Исуна Хасэкура : другие произведения.

Волчица и пергамент. Том 11

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Юридические услуги. Круглосуточно
Оценка: 8.96*5  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Черновой вариант

0x01 graphic

  

Исуна Хасэкура

ВОЛЧИЦА И ПЕРГАМЕНТ

Том 1

Перевод с японского: Google, DeepL, О.М.Г.

Иллюстратор Дзю Аякура

ПРОЛОГ

   Вера - это что-то вроде обещания. И наоборот, обещание тоже основывается на определённой вере. Даже когда обещание всё никак не выполнится, если кажется, что о нём забыли, надо просто верить и держаться за него. Именно это заставляет людей отправляться в дальний путь и двигаться навстречу трудностям.
   Благодаря этому свершаются великие события, достойные того, чтобы менестрели слагали о них песни.
   Так что следует просто продолжать идти вперёд, отрывать от земли ноги и опускать их снова, словно пытаясь затоптать свою усталость.
   Только повторяя это вновь и вновь, можно идти к цели.
   Люди могут сопровождать недоумевающими взглядами, спрашивать, зачем всё это делать.
   Но, давая обещание, берёшь на себя обязательство. И оно должно быть исполнено.
   - Сюда, - растеряно произнёс торговец, который привёл его к этому месту.
   Возможно, торговца беспокоил его грязный вид, столь не соответствовавший роскоши этого места, или же торговца раздражало, что пришелец не удосужился хотя бы отмыть водой ноги.
   Он коротко поблагодарил торговца, сделал вдох, успокаивая дыхание, и положил руку на ручку двери.
   Толстую, тяжёлую деревянную дверь было не так легко отворить тому, кто почти без передышки проделал путь от крутых гор до этого города на море.
   Он навалился плечом на эту дверь и распахнул её так, будто это было последним его испытанием.
   Перед собой он увидел почти пустую комнату. Она была обставлена минимально, а странного вида железные решётки, которыми были забраны открытые окна, давали понять, что это не просто место, где можно было отдохнуть после дневных дел.
   На стуле посреди комнаты сидела девушка. Её глаза метнулись к нему с удивлением, тут же обратившимся в радость.
   Он, проклиная отяжелевшие от усталости ноги, сделал последние несколько шагов, чтобы остановиться перед девушкой.
   Нежные руки девушки лежали рядом на коленях, отяжелённые грубыми кандалами, так нелепо смотревшимися на её хрупких запястьях.
   Не произнеся ни слова, он встал перед ней на колени, несмотря на предостерегающий окрик торговца.
   Девушка тоже молчала, не шевелилась, лишь следила за происходившим.
   Но вот кандалы сняты, и он прикоснулся ладонями к немного покрасневшей коже запястий.
   - Как я и обещал, я пришёл за тобой.
   Потому что вера подобна обещанию, а обещание основывается на вере.
   Чуть кивнув, девушка ответила:
   - Да. Мой брат...
   Улыбнувшись подобно весеннему солнцу, девушка прильнула к его груди. Эта пленница цеплялась за него, словно пыталась похоронить на его груди тревогу и одиночество, владевшие ей до его возвращения.
   Он обнял её хрупкое тело и глубоко, с облегчением вздохнул.
   Вот так было выполнено его обещание.
   Так же, как в песнях менестрелей.
   Или, может, примерно так же.
   Пока всё разыгрывалось в соответствии с предполагавшимся сюжетом.
   - Теперь ты довольна? - спросил он девушку, держа её за руки.
   Но она не только не ответила, но и наступила ему на ногу, чтобы он не говорил лишнего.
   Раз так, то и кандалы она, скорее всего, сама надела незадолго до его прихода.
   - Ну, надо же...
   Он не знал, сколько раз уже говорил эти слова.
   Но всё же не стал упрямиться и легонько обнял её, девушка тут потребовала, чтобы он вложил в объятие больше сил.
   Вообще-то пленённые принцессы, о которых пели менестрели, никогда не были такими нахальными.
  

ГЛАВА ПЕРВАЯ

  
   День выдался ясным, и Коул вышел на палубу, чтобы с наслаждением подставить лицо свежему ветерку и отогнать призрак морской болезни. Он предполагал, что сможет, глядя на бескрайнее море, собраться с мыслями и сосредоточиться на будущем, но этого, конечно, не произошло, потому что его не оставляла девушка с горячей, как солнце, болью внутри.
   - Миюри, - холодно, с раздражением обратился Коул.
   Девушка-сорванец, наконец, подняла голову и стиснула зубы.
   Кья, кья, - кричали сверху морские птицы, неторопливо пролетая вокруг корабля против ветра.
   - Ну и? - заговорила она. - Что же произошло, когда ты повёз гадалку к королю?
   Она сидела, скрестив ноги, рядом с ним и писала. С учётом того, что прежде, когда он был моложе, ему приходилось привязывать к стулу эту девочку-непоседу, чтобы учить писать, её нынешнее занятие можно было бы счесть огромным шагом вперёд. Но то, что она писала, было не изящным стихотворением, не текстом из Священного писания, а её собственная приключенческая история, мешавшая правду с вымыслом.
   Коул вздохнул - как же трудно ему было понять её - и стал рассказывать, что происходило, когда его не было с Миюри.
   - Какова бы ни была причина, но Амаретта действительно сбежала от правителя. Так что существовала опасность, что её могли и обезглавить, поэтому мы с госпожой Иленией и господином Ваденом подготовили совершенно безопасный способ доставить её выборщику Дюрану.
   Миюри почесала подбородок обратной стороной пера, немного подумала и записала на бумагу предложение.
   Речь шла о последствиях столь шумного исчезновения астронома Амаретты. Когда Амаретту удалось утащить из маяка на острове, Коулу пришлось попросить Миюри остаться в одном торговом доме в Арберке, поэтому она не знала о дальнейшем развитии ситуации. Но помимо любопытства у Миюри была ещё одна причина узнать побольше об этом.
   - В конце концов, принцесса не она... - буркнула Миюри и перевела взгляд на Коула.
   Коул попросил её остаться в том торговом доме, чтобы она стала там как бы заложницей, что ей, само собой крайне не понравилось, но никого другого на эту роль он найти не мог, поэтому ему пришлось поиграть со словами. Он дал понять Миюри, что для неё это прекрасная возможность испробовать на себе роль пленённой принцессы.
   Похоже, это лестное название роли подействовало на любительницу помечтать Миюри.
   Нет, похоже оно оказалось слишком действенным, так как Миюри прекрасно подготовилась к возвращению Коула: она сама себя заковала в комнате, где обычно запирали должников торгового дома.
   Позже владелец торгового дома уверил Коула, что Миюри жила в комнате для гостей, конечно же, без каких-либо кандалов, но Коул, само собой, не стал выражать этой мечтательнице какие-либо сомнения.
   И он полагал, что сделал всё возможное для воплощения мечты Миюри в действительность, однако ожидания принцессы-волчицы оказались слишком высокими.
   И потому Миюри, не удовлетворившись ролью спасённой из плена в замке принцессы, пребывала всё время в дурном настроении и всячески давала волю своему себялюбию.
   Миюри продолжала смотреть на Коула, и тот, вздохнув, отломил половину куска чёрствого хлеба, захваченного с собой на палубу, и протянул ей.
   Наблюдательные морские птицы сели на палубу и приблизились к ней, но Миюри молча отпихнула их, откусила часть хлеба и разом проглотила.
   Надо же, - Коул отвернулся к морю и снова стал вспоминать события в Убане.
   - О том, что госпожа Амаретта не способна предсказывать затмения, я заявил правителю со всей определённостью. То, чем занималась госпожа Амаретта, было совсем иным. И потому она не способна помочь правителю восстановить власть.
   Перо в руке Миюри, шумно жевавшей чёрствый хлеб, замерло на полуслове.
   - А ведь это пророчество было последней надеждой короля, так?
   - Да. Верно, я был готов к тому, что правитель отмахнётся от моих слов или рассвирепеет.
   Утопающий хватается за соломинку. Выборщик Дюран цеплялся за призрачную луну, увлёкшись легендой, возлагая на это последнюю надежду... Так полагал Коул и поэтому попросил не-людей Илению и Вадена помочь ему в опасной ситуации.
   Он опасался, что выборщик Дюран не смирится с истинным положением дел и снова заточит Амаретту в башне. Что было бы ещё не так плохо, как если бы, а такая вероятность была, их сочли бы предателями. Скажем, шедший по следу Амаретты Предрассветный кардинал передумал и решил присвоить себе пророчество затмения либо стал марионеткой в руках Церкви или торговцев Арберка, совершив таким образом предательство.
   - Вскоре я осознал, что недооценивал правителя.
   Миюри проглотила хлеб и обратила на Коула свои красноватые глаза. Учитывая состав команды Вадена, она не скрывала своих волчьих ушей, и ветерок играл шерстью на них.
   - Правитель не рассердился и не выказал какой-либо подозрительности, он просто глубоко вздохнул. Это был очень, очень долгий вздох.
   Глаза Миюри, по-детски любопытные, устремились к небу. Её воображение позволяло ей запросто летать в небесах, и она сказала так, будто она была в тот момент рядом с ними:
   - Разве этот вздох короля не был вздохом облегчения?
   Миюри всегда отличалась своим чутьём.
   Коул, сдавшись, улыбнулся и продолжил:
   - Верно. Напряжение в тот момент настолько оставило правителя, что он чуть не сполз со стула... И знаешь, у него на лице была написана радость.
   - Я уверена, что сам по себе он не верил в предсказание. Но это было единственным, что у него было, поэтому ему ничего не оставалось, кроме как тянуть эту линию. Думаю, он принуждал себя верить во всё это. И ещё этот дядя... Он же король.
   Нынешний представитель правящего рода Дюран родился болезненным, к тому же его нога пострадала при падении с лошади, он телесно не был способен участвовать в сражениях. В стране, созданной королями-наёмниками и ценившей военную мощь, ему было суждено оказаться в невыгодном положении.
   Оказавшись в невыгодном положении, когда власть ускользала из рук короля, он мог бы постараться опереться на свою мудрость, чтобы хорошо править. Но в этих местах ремесленники зимой брали копья и уходили зарабатывать наёмничеством, вследствие чего положиться на свою сообразительность могло выглядеть неразумным. Так складывался порочный круг, в котором нарастало повсеместное недовольство правителем, приводившее к дальнейшему ослаблению его власти.
   Когда Коул пришёл к выборщику Дюрану, положение того, как правителя, стало уже угрожающим, и он старался с помощью предсказания вернуть утраченную власть.
   Нет, всего лишь оттянуть её падение.
   Потому что он был королём.
   А безнадёжная борьба редко приводит к удачному исходу.
   Перо Миюри вновь заскользило по бумаге, но снова замерло после слов Коула:
   - Ты верно сказала. Выборщик Дюран - потомок великого короля-наёмника.
   Миюри, похоже, восприняла это как насмешку и укоризненно посмотрела на Коула: нельзя пинать побеждённого. Но Коул покачал головой:
   - Правитель сразу сказал вот что: 'Теперь мне больше не нужны сдержанность и благоразумие'.
   Коул не был уверен, что смог точно воспроизвести интонации короля, но глаза Миюри расширились, коник её хвоста приподнялся.
   - Правитель встал со стула, держа в руке меч вместо трости: 'Вот то, чем, в конце концов, защищают трон'.
   Дюран был не кровожадным полководцем, жаждавшего сражений, а командующий, озарённым мудростью. Его несчастье состояло в том, что он родился в стране короля-наёмника, стране, известной своей военной мощью.
   Но он правильно понял свою судьбу. Встретить которую королю подобало с мечом на поясе.
   - Это было... это было просто потрясающе.
   Сам Коул никогда не дрался, все мальчишки в его родной деревне размахивали палками, строя из себя героев, а он учил никому не интересные буквы.
   Но даже на него произвела впечатление отвага правителя, достойная короля-наёмника. Он почувствовал небольшую неловкость, рассказав с такой гордостью, как выглядел в тот момент правитель.
   Миюри открыла рот, собираясь что-то сказать, но снова его закрыла, проглотив какие-то слова. Затем, выдохнув с чувством, она задвигала пером так быстро и с таким нажимом, что оно стало скрипеть.
   Усмехнувшись её взволнованности, Коул перевёл взгляд на море.
   Решительность выборщика ничуть не померкла в памяти Коула, но брать в руки меч для защиты своей власти - действительно крайняя мера. Счесть, что лучше потерять всё, - путь саморазрушения.
   Нынешний выборщик почти не имел союзников, к тому же существовала ещё одна ветвь его рода, которая могла законно претендовать на трон, в случае мятежа правитель будет легко побеждён.
   Даже если бы он обратился за подкреплением к остальным шести выборщиков, подмога в крутые горы подоспела бы с большой задержкой.
   Решительность правителя была достойна восхищения, но его мечу не достать до цели.
   Меч может лишь рубить, а не соединять.
   Миюри нарочито громко провела пером по бумаге и сказала зловещим голосом:
   - Ну и?
   Её поднятые на Коула глаза горели предвкушением.
   Миюри любила приключенческие истории, особенно те, от которых стыла кровь в жилах, в то же время она знала, на что смотрели сейчас её глаза.
   Взгляд её упирался в Коула. Того самого Предрассветного кардинала, на которого было сложно положиться, который нетвёрдо стоял на ногах, но которому не было равных в умении не сдаваться.
   - Всего выборщиков семь, и один уже на нашей стороне. Привлечение ещё одного значило бы очень много. Вот почему мы отправились в такой спрятавшийся за крутыми горами город как Убан и побегали за пропавшим из Убана астрономом.
   Уловив некоторую иронию в голосе Коула, Миюри откровенно улыбнулась.
   - Мы приложили усилия для возвращения госпожи Амаретты, но если правитель расправится с ней, прежде чем мы получим пользу от его благодарности, мы потеряем и саму благодарность, и её плоды. Сверх того, если в итоге из-за должности выборщика начнутся столкновения между группами жителей, это внесёт беспорядок в функционирование империи в целом. Другие выборщики могут отложить свою борьбу с Церковью, и мы упустим время, когда можно было бы привлечь их на нашу сторону. Вот почему я ему сказал, что при такой его решимости как правителя, может быть, он не будет против того, чтобы на некоторое время присоединиться к нашей безнадёжной борьбе?
   Миюри, почесав обратным концом пера подбородок, записала что-то на бумаге, которую она держала в руке, и спросила:
   - Но ведь можно заменить слова "безнадёжная борьба" на другие, верно?
   - "Неукротимый боевой настрой".
   Миюри, широко улыбнувшись, расплела ноги и встала. Коул невольно улыбнулся, когда она ловко записала слова уже стоя, и продолжил:
   - Я дал правителю разъяснения. Госпожа Амаретта в действительности была увлечена легендой об охоте Медведя-Лунобивца на луну. И связи с легендой о попытке армии древней империи войти с юга в горный край, попытка провалилась, так как путь армии был перекрыт. Но вторая легенда может указывать на короткий путь из горного края в южные земли.
   На карте Убан и южные земли размещались близко, но дорога между ними был очень дальней. Прямой путь перекрывали крутые горы, и поток людей и товаров с богатого юга был вынужден двигаться, обходя горы далеко на западе. К тому же на очень узкой обходной дороге всегда было тесно.
   Если же найти короткий путь, по которому шла та древняя армия, на север по нему устремится множество товаров.
   - Выборщик Дюран сразу же осознал выгоды этого замысла.
   При всей своей абсурдности этот замысел по природе совершенно отличался от предсказания затмения.
   - В отличие от сомнительного пророчества, открытие новой дороги может поднять выборщика в глазах людей и тем самым стать его спасением.
   - Миссия короля - явить всем надежду, - заявила Миюри.
   Удивлённый столь размашистым заявлением, Коул посмотрел на Миюри - у той был счастливый, застенчивый вид вместо её обычного гордого выражения лица.
   - Это просто понять. Потому что мой брат сам такой.
   Застигнутый врасплох этим выпадом, Коул невольно отвёл взгляд.
   Лицо Миюри тут же вернуло себе гордое выражение, и она, усмехнувшись, записала что-то пером на бумагу.
   - Ты же говоришь людям: "Срубите эти деревья, уберите эти камни, и вы достигните земли обетованной", так? Так говорит мой брат тем, кто страдает от Церкви, так говорит король тем, кто заперт крутыми горами. Единственное различие, да?
   - Действительно...
   У Коула мелькнуло сомнение, не было ли её обычное ребячество притворным. Нет, Миюри находилась на середине своего взросления, время, вероятно, напоминавшее неустойчивость весны, когда может показаться, что уже пришло лета, а на следующий день ударяли морозы.
   Коул прочистил горло и вернулся к своему рассказу:
   - Как бы то ни было, выборщик Дюран одобрил этот замысел. Кроме того, если мы откроем дорогу от Убана на юг, это принесло бы большую пользу и нам.
   - Из самой глубины гор мы сможем попасть прямо в южные земли, так?
   - Да. Говорят, что из дворца папы там, на юге в ясный день даже можно различить горы Убана. Вот как.
   И дело состояло не только в том, чтобы открыть возможность передвижения людей и товаров в Убан и обратно, а также оказать услугу выборщику Дюрану. Открытие пути могло стать настоящим переломом в противостоянии с Церковью. До сих пор южное духовенство жило себе спокойненько. Но если в горах, отделявших их от севера, открылась дыра для свежего северного ветра, им бы пришлось испытать на себе его пронизывающее действие.
   - Но есть ведь и немало сложностей, верно? - спросила Миюри, уже закрывшая свою рукопись и возвратившая перо на его место на кожаном поясе.
   Она не только слушала то, что рассказывал Коул, она ещё и обдумывала услышанное.
   - Верно. Пусть торговый дом Арберка и согласился с замыслом, но он относится к союзу Рувик, поэтому торговцам Арберка надо быть начеку. Да и сам утраченный путь будет непросто найти и откопать. Набрать и прокормить людей также обойдётся недёшево. Для правителя в его денежной ситуации это просто невозможно. Да и если бы деньги он собрал, отправка из его города большого числа людей ослабила бы его защиту. Это привлекло бы внимание желающих воспользоваться его шатким положением, спровоцировав их на мятеж.
   Миюри, слушая, фыркала и раздувала ноздри, её хвост ходил из стороны в сторону всё резче и сильнее.
   - Кроме того, госпожа Амаретта примерно нашла место падения луны, сброшенной Медведем-Лунобивцем, и тут, похоже, тоже имеется немалое затруднение.
   Подробная карта могла принадлежать только правителю и хранилась в особняке Дюрана. Выслушав Амаретту, потомок короля-наёмника указал на карту и произнёс:
   - Эта земля давно заброшена, в том лесу живут те, кто не может жить в мире людей.
   Порыв ветра взъерошил чёлку Миюри. Захлопали паруса, морские птицы поднялись к небу выше ветра. Усилилась качка, и Коул схватился за край борта, пытаясь справиться с морской болезнью, и в этот момент он увидел место, куда они плыли, - небольшой островок вдали.
   - Наш черёд? - спросила Миюри, ярко сверкнув красноватыми глазами и клыками.
   Сила тех, кого нельзя открывать людям. Если только другая сторона не принадлежала к тому же миру. И с этой стороны присутствие Миюри с Иленией могло только обнадёживать.
   Впрочем, сейчас положение было иным.
   - Нет, просто в мире всегда находятся люди, которым приходится избегать человеческого общества.
   Ответом Коулу был недоумённый взгляд Миюри.
   Ньоххира, деревня горячих источников, музыки и песен. Миюри, родившейся и росшей там, было трудно представить, что в большом мире мог существовать особый мирок.
   Возможно, желание ограждать детей от тёмной стороны мира являлось проявлением излишней опеки.
   Нет, Миюри должна была выдержать соприкосновения с ним, подумал Коул. Тщательно подбирая слова, он сказал:
   - Есть люди, которых изгоняют по разным причинам из городов и сёл, это могут быть те, кто совершил преступление, или побеждённые в войнах. Ещё люди, объявленные причиной эпидемий или стихийных бедствий. А иногда целые селения снимаются с места и отправляются в путь.
   Ни в одном городе или селе не будут охотно принимать странников сомнительной репутации.
   Те, кому некуда идти, кто избегает внимания обычных людей, часто поселяются под сводом деревьев, и даже взор Господа, кажется, не мог их там достать.
   - Это густой лес, через который уже много лет не проходят дороги. Кроме того, лес этот расположен на границе земель, которыми управляет выборщик, его принадлежность оспаривается соседними землевладельцами, там нельзя на кого-либо полагаться.
   Такие люди появлялись и в горах Ньоххиры, но им трудно пережить там снежные зимы, и то, что от них остаётся, быстро исчезает под опавшей листвой. Так что проблем с такими людьми Ньоххира не знала.
   - Будет трудно вести поиски в лесу, в котором много таких людей. Если дела сложатся неудачно, мы можем нарваться на настоящее сражение.
   Борьба с обитавшими в лесах разбойниками являлась головной болью землевладельцев, обладавших большими территориями. Да и бедные странники, которых нельзя было прогонять, также настроения не улучшали. Коулу не хотелось, чтобы Миюри знала об этой тёмной стороне мира... Он задумался об этом, но уже через мгновение Миюри, тоже что-то быстро прикинув, заявила:
   - Ну, я думаю, всё будет хорошо.
   - Э?
   В поисках подтверждения своих слов Миюри снова открыла рукопись со своими рассказами.
   - Значит, люди, живущие в лесах, так? - уточнила она, листая рукопись, вскоре то, что она искала, было, наверное, найдено. - "Великий грабитель в зелёном капюшоне".
   Волчьи уши Миюри торжествующе поднялись вверх.
   - Грабители, живущие в лесу, - это хорошие грабители, отбирающие деньги у плохих богатеев и раздающие их нуждающимся!
   Ну как? Разве это не потрясно? - казалось, говорило её лицо, однако взгляд её был серьёзным.
   Разговор шёл о выборщике Дюране, и тут вылезла эта на удивление странная история, впрочем, Миюри же ещё была ребёнком.
   - Так что всё будет хорошо. У них в почёте праведность и сострадательность. Ещё у них есть луки, их стрелы способны огибать деревья и даже попадать в маленький глаз кролика. Сомневаюсь, что даже армия короля-наёмника смогла бы победить их!
   "Грабитель в зелёном капюшоне" - это история про знаменитого грабителя, известная даже детям. Коул тяжело вздохнул и положил ладонь на голову Миюри.
   - Это сказка. А то - серьёзная действительность.
   - Брат, ты ничего не понимаешь! - прокричала Миюри и, оттолкнув руку Коула, показала в море. - Я о том, что это похоже на тот остров, разве нет?
   Коул не нашёл слов.
   Мошенники могут обманывать людей, потому что примешивают долю правды к своей лжи. Примерно так же тяга Миюри к фантазиям неискоренима, ибо она подкрашена под цвет действительности.
   - То, что там... - заговорил, было, Коул, но Миюри перебила его на полуслове.
   - Когда я плакала в своей комнате от одиночества, расставшись с братом, люди торгового дома мне много чего рассказали. Тот, кто отвоевал этот остров у его бывшего владельца, был рыжебородый мужчина, любивший выпивку и ещё больше свободу, он был пиратом, прошёл через сражение в бурном море и в итоге отдал остров торговцам!
   Насколько Коул знал, являясь заложницей в Арберке, Миюри хорошо поладила с торговцами, которые научили её пользоваться абаком, ещё она с удовольствием помогала им разгружать корабли, в общем, вела достаточно весёлую жизнь. Может, она и чувствовала в какой-то мере одиночество, но уж точно не проводила время в слезах.
   Отвернувшись от нывшей юной волчицы, Коул тяжело вздохнул.
   Ему было тревожно, потому что в байках торговцев заключалась доля правды. Их корабль направлялся к острову, на котором скрывалась сбежавшая девушка-астроном. Вопрос о правах на территорию острова был покрыт туманом, теперь это был оплот торговцев, занимавшихся сомнительными сделками.
   - И если на этом острове жил великий пират, почему бы том лесу не жить великому разбойнику, правда? Как правило, известный тебе, брат, мир - это лишь малая часть мира на самом деле!
   Этого Коул не мог отрицать, ему часто приходило на ум, не превосходила ли его Миюри широтой познаний. Эта девушка, дружелюбная и умная от природы, быстро сходилась с людьми, где бы ни оказывалась, и, как губка, впитывала всё, чему могла у них научиться.
   Поэтому Коул отказался от намерения переубедить её, и ему ничего не оставалось, кроме как, мягко отодвинув руками приблизившуюся вплотную Миюри, признать:
   - Корабль-призрак действительно существовал...
   И они сейчас сами плыли на этом корабле-призраке. Крысы ловко сновали по палубе и бортам корабля. Это были не воришки, подбиравшиеся к грузу и припасам на корабле, а моряки, управлявшие кораблём.
   - Именно. Потому-то мой брат и не может увидеть мир шире!
   Её осуждающий взгляд, вероятно, был вызван тем, что она всё ещё сердилась на него из-за того, что он оставил её заложницей в Арберке.
   Корабль продолжал плавно двигаться под ясным небом. Впереди был остров Кобб.
   Остров с сомнительной репутацией, на котором распоряжались торговцы.
  
  
   Остров Кобб разместился на полпути от королевства Уинфилд до большой земли. Когда-то он был территорией королевства, но к настоящему времени вопрос его принадлежности был неясен, но сейчас на нём распоряжались торговцы, сделав его одним из центров контрабанды.
   Благодаря этому ничьё внимание не будет привлечено, если на острове будет скрываться загадочный астроном или в порт зайдёт большой корабль сомнительного происхождения. Мало нашлось бы островов, более удобных для тайной встречи.
   Сойдя на остров, Коул с Миюри немедленно перешли на другой корабль.
   На длинном столе, установленном на палубе, были разложены листы пергамента. Сидевшие за столом люди были похожи на аристократов, у торговцев, похоже, были свои причуды, и эти люди, должно быть, прибыли на встречу на острове в качестве советников.
   - Наконец-то ты пришёл, достопочтенный кардинал, - сказала Коулу особа, стоявшая в центре, повернувшись с самой дружелюбной улыбкой.
  
   0x01 graphic
  
   - Прости, что заставил тебя ждать, досточтимая Хайленд.
   - Я имела в виду, что мне не терпелось снова встретиться с тобой, в этом смысле я действительно ждала, - пояснила Хайленд и перевела взгляд на Миюри в одеяние святой, стоявшую рядом с Коулом. - Доброго дня, госпожа святая.
   - Доброго настроения. Досточтимая Хайленд, - быстро ответила Миюри с лёгким поклоном.
   Девушка-сорванец, она смотрела на Коула холодным лягушечьим взглядом, когда тот пытался ей объяснять правила хорошего поведения, и пропускала мимо ушей его слова, но при этом дворцовый этикет она очень хотела изучить. Её жесты сейчас были выверены, как у лицедеев, разыгрывавших пьесы, Миюри играла святую. Даже одеяние святой, кажется, совершенно не мешало ей забавляться.
   - Госпожа святая сегодня тоже выглядит прекрасной... Но это что?
   Мудрая лиса из сказки обманывала забредших в лес людей, притворяясь человеком. Её выдавал кончик хвоста, показывавшийся из-под плаща, а солнечную святую подвели высоко закатанные рукава. Закатывать рукава несвойственно настоящим святым. От похвалы Хайленд у Миюри раздулись ноздри, а после вопроса принцессы она выронила из руки большой, выше её роста, гарпун, и тот стукнулся о пол.
   - Я собиралась, пока будет проходить встреча, добыть еды для всех.
   Коул не стал делать ей замечание, он лишь молился, чтобы она не простудилась - вода была достаточно холодной.
  
   0x01 graphic
  
   А Хайленд, любившая Миюри, была просто в восторге.
   - Это и вправду весёлое занятие! - сказала она, после чего повернулась к собравшимся. - Ладно, давай побыстрее покончим с нашими делами, чтобы ничто не испортило удовольствие от еды!
   Конечно же, Коул пришёл на встречу с Хайленд не для того, чтобы поесть рыбы, что поймает Миюри. Причиной стал тот дикий замысел, который был вызван суетой вокруг девушки-астронома Амаретты.
   Проследив взглядом за Миюри, отправившейся на берег с гарпуном в руках, Хайленд повернулась к Коулу и, улыбнувшись, произнесла:
   - Твоё письмо меня по-настоящему удивило. Сначала пророчество затмения, затем, чтобы утихомирить тех, кто был готов драться за это пророчество, объединить силы с союзом Рувик. В следующем письме, наверное, будет о том, чтобы схватиться за край одежды Господа?
   Принцесса снова улыбнулась, теперь с явным озорством, и Коул невольно отшатнулся.
   - Вечно я доставляю тебе столько беспокойства, досточтимая Хайленд, - произнёс он от чистого сердца, но её улыбка исказилась досадой.
   - Кончай это. Сначала Эшьютадт, потом Убан, правитель которого выборщик Дюран оказался в долгу перед тобой за оказанную услугу. А сверх того еще и усилия по заключению договорённости с частью союза Рувик, с которым мы имели сложности. Как это можно назвать, если не подвигом? Когда я сама побывала на большой земле с попыткой уговорить епископов городов, это обернулось настоящим провалом.
   Произошло это как раз тогда, когда Коул только-только покинул Ньоххиру. Хайленд посетила города на большой земле, епископы которых отличались большей добропорядочностью, и пыталась уговорить их присоединиться к ней в борьбе против Церкви, её усилия не принесли результатов, из-за чего принцесса серьёзно упала духом.
   - В процессе борьбы против Церкви я поняла, что наша с тобой встреча была не иначе как предначертана Господом. Другими словами, Господь явил нам, что эта борьба - истинная.
   Хайленд снова весело улыбнулась, но, вероятно, заметила, что Коул воспринял её похвалу как чрезмерную. Она отвернулась к столу, словно для того, чтобы не давить этим на него, и указала на разложенные на столе пергаменты.
   - К счастью, я тоже могу кое с чем помочь. Это всё было обоснованием вашего замысла, так?
   - Д-да. Есть многое, с чем я предполагаю справиться самостоятельно.
   - Ху-ху, - издала смешок Хайленд и взяла лист пергамента со стола. - Прежде всего, остаётся возможность предательства со стороны торговцев Арберка, но не стоит об этом излишне волноваться. Хотя все и говорят: "союз Рувик", истина, похоже, имеет другой окрас.
   - Истина? - переспросил Коул.
   Хайленд оглянулась на необычно выглядевших торговцев, ожидавших наискосок сзади от неё. Они были богато одеты и, вероятно, являлись маститыми торговцами королевства.
   Один торговец шагнул вперёд.
   - Рад, что мы смогли, наконец, встретиться с досточтимым Предрассветным кардиналом.
   Кажется, они подготовили пространную приветственную речь, но Хайленд деликатным жестом предложила им перейти к делу.
   - Союз Рувик - это очень большой союз, состоящий из торговых домов и гильдий, разбросанных по большим территориям от севера до юга. Между компаниями, естественно, существуют различия, но доходы их различны не только из-за их различий, но и из-за района их расположения. В частности, они сталкиваются с проблемами снижения продаж предметов роскоши из-за деятельности достопочтимой Хайленд и досточтимого Предрассветного кардинала, но в разной мере.
   - Торговые компании союза, расположенные на севере, - подхватил другой торговец, - по-прежнему много зарабатывают на торговле сельдью и треской из холодных северных морей, где вы вдвоём побывали.
   На Коула нахлынули воспоминания о встрече с воплощением кита и о падении ночью в холодное море, когда он уже готовился умереть.
   - А южные компании как раз и были тяжело наказаны действиями досточтимой Хайленд и досточтимого Предрассветного кардинала.
   - И потому северные компании союза продолжают пытаться с нами спорить, в то время как южные попали в настолько стеснённое положение, что не могут себе этого позволить... Причина в этом.
   - Понятно...
   - В твоём письме было ещё про разнузданную торговлю Арберка в Убане. Полагаю, это тоже является причиной.
   Арберк являлся портовым городом на море и в то же время конечной точкой речного пути из Убана. Из-за этого большую часть товаров Убану приходилось получать и отправлять через Арберк, из-за чего портовый город мог сбивать цены на товары, получаемые из горного района, и задирать цены на поставляемые. В результате страдавшие от несправедливой торговли жители Убана теряли уважение к выборщику Дюрану, неспособному нанести удар Арберку.
   - Они поступают таким образом, потому что у них нет иного пути восполнять упущенную выгоду.
   Причина себялюбцев, подумал Коул, и, похоже, это отразилось на его лице. Потому что Хайленд тут же сказала с лёгкой, доброй улыбкой:
   - Это, конечно, себялюбиво, но они же нанимают людей. Они не могут себе позволить взять и сократить число ртов, которые этим кормятся.
   Коул изумился. Похоже, Хайленд лучше понимала положение торговцев Арберка, потому что у неё были свои землевладения.
   - Но именно поэтому становится возможным действовать совместно, - добавила Хайленд. - Открытие дороги от Убана на юг добавит в эти места новую торговлю.
   И Хайленд посмотрела на торговца, вступившего в разговор первым, тот размашисто кивнул.
   Вероятно, они уже внимательно продумали возможные выгоды в торговле после открытия нового пути.
   - Трудность в том, что для открытия дороги потребуется время, собственно, мы даже не знаем, произойдёт ли это. В общем, тебя беспокоит, что за это время торговцы Арберка могут передумать.
   Коул писал об этом в своём письме. И ему сейчас было неловко, потому что из-за этого беспокойства он кое-что заранее пообещал торговцам Арберка.
   - Чтобы удержать торговцев, способных легко менять взгляды, поставлять Арберку шерсть из нашего королевства с преимуществом первоочерёдности, пока дорога не будет проложена. Я тоже считаю, что это неплохая мысль, - сказала дальше Хайленд, и Коул подумал, уж не из-за беспокойства ли о нём она так решила, во всяком случае принцесса улыбнулась. - Шерсть нашего королевства имеет золотой отблеск. Она привлечёт внимание этих алчных людей, и Арберк получит из Убана хорошие товары - железо, дерево и так далее. Для нашего королевства эта сделка тоже должна быть неплохой.
   Торговцы, стоявшие позади Хайленд почтительно поклонились.
   - Меня больше беспокоит Убан, сумеет ли правитель Дюран сохранить своё положение.
   Выборщик Дюран определённо растерял доброе отношение со стороны людей. Хотя торговцы Арберка, войдя в это дело, пообещали ослабить давление на Убан, но внезапное изменение их отношения к горному краю может оказаться слишком заметным. Они же продолжали оставаться в союзе Рувик и должны были показывать враждебность по отношению к Предрассветному кардиналу, следовательно, должны были сохранять видимую враждебность и к Убану, в который пожаловал Предрассветный кардинал.
   И потом, если выборщик Дюран выдвинет замысел прокладки дороги, влиятельные люди Убана могли ему не поверить. Тем более, что жители Убана могли догадываться о денежном положении правителя, к тому же, и это было ещё опасней, они могли решить, что с них ради прокладки дороги станут взимать увеличенные налоги. Тогда выдвижение замысла может не завоевать сердца людей, а спровоцировать их на мятеж.
   Следовательно, правителю было необходимо что-то, что позволило бы ему продержаться на ногах. Не только идеи, провозглашаемые Предрассветным кардиналом, но и нечто более осязаемое, что можно увидеть и потрогать.
   Пролистнув это в голове, Коул спросил себя, чтобы он сделал, будь он не священником со своими идеями, а таким же выдающимся торговцем, как тот, который его однажды подобрал.
   - Что ты думаешь о моём предложении печатать Священные писания? - спросил он.
   Взгляд Хайленд упал на пергамент, на котором было расписано всё дело.
   Второе имя Коула - Предрассветный кардинал - и немногие средства, имевшиеся у правителя. Предложение Коула предполагало объединить эти части, чтобы создать оружие, которое можно было немедленно пустить в ход.
   - В Убане есть ремесленники, которые смогут вырезать формы для букв, ремесленники, которые смогут отлить в них буквы, и есть железо. Кроме того, здесь достаточно дерева и воды, чтобы изготовить бумагу. Наконец, Священные писания - это товар, который могут носить люди на спинах, нам не потребуется использовать корабли Арберка, - объяснял Коул.
   - И потому ты решил открыть новую мастерскую для печати священных книг в Убане, - сделала вывод Хайленд.
   Коул кивнул, и Хайленд продолжила:
   - Открыв мастерскую, мы сможем создать места для работы местных жителей и обеспечить новый доход землевладельцам. В то же время мы заложим основу для расширения нашей деятельности на большой земле.
   - У меня, конечно, не было намерения заработать кучу денег на мастерской, которая печатала бы священные книги. Но всё же, когда мы защитили ремесленников, когда мастерская, над которой мы работали вместе с ними, наконец, обрела свои очертания, я, читая об этом в твоих письмах, обнаружил внутри себя некоторое ощущение собственничества. Я сам не заметил, как пришло это чувство, чувство, что эта мастерская - наша.
   - Ну, это...
   "...вполне естественно", - хотела сказать Хайленд, но вдруг остановилась и оторвала взгляд от пергамента.
   - Этот ремесленник, господин Жан, говорит, что пойдёт куда угодно, чтобы распространять свои навыки и знания. Так что если это будет город Убан, в который даже инквизиторы не сунутся, то вопросов с его безопасностью не возникнет.
   Действительно, войти в эту природную крепость, окружённую горами, было непросто.
   - Кроме того, - продолжила Хайленд, - у кого бы я в королевстве ни спрашивала, мне говорили, что земли вокруг Убана - место глубокой веры. Здесь должны хорошо воспринять наше учение или, скорее, учение Предрассветного кардинала. Население будет гордиться, если их земля станет главным местом печати и распространения священных книг. Как и выборщик, пригласивший тебя в Убан. Выборщик не сможет возвыситься над тобой.
   Последние слова принцесса сопроводила неприятной улыбкой.
   - Поэтому наш вывод: сумасшедший замысел, изложенный в твоём письме, нам следует обязательно выполнить.
   Воистину сумасшествие - действовать, основываясь на древней легенде.
   Хотя изначально преследовалась цель пригасить суету вокруг пророчества о затмении, Коул с облегчением осознал, что одновременно улаживается на какое-то время несколько вопросов. И тут лицо Хайленд несколько помрачнело.
   - Но, вот же, даже не знаешь, будут ли какие-то препятствия... - Хайленд задержала на миг дыхание, её лицо впервые с начала встречи погрустнело.
   Коул, понимая всю надуманность замысла, при виде её лица задумался, не упустил ли он чего.
   Хайленд, коротко выдохнув, снова вдохнула и продолжила:
   - Всё это дело с тайными договорами и обменом товаров между королевством и большой землёй. Необходимо следить за всем, чтобы многочисленные участники не слишком увлеклись своими корыстными интересами. И в первую очередь учитывать небольшую вероятность предательства торговцев Арберка. Полностью им доверять нельзя. И в таком случае кому мы могли бы доверять настолько, чтобы доверить столь сложное дело?
   Нельзя насытиться хлебом, глядя на его изображение. Кому-то надо превратить зерно в муку, замесить тесто, испечь. Только человек, занимающий исключительное положение, мог облечь в плоть и кровь такой грандиозный замысел, последствия которого затронут огромную территорию, и привлечь к нему будущих участников.
   - Это госпожа Ив, я сам пошлю ей сообщение...
   Ив, вероятна, ещё была в Эшьютадте, разбираясь с последствиями шумной истории с самозванцем. Ещё не погашены угли там, а уже приходится просить заняться ещё более сложным делом. Коул стал прикидывать, не попросить ли Илению о таком одолжении, и тут вдруг заметил, что на него смотрит Хайленд.
   Она не улыбалась, не была поражена, в её взгляде читалось нечто вроде обречённости.
   - У тебя такое положение, что ты мог сразу подумать о столь особенном человеке и попросить его помочь. Ты меня действительно пугаешь.
   Прежде такие слова заставили бы Коула открыть рот от изумления и сжаться, но теперь он научился как-то держать себя в руках.
   - Я не уверен, что смогу это передать, - предупредил он. - Тут стоит кто-то, кого зовут Предрассветным кардиналом, и я думаю, что использую его просто как символ. И если честно, я сам тоже его боюсь.
   Он словно смотрел на этого кого-то, стоявшего рядом с ним. Он лишь старался действовать как Предрассветный кардинал. И если бы он не относился таким образом, то просто этого бы не вынес.
   - Хи-хи, всё верно. Это, вероятно, свойственно большинству людей в мире, полагаю, - хихикнула Хайленд.
   Миюри сказала, что настойчивость выборщика Дюрана, с которой он гнался за предсказанием затмения, была вызвана его королевским положением. Он должен был это делать как король.
   А как же Хайленд? Сочтя вопрос недостойным, Коул покачал головой и выкинул его из головы.
   - Теперь насчёт ещё одного вопроса, который ты задал, - произнесла Хайленд, и Коул постарался собраться.
   - А... д-да. Место, через которое потребуется пройти, внушает некоторые опасения.
   - Из-за тех, кто живёт вне закона... В лесах то и дело встречаются подобные неприятности, но пока положение выборщика будет оставаться неустойчивым, сложно рассчитывать на серьёзное их истребление.
   - А если задействовать силы королевства? - спросил Коул.
   Хайленд качнула головой и ответила:
   - Если чужаки, вооружившись мечами, войдут на территорию с неустойчивой властью, это им выльется в серьёзные неприятности.
   Основная причина, по которой отряд наёмников Руварда не пошёл в Убан.
   - Кроме того, Убан не то место, которое просто попадается по дороге. Такой повод ещё можно было бы ввернуть для города на равнине.
   Иными словами, отправлять вооружённых людей извне следует так, чтобы это не было явно заметным.
   Однако возможно ли это?
   Найдя решение других трудностей, Коул не мог оставить эту без внимания и потому сообщил о ней Хайленд в письме, по тону это получилось что-то вроде жалобы, почти хныканья, однако Хайленд почему-то имела радостный вид.
   - Я тоже потратила некоторое время на это затруднение, однако нашла именно нужных людей.
   - Э?.. - удивился Коул, и Хайленд выдала очередную озорную улыбку.
   В этот момент через левый борт на палубу перелез молодой человек, он подошёл к Хайленд и что-то шепнул ей. Хайленд кивнула и подпёрла бока руками.
   - Я бы хотела рассказать поподробней, но придержу до следующей встречи. В первую очередь надо разобраться с проблемой. Похоже, действующие лица готовы.
   Эта встреча с Хайленд состоялась именно на этом острове не потому, что он размещался на полпути от королевства к Арберку. Портовый город на острове жил за счёт контрабанды. Это место было лучшим для тайных разговоров, так как назойливые соглядатаи не задерживались на острове надолго. Особенно это важно, когда вместе собираются три стороны, которые должны были являться врагами друг для друга.
   - Ладно, это лишь подтверждает то, что я тебе только что говорила, так что не беспокойся так. И потом, это моя роль. Предоставь её мне.
   Юноша, выполнив роль посыльного, покинул корабль, чтобы привести на него новых посетителей. Коул узнал некоторых из них. Это были торговцы из Арберка и старый распорядитель правителя Убана, следивший за делами в особняке Дюрана. Их встреча в Убане была бы слишком заметна, и они занимали враждебные позиции друг к другу.
   Хайленд с улыбкой приблизилась к ним и церемонно поприветствовала.
   - Я рада вас видеть! Да благословит Господь нашу встречу!
   Язык, жесты, движения, совершенно не свойственные Хайленд, вероятно, они соответствовали члену королевской семьи. С тех пор, как Коула стали называть Предрассветным кардиналом, он понял одну особенность мира людей: каждый, являясь его частью, в значительной степени играет свою роль. Коул уже принял решение посвятить себя роли Предрассветного кардинала.
   Натянув на своей шее незримый глазу ошейник, он повёл себя вслед за Хайленд, чтобы пожать пришедшим на корабль руки.
  
  
   Встреча прошла успешно, без осложнений и ссор. Маститые, уважаемые торговцы говорили, что обиду нельзя смыть водой, но золотом и богатством - можно.
   У каждой из трёх сторон были свои побуждения, но легенда о медведе-Лунобивце объединила всех. Если дело пойдёт на лад, это станет значительным продвижением вперёд в противостоянии с Церковью.
   В современной империи существовало семь правителей, имевших право выбирать императора, если за такой небольшой срок двоих из них удалось бы привлечь на сторону Предрассветного кардинала, эта сторона стала бы силой, которую в империи нельзя было бы не принимать во внимание.
   Было несложно предположить, что найдётся третий, который попытается, образно говоря, сам оседлать лошадь-победителя в гонке за властью, и так же легко представить четвёртого, который побоится остаться в меньшинстве. Хайленд, и не только она, с волнением говорила, что изменение соотношения сил может походить на сход лавины.
   После обсуждения старый распорядитель, представлявший выборщика, и торговцы Арберка наскоро пообедали и поспешили покинуть остров Кобб на разных кораблях, вероятно, стараясь сократить, насколько возможно, своё пребывание здесь.
   Коул испытал странное чувство, подумав, что по всему миру подобным образом завязывались интриги и заговоры. Впрочем, когда корабли скрылись за горизонтом, это чувство сразу развеялось, стоило Коулу лишь увидеть, в каком виде вернулась из моря девушка-сорванец.
   От холодной морской воды она замёрзла так, что губы её посинели, зато она, широко улыбаясь, притащила ошеломительно много рыбы.
   Вздохнув, Коул немедленно сунул её в горячую воду, вымыл ей голову, затем, когда у него уже всё плыло перед глазами от усталости и сонливости, помог Миюри разложить пойманную рыбу по полкам.
   Когда приятный аромат разбудил Миюри, эта непоседливая девушка съела огромное количество рыбы, после чего Хайленд позанималась с ней придворными танцами.
   В портовом городе, где не было закона и власти, никто не привлечёт к себе внимание, даже если будет шуметь до полуночи. Уже поздней ночью уставшие от танцев Миюри и Хайленд уснули вместе, подобно двум сёстрам - младшей и старшей.
   Было хорошо, что кончилось, наконец, плохое настроение Миюри, она выглядела радостной.
  
  
   На следующий день после полудня в порт острова Кобб вошёл корабль. На нём не было флага или иного признака, по которому можно было бы определить его принадлежность, но, конечно, здесь это не возбранялось.
   С корабля сошло несколько подозрительного вида мужчин. Собравшись кучкой, они прошли через порт, отыскали нужный им корабль и поднялись на борт.
   Миюри, скрестив руки на груди, с недовольным видом наблюдала за ними.
   - Это те, которые будут вместе с тобой исследовать лес? - спросила она.
   Лес, вызывавший тревогу собравшимися там людьми, которые не могли ужиться среди обычного населения. Нужно было, чтобы кто-то отправился туда, но особенности Убана не позволяли сделать это любому.
   Туда следовало отправить тех, кто хорошо владел мечом, обладал должной численностью, но не вызвал бы неприятностей в замкнутом от окружающего мира городе. Трудно представить себе в этой роли наёмников, действующих ради денег, использование рыцарей в то же время грозит политическими осложнениями.
   Однако Хайленд, судя по всему, осознавала сложность выбора и после трёхсторонней встречи на корабле не покинула остров, дожидаясь прибытия этих людей.
   А дурное настроение Миюри могло объясняться тем, что она возлагала большие надежды на иных людей.
   В первую очередь это, наверное, был отряд наёмников во главе с Рувардом, от которого она была в восторге. Следующими можно было считать рыцарей святого Крузы, действовавших в королевстве. Коул и сам считал этих рыцарей подходящими, но по своему положении они ещё считались воинством папы. Так что было похоже, что прийти в то место, в котором Предрассветный кардинал пытался создать свою отправную точку на большой земле, достаточно сложно. Раздумывая над этим, Коул понятия не имел, на ком остановится выбор принцессы, но, увидев их лица, сразу понял.
   - Отец, - пояснил предводитель этих людей, - ещё не вернулся из поездки по сельским местам королевства. Поэтому я получил письмо с задержкой и запоздал с прибытием.
   - Не страшно, - заверила Хайленд. Мы с достопочтенным Коулом провели встречу без серьёзных осложнений.
   - Это кстати. Ненавижу, когда следует соблюдать формальности.
   При вольном до безрассудства поведении этих людей было несложно поверить, что это какие-нибудь пираты, захватившие остров и сделавшие его своей крепостью. Но предводитель их был человеком, на которого Миюри всегда смотрела с подозрением.
   Принц Клевенд неловко улыбнулся Миюри:
   - Юная госпожа всё ещё сердится из-за того, что я тогда по ошибке захватил твоего брата?
   - Не особенно! - выпалила Миюри, отворачиваясь и делая шаг в сторону Коула.
   Коулу рассказывали, что Миюри была в страшной панике, когда люди принца Клевенда его похитили, приняв за другого. Коул успокаивающе похлопал её по спине, и она наградила его пристальным взглядом. Вероятно, её всё ещё раздражала тупость брата, так легко позволившего себя похитить.
   - Ладно, каждому - своё, но не думаю, что для этого дела найдутся более подходящие люди, - сказала Хайленд, и Миюри громко фыркнула. - Поскольку выборщик Дюран будет покровительствовать, король нашей страны направляет личное письмо выборщику с просьбой о сотрудничестве в борьбе с Церковью. Принц со своим отрядом отправится в Убан, чтобы лично передать выборщику письмо отца.
   Люди принца умели обращаться с мечами и лошадьми, они довольно многочисленны и не переполошат никого, двигаясь в Убан.
   'Очевидно, что принцесса сделала удачный выбор для этой роли', - пробормотал про себя Коул.
   - Я хотел бы от всего сердца поблагодарить свою сестру за то, что она порекомендовала меня отцу, - объявил Клевенд. В наше время, когда нет войн, я счастлив, что мне представилась возможность покинуть королевство с мечом в руке. Я могу заплакать на радостях.
   Соратники принца были последовавшие за ним сыновья знатных родов, лишённые порядком рождения права наследования, не могли они и добыть свою долю в бою, когда нет войны, и их наработанные навыки верховой езды и фехтования оставались без применения. Однако их способности породили в королевстве Уинфилд мнение, что они собирались захватить трон.
   Это прежде было серьёзной проблемой для серьёзно и преданно служившей своему долгу Хайленд, и, похоже, отголоски её подозрений ещё не совсем развеялись. Шутовское выражение благодарности Клевенда заставило её устало вздохнуть и предложить ему проявить больше серьёзности.
   - Приезд второго в очереди на престол принца может изменить отношение населения Убана к выборщику. Это должно несколько поддержать его неустойчивую власть, - произнесла Хайленд.
   Неважно, что происходило у неё внутри. Клевенд, похоже, понял, сколько слов она проглотила, и он ответил мягко и искренне:
   - Ладно тебе, я свою роль исполню, как следует. Будь спокойна.
   Хайленд, пожав плечами, протянула Клевенду руку.
   Миюри, конечно, была на стороне Хайленд. Коул заметил, что стоявшая рядом девушка стиснула зубы.
  
  
   Распрощавшись с Хайленд, Коул и Миюри вместе с Клевендом и его отрядом покинули остров Кобб и приплыли в Арберк. Там Коул вручил Илении письмо для Ив, и девушка-овечка выдала ему очень милую улыбку. Вероятно потому, что письмо надлежало передать лично из рук в руки, важность его содержимого не позволяла просто отослать, как обычное письмо.
   Когда Коул принялся многословно извиняться, Иления с неожиданным озорством рассмеялась.
   Проводив Илению в Эшьютадт, Коул засобирался в Убан. Он попросил и Ле Руа сопровождать их, чтобы заняться мастерской для печати священных книг, но сначала надо было собрать сведения о покупателях с большой земли, искавших священные книги, поэтому книготорговец решил ещё некоторое время поработать в Арберке, откуда было легче поддерживать связи.
   Так что в Убан Коул и Миюри отправились в довольно странной компании с Клевендом и его последователями и Ваденом. Хотя отряд Клевенда состоял из представителей высшей знати, никто не роптал на то, что идти приходилось на своих ногах, а ночевать на обычных постоялых дворах, и эти люди не казались Коулу изнеженными аристократами.
   Даже когда их вожак принц Клевенд объявлял, что он член королевской семьи Уинфилда и второй в очереди наследник престола, торговцы, останавливавшиеся на постоялых дворах, ему не верили, сценки получались довольно забавные.
   Впрочем, до Убана вся группа добралась вполне благополучно, и уже там, собираясь пойти в особняк выборщика, они постарались придать себе свой истинный блеск.
   Когда Клевенд смыл пыль и грязь путешествия, побрился и облачился в прекрасную одежду, он обрёл безупречный облик принца, как ни смотри на него.
   Его манеры также обрели изысканность, рядом с которыми манеры Миюри, недавно научившейся им у Хайленд, казались нечищенным кухонным ножом рядом с настоящим мечом.
   Клевенд с сопровождением был принят выборщиком Дюраном, чтобы с подобающим почтением вручить ему письмо от короля.
   Когда все должные ритуалы были исполнены, Миюри с определённым недовольством сказала Клевенду:
   - Ты действительно принц.
   Кроме вручения письма, преследовалась и иная цель - поднять мнение горожан о своём правителе. И потому Клевенд распорядился двигаться к поместью выборщика ровным строем и трубить по пути в трубы. А после вручения письма, когда он с выборщиком прогуливался по двору, его люди угощали вином и едой горожан, собравшихся поглазеть на них.
   Так что Клевенд предстал перед всеми прекрасным принцем со всех сторон.
   Миюри, знавшая его как грубияна, наверное, почувствовала себя в некотором роде обманутой.
   Однако этот визит, похоже, произвёл немалое впечатление на горожан. Если такой великолепный принц проделал длинный путь ради встречи, значительные успехи выборщика Дюрана были очевидны. Это должно было изменить отношение людей к аристократам-землевладельцам по всему горному краю, а те, в свою очередь, должны были пересмотреть своё отношение к правителю.
   Принимал участие во встрече и Коул, но, скорее, в качестве украшения.
   - Присматриваешься? - спросил Коул у Миюри.
   - Я только взяла... Рассмотреть мёд.
   Миюри держала в руках стеклянный сосуд с мёдом, который Клевенд захватил с собой в качестве подарка. С самого Арберка принц не выпускал сосуд из рук и даже спал с ним в обнимку.
   Кажется, Клевенд мог видеть натуру Миюри насквозь, после её слов он рассмеялся и попытался небрежно погладить её по голове, но Миюри увернулась.
   Похоже, Клевенд мог веселиться, даже если ему приходилось принуждать себя вести не так, как ему хотелось, в этом он был схож с Хайленд.
   Сейчас он отстегнул с пояса парадный меч и аккуратно положил его на полку, не обращая внимания на заинтересованный взгляд Миюри, затем он пальцами разлохматил скреплённые яичным белком волосы.
   - Что ж, обязательная работа исполнена, так? Только не говори мне, что теперь надо вознести длинную молитву в церкви.
   Миюри, со стуком крутившая пальчиками драгоценный камень на своём парадном мече, тоже посмотрела на Коула.
   - Перед твоим отъездом, вероятно, будет молитва о безопасном пути.
   Клевенд рассмеялся, придвину к стене резной стул и с глухим стуком уселся.
   - Все настроены решительно. И собираются покончить со злодеями в лесу.
   Эти люди, сопровождавшие Клевенда в мундирах королевских гонцов, теперь снова переоблачились в одежды, принятые в отряде принца.
   - Злодеями... Ещё неизвестно, так это или нет, - сказала Миюри.
   - А? - переспросил Клевенд.
   - "Зелёный капюшон"! - с жаром крикнула, подскакивая к принцу, Миюри.
   Пока Коул отталкивал её назад, Клевенд хохотал, тряся плечами.
   - Давно об этом не слышал, - сказал он, наконец. - Мне няня в детстве рассказывала.
   - Так ты знаешь?
   - Само собой. Такие истории получили распространение и в королевстве тоже.
   Миюри смотрела на него широко распахнутыми глазами, будь её хвост сейчас на свободе, он бы крутился во все стороны.
   - Да ладно, таких грабителей не бывает. Вот если не будешь толком управлять своими землями, тогда сам не заметишь, как туда придёт непорядочный народец.
   Клевенд, как и Миюри, был когда-то ребёнком, но, будучи членом королевской семьи и вторым наследником престола, он познал некоторые стороны действительности.
   И этот выросший противный принц ухмыльнулся опешившей Миюри.
   - Если и есть порядочные разбойники, то это шайка Клевенда, - и принц показал на себя большим пальцем.
   Миюри посмотрела на Клевенда холодными девичьими глазами и, выпятив грудь, произнесла:
   - А сестрица Хайленд рассказывала, что её очень беспокоила эта игра в разбойников.
   Умница Миюри, обычно называвшая принцессу 'эта блондинка', только в таких случаях меняла название.
   - Она слишком серьёзно всё воспринимает. То, что я держался особняком, освободило меня от докучливых типов, что ищут другим неприятностей.
   Коулу доводилось слышать о коварных интригах в среде, связанной с королевской семьёй и аристократами из высшего сословия. Вероятно, Миюри не знала о такой борьбе в верхах, её чутьё, должно быть, позволило ей ощутить это.
   Однако принц, посмотревший на Коула и пожавший плечами, был тем, кого часто упрекали за то, что он слишком много думал о других людях, столкнувшихся с неудачными обстоятельствами.
   - Ладно, как бы то ни было, здешний правитель, похоже, ближе по духу к моей сестре. Теперь, когда я здесь, мне надо вдохнуть жизнь в эту ситуацию и научить его вести себя, как ведут уважаемые жителями правители.
   Миюри, любившая праздники, независимо от их повода, немедленно спросила:
   - А танцы тоже будут?
   - Ладно, только перед весельем надо будет сделать одну работу. Когда собираемся?
   Пусть парадный меч принца и был аккуратно положен на полку, его крепкий боевой меч продолжал висеть на поясе.
   Слова Клевенда заставили Миюри, которой не терпелось поскорее ринуться в приключение, тоже посмотреть на Коула, тянясь к нему лицом. Но в следующий миг девушка-волчица вдруг кое о чём вспомнила:
   - А, мне надо сказать тебе об этом.
   - А? - переспросил Клевенд.
   - Я командую теми, кто охраняет моего брата.
   Истинный принц и второй наследник престола королевства Уинфилд положил руки на колени и с почтением поклонился Миюри, заявившей о правах на свою территорию.
  
  
   Упорная работа за один день не сделает руку сильнее, как ни старайся, иное дело - властная сила. Подобающее действо передачи письма, осуществлённое Клевендом, мощно отозвалось в обществе. Из-за этого к выборщику потянулись чередой мелкие землевладельцы, всегда старавшиеся держать нос по ветру, и влиятельные торговцы города.
   Это, в свою очередь, изменило мнение людей о землевладельцах, что замыкало благоприятный круг воздействия, так как в результате землевладельцы сами должны были менять своё мнение о выборщике.
   Процесс развивался так быстро, что можно было ожидать одобрительного отношения людей к замыслу прокладывания дороги, когда о нём объявят.
   Выборщик был искренне тронут быстрым поворотом людей лицом к нему, он даже при встрече с Коулом попытался поцеловать ему руку.
   Но в целом можно было сказать, что этот результат был получен благодаря нежеланию выборщика Дюрана сдаться, благодаря несгибаемость его духа. Он не встал на колени и продолжал искать возможность защитить себя и свой край, пусть его и считали глупцом.
   Когда Коул сказал об этом, правитель, к его удивлению, ответил грустной улыбкой. И тогда
   Клевенд, стоявший рядом, по-братски хлопнул по голове.
   Смирение иногда означает отрицание.
   А Коул понял, что принимать благодарность бывает непросто.
   Тем не менее, ради привлечения на свою сторону представителей местной знати Предрассветный кардинал как можно больше присутствовал на их встречах с правителем, чтобы показать себя. Это давалось Коулу непросто, он не привык к такому, но события в Эшьютадте дали ему понять, что происходит, когда люди не знают Предрассветного кардинала в лицо. Более того, уже в Эшьютадте проводилось довольно много подобных встреч.
   Правитель и Клевенд прилагали все усилия, чтобы обучить Коула должному поведению, и у него даже возникла некоторая уверенность, что многократное повторение улучшает его навыки в этом.
   А Миюри, ещё по Эшьютадту знавшая, сколь скучны такого рода встречи, предпочла участию в них заняться мастерской по печати Священных писаний.
   Второе согласие выборщика Дюрана касалось как раз строительства новой мастерской, что представляло собой непростую задачу, требовавшую совместной работы ремесленников из различных областей. Ремесленники - народ упрямый, не желавший заглянуть в будущее, придерживавшихся, прежде всего, устоев своих гильдий, попытка заставить их распоряжениями правителя могла привести к обратному результату.
   Но, наверное, у Миюри была особая сила заставить ремесленников сменить гнев на милость.
   Пока каждый выполнял свою работу и играл свою роль, велась и подготовка к поиску звезды Медведя-Лунобивца. Продовольствие и снаряжение доставлялись из Арберка от имени королевства Уинфилд, кроме того, Дюран просил мелких землевладельцев, приходивших к нему отдать дань уважения, собрать опытных охотников, хорошо знавших горы.
   Наконец, из дальнего угла книгохранилища Дюран достал подробную карту горного края, предназначенную для военных целей, прежде хромой правитель никогда не имел случая воспользоваться ей.
   Место, куда по предположению Амаретты могло упасть небесное тело, было изображено в общих чертах, вероятно, оно не представляло какой-либо ценности и не было населено. По дошедшим рассказам древних людей это была земля истощённая, проклятая.
   Судя по карте, место представляло собой долину между крутыми горами, если двигаться по этому месту на юг, то упрёшься в огромный утёс, после которого гористый характер местности резко обрывается.
   У Миюри, внимательно слушавшей объяснения Дюрана, под конец чуть хвост наружу не вырвался, когда выборщик произнёс:
   - Если легенда, которую ты мне рассказывал, не врёт, я полагаю, что эта луна вот здесь.
   И он указал на тонкую линию на карте. Она пересекала реку, протекавшую по бесплодной долине, примерно на половине её пути.
   - Вот эта долина между крутыми горами с обеих сторон, небольшое озеро. А здесь... - и правитель стал сдвигать карту на столе.
   Карта свесилась через край стола, а он продолжал её сдвигать, пока река не попала на сгиб. Миюри, обладавшая хорошим воображением, следила за картой, затаив дыхание, чтобы в этот момент разом выдохнуть:
   - Водопад!?
   - Именно. Когда я занял престол, я отправился в большую поездку по своим землям. Это старая традиция, которая должна была утвердить власть моего рода тем, что я ступлю своей ногой на каждую часть моей территории. Так что я видел его раньше. Это было жуткое место, но... зрелище поистине величественное.
   Озеро в зажатой горами долине и водопад, обрушивавшийся в южном направлении. А если это сопоставить с легендой о Медведе-Лунобивце, сама по себе придёт в голову догадка, для этого не обязательно быть Миюри.
   Может, озеро в долине и водопад из него появились из-за того, что реку перекрыла упавшая звезда? - спросил Коул.
   - Хех, - хмыкнул выборщик, радостно улыбнувшись.
   - Ладно, и где находятся враги короля? - непринуждённо спросил Клевенд.
   Выборщик ответил, не переставая улыбаться:
   - Если честно, называть их моими врагами не совсем точно. Права на ту землю не установлены однозначно, - Дюран сдвинул пальцем карту на прежнее место и немного отрешённо стал в неё смотреть. - Земля вокруг водопада окружена скалами, которые тянутся с запада на восток, затрудняя передвижение между югом и севером. Так что с этого места я воспринимаю эту территорию, как относящуюся к южным землям.
   - Вот как? Однако, если несмотря на это правитель решился сказать что права неоднозначны, значит, должен быть документ, подтверждающий его права собственности, верно? - уточнил Клевенд.
   Похожий на разбойника член королевской семьи, он, похоже, разбирался в вопросах территории.
   - Именно, - подтвердил правитель. - Ужасно старый пергамент с подписью первого поколения семьи. Там приведено примерное разграничение, произведённое давным-давно, но там указано, что вся эта территория принадлежит семье Дюран.
   - Но нет ощущения единства? - подсказал Клевенд.
   Похоже, эти слова показались несколько странными Миюри, внимательно разглядывавшей карту. Она с заинтересованным видом посмотрела на принца.
   - Совершенно верно. По ту сторону утёса создаётся впечатление чужой земли. Я сомневаюсь, что первое поколение на самом деле управляло этой территорией.
   - Хмм... Это означает вот что, - сказал Клевенд, глядя на карту и поглаживая подбородок. - Когда подписывался документ, озера ещё не было, и в этом месте было легко пройти. Однако тогда это не соответствует по времени легенде, обнаруженной девушкой-астрономом. Ведь род Дюранов начал править горным краем уже после распада древней империи, разве нет?
   - Верно. Я тоже спрашивал астронома об этом.
   Амаретты с ними сейчас не было, это объяснялось тем, что, вернувшись в Убан, она полностью погрузилась в наблюдение за звёздами, возможно, из-за чувства вины перед Дюраном. В результате в её жизни день и ночь как бы поменялись местами. Коул изредка видел Амаретту за ужином, казалось, она только-только проснулась, или утром, когда он возвращался с утренней молитвы, а девушка прогуливалась перед сном.
   - Однако объявление территории своей иногда оказывается лишь словами на бумаги, особенно в отдалённых уголках. И я бы приветствовал эту неоднозначность, - заявил Клевенд.
   Сидевший в кресле выборщик неловко заёрзал.
   - Когда вы соберётесь прокладывать дорогу, я бы предпочёл сделать вид, что та земля мне не принадлежит, - произнёс он.
   Миюри с удивлением подняла на правителя взгляд, однако Клевенд ответил смешком.
   - Правитель должен искоренять злодеев.
   - Твоя работа - подавить там всех? - спросила Миюри, и Клевенд пожал плечами.
  - Из-за такого отношения законы обычно и не действуют на границах территорий. Бродяги разной масти отслеживают такие места, чтобы там скрываться.
  - Как бы то ни было, земля там непригодная для использования. Если те люди не представляют угрозы, нам не нужно утруждать себя их подавлением. Если дорога там пройдёт, я хотел бы,
  чтобы их усмиряли землевладельцы, управляющие той землёй.
  - Ладно, ещё не поздно выяснить, кто там обитает в лесу. Сначала мне придётся сходить туда и во всём удостовериться. Эта юная госпожа утверждает, что там находится "Зелёный капюшон", -
  Клевенд показал на Миюри, и та поджала губы.
  Теперь пожал плечами выборщик Дюран.
  - Здесь мы называем его "Вобат Чернобородый", пояснил он, и глаза Миюри тут же загорелись, а Дюран перевёл взгляд на Коула. - Как по мне, если кто-то есть в лесу и ведёт себя тихо, нет нужды принуждать его к подчинению силой. Однако, если земля Убана будет нужна Предрассветному кардиналу в качестве опоры, тогда иное дело, но может потребоваться некоторая подготовка.
  - Кажется, ты решился?
  Выборщик Дюран откинулся на спинку кресла. Его глаза неотрывно смотрели на Коула.
  - Поговаривают, в лесу скрывается группа вероотступников.
  

ГЛАВА ВТОРАЯ

  
  По мере приготовления к походу в отведённом правителем зале особняка собиралось всё больше вещей. Миюри жаждала приключений, а подчинённые Клевенда, вернее, его отряд, также вёл подготовку к исследованию леса.
  В особняке царила суета, связанная с осуществлением великого замысла, но Коул не мог выбросить из головы слова, произнесённые Дюраном и повисшими тяжёлым грузом на его душе.
  Другое сообщество. Обитатели леса были теми, кто больше не мог жить в мире людей.
  Если они были вероотступниками, их исследовательский поход могло вылиться в мрачную историю, которую вряд ли можно было бы назвать приключением.
  В один день отворившаяся дверь особняка впустила юношеский голос, показавшийся Коулу весьма весёлым.
  - О-о, сколько вещей!
  Коул оторвался от Священного писания, чтобы встретить Ханаана, которого не видел уже долгое время.
  - Господин Ханаан.
  - Преподобный Коул!
  На время поисков Амаретты Ханаан должен был оставаться заложником в Убане. Однако когда Коул привёл Амаретту обратно, Ханаан уже исчез из Убана.
  Судя по виду, он много времени провёл, блуждая по горному краю вдали от города. Священник и книжный червь книгохранилища святого престола заметно загорел, а его пропылившееся монашеское одеяние оставляло непередаваемое впечатление. Он походил, скорее, на молодого странствующего монаха.
  - О, братец Ханаан! - с удивлением в голосе воскликнула Миюри, тоже как раз вернувшись после занятий с мечом во дворе. - Ого, ты вроде... выглядишь потрясно?
  Ханаан захихикал, словно от щекотки, взял влажную тряпку у охранника, тоже полностью покрытого пылью, и вытер лицо.
   - Я обходил окрестные деревни, и, возможно, мне удалось немного окрепнуть.
   Пытаясь найти виновного в похищении Амаретты, Дюран постарался отправить в тюрьму всех, кто казался к этому причастным. Среди них были и священнослужители Убана, которые, узнав в тюрьме Ханаана получше, похоже, попросили его об одолжении. А именно: освятить часовню в затерянной в горах деревушке, куда священникам было трудно добраться из-за крутизны подъёмов и спусков на пути туда, и тем самым донести до людей слово Господне.
   Требование заложника со стороны правителя являлось, скорее, формальным, у него и тюрьму люди легко покидали при необходимости, а уж в Ханаане он точно не сомневался и сразу позволил ему отправиться в обход деревень. С того времени Ханаан проводил время в скитаниях по горам.
   - Вернувшись, я зашёл к правителю, чтобы поприветствовать его и расспросить о последних событиях. Преподобный Коул, как я услышал, благодаря своим дарованиям успешно справился ещё с одним делом!
   Может, из-за того, что они встретились после долгого перерыва, может, из-за душевного подъёма после завершения своего странствия, но Ханаан, схватив обеими руками руки Коула, порывисто шагнул к нему с улыбающимся лицом. Миюри тут же оттащила Коула и вцепилась в его правую руку.
   Ханаана эта сценка, судя по всему, позабавила, он простодушно рассмеялся.
   - А-а, точно, - спохватился он. - Почему я так спешил сюда, я хотел поскорей рассказать вам, что я узнал, побывав в стольких деревнях.
   - Ты что-то узнал?
   - Да. До нашего расставания вы рассказали мне кое-что интересное, связанное со старой легендой. Я подумал - а вдруг это вам пригодится? - и потому стал расспрашивать об этом повсюду, куда я заходил.
   Коул с Миюри невольно переглянулись.
   - Э-э, т-ты случаем не нашёл это? - спросила Миюри, скорее, испугано, чем заинтересовано.
   Она столько готовилась к этому приключению, а её, должно быть подумала Миюри, кто-то опередил.
   Ханаан неспешно покачал головой и не без некоторого озорства ответил:
   - В некотором смысле - возможно.
   Судя по его несколько вольному поведению, Коул мог предположить, что Ханаан сильно устал, но пребывал в приподнятом настроении.
   Охранник, всегда сопровождавший Ханаана, скрыл тревогу за бесстрастным лицом, явно беспокоясь за своего подопечного.
   Меж тем Ханаан заговорил:
   - Никому из местных неизвестна легенда об охотившемся на луну медведе. Поэтому, если эта легенда и существует... - и тут у молодого человека подогнулись колени.
   Миюри поддержала его и подала знак охраннику. Но тот уже подхватил Ханаана сзади и привычным движением взвалил себе на плечи.
   Ханаан, однако, всё же сумел поднять голову, улыбнуться и завершить:
   - Если какая-то легенда и существует, то, думаю, она связана с людьми, не имеющими отношения к людям этой земли.
   Сказав это с улыбкой на лице, Ханаан разом уронил голову на плечо охранника, будто кукла, которой обрезали поддерживающие нити.
   Миюри округлившимися глазами с тревогой посмотрела на лицо Ханаана.
   - Излишне перерезвился, - сказал молчаливый охранник, и Миюри нервно хихикнула, словно эти слова могли щекотно ткнуть её в спину.
   Коулу представилось, как Ханаан торжественно шествует по труднопроходимому пути и увлечённо проповедует Священное писание в разбросанных по горам деревушках, куда редко заходит кто-нибудь из священнослужителей.
   Охранник с видимым удовлетворением вынес потерявшего сознание Ханаана и направился со своей ношей в отведённую им комнату, сопровождаемый слугой, следившим в особняке за всем до последней мелочи.
   Миюри пошла проводить их, у двери она обернулась:
   - Значит, братец Ханаан вытянул в жребии выигрышную палочку.
   - Если это действительно выигрышная палочка - так и есть.
   Осторожное возражение Коула заставило Миюри надуть щёки, впрочем, она почти сразу их расслабила и посмотрела вслед Ханаану.
   - Мёд помогает при усталости, - произнесла юная волчица, привыкшая ухватывать вкусную еду себе и никогда не выпускать её.
   Похоже, взросление Миюри проходило должным образом.
  
  
   Наконец настал день отправляться на поиски упавшей звезды. Ранним утром состоялось богослужение с участием основных членов группы поиска. Моление за благополучие путешествия неспроста проводилось не в часовне правителя, а в городской церкви. Целью похода было добиться уважения жителей города. Последнее время правитель значительно поднялся в их глазах, но всё же его положение ещё не обрело устойчивости. Этот поход должен был создать у людей впечатление, что правитель старается сделать что-то великое.
   Миюри, одетая как рыцарь, впервые за долгое время, глядя на разговаривавших правителя и епископа, пробормотала что-то вроде: 'Наверное, это трудно'.
  
   - Это всего лишь хлопотливо, - отозвался Клевенд. - Троны занимают великие люди.
   Услышав это от принца, которого недавно подозревали в желании развязать в борьбе за трон гражданскую войну, Миюри даже криво усмехнулась.
   - И всё же, дядя в самом деле не пойдёт? - устремила она взгляд на принца.
   Её рука беспокойно поглаживала рукоять меча на поясе, вероятно, тревожась перед поездкой.
   Клевед, обычно одевавшийся подобно разбойнику, уже некоторое время ходил в облачении принца, и это утро не стало исключением.
   - Дядя не пойдёт. Не пойду.
   - Ты ведь так долго ждал этого?
   Миюри было труднее общаться с Клевендом, чем с Хайденд, однако она, похоже, видела в нём ещё одного любителя приключений.
   Клевенд при виде разочарованного лица Миюри тепло улыбнулся.
   - Имеет значение, как я выгляжу в глазах окружающих. Если бы я принялся с увлечёнием разгуливать по чужой земле, я бы выказал неуважение к власти правителя. Я буду прогуливаться вместе с правителем во дворе и ждать результатов. Тогда это будет выглядеть так, словно я помогаю королю в осуществлении его великих замыслов как посланник королевства Уинфилд, верно? Таким образом, создастся впечатление, что правитель вправе рассчитывать на помощь других стран и своей волей брать управление в свои руки.
   Миюри молча смотрела на Клевенда. Могло показаться, что принц живёт, как ему заблагорассудится, Но на самом деле он был серьёзно настроенным членом королевской семьи.
   - Если тебе надоест прогуливаться, всегда можешь последовать за мной, - сказала, наконец, Миюри.
   Истинный принц Клевенд слегка опешил, но в следующий миг его ладонь легла на голову дерзкой девушки. На сей раз Миюри не отстранилась, позволив принцу гладить ей голову.
   Тем временем из группки молодых священнослужителей выскочил юноша и подбежал к Коулу с Миюри.
   - Преподобный Коул, госпожа Миюри, простите, что заставили вас ждать.
   Это был Ханаан, уже не в дорожной одежде в простом монашеском одеянии, кажется, он уже полностью оправился от усталости. Он держал в руке несколько ювелирных украшений и серебряную цепочку.
   - Вот особым образом освящённый символ. Это серебро тоже специально намолено. Браслет, отгоняющий дурное, а это кольцо для распознавания яда. А это...
   Ханаан протягивал ему такое количество различных оберегов, призванных обезопасить Коула в путешествии, что тот невольно ощутил пробежавшую по спине дрожь.
   - Господин Ханаан, в этом нет нужды, потому чт...
   - Что ты говоришь? Я слышал, что земля, на которую ты собираешься ступить, населена людьми без убеждений и веры. Вера преподобного Коула способна любого человека, каким бы он ни был, привести, в конце концов, к принятию Божьей благодати, но ты не можешь знать заранее, где притаится дьявол! Ханаан хорошо ладил с Миюри, и при его любви к сложным богословским книгам ему должны были нравиться и истории о святых, разящих демонов. Услышав о том, что земли, лежавшие на стыке севера и юга, могли населять вероотступники, он заготовил кучу предметов, защищавших силой веры.
   - Тогда... спасибо.
   - Да. Ещё я отсюда буду молиться о твоей безопасности.
   Ханаан должен был остаться в Убане, чтобы попытаться найти что-то в книгах в церкви и в особняке правителя, что могло пролить свет на эту легенду. Коул подумал, что Ханаан меньше бы беспокоился, если бы сопровождал его.
   Миюри, стоявшая рядом с Коулом, не интересовалась вопросами веры, ожерелье и другие украшения вызвали у неё чисто девичий интерес.
   Однако то, что серебряное кольцо, способное, по слухам, обнаружить яд в еде и оградить от злых духов, как нельзя лучше подходило к пальцу Коула, заставило последнего не без подозрения взглянуть на Ханаана.
   - Досточтимый Предрассветный кардинал, - произнёс правитель, также приблизившийся. - Кто-то только что приехал из особняка. Утром пришло срочное письмо.
   Лицо выборщика Дюрана было мрачным и суровым с самой первой встречи с ним, оставалось оно таким и сейчас, вероятно, у него давно вошло в привычку не расслаблять его. Однако Коул заметил под бородой правителя признаки волнения.
   - От Гобуреи и Барриндо. Тон письма благоприятный. Они хотят выслушать тебя.
   - Хха, - резко вдохнул Коул. - В самом деле?
   Коул не смог сдержаться, потому что Дюран назвал имена двух других выборщиков. Причём выборщик Гобурея владел самой большой территорией в империи и по слухам имел самое большое влияние на императора. А выборщик Бврриндо слыл одним из самых ревностных верующих в империи. Если эти двое поддержат Коула, тогда, вместе с епископом Эшьютадским, на стороне Коула окажется большинство выборщиков, при их общем числе семь. Значение этого трудно переоценить, учитывая, что выборщики решали, кто будет императором, на протяжении многих поколений.
   - До твоего возвращения из путешествия я собираюсь провести переговоры с правителем страны степей, чтобы решить вопросы с землевладельцами.
   Выборщик Дюран, ранее напоминавший огонёк на ветру, был явно доволен тому, что ему вдруг удалось вернуться в круг влиятельных лиц. Вероятно, его вместо стремления к власти вело чувство ответственности за свой древний род, он заботился о тех, кто придёт после него.
   - И всё же, Предрассветный кардинал. Ты действительно собираешься отправиться в этот разведывательный поход? Я слышал от горцев, что в этом довольно трудном пути...
   - Я изучаю Божье учение, - ответил Коул, когда Дюран замялся, не договорив. - Я уверен, что, идя по крутым горам, я сумею глубже прочувствовать незримое присутствие Господа.
   Он сказал об этом, как о чём-то само собой разумеющемся, но у него имелись две основные причины выбрать этот путь. Про одну из них сказал Клевенд - что увидят окружающие. Сопровождая этот поход, Предрассветный кардинал создаст впечатление, что он следует указаниям правителя. Что могло укрепить уважение и усилить власть выборщика. Коул чувствовал, что дать передышку, просто дожидаясь в городе результатов похода, представит Предрассветного кардинала в неправильном свете. Поскольку он сам предложил этот замысел, он ощущал и ответственность, заставлявшую его идти самому.
   Была ещё одна причина, даже более важная для него.
   - Так же, как Господь наблюдает за нами, так и мне тоже есть, за кем присматривать, - произнёс он и посмотрел на Миюри - та с сердитым видом отвернулась.
   Глядя на поведение Миюри, правитель улыбнулся с видом доброго дедушки и кивнул:
   - Я со своей стороны ещё раз вознесу молитву за безопасность пути.
   Коул склонил голову и поблагодарил его.
  
  
   Когда он вернулся в особняк, всё к походу было уже подготовлено. В саду собралось довольно много людей, а также привязанных к деревьям вьючных животных. Многочисленность объяснялась тем, что дорога предстояла не просто трудной, скорее всего в той местности дорог вообще не было. Нельзя было пройти сразу к цели, предстояло по пути создавать базы, изучать место, прокладывать путь дальше и лишь потом возобновлять движение. Тогда, если в пути случится что-то неожиданное, можно будет немного вернуться и получить помощь от оставшихся на базе.
   Однако то, что такая подготовка была необходимой, заставило Коула прочувствовать, насколько трудным будет поход. И вьючными животными были не лошади, а мулы, известные своей выносливостью, и даже козы. Козы не могли нести большой груз и были довольно медлительными, зато они могли совершенно спокойно залезть куда угодно.
   Иначе говоря, Коул отправлялся в место по-настоящему суровое.
   - Может, лучше было бы позвать госпожу Илению? - прошептала Коулу на ухо Миюри.
   Впрочем, девушка-сорванец тут же, смеясь, пожала плечами, так что у него не создалось впечатления, что она действительно встревожена. Потом, вздохнув, она прошептала ещё:
   - Успокойся. Все эти люди - жители гор, намного более крутых, чем в Ньоххире. Доверься их силе.
   Некоторые из людей были похожи на разбойников больше, чем Клевенд в обычное время. Они были способны отправиться в густой, дремучий горный лес, иной раз и в одиночку, в поисках рудных жил.
   Они, похоже, очень понравились Миюри, но приблизиться к ним она не пыталась. Коулу показалось, что эта волчица-принцесса сочла их слишком дикими.
   Клевенд пристальным взглядом обвёл собравшихся во дворе людей и громко спросил:
   - Ну так что, кажется, все о чём-то забыли?
   Однако достоинство, с которым он держался, в отличие от обычной зычности голоса, вероятно, было присуще лишь людям определённого положения.
   - Будущее Убана зависит от того, как вы сладите с этим делом. От выборщика Дюрана я передаю вам весьма ободряющее поощрение!
   Похоже, королевство заплатит им немалые деньги, так что охотники и горцы, выполнявшие обязанности проводников, были хорошо заинтересованы. То же можно было сказать и о последователях самого Клевенда, до недавнего времени гнивших в королевстве, в котором они не могли разгуляться, не говоря уже о девушке-сорванце, любительнице приключений.
   - Теперь слово берёт Предрассветный кардинал, - и Клевенд игриво повернулся к Коулу.
   Однако Коул уже успел привыкнуть к такому, присутствуя на встречах выборщика с землевладельцами.
   - В какую лесную чащу нас ни завёл бы наш путь, Господь всегда будет следить за нами, Господь благословляет нас и защитит в нашем путешествии.
   Суровость места, в котором жили эти люди, сделала их веру прямой и глубокой. Все склонили головы в молитве, и Миюри тоже пришлось, пусть и без охоты, сделать вид, что молится.
   Однако сам Коул произносил слова молитвы совершенно серьёзно.
   Возможно, жившие в лесу люди были просто разбойниками. Коул лишь надеялся, что с ними удастся договориться мирно.
  
  
   Покинув город Убан, путник сразу упирался в крутые скалистые склоны.
   Издали казалось, что впереди всё сплошь покрыто деревьями, но, подойдя ближе, можно с удивлением увидеть, насколько редко они росли. Безлюдность горной тропы навеивало настроение, из-за которого склоны казались ещё более крутыми.
   Отряд, выйдя из Убана ранним утром, перешла окружавший город хребет и вышла во внешний мир. Погода стояла ясная, и с горного хребта путникам открылся прекрасный вид на горную местность. При виде горных пиков, вонзавшихся в самое небо, даже Миюри ощущала трепет. На этих пиках не было деревьев, одни только острые камни, грозившие разорвать небо в клочья. Коул ощутил понимание, почему местные жители, видевшие эту картину с рождения, были столь ревностными верующими.
   К счастью, горы в том направлении, в котором двигался отряд, были не слишком крутыми, а по мере следования на юг высота постепенно снижалась.
   Однако путь этот оказался достаточно своеобразным, Коула сильнее всего поразило, как быстро менялось всё вокруг. Если в какой-то момент ему приходилось идти леденящей душу тропинкой по самому краю высокого утёса, то в следующий, не успев этого осознать, он уже пробирался через хвойный лес, настолько густой, что будто бы приходилось идти по дну глубокого пруда с тёмной водой. А потом он внезапно выходил на ровный, поросший травой, залитый солнцем участок, открывая перед ним яркую, сияющую картину.
   Этот мир, разнообразный, яркий, порой суровый, иногда переполненный красками, не мог никого оставить безучастным перед его богатством. Даже непоседа Миюри не размахивала палкой, как это бывало в Ньоххире, а шла, разглядывая окружавший мир повзрослевшими глазами. Ньоххира, конечно, тоже была уголком земли, спрятавшимся глубоко в горах, но там мир представал довольно однообразным. Благодаря этому, когда они добрались до деревушки, где предстояло переночевать, Миюри смотрела во все стороны взглядом поэта, всматривавшегося в природу.
   Однако, когда выяснилось, что Коул натёр ноги до мокрых мозолей, Миюри принялась лечить попавшего в жалкое положение брата, она намазала ему натёртые места мазью и перевязала тряпицей.
   - Мне сейчас вспомнилось, - сказал Коул, - как в начале нашего путешествия я тебе смазывал ноги жиром от обморожения.
   И он с нежностью посмотрел на Миюри, думая о том, насколько она повзрослела.
   Миюри громко шлёпнула его по ноге.
  
  
   На утро, когда Коул попытался взгромоздить на спину свои вещи, Миюри отобрала у него всё.
   - Если свалишься, и сам пропадёшь и всё твоё дело.
   Коул хотел пожаловаться, что так он будет единственным, кто пойдёт налегке, но Миюри остановила его холодным взглядом. Говорят, что путешествия помогают человеку расти как личности, но, возможно, с Миюри это произошло вдруг, прямо сейчас.
   Подобным образом прошли второй, третий и последующие дни пути, отряд уходил всё дальше и дальше от обжитых людьми мест, зато сокращалось расстояние между людьми в отряде. Все сообща радовались, когда удалось подстрелить большого оленя, а когда шёл дождь, люди жались друг к другу невзирая на своё положение. Так закладывалось неповторимое чувство товарищества, общего воодушевления, и Коулу подумалось, что теперь он мог понять увлечение Миюри приключенческими историями, ещё он с кривой усмешкой подумал, что сам сейчас был в центре приключения.
  
  
   Это произошло около полудня на шестой день пути.
   Они подошли к горному перевалу. До ближайшей хижины пастухов, пасших коз, отсюда было не меньше целого дня пути. Отряд остановился в этом месте, где царило странное безмолвие. Ещё более странным было то, что до перевала росло довольно много деревьев, но после можно было увидеть лишь отдельные чахлые деревца, причём почти без листьев. Под ногами путешественников были крупные и мелкие камни, щебень, земля здесь казалась бесплодной.
   И посреди этой пустыни расположилось озеро с чёрной водой.
   - Как будто миру пришёл конец, - сверкая глазами, произнесла Миюри.
   Коул при виде этой картины непроизвольно кивнул и ответил:
   - Горцы говорят, что так выглядит после очень больших оползней.
   Оползень срывает плодородный слой почвы, обнажая камни, остатки сорванной с места земли вымывают дожди, последствия этого могут сохраняться десятилетиями, а то и столетиями.
   Разумом Коул понимал, что произошло, но необычным было то, что этот склон простирался настолько далеко, насколько хватало глаз. Невольно появлялось сомнение в естественности произошедшего. Может, это была проклятая земля, отвергнутая Господом? Или же дело рук того, кто не страшится Божьего гнева?
   Миюри начала втягивать воздух носом, вероятно, пытаясь обнаружить запах, оставленный не-человеком.
   Коул увидел фигуры охотников и горцев, пошедших вперёд, чтобы проверить путь. Чтобы найти проход на юг, нужно было пройти мимо водопада, вытекавшего из этого озера. Дорог здесь не было, было решено идти вдоль озера, и разведчики пошли искать, как добраться до берега.
   Коул перевёл взгляд выше и присмотрелся к ближайшим горным вершинам.
   - Изначально тут была широкая долина, но на неё с обеих сторон произошёл сильный обвал с гор... как-то так вроде, - предположил он.
   - Похоже на то, - отозвалась Миюри.
   Склоны гор были будто вдавлены вглубь, образуя отвесные скалы, в некоторых местах вершины, казалось, готовы вот-вот обрушиться.
   Миюри здесь заметно притихла, она, вероятно, пытаясь представить, что произошло, видела безжалостного Медведя-Лунобивца.
   Впрочем, не вызывало сомнения то, что это нечто превосходило могущество когтей девушки-волчицы, сумевшей недавно разрыть берег реки во время безумия , вызванного самозванцем неподалёку от Эшьютадта.
   Коул положил ладонь на спину Миюри, как бы стараясь её подбодрить, и неожиданно увидел, что люди, спустившиеся к озеру начали махать им руками.
   - Идём, - сказал он.
   Миюри молча кивнула и, вздохнув, пошла вниз.
   Вода в озере была сама по себе коричневатой, чёрной же она казалась по сравнению со светлыми скалами и камнями на его берегу. Мрачное впечатление усиливало слабое, еле заметное течение воды в озере, из-за чего это место ещё больше казалось мёртвым.
   Идя по берегу вдоль озера, Коул в какой-то момент уловил слабый звук текущей воды. Шедший впереди охотник остановился и стал вглядываться во что-то впереди. Когда Коул подошёл ближе к нему, тихое, словно мёртвое озеро ожило, в этом месте течение воды уже напоминало реку.
   - Водопад несколько отличается от того, что я ожидал увидеть, - произнёс Коул.
   Он представлял себе, как масса воды падает со скалы, будто из кувшина в таз, а в действительности коричневая вода просто стекала вниз, омывая чёрную скалу.
   - Но всё же он довольно высокий, - возразила Миюри. - И посмотри...
   Она повернулась к тому виду, что открывался со скалы.
   - Там лес - это действительно густой лес. Будто мы оказались в другой части света.
   В отличие от Убана здесь горы продолжались и после скалы. Но высота после скалы быстро снижалась, может быть, лес именно из-за этого был таким густым, что, казалось, по его кроне можно было ходить. И самое невероятное зрелище, открывавшееся отсюда, - это огромная равнина, раскинувшаяся далеко на юге.
   Там начиналась земля, которую называли южной, земля мягкого климата, бескрайних плодородных равнин, где растили пшеницу и виноград.
   У Коула возникло мучительное ощущение, что он шагнул в какую-то дверь и оказался в другом времени.
   Если рассудить здраво, странного в этом ничего не было, по карте Убан располагался от южных земель совсем недалеко, и они шли сюда шесть дней.
   Странного ничего не было, но возникшее чувство сбивало Коула с толку.
   - Может быть, отсюда можно увидеть дом братца Ханаана? - невинно спросила Миюри, и Коул, наконец, сумел собраться.
   - Нельзя, конечно. Однако, если посмотреть со шпиля папского дворца в нашу сторону, оттуда вроде бы будут едва видны горы, где мы сейчас находимся.
   Глаза и рот Миюри широко раскрылись, вероятно, от ощущения того, сколь велик и одновременно мал мир.
   В сознании людей существовала грань, разделявшая север и юг. Но в действительности это представало не таким отчётливым. И Коул заново осознал значение дороги, если она здесь появится.
   Южные земли, казавшиеся ему прежде далёкими. Победа над Церковью, может быть, точно так же не столь далёкой.
   - Если бы здесь давным-давно не появилась скала, - услышал вдруг Коул свой собственный голос, и Миюри, вздрогнув, посмотрела на него. - Армия с юга могла бы довольно легко пройти вглубь горного района вдоль реки.
   - И воды в реке не так много. Но в таком лесу должен быть Зелёный Капюшон, так ведь?
   - Если это и так, то говорить об этом ещё рано.
   Почему ты не хочешь поговорить об это со мной - вот что означал колючий взгляд Миюри.
   Человеческий глаз не мог проникнуть под густую крону леса, это был дом духов, чуждых людям. Конечно, Коул никак не мог бы отыскать в этом лесу поселение лесных жителей.
   В этот момент прозвучал чей-то громкий голос:
   - Похоже, ты нашёл, как спуститься со скалы.
   Затем послышался стук по железу, вероятно, к склону крепили верёвки. Коулу за время похода уже приходилось карабкаться вверх или вниз по склонам таким же способом, первое время ему было страшно, а потом он привык.
   - Посмотрим, что это за лес, - сказала Миюри и фыркнула.
   Её вымазанное за время похода лицо выражало отчаянное бесстрашие.
  
  
   Это место уже не было северной землёй. Выборщик Дюран уже говорил про это, но Коул тогда его не понял. До этого места не было ровной поверхности на всём протяжении пути, а здесь Коулу внезапно показалось, будто он вернулся в деревню, к земле.
   Когда весь отряд спустился со скалы, устроили короткий отдых.
   - Какое облегчение.
   - И кажется, вода в реке хорошая?
   Коул подумал, что это из-за того, что река была мелкой, со спокойным течением и дном, в большом количестве покрытым мелким гравием. Водопад, стекая по скале, собирался в маленьком озерце, вода, лениво вытекавшая из него, неспешно текла через лес.
   И что удивило Коула, когда отряд приблизился к реке, так это большое количество рыбы в ней. Присмотревшись, он заметил, что местами река была умышлено углублена, создавая места для нереста рыбы. Раздумывая о странности этого удалённого от людей места, Коул взглянул на Миюри, но та разглядывала не реку, а деревья.
   - Там что-то есть? - спросил он.
   Кроны деревьев были настолько плотными, что сам он ничего не мог увидеть.
   Впрочем, деревья заинтересовали не только Миюри, но и горцев с охотниками, проводников отряда.
   - Тут... Это больше не дикий лес, - ответила Миюри.
   - Э? - растерялся Коул.
   И тут он услышал чьи-то приближавшиеся шаги по гравию. Посмотрев туда, Коул увидел Гранто, опытного охотника, возглавлявшего отряд.
   - Преподобный кардинал, я бы хотел тебе кое-что сказать.
   - Об этом месте? - уточнила Миюри, подходя ближе.
   Гранто не ответил, а лишь приподнял брови.
   - Брат, неужели ты не понимаешь? Здесь всё неестественно.
   Даже после этих слов понятней Коулу не стало. Всё, что он видел, это очень изобильный лес.
   - Ты лишила меня лица охотника, - признал Гранто.
   - Я тоже выросла в горах, - ответила Миюри.
   В этом неожиданном соперничестве Гранто как взрослый уступил Миюри.
   - Вот, присмотрись. От водопадного озерца разные виды деревьев сменяли друг друга через определённые промежутки.
   - А?
   - Там каштаны, ты же знаешь их? Там - груши, а это - сливы. Есть и те, которые я никогда не видела, но думаю, что они, вероятно, плодоносят в разные времена года. Ещё среди кустов много малины. Так что это не похоже на лес, который растёт сам по себе.
   - Кто-то явно поработал и над рекой тоже, - добавил Гранто.
   - Над рекой тоже? - удивлённо переспросил книжный червь Коул.
   Миюри потянула его за руку и пояснила замечание Гранто:
   - Рядом с той ямой в реке растут фруктовые деревья, это сделано, чтобы насекомые, когда плоды гниют, выбирались наружу, и падали в реку, чтобы рыба могла их есть.
   Вроде бы обычная речка, но рыбы в ней явно слишком много. Не считая углублений в дне, замедляющих течение воды в реке, и ещё расположение этих деревьев, позволявшее насекомым падать...
   - Значит, здесь есть лесные люди?
   - Нет, у меня нет такого ощущения.
   Коул не мог не посмотреть на Миюри. Девушка-волчица с безразличным видом пожала плечами, и тогда Гранто стал объяснять:
   - Это место, должно быть, таит какие-то угрозы. Здесь устроено что-то вроде склада продовольствия на случай беды. Мы, охотящиеся в горах, к примеру, на случай, если застрянем из-за оползней в горах, сажаем тут и там плодоносящие деревья, наваливаем камни в ручьи, устраивая запруды и создавая запасы рыбы. Господину только не рассказывай об этом.
   - Понял.
   - Однако, пока дело не дойдёт до чего-то очень большого, мы их не увидим. Вероятно, они постоянно обитают где-то далеко и сбегают сюда в случае чрезвычайной ситуации.
   Если просто посмотреть на всё это, можно увидеть мирный, густой лес. Но этот зелёный мир обретает иной смысл, если присмотреться внимательней.
   - Когда ко мне пришёл с этим делом правитель, я подумал, что здесь бродят какие-то разбойники, - Гранто говорил, одновременно поглаживая бороду и сощуренными глазами осматривая лес. - Но это всё не так просто. Невозможно всё это - раз и сделать. Нужен кто-то, кто всех организовал и стал их предводителем.
   Коул представлял себе несчастных людей, изгоев человеческого мира, укрывшихся от него в лесу. Не имевших еды, измученных повседневным выживанием. Но сейчас его представление менялось.
   Кто-то их объединил и стал во главе.
   И к этому то, что сказал Коулу выборщик Дюран перед походом.
   "Возможно, это не просто бедолаги, собравшиеся в кучу, а вероотступники, создавшие своё сообщество".
   Коулу вдруг бросился в глаза лук, надетый Гранто через плечо, до спуска со скалы лука не было. Оказались вооружёнными и другие охотники.
   - Хотя спускаться и подниматься непросто, лучше нам будет обосноваться на скале, - решил Гранто.
   Тишина этого леса, производившая на Коула лишь умиротворяющее впечатления, вдруг показалась ему жуткой. Начинающему священнику было бы стыдно бежать к вероотступникам, но до ближайшей деревни отсюда добираться нужно было почти два дня. А с учётом крутизны тропы нести серьёзно раненых было бы совсем не легко.
   - Думаю, самому королю идти сюда не хотелось, - произнёс Гранто.
   Не было причин стараться всё разузнать любой ценой. И под руководством старшего над охотниками все спустившиеся со скалы снова по верёвке поднялись наверх. Похоже, вести разведку в горах будут вести только наиболее умелые охотники и отважные горцы.
   Само собой, Коулу тоже велели подниматься, что он со смирением и выполнил.
   - Необычно, что ты не сказала ничего своевольного, - сказал ей Коул уже наверху.
   Миюри пожала плечами:
   - Тогда мой брат сказал бы, что тоже спустился бы к подножью скалы. А если ты так не скажешь, тогда я бы хотела разведать там внизу с другими.
   И она пристально посмотрела на Коула.
   - Прости... - с неловкостью сказал он, потому что сложно было сказать, насколько это было опасно.
   Судя по всему, люди из отряда Клевенда, в первую очередь наиболее проворные, тоже остались у подножья поддерживать охотников.
   Миюри присела у ближайшего деревца и стала копать землю у его корней. Здесь наверху всё было покрыто бесплодными камнями, но у самого края было немного земли.
   - Что ты делаешь?
   - Заняться нечем, - ответила Миюри.
   Вскоре она вытащила из земли дождевого червя и тут же выдернула из головы несколько волос.
   - Ты можешь так поступать со своими волосами...
   Миюри гордилась своими длинными волосами. Но сейчас она, не обратив внимания на удивлённые слова Коула, привязала волосы к маленькому - длиной в фалангу мизинца - кусочку веточки и примотала к нему найденного червя.
   - Госпожа рыба, уж не знаю как, но способна подниматься по водопадам, - заявила она.
   Если так, то рыба снизу могла попасть и в верхнее озеро. И вскоре полная сил девушка, выросшая в горах, уже шла к озеру, размахивая несчастным червём, привязанным её волосами к кусочку веточки.
  
  
   На следующий день оставшиеся внизу продолжали разведывать местность. Те же, кто вернулся наверх, искали другую возможность спускаться и подниматься. Когда тебя тащат вверх или вниз на верёвке - это не слишком удобно. Но, несмотря на неудобство, висевшие на верёвках люди, исследовавшие скалу, были уверены, что всё получится.
   - Думаю, здесь можно будет собрать из дерева лестницу до самого верха, - сообщил горец.
   Собирать лестницу будут, начиная снизу, по ходу её в щели между камнями вобьют колышки, чтобы прикрепить к скале. В копях такое с успехом применялось и в более опасных местах.
   - Почему армия древнего времени не сделала этого? - спросила Миюри, рассматривая рисунок лестницы, изображённый горцем палкой на земле.
   - Посмотри на эти склоны по сторонам озера. Им нужно много времени, чтобы обрести устойчивость. Скажем, если кто-то вроде меня выроет рудник, прежде устойчивая земля вдруг меняет свой характер, становится непригодной для проживания из-за ежегодных наводнений или оползней, это... это обычное явление.
   Казалось, Миюри хотела что-то ответить горцу, насмешливо выпятившему нижнюю губу, но смолчала. Она без колебаний могла заговорить с кем угодно и вполне ладила с горцами, но разговаривала с ними мало, возможно, потому, что они занимались горными выработками, а Миюри от своей мамы мудрой волчицы была наслышана о вреде горных выработок.
   - Тогда, когда вдруг обрушилась гора, и образовались скалы и озеро, в то время землю сильно корёжило. Если судить по видам свалившихся камней, то я так чувствую, что начальное обрушение горы произошло выше от озера по течению речки, - объяснял горец, и Коул с Миюри повернулись в ту сторону.
   - Долину заваливало, собиралась вода, потом она прорывалась, снося верхний слой, и всё это снова и снова... После какого-то повторения всё это, кажется, окончательно улеглось здесь. Но тогда... думаю, что тогда всё было в таком состоянии, что им было не до сооружения лестницы.
   Коул представил себе это: всюду, насколько хватало глаз, грязь, песок, камни... Обнажившиеся при обвалах склоны непрочны и нередко сами обрушивались, а речка, которую, собственно, и речкой нельзя назвать, легко протекает сквозь ил и песок, увлекая их с собой, размывая верхний слой и делая его тоже неустойчивым.
   Коул подумал, что слова 'землю корёжило' были подобраны очень удачно.
   - Осмотревшись здесь, я думаю, что всё это связано с теми или иными горами. Эта легенда, в которой увидели огромного разъярённого медведя, не скажу, что не понимаю, откуда она пошла.
   Во время беспорядков, вызванных самозваным Предрассветным кардиналом, Миюри разрыла берег реки и устроила потоп. Хотя всё получилось, Миюри, кажется, почувствовала своё бессилие перед великими силами природы. Обширные изменения лика земли в этом случае могли выглядеть только как деяния богов.
   - Однако всё это осталось в прошлом, - продолжал горец. - Сейчас это хорошая территория. К счастью, её не трогали долгие годы, и она обрела устойчивость. Сейчас хорошее время собирать урожай.
   И горец топнул по земле короткой толстой ногой. Затем посмотрел, прищурившись, на лес под скалой.
   - Мы могли бы построить здесь постоялый двор, чтоб люди могли наслаждаться выпивкой у лавки, любуясь закатом.
   На лице горца расплылась довольная улыбка, и увлечённая его чувством Миюри тоже посмотрела на лес под скалой. Она сглотнула, будто представила, как откусывает кусок жареного мяса.
   - Но на вкусные фрукты всегда налетают мухи.
   - Лесные люди... имеешь в виду? - переспросила Миюри.
   Горец пожал плечами.
   - Если мы при этом не обеспечим работу на рудниках, возникнут серьёзные сложности с сочетанием рудников с закатами на постоялом дворе. Э, ладно, если правитель и Предрассветный кардинал будут с нами, думаю, ничего страшного не произойдёт, - рассмеялся горец и пошёл прочь, оставив вычерченный палкой на земле рисунок лестницы, соединявшей вершину и основание скалы.
   При обсуждении упоминали ещё, что можно потратить намного больше дерева, но соорудить из него склон, достаточно пологий, чтобы по нему могли ездить повозки. Коул представил себе, как эта пустынное место расчищается, выравнивается и превращается в оживлённый городок, куда приходило бы много людей. Юг станет невероятно близким, удивятся даже обитатели папского престола.
   Но они в результате ещё и ощутят жар людского негодования, который придёт к ним с неожиданно малого расстояния.
   - Брат, - услышал Коул и вернулся к действительности. - Хотя у тебя и испуганное лицо...
   Миюри стояла, заложив руки за спину, перекатываясь с пятки на носок, и, похоже, ей было приятно его дразнить.
   - Но мы все вместе отсюда нападём на плохих людей и победим их?
   Похоже, у этой девушки на уме было одно это.
   - Не совсем так, - ответил Коул.
   Но заставив Церковь думать в таком ключе, можно получить от неё значительные уступки. Церковь должна прекратить действовать по своему произволу и отказаться от своего высокомерия, от того, что повсюду вызывает протесты.
   Коул совершил путешествие с самого севера по разным землям и, наконец, добрался сюда. Почти настало время дойти до конечного места назначения. Именно оно лежало прямо перед ним за несколькими скалами.
   - Слушай, брат, а как ты посмотришь на то, чтобы здесь была построена церковь моего брата?
   - Э?
   - Здесь есть лес, красивый вид открывается отсюда, через это место будет проходить еда и с юга, и с севера, верно? Мне здесь будет не хватать горячих источников, но... Воды в озере много. Кажется, я смогу как следует заботиться о своих волосах.
   Миюри, родившуюся в Ньоххире, где горячей воды, бившей из земли, было предостаточно, поразило то, что в мире, в который она спустилась с гор, найти горячую воду было нелегко. В самом начале путешествия ей даже пришлось мыть волосы водой из колодца, в котором плавал лёд. За это время она привыкла к этому и больше не жаловалась на отсутствие горячей воды в дороге.
   Путешествие способствовало росту Коула с Миюри, меняло их, они даже как-то стали спокойнее. Так же, как успокоилась эта земля в объяснении горца.
   И потому лицо Миюри уже не выглядело грустным, когда она произнесла:
   - Брат, ты же не собираешься отправляться на новую землю, так?
   - В какой-то мере это мне интересно, но не особо увлекательно. Борясь с морской болезнью, терпеливо искать, где кончится море, - это не для меня, - ответил Коул.
   - Как скучно, - поморщилась Миюри, не прекращая, впрочем, улыбаться.
   - Однако насчёт того, чтобы обосноваться в церкви, которую я бы здесь построил, - это, я бы сказал, прозвучало довольно приятно, - добавил Коул.
   - Мм?
   - Придётся ли бороться с суровыми горами севера, изучать жаркие южные земли или отправиться к новой земле, это будет местом, куда я мог бы вернуться с лёгким сердцем.
   Коул будто наяву увидел, как Миюри идёт по тропинке с мешком на плече, потом она замечает его и машет рукой.
   Коула ещё никогда не посещало видение Бога, но он столько раз видел во сне, как в прорехе в небесах появлялась потрясающая девушка-сорванец.
   - А домой вернуться ты не собираешься? - спросила Миюри, и было удивительно слышать от неё такие слова.
   - То есть в Ньоххиру? Это место... Это точно особое для меня место, это для меня второй родной дом, но я сам отправился из него в путешествие.
   Его не прогоняли из купальни, более того, её хозяин с хозяйкой были рады принять его обратно в любое время. Но путешествие было способно сильно менять людей. А когда форма изменится, поместиться в прежнюю коробку уже не удастся. И даже если Коул вернулся бы в ту шумную, жизнерадостную купальню, он бы не смог вернуть безмятежность, которая у него была до путешествия.
   - А ты? - спросил он сам с лёгкой улыбкой, ошеломлённый собственными словами. - Ты смогла бы просто спокойно вернуться в купальню?
   Миюри, нахмурившись, стукнула его в грудь.
   - Если мой брат скажет, что возвращается, я подумаю над этим.
   - Господин Лоуренс ждёт тебя в купальне.
   - Я не... - поспешно заговорила Миюри, но тут же плотно сомкнула челюсти, затем, будто вдруг лишившись сил, прислонилась к Коулу. - Я узнала, насколько велик мир снаружи.
   Папа Миюри был странствующим торговцем, а мама, которой наскучило однообразие жизни в отдалённых горах, пропутешествовала на юг, пока ей не приглянулась одна деревушка, в которой она оставалась сотни лет.
   Встретившись, эти двое путешествовали вместе, прошли через ряд больших приключений и, наконец, нашли себе место, ставшее им домом. Вероятно, именно это позволило им отпустить Миюри в путешествие вместе с Коулом.
   - Однако я узнала и то, - продолжала она, - что приключения так или иначе когда-нибудь заканчиваются.
   Миюри смотрела на южный лес, и Коул, глядя на её лицо сбоку, вдруг подумал, насколько повзрослевшей она выглядела. Впервые осознав, сто её путешествие может подойти к концу, она была так расстроена, что даже думать об этом не желала.
   Но, к лучшему или худшему, люди привыкают, меняют свою форму, обретая рассудительность. Коул полагал, что это можно было назвать взрослением, но оно имело привкус скуки, одиночества.
   - Мой брат построит где-нибудь церковь, в которую я буду возвращаться с подарками, а время от времени к нам будут приезжать папа с мамой, и это будет оставлять приятное чувство.
   - Ну, насчёт места, если у тебя есть пожелания, я их выслушаю...
   - Мм?
   - Что строить - это я решу сам. Если мы окружим себя стенами, за которые нельзя будет выйти, получится не слишком удобно для нас.
   Миюри весело рассмеялась, открыв рот и выставив напоказ клыки.
   - Брат, ты болван. Если не окружим дом стеной, будет опасно, - заявила она, со счастливым видом ухватившись за руку Коула. - Для меня было бы проблемой, если бы ты мог отправиться в новое путешествие без моего ведома.
   Пара красных глаз смотрела на Коула. Даже когда завершается путешествие, жизнь продолжается. Может, и в самом деле начаться новое путешествие, всегда найдётся какой-нибудь путь.
   - Но на данный момент вот что, - сказала она, отпуская его руку.
   Коул обернулся и увидел, что Миюри подобрала длинную палку.
   - Что это? - спросил он, когда она принялась чертить на земле длинную линию..
   Миюри ответила с гордым видом:
   - Кто первый застолбит землю, тот первым получит, разве не так? Мы должны первыми провести линию и сохранить её!
   Сказав это, девушка-сорванец прочертила на земле линии, прямизна которых могла поспорить с прямолинейностью её мышления. Пока Коул соображал, что это могло значить, она громко рассмеялась и убежала.
   Коул был поражён тем, насколько большим Миюри представляла себе это сооружение, но он чувствовал, что если постараться нарисовать её мечту, размеры получились бы примерно такими же.
   - Мне с тобой не тягаться, - вздохнул он.
   А потом настало тихое, успокаивающее утро. Хорошо бы, чтобы ничего не произошло, и Миюри смогла бы чертить на земле свои линии. Так подумалось Коулу незадолго до того, как стало известно, что разведчики, исследовавшие территорию под скалой, были захвачены лесными жителями.
  
  
   Сообщил об этом страшно бледный человек из отряда Клевенда. Его, совершенно перепуганного, нашли на рассвете сидящим у подножья скалы. По его словам, напали на него, когда он, помогая охотникам, готовил еду на небольшой стоянке, устроенной разведчиками. Он лишь успел услышать шорох в кустах и подумать, что это кролик, а уже в следующий миг, не успел он подняться с земли, как на него набросились сзади. Его связали и продержали в таком виде до утра. На рассвете ему сказали, что все его товарищи тоже схвачены, его развязали, сунули письмо и отпустили.
   Содержимое письма, скорее, записки, было кратким:
  
   "Это земля наших отцов. Оставьте в покое эту землю, взамен мы вернём ваших парней".
  
   Коул не ожидал, что всё пройдёт легко, но было два обстоятельства, ставшие для него неожиданными.
   Первое, были пойманы опытные охотники. Бесстрашные охотники, сражавшиеся в горах с медведями и волками, способными оказывать отчаянное сопротивление. Трудно поверить, чтобы с ними могла справиться кучка разбойников, которая осмелилась бы напасть, зная, что какую-то часть из них могут убить.
   И второе.
   - Земля наших отцов? - повторил Коул.
   - Оставляю это на тебя, - сказал ему Гранто, охотник с коротко подстриженной серебрившейся бородой, возглавлявший этот поход. - Даже бездомная собака, продержавшаяся под навесом три дня, будет лаять на всех в знак того, что это её территория. А если это правда, это означало бы, что они живут на этой земле уже несколько поколений.
   Если это правда, слова "земля наших предков" уже нельзя будет назвать ложью, что однако не меняет того, что эти люди были вне закона.
   - Что собираешься делать? - спросил Гранто.
   Он возглавлял этот поход, но, похоже, считал, что нельзя было не учитывать волю Предрассветного кардинала.
   Если проявить некоторую предвзятость, можно было счесть, что своим вопросом он хотел не брать на себя всю ответственность в критической ситуации. Но удивляться этому Коулу не стоило, он сам вызвался участвовать в этом походе по той самой причине, о которой говорил Клевенд. Коул не мог нести большой груз, и ему следовало принять на свои плечи хотя бы некоторую ответственность.
   - Полагаю, что сражаться было бы слишком опасно.
   Речь шла об удалённом от людских поселений лесе. Конечно, они по ходу следования оставляли на всякий случай людей и припасы, но не ожидалось, что может оказаться много пострадавших.
   Коул даже подумал о силе Миюри, но тут же решил, что полагаться на чудо слишком рано.
   - Возможно, удастся с ними как-то договориться.
   При очередном проявлении излишнего миролюбия Коула Миюри прищурилась, еле сдерживая себя, но у него были определённые соображения.
   Начать с того, что у Дюрана изначально не было определённости с принадлежности этой земли. Убан был слишком далеко от этого места, поэтому было решено, что если дорогу смогут проложить за то время, пока на скале будет оставаться отряд, можно будет заработать на людях и товарах, которые станут здесь проходить.
   Если пойти этим путём, велика вероятность достижения компромисса.
   - Выборщик - человек мудрый, - продолжил Коул. - Думаю, он не собирался прогонять лесных людей по одному лишь своему желанию. В первую очередь, если люди, знающие эти места, помогут нам расчистить дорогу и станут её поддерживать в порядке, правитель будет только рад отказаться от их земли.
   - У меня такое же ощущение, - ответил Гранто, - но, наверное, только при их подобающем поведении.
   И он погладил свою серебрившуюся бороду.
   В действительности же можно было говорить, что жители леса взяли посланников
   правителя в заложники. Если рассматривать так, то письмо лесных жителей было не просьбой, а угрозой. Ну, а когда король идёт на уступки, это рассматривается как вопрос сохранения лица, а не прибылей и убытков.
   Однако.
   - Мы же не обязаны обо всём рассказывать правителю? - спросил Коул.
   Миюри была удивлена его словами больше, чем Гранто.
   Коул покосился на Миюри - это вовсе не упрямство - и снова перевёл взгляд на Гранто.
   - Что ж, это верно. Даже если начнёшь пускать стрелы вслепую, пока она не попадёт, никто не будет жаловаться, - ответил Гранто и перевёл взгляд на письмо. - Тут насчёт этого... наверное, стоит обсудить. Отменный почерк.
   - Почерк? - переспросила Мири с любопытством.
   - Интересно узнать мнение преподобного кардинала. Я слышал от священника в деревне, что по почерку вроде бы можно судить о человеке.
   Коул, конечно, не мог не вспомнить в этой связи о непоседе Миюри.
   Посмотрев на письмо с этой стороны, Коул увидел, что его почерк отличали сдержанность и аккуратность. Позволив себе пройти ещё дальше в предположениях, он произнёс:
   - Ошибок нет, построение предложений правильное, начертание букв указывает на образованность. И кроме того... сдерживаемый гнев. Я ощущаю что-то такое.
   Аккуратные строчки точно выставленных букв не создавали ощущения грубой силы. Скорее, этот почерк выдавал привычку планировать наперёд и твёрдую решимость своего хозяина.
   - Может, этим парням больше ничего не оставалось, - произнёс Гранто, оторвавшись от письма и посмотрев в сторону леса. - По рассказу правителя там могут быть вероотступники, может, из-за этого?
   - Быть не может... Думаешь, нас приняли за инквизиторов?
   Однако над скалой водружён флаг правителя. Будь они посланы инквизиторами, они, вероятно, должны были принести в руках герб Церкви, но, скорее, вообще постарались бы особо не выделяться.
   - Э-э, с их стороны на это могло быть похоже. Вдруг перед этими людьми появились какие-то незнакомцы с мечами и луками.
   Несчастные, дрожащие от страха люди, забившиеся поглубже в лес. Если бы Коул не представлял бы себе, как протянет им руку милосердия, у него не было бы мужества идти сюда.
   Теперь приходилось признать, как беспечен и высокомерен он был. Противник обладал умением, волей и готовностью сражаться.
   Соответственно и Коул должен был изменить свой подход.
   - Наша цель - проложить путь. Если люди леса узнают об этом, думаю, мы сможем поладить с ними. А вероотступники они или нет... Нам это пока не известно.
   - Хмм, - задумался Гранто.
   Правитель поручил ему командовать в походе, возложив на него и ответственность за людей, в случае потерь спрос будет с него. В то же время, если Гранто перестрахуется и просто вернётся к правителю с требованием людей вне закона, именно его обвинят в трусости и неумении.
   Глядя сбоку на выражение его лица, Коул не мог не сказать:
   - Правитель не приказывал тебе присматривать за мной.
   Глаза Гранто расширились от неожиданности, потом он неловко рассмеялся.
   - Я знаю. Когда, изнемогая от усталости, идёшь с кем-то через лес бок о бок, невозможно ошибиться с тем, что он за человек. Ты довольно неуклюж и прямодушен.
   Коул хотел сказать, чтобы Гранто не принимал решения, заботясь о нём, а вместо этого Гранто, словно подбадривая Коула, похлопал его по плечу.
   - Как бы то ни было, но моих товарищей взяли в плен. Отвезти это "поздравительное" письмо домой - я не могу так поступиться своей честью охотника. Но если преподобный кардинал собирается принять главный удар на себя, тогда мы сумеем удержать в руках лук и стрелы.
   - Пожалуйста, предоставь это мне.
   - Брат, а как же я?
   Острый взгляд Миюри пронзил Коула. Он мог лишь устало улыбнуться и ответить:
   - Конечно, оставайся рядом со мной.
   Миюри ещё пристальней посмотрела на Коула и с шумом выдохнула через нос, словно согласившись его простить.
   Гранто громко хлопнул в ладоши, привлекая общее внимание.
   - Слушайте! Если уйдём отсюда, бросив своих товарищей, будут опозорены все жители Убана! Для начала преподобный кардинал проведёт с ними переговоры. Не позволяйте приближаться к преподобному кардиналу ненужным лицам!
   Ближайшая территория уже была изучена. Тем не менее, следовало опасаться, что на них могли внезапно напасть или окружить.
  
   - Ладно, тогда, наверное, надо оповестить их, - предложил Гранто.
   Коул думал, что к ним кто-то придёт и позовёт обсудить положение, но его ожидания оказались очень наивными. Так что Гранто сам поднял выше флаг выборщика и на удивление громко заговорил, повернувшись к лесу
   Миюри, любительница военных историй, со знанием дела сообщила Коулу, что старые войны по большей части велись именно так, мощь голоса Гранто заставила Коула подумать, что это действительно было так.
   Гранто взывал к лесу четырежды с небольшими перерывами. Но лишь поздней ночью чья-то стрела с привязанным ответом прилетела снизу и застряла в ветвях дерева на вершине скалы.
   Другая сторона согласилась их выслушать на рассвете у скалы. Коул кивнул, и Гранто, привязав к стреле сообщение, пустил её в дерево у подножья скалы.
   Коул был не настолько обеспокоен, чтобы это лишило его сна, иное дело Миюри, ей, мечтавшей о сражении, от разочарования спалось плохо.
  
  
   Когда небо на восходе начало светлеть, люди уже задвигались, засуетились, перекусывая на ходу.
   Коул заметил, что Миюри дотронулась рукой не только до меча на поясе, но и до мешочка с пшеницей на шее, однако говорить ничего не стал. Если положение станет действительно опасным, он будет знать, что Миюри может всё изменить, что придаст ему уверенности. И позволит разрешить проблему до вмешательства Миюри.
   Коула порадовало, что Миюри без возражений позволила ему принять основную тяжесть переговоров на себя. Он полагал, что это именно из-за того, что она достаточно верила в свои силы и свою способность защитить его, но, кроме того, думал Коул, она ещё и доверяла ему... Так ему казалось.
   - Эй, не делай такое лицо. Просто потерпи немого, - проворчал Гранто, суетясь вокруг Коула.
   Гранто предложил поместить под плащ священника Коула деревянные дощечки. Сверх того, ему на голову надели железный шлем, какие носили горцы, так что увидеть в Коуле священника, отважно отправившегося на переговоры, стало сложно.
   Потом Миюри завязала ремешки своего шлема и внезапно бросилась к Коулу на грудь, чтобы обнять, стукнулась шлемом о дощечку и рассмеялась.
   - Они здесь! - громко прокричал человек, следивший за подножьем скалы.
   До этого момента настроение на вершине скалы было ещё несколько сонным, теперь обстановка сразу накалилась.
   - Я отобью мечом все стрелы, что полетят в тебя, - пообещала Миюри.
   Кивнув в ответ на одобряющие слова, Коул не стал говорить, что она напомнила сейчас ему собаку, рычащую на брошенную в неё палку. Потом он глубоко вздохнул и вышел на край скалы. Заниматься такими вещами не было свойственно Коулу, но чтобы не трястись в преддверии Совета Церкви, сейчас лучше проследить за числом сторонников.
   Он сказал себе это вслух, вспомнив, как ругал Миюри.
   - Моё имя Тот Коул, - представился он.
   Внизу было семь мужчин. Четверо представляли другую сторону, трое - связанные пленники из товарищей Коула. Одежда мужчин другой стороны состояла из большого количества меховых шкур, но не было похоже, что это из-за бахвальства или следования традициям старых аристократов. Вероятно, у них просто не было ткани.
   Коулу ответил один из них - старик, напоминавший видом отшельника.
   - Меня зовут Газетто. Я управляю старой деревней Фоонан.
   На карте правителя деревни с таким названием не значилось, но Коул, не заостряя на этом внимания, сказал следующее:
   - Пожалуйста, отпустите наших людей. Мы для вас не враги.
  
   0x01 graphic
  
   - Мы не можем сделать этого.
   - Почему?
   - Вы стоите на земле наших отцов, - ответил старик Газетто и погладил свою длинную бороду. - Мы не слишком хотим этого, но нам некуда идти. Нам придётся сражаться здесь и защищать нашу землю. Мы должны показать, что это наша земля, что мы будем сражаться за землю наших предков. Это необходимо, - Газетто всё не отрывал взгляда от Коула. - А то нам снова придётся скитаться изгоями.
   Коул бы это назвал непоколебимой решимостью.
   Пришельцы с флагом выборщика принесли с собой оружие, так что они не могли прийти просто посмотреть. Первая мысль при их появлении - они хотели подчинить себе людей вне закона. Людей, осознававших, что они жили в лесу вне закона.
   Поэтому взятие заложников и бескомпромиссность стали их способом действовать.
   Если пришёл без предупреждения враг, чтобы подчинить их себе, следует взять заложников, что уменьшит силу и возможности врага, если же, в конце концов, появится необходимость бежать из леса, выкуп можно будет использовать для покрытия затрат на дорогу.
   Если представится возможность переговоров с врагом, заложники могут использоваться для торга.
   А вот проявления своей слабости им следовало избегать любой ценой.
   Чтобы не накалять ситуацию, Коул постарался тщательнее подобрать слова.
   - Возможно, вы бы хотели получить от правителя соответствующую привилегию в обмен на освобождение заложников?
   - Хочу отметить твой разум.
   Во всяком случае, судя по внешнему виду пойманных охотников, с ними не обращались жестоко.
   Раз так, то дальше следует рассмотреть, насколько обоснованы их требования. Сам Коул хотел бы достичь с ними компромисса, однако уступка короля совершенно необоснованным притязаниям подорвала бы с трудом восстанавливаемое уважение к нему.
   - Я понял вашу позицию, однако мы никогда не слышали о деревне Фоонан.
   Они лишь устроили тайный запас продовольствия, вряд ли прошло больше нескольких лет с их появления. Если же они живут здесь уже десятилетия, тогда, даже если их требования не имеют оснований, для них откроется другой путь.
   - Тем не менее, если вы примете власть правителя над собой, станете платить налоги и дадите клятву верности в качестве подданных, полагаю, для вас будет вполне возможным получить защиту правителя.
   Правитель с радостью встретит людей старика Газэтто, особенно с учётом замысла провести здесь дорогу. Для людей, вне закона живших в лесу, это будет нежданным достижением.
   Гранто, стоявший позади наискосок, тихо вздохнул, вероятно, почувствовав облегчение от того, что дело подходит к завершению.
   Однако Газэтто снова сказал:
   - Мы не можем сделать этого.
   Даже с высоты скалы Коул ощутил властность взгляда Газэтто и заговорил, стараясь изо всех сил скрыть своё удивление.
   - Правитель - мудрый человек. Он не из тех, кто правит, подавляя. Или, может, вы уже поклялись в верности другому землевладельцу?
   Правитель говорил о неопределённости прав на территорию в этих местах. В отдалённых территориях не является редкостью, когда несколько землевладельцев претендуют на один участок.
   - Я не о том говорил, - отрезал старик.
   - Мм? Я не понимаю. В чём дело?
   Может, они хотели жить в лесу свободно? Не зависеть ни от кого? Такие люди наверняка встречались в любимых рассказах Миюри. Тот же 'Зелёный капюшон'.
   Но то в сказках.
   В действительной жизни может случиться так, что деревня выхаживает землевладельца, оказавшегося почти при смерти посреди путешествия, и иногда получает в награду освобождение от податей. Это самое большее, что могло произойти. Потому что, если позволить создавать города и деревни, свободные от чьего-либо управления, станут появляться - один за другим - те, которые предъявят схожие требования, и мир захлестнёт беспорядок и опустошение.
   Кто-то должен был взять управление в свои руки и тем самым подать пример. Скажем, как жить праведно, в мире с Богом.
   - Мы не хотим, - ответил Газэтто, - враждовать с правителем. Мы хотим такого к себе отношения, когда нас ни для кого не существует, когда нас никто не замечает.
   - Э?
   - Мы заплатим дань, но лишь мехами, самое большее - мёдом. Взамен мы хотим, чтобы вы покинули землю наших отцов и оставили её нетронутой, такой как есть. Мы те, которых не существует.
   Коул не вполне понял, чего хотел Газэтто. Больше всего сбивало с толку, что сам Газэтто, кажется, понимал необоснованность своих требований.
   Стовший позади сбоку Гранто сердито поглаживал свою бороду, а Миюри с угрюмым видом смотрела вниз на подножье скалы.
   "Которых не существует"... Если провести здесь дорогу, будет невозможно их не замечать. В существующем мире даже лесным воплощениям приходилось жить среди людей.
   - Воплощений?.. - невольно вырвалось у Коула, из этого слова в его голове что-то стало обретать форму. - Может ли быть...
   Он глубоко вздохнул, вынул из-под одежды деревянные дощечки и швырнул их к своим ногам.
   Миюри и Гранто были поражены, глаза Газэтто тоже широко открылись.
   - Я собираюсь спуститься туда, - сказал Коул своим сопровождающим и повернулся к человеку из отряда Клевенда, ожидавшему чуть поодаль. - Верёвку.
   - Э-э?
   Коул указал на смотанную верёвку и снова попросил:
   - Пожалуйста, опусти туда верёвку.
   Мужчина посмотрел на Коула, потом на Гранто и, наконец, показывая своим видом, что его заставили это сделать, выполнил просьбу.
   Коул схватился за верёвку и не слишком ловко стал спускаться. Его открытая, обращённая к земле спина была хорошей мишенью для стрел.
   Вскоре он стал ощущать рывки, это Миюри с поразительной лёгкостью устремилась за ним следом. Она спустилась по той же верёвке, как-то сумела миновать его и остановилась чуть ниже его. Держась за верёвку левой рукой, она правой вынула меч.
   - Брат, ты что вытворяешь? - сердито спросила Миюри.
   Коул, оставив без внимания вопрос маленького рыцаря, поспешил продолжить спуск. Миюри тоже полезла вниз, и он видел, насколько она недовольна.
   Тем не менее, со стороны людей Газэтто ни одной стрелы выпущено не было, Коул благополучно встал ногами на землю.
   Ему не потребовалось поднимать голову и смотреть вверх, чтобы удостовериться, что Гранто и кто-то ещё тоже стал спускаться. Но Коул не хотел их ждать, точнее, не хотел, чтобы они услышали, что он собирался сказать, ради этого он всё и затеял, и теперь ему оставалось лишь поспешно подойти к ошеломлённым Газэтто и его людям.
   Хотя эти лесные люди сумели пленить опытных охотников, они, кажется, не собирались по-настоящему сражаться. Кроме того, когда Коул подумал, что Газэтто хотел вступить в переговоры, со стороны последнего последовали необоснованные требования.
   Они вообще не ожидали никаких результатов от их разговора.
   На самом деле они...
   - Вы ведь пришли сюда, чтобы выиграть время, так? - быстро спросил Коул.
   - Э? - воскликнула Миюри.
   Мужчины перед Коулом затаили дыхание.
   - Вас же преследуют как вероотступников?
   Коул подошёл почти вплотную к поражённому Газэтто, глаза мужчин, стоявших по бокам от того и следивших за ситуацией, вдруг налились враждебностью.
   Требования этих людей были необоснованными не потому, что им не хватало ума. Они хотели намеренно затянуть переговоры, чтобы дать за это время сбежать товарищам.
   Потому что никто не окажется на их стороне. Даже сам Господь.
   В таком положении, когда люди Газэтто не могли надеяться даже на Бога, им оставалось лишь цепляться за тонкую нить жизни.
   Коул вгляделся в их синие глаза.
   Одежда потрёпанная, состоявшая по большей части из шкур - они не могли покупать одежду. Тяготы жизни глубоко врезались морщинами в их руки.
   Но люди не могут бороться, не чувствуя какой-либо опоры. То, от чего отталкивались в переговорах эти люди, это их земля. Тут они ничего не выдумывали.
   "Земля наших отцов"...
   Что за легенду сохранила земля отцов?
   - Вам знакома легенда о медведе, охотившимся на луну?
   Расширились глаза не только Газэтто, но и мужчин, стоявших за ним.
   Они могли быть вероотступниками. Но злом они не были.
   - Как и предполагалось, вероотступники...
   У Газэтто вырвался стон, мужчины схватились за оружие.
   Спустившиеся со скалы вместе с Гранто люди тоже подняли луки с вложенными стрелами.
   Коул дико замахал руками, мешая им прицелиться, потом повернулся к Газэтто и сказал:
   - Ты не так понял. Мы пришли сюда тоже из-за легенды о Медведе-Лунобивце.
   Название загадочной деревни Фоонан не значилось даже на подробной карте выборщика, которую он использовал для управления своими землями. А место, которое они считали землёй своих отцов, как ни странно, было тем самым, куда должно была упасть упавшее небесное тело - по мнению астронома.
   Коул, стоя перед Газэтто, смотревшего на него и не способного даже моргнуть, попросил людей, стоявших за его спиной:
   - Хлеба испеките, пожалуйста.
   - Ха-а? - с негодованием переспросил, не веря ушам, Гранто, но Коул уже снова повернулся к Газэтто.
   - Давай поедим. Мы можем всё обсудить.
   Коул чувствовал замешательство и недовольство с разочарованием за спиной и внутреннюю борьбу в душах Газэтто и его людей перед собой. Эти трое мужчин походили на попавших в западню лис в тот момент, когда их только-только выпустили. Поэтому Коулу и и пришла мысль насчёт хлеба.
   Газэтто, наконец, пару раз моргнул, втянул полную грудь воздуха, подошёл к заложникам и своими руками снял с них путы.
   - Я тебе верю, - произнёс он, - и не стану умолять оставить нам жизнь.
   Коул лишь улыбнулся, но Миюри пронзила его взглядом, а Гранто нарочито покачал головой и почесался. Можно было порадоваться, что в итоге всё прошло хорошо, но Гранто и Миюри, отвечавшим за его безопасность, вероятно, было, что ему сказать.
   Однако Гранто только велел Коулу немедленно подняться наверх и заняться хлебом, а когда Коул начал его переспрашивать, прикрикнул: "Замолчи и поторопись!". Миюри, вернув меч в ножны, тоже ограничилась тем, что наступила Коулу на ногу.
   Заложников отвели к озерцу у водопада и осмотрели, проверяя, нет ли ранений.
   Тёмный, глухой лес. В этом месте даже взгляд Господний может застрять в кроне, поэтому довериться можно лишь своим глазам и чутью.
  
  

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

  
   Это был пресный хлеб, он не поднимается, как дрожжевой, зато его можно быстро испечь, а в Священном писании не раз упоминалось о том, как гостей угощали именно таким хлебом.
   Коул разрывал хлеб и передавал Газэтто, который отрывал от него куски и раздавал своим товарищам. Перед тем, как приступить к еде, Газэтто сказал:
   - Наши отцы пожертвовали свою деревню медведю, охотившемуся на луну. Чтобы усмирить зло этого мира.
   Возможно, такой порядок должен был дать понять, что на разговор он никогда бы не пошёл, просто соблазнившись едой.
   - Так, во всяком случае, говорили в нашей семье. С той поры наша семья долгое время провела в странствиях. Это было долгое путешествие без цели, - и Газэтто с непроницаемым лицом откусил хлеба.
   Молодые мужчины, стоя за ним, с растерянным видом жевали хлеб, явственно поскрипывая зубами. Вероятно, живя в лесу, трудно было рассчитывать на пшеничный хлеб.
   - А сама наша деревня согласно преданию опустилась на дно того озера.
   Отсюда и слова: земля наших отцов. Объяснение получилось достаточно связным и непротиворечивым, чтобы счесть его наскоро выдуманной людьми, жившими в лесу вне закона, но желавшими заявить о своём праве на эту землю.
   - И ты знаешь легенду о медведе, охотившимся на луну? - спросил Коула Газэтто с неоднозначным выражением лица.
   В этом выражении сошлись растерянность, заискивание и в то же время ожидание и надежда.
   Коул мог понять причину этого. Примерно те же чувства можно испытать, если путешествуя в невероятно удалённом крае, повстречаешь кого-то, кто знает историю твоего родного города.
   В нынешнем мире не было почти никого, кто знал бы легенду о Медведе-Лунобивце.
   - Нам говорили, что именно в этом месте сотни лет назад упало небесное тело, когда на него охотился Медведь-Лунобивец. Остался дневник, написанный древним полководцем, записавший в него этот случай.
   И Газэтто, и его молодые товарищи ошеломлённо молчали. Судя по их виду, Коул решил, что сами они не слишком верили в легенду. Тем не менее, традиции, обычаи не могут быть запросто отброшены, к тому же необходима определённая опора, чтобы противостоять бедам на протяжении долгих лет.
   К примеру, они могли говорить, что стали травой без корней, потому что пожертвовали свою деревню богу, которого почитают.
   - То-тогда... даже не верится... э-эта легенда станет нашей историей?..
   Коул под пронзительным взглядом Газэтто испытывал сильное искушение кивнуть, но он покачал головой. Потому что на него смотрели Гранто и его товарищи. Они, живя в Убане, были носителями простой и крепкой веры, подобавшей тем, кто живёт в суровых условиях. Ханаан даже благословлял алтари по просьбе приходских священников.
   Отношение Предрассветного кардинала к вероотступничеству должно быть непримиримым.
   - Я не берусь судить. Однако известно, что иногда легенды являются чистым вымыслом, а иногда основаны на тех или иных исторических событиях. По крайней мере, я сам полагаю, что эта относится к последним. По словам людей, работающих в горных выработках, территория озера в прошлом подверглась очень сильным изменениям из-за разрушения гор. Учение Бога не дозволяет мне судить, произошло это из-за Медведя-Лунобивца или нет, но вполне вероятно, что деревня ваших отцов находится на дне этого озера.
   Коул не сказал, что это точно являлось правдой, но, похоже, Газэтто воспринял его слова именно так.
   - Что... что же... - и из глаз старика полились слёзы.
   Они не сочились из глаз, проливаясь скупыми струйками, они брызнули, как вдруг обрушивается на землю дождь.
   Куда бы эти люди ни приходили, везде они, вероятно, встречали насмешки и унижения из-за легенды, хранимой в их семьях. Чем больше они гордились происхождением, тем большее пренебрежение ждало их со стороны других людей. Но именно эта легенда была опорой в их суровом странствии.
   Гордость за то, что их отцы пожертвовали деревню Медведю-Лунобивцу, чтобы усмирить зло мира. Даже если Газэтто думал, что это неправда, ничего другого у них не было.
   Теперь же незнакомый человек сказал, что оно не похоже на ложь. И даже если Медведь-Лунобивец не существовал, зато земля их отцов действительно существует.
   Газэтто вытер слёзы, сел и выпрямил спину.
   Посмотрев на него сейчас, Коул подумал, что Газэтто, может быть, не так стар, как ему казалось.
   - Я принял решение. Пусть я не в состоянии спасти мир, как это сделали наши отцы, я лягу в основание нашей семьи, - Газэтто положил ладони на землю и посмотрел на Коула. - Ты член Церкви твоего Бога. Твой Бог всегда отказывался нас слушать, но ты - другое дело. С учётом этого я обращаюсь к тебе с просьбой. Может быть, в обмен на мою жизнь ты смог бы помочь нашей семье?
   Мужчины за его спиной тоже торопливо приложили ладони к земле в полупоклоне. Возможно, они, изначально не разобравшись, думали, что им устроили западню.
   У Гранто задрожала его короткая борода, Миюри беспокойно заёрзала. Однако Коул принял и был готов носить имя Предрассветного кардинала. Того, кто становится людской надеждой, кто приносит им рассвет.
   - Прошу рассчитывать на меня.
   Газэтто и двое его товарищей низко склонили головы в ответ.
  
  
   - Что собираешься делать? - спросил Гранто первым делом, когда они поднялись на скалу.
   Он и его товарищи, окружённые горами, имели веру безыскусную, но надёжную. И если Газэтто и его народ преследовались Церковью как вероотступники, возможно, горцы полагали, что следует без колебаний пустить в ход свои луки и стрелы. Либо, и это выглядело более вероятным, они считали, что если позволить остаться в лесу тем, кого преследуют как вероотступников, это может стать серьёзным препятствием для замысла проложить дорогу на юг.
   - Они явно не плохие люди, - ответил Коул. - Легенда о Медведе-Лунобивце не означает сразу язычество. Господин Гранто, у вас же тоже есть одна-две легенды, не записанные в Священное писание, верно?
   - Э...это, может, и правда, но... - с испугом произнёс Гранто и поспешил добавить. - Но нашу деревню никогда не считали языческой.
   - Да. Так же как и имеется немало случаев оправдания тех, кого прежде относили к язычникам. Я предполагаю связаться с правителем и попросить его что-либо сделать для господина Газэтто и его людей.
   Гранто на какое-то время лишился языка, но сумел совладать с собой.
   - Хочешь сказать, что ты оправдываешь вероотступничество? Ты, который борется с неправедностью Церкви?
   Гранто ставил верные вопросы, но Священное писание оставляло возможность для своего истолкования. Кроме того, Коул осознал, что то и дело посматривает в сторону Миюри.
   - Пожалуйста, успокойся. Всё в этом мире создано Господом. И даже Медведь-Лунобивец.
   Похоже, Гранто подумал, что его водят за нос, он с мрачным недовольством уставился на Коула, но потом, вздохнув, всё же отвёл взгляд.
   - Объясняй это правителю, пожалуйста...
   - Конечно.
   Гранто почесал голову и пошёл к товарищам обсуждать предстоящие дела.
   Внимание Коула привлёк пленённый по его поручению Газэтто, сидевший у озера и пристально вглядывавшийся в воду.
   - Ты действительно думаешь, что деревню дедушки затопило озеро? - спросила Миюри.
   - Даже если так, думаю, не осталось никаких тому подтверждений. Всё произошло ужасно давно, кроме того, горец говорил ещё, что изначально озеро располагалось выше по течению.
   Долину затапливало много раз, потом вода прорывалась дальше, и это повторялось, пока не успокоилось в нынешнем положении. Как бы то ни было, но от затонувшей деревни не могло остаться ни колышка.
   - Меня больше волнует то, что они сумели усмирить зло мира.
   - Ты веришь в это?
   Конечно, это не означало, что медведь действительно охотился на луну. Но Миюри, девушка-волчица, добавила ещё вот что:
   - Эти люди стоят на стороне медведя, правильно? Они источник бедствий, зла.
   Миюри легко говорит резкости, но редко бывает резким тон её голоса.
   Для Миюри Медведь-Лунобивец был врагом волков, живших в минувшие времена, а потому его следовало только ненавидеть. Её глаза красноречивей слов говорили Коулу, что эти люди были сами источником бедствий в мире и не могли усмирить мировое зло.
   - Людям на самом деле свойственно видеть болезненные события в приукрашенном виде благодаря силе своей веры. Бедствия, пережитые предками, представляются им не как несчастливое стечение обстоятельств или постигшая их беда, а как нечто, имевшее великое предназначение, думаю, они могут в таком рассмотрении находить утешение и...
   - Высшую справедливость.
   Коула удивило использование возвышенных слов, но Миюри пожала худенькими плечами.
   - Я не верю в то, что такое возможно. Медведь разрушил мир.
   Из известной Коулу легенды об охотившемся на луну медведе у него создался образ самого неразумного языческого бога. Он был воплощением насилия, разрушения, он разрушил мировой порядок и вдруг исчез, словно ребёнок, которому стало скучно, когда он раскидал все свои игрушки.
   - Поклоняться медведю - это неправильно. Ты раскрой дедушке глаза, пробуди его. Брат, разве ты не о таком деле мечтал, а?
   С одной стороны, для неё было нестерпимо, что кто-то поклонялся ненавистному медведю, но с другой - очень злым у неё был голос. Вероятно, потому что Коул ей много раз пытался проповедовать, повторяя места из Священного писания снова и снова.
   - Это верно. Если люди господина Газэтто помолятся в церкви, хотя бы формально, остроту вопроса с вероотступничеством можно будет снять. Если здесь будет строиться дорога, содействие людей, знающих эти места, было бы очень полезно, - ответил Коул.
   - Я была потрясена до глубины души, когда ты без спроса полез спускаться к подножью скалы.
   Конечно, Газетто и его товарищи оказались в итоге людьми хорошими. Но если бы это было не так, в спину Коула могло воткнуться достаточно стрел... Так он думал до этого момента, потому что сейчас ему подумалось иное.
   - Пока ты рядом, ничего плохого не могло случиться, так?
   Миюри, ловко состроив одновременно счастливое и недовольное лицо, довольно сильно стукнула его по руке:
   - Я думаю, ты мог бы так сказать, да?
   - Я сказал всерьёз, - ответил Коул.
   В противном случае он бы не стал так рисковать.
   Миюри всё ещё с недовольным видом скрестила на груди руки и, глядя на стоявшего у озера Газэтто, произнесла:
   - Бесспорно, мой брат выглядел достойно, хотя, возможно, это было немного излишне круто.
   Миюри, сжав губы, всё ещё избегала смотреть на Коула. Тот с лёгкой улыбкой ответил:
   - Предрассветный кардинал, в конце концов, ещё только ученик.
   Маленький рыцарь с волком на гербе посмотрел, наконец, на Коула. Словно говоря: мой господин - такой болван.
   - Ты должен быть достоин находиться среди королевских особ.
   - Тут есть господин Клевенд, так что с этим всё в порядке.
   У Миюри был такой вид, словно её заставили жевать полынь.
   Слухи о язычниках оказались правдой, но, возможно, к людям Газэтто отнесутся снисходительно.
   И тогда - дорога на юг.
   Миюри на груди Коула тихо вздохнула.
   Какая-то рыба побеспокоила спокойную гладь озера.
  
  
   Большая часть участников похода осталась на берегу озера, а Коул, Миюри и несколько проводников двинулись в обратный путь, чтобы препроводить Газэтто в Убан.
   Может, из-за того, что Коул уже знал этот путь, может, он кое-чему научился от остальных участников, но сейчас ему путь давался несколько легче. Свою роль сыграли, наверное, и оставленные по дороге припасы.
   Что же до Газэтто, то долгая жизнь в жёстких условиях леса сделала его, кажется, выносливей даже Миюри.
   По пути Коул смог услышать кое-что из прошлого семей лесных людей.
   Седой староста Газэтто родился в деревушке недалеко от моря. Земля из-за морской соли была непригодна для использования, но то, что она никому не была нужна, дало достаточно места, чтобы поселенцы смогли здесь обосноваться. Там он и возглавил свой народ.
   Поскольку Газэтто и остальные поселенцы хранили свои легенды и традиции, к ним всегда относились с презрением. Жизнь была у него нелёгкая, ему нередко перепадало в стычках с местными, однако, по его словам, в целом удавалось вести достаточно размеренную жизнь.
   А потом, рассказывал Газэтто, в деревню пришла инквизиция. Поселенцы, считавшие священным медведя, охотившегося на луну, подверглись преследованию. Некоторых из них инквизиторы забрали, обратно никто уже не вернулся. Газэтто предполагал, что всё это произошло из-за зависти местных, потому что поселенцы, поколение за поколением, упорным трудом сделали почву плодородной, но узнать это точно было уже невозможно.
   В общем, поселенцы собрались и отправились в путь, но крупные войны к тому времени уже завершились, и перемещение странных, больших групп людей было очень заметно. Преследование инквизиции продолжалось, и, наконец, они отправились в страну своих отцов, место, о котором рассказывали детям в сказках перед сном. О лесе, таком густом, что в него люди не осмеливались углубиться.
   Полные тревоги и надежды, они вновь и вновь странствовали по чужим землям, а когда, наконец, достигли цели, то в лесу их ожидало тайное благословение. Один из потомков их некогда развеянного по земле рода проживал там свою скромную жизнь. Благодаря этому человеку, которому хватило мудрости поселиться в лесу, Газэтто с его людьми смогли построить деревню и наладить кое-какую жизнь, во всяком случае, никто не оставался голодным.
   Рассказав об этом, Газэтто ещё сказал, что он хотел бы, чтобы они могли и дальше просто жить спокойно.
   Собственно, прокладывание дороги через лес, с давних пор нетронутый миром людей, - это тоже своего рода вторжение в мир этих людей. Однако весьма вероятно, что выборщик Дюран, сам переживший тяжёлые времена, отнесётся к людям Газэтто с сочувствием и пониманием.
   Сам же Коул собирался принять сторону лесных жителей. И, наблюдая за Газэтто дорогой, он лишь укрепился в этом мнении.
   Что же до их язычества, Коул не считал их в достаточной мере язычниками, чтобы предстать перед инквизицией. В нынешнем мире было немало людей, почитавших местные мифы и легенды, а также те или иные сверхъестественные существа. Даже в почтенных церковных городах можно услышать о странных для Церкви обычаях, унаследованных из древних времён. Да и сама Церковь нередко проявляет изворотливость, сталкиваясь с языческими верованиями. Например, берут под свою сень старых языческих богов, объявляя их святыми, ангелами или иными творениями Господа, ниспосланными людям.
   И потому Коул предложил пойти людям Газэтто по тому же пути, но старик промолчал и даже не двинул головой.
   Конечно, он знал, что это позволяло выжить ему и остальным. Но они зимами кормились, выкапывая горькие корни деревьев и собирая кору, вымачивая их в воде, чтобы сделать мягче, они ели то, что другие просто выбросили бы. Уговорить их могло быть достаточно сложно.
   Беспокоило Коула и отношение жителей Убана, вроде Гранто с его товарищами, к людям Газэтто. Они, люди крепкой веры, могли оказаться довольно упрямыми.
   Однако Коул был настроен оптимистично, надеясь, что трудности можно преодолеть, полагаясь на Ханаана, обошедшего деревни вокруг Убана и наверняка заслужившего уважение людей.
   Эти мысли теснились в голове Коула на пути в Убан. А путь этот занял на три дня меньше времени, чем от Убана до озера, вероятно, потому что они шли небольшой группой.
   Двигаясь по совершенно безлюдным местам, Коул внезапно с очередного перевала увидел перед собой Убан и вдруг ощутил, насколько он соскучился по обжитому людьми краю.
   - Это там... Убан, наверное... - выдавил Газэтто.
   - Да. И мы пытаемся проложить путь из этого города к южным землям мимо озера.
   По дороге Коул рассказал об этом замысле. Он хотел показать его выгоды для лесных людей, надеясь договориться и по вопросам веры.
   - Однако, - продолжил Коул, - территория озера отсюда удалена, а лес обширен. Знания твоего рода о тех местах и ваша помощь нам бы очень помогли.
   - Хмм... - задумался Газэтто.
   В разговор вдруг вмешалась Миюри:
   - Когда пройдёт дорога, мы сможем этой ненавистной Церкви сказать всё.
   Газэтто отозвался неловким смешком.
   Если этой девушке с волчьей кровью пришлось бы выбирать между Газэтто и Церковью, она выбрала бы Газэтто несмотря на всю ненависть к Медведю-Лунобивцу.
   - У нас даже и мысли не было сражаться с этой ужасной Церковью. Мы просто бежали, спасая свои жизни, и их руки казались достаточно длинными, чтобы дотянуться до всего. Вот уже несколько десятилетий мы живём в постоянном страхе, прислушиваясь к каждому шороху в кустах.
   Людям Газэтто, не имевшим поддержки от кого-либо, должно быть, пришлось собрать всё мужество и приложить все усилия, чтобы сбежать от Церкви.
   - Мы можем сражаться благодаря большому количеству людей, - ответил Коул, - и то я до сих пор думаю, что это похоже на сон.
   Газэтто пожал плечами и вздохнул.
   - Я понимаю, что, хотя вы входите в одну Церковь, но смотрите с разных точек зрения. К тому же вы проявляете терпимость к воплощениям. Но что насчёт выборщика, будет ли он милосерден к моему народу?
   - Есть такая вероятность, - ответил Коул.
   Его задачей было убедить лесных людей.
   Газэтто посмотрел на Коула, и тот не понял, то ли этот взгляд укорял за неопределённость ответа, то ли выражал готовность сдаться.
   - Мы знали, что не сможем прятаться в лесу вечно. Я думаю, что так же, как наши отцы пожертвовали своей деревней, так же и нам пришло время чем-то пожертвовать, чтобы что-то получить.
   То, что они имели, - это, вероятно, пусть скудная, тяжёлая, но свободная, ни от кого не зависевшая жизнь в лесу, или же, возможно, гордость за своих отцов, пожертвовавших свою деревню ради усмирения бедствия всего мира.
   - Между прочим, тебе не рассказывали, зачем медведю была нужна деревня ваших отцов?
   - Мне ничего такого не доводилось слышать. Я только от тебя услышал, что что0то произошло, остановившее армию во времена древней империи.
   - А человек, научивший твой род жить в лесу?
   - Он тоже... Наверное...
   Газэтто рассказывал, что до их прихода в лес здесь уже жил ещё один потомок их отцов, который хранил ту же легенду, что и род Газэтто. Коул хотел бы поговорить с этим человеком, но он, судя по всему, был вроде монаха-отшельника, бродившего по лесу и не страивая постоянного места обитания. Поселенцы часто просили его остаться жить в деревне, но, кажется, получили отказ.
   Когда Миюри услышала это, она какое-то время шевелила губами, казалось, ей хотелось что-то сказать, вероятно, она подумала, что это на самом деле мог быть не-человек. Впрочем, не-человеку, тайно живущему в лесу, не было смысла обустраивать в лесу народ Газэтто.
   - Господин Газэтто, ты говорил, что есть несколько родов, хранящих легенду о Медведе-Лунобивце?
   - Очень похоже на то. К югу от леса есть деревня, там это старая сказка, которой пугают детей. И наше появление там их удивило. Вероятно, когда наши отцы пожертвовали деревню медведю, надо было где-то жить. Похоже, они разошлись во мнениях, и наш род попытался найти дом в далёкой стране.
   Подобные истории всегда пробуждали мечтательное выражение лица у Миюри, но на этот раз на протяжении всего пути её лицо оставалось серьёзным. Может, потому что здесь был замешан Медведь-Лунобивец, может, потому что эта история перекликалась с поиском новой земли.
   - А насчёт того человека, который ввёл нас в лес, так его, как он говорил, направило в лес предчувствие души, когда он проходил обучение в монастыре. Или, может быть, это ваш Бог послал его в лес первым, чтобы он ввёл наш род в лес.
   И Газэтто саркастически рассмеялся. Впрочем, по его речи можно было предположить, что он неплохо ориентировался в учении Церкви. Должно быть, отшельник, обучавший его жить в лесу, научил его и принятым Церковью канонам. Однако Коулу показалось, что целью этого было подготовиться к возможному пришествию инквизиции, а не по велению веры.
   Чтобы сражаться с врагом, нужно его получше узнать.
   - Однако у меня есть сомнения вот в связи с чем, - немного плаксивым голосом сказал Газэтто, обводя взглядом раскинувшийся перед ними Убан, на выходе из перевала. - Ты сказал, что наш медведь остановил южное войско, он же тем самым защитил эту землю, так ведь? Но здесь легенда об этом почему-то не сохранилась.
   В легенде, которую хранил народ Газэтто, говорилось, что их деревня была отдана в жертву ради усмирения мирового бедствия. Если причиной бедствия являлось продвижение имперского войска на север, это означало защиту города Убана от бедствия. Но это важное для города событие в его истории вообще не упоминается.
   Возможно, Убан оказался слишком равнодушен к той части своей истории, возможно, события легенды неправильно толковались, а может, старая легенда была забыта посреди суматохи из-за шаткости власти рода Дюранов над городом.
   - Один мой знакомый юноша должен был буквально перевернуть книгохранилище королевского особняка, возможно, он уже знает, в чём дело, - заверил Коул.
   Газэтто лишь вздохнул и пошёл немного в стороне от других.
   Когда они подошли к Убану ближе, город показался Коулу более оживлённым, чем до ухода. Может, потому что сюда, в горы, наконец, добралось лето, или же просто по контрасту с глухим безлюдным лесом.
   Но, войдя в город, Коул несколько уточнил своё мнение.
   - Мне не показалось, здесь действительно стало живее, - сказал он.
   - Именно, и ещё вон там, - откликнулась Миюри, насторожённо косясь на таверну, - там стоят солдаты с неизвестным мне гербом.
   На гербе выборщика Дюрана были изображены олень, меч и щит, вполне соответствуя королю-наёмнику, обитавшему в горах. А у мужчин в доспехах, весело обсуждавших пошив одежды под карнизом таверны, на гербах красовались орлы и лилии.
   - Они вроде не выглядят настороженными... - заметил Коул.
   - Возможно, люди из королевства, - предположила Миюри.
   - Тогда где-нибудь был бы виден баран.
   Миюри сердито фыркнула, вероятно, из-за того, что на ней не было её волчьего герба.
   - А пока пойдём в особняк короля, - решил Коул.
   И они вместе с ошеломлённым шумным городом Газэтто направились к особняку, где им была выделена комната.
  
  
   Особняк выборщика размещался в углу большого участка, на котором были расположены и все объекты управления города. Здесь же находился дом, который снимали Коул и его спутники. Башня, с которой наблюдала за звёздами Амаретта, стояла на этом же участке. В течение дня множество людей приходили в здание, в котором собирался городской совет, и в нотариальный дом.
   Людей приходило довольно много и тогда, когда правитель не пользовался уважением, из-за чего он отчаянно пытался овладеть пророчеством затмения, сейчас же здесь стало ещё оживлённей.
   Среди них особенно выделялись люди в одеждах, которые можно было считать рыцарскими. Миюри со смесью зависти и даже ревности смотрела, как они с достоинством шествовали в плащах и доспехах, украшенных гербами. Так что в особняк Коул вошёл под нытьё Миюри, выпрашивавшей у него доспехи. Внутри он встретил Вадена с его товарищами.
   - О-о, а остальные? - спросил Коул.
   Особняк был достаточно большой, в нём разместились и люди из отряда Клевенда. Однако сейчас их не было видно, вероятно, поэтому многие крысы Вадена сновали в своей первоначальной форме.
   - Все собрались в трапезном зале. В городе тоже было шумно, да?
   - Трапезном!? - воскликнула Миюри, и Ваден улыбнулся при виде её загоревшихся глаз.
   - У выборщика Дюрана каждый день приподнятое настроение, - пояснил он.
   Наверное, это лучше, чем тяготиться отсутствием уважения к себе, однако правитель не казался Коулу тем, кто будет просто предаваться веселью на пиршествах.
   - Это может быть связано с разгуливающими там и тут рыцарями?
   - Да-а, именно так. Самый могущественный выборщик империи... Гобурея, кажется... Короче, оттуда отправили посланника, а выборщик Барриндо явился в гости сам. Пиршество в их честь должно быть шумным.
   Ясное дело, что предводитель крысиной команды, отправившейся в море в поисках свободы, не испытывал ни малейшего почтения к положению аристократов в человеческом мире.
   - Если они узнают о твоём возвращении, они обвинят тебя в том, что устраивают себе развлечение в виде этого пиршества. Будь к этому готов.
   Это, по сути, было одной из причин, по которым остался в Убане сам принц Клевенд. Похоже, задача людей высокого положения состояла не в том, чтобы что-то делать самим, а в том, чтобы дать окружающим их увидеть.
   У Коула после слов Вадена подкосились ноги, Миюри ободряюще похлопала его по спине.
   - Да, а господин Ханаан тоже будет в трапезном зале?
   - Ханаан? Точно, этот из Церкви... - припомнил Ваден.
   В мире найдётся мало людей столь преданных вере, как Ханаан, он, полжизни проведший в молитвах, не заслуживал такого небрежного тона.
   - Это тот наш партнёр с важным положением в Церкви. Если тебе что-то нужно, я пошлю за ним, - предложил Ваден.
   - Э-э-то... спасибо, пожалуйста.
   Партнёр с важным положением? - взглядом переспросил Коул, Ваден чуть кивнул и посмотрел на своих крыс. Потом он перевёл взгляд на двор и произнёс:
   - В лесу, похоже, достигнут кое-какой успех.
   То ли Газэтто ощутил робость при виде роскошного особняка, то ли он подумал о своём внешнем виде как главы деревни Форнан во имя её чести, но сразу по прибытию Газэтто объявил о своём желании очиститься, для чего ему нужно было вымыться у колодца.
   - Это по замыслу прокладывания дороги, кое-какой.
   И Коул рассказал ему то, что услышал от Газэтто в связи с легендой о охотившемся на луну медведе, Вадена, похоже, это несколько удивило. Он высказался в том же духе, что и Миюри: с точки зрения усмирения мирового бедствия самого медведя нельзя рассматривать иначе, кроме как мировое бедствие.
   - Если рассказывать о нашей ситуации, - сказал далее Ваден, - человек Илении держит связь с их хозяином-торговцем в Арберке. Всё это время сюда в город через торговцев Арберка привозили разные припасы как дары королевства.
   - В лавках города теперь полно еды, - сообщила маленькая прожорливая волчица, не способная, похоже, упустить этот момент. - Из-за этого на улицах стало шумно и суетливо, но вкусно поесть точно стало легче.
   Крысиный предводитель с издёвкой рассмеялся, чего Миюри предпочла не заметить, а потом сказал:
   - Мне не кажется, что обстановка в городе плохая. Церковь стало посещать больше людей, а мнение о нём у людей выросло до небес.
   - Я и рад этому и не рад...
   - Что ж, такое мнение о нём, потому что есть люди, которые провоцируют выборщика, - не преминул пояснить Ваден, заставив Коула нахмуриться. Тем временем Миюри, протягивавшая, время от времени, руку к изюму на столе в гостиной, перевела взгляд в сторону коридора.
   - Ам... Виновник этого возвращается.
   Крысы тоже услышали шаги и мигом исчезли в щели в стене. Потом и Коул услышал, что кто-то идёт, через пару мгновений дверь распахнулась.
   - Преподобный Коул! - прокричал, врываясь в комнату запыхавшийся, раскрасневшийся Ханаан. - Как я рад, что ты в порядке!
   - В порядке - благословением Божьим.
   - Конечно, так и есть! У госпожи Миюри, кажется, тоже всё хорошо.
   Рядом с радовавшимся, как ребёнок, Ханааном Миюри напоминала больше старшую сестру.
   - Господин Ханаан, прости, но я хотел бы попросить тебя заняться срочным делом.
   - Делом? А, да, если говорить о книгохранилище в особняке, то результаты не назовёшь хорошими...
   Коул просил Ханаана посмотреть в хранившиеся в семействе Дюран бумаги, нет ли так каких-нибудь забытых сказок и легенд края Убан.
   - Нет, не об этом. Мы встретили людей из народа, передававших по наследству легенду о Медведе-Лунобивце, - сказала Миюри и показала на окно.
   В открытое окно было видно, как купается и при этом молится Газэтто. При виде этого лицо Ханаана сразу напряглось.
   - Положение непростое, - пояснил Коул. - Эти люди жили в далёкой стране, и их преследовала инквизиция за то, что они сохраняли полученную от предков легенду об охотившемся на луну медведе. После многих злоключений им ничего не оставалось, кроме как обратиться к легенде. Они вернулись в место, о котором гласит легенда, в место, откуда ушли их предки.
   Ханаан кивнул, потом его подбородок дёрнулся, и он сказал:
   - Иными словами, преподобный Коул при прокладке дороги на юг хотел бы защитить жизни этих людей, но это связано с проблемами веры, и нам надо будет обратиться к Господу.
   - Да, совершенно верно.
   Коулу понравилась быстрота, с которой Ханаан ухватил суть.
   Казалось, Миюри этот разговор был неинтересен, лицо же Ханаана удерживало непроницаемое выражение. Потом Ханаан, прищурившись, посмотрел на Газэтто.
   - Преподобный Коул совершенно не видит в этих людях язычников.
   - Да. Я почувствовал, что они просто дорожат своими преданиями. И потом при них есть отшельник, который помогает им обустраивать там жизнь, он, судя по всему, хорошо разбирается ы учении Церкви.
   - Отшельник?
   Когда Коул рассказал Ханаану, что тот человек обучался в монастыре, а потом, руководствуясь душевным устремлением, отправился жить в глухой лес, Ханаан прикрыл глаза и какое-то время молчал. Казалось, он медленно перебирал в голове услышанное.
   Ханаан не только был силён в теологии, но и отлично знал саму структуру Церкви как организации.
   Он, наконец, открыл глаза и негромко произнёс:
   - Это весьма обнадёживает. Нас действительно несколько беспокоило то, что рассказывали об этих лесных людях.
   - Э?
   - Это из-за людей, прибывших в этот город сразу после ухода преподобного Коула.
   Коулу показалось немного забавным осуждение, прозвучавшее в голосе Ханаана, столь необычное для него.
   Ваден со злобной усмешкой пояснил:
   - Я же тебе говорил. Выборщик Дюран летает, просто летает.
   Неловкая улыбка появилась на лице Ханаана, но прямо оспаривать слова Вадена он не стал.
   - Вскоре после ухода преподобного Коула, - сказал он, - горожане были поражены приходом гостей.
   - Да, Ваден говорил мне об этом, - ответил Коул. - Особый посланник выборщика Гобуреи и лично выборщик Барриндо.
   - Истинно так. И выборщика Барриндо отличает особенно искренняя вера.
   - С утра до ночи в церкви, да? - спросил Ваден.
   Ханаан усмехнулся:
   - Беседы с образованным человеком были весьма плодотворными и содержательными, я никогда так не жалел о быстротечности времени.
   После этих слов Коул вдруг осознал, что на Ханаане была не обычная одежда, а монашеское одеяние, будто доспехи на рыцаре. Находясь в церкви, он, вероятно, молился вместе с выборщиком Барриндо и увлечённо беседовал на богословские темы.
   - Будучи таким человеком, он, судя по всему, с самого начала призывал поддержать преподобного Коула. Но на большой земле всё ещё опасно напрямую сталкиваться с силами Церкви, поэтому его вассалы придерживались осторожной позиции. А потом был случай в Эшьютадте, теперь ещё с выборщиком Дюраном, выбор стал очевидным.
   Возможно, быстроту действий точнее было объяснить не тем, что они быстро увидели изменение ситуации, а дожидались подходящего случая.
   - И потому посланник выборщика Гобурея был отправлен сюда не случайно.
   Снежный комок под названием "Предрассветный кардинал", скатываясь с вершины горы, грозил вызвать страшную лавину. И, похоже, было принято решение подстроиться под происходящее как можно скорее. Особенно важно было не отстать от соперничавших с ними выборщиков.
   Но раз так, смысл сказанных прежде слов Ханаана начинал проясняться.
   Как и говорила Хайленд, общий поток действительно набирал мощь. И теперь даже те, кто прежде молча наблюдал, присоединялись к этому потоку.
   - То есть нам надо как можно быстрее устранить все препятствия и проложить дорогу на юг? - спросил Коул.
   На лице Миюри при этих словах отобразилось некоторое недоумение. Поскольку это, наверное, было ясно до их похода к озеру.
   Но не всё было так просто. Насмешливая улыбка Вадена была ещё одним свидетельством тому.
   - Обычно желают попутного ветра, - произнёс он. - Но ветер может на удивление легко и погубить корабль.
   - Ты говорил, что выборщика Дюрана подстрекают.
   Капитан корабля контрабандистов пожал плечами, Ханаан яростно стиснул зубы.
   Хорошо иметь как можно больше союзников в борьбе с Церковью, но, как недавно Коул узнал в Эшьютадте, союзник может оказаться не только попутным ветром, несущим вперёд, но и бушующим потоком, сбивающим с ног.
   - Когда отряд преподобного Коула отправился на разведку места, здесь с прибывшими гостями начались переговоры. Особенно учитывая, что выборщики Гобурея и Барриндо способны заниматься крупными делами.
   - Войска и поставки, - предположил Коул.
   Ханаан кивнул:
   - Когда выборщик Дюран описал им положение, они стали настаивать на незамедлительных действиях.
   Если власть предержащие располагают необходимыми средствами, они без колебаний используют их. Что могло прийти в головы тех людей, когда они выслушали Дюрана?
   - Вероятно, речь о том, чтобы смести все подозреваемые в язычестве поселения.
   - Да...
   Коул посмотрел на стоявшего перед ним Ханаана и вдруг понял. Ханаан проводит так много времени с Барриндо, что Ваден даже потешается над ним, не из удовольствия общаться с тем, кто имеет столь же горячую веру. Ханаан, возможно, пытался схватить храпевшего от ярости коня.
   Человеколюбивый Предрассветный кардинал не хотел кровопролития, тайного или открытого, и потому Ханаан, должно быть, старался переубедить выборщика Барриндо.
   Газэтто, закончив омовение, стоял на коленях перед колодцем с закрытыми глазами. Может быть, он полагал, что судьба его деревни зависела от того, как он будет себя вести. В этом он был наполовину прав, наполовину - нет.
   Холодный, безжалостный мир настолько велик, что даже гордая Миюри иногда опускала пред ним голову. И потому в этом мире могут до такой степени пренебрегать жизнями простых людей. Судьба человека предопределяется без его ведома грохотом великих событий в этом самом мире.
   У людей это называют ещё судьбой.
   - Но когда ты, преподобный Коул, рассказал про отшельника, я подумал, что это даёт определённую надежду. Отшельники живут уединённо в отдалённых местах, из-за чего происходит немало, скажем так, "недоразумений". Не думаю, что будет слишком сложно так повести дело, чтобы доказать, что жители деревни не являются язычниками.
   - А как же то, что их прежде преследовала инквизиция?
   - С этим, возможно, тоже не будет затруднений. То, что людям этого рода позволили уйти, показывает, что со стороны инквизиции это было лишь расследованием по незначительному поводу. В серьёзном случае даже мышь не смогла бы ускользнуть, - ответил Ханаан.
   При этих словах брови Вадена чуть приподнялись, Миюри, заметив это, многозначительно усмехнулась.
   - Чтобы убедиться в этом, надо связаться с моими товарищами при папском престоле и выяснить, что в то время происходило. Должны были остаться записи. Кроме того, при необходимости записи можно и уничтожить. В конце концов, инквизиция - это часть организации, именуемой Церковью, и если записей нет, то и дела, может быть, никогда и не было.
   Сказав это уверенным тоном, Ханаан чуть смущёно улыбнулся.
   Миюри пожала плечами и рассмеялась, и Ханаан, похоже, почувствовал некоторую гордость.
   - Сами мы не можем вымести испорченность из духовенства. Кому-то другому придётся выметать, - сказал Ханаан, и взгляд его был направлен на Коула, давая ему понять, что метлу держал в руках Предрассветный кардинал. - Я немедленно покину горы и свяжусь со своими. Преподобный Коул, пожалуйста, выиграй нам немного времени.
   - Да, насколько это будет возможно.
   Хотя Коул ответил утвердительно, у него ещё оставались некоторые сомнения. И, наверное, это отразилось на его лице, судя по довольной улыбке, появившейся на лице Ханаана.
   - Не беспокойся. По крайней мере, выборщик Барриндо не упустит ни единого твоего слова.
   Коул не нашёлся с ответом, и улыбка Ханаана стала ещё шире. Коул ответил натянутой улыбкой. Он боялся даже представить, чего Ханаан мог наговорить о Предрассветном кардинале.
   - Так, думаю, нам придётся купить дедушке новую одежду, - сказала Миюри, глядя на Газэтто у колодца.
   Его одежда, вся промокшая при умывании, заставила Коула ощутить, что для Газэтто будет несколько затруднительно предстать перед правителем независимо от того, насколько мало его беспокоила своя одежда.
   Но кроме этого он ощутил особую значимость слов "новая одежда". Одна она могла изменить и представление о человеке, и их будущее.
   Коул знал, что это глупо, однако мир устроен именно так.
   - Сделаем всё, что сможем! - вдруг вырвалось у Коула.
   - Да! - послушно согласился Ханаан.
   Миюри выглядела немного недовольной.
  
  
   Коул попросил одного из товарищей Вадена сообщить о своём возвращении Дюрану. Если бы он сам пошёл сообщить о прибытии, то, как предупредил Ваден, Коулу и Газэтто пришлось бы встретиться с правителем немедленно без какой-либо подготовки.
   Вероятно, выборщику Дюрану в самом деле не терпелось увидеть Газэтто.
   Со своей стороны Клевенд, проявив чуткость, посоветовал дать Газэтто отдохнуть.
   Достоинства окружавших Коула людей произвели на него впечатление, однако он не мог не вздохнуть при мысли, что ради небольшого отдыха стольким людям вначале пришлось суетиться.
   После этой суеты Коул вкратце объяснил Газэтто, что должно было произойти, затем они неспеша поели в особняке и даже поспали. В какой-то степени из-за этого они решили выйти из дома поздней ночью и заглянуть в башню, расположенную на просторной территории резиденции выборщика.
   - Падала ли в действительности луна... - с некоторым разочарованием в голосе произнесла Амаретта, не прекращая возиться с прибором для наблюдения за звёздами.
  
   0x01 graphic
  
   - Саму луну мы пока не нашли, мне думается, что было бы ошибкой считать, что легенда описывает именно то место, - ответил Коул.
   Прибор для наблюдения включал в себя огромную иглу на шестерне в виде полукруга, напоминавших лук с вложенной стрелой, а также устройство, напоминавшее весы. Амаретта считывала со шкалы направление иглы и записывала показания на лист бумаги, лежавший перед ней.
   - Среди лесных жителей оказался этот отшельник-монах?
   - Да.
   - Значит, он, наверное, был в том монастыре, в котором я нашла дневник командующего, или был как-то связан с ним, - предположила Амаретта и, посмотрев на водяные часы, поднялась со стула.
   Вероятно, наблюдения производились в какое-то определённое время.
   - Спустимся вниз, - предложила Амаретта.
   В комнате с прибором для наблюдений было тесно.
   Миюри, словно зачарованная, разглядывала таинственно поблёскивавшее в свете звёзд оборудование, но потом её взгляд упал на бумагу, густо усеянную цифрами, и девушка-сорванец поморщилась - астрономом она стать явно не была способна.
   - В своих поисках всего, что связано с легендой об охотившемся на луну медведе я наткнулась на несколько родов, передававших легенду из поколения в поколение. Это были легенды об одном и том же медведе, но они немного различались.
   - Вот дерьмо, неплохо для начала, да? - заметила Миюри.
   Амаретта пожала плечами, потом налила немного козьего молока с мёдом в железную мисочку и отпила глоток. Она сказала, что её клонит в сон от любой еды, поэтому ночью она позволяла себе только это. Тут же лежала сырая луковица для борьбы со сном, девушка-астроном даже сказала, что даже держала песок во рту, и Коул тут же подхватил было тему, но Миюри одарила его совершенно ледяным взглядом, и он замолчал.
   - О монастыре, в котором я нашла дневник командующего, мне удалось узнать от одного из родов, передававших легенду из поколения в поколение. Один монах рассказал мне о книге, в которой была такая же странная легенда, что и в том роду. Впрочем, тот род не считался особо языческим. И когда я побывала в монастыре, мне охотно показали книгу.
   По преданию деревня Фоонан однажды ушла под воду, залившую долину, а её жители разбрелись в поисках нового места, где им можно было бы жить. Некоторые успешно влились в другие народы, но были и такие, как род Газэтто, те, кто не смог сделать это, потому что свято чтил легенды своей родины.
   Суть, вероятно, состояла в этом.
   - Ты бы не могла назвать мне тот монастырь? Господин Ханаан говорил, что хочет его изучить поподробней.
   - Да, конечно. Он достаточно большой, и там могло остаться много другого.
   Амаретта окинула взглядом уютную комнату, нашла клочок бумаги и написала название монастыря.
   - Но всё же в том, что ты рассказал, есть кое-что, что беспокоит меня.
   - Э? - недоумённо переспросил Коул.
   - Монах, - ответила Амаретта, пристально смотря на только что написанное название монастыря. - Как этот монах нашёл лес?
   Коул, поражённый безусловно справедливым вопросом, молчал.
   Амаретта смогла определить местоположение озера, наблюдая за звёздами. Но территория была слишком большой, сократить её удалось только благодаря знаниям семейства Дюранов, правителей этой земли.
   Кроме того, горы, на части которых разместился Убан, довольно обширны, вероятно, найдутся и другие участки, похожие на этот.
   - Что ж, может быть, этот лес оказался ближайшим к тому месту, где жили люди, хранившие легенду, - произнесла Амаретта.
   Однако, её саму такое объяснение, похоже, не слишком устраивало, Коул тоже ощутил беспокойство. Всё казалось слишком ловко подогнанным, впрочем, если легенда о Медведе-Лунобивце была правдива, то никакого совпадения не было.
   Просто спустя много лет люди узнали правду.
   - В следующий раз прихвати с собой этого монаха, - сказала Амаретта, похоже, не собираясь больше беспокоиться из-за странных совпадений.
   По крайней мере, её слова были легки, как бумага с названием монастыря, которую она передала Коулу.
   Зато намного тяжелее было бы для Коула преодолеть нежелание пускаться в долгое путешествие по горной тропе за этим монахом.
   Заметив это, Амаретта усмехнулась:
   - Похоже, тебе не хочется снова идти.
  
  
   На следующее утро после визита в башню к Амаретте, Газэтто очень прямо, несколько смущённо сидел на стуле. Смущение его было вызвано тем, что Миюри старательно причёсывала его седую бороду. Газэтто был облачён в одежду странствующего монаха, о приобретении которой для него Ханаан договорился с церковью, в ней старик выглядел в точности как странствующий монах.
   - Значит, я... нет, деревня Фоонан поклонялась духовной сущности, называвшейся "охотившимся на луну медведем"... Вот это я должен сказать?
   - Да. В прошлом, когда проходили жестокие войны с язычниками, многие народы сохранили важные для них традиции именно таким образом. Они утверждали, что те создания, которых прежде называли богами, являлись на самом деле святыми, или ангелами, или духовными сущностями, а священные места, скажем, гора или источник, являлись местами, где святой, ангел или дух сотворил когда-то чудо.
   Это могло казаться не очень убедительным, однако, раз всё в мире создано Богом, обо всём в мире можно говорить словами из Священного писания. Коул посоветовался с Ханааном, каким образом выборщику Дюрану подать жителей деревни Фоонан, и они вместе быстро прикинули, что и как делать.
   Охотившийся на луну медведь - это ангел или духовная сущность, народ Газэтто говорил о нём, используя местное наречие, что стало причиной ошибочного причисления этих людей к язычникам.
   - Может ли человек, управляющий таким большим городом, поддаться на подобную казуистику? - усомнился Газэтто.
   Слово "казуистика" отозвалось болью в груди Коула, но он мог рассчитывать только на сложившееся в мире отношение к вере.
   - Вера в первую очередь оценивается по форме выражения. Я не ожидаю каких-либо затруднений, если только ты не откажешься наотрез преклонить колени пред алтарём или сделать что-то ещё в этом роде.
   После скитаний по многим странам Газэтто, наконец, вернулся на родину отцов и на какое-то время нашёл покой. Он должен был проявлять большую практичность, чем кто-либо другой.
   - Без разницы. Я жил, хлебая грязную воду. Поцеловать гладкий каменный пол - нет причин жаловаться.
   Определённое удовлетворение проявилось на лице Миюри, старательно подстригавшей бороду Газэтто. Девушка-сорванец не могла устоять против такого проявления силы духа.
   - Просто чтобы удостовериться. Насколько хорошо ты знаком с Божьим учением?
   - Жизнь за пределами леса я тоже знаю. Имею кое-какое представление. Учитель Рееман... отшельник, который ввёл нас в лес, учил нас этому. Однако... в общем, я могу проявить кое в чём неловкость деревенщины.
   Ханаан кивнул и пробормотал для памяти: "учитель Рееман".
   Газэтто не знал, из какого монастыря пришёл его учитель, но Ханаан уверил, что скоро узнает, если исследует монастырь, о котором говорила Амаретта, и ближайшие к нему другие монастыри. Для монастырей была характерна структура подчинённости, и главный монастырь обычно был окружён подчинёнными, списки и другие документы строго учитывались.
   Можно было надеяться, что присутствие в лесу учителя Реемана могло защитить лесных людей от преследования инквизиции. Если бы инквизиция снова обвинила людей Газэтто в язычестве, это обвинение пало бы и на монастырь, в котором обучался Рееман, и затронуло бы и связанные с ним монастыри, а также распространилось бы по иерархии вверх. Зная о склонности Церкви относиться снисходительно к членам своей организации, Коул с Ханааном по сути пытались использовать это.
   Лицо Ханаана после обдумывания различных сторон организации Церкви, а также слов Газэтто и Коула обрело уверенность.
   - Полагаю, мы можем сказать, что вера достопочтенного Газэтто не содержит ничего дурного. А некоторая наивность их в вере может быть с уверенностью признана допустимой с учётом того, что они долгое время живут в лесу.
   Эти слова прозвучали бы высокомерно в устах кого-то другого, но, сказанные Ханааном, они прозвучали со странной убедительностью.
   - Может быть, это спасёт нашу деревню, - произнёс, наконец, Газэтто, в то время как Миюри уже втирала ему в бороду коровий жир.
   Коул кивнул, стараясь подобрать слова:
   - Как раз мужество Газэтто спасёт нас всех.
   А потом будет проложена дорога на юг и нанесён решающий удар в борьбе с Церковью. Никому не навредив, никого не опечалив.
   Старый лесной человек широко раскрыл глаза, потом пожал плечами и рассмеялся. Отсмеявшись, он с доброй улыбкой посмотрел на свои огрубевшие руки и сказал:
   - Помню, ребёнком я смотрел вслед моему дяде и другим взрослым, когда они покидали деревню, сказав, что идут в церковь. Я сейчас представляю, что они чувствовали.
   - Так это... - начал Коул и не договорил.
   Газэтто прикрыл глаза, покачал головой, затем медленно открыл их вновь.
   - Если я потерплю поражение, надеюсь, мой пример научит моих сыновей такому же мужеству.
   Миюри отступила от Газэтто на шаг, возможно не потому, что завершила его готовить, а из почтения к его решимости.
   - Не стоит волноваться, - сказал Ханаан так бодро, что это показалось почти неуместным. - Здесь вместе с нами Предрассветный кардинал, сотворивший уже немало чудес.
   Сказав, Ханаан посмотрел на Коула и улыбнулся. Прежде это вызвало бы у Коула неловкость, заставило бы отвести взгляд. Но теперь не Коул принимал взгляд Ханаана. Теперь это был Предрассветный кардинал.
   - Должна быть какая-то причина того, что Газэтто и его народ оказались здесь, на важном пути нашей борьбы с Церковью, - сказал он.
   Он не сказал, что в этом заключалось Божье предначертание, испытывая некоторое сомнение из-за того, что эти люди поклонялись охотившемуся на луну медведю.
   Пристально посмотрев на Коула, Газэтто кивнул.
   Вскоре после этого за открытой дверью послышались шаги, на пороге появился Ваден.
   - Правитель и остальные готовы к встрече.
   Газэтто поднялся со стула, не сказав ни слова.
  
  
   По пути к особняку выборщика Дюрана Коул сразу оценил воодушевление аристократов, о котором рассказывал Ханаан. Вдоль дороги выстроились рыцари с гербами соответствующих родов правителей.
   - Потрясающе, - доносились до Коула замечания глазевших на них рыцарей. - Вот бы и нам такую же в орден.
   Миюри, возглавлявшая рыцарский орден из одного человека, казалась равнодушной, но Коул с трудом выносил направленные на них взгляды.
   Никто не проявлял враждебности, но и всеобщего дружелюбия не было. Возможно, из-за историй про монахов, внезапно являвшихся ко дворам правителей и насмехавшихся над ними.
   А кроме того эти рыцари привыкли видеть лиц высокого ранга, вероятно, большинство из них сейчас оценивало молодого человека, о котором говорил весь город.
   Сегодня Коул вошёл в образ Предрассветного кардинала, не дожидаясь напоминания Миюри, но ему казалось, что его стараний было ещё недостаточно. Если в такой ситуации в нём усомнятся, то даже то, что шло хорошо, уже не будет так идти.
   Он осознал, насколько важно то, как он выглядел, и больше не смущался своего облачения. Он не мог лишь привыкнуть к тому невероятному счастью в глазах Миюри, когда их взгляды встречались, а он был одет подобным образом.
   Их ввели в большой зал.
   - Досточтимый Дюран, мы вернулись, - сказал он, приветствуя правителя по-церковному - приложив ладонь к сердцу.
  
   0x01 graphic
  
   Будь он подданным выборщика, ему следовало бы преклонить колени, но Предрассветный кардинал не был чьим-либо вассалом. Поэтому Клевенд и предложил использовать такое приветствие.
   Сам Клевенд прекрасно скрывал свою обычную бесцеремонность, изображая образцового принца. Сейчас он с озорством улыбался, глядя на Коула с дальнего угла длинного стола. Просто осознавать присутствие хорошо знакомого человека - это уже успокаивало.
   Коул коротко втянул в себя воздух и приосанился.
   - Значит, это ты Предрассветный кардинал, и довольно молодой! - сказал, поднимаясь со стула, полный, краснолицый, усатый мужчина средних лет.
   - Правитель Барриндо, это может повредить твоему здоровью, - обратился к нему Дюран.
   - Хах... хах... ничего-ничего. Милость Господня унесёт все хворобы.
   Коула удивило, насколько этот человек не был похож на образ, порождённый рассказом Ханаана. Ревностный верующий, молившийся не меньше Ханаана и страстный любитель богословских обсуждений, он представлялся Коулу родником, бившим из заснеженной горы посреди зимы.
   То, что на самом деле этот человек походил на свежеиспечённую сдобную булочку, было удивительно, но понять это было можно. Коул наполовину уверился в своём предположении, глядя, как тучный Барриндо с тяжело ковылял, опираясь на своего слугу.
   Подобно злодею, страстно молящемуся Всевышнему на смертном ложе, многие аристократы, которых Коул повидал в Ньоххире на горячих источниках, пробуждались к вере в Господа, познав страдания от подагры из-за чрезмерного переедания и пьянства.
   Когда Коул шагнул вперёд поприветствовать Барриндо, правитель любезно протянул ему руку.
   - Мне говорили, ты послан Господом. И то - выглядишь прекрасно.
   - Ты преувеличиваешь.
   - Что ты, что ты.
   Рука Барриндо оказалась мягкой, как и выглядела. Правитель пожал руку и Миюри, облачённую в наряд святой, девушка улыбнулась в ответ на его любезную улыбку.
   - Так это ты? - произнёс Барриндо, переводя взгляд на Газэтто, больше всех в зале похожего на священнослужителя.
   Газэтто молча отвесил низкий поклон, однако Барриндо, хмыкнув, подходить к нему не стал.
   - Правитель Барриндо, ты почему-то держишь владыку Предрассветного кардинала там, заставляешь его стоять, - произнёс мужчина, чьи чуть прищуренные глаза светились проницательностью, а внешность была типичной для высокопоставленного чиновника.
   Судя по его одежде, пошитой из столь тонкой ткани, что, казалось, прикоснёшься - и она порвётся, судя по его изящной позе, в которой он непринуждённо заговорил с правителем Барриндо, этот человек, скорее всего, был посланником выборщика Гобуреи. Пусть он был и посланником, но, без тени сомнения, занимал здесь место среди лиц высшего ранга.
   - Верно, верно, - залопотал Барриндо, возвращаясь к своему месту. - Подходи, владыка Предрассветный кардинал, садись сюда.
   И Барриндо отодвинул стул рядом со своим, вызвав кривую усмешку выборщика Дюрана.
   Барриндо мог показаться милым, жизнерадостным человеком, но даже Коул при всей неповоротливости своего ума мог кое-что заметить. То, как Барриндо оценил Газэтто, вероятно, отражало его истинную суть.
   Искрящееся дружелюбие являлось способом привлечения людей на свою сторону.
   Миюри села рядом с Коулом напротив Дюрана, а Газэтто с Ханааном встали позади них.
   - Что ж, все участники союза собрались, - объявил посланник выборщика Гобуреи, Барриндо и Дюран удовлетворённо кивнули.
   Союза?
   Миюри всегда говорила Коулу, что лицо её брата слишком очевидно выдавали его чувства, поэтому Коул, стараясь изо всех сил не двинуть ни мускулом на лице, обвёл взглядом выборщиков и посланника выборщика. Ни один из них не соизволил что-либо объяснить. О союзе заговорили как о чём-то само собой разумеющемся.
   Ваден сказал раньше одну вещь.
   Выборщик Дюран летает...
   - Может быть, вам троим стоило бы объяснить сложившееся положение такому важному человеку, как Предрассветный кардинал? - произнёс Клевенд.
   Он задал вопрос в довольно вольной манере, создавая впечатление наивного молодого человека.
   И тогда заговорил Дюран. Он выглядел заметно уставшим, но не был бледным, а главное - голос звучал ровно и сильно. В нём не было трагизма того человека, терзаемого продолжительной мукой настолько, что он доверил молодому человеку неизвестного происхождения поиски астронома, возлагая надежды на пророчество затмения.
   - Правитель Барриндо и достопочтенный Жьяддо, которому выборщик Гобурея вручил все полномочия, все последние дни обсуждали со мной наше будущее.
   Дюран говорил об этих двоих, как о старых друзьях, на что Барриндо и Жьяддо ответили улыбками, при виде которых лицо Дюрана озарилось откровенной радостью.
   Коул задался вопросом, каким же человеком был Дюран на самом деле, но кое-что можно было предположить, учитывая историю его рода.
   Основоположником рода являлся легендарный король-наёмник. Он был слишком сильным, чтобы кто-то мог справиться с Убаном, и потому, по слухам, ему были предоставленв права седьмого выборщика, что изначально не предусматривалось, в результате Убан был не захвачен империей, а принят в неё как союзник. С учётом этого было несложно представить место рода Дюранов в империи. Среди семи выборщиков императора этот род воспринимался остальными как род чужаков.
   Теперь же двое самых влиятельных выборщиков проявили к Дюрану большой интерес.
   - Похоже, правитель Барриндо и выборщик Гобурея уже какое-то время пристально следили за битвой Предрассветного кардинала с Церковью. Бесчинства Церкви - это головная боль для всех. По этой причине они захотели воспользоваться возможностью объединиться с Предрассветным кардиналом в борьбе с тиранией Церкви и потому поспешили сюда.
   Барриндо и Жьяддо улыбнулись - каждый своей улыбкой.
   Улыбка же Клевенда была совершенно иного рода. Ведь Дюран даже не упомянул королевство Уинфилд, поддерживавшее Предрассветного кардинала с самого начала.
   Потом слово взял Барриндо.
   - Но существует ещё много тех, кто не прочь вытянуть из Церкви сладкий сок. Кроме того, если действовать без достаточной ловкости, можно привлечь внимание тех, кто готов ставить подножку другим. Из-за них мы могли лишь беспомощно смотреть, как попирается учение Господне.
   Последние слова Барриндо произнёс почти навзрыд, отчего его лицо побагровело ещё сильнее.
   Далее словом завладел Жьяддо, носивший хладнокровие, словно одеяние.
   - И тогда выборщик Дюран проявил большую решимость и отвагу. Он позвал Предрассветного кардинала и сказал ему, что собирается прорубить дорогу прямо к папскому престолу. Нам оставалось лишь ощутить стыд пред Господом из-за нашего отсутствия смелости что-либо сделать.
   - Дорогой мы говорили о том, что досточтимый Дюран действительно является потомком легендарного короля-наёмника, - добавил Барриндо, и Дюран довольно улыбнулся под своей бородой.
   - Мой господин, выборщик Гобурея, поручил мне миссию. Именно: создать союз против Церкви, сплотившись вокруг выборщика Дюрана.
   Все сидевшие за столом посмотрели на Дюрана.
   Взгляд каждого из них, обращаясь на человека, был способен изменить его жизнь. Особенно, если это были Барриндо или Жьяддо.
   Дюран выглядел потрясённым.
   Если Коулу удалось как-то сохранить спокойствие, то только потому, что сидевшая рядом с ним Миюри болезненно пнула его под столом.
   Кроме того, человек, заботившийся о Коуле, был опытным торговцем, он учил, что для людей является обычным идти на хитрости и скрывать свои замыслы.
   И Коул сказал:
   - Это просто замечательно. Я не могу не сокрушаться о том, как я мал пред Церковью, такой огромной. Меня называют Предрассветным кардиналом, но по правде... - он указал на дальний угол стола. - Я отправился в путь лишь тогда, когда население королевства Уинфилд подняло свой флаг, и у меня появилась цель. Однако я очень рад тому, что здесь собрались люди, готовые присоединиться ко мне в этом моём новом путешествии.
   Говоря это, Коул в душе надсмехался над тем, как легко он мог сейчас произнести эти слова.
   Просто взглянуть на Барриндо и Жьяддо.
   Они настоящие лисы. Злые лисы, почуявшие запах крови Церкви и явившиеся, чтобы первыми получить свою долю. Доказательство тому - их улыбки, даже не дрогнувшие, когда Коул упомянул королевство Уинфилд. Другое дело, если бы на их лицах отразилось бы недовольство, тогда они больше походили бы на людей. Их не интересовало королевство за морем, ещё меньше их занимало, кто первым поддержал Предрассветного кардинала и поднял знамя битвы против Церкви.
   Их интересовало устройство власти внутри империи.
   Узнав о том, что выборщик Дюран что-то затеял совместно с Предрассветным кардиналом, они почуяли, что равновесие в империи может серьёзно измениться. Быстро прикинув, они, должно быть, решили незамедлительно вмешаться, пока была возможность оказаться среди первых в новой, большой тенденции.
   Коул подумал, что союз в этом отношении был в самом деле удачной находкой. Объединившись, правители Барриндо и Гобурея могли опираться на большинство в союзе, не давая Дюрану одному уйти вперёд.
   Они не позволяли кому-то уйти впёрёд и обеспечивали себе свою долю, это делало возвышение Дюрана, прежде чужака для них, до главы союза не слишком большой ценой.
   Улыбки этих двоих говорили сами за себя.
   Отвечая, правитель Дюран сказал следующее:
   - С помощью этого союза мы намереваемся с Предрассветным кардиналом, ядром союза, продолжить нашу борьбу с Церковью. Мы собираемся проложить новый путь, который пройдёт от нашей земли на юг, спустившись с горных вершин к равнине земли папы, и оба правителя обещали большую поддержку в этом. Это станет ударом молота по продажному папе.
   Дюран изо всех сил боролся, чтобы вернуть власть, не брезгуя даже такими средствами, как предсказание затмения. Его упорство доказывало несомненность его происхождения от короля-наёмника, но оно иногда могло заключать в себе яд. Постоянно смотреть вперёд - это означает в какой-то мере не иметь возможности видеть окружающее.
   Коул понимал это, вероятно, благодаря тому, что рядом с ним Миюри всегда твердила о подобных вещах.
   Вероятно, пока группа Коула исследовала места у водопада, здесь обсуждалось множество вещей, но поводья при этом держали в руках Барриндо и Жьяддо. События развивались на фоне огромной военной силы власти гостей. Дюран же питал иллюзию, что он был во главе развития событий.
   - От имени моего господина правителя Гобуреи я выражаю согласие со словами выборщика Дюрана. В то же время мой господин желает помочь досточтимому Предрассветному кардиналу в вопросах веры. Мы обсуждали всё это по дороге с досточтимым Барриндо, - произнёс Жьяддо, не забыв упомянуть этого правителя, что позволяло делать предположения о сделке, заключённой двумя мужчинами до приезда в Убан. Деяния досточтимого кардинала впечатляют. Вслед ему даже появился самозванец. Досточтимый архиепископ Эшьютадтский обычно был весьма твёрд по отношению к папе, но, похоже, сейчас не слишком хорошо держался на ногах. Я слышал, что досточтимый архиепископ также поддерживает досточтимого кардинала, но нельзя чувствовать себя уверенно, опираясь лишь на его поддержку.
   Жьяддо дал понять, что архиепископ Эшьютадтский, являвшийся также и выборщиком империи, находился под пристальным наблюдением. А может, предупреждал, что стороне, которую он представлял, было известно обо всём, что происходило в империи.
   - До нас, - продолжил Жьяддо, - дошли слухи, что Церковь собирается провести Собор.
   - Да, - ответил Коул. - И я слышал о такой возможности.
   - Хмм... хм. В связи с этим я бы набрал на наших землях надёжных богословов, канонистов и высокопоставленных священнослужителей в поддержку досточтимого Предрассветного кардинала.
   Коулу помогали многие люди в его жизни, но те двое, которые научили его особенно многому в мире повседневной жизни, были опытными торговцами. И потому он знал, что все весы должны быть уравновешены.
   За столь щедрую помощь, несомненно, придётся заплатить определённую цену.
   - Я недостаточно образован. Я не хочу вам помешать, но буду стараться изо всех сил.
   Коул не дал согласия и не отказал.
   Барриндо и Жьяддо обменялись молниеносными взглядами, потом весело рассмеялись.
   - Ха-ха-ха, чем-чем, а добродетелью смирения досточтимый кардинал обладает, - сказал сквозь смех Барриндо.
   Клевенд, опустив лицо, тоже улыбался, но только его улыбка выглядела естественной. Судя по всему, первая часть лицедейства прошла достаточно неплохо. Это придало Коулу решимости, и он сам заговорил о деле:
   - Итак, поговорим о прокладывании дороги на юг.
   Он показал рукой на Газэтто, и улыбки двух лисов словно замёрзли.
  
  
   Обсуждение вопроса о народе Газэтто завершилось, не начавшись. От вопроса отмахнулись, как от докучливой мухи, пообещав выделить место для переселения лесных людей. Мнения самого Газэтто никто не спрашивал, никого не интересовали трудности, с которыми переселенцам придётся добираться туда, обосновываться на новом месте, как не интересовало и то, чем люди будут там заниматься.
   Вместо этого Жьяддо и Барриндо настояли на обсуждении взаимной поддержки в будущем. Клевенд деликатно удержал Коула от участия в этом, испросив у Дюрана для него позволения покинуть встречу, сославшись на его утомление от путешествия по нелёгкой горной тропе.
   У Коула было ощущение, будто его выводили из леса, где падальщики рыскали в поисках мёртвых животных.
   - Это было для тебя слишком тяжело? - спросил Клевенд так, будто был Коулу старшим братом.
   Коул в этот момент ощутил, что может понять чувства своей избалованной младшей сестры.
   - В какой-то степени, да.
   - Но ты хорошо справился.
   И Клевенд размял Коулу плечи, а потом заботливо, но чуть насмешливо похлопал по спине. Коул усмехнулся и вдруг встретил взгляд Газэтто.
   - Я о том, стоит ли воспользоваться этой нечастой возможностью?
   Вопрос о переселении деревни Фоонан после небрежного предложения Барриндо, с которым легко согласился Жьяддо, был фактически решён. Мнения не только людей Газэтто, но даже их правителя Дюрана в расчёт не принимались.
   Сам же Дюран это решение воспринял так, будто кто-то выполнил эту работу за него, но суть состояла в ином. Правителем пренебрегли на его собственной территории.
   Ханаан, стоявший рядом с Газэтто, добавил:
   - Вы втроём согласились оставить вопрос язычества без рассмотрения. Однако люди, считавшиеся когда-то язычниками, могут стать пятном на вашем пути и источником политической слабости.
   Особенно если это путь предполагал обрушить молот справедливости на неправедность Церкви.
   Проблемы с верой наносят ущерб символу веры.
   На обратном пути к особняку, щурясь из-за ослепительно сиявшего солнца, Миюри произнесла:
   - Похоже на то, что все люди в стране овец в основном хорошие.
   Судя по лицу Клевенда, он после этих слов не знал, плакать ему или смеяться. Как будто его расстроило, что удар пришёлся точно в цель.
   - Юная госпожа, сколько лет ни было бы мужчине, он всё равно будет хотеть, чтобы его считали немного плохим.
   Миюри ухмыльнулась, показав клыки, и многозначительно посмотрела на Коула.
   - Ну, я тоже конечно, - продолжал Клевенд, - Но моя сестра тоже на редкость добрый человек при королевском дворе. Не будь она такой, она не стала бы с такой наивной честностью противостоять неправедности Церкви.
   - Значит, в королевстве все такие?
   - О, да. Мои братан и старик - самые ужасные из всех. И наши домашние ужины обычно проходят в том же духе, что и раньше.
   Именно из-за того, что он с такой небрежностью сыпал подобными высказываниями, ходили слухи, что принц замышлял захватить трон. Однако Миюри лишь пожала плечами и рассмеялась, глядя на стоявшего перед ней доброго, заботливого человека.
   - Я видела их в сражении на рыцарском турнире, но первый принц не оставил такого впечатления.
   - Ладно, этот принц выглядит обходительным и действительно кажется немного хрупким. Это приносит ему поддержку знатных дам аристократических семейств.
   - Дам?
   - Старые аристократы, которые на людях держат себя так важно, дома сидят под каблуками своих толстозадых жён. А он крутит старой знатью через уста этих дам.
   Миюри широко распахнула глаза, она выглядела так, будто услышала что-то хорошее.
   - Ну, господин Газэтто, так, кажется? Как я понимаю, у тебя есть причины быть недовольным, - сказал Клевенд, переводя взгляд на старика, в отличие от Барриндо и Жьяддо заговорив с ним. - Ты можешь выскочить босиком перед их каретой, но их это не тронет, так их головы устроены. Если б я вмешался, было бы только хуже.
   И принц пожал плечами.
   Газэтто понурился, тогда заговорил Ханаан:
   - Место для переселения будет располагаться на земле выборщика Дюрана. Место, где прежде располагалась деревня Фоонан, похоже, было частью той территории, которая примыкает к Убану. Так что можно будет рассудить так: хотя переселение означает уход с земли ваших отцов, зато это будет официальное обретение родины. Ну, вроде как переместить в деревне дом.
   Всё зависело от того, с какой стороны на это смотреть.
   Одно дело, если бы их переселяли в место, с которым они никак не связаны, но если переселение происходило из одной части владений Дюрана в другое, им будет спокойней, так как это тоже будет частью их родины.
   - Ещё я изучу обстоятельства проводившегося против вас расследования по обвинению в язычестве. Думаю, всё может измениться, когда мы узнаем, к каким выводам пришли в Церкви. И если вы будете признаны невиновными, то, поскольку вы хорошо знаете то место, должен будет найтись способ доверить вам управление теми землями.
   - Ну же, не вешай нос, - сказала Миюри, беря Газэтто за руку.
   Лицо старика приняло такое выражение, будто он увидел радугу после дождя. Миюри усмехнулась.
   - Примите мою благодарность, - произнёс Газэтто и тоже, наконец, смог неловко улыбнуться.
  
  
   Рано утром Ханаан и его охранник отправились к папскому престолу. Коул, проследив за его отъездом, пошёл в церковь, где провёл всё утро вместе с Барриндо.
   Вчерашний разговор подвёл Коула к мысли, что искренняя вера Барриндо была, вероятно, показной, результатом холодного расчёта, но теперь эта вера показалась ему действительно искренней. Как бы то ни было, немногие сумели бы при больных ногах молиться на коленях на каменном полу.
   Вера в нём определённо была, но Коулу можно было только надеяться, что она будет использована в праведных целях.
   Окажись Барриндо откровенно плохим человеком, с ним можно было бы жёстко разобраться, но, как и следовало ожидать от выборщика императора, он такой глупости не допустил. Подобно неудержимой, скользкой змее пытался он заползти в самую душу собеседника.
   Коулу было очень утомительно выискивать нечёткие формулировки в ответ, иногда притворяться, что что-то не расслышал или не понял увязывания тех или иных обстоятельств.
   С Миюри, бросавшейся в открытую атаку - "Сделай меня своей женой!", справиться было гораздо легче.
   Освободившись, наконец, от Барриндо, Коул вернулся в особняк, где застал оставленную в одиночестве Миюри в дурном расположении духа, но готовую выйти в город. Она немедленно сунула ему в руки повседневную одежду на смену:
   - Быстрее, пошли обедать!
   Коул принялся безропотно переодеваться, вызвав, кажется, некоторую её растерянность.
   Он рассказал про разговор в церкви, и Миюри предложила:
   - Может, написать письмо сестрице Ив и попросить её поскорей приехать? Уверена, сестрица Ив интересно проведёт с ними время.
   В том зале Ив, конечно, чувствовала бы себя, как рыба в воде, её было бы трудно отличить от остальных.
   Коул усмехнулся, представив себе это.
   - Если бы госпожа Ив присоединилась к ним, трудностей бы только прибавилось.
   В их комнате, без посторонних Миюри не прятала волчьих ушей и хвоста, сейчас она подняла вверх глаза, словно ей на ухо села бабочка, и весело рассмеялась.
   - Похоже, если она вместе с ними может придумать что-то действительно ужасное.
   - Госпожа Ив - очень справедливый человек.
   Судя по затрепетавшим волчьим ушам, Миюри, кажется, понравился его обтекаемый ответ.
   - Мой брат всегда так заботится обо мне.
   - Да-да...
   Переодевшись, Миюри показала ему нагнуться. Когда он так и сделал, она развязала ленту, которой были схвачены его волосы на затылке, и перевязала заново.
   - Ты должен завязывать аккуратней. Мой брат такой же неловкий, как и всегда.
   - Жаль, что ты не поднялась, чтобы завязать мне волосы до того, как я пошёл на службу.
   Миюри сердито дёрнула Коула за волосы.
   Она как-то умудрилась проснуться достаточно рано, чтобы проводить Ханаана, но, судя по всему, устоять перед искушением снова лечь она была не способна.
   - Кстати, как там господин Газэтто?
   Судя по вчерашнему разговору на встрече у Дюрана, не было похоже, чтобы кто-то собирался наказывать его людей за то, что они неправомочно поселились в лесу. Но всё же отношение Дюрана и остальных собеседников оказалось не тем, на какое надеялся Газэтто. Отсюда вытекал вопрос, удастся ли убедить жителей деревни.
   - Похоже, он сидит в своей комнате, погрузившись в свои раздумья. Ест нормально, думаю, он в порядке.
   Коул не мог не улыбнуться - у Миюри еда служила мерой того, насколько кто-то в порядке. Он не удержался и погладил её по голове.
   - Э? Чего? - не поняла она.
   Коул чуть подтолкнул Миюри в спину и сказал:
   - Наверное, и нам стоит пообедать.
  
  
   Город Убан действительно был намного более оживлённым, чем когда они впервые здесь оказались. Перед кузницей столпились солдаты, сопровождавшие Барриндо и Жьяддо, они внимательно рассматривали оружие, перед таверной сидело и обедало много людей.
   У Коула мелькнула мысль, что кто-нибудь мог за еими наблюдать, но пока Миюри не проявляла беспокойства, волноваться не стоило и ему.
   Они нашли себе место в таверне, которую посоветовал им Ваден, Миюри заказала суп из оленины, щедро приправленный знаменитым местным сыром. Глядя на сидевшую напротив Миюри, Коул ощутил умиротворяющее спокойствие этого места и вздохнул.
   - Устал? - спросила Миюри.
   - Нет, я... - произнёс Коул и поправился. - Есть немного.
   Миюри оторвала два куска пышного, мягкого хлеба, намазала невероятно толстым слоем масла и протянула один кусок Коулу.
   - Я проголодался, - признался он.
   В начале их путешествия он бы не сказал бы такого. Но теперь он принять это как должное.
   Только откусив, он сразу кое-что заметил.
   - Хлеб стал вкуснее...
   - Даже мой брат смог это распознать. Пшеница, которую привезли в город, очень высокого качества.
   Миюри открыла рот так широко, что было видно её горло, и откусила большой кусок. Со счастливым видом она быстро прожевала его и нетерпеливо проглотила. Потом, прежде чем откусить снова, она сказала:
   - Это всё благодаря твоим стараниям, брат. Город ожил.
   Коул ошеломлённо замер.
   - Разве не так? - спросила Миюри, с дерзкой улыбкой глядя ему в лицо.
   Надо же, какая нахальная девушка, мелькнуло в голове Коула.
   - Даже для моей мамы есть то, что она может сделать, и то, что не может. Я думаю, что мой брат делает всё, что может.
   Миюри понимала его лучше, чем он понимал её, или ему казалось, что понимает.
   Словно сдавшись, Коул принялся за хлеб, который дала ему Миюри.
   - В будущем нас ожидает ещё немало событий вроде вчерашней встречи, - сказал он чуть позже.
   Вероятно, такое не следовало говорить младшим сёстрам, ещё не повзрослевшим, но через стол от Коула сидел единственный в мире преданный ему рыцарь с изображением волка на гербе на его поясе.
   - Именно, - отозвалась Миюри. - Так можно будет привлечь на свою сторону много важных людей, которые потом одновременно атакуют юг с того утёса.
   Поданное в виде шутки, это высказывание было не так далеко от истины.
   - Я делал всё, что мог, ради достижения великой цели, но... - заговорил Коул, но тут принесли большую деревянную миску с супом, и Миюри, просияв, принялась с восторгом перекладывать из неё куски оленины в свою миску. - Но невозможно проглотить всё, ничего не оставив.
   Даже ненасытная Миюри не могла обгрызть всё мясо с костей оленя. Конечно, вернувшись к волчьей форме, она могла бы съесть всё вместе с костями, и здесь напрашивалась явная аналогия с борьбой против Церкви.
   - Всё потому, что мой брат - мечтатель. Ты хочешь, чтобы все действовали ради одной общей цели, разделяя одни убеждения, без каких-либо сомнений, чтобы все трудности решались, чтобы ничего не было упущено, чтобы движение вперёд шло по прямой линии, так ведь?
   Хрумп, хрумп - трещал хрящ оленя под её острыми зубами.
   Вероятно, что-то из того, что она сказала, проникло глубоко в его душу, когда он в затерявшейся в горах Ньоххире представлял себе варианты идеального мира.
   - Так, всё верно, - признался он.
   Миюри, ухмыльнувшись, отгрызла ещё кусок хряща.
   - Я тоже задумывалась над этим.
   - Задумывалась?
   - Мм, - подтвердила Миюри, она уже расправилась с первым куском оленины и, обмакнув в суп кусок хлеба, отправила его в рот. - Смотри, брат, ты же говорил мне об использовании своей силы такими существами, как я, точнее, что её нельзя запросто использовать, так?
   Коул начал волноваться, но Миюри, казалось, не собиралась переживать по этому поводу. Более того, вероятно, заметив его волнение, она не удержалась и хихикнула.
   - Вечно один лишь мой брат страдает одним и тем же.
   Это прозвучало довольно грубо, но ответить Коулу было нечем.
   - Мои клыки и когти могут решить большую часть проблем, вставших на моём пути. Проблема женить моего брата на мне выглядит более сложной, но и она не из тех, которые мои когти и клыки не могли бы решить.
   Коул криво усмехнулся, вызвав улыбку и у Миюри.
   - Однако ты сказал, что следует быть осторожными при использовании нами нашей силы. Потому что она слишком невероятна, подобна чуду.
   Не-люди отличались от людей, потому их так и назвали. С силой их когтей и клыков не могла спорить мощь даже наёмников, упорно нарабатывавших и оттачивавших её, это поистине сверхчеловеческая сила. Не-люди - другие существа по своей сути, именно поэтому они могли чудесным образом решать те или иные проблемы человеческого мира.
   Осознав это, Миюри была ошеломлена, её испугала глубина пропасти между ней и её братом-человеком.
   Однако сейчас она наливала в свою миску суп, не выказывая ни тени тогдашнего беспокойства.
   Коул не мог понять, почему она заговорила об этом сейчас.
   - Но то, вчерашнее, совсем не подходит моему брату, в то же время брату ещё придётся сталкиваться со сложными ситуациями, верно?
   - Ну... да.
   - Более того, я так чувствую, что будет ещё много ситуаций, в которых нам придётся мириться и с более неприятными исходами.
   Коул посмотрел на Миюри, представив себе, как она, подобно хлебу в её руке, разрывает пухлого Барриндо, размачивает его в речной воде и разгрызает клыками. В случае крайней ситуации, как самое последнее средство.
   Пока он смотрел на Миюри, волчица обратила на него свои красноватые, унаследованные от мамы глаза.
   - Брат, что касается нашей силы при решении осложнений, встречающихся на нашем пути, ты же говорил об этом, верно? - спросила она, особо выделяя слова, потом запихнула остатки хлеба в рот, отряхнула руки и, проглотив, продолжила. - Вчера, когда мой брат делал всё, что мог, в том зале с плохими типами, я задумалась. Я подумала, что просто искусать плохих типов, чтобы идти вперёд, не будет единственным способом помочь моему брату.
   Коул словно вживую увидел Миюри в форме волчицы, вставшую между ним и его угрозой, пригнувшую голову к земле и рычащую.
   Образ был знакомым, но Миюри говорила о другом.
   - Я уверена, что в будущем стаи таких, как сестрица Ив, могут приходить и нападать на нас. Я уверена, что ты будешь делать всё, что сможешь, но рано или поздно окажешься в слишком трудном положении. И тогда, несмотря на все усилия и старания, ты подумаешь, что, вероятно, уже ничего не получится.
   Коулу припомнилась вчерашняя встреча, то, как Барриндо прилип к нему в церкви, и ему подумалось, что такое, конечно, могло произойти. Их внутренняя сила могла посрамить самого Господа, их могущество было способно двигать горы.
   Сможет ли Коул прорываться через их паутину и дальше, зависело только от Божьего благоволения. Но его удивило то, что об этом заговорила девушка-сорванец, всегда отличавшаяся невероятным оптимизмом, не считавшая никакие препятствия непреодолимыми.
   Глядя на замешательство брата, Миюри мягко улыбнулась.
   - Поэтому я подумала над альтернативой. Когда положение станет непоправимым, в этот момент единственное, что мне надо будет сделать, - это пробить тебе путь.
   - Мм... что?
   - Вместо того чтобы расчистить путь вперёд, я расчищу путь назад, - Миюри прищурила глаза, унаследованные от мамы, и показала в улыбке свои острые клыки. - Если придёт время всё бросить и бежать - у тебя есть родные горы, верно? Там можно будет делать всё, что захочешь. Вот тогда я и вмешаюсь.
   Это был бы совершенно отчаянный поступок, в то же время он выглядел вполне прагматичным.
   Потому что...
   - Так что, брат, смотри вперёд и иди вперёд, просто иди вперёд. Какие бы плохие типы тебе ни поджидали, делай то, что ты хотел сделать. Не стесняйся давать отпор этим злобным старикам, вставшим перед тобой.
   Потому что зависело не от Божьего благоволения, а благоволения волчицы.
   - Мне неприятно видеть, когда мой брат терзается от беспокойства.
   Вероятно, это она прочла по лицу Коула, когда он вернулся из церкви.
   Нет, Миюри, наверное, начала обдумывать это, наблюдая вчерашнюю встречу. Думать наперёд - отличительная черта хорошего охотника.
   - Спасибо тебе.
   - Это за что?
   - Когда веришь, что выход найдётся всегда, можно быть смелым. Что само по себе уже даёт опору, чтобы преодолеть препятствие.
   Есть куча способов использовать чудеса, то же самое можно сказать о силе не-человеческих существ.
   Герой храбр не только потому, что способен сразить врага, но и потому, что готов пойти навстречу непреодолимой опасности. Но изображать героя может и обычный человек, когда он знает, что всегда может вернуть проигранное.
   Умная, немного шаловливая волчица очень хорошо понимала, как заставить своего обычного брата приносить как можно больше пользы. Тем более, что её брат был по натуре агнцем, а овцы могут упорно идти впёрёд, но им трудно давать задний ход. Коулу было сложно достичь такой изменчивости мышления. Как я рад, что ты пошла со мной - как раз мелькнуло в голове Коула, когда Миюри пожала плечами, слизнула жир с рук и сказала:
   - Вообще-то, мне было бы лучше, если бы брат сбежал, так было бы удобнее.
   - А?
   После своих слов Миюри посмотрела на Коула взглядом знатока охотничьих ловушек, которые, по слухам, не могли избежать никакие животные в горах Ньоххиры.
   - Потому что, как я ни гонюсь за братом, он никогда на меня не оглядывается. Поэтому я меняю способ действовать. Не гоняться за братом, пытаясь заставить его оглянуться на меня, я хочу ждать его там, где у брата не будет иного выбора, кроме как посмотреть на меня, и тогда брат сам бросится в мои объятья!
   Коул в изумлении молча смотрел на Миюри.
   Возможно, Миюри была способна противостоять Барриндо и подобным ему как раз благодаря определённой общности натур.
   - Хи-хи-хи. У моего брата будет такой вид, будто он собирается захныкать, и я прижму его к своей большой груди. Вот так!
   Вероятно, кое-кто поделился с ней такой мудростью.
   Нет, эта девушка изначально была умной. Её неловкому брату никак не угнаться за ней.
   И он с грустью сказал:
   - Это означает, что мне, похоже, предстоит ещё долго работать.
   Миюри к этому времени положила оленины между двумя ломтями хлеба и собиралась откусить кусок, но после его слов замерла с открытым ртом, мгновенье подумала и пристально посмотрела на Коула:
   - Что это значит?
   Он не стал пояснять, что, если она вырастет похожей на свою маму, мудрую волчицу, ей будет затруднительно прижимать его к большой груди.
   - Хмм. Если навскидку, дело не только в тебе, брат. Даже этот дедушка Газэтто, при всей его решимости, может быть в опасности, я думаю.
   - Потому что ему некуда бежать?
   - Так. Сейчас вроде всё хорошо... Но может быть очень опасно. Потому что есть только один путь. Думая, что продвигаешься вперёд, можно оказаться в ловушке.
   Коул вдруг подумал, в каком положении был Дюран. Возможно, Дюран знал, что Барриндо и Жьяддо играют с ним, возможно, у него нет иного пути, кроме как подчиниться.
   - Но я прослежу за всякими подобными вещами.
   Когда эта девушка, спрятавшись в бочке на лодке, присоединилась к его путешествию, он был потрясён и очень встревожен, если честно, Коул ждал от этого беды для них обоих. Но она очень помогала ему, а теперь объявила, что будет помогать до последнего.
   Да будет так.
   - Понятно, - ответил он.
   - Мм?
   Когда-то он тем же помог Миюри. Он тогда успокаивал её, узнавшую, что на карте мира нет места, где бы она могла открыто сказать, что в её жилах течёт волчья кровь.
   Ему было куда бежать. Кто-то всегда будет рядом.
   Даже если весь мир отвернётся от него.
   - Кажется, ты действительно выросла...
   - Мм?
   Рот Миюри был так набит хлебом с олениной, что мясной сок стекал по её щекам. Усмехнувшись, Коул стал деликатно вытирать ей лицо.
   Лицо Миюри приняло сердитое выражение, но сама она не противилась этому.
   Когда Коул всё вытер, он вдруг ощутил, что голоден.
   Город наполнился жизнью, и Коул с Миюри могли гордиться тем, что им удалось вернуть сюда жизнь. Цель их путешествия - вернуть миру справедливость.
   Но к цели ведёт не единственный путь, и назад тоже имеются пути.
   Этого Коулу было достаточно, чтобы он ощутил, что сможет теперь легко отмахнуться от надоедливого Барриндо.
   Он откусил хлеба и ощутил его насыщенный пшеничный аромат.

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

   Всё это время Газэтто оставался в особняке, он и принял письмо, принесённое от Дюрана. Оно представляло собой дозволение восстановить на земле выборщика деревню Фоонан.
   Ваден раздобыл карту, по которой собравшиеся смогли оценить расположение места. Оно находилось к северо-востоку от Убана в неровной, гористой местности, по словам одного из слуг, место это было не слишком благоприятным. Впрочем, вся стране вокруг Убана испытывала недостаток плодородных участков, и выделить такой лесным жителям было бы сложно. Миюри - и не только она - выразила сочувствие Газэтто, возмущаясь решением Дюрана, которого она назвала скрягой, однако Газэтто с явной благодарностью принял бумагу с дозволением:
   - Благодаря этому мы больше не будем вне закона.
   Народ Газэтто должен был покинуть землю, которая принадлежала когда-то их предкам согласно передаваемой поколениями легенде об охотившемся на луну медведе. Хотя это не было чем-то вроде торжественного обретения родины, но народ получал установленное положение подданных. И для времени, когда отбушевали войны, в которых нищие ещё могли добиться успеха лишь своей силой и удачливостью, такой исход можно было счесть чудом.
   - Однако землю они нам дали довольно легко, - заметила Миюри, поднося пергамент к носу и обнюхивая его. - Эти места такие же, как Ньоххира, зима здесь наступает быстро. Даже переехав сюда, вы не сможете сразу наладить жизнь, это лето вы уже упустили, так что придётся год перетерпеть. Учитывая прокладывание дороги, думаю, они хотели бы, чтобы вы переехали в течение года.
   - Вот как. Похоже, надо будет строить дома и возделывать поля... - вздохнул Газэтто, осторожно сворачивая дозволение и бережно укладывая его на полку. - Однако горы, куда мы переедем, - это те самые, которые мы видели по пути сюда, так? А мы ничего не знаем о том, как жить в горах...
   - Жизни в лесу, кажется, вас тоже кто-то учил, - ответила Миюри.
   - Угум. Наш учитель, судя по всему, стремился стать отшельником ещё в ту пору, когда он жил в монастыре. Похоже, он собрал много знаний и навыков для того, чтобы жить, уединившись от всех.
   Глаза Миюри начали набирать блеск, как бывает всегда, когда этой любительницей приключений овладевает очередная странная мечта. Заметив это, Коул поспешил вмешаться:
   Это... надеюсь, что удастся сделать так, чтобы учитель Рееман отправился вместе с нами в новую деревню.
   - Хотелось бы... - лицо Газэтто начало мрачнеть. - Учитель - отшельник, не живущий постоянно в одном месте, он бродит по леу, стараясь ощутить Божье присутствие. Изначально, когда он увидел, как мы пришли в лес и почти умирали среди дикой природы, он не смог вынести этого зрелища и просто протянул руку помощи нам. Я попрошу нашего учителя перебраться вместе с нами...
   У народа Газэтто есть свои вопросы к переезду. Но жить с дозволением - это означает не беспокоиться больше, что их выгонять как незаконно занявших место для проживания. Также станет легче поддерживать связи, торговать с окрестными деревнями, и можно надеяться, что их жизнь улучшится.
   К тому же для них всегда было бы возможно навестить учителя в лесу, где он живёт.
   - Однако наше переселение, - добавил Газэтто, - может убрать ещё один камень из замысла преподобного кардинала.
   Оказавшись в Убане, он стал называть Коула "преподобным кардиналом". Коул был уверен, что это являлось проявлением уважения, но ему почему-то казалось, что над ним насмехаются.
   Коул не сомневался, что со временем он привыкнет к такому обращению, но произойдёт это, возможно, нескоро.
   - Господин Газэтто, я надеюсь на содействие твоего народа в прокладывании дороги. Пусть выборщики Барриндо и Гобурея предоставят людей для работы, было бы лучше, если бы ещё участвовали и люди, знакомые с теми местами.
   - Угум. Однако лес, в котором мы всё это время жили, не так тяжёл, чтобы пройти через него. Я уверен, что они и без нашей помощи смогут проложить дорогу. К счастью, на не довелось встретить ни медведей, ни волков.
   - В самом деле? - спросила Миюри с некоторым удивлением.
   В самом деле, нечасто встречались такие густые и обширные леса без медведей и волков.
   - Может быть, это потому, что наш учитель молился Богу.
   В самом деле, в житиях святых говорилось, что некоторые из них носили Божье благословение отпугивать волков.
   Однако Миюри со странно серьёзным лицом сказала:
   - Возможно, это была территория Медведя-Лунобивца.
   - Э?
   - Может быть, всем ещё страшно, и они не подходят к этому месту.
   Если верить сохранившейся легенде, Медведь-Лунобивец в самом деле был причиной происходивших в этой стране неприятностей.
   С другой стороны, присутствие в Ньоххире мудрой волчицы, мамы Миюри, серьёзно сократило людям неприятности со стороны волков и медведей.
   Так что если Медведь-Лунобивец в каком-то месте устроил бедствие, другие волки и медведи столетиями будут остерегаться сунуть туда нос.
   Однако Газэтто, не знавший о существовании не-людей, с некоторой досадой рассмеялся после слов Миюри.
   - Рад, что ты заинтересовалась нашей легендой, но, думаю, не стоит о ней говорить слишком много.
   Потому что эта древняя легенда попахивала язычеством.
   - Если ей верить, наши отцы принесли свою деревню в жертву медведю, потеряв свой дом. Но благодаря этой сохранённой легенде их потомки вновь обретают место для жизни. Концы странным образом сошлись, - произнёс ещё Газэтто, обратив сощуренные глаза на дозволение, лежавшее на полке.
  
  
   В тот же день вечером вернулся в особняк Клевенд. Он сообщил, что Барриндо валялся в своей комнате из-за обострившейся подагры, а выборщику Дюран озаботился посредничеством в споре между деревнями, так что ежедневные пиршества прекратились.
   - Хорошая работа, - с благодарностью сказал Коул.
   - Да ну ладно, - отозвался принц, сдёргивая свой яркий плащ с символами своего рода, он носил его у Дюрана..
   Движение было резким, словно он отдирал вцепившуюся в плечи кошку. Постоянное его пребывание рядом с Дюраном позволило удерживать выборщика на расстоянии от гостей.
   - Сегодня у меня, кажется, будет беззаботный, приятный ужин. Юная госпожа, нальёшь мне, а?
   Миюри, оторвавшись от взятой у Амаретты книги с легендами о звёздах, показала Клевенду язык.
   - Ладно, прикидывал я, как может повернуться дело, но, похоже, всё проходит гладко, - сообщил Клевенд.
   - Это ты, наверное, насчёт нас, - предположил Газэтто.
   Не отвечая, принц выпил эля и рыгнул, как заправский разбойник:
   - Гх-фухх... При дворе всё вино да вино. Эль там у них - низменный напиток.
   - Ты в самом деле похож на разбойника, - беззаботно заметила Миюри.
   Клевенду, казалось, это сравнение пришлось по душе.
   Человек, сопровождавший принца, налил ему ещё эля, после чего Клевенд, наконец, перевёл взгляд на Газэтто.
   - Я был всегда настороже. Когда в отдалённой местности появляются неизвестные люди, обычное дело - собрать солдат и выжечь это место. Что подпортило бы настроения досточтимому кардиналу.
   Коул, не желая протестовать, лишь прикрыл глаза.
   - Что же, обстоятельства таковы, что я не думаю, что вы при переезде можете рассчитывать на большую поддержку короля, но мне бы хотелось, чтобы вы согласились.
   - Конечно. Мы не полагались даже на Божью защиту. Так что теперь обойдёмся и без поддержки короля.
   Клевенд на миг опешил, потом усмехнулся. Потом снова взглянул на Коула.
   - Замысел проведения дороги на юг, судя по всему, усиленно продвигается. Похоже, что Церковь серьёзно готовит Вселенский собор. Если мы замешкаемся, есть ощущение, что они могут принять упреждающие меры.
   - Такое, значит, настроение...
   - Ещё бы. Гобурея и Барриндо - оба - входят в состав ядра имперской политики и имеют чуткие уши. Их представители постоянно приезжают в город и покидают его. Стараясь не отстать, я тоже отправлял письма сестре, но, похоже, мы не успеваем за ними. А потому я позволил тебе отдохнуть вчера и сегодня, оправдываясь твоей усталостью с дороги, но с завтрашнего дня тебе придётся исправно ходить во дворец.
   Коул искренне извинился и, конечно, не стал возражать.
   - Что до меня, то я хотел бы снова вернуться к этому озеру. Уверен, ты бы тоже хотел как можно скорее рассказать обо всём в деревне, так ведь? - спросил он Газэтто.
   - Так. Там все думают, что меня давно повесили.
   Миюри рассмеялась так, будто её щекотали.
   - Что ж, а пока надо поесть, - сказал Клевенд.
   Тут же подошло несколько его людей, чтобы сообщить, что обед готов.
  
  
   Конечно, особняк, предоставленный им Дюраном, обслуживали не они. Слуги и горничные приходили, готовили еду и уходили. Работа была несложной, но Коул, всякий раз видя их за работой, испытывал желание помочь почистить сыр или выгрести из печи золу. Возможно, это сказывались годы обслуживания купальни в Ньоххире.
   - О-о, какое угощение.
   Еда на обеденном столе была поистине роскошной.
   Коул задумался, могли ли они себе позволить эту роскошь, и тут один из обслуживавших их людей Клевенда сказал:
   - Похоже, выборщик дал кое-какие указания по части еды. Несомненно, это наполовину является выражением благодарности кардиналу, но вторая половина...
   Человек многозначительно улыбнулся, а Клевенд пояснил:
   - Преподобный кардинал с сопровождением побывал в городской таверне, во дворце немало посудачили о том, как вы наслаждались там трапезой.
   - Э?
   Коул предполагал, что их могли увидеть, но если они хорошо поели днём, зачем было заказывать такой роскошный стол на вечер? Он совершенно растерялся, не понимая смысла этого. Клевенд расхохотался, глядя на его состояние, а потом пояснил:
   - Если бы я услышал, что гости, которым я предоставил особняк, вышли в город, чтобы вкусно поесть, я бы сам тут же бросился на кухню. И там бы спросил, какую отвратительную еду вы тут подаёте моим гостям, раз они уходят поесть в город? Вот, что-то вроде этого.
   - О!..
   Слова Клевенда объяснили Коулу, насколько он был неосторожен. Он-то думал, что если кто-то, предоставив ему место, позаботится и об его питании, это станет лишними хлопотами и расходами. Но у сильных мира сего многое было иначе. Щедрое гостеприимство для них было делом чести.
   У Коула возникло ощущение, что одной решимости сделать всё возможное в качестве Предрассветного кардинала будет недостаточно.
   - Да ладно, - обронил Клевенд, - может быть, этакая деревенская пасторальность Предрассветного кардинала придаёт ему определённое очарование.
   Коул не был уверен, что этим можно было утешать себя.
   - Эй, я поесть смогу? - громко спросила Миюри, пускавшей слюни при виде стола и не интересовавшаяся обсуждавшимися тонкостями.
   Горный край Убан славился своим сыром, прочая еда была, скорее, простой и ничем не примечательной. Можно с удовольствием отведать жареной оленины или козлятины, кроме того, здесь, в верхнем течении реки водилось много крупной рыбы.
   Можно было предположить, что, поскольку до моря было далеко, а залежей каменной соли в крае не было, еда будет несколько пресной из-за недостатка этой приправы.
   Однако блюда, выстроившиеся на столе, ничем не уступали тем, которые можно было увидеть в других городах. Еда на столе показывала истинное рвение выборщика Дюрана.
   Тут были свиные рёбрышки, с толстым слоем сочного мяса, с которого стекал ещё шипящий жир, суп из большого карпа, явно специально выращенного где-то. Всё было щедро приправлено зеленью и чесноком, так что аромат показался Коулу даже несколько резким, возможно, потому что он не привык к такой еде. Впрочем, резкость аромата не портила аппетитности блюд.
   Хлеб, само собой, был пшеничным, пышным, к нему подавались различные фрукты в сахаре.
   - Что ж, возблагодарим Господа... нет, возблагодарим Господа и выборщика, - произнёс что-то вроде молитвы Клевенд, когда терпение Миюри было готово уже лопнуть, и ужин начался.
   Миюри тут же взяла хлеба и отрезала себе несколько свиных рёбрышек. Зато Газэтто с Коулом смотрели на изобилие вкусной еды, широко раскрыв глаза и боясь прикоснуться к яствам. Тогда Клевенд деликатно набрал понемногу от разных блюд и разложил перед Газэтто.
   Клевенд мягко улыбнулся, когда Газэтто что-то ему сказал, возможно, о том, что ему хотелось бы, вернувшись в деревню, показать это ожидавшим его людям. Наверное, жить в лесу без чьей-либо помощи невероятно трудно, подумал Коул. Но сейчас он хотел, чтобы этот человек и все собравшиеся здесь смогли насладиться этим угощением.
   С этой мыслью Коул взял кусок свежеиспечённого хлеба, и в следующий миг...
   - Стой! - громкий крик словно разрезал зал.
   Коул удивлённо повернулся к Миюри - девушка уже успела вскочить на стул и поставить ногу на стол. Слуги, нёсшие еду, ошеломлённо застыли, глядя, как Миюри вскакивает на стол, а стул, с которого она соскочила, с грохотом валится назад. Тарелка с супом опрокинулась, башмаки Миюри топали по скатерти.
   Новый крик:
   - Не ешьте это!
   Она прыгнула к Газэтто и выбила из его руки хлеб, пролетевший через зал и с силой ударивший в стену.
   Миюри заметалась по всему столу, наполняя зал грохотом, лязгом и звоном опрокидываемой посуды, изысканнейшая еда разлеталась во все стороны.
   - Миюри! - потрясённо и гневно вырвалось из горла Коула.
   Злость прилила к его голове, мешаясь с сожалением при мысли, что так можно было испортить угощение, столь заботливо подготовленное для них Дюраном, но тут взгляд Коула остановился на человеке за столом, который вёл себя необычно тихо среди этого безобразия.
   Человек на что-то пристально смотрел.
   Газэтто, у которого Миюри выбила хлеб, сбил девушку с ног, и она покатилась по столу.
   Тем человеком был Ваден, воплощение крысы, и пристально он смотрел на хлеб.
   - Не мо... жет быть... - прошептал Коул.
   Клевенд помог упавшей на пол Миюри подняться.
   Коул снова посмотрел на Вадена, и их взгляды встретились.
   Не могу поверить, - было написано на его лице.
   - Яд?
   Потрясённый Клевенд поддерживал Миюри. Та, должно быть, ударилась головой, потому что, поднявшись, держалась за неё руками.
   - Боль...но... Дедушка, ты же ничего не съел?
   - А... Да... Но... - пробормотал Газэтто в полной растерянности.
   То же "не могу поверить" отобразилось и на лице Клевенда, когда он посмотрел на Миюри.
   "Яд", я сказал "яд"? Но почему же? - билось пульсом в голове Коула.
   Волчий нос Миюри, не обманутый резким запахом еды на столе, должно быть, смог учуять яд. Ведь почему при королевском дворе держат отведывателя блюд? Потому что простой человек никогда бы такого не заметил.
   Коул в панике искал объяснение вырвавшемуся слову "яд", стараясь не потерять лица.
   - Это из-за крысы.
   - Хах? - переспросил Клевенд.
   Возгласы удивления вырвались и из других ртов, объяснение Коула застигло врасплох и Вадена, но ему как капитану корабля контрабандистов следовало быть сообразительным. Он прочистил горло, и в следующий миг помощник Клевенда воскликнул, почти прокричал:
   - Г-главный! Там!
   - Перестань звать меня главным... Не может быть, в самом деле что ли?
   Взгляд Коула уже был устремлён в угол.
   Перед щелью в досках стены, там, где могли пролезать в зал крысы, лапками вверх лежала крыса. Словно стащила еду, а потом умерла. Это было весьма убедительное лицедейству. Коулу стоило потом выразить свою признательность куском сыра.
   - Кто-нибудь ещё съел что-нибудь? - немедленно спросил Клевенд, которому, возможно ему уже приходилось сталкиваться с подобной ситуацией. - Если кто-то съел, дайте ему столько солёной воды, сколько сможете влить ему в глотку. Да, не берите соль из этого дома! И поймайте того, кто это приготовил!
   Его люди бросились выполнять распоряжения.
   К счастью, всё произошло до того, как кто-то, в том числе и Коул, успел что-то съесть. Впрочем, Коул был уверен, что если бы он и успел съесть, с ним было бы всё в порядке.
   - Как думаешь, что это значит? - спросил Клевенд.
   Удивление Коула растаяло, на смену ему пришёл гнев.
   - Нас всех убивать причин нет. Целью их был господин Газэтто.
   Если так, тогда должна была существовать и причина отравления.
   Коул глубоко вздохнул и сказал:
   - Я иду в особняк выборщика.
   Он посмотрел на Миюри, его маленький рыцарь сжал губы и кивнул.
  
  
   Коул переоделся в одеяние монаха, а Миюри - в одежду рыцаря, не забыв повесить на пояс меч. Затем Коул надел на палец то, что было на нём, когда он направлялся к озеру.
   Коул шёл первым, по бокам шли Миюри и Клевенд, а за ними следовали люди принца. Большое количество людей посоветовал Клевенд: люди должны выразить свой гнев, объединившись.
   В особняке выборщика им встретились перепуганные воины охраны и известный им старый управляющий, который шёл по коридору с какими-то бумагами и изумлённо окликнул Коула. Но тот, не обращая на это внимания, рывком распахнул дверь в зал, где обычно сидел правитель.
   - Выборщик! - крикнул Коул.
   Люди Клевенда оттеснили солдат, пытавшихся остановить их, началась эмоциональная перебранка. Миюри, словно впитав угрозы обеих сторон, сама улыбнулась грозной улыбкой, жар которой не уступил бы пламени очага. На сей раз Коулу не надо было лицемерить. Потому что в нём горела искренняя злость.
   Дюран сидел один за длинным столом и ел при свете свечи.
   - Досточтимый Дюран, зачем ты это сделал?
   И расставленная посуда, и еда в ней были достаточно простыми, это, вероятно, должно было соответствовать душе правителя. Вот почему в душе Коула шевельнулась надежда.
   Отравителем Газэтто был подручный Барриндо или Жьяддо, подумал он.
   Однако на вопрос выборщик Дюран ответил как-то наиграно:
   - Ты чего так шумно?
   Подавив желание закричать в ответ, Коул сделал глубокий вдох-выдох и постарался говорить насколько был способен тихо:
   - Еда господина Газэтто была отравлена.
   В домах тех, что дорожит честью, возможность отравления должно вызывать больше, чем просто беспокойство. Отравление уже само позорит честь дома, но, кроме того, в зависимости от значимости гостя может стать поводом к войне.
   Дюран пристально посмотрел на Коула, потом отвёл взгляд и произнёс:
   - Мёртв, значит.
   - Не-ет, я даже не заикался об этом.
   - Чего? - выборщик Дюран вновь посмотрел на Коула.
   Тот поднёс правую руку к лицу правителя:
   - Смотри. Защита Господня.
   - Чт...
   На палец Коула было надето кольцо из потемневшего серебра.
  
   0x01 graphic
  
   Кольцо из чистого серебра считался оберегом, способный распознавать яд. У Дюрана на руках также имелось несколько колец, не только обозначавших богатство владельца, но и имевшие то или иное мистическое значение.
   Кольцо на пальце Коула, полученное от Ханаана перед походом к опасному лесу, сейчас пришлось весьма кстати.
   Выборщик, человек высокой чести, и известный на весь мир Предрассветный кардинал.
   Глаза выборщика раскрылись шире от изумления, когда он понял мистическое значение того, что ему показал Коул - серебряное кольцо, распознающее яд.
   - К счастью, это удалось узнать до того, как хлеб попал в рот господина Газэтто. Итак, разреши спросить снова. Зачем ты это сделал?
   Острая зелень и чеснок, использованные в тех роскошных блюдах, скорее всего, должны были скрыть запах и вкус яда. Газэтто был одним из тех, кто сумел выжить в лесу, такие люди способны более или менее распознавать яды, потому и потребовалось прятать яд более тщательно.
   - А что ты хотел, чтобы я сделал? - вот что сказал тогда выборщик. - На моих землях места нет. Ты хочешь, чтобы я выделил земель этим, невесть откуда свалившимся вдруг людям? Я этого сделать не могу.
   - И потому надо его отравить? Убить? - резко спросил Коул.
   Дюран, как это и подобало выборщику империи, поднял на Коула взгляд.
   - То есть, оставив за спиной подозреваемых в язычестве людей, прокладывать путь на юг - это ты предлагаешь? Или даже с их помощью? А что будет, если там появится инквизиция, как думаешь?
   - В таком случае господин Ханаан...
   - В таком случае пойди и расскажи об этом Барриндо и Жьяддо!
   Дюран смотрел на Коула в упор и не отводил глаз. В его голосе только что прозвучала явная злость, и до Коула дошло. Дюран сам страдал от своего бессилия и ничтожности.
   Дюран продолжал пристально смотреть на Коула, стиснув зубы так, что его борода дрожала, потом он вздохнул:
   - Что мне было делать?
   На встрече Коула с Барриндо, Жьяддо и Дюраном в этом зале правитель был на словах вознесён двумя гостями, от чего этот жалкий король, казалось, летал. А что, если это не было просто его наивностью, что, если его поведение было продиктовано стремлением выжить?
   - Начнём с чего... Уже то, что люди вне закона заняли кусок моей земли, - это позор для мен как властителя, это признак моей слабости. Узнав об этом, Барриндо и Жьяддо тут же соответственно оценили меня. Этот ужасных взгляд их глаз, на который мне нечего было сказать. Мне оставалось лишь строить из себя дурака. Открытие дороги на юг - последняя надежда населения этой территории, но моих средств явно не хватит для покрытия расходов. И, конечно, после открытия дороги последовала бы стычка с Церковью.
   В его глазах плавала злость. Но тон его голоса был несколько заискивающим, возможно, так сказывалась своеобразная благодарность Дюрана за разрешение этой суматохи вокруг Амаретты.
   - Вот почему я должен устранить всё, что мешает моему замыслу, - добавил Дюран, и его губы дёрнулись в кривой усмешке - словно его резанули ножом по лицу. - Если бы это сделал преподобный Предрассветный кардинал, я бы не стал волноваться.
   Священник, во всём следующий своему идеализму - всего лишь приевшаяся насмешка, но суть не в том, что это не забавно.
   - Ну, так вот... Что ты, верный Божьему учению, намерен делать? - Дюран устало откинулся на спинку стула.
   Прокладывая дорогу на юг, нельзя было оставлять народ Газэтто без внимания. Если о них станет известно инквизиции, Церковь, несомненно, нападёт. Если Барриндо и Жьяддо собирались вложиться во всё необходимое для прорыва на юг, они хотели убедиться в надёжности замысла.
   Прежде всего, незаконные лесные жители оставались на месте из-за того, что Дюран был слабым правителем. Он вообще не имел права что-то предлагать в связи с народом Газэтто. И всё равно у правителя не было в Убане плодородной земли для их переселения.
   Поэтому ему не осталось иного, кроме как передать Газэтто фальшивое дозволение, чтобы его успокоить, а потом убить.
   Это могло разгневать Предрассветного кардинала, зато Барриндо и Жьяддо отнеслись бы с пониманием.
   Губы Коула тронула лёгкая, сухая улыбка, кажется, она не была ни насмешливой, ни презрительной.
   Он так хорошо провёл ту встречу в этом зале, что даже удостоился похвалы Клевенда. Вероятно, из-за этого Барриндо и Жьяддо сочли Предрассветного кардинала на удивление умным. Они решили, что он не окажется таким глупым, чтобы всё испортить и упустить поистине золотую возможность сокрушить Церковь.
   Коул безотчётно схватился за палец с кольцом. Серебряное кольцо, освящённое Ханааном, на самом деле не совершало чуда распознания яда.
   Коул прошёл дорогу к мудрости лишь наполовину.
   - Предрассветный кардинал ничего не видел, ничего не слышал. И это хорошо, не так ли? Ну же, принц Клевенд, - выборщик Дюрана обратил взор на молодого принца. - Или ты настолько невинен, что можешь высоко поднимать голову пред Богом?
   В королевстве Клевенд своим поведением напоминал, скорее, главаря шайки разбойников, он не собирался сейчас поддаваться на эту подначку, но и возражать не стал из-за своей честности.
   Дюран даже не улыбнулся, он облокотился о стол и подпёр подбородок руками, словно устал.
   - Император тоже проявил интерес к борьбе с Церковью. Барриндо и Гобурея так стремятся открыть путь на юг, потому что, вероятно, верят, что император выпустит свой указ-дозволение на это.
   - Указ-дозволение? - переспросил Коул, не ожидавший такого.
   - Когда-то империя владела и обширными землями на юге. Но в ходе череды столкновений с Церковью эти земли постепенно были отняты. Император, вероятно, рассчитывает в этом столкновении с Церковью вернуть бывшие земли империи.
   А когда кусок пирога будет отрезан, первыми на него смогут претендовать те, кто это осуществил.
   - Ты завоевал сердца людей именно своей чистотой. И если эти из Арберка пошли на соглашение со мной ради нашего замысла, то это, вероятнее всего, потому что их напугала бескорыстность твоей деятельности.
   Это прозвучало и как похвала, и как насмешка.
   - Бескорыстие представляет собой своего рода принуждение. Исходящая из него сила справедливости не подлежит сомнению, и трудно судить, какую боль способна причинить людям эта сила, - добавил Дюран и посмотрел на Коула.
   Коулу показалось, что выборщик разом постарел лет на десять.
   Какое значение ни имело бы в мире правосудие, для мира значимей, кто сильнее.
   Дюран представлял собой владельца земли, которой он управлял, и у него не было волчицы, готовой защитить его от любой опасности. И на Божью помощь ему было сложно рассчитывать.
   Моя сестра-волчица защищает меня, - подумал Коул, почувствовав облегчение от этой мысли, но он не находил слов, чтобы сказать их Дюрану.
   - У меня есть один вопрос, - заговорил Клевенд. - Положим, старик отравлен. А что тогда будет с его людьми?
   Коул разом вернулся к действительности, стоявшая рядом Миюри сжалась.
   Для жителей деревни Фоонан места не находилось. Куда же деваться тем, кому не было места на земле?
   - Легенда об охотившемся на луну медведе, кажется, является не более чем ложной языческой верой.
   Клевенд немедленно развернулся и пошёл к выходу, подав знак своим людям, всё ещё пререкавшимся с солдатами, следовать за ним.
   Гранто, возглавлявший поход к лесу, не проявил заметного дружелюбия к людям Газэтто. Если Дюран отдаст приказ, его люди не будут испытывать сомнения.
   Там рос такой густой лес, что даже взор Господа не мог пробиться сквозь его крону.
   - Миюри, - преодолевая подступивший к горлу ком, позвал Коул.
   Миюри тут же кивнула и дотронулась рукой до мешочка с пшеницей, висевшего у неё на шее.
   Даже если Клевенд прикажет людям своего отряда бежать к озеру, этого будет недостаточно. Не зная местности, трудно проложить верный путь, не имея среди гор помощи, безрассудно выступать против местных жителей, это было понятно.
   К тому же товарищи Клевенда были отпрысками аристократических семей, и получали они свои навыки в стране пастбищ и овец. Противостоять охотникам, научившимся сражаться в крутых горах и густых лесах со зверями, вооружёнными когтями и клыками, было бы для них не менее безрассудно.
   Если не положиться на силу Миюри, деревня Фоонан будет забыта, словно её и не было.
   Покидая зал, Коул бросил последний взгляд на выборщика Дюрана, но тот больше не смотрел на него. Дюран безучастно созерцал остывшую еду на столе.
   - Брат, - окликнула Коула Миюри тоном матери, выговаривавшей ребёнку за то, что тот пялится посреди ночи на лес.
   Дюран просто старался выжить перед лицом действительности, от которой нельзя было спрятаться. Какую уродливую форму не принимали бы его усилия, Коул был не вправе его винить.
   Он покидал площадь перед особняком выборщика вместе с Миюри. Им встретился старый управляющий, бежавший к своему господину с сообщением.
   Когда не хватает сил, нужен кто-то, кто поддержит, чтобы не сломиться под давлением обстоятельств. И потому Коулу было приятно видеть бежавшую рядом Миюри, хотя её сила, бросавшая вызов законам мира людей, вызывала трепет в его груди.
  
  
   Когда Коул покидал жилище выборщика, Клевенда уже не было. Коул с Миюри поспешила к своему особняку, но вдруг Миюри схватила его за рукав, заставив остановиться.
   - У плохих людей повсюду могут быть подручные. Может, уже немного поздно, но нам следует вести себя спокойно.
   Уже совсем стемнело, но несколько стражников продолжали нести дежурство. Коулу тут же показалось, что они следили за ним с Миюри.
   Но тут вдруг послышался шорох, и Коул увидел крысу, карабкавшуюся по одежде Миюри. Когда крыса добралась до уха девушки, та почесала ей шею.
   - Похоже, засады нет, - сказала Миюри. - Возвращаемся в особняк.
   - Благодарю за помощь, - произнёс Коул, обращаясь к крысе.
   Крысиные глазки удивлённо заморгали.
   - Однако, брат, что будем делать? - спросила Миюри, пройдя немного, она словно задавала этот вопрос и самой себе. - Может, попросим блондинку присмотреть за людьми дедушки? И ещё этот принц, раз он принц, не может ли он хотя бы дать им какое-то жильё?
   Собственно, больше ничего к ним в головы не приходило. Однако это предложение предполагало, что люди, незаконно занявшие лес правителя, были бы ими приняты в качестве гостей. Глядя тогда на это со стороны, об отношениях Коула и выборщика могли подумать неизвестно что. И это стало бы предметом куда более горячих обсуждений, чем обед в городской таверне.
   - Но сначала мне надо убедиться, что можно будет помочь дедушке и его людям, не подвергая их опасности.
   - С помощью твоих ног?
   Миюри фыркнула.
   Те, кому Дюран отдал приказ, уже покинули Убан. Однако, как бы они ни были знакомы с местностью, как бы хороши ни были их ноги, они не могли тягаться с волчьими лапами Миюри. Она быстро догонит гонцов, и, пока они, дрожа от страха, будут молиться, их костёр будет разметён, одеяла для сна в холодные ночи разорваны в клочья, а еда сожрана.
   А Миюри ещё до рассвета успеет добраться до озера, где остался Гранто и его люди.
   Дальше найти народ Газэтто и препроводить их в безопасное место будет делом несложным.
   - Это вполне возможно, но тогда у нас будет чудо, - несколько укоризненно сказала Миюри.
   И она была права. Ведь именно её старший брат говорил, что нехорошо использовать силу не-людей. Однако если бы он побоялся её использовать сейчас, ему пришлось бы отказаться от имени Предрассветного кардинала.
   - Не волнуйся об этом, - произнёс Коул, именно следуя своим идеалам, не стесняясь ничего, можно было нести людям надежду. - Сотворение чуда - это не так сложно, как вернуть к жизни убиенного.
   - Хех? Похоже, и брат начал понимать, как следует полагаться на других, - несколько вызывающе ответила Миюри.
   Вероятно, общение с Клевендом повлияло на неё.
   - Просто помни эти слова, - сказала она, насмешливо улыбнувшись, но её лицо оставалось озабоченным. - Но, брат, ты же понимаешь?
   - Ты о чём?
   - Это не разрешит ситуацию по-настоящему. Если люди дедушки так и останутся в живых, король-наёмник потеряет лицо перед плохими людьми. Чтобы действительно помочь, мой брат должен сам выйти вперёд. И как только они узнают, что ты, брат, им препятствуешь, Они направят свою враждебность на тебя.
   Сейчас же и Барриндо, и Жьяддо почитали его, поскольку он был удобным символом.
   Но их почтение было не толще пергамента.
   - Будь здесь блондинка, сестрица Ив и госпожа Иления, мне было бы спокойней.
   - Безусловно, нам со всеми вместе не нашлось бы противника.
   Миюри с видом собственного превосходства пожала плечами.
   - Кроме того, рассматривая замысел брата, приходится признать, что эти плохие люди по-своему правы, верно?
   Коул после мгновения замешательства прикинул ситуацию.
   Инквизиция не раз преследовал народ Газэтто. Если бы стало широко известно, что предрассветный кардинал пытается защитить таких людей, лучшего аргумента в свою пользу для Церкви было бы не найти. Похожие осложнения грозили бы, если народ Газэтто положился бы на защиту королевства Уинфилд в лице Клевенда или Хайленд.
   - И даже если дедушка будет готов таким способом сохранить жизнь, что насчёт его людей?
   - Э?
   - Ты же скажешь им, что их бог фальшивый, что им следует забыть о нём и отправиться в другое место, так ведь?
   Красный глаза Миюри смотрели на Коула. Глаза, унаследованные от волчицы, которой поклонялись как богине и которую считали ответственной за богатый урожай пшеницы.
   - Брат, будь ты на их месте, если бы тебе сказали так сделать, ты бы смог?
   Простая прямолинейность вопроса Миюри потрясла Коула.
   - Я... я бы...
   - Я бы не смогла. Скажем, если бы мне сказали забыть моего брата и уехать жить куда-нибудь далеко, я бы точно не смогла сделать этого.
   Даже если Коул искренне переживал за другого человека, он сам не подвергался его опасностям. Миюри, легко погружавшаяся в сказки и быстро вживавшаяся в её героев, была способна увидеть мир глазами Газэтто и его людей. Ей достаточно было лишь представить себе это.
   Скажем, если бы они оставались бы в купальне в Ньоххире, и однажды кто-то пришёл их выгонять оттуда и отправлять жить в другое место. И всё из-за того, что изображение волка на вывески купальни выглядит языческим.
   Им надо было либо покинуть ту землю, либо сменить вывеску.
   Можно было бы подойти к этому с позиции простого выживания? Можно ли было просто сорвать изображение волка либо уйти в другое место и счастливо встретить рассвет следующего дня, радуясь, что никто не пострадал?
   Лицо Коула скривилось от взгляда в упор Миюри. Но Предрассветный кардинал должен оставаться стойким перед лицом трудности, опираясь на поддержку других.
   - Может, вслед за Ханааном отправить к папскому престолу и подчинённых Вадена?
   Волчьи уши Миюри насторожились.
   - Крысы - природные враги пергаментов.
   Ханаан говорил, что инквизиция не могла ничего сделать, не оставив документов. Сейчас, когда прошло время нескольких поколений, это приобретало особое значение.
   Газэтто и его людям не пришлось бы бояться тени инквизиции, - подумал Коул, но в следующий миг поморщился.
   Не выйдет. Невозможно заставить Барриндо, Жьяддо и Дюрана поверить, что вера Газэтто и его народа не доставит проблем. Потому-то практичные выборщики и решили пресечь угрозу в зародыше, пока не поздно. Не исключено, что им в прошлом не раз приходилось сожалеть о том, что какая-то угроза была недооценена.
   Открытие пути на юг, несомненно, станет поворотной точкой в борьбе с Церковью. Свержение тирании Церкви окажет огромное влияние на жизни очень большого числа людей, устранит многие несправедливости. А сколько людей жило в деревне Фоонан? Их жизни уравновесят ли весы, если на другой чаше будет отказ Коула от своего замысла?
   Если бы Коул мог как-то помочь этим бедным скитальцам, его совесть можно было бы умилостивить. Но с того момента каждый раз, когда он увидит людей, пострадавших от тирании Церкви, его наверняка будут посещать одни те же мысли. Эти люди страдали, а другие, в шапках священнослужителей, богатели и процветали, потому что когда-то он проявил нерешительность.
   Менестрели насмешливо поют, что нельзя подбирать упавшую на землю кость, даже если на ней осталось мясо.
   Выдох Коула прервался на половине, тепло не выдохнутого воздуха словно разлилось по телу. Ему вспомнилось большое число людей, с которыми он встречался. Некоторые из них не были людьми.
   Прямо сейчас рядом с ним была надёжная девушка-волчица.
   Может, можно было бы сотворить такое чудо, которое заставило бы замолчать даже Барриндо и остальных...
   Глаза Миюри внезапно расширились, её волчьи уши в тревоге выпрямились. Крыса, вылизывавшаяся у неё на плече, заметалась и юркнула в одежду Миюри. Девушка резко обернулась - там, в свете полумесяца стоял мужчина.
   - Бр... брат, отойди!
   При появлении, словно ниоткуда, мужчины Миюри схватилась не за висевший на поясе меч, а за мешочек с пшеницей, висевший у неё на шее.
   Мужчина был не-человеком. Длинные чёрные волосы мужчины сливались с тенями зданий, его узкие, безжалостные глаза щурились на Коула с Миюри.
   Но на нём было церковное одеяние. И - Коул не мог поверить глазам - чёрный символ Церкви был напоказ вывешен на грудь. Это был знак инквизиции, о таком Коул до сих пор только слышал.
   - Похоже, ты знаешь, что это, - мужчина, проследив, должно быть, взгляд Коула, приподнял рукой символ Церкви и изогнул в улыбке тонкие губы. - Это избавит меня от лишних пояснений.
  
   0x01 graphic
  
   Затем он перевёл взгляд на Миюри.
   Инквизитор, являвшийся не-человеком. Сочетание несовместимое, как горение льда.
   - Не тревожься, - сказал мужчина Миюри. - Я не враг.
   Что бы Коул ни думал о нём, Миюри продолжала держаться враждебно. Исходя из этого, мужчине нельзя было доверять.
   - Вероятно, тебе что-то нужно от нас, - ответил Коул.
   Предстал перед ними именно сейчас, в эту тёмную ночь. Это не могло быть совпадением.
   Вместо ответа мужчина достал из кармана что-то вроде комка ткани и бросил Коулу.
   Хвост Миюри дёрнулся, как от удара молнии.
   - Мне бы хотелось, чтобы вы меня немного послушали.
   Комок оказался коробочкой для писчих принадлежностей, которую Ханаан носил с собой.
   - Я беспокоился о проблемах, которые могли возникнуть у вас.
   Рот мужчины приобрёл сходство с узким красным полумесяцем.
   Коул поднял коробочку Ханаана и вдруг ощутил что-то давным-давно знакомое. Он стряхнул рукой пыль и посмотрел на не-человеческого инквизитора.
   - Уверен, в истории твоего прошлого было подобное событие, - с усмешкой сказал тот.
   Картинка из детства Коула всплыла в его памяти. Когда он только-только расстался со странствующим торговцем и воплощением волчицы, с которыми путешествовал некоторое время, у него украли дорожную сумку.
   И вот кому-то ещё, как оказалось, это известно.
   Миюри, стиснув зубы, зарычала, словно пытаясь подавить жуткое впечатление от незнакомца, однако Коул сумел сохранить спокойствие.
   - Да, что-то вроде этого происходило, - подтвердил он. - И это было сделано без причинения вреда, только лишь как угроза.
   Глаза незнакомца раскрылись чуть шире, "хоохх" - вздохнул он.
   - Да, так и есть. Может, я поразил и огорчил владельца ящичка для принадлежностей, но не причинил ему вреда. Пожалуйста, потом верни ему ящичек. Он превосходно пишет бумаги.
   Незнакомец знал ещё и прошлое Ханаана. Это потому, что он был настоящим инквизитором. А старую историю, приключившуюся с Коулом, он знал потому, что был не-человеком. Хаскинс, воплощение барана, кое-что говорил Коулу о том, что история странствующего торговца и воплощения волчицы получила известность среди не-людей.
   - Представлюсь, меня зовут Роше.
   - Моё имя - Тот Коул.
   Миюри, вместо того чтобы представиться, зарычала.
   Будь Коул сейчас один, ему не удалось бы так сохранить спокойствие, он про себя поблагодарил её за это, прежде чем сказать Роше:
   - Что же, у тебя, наверное, найдется, что мне сказать.
   - Да. Я думаю, нам следует сотрудничать друг с другом, - совершенно запросто ответил Роше.
   - Как ты сказал?
   - Сотрудничать. Я с тобой, - повторил Роше, приложив ладонь к своей груди, а потом указав пальцем на Коула.
   Его жесты были преувеличенными, показными, зато их было легко понять.
   - Брат, - предостерегла Коула Миюри.
   Вероятно, она хотела дать ему понять, что не следует выслушивать этого Роше, но, в конце концов, этот не-человек сам пришёл к ним. Как бы уверенно он ни держался, безопасность ему не была обеспечена, тем более, что он знал, что Миюри - волчица. С учётом этого считать, что Роше пришёл просто, чтобы подразнить их, было нельзя.
   - Насколько мне известно, то, что ты носишь на шее, - принадлежность инквизиторов.
   - Истинно так. И всё же инквизиторы разгуливают по улицам без таких штук.
   Инквизиторы всегда держатся в тени, чтобы выслеживать и хватать врагов Господа. Они вряд ли носили бы свой отличительный знак, иначе их личность была бы принародно раскрыта.
   - Если бы о высоте моего положения зашла речь с малышом Ханааном... Я бы хотел сказать, чтобы вы сохранили это в тайне от него.
   - Почему?
   Роше пожал плечами, напомнив чем-то усевшуюся на дерево птицу.
   - Чем больше сокрыто сотрудничество, тем оно значимей.
   Он холодно улыбнулся, но его глаза смотрели серьёзно.
   Коул тяжело вздохнул.
   - Поговорим на ходу? - предложил он. - Если просто стоять и разговаривать, мы будем бросаться в глаза.
   - Восхитительно. Прогулка с Предрассветным кардиналом под луной... Правда, луна ещё не совсем полная...
   Миюри посмотрела на Коула, как на обезумевшего, но, когда тот тронулась с места, нехотя последовала за ним.
   Она шла прямо за спиной Роше и, казалось, была готова в любой момент наброситься на него и разорвать на куски.
   Роше её позиция, похоже, вполне устроила.
   - Если говорить напрямую, то, что мы продолжаем эту борьбу, я не нахожу разумным.
   - "Я", "мы".
   - Мы. Сторона Церкви и другие стороны, - Роше с улыбкой посмотрел на Коула.
   Чёрного символа Церкви, отличительного знака инквизитора, на нём уже не было, никто не заметил, как он его снял, теперь Роше выглядел просто высокопоставленным священником.
   - Доводы Предрассветного кардинала мне понятны, мы не слишком много делаем для очищения внутри нашей организации, это правда. Однако только благодаря власти, которую имеет Церковь в каждом уголке света, мы можем вести везде нашу деятельность.
   - Ты... - начал Коул, но слова застряли у него в глотке.
   Он не знал, чего добивался этот мужчина. Этот инквизитор, являвшийся не-человеком.
   - Ты, что ты такое?
   Слабая улыбка Роше на миг исчезла, чтобы смениться улыбкой лицедея.
   - Что такое я, - сказала сзади Миюри, - вот вопрос, действительно имеющий значение.
   Роше, подобно грешнику, которому в спину всадили копьё, широко развёл руки, подняв их до плеч.
   - Это верно. Я же филин, ставший инквизитором.
   - А я думала, что этот перебежчик мог быть летучей мышью.
   Роше весело рассмеялся в ответ на эту попытку Миюри "куснуть" его.
   - Ну, а я думал, что волки - враги людям.
   - Миюри, - предупредил Коул, видя, каким взглядом та смотрела на Роше, схватившись за мешочек с пшеницей, затем он снова перевёл взгляд на Роше. - Почему инквизитором?
   Не-человек непонятным образом стал инквизитором, наиболее непримиримым врагом не-людей.
   Миюри назвала его перебежчиком, но, как ни странно, Роше не казался таким Коулу. Более того, Коул почему-то чувствовал, что уже знал ответ.
   - Чтобы помочь моим товарищам.
   - Как я и думал, - ответил Коул.
   Вероятно, удивление Миюри было вызвано не словами Роше, а установлением понимания между ним и Коулом. Коул не был слишком силён в построении умозаключений, но его собственный опыт помог ему понять.
   Должна была существовать причина, по которой Роше воспроизвёл ту историю из детства Коула и бросил ему коробочку для принадлежностей, принадлежавшую Ханаану.
   Филин хотел сказать Коулу, что очень хорошо его знает, нет, что очень хорошо понимает его.
   - Как и следовало ожидать от преподобного Предрассветного кардинала, он мудр. В конце концов, я и ты соединим наши руки.
   - Бр...ат? - потрясённо произнесла Миюри.
   Коул посмотрел на неё, мягко улыбнулся и снова повернулся к Роше.
   - Дело не в мудрости. Когда-то ребёнком я покинул свою деревню по той же причине.
   - Я знаю это. В твоей родной деревне поклонялись огромной лягушке. Когда деревню должно было смыть наводнением, бог-лягушка сдерживал воду, пока люди не спаслись.
   Коулу не нужно было бояться, откуда это могло стать известно. Он сам рассказал свою историю священнице, ставшей его наставницей, учившей его вере в детстве. И это именно она устроила союз родителей Миюри.
   Рассказ Коул продолжил сам:
   - Однажды Церковь послала своё воинство атаковать наш край под предлогом борьбы с язычниками. Соседние деревни грабились и сжигались одна за другой. Моя деревня спаслась. Потому что епископу, возглавлявшему воинство, случилось приболеть, и ему пришлось отступить с солдатами.
   - Он просто перепил, - пошутил Роше.
   Но Коул не удивился бы, окажись это правдой. Церковь отличалась не только могуществом, но и неразумностью.
   - Ребёнком я думал, что единственный способ защитить мою деревню от Церкви - это получить помощь от самой Церкви. Вот что вызвало во мне желание стать священником. После этого, всякий раз познавая что-то новое в учении Господа, я думал: нет ничего более прекрасного, чем верно следовать ему, так я начал мечтать о стезе священника всерьёз.
   Сделав тако признание, Коул добавил:
   - Ты стал инквизитором по той же причине.
   Роше, прищурившись, довольно кивнул.
   - Мне трудно добиться доверия у людей.
   - Наверное, так и есть.
   Был ли немного обиженный вид Роше притворством?
   Во всяком случае, он потянулся к Коулу, будто торговец, старавшийся протолкнуть выгодное дело:
   - В общем, так. Мы с тобой похожи. К тому же наши цели, думаю, примерно такие же. Потому что я всегда хотел мира.
   Коул медлил с ответом. Он не мог сразу согласиться и не только потому, что не доверял собеседнику как личности. В истории мира тираны, убивавшие во имя мира слабых и непокорных, следовали один за другим.
   - Подумай вот над чем, - произнёс филин-инквизитор. - Допустим, дорога на юг проложена. Силы севера получают возможность беспрепятственно хлынуть на юг. Так как север имеет преимущество, юг оказывается в невыгодном положении. А император не из тех, кто упустит такую возможность. Может быть, тебе говорили что-то насчёт возвращения территорий, ранее отобранных папой?
   Коул не думал, что Роше мог прочесть это по его лицу, просто двор императора многочисленен и сложно организован. Так что один-два соглядатая туда вполне могло затесаться. Или же честолюбивое желание императора вернуть отобранные папой земли было хорошо известно.
   - Если мы допустим, чтобы император начал решать свои территориальные притязания делом, начнётся большая война, - Роше не отвёл взгляда от Коула, на его лице, на сей раз, не было улыбки. - Досточтимый Предрассветный кардинал, полагаешь, что на Соборе всё обсудят, и всё будет решено?
   - Да, хотел бы...
   - Бог когда-нибудь отвечал на эти "хотел бы"?
   Нет.
   Коул не смог заставить себя оторвать взгляд от лица Роше, что странным образом подтверждало это.
   Роше ответил доброй улыбкой на сражение Коула с самим собой и заложил руки за спину.
   - Тем не менее, я с досточтимым Коулом могу встречаться, беседовать. Более того, мы можем существенно влиять на стороны друг друга. Иначе говоря, объединив наши усилия, мы можем не допустить ухудшения ситуации из-за ненужных подозрений и даже, если сможем тонко направлять намерения ключевых лиц, сумеем деликатно разрешить это противостояние, верно?
   Инквизиторы - это воинство Господа, их речи должны нести пользу Церкви. Коул не должен был доверять предложению Роше ни на волос, но кое-что с Роше было иначе. Он был из не-людей. Что придавало некоторую правдоподобность его предложению.
   Как инквизитор он мог первым узнавать о делах самого опасного врага не-людей. Более того, если символ на его груди означал высокое положение, Роше был вправе распоряжаться другими инквизиторами. Лучшего положения, чтобы тайно помогать не-людям, и не придумаешь.
   Одно то, что Роше был не-человеком, громче миллиона слов говорило, что он не являлся верным союзником Церкви.
   Роше вернулся в вертикальное положение и произнёс изменившимся голосом:
   - Наша встреча здесь и сейчас кажется мне в какой-то мере символической.
   Он пошёл, не размыкая рук за спиной, спокойно и легко, словно просто гулял.
   Когда Коул последовал за ним, инквизитор, не являвшийся человеком, тихо спросил:
   - Медведь, охотившийся на луну, пришёл остановить южное войско, но почему сюда, знаете?
   Позади Коула прозвучал глухой удар - это споткнулась Миюри. Роше, обернувшись, улыбнулся:
   - Я принял на себя исполнение воли охотившегося на луну медведя.
   Хоть он и обернулся, его глаза на них не смотрели. Они вглядывались в далёкие воспоминания.
   За Роше в темноте ночи следовала волчица, но он этого совершенно не страшился. Он словно видел что-то куда более страшное - был свидетелем настоящего насилия этого мира.
   - Ладно, это моё дело, но я очень близко видел, как он, Великий, сражался, защищая нас.
   Роше остановился и поднял к небу взгляд. Там плыла одинокая, ещё не совсем округлившаяся луна.
   - Ты видел Медведя-Лунобивца? - вырвалось у Миюри.
   Роше прищурился.
   - Хотя мы с ним не разговаривали.
   - Но ты видел его тогда.
   - Да. Он был величественен, воистину величественен, люди бы сказали, что он был достоин называться древним богом.
   И положил конец эпохи древних богов как раз охотившийся на луну медведь.
   Миюри, волчица нового поколения, ненавидела медведя, считая его врагом бывших товарищей своей мамы.
   Но Роше прежде сказал про медведя нечто странное:
   Я видел, как он, Великий, сражался, защищая нас.
   - А древних богов не тот же самый Медведь-Лунобивец разогнал? - спросила Миюри.
   - Это было очень несчастливым происшествием. Прежде всего, в то время люди начали вырубать леса, поэтому мы, утрачивая свою территорию, сражались не только с людьми, но и друг с другом.
   - Ярость медведя была тоже частью этих сражений? - предположил Коул.
   Роше медленно покачал головой, как бы предлагая не торопиться.
   - Наблюдая за тем сражением, я вдруг подумал кое о чём. Люди умнее нас, их больше нас. Они сотрудничают, делают инструменты, строят города и могут жить, где захотят. А мы? Мы лишь можем защищать свои сжимавшиеся территории. Рассчитывать на сотрудничество, как у людей, было глупо, мы не могли надеяться на что-то вроде их веры, объединявшей людей разных слоёв общества, позволяя им противостоять трудностям. Вот почему я понял это. Рано или поздно мы людям проиграем.
   Филинов иногда называли лесными мудрецами.
   Роше тихо вздохнул, как мудрец, не ожидавший ничего хорошего.
   - Медведь-Лунобивец мог предвидеть исход битвы с человечеством именно благодаря своей небывалой силе. Если победить не мог он, то и никто не мог.
   - Медведь-Лунобивец не мог победить? - удивился Коул.
   По легенде медведь был такой огромный, что мог усесться на гору, как на камень, и Коул думал, что, скорее всего, так и было. Золотой баран Хаскинс рассказывал, что, когда он спасался бегством от Медведя-Лунобивца, огромное тело исполина напоминало настоящую луну: сколько ни убегай, его видимый размер не убывал.
   Но Роше с видом взрослого, развеивавшего детские фантазии ответил:
   - Не мог победить. Потому что мы не сотрудничаем. Насколько бы ни был силён каждый из нас по отдельности, все мы можем устать, можем заснуть, а раз нас некому защитить, когда-нибудь каждый из нас проиграет.
   В эпоху древних богов Медведь-Лунобивец признавался самым могущественным из них. Миюри как-то наивно спросила, чем занимался медведь днём, так как во все историях об охотнике на луну события развивались по ночам. Коул о таком даже не задумывался. Охотившийся на луну медведь был легендой, и Коул даже не мог представить его таким же, как и остальные, способным устать, проголодаться, хотеть спать и просто зевать.
   Но если подумать, что Медведь-Лунобивец был просто огромным не-человеческим существом...
   Роше говорил именно об этом.
   - Однако... мне непонятно с тем, что ты рассказал. В старых преданиях с медведем всегда сражались древние божества, воплощения. И проигрывали всегда воплощения, а вовсе не люди, - с некоторым недоумением заметил Коул, вспоминая, что Миюри даже всегда рычала, когда слушала эти истории. - А ты говоришь, что Медведь-Лунобивец старался вас защитить.
   История филина, ставшего инквизитором, противоречила тому, что слышал Коул.
   - Всё просто. Великий хотел добиться сосуществования людей и воплощений, - ответил Роше.
   - А-а?
   Коул сам не понял, у него вырвался этот возглас или у Миюри.
   - Но это в идеале. "Сосуществование" - это звучит хорошо, а по сути оно означает просить людей уступить часть занятой ими территории нам. А кроме того, для людей не так просто различать бессловесных лесных жителей и нас, высших. Сожрали кур, которых люди старательно растили - людская обида. Нашли в глубине леса кости девочки, собиравшей орехи, - ещё обида. Все эти обиды навешивались на нас. Ну-у, не знаю, насколько невинными были и мы сами.
   На последних словах Роше посмотрел на Миюри, вероятно, это было злой самоиронией, однако кровь в её жилах была наполовину волчьей.
   - Как бы то ни было, этот огромный медведь, преисполненный стремлением к справедливости, вмешался, стараясь уладить противостояние нас и людей. Думаю, он считал это своим долгом как самого сильного существа на земле, - Роше глубоко вздохнул и покачал головой. - Но как вы думаете, что в таком случае могло произойти? С позиции людей, медведь выглядел занимавшим сторону животных, а с нашей - он казался на стороне людей. Этот доброй души медведь пытался утихомирить вражду... проявляя уважение к обеим сторонам.
   Медведь-Лунобивец был так силе, что лишь его сила сохранилась в легендах, о том, каким он был сам, не осталось ничего. Видели его и выжили только те, кто сумел сбежать от него, оставив его позади, словно луну, не убывающую в размерах.
   Тем не менее, уничтожив всех своих врагов, медведь вдруг исчез, даже не возвестив о своей победе. Почему он причинил столько бед, а потом вдруг исчез из истории?
   Какова же была его цель?
   Возможно, сами сражения были тем, чего он не хотел.
   - Юг уже тогда был территорией, которой завладели люди, север с его суровой природой им было трудно заселять. Но если люди что-то решают сделать, они всегда этого добиваются. Вот почему Великий всегда был настолько против прокладывания здесь пути.
   Коул мысленно перенёс далёкое прошлое в настоящее. Представил себе медведя, положившего лапы на окружавшее Убан горное кольцо и нависшего над горным краем. Его глаза увидели это, вероятно, заставив его задуматься.
   Коул и сам был удивлён близостью юга, увидев его с вершины скалы.
   - Потому что север и юг будут связаны?
   Роше пожал плечами.
   Пока они втроём шли по тёмной ночной улице, Коула стало одолевать сомнение, во сне это происходило или наяву? Чувствуя себя сбитым с толку, он обернулся к Миюри, втайне желая, чтобы она залаяла. Ведь известно, что когда духи леса сбивают с пути охотника, ему всегда приходит на помощь охотничья собака.
   - Если смешать прозрачную воду с мутной, пути к прежней воде уже нет. Хотя у мутной воды обычно бывают преимущества, верно?
   - Мутная вода - это люди?
   - Благородная речная рыба и сом, вопрос в том, кто из них крепче.
   Люди способны жить где угодно. Даже на обледенелых островах в море, изолированные от остального мира, в условиях, которые назвать суровыми было бы слишком мягко.
   - Этот упорный медведь пытался хотя бы затормозить продвижение людей на север. Может быть, он надеялся выиграть время, за которое сможет договориться с обеими сторонами. Однако никто не понял его мотивов, в итоге он остался в одиночестве посреди вражды. И потому навлёк на себя гнев обеих сторон.
   Слабая улыбка Роше, вероятно, отражала его тёплое чувство к невинной глупости медведя, охотившегося на луну. Словно к далёкому воспоминанию или к сладкой горечи былого.
   - Итак, я и ты, - сказал Роше и, остановившись, посмотрел на Коула.
   Его появление было таким подозрительным, а чувства - поддельными. Но всё это выглядело настолько поддельным, что сама поддельность казалась искусственной.
   Могло ли отрицание отрицания быть утверждением? Над этим ломают головы учёные в глубинах монастырей. Может быть, это служило доспехами самому Роше.
   Он решил стать инквизитором, чтобы собирать сведения о не-людях по всему свету и следить за перемещениями сил Церкви. Наверное, это могло многим помочь, но чтобы этим заниматься, сам Роше должен был постоянно лгать. Лгать тем, с которыми работал, лгать подчинённым, лгать своим противникам.
   В то же время лесные жители, которым Роше старался помочь, считали его перебежчиком.
   Роше придется продолжать улыбаться.
   Ради своей цели.
   - Вероятно, ты появился перед нами потому, что открытый путь на юг окажет большое влияние на борьбу с Церковью.
  
   0x01 graphic
  
   - Да. Охотившийся на луну медведь, как и следовало ожидать от него, мог ясно видеть с высоты своего роста. Земли к югу от гор - последнее, что разделяет север и юг. Дыра в этом заслоне сделает север и юг опасно близкими. Но сейчас север не мы населяем, а такие же люди, как и на юге, так что вроде бы нет оснований не давать им воли устраивать внутренние междоусобицы, однако всё зависит от размаха войны. Если в мире людей могущественная империя и Церковь сойдутся друг против друга, мир опять охватит безумие и разрушение. Трудно даже вообразить, как это скажется на наших товарищах, кое-как пристроившихся в мире людей, а также на тех, кто живёт в немногих сохранившихся лесах. А этот горный край - всего лишь забор, разделяющий диких собак, со злобой взирающих друг на друга.
   Закончив тираду, Роше немедленно в гротескной форме заверил, что в словах "диких собак" не заключено никакой аналогии.
   - Наступил критический момент. Однако это и золотая возможность для меня, - сказал далее Роше и азартно хлопнул ладонями. - Потому что у тебя есть трудности, а я могу помочь тебе их разрешить. Это редкая для меня возможность показать тебе свою искренность и то, на что я способен.
   "Газэтто", - прошептали губы Коула.
   Ведь почему-то эти люди оказались в таком бедственном положении. Всё из-за того, что их преследовала инквизиция.
   Очевидно, что Роше следил за Хоро с Лоуренсом уже давно, раз ему известны настолько старые события, известные только внутри семьи. С учётом времени слежки можно не сомневаться, что предложение о сотрудничестве пришло ему в голову не вчера-сегодня. Наверное, он старательно подбирал подходящий случай, чтобы быть уверенным, что не потерпит неудачи.
   Договор о предательстве нельзя предлагать и обсуждать снова и снова. Это вроде тайного хода, который открывается лишь один раз, когда сойдутся нужные звёзды.
   - Господин Роше. По-твоему, ты можешь спасти лесных людей?
   Миюри коротко вдохнула и начала что-то сбивчиво бормотать. Что-то вроде: "Ты что, хочешь иметь дело с этим типом?"
   Инквизитор же, наоборот, лишь спокойно улыбнулся:
   - Несомненно. Прежде всего, люди Газэтто. Пожалуйста, захватите их и передайте нам, инквизиции.
   - Так значит! - в ярости крикнула Миюри, бросаясь вперёд.
   Коул схватил её рукой и жестом предложил Роше продолжать.
   - Вы показываете Церкви зубы, требуете её очистить, но в то же время вы должны следовать истинному учению Божьему. Для вашей веры выдать подозреваемых в язычестве инквизиции - это правильный поступок. Как думаете, какими тогда вы предстанете в глазах людей?
   Коул его понимал, и это было неприятное понимание.
   - Мы этим покажем всему миру, что не пренебрегаем уважением к авторитету Церкви, - произнёс он.
   - Да. И это не только для того, чтобы я решил, как справиться с проблемой людей Газэтто, которых мне передадут. Это пойдёт и вам во благо.
   - Брат, брат, - толкала Коула в спину Миюри.
   Не поддавайся его влиянию.
   Но Коул не мог отвести глаз от Роше. Потому что понимал ход его рассуждений.
   - Ваш поступок поразит мир. Особую значимость он будет иметь для многих священнослужителей, которым идеалы досточтимого Предрассветного кардинала по сердцу, но которые не хотят пренебрегать авторитетом Церкви. Предрассветный кардинал не разрушитель Церкви, он просто хочет дать ей горькое лекарство, они решат, что он может быть реформатором.
   Коул и сам это говорил неоднократно. Говорил, что хочет не разрушить, а очистить, оздоровить Церковь. Тем не менее, многие считали, что Предрассветный кардинал желал именно уничтожить её. Это было достаточно досадно.
   Однако Роше, похоже, понимал Коула гораздо лучше их.
   - Конечно, я воспользуюсь своими полномочиями, чтобы оправдать господина Газэтто и его товарищей. Тогда выборщикам больше не придётся беспокоиться о вмешательстве Церкви. Можно будет прокладывать путь на юг без оглядки на это. А испорченная верхушка Церкви проснётся от холодного ветра, который подует с севера.
   Роше, говорил так, будто был червём в львином теле Церкви и впускал врага внутрь. Но на самом деле его замысел с этого только начинался.
   - Как только путь будет открыт, - продолжил его построение Коул, - мы с тобой исправим ход событий, предприняв меры к тому, чтобы избежать столкновения.
   - Вот-вот. Внутри самой Церкви соперничает множество групп. И из-за удалённости юга от севера воспеватели войны до последнего обычно имеют преимущество. Однако если их, уверенных в своей способности использовать положение к своей выгоде, перехитрить, поставив их перед фактом, что враг может в любой момент напасть на них с гор... они заскулят и подожмут хвосты.
   На сей раз даже Миюри не повелась на это "собачье" поддразнивание. Роше усмехнулся и пожал плечами.
   - Однако если я буду вести борьбу в одиночку и как-то смогу направить Церковь по мирному пути, это станет бессмысленным, если нападёт император. Тогда за оружие возьмутся все, и начнётся война. И когда она начнётся, победу в ней будет определять только умение сражаться. Леса будут сожжены, города обращены в руины, и тогда мои товарищи, тайно живущие в мире людей, сильно пострадают. Ну и такая тонкая деятельность, как инквизиция, в войну будет больше не нужна, и потому я останусь не у дел.
   Коул не мог судить, насколько серьёзно Роше говорил, особенно в отношении последнего, но был совершенно согласен с тем, что войны лучше было бы избежать.
   - Итак, Предрассветный кардинал. Я хочу, чтобы ты держал в руках тех, кто следует за хвостом твоей лошади. Особенно людей империи, у которых нет истинной веры. А есть одно неприкрытое стремление к власти.
   Чтобы понять отношения между императором и выборщиком империи, достаточно вспомнить слова Дюрана, оставшегося наедине со своей остывшей едой. Если император хотел вернуть отторгнутые у империи папой земли, его люди не имели иного выбора, кроме как сделать это.
   В принципе, учитывая, что выборщики выбирали императора, семеро выборщиков, выступив сообща, могли бы сдержать императора, однако Барриндо и Гобурея сочли более разумным встать на сторону императора.
   Самый могущественный союзник в борьбе при изменении обстоятельств мог стать самым грозным врагом.
   Иногда толчок в спину может придать храбрости, но точно таким же толчком могут столкнуть со скалы в бездну.
   Коул понимал ход рассуждений Роше. И видел пользу в обсуждении проблемы, в обмене мнениями.
   Но предложение Роше не отличалось добродетелью.
   - Ты просишь меня управиться с императором, может быть, ты слишком многого ждёшь от меня?
   Как Клевенд учил Коула, смирение - это всё равно что отказ.
   Роше улыбнулся: мягкий отказ Коула был для него вроде пощёчины. Но, как и следовало ожидать, он не замедлил подставить другую.
   - Ты можешь сделать это. На самом деле только ты можешь сделать это. Тебя поддерживает королевство Уинфилд, которое находится на острове, за пределами большой земли. Если империя и захочет использовать эту возможность для развязывания войны ради захвата земель святого престола, тебе будет по силам её без труда сдержать. Сверх того, расширение власти империи стало бы причиной для беспокойства других королей. И если королевство Уинфилд упрекнёт императора за алчность, думаю, империя легче встанет на сторону королевства, чем начнёт войну против Церкви.
   Споры за территорию никогда не были свойственны исключительно животным. Коулу было несложно представить то, о чём говорил Роше, от горечи во рту у него перехватило дыхание.
   - Однако, пока Церковь с Предрассветным кардиналом будут оставаться врагами, развитие событий ровным не будет. Даже, если ты знаешь об опасности территориальных замыслов империи, у тебя не будет иного выбора, кроме как воспользоваться помощью империи, потому что у тебя имеется более опасный враг.
   Хорошее выражение - "обоюдоострый меч" [русский аналог - "палка о двух концах" - прим. перев.]. Как бы ни было опасно для себя продолжать его использовать, отказываться от него бессмысленно, пока не выиграно сражение. И потому Коул не мог выпустить его из рук.
   - Но если мы с тобой, Предрассветный кардинал, будем в тайном сговоре, это будет иное дело.
   - Если мы будем знать, - предположил Коул, - что Церковь больше не будет атаковать, то мы сможем быстро устранить опасный меч, называемый императором, верно?
   Роше удовлетворённо хлопнул ладонями.
   - Взглянем на картину шире. Даже если битва с Церковью завершится без особого результата, церковникам всё равно придётся хоть как-то подправить воротники [то есть - навести хоть какой-то порядок, прим. перев.]. В действительности меня самого беспокоит их ненасытность к роскоши, поэтому я исправлю это. И в этом ты победишь. К тому ты создашь у меня, пребывающего в самом центре Церкви, такое чувство, что я тебе должен, что будет для тебя полезно. Ведь я из тех, кто никогда не забудет оказанной услуги.
   Коулу захотелось ему сказать, что быть одержимой в преследовании цели личностью неправильно, но ему показалось, что это замечание лишь доставит Роше удовольствие.
   - Конечно, - не забыл Роше добавить, - для меня очень ценно и поддерживать с тобой отношения взаимного доверия.
   - После завершения битвы с Церковью я откажусь от имени Предрассветный кардинал, - произнёс Коул.
   Роше в изумлении помотал головой.
   - Твоя истинная ценность не в этом. А в ней, - Роше показал рукой на Миюри. - Этот всё время готовый вцепиться мне в глотку котёнок... прости, волчонок. Ты выстроил хорошие отношения со многими не-людьми. В действительности твои с ними связи гораздо шире и глубже, чем у меня.
   Даже городские вороны и собаки не могли ужиться вместе, Миюри и Шарон вечно ссорились и задирали друг друга. Достаточно язвительное обращение Роше заставило Миюри щёлкнуть зубами.
   - Я инквизитор, как видно по этому, - Роше взглянул на свой знак. - В то, что я действую ради своих товарищей, никто не поверит. Скажу, что выполняю волю охотившегося на луну медведя - это ещё больше оттолкнёт их от меня. Поэтому мне всегда приходится помогать обходными путями. А если это будешь ты?
   Заискивающая улыбка прочно прилипла к лицу филина. Коул подумал, что если рассказ Роше о Медведе-Лунобивце был правдой, то такая же улыбка, наверное, была бы и у медведя.
   - Я, к которому мои товарищи относятся с ненавистью и отвращением, смог бы им больше помогать, действуя через такого посредника, как ты.
   Инквизиторы проникали в сознание людей, заставляли раскрывать свои тайны, чтобы использовать их в качестве доказательств вероотступничества и отправлять вероотступников на костёр, И приговорённые шли на казнь, растерянные и недоумевающие, как их тайна была раскрыта. Ответ встретится на этом последнем пути, когда они увидят человека, который так сочувственно с ними беседовал, в окружении церковников, теперь он общался с ними.
   Роше был именно таким инквизитором, но Коул, тем не менее, просто не мог поверить, что выражение его лица было поддельным. Если это было попыткой обмануть, не обмануться было, вероятно, невозможно.
   Если точнее, то лицо Роше было настолько неестественным, что оно казалось отображением серьёзности и трагичности его чувств ещё в большей мере.
   - Ну что? Мне это кажется безупречным предложением.
   Коул мог сказать самому себе, что Роше лицедействовал, стараясь не выдать, спрятать в глубине своей души истинные чувства. Или, возможно, он вёл себя так, чтобы казалось, что у него в глубине души имелись истинные чувства. Коул не знал точно, что было на самом деле.
   Но одно он знал точно:
   - Если я могу тебе доверять, тогда это, конечно, лучшее предложение.
   Только это утверждение было верным. Если Роше можно было доверять, то лучшего предложения быть не могло.
   - Как и следовало ожидать от Предрассветного кардинала, - с наигранным восхищением ответил Роше и ещё более наигранно упёр руки в бока. - Ты мудр, это полезно. Итак, какой ответ?
   Ответ чуть не вырвался у Коула, но, сдержав себя, он уточнил:
   - Ты хотел получить необдуманный ответ?
   Роше рассмеялся:
   - Верно, именно так. Обдумай, пожалуйста. Я на некоторое время задержу тех, кого послали к озеру.
   В следующее мгновение из-под одежды монаха, словно по волшебству, выскочил огромный филин, ловко подхватил лапами опадавшую пустую одежду и улетел с ней, как с добычей.
   Коул испытал настоящее потрясение от размеров филина, его огромные когти, казалось, легко бы утащили овцу. В полёте, с распростёртыми крыльями филин выглядел ещё больше.
   Но наблюдать за его полётом Коулу не пришлось, он должен был прикрыть глаза от пыли, поднятой могучими крыльями птицы.
   Если бы Коулу сказали, что это был просто сон, он бы поверил.
   - Вернёмся в особняк? - спросил Коул у Миюри.
   Её глаза светились красным. Это доказывало Коулу, что он не спал.
   Миюри, не ответив, стала вытирать глаза рукавом, Коул решил, что это из-за попавшей в глаза пыли.
  
  
   Когда Коул с Миюри вернулись в особняк, люди Клевенда собрались толпой у входа в зал, а подчинённые Вадена бродили снаружи. Вероятно, и те, и другие готовились отразить ночное нападение.
   Со стола убрали всю изысканную еду, и зал, несмотря большое число людей, казался странно пустым. Другим странным чувством Коула было нечто вроде тоски при мысли о безжалостно выброшенной, скорее всего, еде.
   - Вы что-то припозднились, - произнёс покинувший зал Клевенд, потом он тяжело вздохнул, пододвинул ближайший стул и тяжело опустился на него.
   Должно быть, ему было нелегко управляться с людьми, и на него давило, что всё вышло таким образом, выглядел принц устало.
   - Правитель что-то ещё сказал?
   - Нет, - ответил Коул и повторил снова. - Нет.
   - Ясно.
   Коул не мог лгать из-за своей веры, но и не мог заставить исчезнуть то, что хотел утаить. И он чувствовал некоторую вину за то, что вводил принца в заблуждение, но он не мог рассказать о предложенной договорённости, что было большим предательством. И дело было не только в том, что Роше просил сохранить всё в тайне. Может быть, Коулу было бы легче принять эту предательскую вероломность, если бы знал, что Клевенд окажется достаточно великодушным.
   Однако тогда это великодушие могло привести к новой проблеме. Приняв предложение Роше, Коул уже никак не мог бы ему противостоять.
   Предложенное Роше предательство было слишком хорошим путём, если трезво оценивать действительность. Но был ли этот путь правильным, вот в чём Коул не был на самом деле уверен. Ведь это было несомненным предательством.
   Коулу представилось, как он, утаивая договорённость с Роше, ведёт за собой людей.
   Церковь имела большое влияние практически везде, в некоторых землях её власть даже превышала власть местных землевладельцев, так что для них выступить против Церкви означало подвергать опасности саму жизнь. Но пока они отважно противостояли Церкви, Коул, уверенный в своей безопасности, в тайне будет поддерживать связь с противостоявшей стороной, изначально нацеленный на достижение компромисса, и он сомневался, допустимо ли это.
   Предложение Роше было действительно пугающе безупречным. Коул никогда бы не смог осуществить это своими силами.
   Правда, сам он всерьёз рассматривал возможность предложить Церкви совместный поиск новой земли, если противостояние его стороны и Церкви будет готово вот-вот перерасти в войну. Хотя сравнение его предложения с предложением Роше с позиции реалистичности всё равно будет в пользу последнего. По крайней мере, точно известно, где находится Роше - в отличие от новой земли.
   - Ты наше знамя, - произнёс Клевенд, положа руку на плечо Коула. - Не держи всё сам, полагайся на нас.
   Однако смотрел принц не на Коула, а на Миюри, всё это время не раскрывавшую рта.
   Встреча с Роше оставила свой отпечаток не только на Коуле, но и на Миюри. Речь шла о сути истории про медведя, охотившегося на луну. Медведь-Лунобивец почему-то сражался с воплощениями, которые должны были быть его союзниками, а потом исчез. Если он собирался стать правителем мира, тогда странно, что он не надел на себя корону, если он стал настоящим бедствием, тогда странно, что он просто не продолжил с той же мощью истреблять людей.
   У Миюри даже родилось предположение, что именно Медведь-Лунобивец потом создал Церковь. Тогда можно было понять, что таким путём он, перебив древних божеств, мог без спешки завоёвывать мир.
   Но если то, что рассказал Роше, - правда, все её предположения отвергались.
   Если же Медведь-Лунобивец исчез в глубине моря на западе, то от этой истории просто сжималось сердце в груди.
   Роше сказал, что принял на себя исполнение воли охотника на луну.
   Роше с его кривой, поддельной улыбкой.
   - Я отправляю своих людей туда, откуда взяли старика. Старик сам хотел туда идти, он беспокоился за своих товарищей, но сказал ему не делать этого. Не думаю, что мы окажемся настолько тупыми, что он среди ночи ускользнёт, так что можешь успокоиться.
   Клевенд, вероятно, решил, что подавленное состояние Миюри было вызвано ужасным разговором о Газэтто и его людях. Поэтому он с такой решительностью подчёркивал, что Газэтто был в безопасности.
   - Да, будь так добр, - отозвался Коул.
   - Ещё надо отказаться от попыток уговорить выборщика Дюрана. Этот господинчик уже на той стороне реки. Теперь твои слова уже не вернут ему совесть. И ещё... Как ни печально, но всё это логично.
   Мрачность лица Клевенда объяснялась не только сочувствием принца к Газэтто, но и тем, что он сам угодил в затруднительное положение.
   Ясное дело, он сопровождал Предрассветного кардинала не только для поддержки и охраны. Хайленд Коулу не говорила об этом, но, скорее всего, принц должен был ещё играть роль своего рода надзирателя, следившего за тем, чтобы Предрассветный кардинал не ввязывался в ссоры с важными лицами империи и не делал ничего, способного навредить королевству Уинфилд.
   Так что в случае возникновения раздоров с избирателями по поводу Газэтто часть вины легла бы на Клевенда. А также и на Хайленд, отвечавшую со стороны королевства за разрешение ситуации. Ну, а если империя вообще обратилась бы во врага, королевство, которое и так боролась с Церковью, понесло бы огромные потери.
   Трудно представить, какую цену пришлось бы заплатить ради уравновешивания весов.
   - Твоё решение повлияет на многое. Не хочу пугать, но... Подумай над этим.
   То есть, несмотря на горящее в тебе чувство справедливости по отношению к Барриндо и прочим воздержись от излишней враждебности, не становись им врагом. Должно быть, гордость Клевенда помешала ему выразить это с должной ясностью. Для такого человека, который встал во главе вторых-третих сыновей аристократических родов, лишённых права наследования, для того, в ком многие видели предволителя шайки головорезов, пойти на компромисс при встрече с настоящей проблемой было бы позором.
   - Пожалуйста, не беспокойся. Я спокоен, - ответил Коул.
   Ему казалось, что он сумел изобразить лёгкую, безмятежную улыбку, но Клевенд дёрнул подбородком, вероятно, давая понять, что он не собирался давить на Коула.
   - Все пьяные уверяют, что они не пьяны, - заметил он.
   Коул усмехнулся и кивнул. Затем посмотрел на Миюри и сказал Клевенду:
   - Тогда я вернусь в свою комнату.
   - Ага. Не сможешь уснуть - приходи сюда. Мы с товарищами спать не будем.
   - Спасибо тебе.
   Коул заглянул в столовую, смежную с залом, и увидел сидевшего на стуле в углу Газэтто, по сути находившегося под охраной. Глядя на него, Коул кивнул. Газэтто, добросовестно исполнявший указания Клевенда, хотел что-то сказать, но лишь сжал руками подол рубахи.
   Коул ощутил беспомощность старика пополам с ответственностью. Это ощущение давило на него, вероятно, тем сильнее, что это он, пусть ненадолго, дал людям Газэтто надежду на спасение их деревни Фоонан.
   Вероятно, именно Клевенд и его сподвижники могли разделить боль Газэтто, не имевшего места для своего народа. Коул обнял Миюри за плечи, и они вместе вышли из зала.
   Идя по тёмному коридору, Коул заметил выглядывавших из щелей в стенах крыс. Они, надо полагать, беспокоились о состоянии Миюри, но в то же время их заботило, что последует дальше.
   Коул, пропустив в комнату Миюри, перед тем как закрыть дверь, сказал им:
   - Просто оставьте нас ненадолго в покое.

ГЛАВА ПЯТАЯ

  
   Как только Коул закрыл дверь, Миюри прижалась к его груди. Она вцепилась в его одежду изо всех сил, даже защемив и тело Коула, что было, откровенно говоря, достаточно больно. Но по сравнению с бушевавшими в ней чувствами, с которыми она старалась совладать, это для Коула было пустяком. И, в конце концов, он был братом этой девушки.
   - Эта история о Медведе-Лунобивце - самая убедительная из всего когда-либо виденного и слышанного, - произнёс Коул.
   Это было необходимо признать, от этого не следовало отмахиваться. Он был уверен, что и Миюри знала это, но она зарычала, а её тело словно горело.
   - А ныне живущие, мне думается, не держат обиды на охотившегося на луну медведя.
   Коул не мог ей сказать, что её буря чувств была совершенно беспочвенна. То, во что она верила, было делом случая, он не мог винить Миюри в тех мрачных чувствах к Медведю-Лунобивцу.
   И потому вместо дальнейших увещеваний он крепко обнял её. Чтобы помочь ей усмирить бурю в её душе.
   Тело Миюри во многом ещё оставалось детским, он ощущал не сочетаемое единение женственно-мягких и твёрдых, костистых частей. Это он совершенно ясно ощутил, обнимая её. Скоро эти кости обрастут плотью, обретут упругость и силу, необходимые, чтобы противостоять вызовам мира. Ну а силы ей будет не занимать, раз Миюри не была обычной девушкой.
   - Насколько много солгал господин Роше? - задал вопрос Коул.
   Этот вопрос не предназначался для утешения, он заключал в себе практический смысл.
   Вероятно, это удивило Миюри, волчица в его объятиях навострила уши.
   - Ты же рыцарь. У рыцарей нет свободного времени на всякие переживания.
   Коул был уверен, что Миюри сможет справиться, и считал, что эта уверенность была отражением его сострадания и уважения к ней.
   Хотя какая-то часть Коула хотела, чтобы она перестала волноваться по поводу Медведя-Лунобивца и сосредоточилась на насущных вопросах.
   - Имеешь в виду, что... - произнесла Миюри и, с силой оттолкнувшись от груди Коула, оторвалась от него.
   Похоже, она уловила это движение его мыслей.
   Но, как бы то ни было, Миюри была опытным охотником и умела подмечать мелочи. И должна была проницательно распознавать обман Роше, ускользнувший от Коула.
   Даже если её захватили чувства, порождённые рассказом о Медведе-Лунобивце.
   - Не очень много... - ответила Миюри.
   - Не очень много? - переспросил Коул.
   Миюри снова прижалась к нему, уткнув голову в его грудь.
   Может быть, она вообще не ощутила лжи в словах Роше. С учётом того, что это был инквизитор, какой-то обман всё был практически неизбежен, но, похоже, он не пытался действительно обвести вокруг пальца Коула с Миюри.
   Перед Коулом мелькнуло видение той заискивающей улыбки.
   Коул положил руку на спину Миюри и поднял взгляд к потолку.
   Он почти слышал осторожные шаги крысиных лап, но ему не надо было стесняться того, что они увидят.
   - Предположим, я приму его предложение.
   - Кххк!
   Когти Миюри впились ему в тело, но он как-то сумел спокойным голосом произнести "Это к примеру".
   - В этом случае с момента принятия предложение многое из того, что я буду делать, заставит тебя ощущать себя обманутой.
   После того, как Коул столько проповедовал о важности веры и необходимости поступать так, как должно хорошим людям, он почему-то посмеет предать своих друзей. Поневоле задумаешься, почему слова "петух на ветру" [флюгер, на который часто помещали изображение петуха, прим. перев.] использовали как оскорбление.
   - Само собой, если бы ты перестала плохо говорить о Медведе-Лунобивце, я не сочту это обманом с твоей стороны.
   Сказав это, Коул ощутил, как острые ногти Миюри вонзились ему в бок. Наверное, то же самое испытывали монахи, используя для бичевания плети с железными колючками.
   - И что... что мне теперь делать? - вырвался у него беспомощный вопрос.
   Тело Миюри заметно дёрнулась, она отстранилась и растеряно посмотрела на Коула.
   - Да нет, всё в порядке. Я не плачусь, - сказал он.
   Миюри, чья ярость успела излиться слезами, пронзила его взглядом и наступила ему на ногу.
   - Что же всё-таки делать? - повторил Коул и почувствовал облегчение от того, что больше не держал этот вопрос в себе.
   Он подумал, как это хорошо, что есть кто-то, кто его выслушает. Руки Коула продолжали обнимать Миюри, но сознание его уже погрузилось в свои мысли, так же он поигрывал своим пером, что-то обдумывая.
   Проницательная Миюри это сразу заметила и нехотя высвободилась из его объятий.
   - Брат, чего ты хочешь? - с раздражением спросила Миюри, рухнув на кровать.
   Может быть, это даст выпутаться из истории с охотившимся на луну медведем. Коул с лёгкой улыбкой ответил:
   - Конечно, я хочу стать таким героем, каким я всегда становился в твоих мечтах.
   Надо продолжать верить, и всё будет хорошо.
   Однако мир был полон тех, кто превосходил Коула, даже в его окружении были существа с силой, превышающей обычную.
   Честолюбие императора наверняка выходило за пределы его империи. Пресечь его посягательства, одним ударом восстановить порядок в Церкви и установить Божественное согласие в мире - это то, что должен был сделать Коул. Вряд ли кто-либо, кроме Миюри, мог себе представить, что такое осуществимо.
   - Если это то, чего ты хочешь, двигай вперёд и сделай это, - небрежным тоном произнесла Миюри.
   Коул улыбнулся и кивнул. Потому что понял, что хотела сказать Миюри.
   Допустим, Коул возьмётся за это. Что будет стоять у него на пути?
   - Прежде всего, я должен что-то сделать с народом Газэтто. Я не могу ничего не делать с людьми Газэтто, иначе я потеряю доверие выборщиков. Если я буду настаивать на помощи господину Газэтто и его товарищам, они примут меня за наивного человека, принимающего решения без учёта политической ситуации.
   - По части наивности, думаю, ты по большей части прав, - заметила Миюри.
   Коул посмотрел на неё, она, наконец, радостно улыбнулась.
   - Что ж, этот воробышек сказал, что сможет помочь людям дедушки вместо моего брата.
   Возможно, она так назвала филина-Роше в отместку за то, что он назвал её котёнком, - явное проявление детской обидчивости.
   - Мой брат не принимает предложение воробышка, потому что это стало бы предательством по отношению к остальным, - продолжила Миюри.
   Коул ещё мог бы рассказать об этом Клевенду, но уж точно не Хайленд. Когда борьба с Церковью для Коула была ещё лишь глупой фантазией, Хайленд уже обладала непоколебимой верой. Именно вера и устремлённость Хайленд побудили Коула оставить купальню своих благодетелей. Он не представлял себе, как можно было бы просить её поступиться своими убеждениями.
   - Однако, брат.
   - Да?
   Сидевшая на кровати Миюри посмотрела на Коула.
   - Этот тип знает о нас всё.
   Это было сказано отрывисто, ровным тоном, уже не тем игриво-дразнящим, как до сих пор. Потому что было простым, серьёзным и неоспоримым.
   - Папа думает, что мама там в безопасности. Но...
   - Если бы в купальне появился бы инквизитор, мы бы не смогли больше оставаться в Ньоххире, - закончил Коул.
   Да если бы Коул даже и не пришёл в купальню, он в своих путешествиях завёл бы много знакомств. И если Роше исследовал его прошлое, он должен был узнать о многих важных для Коула людей, который могли использоваться в качестве заложников, что стало бы настоящей бедой.
   Лишь Господь ведал, как долго Коул смог бы придерживаться своих убеждений при подобных обстоятельствах.
   - Вот же, и как же его поймать? - спросила Миюри.
   Этот вопрос представлял собой своего рода предложение, более осторожное по сравнению с безрассудным, прозвучавшим прежде. Оно заключало в себе серьёзный смысл. Если избавиться от Роше, затруднение с Газэтто сохранится, но вместе с Роше исчезла бы ещё одна сложная проблема.
   - Обычно, если одолеть инквизитора, заявившегося в деревню, это не решает проблемы в целом... - заметил Коул, потому что инквизиторы действовали не по одиночке, а группами. - И я уверен, Роше тоже помнит это и учитывает. Ещё молниеносность его перевоплощения, которая... Это тоже надо иметь в виду?
   Лицо Миюри скривилось, словно она съела что-то очень горькое.
   - Его перевоплощение меня тоже удивило. Я то и дело по пути представляла себе, как я нападу на него сзади - с мечом или с когтями и зубами.
   - Ты бы не смогла сделать это?
   Миюри не сказала ни "да", ни нет, но с учётом упрямства этой девушки-сорванца Коул мог утверждать, что она подтвердила его предположение.
   - К тому же поймать кого-нибудь вроде моего брата - легко, - вместо этого произнесла, осуждающе-сурово глядя на Коула - его же уже похищали.
   Коул вздохнул, прошёлся по комнате из угла в угол и, наконец, сел рядом с Миюри.
   - Слишком велики как опасности в случае отказа от предложения господина Роше, так и выгоды в случае его принятия. Смысл того, как он нам себя подал, в том, чтобы дать нам понять, кто предстал перед нами. Он не предполагал возможности отказа ему, - рассуждал Коул.
   Более того, предложение Роше, словно ядом, парализовало разум Коула, развернув пред ним будущее, в котором спаслись бы многие люди, согласись он принять клеймо предателя.
   Но тот, кто может понять боль Коула, был, к счастью, рядом с ним.
   В таком случае...
   - Когда больно моему брату, больно и мне, - произнесла Миюри, воткнув ногти в бок Коула, вероятно, она уловила, о чём он думал, по его лицу. - Но если мой брат хочет заставить меня страдать - это другое дело.
   - Ты становишься похожей на твою маму...
   Некоторое недовольство на лице Миюри, вероятно, было отражением её протеста, присущего рождённым великим существом.
   Я это я.
   Но почти сразу Миюри отвернулась от Коула и, похоже, задумалась о чём-то.
   - Видишь ли, брат.
   - М?
   Миюри не сразу продолжила, она приоткрыла рот, будто сама не знала, что выйдет из её горла, и хотела сначала проверить это.
   - Я не хочу, чтобы мой брат делал то, что он тебе говорил.
   - Да...
   - Потому что это действительно противный тип, - прорычала, обнажив клыки, Миюри, вероятно, вспомнив его поддразнивание и сарказм.
   Впрочем, она постепенно успокоилась, возвращаясь в состояние дочери мудрой волчицы.
   - Но немного позже ощущения стали несколько иными, - сказала тише Миюри.
   - Иными? - переспросил Коул, и Миюри нахмурилась.
   Кажется, беспокоившие её ощущения ещё не определились, а может, она просто не хотела принимать действительность.
   Миюри, ссутулившись, схватилась обеими руками за край кровати, вероятно, чтобы что-то обдумать.
   Она словно выискивала песчинку в куске хлеба, угодившую в тесто при замешивании.
   - Именно так, - произнесла она, наконец. - Я не хочу, чтобы мы делали, что он говорит, потому что не думаю, что есть какая-либо необходимость делать то, что он говорит.
   Коул повернул голову к Миюри, но та на него не смотрела, продолжая что-то искать. Коулу это по-прежнему казалось последней отчаянной попыткой её упрямства.
   Если подумать, Роше уже всё держал в руках. У него были собраны сведения о многих возможных заложниках. К тому же предложение Роше должно было принести не только плохое. В действительности был бы достигнут и желаемый результат - в какой-то мере. Он хотел действовать вместе с Коулом не только для разрешения ситуации с Газэтто и его людьми, но и для предотвращения перерастания борьбы с Церковью в большую войну, возможность которой его давно беспокоила.
   Да, Роше угрожал Коулу с Миюри. Но с его позиции это выглядело неизбежным. Потому что была вероятность, что его предложение отклонят не по разумным причинам, а под влиянием чувств, это при той важности для мира исхода борьбы с Церковью. Слишком опасно оставить принятие решения совести молодого человека - наивного и идеалистически настроенного.
   Потому-то Роше и прибег к угрозе и попытался договориться о предательстве.
   Конечно, это неприятно, когда тебя заставляют идти по пути, который тебе прочертили, неприятно, что идя по этому пути, тебе придётся поступиться убеждениями и предать многих людей. Но это, так сказать, единственный недостаток. При том, что только этот путь мог предотвратить множество возможных бед.
   Следовало вспомнить Дюрана, в отчаянии сидевшего в большом зале. Сила власти - это больше, чем сила руки, когда она приведена в действии, остановить её нелегко.
   Сторона Коула призвала гром из чёрной тучи-империи для устрашения нечестивого духовенства. Но туча несла с собой бурю жадности территориальных захватов. Многие в этом мире - как люди, так и не-люди - неизбежно будут в неё втянуты.
   Удастся ли успешно удержать чёрную тучу внутри сосуда, в котором она находится, по ходу борьбы с Церковью? Роше так не думал и потому предлагал Предрассветному кардиналу действовать согласованно, чтобы удерживать ход борьбы, чтобы не давать чёрной туче подойти к южным землям слишком близко. Пусть это и будет попирать чистую веру многих людей.
   Собственно, если Роше, как он сам сказал, выполнял волю Медведя-Лунобивца, то у него самого веры, вероятно, не было изначально. Потому-то его замысел и выглядел таким греховным и, в то же время, таким правильным.
   То, что Роше сделал им предложение, не скрывая готовности лишить их всего, было проявление своего рода искренности. Его замысел не должен был провалиться. Если он при этом будет выглядеть плохим, это для него было мелкой подробностью. Кроме того, Роше мог думать, что если его предложение отклонят сейчас, другой возможности у него может и не случиться.
   Это злая ирония, но заговор предательства требует огромного доверия. Если один раз отвергнуть другую сторону, её доверие вернуть обратно вряд ли удастся.
   С другой стороны, если Коул отклонит предложение Роше, ему не надо будет беспокоиться о тех, о ком Роше собрал сведения.
   Легко понять, почему Миюри не хотела соглашаться с замыслом Роше. Но всё же одно дело, когда ради общего блага испить горькую чашу придётся кому-то одному...
   - О, поняла.
   Голос Миюри прозвучал внезапно, и его тон был таким лёгким, что показался Коулу неуместным.
   Оторвавшись от своих тягостных мыслей, Коул увидел вовсю вилявший пышный хвост Миюри - как у щенка, увлёкшегося игрой в грязной луже.
   - Этот тип, у него нет друзей.
   - Ты о чём?... - с глупым видом переспросил Коул.
   Но Миюри смотрела на него совершенно серьёзно.
   - Брат, вспомни.
   - Чт-что именно?
   - Его последние слова. Тогда же дядя, этот король-наёмник, послал кого-то с приказом схватить товарищей дедушки Газэтто, так?
   - Э... д-да...
   - И он ещё сказал, что сделает, чтобы дать моему брату время подумать.
   Я его задержу.
   Что это означает?
   Как только Коул подумал над этим, он раскусил целый камешек в куске хлеба.
   - А, может быть... у него нет никого, кто бы ему помог?
   Миюри едко, злорадно усмехнулась.
   - Этот тип в Церкви, может, и важная птичка, но друзей в Церкви у него нет.
   - Нет, но это же...
   Он был не-человеком, а в первую очередь, он сам пришёл с предложением. С предложением предательства.
   Товарищи Коула не должны были знать... Коул задумался и понял, что происходит что-то странное. Такое неприятное ощущение, когда понимаешь, что не можешь во сне осознать, что это сон.
   Вечно предававшаяся своим грёзам Миюри ясно осознавала, что есть сон.
   - Брат, все его угрозы - это одна видимость. Даже от ящичка Ханаана для перьев и чернил я почуяла запах этого. Если он облечён властью и такой важный, будет он сам делать чёрную работу? Он просто хотел показать, что за спиной у него куча товарищей, и он может в любой момент навредить дорогим нам людям.
   Чем ответил Коул на намерение Миюри напасть на Роше и что-то сделать с ним?
   Инквизиция - это не отдельные люди, а организация, так что если Роше ловил в одиночку...
   - Поэтому нет необходимости делать то, что он говорит, а если не нравится то, что он делает, его можно разорвать на части сейчас, и хорошая возможность с ним можно покончить так, что никто никогда не узнает об этом.
   Роше сам выполнял черновую работу. Потому что не мог доверить никому свои задумки, никого не мог попросить помочь ему. Так что у него не было иной возможности, кроме как делать всё самому.
   Перед Коулом возникла то и дело появлявшаяся у Роше заискивающая улыбка.
   Сам Роше сказал:
   Охотившийся на луну медведь тоже был один.
   Шерсть на волчьих ушах и хвосте Миюри приподнялась, пока она говорила, потом она, фыркнув, продолжила:
   - По той же причине обещанное им удобное будущее тоже выглядит подозрительно. Есть большая вероятность, что он заставит брата пойти на предательство, но в итоге ничего не удастся добиться. Этот тип не такая важная личность, за какую себя выдаёт. Он просто хорошо умеет себя подать. Однако само предложение не оставляло ощущение лжи, возможно... э-э-э...
   Миюри, ссутулив спину, подпёрла подбородок кулаком и глубоко задумалась, точь-в-точь как Лоуренс в воспоминании Коула в прошлых их путешествиях, когда торговец искал возможность спастись из опасной ситуации.
   - Да! Его желание действовать вместе с тобой, брат, я думаю, это правда. А его цель... думаю, это, вероятно, тоже правда. Но про то, что он мог сделать сам, думаю, всё это ложь. Без твоей силы, брат, у него нет никакой возможности воплотить свой замысел-мечту в действительность. Тогда... - Миюри взглянула на Коула. - Ему пришлось угрожать тебе, брат, чтобы заставить принять решение.
   Он угрожал не потому, что сильный.
   А потому что слаб.
   - Господин Роше не так страшен, как казался?
   - Так и есть. Думаю, он предстал перед нами ночью, чтобы выглядеть более страшным.
   Не может быть, мелькнуло в голове Коула, однако невозможным это не было. Обстановка места, выбираемого для встречи, имеет важное значение. Как и внешний вид.
   В последнее время это Коулу пришлось достаточно остро ощущать.
   - Имеем дело с одиночкой... с одиночкой?..
   Подул ветер, развеивая воображаемую чёрную тучу.
   Потом Коул стал заново представлять себе всё в своём воображении.
   Если Роше боролся в одиночку, могло показаться, что имеется достаточно места, чтобы атаковать его со спины.
   Даже Медведь-Лунобивец был беззащитен, если устал или уснул, а положиться в это время ему было не на кого.
   - До сих пор у нас было действительно хорошее путешествие, - безотчётно пробормотал Коул, Миюри с недоумением посмотрела на него. - Ведь у меня появилось много друзей, на которых я могу положиться, и я многое могу сделать.
   Миюри не стала над ним смеяться, вместо этого она активно завиляла хвостом. Как щенок в ожидании угощения.
   - Конечно, ты первая среди всех.
   Миюри тут же вцепилась в Коула, чуть не ударив его головой, и они вместе повалились на кровать.
   Вилял волчий хвост, Коул, вслушиваясь в его шелест, смотрел в потолок и продолжал размышлять.
   Образ Роше в его сознании тускнел и съёживался, и по мере этого становилось чётче представление о ситуации. Ему показалось, что он начал понимать, что именно пытались скрыть крылья Роше.
   - Миюри, не знаю, но, может быть...
   Миюри тёрлась лицом о его грудь, но после этого начала она подняла голову и посмотрела ему в лицо.
   - Мм?
   - Господина Газэтто и его людей направлял преподобный Рееман, а вдруг это и есть господин Роше?
   Миюри приоткрыла, округлив, рот - как раз под размер пальца, но тут же с недовольным лицом отвернулась.
   - Да... вполне возможно. Для такого мелкого типчика - самое то.
   Коул поймал себя на том, что за последнее время он стал более болтливым, что, вероятно, было одним из немногих недостатков этого путешествия, однако сейчас ему нужно было собраться с мыслями.
   - Госпожа Амаретта подметила, что народ господина Газэтто последовал за легендой об охотившемся на луну медведе из далёкого края и добрался до этой земли, я и подумал, случайно ли это.
   - А-а, первая встреча нашего дедушки с инквизицией, имеешь в виду этого типа?
   Никогда не удастся узнать, что на самом деле стояло за рождением легенды о Медведе-Лунобивце. Однако среди тех, кому она была известна, Роше был единственным, у кого осталось хорошее мнение об охотившемся на луну медведе. А ещё он сказал, что медведь ошибся в выборе средств.
   Возможно, в те времена, когда ожесточённо сражались люди и воплощения, у Роше возникли те же мысли, что и у медведя. Но никто не хотел их слушать, люди бились с воплощениями, воплощения - с воплощением, им оставалось лишь наблюдать за бессмысленной гибелью таких же созданий, как они.
   При этой мысли Коул почувствовал связь событий.
   Почему Роше нашёл род, в котором рассказывали об охотившемся на луну медведе, и привёл его в эту землю. Почему Роше стал инквизитором. И прочее.
   - Чтобы охотившийся на луну медведь не был забыт.
   Будучи инквизитором, Роше мог оказывать помощь, причём не только не-людям. Например, хранителям языческих легенд, сохранившимся в различных местах.
   Пока Коул, размышляя, бормотал под нос, Миюри взяла книгу и села, скрестив ноги, на кровати.
   - Братец Ханаан говорил, что инквизиторы, преследовавшие дедушку, кажется, не были с ним суровыми.
   - Но не исключено, что инквизитор Роше с самого начала всё устроил так, чтобы заманить их в этот лес.
   Миюри пожала плечами:
   - Чувствуется, это может многое объяснить.
   - Люди, поколения назад покинувшие свою землю и добравшиеся до отдалённых мест, смогли вернуться домой благодаря сохранённой в их роду легенде. А сверх того ещё и отшельник, интересовавшийся той же легендой и устроивший этим людям жизнь в лесу, когда они остались без крова.
   - Если это просто совпадения, тогда, думаю, я могла бы стать твоей женой.
   Коул не вполне понял, что это значит, но общий смысл уловил.
   Кроме того, гадать, верно ли его предположение, - это как кости кидать наудачу, однако, как и в азартных играх, следовало сопоставить возможные риски и выгоды.
   Например, возможные выгоды, если он угадал.
   - Ну, допустим. Если предположение верно, это же решительно изменит ситуацию, нет?
   Миюри, закатив глаза, захихикала.
   - Если это он привёл людей дедушки в лес, он в любом случае стал бы их защищать, - Миюри сильнее поджала ноги и хлопнула хвостом по кровати. - Я вот о чём, там есть тайная долина, верно? Если это он ухаживал за лесом для людей дедушки, тратил время на выращивание плодоносных деревьев, то уж точно бы не дал бы так просто вырубить этот лес.
   - Если так, то в отношении предложения о предательстве... меняются основания.
   О безопасности народа Газэтто беспокоился не только Коул. Роше тоже должен был беспокоиться о Газэтто и остальных лесных людях, так что его предложение по их спасению изначально не имело смысла.
   - Он, скорее, видел, как раз твоё преимущество брат.
   Слова Миюри поразили Коула.
   Так и было. Вот почему Роше потребовалось выглядеть более значительным и опасным.
   Продолжая думать над этим, Коул заметил нечто странное. Роше стоял со своей кривой улыбкой на лице и предлагал действовать с ним вместе ради достижения мира. Однако в основание для соглашения были заложены подозрения и угрозы.
   Мозаика не складывалась должным образом, Коул начинал чувствовать, что какого-то фрагмента недоставало.
   В этот момент заговорила Миюри:
   - Однако всё это имеет смысл только в том случае, если именно он помог людям дедушки, правильно?
   Коул оторвался от своих мыслей и посмотрел на Миюри, девушка-сорванец уже снимала с шеи мешочек с пшеницей.
   - Вот, сейчас...
   - Миюри?
   - Будет же быстрее, если я сбегаю и проверю?
   И Миюри с невинной улыбкой нарочитым движением поднесла нос к груди Коула и понюхала его.
   Как ни пытайся изменить внешность, запах спрятать не получится. Если она пробежится по лесу, в котором жил народ Газэтто, она сразу уловит устоявшийся запах.
   - Если окажется не так, тогда это не так, тогда мы просто подумаем снова, а когда придёт время - сможем просто разорвать его на куски.
   Неистовый оптимизм Миюри обнадёживал в самом глубоком мраке.
   Он был Предрассветным кардиналом, а она солнечной святой.
   - Дорогу я знаю и смогу сбегать туда и обратно до рассвета.
   Её рука уже потянулась в мешочек за пшеницей, когда Коул спросил:
   - Ты действительно сможешь безопасно пробежать и вернуться?
   Её рука вдруг замерла.
   Конечно же, Миюри не стоило говорить "разорвать на куски". Но её уже почти нельзя было остановить.
   - Если наше предположение верно, господин Роше обязательно вмешается, - добавил Коул.
   Истинная форма Роше - филин, превосходивший размером орлицу Шарон более чем вдвое, это явно необычный противник. Его когти атакуют с неба. А бескрылые волки могут только по земле бегать.
   Миюри с невозмутимым лицом пожала своими хрупкими плечами:
   - Тогда в этот момент подтвердится, что мы думали правильно.
   - А как насчёт твоей безопасности? - не унимался Коул, Миюри пропустила его слова мимо всех четырёх ушей. - Как мы можем быть уверены, что ты не пострадаешь?
   Миюри устало опустила плечи, тяжело вздохнула и в упор посмотрела на Коула:
   - Ты же сам говорил, что я рыцарь. И сейчас, именно такой момент ты выбрал, чтобы обращаться со мной как с девчонкой?
   - Я бы так же беспокоился бы и о мальчишке. Если тебя возьмут заложницей, у меня не будет иного выбора, кроме как слушаться его во всём, что бы он мне ни сказал.
   - Агхх... - вырвалось у Миюри.
   Её глаза широко распахнулись, потом она скривилась, будто вот-вот заплачет, и в смущении отвернулась. В такие моменты её пушистый сворачивался, она обнимала его и прижимала к себе, такая привычка у неё была с детства.
   - Ладно, и что тогда ты хочешь, чтобы я сделала?
   Однако то, что она сумела собраться и ответить, вероятно, было признаком её взросления.
   Да, что же нам делать... - задумался Коул. Есть предположение, но нет возможности его проверить. Лес, конечно, территория волка, но также и место для охоты филина. Особенно по ночам.
   - У нас не так много путей, верно? - заговорила Миюри. - Откажемся от предложения этого типчика, нам не избежать драки в любом случае. Иначе он может нанести вред нашим друзьям.
   - Тогда...
   - Тогда мой брат действительно примет то, что говорит этот филин? Я... - глаза Миюри налились слезами. - Я совершенно не хочу видеть, как ты весь день ходишь с поддельной улыбкой на лице.
   Коул вздрогнул.
   - Поэтому я пойду и проверю. Что к чему.
   Она нанесёт ответный удар и разрушит замысел Роше.
   Её мокрые от слёз глаза горели красным огнём. Но в них было столько счастья, что Коул не мог не улыбнуться. Однако его улыбка быстро погасла, потому что он не мог отмахнуться от выгод предложения Роше, в такой момент должно было проявиться его взрослое лицо.
   Предложение Роше обладало невероятной привлекательностью. Борьба с Церковью не перерастёт в войну, пусть в результате её не будут достигнуты все цели, она будет завершена с определённым успехом.
   Может быть, Коулу следовало растянуть губы в поддельной улыбке...
   Улыбка, появившаяся при этой мысли на лице Коула, имела привкус сожаления. Сожаления, что Роше прибегнул к таким мерам, не подошёл к теме более мягко.
   Коул понимал, почему Роше использовал угрозу. Роше не мог позволить себе неудачи и, вероятно, был готов предстать плохим, лишь бы привлечь Коула на свою сторону.
   Однако Роше, похоже, очень хорошо знал Коула. Но, как оказалось, не доверял ему.
   Если бы он попросил бы помощи у стороны Коула в критической ситуации, чтобы не допустить разгорания в мире пожара войны, тогда, вероятно, всё было бы иначе. Если слова Роше были правдивыми, наверняка было бы возможно объединить усилия с ним, не вынуждая Коула пойти на предательство.
   Сторона Коула уже доверяла члену Церкви Ханаану и смогла бы принять ещё одного, даже если он был инквизитором.
   Хайленд, возможно, не без некоторых колебаний, зато Клевенд был бы просто в восторге. А Предрассветный кардинал, зная, что Роше был воплощением филина, принял бы его с тем большей готовностью.
   Так, да, именно так.
   Коул припомнил неприятное чувство, посетившее его прежде. Теперь оно обрело форму, стало словами.
   - Господин Роше, зачем тебе надо было угрожать мне?
   -Э? - переспросила Миюри, пристально глядя на Коула.
   - Я не думаю, что это было необходимо.
   Почему он изо всех сил изображал злодея и почему заставлял выбирать, подчиниться ему или нет?
   Или, может, то, что рассказал Роше, было вообще выдумкой?
   Может, он пытался заставить нас предать, чтобы сделать своими подручными ради преимущества в борьбе с Церковью?
   Нет, подумал Коул, в этом случае мог существовать и другой способ. Например, неожиданно захватить в заложники дорогих ему людей - это было бы хорошей идеей.
   Если подумать, что-то в поведении Роше выглядело странным. Как-то не укладывалось в целое.
   - Миюри, ты что-то поняла? - спросил Коул.
   Миюри сделала безразличное лицо. Вероятно, это был её способ разобраться с чувствами. Она так интенсивно вздохнула, что её спина округлилась, после чего недовольно ответила:
   - Мне кажется, поняла.
   И она, не глядя на Коула, подтянула к себе колени, обхватила руками и пристроила на них подбородок.
   - Допустим - лишь допустим! - допустим, что рассказанное им правда, - не без колебаний произнесла Миюри, а потом, будто положение её тела ей не понравилось, рывком встала с кровати. - Вероятно, он больше не может никому доверять.
   Коул вдруг представил себе Роше, стоявшего рядом с Миюри. Они при всех своих различиях показались ему чем-то схожими.
   - Медведь-Лунобивец встрял в самую гущу противостояния, и обе стороны сочли его врагом, так? Никто его не слушал, обе стороны нападали, ему приходилось давать отпор обеим сторонам. Это для должно было быть постоянной болью, потому что он был вынужден причинять боль тем, кого он вроде бы защищал. Если филин наблюдал за этим, ему наверняка кое-что должно было прийти в голову.
   Грустная улыбка Миюри поразительно напоминала Коулу улыбку Роше. Словно у них могло быть нечто общее.
   Подумав над этим, Коул быстро пришёл к ответу.
   Миюри была наполовину человеком, наполовину волчицей. Если бы она увидела Медведя-Лунобивца, вставшего меж двух сторон, она наверняка встала бы на том же месте.
   - Нельзя открывать своё сердце ни одной из сторон... - тихо сказал Коул.
   Потому что в этом мире у Роше, как и у медведя, нет товарищей.
   - Этот тип, вероятно, не считает своими товарищами не только людей Церкви, но и тех из нас, кто выражает готовность помочь ему. Думаю, он делает это только для одного - очистить имя Медведя-Лунобивца. Потому что... - Миюри замолчала, чтобы шагнуть к Коулу и взять его за руку. - Только Медведь-Лунобивец никогда его не предаст.
   Существо из прошлого, ушедшее неизвестно куда. В сущности, может быть, именно благодаря тому, что его не существовало сейчас здесь, в него можно было верить. Потому что таковы все боги.
   - То, что он заставил моего брата делать выбор, в котором не было места для выбора, и намеренно попытался вынудить его пройти через мучительное предательство, это я как-то могу понять. Если этот тип... этот тип в самом деле такой... я могла бы поверить ему.
   Тонкие пальцы Миюри сжали руку Коула, немного вдавив в кожу острые ногти.
   - У меня был старший брат, а у него не было.
   Одиночество.
   Когда Миюри поняла лицедейство угроз Роше, она увидела, что именно оно, в первую очередь, стояло за этой игрой. Возможно, Миюри уже приходилось оказываться в подобной ситуации внутреннего противоречия. К примеру, если в тот момент, когда она играла с детьми в горах Ньоххиры, на них напал дикий зверь, и ей пришлось решать: защитить ли детей, выдав при этом свою истинную сущность.
   Даже если она раскрыла себя ради их спасения, спасённые дети могли её испугаться, счесть её одержимой демоном, а после такого обвинения ей вместе с её семьёй, возможно, пришлось бы покинуть Ньоххиру.
   Тогда что, бросить своих товарищей по играм? Это обладая клыками и когтями, с помощью которым можно было им помочь?
   Для маленькой Миюри этот мир, возможно, казался пугающим местом, потому что она не знала, кто в нём мог быть на её стороне, кому она могла доверять.
   Но нашёлся кое-кто нудный и глупый, кто с гордостью называл себя её старшим братом. А сверх того он с особым упорством твердил, что даже если весь мир будет против неё, он, единственный, останется на её стороне.
   - Может, моему брату следовало сделать меня своей женой, как думаешь? - спросила с улыбкой Миюри, но Коулу послышался упрёк в её голосе.
   Он посмотрел на их переплетённые пальцы, перевёл взгляд на Миюри и ответил:
   - Прочное доверие может приобретать различные формы.
   Глаза Миюри прикрылись, улыбка стала шире. Однако теперь были ясно видны клыки, её улыбка выглядела достаточно устрашающе.
   Сейчас он без проблем выдерживал эту улыбку, но трудно было представить, какой пугающей она станет, когда Миюри повзрослеет.
   Может быть, Коул искренне хотел, чтобы она поскорее вышла замуж, ещё и потому, что предчувствовал, что однажды он уже не сможет сопротивляться этой улыбке.
   - Этот тип не может заставить себя просто попросить о сотрудничестве. У меня с братом есть тайна, и именно она даёт нам понять причину одиночества этого парня, верно?
   - И у нас много товарищей, а он одинок...
   Миюри, способная подружиться с кем угодно, пожала плечами.
   - Когда ребёнок дуется, он пропустит мимо ушей всё, что ему скажут, - заметила она.
   Слова сорванца гор Ньоххиры были весьма весомы. По крайней мере, она должна была куда больше понимать в этом, чем Коул, у которого в детстве не было друзей в его деревне.
   - Он может доверять лишь тем отношениям, которые приносят боль ему самому и позволяют ему причинять боль другим.
   Пред обнажённым мечом невозможно не быть честным, - сказал когда-то известный воин.
   Коул глубоко вдохнул, закрыл глаза и стал думать.
   То, о чём говорил Роше, скорее всего, правда. В условиях продолжения борьбы с Церковью ход Собора может стать неуправляемым, что сторонам ничего не останется, кроме как взяться за оружие.
   При всей своей невежественности в политике Коул был в состоянии понять значение того, что на противостоящей стороне имеется тот, с кем можно разговаривать.
   Являлось ли это предательством?
   Если вопрос истинности веры будет отброшен, а противостояние перейдёт в противоборство гордыни, репутации и алчности сторон, будет ли противоречить учению Господнему объединение сил с представителем стороны врага в попытке погасить пламя?
   И не написано ли в писании Господнем: "Возлюби ближнего своего"?
   - Другого пути нет, кроме как схватить его за глотку, - сделала вывод Миюри.
   Сам Коул не думал, что Роше можно убедить. Слова могут заключать в себе сила, но решительная личность подобна горе. А гору двигают не слова, а сила, превосходящая прочность горы.
   - И потом, - продолжила Миюри, - как бы высоко ни летал противник, для атаки ему придётся снизиться. А если дойдёт до этого, на земле я буду сильнее!
   Миюри пыталась сказать, что она даже готова выступить в роли приманки, но Коулу в её рассуждении что-то показалось неправильным. И она оставалась Миюри, пока не обернулась волчицей.
   - Как твой брат, я не могу этого допустить.
   Миюри лишь крепче сжала в руке мешочек с пшеницей.
   - Я забочусь о тебе, твои родители доверили тебя мне.
   Пусть ей и понравилась роль пленённой принцессы, но, похоже, обращение с ней как с девочкой оставило её недовольной.
   Миюри была хитрой девушкой, а необузданность её характера в какой-то степени скрашивалась его яркостью.
   Да, она всегда была хитрой. Однако именно это свойство позволяло ей всегда добиваться своего.
   Значит, и Коулу следовало быть хитрым.
   Итак, ему были нужны выгоды предложения Роше. Но он не хотел сам попасть в невыгодное положение. И ещё он не хотел подвергать Миюри излишней опасности.
   А всё это вообще осуществимо?
   Если всё сложить в один котёл и поставить его на сильный огонь, то все составляющие варева перемешаются в единое, однородное целое.
   Всё это может быть осуществимым, потому что...
   - Господин Роше один, а у нас есть товарищи.
   Миюри недоверчиво прищурилась, однако кончики её ушей и хвоста приподнялись в ожидании продолжения.
   - Для начала, тебе не нужно бежать проверять, что там с преподобным Рееманом.
   - Да кому же тогда?
   - Наверное, их может быть не так много, - ответил Коул и назвал имя, на что Миюри недовольно фыркнула. - А ещё я хотел бы, чтобы ты кое-кого позвала.
   - Кого же? И почему?
   - Кого-то, способного захватить господина Роше.
   Коулу, вероятно, было действительно непросто разговаривать с Роше. Но если бы Роше схватили за шкирку и связали бы руки за спиной - иное дело.
   Недовольное лицо Миюри объяснялось, может быть, тем, что её посчитали неспособной самой с этим справиться, или, может быть, воспоминанием о том, как её саму не раз хватали за шиворот и ругали за то, что она не слушалась, когда ей что-то говорили.
   - Так значит, моих когтей и клыков недостаточно?
   - Так же как и копыт с рогами госпожи Илении. Если не обзаведёмся крыльями, мы останемся в невыгодном положении.
   Миюри мигом поняла, кого ей следовало звать, и пожала плечами.
   - Мне это не по душе... но ладно, - Миюри, прищурившись, посмотрела на Коула. - Больше всего мне нравится, когда мой брат устремлён вперёд, и я не хочу, чтобы он исполнял то, что ему говорит этот тип.
   Нельзя действовать так, как это удобно Роше.
   - Поможешь мне перейти в атаку?
   - Конечно. Как будем действовать?
   Коул обратил взор к небесам, потом посмотрел в загоревшиеся глаза Миюри.
   - Давайте, вылезайте все, - произнёс он.
   Они показались не сразу, возможно, их пугала мысль, что им было нечего противопоставить филину в ночном мраке.
   Но, конечно же, Коул не хотел, чтобы кому-то был причинён вред.
   - Что ж, обсудим.
   Вероятно, Роше обдумал свой замысел уже давно и ждал наилучшей возможности. Однако, как он сам и сказал, в одиночку он действовать не мог. Один многого сделать не может. И Коул намеревался воспользоваться этим в полной мере.
  
  
   Во время обсуждения с Ваденом предводитель поначалу выглядел очень недовольным, вероятно, не желая связываться с филином-инквизитором, который для воплощения крысы являлся двойным бедствием. Однако Коул, понимая суть происходившего с ним, сказал, что не будет действовать так, как сказал Роше.
   Ваден и его команда были гордыми крысами, выбравшими себе море ради свободы.
   - Хорошо, я покажу кое-что глазам филина. Но мы успеем? - Ваден посмотрел на Миюри.
   - Уверена, успеем вовремя. Хотя мне не слишком хотелось бы оставлять брата одного.
   - Дня два? Нет, три?
   Миюри лишь пожала плечами. Насколько мог судить Коул, на это нужно было примерно три дня.
   Миюри вполне могла бы добежать до Арберка и вернуться обратно с Иленией на спине уже к завтрашнему вечеру. Однако истинная форма Илении слишком заметна, а если Роше улетит в небо, его будет уже не поймать.
   Чтобы схватить Роше за шкирку был нужен другой хозяин неба.
   - Я должна была сама поймать его... - пробормотала Миюри под нос, однако нельзя было предугадать, насколько вперёд просчитывал Роше.
   Более того, он, несомненно, предвидел возможность того, что ответом на его предложение может быть применение силы, и потому, скорее всего, будет держаться настороже и постарается не попасться Миюри.
   Если же он скроется в небе, придётся в дальнейшем опасаться его неожиданного нападения.
   Поэтому нужно было захватить Роше и удержать на месте, чтобы он не сбежал.
   - Ладно, предоставьте мне выиграть нам немного времени. Пусть я и не любитель леса, но всё же я ему не чужой.
   Вероятно, Коулу вовсе не показалось, что Ваден старался выглядеть уверенней, чем был на самом деле. Крыса выступала против лесного филина. Коул не знал, чем можно было отблагодарить за такое мужество.
   - Что ж, похоже, первым в дело вступает мой брат.
   - Да, - ответил Коул.
   Роше мог представлять собой грозную силу, но у него была слабость - отсутствие товарищей. Конечно, нельзя было исключать возможности ловушки, но, по крайней мере, члены команды Вадена были рассеяны по городу, и если они до сих пор не были обнаружены, то, очень вероятно, Роше - не-человек и инквизитор - был единственным, кто старательно вёл слежку за Коулом.
   К тому же инквизитор в городе действовал в человеческой форме, что оставляло достаточно способов защищать себя от него. В частности, можно было разоблачить сущность Роше.
  
  
   Выстраивая свою линию, Коул для начала пошёл к Клевенду. Он не стал раскрывать, что Роше являлся воплощением филина, но почти всё остальное рассказал принцу.
   Предложенное Роше предательство, если верить его словам, принесло бы такую пользу, что просто отмахнуться от него было нельзя. Но Коул считал, что нельзя было предавать тех, кто сочувствовал борьбе его стороны. Затем Коул изложил своё предположение, что именно Роше, возможно, привёл Газэтто и его людей на ту землю, чтобы они там жили.
   Клевенд не поддакивал и не возражал, он только слушал.
   - И что ты собираешься делать? - спросил он, когда Коул закончил.
   - Для меня предательство невыносимо, - ответил Коул. - Но если всё будет идти, как идёт, и дальше, я поддамся его угрозам. Я хотел бы оказать сопротивление, для чего попросить помощи у досточтимых Барриндо и Жьяддо.
   Кажется, Клевенд предчувствовал, что речь пойдёт о чём-то диком, но всё же даже он был несколько впечатлён.
   - Господин Клевенд, полагаю, ожидал не совсем этого.
   - Покажи, на что ты способен. Чем я могу помочь?
   - Я бы хотел, чтобы два человека из тех, кто пришёл с тобой, были направлены в деревню Фоонан. Как мне лучше поступить?
   Коул говорил о том, чего они как раз и хотели избежать, однако это могло иметь разный смысл в зависимости от того, как это было бы выполнено. Когда Коул пояснил, зачем надо отправить солдат, не без доли изумления протянул: "А-а-а".
   Коул потёр подбородок и произнёс:
   - Тогда лучше всего поговорить с Барриндо.
   Принц кивнул, сказал: "Ну, тогда..." и задумался, подбирая слова.
   - Прости, ты не мог бы пойти со мной? - спросил Коул.
   - Конечно, - ответил Клевенд с таким довольным видом, гордо выпятив грудь, словно он был старшим братом Коула.
   Но потом он спросил:
   - А что девушка?
   Его, вероятно, немного беспокоило, что для Миюри, ставшей свидетельницей попытки Дюрана отравить Газэтто, это могло оказаться тяжёлым ударом.
   Чтобы его успокоить, Коул сообщил:
   - На сей раз одного меня недостаточно для контратаки. Я попросил её отправиться в Арберк и собрать побольше союзников.
   Клевенд перевёл взгляд в дальний конец коридора, а потом, не без укора, посмотрел на Коула:
   - Ты отправил её, ещё совсем ребёнка, идти ночью через лес?
   - Она из тех детей, которые, сколько их не предупреждай вернуться с гор домой до темноты, не приходят, пока до них не донесётся запах ужина.
   Живущие в степных краях боятся ночного леса, как кошмара, но для детей гор, поросших лесами, даже если речь идёт не о Миюри, лес является домом, а не местом, которого стоит бояться.
   - К тому же с нами люди Вадена. Дорога туда непростая, но я уверен, что они свяжутся там с людьми раньше, чем если бы ехали на лошадях.
   Принца это не слишком успокоило, но, в конце концов, он со вздохом сдался. Может, потому что это говорил её брат, который, похоже, по натуре куда легче тревожился, чем Клевенд.
   - Ладно, - сказал он, - мои друзья тоже боятся дежурить по ночам. Они даже по нужде выйти одни не могут.
   Мужчина, дежуривший этой ночью у входа в зал, вероятно, услышал слова Клевенда и протестующее замахал длинной палкой, изображавшей копьё.
   Клевенд, криво усмехнувшись, предложил отправляться, и двое мужчин, поёживаясь от холода, покинули особняк.
  
  
   На ночном небе не было ни облачка, весь мир вокруг Коула и Клевенда был густого, иссиня-чёрного цвета.
   Они подошли к особняку в углу просторного участка правителя Дюрана, к ним сразу подошёл стражник, дежуривший у костра.
   - Кто идёт?
   - Я. Принц Клевенд, со мной Предрассветный кардинал.
   Стражник поцокал языком.
   - Мне не сообщали о столь позднем посещении.
   - Естественно. Я его не предупреждал. Правитель Барриндо, наверное, всё равно не спит.
  
   Стражник на миг застыл, потом, запинаясь, произнёс: "Подождите здесь немного" и скрылся в особняке.
   - Господин правитель уже несколько ночей стонет по ночам от приступов подагры. Среди моего окружения кое-кто тоже страдает этой болезнью, им почему-то по ночам становится хуже, - сообщил Клевенд.
   - Я тоже повидал многих страдальцев - в Ньоххире, - отозвался Коул.
   - Похоже, это настолько больно, что боль заставляет их молиться Господу, просто ужасно.
   - Это не произойдёт, если исправно молиться Господу, а не от случая к случаю, а также придерживаться умеренности и...
   - Ты слишком строг.
   Этой короткой беседы хватило, чтобы стражник вернулся с ответом:
   - Правитель встретится с вами.
   Пожав плечами, Клевенд вошёл, Коул последовал за ним.
   Заспанного вида слуга с подсвечником с горящей свечой в руке повёл их внутрь, ступая по скипящим половицам, пока не довёл до двери, в которую осторожно постучал. Изнутри донёсся приглушённый дверью голос, слуга почтительно открыл дверь, впуская гостей, взорам которых открылся лежавший в кровати Барриндо с большим Священным писанием на животе.
   - Преподобный Предрассветный кардинал и... принц королевства... о-охх... - произнёс Барриндо, пытаясь привстать.
   - Досточтимый Барриндо, не вставай, - поспешно сказал Коул.
   Правитель оставил попытки подняться, но даже расслабиться на кровати оказалось для него явно болезненным.
   - С какой целью вы пришли в столь позднее время? - произнёс Барриндо, закрыв глаза и часто, мелко дыша.
   Священное писание он, конечно же, не было в спешке взято для создания соответствующего впечатления во время приёма. Барриндо был из высшей аристократии и именно поэтому свято верил и был предан этой вере, надеясь обрести в ней спасение. Так что вера его была искренней в той же мере, что и стремление Ив к получению прибыли.
   - Мы пришли поговорить о господине Газэтто.
   Болезненное дыхание правителя прервалось, он повернул голову и посмотрел на Коула.
   - Дюран, похоже... дал промашку.
   - Еда была отравлена, но Господь защитил, - Коул поднял руку, показав серебряное кольцо на пальце.
   Он не солгал напрямую - он же не сказал, что яд был обнаружен кольцом.
   - Король-наёмник - одно название. Глупец, право...
   - Досточтимый Барриндо хотел что-то сказать? - уточнил Клевенд.
   В его вопросе вполне можно было усмотреть иронию.
   Барриндо, продолжая лежать, ответил:
   - Если хочешь наверняка, надо следить за отхожим местом. Охрана оставила бы его там одного, без защиты.
   Клевенд приподнял края губ, словно улыбнувшись, но цинизм Барриндо его явно поразили.
   - Значит, ты пришёл читать мне наставление, - процедил правитель, чья душа, должно быть, была по пояс в грязи, устремляя взгляд на Коула.
   - Нет, я пришёл посоветоваться.
   - Посоветоваться?
   - Господина Газэтто и его людей, возможно, кто-то повёл по тропе язычества.
   - Чего?..
   - Возможно, есть некто, внушавший им языческие идеи. И, возможно, мы смогли бы своими руками схватить этого человека.
   Барриндо пристально смотрел на Коула, словно утратив дар речи. По его застывшему лицу нельзя было прочесть чувства правителя, настолько плотно он был занят обдумыванием услышанного.
   - Деревня Фоонан. Так они её называют. Они говорили, что там есть монах, разделяющий их традиции, именно он поделился с ними мудростью, как выживать в лесу. Я хочу поймать его и передать Церкви. Церковь может несколько удивить наш "дар", но, уверен, его польза быстро станет явной.
   - Выглядит это, конечно, достойно... - ответил Барриндо.
   Вот что означали слова "выглядит достойно" для этого правителя.
   - Мы не проявляем неуважения к престижу Церкви, что можно некоторым образом рассматривать как нашу уступку Церкви. Церкви при её нынешнем невыгодном положении будет полезно оповестить всех об этом. Однако, - объяснил Коул, подчеркнув последнее слово.
   - Однако, - продолжил Барриндо, - подобное не делается из одних благих побуждений, за это с ним стребуется некоторое возмещение, это и дураку понятно.
   - Да. В обмен на сохранение ими лица я хочу договориться, чтобы Газэтто с его людьми были представлены в качестве несчастных жертв.
   - Хм-хм.
   Алчный, но здравомыслящий Барриндо сразу понял замысел Коула. Ну, а сами по себе Газэтто и его товарищи, как и их дела, не интересовали ни Барриндо, ни других правителей до тех пор, пока они не создавали политические или религиозные проблемы.
   Барриндо, уставившись в потолок, подумал некоторое время и снова повернул к Коулу голову, сидевшую на толстой шее:
   - Но всё же, насколько ценен этот монах на самом деле? Если предложить что-то малоценное в таком положении, результат может оказаться обратным.
   - Возможно, этот монах является действующим инквизитором.
   Похоже, лучший способ развеять опасения - изумить Барриндо. Внезапность могла даже заставить забыть о болях из-за подагры.
   - Это другое дело, просто поразительно.
   - Вероятно, ты достаточно представляешь значение этого.
   Глядя на Роше, инквизитор представляется подобным большому пауку, хорошо подготовленному, осторожному и хитрому, нити паутины которого растянуты повсюду.
   Хайленд, знавшая мир со всех сторон, несомненно, представляла себе его точно так же.
   - Должно быть, эти парни своими руками сажают там и тут семена, чтобы им было чем кормиться.
   Этими словами Барриндо, вероятно, выразил своё видение мира. Вполне возможно, что он сам использовал подобные методы, чтобы победить многочисленных своих противников.
   - Однако противник, уверен, будет тоже настороже. Не думаю, что его легко будет поймать. Но именно это подтвердит моё предположение, - предупредил Коул.
   - Если там действительно скрывается инквизитор, нам его никак не поймать. Этот монах вдруг исчезнет с глаз, как и не было его, - вставил Барриндо.
   Потому-то Миюри и не было нужды отправляться туда, чтобы проверить монаха.
   Если бы действительно существовал этот человек, преподобный Рееман, он, тревожась приближением беды к деревне, либо возглавил бы людей, готовясь встретить её, либо возносил молитвы Господу. Иное дело, если преподобный Рееман и Роше - это одно и то же лицо, потому что любому обману есть предел. Особенно если придут солдаты, намереваясь схватить его и передать Церкви.
   - А не может он сыграть в отбрасывание ящерицей хвоста? - спросил немного погодя Барриндо. - Инквизитор своими руками создал язычников, а потом сбежал, а оставшиеся стали добычей охотников.
   И когда это случится, ты, молодой паршивец, снова будешь доставлять мне неприятности, почти читал Коул в устремлённых на него глазах правителя.
   - Если это произойдёт, мы попросим одного из наших людей заняться этим делом.
   - Одного из ваших людей?
   - В хранилище папского престола есть человек, который может просматривать документы. Уверен, что удастся найти доказательства заговора инквизиторов. А также, думаю, найдутся документы, доказывающие невиновность Газэтто и его людей.
   - Фухх... - Барриндо рывком сел на кровати, отчего его жирное тело затряслось, как студень. - Понимаю, понимаю. Как это, оказывается, всё занимательно.
   И Барриндо, скрестив руки на груди, принялся размышлять.
   У Коула мелькнула мысль - его подагра прошла что ли? - но тут Барриндо вдруг повернул к нему лицо:
   - Кому об этом известно?
   - Сейчас только правителю.
   Барриндо захихикал, как повидавший жизнь владелец захудалой придорожной таверны.
   - Хе-хе-хе... Ты всё правильно сделал. Если бы ты поднял этот вопрос с тем недоумком Жьяддо, всё бы усложнилось.
   - Здесь сейчас ты главный, - произнёс Коул.
   Барриндо внимательно посмотрел на Коула и иронично улыбнулся.
   - Может быть, ты и юнец, но юнец хороший. Поразмахивай для нас твоим флагом, приложи свой задор.
   Он больше не изображал дружелюбия напоказ, как при первой встрече у выборщика Дюрана. Но поведение сегодняшнего Барриндо нравилось Коулу куда больше.
   - Если бы ты пришёл умолять меня помочь людям этого старика, я бы тебя просто выставил, но мне нравятся люди, умеющие работать головой.
   Сказав это, Барриндо взял кувшин для воды, стоявший рядом с кроватью, и отпил из него. По комнате распространился слабый аромат вина.
   - Предрассветный кардинал, будешь мне обязан.
   - Да, - ответил Коул.
   Барриндо направился прямо в Убан, несмотря на плохое самочувствие. Вероятно, он сделал это ради борьбы с церковью и в своих собственных интересах, но там же оказался и неудобный и опасный соперник. Жьяддо, посланник выборщика Гобуреи. Эти двое вовсе не были добрыми приятелями, они объединили свои силы лишь для того, чтобы взять верх над Дюраном. Так что если у одного из них появилась бы возможность перехитрить соперника, он бы не стал бы её упускать.
   По крайней мере, так поступала знакомая Коулу женщина-торговец, похожая на Барриндо.
   - Прекрасно. Я поддерживаю твой замысел. Я пошлю своих солдат и сам переговорю с Жьяддо. Я не могу допустить, чтобы он вмешивался в наши дела.
   Вероятно, это должно было означать:
   Лишь я хорошо отношусь к Предрассветному кардиналу, но всё же я не собираюсь ссориться с Жьяддо. Были бы неприятности, если бы он потом стал "гнуть пупок" на нас. ["гнуть пупок" - это "обидеться", "затаить зло", прим перев.]
   Кроме того, предупредив Коула, Барриндо не стал этого делать в отношении Клевенда, так что общение принца со Жьяддо не стало бы нарушением обязательства Коула.
   - Ладно, ладно, похоже, удача на нашей стороне. Завтра можно отправляться? - суетливо подытожил Барриндо.
   - Да. Как пожелаешь.
   - Ху-ху-ху, - хихикнул Барриндо. - Будет забавно ткнуть носом преподобного инквизитора.
   Покинув комнату Барриндо, забывшего, похоже, о боли в ногах, и выйдя на улицу, Коул почувствовал, насколько стало легче дышать.
   - Всё прошло хорошо, - произнёс Клевенд.
   - Спасибо тебе, - искренне ответил Коул, и принц пожал плечами.
   Первый шаг был сделан.
   Можно было только гадать, какие шаги предпримет Роше.
   Коул поднял взгляд к ночному небу и просто помолился, чтобы всё прошло удачно.
  
  
   На следующий день Бариндо, сияя от радости, уже ждал их, выстраивая своих людей.
   Вероятно, у Жьяддо вышел с ним небольшой спор, потому что у посланника было такое лицо, будто он пожевал горького жучка, но старался скрыть это за показным спокойствием.
   Но эта картинка не застала Коула врасплох, всё уже было обговорено с Клевендом.
   - Ладно, господин Клевенд, позаботься о господине Газэтто.
   - Конечно, ты лучше сам побереги себя.
   Укладывая вещи, Коул невольно морщился при мысли, что ему придётся снова идти этим путём. Но именно он обратился к Барриндо, он просил выделить солдат, так что теперь у него не было возможности отказаться пойти с ними, и потом, не было лучшей приманки, чем он сам, чтобы удержать Роше на земле.
   Ну, а Дюран, ничего не зная о ночном разговоре, продолжал изображать гостеприимного хозяина.
   Наконец, священники из церкви вознесли молитву о защите воинов, после чего отряд отправился в этот тяжёлый путь. Для Коула было удачей, что с ним шли солдаты, а не местные охотники, и отряд двигался медленнее. К тому же он уже дважды прошёл этой тропой, его ноги были уже привычны, и он не так уставал, как опасался.
   Но он ощущал себя одиноким, теперь вместе с ним не было той неугомонной девушки, которая всегда шла рядом.
   Вместо этого Коул после дневного перехода, получив в соответствии со своим положением Предрассветного кардинала отдельный уголок для ночлега, смог немного поговорить с другим своим спутником.
   - Сколько дней это ещё продлится?
   - Если так пойдёт и дальше, дней семь, может, восемь. Хорошо бы не было дождя.
   Ваден с таким видом, будто ему этот поход уже изрядно надоел, взял предложенный ему кусок сыра и начал его обгрызать.
   - Однако ты тоже решился на достаточно смелый шаг.
   - Это потому что противник - филин.
   Филин - это значит, что его не так просто ухватить за хвост. Этот противник способен летать. Если его аккуратно не загнать в угол, поймать не удастся.
   - Надеюсь, мне удастся как-нибудь поймать... А, чтоб вас, - и Ваден, не договорив, схватил в зубы сыр и поспешно юркнул в сумку.
   Вскоре полог палатки был сдвинут и показались оба командира отряда. На одном был нашит герб выборщика империи Гобуреи, на другом - Барриндо. Они принесли вина, возможно, их хозяева поручили им быть услужливыми с Предрассветным кардиналом.
   - Досточтимый кардинал, не хочешь промочить горло?
   - Да, прошу вас, - ответил Коул.
   Он просто должен был следовать своему положению.
   Они посидели вместе некоторое время, и Коул так и не понял, кто из них кого принимал.
   На том и завершился первый день пути.
  
  
   Второй и первая половина третьего дня прошли примерно так же. Но где-то с полудня третьего дня Ваден стал время от времени высовывать мордочку из сумки и оглядываться по сторонам, а когда стемнело, прозвучало "хоо-хоо" - крик, который ни с чем не спутаешь. Коул не был благодушным настолько, чтобы счесть это за уханье случайно пролетавшего филина, не имевшего никакого отношения к происходившему под ним.
   - Мне лучше не вылезать отсюда, - донёсся голос Вадена из сумки, и Коул мысленно извинился перед ним.
   Миюри, всегда бывшей рядом, сейчас с ним не было. Сейчас она, наверное, мчалась, не жалея лап, за подмогой.
   Коул нарочно старался быть заметным, чтобы привлечь к себе внимание Роше и тем самым дать Миюри бежать, не подвергаясь опасности. У Роше было только одно тело, двоих сразу он преследовать бы не смог. К тому же, даже увидев Миюри одну, он не мог не обеспокоиться тем, что это могло быть ловушкой, отвлекавшей его от Коула. И потому Роше, вместо того чтобы преследовать Миюри, мчавшуюся со всех ног, скорее, предпочёл бы остаться в Убане, где он мог получить более чёткое представление о состоянии дел.
   Поэтому Коул сейчас и шёл по горному пути с Ваденом в сумке.
   Вопрос состоял в том, подоспеет ли подмога вовремя. Миюри, при её скорости, могла добраться до Арберка прошлой ночью. Отряду, с которым шёл Коул, до месту назначения оставалось ещё дня два.
   А волчица Миюри, как бы быстра она ни была, всё же тоже уставала. Тем более, что от Убана ей, должно быть, пришлось сильно напрячься, чтобы оторваться от Роше, который мог преследовать её, не спуская с неё глаз.
   Коул сейчас мог только молиться, чтобы подмога подоспела вовремя и не была измотана гонкой.
   - Ладно, остановимся сегодня здесь, - решили командиры вечером пятого дня пути, остановившись в долине, поросшей особенно густым лесом.
   Пешие переходы должны быть для солдат привычным делом, но даже для них горная тропа оказалась серьёзным испытанием, к концу пятого дня все крайне устали. А до озера оставалось ещё два дня.
   Если Роше собирался что-то сделать, это могло произойти в ближайшее время.
   - Держись настороже, - услышал Коул голос из сумки.
   Чем ближе они были к озеру, тем неровней становилась тропа, тем реже встречались места, пригодные для ночлега. Сейчас они должны были размещаться вплотную друг к другу, а у самого озера появятся ненужные свидетели - охотники и горцы.
   Опасаясь внезапного нападения, Коул старался держаться ближе к большим деревьям. При размещении солдаты, как думал Коул, позаботятся о том, чтобы все могли видеть друг друга, однако и на сей раз ему выделили отдельное место чуть в стороне от остальных. Может, из-за того, что солдаты могли, борясь с усталостью выпивкой, перебрать и доставить определённые неприятности.
   Был бы хотя бы Ханаан сейчас здесь, - мелькнуло в голове Коула. Он решил обтереть лицо тряпкой, смоченной в ручье и потянулся к сумке, как вдруг...
   - Беги.
   Не успев что-либо понять, Коул рванул с места. Перепрыгивая корни деревьев и раздвигая на бегу папоротники, он обернулся и увидел, как оба командира с солдатами окружили его палатку и ворвались внутрь.
   - Давай направо, - скомандовал Ваден.
   Он уже забрался Коулу на голову, схватил за волосы и дёрнул их, словно поводья, тело Коула подчинилось его движению раньше, чем Коул понял слова.
   Сзади раздались громкие крики. Похоже, в горах начиналась охота.
   - Просто немыслимо, что такое возможно.
   Высокие хвойные деревья перекрывали путь солнечным лучам, без которых наземная растителькость росла плохо, что помогало Коулу бежать.
   Конечно, это помогало и преследователям тоже, но Коулу при его неловкости надо было хотя бы не упасть, чтобы надеяться убежать.
   - Досто... чтимый Барриндо... и другие... наверное, что-то пронюхали... - сказал он на бегу.
   Коулу хотелось знать, что предпримет Роше.
   Если Роше и преподобный Лееман - одно лицо, народ Газэтто больше не будет предметом торга. А сам Роше, будучи инквизитором, окажется со всей очевидностью в плохом положении.
   Что-то ему точно придётся сделать, но выбор у него не слишком большой. Или наивное до глупости нападение на самого Коула, или захват Миюри, чтобы использовать в качестве заложницы. Или же нападение на особняк в Убане, чтобы забрать Газэтто?
   Рассматривая все возможности, Коул в одной из них предположил возможность его предательства со стороны Барриндо и прочих выборщиков.
   Те двое приехали в Убан, ведомые не достижением блага для веры, а выгодой для своих владений.
   Вполне возможно, что Роше предложит им что-то вроде: "Для нас троих было бы лучше всего использовать Предрассветного кардинала как куклу на ниточках".
   - Может, как-то удастся сбежать от них... - пробормотал Коул, продолжая бежать.
   Вообще-то, он уже потерял ощущение направления. К тому же ночная тьма быстро поглощала всё вокруг. Сейчас он слышал только собственное дыхание.
   Коулу прежде не раз доводилось ночевать в лесу во время охоты, и всегда рядом с ним была Миюри.
   Он грустно усмехнулся - лишь о Миюри он смог подумать в таком положении.
   - Пройди ещё немного. Там будет ручей.
   Теперь вместо Миюри с ним был маленький предводитель пиратской команды, устроившийся у него на голове.
   Продвигаясь ощупью, Коул вышел на немного более свободное место. Тёмно-фиолетовое небо образовывало странное сочетание с чёрными пятнами хвойных деревьев. Народ Газэтто, подумал он, вероятно, продолжали жить в подобном лесу.
   С этой мыслью он осторожно спустился к ручью и погрузил руки в холодную воду.
   - Только не пей. Здесь достаточно воды, чтобы помёт оленя, испражнявшегося у ручья, попал в воду, выпьешь - это пойдёт тебе внутрь.
   - Тьфу... - вырвалось у Коула, и он лишь ополоснул водой руки и лицо.
   - Если это затянется, понимаешь... Еду я отыщу, но с водой сложнее. Думаю, придётся просто собирать капли с травы.
   Судя по небу, дождя вряд ли следовало ожидать.
   - А что Роше?
   - Сейчас его не видно, но здесь его территория. Найди толстое дерево. Если бы в нём оказалось дупло, можно было бы туда забраться.
   - Надеюсь, там не окажется спящего медведя.
   - Это точно.
   Будь Коул сейчас один, он бы легко впал в уныние. Полезно, когда есть с кем поговорить.
   Коулу было немного страшно уходить с поляны и возвращаться в гущу леса, но он, затаив дыхание, снова ступил во тьму.
   Откуда-то донёсся звук, напоминающий крик оленя.
   - Рожок.
   - И близко?
   - Нет... Но ищут нас южнее. Двигаем на север. Не туда, а туда.
   Коула снова дёрнули за волосы, и он пошёл в указанном направлении.
   Его глаза немного привыкли к ночному мраку, он стал различать очертания деревьев. Он продолжал идти вперёд, почти ощупью, а потом, оглянувшись, он заметил за деревьями какое-то мерцание.
   - Что, с ними была собака или что-то ещё в этом роде?
   - Нет... Но к солдатам могли присоединиться местные охотники.
   - Дерьмо. Нас могут догнать. Кроме того... - тут Ваден с силой дёрнул Коула за волосы.
   Это был сигнал остановиться. И Коул понял почему.
   Перед ним был обрыв.
   - С ними те, кому известны эти места. Это должно было произойти, куда бы мы ни пошли.
   Коул был практически безоружен, если не считать висевшего на поясе кинжала. С учётом значимости Предрассветного кардинала его, скорее всего, хотели взять живым.
   Он мог выиграть немного времени, приставив кинжал к своему горлу.
   Путь Миюри из Убана до места назначения и обратно занимал три дня. Сейчас уже настала ночь пятого дня. Не было невозможным, чтобы она могла что-то сделать.
   - Постараемся продержаться до подхода помощи.
   - Что ж, бывает и так.
   Мерцание за деревьями постепенно обретало форму, Коул понял, что это свет факелов. Он прошёл вдоль скалистого обрыва, пока не наткнулся на корень большого дерева, на который и сел. Если бы он упал и что-нибудь себе сломал, тогда то, что прежде он мог выдержать, теперь могло стать невыносимым.
   Ваден перелез с его головы на колени, посмотрел на него и произнёс:
   - Ты выглядишь спокойным.
   - Я побывал во многих опасных ситуациях.
   - Ты прыгнул в море? - спросил Ваден.
   Он, конечно, выразился фигурально, имея в виду: "бросился в рискованное предприятие". Но Коул ответил на свой лад:
   - Если быть точным - упал в море с корабля... А ещё оказался запертым в горящем помещении.
   - Что-о?
   Коул рассказал ему о некоторых событиях своего путешествия, явно впечатлив и поразив Вадена, что, впрочем, не помешало тому отругать Коула и назвать его глупцом. В свою очередь Ваден рассказал несколько историй о своих приключениях на море, самым удивительным из которых он счёл то, в котором волчица, орлица и овца поднялись на борт его корабля. Как раз на этом их, судя по всему, заметили их преследователи.
   Коул смутно видел очертания людей, рассыпавшихся на расстоянии от них, чтобы окружить, и постепенно приближавшихся.
   Факелы оставались неподвижными на значительном удалении, служа, вероятно, скорее, ориентирами, чем источниками света.
   Наконец, из лесного мрака появились солдаты.
   - Вы исполняете распоряжение выборщиков, не так ли?
   Вместо ответа на вопрос Коула солдаты обнажили мечи.
   Ваден, прятавшийся за спиной Коула, тихо ойкнул в испуге.
  
   Это ведь только угроза.
   Если бы меня собирались убить, давно бы применили луки.
  
   Коул отчаянно пытался найти разумное объяснение их поведения, но его сердце бешено колотилось.
   У них были глаза не людей. Глаза лесных созданий, выслеживавших добычу в лесу.
   - Ну, давайте же, - тихо скомандовал кто-то, и солдаты с мечами наготове ринулись вперёд.
   Почему?
   Их стремление убить его выглядело странным и непонятным.
   И почему мечами, а не с помощью луков, или почему попросту не столкнуть его со скалы?
   Время, казалось, замерло, и вдруг в голове Коула вспыхнула догадка.
   Мученичество.
   Они собирались сделать так, будто Предрассветный кардинал был убит или получил серьёзное ранение в сражении с язычниками.
   Они принесут его израненное тело, в котором будет еле теплиться жизнь, свершат таинство соборования. И тогда залитый слезами Барриндо со Священным писанием в руках услышит последние слова Предрассветного кардинала и возвестит о них во всеуслышание.
   Предрассветный кардинал сообщит, что доверяет троим выборщиком во всём и передаёт своё дело в их руки. Звон колоколов засвидетельствует их решимость бороться с Церковью...
   - Возможно, таков их замысел...
   И тут он закричал. Не от безысходности. А потому что заметил серебристую тень, вылетевшую из чёрного леса подобно ветру.
   Волчица бесшумно прыгнула и приземлилась рядом с четырьмя мужчинами, успевшими лишь замахнуться мечами и тут же сбитыми с ног и рухнувшими на землю.
   - Миюри! - вот что крикнул Коул.
   Он же считал по дням.
   Путь Миюри из Убана до места назначения и обратно занимал три дня. Сейчас уже настала ночь пятого дня. Не было невозможным, чтобы она могла что-то сделать.
   Да, со всем этим она могла что-то сделать.
   С чем она действительно не могла ничего поделать, так это с появлением филина, который бы атаковал, скорее всего, внезапно упав с неба.
   - Кардинал, - прямо у уха Коула раздался ужасающе холодный голос.
   Коул повернулся и увидел огромного филина.
   Филин дожидался, пока внезапное появление Миюри предоставит ему возможность действовать.
   В попытках переиграть Роше следовало больше всего опасаться его прямого нападения на Предрассветного кардинала. Предрассветный кардинал был до глупости честным, он бы отказался предать свои идеалы, но люди вокруг него - иное дело. И если Роше взял бы Коула в заложники, они были бы готовы заключить разумную сделку. Это было для Роше-одиночки единственный способ получить преимущество.
   Но Миюри всегда была препятствием для замысла Роше похитить Предрассветного кардинала.
   Миюри сказала, что, хотя филины и обладают большим преимуществом, умея летать, но чтобы схватить добычу, им нужно опускаться к земле. И действительно, поймав добычу и готовясь к следующему шагу, филин неизбежно останется беззащитным на какое-то время. Момент, когда он предпримет попытку схватить Предрассветного кардинала, становится самой большой слабостью Роше перед Миюри.
   Поэтому Роше воспользовался подмогой Барриндо и других выборщиков. Он им втолковал, что мученическая смерть Предрассветного кардинала стала бы лучшим решением, которое позволит разделить между тремя выборщиками его влияние.
   Так как Предрассветному кардиналу будет грозить явная опасность, его защитница, скрывавшая свою сущность, будет вынуждена раскрыть себя.
   Если в соперничестве искать какую-то справедливость, то здесь справедливее не придумать. Величайшая возможность каждого их них является и величайшей слабостью.
   Вот почему Коул со спутниками посетили Барриндо и рассказали ему о своём замысле, в котором сам кардинал, идущий по горной тропе вместе с солдатами, представлял собой очевидную ловушку для Роше.
   Потом Ваден, указывал Коулу, куда бежать, ругаясь при этом, потому что не мог понять, куда лучше направиться, и, наконец, даже вывел Коула на открытую поляну с ручьём. Где его было бы легче похитить.
   Это была своего рода игра, в которой проигрывал тот, кто больше не мог себя сдерживать.
   Охота наиболее опасна в момент наивысшей близости к успеху.
   - Роше...
   Всё случилось намного быстрее, чем это можно рассказать. Когда Миюри прыгнула на мужчин, её лапы могли снова коснуться земли только по законам мира, а не по её желанию.
   Этого было достаточно, чтобы огромные когти схватили Коула, увидевшего, что земля вдруг стала далеко-далеко от него. Он даже не ощущал полёта, просто земля быстро проносилась над ним, уже в следующее мгновение под ним оказался сплошной лес.
   Коул побывал под ревущими волнами тёмного моря и в яме под полом комнаты с бушующим пламенем.
   Происходившее сейчас можно было добавить в тот же перечень.
   Ночь вступала в свои права, Роше со своей добычей летел в бескрайнем чёрно-фиолетовом небе.
   - Ха-ха-ха, ха-ха! Похоже, я оказался на ступеньку выше! - донеслось до Коула сквозь шум хлопанья огромных крыльев. - Я и не думал, что она так близко... Схватил бы тебя, когда ты плескался в ручье, это было бы опасно.
   Слова сыпались из Роше одно за другим, выдавая его возбуждение. Он взмахнул крыльями с особой силой, сразу подлетев выше, словно подчёркивая свою победу.
   - Добро пожаловать к святому престолу. Ничего, тебя не убьют. Если повинишься, как следует, может быть, к тебе и прислушаются.
   Роше использовал солдат Барриндо и Жьяддо, чтобы ожидавшая в засаде Миюри себя выдала, и получил блестящую возможность захватить Предрассветного кардинала целым и невредимым. Вполне естественно, что он был воодушевлён и говорил оживлённо и отровенно.
   Однако следовало обратить внимание на одну деталь. Коул, этот несколько неуклюжий молодой человек вовсе не выглядел подавленным, сбитым с толку.
   - Туда и обратно - три дня, - сказал он.
   - Мм? - не понял Роше и сжал сильнее своими огромными когтями тело Коула.
   Кожа на его лапах походила на чешую дракона, предмет вожделения Миюри, сврими слабыми руками Коул не мог ничего сделать этим лапам.
   - Уже наступила ночь пятого дня.
   Он уже раньше считал эти дни.
   - Что ты?..
   Роше смолк, не произнеся слова "несёшь", когда ночная тьма внезапно стала гуще.
   Ещё, может быть, звук утратил свободу открытого пространства, Коул ощутил давление, словно оказался в маленькой тёмной комнате. Вообще-то он ожидал нечто подобное, но не был в этом уверен. Он просто слышал об этом от одного незаурядного торговца и принял на веру. И потому, когда на лапах Роше выступил холодный пот, он и сам ощутил изрядный ужас.
   - Я заставила вас ждать? - произнёс знакомый Коулу голос, и длинные когти сжались на его теле ещё крепче.
   - А, а?.. Ты, это ты!.. - кричал Роше, стараясь вырваться, но бесполезно, лишь огромные перья летели во все стороны.
   Коул не мог увидеть, что происходит, как бы ни старался повернуться.
   - Перья... такие большие... не может быть, не может быть...
   Когда Коул назвал ту, которую надо было просить о помощи, Миюри сделала недовольное лицо. Такое же, как и тогда, при встрече с Хаскинсом.
   Шарон была не единственным известным Коулу не-человеком из рода птиц.
   - Ал... алхимик Диана!?
   - Просто Диана, пожалуйста.
   Диана рванулась вверх, воздух засвистел в уши Коула. Диана не хлопала своими крыльями, а будто плыла в воздухе.
   Воплощение птицы из эпохи древних богов.
   Именно Диана была той, к кому Миюри обратилась за помощью.
  
   0x01 graphic
  
   Роше был хитроумным филином, поэтому Коул полагал, что его было бы слишком трудно поймать, действуя прямолинейно. Роше считал, что охотник будет менее всего осторожен после удачи в охоте, вот такого момента и следовало дождаться, чтобы поймать самого Роше.
   Однако Шарон уступала Роше в размерах, и можно было опасаться неудачи даже если будет действовать с Миюри вместе. Кроме того, размеры Дианы позволяли ей пронести Миюри меньше чем за день по пути, который у Миюри занял бы три дня. Миюри подумала и об этом. С Шарон положение иное - она была далеко за морем.
   - Пос... послушайте, вы!.. - простонал над Коулом Роше.
   - Господин Роше, меня не устраивают твой способ действовать путём принуждения. И я не могу отрезать от себя близких мне людей.
   Когти Роше с такой силой сжались, что хрустнули рёбра Коула.
   - Хочешь, чтобы я свернула тебе шею? - поинтересовалась Диана, и Роше тут же ослабил хватку.
   Коулу было плохо видно, но из того, что он мог разглядеть, шея Роше уже была бы свёрнута, не будь он из рода филинов, шеи которых невероятно подвижны.
   - Господин Роше, тебе лучше сдаться.
   Роше молчал, вероятно, обдумывая слова Коула, а может, просто был в замешательстве.
   - Почему просто не убьёте? - наконец, спросил он.
   Договориться не удалось, и позиции сторон изменились. Если тебе не удалось сомкнуть руки с другой стороной, ты для неё враг.
   Должно быть, именно в таком мире жил Роше.
   - Потому что ты, похоже, на самом деле одиночка.
   Коул вначале думал, что у Роше имелся ещё хотя бы один не-человек, бывший ему союзником. Но при всём своём старании никто из команды Вадена не нашёл ни тени подобного. А Миюри даже пыталась осмотреть город Убан с башни, в которой жила Амаретта, и тоже ничего не обнаружила.
   Трудно было поверить, что это было продуманным решением Роше. От такого решения не было никакой пользы, только вред.
   - И тебе на самом деле, приходилось бороться в одиночку. Очень долго.
   Однако душа Роше, кажется, не была истёрта долгим одиночеством, и он не забыл о первоначальной цели. Простой решимости для этого было бы недостаточно.
   И всё же именно Роше привёл людей Газэтто в тот лес, не совладав со своей, может быть, единственной слабостью.
   Все легенды о Медведе-Лунобивце мало рассказывали о нём, изображая медведя чудовищем, несущим беду. Однако народ Газэтто верил, что их предки пожертвовали своей деревней, чтобы предотвратить мировое бедствие. И Роше настолько устал от одиночества, что ему приходилось какое-то время проводить вместе с ними.
   Возможно, на самом деле он уже давно хотел покинуть инквизицию. Однако столь продолжительная его деятельность, без сомнения, оставила связи, оборвать которые было невозможно, также создавыалось ощущение, что Роше застрял в ловушке своего прошлого, продолжая следовать до сих пор старым убеждениям.
   При этом Коулу казалось, что Роше при всей своей подозрительности был по свойствам душе готов полностью доверять тем, кто доверял ему самому.
   Именно в этом состоит сила и слабость одиночек.
   Коулу вспомнилась волчица, сотни лет честно следившая за урожаями пшеничных полей по просьбе деревенского юноши.
   - Ты... ты, кажется, понимаешь...
   - Я ничего не понимаю, - без задержки уверенно ответил Коул.
   Он не понимал даже Бога, которому столько молился, о котором столько размышлял, в последнее время он всё чаще не понимал и Миюри.
   - Но есть что-то, что я могу понять. Например... - продолжил Коул, но тут Диана, накренившись, описала широкую дугу.
   В поле зрения Коула попал горизонт. Солнце давно село, расселся остававшийся после него тёплый оттенок неба, залитое теперь ровным холодным цветом. В небе сияли, мерцая, звёзды, над горным хребтом показалась луна. Полнолуние ещё не наступило, однако заметно округлившаяся луна была прекрасной.
   Эта луна...
   Нет, если быть точным, то...
   - Охотившийся на луну медведь? - не удержался от возгласа Коул.
   Он увидел это к югу от озера. Она теперь казалось маленькой чёрной лужицей, затерянной среди гор, это всё было похоже на объёмную карту. В лужице отражалась луна.
   Охотившийся на луну медведь разрушил гору, чтобы остановить вторжение с юга, попутно он создал и озеро. Каждую ночь отражение луны падало в это озеро.
   Понятно! Медведь действительно охотился за падавшей луной.
   'Охотившийся на луну медведь - это твоё имя?'
   Роше не ответил, но Диана, как показалось Коулу, беззвучно рассмеялась.
   Набегавший поток воздуха хлестал Коула в лицо. Коул прищурился, защищая глаза от холодного ветра. Что-то у него на груди трепетало на ветру.
   Символ Церкви.
   Считалось, что он олицетворял восходившее солнце или сияние Господа на небесах.
   Коул посмотрел на символ, висевший на шнуре и плавно покачивавшийся на ветру. Потом поднял голову и спросил у Роше:
   - И в Церковь ты пробрался из-за этого символа, да? - когти сильнее сжали Коула. - Если символ повернуть набок, он будет похож на отражение луны в озере.
   Не зря глубоко ироничное отношение называют "косым взглядом". Только Роше понимал чувства Медведя-Лунобивца, только он пытался их унаследовать. Поэтому только он без колебаний "посмотрел косо" на символ, положив его набок, его не смущало, что это символ солнца или Бога.
   Церковь - уникальная организация, просуществовавшая дольше любой империи и стремившаяся нести веру по всему миру и управлять ею. Она была достаточно мощной, чтобы утвердить волю охотившегося на луну медведя, а её символ, положенный набок, напоминал отражавшуюся в озере луну.
   Достойный выбор для того, кто следует воле охотившегося на луну медведя.
   А роль инквизитора он мог взять на себя, потому что именно у инквизиторов символ Церкви имел чёрный цвет.
   - Для меня неприемлемо предложенное тобой предложение, я не собираюсь исполнять твои указания, и я это говорю прямо.
   Диана начала снижаться, ветер трепал её топорщившиеся на голове перья.
   Коул, опасаясь, что его голос потонет в шуме ветра, сказал так громко, как мог:
   - Тем не менее, я доверяю тебе!
   Когда кто-то заставляет тебя что-то сделать, и ты решаешь подчиниться, это будет с твоей стороны предательством. Однако возможно и иное - когда этот кто-то не заставляет и не требует подчинения. Вместо этого он ограничивает своими словами твой выбор действий. Он словно загоняет свою добычу в ловушку.
   - Я доверяю тебе. Наши конечные цели почти совпадают.
   У Роше есть цель, и Коул тоже хотел её достижения. А потому, когда обе стороны приложат все силы ради неё, сотрудничество должно возникнуть естественным путём, словно само по себе.
   Будет ли предательством это?
   По крайней мере, Коул не будет заставлять Роше делать это, и Коула тоже никто не заставлял. Просто надо стремиться к тому, во что веришь.
   И тогда Коул сказал тому, кому мог доверять, что доверяет ему.
   Правильное решение в итоге неожиданно пришло само.
   - Какой злодей из тебя вырос, - радостно пробормотала Диана.
   После того как её голос унёс холодный ветер, открыл клюв Роше:
   - Отпусти. Я дальше сам справлюсь.
   - Подожди немного. С размером моих когтей ты можешь выронить досточтимого кардинала.
   Роше предпринял пару безуспешных попыток вывернуться и смирился.
   Мир не таков, каким должен быть, всегда найдутся могучие силы, которым невозможно противостоять. Поэтому и нужны друзья.
   У Коула осталось ещё немного времени, чтобы постараться насладиться полётом в небе, его взгляд устремился вдаль.
   Это будет хорошая история для того, чтобы рассказать её Миюри, подумал он.
  
  

ЭПИЛОГ

  
   Диана осторожно опустилась в уединённом месте. И тут же на Коула прыгнула в своём волчьем обличье Миюри, что стало для него полной неожиданностью.
   При её больших размерах и серебристой шерсти она была быть хорошо заметной, однако ей удавалось словно растворяться в воздухе.
   Сначала Коула схватил когтями Роше, теперь толкнула Миюри. "Трудный денёк", - мелькнуло у него в голове.
   - Ладно, я домой, - сказала Диана.
   - Спасибо, сестрица Диана!
   - Не стоит, не стоит. Ты уже отблагодарила меня историей, которую я услышала от тебя.
   - Э-э... кхе-кхе... - вдруг смутилась Миюри.
   У Коула появилось нехорошее предчувствие - о чём это они говорили? Однако спросить он не отважился. Скорее всего, спрашивать всё равно было бы бесполезно.
   - Да-да, именно так. Про то, что упрямый баран будет изображать монаха, вы ведь хотите устроить, да?
   - А, мм. Это дедушка по имени Хаскинс, ты могла бы передать ему письмо?
   - Я сама постараюсь уговорить его. Если противостояние с Церковью удастся разрешить мирно, овцы, несомненно, тоже будут в выигрыше. Он должен будет немного помочь.
   Для разрешения ситуации с Газэтто и его народом было необходимо найти замену преподобному Рееману. Но годился для этого не кто угодно, а только тот, кто умел хранить секреты и обладал качествами монаха.
   Коул знал лишь двоих таких, один - воплощение кита, и тащить его в горы было неловко. И потому Коул хотел, чтобы монаха изображал Хаскинс.
   Перед тем как улететь, Диана обратилась к лежавшему на земле Роше:
   - Да, и ещё. Если ты причинишь вред Предрассветному кардиналу, я повыдёргиваю у тебя перья одно за другим, а потом замочу в бочке с какой-нибудь серной дрянью.
   Это было сказано шаловливым тоном, но в устах огромной птицы с длинной шеей эта угроза звучала особенно устрашающе.
   - Я не стала бы ничего делать, что не несло бы мне никакой выгоды, - произнесла Диана, беззвучно рассмеялась и улетела.
   Может быть, причиной такого сурового обращения Дианы с Роше отчасти было то, что она была алхимиком и ненавидела инквизицию, с враждебностью которой ей приходилось сталкиваться.
   - Ну и? - заговорила Миюри.
   Коул остался в глухом лесу в компании волчицы и филина.
   Нет, ещё на спине Миюри устроился Ваден.
   - Проведём черту. Как это сделал и Медведь-Лунобивец, - и Миюри, пристально посмотрев на Роше, перевела взгляд на Коула.
   Судя по её взгляду, если бы Роше попробовал ей что-то возразить, она бы его зажарила к ужину вместо курицы.
   Коул погладил Миюри по голове и сказал Роше:
   - Увидимся на Соборе.
   Серебристая волчица осталась этим недовольной, ну, а Роше два-три раза взмахнул огромными крыльями, проверяя их состояние, и молча улетел.
   - Мы действительно можем ему доверять? - спросил со спины Миюри Ваден.
   - Сестрица Диана, похоже, знала, что этот тип часто суетится.
   Наверное, у неё в самой Церкви были союзники из числа не-людей. И, будучи алхимиком, которых часто преследовала инквизиция, она, вероятно, слышала о подобных случаях.
   - Ладно, если досточтимого Предрассветного кардинала это устраивает, то и ладно, только, прошу, не тащи меня больше в лес.
   - Я извинюсь сыром.
   Ваден принялся тянуть носом воздух, не слезая с Миюри, она же внимательно посмотрела на Коула.
   Посмотрела взглядом волка, который вдруг встретился в лесу и наблюдает за человеком, чтобы понять, друг перед ним или враг.
   - Господин Роше был побеждён благодаря тебе.
   Именно Миюри разгадала притворство Роше и развеяла наваждение Коула на его счёт, без Миюри не удалось бы заставить Роше сделать последний шаг в ловушку.
   Хотя ловушка эта была небезопасной.
   Диана могла переселиться в другое место. Солдаты Барриндо и Жьяддо могли напасть раньше. Ваден мог неверно направить Коула, и побег не удался бы.
   Но Коул продолжал действовать согласно замыслу, невзирая на многочисленные опасности, потому что верил в неё.
   - Ты - рыцарь, который будет рядом со мной, несмотря ни на что.
   Ваден ошеломлённо привстал на загривке Миюри, зато она сама села, сдвинув передние лапы вместе и гордо выпятив грудь. Если бы ещё её хвост не хлопал по земле, она была бы образцовым рыцарем-волком.
   - Что ж, наверное, нам тоже надо возвращаться, - сказал Коул.
   Миюри тут же встала, перепугав чуть не свалившегося с неё Вадена, и потянула к Коулу голову, чтобы он погладил.
   Коул хотел было сказать, что рыцари не должны быть столь себялюбивыми, но передумал. В конце концов при посвящении в рыцари правитель прикасается мечом к его плечам. Вместо этого Коул своего рыцаря погладил по шее.
   - Ну, давай, брат, пошли.
   - Нам не нужно спешить, - уточнил Коул и получил в ответ лишь помахивание хвоста.
   Пожалуй, его рыцарю несколько не хватало почтительности.
  
  
   Коул с Миюри для большей правдоподобности выждали день на постоялом дворе на окраине Убана и только потом отправились в особняк Дюрана. Коул соврал бы, сказав, что не нашёл ничего забавного в своём появлении в большом зале, где выборщики и Жьядо наслаждались обедом. Побледнел не только несдержанный в чувствах Барриндо, но и хладнокровный Жьяддо. Лишь выборщик Дюран, не знавший сути дела, был просто удивлён.
   - Итак, судя по всему, язычество в деревне господина Газэтто насаждал тот недобросовестный монах, - важно заговорил Коул. - Я сообщу об этом Церкви через мои связи. Я уверен, что этот вопрос скоро будет закрыт. Исходя из этого...
   Коул сделал многозначительную паузу, высокомерно поглядывая на выборщиков. Дать им время, чтобы в полной мере напугаться, посоветовал принц Клевенд.
   - ...Я прошу вас приложить все усилия для скорейшей прокладки пути на юг.
   Нападение на Предрассветного кардинала провалилось, он вернулся невредимым. Столкнувшись с этим, Барриндо и Жьяддо, которым принадлежал коварный замысел нападения, с торжественным видом ответили утвердительно.
   Дюран, конечно, не мог до конца понять ситуацию, но то, что эти двое в чём-то промахнулись, похоже, понял. Его глаза встретились с глазами Коула, и Коул ему улыбнулся, правитель ответил язвительной усмешкой.
  
  
   Прошло два дня. Солдаты Барриндо тоже вернулись в Убан, они были страшно напуганы, как сообщили разведчики Вадена. Солдаты с бледными лицами сообщили взбешённому провалом замысла Барриндо, что Предрассветного кардинала защитил сам Господь, обратив лесных зверей на его сторону.
   Для Клевенда было подготовлено иное объяснение. Предполагая возможность нападения, Коул поручил Вадену и его людям скрытно на некотором расстоянии следовать за ним и солдатами, и, когда солдаты раскрыли свои намерения, люди Вадена помогли Коулу скрыться в лесу и потом проводили его до Убана. Солдаты же, потерпев неудачу, вину за свой промах свалили на чудо с лесными животными, не имея иной возможности оправдаться.
   Коул не был уверен, что ему удалось убедить Клевенда, потому что принц просто пожал плечами и сказал, что рад, что с Коулом всё в порядке.
   После всего этого Коул вернулся в отведённый ему с Миюри особняк.
   - И чем все, в конце концов, кончилось? - спросила Миюри.
   - Господин Роше упрекнул господина Барриндо с его людьми за срыв своего замысла нападения, велел сообщать ему любые новости о Предрассветном кардинале, если они хотят продолжать получать сведения из Церкви, после чего покинул Убан.
   Об этом сообщили Ваден со своей командой. Конечно, подслушать разговор Роше с кем-либо было обычно невозможно, но на этот раз Роше сам позвал Вадена. Это могло отражать его искренность в принятии своего проигрыша. А может, Роше безропотно принял доверие, о котором заявил Коул.
   Рассказывая, Коул расчёсывал серебристые волосы Миюри, но его слова заставили вздыбиться шерсть на её хвосте.
   - Значит, этот тип свалил на других провал своего замысла, так? - насмешливо спросила Миюри, и Коул не мог не усмехнуться.
   - Поступая таким образом, господин Роше, вероятно, собирается с помощью досточтимого Барриндо и его людей поддерживать связь между ним и мной.
   Конечно, совершенно неофициально и не предполагая даже опосредованного диалога. Ведь Предрассветный кардинал - человек разборчивый в средствах и никогда никого не предаст. Однако на основе передаваемых сведений о нём можно было бы судить о его действиях и согласовывать свою деятельность ради достижения общей с ним цели.
   Так уж вышло, что его идеи сходятся с идеями Предрассветного кардинала.
   - Просто он не из тех, кто придёт к другим, чтобы о чём-то поговорить, потому у него и нет друзей, - сердито сказала Миюри.
   Коул посмотрел на неё и печально улыбнулся.
   Они не заключили договор о предательстве, и поэтому им не следует встречаться лицом к лицу. Коул просто будет исходить из того, что Роше подстроится под непреклонность Предрассветного кардинала.
   - Дедушка Хаскинс, судя по всему, тоже придёт, это хорошо.
   - Кажется, Диана была достаточно убедительна, может, помогло и письмо, написанное Клевендом по моей просьбе - на всякий случай.
   Теперь, когда Роше в Убане больше не было, можно было без колебаний использовать птиц Шарон. Благодаря чему он смог послать вслед Диане письмо.
   Когда-то золотой баран пошёл вместе с молодым аристократом, собиравшимся объединить страну под своей властью. И вот Клевенд, один из потомков того аристократа, написал письмо.
   В королевстве Уинфилд был тот, кто прекрасно подходил на роль монаха, однако он отличался упрямством, поэтому Коул и попросил Клевенда как принца написать ему письмо.
   Позже, когда Клевенд встретился с Хаскинсом, старик произвёл на него большое впечатление, и принц решил, что это было действительно подходящей заменой.
   - Мой брат в этой истории был всё-таки не так хорош.
   - А?
   - В том, как пользоваться чудом.
   Несмотря на то, что события развивались примерно так, как и предвидел Коул, но без помощи Миюри его бы пронзили мечом, он, возможно, сейчас бы был на последнем издыхании.
   В качестве благодарности он в последние дни баловал её, давая волю её себялюбию. Вот и сейчас он расчёсывал ей волосы. Сейчас ему казалось, что продолжение этого занятия уже не пойдёт волосам на пользу, но Миюри с довольным видом прижала его руку с гребнем к своим волосам и привалилась к нему спиной.
   - В итоге, мне чувствуется, мы снова поработали вместе. И я вроде как одна из всех.
   Коул не совсем понял, что она имела в виду.
   - Более того, моему брату даже досталась роль спасённой принцессы, - надувшись, пробурчала Миюри.
   Чуть удивлённый её столь детским поведением Коул, усмехнувшись, слегка подтолкнул её в спину, чтобы она села прямо, и продолжил расчёсывать её волосы.
   - Если честно, отступить, когда всё выглядит безнадёжно, это не так плохо, в таком случае я предоставляю тебе обеспечить наше отступление.
   Коул не мог просить кого-либо другого взять на себя столь малопочётную роль.
   Но Миюри молчала. И даже не обернулась посмотреть на него. Однако и не показала ему прекратить расчёсывать ей волосы.
   - Если бы мы решили сбежать, куда бы мы направились? - спросил тогда Коул.
   Миюри, пожав плечами, тихонько засмеялась. Потом схватила его руку с гребнем и заползла к нему в объятия.
   - Медведь-Лунобивец сдался и, безнадёжно понурившись, направился на запад, так? - подсказал Коул.
   Странно, подумалось ему, за время этих событий сама Миюри об этом не заговаривала.
   Серебристая волчица в его руках стала собираться в клубочек, словно собираясь уснуть.
   - Тогда мы поступим наоборот, - промурлыкала она.
   Потому что они были солнечной святой и Предрассветным кардиналом.
   Когда начнётся прокладывание дороги на юг, Церковь, скорее всего, постарается вмешаться до того, как дорога сделает её положение крайне невыгодным. Сам Коул предполагал, что её ответом будет Собор, собрание людей, но нет никакой уверенности в том, что никто не задумает что-либо плохое.
   Однако, даже если ситуация осложнится настолько, что им придётся бежать, не нужно видеть впереди только тьму, если солнце всегда будет вставать там, куда они направятся.
   Ведь солнце всегда восходит снова.
   - Действительно очень хорошо, что ты последовала за мной в это путешествие, - произнёс Коул, посмотрев на Миюри, лежавшую у него на руках, её ответный взгляд говорил: 'Конечно'. - Будь спокойно, сколько живу, я буду с тобой.
   И тогда она, наконец, улыбнувшись, закрыла глаза.
   На протяжении истории Церкви Вселенские соборы были местами, на которых определялись направления приложения её могущества, местами столкновения козней и интриг. Если на этот раз на нём примут решения, которые решат судьбу Церкви, последствия этого могут оказаться куда большими, чем это был в состоянии вообразить Коул.
   Но его разум оставался до странного спокоен. В конце концов, у него был его надёжный рыцарь и сподвижники.
   - Брат, одеяло, - пробормотал его надёжный рыцарь, и он - 'да-да' - тут же выполнил эту просьбу.
Оценка: 8.96*5  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"