я снова начала переводить с любимого произведения


Вот оно! Снова
Лет десять. Готово.
И я справляюсь

Чудесно. Гуляю.
Кожа сияет
Лампой нацистской.

Ножкой прессую
Бумажку-другую.
Не выражаю лицом
Милым еврейским бельём.

Враг мой, смотрите,
Салфетку стяните,
Я ужасаю?

Нос и глазницы,
Зубов полон рот,
Запах прокисший
День-два и пройдёт.

Тело с пещеры
Могильной вернётся.
Будет со мной

Она всё смеётся.
А мне только тридцать.
И я как кошка с девятью жизнями.

Третья попытка!
Вот невезуха -
Десятилетия превращать в мусор.

Просто песчинка.
А эти толпятся.
Хруст и арахис.

Бинты разлетятся -
Руки и ноги -
Пред вами раздеться?
Господа, дамы!
Вот это колени,
Мои запястья,
Может быть кожу
Показать
Кости?

Правда, я та же
Женщина. Просто
В десять случился
Несчастный случай.

Сделала дубль.
Думала - лучше.
Думала, буду
Долго и вечно.
Тихо захлопнулась
И нашла место.

Только всё звали
И не сдавались.
От червяков меня очищали
Словно налипла куча жемчужин.

Но умирать -
Это искусство.
Я умираю великолепно.

Я умираю чертовски реально.
И ты считаешь это призванием
Моим. Талантом.

В клетке ведь каждый
Сможет остаться.
А театрально

В жизнь возвращаться
Снова туда же,
Видеть их лица,
Глупые крики:
"Чудо свершилось!"

Вы оплатили
Шрамов просмотр?
Вы оплатили,

Чтобы услышать
Как бьётся сердце?
Будто бы дышит.

Прикосновение стоит дороже,
Так же как слово,
Или кусочек
Моей одежды,

Капелька крови,
Локон волос и...
Да, Мистер Доктор?
Да, Мистер Враг?

Я ведь ваш опус,
Ваш драгоценный,
Золотой, цельный,
Чистый ребёнок,

Тающий в крике.
Ах, посмотрите!
Я горю.

Вашу заботу я оценила.
Можете пепел перемешать,
Плоть моя, кости... ничего.
Мыло? Вот и колечко,
Пломба... остыло.

Господи, Дьявол,
Ну, берегитесь.
Я возвращаюсь.
Я буду рыжей.

(с) Ч.Луна





I have done it again.
One year in every ten
I manage it -

A sort of walking miracle, my skin
Bright as a Nazi lampshade,
My right foot

A paperweight,
My featureless, fine
Jew linen.

Peel off the napkin
O my enemy.
Do I terrify? -

The nose, the eye pits, the full set of teeth?
The sour breath
Will vanish in a day.

Soon, soon the flesh
The grave cave ate will be
At home on me

And I a smiling woman.
I am only thirty.
And like the cat I have nine times to die.

This is Number Three.
What a trash
To annihilate each decade.

What a million filaments.
The Peanut-crunching crowd
Shoves in to see

Them unwrap me hand in foot -
The big strip tease.
Gentleman, ladies

These are my hands
My knees.
I may be skin and bone,

Nevertheless, I am the same, identical woman.
The first time it happened I was ten.
It was an accident.

The second time I meant
To last it out and not come back at all.
I rocked shut

As a seashell.
They had to call and call
And pick the worms off me like sticky pearls.

Dying
Is an art, like everything else.
I do it exceptionally well.

I do it so it feels like hell.
I do it so it feels real.
I guess you could say I've a call.

It's easy enough to do it in a cell.
It's easy enough to do it and stay put.
It's the theatrical

Comeback in broad day
To the same place, the same face, the same brute
Amused shout:

'A miracle!'
That knocks me out.
There is a charge

For the eyeing my scars, there is a charge
For the hearing of my heart -
It really goes.

And there is a charge, a very large charge
For a word or a touch
Or a bit of blood

Or a piece of my hair on my clothes.
So, so, Herr Doktor.
So, Herr Enemy.

I am your opus,
I am your valuable,
The pure gold baby

That melts to a shriek.
I turn and burn.
Do not think I underestimate your great concern.

Ash, ash -
You poke and stir.
Flesh, bone, there is nothing there -

A cake of soap,
A wedding ring,
A gold filling.

Herr God, Herr Lucifer
Beware
Beware.

Out of the ash
I rise with my red hair
And I eat men like air.

(с)