Robert Howard: The Devil's Joker (The Devil's Jest; Outlaw Trails) 1975
Сонора Кид ненавидел змей с навязчивым отвращением, охватывавшем все их виды, - и ядовитых и безвредных. Большой Билл Харриган был заядлым шутником, чье чувство юмора иногда бежало далеко впереди его сообразительности. В противном случае он никогда бы не рискнул разыграть шутку, которую приготовил для Соноры Кида в Салуне Антилопы. Он не понимал всю степень страха Кида и его отвращения к рептилиям. Во всяком случае, он направился к худому молодому ковбою, подмигнув толпе и заговорив с ним добродушно, - и тут же сунул лазающего полоза ему в руку. Кид, увидевший и почувствовавший этот извивающийся ужас, отпрянул с бешеным криком, который вызвал у толпы гром буйного веселья. А Кид словно обезумел. Побелевший и охваченный гневом, инстинктивно поддавшись ярости, он обернулся и выстрелил Большому Биллу Харригану в живот. Громкий смех Большого Билла перерос в хрипы агонии, и он рухнул на пол.
Общее веселье внезапно прекратилось. Кид, замерший от изумления, как и все остальные, был первым, кто пришел в себя. Его вторая пушка выскользнула из ножен, и два дула повернулись в сторону ошеломленной толпы, в то время как он сам начал отступать к двери с белым лицом и сверкающими глазами.
- Не дергайтесь! - прорычал он. - Не двигаться ни кому из вас! Поднимите ваши руки!
- Ты не уйдешь отсюда после этого, Кид! - Это был шериф Джон Макфарлейн, высокий, рослый мужчина, и совершенно бесстрашный. - Это хладнокровное убийство, и ты это знаешь! Харриган даже не вооружен...
- Заткнись! - прорычал Кид. - Правильно или неправильно, но петлю не сплели еще для меня пока. Никому не двигаться, если не хотите чтобы ваши кишки выбило наружу!
- Я достану тебя! - бушевал Макфарлейн. - Я последую за тобой даже в ад...
С рычанием Кид выскочил через дверь, из квадрата света и во мрак, бросившись к коновязи. Так быстро он двигался, что был уже в седле и повернул своего высокого гнедого прочь, когда первые фигуры только появились в дверях, сбитые с толку темнотой, и попытались выстрелить в него. Кид помчался, как вихрь, он выдал залп в землю между копыт лошадей, привязанных к стойке, чем вверг их в истерию, и с пронзительным ржанием они освободились в неистовом ужасе.
Выстрелы наполнили красным темноту позади него, когда он был уже далеко, и ночь трещала криками и проклятиями, когда мстительные люди пытались поймать и успокоить обезумевших коней. К тому времени, когда первые преследователи помчались по следу беглеца, грохот копыт его коня растворился в ночи.
Они не поймали Сонору Кида ни этой ночью, ни следующей, ни в течение многих дней и ночей, что он был в пути, стремясь оставить много земель между собой и памятью и друзьями Большого Билла Харригана. Он знал, что угроза Джона Макфарлейна не была пустой. Шериф имел свое личное понятие о справедливости, и он никогда не отказывался от своего обещания, данного какому-нибудь человеку, преступником был тот или нет. Кид знал - Макфарлейн будет следовать за ним, будет идти по пятам за ним через границы штатов, даже в Мексику, если это будет необходимо. И Кид не хотел бы с ним встретиться. Он не боялся Макфарлейна; юный Кид был, как его имя, данное ему в честь уважения к дикой стране холмов к юго-западу от Пекоса, из которой он пришел в земли Макфарлейна. Но Кид не хотел убивать шерифа, он знал, что Макфарлейн хороший человек. Он знал, что его собственные действия выглядели как поступок хладнокровного убийцы. Макфарлейн никогда не был против честной борьбы. Но то, что произошло, - и Кид признавал это, - было убийством. Харриган не носил оружия; он стоял с пустыми руками и смеялся, когда 45 Кида сбил его с ног. Кид выругался от сильного сожаления и ярости. Он знал, как теперь выглядит в глазах тех, кто видел все это. Они не могли понять, что шок и боязнь, которая преследовала его с младенчества, превратили его в одно мгновение в безумца. Они бы не захотели - да и не стали - верить ему, если бы он сказал им, что не понимал, что делает, когда стрелял в этого беззлобного шутника Харригана.
И поэтому, - справедливо или ошибочно, но Кид был человеком определенно не желающим украсить конец веревки, - он в жестокой скачке положил дни и ночи между собой и местом стрельбы.
И не было случайностью, что он въехал в лагерь Черного Джима Бакли, пыльный, утомленный бессонницей и измотанный от этого длительного похода.
Бакли приветствовал его без какого-либо внешнего удивления.
- Рад тебя видеть, Кид. Я все задавался вопросом, сколько же пройдет времени до того, как ты шагнешь на тропу изгоя. Человек твоих талантов не занимается выпасом коров за один доллар в день. Мы можем использовать тебя.
Фрэнк Рейнольдс и Дик Брилл были с Бакли - бандиты-ветераны, ганфайтеры с внушительным списком убитых, жестокие, твердые и опасные мужчины, как горная страна породившая их. Они с радостью приветствовали Кида после заявления Бакли, но это не было проявлением дружбы или доверия. Они были волчьей стаей, объединившись сегодня для взаимной защиты, опасаясь друг друга так же, как и всего остального мира. Эти люди были дикими, не признающими правил, которыми руководствуются большинство людей. Пока они живы, они живут тяжелой неистовой жизнью, безжалостно захватывая все то, что пожелают, когда они умрут, они умрут в сапогах и с пылающими пушками в руках, не нуждаясь и в четверти того, что имеют.
- Я знал Кида из Пекоса, - сказал непринужденно Бакли. - Только у него тогда было другое имя, Стив Аллисон. Никогда не слышал о его тяге к кражам или налетам с ограблением, но он был очень быстр в обращении со своим оружием. Вы все слышали о нем.
Его компаньоны кивнули, не меняя выражения. Репутация Кида была проблемой, прежде всего, для него самого, мешая ему жить обычной жизнью. Уже печально известный как ганфайтер, с несколькими убийствами за спиной, естественно, что у него был не большой выбор - либо стать законником, либо преступником. Обстоятельства вынудили его выбрать последнее. Убийце невозможно жить жизнью обычного ковбоя.
- Есть работа в низовьях Сан-Хуан, - сказал Бакли. - Мы здесь ждали, надеясь, что еще один хороший человек отправится с нами. Ты не мог прийти в лучшее время.
- Крупный рогатый скот или железная дорога? - потребовал Кид.
- Платежные ведомости с шахт. Тяжело таким мужчинам как мы провернуть это. Нужен человек, который не так хорошо известен. Ты мог бы войти в долю. Смотри сюда...
На твердой земле походным ножом Бакли начертил карту, указывая существенные детали, развернув свой план с ясностью и логикой, которые показывали, почему он был известен, как лучший в своей профессии. Три лица склонились над его работой, проницательные, настороженные, с почти волчьей чуткостью, что отличало их от других людей. Эта чуткость была так же ясно отражена в чертах лица Кида, как и в мрачных более тертых лицах его товарищей.
- Завтра мы отправимся навстречу Коротышке и получим остальные детали, - сказал Бакли. - Ты останешься здесь, наблюдать за хижиной. Не хочу, чтобы кто-то увидел тебя до того, как провернем дело. Любой, кто увидит тебя с нами, может испортить все наши замыслы.
После того как его компаньоны заснули в своих койках, Кид все еще сидел молча и неподвижно перед умирающим огнем, подперев подбородок бронзовым кулаком. Он, казалось, увидел мельком непримиримую руку судьбы, толкающую его неумолимо к преступной жизни. Все его убийства, кроме последнего, казались, неизбежными; по крайней мере, они были совершены в честных боях. Из-за них он постоянно переезжал с места на место, всегда беспокойный и непокорный, но всегда избегал фактического положения "вне закона", проходя по самому краю. Теперь новый поворот судьбы окунул его и в это, и в приступе бессмысленного гнева против капризов Удачи, он решил разыграть партию Жизни, предсказывавшую ему кровавый финал. Если ему суждено было оставить свой след вне закона, то он не будет нерешительным слабаком, он преподнесет себя таким образом, что люди будут помнить его дольше за его преступления, чем за достойную жизнь. Это было горькое удовлетворение, после чего Кид отправился к своей койке.
На рассвете Бакли и остальные уехали, чтобы встретится с таинственным Коротышкой - вероятно предателем - сотрудником горнорудной компании, которую они намеревались ограбить. Кид полагал, что знает, почему Бакли забрал с собой тех двоих - вожак банды боялся оставить даже одного из них наедине с ним. Рейнольдс и Брилл завидовали их смертельной славе. Кид был вспыльчив. Без присутствия Бакли, ссора между Аллисоном и любым из них слишком вероятна, чтобы так рисковать. Сейчас Бакли хотел использовать его по-полной в своей игре. Потом - ну, это совсем другое дело. Кид понял, что рано или поздно будет вовлечен в ссору для проверки его нервов или из-за тщеславия кого-нибудь из бандитов.
В одиночестве время тянулось медленно. Буйный нрав Кида тяготило безделье. Его мысли жалили его. Если бы у него было хоть какое-то спиртное, он был бы уже мертвецки пьян. Он продолжал думать о Большом Билле Харригане, рухнувшем на пол. Ни одно из других убийств, что он совершил, никогда не беспокоило его, но те люди умерли со своим оружием в руках. Ремень же Большого Билла был пуст. Кид тихо выругался и продолжил, словно пантера, расхаживать по комнате.
Ближе к закату он услышал шум приближающихся копыт. Легкое подозрение мелькнуло в его голове, так как он понял, что слышит шаги лишь одной лошади. Он быстро подошел к висевшей на кожаных петлях двери и распахнул ее, как раз вовремя, чтобы увидеть высокого всадника на усталом черном жеребце выехавшего на поляну. Это был шериф Джон Макфарлейн.
При виде него все другие эмоции были словно лавиной сметены из мозга Кида всплеском багровой ярости и гнева человека, попавшего в ловушку.
- Значит, ты охотишься за мной, проклятая ищейка! - взревел он.
- Подожди, Кид, - крикнул Макфарлейн; затем, прочитав безумную жажду убийства в горящих глазах Кида, он выхватил свой пистолет. Едва покинув ремень, 45 Кида взревел. Шляпа Макфарлейна слетела с его головы, а он вывалился из седла и замер в луже крови, его лошадь встала на дыбы и умчалась прочь.
Кид подошел, ругаясь, с дымящим пистолетом в руке. Он пнул поверженную фигуру в приступе негодования, потом наклонился, чтобы поближе осмотреть своего врага. Макфарлейн был еще жив. Кид обнаружил, что его пуля проскочила по голове шерифа, вместо того, чтобы пройти напрямую через череп. Он не мог точно сказать, треснула ли кость. Он стоял над лежащим без сознания человеком в полном замешательстве.
Если бы он убил своего врага - делу конец. Но он не мог в такой ситуации приставить пистолет к голове человека и прикончить его. Кид пришел к такому выводу не благодаря сложной методике рассуждений о морали и этике. Это было частью его, так же как и стремительная скорость в обращении с пистолетом. Он не мог хладнокровно убить, не мог просто так оставить человека умирать.
В конце концов, ругаясь от души, он поднял безвольное тело и потащил его в хижину. Макфарлейн был выше и тяжелее, чем жилистый Кид, но задача была выполнена, и он уложил шерифа на койку в дальней комнате. Кид принялся очищать и перевязывать рану с мастерством, приобретенным во многих подобных ситуациях. Макфарлейн стал проявлять некоторые признаки возвращения сознания, Кид еще не закончил накладывать повязку, когда услышал шаги лошадей снаружи и знакомые голоса. Опознав их, он не оставил свою работу, и едва закончил перевязку, как вошел Бакли, а следом его спутники. Они замерли, заметив человека на койке.
- Какого черта, Кид, - сказал Бакли тихо. - В чем дело?
- Этот человек преследовал меня от самой Антилопы, - кратко ответил Аллисон. - Как и сказал. Думаю, он пришел один. Я вырубил его.
- Думаю это слабая стрельба, Кид, - пробормотал Фрэнк Рейнольдс.
Кид не обратил никакого внимания на это замечание. Макфарлейн застонал и пошевелился, и Бакли наклонился вперед, чтобы заглянуть в лицо раненого человека.
- Да, будь я проклят, - пробормотал он. - Такого вот гостя я никогда не ожидал принять. Думаю, ты знаешь, кто это, Кид?
- Думаю, я знаю, - ответил тот.
- Тогда почему, черт, ты так вежлив с ним? - потребовал Брилл. - Если ты знаешь его, почему бы тебе не пустить еще одну пулю и добить его?
Ледяные огни замерцали в стальных серых глазах Кида.
- Думаю, это мое дело, Брилл, - медленно ответил он. Не стоило и пытаться сказать им, что он не мог оставить умирать даже раненого врага; так же как бесполезно было говорить толпе в Антилопе, что прикосновение пусть и лишенной клыков змеи может почти моментально свести человека с ума.
- Прекратите, парни, - заявил Бакли. - Нет смысла спорить. Кид сделал хорошую работу, когда свалил этого койота. Каждый совершает ошибки время от времени. Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, Кид. Ты не занимался нашим делом достаточно долго, чтобы понять, что такой человек, как этот, просто ненавидит нас, и не заслуживает милосердия, как щитомордник. Ты думаешь, что этот шериф позаботился бы о тебе и перевязал твои раны после того, как выстрелил в тебя, или считаешь, что это спасет тебя от виселицы или заключения?
- Не имеет никакого значения, Бакли, - ответил Кид. - Это не ваше дело. Если бы я убил его первым выстрелом, все было бы в порядке. Но я не позволю этому чертовому псу умереть, даже не сделав что-нибудь для него.
- Это хорошо, Кид, - сказал Бакли успокаивающе. - Ты и не должен. Ты сделал то, что считал нужным. Все остальное предоставь мне. Ты даже можешь не смотреть, если не хочешь. Просто выйди и отведи наших коней в загон, а когда вернешься, все будет хорошо.
Кид нахмурился.
- Что ты имеешь в виду, Бакли?
- Почему, черт возьми! - вмешался Дик Брилл. - Ты чертовски наивный, Кид? Это же Джон Макфарлейн, ты думаешь, что мы позволим ему жить?
- Ты имеешь в виду, что вы собираетесь убить его? - воскликнул Кид, ошеломленный.
- Это трудный выбор, Кид, - запротестовал Бакли. - Мы просто хотим, чтобы он больше не стоял на нашем пути. Так же у меня есть личные причины, помимо обыкновенных мер безопасности.
- Он пришел в себя, - сказал Рейнольдс.
Кид повернулся, чтобы встретиться взглядом с блестящими глазами шерифа. Макфарлейн был потрясен. Он пробормотал что-то невнятное. Кид наклонился и приложил флягу воды к его губам. Раненый выпил механически.
- Кид, - сказал Бакли, - выйдем наружу и обговорим все прямо.
Кид покинул заднюю комнату последним. Он закрыл за собой дверь.
- Что будем делать с этой крысой, Кид? - спросил Бакли.
- Ну, будем ухаживать, пока он не выздоровеет или не умрет, - ответил Аллисон.
Брилл выругался себе под нос. Бакли покачал головой.
- Ты сошел с ума, Кид? Мы отправляемся за деньгами прямо сейчас. Все самое важное на реке Хуан. Мы не будем возвращаться этим путем.
- Тогда вы отправитесь без меня, - ответил настойчиво Кид.
- Ты имеешь в виду, что бросишь нас сейчас, отказавшись от работы? - голос Бакли был мягким. - Ты имеешь ввиду, что мы хуже этой ищейки, что преследовал тебя?
- Я имею в виду, что я не убийца! - воскликнул яростно Кид. - Я не могу убить человека после того, как вырубил его. Я не могу оставить его умирать. Я не могу позволить ему умереть. Все это будет означать то же самое, как если бы я выбил ему мозги уже после того, как стрелял в него. У меня нет любви к этому человеку. Но это не вопрос любви или неприязни.
- Этот человек убил моего брата, - голос Бакли стал еще мягче, но огни начали мерцать в его глазах.
- И ты можешь вызвать и убить его после того, как он встанет на ноги. Это пустяк я думаю. Но вы не зарежете его как барана.
- Кид, - выдохнул Бакли, - ты показал свое умение, теперь я покажу свое. Ты не подведи нас и определись с этим. Этот койот закона не покинет лачугу живым. Останься или уйди; если ты останешься, то должен сказать тебе, что следующее твое слово потонет в пороховом дыму.
Это был миг напряженной тишины, как мгновение Вечности, в которое Время, казалось, остановилось, и ночь замерла, затаив дыхание. В этот краткий промежуток Кид понял, что столкнулся с самым сложным своим испытанием. Он видел лица своих бывших товарищей, словно застывшие твердые маски, и их глаза, горящие волчьим светом. Как вспышка молнии, его рука метнулась к пистолету.
Бакли двигался с той же скоростью. Их оружие громыхнуло одновременно. Кид отшатнулся к стене, дымящийся шестизарядник выпал из его онемевших пальцев. Бакли упал, вся верхняя часть его черепа превратилась в кровавое месиво. Следом громыхнули пушки Брилла и Рейнольдса. Даже когда Кид пошатнулся, пистолет в его левой руке продолжал изрыгать дым и пламя. Он качнулся и дернулся от удара свинца, но все еще стоял на ногах. Рейнольдс упал с простреленной шеей и пулей в животе. Брилл, ревя как буйвол и истекая кровью, спешно перезаряжал, закончив стрелять и отступая. Он споткнулся о поверженного Бакли, и когда падал, Кид выстрелил ему прямо в сердце.
Тишина, что обрушилась следом за кратким смертельным громом, была ужасна. Кид шатаясь отошел от стены. Хижина, мертвецы и обрывки плывущего дыма закачались перед его размытым взглядом. Вся его правая сторона казалась мертвой, а левая нога отказывалась выдерживать его вес. Внезапно земля словно подпрыгнула вверх и сильно ударила его. В клубящемся тумане, который накрыл его, он услышал, как Джон Макфарлейн позвал его, словно из необозримой дали.
Чуть позже он разглядел лицо Макфарлейна. Большой шериф был бледен, и его слова были странными.
- Держись, Кид. Я не костоправ, но сделаю, что смогу.
- Оставь меня или я прострелю твою голову, - прорычал тяжело Кид. - Я не приму никакой помощи от тебя. Я думал, ты при смерти.
- Просто отключился, - ответил Макфарлейн. - Я пришел в себя и слышал все, что происходило здесь. Мой бог, Кид, ты изрешечен в куски, - сломана лопатка, пули в бедре, груди, правой руке - ты понимаешь, что только что убил трех худших ганфайтеров в штате? И ты сделали это для меня. Ты должен поправиться, Кид - ты должен.
- Чтобы ты смог увидеть меня болтающимся в петле? - огрызнулся Кид. - Не смей накладывать мне повязки. Если бы я получил наличные, я бы оплатил, как джентльмен. Я родился не для того, чтобы быть повешенным.
- Ты все не правильно понял, Кид, - ответил Макфарлейн. - Выслушай меня - я тащился следом не для того, чтобы арестовать тебя. Я охотился за тобой, чтобы свершить правосудие. Закон не ищет тебя. Харриган не умер. Он даже не болен.
Кид хрипло рассмеялся.
- Нет? Не лги, Макфарлейн. Я выстрелил ему прямо в живот.
- Я знаю, что ты сделал, но послушай: Большой Билл никогда не носил оружейный ремень, как ты помнишь. Но у него был шестизарядник, спрятанный под рубашкой, заткнутый за пояс. Твоя пуля просто попала в барабан его пистолета. Твой выстрел сбил его с ног, вышиб дух из груди и оставил немного болезненные синяки на его брюхе, но в остальном он не получил никакого вреда. Он не имеет к тебе никаких претензий. Я обдумал все это и решил, что ты просто не соображал, что делаешь. Теперь я это знаю. Сейчас, когда ты все узнал, что скажешь о своих ранах.
- Хорошо, я согласен, - проворчал Кид, скрывая свою радость в силу природного характера. - Должен как-то спасти себя, я стрелял в Харригана и тебя, и вы оба живы, чтобы рассказать об этом. Нужно что-то предпринять, чтобы убедить людей в том, что я не такой уж плохой стрелок, несмотря на все это.