Вышел из плацкартного вагона, и стужа мгновенно прохватила насквозь. Немудрено - флотский бушлатик и бескозырка спасти не могли. Но не смог удержаться и остановился на платформе, вдыхая морозный воздух, щурясь от ослепительно яркого солнца.
Вот я и дома.
Из этого города я призывался на "срочную" три года назад.
Три года жил воспоминаниями о далёком 1965-м годе. Когда несчастная любовь занесла меня в эти края, о которых не имел никакого представления. Служба на Балтике изменили меня, и я был уже не тот, который, обожжённый юношеской любовью, готов был бежать от неё хоть на край света.
Я знал, что меня давно никто не ждёт. Возможно, что даже и не нужен никому. Но воспоминания допризывной юности влекли вернуться, и если не вернуть прожитое вспять, то хотя бы жить рядом с ним.
Около часа езды на дребезжащем, продуваемом ветром, трамвае и вот она - Безымянка.
Остановка прямо напротив улицы Молодёжная. Теперь десять минут пешочком вверх и общежитие. Как-то меня в нём встретят?
В фойе, заставленным стульями для ожидающих, всё в том же углу, рядом с дверью сидела тётя Паша. Та самая тётя Паша, что и три года назад. Не поднимая головы на стук хлопнувшей двери она, как и тогда, вязала. Подошёл.
- Здравствуй, тётя Паша! - и улыбка вспыхнула на моём лице.
Тётя Паша подняла головёнку и подслеповато щурясь произнесла всё тем же певучим голоском:
- Здравствуй, касатик. Ты к кому?
И тут же вскрикнув, вскочила со стула и кинулась мне на грудь:
- Ой! Женька вернулся... Отслужил... Приехал...
А что же в общежитие-то. Что тебе в Ленинграде-то не живётся. Здеся ужо тыщу раз всё поменялося. И комендант у нас новый, и по комсомолу главный из новеньких... Как-то оне тебя привечат? Жизня-то другА совсем, не та, когда ты пацаном был. И Томка твоя ужо два года как замужем... Слыхал? Написала он тебе про неверность свою?
- Написала, написала, тётя Паша. Всё знаю про жизнь вашу в общежитии. Мне Генка Елышев, хоть и редко, но писал, - сказал я глядя в её посветлевшее лицо и обнимая за плечи.
- Мне, тётя Паша, чемоданчик вот поставить где, да в трест смотаться. Пока рабочий день не закончился. Разрешение на ночёвку получить надобно. Да и узнать - пригожусь ли нынче. Я же во флоте механиком стал. Им и остаться хочу.
- Ну, беги, беги, родной. Поспешай. В тресте и коменданта встретишь, и в кадрах тебе скажуть про работу. А если что не сложится, то ты всё равно приходи. Пока я на дежурстве - устрою переночевать.
Спрыгнув с крыльца, торопливо обогнув здание общежития, вышел к кинотеатру "Юность". И через сквер, по скрипучей снегом тропинке, вышел на Молодёжную улицу. Трест "Пром-Строй", усыновивший меня в 1965-м году, находился в двух кварталах отсюда. Дворами, знакомыми ещё с тех времён, вышел к колхозному рынку. Помнится, здесь была отличная столовая. Я в ней обедал, когда впервые устраивался в Куйбышеве на работу. Зайти что ли?
Потом ещё через один двор и выходишь прямо к тресту.
Всё так и есть.
Трудоустройство заняло не больше часа. Причиной тому была знакомая кадровичка, которая сразу меня признала и была несказанно удивлена возвращению.
- Тебе, Евгений, с твоим-то умом, не работягой, а прорабом у нас работать. Жаль, что образование не позволяет.
И тут же предложила место в УПТК - экскаваторщиком.
Затем, переговорив по телефону с руководством Управления Производственно-Технической Комплектации, сказала:
- Зайди в комитет комсомола. В УПТК секретарь ячейки нужен. Я им сказала, что ты подходишь. Только должность эта не освобождённая имей ввиду. Но зато хороший для тебя трамплинчик будет. Нынче партЕйные ценятся выше, чем образованные.
В душе у меня всё пело - не забыли в тресте, помнят. А когда в 65-м из Питера приехал, то всем невдомёк было, что меня в Самару привело. За сумасшедшего принимали.
- Валентина Петровна, - спросил напоследок у кадровички, - а Валентин Балабин работает ещё? Я ведь у него в бригаде свою строительную биографию начинал.
- Балабин нынче начальником Управления работает. Того самого, куда я тебя определила. Встретитесь сейчас, как друзья закадычные. Он о тебе частенько вспоминал... Ну, лети скорей. Если сегодня обнюхаешься, то завтра и к работе приступишь. А с общагой для тебя я договорюсь. Вернёшься, сразу и вселишься.
В гараже меня приняли настороженно. Чем-то им не показался. Наверное тем, что из треста к ним направили.
Но спустя неделю я ходил у всех если не в друзьях, то в товарищах.
Экскаватор мой не стоял, а лежал на "пузе", на заднем дворе. По внешнему виду, его уже давно бы списать надо. Однако трактором затащили в барак на яму и, сочувствуя, разошлись каждый по своим делам.
К обеду все, во главе с начальником Управления, сбежались в гараж. Обступили экскаватор не веря глазам. Техника, нещадно дымя непрогретым двигателем, тарахтела так, что разговаривать находясь рядом было невозможно. Но она тарахтела! Тарахтела впервые за последнее время, и это казалось удивительным. Всем, только не мне. Я-то уже давно уяснил для себя, ещё во флоте, что любую железяку можно заставить тарахтеть. Было бы желание и умение заставить это делать.
А ещё через неделю, гордый своим творением, выезжал из ворот гаража "своим ходом".
Заехав на площадку отстоя движимой техники, хлопнув дверкой кабины, отошёл чуть в сторону и закурил. Это была моя первая победа на "гражданке". Победа, к которой пришёл своим трудом, знанием, своими руками. Что ж: -Лиха беда - начало!
За звуком работающего двигателя и не услышал, как кто-то подошёл ко мне сзади. Вздрогнул слегка только тогда, когда подошедший положил мне руку на плечо - Валентин Балабин.
За всю неделю пока "ставил на ход" будущего "кормильца", времени пообщаться с ним у меня не было. А тут он сам ко мне подошёл:
- Иди в кассу. Я премию тебе выписал. Деньжата понадобятся - получка-то ещё не скоро будет. А за экскаватор спасибо. Работы у тебя будет "выше крыши", только поспевай управляться.
- Валентин, если ты его на котлованах рассчитываешь использовать, то тогда троса менять надо. Подгнили они и нагрузки такой не выдержат.
- А если на погрузочных работах?
- На погрузочных работах - можно. Только по весне всё равно новые троса ставить надо... А за премию спасибо. Мне сейчас приодеться - самое время. А то в полувоенном к девчонкам на свиданку как-то совестно ходить.
- На свиданку говоришь... Это дело хорошее... Только, Евгений, учиться тебе надо. Голова у тебя светлая, алкоголем ещё не травленная. Поступай-ка на учёбу. На будущей неделе курсы подготовительные открываются. Вот и иди туда. А летом - в техникум. Без диплома ты не вырастешь. А расти тебе надо. У тебя вся жизнь впереди.
Дни летели как часы, часы мелькали как минуты, а за минутами я и вообще не мог уследить. День заканчивался, не успев начаться. Утром на работу. Вечером в техникум. Из техникума уже утомлённый донЕльзя в общежитие. И спать.
Выходных, почитай, тоже не было. И субботу, и в воскресенье, порой, приходилось работать. Чего-чего, а работы хватало. Как Управление обходилось без экскаватора до меня? - никак в толк не мог взять. А теперь крутиться, в полном смысле этого слова, приходилось до головокружения - самосвалы, самосвалы, самосвалы... Кому уголь грузишь, кому кокс, кому щебёнку, песок. И полувагоны шли не переставая. Их тоже надо было разгружать отгребая из-под них всё, чем пополнялась территория склада УПТК. Мне это нравилось. Нравилось, что я был нужен, необходим.
Одно только наводило на меня грусть - не было времени съездить на Волгу. На Волгу, ради которой и вернулся в этот город. В котором, так мыслилось, проживу всю свою жизнь.
В то воскресенье проснулся поздно. Часы уже показывали полдень. Солнце, отдавая предвесеннюю теплынь, вовсю светило в окно. Настроение было самое что ни на есть радужное. Хотелось петь, куда-то идти, что-то делать.
Схватив полотенце, мыло, брюки помчался в душевую.
"Чёрт, откуда в коридоре девчонки?... Плевать, я же не в кальсонах выскочил. Что они обнажённого мужика не видели?... Ах, да - сегодня воскресенье. День свободного посещения для всех желающих..."
Минут через сорок был уже на улице. С крыш с лёгким звоном, струилась капель. Весна была не за горами. Ещё, может быть, пару, тройку недель, и от сугробов ничего не останется. Хорошо-то как!
До сумерек остаётся совсем мало времени. Быстренько в столовку - обедать и на Волгу. Я же со дня приезда так её и не видел...
Автобус, урча двигателем что экскаватор, хлопая дверьми и дребезжа окнами неспешно вёз меня за город.
Можно было бы и на трамвае в центр города податься, но хотелось за город. На Волжский простор - без людей, визга детей, в тишину природы. И вот конечная остановка. Деревня Елшанка.
Как же давно меня здесь не было. Последний раз это было летом 65-го. Я тогда, от комитета комсомола, в пионерском лагере работал. Пионервожатым. Там и с Томкой познакомился. Она, как потом выяснилось, сама ко мне воспитателем напросилась. Захотелось ей меня охмурить. Охмурила. Только не знала дурёха, что знакомство наше в любовь обернётся.
Ну, вот и Волга. Самая кромка берегового обрыва.
"Боже мой! Какая благодать!! Белоснежной пустошью раскинулась предо мной река. В самой середине русла лёд очистился от снега. Это ветер поработал. А ближе к берегу заструги снежные, как в сказке, как в фильме про чудеса.
Странно - в этом месте реки нет островов. Под Саратовом их досыта. Так и чернеют деревьями посреди ледяного покрова словно изюмины в батоне. Зато летом - как изумрудины, вплетённые в синеву речного потока. А здесь островов нет.
Но от этого Волга красоты не теряет".
"Интересно всё-таки на земле устроено. На этом берегу горы чуть ли не с километр высотой, а на том берегу нет ничего. Только узкая полоска чернеется вдали. Представляю, что там в половодье творится. Не проехать не пройти. А здесь, на каждом километре, вдоль берега - деревни, сёла, города. Везде народ проживает. Всем места хватает. И чем выше по течению реки тем больше и больше народу проживает. И горы приволжские всё выше и выше становятся. Говорят, что в Жигулях они даже каменные, а не меловые, как в наших краях. Надо будет съездить туда летом. Поглядеть - что это за Жигули такие".
Медленно, никуда не торопясь, иду по-над кручей.
Где-то здесь с Людкой Токаревой на лыжах катались, когда вновь встретились в том, далёком уже, 65-м году. Хорошая она девчонка. Любила меня - я это видел. Только не для меня она была - вся такая чистая, целомудренная... Не то, что я, приехавший из Питера - развращённый до отвращения. Где-то она сейчас? Девчонки из общежития говорили, что в Грузии с мужем живёт. Ну, и дай им Бог счастья.
А Тамарка, воспитательница моя по лагерю пионерскому, вроде бы как в Сыктывкар подалась. Тоже лучше парня нашла, пока я во флоте служил. Ну и Бог с ними - с девчонками. Я теперь новую жизнь начинаю. Можно сказать с чистого листа. Теперь "клякс" на этот лист ставить никак нельзя. Пора и остепениться - двадцать третий год скоро разменяю...
Волга зимой не так хороша, но в ней есть своя прелесть.
