошлую войну чехи в массе переходили к русским. Почему? Потому, что они были заражены сепаратистскими идеями, и считали, что сильно ущемлены в правах по сравнению с немцами, или, скажем, мадьярами, хотя мадьяры со своей стороны считали, что им хуже всех, а чехам, русинам, и немцам - полный профит. У казаков были сходные настроения. Казачество до большевиков было автономным образованием и постоянно размещенным родом иррегулярных войск; они были в массе зажиточны, и имели многие привилегии по сравнению с другими народностями, их окружавшими. Теперь же еще казакам было объявлено, что они признаны арийской народностью.
Вообще, казакам национал-социализм был вполне близок, с давних военная демократия казачьих общин была построена по этим принципам: при отсутствии рабства, крепостной или долговой зависимости и наследственной иерархии, в атмосфере всеобщего равенства казаков, неказаки не имели равных с казаками прав, и им только позволялось жить на казачьих землях. Неказаки не имели права принимать участие в самоуправлении казачьих общин, не имели права на ношение личного оружия, не входили в состав казачьих войск и ополчений. Кроме того, казачеству всегда был свойствен яростный антисемитизм, и евреи на территориях казачьих войск, (кроме крупных городов имперского подчинения), никогда не проживали. Поэтому, если для прочих народов России, (кроме украинцев), было справедливо утверждение доктора Майера, что "эти народы хоть и являются потомками германских племен, но объевреились в результате как ненасильственной семитизации, проводимой кагалом с 1850 года путем смешения крови, так и семитизации насильственной, проводимой большевиками с 1921 по 1940 годы", то про казаков можно было сказать, что они сохранили свою национальную чистоту даже подпав под влияние большевизма. По плану Троцкого казаков вообще предстояло ликвидировать. Большевики разрушили их строй, вековой уклад жизни, лишили самоуправления. И разоружили - такого себе ни один царь не позволял. Для них это - худшее оскорбление. Во время коллективизации казаки массово обнищали.
Но у нас были и сюрпризы: через мою агентуру в Москве стало известно, что большевики особо заинтересованы в создании казачьих, и иных национальных формирований в составе германской армии. Признаться, нас с Харкнером это поставило в тупик.
Дезинформации никогда не исключались, но в данном вопросе мы в дезинформации не видели смысла. Какую вообще ключевую роль в войне могут сыграть добровольческие формирования? Из-за чего задействовать такие силы? Вопрос не является стратегическим.
Было так же мнение, что создание таких частей может дать большевикам возможность проводить свою агентуру во фронтовые части, и впоследствии - в SS. Это для них вполне приличный куш, но речь шла более о белогвардейцах, нежели о перебежчиках. Правда, в белогвардейском движении имелась отличная сеть большевистской агентуры со времен "Треста". Привлечение их в имперскую программу ассимиляции дало бы возможность посадить агентуру на посты в системе управления Рейха. Впрочем, этот вопрос должны были рассматривать более в RSD, так как он выходил из сферы интересов армейской разведки, это был политический шпионаж.
Оперативно - даже ради перехода соединений к противнику - такая массированная операция все равно не имела смысла. Это должна быть операция более широкого масштаба. Например: дискредитация белогвардейских организаций перед англичанами и американцами. Но если бы янки прекратили финансирование монархистских эмигрантских организаций, они тут же перешли бы к нам.
Было и мнение Восточного министерства на этот счет: добровольческие соединения - это для большевиков желанный повод начать волну массовых репрессий против собственного населения, ведь и большевикам теперь нужен был повод для того, чтобы начать очищать пшеницу от плевел. У большевиков были союзники, и большевикам волей-неволей приходилось считаться с Англией и Америкой, а еще вернее - с их военной помощью.
Впоследствии нам удалось разговорить одного из большевистских агентов, но помогло нам это мало: он сообщил, что по факту предательства на всех тех, кто участвует в войне против Советского Союза заведены уголовные дела по статьям 58-1, 58-2, 58-3, 58-4, 58-5, 58-6, 58-8, 58-9, 58-10, 58-11, 58-13.** Деятелей Белого движения следовали по тем же статьям, хотя они и не являлись гражданами СССР - им предоставлялось гражданство в момент заведения уголовного дела. Так же и иностранцам.
Никакого света на проблему это не пролило.
Тем временем приехал Краснов.
На станции выстроили для встречи почетный караул, состоящий из двух колонн: первая была из солдат германской армии, вторая из казаков. Нестроевые офицеры стояли отдельно, взяв под козырек приближающемуся к перрону блиндированному вагону. Выстроили так же и дивизионный оркестр, который стал играть донской гимн, утвержденный Новочеркасским казачьим комитетом.
Краснов стоял у открытого окна вагона, и отдавал честь встречающим.
Связи Краснова с германским генштабом начались еще в 1917-18 гг. Из всех стран, враждебных большевизму, Краснов ставил прежде всего на Германию. Веймарская политика в отношении СССР его бы разочаровала, если бы он не убедил себя - и других убеждал - что это только хитрый ход, и ничего более. А вот когда НСДАП приняла власть из рук Гинденбурга, Краснов тут же отметил этот факт как очень положительный и лично писал генералу фон Людендорфу с предложением начать войну против СССР с целью отторгнуть от него Донскую область и Донецкий край, а так же часть Украины, упирая на то, что такое расширение территории Рейха не повлечет за собой нарушения Версальских соглашений. Он обещал поднять для этой цели всю ему доступную, то есть - неподконтрольную РОВС часть эмиграции, и сформировать значительные военные силы, причем вооружить их целиком на имеющиеся в его распоряжении средства.
После польской кампании союзнический пыл Краснова несколько поутих: то, что творилось в оккупированной Польше, Краснову не понравилось. Немецкой вражды к полякам он не разделял. Он не одобрял так же так называемого "окончательного решения", в отличие от Шкуро, который террор против евреев всецело одобрил.
Личный штаб Краснова имел отличную разведку и прекрасно был осведомлен обо всем, что творилось в Богемии, Моравии и Польше. Вслух неодобрения он не высказывал, однако было ясно его негативное отношение к деградации славянского населения. Особенно это выразилось в тот момент, когда он встретился с Рейнхардтом Гейдрихом. Единственное, в чем Краснов смягчил позицию, это в еврейском вопросе, когда Гейдрих однозначно и фактически доказал Краснову, что 92 процента всей сети агентуры большевиков в Германии, Австрии и Чехословакии были евреями, полукровками и квартеронами, а это превращало холокост в аспект политической борьбы национал-социализма с коммунизмом.
Краснов прибыл в дивизию Паннвица в качестве почетного гостя. Планировалось, что Краснов пробудет не меньше декады - ему отвели особняк. С ним прибыли офицеры его личного штаба, в том числе его племянник Семен Николаевич. Сопровождала их личная атаманская охрана из казаков-ветеранов. Командование Запасной армии выделило Краснову блиндированный вагон с зенитной установкой на крыше, помещенный в состав легкого бронепоезда.
Офицерам, снятым непосредственно со служб разрешалось оставаться в полевой форме, но нижние чины присутствовали на встрече в парадной. Немцы были одеты по парадной форме Љ1: в касках, с примкнутыми к винтовкам штыками, и с саблями наголо. Казаков одели в новую дивизионную парадную форму, сшитую по образцам мундиров их полков, только вместо фуражек на их головах были германские каски с темно-синими полосами над обрезами, и на мундирах нашиты значки вермахта и восточных добровольческих соединений. Знамена - красно-бело-голубые с исконными гербами казачьих войск. Было знамя вермахта, приданное немецким кадрам дивизии, и красное партийное знамя со свастикой в белом круге. Над зданием вокзала подняли национальный флаг Германии.
Немцы и казаки кричали "ура". Оркестр гремел марш финляндского кирасирского полка.
Паннвиц был в германской военной форме, потому, что сам Краснов приехал в такой же. Многие офицеры же были в папахах, а некоторые - и в черкесках с серебряными газырями.
Краснов бодро обошел строй почетного караула в сопровождении Паннвица, оберлейтенанта Пикенбаха и полковника Берзлева, который заодно и переводил с немецкого обращения Паннвица; Краснов говорил по-русски, специально, чтобы его понимали окружающие казаки.
Краснов обратился с короткой приветственной речью к встречающим, а потом пригласил офицеров на торжественный обед.
У меня был разговор с обоими Красновыми: и с Петром, и с Семеном. Мне сообщили о неприятностях: болезненно встал вопрос о инженере Глазкове, и о возможности слияния наших казачьих организаций с глазковской. Глазков был ярый автономист, и не поддерживал Главупр Краснова, тяготея более к Власову. Находилась его организация в Кировограде. Мне в Виннице он не мешал, но последнее время стал активно выступать за слияние с Власовым.
П.Н.Краснов сообщил мне, что его вызывал Розенберг, и пытался осторожно прощупать, как я отнесусь к слиянию с Глазковым, а потом спросил и про РОА. Краснов довольно резко ответил, что он против РОА вообще, и против Глазкова в частности. Тогда Розенберг изъявил желание, чтобы оба Красновы и я прибыли к нему в ближайшее время.
Мы решили посоветоваться с доктором Артельдтом, и А.Г. Шкуро по этому вопросу. С тем я и отбыл в Берлин, вызвав с собой Доманова, чтобы показать его Артельдту.
Прибыв в Берлин, я сообщил Артельдту, что хочу получить инструкции касательно взаимоотношений штаба Походного атамана и Главного Управления по делам казачьих войск с казачьей организацией инженера Глазкова - а там вопрос стоял о никому не подчиненной в военном руководстве силе, из которой можно было бы сформировать до двух пехотных полков. Артельдт никак не смог мне ответить, и посоветовал разобраться с Глазковым своими средствами.
К одиннадцати часам того же дня Петр Николаевич Краснов, Семен Краснов, Доманов, и я прибыли в приемную министра Восточных Областей Альфреда Розенберга.
На этот день расстановка сил в казачьих делах была такова: 1 кавдивизия была в сфере влияния Йодля, Стан Походного Атамана, а так же белоэмигрантские организации и "Русский Охранный Корпус", (которым командовал еврей-выкрест Штейфон, генерал царской армии, и про еврейское влияние на корпус всегда могли вспомнить и поэтому корпус постоянно висел как бы на волоске), были пока в ведении Розенберга, у Гиммлера же был только план создания "казачьего резерва войск SS", численностью до корпуса. Розенберг мог поставить под ружье 15000 строевых плюс тысяч тридцать ополчения.
И Гиммлер придумал хитрейший ход - он начал серию интриг по подчинению всех казачьих соединений себе или непосредственно, или через штаб Власова, который был взят Гиммлером под контроль, а Розенбергом упущен, хоть фактически и числился за последним.
Петр Краснов был очень встревожен - отчасти понимая интересы Розенберга, он пожалел, что дивизия Паннвица, которой Розенберг хоть и не имел, но не имел ее и Гиммлер, выпадая из политической схемы противостояния, может спутать Розенбергу в дальнейшем все карты. Мало того, теперь, чтобы насолить "Рейхс-Гейни", Розенберг мог начать антиказачью кампанию с той же легкостью, с которой развернул кампанию проказачью, и от этого могли пострадать в первую голову казачьи организации - в одночасье в сложившейся обстановке казаки могли лишиться всего. Уж раз Гитлер решил расформировать все русские соединения, и пополнить их личным составом ряды остовских рабочих в рудниках, и такое вполне могло повториться.
Петр Краснов, надо сказать, всегда старался действовать в интересах своих казаков. Остальное его интересовало куда меньше, а уж интересы Германии и нераздельной с Германией в это время NSDAP интересовали только постольку, поскольку были ему на руку, или против руки. И поэтому Борман, называвший казачьих руководителей "темными лошадками" был сугубо прав, только к его мнению мало прислушивались теперь - заинтересованный в казаках Гиммлер, и крайне заинтересованный в казаках Розенберг пели Гитлеру в своих докладах настолько хвалебные песни, что Гитлер в казаков уверовал, и главное - уверовал в то, что привлечение казачества на сторону Германии есть крупный политический успех, и личная Гитлера историческая заслуга, а Гитлер исторические заслуги и политические успехи любил. Отличные действия казаков сыграли не последнюю роль в том, что Гитлер отменил посылку всех русских добровольцев на принудработы, ибо это был единственный успех: Ukrainerhundertschaft буйствовали в концлагерях так, что пришлось усилить лагерную охрану SS - чтобы сдерживать украинеров в рамках; татары фон Зиккердорфа были биты, и частично сдавались, не принимая боя, калмыцкими, чеченскими, и крымскими батальонами организаций "Handschahr" и "Turkenhelle" было чрезвычайно трудно управлять; РОА не доверяли, не давали оружия, а РОНА Бронислава Каминского потерпела поражение, и была вытянута из боев на переформирование: из нее решили сделать русскую дивизию SD. И хотя действия казаков Павлова, по совести говоря, не представляли из себя ничего особенного, при умелой подаче они выглядели как реальный успех германской имперской политики в восточном вопросе. И Розенбергу, который махнул рукой на 1 кавдивизию, требовалось во что бы то ни стало объединить все казачьи организации под эгидой Краснова, срочно сформировать три-четыре дивизии, и отдать их Павлову - Розенберг понимал, что с Павловым его эмиссары всегда сумеют договориться, или расправиться.
И теперь Розенберг снова поставил вопрос о слиянии казачьих формирований с РОА. Цитирую по протоколу встречи, который у меня сохранился:
- Насколько я понимаю, ваше высокопревосходительство господин министр, - начал Краснов, - этот вопрос обсуждается не по нашей инициативе. Следует ли нам понимать дело так, что генерал Власов сам выступил с идеей объединения его войск с казачьими?
- Нет, - сказал Розенберг, - Проект представлен управлением по делам иностранных войск ОКН.
- А кто будет командовать казачьими войсками по их плану?
- Вы, разумеется.
- Тогда зачем это объединение? Чтобы создать в войсках междуцарствие? Или господин Власов желает командовать мной? Сомнительно, чтобы он желал перейти под мою команду - он слишком высоко себя ценит. А если он желает командовать мной, так я этого не желаю!
- А вы что скажете? - спросил Розенберг у Семена Краснова.
- Власову я не доверяю, - просто ответил Семен, - И думаю, что старшие офицеры моего штаба тоже не доверяют ему. Я не против объединения с русской армией... но я наслышан и о беспорядке в штабе Власова. Если бы там навели порядок - тогда бы это имело смысл. А сейчас... нет. В момент объединения начнется перестройка командования, это вызовет хаос. С казаками обращаться нужно умеючи. Если говорить об объединении сейчас, то только о формальном - чтобы мы считались вместе с РОА частью русской армии, но не были никак подчинены штабу Власова. Насколько я знаю, о таком объединении речь не идет. Да и казаки уже настолько хорошо вписались в структуру германских войск, что лучшего и не надо - от добра добра не ищут.
- Вот именно, - вставил Петр Краснов.
- А если нас хотят вывести из структуры немецких войск, - продолжил Семен, - то пусть нам лучше дадут полную самостоятельность - это доверие мы оправдаем, поскольку вполне способны всемерно содействовать борьбе Германии против большевизма совершенно отдельно от всех Власовых. Это в традиции казаков.
- Самостоятельность в действиях? - поднял брови Розенберг. - Но позвольте, господа генералы, это же как раз и есть идеи господина Глазкова!
- Так что же-с? С этим самоочевидным фактом никто и не собирается спорить, господин министр! - Петр Краснов встал. - У наших казаков есть командование, свое командование, и неплохое, смею думать. Но подпадать в очередной раз под очередную Москву наши казаки не желают, мало того, они отчасти сражаются не только против большевиков, но и против ига Великороссии вообще! Мы им обещали, кстати, полную независимость казачьих областей, и обещали это от вашего имени! И прошу понять, что казаки - не русские, казаки это казаки. И попав под командование русских, да еще и бывших большевиков, они будут недовольны, и настолько, что я в дальнейшем ничего гарантировать не смогу! Это - не личные амбиции, господин министр, это - объективная истина. Казаки воюют за казаков, и только, и воюют они хорошо, пока знают, что ими командуют казаки, и лично атаман Краснов, и никто не передает их под командование инородцев.
- Немцы - это тоже инородцы? - улыбнулся Розенберг.
- Немцы - это дело совершенно другое, господин министр! Немцы - это старший брат, народ-освободитель, союзная нация. Но Власов со своими русскими, да и русскими-то какими! - это же сборище авантюристов, и, я бы даже сказал, революционеров! Союз с такими русскими только дискредитирует нас, казаков. И неужели вы ставите Власова на одну доску с Германией? Это просто смешно! Больше мне нечего сказать по этому вопросу.
- Что же, - заключил Розенберг, давая понять, что ничего конкретного говорить, и уж тем более приказывать он по этому вопросу не собирался, а вызвал Красновых только с тем, чтобы их выслушать, - ваша позиция мне ясна. Мы ее примем к сведению. Второй вопрос: согласно плана осенне-зимней кампании казачьи формирования направляются в состав армейской группы фельдмаршала Вейхса в Сербию. Там мы можем столкнуться не только с большевистским, но и английским влиянием, и английской пропагандой. Меня беспокоит, насколько ваши казаки обладают иммунитетом к английской пропаганде, и можно ли быть спокойным мне на их счет в данной ситуации? Слушаю.
- Какая от англичан может быть особо эффективная пропаганда, - удивился Петр Краснов, - не вижу точек соприкосновения, господин министр! Мировая Война - да кто ж ей доволен! А исторически - исконные враги России: Турция, Франция, и Англия!
- А если англичане подключат Деникина?
- И что такого скажет Деникин? Обвинит нас в том, что мы надели иностранную форму, забыв обвинить в том же тех, кто сражается за Сталина, и его клику жиденят? Деникин грудью встал на защиту нахамкесовых родичей, которые казаков до этого планомерно и со свойственной нахамкесову племени хитростью уничтожали как нацию, и будут уничтожать! У черта за душу рая не купишь! Так что кто кого осудит? Нам надо раз и навсегда сказать, что с 1921 года вся территория Российской Империи оккупирована иудейско-интернационалистскими и люмпенскими бандами, фактически - истинными предателями Родины, и все, кто становится на их сторону, должны приравниваться к ним! Каждый называет себя патриотом, это красиво, но на деле последние патриоты уплывали из Крыма после прорыва Перекопа, или отступали в Харбин по КВЖД! А все возражения против того, что патриоты - мы, основаны на утверждении, что октябрьский переворот был совершен русскими гражданами, будто это делалось не на деньги еврейских общин евреями же, а ведь все эти вопли можно опровергнуть одной только цитатой из Карла Маркса: "пролетариат отечества не имеет"! А поскольку это было главным лозунгом при оголении фронта в 1917 году, то мы можем сказать, что понятие Отечества, а следовательно, и патриотизм существовал только для интеллигенции, регулярной армии, купечества, дворянства и казачества, а они все были истреблены, или изгнаны, или деклассированы в процессе осуществления большевистской диктатуры. Остались "гегемоны", не имеющие Отечества, а следовательно - Отечества при "гегемонах" не осталось - осталось Дикое Поле, ничья земля. И возродить Отечество с помощью Сталина - нонсенс!
- С Деникиным - ясно. Но с англичанами все же?
- Англичан у нас знают хорошо.
- И что?
- Да пропади они пропадом - это же нация предателей и колонизаторов!
- Я-то это знаю, а ваши казаки?
- Казакам будет разъяснено.
- Англичане не способны влиять на российские войска, - вслух подумал Семен Краснов, - Знаете, мне тут приносили листовку, которую англичане распространили в русском батальоне HW Африканского Корпуса. Знаете, что они обещали и гарантировали казакам в этой листовке? Немедленное возвращение на Родину! На Родину! К товарищу Сталину! И возникает вопрос, действительно ли они считают, что товарищ Сталин станет христосоваться с возвращенными казаками, или, может, они сознательно валяют ваньку? Если валяют ваньку, так это совсем неудивительно. Это как раз в духе британцев. Ну а если это по недомыслию, так это им же хуже. Известно, что они не желают никого слушать и понимать, кроме себя самих! Американцы - те вообще не проблема, поскольку они всегда все продают, а нация их по среднему своему развитию не превышает уровня десятилетнего европейского недоросля. Они наивны, тупы, и самодовольны, и им ни до кого нет дела. Вот тоже люмпенская страна! - недаром ее масоны создали. Это что-то да значит. Все эти стяжатели уже раз дали сожрать Россию... а Черчилль никогда к казакам благоволить не изволил. Вот Савинкову, и его цареубийцам - благоволил. И то - до поры. А теперь стал лучшим другом товарища Сталина и его жидов Молотова, Кагановича, и прочих. Гора с горой не сходится, а человек с человеком... Так что они, думаю, не станут и копья ломать.
- Хорошо. Смысл вашей противоанглийской кампании мне ясен, - заключил Розенберг, - Начните ее. И тогда всего хорошего. Мой гараж в вашем распоряжении. На сегодня все. О дальнейшем решении обсуждаемых вопросов, которое целиком зависит от канцелярии Фюрера, вас известит доктор Гимпель. Прощайте, господа. Хайль Гитлер!
Тем временем выяснилось следующее: если справедливо утверждение, что с Домановым я активно ввязался в игру Роксаны, конечные задачи которой мне известны не были, то и Роксана подхватила игру: в декабре 1943 г. ими был упущен материал, который прошел через аппарат VI HA RSHA, и, через Лемана, был передан мне. Впоследствии мне удалось восстановить весь документ с микропленки моего архива, так что привожу его таким, каким он был:
Тов. Кобулову.
Сведения о 1-й казачьей кавалерийской дивизии.
Место формирования: город Милава и его окрестности (Польша).
Время формирования: май-сентябрь 1943 года.
Направление: А.Г. "ВЕЙХС" в Югославию, в 11-ю немецкую танковую армию.
1. Воинские части, прибывшие с Восточного фронта и составленные из изменников Красной армии и белогвардейцев, уже участвовавших в боях против Красной армии или партизан.
2. Беженцы, ушедшие с немцами при их отступлении из временно оккупированных областей СССР.
3. Добровольцы-контрреволюционеры.
4. Пленные красноармейцы, изголодавшиеся в лагерях и продавшие себя немцам.
5. Насильственно мобилизованные жители Украины, Белоруссии, Дона, Кубани, Терека, и других областей СССР.
6. Собранные в Европе белогвардейские эмигранты.
По национальному признаку - преимущественно донцы, кубанцы, нацмены и сибиряки, меньше - русские и украинцы.
Дивизия состоит из следующих полков и единиц:
1. I Донской полк.
2. II Сибирский полк.
3. III Кубанский полк.
4. IV Кубанский полк.
5. V Донской полк.
6. VI Терский полк.
7. Артиллерийский полк.
8. Альпийский батальон.
9. Батальон связи (разбитый по другим в/ч).
10. Санитарный батальон.
11. Ветеринарные роты - всего 3.
12. Разведывательный батальон.
13. Штрафной батальон.
14. Запасный полк (во Франции).
15. Пекарские роты.
16. Гарнизонные команды.
Штаб дивизии: начальник дивизии - ген.-лейтенант фон Паннвитц. В штаб дивизии входят, кроме немецких, и русские офицеры. Известны: белогвардейский полковник Саламаха и полковник Малявик (бывший старший командир Красной армии, как будто бы командир полка). В штаб часто приезжают: генерал Краснов (командир всего "казачьего войска"), атаман "кубанского войска" ген.-лейтенант Науменко, ген.-майор Шкуро. Они произносят казакам речи, пишут статьи о казачьих традициях и объясняют цель настоящей борьбы.
Генерал фон Паннвитц имеет лейб-стражу - одну сотню старых казаков, носящую название "Конвой Его величества". Эта сотня носит кубанки, алые башлыки. На рукавах желто-красный треугольник в виде V. В этой же сотне живут 8 высших русских священников, служащих молебны, и пр.
При штабе дивизии находится целый ряд отделов: санитарный, интендантский, пропагандный, литературный, полевая жандармерия, автоколонна, отдел связи, и пр.
Пропагандный отдел располагает своей типографией для печатания газет и брошюр. Имеет связь с редакцией газеты "Новое слово" (Берлин). В него входят только русские: 10-12 человек. Ответственный редактор пропагандистского отдела белогвардеец есаул Бескровный. Тут же сотрудничают 2 бывших красноармейца с высшим образованием - лейтенант и обер-лейтенант.
К отделу пропаганды примыкает литературный отдел, дающий статьи, стихи, загадки и цензурирующий материалы, поступающие от казаков. Располагает библиотекой из нескольких тысяч книг. Кроме произведений Пушкина, Толстого, Гоголя и Горького**, имеются и романы ген. Краснова. Сотрудники отдела только русские, главным образом бывшие красноармейцы.
Редакция пропагандного отдела издает газеты: "Казачий клич", "Казачий вестник", "Казачий листок" и "Казачий клинок".
"Казачий клич" выходит каждый 3-й день - большого формата. В нем печатаются статьи о Доне, Кубани, Тереке, Сибири, и пр.
"Казачий вестник" выходит каждый день - малого формата. В нем печатаются сводки немецкого командования.
"Казачий листок" - один лист, выходит каждый день. В нем, кроме прочего, печатаются распоряжения, поучения и приказы.
Кроме того, из Берлина регулярно доставляется "Новое слово" и журнал той же редакции "Казачья кавалерия". В ходу у казаков брошюры "Почему я враг большевистской власти" и "В подвалах НКВД". Из редакции "Новое слово" присланы календари на 1944 год со статьями и стихами и молитвенники.
Казаки в своих статьях и стихах пишут о борьбе с партизанами, о геройстве казаков, о жизни казачьей дивизии, и пр.
Генерал фон Паннвитц придает большое значение пропаганде. Просит переводить ему многие статьи из газет, стихи и казачьи песни.
Военная организация.
Все полки организованы одинаково. Каждый полк имеет при штабе команды особых назначений (зондеркоманды). Полк делится на два дивизиона. Дивизион на 4 эскадрона. Эскадрон на 4 взвода, из них 3 боевых, 1 хозяйственный. Взвод имеет 3 отделения по 4-16 бойцов. Каждый полк располагает одной "тяжелой" сотней, а в каждом дивизионе 4-й эскадрон "полутяжелый".
Штаб полка: командир полка имеет заместителя и помощника заместителя. Несколько штабных офицеров, штабной врач, обер-ветеринар, атаман (политрук), несколько переводчиков для русского, немецкого и хорватского языков. При штабе полка имеется отделение связи с несколькими радиостанциями, телефонами и курьерами, коноводы, конвой и пр. вспомогательные команды. Все они входят в штабной эскадрон. На ответственных местах - немцы, а денщики и пр. - русские.
Штаб дивизиона: аналогично штабу полка. Его отделение связи располагает одной радиостанцией. При штабе дивизиона имеются сапожная, портняжная, и кузнечная мастерские. Все это вместе с интендантурой, санитетом и разными вспомогательными командами составляет штабную сотню.
Командование эскадрона: состоит из командира и нескольких офицеров, и имеет своего атамана (замполита). Имеются переводчики. Старшина эскадрона (обер-вахмистр) отвечает за боевое, хозяйственное и санитарное состояние эскадрона. Непосредственно подчинен командиру эскадрона. За политические настроения отвечает атаман.
Командование взвода: командир взвода имеет помощника и располагает 3-мя курьерами и вестовым.
Командование полков и дивизионов в большинстве состоит из немцев, редко - русских. Командование эскадронов, взводов, и отделений - в большинстве случаев русские.
Вооружение и состав эскадрона и сотни:
I и II взводы - 45-50 бойцов, 3-4 м.к. пулемета разных систем с запасом боеприпасов на каждый пулемет. 3 полуавтоматических винтовки Gew-41/43 (10 патронов), несколько автоматов, остальное - винтовки Маузер 98-курц, или карабины 98-К-17. Шашки советского армейского образца в наличии.
III взвод - 40-45 бойцов, 2-3 м.к. пулемета, 3 полуавтоматических винтовки, 2 легких миномета 52 мм, остальное - винтовки Маузер 98-курц, или карабины 98-К-17. Шашки советского армейского образца в наличии.
IV взвод - около 40 человек, составлен их минимум 1 сапожника, 2 портных, 1 слесаря, 2 оружейников, 2 кузнецов, 1 шорника, кучеров и др. прислуги. Имеется 1 ветеринарный фельдшер с 1 двуколкой санматериала. Вооружение - маузер-винтовки.
Всего в эскадроне 160-180 бойцов, 8-10 м.к пулеметов разных систем, 2 легких миномета, 9-12 полуавтоматических винтовок, около 14 автоматов разных систем, остальное - маузер-винтовки, шашки.
Вооружение и состав IV и VIII эскадрона:
I взвод - 40 бойцов, 4 тяжелых м.к. пулемета.
II взвод - то же.
III взвод - 40 бойцов, 4 тяжелых миномета 82 мм.к.
IV взвод - 40 человек, вооружение как в обычном эскадроне.
Всего 160 бойцов, 8 тяжелых м.к. пулеметов, 4 тяжелых миномета, 12-14 парабеллумов, остальное, как и у других эскадронов.
Вооружение IX эскадрона при штабе полка: 4 тяжелых миномета, 2 тяжелый м.к. пулемета, 2 противотанковых орудия 24 мм.к., 2 полевых орудия.
Пополнение: производится из запасного полка (Франция). Несмотря на пополнения состав эскадронов, как правило, меньше на 10-20% в сравнении с вышеприведенным составом первоначального формирования.
Каждый эскадрон располагает 18-25 двуколками, которые при формировании были исключительно военного образца, но в настоящее время почти на 40-50% заменены повозками невоенного образца (от населения). В эскадроне имеется 180-200 лошадей и столько же седел. Потери конского состава пополняются из запаса или же грабежом у крестьян. С времени на время прибывают седла для пополнения.
Сведения о полках.
1-й Донской полк. Вместе с V Донским полком составляет 1-ю бригаду во главе с полковником фон Бозэ. Он же и заместитель начальника дивизии. Полк формирован в Милаве (Польша) из частей 1 Донского Атаманского Семигородского полка и других единиц, которые уже раньше были сформированы во временно оккупированных областях СССР и участвовали в боях против Красной армии и советских партизан. В полк явились так же завербованные пленные красноармейцы, добровольцы, белогвардейцы и беженцы преимущественно родом с Дона.
Полк сформировал некий полковник Журавлев (жил в СССР и перешел на сторону немцев) с августа по октябрь 1942 г. в составе 3-х эскадронов. К концу 1942 года Журавлеву удалось сформировать еще один эскадрон. Этот полк участвовал в борьбе против советских партизан, а затем в боях против Красной армии на реке Кубань и в Таганроге. 24 мая 1943 года полк из Киева был направлен в Польшу. Журавлев и некоторые старые казаки остались в Киеве для вербовки пополнений. Командование полком принял подполковник Вагнер. В Польше Семигородский полк был переформирован таким образом, что донцы вошли в 1-й Донской полк, кубанцы - в кубанские полки, терцы - в Терский полк.
В высшем командном составе 1-го Донского полка представлены главным образом немцы и только командир 3-го эскадрона - белогвардейский ротмистр Островский Владимир (его семья жила в Италии, его мать в Сплите, а отец погиб в 1917 году в России). Командир полка - подполковник (оберстлейтенант Вермахта) Вагнер, командир 1-го дивизиона - майор Диненстау.
II Сибирский полк.
Сформирован в мае 1942 года в окрестностях Мариуполя из добровольцев с Дона, Кубани, Терека, Украины и назывался первоначально III сводный Кубанский полк. 1-й дивизион этого полка участвовал в составе германской армии в боях против Красной армии на под Моздоком, на секторе 58-го коневодческого совхоза, и понес большие потери. 2-й дивизион участвовал в составе немецкой танковой части в боях против белорусских партизан. В мае 1943 года оба дивизиона соединились и вошли в состав 1 ККД под именем 2-й Сибирский полк. Здесь полк был пополнен завербованными военнопленными и остатками разных воинских частей, прибывших с Восточного фронта. Организация о вооружение полка обычные.
IV Кубанский полк.
Сформирован в Милаве в 1943 году преимущественно из завербованных красноармейцев, уроженцев Кубани и Дона.
Командир полка - Майор Мах (или барон фон Вольф).
Его заместитель - ротмистр, немец, не установлен.
Пом.заместителя - лейтенант, немец, не установлен.
Переводчик - Журков, в 1936 г. дезертировал из рядов РККА за границу.
Штабной врач - майор, немец.
Обер-ветеринар - обер-лейтенант, немец.
Его помощник - вахмистр, немец.
Атаман - лейтенант Прокопец (в СССР был учителем средней школы в Новороссийске).
Штаб 1-го дивизиона:
Командир дивизиона - капитан, немец.
Его заместитель - обер-лейтенант, немец.
Пом. Заместителя - обер-вахмистр, немец.
Ветеринар - лейтенант Зейский. Одновременно и атаман дивизиона. В РККА был капитаном.
1-й эскадрон:
Командир Эскадрона - лейтенант Заволжанский Иван, в РККА был командиром отделения.
Атаман - убит.
Командир 1-го взвода - лейтенант Мальцев Иван (в РККА был в рабочем батальоне).
Командир 2-го взвода - унтер-офицер Дьяконов Борис (трижды награжден за храбрость в борьбе с партизанами).
Его помощник - унтер-офицер Ивашенко Павел.
Командир 3-го взвода - лейтенант Молчанов Василий, в РККА был лейтенантом.
Командир хозвзвода - унтер-офицер Ворон.
2-й эскадрон:
Командир эскадрона - обер-лейтенант Купцов Иван, в РККА был старшим лейтенантом.
При 2-м эскадроне находится врач Давиденко.
Командир 1-го взвода - лейтенант.
Командир 2-го взвода - вахмистр Струковкин.
Командир 3-го взвода - лейтенант Воробьев, в РККА был лейтенантом.
Командир хозвзвода - унтер-офицер Жожа (быв. колхозник).