Больной опирался о подушки. Поверх одеял покоились сложенные руки. Смертельная бледность покрывала видимые части лица, заросшего бородой стального цвета. Глубоко посаженные глаза блестели. Под копной чёрных волос, почти не тронутых сединой, открывался бледный высокий, мощный лоб.
- Люсьен, послушай.
Голос звучал громко и твёрдо, но застывшее положение головы и рук говорило о том, что двигаться - либо затруднительно, либо невозможно.
- Люсьен, пытаться меня обманывать - бесполезно.
- Я не пытаюсь вас обманывать. Надежда есть всегда.
- У меня её нет. Садись-ка и давай спокойно поговорим. Это, весьма вероятно, последняя возможность, а я должен многое сказать. Садись, сынок... вот тут... чтобы я тебя видел.
Сын повиновался. Он поставил у кровати стул и сел. Это был молодой человек лет двадцати семи.