Константы Ильдефонс Галчиньски.
Баллада о запойном поэте.

Говорят, что была паненка,
паненка по имени Ина.
Когда она хотела сказать " люблю",
молвила :   "кокаина".

У нее была голубая лента
и небесного цвета кот.
Кот нюхал "кокаину",
а Ина нюхала "khat" (кот)

И был еще один поэт,
он ходил на котурнах;
когда напивался, всегда говорил:
- Моя муза высококультурна.

У барышни  глаза зелены,
зеленой травы зеленее.
У поэта была  болезнь нефрит
и черный галстук на шее.

Любил тот поэт паненку,
паненку по имени Ина;
говорил: - Скажи мне: " люблю",
а она: -  Кокаина.

Говорил бард: ладья золотая,
ты,голубями влекома,
а потом  в одиночку ночью
глушил себя самогоном

И  однажды вечерней порою
Он сказал ей: - Не будь весталкой,
А впрочем, ты будешь красивей 
на черном катафалке.

И зарезал поэт паненку
в закатных амарантах,
 ножом огромным зарезал
на фоне картины РембрАндта.

Молнии небо кроили,
кровавым оружием смерти.
Поэт отрубил ей голову
и насадил на  вертел.

И голову он зажарил,
и сделал обличье гориллы.
О, это было ужасно!
Похоже на некрофила.

(Процессии кошек небесных
пустились в  coffin dance.
А потом был рассвет похмельный
колора  bleu mourant).

(coffin dance - средневековый танец с гробом,
  bleu mourant - блё муран, бледно-голубой цвет
"khat"- кот, наркотик.)

Gałczyński Konstanty Ildefons - Ballada o trąbiącym poecie
Mówią, że była panienka,
co miała na imię Ina.
Gdy chciała powiedzieć: "kocham",
mówiła: "kokaina".

Miała niebieską wstążkę
i niebieskiego kota.
Kot wąchał "kokainę",
a Ina wąchała „kota".

A był jeszcze jeden poeta,
co chodził na koturnach;
jak się urżnął, to zwykle mówił:
- Moja muza jest górna i chmurna.

Panienka ma oczy zielone,
jak najzieleńsza trawa.
Poeta cierpi na nerki
i nosi czarny krawat.

Kochał poeta panienkę,
panienkę imieniem Ina;
mówił: - Powiedz mi: "kocham",
a ona: - Kokaina.

Wieszcz mówił: - Jako łódź złota,
ciągniona przez gołębie,
jesteś. A potem w nocy
długo trąbił alembik.

I raz, a było wieczorem,
rzekł pisarz: - Nie bądź westalką,
a zresztą do twarzy ci będzie
na czarnym katafalku.

I zabił poeta panienkę
w zachodu amarantach,
i zabił ogromnym nożem
na tle obrazu Rembrandta.

Krajały niebo pioruny,
jak okrwawione noże.
Poeta uciął głowę
i wbił na długi rożen;

i smażył głowę panienki,
i zrobił twarz goryla.
Och, to było straszne!
coś, niby nekrofilia.

(Kondukty kotów niebieskich
szły w średniowieczny tan.
A potem był świt bolesny
koloru bleu mourant.)