ГОРИ, ГОРИ ЯСНО, ЧТОБЫ НЕ ПОГАСЛО!

  

   Закружил, завьюжил Декабрь, замел все тропинки лесные, укрыл мягкой шубой елки зеленые, деревья голые ажурным покрывалом украсил. Стоит лес сказочный, звезды в белизне его мерцают. Месяц дорожку меж сугробов проложил. Да не проста дорожка - без лыж ни один человек не пройдет, увязнет. Только зайцы да лисы, да еще какой зверь лесной по обочине ходит, следы оставляет.

   Остановился Путник дух перевести - давно тропку заветную в лесу сказочном заприметил, долго плутал, искал, и вот, наконец, набрел. Да другая беда нагрянула - день на убыль пошел, сумерки на лес опустились, как тут с дороги не сбиться! Вдруг мелькнуло что-то вдали.

   "Огонь ли?" - пригляделся Путник.

   И правда - костер у опушки горит, все ярче пламя разгорается.

   "Кто ж разжег огонь?" - размышляет Путник, а сам уж лыжи навострил и к костру катится, назад не оглядывается, потому как тьма за спиной все гуще становится, а с ней и страхи в сердце заползают, разум морочат, пугают.

   Костер огромен, пламя ввысь языками багровыми рвется, фейерверком небо озаряет, искрами осыпается. А вокруг сидят... существа странные, чудные, и люди разные, да тоже необычные. Путник ближе подъехал, за елкой заснеженной притаился - а то как разбойничье племя!

   "Подожду тут, послушаю, о чем говорят, посмотрю, что за народ такой, добрый ли, злой!"

  

   От жара костра снег вокруг растаял, земля паром дышит, а за поляной сугробы стеной стоят. Ближе всех к огню пара сидит. Мужчина и женщина. Вид у них нездешний, лица смуглые, загорелые, одежды почти никакой - манишка самоцветами украшенная грудь закрывает, да юбки короткие едва стыд прикрывают. Женщина к мужчине жмется, дрожит несчастная. Тут голос громогласный - никак главный у них, солидный мужик! - к воину, рядом сидящему, обращается:

   - Первей, ты шубу Ихетнефрету дай, что я тебе пожаловал, а то замерзнет он со своей возлюбленной, читателя ожидаючи.

   Молодец статный встал неспеша, что-то сам себе бормочет, вроде как разговаривает с кем, а не понять - собеседника не видно!

   - Как думаешь, Родная, отдать шубу иль для тебя оставить?

   Смешок бесплотный послышался, никак Родная положительный ответ дала, заулыбался Первей, подошел к Ихетнефрету нездешнему, шубой собольей и его и его женщину накрыл.

   - Спасибо, друг! Солнце, власть, здоровье! - поблагодарил иноземец, да подругу свою крепче обнял.

   Всем от добра теплей стало. А существо странное - дракон, не дракон? - от удовольствия в пляс пустилось. Хвостом туды-сюды махает, как утка с боку на бок переваливается. Тут Главный его остепенил:

   - Кайоратушка, ты б подальше от костра отошел, там вон, видишь, гора ледяная изумрудами светится? Это Эллиол, дракониха, кхе- кхе, простите, мадам - Дракон сидит. Иди вокруг нее покружись - и ей внимание, да развлечение!

   Эллиол услыхала имя свое, приосанилась, рада вниманию, а лед с нее так и посыпался глыбами огромными.

   - Эй, эй, ты, поосторожней там, людей подавишь, страж называется, - возмутился Тит, что с тех пор, как за семью свою отомстил, в пространной задумчивости так и сидит.

   Он ближе к Главному перебрался, снова ноги в позе лотоса сложил, глаза закрыл, медитирует. Путник смотрит, еще несколько человек, с виду приличные такие, молодые, современные парни и девушки, тоже, скрестив ноги, уселись, пальцы на руках мудрено так сложили, бормочут что-то.

   "Чудно!" - подумал Путник, а Мафдет, подруга того, которого шубой накрыли, друга своего толкает:

   - Смотри, - говорит, - не иначе как они у наших жрецов этому научились, духов из страны теней призывают.

   - Не-е-т! - Ихетнефрет ей возражает, наши жрецы так не скрючиваются, они по земле распластываются, ты уж и забыла, бедная моя...

   Тут один из молодцев, что лицом схожи, расхохотался:

   - Что рассмешило тебя так, Милослав из Вольного края? - девица волоокая, красоты неписанной спрашивает.

   - Так всех духов распугать только и можно, зачем же им фиги показывать, ноги скрючивать? Тропу Заповедную искать надо бы, а не сидеть и мычать.

   Внезапно снежный веер накрыл всех, да так, что костер едва не погас, только одна тлеющая головешка и осталась. А то дракон и куратор радужный в пляс пустились. Не выдержал такого безобразия один из приближенных Главного, в сердцах как заорет:

   - Заморозь его, тьфу, ее, дракониху эту, Богиня! А то она нас всех здесь поубивает и не заметит!

   Эллиол отвечает с поклоном:

   - Не бойтесь, я не причиню вам зла!

   Первей на защиту встал, рукой меч придерживает:

   - Не надо морозить, балуют малость, да что с того? Только костер заново запалить надо бы...

   Эллиол два раза повторять не пришлось - дыхнула на костер, и он вновь ярким пламенем вспыхнул.

   - Ну вот, - улыбнулся Первей, говорил вам, есть в ней золотишко, есть!

   Тут Главный вспомнил:

   - А где Матвеич со своей бабой золотой? Принес?

   Матвеич вышел на середину, от огня одной рукой лицо прикрывает, другой бабу золотую из-за пазухи вынимает. Как заиграла она на свету, всех ослепила сиянием сказочным.

   А тут, откуда ни возьмись, человек в черном - плащ черный, шляпа черная, черный платок лицо закрывает, только глаза черные в разные стороны - зырк, зырк. Он стрелой пролетел мимо Матвеича, выхватил из рук его бабу золотую и исчез, никто и опомниться не успел.

   - Что это было? - спросила Фея, выглядывая из-за пазухи Главного.

   - Это Мэр наш, будь он неладен, - отвечает Федор, все, пропал приз!

   - Не-е-е! Не дадим пропасть! - Манфред к Кристине, дочери своей названной, пригнулся, что-то шепнул на ушко. Девочка глаза сузила, аж морщинка промеж бровей пролегла. Тишина сразу образовалась, молчат все, с любопытством на шедевр Ольмезовского смотрят, только треск поленьев горящих слышится, да шипящий шум смолы растапливаемой от веток елочных.

   Не прошло и минуты, как Черный человек прям к ногам Главного замертво рухнул, и бабу золотую из рук выронил.

   - То-то же! Знай с кем связываться!

   Орки быстро тело бездыханное в сторону уволокли, с глаз долой.

   Встал Главный, Фея уже на плече, в воротник шубы его длиннополой закутавшись, сидит, сквозь ворсинки меховые на всю компанию честную поглядывает, улыбаясь.

   - Что ж, вот последний приз нашей Триммеры! Вручим его первому читателю, который сейчас к костру нашему пожалует!

   Замерли все, озираются по сторонам. А кругом темень непроглядная, лес глухой.

   - Эх, говорил вам, надо костер в людном месте разводить, а сюда, разве что медведь, из берлоги выбравшись, случайно забредет, - молвил молодец статный, что до сих пор все молча, рядом с Главным сидел.

   Тут Путник смекнул, что один он в лесу из читателей. Да и компания у костра порядочная, а уж про бабу и говорить не приходится - сверкает золотым боком. И выехал он на свет, показался честной компании. Потоптался, вроде как снег налипший с лыж стряхивая, да и говорит:

   - Я тут случайно проезжал мимо, вижу - огонек горит, заглянул погреться....

   - Ура! - раздалось в тишине лесной.

   - Ура! - кричали и люди, и существа, и инопланетяне, - Вот он наш Читатель, набрел на огонек, что разожгли на Триммере, нашел все-таки, любезный.

   Фея, про холод забыв, к нему полетела, да прямо над костром; чуть крылышки не спалила. Главный поймал маленькую, пожурил слегка, да снова за пазуху положил, а она головку высунула, наблюдает, чем дело кончится.

   Ну чем?! Вручил Главный бабу золотую Читателю, а на ушко шепнул:

   - Только ты спрячь ее подальше, а то как шаманы налетят росомахами, заберут, да и тебе достанется...

   А громко возвестил:

   - Все, гаси огонь! Пошли по домам шампанское пить, да пироги есть! Триммера объявляю закрытыми до следующего сезона!

  

  ;

  

   Динь, динь, дОн, динь, динь, дОн, динь, динь, динь, динь, дОн.....

  

   Может еще кого у костра узнали, распознали? Так назовите, допишем, дополним сказочку!

  

   Ташкент, 23 декабря 2008 года.

  

  Новая сказка триммерийская здесь:

   Кто в тереме живет? Кто в сказочном обитает?