Аннотация: Это истории из жизни еврейских иммигрантов конца XIX - начала XX веков, бежавших в Америку от антисемитизма царской России.
АНЗЯ ЕЗЕРСКА
ГОЛОДНЫЕ СЕРДЦА
ПЕРЕВОД С АНГЛИЙСКОГО: ДАН БЕРГ
От переводчика
Американская писательница Анзя Езерска (1880 - 1970) родилась в Плонске, что под Варшавой (Российская империя). Она была девятым и младшим ребенком в бедной ортодоксальной еврейской семье. В начале 1890-х годов родители с детьми эмигрировали в Соединенные Штаты Америки и поселились в Нью-Йорке.
Отец посвящал свое время изучению Талмуда, а кормилицей семьи была мать. Помогая ей, юная Анзя трудилась на швейной фабрике. Верный архаичным традициям родитель не одобрял чрезмерной учености женщин, а дочь всеми силами души стремилась к знаниям. Ради продолжения образования девушке пришлось покинула родительский дом. Езерска окончила педагогический колледж при Колумбийском университете. Поскольку литературный труд не доставлял достаточно средств к существованию, она преподавала в школе, а, переехав в Сан-Франциско, стала социальным работником.
Плодовитому перу писательницы принадлежат рассказы, сценарии для кинофильмов, повести, романы. Ее полная труда и борьбы долгая жизнь окончилась в Онтарио, Калифорния.
Известность Анзе Езерской принес сборник рассказов "Голодные сердца". Это истории из жизни еврейских иммигрантов конца XIX - начала XX веков, бежавших в Америку от антисемитизма царской России. Никто из беженцев не владел английским языком, зато их умами владели патриархальные воззрения еврейской бедноты Восточной Европы. На новом месте они становились объектом жестокой эксплуатации своих же соплеменников, обосновавшихся в стране десятилетием-двумя раньше. Герои рассказов голодают не только из-за бедности - им не достает любви, сочувствия, понимания. Старшее поколение исправило свое положение лишь долею, но, вытерпев невзгоды иммиграции, оно открыло горизонты детям.
Книга без прикрас изображает тяготы вступления в американскую действительность вчерашних жителей местечек, муки усвоения ими новых и отрешения от старых ценностей. Тем не менее в произведении звучит оптимизм победительной воли к жизни. Персонажи блещут сочной речью и чувством юмора. Рассказы во многом автобиографичны, и не случайно критика называла Анзю Езерску "Золушкой потогонных фабрик".
В книге отсутствует сионистский дух, и очевиден лояльный взгляд автора на ассимиляцию. Искренне любя веру и традиции своего народа, Езерска ценила в них рациональное начало и отвергала ортодоксию, как камень преткновения на пути к жизненному успеху. Она считала неприемлемым патриархальный уклад еврейской семьи, в которой женщине отводилась роль покорной добытчицы. Женские персонажи Езерской самостоятельны, сильны и энергичны.
В 1922 году в Голливуде режиссер Сэмюэл Голдвин поставил по книге немой фильм. В 2006 году было написано новое музыкальное сопровождение к восстановленной ленте. Думается, творчество Анзи Езерской представляет интерес и по сей день. В современной Америке проживает немало иммигрантов-новичков, соотечественников автора книги. Возможно, прочитав о тяжких испытаниях вековой давности и сравнив былое с нынешним, унывающие ободрятся.
Дан Берг
Крылья
"Сердце в груди моей - словно в тюрьме! Оно жаждет любви - и нет у меня никого!" - возвысила голос Шейна Пейсах, сидя в своей полуподвальной комнате и глядя на улицу сквозь оконное стекло. Тут случилось чудо - солнечный луч прорвался в окно, заявив о начале весны. "Свет и тепло!" - с пафосом воскликнула Шейна Пейсах и протянула руки к посланцу солнца.
Снаружи по тратуару проходили девушки под руку с молодыми людьми. Доносились их довольный смех и веселое щебетание. Молодые женщины катили коляски, слышалось сладкое гугуканье беседовавших с мамашами младенцев. "Я не завистливая, - решительно думала Шейна Пейсах, - но невмоготу видеть чужое счастье, когда своего нет!"
Она опустилась на стул. "Кому ты плачешься? Кто слышит тебя? Умом что ли тронулась?" - жалила она сердце свое беспощадными вопросами. Солнечный луч согрел ей лицо. Она понемногу успокоилась, принялась размышлять о незадачливой своей судьбе. Шейна Пейсах служанка в этом доме. Ей двадцать два, и она бесприданница. Как ненужную вещь на полке, задвинут ее подальше и не вспомнят о жалком и смешном существе.
"Если Бог послал мне луч солнца, почему не пошлет чуть-чуть удачи, немного счастья? Я великовозрастная и бедная, но все равно я хочу жизни и радости!"
***
Звонок. Шейна Пейсах открыла дверь. На пороге стоял молодой человек - фантастический персонаж ее томительных снов. Свободный светлый костюм, белая рубашка с открытым воротом, новые ботинки.
- Здаравствуйте. Мое имя Джон Барнес, - произнес незнакомец.
- Я - Шейна Пейсах, - дрожащим голосом выдавила из себя девушка.
- Очень приятно. Вы можете показать мне команту, сдаваемую внаем?
- Сейчас, обождите минутку! - засуетилась в поисках ключа Шейна Пейсах.
- Я жду.
- Хозяйка Миссис Стейн вернется только к вечеру. Я все покажу и расскажу.
- Я смогу поставить здесь настольную лампу? - спросил наниматель, осматривая комнату.
- Конечно. Вы, наверное, учитель или писатель?
- Иногда я читаю лекции.
- Я уверена, что вы непростой человек. Это так возвышенно - читать, учить, писать...
- Откуда вы приехали в Америку?
- Я из России.
Шейна Пейсах с трудом разбирала смысл его слов, лишь с трепетом внимала музыке голоса. А Джон Барнес, молодой университетский преподаватель социологии, готовивший диссертацию о проблемах адаптации переселенцев в Америке, благодарил судьбу, что так вовремя свела его с российской иммигранткой - отличный материал для исследования! Он задавал ей вопросы, пользуясь своим умением побуждать людей открывать сердца.
- И давно вы здесь живете, Шейна?
- Уже два года.
- Я думаю, вы ходите в вечернюю школу?
- Нет! Окуда мне взять время? Мой старый дядя возложил на меня все заботы по дому.
- Значит, вы остаетесь по вечерам с дядей?
- Да. Но я благодарна ему. Он купил мне билет в Америку. Старику нужна моя помощь.
- Вы не боялись уезжать из России?
- Чего мне было бояться? Коровы, за которыми я там ходила, жили сытнее меня.
- Ах, бедное дитя! - вмешалось сострадание в научный процесс.
Кто прежде называл Шейну Пейсах "бедное дитя"? Да еще так сочувственно! Слезы подступили к горлу. Она набралась смелости и посмотрела в лицо молодого мужчины. Какие добрые глаза! Наверное, у него золотое сердце. И как легко с ним говорить!
- Один из квартирантов учил меня английскому языку и подарил книгу.
- Большая удача!
- Когда я читаю ее, я забываю этот мир, у меня вырастают крылья и уносят меня!
- Можно взглянуть на эту чудо-книгу?
- Вот она. Называется "Сны и мечты"!
- Да, я вижу... Вы посещаете библиотеку, Шейна?
- Библиотеку? Нет... Я не знаю...
- Я запишу вас, когда поселюсь здесь!
- Ой, вы серьезно? Вам подходит комната?
- Конечно. Вы приготовите ее к следующей неделе?
- Обязательно!
- Я покажу вам полезные книги, они помогут больше, чем сказки о снах!
Джон Барнес раздумывал о том, как он снабдит девушку учебниками жизни, и они помогут ей найти себя в новой стране. "Тогда у нее действительно вырастут крылья!" - подумал он и преисполнился энтузиазмом ученого, предчувствующего успех эксперимента.
Шейна Пейсах упивалась его словами. Какое счастье: небеса услышали ее молитвы! Забыв церемонии, она схватила его за руку: "О, мистер Барнес! А вы не согласитесь давать мне уроки английского? А я буду вашей прачкой! Говорите со мной - это важнее всех книг на свете!" Он отпрянул, обеспокоившись чрезмерностью эмоций, и сухо подтвердил необходимость изучения языка. Взволнованная Шейна Пейсах не заметила перемены в его голосе. "Как широк диапазон черт характера этих иммигрантов - от раболепия до агрессивности..." - умозаключил на обратном пути молодой социолог.
Джон Барнес ушел, а Шейна Пейсах стояла, как вкопанная и пыталась вспомнить, о чем они говорили. Слова куда-то пропали, и только ощущение счастья переполняло душу. Она витала высоко-высоко над землей - это сны сбывались. Она принесла из кухни к себе в комнату осколок зеркала - теперь его место здесь.
"Этот молодой американец согласился здесь жить из жалости ко мне, или он понял, как огромно мое сердце?" - безответно спросила она себя. "Кто ты такая есть, Шейна Пейсах? Разве нужна ты такому мужчине, как Джон Барнес?" - задала она себе вопросы потруднее. "Если никто из людей не низок настолько, чтобы не удостоиться любви Бога, то человек тем более может меня полюбить!" - нашла она победительный ответ.
***
"Шейна Пейсах! - раздался сердитый голос дяди, - чего ты стоишь, как чучело? Спишь на ходу! Не слышишь разве - стучат по трубам! Жильцам нужна горячая вода, а у тебя огонь в печи погас!"
Дядин зов мигом столкнул Шейну Пейсах с высоты мечтаний в приземленный каждодневный кроговорот. Вновь перед ней ненавистные печь, зола, тлеющие угли - мучительное ярмо обыденности. К вечеру она покончила с работой. Услыхала за дверью пронзительный голос свахи миссис Мелькер - гостья предлагала дяде решение судьбы Шейны Пейсах.
- Мотке, торговец рыбой, вдовец, ищет себе жену, чтобы готовила еду и присматривала за его детьми. Грех упустить такой шанс - прекрасная партия для вашей племянницы! Вы же понимаете: девица в солидных годах и без приданого...
Шейна Пейсах навострила уши.
- Нынче одинокие мужчины не торопятся жениться даже на молодых девушках, - продолжала миссис Мелькер, - им подавай девицу с деньгами. Счастье Шейны, что Мотке любит вкусно поесть, а денег на рестораны у него нет. Он прознал, какая она отличная хозяйка, и готов взять ее без цента за душой!
- Чтоб мне так жить! - взвизгнула миссис Мелькер, бия себя в грудь, - чтоб не видать мне моих детей женатыми! Я сватаю вам Мотке не ради нескольких его долларов. Я делаю это для бедной сироты! Я женщина и мать, и сердце мое разрывается, когда я вижу неустроенную девушку в ее годы!
- А для меня кто будет готовить еду? - взорвался дядя, - кто станет делать всю работу по дому? Пятьдесят долларов я заплатил за ее билет в Америку! Не слишком ли мало я успел получить взамен?
- Подумайте о Боге! - возмутилась сваха, - девушка живет без отца, без матери. Время торопит. Хотите, чтоб косы ее стали седыми, а она без мужа? В Талмуде нашем сказано - последним куском пожертвуй, но помоги сироте найти пару! Не закрывайте себе дорогу в рай!
- В Америке люди не уповают на Бога и его рай. Каждый должен думать о себе сам! Если я ее отпущу - что станет со мной, и кто будет работать?
- Помогите ей! Пусть она поднимет голову в этом мире! Не можете вы, что ли, податься в дом для престарелых?
- Большие деньги нужны, чтоб получить такое место. Не знаете, как в Америке? Оси не смажешь - колеса не завертятся...
- Выходит, не жалко вам сироту, и не сочувствуете вы родственнице! Все свои молодые годы она задыхалась во тьме, а теперь, когда блеснул луч света...
- А меня кто пожалеет? - прервал дядя свою сердобольную собеседницу, - все-таки, кто этот Мотке? Будет мне место преклонить голову в старости? Где он торгует?
- На Эссекс-стрит, возле Деланси.
- А-а-а-а, так это Мотке Пельц! Знаю, знаю! Говорят, он уморил жену голодом! У него каждый цент надо на коленях вымаливать. Отдать мою бедную Шейну погибать в нищете и с голодухи?
Шейна Пейсах не выдержала. Она ворвалась в комнату к радетелям своего будущего. "Я не сижу на вашей шее, дядя! И не беспокойтесь о моих седых косах, миссис Мелькер! Слава Богу, я в Америке, а не в России. Здесь женщина сама обеспечит себя и проживет без мужа!" Она накинула на голову платок, стремглав выскочила на улицу и побежала куда глаза глядят. Гнев душил ее.
***
Дядя уже спал, когда Шейна Пейсах вернулась домой. В сумраке газового света лицо его выглядело желтым и жалким. "Бедный старик, - с состраданием подумала она, - что знал он хорошего? Зарабатывал на кусок хлеба - вот и весь его век!" Усталая, она сразу уснула, и ей пришли сладкие видения новой жизни. Утром она вскочила с кровати и почему-то запела песню, которую ребенком слыхала от матери.
Шейна Пейсах каждый час подходила к осколку зеркала, и расплетала косы, и уклыдывал свои пышные волосы по-новому, и вновь заплетала их. Ей очень хотелось соорудить прическу, как у дочери домовладелицы.
"Ой-вей! Как ужасна моя одежда! - воскликнула Шейна Пейсах, трагически заломив руки, - мне необходимо купить новое платье и носить шляпу вместо обтрепанного платка! Какой американец согласится пойти рядом с девушкой, одетой в лохмотья? Теперь моя жизнь зависит от того, как я буду выглядеть в глазах мистера Джона Барнеса!"
"Где взять деньги? Нет ни родителей, ни друзей, чтобы помочь, - запричитала Шейна Пейсах, - заложить разве пуховую перину? Стыдись, Шейна! Ведь это единственная память о матери! Нет, ты не права, Шейна! Чего бы не сделала мама ради твоего счастья?" Рассуждая сама с собой в таком духе, она приняла, наконец, решение.
Хозяин ломбарда мистер Зарецки был занят подсчетом дневной выручки, когда Шейна Пейсах вошла в его сумрачные владения с огромным свертком в руках и положила на алтарь перед ним свою жертву. В волнении она перебирала пальцами бахрому видавшего виды платка.
Скупщик поднял на девушку серое лицо. "Ну, - ощупывая перину проскрипел Зарецки, и опытные пальцы признали несомненное достоиство вещи, - сколько вы просите за это?" Дьявольский блеск корыстных глаз парализовал Шейну Пейсах, и она стояла молча, боясь вымолвить слово.
"Пять долларов!" - сказал Зарецки. "Пять долларов?" - пролепетала Шейна Пейсах. Дрожащими пальцами она стала сворачивать свое богатство, готовая сбежать из царства алчности и обмана. С полок на нее глядели сотни вещей, и ей казалось, она слышит вздохи и стоны попавших в беду владельцев часов, самоваров, браслетов, серег, колец, шуб.
Робость девушки тронула Зарецкого. Она не торговалась, как другие, не бунтовала, не стыдила его - только беспомощно молчала. "Зачем вы закладываете перину? Кто-нибудь заболел в семье?" - спросил скупщик. Шейна Пейсах ответила невпопад. "Мама моя собирала перо к перу, она начала это делать, когда я была еще в колыбели..."
Скупщик не стал ни о чем больше спрашивать. Он проявил широту души. "Даю вам десять долларов! Вы довольны?" Шейна Пейсах радостно выхватила из его рук деньги. "Ой, мистер Зарецки, вам воздастся за доброту!" - воскликнула она и выпорхнула из ломбарда.
Следующим вечером Шейна Пейсах отправилась за покупками. На одной из витрин она углядела великолепную соломенную шляпу, украшенную алыми матерчатыми вишнями. "Это то, что мне нужно!" - подумала она и через минуту приняла поздравления продавщицы с обновой. Красный цвет вишен пробудил в ней воспоминания о цветущих полях и лесах России. Да, ей подойдет платье цвета российских просторов - зеленое, и чем ярче, тем лучше. И она выбрала себе именно такое, с пояском и с кружевами. "Только быть красивой, только быть красивой, - повторяла она, - не для себя - для него!"
Шейна Пейсах считала дни, часы, минуты до прихода мистера Джона Барнеса. Нарядившись, она сидела в своей комнате и, сгорая от нетерпения, глядела через окно на крыльцо. И вот он появился. Ей хотелось броситься ему навстречу, крикнуть на весь мир, как заждалось голодное сердце. Конечно, она этого не сделала. А он поднялся в свою комнату, пройдя мимо ее двери. И еще день, и еще два дня она, сидя в новом платье и в шляпе, наблюдала за ним из своего укрытия и надеялась, что он вспомнит о ней.
Утомленная бесплодным ожиданем, на сей раз Шейна Пейсах не нарядилась. И вот тут-то свершилось - она услыхала звонок! Он вошел, смущенно спросил, не передумала ли она идти с ним в библиотеку. Как она обрадовалась! Договорились на завтрашний вечер. Прощаясь, он поймал ее взгляд - так смотрит бездомная собака, молящая о внимании. "Несчастные иммигранты, - подумал он, - как, должно быть, она одинока!"
"Он не забыл! - ликовала Шейна Пейсах, - голос его уносит меня в небеса! Я снова живу, и солнце светит!"
Задолго до назначенного времени Шейна Пейсах надела новый наряд - быть красивой для Джона Барнеса! С нетерпением глядела на часы. Стрелки двигались необычно медленно, зато каждый щелчок механизма приближал встречу.
Шейна Пейсах репетировала приветственные слова: "С вашей стороны, мистер Джон Барнес, было чрезвычайно любезно уделить немного времни... - нет, это не годится! Я начну так: я не нахожу слов благодарности, мистер Джон Барнес, за вашу готовность снизойти... - и это плохо! Боже, почему я не могу сказать то, что думаю: вы ангел небесный, вы спасли мне жизнь, я счастливее вольной птицы..."
Но вот раздался звонок. Трепеща всем существом, Шейна Пейсах открыла дверь, и мистер Джон Барнес стоял на пороге!
- Вы преобразились, вы расцвели, Шейна!
- Да, это моя первая американская одежда! - сияя гордостью воскликнула она.
- Отлично! Вы выглядите американкой, осталось стать ею!
- Вы поможете мне? - в глазах ее светилось безграничное доверие.
- Да... Вы думали, что вам нужно предпринять? - спросил он, когда они вышли из дома.
- Не знаю. Я хочу удрать из этого подвала.
- Вы бы хотели научиться профессии? На фабрике, скажем.
- Научиться? О, я страшно хочу учиться. Только дайте мне совет!
- К чему ваши руки хорошо приспособлены?
- По-моему - ко всему! Вы не думаете, что мне стоит поискать занятие для головы?
- Мы обсудим это, когда вы прочитаете книгу, помогающую обнаруживать способности.
- Какая тишина! - прошептала она, входя в библиотеку, - это лучшая музыка!
- В тихом этом месте громко говорит только мудрость книг, - весомо заметил ее спутник.
- Какие умные лица у этих нарядных женщин! - прошептала она, разглядывая читательниц.
- Умное лицо поважнее наряда...
Девушка за служебным столом пригласила их подойти. Помогая подопечной, мистер Барнес принялся заполнять ее читательскую анкету. Шейна Пейсах тем временем разглядывала неброскую одежду библиотекарши. Тревога закралась в ее душу. "Что он имел в виду, говоря об умных лицах и нарядах? Вдруг, ему не понравилось мое платье? Или шляпа? Слишком яркие?"
По разговору, который вели мистер Барнес и девушка, Шейна Пейсах поняла что эти двое принадлежат к одному общему для них миру, а она - к другому. Шейна Пейсах с завистью уставилась на ухоженные руки библиотекарши. Ставя свою подпись на анкетном листе, она старалась закрыть головой и плечами свои красные пальцы с трещинами на коже и чернотой под ногтями.
- Я весь день провел в помещении. Вы не против прогуляться на свежем воздухе, - спросил мистер Барнес, когда они вышли из библиотеки.
- Я не против! - эхом поспешила ответить Шейна Пейсах, ведь это было ее самое большое желание в этот момент.
- Если вам по силам, мы можем дойти до причала.
- С радостью! Я как на празднике. Я в первый раз вижу Америку! - сказала Шейна Пейсах и смело взяла под руку мистера Джона Барнеса.
Молодому ученому пришла в голову новая мысль: даже в этом грязном и шумном гетто, где измученные борьбой люди заняты, казалось бы, только суровым добыванием хлеба насущного, можно встретить трепещущее радостью существо. "Неужели за два года в Америке никто не показал вам нашу страну?" - спросил он. "У меня никогда никого не было, но то, что происходит со мной сейчас - прекраснее всякого сна!"
Света луны и звезд доставало мистеру Барнесу, чтобы видеть праздник в глазах спутницы. Они дошли до конца причала. Голоса вдалеке почти не доносились до них. Они одни. Шейна Пейсах украдкой взглянула на его прямые широкие плечи. "Как силен, добр, хорош!"- мелькнуло у нее в голове. Она невольно потянулась к нему, прижалась. "Ах, бедняжка, вы так одиноки!" - охваченный состраданием проговорил он, открывая объятия и привлекая ее к себе. Душа ее таяла, и тело уносилось ввысь...
***
Минуло три дня с памятного вечера. Джон Барнес не появлялся. Он исчез, как сон, но разве это был сон? О, нет! Ничего более реального не случалось до сих пор с Шейной Пейсах! Скорее, все остальное следовало бы назвать сном. В ее ушах звучал его голос, губы хранили тепло поцелуев, и сердце сладко ныло от любви - заглянувшей случайно гостьи. "Ах, бедняжка, вы так одиноки..." - жалостливость этих слов огорчала ее.
Она думала о нем днем и ночью. Мысленно она сочиняла ему письма и мысленно отправляла их. Она вздрагивала от шагов, от стука - не он ли? Пришла очередь уборки второго этажа - там комната Джона Барнеса. Она зашла. Здесь его вещи, одежда. Она погрузилась в сладкие мечты.
И тут он вошел. Лицо мрачно, отводит взгляд. Руки висят, как плети, а она думала, они обнимут ее! Ослепленная отчаянием, она хотела броситься вон из комнаты. Он остановил ее. "Как джентльмен, я обязан извиниться перед вами, Шейна. Случившееся в тот вечер - минутная моя слабость. Это не повторится и ..." Она не дослушала, убежала стремглав, сгорая от стыда.
"Боже праведный, - воскликнул он, оставшись один в комате, - она поняла все не так, и бесполезно объяснять ей. Я должен немедленно убраться из этого дома. Чистая совесть дороже диссертации. Честность - первая добродетель ученого!"
Шейна Пейсах видела через окно, как Джон Барнес выходит с чемоданом. Ей хотелось крикнуть: "Не покидай меня! Ты единственный луч света, и нет другого!" Она не кричала, она шептала эти слова сухими своими губами. "Ой-вей, для него все было иначе, все было ничем. Я не леди, я не подхожу ему. Он сказал о себе - джентльмен. Что это значит? Джентльмен - это тот, кто не умеет любить!"
Шейна Пейсах сидела на кровати, охватив голову руками, думала о своей жизни. Она не умела подолгу отчаиваться. "Нет, я ничего не потеряла, я только нашла. Я еще покажу ему, кто я есть! Я выучусь, мне не стыдно бедет смотреть ему в глаза, я стану ему под пару!"
Шейна Пейсах просидела всю ночь, размышляя и строя громадные планы. Утром луч солнца ворвался в комнату и принят был с радостью. "Ты должна быть благодарна мистеру Джону Барнесу! - воскликнула Шейна Пейсах, - он сделал для тебя бесконечно много - он дал тебе крылья!"
Голод
Служанка Шейна Пейсах с утра мыла лестницы в доме. Остановилась передохнуть. Она сирота, иммигрантка из России, живет в Нью-Йорке у своего дяди-благодетеля. Ей двадцать два года, она засиделась в девушках, и нет у нее приданого.
Случилось однажды чудо - в душевный сумрак Шейны Пейсах прорвался горячий луч света и растопил лед безысходности молодого сердца. В доме нанял комнату молодой университетский ученый Джон Барнес. Предмет его диссертации требовал изучения жизни иммигрантов, поэтому общение с Шейной Пейсах сулило ценный научный материал.
Шейна Пейсах облокотилась на перила недомытой лестницы, задумалась, лицо ее приняло сладко-мечтательное выражение. Она вспоминала мистера Джона Барнеса: он уважительно, как с равной, говорил с ней, он привел ее в библиотеку, и, наконец, он обнял и поцеловал ее! Незабываемый вечер, весна, любовь - первый романтический эпизод в жизни девушки. Покидая Шейну Пейсах, сей джентльмен дал ей крылья. Они унесут ее ввысь, она вырвется из душного мира, вечно пахнушего селедкой и луком.
"Он - стук моего сердца, он молитва моя! - мысленно твердила себе Шейна Пейсах, - да, он значит для меня безмерно много, но я - кто я для него? Никто! Не пора ли выбросить из головы пустые мечты? О, нет, неразумная Шейна! Так мало радости ты знала, и вдруг забыть его? Что есть у тебя? Убогая полуподвальная комната, где ты живешь? Лохмотья, в которых ты ходишь? Ведро и тряпка? Работа, за которой ты прячешься от самой себя?"
***
- Шейна Пейсах, чтоб тебе гореть в аду! - раздался вопль ее дяди Мойше Рифкина, - сколько времени нужно, чтобы вымыть лестницы? Вчера твои котлеты обуглились, а сегодня в супе нет соли!
- Из-за щепотки соли вы поднимаете шум, дядя?
- В Талмуде сказано, что муж может изгнать жену всего лишь за то, что она недосолила пищу! А ты вообще не солила суп!
- Я не знаток Талмуда, зато теперь я знаю, отчего так рано умерла бедная тетя Гитл, мир праху ее - вы, дядя, поедом ели бедную. Без соли!
- Придержи свой длинный язык! Почему не нарезала мне селедку с луком?
- Забыла... - устыдилась Шейна Пейсах и в душе пожалела старика: все его радости - поесть да в синагогу пойти.
- Чего ты только не забываешь? Спишь на ходу!
- Возьмите себе еще одну служанку, дядя! - воскликнула она, и жалость сменилась досадой.
- Я спас тебя от голода в России, и так ты благодаришь меня?
- Оставьте попреки! Я тружусь два года и не получила от вас ни цента!
- Денег тебе надо? Вспомни-ка: в России ты ходила босая, а сейчас ты сыта, одета и обута!
- Не я одна, все приехали в Америку без гроша за душой, но работают за зарплату!
- Билет для тебя стоил мне пятьдесят долларов. Должна мне быть от этого польза или нет?
Шейна Пейсах промолчала в ответ. Гнев переполнял ее сердце. "Все, это конец! Я не останусь больше в этом доме!" - твердо решила она. Дядя Мойше и тетя Гитл приехали в Новый Свет еще до ее рождения. Она думала, что они купили для нее билет в Америку из желания дать ей, сироте, надежду на лучшую жизнь. Прибыв в Нью-Йорк, она увидела смертельно больную тетю, а работа служанки пожирала время и покушалась на душу. Если худое можно исправить, то к чему терпение?
"Сегодня вы кричали на меня в последний раз, дядя! Я ухожу!" С этими словам Шейна Пейсах выскочила за дверь. Она мчалась по улицам, сама не зная куда. "Кому я нужна? У меня никого нет! Лучше б мой корабль в Америку потонул!" Но тут она вспомнила мистера Джона Барнеса. Он появился перед ее мысленным взором - это добрый знак. "Нет, я не пропаду! Я должна выдержать все. Я подумала о нем - значит спасение непременно придет!"
И верно! Она увидала на воротах объявление: "Требуются рабочие руки". Шейна Пейсах взглянула на свои руки - рабочие! Сильные от тяжелого труда. Отгоняя страхи и сомнения, она взбежала по ступенькам. "Братья Коэн" - надпись на железной двери. "Ничего не бойся! - прикрикнула на себя Шейна Пейсах, - ты не милостыню просишь, ты предлагаешь рабочие руки! Начнешь зарабатывать деньги, оденешься по-американски, и мужчины будут у твоих ног. И даже он..."
***
Шейна Пейсах распахнула дверь. Фабрика. Море людей. Склоненные над работой головы. Шум вертящихся колес, стрекотание швейных машин - все звуки соединилсь в единый оркестр. Новый Свет, новая жизнь, Америка!
Человек за столом неподалеку от входа аккуратно складывал в кипу рубашки. Он поднял глаза на вошедшую, и ее сияющие глаза и бесхитростный взгляд напомнили ему о просторах его былой родины. "Землячка! - мелькнула у него в голове, - однако, совсем юна!"
- Я прочитала - требуются рабочие руки, - произнесла Шейна Пейсах вместо приветствия.
- Вы ищете работу? - спросил он, с любопытством разглядывая вошедшую.
- Ищу!
- Вы недавно в Америке?
- Уже два года, не такая уж и зеленая! - расхрабрилась Шейна Пейсах.
- Я - Сэм Аркин, бригадир.
- А я - Шейна Пейсах.
- Я отнесу эти рубашки, вернусь и отведу вас к хозяину.
- Я жду.
- Надеюсь, вы быстро освоитесь, - подбодрил Сэм Аркин, препровождая ее в контору, - удачи вам!
Из-за нехватки рабочих рук Шейна Пейсах была принята немедленно. Дрожа от волнения, она последовала за Сэмом Аркином в цех. Он подвел ее к большегрудой девушке, самой умелой швее. "Сэди Кранц, вот вам на выучку новенькая!" - сказал он и вернулся на свое место.
Сэди Кранц усадила Шейну Пейсах рядом с собой и шепнула соседке: "Еще одна зеленая с деревянной башкой! Эти новоприбывшие вырывают у нас кусок хлеба своим дешевым трудом!"
Свои первые швы Шейна Пейсах делала на удивление быстро и правильно, что заслужило справедливую похвалу Сэди Кранц.
- Шейна, у вас ловкие руки и хорошо варит голова!
- А у вас доброе сердце, Сэди! Как мило с вашей стороны учить меня!
- Я люблю помогать, если мне это ничего не стоит - так и так мне платят за неделю, - ответила любезностью на любезность Сэди Кранц. Никто и никогда прежде на называл ее сердце добрым.
Фабрика впечатлила Шейну Пейсах. Молодость жадна до новизны. Целиком отдавшись постижению премудростей швейного мастерства, она так увлеклась, что не заметила, как прошел день. Раздался звонок, машины остановились, и работницы гурьбой бросились к выходу.
- Ой-вей! Пожар? - побледнела от страха Шейна Пейсах.