Йога Короля: Йога освобождения души

Желание мира вызвало её смертное рождение. 
Один перед лицом вечного поиска, 
Главный герой загадочной игры, 
В которой Неизвестное преследует себя в формах 
И ограничивает свою вечность часами, 
А слепая Пустота борется, чтобы видеть и жить, 
Мыслитель и труженик в воздухе идеала 
Принёс вниз для немых нужд земли её сияющую силу. 
Это был его дух, что спустился из высших сфер 
В нашу провинцию эфемерного видения 
Колонистом из бессмертия. 
Луч указующий на ненадёжных дорогах Земли, 
Его рождение содержало символ и знак; 
Его человеческое я, как полупрозрачный плащ, 
Скрывало Все-Мудрого, что ведёт незрячий мир. 
Соединённое с космическим Пространством и Временем 
И отдающее здесь Божественный долг земле и человеку, 
Великое богосыновство было его божественным правом. 
Хоть и соглашаясь на смертное невежество, 
Его знание разделяло невыразимый свет. 
Сила изначальной Неизменности 
Запуталась в моменте и его потоке, 
[Но] он сохранял видение Просторов позади: 
В нём была сила из Непознаваемого. 
Архивариус символов Запредельного, 
Казначей сверхчеловеческих мечтаний, 
Он нёс печать могучих воспоминаний 
И проливал свой грандиозный луч на человеческую жизнь. 
Его дни были долгим ростом к Всевышнему. 
Небесное существо, питавшее свои корни 
Средствами из оккультных духовных источников, 
Взбиралось сквозь белые лучи, чтобы встретить невидимое Солнце. 
Его душа жила, как делегат от вечности, 
Его ум был подобен огню, атакующему небеса, 
Его воля - охотнику на тропах света. 
Океанический импульс вздымал каждый вдох; 
Каждое действие оставляло следы Бога, 
Каждый миг был взмахом могучих крыльев. 
Маленький сюжет нашей смертности, 
Затронутый этим жильцом с высот, стал 
Игровой площадкой живого Бесконечного. 
Это телесное проявление - не всё; 
Форма обманывает, личность - маска; 
В глубине человека могут обитать небесные силы. 
Его хрупкий корабль переправляет через море лет 
Инкогнито Нетленного. 
Дух, что является пламенем Бога, пребывает 
Огненной частицей Изумительного, 
Художником его собственной красоты и восторга, 
Бессмертным в нашей смертной бедности. 
Этот скульптор форм Бесконечного, 
Этот скрытый неузнаваемый житель, 
Посвящённый в его собственные завуалированные тайны, 
Прячет в маленьком немом зёрнышке свою космическую мысль. 
В немой силе оккультной идеи, 
Определяющей предназначенную форму и действие, 
Пассажир из жизни в жизнь, от уровня к уровню, 
Меняющий его изображаемое "я" от формы к форме, 
Он рассматривает изображение, растущее под его взглядом, 
И в червяке предвидит грядущего Бога. 
Наконец путешественник на путях Времени 
Прибывает на границы вечности. 
В переходный символ человечества экипированный, 
Он чувствует свою субстанцию бессмертного "я" 
И теряет своё родство со смертностью. 
Луч Вечного поражает его сердце, 
Его мысль простирается в бесконечность; 
Всё в нём обращается в духовные просторы. 
Его душа рвётся соединиться со Сверхдушой, 
Его жизнь омывается этой сверхжизнью. 
Он пил из груди Матери миров; 
Суперприрода топлесс заполняет его каркас: 
Она принимает вечную основу его духа 
Как безопасность для её изменяющегося мира 
И формирует фигуру её нерождённых сил. 
Бессмертной она воспринимает себя в нём, 
В существе работает Создательница без вуали: 
Её лицо видно сквозь его лицо, её глаза - сквозь его глаза; 
Её существо - его через обширную идентичность. 

Тогда в человеке открывается очевидное Божественное. 
Статическое Единство и динамическая Cила 
Нисходят в него, печати интегрального Божества; 
Его душа и тело принимают этот великолепный отпечаток. 
Долгая смутная подготовка - жизнь человека, 
Круг труда и надежды, войны и мира, 
Выводимый Жизнью на тёмной основе Материи. 
В его восхождении на вершину, куда ни одна нога ещё не ступала, 
Он ищет сквозь полутьму, простреливаемую огнём, 
Скрытую реальность, отчасти известную, всегда недостающую, 
Поиск нечто или некто [иного] никогда не достигал цели, 
Культ идеала никогда не реализовал себя здесь, 
[Лишь] бесконечная спираль восхождения и падения, 
Пока, наконец, не достигнута гигантская точка, 
Благодаря которой сияет его Слава, ради которой мы сотворены, 
И мы врываемся в бесконечность Бога. 
Через границу нашей природы мы убегаем 
В сверхприродную арку живого света. 
Теперь это было засвидетельствовано в том сыне Силы; 
В нём этот высокий переход заложил свою основу. 
Оригинальная и высочайшая Имманентность, 
При которой все процессы Природы - это искусство, 
Космический Работник приложил свою тайную руку, 
Чтобы превратить эту хрупкую грязную махину в средство небес. 
Присутствие вызвалось позади двусмысленного экрана: 
Оно взбивало его почву, чтобы [ей] выносить вес Титана, 
Очищая полуотёсанные блоки естественной силы, 
Оно превращало его душу в изваянного бога. 
Художник магического вещества самого себя, 
Что трудится над своим высоким и сложным планом 
В широкой мастерской чудесного мира, 
Смоделировал во внутреннем Времени его ритмические части. 
Затем произошло внезапное трансцендентное чудо: 
Замаскированное безупречное Величие смогло обрисовать себя, 
В родовых муках в оккультном чреве жизни 
Мечтаемое им великолепие вещей настало. 
Венец архитектуры миров, 
Мистерия супружества Земли и Неба 
Присоединила божественность к смертной схеме. 
Родился Провидец, сияющий Гость Времени. 
Для него ограничивающий небосвод разума наверху исчез. 
В грифоньем авангарде Ночи и Дня, 
Во всесокрывающем своде брешь прорвалась; 
Сознательные цели бытия откатились назад: 
Ориентиры маленькой личности упали, 
Остров эго присоединился к его континенту. 
Этот мир жёстких ограничивающих форм был превзойдён: 
Жизненные барьеры открылись в Неизвестность. 
Упразднены были заветы концепций 
И, вычёркивая строгие пункты подчинения, 
Был аннулирован договор души с неведением природы. 
Все серые запреты были сорваны 
И сломана твёрдая и блестящая крышка интеллекта; 
Истина неразделённая нашла огромную небесную комнату; 
Эмпирическое видение видело и знало; 
Ограниченный разум стал безграничным светом, 
Конечное "я" совместилось с бесконечностью. 
Теперь его марш воспарил до [высоты] полёта орла. 
Из ученичества в невежестве 
Мудрость вознесла его до её мастерства 
И сделала его главным масоном души, 
Строитель тайного дома Бессмертных, 
Соискатель высочайшей безвременности: 
Свобода и держава взывали к нему с небес; 
Над сумерками разума и звёздной ночью жизни 
Воссияла заря духовного дня. 

Поскольку он возрос до своего более обширного Я, 
Человеческое всё меньше и меньше формировало его движения; 
Великое существо увидело великий мир. 
Бесстрашная воля к знанию осмелилась стереть 
Линии безопасности Разума, рисующего эти преграды
Взлёту ума, погружению души в Бесконечное. 
Даже первые его шаги сломали наши маленькие земные границы 
И бродили в более просторном и свободном воздухе. 
Руками, поддерживаемыми преображающим могуществом, 
Он легко поймал, словно лук гиганта, 
Оставленные дремлющими в запечатанной тайной пещере 
Силы, что спят, неиспользуемые, внутри человека. 
Он превратил чудо в обычное действие 
И обратился к общей части божественных работ, 
Великолепно естественных на этой высоте, 
Усилий, что разрушили бы силу смертных сердец, 
Преследуя с королевской властью могущественной простоты 
Цели, слишком возвышенные для ежедневной воли Природы: 
Дары духа толпой пришли к нему; 
Они были узором его жизни и его привилегией. 
Чистое восприятие предоставило свою прозрачную радость: 
Его сокровенное видение не ожидало мысли; 
Оно окутывало всю Природу единым взглядом, 
Оно смотрело в самую суть вещей; 
Больше не обманутый формой, он видел душу. 
В существах оно знало то, что скрывалось, им неизвестное; 
Оно схватывало идею в уме, желание в сердце; 
Оно извлекало из серых складок секретности 
Мотивы, что люди скрывают от своих собственных глаз. 
Он ощущал жизнь, бьющуюся в других людях, 
Вторгающуюся в него с их счастьем и их горем; 
Их любовь, их гнев, их невысказанные надежды, 
Втекающие потоком или вливавшиеся волнами 
В неподвижный океан его спокойствия. 
Он услышал вдохновенный звук собственных мыслей, 
Вторящий эхом под сводами других умов; 
Мировые потоки мыслей появлялись в его видении; 
Его внутреннее "я" прорастало ближе к другим "я" 
И несло вес родства, общую связь, 
И всё же оставалось нетронутым, королём самого себя, одиноким. 
Магический аккорд оживил и настроил 
На эфирные симфонии старые земные струны; 
Это подвигло слуг ума и жизни 
Быть счастливыми партнёрами в отклике души, 
Ткани и нервы были превращены в чувствительные созвучия, 
Записи блеска и экстаза; это сделало 
Средства тела служителями духа. 
Небесная функция с её более тонким методом 
Освещает своей благодатью внешнюю приземлённость человека; 
Переживание душой её более глубоких оболочек 
Уже не спало, одурманенное господством Материи. 
В мёртвой стене, закрывающей нас от более широкого "я", 
В тайну видимого сна [ведущая,] 
На мистический тракт за пределами наших бодрствующих мыслей, 
Дверь раскрылась, построенная силой Материи, 
Высвобождая вещи, не связанные земным смыслом: 
Мир невидимый, неизвестный внешнему уму, 
Открылся в безмолвных пространствах души. 
Он восседал в тайных комнатах и смотрел 
На лучезарные страны нерождённых, 
Где все вещи, о которых мечтает ум, видны и истинны, 
И всё то, к чему стремится жизнь, приближается. 
Он видел Совершенство в их звёздных домах, 
Носящих славу бессмертной формы, 
Лежал в объятьях Вечного мира, 
Погружённый в биение сердца Божественного экстаза. 
Он жил в мистическом пространстве, где зарождается мысль, 
А воля вскармливается эфирным Могуществом, 
И питался белым молоком от Вечных сил, 
Пока вырастал в подобие бога. 
В оккультных комнатах Свидетеля с возведёнными умом стенами 
На скрытых интерьерах, скрывающихся проходах 
Открылись окна внутреннего видения. 
Он овладел домом неразделённого Времени. 
Подняв тяжёлый занавес плоти, 
Он стоял на пороге, охраняемом змеем, 
И вглядывался в сияющие бесконечные коридоры, 
Тихий и прислушивающийся в безмолвном сердце 
К приходу нового и неизвестного. 
Он пристально смотрел через пустые неподвижности 
И слышал шаги невообразимой Идеи 
На далёких аллеях Запредельного. 
Он услышал тайный Голос, Слово, которое знает, 
И увидел тайный лик, что есть наш собственный [лик]. 
Внутренние планы раскрыли свои хрустальные двери; 
Странные силы и влияния коснулись его жизни. 
Видение пришло более высоких областей, чем наша, 
Осознание более ярких пространств и небес, 
Существ, менее ограниченных, чем недолговечные люди, 
И более тонких тел, чем эти преходящие образы, 
Предметов, слишком тонких для нашей материальной хватки, 
Действий, вибрирующих сверхчеловеческим светом, 
И движений, подталкиваемых сверхсознательной силой, 
И радостей, которые никогда не текли через смертные члены, 
И более прекрасных сцен, чем земные, и более счастливых жизней. 
Сознание красоты и блаженства, 
Знание, что становится тем, что воспринимает, 
Заменило разделённые чувства и сердце 
И заключило всю Природу в свои объятия. 

Разум выглянул, чтобы встретить скрытые миры: 
Воздух сиял и изобиловал изумительными формами и оттенками, 
В ноздрях трепетали небесные ароматы, 
На языке задержался мёд рая. 
Канал универсальной гармонии, 
Слух был потоком магической аудитории, 
Ложем для оккультных звуков, что земля не может слышать. 
По тайному тракту спящего себя 
Голос донёсся истины погружённой, неведомой, 
Что протекает под космическими поверхностями, 
Что слышна лишь посреди всеведающей тишины 
И удерживается интуитивным сердцем и тайным чувством. 
Он выразил бремя тайн, запечатанных и немых, 
Он озвучил неисполненное хотение земли 
И песнь обетования [ещё] нереализованных небес, 
И всё, что скрывается во всемогущем Сне. 
В непрекращающейся драме, разыгрываемой Временем 
В его долгом слушающем потоке, который несёт 
Неразрешимое сомнение мира в паломничестве без цели, 
Смех неспящего удовольствия вспенился и зажурчал, 
И [возник] ропот желания, которое не может умереть: 
Крик пришёл от восторга мира быть, 
От грандиозности и величия его воли к жизни, 
[Пришли] воспоминания о путешествии души в космосе 
Путешественника сквозь магические столетия, 
О труде существа во вселенной Материи, 
О поиске им мистического смысла его рождения 
И о радости высокого духовного отклика, 
Об его трепете удовлетворения и довольства 
Всей сладостью даров жизни, 
Об его широком дыхании и пульсе и дрожи от надежды и страха, 
О вкусе мук, и слёз, и экстаза, 
О восхищающем остром ударе внезапного блаженства, 
О рыданиях его страсти и бесконечной боли. 
Ропот и шёпот неслышных звуков, 
Что толпятся вокруг наших сердец, но не находят окон, 
Чтобы войти, выросли в песнь 
Всего, что страдает, всё ещё оставаясь неизвестным, 
И всего, что трудится тщетно, чтобы родиться, 
И всей сладости, которую никто никогда не попробует, 
И всей красоты, которой никогда не будет. 
Неслышно для наших глухих смертных ушей 
Широкие ритмы мира сплетали их изумительное пение, 
К которому жизнь стремится подогнать наши рифмы-биения здесь, 
Расплавляя наши границы в безграничном, 
Настраивая конечное на бесконечность. 
Из подсознательных пещер донеслось слабое бормотание, 
Заикание первичного невежества; 
В ответ на его невнятный вопрос 
Туда нисходил с шеей молнии и с крыльями грома 
Сияющий гимн Невыразимому 
И хорал сверхсознательного света. 
Всё, что открывалось там, никто не сможет здесь выразить; 
Видение и сон были сказками, рассказанными истиной, 
Или символами, более достоверными, чем факты, 
Или истинами, подтверждёнными сверхъестественными печатями. 
Бессмертные глаза приближались и смотрели в его [глаза], 
И существа из многих царств подходили и говорили: 
Вечно живые, которых мы называем мёртвыми, 
Могли оставить свою славу за пределами смерти и рождения, 
Чтобы произнести мудрость, которая превосходит все фразы: 
Короли зла и короли добра, 
Апеллянты к судейскому креслу разума, 
Провозглашали евангелия взаимных противоположностей, 
И все считали себя представителями Бога: 
Боги света и титаны тьмы 
Сражались за его душу, как за дорогостоящий приз. 
В каждый час, освобождённый от дрожи Времени, 
Поднималась песнь нового открытия, 
Протяжный смычковый гул юношеского эксперимента. 
Каждый день был духовным романсом, 
Как будто он родился в ярком новом мире; 
Приключение набрасывалось на неожиданного друга, 
И опасность содержала острый сладкий привкус радости; 
Каждое событие было глубоким опытом. 
Там были высокие встречи, эпические разговоры, 
И приходили советы, выражаемые небесной речью, 
И сладостные молитвы выдыхались оккультными губами, 
Чтобы помочь сердцу поддаться зову восторга, 
И сладостные искушения закрадывались из царств красоты, 
И внезапные экстазы из мира блаженства. 
Это была область чудес и восторга. 
Его светлое яснослышание теперь могло воспринимать всё; 
[Его] волновал контакт с могущественными неизвестными вещами. 
Пробуждённое для новой неземной близости [всего], 
Прикосновение отвечало тонким бесконечностям, 
И с серебряным криком открывающихся ворот 
Молнии взгляда прыгали в невидимое. 
Его сознание и видение постоянно росли; 
Они обретали более широкий размах, более высокий полёт; 
Он перешёл границу, отмеченную для правления Материи, 
И прошёл за территорию, где мысль заменяет жизнь. 
Внезапно он вышел из этого мира символов 
В безмолвное "я", где не было мира, 
И заглянул за предел в безымянный простор. 
Эти символические фигуры потеряли их право на жизнь, 
Все признаки, что наши чувства могут распознать, были отброшены; 
Там сердце больше не билось при касании тела, 
Там глаза больше не смотрели на формы красоты. 
В редкие и прозрачные промежутки тишины 
Он мог парить в беззначной области, 
Переполненный глубоким содержанием бесформенности, 
Когда мир был поглощён в едином существе 
И всё было известно в свете идентичности, 
А Дух был своей собственной самоочевидностью. 
Верховный взгляд смотрел сквозь человеческие глаза 
И видел все вещи и существа, как самого себя, 
И знал все мысли и слова, как свой собственный голос. 
Там единство слишком близко для поиска и объятий, 
И любовь - это стремление Единого к Единому, 
А красота - это сладкая разница Одного и того же, 
А единство - это душа множества. 
Там все истины объединены в единую Истину 
И все идеи воссоединены с Реальностью. 
Там, зная себя своим собственным бессрочным "я", 
Мудрость высочайшая, бессловесная, абсолютная 
Сидела в одиночестве в вечном Спокойствии, 
Всевидящая, неподвижная, суверенная и одинокая. 
Там знание не нуждается в словах, чтобы воплотить идею; 
Идея, ищущая дом в безграничности, 
Устав от своего бездомного бессмертия, 
Не просит об отдыхе в усечённой сверкающей ячейке мысли, 
Где единственное окно, обрезая взгляд на вещи, 
Допускает только маленький свод из необъятного неба Бога. 
Безграничное с безграничным там супруги; 
Находясь там, можно быть шире, чем мир; 
Находясь там, каждый является его собственной бесконечностью. 
Его центр больше не был в земном уме; 
Сила видящего молчания наполняла его члены: 
Пойманный безгласным белым прозрением 
В видение, что превосходит формы, 
В жизнь, что превосходит жизнь, 
Он приблизился к неподвижному сознанию, поддерживающему всё. 
Голос, что только речью мог двигать ум, 
Стал безмолвным знанием в душе; 
Сила, что только в действии ощущала её истину, 
Поселилась теперь в немом всемогущем мире. 
Отдых среди труда миров, 
Пауза в радости и печали поисков 
Обратили напряжение Природы в спокойствие Бога. 
Безбрежное единодушие привело к концу жизненные споры. 
Война мыслей, что являются родителями вселенной, 
Столкновение сил, борющихся за преобладание, 
В громадном потрясении, что зажигает звезду, 
Как и в создании зерна из пыли, 
Орбиты, что вращают их немой эллипс в пространстве, 
Вспаханном поисками мирового желания, 
Длительные отрыжки от наводнения Времени, 
Мучения, окаймляющие страшную силу вожделения, 
Что пробуждают кинетику в тупом иле Земли 
И вырезают личность из грязи, 
Горе, что утоляет голод Природы, 
Импульс, что созидает с огнём боли, 
Судьба, что наказывает добродетель поражением, 
Трагедия, что разрушает долгое счастье, 
Плач Любви, ссора Богов 
Прекращаются в истине, что живёт в её собственном свете. 
Его душа оставалась свободной, свидетель и король. 
Не поглощаемый больше в обусловленном моментом потоке, 
Где ум непрерывно дрейфует, как на плоту, 
Спеша от феномена к феномену, 
Он пребывал в покое в неразделённом Времени. 
Как будто история давно написана, но действует [лишь] сейчас, 
В своём настоящем он удерживал своё будущее и своё прошлое, 
Чувствовал в секундах бессчётные годы 
И видел часы, как точки на странице. 
Аспект неизвестной Реальности 
Изменил смысл космической сцены. 
Эта огромная материальная вселенная стала 
Малым результатом [действия] колоссальной силы: 
Обгоняющий момент вечный Луч 
Освещал То, что ещё не было воплощено. 
Мысль утвердилась в могущественной безмолвности; 
Трудящийся Мыслитель расширился и всё рос, 
Трансцендентная мудрость коснулась его трепещущего сердца: 
Его душа могла выходить за пределы освещённого барьера мысли; 
Ум больше не заграждал безбрежную бесконечность. 
Сквозь пустое отступающее небо он заметил 
Через последний проблеск и дрейф исчезающих звёзд 
Сверхсознательные царства неподвижного Мира, 
Где суждение исчезает и слово немо, 
А Немыслимое возлегает без путей и в одиночестве. 
Там не было ни формы, ни какого-то воскликающего голоса; 
Там были лишь Тишина и Абсолют. 
Из этой неподвижности возник разум новорождённый 
И проснулся к истинам, когда-то невыразимым, 
И формы появились, безмолвно значимые, 
Видящая мысль, самооткровения голос. 
Он познал источник, из которого пришёл его дух: 
Движение было обручено с неподвижной Обширностью; 
Он погрузил свои корни в Бесконечность, 
Он базировал свою жизнь на вечности. 

Сначала лишь недолго эти небесные состояния, 
Эти большие широко-уравновешенные подъёмы можно выдерживать. 
Слишком быстро нарушаются высокое и освещённое напряжение, 
Каменная неподвижность тела и безмолвный транс жизни, 
Бездыханная мощь и спокойствие безмолвного ума; 
Или они медленно опадают, как только закатывается золотой день. 
Беспокойных низших участников мир утомляет; 
Ностальгия по старым маленьким работам и радостям, 
Необходимость вызывать назад маленькие привычные "я", 
Идти по привычному и низшему пути, 
Необходимость отдохнуть в естественной позе падения, 
Подобно ребёнку, который учится ходить, но может ходить недолго, 
Сменяет титаническую волю всегда подниматься, 
На алтаре сердца тускнеет священный огонь. 
Возобновляется старая тяга подсознательных струн; 
Они стаскивают неготовый дух с его высот, 
Или унылая гравитация тянет нас вниз 
К слепо ведомой инерции нашей базы. 
И это тоже высший Дипломат может использовать, 
Он превращает наше падение в средство для большего подъёма. 
Ибо в порывистое поле невежественной Природы, 
В полуупорядоченный хаос смертной жизни 
Бесформенная Сила, Самость вечного света 
Следует в тени нисхождения духа; 
Двойная дуальность всегда одним [краем] 
Выбирает свой дом посреди смятения чувств. 
Он приходит незримым в наши тёмные части 
И, окутанный темнотой, совершает свою работу, 
Тонкий и всезнающий гость и гид, 
Пока они тоже не почувствуют потребность и волю измениться. 
Всё здесь должно научиться подчиняться более высшему закону, 
Клетки нашего тела должны удерживать пламя Бессмертного. 
Иначе только дух достиг бы своего источника, 
Предоставив наполовину спасённый мир его сомнительной судьбе. 
Природа всегда трудилась бы, неискупленная; 
Наша Земля всегда вращалась бы в космосе, беспомощная, 
И цель этого огромного творения не была бы достигнута, 
Пока, наконец, расстроенная вселенная не сгинула бы незавершённой. 
Даже его богоподобная сила, поднявшись, должна упасть: 
Его большее сознание - отступить назад; 
Тусклый и затмеваемый, его внешний человек старался 
Вновь почувствовать былое величие, 
Принести высокое спасительное прикасание, эфирное пламя, 
Вернуть назад свою крайнюю нужду в божественной Силе. 
Сила всегда изливалась, как внезапный дождь, 
Или медленно в его груди возрастало присутствие; 
Оно вновь взбиралось на какую-то запомнившуюся высоту 
Или взлетало над вершиной, с которой упало. 
Каждый раз, когда он поднимался, большее равновесие достигалось, 
Обитание на более высоком духовном плане; 
Свет пребывал в нём на большем пространстве. 
В этом колебании между землёй и небом, 
В этом невыразимом восхождении причастия 
В нём выросло, как растёт прибывающая луна, 
Великолепие целостности его души. 
Союз Реального с уникальным, 
Взгляд Единого из каждого лица, 
Присутствие Вечного в часах 
Расширило полувзгляд смертного ума на вещи, 
Преодолело разрыв между силой человека и Судьбой, 
Сделало целым фрагментарное существо, каким являемся мы здесь. 
Наконец, было завоёвано устойчивое духовное равновесие, 
Постоянное пребывание в царстве Вечного, 
Безопасность в Тишине и Луче, 
Поселение в Неизменном. 
Высоты его существа жили в неподвижном Я; 
Его разум мог покоиться на высочайшем основании 
И смотреть вниз на магию и игру, 
Где Бог-дитя возлежит на коленях у Ночи и Рассвета, 
А Вечное облекает себя в маскировку Времени. 
На тихие высоты и на беспокойные глубины 
Его ровный дух дал своё широкое согласие: 
Уравновешенная безмятежность спокойной силы, 
Широкий непоколебимый взгляд на волнения Времени 
Сталкивался с любым опытом при неизменном покое. 
Безразличный к горю и восторгу, 
Не обольщаемый чудом и зовом, 
Неподвижный, он созерцал поток вещей, 
Спокойно и обособленно поддерживая всё, что есть: 
Его духовная неподвижность помогала трудящемуся миру. 
Вдохновляемая тишиной и взглядом закрытых глаз, 
Его сила могла работать с новым всеозаряющим искусством 
Над сырым материалом, из которого сделано всё - 
И отказ масс Инерции, 
И серый фронт мирового Невежества, 
И несознательная Материя, и гигантская ошибка жизни. 
Как скульптор высекает божество из камня, 
Так он медленно откалывал тёмную оболочку, 
Линию защиты невежества Природы, 
Иллюзию и тайну Несознательного, 
В чей чёрный покров Вечный облекает свою голову, 
Так что он может действовать неузнанным в космическом Времени. 
Великолепие само-сотворения с вершин, 
Преображение в мистических глубинах, 
Более счастливая космическая работа могла начаться 
И сформировать облик мира в нём заново, 
Бог обретён в Природе, Природа осуществилась в Боге. 
Эта задача Силы в нём уже была видна: 
Жизнь построила свой дом на высоких вершинах своих; 
Его душа, ум, сердце стали единым солнцем; 
Лишь низшие сферы жизни оставались тусклыми. 
Но и там, в смутной тени жизни 
Был [слышен] труд и огненное дыхание; 
Двуликое небесное могущество работало под капюшоном, 
Наблюдаемое неподвижным покоем внутреннего Свидетеля. 
Даже в борющейся Природе, остающейся ниже, 
Наступали яркие периоды озарений: 
Молнии от славы за славой сгорали, 
Опыт был рассказом о блеске и огне, 
Воздух струился вокруг кораблей богов, 
Странные богатства приплывали к нему из Незримого; 
Великолепия прозрений наполняли пустоту мысли, 
Знание говорило с несознательными неподвижностями, 
Проливались реки блаженства и сияющей силы, 
Посещения красоты, штормовые потоки восторга 
Лились свыше из всемогущей Мистерии. 
Орлы Всеведения оттуда склонились. 
Плотная завеса была разорвана, могучий шёпот услышан; 
Повторяющийся в уединении его души, 
Крик мудрости от восторженных трансцендентностей 
Пел в горах невидимого мира; 
Голоса, слышимые внутренним слухом, 
Передавали ему свои пророческие высказывания, 
И, обёрнутые пламенем, вспышки бессмертного Слова, 
И вспышки оккультного Света откровения 
Приближались к нему из недостижимой Тайны. 
Вдохновенное Знание восседало воцарённым внутри, 
Чьи секунды освещают больше, чем годы разума: 
Мазок раскрывающего блеска падал, 
Подобно акценту, указывающему на Истину, 
И, как небесная вспышка, проявляющая всю землю, 
Быстрое интуитивное различение сияло. 
Единственный взгляд мог отделить истинное от ложного 
Или поднять его быстрый огонь факела в темноте, 
Чтобы проверить претендентов, толпящихся у врат разума, 
Покрытых поддельными подписями богов, 
Чтобы обнаружить магическую невесту под её маскировкой 
Или просканировать кажущееся лицо мысли и жизни. 

Часто [богиня] вдохновения с её молниеносными ногами, 
Внезапная посланница с всевидящих вершин, 
Пересекала беззвучные коридоры его ума, 
Принося её ритмическое чувство скрытых вещей. 
Музыка говорила, превосходя смертную речь. 
Как будто из золотого флакона Всеблаженства, 
Радость света, радость от внезапного взгляда, 
Восторг от волнующего бессмертного Слова 
Вливались в его сердце, словно в пустую чашу, 
Повторение первого восторга Бога, 
Творящего в юное и девственное время. 
На краткий миг пойманное в небольшом пространстве, 
Всезнание паковалось в великие бессловесные мысли, 
Поселяющие в выжидательную тишину его [Ашвапати] глубин 
Кристалл окончательного Абсолюта, 
Часть невыразимой Истины, 
Раскрываемой молчанием для безмолвной души. 
Интенсивная созидательница в его неподвижности творила; 
Сила её, нисходящая без слов, становилась всё более сокровенной; 
Она смотрела на видимое и непредвидимое, 
Не предполагаемые области она делала своими собственными владениями. 
Всевидение собралось в единый луч, 
Как когда глаза смотрят на невидимую точку, 
Пока через интенсивность одного светового пятна 
Апокалипсис мира образов 
Не войдёт в царство провидца. 
Огромная обнажённая рука великолепия внезапно поднялась; 
Она сняла непрозрачную вуаль Неведения: 
Немыслимо острый кончик её поднятого пальца 
Раскрыл огненным ударом закрытое Запредельное. 
Глаз пробудился в безмолвных высотах транса, 
Ум потянулся в невообразимое, 
Перепрыгнув одним опасным прыжком
Высокую чёрную стену, скрывающую сверхсознание,
Она ворвалась с вдохновенной речью вместо косы
И разграбила обширное имение Непознаваемого.
Собирательница бесконечно малых зёрен Истины, 
Переплётчица бесконечных переживаний, 
Она пронзала охраняемые тайны Мировой Силы 
И её магические методы, окутанные тысячью вуалей; 
Или она собирала потерянные секреты, обронённые Временем 
В пыли и трещинах его восходящего пути 
Посреди старых заброшенных мечтаний спешащего Ума 
И похороненных остатков забытых мест. 
Путешественница между вершиной и бездной, 
Она присоединяла далёкие края, непросматриваемые глубины, 
Или носилась вдоль дорог Рая и Ада, 
Преследуя любые знания, подобно гончей собаке. 
Репортёр и секретарь тайных мудрых бесед, 
Её сияющие минуты небесной речи, 
Пройдя через замаскированный кабинет оккультного ума, 
Транслируясь, дарили пророку и провидцу 
Вдохновенное тело мистической Истины. 
Стенографистка изысканий богов, 
Выразительница безмолвных видений Высочайшего, 
Она приносила бессмертные слова смертным людям. 
Над блестящей тонкой кривой ума, 
Освобождённые, подобные лучащемуся воздуху, затуманивающему луну, 
Широкие пространства видения без грани 
Или предела проплывали в поле зрения его духа. 
Океаны бытия встречали его путешествующую душу, 
Призывая к бесконечному открытию; 
Безвременные сферы радости и абсолютного могущества 
Простирались, окружённые вечной тишиной; 
Пути, ведущие к бесконечному счастью, 
Бежали, подобно улыбкам сновидений, через медитирующие просторы: 
Раскрытые, в золотом сиянии мига стояли 
Белые солнечные степи в неисследованной Бесконечности. 
Вдоль обнажённой кривой в беспредельности Себя 
Моменты, что пробегают сквозь закрытое сердце вещей, 
Оттеняются неопределимой линией, 
Что несёт Вечное сквозь годы. 
Магический порядок космического Ума 
Принуждает свободу бесконечности 
С [её] абсолютным множеством символических фактов Природы 
И непрерывными сигналами от событий жизни 
Превращать случайные повторения в законы, 
Хаос знаков - во вселенную. 
Из богатых чудес и замысловатых узоров 
Танца духа с Материей в качестве его маски 
Баланс мирового дизайна стал ясен, 
Его симметрия самоорганизующихся эффектов 
Управляемая в глубоких перспективах души, 
И реализм его иллюзорного искусства, 
Его логика бесконечного интеллекта, 
Его магия изменяющейся вечности. 
Отблеск был пойман вещей, всегда неизвестных: 
Буквы выступали из неподвижного Слова: 
В незыблемом безымянном Источнике 
Было видно появляющийся, как из бездонных морей, 
След идей, что создали мир, 
И посеянное в чёрную землю транса Природы 
Семя слепого и огромного желания Духа, 
Из которого дерево космоса было задумано 
И простёрло свои волшебные руки сквозь видение пространства. 
Необъятные реальности приняли форму: 
Там из тени Неизвестного выглянуло 
Бестелесное Безымянное, что видело Бога рождённым 
И пытается извлечь из разума и души смертного 
Бессмертное тело и божественное имя. 
Неподвижные губы, большие ирреальные крылья, 
Облик, замаскированный сверхсознательным Сном, 
Глаза с закрытыми веками, что видят все вещи, 
Появились Архитектора, что созидает в трансе. 
Изначальное Желание, рождённое в Пустоте, 
Выглянуло наружу; он видел надежду, что никогда не спит, 
Ноги, бегущие за мимолётной судьбой, 
Невыразимое значение бесконечной мечты. 
Едва ли на мгновение мелькнув, невидимый для Разума, 
Как будто факел, удерживаемый силой Бога, 
Сияющий мир вечной Истины 
Мерцал, как слабая звезда, окружённая ночью, 
Над сверкающим хребтом золотого Надразума. 
Даже были пойманы, как сквозь искусную завесу, 
Улыбка любви, что санкционирует долгую игру, 
Спокойная снисходительность и материнские груди Мудрости, 
Вскармливающие детский смех Шанса, 
Тишина, кормилица силы Всемогущего, 
Всезнающее молчание, чрево бессмертного Слова, 
И Безвременности всё ещё задумчивое лицо, 
И творящий глаз Вечности. 
Вдохновляющая богиня вошла в грудь смертного, 
Основала там её кабинет предсказующей мысли 
И святилище пророческой речи, 
И воссела на треноге ума: 
Всё было сделано широко свыше, всё освещено внизу. 
В сердцевине тьмы она откопала источники света, 
На неизведанные глубины наложила форму, 
Предоставила вибрирующий крик несказанным просторам, 
И через великие бескрайние, безмолвные, беззвёздные широты 
Принесла на землю фрагменты мысли откровения, 
Высеченные из безмолвия Невыразимого. 
Голос в сердце произнёс несказанное Имя, 
Мечта о поиске Мысли, странствующей через Космос, 
Вошла в невидимый и запретный дом: 
Сокровище было найдено в божественный День. 
В глубоком подсознании её драгоценная лампа воссияла; 
Поднимаемая, она осветила богатства Пещеры, 
Где, скупыми торговцами смыслом 
Неиспользованные, охраняемые под лапами Дракона Ночи, 
В складки бархатной тьмы драпированные, спят они, 
Чья неизмеримая ценность могла бы спасти мир. 
Темнота, несущая утро в её груди, 
Искала вечный широкий возвращающийся отблеск 
В ожидании появления большего луча 
И спасения потерянных стад Солнца. 
В великолепной расточительности потерь Бога, 
Неосторожно обронённые в затратной работе творения, 
Оставленные в трущобах бездонного мира 
И украденные грабителями Глубины, 
Золотые шекели Вечной лжи, 
Накопленные от прикосновения, взгляда и желания мысли, 
Заперты в слепых пещерах невежественного потока, 
Чтобы люди не нашли их и не стали как Боги. 
Видение, освещённое с невидимых высот, 
Мудрость, просвещённая из безмолвных глубин: 
Более глубокая интерпретация увеличивала Истину, 
Грандиозная перестановка Ночи и Дня; 
Все ценности мира изменились, возвышая цель жизни; 
Слово мудрее, мысль шире пришли, 
Чем может принести медленный труд человеческого разума, 
Тайный смысл проснулся, что может воспринимать 
Присутствие и Величие всюду. 
Вселенная больше не была этим бессмысленным вихрем, 
Несомым по кругу инерцией на огромной машине; 
Она отбросила свой грандиозный безжизненный фасад, 
[Становясь] уже не механизмом или работой Случайности, 
А живым движением тела Бога. 
Дух, скрытый в силах и формах, 
Был зрителем подвижной сцены: 
Красота и непрекращающееся чудо 
Впустили сияние Непроявленного: 
Бесформенное Вечное двигалось в нём, 
Ища свою совершенную форму в душах и вещах. 
Жизнь больше не сохраняла унылый и бессмысленный облик. 
В борьбе и потрясениях мира 
Он видел труд рождения бога. 
Тайное знание замаскировано под Невежество; 
Судьба покрыта невидимой необходимостью 
Игры возможностей всемогущей Воли. 
Слава, восторг и обаяние, 
Все-Блаженство пребывали неизвестными в сердце; 
Боли Земли были искуплением для её запертого наслаждения. 
Радостное общение скрашивало проходящие часы; 
Дни были путешественниками по предназначенной дороге, 
Ночи - спутниками его размышляющего духа. 
Небесный импульс оживил всю его грудь; 
Блуждание во Времени превратилось в великолепный марш; 
Божественный Гном возвышался над непокорёнными мирами, 
Земля стала слишком тесной для его победы. 
Лишь однажды отметив тяжёлый след 
Слепой Силы на человеческой малости, 
Жизнь теперь обрела верный подход к Богу, 
Существования божественный эксперимент 
И космос возможностей души. 
Мир был зачатием и рождением 
Духа в Материи в живых формах, 
А Природа несла Бессмертного в её чреве, 
Чтобы благодаря ему она могла подняться к вечной жизни. 
Его существо лежало в ярком неподвижном мире 
И купалось в источниках чистого духовного света; 
Оно бродило по широким полям мудрости Я, 
Залитым лучами вечного солнца. 
Даже "я" его тонкого тела внутри 
Могло поднять земные части к высшим вещам 
И почувствовать на них дыхание небесного воздуха. 
Оно уже путешествовало к божественности: 
Поднятое крылатыми ветрами быстрой радости, 
Поддержанное Светом, который оно не всегда могло удержать, 
Оно сократило дистанцию ума от верховной Истины 
И утратило неспособность жизни к блаженству. 
Всё подавленное в нас стало появляться теперь. 

Так происходило освобождение его души от Невежества, 
Первое духовное изменение его ума и тела. 
Обширное знание о Боге проливалось свыше, 
Новое знание о мире расширялось изнутри: 
Его ежедневные мысли смотрели ввысь на Истину и Единое, 
Его самые обычные дела направлялись внутренним Светом. 
Пробудившись к линиям, которые скрывает Природа, 
Настроясь на её движения, которые превосходят наш кругозор, 
Он стал единым с тайной вселенной. 
Его понимание удивляло источники её самых могущественных энергий; 
Он говорил с неизвестными Стражами миров, 
Формы, что он рассмотрел, наши смертные глаза не видят. 
Его широко раскрытые глаза оформляли существ без облика, 
Он видел космические силы за их работой 
И чувствовал оккультный импульс за волей человека. 
Тайны времени были для него часто читаемой книгой; 
Записи будущего и прошлого 
Излагали их выдержки на эфирной странице. 
Единый и гармоничный с мастерством Создателя, 
Человек в нём ходил с божественным; 
Его действия не предавали внутреннее пламя. 
Это ковало величие его вида на земле. 
Гений возрастал в клетках его тела, 
Что осознавало смысл его ограждённых судьбой работ, 
Сродни маршу незавершённых Сил 
За пределами свода жизни в безграничности духа. 
Он жил обособленно в одиночестве своего ума, 
Полубог, формирующий жизни людей: 
Стремление одной души поднимало расу; 
Сила работала, но никто не знал, откуда она пришла. 
Универсальные силы были связаны с его [силами]; 
Заполняя малость земли их безграничной широтой, 
Он притягивал энергии, что трансмутируют эпоху. 
Неизмеримый обычным взглядом, 
Он сделал великие мечты формой для грядущих вещей 
И запускал свои дела, как бронзу, на годы вперёд. 
Его прогулка сквозь Время опережала человеческий шаг. 
Одиноки его дни и роскошны, как [дни] солнца. 

перевод Н. Антипова, 13-18.03.19 г.

ред. 11.11.2022