|
|
||
Я сказал: У нас такие плохие отношения, что я готов выйти и встать под пули египтян. Она сказала: Прекрасно! Тогда я совершу самоубийство, и ребенок попадет в чужие руки... | ||
Я сказал: У нас такие плохие отношения, что я готов выйти и встать под пули египтян. Она сказала: Прекрасно! Тогда я совершу самоубийство, и ребенок попадет в чужие руки. Я сказал: Замечательно! Як, як, як – сказала она. Я сказал: Что ты со мной сделала? Одиночество – сказали мы. Ночи с руками на собственном теле. Твоя злоба – сказали мы. Твоя жадность. Твоя злоба. Твой злой язык. Мне нужно больше времени. Ты никогда ничему не учишься. Твои предки. Мои предки. Ты тварь – сказал я. Ты дерьмо. Перестань визжать, я это ненавижу. Ты все на свете ненавидишь. Никто не смог бы так жить. На глазах у ребенка. Пусть учится. Это плохо. Да, мать твою, это очень плохо. Это кухня была когда-то прекрасной. Масляные лампы, порядок, накрытый стол. Субботний день соблюдали. Это то, как я хочу жить. Ты не хочешь так жить. Ты не знаешь чего я хочу. Ты ничего про меня не знаешь. И это всегда так было. В самом начале. И теперь.
В тех краях, где этот брак был освящен, где до сих пор бесконечно продолжается свадебный пир, где Адам и Ева смотрят друг на друга, основания безупречны и надежны, волосы твоего животного горят, как черное пламя вверх и твои груди, сейчас – в девичестве, сейчас – в материнстве, тянутся вниз к моему лицу, наш голод благословлен солнцем и луной, кольцо танцоров вокруг дома, где комната спрятана внутри, где внутри комнаты не прибрана постель, на которой голода соединились, где внутри голод выдает точные инструкции избранным, которые не могут покинуть друг друга.
|