Никому в жизни не пожелаю иметь столько собак, сколько их было у меня, и всё же приносили они больше радости, чем огорчений, если только не считать случая с эрдельтерьером по кличке Маг. Мороки с ним было больше, чем с сорока четырьмя или сорока пятью другими вместе взятыми, хотя минуты острейшей неловкости были связаны не с ним, а с его мамашей из породы шотландских терьеров, которую звали Дженни.
Эта дама подарила нам шесть щенков в платяном шкафу нью-йоркской квартиры на четвертом этаже, а кроме них, сверх всяких ожиданий, еще и последнего, седьмого, на углу Двенадцатой и Пятой авеню во время прогулки, на которую она неистово рвалась. Была у меня когда-то и француженка-пудель, получившая приз. Не какая-то маленькая, беленькая и тихая девочка, а здоровенная черная пуделиха. Ее стошнило на заднем сидении по дороге в Гринвич на собачью выставку. Вокруг шеи на ней был резиновый нагрудник. На полпути, когда мы ехали через Бронкс, разразилась гроза, и я раскрыл над ней легкий зонтик, скорее от солнца, чем от дождя. Дождь колотил яростно, и вдруг водитель завернул в гараж, где столпились механики. Заехали мы так быстро, что я забыл прикрыть собаку зонтиком, и до сих пор с омерзением ощущаю на себе их презрительно ненавидящие взгляды, особенно у одного жилистого работяги, когда он подошел узнать, что нам нужно, и увидел меня с пуделем. Все механики и прочие двуногие той же нетерпимой породы ненавидят пуделей за фасонную стрижку, особенно за помпончики, которые оставляют у них на ляжках, чтобы у животного был шанс получить награду.
Но с эрдельтерьером, как я уже сказал, дело было хуже, чем с прочими моими собаками. Вообще-то, он и не был моей собакой: однажды летом я вернулся с каникул и обнаружил, что брат Рой купил его в мое отсутствие. Крупный, тучный, злобный пес вел себя так, будто считал меня в семье посторонним. Принадлежность к семье давала небольшое преимущество, потому что ее членов он кусал чуть реже, чем чужих. Тем не менее, за годы, что он был у нас, пес успел перекусать всех, кроме мамы. Впрочем, однажды он бросился и на нее, но промахнулся. Это случилось в тот месяц, когда у нас вдруг появились мыши, а Маг наотрез отказался с ними воевать. Ни у кого не было таких мышей, как тогда у нас. Они вели себя совсем как ручные, даже как дрессированные, и так подружились с нами, что когда мама однажды пригласила вечером друзей по клубу "Фриралирас", в котором состояла с отцом уже двадцать лет, она поставила на кухне блюдечки с едой, чтобы мыши там поели и не докучали нам в гостиной. Маг оставался на кухне с мышами. Он разлегся на полу и сам на себя рычал: злость у него была не на мышей, а на людей в соседней комнате, на которых он бы с радостью набросился. Мама один раз заглянула на кухню, посмотреть, как там дела. Дела шли отлично, но ее просто взбесило, что Маг растянулся на полу, не проявляя к мышам ни малейшего интереса. Мышки ринулись к маме гурьбой - и она шлепнула псину. Тогда он бросился на нее, но промахнулся. Мама утверждала, что он сразу же извинился. Она говорила, что Маг всегда сожалеет, когда покусает кого-то, только мы не могли понять, как она это узнала, потому что в поведении пса не было и намека на раскаяние.
Каждый раз на Рождество мама посылала коробки конфет всем, кого покусал наш пес: в списке набралось уже больше сорока имен. Никто не мог понять, почему мы от него не избавимся. Я тоже этого не понимал, но мы от него не избавлялись. Подозреваю, что Мага пару раз пытались отравить: по крайней мере, вид у него иногда бывал отравленный, а старик майор Меберли еще и стрелял в него у отеля "Сенеки", но Маг дожил почти до одиннадцати лет, и даже когда уже почти не мог двигаться тяпнул одного конгрессмена, который зашел по делу к моему отцу. Мама не любила этого конгрессмена: она говорила, что, судя по гороскопу, доверять ему нельзя (он родился под знаком Сатурна, когда Луна была в созвездии Девы), но и ему она послала коробку конфет на Рождество. Конгрессмен эту коробку вернул, подозревая, вероятно, какой-то подвох. Мама убеждала себя, что если пес его покусал, то это к лучшему, хотя отец как раз из-за этого не смог стать членом одной важной деловой ассоциации. "А я ни за что не состояла бы с ним в одной ассоциации, - говорила мама - и Маг сразу его раскусил".
Мы кормили Мага поочередно, чтобы он ко всем нам относился хорошо, но это не помогало, потому что настроение у него не улучшалось даже после еды. Никто не мог понять, в чем дело, но в чем бы дело ни было, пес, поев, раздражался пуще прежнего, особенно по утрам. Рой тоже часто бывал с утра не в духе, особенно до завтрака, и однажды, когда он сходя по лестнице увидел Мага, задумчиво жующего утреннюю газету, запустил ему в морду грейпфрутом и тут же вскочил на стол, раскидав миски, серебро и опрокинув кофейник. Маг в первом свободном прыжке перелетел через стол и ударил в медную сетку перед газовым камином, но тут же вскочил на лапы, настиг Роя и яростно куснул его за ногу. На том он счел свой долг исполненным: больше одного раза за один раз Маг никого не кусал. Мама всегда приводила этот довод в его пользу и доказывала, что пес вспыльчив, но не злопамятен. Она вечно защищала Мага и, я думаю, любила за то, что он был нездоров. "Он слабенький", - говорила мама жалостливо. Это было неправдой: пес, может быть, действительно был нездоров, но силен ужасно.
Однажды мама сходила в отель "Читтенден" на сеанс целительницы, которая приехала в Колумбус читать лекции о "Гармонических вибрациях". Она решила выяснить, можно ли наделить гармоническими вибрациями пса. "Это крупный рыжевато-коричневый эрдель", - объяснила мама. Женщина сказала, что ей никогда не приходилось исцелять собак, но посоветовала маме проникнуться мыслью, что пес не кусачий и никого больше кусать не будет. Мама прониклась этой мыслью буквально со следующего утра, когда Маг тяпнул разносчика льда, но сочла, что виноват был сам разносчик. "Если бы вы думали, что пес вас не укусит, то он бы вас не укусил", - объяснила ему мама. Тот потопал из дому, яростно громыхая вибрациями.
Раз утром, когда Маг без особого интереса и несильно укусил меня, я схватил его за короткий толстый хвост и поднял в воздух. Нельзя было сделать ничего глупее, и когда я в последний раз виделся с мамой месяцев шесть назад, она повторила, что так и не поняла, какой бес тогда вселился в меня. Я этого тоже не понял, но что черт меня дернул - это точно. Пока я держал пса на весу за хвост, он не мог меня достать, но извивался, дергался и рычал так, что долго таким образом мне его было не удержать. Я отнес его на кухню, бросил на пол и успел захлопнуть дверь как раз в тот миг, когда он всей силой ударил в нее. Но я забыл о черной лестнице, а Маг спустился по ней и бросился на меня из-за угла в гостиной. Мне удалось вскарабкаться на полку камина над топкой, полка со страшным треском рухнула, с нее полетели огромные мраморные часы, несколько ваз и я сам тяжело грохнулся на пол. Маг так перепугался от грохота, что пока я поднимался на ноги, успел куда-то исчезнуть. Мы не могли его нигде отыскать, хотя свистели и кричали повсюду, пока не наведалась к нам под вечер почтенная миссис Детуайлер. Магу уже случилось когда-то ее укусить, и она рискнула войти в гостиную лишь после клятвенных уверений, что пес сбежал. Не успела она усесться, как, грозно рыча и скребя пол когтями, из-под кушетки возник Маг, где он тихо прятался всё это время, и снова тяпнул ее. Мама осмотрела укус, приложила к нему листок бараньей травы и стала убеждать миссис Детуайлер, что это всего лишь небольшая ссадина. "Он просто ткнулся в вас мордой", - объяснила она. Миссис Детуайлер ушла, тем не менее, в очень скверном настроении.
На Мага доносили много раз, но отец тогда был на должности в муниципалитете и в дружеских отношениях с полицией. Фараоны, однако, к нам заглядывали: один раз, когда Маг искусал миссис Руфус Стертевант, а в другой - лейтенанта-губернатора Маллоя, но мама объясняла им, что виноваты были не Маг, а сами покусанные. "Когда Маг к ним приближается, - объясняла мама, - они начинают кричать, и это выводит собаку из себя". Полицейские предположили, что не плохо бы пса привязать, но мама сказала, что для него - смертная мука сидеть на привязи, и когда его привязывают, он отказывается есть.
На Мага за едой стоило посмотреть! Поскольку пытавшиеся протянуть к нему руку, когда он лежал на полу, сильно рисковали, миску с едой ставили на старый кухонный столик, рядом с которым была скамейка. Я помню, что Горацио, дядюшка моей мамы, считавший себя третьим человеком среди ветеранов "Мишинери Ридж", прямо плевался от возмущения, что мы подаем собаке еду на столе, потому что боимся поставить миску на пол. Он заявил, что не боится никаких псов на свете и, если мы дадим ему миску, поставит ее прямо на пол перед ним. Рой сказал, что если бы дядя покормил этого пса на земле перед битвой за Мишинери Ридж, то считался бы уже не третьим, а первым человеком в своем городе. Дядя Горацио пришел в ярость.
- Приведите его! Приведите его ко мне сейчас же! - орал он, - и я покормлю его прямо на полу!
Рой был целиком за то, чтобы дать дяде такую возможность, но мама и слышать об этом не хотела. Она сказала, что Мага уже покормили.
- Я снова покормлю его! - кричал дядя, и мы очень долго его успокаивали.
В последний год Маг почти всё время проводил на дворе. Ему почему-то не хотелось сидеть дома: наверно из-за множества связанных с домом неприятных воспоминаний. Во всяком случае, загнать его туда было не просто. В результате мусорщик, разносчик льда и посыльный из прачечной и близко к нашему дому не подходили. Нам приходилось таскать мусор на угол, самим носить белье в прачечную и встречать разносчика льда в квартале от дома. Через какое-то время мы придумали оригинальный способ загонять пса в дом, чтобы запереть его там, пока снимают показания газового счетчика и производят тому подобные нужные операции. Маг боялся только грозы. Гром и молния пугали его так, что он просто лишался чувств (думаю, что когда рухнул камин, ему показалось, что это была гроза). При звуках грома он мчался прямо в дом и прятался под кроватью или в одежном шкафу.
Поэтому мы смастерили громовержную машину из узкого куска жести с деревянной ручкой на конце, и когда мама хотела загнать пса в дом, она яростно трясла этой штукой. Гром получался отличный, но думаю, что это было самое странное из изобретенных когда-либо бытовых устройств! Маме такие упражнения немалого стоили.
За несколько месяцев до смерти Магу стали являться видения. Он вдруг медленно поднимался с пола, глухо рычал и с угрозой выступал негнущимися лапами навстречу неизвестно чему. Иногда Это появлялось чуть правее или левее от посетителя. С продавцом щеток однажды случилась истерика, потому что Маг вдруг забрел в комнату, подобно Гамлету, идущему за призраком отца. Взгляд его сосредоточился на чем-то чуть левее несчастного, который стоял как вкопанный, пока Маг не оказался в трех медленных, но неотвратимых шагах от него. Тогда он завопил. Маг, рыча непонятно на что, проследовал мимо него в прихожую, но продавец продолжал стоять и вопить. Мама, кажется, окатила его холодной водой из кастрюли, чтобы он замолк: так она усмиряла нас, когда мы затевали драку.
Скончался пес внезапно однажды ночью. Мама хотела похоронить его на семейном участке под мраморной плитой с надписью вроде: "Пенье ангелов усладит твой покой", но нам удалось убедить ее, что это будет против закона. В конце концов мы просто закопали его у глухой дороги и прикрыли гладкой доской. На доске я написал на латыни несмываемым карандашом: "Cave Canem" - "Осторожно, злая собака".
Мама была очень довольна классической простотой и достоинством этой эпитафии.