- Я останусь после уроков, - сказал я учителю Герберту, - но лучше высеките меня и отпустите домой пораньше. Папа всё равно меня выдерет, если я вернусь на два часа позже.
- Ты уже большой парень, и тебя нельзя драть, - сказал учитель, - но наказать тебя за то, что ты полез на эту вишню, я должен. Мальчишки в твоем возрасте сами должны понимать, что можно, а чего нельзя! Пятеро уже уплатили по доллару, и ты теперь остался один, кто не заплатил. Ты можешь где-то занять доллар?
- Не могу, - ответил я. - Лучше накажите меня и отпустите поскорее.
Учитель стоял и смотрел на меня. Крупный мужчина в сером костюме, под стать его седым волосам.
- Да вы не знаете моего папу, - говорю я учителю. - Он чуток старомодный, можно сказать. Думает, что мы должны слушаться его, как дети, пока нам не стукнет двадцать один. "Пожалеешь розгу - испортишь дитя", - такое у него правило. Я никогда не смогу объяснить ему об этой вишне. Я первый в нашей семье, кого послали учиться в среднюю школу.
- Тебя нужно наказать, - сказал учитель. - Ты останешься на два часа после уроков сегодня и на два часа завтра. Я заплачу тебе по двадцать пять центов в час. Неплохие деньги для школьника. Подметешь полы в школе, вымоешь доски и окна. И я уплачу за тебя этот доллар.
Я не мог попросить у учителя доллар: он никогда бы мне его не одолжил. Придется остаться, помочь нашему уборщику и отработать свой штраф по четверть доллара в час.
Я подметал и думал: "Что папа со мной сделает? И что ему наврать, когда вернусь? На кой черт сдалась нам эта дрянная вишня, и что это нас дернуло полезть на нее и сломать? Сдурели что ли, когда оторвались от ребят, дернули вверх по холмику и полезли все шестеро за ящеркой на эту жалкую уродину. Чего это ей вздумалось обломиться и рухнуть вместе с нами? Дереву следует быть крепче! А Эйфу Крэбтри зачем вздумалось как раз в тот час пахать под вишней? Тут и зацепил нас, жадина! Гони ему сходу шесть долларов!"
Я ушел из школы в шесть. До дома топать шесть миль - значит, буду после семи, а там меня ждет вся моя работа. Мы с папой вкалываем на пару: подоить семь коров, накормить девятнадцать рогатых, четырех мулов, двадцать пять свиней, наколоть дрова для печки и набрать воду из колодца. Когда я приду домой, он уже будет всем этим заниматься и голову ломать, куда я делся!
Я спешил что есть мочи. Сейчас пробегу под темными, облетевшими деревьями, поднимусь быстрым шагом на холм, а потом - вниз со всех ног. Земля подмерзла. Надо спешить. Надо бежать. Я пробежал по гребню. Ветер высушил пот на лице. Уже позади пастбище. Ну, вот и дома! Бросил ранец на щепном дворе и заскочил в амбар раскидать корм скотине. Я не стал терять времени и переодеваться в рабочее, выскочил из амбара, а отец уже разбрасывал корм по земле, хотя это была моя работа. Крикнул ему через забор:
- Оставь это мне, папа. Я сделаю. Я немножко опоздал.
- Сам вижу.
Он обернулся и бросил на меня негодующий взгляд.
- Где ты там шлялся? Я хотел, чтобы хоть мой мальчик стал джентльменом, в школу тебя послал, и вот получаю за это!
Я промолчал. Не хотел объяснять ему, почему я задержался. Отец остановился со снопом на вилах, глянул на меня и спрашивает:
- Что ты там делал до ночи? Не ври, а то прямо здесь шкуру с тебя спущу!"
Я ответил, что должен был остаться после уроков. Я не мог соврать отцу: он всё равно пойдет в школу, чтобы узнать, что меня задержало, и уж тогда мне достанется.
- Что ты там делал после уроков?
Говорю ему:
- На уроке биологии нас повели на экскурсию. Мы, шесть пацанов, сломали вишню, и каждый должен был заплатить по доллару. У меня не было доллара, и учитель Герберт дал мне выполнить работу на доллар: по двадцать пять центов в час. Поэтому мне пришлось остаться после уроков. И завтра надо будет опять!
- Ты не врешь?
- Я говорю тебе правду. Сходи сам и проверь.
- Утром пойду. Чье это дерево вы там сломали?
- Вишню Эйфа Крэбтри!
- Зачем вы полезли на его участок? До него четыре мили от вашей школы. Вас что там, не по книгам учат? Взяли и отпустили гонять по холмам? Если вас там так учат, так лучше сиди дома, Дейв, и делом занимайся. Дело я тебе найду.
- Папа, - объясняю я ему. - Весна скоро, а у нас предмет о жуках, змеях, цветах, ящерицах, лягушках и растениях. Это биология. Хороший день для этого. Нас отправили их искать. Тут мы все шестеро увидели эту ящерку: она там загорала на вишне. Все как бросились к дереву, чтобы ее поймать, и сломали вишню. У нее ветка обломились. А Эйф Крэбтри пахал там внизу. Он побежал вверх на холм и узнал наши имена. Другие пацаны дали ему по доллару, а у меня не было. Учитель Герберт за меня заплатил, и мне пришлось отработать школе".
- Понятно, сын бедняка. Завтра утром я к нему схожу и что-то ему втолкую. Он нездешний. Завтра пойду, посмотрю на него. Значит, велел вам, закрыть учебники и бегать по холмам. Когда я, безусый, в школу ходил, такого не было. Все мы были одинаковые.
- Не ходи туда, пожалуйста! Я сам отработаю эти пятьдесят центов. Не надо тебе туда ходить и выяснять отношения с учителем Гербертом!
- Тебе за старого папу стыдно стало? Я всю жизнь горбатился, чтобы тебя вырастить! Всё чтобы послать тебя в среднюю школу, и чтобы у тебя жизнь была лучше, чем у меня! Я пойду туда и сам разберусь с учителем! Нет у него права отпустить других, потому что у них деньги есть, и оставить только тебя. Я бедняк, но пуля в него войдет как в каждого, и не посмотрит богач он или бедняк. Теперь иди, работай, пока я не изодрал рубашку на твоей спине!
Мне надо сию секунду, не оглядываясь, убежать что есть духу в тот лес над амбаром. К черту эту школу и этот дом! Я удеру, и папа меня не поймает. Не пойду я с ним вместе в школу. У него есть револьвер, и он может застрелить учителя Герберта. Откуда мне знать, что ему придет в голову! Могу рассказать ему, что школа теперь совсем не такая, как была в его время, но он не поймет. Могу рассказать ему, что мы изучаем лягушек, птиц, змей, ящериц, цветы и насекомых. Но он не поймет. Вот если я убегу из дома, ему станет ясно. Но папа не поймёт. Ему будет всё равно, если я убегу из дома. Он пойдет к учителю. Он будет думать, что школа и учитель выгнали меня из дома. А на кой черт мне убегать? Останусь, раздам корм коровам, а завтра утром пойду с папой в школу.
Возьму сноп, сниму перевясло, разбросаю по камням, по пучкам зеленого вереска и разровняю так, чтобы скотина не топтала его копытами. Так до пастбища над загоном для свиней на холме. Натаскаю снопы из стога каждому бычку. Папа пошел в хлев кормить мулов и задать кукурузы в свинарник.
На холодном мартовском небе ярко сияла луна. Я закончил работу при лунном свете. Учитель Герберт понятия не имел, сколько работы мне надо переделать дома. Знал бы, не стал бы задерживать меня после уроков. Он одолжил бы мне доллар, чтобы я заплатил свою долю за вишню. Сам он никогда не жил здесь на холмах. Знать не знает, сколько тут ребятам надо лопатить, чтобы они могли ходить в школу.
Окончив работу, я пошел домой и поужинал. Папа и мама уже поели, а мой ужин остыл. Папа и мама разговаривали в передней комнате. Папа объяснял маме, почему я остался в школе после уроков.
- Сегодня вечером я доил коров и рубил дрова. Всё сам. А до этого землю ворочал целый день. Завтра отдохну и посмотрю, что тут можно устроить. Завтра пойду в эту школу. Учитель увидит, что я слабый ученик, но после уроков меня не оставит. У меня там будет другой урок, и я им докажу, что я его усвоил.
- Послушай, Ластер, сиди дома и не ходи туда. Не кличь беду на нашу голову. Запрут тебя за такие штуки. Против закона ты не попрёшь. Покажешься там перед всеми школьниками на погибель нашему мальчику до самой смерти!
- Погибель или не погибель, а я туда пойду, и он всё от меня услышит. Нет у него права оставлять в школе нашего мальчика, а другие пусть гуляют. Разве Дейв, хуже других? А пуля может продырявить учителя, не хуже чем всякого. Он думает, что устроил мне такое, и это ему сойдет? Я ему первый погибель устрою. Приду туда завтра ясным утром и всё поставлю на место! Посмотрю, что они там учат о козявках и зачем бегают по полям за божьими тварями, покоя не дают змейкам, ящеркам и лягушкам. Ищут там чего-то, роются повсюду, а потом дерево ломают из-за ящерки! Старому Эйфу Крэбтри надо было всадить в них горячего свинца, а не драть с них шесть долларов за вишню! Пусть бы за учителя Герберта взялся, а не за мальчишек!
Я поужинал, поднялся потихоньку наверх и зажег лампу. Я хотел забыть обо всём. Взялся за планиметрию. Потом за биологию. Ничего не лезло в голову из-за папы. "Утром он пойдет со мной в школу и возьмет револьвер на учителя Герберта. Что учитель обо мне подумает! Когда папа уйдет, я объясню учителю, что ничего не мог поделать. Папа может его застрелить. Не пойду я с папой - ни за что! А, может быть, он остынет и никуда утром не пойдет?"
Папа встал в четыре часа. Разжег огонь в печке, разбудил маму, чтобы она приготовила завтрак. Потом поднял меня, чтобы я помог ему кормить и доить коров. Светало. Проступили голые дубы в изморози. Дул холодный ветер. Небо было чистым. Скоро взойдёт солнце и растопит иней. Снова на холмах будет грязь, и грязная вода побежит по канавам.
- Давай, Дейв, собирайся в школу. Я сегодня пойду с тобой, посмотрю, чем вы там занимаетесь. Жуков, лягушек, ящерок и змей ловите и вишни ломаете! Мне такая дурная учеба не нравится!
Папа не забыл. Придется взять его с собой в школу. Он возьмет меня с собой в школу. Мы вышли рано. Я был рад, что мы вышли рано. Если папа наставит револьвер на учителя, многих в классе еще не будет, и они этого не увидят.
Я знал, что в школе папа сразу будет на виду - в рабочей робе, сапогах, синей рубахе и бараньем полушубке и сдвинутой на лоб облезлой черной шапке.
Папа сунул револьвер в кобуру, и мы побрели к школе вверх по холму.
Мы пришли к школе рано, и учитель Герберт только что зашел перед нами. Когда мы поднимались по ступенькам к школе, я подумал, что учитель, может быть, папе понравится. Он ведь с ним не знаком. Я тоже не любил ребят из Ламберта с другой стороны холма. Я их не любил, пока не познакомился с ними и не стал с ними разговаривать. Потом стал ходить с ними в школу, мы болтали по дороге и подружились. Когда познакомишься с кем-то ближе, это совсем другое дело.
- Вы здесь учитель, да? - спросил папа.
- Да, я здесь преподаю. А вы отец Дэйва?
- Да, - сказал папа, вытащил револьвер и положил его на стул в кабинете учителя.
Глаза учителя сразу стали большими за очками в черной оправе, когда он увидел револьвер, а его бледные щеки покраснели.
- Хочу узнать несколько вещей о вашей школе, сказал папа. - Хочу, чтобы мой Дейв был образованным. Я только его из одиннадцати моих пацанов послал в среднюю школу. Теперь он приходит домой поздно, и вся работа на меня валится! Вот вчера, говорит, вы их послали ловить жуков, и они сломали вишню. Вчера, вы сказали, чтобы он два часа после уроков отработал и заплатил за эту вишню! Так?
- Н-н-н-да, - промычал учитель. - Вроде, так.
И опять посмотрел на папин револьвер.
- Ну, - говорит папа, - какая это средняя школа? - Это школа для ящерок, змей и козявок! Никакая она не школа!
- Зачем вы принесли револьвер? - спросил учитель.
- Видите эту дырочку? - спросил папа и приложил палец к концу дула своего длинного синего "сорок четвертого". - Отсюда может вылететь пуля. Вылетит и уложит школьного учителя, как всякого другого без разбора. Хоть богача, хоть нищего. Хоть кого. Но теперь я посмотрел на тебя и вижу, что револьвер мне не понадобится. Вышибу из тебя дух своей кувалдой, и минуты не уйдет.
Папа стоял рядом с учителем, громадный, заскорузлый, с грубой кожей и налитыми кулаками. Я раньше не представлял себе, какой большой и сильный у меня папа. Я никогда раньше не видел его в школе. Я видел учителя Герберта, и он мне казался таким высоким, но не теперь, рядом с папой.
- Я просто делаю свое дело, мистер Секстон, - сказал учитель, - и следую учебной программе, которая была утверждена штатом.
- Учебная программа ваша? - спросил отец. - Червяки и ящерки? Водите пацанов в лес, а их мамы и папы с утра до ночи спины не разгибают, чтобы дать им образование! А вы знаете, что опасно, так отпускать пацанов и девчонок?
Начали сходиться школьники.
Учитель попросил:
- Закрой дверь, Дейв, чтобы другие не слышали.
Я подошел к двери и закрыл. Я дрожал, как лист на ветру. Я боялся, что папа вдруг ударит учителя. Он всё время говорил, и лицо его бурое обветренное лицо багровело. На нем проступили красные пятна.
- С учениками я всё делал правильно, - объяснял учитель. - Я знаю, что они освоили, а что еще нет. Я не послал с ними другого учителя, а сам пошел с ними в поле. Да, я повел ребят и девчонок вместе. Почему бы нет?
- А мне это не нравится, - говорил папа. - Вывести такую ораву сопляков дурачиться на холмах. Вишни ломать, а потом оставлять их после уроков!
- Разве я мог поступить иначе, мистер Секстон? Мальчишкам незачем было лезть на вишню за ящерицей всей толпой. Один мальчик мог бы влезть на дерево и поймать ее. Фермер потребовал с нас шесть долларов. Думаю, это слишком, но нам пришлось заплатить. Мог ли я позволить, чтобы пять учеников заплатили, а ваш сын остался в стороне? Он сказал, что у него нет доллара, и ему негде его взять. Он работал не на меня. Он работал на школу!
- Не знаю, что вы могли с ним сделать, - сказал папа. - Всыпать ему как следует. Вот что ему надо!
- Нет, ваш мальчик уже большой. Нельзя его бить.
- Как по мне, пацан еще не вырос, и от меня всегда получит, пока ему двадцать один не исполнится! Нет, я думаю, это не по справедливости, чтобы один работал за свой грех, а другие нет, потому что имеют доллары. И вообще не понимаю, зачем жуки и козявки в средней школе? Это, как по мне, совсем неправильно!
Папа взял револьвер и засунул его обратно в кобуру. Учитель успокоился, лицу его вернулся обычный цвет, и он снова заговорил с папой. Папа тоже смягчился. В школе он был в первый раз, и выглядел в ней смешно.
- Мы, мистер Секстон, не только охотимся за змеями, лягушками, бабочками и ящерицами или собираем цветы. Я ищу тимофеевку, чтобы положить ее в инкубатор и разводить простейшие одноклеточные организмы.
- Я этого не понимаю, - ответил папа. - Я знаю, что инкубатор - это штука, чтобы обдуривать кур и разводить много цыплят. Вы о цыплятах мне говорили?
- Зовите меня просто Ластер. Так мне привычней, - попросил папа.
- Теперь буду звать вас Ластер. Так вы слышали о микробах?
- Да, - говорит папа, - но я в них не верю. Мне уже шестьдесят пять, а я еще ни одного не видел!
- Их невозможно разглядеть невооруженным глазом. Держите свой револьвер в кобуре, и побудьте со мной в школе сегодня. Я хочу вам что-то показать. В этом темном налете на ваших зубах, конечно, есть микробы.
- Вы хотите сказать, что на моих зубах есть микробы?
- Да, такие же микробы, какие можно обнаружить в живой черной змее, если ее препарировать.
- Не хочу с вами спорить, учитель, но не могу вам поверить. Я не могу поверить, что у меня на зубах есть микробы.
- Останьтесь сегодня в школе, и я вам их покажу. Я всё равно хотел бы показать вам школу! Она очень изменилась с тех пор, как вы в нее ходили. И вообще думаю, что когда вы были школьником, средней школы здесь еще не было.
- Не было, - согласился папа. - Нас учили немного читать, писать и считать. Не было уроков с жуками и червяками, и микробов на зубах и во внутренностях черной змеи мы не искали. Да, мир меняется.
- Меняется, - подтвердил учитель, - и мы надеемся, что к лучшему. Ребята, вроде вашего сына, помогут его изменить. Он ваш мальчик, и он знает всё, о чем я вам рассказал. Останьтесь здесь со мной сегодня.
- Конечно, я останусь с вами, - согласился папа. - Хочу посмотреть на этих микробов. Просто хочу увидеть микробов на моих зубах. Еще мой родитель это говорил: "Пока не увижу - не поверю!"
Папа вышел из кабинета с учителем. Я только надеялся, что учитель не арестует папу за то, что он вытащил револьвер. Револьвер всегда был папиным другом, когда он шел выяснять с кем-то отношения.
Прозвенел звонок, и начались занятия. Школьники оглядывались на отца, подталкивали друг друга и ухмылялись. Папа стоял и смотрел, как они заходят в двери двумя длинными рядами. Ребята и девочки были чистые и аккуратные. А папа стоял во дворе под облетевшим вязом в бараньем полушубке, больших сапогах с кожаными шнурками и вылезавшими их них толстыми носками. Из-под ворота выглядывала синяя рабочая рубаха, а из-под большой черной шляпы выбивались черные волосы с седыми прядями. Лицо его было суровым и обветренным до цвета зрелого злака, а руки - большие и узловатые, как корни вяза, под которым он стоял.
Я пошел на первый урок и увидел папу с учителем, который показывал ему школу. Был урок геометрии, когда папа с учителем вошли в класс. Мы доказывали на доске решения. Учитель и папа тихо зашли и немного посидели на уроке. Я слышал, как Фред Вудз шепнул Глену Армстронгу: "Смотри, кто этот старик, оборванный, как бродяга?" Глен ответил шепотом: "Кажется, папа Дэйва". Все ученики оглянулись на папу. Они не могли понять, что он тут делает в школе. Папа и учитель встали и вышли еще до конца урока. Потом я увидел их обоих на спортивной площадке. Учитель что-то рассказывал папе. Когда он двигался, из-под полушубка выпирал револьвер.
В полдень папа с учителем сидели за столиком в школьном буфере, за которым всегда обедал учитель. Школьников удивляло, что папа ест не вилкой, а ножом. Многие жалели меня, но им незачем было меня жалеть. Когда я понял, что папа не собирается убивать учителя Герберта, мне больше не было стыдно за него. Я был рад, что они подружились, и больше не стыдился за папу. И нечего было стыдиться, если он вел себя нормально. Теперь он поймет, что такое средняя школа, как я стал понимать мальчишек из Ламберта с другой стороны холмов, когда познакомился с ними.
В полдень, когда мы зашли в класс биологии, папа был уже там. Он сидел на высоком табурете у микроскопа. Мы занялись своими заданиями, как если бы папы в классе вовсе не было. Я заметил, что папа взял нож и соскреб налет с одного зуба. Учитель положил налет на линзу и настроил микроскоп для папы. Он еще повозился с микроскопом и сказал:
- Теперь слушайте, Ластер! Приложите глаз к окуляру и прищурьте другой глаз!
Папа опустил голову и сделал всё, как велел ему учитель.
- Я их вижу! Кто бы мог подумать? Прямо на зубе! Прямо у меня во рту! Вы верите, что это без обмана?
- Здесь нет обмана, Ластер. Они там. Просто они живут в мире, который мы не можем наблюдать невооруженным глазом. Чтобы их увидеть, нужен микроскоп. В каждом из нас много миллионов микробов. Среди них встречаются вредные, но есть и такие, которые нам полезны!
Папа не отрывался от микроскопа. Мы остановились и смотрели на него. Он сидел на высоком табурете, упираясь в стол коленями. У него были длинные ноги. Когда он наклонился над микроскопом, полушубок сзади задрался, и показалась ручка револьвера. Учитель быстро поправил полушубок.
- Да, вы правы, - сказал папа.
Он встал и оттянул полушубок вниз. Его лицо покраснело. Он вспомнил о револьвере и теперь понял, что в школе оружие ему не понадобится.
- У нас тут есть большая черная змея, которую мы вчера поймали, - сказал учитель. - Мы опустим ее в хлороформ, препарируем, и я покажу вам, что в ее организме тоже есть микробы.
- Не надо, - сказал папа. - Я вам верю. Я не хочу, чтобы вы убивали змею. Я никогда не убиваю змей. Они ловят мышей и помогают нам на ферме. Я люблю черных змей. Я не люблю людей, которые их убивают. Я не позволяю никому убивать их у меня на ферме.
Школьники смотрели на папу. После этих слов он им понравился еще больше. Папа с револьвером в кармане и с добрым сердцем для змей, но не для людей! Папа не ударит кнутом мула. И никогда не ударит корову.
Человек может защитить себя, - сказал папа. - А корова и мул не могут. Тут мы с ними не на равных Человек, если он бьет мула, тянущего изо всех сил тележку - не человек. Сердце у него неправильное!
Учитель повел папу в лабораторию и показал ему опыты, которые мы делали, и наши приборы. Мы выполняли свои задания, а папа с учителем стояли и разговаривали. Они вышли вместе и продолжили громко говорить в вестибюле.
После урока биологии я вышел из класса. Сегодня это был последний урок, а мне оставалось взять метлу и два часа подметать, чтобы расплатиться за поломанную вишню. Я думал, позволит ли папа мне остаться. Он стоял в вестибюле и смотрел, как расходятся школьники. Папа казался затерянным среди нас, как пожелтевший лист у вершины дерева среди подрастающих молодых листиков.
Я взял метлу и стал подметать. Учитель подошел ко мне и сказал:
- Подметешь в другой раз, а теперь иди домой со своим отцом. Он ждет тебя у школы.
Я отставил метлу, взял учебники и спустился по лестнице.
- Разве сейчас тебе не надо подметать два часа? - спросил папа.
- Учитель сказал, что в другой раз, а теперь велел возвращаться с тобой домой.
- Нет, - сказал папа. - Твой учитель хороший человек. Он правильно решил. Теперь, Дейв, я вижу, что школа стала другой, а я - увядший лист, и отстал от всего. Я возьму метлу. Мы вместе будем подметать один час и отработаем твой долг. Я помогу тебе его заплатить. Попрошу учителя, чтобы он позволил тебе помочь.
- Я откажусь от этого долга, - сказал учитель - Я просто хотел, чтобы вы поняли, Ластер, что к чему.
- Я понял. Теперь я вижу, что он должен уплатить свой долг за дерево, и я ему помогу.
- Не нужно, - сказал учитель. - Теперь весь этот долг на мне.
- Нет, - ответил папа, - мы честные люди. Нам задаром ничего не надо. Теперь, мистер Герберт, вы неправы, а я прав. И послушайте меня. Вы меня многому научили. Мой мальчик будет ходить в школу. Мир оставил меня позади. Он менялся, пока я поднимал свою семью и пахал эти холмы. Я - честный человек, от своих долгов не отказываюсь. Я своих малышей этому не учил. Сам я мало чему научился, но могу отличить добро от зла, если присмотрюсь.
Учитель ушел домой, а мы с папой остались и подметали целый час. Забавно было видеть папу с метлой. Дома он никогда этим не занимался. Дома подметала мама, а папа ходил за плугом. Он делал всю тяжелую работу.
- Не умею я подметать, - жаловался папа. - Это не для меня. Смотри, какие полосы мусора я оставил на полу! Метла меня не слушается. Я, Дейв, делаю, как могу лучше, сам видишь. А насчет школы я был неправ.
- Ты знаешь, - спрашиваю его, - что учитель мог написать на тебя жалобу в полицию, потому что ты пришел в школу с револьвером и вытащил его в кабинете! Тебе могут за это вкатить.
- Теперь такого не будет, - сказал папа. - Я это дело поправил. Учитель в полицию не пойдет. Я ему понравился. И он мне тоже. Выходит, что мы пара. Он всё поправил. Показал мне, что и как. Ты должен ходить в школу. Я еще крепкий для моих лет, много здесь на ферме наворочал. Но я отсталый, Дейв. Я маленький человек. Твои руки будут мягче моих. Твоя одежда будет лучше. Ты всегда будешь чистый и опрятный, не то, что твой старый папа. Только помни, Дейв, всегда нужно платить долги и быть честным. Быть добрым ко всякому зверью, и не обижать змей. Они там в школе усыпляют змей, а потом потрошат их, мне только это не понравилось.
Домой мы вернулись поздно. На небе уже появились звезды. Взошла луна. Землю приморозило. Папа не спешил, и я не мог бежать, как накануне после школы. Когда мы управились с работой и поужинали, был уже одиннадцатый час. Папа сидел у огня и сказал маме, что он когда-нибудь возьмет ее в школу и покажет ей микробов. Мама тоже ни оного микроба не видела. Папа рассказал ей всё о нашей средней школе, и какой хороший у нас учитель Герберт. Что школу теперь не узнать, что она теперь совсем не такая, как была в их время.