Капитан Леопольд никому не рассказывал о своем разводе и поэтому очень удивил лейтенанта Флетчера, когда вдруг спросил его:
- Я когда-нибудь рассказывал вам о моей жене?
Они как раз выходили после ежемесячной тренировки в тире в подвале Управления полиции, и момент для обсуждения прошлых супружеских крушений был самый неподходящий.
Флетчер искоса взглянул на него и ответил:
- Вроде бы вы никогда мне об этом не говорили, капитан.
Они поднялись на верх лестницы, и Леопольд завернул в небольшую комнату, служившую чем-то вроде закусочной: кофе, бутерброды и автомат для прохладительных напитков. Впрочем, называли эту комнату "столовой", но требовалось немалое воображение, чтобы называть так помещение с парой столиков и стульев. Скорее, это было место, где свободные от службы полицейские могли посидеть и поболтать, чем и занялись Леопольд с Флетчером.
Флетчер взял кофе и поставил на столик дымящие бумажные стаканчики. Никогда прежде Леопольд с ним не откровенничал и не был расположен к разговорам за пределами их служебных отношений.
- Она решила вернуться, - вдруг сказал Леопольд, и Флетчер не сразу понял смысл его слов.
- Ваша жена решила вернуться?
- Моя бывшая жена.
- Сюда? Зачем?
Леопольд вздохнул и поиграл пакетиком сахара, который Флетчер передал ему с кофе.
- Ее племянница выходит замуж. Наша племянница.
- Я не знал, что у вас есть племянница.
- Она училась в колледже. Ее зовут Вики Нельсон, и она выходит замуж за молодого адвоката Мура. А Моника едет сюда, чтобы быть на свадьбе.
- Я не знал ее имени, - сказал Флетчер, отхлебнув из стаканчика. - Вы не виделись с ней после развода?
Леопольд покачал головой.
- Пятнадцать лет. Забавный случай. Она хотела стать кинозвездой. Так много девчонок пятнадцать лет назад хотели стать кинозвездами. Моника была умница и очень хорошенькая, но, наверно, не лучше сотен других девиц, каждый год осаждавших Голливуд. Тогда я только поступил в полицию, и будущее улыбалось мне. Было бы глупо бросить всё из-за ее диких фантазий и переехать в Калифорнию. Скоро это стало ее манией в тяжелей форме. Она целые дни просиживала в кино, а вечером смотрела старые фильмы по телевизору. И вот, когда я окончательно отказался переехать с ней, она меня от меня ушла.
- Просто взяла и ушла?
Леопольд кивнул.
- Можно сказать, нам повезло, что у нас не было детей. Слышал, что она нашла там какую-то подработку в массовках или делала что-то техническое за кадром. Потом у нее был нервный срыв, а через год с чем-то я получил официальное уведомление о разводе. Слышал, что она выздоровела и опять нашла какую-то работу. Возможно, у нее был еще один неудачный брак.
- Почему она решила приехать на свадьбу?
- Вики ее племянница и к тому же крестница. Когда Вики родилась, мы только что поженились. Думаю, что Моника могла считать ее своим ребенком, которого у нас не было. Как бы то ни было, я знаю, что она до сих пор ненавидит меня и считает меня виновным во всех неудачах ее жизни. Несколько лет назад она сказала одному знакомому, что хотела бы моей смерти.
- Вы, капитан, тоже будете на этой свадьбе?
- Конечно. Если бы меня там не было, то только из-за нее. Я должен появиться хоть на пару минут.
Леопольд грустно улыбнулся.
- Вот почему я вам всё это рассказываю, Флетчер. Я хочу, чтобы вы оказали мне одну услугу.
- Всё, что в моих силах, капитан, и вы это знаете.
- Эта просьба может показаться несерьезной, но я хочу, что вы поехали туда со мной. Я скажу, что у меня неотложная работа, и я могу быть с ними только несколько минут. Если хотите, можете подождать меня в машине у входа. Они, по крайней мере, вас увидят, и примут мое извинение.
Флетчер видел, как это важно для Леопольда, и каких усилий ему стоило обратиться с этой просьбой.
- Конечно, - ответил он. - Буду рад вам помочь. Когда мы едем?
- В эту субботу. Праздновать будут днем на ферме Сансет.
Леопольд был на этой ферме лишь один раз на свадьбе патрульного, с которым он был на дружеской ноге. К поселку с невысокими разбросанными домами над лесистой долиной с ручейком вела мощеная дорога. Если Сансет был когда-то фермой, то в давнем прошлом, но теперь стал идеальным местом для свадеб, проводов на пенсию и тому подобных торжеств. Главной постройкой в нем был дом с одним большим залом, разделенным дверями-гармошками на четыре комнаты.
Для свадьбы Вики Нельсон с Тедом Муром использовали три комнаты, а дверь-гармошка четвертой была задвинута и заперта на ключ. Молодожены с их друзьями сидели за главным столом у стены, а за столиками, расставленными по всему залу, усадили приглашенных.
Когда Леопольд входил туда без пяти два в субботу, оркестрик заиграл танцевальную мелодию. Он увидел, как сияющая Вики встала и позволила своему молодому мужу провести себя в центр зала. Тед Мур был немного старше, чем ожидал Леопольд, но когда пара медленно заскользила по полу, нашел их вполне подходящими друг другу. Он выпил бокал пунша с шампанским и был готов подойти к ним, когда танец закончиться.
- Если я не ошибаюсь, вы капитан Леопольд? - спросил кто-то.
Возникло смутно знакомое ему лицо: усатый мужчина, блеснувший золотыми зубами.
- Я Имми Фонтен, сводный брат Моники.
- Ну, конечно, - подтвердил Леопольд, будто всегда помнил об этом человеке.
Моника почти никогда о нем не упоминала, и Леопольд вспомнил, что пару раз видел его на семейных встречах. Но его фигура и золотые зубы напомнили ему, что Моника где-то рядом, и что он может в любой момент столкнуться с ней.
- Мы так рады, что вы смогли прийти!
Он обернулся, чтобы поздравить невесту и жениха, когда они выходили из танцевального круга.
Вблизи Вики выглядела еще прекрасней. Она прижималась к руке своего молодого мужа, как настоящая невеста.
- Ни за что на свете не пропустил бы этого события.
- Это - Тед, - представила она мужа.
Леопольд пожал ему руку, молчаливо одобрив крепость пожатия и приветливый взгляд.
- Вы, как я знаю, адвокат - сказал Леопольд, завязывая разговор.
- Это так, сэр, хотя в основном по гражданским делам. Почти не приходилось участвовать в уголовных.
Они обменялись еще парой слов, пока напор гостей не разделил их. Должны были принести закуски, и самые проголодавшиеся уже собрались у столиков. Вики и Тед отошли к гостям, а Леопольд выпил еще бокал пунша с шампанским.
- Я вижу, там стоит машина, - сказал Имми Фонтен, вновь приблизившись к нему. - Вам нужно вернуться на службу?
Леопольд кивнул:
- После этого бокала я должен уйти.
- Моника приехала сюда с западного побережья.
- Мне об этом сказали.
Какой-то худощавый мужчина с усиками прижался к нему в давке и поспешно извинился. Фонтен схватил этого мужчину за руку и представил Леопольду.
- Это доктор Феликс Тэрсби. Он отправился на восток с Моникой. Док, я хочу познакомить вас с Леопольдом, ее бывшим мужем.
Леопольд неловко пожал ему руку, смущенный появлением этого человека и своим жестом.
- Милая свадьба, - пробормотал он. - Это ваша первая поездка на восток?
Тэрсби кивнул.
- Я из Нью-Йорка. Давно оттуда.
- Я когда-то служил там в полиции.
- Ты так быстро уходишь? - спросил незабываемый резкий голос.
- Привет, Моника. Я уже пробыл здесь довольно долго.
Он смотрел сверху на красивую женщину среднего возраста, которая загородила ему путь к двери. Она немного раздалась, особенно в груди, а ее волосы тронула седина. Но взгляд очень удивил и немного испугал его. Это был неистовый напряженный взгляд свихнувшегося преступника, каких ему случалось встречать.
- Не ожидала, что ты придешь. Я думала, что ты боишься меня.
- Какой вздор. Почему мне тебя бояться?
Вновь заиграла музыка, и сидевшие за столиками встали и медленно двинулись по залу. Но для Леопольда и Моники всё было так, как если бы они стояли среди пустыни.
- Давай отойдем туда, где мы сможем поговорить.
Она двинулась к концу зала, отрезанного дверью-гармошкой. Леопольду оставалось только последовать за ней. Она открыла дверь и раздвинула гармошку лишь настолько, чтобы они смогли пройти в неиспользуемую четверть зала. Потом она закрыла дверь за ними и стала перед ним. Они остались вдвоем в комнате без мебели с окнами на другом конце и запертой за Леопольдом дверью. Он видел, как послеполуденное солнце пробивается сквозь кроны деревьев снаружи, и говор свадебных гостей смешивался с легким шумом кондиционера.
- Ты помнишь тот день, когда мы поженились? - спросила она.
- Конечно, помню.
Она подошла к среднему окну и провела пальцами по раме, возможно, нащупывая открывающую окно задвижку. Но когда она опять обернулась к нему лицом, окно оставалось закрытым.
- Наш брак был таким же унылым и пустым, как эта комната. Скучный и бесплодный!
- Моника, Бог свидетель, я всегда хотел, чтобы у нас были дети.
- Ты не хотел ничего, кроме твоей проклятой службы в полиции! - отрезала она с горящими от нарастающего гнева глазами.
- Послушай, мне нужно уйти. Там в машине меня ждет человек.
- Уходи! Это то, что ты всегда делал, разве нет? Уходи, уходи! Убирайся на свою проклятую службу! Оставь меня, и я сама со всем справлюсь. Дай мне...
- Ты ведь сама меня бросила, Моника. Помнишь об этом? - мягко напомнил он.
Она была такой беззащитной. У нее не было даже сумочки, чтобы бросить в него.
- Конечно, бросила! Потому что передо мной открывалась судьба! Весь мир ждал меня! И ты знаешь, что случилось, потому что ты не согласился уехать со мной? Ты знаешь, что со мной случилось там? Они отобрали мои деньги, мое самоуважение и достоинство, которые у меня еще оставались. Они превратили меня в бродяжку и на три года заперли в сумасшедшем доме. Три года!
- Моника...
В эту минуту разделяло их, вероятно, футов двадцать. Она подняла руку, как бы защищаясь от него, и в ужасе закричала:
- Нет! Боже упаси, нет!
Леопольд стоял, как окаменелый, не в силах пошевелиться, когда в комнате внезапно прозвучал выстрел. Он видел, что пуля поразила ее в грудь, и она откинулась назад, как от удара огромным кулаком. Тогда он выхватил свой револьвер из кобуры на ремне и повернулся к двери.
Дверь оставалась закрытой и запертой. В комнате были только он и Моника.
Он оглянулся и увидел, что она лежит, скорчившись, на полу, а кровь расплывается широким кругом у отверстия в ее платье. Он взглянул на окна, но все три были закрыты и целы. Он покачал головой, пытаясь сосредоточиться на случившемся.
В зале раздался шум, и кто-то колотил в дверь-гармошку. С другой стороны открыли замок, и щель между дверями стала расширяться,
- Что случилось? - спросил кто-то.
Женщина из гостей закричала, увидев тело. Еще одна женщина упала в обморок.
Леопольд сделал шаг назад, сознавая, что всё еще держит в руке револьвер, и увидел лейтенанта Флетчера, прорывавшегося к нему сквозь толпу.
- Что случилось, капитан?
- Она... В нее стреляли.
Флетчер протянул к нему руку и очень осторожно, как забирают сломанную игрушку у ребенка, отобрал у него револьвер. Он приложил его к носу и понюхал, потом открыл цилиндр и проверил патроны.
- Из него недавно стреляли, капитан. Один выстрел.
Потом его глаза затуманились почти до слёз.
- Почему вы это сделали? Ну, какого черта?
О том, что происходило потом, у Леопольда остались лишь смутные и разорванные воспоминания. Кто-то осмотрел ее и сказал, что она еще жива, приехала скорая помощь, началась всеобщая суматоха. Флетчер отвез его в Управление, в кабинет комиссара полиции, где он сидел и ждал, водя влажными ладонями вверх и вниз по брюкам. Он не удивился, когда ему сказали, что Моника умерла по дороге в саутсайдскую больницу. Она никогда ничего не оставляла незаконченным. Детективы из его команды зашли в кабинет комиссара и потом вышли, сблизив головы и о чем-то тихо разговаривая, а иногда делая в его сторону сочувственный жест. На всё легла тень печали, и Леопольд знал, что это печаль о нем.
- Вы ничего больше не можете сказать нам, капитан? - спросил комиссар. - Постараюсь, насколько в моих силах, помочь вам.
- Я ее не убивал, - настойчиво повторил Леопольд. - В нее выстрелил кто-то другой.
- Кто же? Каким образом?
Он мог лишь покачать головой:
- Я сам хотел бы это знать. Думаю, что каким-то безумным образом она убила себя сама, чтобы отомстить мне.
- Но ведь она убила себя из вашего револьвера, когда он находился в вашей кобуре и когда вы стояли в двадцати футах от нее?
Леопольд провел рукой по лбу.
- Этот револьвер не мог быть моим. Экспертиза это подтвердит.
- Но ведь из вашего револьвера выстрелили незадолго до случившегося, и в патроннике не хватало одного патрона.
- Я не могу этого объяснить. Я стрелял из него пару дней назад на занятиях в тире и после этого перезарядил.
- Неужели, капитан, она так вас ненавидела и подстроила всё это, чтобы обвинить вас в убийстве? - спросил Флетчер.
- Она была способна на такое. Думаю, она была очень больна. Если я тому виной, если это я довел ее до болезни, то я заслужил то, что случилось со мной сейчас.
- Да к черту всё - зарычал Флетчер. - Если вы утверждаете, что вы не виновны, я целиком на вашей стороне.
Он опять зашагал по комнате и обратился к комиссару:
- Что если нам провести парафиновый тест, чтобы проверить, стрелял ли он недавно из этого револьвера?
Комиссар покачал головой:
- Мы не пользовались этим тестом уже много лет, и ты знаешь, Флетчер, как он ненадежен. У многих людей на руках есть нитраты или нитриты. Их можно подцепить из грязи или удобрений, или петарды, или мочи, или просто от гороха или бобов. У всех, кто курит табак, на руках остаются следы. Теперь есть новые тесты на наличие бария или свинца, но у нас нет для них нужных реактивов.
Леопольд кивнул.
Комиссар поднялся к своей должности из нижних чинов. Он не был политическим назначенцем и пользовался уважением. Леопольд его уважал.
- Подождем результатов экспертизы, - сказал он. - Она снимет с меня подозрения.
Они подождали. Минут через 45 зазвонил телефон. Это был звонок эксперта по оружию. Комиссар ответил. Он выслушал, что-то проворчал и задал пару вопросов. Потом он положил трубку и посмотрел на Леопольда.
- Пуля была пущена из вашего револьвера. Ошибка совершенно исключена. Боюсь, что мы вынуждены обвинить вас в убийстве.
Знакомая ему процедура началась в субботу вечером, после чего его вывели из зала суда, возле которого ожидал юный Тед Мор.
- Я думал, что вы справляете медовый месяц, - сказал ему Леопольд.
- Вики не могла уехать, пока не увидит вас и не попытается помочь. Я плохо разбираюсь в уголовном праве, но, возможно, вас могли бы отпустить под залог.
- Об этом уже позаботились. Большое жюри рассмотрит это дело на следующей неделе.
- Я... У меня просто нет слов. Для нас с Вики это огромное горе.
- Для меня тоже.
Он отошел на пару шагов и вернулся.
- Счастливого вам медового месяца!
- Мы останемся на ночь в городе, в этом отеле, если я смогу что-то сделать.
Леопольд кивнул и отошел. Он заметил, что в глазах Мура мелькнуло отражение его вины. Когда он подошел к своей машине, один из знакомых ему патрульных глянул в его сторону и быстро отвел глаза. В субботу вечером никто не заговорил с убийцей жены. Даже Флетчер куда-то пропал.
Леопольд почувствовал, что не сможет смотреть ни на скучные стены своего кабинета, ни на избегавших его людей. Кроме того, комиссар вынужден был отстранить его от службы до решения большого жюри и возможного суда. Впрочем, и кабинет ему больше не принадлежал. Он поехал домой в свою небольшую квартиру, петляя по темным улицам и косясь на патрульные автомобили. У него мелькнула мысль, не следят ли за ним, чтобы не дать ему сбежать, пока действует залог. Он размышлял, как бы он поступил на месте комиссара.
Это происшествие стало главным событием ранних теленовостей, где появился его черно-белый снимок, сделанный на процессе в прошлом году. Он выключил телевизор, не слушая комментариев, вышел из дому и дошел до угла, чтобы купить утренний выпуск воскресной газеты. Заголовок на первой странице был таким же скверным, как он и ожидал: "Капитан полиции привлечен за убийство своей бывшей жены".
Обратно он шел медленно, силясь вспомнить, какой она была - не в тот день, а до ее ухода от него. Он пытался представить себе ее лицо в день их свадьбы, ее мягкий смех во время их медового месяца. Но мог вспомнить лишь эти безумные, исполненные местью глаза. И пулю, разорвавшую ее грудь.
Может быть, в конце концов, он действительно ее убил. Возможно, револьвер оказался в его руке так легко, что он не ощутил этого.
- Привет, капитан!
- А-а-а... Флетчер! Что ты тут делаешь?
- Жду вас, капитан. Можно войти?
- Заходи...
- У меня шесть банок пива. Вы, может быть, хотели бы поговорить...
Леопольд отпер дверь квартиры.
- О чем тут разговаривать?
- Если вы утверждаете, что не убивали ее, я хотел бы вас выслушать.
Флетчер прошел за ним на крошечную кухню и открыл две банки. Леопольд взял одну и уселся на стул поближе. Он был совершенно измотан, и у него не осталось сил даже для возражений.
- Она подставила меня Флетчер, - спокойно сказал он. - Подставила так чисто, как мне никогда в жизни не встречалось. Вещь невозможная, но она это сделала.
- Давайте, капитан, рассмотрим всё шаг за шагом. Я вижу только три возможности: либо в нее выстрелили вы, либо она выстрелила в себя сама, либо в нее выстрелил кто-то другой. Я думаю, что последнее мы можем исключить.
Три окна были заперты снаружи и остались целы, в комнате не было места для укрытия, единственная возможность войти в нее была только через дверь-гармошку. Она была закрыта и заперта, хотя оставалась возможность открыть ее с другой стороны. Но вы, конечно, увидели или услышали бы это. Кроме того, с другой стороны двери было человек сто пятьдесят гостей. Никто из них не мог открыть дверь, выстрелить и остаться незамеченным.
Леопольд покачал головой:
- Но так же невозможно, что она выстрелила в себя сама. Я постоянно смотрел на нее и не отвел глаз ни на миг. В руках у нее не было ничего, даже сумочки, а револьвер, из которого в нее выстрелили, находился в кобуре, у меня на ремне. Я достал его только после выстрела.
Флетчер допил свою банку и потянулся за другой.
- Я, капитан, не рассматривал тело вблизи, но размер отверстия на ее платье и пороховой ожог указывают на то, что ранение было контактным. Медицинский эксперт с этим тоже согласен. В нее стреляли с расстояния не больше одного-двух дюймов. Частицы пороха нашли в самой ране, хотя кровотечение смыло почти все.
- Но у нее в руках не было ничего, - повторил Леопольд. - И никто не стоял перед ней с револьвером. Даже я был от нее на расстоянии двадцати футов.
- Случай, капитан, совершенно невозможный.
- Возможный, - пробурчал Леопольд - если убил ее не я.
Флетчер посмотрел на пиво
- Сколько у нас времени?
- Если большое жюри привлечет меня к суду за убийство первой степени, на следующей неделе я буду в камере.
Флетчер нахмурился:
- Что с вами, капитан? Черт побери, вы, кажется, совсем раскисли. Я помню, у вас было больше боевого духа при любом обычном задержании.
- Ты, наверно, прав, Флетчер. Я потерял всякую охоту сражаться. Она высосала мою решимость до последней капели. Она сумела отомстить мне.
Флетчер вздохнул и встал.
- В таком случаен, я ничем не могу вам помочь, капитан. Спокойной ночи.
Леопольд не проводил его двери. Он просто сидел, облокотясь на стол. Впервые в жизни он ощутил себя стариком.
Леопольд проспал всё утро и проснулся со странным чувством того, что всё происшедшее было сном. Он вспомнил, что такое же ощущение возникло у него, когда он сломал кисть руки в тяжелой схватке с грабителем. Утром ему, пока он не пошевелил рукой, казалось, что это сон, и никакой схватки не было. Теперь, повернувшись в своей узкой кровати, он увидел воскресную газету там, где он ее бросил вчера. И заголовок в ней был тот же. Сон стал реальностью.
Он встал, принял душ, оделся и потянулся к кобуре, забыв, что револьвера у него больше нет. Потом он сел за кухонный столик, глядя на пустую банку пива и размышляя, чем бы ему сегодня заняться. Нужно было заняться своей жизнью. Зазвонили в дверь. Это был Флетчер.
- Не думал, что опять увижу тебя сегодня, - пробормотал Леопольд, впуская его.
Флетчер был взволнован, и не успел он войти, как слова посыпались из него.
- Кажется, я что-то нашел, капитан. Не много, но это только начало. Утром я, прежде всего, пошел в наше Управление и взял платье, которое было на Монике, когда в нее выстрелили.
Леопольд посмотрел на него непонимающе.
- Платье?
Флетчер открыл свой пакет.
- Комиссар свернул бы мне шею, если бы знал, что я принес его тебе. Посмотри на это отверстие!
Леопольд внимательно рассмотрел неровный разрыв ткани с запекшейся кровью.
- Разрыв очень большой, но при контактном ранении горящий порох мог его причинить.
- Капитан, я видел множество входных ран от пуль из такого револьвера. И даже от моих собственных выстрелов. Но никогда не видел такой, как эта. Да ведь, черт возьми, она даже не круглая!
- Что ты хочешь мне доказать?
Вдруг в нем что-то зашевелилось. Жизненные соки пришли в движение.
- Отверстие на платье большего размера и более рваное, чем рана на груди. Об этом я и говорю, вам, капитан. Пуля, которой она была убита, не могла сделать такой дыры. Никоим образом! Это значит, что Моника не была убита в тот момент, когда мы думали, что она убита. Леопольд схватил телефон и набрал известный ему номер отеля "Тауэрс".
- Думаю, они долго будут спать сегодня утром.
- Кто?
- Справляющие медовый месяц.
Он громко назвал дежурному отеля имя и стал ждать. Прошло больше минуты, пока он услышал в трубке заспанный голос Теда.
- Тед, это я, Леопольд. Извини, что потревожил тебя.
Голос сразу оживился.
- Всё в порядке, капитан. Я просил вас позвонить мне, если понадобится...
- Как раз такой случай. Ты и Вики должны хорошо знать, кто был приглашен на свадьбу. Спроси у нее и скажи мне, сколько врачей было в списке приглашенных.
Тед отошел и скоро вернулся.
- Вики сказала, что вы второй человек, интересующийся этим.
- Вот как! Кто же был первый?
- Моника. Вечером накануне свадьбы, когда она приехала в город со своим доктором. Она невзначай спросила, ожидает ли он встретить других врачей на этом приеме. Вики ответила ему, что он единственный врач. Мы, конечно, не приглашали его, но из уважения к Монике настойчиво попросили его прийти.
- Затем, после выстрела, ее осмотрел доктор Тэрсби и никто другой?
- Он был там единственный врач, попросил нас вызвать скорую и уехал на ней в больницу.
- Спасибо, Тед. Ты оказал мне огромную услугу.
- Рад вам помочь, капитан.
Леопольд положил трубку и посмотрел на Флетчера.
- Вот оказывается, в чем дело. Она всё устроила с этим Тэрсби. Ты можешь разыскать его?
- Конечно, могу.
Он взял трубку и набрал отсутствующий в телефонной книге номер полицейской бригады.
- Доктор Феликс Тэрсби? Так его зовут?
- Там он был единственный врач. Единственный, кто мог помочь Монике в ее безумном плане мести.
Флетчер отдал необходимые распоряжения и положил трубку.
- Они проверят, в какой он гостинице, и позвонят.
- Пригласи комиссара к телефону и расскажи ему о том, что мы узнали.
Флетчер начал набирать номер, но его палец повис в воздухе.
- А что мы узнали, капитан?
Комиссар сидел за столом с недовольным видом, потому что в воскресенье днем его вызвали к начальству. Мрачно выслушав Леопольда с Флетчером, он распрямил, наконец, пальцы на столе и сказал:
- То, что этот доктор Тэрсби, вроде бы, покинул город, едва ли можно рассматривать как доказательство его вины. Вы утверждаете, что женщина была убита позднее, и что Тэрсби убил ее в машине скорой помощи. Но как он могу убить ее из револьвера, который был у лейтенанта Флетчера и приложен в качестве вещественного доказательства? Мог ли он произвести смертельный выстрел так, что находившиеся в машине его бы не услышали?
- Не знаю, - согласился Леопольд.
- Поверьте, капитан, я стремлюсь дать вам любой шанс доказать свою невиновность, но платья с дыркой для этого мало.
- Вы правы, но я приведу и другие.
- Большое жюри будет рассматривать дело на этой неделе.
- Я знаю, - сказал Леопольд.
Он встал и вышел из кабинета, а Флетчер последовал за ним.
- Что теперь? - спросил он.
- Пойдем и поговорим с Имми Фонтеном, сводным братом моей бывшей жены.
Леопольд, хотя и не был близок с Фонтеном, знал, где его найти. Усатый мужчина с золотыми зубами жил в большом старом доме, выходившем на Саунд, где они и застали его. В это летнее воскресенье Имми у себя во дворе обжаривал сосиски на костре из древесного угля. Он сощурился на солнце и сказал:
- Я думаю, что после того, что случилось, вы должны были оказаться в тюрьме.
- Я ее не убивал, - спокойно ответил Леопольд.
- Конечно, не убивали.
- Вы, для сводного брата, кажется, отнеслись к ее гибели довольно спокойно?
- Я перестал тревожиться о Монике пятнадцать лет назад.
- А как насчет человека, с которым она была? Доктор Тэрсби?
Имми Фонтен хмыкнул.
- Если он доктор, то я профессор! Согласен, что у него пальцы хирурга, но когда я спросил его о лучевой кости, которую сломал мой сын, когда катался на лыжах, он спутал ее с голенью. На кой черт мне любовные похождения Моники! Не берусь ее судить. Помнишь, что я даже не возражал, когда она вышла замуж за тебя.
- Мило с твоей стороны. А где останавливается Тэрсби, когда он приезжает в город?
- Он остановился с Моникой в "Тауэрсе".
- Его там больше нет.
- Тогда понятия не имею. Может быть, он даже не остался на ее похороны.
- А если я скажу тебе, что Монику убил Тэрсби?
Он пожал плечами.
- Я тебе не поверю, но мне до этого, в общем, дела нет. Если бы у тебя хватило ума, ты бы сам убил ее пятнадцать лет назад, когда она от тебя ушла. Я бы так и сделал.
Леопольд поехал назад в город, а Флетчер ворчал рядом с ним.
- Где же мы теперь оказались, капитан? Мне кажется, что мы ходим по кругу.
- Ты, Флетчер видимо прав - остается много вопросов без ответа. Если мы не найдем Тэрсби, я думаю, нам нужно будет зайти с другого конца. Например, с пули.
- А что с пулей?
- Мы согласны с тем, что в нее не могли выстрелить из моего револьвера, когда он был у меня кобуре, или когда ее везли в скорой помощи. Поэтому в нее должны были выстрелить позже. В последний раз я воспользовался моим револьвером на занятиях в тире. Есть ли какая-то вероятность - пусть самая ничтожная - что у Тэрсби или Моники могла оказаться одна из пуль, которыми я стрелял по мишени?
Флетчер тут же отбросил эту догадку.
- Капитан, в тире мы все стреляем по одной мишени. И никто на свете не смог бы рассортировать эти пули и сказать, какую из них выстрелили из твоего револьвера, а какую - из моего. А, кроме того, кто мог бы зайти в тир в подвале полицейского Управления?
- У меня могли быть враги в Управлении, - сказал Леопольд.
- Вздор! У нас у всех есть враги, но такая штука всё равно невозможна. Если вы думаете, что кто-то в Управлении плетет против вас заговор, то должны поверить тому, что экспертиза револьвера была подделкой.
- Была, так или иначе. У тебя есть снимки для сравнения?
- Они в отделе. Вы сами могли бы убедиться, посмотрев на них в микроскоп.
Флетчер отвез его в лабораторию, где дежуривший в воскресенье офицер разрешил им осмотреть пули.
Флетчер и офицер стояли рядом для приличия, пока Леопольд разглядывал, сощурившись, в микроскоп две свинцовые пули-близняшки.
"Пуля, причинившая смерть, имеет вмятины", - заметил он, но должен был признать, что следы от нарезки на обеих пулях одинаковы.
Он посмотрел на бирку у использованной в эксперименте пули: "Проверочная пуля, выстрел которой был произведен из револьвера "Смит и Вессон" калибра .38, серийный номер 2420547".