Этой весной у Грейди появилась какая-то сыпь на голове, и его мама завела у забора разговор об этой болячке с соседкой миссис Вебстер. Ей хотелось знать, стоит ли мальчику ходить к доктору Кромвелю, работавшему по контракту в компании, если все видят, что лучше ее сыну не становится.
Миссис Вебстер считала, что этот доктор хорошо справляется с порезами ноги и может прощупать пулю, но совсем бессилен в более сложных случаях. Сыпь и нарывы - это не для него, - ответила она как всегда уверенно и без малейшего сомнения.
Сетчатая дверь в ее доме скрипнула на петлях и громко захлопнулась. Миссис Вебстер повернула голову и скосилась на свою дочку, Мэми, которая грузно дошла до заднего крыльца и выплеснула тазик помоев на сорняки. Крепко сложенной и неуклюжей Мэми было шестнадцать, и мать оглядела ее с привычным тяжелым неодобрением.
- Поправь чулки, - раздраженно потребовала она, - и убери волосы со лба! Думаешь, какой-то парень посмотрит на такую дылду? Ходишь здесь, как потаскуха.
Сюжет о неприглядности дочери был у миссис Вебстер неиссякаем. Мэми, как обычно, делала вид, что не слышит. Она равнодушно зевнула, а жир и вода из тазика капали ей на ноги.
Миссис Вебстер продолжила начатый разговор.
- Нет, сэр, - разгорячилась она, - я бы и хорошую собаку к этому Кромвелю не отправила, если бы у нее завелась парша, лишай или какая-то сыпь!
Вдруг она подошла к мальчику и тщательно осмотрела его голову.
- Если бы это был мой сын, - наконец произнесла она, полуприкрыв глаза и отстранившись, будто мальчишка был предметом для созерцания из коллекции, - я бы послала его прямо к доктору Элдриджу, умерла у него жена или нет, есть у него эта грифельная доска или нет ее. Никакой он не чудик. Просто тоскует человек, может быть, больше чем другие.
Мальчик отодвинулся от миссис Вебстер и поднял глаза на свою маму, ожидая, что она наложит вето на эту идею. Но его мама только приложила левую руку к своей щеке.
- Я и сама не знаю, как лучше.
Все в городе знали истории, которые рассказывали о докторе Элдридже, кроме, вероятно, самого доктора. Он женился, когда ему было уже под пятьдесят, и его преданность жене, школьной учительнице, забавляла город все три года их супружества. Потом вдруг случилась эта трагедия: миссис Элдридж утонула, когда купалась с подругами у Краун Пойнт. Случай довольно обычный, и горе доктора, вызванное смертью дорогой и любимой жены, было вполне естественно, с чем все соглашались, но дальнейшее поведение доктора породило истории, которые исподтишка пересказывали друг другу.
Сперва он отказался поверить, что его жена действительно погибла, долго и упорно пытался вернуть ей дыхание, а под конец третьего дня рухнул без сил. Доктора уложили на кровать, и его ослабевшие руки, наконец, спокойно легли на одеяло.
- Делайте, что хотите с ее телом, - сказал он, - только без меня!
А потом медленно повернулся на бок и заплакал.
Ее похоронили в тот же день, пока он спал. Впоследствии он отказывался говорить о ее смерти со своими приятелями, а когда преподобный Хэмбер пригласил его помолиться с ним и посоветовал смириться с суровой волей Господа, доктор Элдридж ответил:
- Боюсь, что вы несколько самонадеянны. Как вы смеете выражать мне соболезнования? Откуда вам знать, что я потерял?
Всё это пришло в голову матери Грейди, когда она выслушивала советы миссис Вебстер.
- Не знаю, - повторила она. - Всё равно Грейди не пошел бы к этому доктору, даже если бы я ему велела.
Тут Мэми впервые вмешалась в разговор.
- Если Грейди не захочет пойти к доктору, я сама отведу его. Я не боюсь ни жены доктора, ни его грифельной доски.
Она глянула сверху вниз на восьмилетнего мальчишку с тихой яростью и пару раз кивнула.
- Так что не беспокойтесь.
- Да, так наверно, будет лучше, - согласилась миссис Дорни. - Никто ведь не спорит, что доктор Элдридж отличный доктор, даже если не может справиться со своими чувствами.
Тогда, как если бы совсем потеряв терпение, она немилосердно толкнула своего сынишку:
- Сию же минуту отправляйся к доктору вместе с Мэми. Мне уже тошно глядеть на твою голову!
Мэми направилась к своему дому, бросив через плечо:
- Подождите минуту, пока я переоденусь. Сейчас вернусь.
Когда она вернулась, на ней было воскресное платье и новые туфли. Она зачесала волосы со лба, но на затылке они остались такими же спутанными и неопрятными, густо напудрилась и побрызгала себя одеколоном.
В этом наряде, несколько повысившим ее уверенность в себе, она медленно подошла к забору.
- Вот так, Мэми. Крепко держи его за руку, чтобы он не удрал!
- Пошли, трусишка! - приказала Мэми.
- Ничего я не боюсь идти к доктору, и не боюсь я его грифельной доски, и вообще я не верю в привидений.
- Не боишься? Так по тебе и видно!
Она закрыла калитку и подтолкнула Грейди вперед.
По пути к доктору мальчишка отбросил позу надменного смельчака. Теперь он говорил, задыхаясь, и едва не бежал, чтобы не отстать от Мэми.
- А он что, вправду кладет грифельную доску под подушку? В самом деле, Мэми? Да?
- Я бы не удивилась, - взволнованно ответила Мэми. - От него чего хочешь жди.
- А что, его жена на самом деле, как все говорят, встает из могилы и пишет ему письма на грифельной доске? - не отставал Грейди.
- Может, и так, - ответила Мэми, - а, может, и нет. Откуда мне знать?
- Говорят, что он смотрит на эту доску каждый вечер и каждое утро, и если на ней появляется письмо жены, делает без вопросов всё, что она ему велит. Ты в это веришь, Мэми? В самом деле?
- Если это не так, то все люди в городе врут с утра до вечера.
Вдруг мальчишка ей надоел, и она сильно дернула его за руку.
- Что-то ты сильно разболтался сегодня! У пацанов и мужиков рот никогда не закрывается.
Потом они шли молча и, наконец, добрались до бунгало, служившее доктору Элдриджу и кабинетом, и жильем. Они постучали, и когда дверь открыла смотревшая за домом негритянка, вошли в приемную и сели. Слева находилась спальня, и в полуоткрытую дверь были видны комод, зеркало и часть кровати. Грейди потянул Мэми за рукав и возбужденно показал на кровать, но она делала вид, будто не понимает его.
- Сядь ровно! - строго приказала она. - Не вертись на стуле и не мешай доктору, если хочешь, чтобы он тебя вылечил.
Доктор Элдридж, у которого пациентов в эти дни почти не было, через минуту появился из кабинета. Трудно было представить себе более удручающую фигуру. Он был низенький и очень худой, волосы на висках у него поседели, а на мягком лице и в ласковых глазах застыло недоумение.
Заметив, что дверь в спальню осталась открытой, он сперва притворил ее, потом обернулся к посетителям и, не без усилия, вернул себя в мир реальности.
- Ну, что? - обратился он к Мэми - Вы пришли ко мне за консультацией?
Как только доктор вошел, Мэми поразительно преобразилась, и Грейди открыл рот от изумления. Казалось, она вмиг потеряла остатки разума: захихикала, стала тереть ногой пол и пугающе закатила глаза.
- Это не я, - взвизгнула она. - Это сынок миссис Дорни пришел, чтобы вы его осмотрели.
Не переставая взвизгивать и закатывать глаза, Мэми прижимала ко рту смятый платок, будто ошибка доктора была невыносимо смешной. Она то опускала веки, то вдруг открывала их, кокетливо косясь на доктора. Но немного придя в себя, объяснила:
- Его лечил доктор Кромвель, но всё без толку, поэтому я посоветовала миссис Дорни показать мальчика вам. Я сказала ей, что доктор Элдридж во всех смыслах совершенно замечательный человек, и если он не вылечит у Грейди сыпь, то его никто не вылечит, и забудьте!
Теперь она говорила мягче, бросая на доктора обольстительные взгляды из-под полузакрытых глаз.
С минуту доктор Элдридж задумчиво рассматривал девушку, а потом словно забыл о ней и обхватил мальчика за плечи.
- Пойдем, Грейди, и я осмотрю твою голову в кабинете.
Он открыл дверь и отступил в сторону, пропуская мальчика перед собой.
- Ну, - сказал он, - теперь садись на стул у окна. Там больше света.
В эту минуту неопределенность покинула его. Он склонился над мальчиком, квалифицированно и обстоятельно осмотрел его и присвистнул, готовый вернуться к своим трудам. Потом ободряюще похлопал мальчика по щеке и сказал:
- Сдается мне, что все в этом городе, кроме меня, уже советовали, как лечить твою голову. Скажи мне, твоя мама делала всё, что советовали ей соседи?
Доктор сел на подоконник и закурил, покачивая головой.
Вдруг все страхи Грейди прошли, он посмотрел доктору прямо в глаза и улыбнулся:
- Да, сэр, - сказал он, будто они с доктором разгадали последний секрет женской природы. - Да, сэр. Она выполняла их советы.
- Вся твоя болезнь от избытка внимания, - сказал доктор, глубоко затянулся и выпустил дым. - Сыпь на твоей голове сама пройдет за несколько дней, если только твоя мама оставит ее в покое.
Он обернулся к столу и добавил:
- Слушай, я напишу ей записку и объясню, в чем дело.
Он остановился, потер подбородок и насмешливо поджал губы.
- Нет, лучше я всё-таки что-то тебе пропишу.
Он подмигнул мальчику, будто был с ним в заговоре, и сказал:
- Мазь, которую я тебе дам, ничуть твоей голове не поможет. Главное, чтобы твоей маме было чем занять свои мысли. Мы с тобой, Грейди, поняли друг друга?
Он подошел к мальчику и внушительно посмотрел на него сверху.
- Скажи своей маме, чтобы она не использовала ничего другого, пока будет смазывать твою голову этой мазью. И ни в коем случае не мыла ее водой с мылом. Скажи ей, что если она будет ее мыть, то произойдут некоторые химические реакции, и ее сынок взорвётся у нее на глазах, как хлопушка.
Он тронул мальчика за плечо, вернулся в кабинет, где готовил лекарства, и добавил:
- Теперь я составлю тебе мазь.
Грейди немного постоял у стола, размышляя о докторе и лениво выглядывая в окно. Ему стало любопытно, чем теперь занимается Мэми, и он вернулся в приемную. К его удивлению, Мэми там не было. Он подумал, что ей, может быть, надоело ждать, и она сама вернулась домой. Заметив, что дверь в спальню вновь открыта, он подошел к ней, заглянул внутрь и увидел прямо перед собой Мэми Вебстер, склонившуюся над кроватью доктора. В руках в нее была большая, обернутая тканью, грифельная доска, и когда она услышала испуганный возглас мальчика, положила доску обратно под подушку и разровняла простыню и одеяло. Через минуту она закрыла дверь в спальню, выпятила свою тяжелую челюсть и пригрозила:
- Если ты скажешь хоть слово доктору Элдриджу или кому-то еще, я тебя...
Она вышла из спальни как раз вовремя, потому что не успела она закончить фразу, как появился доктор с мазью.
Он передал склянку Мэми и строго предупредил:
- Я написал на ярлыке, как ей пользоваться. Это очень просто.
Он глянул на пол, ободряющее выражение на его лице внезапно погасло, а в глазах вновь поселилось недоумение.
- Миссис Дорни не передала со мной денег, - нервно сказала Мэми, - но если вы скажете, сколько она вам должна, она обещала заплатить.
- Какие деньги? - рассеянно повторил доктор Элдридж. - Да, простите, я забыл.
Так же механически он полез в карман, достал пятьдесят центов и положил их в ладонь мальчика.
- Постараюсь больше об этом не забывать. Моя жена делает это обычно за меня, но сегодня она поехала до вечера в Краун Пойнт с подругами. Если бы я не знал, как она прекрасно плавает, я бы немного беспокоился.
Он провел руками по глазам, скованно поклонился и отвернулся от них, забыв уже о Мэми Вебстер и о пациенте, которого она привела.
Когда они вновь вышли на дорогу, Мэми сказала, как бы защищаясь:
- Ладно, болтун. Расскажи всем в Уиллистоне, что ты видел. Какое мне дело. Я просто скажу, что никогда этого не делала, и все мне поверят, потому что я взрослая, а ты мальчишка.
- Оказывается, он на самом деле держит грифельную доску под подушкой. Люди правду говорили. Разве не так, Мэми?
- Да, - ответили она. - Это святая истина. А еще, если хочешь знать, к этой доске шнурком привязан мелок.
- Это чтобы его жене было легче написать свое письмо, - сказал Грейди. - Чтобы ей не нужно было каждый раз искать мелок, когда она приходит.
Внезапно он остановился на дороге, схватил Мэми за руку и развернул ее к себе лицом. На миг он пронзил ее странным выразительным взглядом.
- На доске было что-то написано? - спросил он. - Скажи мне, Мэми?
Мэми, будто застигнутая врасплох, расслабилась и решилась уговорить его.
- Слушай! - начала она, - Если я поклянусь рассказать тебе правду, ты поклянешься никогда не повторять то, что ты услышишь?
- Да, - сказал Грейди. - клянусь.
- Ну, тогда слушай. На доске, когда я достала ее из-под подушки и посмотрела, ничего не было написано.
Точность языка ее фразы удивила мальчика. Зная ее характер, он понимал, что Мэми что-то скрывает, но не мог сообразить, что именно. Потом, вспомнив, что, когда он застал ее склонившейся над грифельной доской, у нее в руке был мелок, тут же интуитивно понял, что она делала.
- Ты сама что-то написала на ней! - сказал мальчик. - Что ты там написала, Мэми?
Ее глаза забегали, она опустила их, сложила на спине свои грубые мужские руки, а ее лицо и шея стали медленно краснеть
- Отстань от меня! Почему люди не займутся своими делами и не оставят меня в покое?
- Что ты написала на грифельной доске? - не отставал мальчик. - Лучше расскажи мне, потому что если ты не сдержишь своего обещания, я не сдержу своего. Я расскажу всем, что я видел, и первой расскажу твоей маме.
Она отвернулась в смущении и закрыла лицо руками.
- Я не могу рассказать это прямо сейчас, - сказала она помедлив. - Просто не могу! Мне будет очень стыдно!
- Тогда напиши это на земле, - предложил Грейди. - Я прочту, и ты сможешь это стереть.
Мэми поколебалась, но присела на обочине, подобрала ветку и старательно вывела на пыли:
Когда тебе одиноко
или ты хотел бы найти друга,
обратись, не откладывая,
к мисс Мэми Л. Вебстер
в этом городе.
Минуту мальчик и неуклюжая толстуха сидели на краю дороги, уставившись друг на друга. Тогда Мэми приподнялась на широких бедрах, выбросила вперед ногу и стерла всё написанное.
- Теперь ты знаешь то же, что знаю я, - сказала она угрюмо. - Ты доволен?
Мальчик спросил:
- Ты думаешь, он это сделает? В самом деле?
- Почему бы нет? - рассудительно сказала она. - Разве он не делает всегда то, что велит ему жена?
В этот миг Грейди ясно представил, как жена доктора выглядела при жизни: веселая, задиристая, но мягкая, и половина мужчин в Уиллистоне были в нее влюблены, когда она вышла замуж за доктора. Она была нежной, грациозной и милой - во всём противоположной Мэми Вебстер. Тогда он понял, что Мэми открылась ему случайно, что она ничего не добилась, и с жестоким бесчувствием ребенка отрезал:
- Ничего этого она не сделает, даже если подумает, что жена просила его об этом. Ты очень толстая, и кожа у тебя жирная.
Но Мэми еще крепче схватила мальчика за руку и потащила за собой так быстро, что он еле успевал.
- Давай! Давай! - со злостью ответила она. - Мели языком! Это все пацаны и мужики умеют!