"Нас обманывали", - юноша ухмылялся, и друзья прямо-таки кожей ощущали его самодовольство. Дело обычное - Каджия, которому и было-то всего семнадцать, не больше, чем каждому из них, выставлял себя этаким всезнайкой. Самодовольная ухмылка то и дело вспыхивала на его бледном лице, в обрамлении сверкающих карих глаз и зализанных назад волос цвета воронова.
В маленькой классной комнате было тесно, как и во всех классных комнатах школы Минамо; места хватало лишь для стола, полки с баночками для туши и кисточками, нескольких стульев и светильников. Из небольшого окна, выходящего на водопад Камитаки открывался такой жалкий вид, что большинство студентов сошлись на том, что окно проделали уже после окончания строительства, не особенно озаботившись выбором места. Студентам даже при желании не на что было отвлекаться от занятий - разве что на случайный птичий щебет, да на водопад, не смолкающий за окном. Так что заявление юноши тут же стало предметом всеобщего внимания.
"Поразительно", - фыркнула Рина, два хвостика на концах волос вздрогнули, потревоженные. Она хотела было вернуться к чтению, сочтя разговор исчерпанным. Но Каджия не собирался так легко сдаваться.
"Смейся, если хочешь, но это правда. Мне все это рассказал Джен."
"Тот самый Джен, которого исключили из школы на прошлой неделе за то, что он кинул дымовуху в Большую Библиотеку?" Нозоми закатила глаза. "Да он бы ни одной умной мысли не родил, даже если бы сам мастер Хисока ему все разжевал да на блюдечке подал".
"Ум бывает разный", ответил Каджия, делано улыбаясь. "Мои друзья дома сказали бы про Джена, что он прошел "школу жизни". Он умеет узнавать то, что предпочитают скрывать от чужих глаз".
"И кто же нас обманывает?" Мотомура ни за что не выказал бы своей заинтересованности - но ему было скучно. Магические формулы на свитке, который он держал перед собой, уже начинали расплываться перед глазами, и он просто молил о любой возможности отвлечься, когда Каджия влез со своим заявлением.
"Все - начиная с главного сенсея школы, конечно, до мастера Хисока и леди Азами. Странновато для места, посвященного знаниям, а?"
"Будешь так улыбаться - рожа треснет". Рина вздохнула. "Все равно ты меня сбил - ну что ж, давай послушаем, что там тебе Джен наплел. Ну, выкладывай: что там за секрет, ради сохранности которого сенсеи нам врут?"
"Ками." Каджия заулыбался еще шире, увидев, какие эмоции отразились на лицах друзей при звуке этого слова: подозрение, отвращение, страх. Но сильнее всего - интерес. "Ками, которого призвали в наш мир прямо здесь, в Минамо!"
"Ч-чушь", Нозоми запнулась. "Кто в здравом уме и памяти станет вызывать ками в наше-то время? Особенно здесь?"
"И как так вышло, что мы ничего об этом не знаем?" Добавил Мотомура. "Появление нового ками - это большое событие. Такого даже мастеру Хисока и леди Азами не скрыть".
"Тише". Голос Каджии упал до шепота. "Я говорю о неназываемом".
"А, это", отмахнулась Рина. "Это я уже слышала. Эту байку старшеклассники нарочно придумали, чтоб новичков пугать".
"Нет! Джен говорил, что сенсеи прячут правду прямо у нас под носом. Они и хотят, чтобы все верили, будто все это выдумка. Но это случилось на самом деле!"
"Что случилось?" Встряла Нозоми. "Я ни о чем таком не слышала".
"Ты же здесь совсем недавно", ответил Мотомура. "Любой, кто прожил здесь подольше, знает. Эту страшилку рассказывают всем новичкам".
Рина решила развеять загадочность: "Около пятнадцати лет назад одну ученицу убил водный ками. Ее друзья хотели отомстить, но сенсеи не позволили им сделать ничего такого, что привело бы в Минамо орды разъяренных ками. И, когда мастер Хисока и леди Азами были в отъезде, друзья пробрались в личную библиотеку леди Азами и стащили несколько свитков".
Нозоми рот открыла от изумления. "Меня удивляет, как их за одно это не прикончили!"
"В конце с ними случилось кое-что похуже", хихикнул Каджия. "Они прочитали несколько древних заклинаний обретения знания, надеялись, что с их помощью узнают, какой ками убил их подругу, и как с ним бороться. Они только не учли, что заклинания-то были магией ками. Они призвали ками, совершенно неизвестного смертным, и неизвестного по понятным причинам: он был хранителем знаний, которых никто, кроме ками, знать не должен. Представьте, что будет, если такого выпустить на Камигаву!"
Нозоми резко втянула воздух; до этого момента она и не осознавала, что сдерживает дыхание.
"Так что случилось с теми ребятами?"
"Никто не знает", ответил Каджия. "Даже Джен. Но по его наущению я поговорил с парой учителей, которые сами еще учились в то время, и никто из них не смог припомнить таинственных исчезновений или чего-нибудь в этом роде. Но они помнят девушку, убитую ками. Парочку ее друзей вскоре отослали домой за неуспеваемость. По крайней мере, так это тогда объяснили сенсеи". Каджия обвел всех взволнованным взглядом. "Разве вы не понимаете? Это же значит, что история - настоящая!"
"Что даже если так?" Спросила Нозоми. "Раз было - ну было, пусть будет, нам-то что?"
"Всегда так с новичками", заявил Каджия с ухмылкой, от которой Рину бросило в дрожь. "Они приезжают с маленьких ферм и городков, и им сложно представить что-нибудь помасштабнее. А в Минамо учат видеть полную картину. Не забывай о том, как мы можем прославиться, если официально задокументируем ками, про которого вообще никто толком ничего не знает. Не забывайте, это же ками знаний! Кто знает, чему он нас может научить? Подумать только! Мы, может быть, повернем весь ход войны! Уж не говоря о выгодах для нас самих!"
"Но ведь Джен говорит, что те, кто пытались иметь с ним дело, все пропали", вмешалась Рина. "С чего это нам должно повезти больше?"
"А, так они же понятия не имели, во что ввязались. Они и не знали, что этот ками вообще существует. А мы знаем. Мы будем готовы".
"А с чего ты взял, что мастер Хисока и леди Азами этого еще не сделали?" Продолжила Рина. "Или что они не попытались, и у них ничего не вышло? Тогда действительно им есть что скрывать - если весь этот грандиозный заговор вообще существует, как уверяет Джен".
Каджия фыркнул. "Ты ж их знаешь. Они рады бы вообще замкнуться в собственных крохотных мирках. Мастер Хисока слишком консервативен, слишком боится, не случилось бы чего со школой Минамо. Что до леди Азами, кто знает, что ее вообще волнует". Глаза Нозоми и Мотомуры расширились, последний обвел комнату безумным взглядом, словно ожидал увидеть их здесь, как они стоят и смотрят прямо на них. "Что я и говорил - некоторые просто не способны увидеть полную картину. Но мы-то можем! Это наш шанс попасть в историю! Навеки!"
"Как те двое из рассказа? Забудь про домыслы Джена. У нас контрольные на носу".
"Не знаю, Рина", Задумчиво проговорила Нозоми, теребя странную белую прядь своих длинных, роскошных волос. "Может быть Каджия прав".
Подруга воззрилась на нее так, словно Нозоми отрастила оленьи рога и сиганула с утеса, вопя, что, мол, она - волшебный летающий лось. "Ты ведь не собираешься в этом участвовать?"
"Мои родители мертвы", последовал сухой ответ. "Их убили ками. И моего старшего брата и дядю. Если бы не Минамо, я была бы еще одной сиротой, умирающей от голода на улицах". Она перевела дух. "Мой младший брат совсем не помнит родителей. Он даже не понимает, о чем ему грустить". Она подняла вверх покрасневшие, но сухие глаза. "Я пришла сюда, чтобы что-то изменить. Остановить войну. Если для этого надо исчезнуть - я исчезну".
Рина повернулась к Мотомуре. "Ну а ты-то", произнесла она почти умоляюще. "Тебя-то не втянут в эту пустую затею?"
Мотомура вспыхнул. "Я не слишком умен, Рина".
"Мотомура..."
"Нет, не пытайся меня одурачить. Я знаю - я не так хорош в магии, как ты, или Каджия, или Нозоми. То есть, мне бы хотелось что-нибудь сделать, что-то изменить, как Нозоми говорит, но сам я с этим не справлюсь. Я не хочу умирать в одиночестве и в забвении, Рина. Я хочу, чтобы после меня все было лучше, чем во времена моего рождения, но не думаю, что смогу чего-нибудь достичь без помощи". Он взглянул на нее так, как не глядел никогда прежде, этот взгляд казался неуместным на его большом, мясистом лице. Дородный, высокий, с выбритой до блеска головой, Мотомура больше подходил на роль аколита Джукаи, чем на волшебника школы Минамо. Взгляд его полуприкрытых глаз казался "заторможенным" тем, кто его не знал. Зато на что можно было точно положиться, даже во времена самых тяжелых потрясений, так это на постоянство его характера. Но сейчас он казался почти...испуганным, что испугало Рину больше, чем сама она смогла бы объяснить. "Возможно, это шанс для меня. Мой единственный шанс".
Рина переводила взгляд с одного лица на другое: опечаленный Мотомура; задумчивая Нозоми; Каджия, который все еще ухмылялся как идиот. Она вздохнула. "Прекрасно. Если вас всех отчислят, у меня почти не останется друзей. И должен же кто-то за вами присматривать".
Каджия засмеялся. "Так держать!"
"Итак, с чего начнем?" спросил Мотомура.
"А с чего здесь все начинается? С Большой Библиотеки".
* * *
Все четверо умолкли, ступив в пределы Большой Библиотеки, и не только из-за строгого взгляда смотрителя. Стены библиотеки были окутаны первым вечерним сумраком, и казались бесконечными. Мягкий свет сотен зачарованных светильников лился на полки со свитками, на стопки бумаг и таблички с надписями. Единственным звуком, нарушающим тишину, был чей-нибудь случайный кашель да шелест бумаги, эхом разносящийся под сводами куполообразного потолка. В воздухе пахло пылью, старостью и мудростью. Когда Нозоми впервые показали библиотеку, она сказала в восхищении, с придыханием "Наверное, вот что чувствовали, когда почитали ками". Ни один ей не возразил.
"Итак, что мы ищем?" Спросила Рина. "Я знаю, что леди Азами здесь, так что из ее личной библиотеки стащить ничего не удастся, да и вообще - что мы надеемся найти?"
"Информацию", ответил Каджия. "Об этом ками и о том, что он делает. Да, Джен мне еще кое-что сказал: у леди Азами больше нет личной библиотеки".
"Что-то на нее не похоже", сказал Мотомура.
"Не похоже. Джен говорит, были слухи, что сам мастер Хисока ее заставил, отчасти из-за того случая, отчасти потому, что он думал, что она лучшие материалы припрятывала для себя. Я заглядывал в школьные планы, здесь ведь практически каждый дюйм на учете".
" И где же все запретные заклинания, которые использовали те студенты?" пробормотала Рина.
"Вот именно. Джен считает, что вряд ли их хранят в сейфах, и мне пришло в голову: где еще прятать секретные свитки, как не в библиотеке? Тем более в самой большой библиотеке на Камигаве?"
на лице Мотомуры отразилось сомнение. "Ты правда думаешь, что свитки где-то здесь? И что мы их найдем?"
"Если их здесь и нет, не представляю даже, где они могут быть. А насчет найдем - не найдем, так для того-то мне и понадобилась ваша помощь. Мы разделимся, и каждый возьмет четверть библиотеки. Просматривайте все, что хоть как-нибудь может относиться к тому ками, которого мы ищем, а как найдете - ищите древние заклинания. Встретимся здесь же... часика через два?"
"Два часа?" с ужасом проговорил Мотомура. "Чтобы осмотреть четверть этого?" Он окинул безнадежным взглядом бесконечные ряды полок.
Каджия улыбнулся. "Тогда нам пора за работу, не правда ли?"
* * *
Когда через два часа Мотомура плюхнулся в кресло у входа в библиотеку, глаза у него были опухшими и усталыми. Словно сквозь пелену он видел, как вернулась Нозоми, у которой лишь несколько волосков выбились из прически.
"Нашел что-нибудь?" Она тут же с глухим стуком уронила голову, прижалась лбом к тиковому столу, скорее утомленная скукой, чем уставшая.
"Плохие стихи. Трактат о почетных титулах в надписях, высеченных на могильных камнях орочи. Еще куча плохих стихов. Хроники самурая, в которых не происходит ничего интересного. Работы студентов прошлых лет - написаны так плохо, что даже я так не умею. И я даже до половины своей части не добрался. Если искать положительные моменты, то теперь я знаю заклинание, которое заставляет ракушки светиться в темноте. Что у тебя?"
"Пристрастное эссе о превосходстве археологических находок в Араба", ответила она, не отрывая голову от стола. "Словарь, полный слов, которые вышли из употребления века два назад. До смешного устаревший атлас. Книги по искусству, которые усыпили бы даже ками. Ничего дельного".
"Правда, здорово?" лучезарно улыбаясь, к ним присоединился Каджия. "Исследования, чтение, поиски... Настоящая жизнь, правда?"
Впервые Мотомура начал понимать, почему Рине иногда хочется столкнуть Каджию в водопад Камитаки. "Так ты нашел что-нибудь?"
"Вообще ничего!" ответил он весело. "Но не забывайте: главное не цель, главное - путь к цели!"
Мотомура чуть не спросил, зачем в таком случае они вообще здесь, когда к столу подбежала Рина с целой охапкой пергамента. "Кажется, я что-то нашла".
Нозоми мигом подняла лицо от стола. "Наконец-то!"
"Что это?" спросил Каджия, вытягивая шею и пытаясь заглянуть через плечо Рины.
"Это называется "Путь странника". Это дневник бывшего самурая, который провел годы в странствиях по Камигаве - давным-давно. Он описывает все очень подробно, особенно если речь идет о ками, про которого он узнал или встретил во время своих странствий. Он наверняка слышал о том, что..."
"Ученики суют нос в дела, которые их не касаются?" От ледяного голоса у всех четверых мурашки побежали по телу. Медленно, до боли медленно они повернули головы, надеясь вопреки всему здравому смыслу, что не увидят того, что должны увидеть. Леди Азами, сложив руки на груди, смотрела на них поверх очков, и ее пронзительный взгляд поражал как удар кинжалом в сердце.
"Приятно было со всеми вами познакомиться", прокаркал Мотомура.
* * *
"Вы столь легкомысленно вмешиваетесь в дела, которые вас не касаются!" звонкий голос Каджии до жути точно копировал интонации леди Азами, словно она вновь их отчитывала. Все четверо собрались в комнате Каджии, лица их чуть не дымились от того пекла, которое развела для них глава библиотеки. "Или - дружно валяете дурака?! Одно из двух!"
"Это было... страшно". Нозоми уставилась в пустоту широко открытыми, невидящими глазами.
"Новичкам всегда не по себе после того, как леди Азами на них в первый раз орет", тихо сказал Мотомура. "Ничего, скоро пройдет".
Только Рина казалась спокойной, даже задумчивой. "Она слишком завелась", сказала она таким отстраненным шепотом, словно разговаривала с ками - духом запретных знаний.
"Леди Азами? Завелась?" лицо Мотомуры сморщилось в раздумье. "Ты права. Это странно".
"Согласна. Она почти визжала, когда дошла до того, что Джен "распускает слухи" на пустом месте. Должна признаться, Джен и Каджия наверняка напали на что-то важное".
"И все равно мне нет оправдания", выдавил Каджия, опустив голову. "Леди Азами на месяц лишила нас права посещать библиотеку. Она забрала "Путь странника". Как же мы теперь сможем хоть что-нибудь выяснить?"
Легкая усмешка, совсем не похожая на то, как ухмылялся утром Каджия, скользнула по лицу Рины. "Очень хороший вопрос. Может быть, с помощью... этого?" Театральным жестом она запустила руку под платье и вытащила на свет свиток. Каджия тут же отобрал его у девушки и развернул.
"`Во время моих странствий я слышал о ками, который...'" он в изумлении поднял голову. "Это...! Но как?"
"Мой отец когда-то был волшебником. Он был не джуши, просто умел развлекать детей фокусами. Он обучил меня парочке трюков - ловкость рук, так сказать".
Но на нее никто уже не обращал внимания. Все сгрудились вокруг стола Каджии, а он помаленьку разворачивал свиток и читал вслух.
* * *
Наверное, мне следовало учиться искусству ниндзя, а не джуши. Мысль, промелькнувшая в голове Каджии, была столь абсурдна, что он чуть не рассмеялся в голос, нарушив всю конспирацию. В конце концов, проникнуть в Большую Библиотеку, всего лишь несколькими часами позже, немногим легче, чем украсть у самого О-Кагаши, великого ками. Но ему все открылось до смешного просто, может быть, как говориться, было бы желание...Я знаю, где эти древние свитки!
"Путь странника" мог многое поведать о ками неназываемого - ками запретных знаний, как называли его те немногие, кто хотя бы слышал о нем.
"Очевидно", рассказывал остальным Каджия, который уже успел прочитать записки, уединившись у себя в комнате, "тогда по всей Камигаве ходили смутные слухи о какой-то неведомой силе. Как раз тогда и произошел тот самый случай. Те, кто о нем знали, называли его `Товазу.'"
"Странное имя", заметил Мотомура.
"Просто прозвище. Но кое-кто боялся произносить вслух даже его. Его почему-то боялись даже называть по имени".
Однако две вещи не вызывали сомнения: исчезали знания и умирали люди. Еще за сотни лет до начала войны с ками трудолюбивые джуши пытались постигнуть и подчинить себе магию ками. Одни искали власти, другие - богатства, и лишь немногие занимались этим из чистого любопытства. На этих последних, по большей мере, и мог ссылаться Каджия.
Подобные изыскания давным-давно были запрещены Эйгандзё, но ни один даймё не сможет уследить за всем и вся, и исследования продолжались в тайне. Черный рынок, торгующий секретными заклинаниями ками, процветал и ширился; с существованием его не могла бороться даже школа Минамо - вот так в один злополучный день и объявились те самые свитки.
"Практически все священнослужители, с которыми проходилось беседовать автору записок, боялись мести ками", сказал друзьям Каджия, "но мир духов, казалось, никак не реагировал, так что все шло своим чередом. Когда только-только начались Войны Ками, некоторые джуши были растерзаны толпой - люди знали о существовании черного рынка и боялись, что именно это и привело к войне. В конце концов, стало очевидно, что причина в чем-то другом, но черный рынок, естественно, иссяк. Вот практически и все, только..."
"Только что?" переспросила Рина.
"Только вот что: после этого начал появляться Товазу. Свитки с тайными заклинаниями стали исчезать. Их владельцев или хранителей всегда находили живыми, но в коме, от которой никогда не просыпались. Говорили, что это дело рук Товазу. По какой-то неведомой причине он не мог явиться в материальный мир, как остальные ками. По крайней мере, те студенты не открыли для него проход и не пригласили его".
Нозоми сидела, не шелохнувшись, на протяжении всего рассказа Каджии. "Значит, Товазу возвращает знания ками, попавшие в руки людей?"
"Похоже, кое-кто полагал, что это нечто большее. Очень и очень немногие из тех, кто стал жертвой Товазу, не впали в кому, а сошли с ума, и лепетали всякую чушь - которая, однако, в буквальном смысле вредила тем, кто ее слушал. Поэтому многим даймё пришлось приказать казнить таких людей. А ведь все они в прошлом были великими искателями знаний, известными за свою мудрость и любознательность. Автор задается вопросом, почему с ними обошлись иначе, чем со всеми прочими".
"Да и я тоже". Каджии потребовалось мгновение, чтобы осознать, что этот шепот сорвался с его собственных губ, вернув его к реальности. Чтобы понять, что он уже добрался до Большой Библиотеки. Светильники еще горели, но залы были пусты. Каждый его шаг молотом отдавался у него в голове, пока он шел меж рядами стеллажей к своей цели.
Они с друзьями были крайне разочарованы, закончив чтение свитка. Им открылось многое - и ни одного действительно важного ответа. Ночью они решили передохнуть, отложив поиски до утра. Час спустя после ухода остальных Каджия уже раз пять перечел свиток, стараясь не упустить ни одной мелочи. И лишь когда он и заметил обрывок второй части повествования, о странствиях автора в лесу Джукаи, все стало на свои места.
В конце концов, он отыскал нужную полку, ту, которую во время их поисков просматривал Мотомура. Он знал, что ни один из его друзей не станет внимательно просматривать весь текст - пробегут глазами пару страниц, и все. На это-то и рассчитывала Леди Азами, пряча старинные секреты.
Каджия и сам знал - а записки напомнили ему, - что орочи не ставят надгробий на могилы своих умерших. Они сажают деревья, завершая великий круговорот жизни, или какую-то такую чушь. Так откуда же фальшивый трактат о надгробиях орочи в этой библиотеке, где каждую поступающую книгу лично просматривает Леди Азами? Наиболее вероятный ответ: потому что это идеальный тайник.
Действительно, только на первой странице, написанной лишь несколько лет тому назад, речь шла об орочи. Другая часть свитка была пожелтевшей, написанная узкими, наклонными древними письменами. Счастливо посмеиваясь, он начал заталкивать свитки в сумку.
* * *
Он понимал, что стоило еще тогда позвать остальных, и к черту отбой. Но он не устоял. Сокровище было у него в руках, как же не взглянуть на него? Как только дверь комнаты захлопнулась за ним, он уже читал. И с каждым желтоватым словом он все явственнее ощущал, что глаза его словно притягивает к этим страницам, поглощая и впитывая каждую толику нового знания. Были мгновения, когда ему хотелось отвести взгляд, передохнуть, поправить светильник. Но внимание его оставалось прикованным к страницам; его тянуло от свитка к свитку, словно извивающегося краба, насаженного на острый крюк.
Каджия и сам не заметил, как начал шептать, повторяя слова заклинаний, написанных на свитке перед его глазами. Он и сам не помнил, когда это началось, но во рту пересохло, так что, должно быть не меньше...часа тому назад? Или больше? Сколько времени он уже сидит тут и читает? Не рассвело ли уже за окном? Он не знал. Он не мог обернуться, чтобы посмотреть. Ни на дюйм, ни на миг. Не сейчас - когда слова звучали как музыка.
Он шептал, и перед его глазами расцветали видения из времен, что давно забыты смертными, когда на земле жили ками. Новые слова сами собой слетали с его губ - порождая новые видения: огромные хрустальные дворцы, ласкающие небеса, огромные звери, исторгающие пламя и страх, бесплотные глаза, плывущие по шелковой глади вод, высматривая и выжидая что-то такое, отчего по спине у него пробежали мурашки. Еще несколько слов. Сегодняшний мир. Война, кровь, слезы. Великое злодеяние, скорбь родителя.
Я здесь.
Тень, которую он не мог разглядеть, застилала его взор. Извивалась, росла.
Я здесь.
Томящаяся, ищущая, вечно ищущая. Гнев, страдания, скорбь. Сердце разрывалось на куски, долг и судьба расстилались перед ним, как шелк.
Я здесь.
Только тогда Каджия смог оторвать взор от свитков.
То, что находилось перед ним, было действительно невозможно описать. В мгновение ока оно меняла формы и очертания. То это был мутный шар чистой энергии - то становился растущим ликом из ночных кошмаров. Оно было тьмой. Оно было светом. Оно было всем. Оно было ничем. Оно было вокруг него, над ним, под ним, внутри него, погружая его душу в свое сердце, подобное бездне и смеясь над тем, что он находил там... Мысли Каджии отяжелели и сгустились, в голове свербило. Он понял, что уже не хочет ни кричать, ни бежать; просто сидел, смотрел на танцующий призрак, ожидая очередного ужасного превращения.
Очертания ками, наконец, перестали изменяться, сложившись в... нечто с крыльями летучей мыши, состоящее из непередаваемой мешанины различных образов, слепленных друг с другом, как мокрая глина. Четыре небесно-голубых глаза, щурясь, смотрели на него, тонкая щель рта подрагивала, причмокивая губами. Паучьи лапки окружали брюшко, исторгавшее туман и тонкий, пронзительный шепот. Оперенный хвост хлестнул по Каджии и прошел насквозь, как через пустое место - он лишь смотрел, сам не зная, ужасаясь или любуясь.
И все это время Каджия смутно осознавал, в какой опасности находится.
Нападет ли ками? Утащит его куда-нибудь? Или просто уничтожит одной силой мысли?
Когда Товазу, наконец, перешел к делу, он не сделал ничего такого.
Он сделал кое-что похуже.
Он заговорил.
* * *
Для главы библиотеки школы Минамо Азами Озу это был еще один день, полный забот: вечные проблемы с ками, вечные проблемы с учениками, лекции.
А еще - юный Каджия и его друзья.
Она с самого начала знала, что они ослушаются. Вот потому-то древние свитки и были выложены на полуи библиотеки. Как если бы у нее не было бесчисленного множества других тайников! Но она знала, что, в конце концов, появится кто-нибудь, подходящий для целей Неназыаемого.
Друзья Каджии, естественно, были озабочены его исчезновением. Утром они уже приходили к ней. И уж конечно не поверили, когда она объявила, что исключила его из школы. Она была бы очень разочарована, если бы они ей поверили.
"Если бы Вы действительно хотели это сделать", заявила девушка по имени Рина, "почему Вы не исключили нас всех еще вчера?" Да уж конечно, исключила бы - но вслух она этого не произнесла. Вслух она посоветовала всем троим не лезть не в свое дело и забыть про мальчишку. Он явно не подходит для Минамо, и в мире хватает куда более серьезных поводов для беспокойства, чем какой-то мальчишка. Их это явно не удовлетворило; тот, которого звали Мотомура, казался особенно взволнованным, и юная Нозоми бросила на нее весьма странный взгляд, выходя из кабинета.
От них могут быть неприятности. Но, с другой стороны, любой из них может стать следующей жертвой Неназываемого. Подождем - увидим.
Азами очутилась в катакомбах, изрезавшие глубины летучего острова, на котором располагались главные здания школы Минамо. Она заморгала в удивлении: ноги принесли ее сюда из библиотеки, а она даже не осознала, что делает и куда идет. Но в этом тоже был смысл; здесь была еще одна ее обязанность.
В первой камере содержался мальчик (нет, теперь он, должно быть, уже мужчина) который провел здесь пятнадцать лет, хотя она и полагала, что он теперь не чувствует хода времени. То же самое с девушкой (женщиной) в соседней камере. Однако, в третьей камере, дверь которой она открыла, был новенький, с которым Азами связывала самые большие свои надежды.
Каджия скорчился в углу, вздрагивая, глаза его метались, словно он следил за полетом невидимого комара. И он, не переставая, шептал - на том же забытом гортанном языке, что и остальные. И хотя благодаря чарам разум ее оставался в целостности (не то что у стражей, которые препроводили сюда Каджию из его комнаты - правда, они медленно, но приходили в себя), эти же чары не давали ей услышать и понять ни слова из его лепета. От одной этой мысли у Азами становилось тяжело на сердце.
Когда мастер Хисока спрашивал ее, может ли она сделать что-нибудь для этих бедняг, она, конечно, соврала. Она могла сотворить заклинание своего собственного изобретения - заклинание забвения, и постепенно все трое вновь обрели бы рассудок. Но это стерло бы и все следы знаний, которые Товазу передал им. А это было бы гораздо хуже, чем обречь на страдания трех сумасшедших, запертых в катакомбах.
Судя по тому, что ей удалось установить, Товазу, который так ревностно защищал свое знание, все же был ками знаний. И даже он понимал, что с начала Войн Ками существует вероятность - сколь бы ничтожной она не казалась, - что их род прекратит свое существование. И тогда мудрость веков пропадет бесследно. Она могла только представить, какая скорбь должна бы охватить ками, если ему пришла на ум та же мысль, что и ей. И он начал искать смертных, наделенных умом и любознательностью, которые могли бы сохранить и сберечь древнейшие секреты ками. К несчастью, несовершенный разум смертных оказался неподготовленным для этих знаний - не говоря уже о самом языке ками. Они находили прибежище в безумии. Глупые даймё перебили большинство ранних "учеников" Товазу, но она вовремя поняла, в чем ее предназначение - когда двое первых оказались у нее в руках.
И теперь - третий. Когда-нибудь, скоро, используя этих троих, она сможет расшифровать слова Товазу, не теряя рассудка. В один прекрасный день, она была уверена, они победят в Войнах Ками. Бессмысленные убийства будут прекращены. А она... ей простится всё. Это будет и правда прекрасный день.
До тех пор ученики - не говоря о самом мастере Хисока, должны оставаться в неведении, еще немного. Азами вздохнула, раздумывая о том, бывали ли такие дни у лорда Конды. Тяжкое бремя - доискиваться правды в одиночестве. Но, с другой стороны, есть вещи, которыми лучше ни с кем не делиться.
Она закрыла дверь, оставив Каджию бормотать, разговаривая с самим собой в темноте.