Исуна Хасэкура
Волчица и пергамент. Том 12

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Юридические услуги. Круглосуточно
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Редакция черновая, работа не окончена

0x01 graphic

Исуна Хасэкура

ВОЛЧИЦА И ПЕРГАМЕНТ

Том 12

Часть первая

Пиршество агнцев

Перевод с японского: Google, DeepL, О.М.Г.

Иллюстратор Дзю Аякура

ПРОЛОГ

   Гроб.
   Простой, длинный, узкий ящик, предназначенный для переноски чего-то тяжёлого.
   Рядом лежали молоток и гвозди, чтобы прибить крышку. Что не позволит содержимому ускользнуть из ящика и затруднит доступ к нему извне.
   - Но это... - ошеломлённо пробормотал Коул, оборачиваясь, но его тут же подтолкнули в спину, словно поторапливая.
   Холодный взгляд пронзил его: больше не оставалось слов, чтобы попытаться увильнуть. В придачу к взгляду небольшой, обоюдоострый кинжал в руке, любимое оружие убийц.
   Задержав дыхание, Коул повернулся вперёд. Он видел, как это носили по городу.
   Крепкие мужчины с суровыми лицами молча несли свою ношу к месту назначения, не привлекая внимания остальных людей.
   Этими местами когда-то правил король-наёмник, и, говорят, что в обычае местных жителей отправляться зимой с копьём на плече на заработки, сражаясь на чьей-либо стороне, так что никого такими сценами здесь не удивить.
   Коул почувствовал новый толчок в спину и, подобно барану, которого гонят на убой, оторвал от земли правую ногу и шагнул в деревянный ящик. Ящик неприятно скрипнул, а когда Коул поставил внутрь и левую ногу, возникло ощущение, что дно прогибается.
   Он осторожно сел, вытянул ноги и с последней мольбой обратил взгляд на фигуру, стоявшую рядом с ящиком. В ответном взгляде он прочёл беспощадную непреклонность. Беспощадный взгляд сдвинулся влево, будто указывая ему лечь.
   Возможности что-либо обсуждать больше не оставалось. Коул откинулся назад и улёгся.
   Ощущение от этого ложа было несравнимым с кроватью, руки его сами собой сложились на груди.
   Потом подошли мужчины, подняли крышку, и Коул, не выдержав, сел.
   - Это... может, мне всё-таки... - начал он, но наткнулся на ледяной взгляд красноватых, словно драгоценные камни, глаз Миюри.
   - Брат. Больше не о чем говорить, - ответила она с такой степенью взрослости, какую он никогда прежде не видел у неё, и перевела взгляд на стоявших рядом плотников.
   Крышка в их руках безжалостно опустилась на место, заставив Коула снова лечь. Абсолютная тьма охватила его.
   Гон-гон-гон, звенели гвозди, забиваемые умелыми руками.
   Выбраться из этого ящика стало невозможным, не было ни щёлочки посмотреть наружу.
   - Несите, - кратко скомандовала Миюри, и Коул почувствовал, что ящик подняли.
   Больше человек, которого называли Предрассветным кардиналом, был не властен над этим местом. Люди следовали за холодным взглядом и голосом Миюри.
   Коул всё ещё не мог поверить, что его решение было неверным, но у Миюри было иное мнение, и она сказала, что это не обсуждается.
   С ужасающим оружием убийцы в руке.
   - Брат, твоя работа завершена, - донёсся до Коула снаружи приглушённый ящиком голос Миюри.
   Несомненно, со стороны это прозвучало прекрасным напутствием уходившему в иной мир, разве не так?
   Но в целом это было не так далеко от истины.
   Коул ощутил, что его куда-то понесли в этом гробу.
   И в конечном итоге никто в суетливом шумном городе Убане даже и знать не будет ни об этом ящике, ни об его содержимом.
  
  

ГЛАВА ПЕРВАЯ

  
   В тот день Миюри, дожидаясь завершения долгой церковной службы, бросала кошки хлеба в водный путь, протекавший рядом с церковью. Таких водных путей в расположенном в горах городе Убан было много благодаря множеству ручьёв, сбегавших по склонам. Крошки предназначались величественно плававшим в воде кругами откормленным рыбам, за которыми Миюри наблюдала.
   - Ещё не помирились, что ли? - сказал кто-то невидимый.
   Невидимый для обычного прохожего, однако Миюри, разумеется, знала, кому принадлежал голос - небольшой крысе.
   - Я и знать не хочу этого брата, - ответила Миюри и, оторвав очередной кусочек хлеба, отправила его в рот.
   Ваден, предводитель крысиной команды, сидя на руке девушки, посмотрел на неё с сердитым недоумением.
   - Вот как, однако этот малый, - с ноткой уважения в голосе возразил Ваден, - и так уже на пределе.
   Миюри упрямо не отрывала глаз от воды, следя за рыбой, ожидавшей крошек и, вероятно, размышлявшей, какой она была бы вкусной, если запечь с травами.
   - Он не высыпается и даже, кажется, часто ошибается в проповедях на церковных службах.
   Миюри слегка усмехнулась.
   Церковную службу с важным видом охраняли солдаты, в большом числе выстроившиеся у церкви. Перед входом собралась толпа высокопоставленных священнослужителей, не поместившихся внутри здания, однако время от времени в двери торопливо заходили люди, получившие, вероятно, особое разрешение.
   Конечно же, подкармливая рыб, Миюри внимательно следила за входящими и выходящими из церкви, кроме того, помимо Вадена, здесь присутствовали и другие крысы, скрытно следившие за людьми и сообщавшие Миюри свои наблюдения.
   Миюри вздыхала и награждала крыс кусочками хлеба.
   Вздыхала она, потому что церковная служба, собравшая столько людей, длилась слишком долго, и главным лицом службы был её брат, её ссора с которым была в самом разгаре.
   - Рада слышать, - наконец, отозвалась Миюри. - Только-только его замысел начал понемногу двигаться, как он уже решил, сможет сам сделать всё, что пожелает.
   - Хм? Что же, когда мы расправились с тем подлым филином, я тоже был рад, - ответил Ваден, ловко переворачиваясь на руке и пристраиваясь на плечо Миюри. - Я бы хотел тебе сказать, что ты можешь продолжать ссориться с братом, сколько угодно, да только это начинает заметно вредить делу.
   Миюри перевела взгляд на Вадена, и тот движением мордочки показал, куда ей надо посмотреть. Снаружи круга солдат, охранявших церковь, можно было увидеть толпу торговцев и ремесленников, с нетерпением ожидавших окончания службы. При виде их лицо Миюри помрачнело, ведь это она сама изрядно набегалась ради них по поручениям, стараясь изо всех сил. А потом, поссорившись с братом, забросила работу. Ей было легко представить, что дело застряло, как застревает вода в засорившемся после ливня водном пути.
   - Помимо прочего, среди пришедших есть кое-кто, кого нельзя оставлять без внимания.
   - Э? - не поняла Миюри и стала всматриваться в толпу в указанном Ваденом направлении.
   Там, среди множества торговцев и ремесленников, она увидела знакомое лицо.
   Иления тут же помахала рукой, и Миюри помахала в ответ. Иления и её спутница Диана, одетые в дорожную одежду, судя по всему, только что добравшись в горный Убан из далёкого портового города Арберк.
   Если эти женщины добрались до Убана, значит, времени на что-то постороннее точно не остаётся.
   - Меня не расстроит, если ваш замысел провалится, но мой долг как капитана благополучно привести в порт корабль, на котором я плыву.
   Ваден много высказывался по разным поводам, но всегда помогал Миюри, и она со вздохом ответила:
   - Я бы сказала кое-что моему брату. Что вокруг его важной персоны работает много людей.
   - Он это хорошо знает, - заметил Ваден.
   Миюри недоверчиво посмотрела на предводителя крыс, и тот ловко для крысиной формы пожал плечами.
   - Но он не знает по-настоящему мир, - добавил Ваден. - И не понимает, насколько тяжело приходится работать людям вокруг него.
   Миюри засмеялась, но не потому, что ей было весело. Потом она, тяжело вздохнув, поднялась на ноги.
   - Просто отступись, и вы помиритесь, хорошо? - спросил Ваден с улыбкой.
   - И не подумаю, - отрезала Миюри. - Это вина моего брата.
   Предводитель крыс Ваден с сопением почесал задней лапой загривок.
  
  
   Миюри серьёзно рассорилась с братом с неделю назад. Однако ссорились они и до этого.
   Когда удалось помочь деревне, жители которой почитали Медведя-Лунобивца, и пройти через неприятную суматоху, связанную с Роше, воплощением филина, старавшимся помешать прокладке дороги на юг, могло показаться, что пришло время вздохнуть с облегчением и успокоиться, но... этого не произошло.
   К примеру, после этих событий не только король-наёмник Дюран, правивший в горном городе Убан, но и ещё двое выборщиков, игравшие важную роль в империи, приняли решение действовать совместно с Предрассветным кардиналом.
   Однако, объявив об этом намерении изначально, они сначала попробовали сделать из Коула мученика, чтобы воспользоваться его смертью, сотрудничать же с ним они начали лишь после разоблачения их коварного умысла. И потому Миюри призывала брата не доверяться им так запросто, но добросердечный Предрассветный кардинал не слушал её. Он даже разразился целой нотацией в ответ на её недоверие, он говорил, что нехорошо сомневаться в тех, кто раскаялся и встал на путь исправления.
   С того момента у Миюри стал, так сказать, "зудеть хвост".
   Впрочем, для выборщика Барриндо и посланника Жьяддо стало, похоже, полнейшей неожиданностью, что практически безоружный кардинал вернётся невредимым из западни, устроенной ему в ночном горном лесу, во всяком случае, Ваден со своими крысами вызнали, такой исход действительно напугал коварных заговорщиков.
   Но произошедшее оказало и иное воздействие на мир. Дело в том, что и король-наёмник, и два других выборщика стали распространять слух о том, что Предрассветный кардинал истинно обладал защитой Господней. И похоже, этот слух быстро распространился за пределами Убана.
   Итак, мир увидел, что четверо выборщиков империи из семи объявили о своей поддержке Предрассветного кардинала.
   И если к этому ещё добавить наполненные благоговейным трепетом рассуждения о защите Господней...
   Трудно сказать, многие ли сочли исход противостояния с Церковью теперь очевидным, но те, кто не хотел отставать от веяний мира, подобрав полы одежд, поспешили в Убан.
   И однажды утром Миюри проснулась и увидела настоящее столпотворение у особняка выборщика Дюрана, это были люди, желавшие увидеть Предрассветного кардинала и выстроившиеся ради этого в длинную очередь. Они стояли в ней без разбора: за важными лицами могли стоять менее важные, а следом - персоны особой важности.
   Король на прекрасном белом коне, рыцари, шествовавшие строем с красными вымпелами на копьях, - всё это выглядело занятно, но Миюри быстро надоела эта череда желавших выразить своё почтение кардиналу.
   Миюри была бы рада спихнуть с себя ответственность за безопасность своего недотёпы-брата на него же самого или кого-нибудь вроде принца Клевенда, но она не могла с уверенностью утверждать, что среди этих гостей не было злоумышленников. Конечно, её глупый брат никак не мог бы разглядеть за улыбками злой умысел.
   И Миюри торчала на этом скучнейшем приёме как рыцарь Предрассветного кардинала, бдительно охраняла его, однако её брат так и не поблагодарил её ни в какой форме.
   Хуже того, он во время приёмов, собраний или богослужений, оставляя без внимания указания Миюри по обеспечению его безопасности, останавливался, если его окликали, или без её дозволения подходил к группам незнакомых людей и начинал что-то обсуждать с ними.
   Каждый раз, когда Миюри пыталась отчитать его за беспечность, ответом ей был недовольный взгляд. Кажется, её брат думал, что Миюри старалась отодвинуть собравшихся вокруг него людей, вытащить из толпы просто из ревности.
   Раздражённо-сочувственная улыбка и вздох её брата в такой момент были для Миюри вроде большой чёрной блохи, впивавшейся в её хвост.
   Ей больше не с кем было обсудить свои проблемы, и если она жаловалась вожаку крыс Вадену, того всё это не волновало.
   Однако проблемы не исчерпывались её личными.
   Дело было ещё и в том, что её брат был сущим болваном в практических вопросах, касавшихся прокладыванию дороги. Изречь "проложить дорогу" легко, на деле осуществить это не то, что выйти накосить сена.
   В Ньохире Миюри как-то сунула нос в подготовку работ по изменению русла горного ручья, сложность проработки деталей тогда превзошла её воображение. А прокладка дороги на юг было задачей куда более грандиозной - по размаху, по сложности и по всему остальному.
   Но поверх практических проблем имелась ещё одна, крайне важная.
   Участников этой затеи беспокоило то, что замысел привлёк к себе слишком много внимания.
   Вообще-то, если честно, было неплохо, что внимание на него обратило так много людей. Скажем, прорыть что-то вроде канавы, по которой пройдёт дорога, стоило уже так много, что выборщику Дюрану никогда не хватило бы средств на это. Это было затруднительно даже с привлечением к сотрудничеству выборщиков Барриндо и Гобурея. Поэтому существовала необходимость просить помощи и у других, включая сбор средств.
   Но, даже испытывая жажду, не станешь пить из источника с грязной водой.
   К настоящему моменту появилось много тех, кто хотел сотрудничать с Предрассветным кардиналом, хотел, чтобы ему стали известны их имена. Многие приносили с собой набитую золотыми монетами суму. Уже при виде этой толпы у Миюри закружилась голова, а ведь просто так, не подумав, не взвесив, брать деньги было нельзя, и прежде чем она успела опомниться, выстроилась огромная очередь.
   Тем не менее, следовало учесть, что среди тех, кто с почтительным видом предлагал золото, были и аристократы, нещадно обиравшие своих подданных, и крупные торговые дома с дурной славой. Принять их пожертвования означало нанести ущерб доброму имени самого Предрассветного кардинала.
   Кроме того, некоторые жертвователи были между собой в плохих отношениях, что требовало осторожного, взвешенного подхода к выбору, чьи деньги принять, а чьи отклонить.
   Вообще-то, это выходило далеко за рамки возможного для Миюри и было, скорее, вотчиной принца королевства Уинфилд Клевенда и выборщиков, куда более сведущих в подобных светских отношениях.
   И Миюри сосредоточилась на ином. Не все выстраивались в очередь, чтобы принести золотые монеты Предрассветному кардиналу и как-то услужить ему. Её брату различными путями присылали и передавали священные книги с золотым тиснёным обрамлением, ослепительно белые шёлковые облачения священника и так далее.
   К счастью её добросердечный брат, пусть и не жаждал материальных ценностей, зато имел слабость: ему было ужасно трудно отказывать кому-либо. Его тут же охватывало беспокойство, не будет ли неучтивым отвергнуть подарок, не стоит ли хотя бы выслушать, с чем пришёл человек, сделавший ему подарок.
   Если бы Миюри не была с ним рядом, бдительно наблюдая за происходящим и выбирая, кого пропустить, её недалёкий в обычных делах брат стал бы лёгкой жертвой каких-нибудь злодеев. И потому Миюри вновь и вновь колола его замечаниями насчёт его беспечности, но её брат лишь неловко улыбался, словно его это не касалось, и говорил, что это не так.
   Взгляд Миюри леденел, потому что она прекрасно понимала как непробиваемую тупость своего брата, так самую суть тех, кто являлся злодеем.
   Подарки могли обрести форму не только Священных писаний или белоснежных шёлковых одежд. Могли прислать красиво и опрятно одетую, изящную и скромную на вид девушку с настоятельной просьбой, чтобы она всюду сопровождала Предрассветного кардинала, и останется лишь гадать, к чему это приведёт. И это не было пустой фантазией Миюри, три такие уже были отправлены восвояси.
   Она прекрасно знала своего брата: если нежная девушка выдавила бы слезинку, сопровождая ею робко высказанную просьбу, он сразу проникся бы сочувствием и поспешил её выполнить.
   Расчётливость, прячущуюся под слоем белой пудры, Миюри, конечно, вмиг распознает. Но для этого болвана, её брата, это было совершенно невозможно. Поэтому Миюри и понимавший её мотивы Клевенд делали всё возможное, чтобы подобные "бабочки" не смогли порхать вокруг её брата. Однако их усилия, несомненно, дополнительно подпитали уверенность брата в том, что этих "бабочек" нет вовсе.
   Миюри беспокоилась о том и о сём, всегда была настороже и прикладывала все усилия ради брата, а он относился к её стараниям с полным пренебрежением. Более того, глядя, как она в очередной раз напряжённо чем-то занимается, он улыбался, как улыбаются ребёнку, которому в темноте мерещатся призраки. От этого зуд в хвосте Миюри становился только сильнее.
   Однако у неё не было времени спорить с братом, обвинять его в бесчувственности, ей надо было изгонять одного за другим подозрительных типов и помогать Клевенду и остальным выискивать средства на прокладку дороги.
   Так или иначе, но с первоочередной задачей - наплывом первой волны посетителей - удалось совладать, теперь основное внимание уделялось людям и инструментам. И вылилось это в целую эпопею.
   Собираешь людей - обеспечь их едой и ночлегом, закупаешь для них припасы - ищи, где их хранить. А ведь Убан и так был тесным местом среди гор, в котором жило много людей, к которым в последнее время добавилось ещё много желавших хоть мельком увидеть Предрассветного кардинала.
   С этим надо было как-то справляться...
   Город располагался высоко в горах, время, в течение которого люди могли жить в палатках, было очень ограничено. Следовательно, требовалось всё подготовить до наступления зимы, а с учётом ограниченной площади требовалось действовать быстро и решительно. Но тут неожиданно возникло ещё одно препятствие. И им оказался не кто иной, как сам Предрассветный кардинал.
   Брат Миюри в практических вопросах был не слишком силён, но свою ответственность за дела он ощущал остро. Он вбил себе в голову, что, если сам предложил этот замысел, то обязан и посещать все собрания, на которых решались вопросы по строительству дороги.
   В то же время размах работ был настолько широким, а замысел настолько связан с противостоянием с Церковью, что времени сомневаться не оставалось. Всех объединяло понимание того, что достижение цели требовало даже некоторых очень решительных мер. Например, получить место для рабочих, изгнав бедных бездомных из той части Убана, которую они облюбовали для ночлега.
   Всякий раз, когда на собраниях поднимались подобные вопросы, Предрассветный кардинал вмешивался в ход обсуждения, разражаясь проповедями о честности и справедливости.
   По первому разу все увидели в этом похвальное и достойное его звания Предрассветного кардинала отношение к простому люду, но со второго раза лица собравшихся начали становиться всё более недовольными. Если принимать во внимание всё, о чём говорил Предрассветный кардинал, тогда, ясное дело, сделать не удастся вообще ничего.
   И люди обратились к Миюри с просьбой. Им было неудобно высказывать свои возражения напрямую Предрассветному кардиналу, и они хотели, чтобы Миюри убедила кардинала.
   И Миюри ничего не оставалось, кроме как переговорить с братом, когда они остались наедине в своей комнате, брат в итоге дал согласие, но посмотрел на неё так, будто она была игрушкой в руках зла.
   И подобное повторялось снова и снова, с каждым разом досада Миюри становилась всё сильнее, как и зуд в её хвосте.
   Но Миюри не могла отмахнуться от неприятностей, грозившим жителям города из-за её брата, и она знала, что вреда он причинять никому не хотел. Также ей нравилось его стремление двигаться вперёд навстречу своим идеалам, учитывала она и то, что её брат, похоже, был близок к пределу своих сил, поскольку противостояние с Церковью приближалось к решающему моменту. И её брат работал до глубокой ночи, сжигая свечу за свечой.
   Потому Миюри, превозмогая зуд своего хвоста, работала со всем усердием.
   Во всяком случае, полагала она, когда эта работа завершится, у неё будет до Вселенского собора ещё немного времени, чтобы вместе с братом посмотреть город и просто побездельничать.
   А пока...
   - Можно ли твоего внимания, Солнечная святая? Услышала однажды Миюри, когда она сопровождала брата на обычную церковную службу в часовню.
   Её окружили мужчины, взмокшие настолько, что их кожа жирно блестела.
   - Это ни в коем случае не ради нашей собственной выгоды, - стали наперебой уверять они. - Речь о том, как мир будет воспринимать действия Предрассветного кардинала!
   При виде отчаяния священнослужителей Миюри потупилась, крепко сжимая зубы.
  
  
   Плохое предчувствие охватило Миюри, когда она вошла в часовню. Священнослужители, казалось, не находили места от беспокойного нетерпения, было очевидно, что им хотелось о чём-то переговорить.
   И лишь её недалёкий брат не замечал повисшего в воздухе беспокойства.
   В большом зале закурились благовония и началось служение, Миюри прошла в маленькую комнатку отдохнуть, и священнослужители устремились за ней.
   - Да благословит тебя Господь, Солнечная святая. Просим тебя благосклонно выслушать наши слова.
   Величественно изречённые слова показались Миюри настолько преувеличенно-неискренними, что она забыла о необходимости держать себя, как положено святой, и бросила на них раздражённый взгляд:
   - Опять что-то произошло, так?..
   - Истинно, истинно. Дело касается строительства дороги на юг. Дорога на юг строится под руководством Предрассветного кардинала. Иначе говоря, святой путь. Дорогу, вероятно, будут называть путём, которым ходил святой.
   - Мм?.. Мм? - вопрошающе склонила набок голову Миюри.
   Первым ей в голову пришло, что речь идёт о названии дороги. Покинула Ньоххиру, она заметила, что в городах даже маленьким улочкам давали названия, иногда в честь местных жителей. Раз так, было бы неплохо, чтобы их собственные имена были тоже где-то запечатлены. Ну, а такую важную дорогу из Убана в южные земли нельзя именовать просто "дорогой на юг".
   - Ты говоришь о названии дороги?
   - Об этом тоже, но ещё и о несколько ином. Это иное, о чём, в общем, идёт речь, - это срубленные деревья и вывороченные камни.
   Миюри, пропутешествовав с братом, полагала, что повидала многое...
   Похоже, есть ещё многое, чего я не могла предугадать, подумала она, хмурясь.
   - Деревья и камни, говоришь? Что ты имеешь в виду?
   - Если позволишь, Солнечная святая. Дорога на юг - это святой путь. Тогда можно говорить о том, что срубленные деревья будут олицетворять того, кто жертвовал собой ради достижения справедливости.
   - Мм... Мм?
   - А извлечённые камни будут символизировать зло, вставшее на пути к справедливости и обретения веры. Многие захотели бы получить и то, и это в качестве свидетельства своей веры.
   Миюри разочарованно отвела взгляд от пожилых священников, отчаянно старавшихся ей втолковать, что их так волновало.
   Толковали они о священных реликвиях.
   Сама Миюри мечтала о собственном мече, причём особом мече, подобном мечу из легенды, в которой, в частности, говорилось, что частью меча должна была стать священная реликвия, поэтому она собирала когда-то сведения о них.
   Говорят, что любой предмет, способный творить чудеса, являлся священной реликвией, большая часть из них была связана с тем или иным человеком, признанного святым, например, одежда, которую он носил, не говоря уже о собственных костях святого.
   Всё, что считалось священным, могло иметь невероятно высокую цену. Можно было только гадать, что будет, если речь пойдёт о Предрассветном кардинале, о котором больше всего судачили на улицах. Вероятно, самые камни на пути, по которому он пройдёт, будут считаться священными реликвиями.
   - Досточтимая Солнечная святая. Просим тебя доверить нашей церкви право распоряжаться этими возможными священными реликвиями. Для этого... Пожалуйста, попроси Предрассветного кардинала по-доброму высказаться о нашей просьбе.
   Миюри любила истории о принцессах, но если принцессу каждый день окружали бы люди, униженно просившие то и это, такое ей пришлось бы не по вкусу.
   Она глубоко вдохнула и прочистила горло.
   Пожилые священнослужители, затаив дыхание, приняли торжественный вид.
   Миюри, стараясь войти в роль Солнечной святой, изрекла:
   - Я поняла... Передам ваши слова моему досточтимому брату.
   Учтивая речь, которой её научила Хайленд.
   Священники тут же склонились перед Миюри с такой поспешностью, словно собирались пасть ниц.
   Вырубленные при прокладывании дороги деревья и вывороченные камни, скорее всего, пойдут на продажу по высокой цене как священные реликвии. А поскольку реликвиями и мощами распоряжается Церковь, то, понятное дело, местные священники желают любой ценой получить возможность самим распоряжаться предполагаемыми святынями.
   Миюри не сомневалась, что священники получили бы баснословную прибыль. При этой мысли она вспомнила, что знает женщину-торговца, обладавшую чутьём острее волчьего.
   Она решила покончить с этим делом до того, как возникнут неприятные осложнения, и вечером в их с братом комнате рассказала ему всё.
   - Очень хорошее предложение, - запросто ответил её брат, не отрываясь от просматривания при свете свечи пергаментов, один за другим, из толстой стопки, лежавшей на столе перед ним.
   - Тогда я скажу это людям из церкви, - сказала Миюри, помня, как неохотно её упрямый брат говорил обо всём, что касалось денег.
   Однако, даже если он был бы против этой затеи, его запрет не повлиял бы на чувства людей, желавших приобрести эти срубленные деревья и вытащенные из земли камни. В случае запрета началась бы тайная торговля, которую вели бы те, кто предпочитает держаться в тени. А знакомая Миюри женщина-торговец Ив наверняка сочла бы такое положение идеальным для своей охоты.
   В итоге, когда слухи об этом достигнут ушей Предрассветного кардинала, её бескомпромиссно правильный брат, несомненно, будет в ярости.
   Очевидность такого развития событий делало разумным сразу предоставить церкви все права, возложив на неё и всю ответственность, это обещало быть менее хлопотным.
   И Миюри, сидевшая, скрестив ноги, на кровати и разбиравшая различные прошения, переложила прошение от церкви в пачку уже рассмотренных.
   Теперь следующее - Миюри уже было потянулась за ним...
   - А, только я хотел бы, чтобы ты сказала кое-что всем этим из церкви, - вдруг заговорил её брат, и уши Миюри тревожно выпрямились. - Я уверен, что найдутся те, кто будет готов заплатить много денег за эти деревья и камни. Скажи им в церкви, пожалуйста, чтобы они таким не давали предпочтения.
   Миюри с недоумением посмотрела на него.
   - Потому что...
   Миюри охватило нехорошее предчувствие, она молча ждала продолжение, меж тем как Предрассветный кардинал, не отрываясь от очередного пергамента, совершенно, кажется, не замечал её состояния.
   - Эту дорогу можно было бы назвать путём паломничества для тех, кто ищет истинную форму вероисповедания для Церкви, так ведь? Я надеюсь, что каждый сохранит это в своём сердце, и потому доступ должен иметь каждый желающий без предпочтения кому бы то ни было.
   Почесав у основания ушей, Миюри уточнила:
   - То есть, продавать нельзя?
   В то время как церковь этого города хотела именно этого.
   - Я бы хотел так сказать, но если даже мы куплю-продажу запретим, запрет легко было бы обойти под видом пожертвований или чего-то ещё в этом роде.
   Похоже, её брат понемногу начинал больше понимать устройство мира. Всё не может быть идеально. Если стараться всё облечь в правильную форму, сразу появляются сложности и неприятности. И Миюри была рада этой подвижке, однако далее досточтимый Предрассветный кардинал сказал вот что:
   - Поэтому надо распределять дерево и камни правильно - так, чтобы всем досталось.
   - Распределить правильно? - переспросила Миюри.
   Её лицо напоминало морду кошки, понюхавшей что-то вонючее.
   - Да. Например, выделили десять деревьев тем, кто не против того, чтобы пожертвовать, тогда следующие десять выделить тем, у кого денег не так много. И таким образом хватить должно на всех.
   "Отличная мысль, - подумала Миюри, - если, конечно, её можно было бы осуществить".
   - Потом ещё, каждый, кто рубит, кто вывозит, должен получить свою долю. А, есть вроде бы ещё те, кто поддерживает замысел издалека, было бы хорошо суметь дотянуться и до них. Если бы те, кто носит на своём теле частички деревьев и камней, полученных при прокладке этого пути, смогли бы почувствовать значение этого замысла и осознать движение по пути к правильному учению Господа, это было бы замечательно.
   Со своего места Миюри могла увидеть лицо брата лишь сбоку, когда он произносил эти слова. Но и этого было достаточно, чтобы понять, с каким удовольствием он говорил. Вероятно, ему сейчас представлялись улыбки тех, кто принесёт частицы вырубленных деревьев и выбитых камней тем, кто в них нуждался.
   - Не сомневаюсь, что то, что придумал мой брат, великолепно... - с нарочитой иронией отозвалась Миюри, однако объект её насмешки, похоже, не был против.
   - Да, может, не всё пойдёт гладко, но нам надо попытаться. Сначала расскажи им обо всём этом. Уверен, что все поддержат.
   "Вот уж как сказать", - холодно подумала Миюри.
   Все могут согласиться с необходимостью правильного распределения дерева и камней между нуждающимися, но у каждого окажется своё видение этого "правильного".
   Людям из церкви, конечно, нужны были деньги, они захотят придержать побольше для богатых. Хотя их и страшило сияние Предрассветного кардинала. Поэтому, как только к ним придёт богатей, отчаянно желавший получить священный камень, они со слёзной просьбой бросятся к ней, Миюри. Предсказать это было совсем несложно.
   Бедняки же, с другой стороны, могут не мешкая начать продавать доставшиеся им бесплатно дерево и камни. Нет, непременно найдётся торговец, который по-быстрому скупит всё у них и провернёт большую торговую операцию.
   Что бы ни было придумано для правильного распределения, оно быстро уйдёт в забвение.
   Замысел её брата был неосуществим.
   Чернила легко растекаются, заливая любые границы.
   Однако её брат, придумав всё это, наверняка рассчитывал увидеть идеальную картину осуществления замысла, он расценит как несправедливость любое отклонение от него. И если бы это только терзало его, было бы не так страшно, но он в итоге мог встрять в ход событий, чтобы всё исправить, руководствуясь своим чувством справедливости. От одной мысли, какой переполох мог бы тогда начаться, у Миюри шерсть на хвосте зашевелилась сама собой.
   Её брат больше не был добрым молодым человеком, чьи хорошие качества оценила только Миюри. Весь мир следил за ним, присматриваясь к каждому выражению его лица, к каждому движению.
   Как точно подметил Клевенд:
  
   Испортив настроение ему, испортишь его тому, кто после поражения Церкви может стать самым могущественным человеком в мире, имеющим над собой лишь Господа.
  
   Зная, насколько недалёк этот молодой человек, известный миру как Предрассветный кардинал, Миюри не могла без улыбки воспринимать его несоответствие своему положению, однако, кажется, большинство людей в мире воспринимали его очень серьёзно. При этом сам он недоумевал по поводу этого несоответствия ещё сильнее, чем Миюри.
   Она внимательно смотрела сбоку на лицо брата, продолжавшего расписывать своё чудесный замысел распределения деревьев и камней. Точно так же он вмешивался в ход собраний и приёмов. Конечно, большая часть сказанного им была не произвольной фантазией и не ошибочно воспринимаемых реалий, его слова основывались на собственном опыте, полученном во время путешествий, а также на стремлении к праведности, всегда горевшем в нём.
   Но ничто в этом мире не могло быть совершенно правильным и праведным. Если бы было иначе, Миюри уже давно стала бы его женой, в этом у неё не было сомнений.
   И потому кто-то должен был, так или иначе, заполнить провал между правдой, изрекаемой Предрассветным кардиналом и действительностью, в которую эта правда не всегда могла воплотиться. Результатом всего этого стал поток прошений, направляемых к Миюри, а также гора отчётов и новых предложений, которыми занимался сейчас её брат.
   Они должны были проложить через горы новый путь, перед чем спасовали даже солдаты древней империи. Этот путь позволит перемещаться не только людям и грузам, посредством его можно будет обратиться к такой огромной организации, как Церковь, от имени огромного количества людей.
   Миюри была в восторге от такого замысла, она хотела запечатлеть его в своём рыцарском романе.
   Но чем крупнее вырисовывалась прекрасная картина, тем больше в ней оказывалось нестыковок с действительностью. И никакими попытками всё предусмотреть, должным образом оформить, говоря по совести, устранить все эти нестыковки невозможно. В каких-то случаях следует на что-то закрыть глаза и заткнуть уши, чтобы сосредоточиться на том, что действительно важно.
   Не следует стараться действовать так, как этот её брат.
   - Вот же, - тихо, но с чувством произнесла Миюри, ощутив вдруг озарение.
   У их беспросветной, глупой загруженности была определённая причина.
   К примеру, бумаги, которые разбирала Миюри, состояли не только из ходатайств.
   Видя, что её брат везде и всюду говорил правду, жители города беспокоились, соответствуют ли их собственные суждения мнению Предрассветного кардинала, они испытывали потребность подтвердить то или это. И такие бумаги приходили горами, все они казались Миюри верхом глупости.
   Иначе говоря, если подумать, можно прийти к одному выводу.
  
   Причиной всеобщей чрезмерной занятости было присутствие в городе её брата.
  
   Её брат стал слишком важным.
   Каждый старается думать о том или другом, руководствуясь точкой зрения её брата, а действовать, беря его в качестве примера.
   Её наивный, добрый брат двигался подобно барану, не имеющему ни малейшего представления о том, в какую сторону он идёт. А все мечутся и суетятся сверх всякой меры из-за того, что беспокоятся о том, что этот молодой человек мог сказать о них.
   Осознав это, Миюри ощутила, какой глупостью было для неё перебирать все эти бумаги.
   Может быть, собравшиеся в Убане люди и не были образцом душевной чистоты, но и в злонамеренности их подозревать не стоило. А в практических вопросах горожане, как ни суди, вероятно, смыслили больше её брата.
   Однако он являлся Предрассветным кардиналом, а в будущем его значимость может вырасти ещё больше, так что к его словам относились с большим вниманием, и все были вынуждены перепроверять их и вносить исправления.
   В то же время серьёзность и ответственность его брата заставляла его считать себя обязанным участвовать лично во всём, что было связано с его замыслом. И потому старался всё просмотреть и всё продумать. Естественно, что времени постоянно не хватало, задержки по ответам становились всё больше, что в свою очередь вызывало новые проблемы.
   Еда, к примеру, испортится, если её не доставить быстро, а лошади и мулы, перевозящие грузы, нуждаются в кормах, и за ними надо убирать. И встревоженные люди обступали Миюри, надеясь получить ответ поскорее.
   Виноват во всём этом был её брат. Виноват во всей этой суете, охватившей город, в напряжении этих дней и в том, что Миюри даже не могла добиться, чтобы брат заплёл ей косы.
   - Миюри, ты слушаешь? - повернулся к ней брат, вероятно, заметив, что Миюри ему не отвечает.
   Она, сделав вид, что рассматривает пергамент, который держала в руке, ответила:
   - Мм. Всё уже понятно.
   - А, так, значит. Ладно, тогда, будь добра, займись этим, - сказал тогда её брат и, ничего не подозревая, вернулся к своей работе.
   Меж тем находившаяся у него за спиной Миюри медленно встала на кровати на ноги. Волчица шевельнула хвостом, выверяя равновесие, быстро подвигала вставшими торчком ушами, улавливая дыхание своей добычи. Из-под верхней губы показались клыки, словно собираясь впиться добыче в горло.
   Почуяв, что в комнате происходит что-то неладное, бродившие по полу крысы поспешили разбежаться по щелям в стенах.
   И только глупый барашек как ни в чём не бывало продолжал, склонившись над пергаментом, водить по нему пером так же непринуждённо, как пасутся овцы.
   - Брат, - тихо позвала Миюри, и этот баран, наконец, поднял голову и посмотрел на неё. - Мы покидаем город.
   - Э? - вырвалось у него.
   Он немедленно развернулся к Миюри и ахнул, увидев, какой яростью искажено её лицо, а шерсть на хвосте вздыбилась до предела.
   Миюри перешагнула стопку пергаментов на кровати и соскочила на пол.
   После короткого замешательства её глупый брат, наконец, заговорил.
   - Э... это... То есть, покидаем город, ты сказала? - он в полной растерянности взглянул на стопку на столе, Миюри тоже бросила на неё взгляд. - Ну... нужно сделать ещё кучу всего. Да и с прокладкой дороги, кажется, немного задерживаемся. Мы никак не можем покинуть город.
   Миюри, не обратив внимания на глупое блеяние брата, прошла в угол комнаты, где была свалена большая куча подношений. Она взяла из кучи кувшин с фруктовым вином и, сняв крышку, поднесла ко рту.
   - Да ты!.. - начал было возмущаться её брат, недовольный, что Миюри пила вино, но её пристальный взгляд заставил его замолчать.
   К тому же этот напиток был совсем слабым, почти как сок с добавлением сахара.
   - Кхе... Дело в том, - Миюри отёрла губы рукавом, - дело в том, что все так сильно заняты, а работа плохо движется, главным образом, по вине моего брата.
   - Э?
   Миюри, встретив недоумение во взгляде брата, выпила ещё сладкого напитка и рыгнула.
   - Пока мой брат здесь, он ходит на собрания, встречается с людьми, занимается другими делами, и чем больше он всем этим занимается, тем больше дел ему надо будет сделать!
   - Мм... Э?.. Что-что? - не понимал его брат.
   Гон-то - отозвался кувшин с фруктовым вином, который Миюри с силой поставила на стол, в следующий миг девушка метнулась к кровати, схватила стопку пергаментов и единым движением пихнула её брату.
  
   0x01 graphic
  
   - Почти всё здесь - это прошения, с которыми обращаются ко мне, потому что мой брат постоянно говорит на собраниях что-то лишнее. Всякий раз после этого возникают задержки в работе, люди попадают в затруднительное положение и обращаются за помощью ко мне!
   - Но... нет, но... А?
   - И я поняла. Всей этой работы просто не существовало бы, если бы моего брата не было в городе!
  
   Тот, кто был известен как Предрассветный кардинал, кого почитали и кого боялись горожане, встретился взглядом с Миюри и, не выдержав, отвёл глаза.
   Шерсть на хвосте поднялась ещё выше, этот баран, её брат отшатнулся назад, но Миюри схватила его за ворот куртки.
   - Знаешь, мой брат стал слишком большой помехой. Пока он остаётся в городе, всем приходится беспокоиться о том, как бы не испортить тебе настроение. И из-за этого много, очень много дел задерживается!
   Пока она говорила, её рука перехватила его за шею, приблизив его так, что можно было вцепиться в неё клыками. От шеи шёл чуть кисловатый запах. Знакомый запах её брата - смесь пота, пыли, пергамента и чернил. Запах её брата в те моменты, когда он был чем-то занят.
   В принципе Миюри, конечно, не имела ничего против того, чтобы её брат чем-то упорно занимался, однако сейчас они были не в купальне Ньоххиры. Они прошли длинный путь и многое пережили. Но они никогда не добьются великих свершений, если и дальше будут решать проблемы небольших городов, как делали это прежде.
   Впрочем, пристальный взгляд на брата сообщил ей, что он, кажется, начал понимать положение. Постепенно на лице её глупого брата проявлялись черты молодого человека, известного миру как Предрассветный кардинал.
   - Я определённо не являюсь совершенством, - сказал её брат, приложив ладонь к груди, словно исповедовался. - Вероятно, в каких-то областях я бессилен, и я не тот, кого людям следовало бы считать особенным. Полагаю, что ожидания людей от меня чрезмерны, как и их почитание. Однако.
   Её брат всегда был искренним, всегда серьёзным и честным, он говорил, положив ладони на колени, не отрывая взгляда от той, которая была перед ним.
   - Однако у меня есть ты, - произнёс он, подаваясь немного вперёд.
   - Мм... Э?
   Этот молодой человек по имени Тот Коул. Который взял её за руку и посмотрел прямо в глаза. С чистой улыбкой того, кто не сомневался в ней.
   - Когда ты впервые сказала мне, что хочешь стать рыцарем, я буквально схватился за голову. Всё из-за моей слабой проницательности. Теперь же я уже не сомневаюсь в твоих способностях, и то, что недавно произошло, мы прошли благополучно только благодаря тебе.
   - Мм... а... мм? - растерялась Миюри.
   Она не поняла, о чём он вдруг заговорил, но он крепко сжимал ей руку, и от тепла его руки что-то будто ответно сжималось у неё в груди.
   - Я знаю, как тяжело тебе пришлось трудиться последнее время, и я сожалею, что на тебя столько навалилось, но именно сейчас надо упорно трудиться.
   Её брат, отпустив руку, мягко положил обе ладони ей на плечи.
   - С твоей помощью мы одолеем эти горы. Давай вместе постараемся, насколько мы сможем.
   Прямой взгляд, почти нежные жесты...
   Миюри молча смотрела какое-то время на брата, потом отвернулась и спросила:
   - Ты слышал, что я сказала?
   - Конечно, - уверенно ответил ей брат, но потом почему-то неловко улыбнулся. - Я виноват, что не мог отблагодарить тебя за твой труд. Однако сейчас мы не должны становиться на колени. Мы уже близки. Близки к тому, что наша борьба значительно продвинется вперёд.
   И он обнял Миюри, что было для него необычно.
   Хвост Миюри тут же ответил на объятие, качнувшись влево-вправо.
   - А пока, прошу, прости меня за это. Когда работа будет окончена, я причешу твои волосы, и мы ещё поговорим. А пока, Миюри, тут ещё надо...
   В этот момент Миюри выскользнула из объятий брата и отвернулась, заставив его замолчать. Чувствуя, что он у неё за спиной оцепенел от неожиданности, Миюри потянулась к кровати, схватила свою подушку, оставшуюся в рабочей комнате, и прижала к себе.
   - Миюри? - обратился её брат.
   Не обратив на это внимания, она, сердито топая и шурша одеждой, прошла к двери и взялась за ручку. Потом повернулась, чтобы выкрикнуть:
   - Я говорила тебе всё это не потому, что хотела получить награду!
   - Э? Эй, Мию...
   Миюри громко хлопнула дверью, заглушив остававшееся "-ри". Потом она прошла в свою комнату, соседнюю с рабочей, пинком распахнула дверь и захлопнула за собой с ещё большим грохотом.
   Крысы испуганно повыглядывали из щелей в комнате. Миюри обвела их грозным взглядом, заставив исчезнуть, и вытерла подушкой слёзы.
   Одно дело, если бы её брат просто не захотел прислушаться к её словам, однако он посчитал их сказанными из её себялюбия, из желания получить награду.
   В эти места стекались толпы людей, осуществлялись грандиозные замыслы, пошли разговоры, что Церковь вот-вот объявит во всеуслышание о проведении Вселенского собора. Тут, наверное, невозможно было сохранять спокойствие, к тому же во время недавних, достаточно бурных событий, в голову её обычно сдержанного брата пришёл необычайно смелый замысел, увенчавшийся успехом. Может, он несколько возгордился после этого, но Миюри полагала, что достаточно великодушна, чтобы принять это как ещё одну милую сторону брата, это она раньше полагала, что приняла это.
   А вот брат отнёсся к ней как к ребёнку, так же, как он относился к ней в Ньоххире. Он решил, что замечание Миюри было продиктовано детским себялюбием, что её легко заставить сдаться, сказав, что он доверяет ей.
   - Мой брат... настоящий болван! - выкрикнула Миюри и со стоном рухнула на кровать в обнимку с подушкой, пропахшей её братом.
  
  
   Служба в церкви ещё не завершилась, поэтому Миюри передала дежурство Вадену и его крысам, а сама поспешила навстречу Илении и Диане, одетым в дорожную одежду.
   Повсюду было полно людей, однако хозяин таверны при виде Миюри в одеянии святой выставил под карнизом для неё и её спутниц дополнительный стол, Миюри его поблагодарила и, усевшись, разразилась долгими жалобами на брата. Под конец она изобразила, как тискала подушку, откинулась на спинку стула и измученным голосом завершила:
   - И потому я забросила всю работу и строила так, чтобы все жалобы, прошения и всё прочее направлялись непосредственно брату.
   Когда Миюри умолкла, сидевшая напротив неё Иления неловко улыбнулась.
   - Вот почему торговый город Арберк наводнён людьми и товарами.
   - Твой брат - прямодушный человек, но, похоже, ему недостаёт гибкости, - произнесла Диана, от которой исходило нечто неосязаемое, заставлявшее думать, что она немедленно обратилась бы в пепел, упади на неё луч солнца.
   Миюри предполагала, что она вернётся домой, вместо этого Диана приехала в Убан с Иленией.
   - С дедушкой, уговаривать которого я летала, тоже совсем непросто. Мне хотелось бы продолжить с ним разговор, чтобы он не стал гнуть пупок на нас, - сообщила Диана, и Иления ответила улыбкой, что было редкостью для неё. ["гнуть пупок" - это "обидеться", "рассердиться", прим. перев.]
   Диана, заставив Роше, воплощение филина, кричать от ужаса, полетела после этого в королевство Уинфилд, чтобы договориться с определённым лицом. Это лицо переворачивало представления Миюри об овцах, воплощению волчицы оказалось совсем непросто совладать с воплощением барана.
   Однако именно он должен был выступить в качестве поддельного отшельника-монаха, чтобы разобраться с осложнениями, возникшими при подготовке к прокладке дороги.
   - Однако, если ты поставишь себя на место твоего брата, тебе, наверное, станет немного жаль его, - добавила Диана, проводя пальчиком по краю деревянной миски.
   Миюри показалось, будто ей кто-то провёл рукой по хвосту против шерсти.
   - Моего брата?..
   - Именно. Не знаю подробностей твоего путешествия с ним, но только он внезапно стал таким значимым, верно? Его стали называть Предрассветным кардиналом уже после того, как ты отправилась в путешествие, так ведь?
   - Но это уже давно случилось, - тихо ответила Миюри, пожимая, плечами. - Однако мой брат, сколько времени ни проходило, всё сомневался и говорил что-то вроде того, что не достоин этого.
   Всё это Миюри сказала совершенно серьёзно, однако Диана, слегка улыбнувшись, подмигнула Илении, которая, в свою очередь, ответила неловким смешком.
   Такое поведение собеседниц смутило Миюри, заметив это, Иления сказала ей:
   - Как бы... Однако, госпожа Миюри. Как бы долго это ни длилось, это произошло несколько месяцев назад, так?
   Миюри шмыгнула носом и ответила:
   - Именно так. Когда мы покидали Ньоххиру, весна ещё не настала, было много снега.
   Зима в Ньоххире всегда была занятой, и её брат чувствовал себя виноватым, оставляя купальню в такое время. Однако это случилось так давно, что Миюри вспоминала то время со светлой, лёгкой тоской, с болью в глубине души и странным, сладко-горьким чувством.
   Она тогда спряталась в бочке, чтобы отправиться с любимым братом в невероятное путешествие по внешнему миру, чтобы осуществить мечту увидеть этот мир.
   Однако Иления с неопределённой улыбкой произнесла:
   - Послушай, госпожа Миюри.
   Миюри в замешательстве посмотрела на Илению, пышные вьющиеся чёрные волосы придавали той ещё более взрослый вид, однако воплощение овцы продолжила говорить несколько извиняющимся тоном:
   - Госпожа Миюри, что ты недавно почувствовала, увидев меня и госпожу Диану?
   - Что почувствовала?..
   - Что-то наподобие "давно не виделись?
   Миюри наклонила набок голову и с недоумением посмотрела на Диану:
   - Прошло же на самом деле много времени, разве нет?
   Уже неделя миновала, как Миюри видела Диану в последний раз, а с Иленией она не виделась ещё дольше, и если бы вокруг не было людей, она бы обняла обеих крепко-крепко. Зачем задавать вопрос, ответ на который столь очевиден? - недоумевала Миюри.
   Диана тогда сказала с чуть печальной улыбкой:
   - Мы больше не способны разделять твою свежесть восприятия.
   - Э?
   - Именно так. Возможно, господин Коул тоже.
   - Э-э?
   Для Миюри её собеседницы были двумя старшими сёстрами. Которые переглянулись, будто не находили слов.
   - Твой брат, возможно, такой же. Он, вероятно, ощущает, что покинул твою родную Ньоххиру вместе с тобой совсем недавно, - объяснила Диана.
   Это глупость какая-то, - чуть не сказала Миюри, но Диана, похоже, не собиралась шутить. И Миюри вдруг ощутила тревогу. Ну, будто бы ей сообщат сейчас что-то нехорошее, о котором только она была в неведении.
   - У тебя и у твоего брата восприятие времени совершенно разное.
   Не может быть, - тут же всплыло в голове Миюри.
   Но эти две женщины, кажется, и не думали её дразнить, от охватившего её тревожного ощущения Миюри заёрзала на стуле.
   - Таким образом, внезапность перемены своего положения твоему брату принять намного сложнее, чем ты думаешь. А он ведь из тех, кто тщательно всё обдумывает и действует с осторожностью.
   Если со второй половиной Миюри могла согласиться, её брат был такой личностью, то осознать первую половину ей было ещё не под силу.
   Такое долгое путешествие, и вдруг? А кроме того...
   - А кроме того, он сейчас только учится, как следует вести себя высокопоставленному лицу. А ты сама? Каково тебе было, когда ты впервые стала волчицей? - спросила Диана, и её добрые, прищуренные глаза нашли мешочек с пшеницей на шее Миюри. - У теня не было никакого представления о том, как и что делать, поэтому ты просто наблюдала за другими и, подражая им, старалась изо всех сил двигать своими ногами... Разве не так было у тебя?
   Миюри сейчас смутно помнила своё первое обращение в волчицу, но отдельные моменты в её памяти всё же сохранились, зато чувства разочарования и злости от того, что её ноги не хотят двигаться не так, как надо, укоренились глубоко в её душе и сейчас были столь же ощутимыми, как камешек, попавшийся в куске хлеба.
   - Редко случается, чтобы у кого-то всё сразу же получилось с первого раза. Даже если твой брат кажется тебе совершенством, способным справиться, как надо, с чем угодно.
   Последние слова содержали малую толику скрытого ехидства. Которое притупившейся иглой проткнуло раздутые домысли Миюри, заставив их лопнуть, как пузырь.
   - Мой брат... он вовсе не совершенство, - с некоторым трудом ответила она и тут же поняла, насколько детским прозвучало её возражение.
   Диана, конечно, не стала указывать на это, она лишь улыбнулась.
   - И по поводу того, что тебя больше всего злит. То, что он обращается с тобой, как с ребёнком, - это другая сторона той же проблемы.
   - Мм?.. - издала Миюри, ощущая, будто совершила огромную ошибку.
   Однако она всё ещё не осознала, в чём именно. И потому не знала, куда вели слова Дианы, это пугало её.
   Миюри невольно сжалась и робко подняла на Диану взгляд.
   - Сейчас ты становишься по-настоящему взрослой.
   - Э?.. - невольно переспросила Миюри, ошеломлённая этими словами.
   Она тупо смотрела на своих подруг, и теперь заговорила Иления:
   - Не думаю, что господин Коул обращается с госпожой Миюри как с ребёнком. Господин Коул по природе - самый искренний и серьёзный из людей. И он всегда заботится о госпоже Миюри. Поэтому из того, что сказала госпожа Миюри, следует, что...
   - Что ты взрослеешь быстрее, чем думает твой брат, - продолжила Диана. - Твой брат думает, что разговаривает с такой тобой, какой он тебя представляет, а в действительности ты ушла вперёд намного дальше, чем он может вообразить себе.
   В этот момент Миюри осознала, что сидит с широко открытым ртом, и поспешно взяла со стола чашу с напитком, чтобы как-то выйти из положения.
   - Я?.. я?.. Это я? - вырвался у неё вопрос.
   За вопросом вдруг последовала горечь. Миюри по-настоящему хотела, чтобы её назвали взрослой, в этом не было сомнений. Но сейчас ей было не по себе, и она не могла понять причину.
   Она всегда хотела скорей стать взрослой, старалась вести себя и выглядеть, как взрослая, и верила, что это время уже не за горами. Но слова Дианы были для неё слишком неожиданными. Потому что она всё ещё не чувствовала, что сильно изменилась.
   - Так вот, важно здесь то, что твой брат, вероятно, в таком же положении.
   - Хк... Мм?.. А? - вырвалось у Миюри, меж тем как её газа не могли оторваться от нежного взгляда Дианы.
   - Его вдруг высоко вознесли, стали называть Предрассветным кардиналом. Сам же он себя ощущает таким же, каким он был в Ньоххире.
   Миюри снова сжалась, у неё перехватило дыхание. Её брат всё время говорил ей то же самое, а она каждый раз недовольно думала, какой же он трус. Но, может быть, это было не личной чертой её брата, может быть, это вообще свойственно людям.
   - Сейчас ты взрослеешь с невероятной скоростью, а твой брат уже довольно взрослый. Потому и не может быстро меняться. Из-за этого всё взрослое, что ты видела в брате, наверняка будет быстро тускнеть для тебя. В результате по мере взросления ты всё больше и больше будешь замечать его детскую сторону, - сказала Диана и, откинувшись на спинку стула, спросила: - Только не скажу, разочарует это тебя? Или нет?
   Немного опомнившись, Миюри заметила, что её уши и хвост выбрались на свободу, благо её одеяние святой скрыло это от окружающих.
   Чтобы справиться с филином Роше, Миюри отправилась за Дианой и обратно летела на её спине. Вид с такой высоты сильно отличался от того, что Миюри видела с земли. Но изменилась лишь точка зрения, в то время как горы никуда не передвинулись, речки не пересохли, всё осталось, как было.
   То же самое касалось и её брата.
   Если подумать, он ещё в Ньоххире создавал у всех впечатление смышлёного паренька, но Миюри помнила, сколько нелепостей и глупостей он городил в своей комнате.
   Но именно благодаря тому, что её брат был таким глупым, Миюри могла верить ему.
   В этом путешествии Миюри научилась правильно выражать эту черту брата - до глупости наивный и честный.
   И потому этот глупый, наивный брат добросовестно сдержит любое обещание, какое бы ни дал. А город Убан, именно из-за его наивности, в настоящее время стоял на ушах.
   Если так, то всё, что было важным, определённо никогда не изменится. Со спины Дианы Миюри увидела много городов и гор, которые совсем не изменились из-за этого.
   Именно благодаря честности брата она могла верить, что он будет держать Миюри за руку и никогда её не отпустит.
   - Я думаю, мой брат остаётся моим братом.
   И потому её чувства к нему никогда в действительности не менялись.
   Диана довольно улыбнулась, а Иления облегчённо рассмеялась.
   - Верно. К тому же большинство мужчин часто ведут себя, как дети, - несколько развязано заявила обычно утончённая Диана, ошеломив этим Миюри.
   И тут Миюри вспомнила.
   Её мама рассказывала, что Диана когда-то влюбилась в странствующего монаха, завершилось всё весьма печально, как это часто случается с не-людьми.
   Миюри ощутила, что в какой-то мере понимает, каким по природе был тот странствующий монах. Он был, вероятно, искренним и прямым, простоватым, способным видеть лишь часть мира, но добросовестно исполнявшим обещания, и ещё был очень честным.
   - И потому мне хотелось бы знать, - произнесла Диана, и её слова, словно начисто вытерли стол, за которым они сидели, полностью меняя настроение. - Чтобы загладить вину, готова ли ты по-взрослому уступить?
   Упрямство - черта детского поведения, которое подошло бы брату Миюри, но совсем не подобало серебристой волчице. Однако Миюри, хорошенько подумав, ответила:
   - Можно уступить, чтобы загладить вину, но, думаю, не стоит слишком потакать им.
   Диана, чуть пожав плечами, произнесла:
   - Возможно, это действительно очень важно.
   И Миюри с Дианой обменялись довольными улыбками, а вот улыбка Илении была натянутой, возможно, она как овца посочувствовала барану, о котором шла речь.
   Итак, раз брат Миюри недалёк, раз он ведёт себя, как ребёнок, ей приходится уступать ему и проявлять к нему внимание.
   При этой мысли её хвост чуть вновь не вылез наружу.
   Однако вожак стаи должен смотреть шире, не цепляться к мелочам.
   - Но как бы нам не задеть гордость Коула, - с сомнением в голосе произнесла Иления, когда церковная служба, наконец, завершилась, и скопившиеся в церкви люди начали расходиться.
   Несколько крыс вскарабкалось на стул, чтобы сообщить Миюри, что Предрассветный кардинал направляется к какому-то зданию, которое называлось городским советом. Похоже, они должны были обсудить какое-то городское событие или что-то в этом роде. Вообще-то, если бы хозяин таверны увидел крыс, можно было нарваться на неприятности, пусть даже крысы появились под карнизом снаружи таверны, а не внутри, поэтому Миюри спрятала крыс в рукав плаща и дала им там хлеба.
   - Он так занят в значительной мере из-за того, что пребывает в этом городе, думаешь ты, и я тоже так думаю, ты в этом права. Многие дела, не будь Предрассветного кардинала в городе, развеялись бы, как дым, - согласилась Диана, подтверждая тем самым его неспособность верно оценивать положение. - Но он не хочет признаться себе в этом. Думает, что если жители города работают над осуществлением его замысла, ему надо работать как можно усердней. И чем усердней он работает, тем больше все уделяют внимание тому, что он говорит, и тем больше груз ответственности он несёт.
   Родители рассказывали Миюри, как отлично её брат проявил себя при строительстве купальни в Ньоххире, как умело он распоряжался ремесленниками и материалами. И, скорее всего, он вмешивался во всё, исходя из своего опыта на тот момент, и его мнение по различным вопросам зачастую было достаточно здравым, Миюри не спорила с этим.
   Но её брат обрёл слишком большую значимость. При этом сам считает себя агнцем и старается держаться среди прочих агнцев. Все вокруг стремятся держаться с ним осторожно с учётом его значимости, пытаются подольститься к нему: какой хороший агнец. Ему это нравится, и он издаёт овечьи звуки, что приводит к осложнениям.
   - Мне надо что-нибудь сделать, чтобы показать моему брату, каким значительным он стал, и как его боятся люди.
   Если бы Миюри смогла сделать это, его брат смог бы понять, что находится не на своём месте. Возможно, это глубоко ранит её чувствительного брата, но Миюри не могла не представить себе, как она берёт за руку брата с разбитым сердцем и уводит его в уединённое место, она уже с нетерпением ждала этого. Ей хотелось кормить этого агнца и гладить по голове.
   - Трудность состоит в том, что господин Коул очень скромный, - высказалась Иления.
   Диана издала смешок. Миюри вздохнула и взяла рукой кусок вяленого мяса:
   - Кажется, это примерно как накормить лошадь мясом.
   И острые клыки волчицы Миюри впились в кусок.
   - Ну, а если по-другому? - спросила Иления.
   - По-другому?
   Иления, которой были так к лицу её пышные вьющиеся волосы, выдала недосягаемо уверенную улыбку.
   - Меня в торговле учили, что если что-то не удаётся столкнуть с места силой, надо попробовать мягко потянуть.
   Воплощение овцы и торговец шерстью. И наставлял её не кто-нибудь, а сама Ив.
   Кивнув в ответ, Миюри произнесла:
   - Если я не смогу моему брату набить рот мясом, после которого он поймёт, насколько значимым он стал... тогда, значит, мягко потянуть... потянуть...
   Миюри задумалась, и тогда Диана, быстро отпила из чаши и произнесла:
   - Коварство.
   Волчий хвост, который Миюри только-только прятала, чуть не вырвался под плащом снова.
   - Коварство?
  
   0x01 graphic
  
   - Каким бы строгим в своих убеждениях ни было значимое лицо, у него должно быть что-то, что приковывает его внимание.
   Миюри ощутила, будто шерсть на её спрятанных хвосте и ушах встала дыбом. Это потому что в самой глубине глаз Дианы, даже если та улыбалась, Миюри могла заметить тлевшие угольки давно минувшего времени.
   - "Неужели это на самом деле важнее меня?" Так я раньше обычно говорила.
   Кхх-кхе, - услышала Миюри и, обернувшись, увидела, что это Иления подавилась хлебом.
   Диана, воплощение огромной птицы и алхимик, чья работы окутана тайной. Трудно было представить, что когда-то она была влюблённой девушкой.
   - Возможно, нам стоило бы попытаться отвлечь его, повернув его лицом к тому, что привлечёт его внимание, - произнесла она.
   - Брат, что-то, что для него важно... - задумалась Миюри, и решение пришло ей в голову почти мгновенно. - Это я.
   Диана и Иления согласно кивнули.
   - И ещё Бог, - назвала Миюри своего соперника, вечно стоявшего на дороге у её любви, а назвав, поспешила смыть соком из своей чаши горечь во рту.
   - Однако Бог... хм, Бог... - задумчиво произнесла она.
   - У тебя появилась мысль? - спросила Диана.
   Миюри пожала плечами и ответила:
   - Меня это бесит, но если ему сказать, что Богу нужно, чтобы он сделал какую-то работу, он может увлечься этим с одержимостью.
   - Ага, понятно, - молвила Диана.
   - Так же было с тем, в кого влюбилась сестрица Диана? - не удержалась Миюри.
   Диана улыбнулась и ответила:
   - Те сражения стали теперь просто добрым воспоминанием.
   Миюри тоже улыбнулась и положила ладони на стол:
   - В таком случае о подходе, который будет лучшим.
   Миюри обладала немалым числом необычных навыков, но охота на приманку была её изюминкой. Её даже в какое-то время перестали звать на охоту, потому что после неё нечего было добывать в горах. Ну, а её брат не был способен смотреть себе под ноги, не то что по сторонам. Если подготовить хорошую приманку, удастся без труда заманить его в ловушку.
   Она представила себе лицо брата, когда крышка ловушки захлопнется, и перевела взгляд на Диану и Илению:
   - Если я начну болтаться по городу, не знаю даже, куда могут разойтись слухи, поэтому мне бы хотелось рассчитывать на помощь сестрицы Дианы и сестрицы Илении.
   Две сестры Миюри, которым она доверяла, согласно кивнули.
  
  
   Иления проводила взглядом Миюри, лёгкой походкой направившейся к церкви в столь приподнятом настроении, что, будь её хвост выпущен, он ходил из стороны в сторону ходуном. Потом девушка-овца сама поднялась со стула.
   - Ладно, тогда всё, что связано с выборщиком, я, наверное, возьму на себя. У меня есть, что сказать сейчас правителю.
   - Конечно. Оставь мне всё, что связано с мастерскими. Среди них многие выплавляют металлы, что меня всегда интересовало.
   Иления знала, что не-люди нередко присоединялись к миру людей, однако то, что одна из них стала алхимиком, всё же её поразило. Однако, когда у Миюри с ней зашёл об этом разговор, она ответила, что занятие торговлей шерсти - занятие неплохое, но тоже имеет свои тонкости.
   - Связываемся через этих малюток, - сказала Иления, поглаживая по голове крысу, появившуюся из её рукава.
   Миюри на горожан произвела не меньшее впечатление, чем Коул, эта девушка неизбежно привлекала к себе внимание, так что, если с ней их будут видеть слишком часто, слухи об этом могут достичь Коула. А затевать подобное дело, если его не удержать в тайне, бессмысленно.
   - Эти малютки - трудолюбивые ребятки, - сказала Диана, держа крысу на ладони. - Может быть, они могли бы и у нас помогать в делах.
   Сама крыса казалась при этом довольно беспокойной, вероятно, у неё просто остались не самые хорошие воспоминания о птицах.
   - Ладно, увидимся позже, - сказала Иления, на что Диана лшь приподняла руку, собираясь, по-видимому, выпить ещё.
   А Иления, взвалив на плечи мешок с вещами, лежавший во время разговора у её ног, направилась к особняку выборщика. В Убане было сейчас много приезжих, так что Иления в дорожной одежде бросаться в глаза не будет. И это было хорошо, ведь обычно женщина, путешествовавшая в одиночку, привлекает к себе внимание. Однако вид оживлённой толпы в Убане вызвал у Илении кривую усмешку. Все эти люди приехали в город вследствие деятельности Предрассветного кардинала.
   Иления познакомилась с Коулом и Миюри сравнительно недавно, и её поразило, насколько они изменились. При первой встрече они путешествовали сами по себе, вдвоём, стремясь при этом к невероятно большой и дерзкой цели. Иления также стремилась к великой цели, в этом плане она от них не отставала, но цель Коула и Миюри, такая же безрассудная, как и у Илении, имела иной смысл.
   Безрассудство мечты о новой земле состояло в её недостижимости, в то время как нанести мощный удар по самому лику Церкви было безрассудно именно потому, что это совершалось в существовавшей действительности.
   Это было почти тем же самым, что попытаться сдвинуть гору - нельзя сказать, что это вообще невозможно, но любой, попытавшись воткнуть лопату в основании горы, тут же поймёт всю безрассудность этого замысла.
   Однако Коул держался мужественно, а Миюри его поддерживала. И если смотреть со стороны, от этой пары всегда веяло радостью.
   Если честно, Иления, давно жившая отдельно от стада, завидовала им обоим.
   Они шли бок о бок к большому свету.
   Но при этой мысли её губы скривились в усмешке.
   - Если бы госпожа узнала о моих мыслях, она была бы разочарована.
   В прошлом жизнь Илении не имела цели, она просто питалась травой, росшей у неё перед носом.
   Потом в её жизни появилась алчная женщина-торговец, одетая в сияние золота и драгоценностей, ходившая по семи морям, не смущавшаяся ни перед чем и встречавшая что угодно бесстрашной улыбкой. Эта женщина, казалось, жила охотой на всех, за исключением самой себя, и у неё была сила не скрывать и не стыдиться этого, и Илению влекло к этой силе.
   Но потом Иления узнала о близких связях Ив с Коулом и Миюри и была поражена, настолько тесным оказался мир, в то же время она ощутила приход понимания. Потому что, при совершенно необузданном образе жизни Ив всегда сохраняла в глубине души странную теплоту, что было для Илении загадкой. И когда Иления приехала в Эшьютадт участвовать в урегулировании ситуации после бурных событий, связанных с поиском астролога, и встретила там после длительного перерыва Ив, выглядевшую так же, как всегда, улыбка сама собой расцвела на лице Илении, восхищавшейся этой женщиной-торговцем. Впрочем, Ив, сделав недовольное лицо, указала на это Илении, и та поспешно скрыла улыбку.
   Подобная закалённой стали суровость Ив таинственным образом уживалась с мягкостью и теплотой. Овцы не отличаются хорошим чутьём, но, встретившись снова с Ив, Иления смогла почувствовать, что мягкость и теплота Ив имели тот же запах, что и Миюри с Коулом. Это, должно быть, запах купальни в Ньоххире, о которой слышала Иления.
   Можно было сказать, что людей в Убан привлёк тот же запах. Приятный, сладкий запах, влекущий в этом иссушенном, пыльном мире подобно тому, как свет притягивает из темноты насекомых и животных.
   Так, по крайней мере, думала Иления.
   И выборщик Дюран, вероятно, был одним из тех, у кого от сладкого, тёплого запаха разгладились морщины между бровями.
   Иления плавно проскользнула среди людей, заполнивших особняк выборщика, заметила уже знакомое ей лицо управляющего, который по её просьбе провёл девушку в комнату правителя, где она с должной вежливостью его поприветствовала:
   - Я очень тронута, что моё желание увидеть тебя исполнилось. Да благословит Господь милосердие и терпение досточтимого выборщика.
   Дюран негромко кашлянул и отослал людей.
   - Перестань смеяться надо мной... - произнёс он.
   - Ни в коей мере, - заверила Иления.
   Сама по себе она в мире людей была скромным торговцем шерстью.
   Однако теперь она была ещё и одним спутников Предрассветного кардинала и его доверенным лицом. А этот оттенок игривости, вероятно, ей захотелось задействовать под влиянием встречи с Миюри.
   - Итак, тебе что-то нужно?
   - Да. Мы можем поговорить накоротке? - спросила Иления с улыбкой, правитель несколько напряжённо кивнул. - Собственно, у меня к тебе есть предложение от королевства, переданное через досточтимую Хайленд.
   - От королевства?.. - недоверчиво переспросил Дюран, поскольку принц королевства, второй в очереди на престол, уже находился в Убане.
   Более того, вместо того чтобы сначала пойти к Предрассветному кардиналу, Иления, прямо в дорожной одежде, попросила её принять. Правитель прошёл более чем достаточно осложнений, чтобы мысли о неприятностях первыми посетили его.
   - Понимаю, что это может быть дерзким с моей стороны, но я бы хотела поставлять шерсть из королевства напрямую тебе, правитель.
   Растительность на лице правителя не смогла скрыть его потрясение, он помолчал, справляясь с собой, потом, переведя, наконец, дух, произнёс:
   - Не думаю, что это предлагается просто по доброте.
   Иления посмотрела прямо в лицо правителя и улыбнулась.
   - Ты важная опора, поддерживающая Предрассветного кардинала. Чем опора прочнее, чем надёжнее она для нас.
   Правитель испытующе посмотрел на неё, но быстро отвёл взгляд. Будто его обвинили в преступлении, и он сдался.
   - Под давлением других я совершил поступок, которого не хотел Предрассветный кардинал...
   Иления из учтивости не стала подтверждать его вину вслух, но её застывшая улыбка говорила всё без слов.
   Выборщик Дюран лишь недавно сумел упрочить свою власть, но, даже сидя на троне, не смог оказать достойное сопротивление выборщику Барриндо и посланнику Жьяддо. И потому Барриндо со своими людьми мог делать всё, что ему заблагорассудится, как, к примеру, в недавней заварушке, когда пытались сделать из Коула мученика, чтобы присвоить себе власть Предрассветного кардинала.
   А ещё он оказал давление на выборщика Дюрана, заставив его попытаться отравить предводителя народа, скитавшегося по свету, пока их не привёл в лес монах-отшельник. А Коул старался этих людей спасти. Собственно, сам Коул по своей доброте прощал их недальновидные действия, однако лишь Предрассветный кардинал был готов терпеть их, остальные его сподвижники - нет. В первую очередь не желала с этим мириться Миюри, однако даже кроткая Хайленд не стала исключением.
   Чтобы справиться с проблемами, возникшими в ходе поисков алхимика и прокладки дороги, Хайленд придумала ряд мер на случай непредвиденных обстоятельств, поручив реализацию одной из них Илении, вернее, Ив.
   - Шерсть королевства будет продаваться через наш торговый дом. Ради прокладывания дороги на юг мы уже дали подобное обещание торговцам Арберка, но я прошу считать это отдельной сделкой.
   Выборщик Дюран происходил из рода, известного своей боевой мощью, однако его истинная сила заключалась в выдающемся уме.
   Его громкий вздох, вероятно, означал, что он понял всё до мелочей.
   - Хотите, значит, надеть на меня шерстяной ошейник.
   - Нет, никоим образом.
   Выборщик с шумом выдохнул через нос, однако сердитым он не казался.
   Была кое-какая разница между тайными поставками правителю для укрепления его власти некоторых объёмов шерсти и золота. Конечно, Уинфилд был крупнейшим производителем шерсти, изыскать необходимое её количество было несложно, но дело состояло не только в прибыли, которую принесла бы шерсть, переработка шерсти давала людям работу.
   Аристократам и землевладельцам надо было поддерживать верность своих многочисленных слуг и подданных, в этом отношении шерсть, дававшая работу и прибыль, была полезней раздачи денег.
   Таким образом, Хайленд, предлагая шерсть, рассчитывала не только помочь Дюрану укрепить власть, но и сделать его обязанным королевству. И этот замысел не мог быть озвучен принцем Клевендом, прибывшим в Убан, так как, сколь независимое, даже вызывающее поведение он ни демонстрировал, его истинное положение в королевстве - второй принц в очереди на престол.
   Эта явная попытка навязать выборщику Дюрану определённой позиции не имела своей целью принести пользу исключительно Предрассветному кардиналу. Всё, что связано с Предрассветным кардиналом, служило постоянным напоминанием выборщику о королевстве Уинфилд, и как только дорога на юг будет проложена, у королевства появится чисто практическая, корыстная цель обеспечения в связи с этим своих интересов.
   Нельзя было позволить принцу быть в этом замешанным.
   Как, естественно, и Предрассветному кардиналу.
   - Я с благодарностью принимаю это предложение, - произнёс выборщик Дюран, предпочтя, судя по всему, практическую выгоду показному достоинству. - И в связи с этим - будет ли это оформлено в виде какой-то сделки?
   - Досточтимый правитель сразу вник в суть. Делом будет заниматься торговый дом Ив, но мы бы хотели провести всё через другой торговый дом. Кроме того, чтобы дело выглядело обычной торговой сделкой, мы бы хотели получить что-то, что послужило бы символической оплатой.
   - Назови, что вы хотите.
   Иления почтительно склонила голову, выпрямилась и ответила:
   - Скажем... лес, который будет вырубаться при прокладке дороги.
   Когда Иления обсуждала этот вопрос с Ив, именно это назвала женщина-торговец в первую очередь в качестве оплаты. Добывать древесину из столь удалённого места... - недоумевала Иления, но разговор с Миюри всё расставило по местам. Ив собиралась получить прибыль от продажи изображений Богоматери и иных символов Церкви из древесины, хранящей благословение Предрассветного кардинала.
   - Понял-понял. Этому будет уделено первоочередное внимание.
   Можно было не сомневаться, что многие подданные Дюрана обращались с подобной просьбой. Ещё и Миюри уже предоставила местной церкви право распоряжаться древесиной и камнями как священными реликвиями, так что правителю придётся постараться.
   Правитель устало откинулся на спинку кресла и сердито посмотрел на Илению:
   - Лишь благодаря поддержке таких, как вы, Предрассветный кардинал может быть именно таким.
   Без единого пятнышка, чистым и невинным Предрассветным кардиналом во всём своём блеске.
   Восприняв слова выборщика в качестве похвалы, Иления почтительно склонила перед ним голову. Затем подняла на него взгляд и добавила:
   - Чтобы Предрассветный кардинал и далее оставался таким, мы бы хотели попросить помощи правителя ещё в одном деле.
   Выборщик был откровенно изумлён, но Иления заговорила со всей прямотой и на сей раз без какой-либо игривости:
   - Мы хотим вытащить из этой суматохи Предрассветного кардинала. Состояние его здоровья перед Собором драгоценно, и мы хотим, чтобы он где-нибудь хорошенько отдохнул. Однако он очень ответственный человек...
   - И, надо полагать, не может отвлечься от текущих дел, - предположил Дюран.
   - Всё так.
   - Это значит... хм. Хм...
   Утрата Коула из-под руки стала бы серьёзным ударом для правителя. Но с другой стороны именно Коул стал причиной столпотворения в городе, и если вдруг какие-нибудь его недруги причинят ему вред на территории правителя, то на правителя же и возложат ответственность, это соображение помогло выборщику быстро принять решение.
   К тому же охранять Предрассветного кардинала сутками напролёт тоже стоило денег.
   А ещё в город приехали эти могущественные, беспокойные люди, которые на словах объединились под началом правителя, что не мешало им вести тайные дела, и как ни смотри, причиной этому тоже присутствие здесь Предрассветного кардинала.
   - Что вы хотите, чтобы я сделал?
   - Чтобы отвлечь внимание Предрассветного кардинала, мы хотим организовать ему дело за городом. И мы бы хотели, чтобы досточтимый правитель составил список аристократов за пределами его территории, которых Предрассветный кардинал должен посетить.
   Напряжённо смотревший на Илению выборщик Дюран с явным облегчением расслабился:
   - Удобно ли говорить такое, но это кажется более полезным, чем шерсть. Сейчас же всё организуем.
   - Если солнце окажется близко, всё вокруг будет сожжено, - ответила Иления.
   Неловкая улыбка, появившаяся на лице выборщика в этот момент, была искренней и тёплой.
  
  
   По завершению этого важного дела Иления покинула комнату правителя и двинулась к выходу, пробираясь среди толпы, волной нахлынувшей в особняк выборщика, и размышляя о том, что делать дальше. Продвигаясь, она решала, не стоит ли встретиться с девушкой-астроном, ставшей невольной причиной всей этой суеты, чтобы узнать, нет ли у неё каких-либо сведений о новой земле.
   Башня, с которой она наблюдала за звёздами, была видна из всех окон особняка.
   Однако эта девушка, наверное, всю ночь не спала, занимаясь наблюдениями, и сейчас могла спать.
   Эти раздумья на ходу поглотили всё внимание Илении, а может, в особняке было слишком много людей. Так или иначе, но она почувствовала запах слишком поздно.
   - У... - вырвалось у неё, когда она, выходя из особняка, случайно столкнулась с кем-то.
   - А... - вырвалось у того.
   В особняк правителя Иления заявилась прямо в дорожной одежде, что могло быть сочтено непочтительным по отношению к королю, однако тот, с кем она столкнулась, был одет ещё хуже.
   Тем не менее, его грубое одеяние из плохо свалянной шерсти, может быть, подходил лучше для города, переполненного народом деятельностью Предрассветного кардинала. Вероятно, именно так одевались в прежние времена монахи, грубая шерстяная ткань на голом теле нещадно кололась, но они терпели боль, считая, что это приближало их к Богу. А тот, кто стоял перед Иленией, должен был изображать монаха-отшельника.
   Они наткнулись друг на друга и застыли, подобно бродячим котам, случайно встретившимся на углу улицы. Первым опомнился монах, вероятно, сказался его многолетний жизненный опыт, он открыл шире дверь, прежде чем Иления успела что-то сказать.
   - Так принято в мире людей, - сказал первым он с иронией, царапавшей так же, как грубая шерсть кожу.
   Однако Иления лишь кивнула и вышла в дверь. Монах вышел с некоторой задержкой, но Иления не пыталась скрыться от него - это было бы слишком невежливо. И потом, они были союзниками в том смысле, что оба поддерживали Предрассветного кардинала - на данный момент, по крайней мере.
   - Давно не виделись, господин Хаскинс.
   Олицетворением барана, с которым Илении всегда было непросто, посмотрел на неё, словно на непутёвую внучку, моргнул и пожал плечами.
   Так сложилось, что сейчас она шла рядом с Хаскинсом.
   Иления, занимавшаяся торговлей шерсти в королевстве, конечно, знала его. Она ведь когда-то жила какое-то время под его опекой. Но многое произошло, и Иления выпорхнула из его стада, хотя, может быть, точнее было бы сказать, что она заплутала и осталась вне стада. Словом, так или иначе, но Иления с Хаскинсом не поладила и покинула ряды его овец.
   Вспоминая об этом сейчас, Иления понимала, что совершенно не было нужды относиться с такой враждебностью к тому, кто её опекал, заботился о ней. Поработав торговцем и Ив, она стала думать о том, чем занимался Хаскинс, как о невероятном подвиге, ему удалось десятилетиями, нет, столетиями сохранять в тайне своих овец, в тайне даже от великого монастыря, при котором он состоял.
   Диана сказала Миюри, что та взрослеет, но Иления подумала, что и сама она за это время стала немного взрослей.
   Однако, даже если отбросить неловкие моменты в её отношениях с Хаскинсом в прошлом, ей было не по себе рядом с ним и сейчас.
   - Что, эта юная девица тебе ничего не сказала? - заговорил Хаскинс.
   Иления почти ощутила, как мысли в её голове лопнули пузырём.
   - Э?
   - О том, что я должен приехать. Эта маленькая птица-девица.
   - Это... - растерялась Иления, она как раз прикидывала, как распрощаться с Хаскинсом, когда он заговорил с ней самым будничным тоном.
   - Она говорила... - кое-как сумела в итоге ответить она, чувствуя отвращение к собственной глупости.
   Она ощутила, что, может быть, осталась такой же, какой сбежала из стада в мир, о котором ничего не знала.
   Набычившись, Иления произнесла:
   - Больше всего меня удивило, что ты вообще приехал сюда. Что решил влезть в чужие дела.
   Уже сказав, она поняла, что ни с того, ни с сего повела себя воинственно, это было неприятно. Она могла держать себя в руках, разговаривая с Миюри или Коулом, но, оказавшись перед Хаскинсом, стала прежней.
   Однако шедший рядом Хаскинс, показавшийся ей вдруг немного меньше, чем в её воспоминаниях о той тайном овечьем убежище, сказал нечто неожиданное:
   - Эта юная девица отчитала меня.
   - Отчитала?.. Диана?
   - "Этот паренёк проиграет - королевству придётся несладко", - произнёс Хаскинс и посмотрел в глаза Илении. - "Вот интересно, станешь ли ты просто стоять и смотреть, как страдает твоё драгоценное королевство".
   Иления не нашлась с ответом.
   - Держала себя так, будто всё знала, - добавил Хаскинс и, отведя в сторону взгляд, по-стариковски погладил бороду. - Похоже, речь шла о Коуле. Этот парнишка посетил нашу обитель и напомнил мне былые времена.
   Даже среди не-людей Хаскинс был долгожителем.
   В голове Илении просто не укладывалось, что он был уже вожаком стада во времена охотившегося на луну медведя.
   - Старые времена?
   - Те времена, когда создавалось нынешнее королевство.
   Легенда о Золотом баране была известна по всему королевству Уинфилд. Пред внутренним взором Илении предстало, будто на сцене, как этот баран и юноша, сражаясь вместе, закладывали основу островного королевства.
   - По сравнению с тем, этот парень, Предрассветный кардинал, куда менее склонен витать в облаках.
   Вообразить только, мелькнуло в голове Илении, он основателя королевства называет попросту "тот". Губы девушки разошлись в улыбке. Иления не могла не представить себе, как юноша с горящим взором, стремясь к своим идеалам, подталкивает Хаскинса вперёд, а тот, пусть и с ворчанием, всё же помогал юноше.
   - Примерно так, как ты и представила себе, - сказал старый баран совершенно без какого-либо гнева и посмотрел вдаль. - Коул, этот юноша, не собирается создавать новую страну, но он пытается перетряхнуть вест мир. Обладая столь хрупким телом. При не самой надёжной поддержке этой волчицы.
   Глядя на лицо Хаскинса сбоку, Иления вспомнила то чувство протеста, поднимавшегося в ней прежде. Она видела в этом лице того, кто считал, что его не касается происходящее в мире, в том мире, который он постиг в полной мере. Его самоуверенный вид будто говорил, что куда бы он ни пошёл, его ждала бы лишь суровая действительность. И Иления тоже ощущала себя готовой выжить с товарищами в мире бесчинствовавшего Медведя-лунобивца и построить страну на новой земле.
   - И что, ты не предостерёг господина Коула?..
   ...как ты предостерегал меня, - не договорила Иления, но несказанные слова, похоже, достигли Хаскинса.
   Из всего стада лишь Иления спорила с Хаскинсом.
   - Я не предостерёг? - с удивлённым видом переспросил Хаскинс. - Я предостерегал вообще-то. Но только мудрую волчицу, которую можно было бы назвать матерью их обоих.
   Мама Миюри, мудрая волчица Хоро, подобрала Коула ещё ребёнком во время своего путешествия. Прямодушие Коула, а в большей степени непосредственность и мудрость Миюри, заставляли Илению думать, что Хоро была великой волчицей.
   - Что и сказать, эта волчица оказалась ещё большим сорванцом, чем ты, - продолжил легендарный Золотой баран, для которого даже самые выдающиеся обитатели леса были мальчишками и девчонками. - Эта волчица бросила вызов тому, чему я бы никогда не подумал противостоять. И, судя по всему, она, конечно, ухватила это к концу своего путешествия. Кода я увидел этого мальца по имени Коул и девчушку, хваставшуюся той мудрой волчицей, а после них ещё ту девицу, мне пришлось признать это.
   Иления вопрошающе прищурилась, и Хаскинс пристально на неё посмотрел:
   - Не поняла, что ли? Это называется: счастливая жизнь с любимым.
   Если бы Илении предложили назвать того, к кому меньше всего подходило бы говорить о любви, ответ был бы: Хаскинс.
   Впрочем, Хаскинс, конечно же, сказал это ровным тоном, без тени смущения, и его лицо казалось лишённым каких-либо чувств.
   - Легко сказать, что это когда-нибудь закончится, - продолжил Хаскинс, глядя себе под ноги, словно ему потребовалось пройти долгий путь, чтобы увериться в этом. - Но эта волчица сотворила двух таких блистательных юнцов. Эта волчица и тот необычный парень, что женился на ней, были двоими, набравшимися смелости без страха взглянуть в лицо будущему. Эти их дети, дочь и сын, стоит лишь взглянуть на них, и ты понимаешь, на какой почве, на какой воде и в каком воздухе они росли.
   А в краю Хаскинса и его овец летней порой могли идти нескончаемые дожди или стелиться по земле туманы. А зимой там, в глубине королевства, землю укрывал толстый слой снега. Сама же земля принадлежала большому монастырю, одному из самых упрямых и высокомерных в королевстве.
   Предположение, что Хаскинс был таким мрачным из-за той среды, в которой жил, сразу встретило согласие в душе Илении.
   А в какой среде жили эти двое, Коул с Миюри?
   - Эти двое, подобно своим отцу и матери, пришли ко мне внезапно, как буря, и умчались. Когда они ушли, я посмотрел на то место, на котором они сидели вместе у костра, и подумал об одной вещи.
   - О чём же?..
   - Возможно я... возможно, в действительности есть, то, о чём я сожалею.
   Эти слова были такими чуждыми для Хаскинса, которого знала Иления.
   - Может быть, мне тоже следовало провести немного времени вместе с тем пареньком, - произнёс Хаскинс, имея в виду, конечно же, не Коула.
   После ожесточённых сражений тот паренёк и Золотой баран привели остров к миру и основали королевство. А потом легендарный баран ответил отказом на предложение нового короля править вместе и исчез...
   Так говорилось в легенде.
   На деле же король знал, где скрывался Хаскинс, но, уважая его решение, притворялся, что несведущим. Лишь когда король занял смертное ложе, они вновь связались после долгой разлуки.
   - Возможно, он счёл меня бессердечным.
   Иления чуть не упала, споткнувшись на какой-то кочке. Рядом должен был идти надменный, мрачный, упрямый древний баран, испытавший, кажется, всего невзгоды мира. Но она видела просто старого барана, прошедшего невероятно длинный путь.
   Иления молча смотрела на Хаскинса сбоку, она сомневалась, что тот ожидал ответа от такой девчонки, как она. Но всё же потом спросила:
   - Почему ты мне это говоришь?
   Хаскинс медленно поднял голову. Он смотрел на Илению, некогда жившую в его стаде и нывшую, что им следует увеличить стадо и основать убежища по всему королевству. Смотрел на Илению, которая злилась, что если она овца, то должна жить пустой жизнью, не имея впереди будущего, к которому надо стремиться.
   - Ты же вроде бы живёшь на земле монастыря. Там наверняка полно тех, кто выслушает твою исповедь.
   Хаскинс был поражён.
   - Кстати, раз так, здесь у нас как раз пребывает досточтимый Предрассветный кардинал.
   Это могло быть воспринято, как попытка уколоть, ехидство или намёк. Ей было всё равно, что он подумает, она в какой-то мере действительно думала так.
   Потому что Хаскинс остался в воспоминаниях Илении тем, кто с несгибаемой перед чем угодно решимостью защищал товарищей, но к другим относился с безразличием и пренебрежением.
   В этом овечьем убежище Хаскинс был мрачным божеством. Любые попытки Илении противиться ему пресекались просто безразлично-холодным взглядом.
   И эти мысли Хаскинса о прошлом, которым он предавался рядом с ней, казались ей чем-то вроде дурного розыгрыша.
   - Именно так, - тихо сказал Хаскинс. - Надо же, ведь именно так.
   Илении показалось, что Хаскинс закашлялся, но потом поняла, что тот, похоже, смеялся.
   - Ответ состоит в том, что живые могут слышать живых, только так и не иначе. Потому-то я и пришёл помочь этим двум паренькам.
   Это не станет переделыванием будущего. В этом заключалось что-то, чего Иления прежде не замечала у Хаскинса. Что-то светлое, устремлённое вперёд.
   - Ты всё такая же, рад был узнать, что у тебя всё хорошо, - произнёс Хаскинс.
   - Э? - вырвалось у Илении.
   Других слов у неё не нашлось, в отличие от ещё одной кочки, о которую на сей раз она споткнулась и упала бы на колени, если бы Хаскинс не поддержал её.
   - Покинув убежище, ты нашла собственную цель и погналась за новой землёй, правильно?
   По его голосу Иления решила, что он услышал об этом не от Дианы. И вряд ли до него дошли какие-то слухи, так что у старого барана, вероятно, по-прежнему имелись глаза и уши по всему королевству.
   - Неисполнимая мечта. Можно даже сказать - глупая.
   Хаскинс сказал это по своему обыкновению откровенно и резко.
   Иления, будучи не-человеком, скрылась в созданном Хаскинсом убежище и там ощутила всю удушающую невыносимость жить только ради того, чтобы жить. В те дни она, охваченная безнадёжностью и разочарованием, ненавидела в Хаскинсе всё, вплоть до тональности голоса и манерой держаться, он казался ей олицетворением настроения в убежище.
   Но сейчас, вспоминая его золодный взгляд, который Хаскинс бросал на неё во время тогдашних ссор, она больше не чувствовала в нём презрения или пренебрежения по отношению к ничего не знающей в жизни юной девице. Нет, скорее всего, этого вовсе и не было в то время, - подумала вдруг Иления.
  
   0x01 graphic
  
   - Я не знаю, где лежит новая земля, но знаю, что я там буду. И буду там всегда. Даже если это королевство падёт и появится новое.
   - Так, хорошо... - пробормотал, кивнув, Хаскинс, удостоверившись, что Иления твёрдо стоит на ногах. - Место я создавал для своих товарищей. Ты можешь туда вернуться, когда захочешь.
   Сказав это, Хаскинс не улыбнулся Илении, не стал изображать из себя доброго дедушку. Да и сказано это было так неожиданно, что слова эти просочились сквозь пальцы раньше, чем она успела их осмыслить. Эти нежданные слова исчезли, но их тепло осталось.
   - Да, - ответила Иления с такой искренностью, какой сама от себя не ожидала.
   Как ни странно, Хаскинс, похоже, тоже этого не ожидал и был удивлён даже сильнее, чем когда встретил Илению, выходившую из особняка.
   - Ху, - издал смешок старый баран и мгновенье спустя снова. - Ху.
   А потом вдруг сменил тему:
   - У меня есть в церкви дельце. Ради этого парнишки я должен изображать из себя монаха.
   Он не стал к этому добавлять "ну, ладно", "пока" или "до встречи". Может, он просто не догадался, или ему не хватало чутья обычного общения, однако Илении уже сказанного было вполне достаточно.
   Иления, глядя на спину уходившего Хаскинса, невольно шагнула вслед за ним.
   Она оказалась в этом месте, потому что встретила странного молодого человека и серебристую волчицу. Хаскинс тоже. Пересечение их путей привело к неожиданному пониманию между ними.
   Когда спина Хаскинса исчезла из виду, Иления потопталась на месте, как овца. Ей хотелось немедленно рассказать своей дорогой Ив о событиях дня, ещё ей хотелось изо всех сил сжать в объятьях Коулу и Миюри, которые завели её так далеко.
   - Я должна сделать всё, что в моих силах.
   Чтобы продвинуть дальше вперёд Коула и Миюри.
   Иления была уверена, их шаги проложат путь многим другим, которые последуют за ними.
  
  

ГЛАВА ВТОРАЯ

  
  
   В каждой мастерской, в которую заходила Диана, ремесленники морщили лбы, глядя на неё. Первым их чувством было: что за дело может быть у женщины в этом месте, где повсюду огонь, пот и железо. Потом, приглядевшись к её внешности и поведению, они начинали испытывать смутное ощущение страха. После чего им на память приходили названия некоторых сомнительно-пугающих видов занятий, связанных с их ремеслом.
   Алхимики считались врагами законов мира людей, прислужниками дьявола.
   Впрочем, некоторые из них проявляли любопытство и не боялись вопросов, связанных с изготовлением стали. Из них Диана выбирала тех, кто ей казался заслуживающим доверия и способным держать язык за зубами.
   - От такого предложения просто душу леденит, - признался старший ремесленник, выслушав Диану. - Но у нас каждый день горит огонь, жарко. Так что будет в самый раз.
   И старший ремесленник пожал Диане руку.
   Когда этим людям не хватало заработка, они с копьём на плече отправлялись зарабатывать наёмничеством, так что эта земля прославилась своим боевым духом.
   В мастерской, в которой сейчас находилась Диана в поисках помощи, было выставлено множество образцов копий, стены украшали копья прежних ремесленников, прошедшие через множество сражений. С таким количеством можно было бы скрыть всё что угодно даже от Божьего ока.
   Замысел Миюри не отличался особой сложностью или причудливостью. Для него требовалась, скорее, решимость делать вид, что ничего не происходит. В этом отношении эти ремесленники выглядели вполне подходившими.
   После этого Диана, с удовольствием ответив на вопросы ненасытного любопытства людей, покинула мастерскую.
   - Теперь... - произнесла Диана, упирая правую руку в бок, приподнимая левую и слегка потряхивая, пока из свободного покроя рукава не показалась крысиная мордочка. - Где ваш вожак?
   Спросив, Диана улыбнулась, и крыса попятилась обратно в рукав. Крупные птицы всегда были природными врагами крыс, и интерес этой к крысиному вожаку внушал крысе опасения.
   Отправившись в королевство за Хаскинсом по просьбе Коула, Диана не полетела обратно в Кумерсун, а вернулась в Убан. Она так поступила, чтобы встретиться с Ваденом, предводителем этих усердных крыс.
   - Я не буду его есть, не волнуйся, - заверила Диана.
   Крыса, высунув из рукава мордочку, начала без особой охоты показывать путь.
  
  
   Диана, конечно, узнала о Предрассветном кардинале сразу, как только вокруг него поднялся шум. В силу особенностей деятельности алхимика она должна была внимательно следить за действиями Церкви. Но, насколько она помнила, всё началось со спора королевства Уинфилд и Церкви по поводу налогов, у неё сложилось впечатление, что попытка разоблачить, исправить испорченность Церкви была лишь доводом в этом противостоянии.
   Далее в ответ на отказ королевства выплачивать установленную Церковью десятину папа приостановил работу церквей в королевстве.
   Как и следовало ожидать, думала Диана в своём доме в особом закутке города Кумерсун. Церковь никогда не откажется легко от своих корыстных интересов, но в то же время у неё на данный момент для нападения на королевство не было ни должной смелости, ни политического влияния, которое позволило бы мобилизовать на это правителей государств с их аристократами. Да и то, что королевство Уинфилд было рьяным последователем истинной веры, делало его неудобным объектом для нападения.
   Королевство, конечно, тоже не могло напрямую атаковать сердце Церкви - папский престол.
   Диана полагала, что в итоге это противостояние будет чем-то вроде стычки бродячих котов, который, нос к носу, долго воют и шипят друг на друга, королевство и Церковь, стараясь сохранить своё лицо, устроят очередное драматическое лицедейство, которое завершится обменом вялых реплик.
   И тут...
   Именно это имеют в виду, когда говорят: "появился, как комета".
   Он разоблачал прегрешения Церкви, свергал упёртых епископов, встававших на его пути, заново запустил церкви в королевстве, которые по приказу папы закрыли свои двери, он даже привлёк на свою сторону рыцарей святого Крузы, которых называли карающим мечом папы.
   Его называли Предрассветным кардиналом - тем, кто принесёт рассвет в этот тёмный мир.
   Разговаривая с торговцем компании Дива по поводу закупки компонентов, используемых алхимиками, Диана с удивлением узнала, кто это такой. Она лишь мельком увидела юношу по имени Тот Коул, когда приехала в Ньоххиру на открытие купальни и свадьбу её хозяев. Он показался ей смышлёным пареньком, а что до Миюри, то Диана тогда ещё, конечно, не могла судить об этом. Она слышала о делах этой молодой пары, пыталась из этого понять, какие они, и была взволнована, когда их пути, наконец, пересеклись. Потому что мимолётное знакомство с родителями Миюри, когда она лишь прикоснулась к их счастливому путешествию, произвело на Диану неизгладимое впечатление.
   Увидев, как волчица с торговцем изо всех сил старались удержать руку друг друга, как счастливы они при этом были, Диана впервые за десятилетия ощутила своё одиночество.
   И Диана вышла за пределы своего замкнутого пространства.
   А когда Миюри попросила её о помощи, у Дианы возникло ощущение участия в продолжении той истории. Более того, новая история оказалась ярче, опасней и увлекательней прежней.
   Родители Миюри, конечно, произвели на неё впечатление, но Коул с Миюри обладали блеском необработанных алмазов. Их неловкое, но мощное сияние заставило Диану ощутить, насколько старше она стала.
   Прожив долгую жизнь, перестаёшь ощущать ход времени, можно было сказать, что ход времени для Дианы остановился в кумерсунском доме, в котором она жила и работала.
   Но в прошлом Диана была, конечно, другой. Она и тогда жила в Кумерсуне, бывшем в то время малоуправляемым, отдалённым городком, по которому расхаживали странные личности, местом, в которое часто приходил странствующий монах, не имевший ничего, кроме своей страсти и горячей веры.
   Поразительно долгий срок Диана оставалась неизменной - с того момента, как она встретила того монаха, нет, оставалась неизменной с того момента, как покинула тот храм и того монаха.
   Беспорядочная суета, которую принесли с собой родители Миюри, помогла Диане впервые за долгие годы стереть пыль со своих воспоминаний. Этот опыт позволил ей несколько переосмыслить свою жизнь, однако у неё на душе было ещё слишком тяжело, чтобы решиться снова взлететь.
   И только когда к этому добавилась бурная деятельность Коула и Миюри, её время, наконец, стронулось с места. И она подумала, что пора начать что-то новое.
   Диана начала взаимодействовать с миром по своей воле, а не пассивно реагировать на действия извне, например, совсем недавно она спасла Коула от опасности, а до того, когда она несла пришедшую с просьбой о помощи Миюри, у них состоялась увлечённая беседа о любви. А потом Диана после долгого перерыва встретилась с Золотым бараном, единственном в своём роде Хаскинсом, эта встреча заставила её кровь быстрее бежать по жилам. Встреча оказалась наполнена воспоминаниями о былых временах, о тех, кто, казалось, были ею давно забыты, но всё же всегда жили в глубине её сердца, некоторые из воспоминаний ощущались ею не так, как остальные.
   Диана, воплощение птицы, жила гораздо дольше людей. И потому её шкатулка памяти хранила немало того, что мир людей за свою историю забыл, хранилось там и то, чего она вспоминать не хотела.
   По указаниям крысы Диана пришла к дому в заброшенном на вид уголке города. Когда торговцы останавливались в каком-то месте на длительное время, они часто снимали себе дома вместо того, чтобы жить на постоялом дворе, должно быть, это место служило для этого. Однако если бы хозяин дома увидел это множество сновавших по дому крыс, он бы точно упал без чувств от потрясения.
   Вадена Диана застала в человеческом обличье, вероятно, он ходил так по каким-то делам.
   - В общем, так. Я бы хотела, чтобы ты отправился к святому престолу, - заявила ему Диана.
   - Почему я?
   - Потому что ты подходишь, ты единственный, - ответила с улыбкой она.
   Ваден, главным делом которого было командовать кораблём контрабандистов, недовольно скривился.
   - Послушай, этот филин гнездуется в святом престоле. Хотя ты и Предрассветный кардинал проучили его, но святой престол - его логово.
   Филины - первые среди птиц природные враги крыс.
   - Я тоже была потрясена великодушием Предрассветного кардинала и думаю, что это имеет как хорошие, так и плохие стороны.
   Коул вполне мог бы убить филина Роше, но не стал даже пытаться его связать и где-нибудь запереть. Вчерашний враг может не стать сегодня другом, как земля не всегда твердеет после дождя.
   Так что доводы Вадена имели основания.
   Но у Дианы были и свои доводы.
   - Уверенность Предрассветного кардинала в будущем - это его хорошая черта, в то же время, думаю, его окружение относится к Всесенскому собору слишком легкомысленно.
   Ваден смощил нос. Его хорошее чутьё, вероятно, выработалось благодаря его ремеслу контрабандиста.
   - Ты, похоже, прожила уже долгую жизнь.
   - Да. И потому знаю, какими были прошлые соборы, даже если об этом не осталось никаких записей.
   Последний раз это было лет сто назад, но Диане казалось, что это происходило совсем недавно. Однако прежде соборы проводились довольно часто. То был длительный период беспрерывных войн, поэтому Церкви, вероятно, приходилось то и дело вносить серьёзные изменения в свои цели и задачи. Кроме того, беспокойное время всегда выносят на поверхность тех, кто становился угрозой для обладателей высоких постов. Другими словами, тех, кто пытался бросить вызов власти и престижу Церкви.
   Диана знала, что случалось с желавшими бросить этот вызов.
   - Если мы так и будем тебя выслушивать, похоже, нам придётся отправляться прямиком в гнездо филина, - с отчаянием в голосе произнёс Ваден, вероятно, ощущая, как сгущается угроза над его головой.
   Папский престол располагался в старинном сооружении, насчитывавшим более тысячи лет и состоявшим из связанных между собой зданий, образуя нечто вроде лабиринта, все властные и управленческие органы святого престола размещались здесь.
   В стенах зданий было немало щелей, через которые крысы могли проскользнуть внутрь, но вырваться обратно было намного сложнее, сооружение изнутри оборачивалось ловушкой.
   - С учётом твоих размеров как ты смогла бы нам помочь, если бы мы попались? Просунешь свои здоровенные лапы внутрь и вытащишь нас, как достают мёд из улья?
   Диана, поражённая тем, что эти крысы добывали мёд из ульев, попыталась представить себе описанную картину.
   - Интересное сравнение, - произнесла она.
   - Да, и если бы мы не были удирающими пчёлами, можно было бы даже посмеяться.
   Вот уж, в самом деле - крысы в мешке.
   Диана вздохнула.
   - Однако Предрассветный кардинал не отказался от намерения участвовать во Вселенском соборе, верно?
   Даже на улицах обсуждали этот вопрос. И если Предрассветный кардинал настолько разворошил мир, У Церкви не оставалось иного выбора, кроме как созвать собор и на нём оправдаться. А Коул, насколько могла судить Диана, должен был принять этот вызов.
   - Может, и так... Но даже если и так, не будет ли слишком жестоко просить нас проникнуть в святой престол заранее и составить подробную карту этого места? - возразил Ваден, именно это ему предложила Диана.
   Когда вступаешь на территорию противника, её карта совершенно необходима, особенно, если место похоже на лабиринт.
   - Да. Однако кто-то должен сделать это, - тихо ответила Диана. - Иначе этой милой волчицы окажется, вероятно, недостаточно, чтобы защитить Предрассветного кардинала.
   Ваден шумно вздохнул и хлопнул себя ладонью по лбу.
   - Неужели Церковь пойдёт на убийство, ты ведь об этом?
   - Да, несомненно.
   Услышав это "несомненно", Ваден скривился ещё сильнее.
   - На прошлые соборы, - пояснила Диана, - помимо решения основных вопросов, ещё всегда приглашали людей с отличавшимися религиозными взглядами. Конечно, объявлялось целью обсуждение спорных вопросов, подтверждение истинной веры или примирение с Церковью. Известных мне алхимиков заманивами сладкими заверениями: дескать, давайте обсудим и решим, что из ваших исследований не будет противоречить нашей вере.
   - И они так запросто шли?
   - Естественно, все беспокоились. Но Церковь обещала безусловно обеспечить их безопасность. На деле Церковь использовала королей и аристократов, свидетельствовавших в её пользу, чтобы всех успокоить и призвать на обсуждение.
   После чего всё шло обычным чередом.
   - Случайные недоразумения исключены? - уточнил Ваден.
   - Если "недоразумения" происходят каждый раз, ясно, что не всё ладно со стороны Церкви. Да и записей о таких случаях почти никогда не оставалось.
   За тяжёлыми дверями святого престола всё вершится в тайне.
   Барабаня пальцами по столу, Ваден прочистил горло и спросил:
   - Самому кардиналу говорили об этом?
   - Я не говорила.
   - Почему?
   - Если бы слова могли бы остановить его сейчас, они остановили бы его раньше - возможностей, кажется, было достаточно.
   Даже сама Диана поражалась, как в недавнем очень оживлённом событии, когда она спасла Коула, Миюри дала согласие на эту опасную затею. Ведь кто знает, к чему мог привести один неверный шаг Дианы. Однако даже Миюри пришлось решиться на это, поскольку их путешествие было сплошной чередой успехов.
   Хотя со стороны было очевидно, насколько опасен их путь, этим двоим так не казалось.
   И это не обязательно плохо. Именно из-за того, что они такие, столько людей с воодушевлением их поддерживают.
   А если мрачная правда об этих соборах станет известна Предрассветному кардиналу, и он дрогнет? Нет, не испугается, а, приняв мрачную действительность такой, какая она есть, допустит этот мрак в своё сердце?
   Тогда он и сам уже никогда не сможет так сиять.
   Только в том, кто совершенен настолько, что со стороны это может показаться глупым, только в том люди увидят сияние света.
   - У тебя тоже есть какая-то причина волноваться, как бы эти двое, так или иначе, не потерпели неудачи? - спросил Ваден.
   Диана, конечно, не хотела, чтобы история, полученная ею от Миюри и её родителей, закончилась. Диана решила открыть из своего убежища окна в мир, немного поучаствовать в его движении.
   Вдохнуть яркие, свежие истории, передвинув старые и затхлые в дальний угол книжного шкафа.
   Прошлое никогда не вернётся само, и вернуть его тоже нельзя.
   И потому Диана протянула руку помощи. С другой стороны Ваден и его команда также проявляли высокую самоотверженность в порученных делах. Не просто немного помогли, потому что их попросили.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"