Исуна Хасэкура
Волчица и пряность. Том 4

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Перевод с японского языка - GOOGLE, DeepL, О.М.Г. Редакция черновая

   0x01 graphic
  

Исуна Хасэкура

Волчица и пряности

Перевод с японского языка - GOOGLE, DeepL, О.М.Г.

Иллюстратор - Дзю Аякура

Глава первая

  
   Шестидневное путешествие в зимний холод подтачивало силы. Хорошо ещё, что не падал снег, однако и без него было очень зябко.
   Купленные оптом одеяла напоминали, скорее, мягкие доски, и хотелось положить под них ещё что-нибудь, что могло согревать. Лучше всего согревало, конечно, другое живое существо, в жилах которого течёт горячая кровь, ещё лучше, если это существо обладало мехом.
   Однако, если существо способно ещё и разговаривать, это может принести определённые неудобства.
   - Вот вечно не могу отделаться от ощущения, что остаюсь в убытке.
   Небо понемногу начинало светлеть, последний предрассветный холод прокатывался волнами по лицу молодого мужчины. Мужчина, несмотря на ранний час, уже проснулся - от холода, но вылезать из-под одеяла ему совершенно не хотелось, и он какое-то время просто наблюдал за светлевшим понемногу небом. Однако его спутница, обладавшая мехом и делившая с ним одеяла, пребывала сейчас в таком скверном настроении, какого он ещё не видел.
   - Ладно, я виноват, - произнёс он.
   - Насчёт виноват или не виноват - ты виноват. Конечно, я была бы рада, если это хотя бы немного тебя согрело. Поэтому я проявлю определённую снисходительность и не стану настаивать на возмещении, - продолжала ворчать его спутница.
   Лежавший на спине под одеялом молодой человек, которого этим утром ругали без перерыва, повернул голову налево. Его звали Крафт Лоуренс, он уже примерно семь лет занимался ремеслом странствующего торговца и был уверен, что в большинстве случаев смог бы убедить своего партнёра, даже в чём-то недостаточно обоснованном. Однако он не мог достойно возразить своей спутнице, лежавшей на животе справа от него, бросавшей косые взгляды и изливавшей поток жалоб.
   Спутница Лоуренса обладала янтарного цвета глазами, длинными льняными волосами, она была несколько худощава, но её тело обладало мягкостью, присущей девушкам. Звали её Хоро.
   Имя её было необычным, но более необычной была она сама. Потому что голову её украшала пара звериных ушей, а из поясницы рос великолепный волчий хвост.
   - Но всё же, ты. Есть же то, что хорошо делать, и то, что делать плохо?
   Если бы Лоуренс просто спросонья полез к спящей Хоро, она, вероятно, и то не разозлилась бы так. Она бы тогда вдоволь бы поиздевалась над ним - так, чтобы он опомниться бы не мог, и под конец расхохоталась бы ему в лицо.
   Но она всё ворчала и ворчала, потому что он сделал то, что заставило Хоро расстроиться всерьёз. Что же он сделал? Он так замёрз, когда засыпал, что неосознанно обхватил хвост Хоро ногами. А потом, повернувшись во сне, он дёрнул за её зацепившуюся длинную шерсть.
   Ей насчитывалось несколько сот лет, она то и дело называла себя мудрой волчицей, более того, её люди почитали как богиню, пусть и против её воли, но в тот момент она взвизгнула, как простая девушка - должно быть, боль была сильной уже сама по себе.
   Однако Лоуренсу казалось, что он не так уж виноват, просто так вышло случайно во сне. А Хоро уже столько жаловалась без перерыва, не считая того, что, когда Лоуренс не нарочно зацепился за её шерсть - ддррас - и наступил на хвост, отвесила ему две увесистые пощёчины.
   Лоуренсу казалось, что после этого его уже можно было простить.
   - Даже если не спишь, идёшь куда-то, можешь запросто наступить кому-то на ногу. А если спишь - тем более. Но этот хвост - то, чем я горжусь. То единственное, что доказывает, что я это я.
   Сам хвост не был поранен, лишь был выдран клок шерсти. Но, кажется, это задевало Хоро сильнее боли. К тому же Лоуренс, судя по всему, долго во сне прижимал хвост к дну повозки, прежде чем так неудачно повернуться, и шерсть оказалась спутанной и примятой.
   Хоро некоторое время с каменным лицом рассматривала свой хвост, потом удержала Лоуренса, чувствовавшего себя неловко и потому попытавшегося вылезти из-под одеял, и всё ради того, чтобы без конца жаловаться под этими одеялами.
   Обычно, когда злятся на кого-то, обходятся с ним очень грубо, дело может дойти до драки или даже до смертельного поединка, но Хоро совмещала свою месть с чуткостью к своему спутнику. Ведь утро было ещё совсем ранним, а под одеялами - довольно тепло, только под ними можно было немного восстановить силы измотанному путешествием страннику.
   А с учётом монотонного ворчания Хоро, не оставлявшей возможности возразить ей, можно было не удивляться, что Лоуренс снова задремал. Вполне естественно, что Хоро, увидев его уснувшим, с новой силой возобновила ругань.
   Это походило на настоящую пытку. Из Хоро мог получиться умелый судебный дознаватель.
   - Вот и выходит, что...
   И эта пытка продолжалась бесконечно, пока сама Хоро не устала злиться и не уснула.
  
  
   Лоуренс, конечно, знал, что Хоро может быть в гневе очень страшна, но события этого утра заставили его осознать то, чего бы ему бы знать не хотелось - насколько многообразным мог быть гнев Хоро. С этими мыслями он повёл повозку дальше.
   А Хоро, измучившись собственным гневом и чувствуя желание спать, забрала у Лоуренса все одеяла, завернулась в них и заснула. Но устроилась она не в грузовой части повозки, а на козлах, положив голову Лоуренсу на колени.
   Если посмотреть на её лицо в такой момент, Хоро покажется милой и мирной, но этот её поступок показывал, насколько пугающе расчётливой она была. Если бы Хоро продолжала показывать свои клыки, у Лоуренса были бы основания противостоять ей, если бы она демонстративно не замечала его, можно было ответить тем же в отместку. Но она полностью обезоружила его, без спросу воспользовавшись его коленями вместо подушки.
   Лоуренс не мог сердиться на неё, не мог не обращать на неё внимания или быть с ней грубым, а если бы она попросила что-то из еды, он и в этом не смог бы отказать. Потому что Хоро своим поведением объявила о примирении.
   Солнце поднялось довольно высоко, постепенно прогревая утренний воздух, однако Лоуренс снова тяжело вздохнул. Он, конечно, собирался впредь быть поосторожней с её хвостом, но тепло представляло собой непреодолимое искушение, когда приходится зимой ночевать под открытым небом. Если Бог есть, Лоуренс хотел бы услышать от него ответ на вопрос: "Что мне делать?"
   Таким выдалось утро этого путешествия, завершившегося, впрочем, раньше, чем он ожидал. Не встречая никого по дороге, Лоуренс решил, что ехать предстояло ещё долго, но, поднявшись на небольшой холм, он увидел впереди город.
   Лоуренс прежде не бывал в этих местах и был с ними незнаком. Обширный край к востоку от центральной части Проании, в котором сосуществовали язычники и истинные верующие, то ли в мире, то ли нет - Лоуренс не знал этого, но этот край был не очень интересен для торговли. Однако странствующий торговец проложил свой путь сюда, сделал, конечно, это ради Хоро, спавшей у него на коленях подобно демонёнку.
   Изначально он взял с собой Хоро, чтобы отвезти её обратно домой. Но она сотни лет находилась вдали от родины и имела самое смутное представление о том, где находился её дом и как туда добраться. К тому же за прошедшие века сам мир изменился до неузнаваемости, поэтому Хоро хотела собрать как можно больше сведений, касавшихся её родины.
   Хотя и знала, что её родной Ёйцу уже разрушен.
   Вот почему Лоуренс в Кумерсуне, откуда он с Хоро выехал шесть дней назад, встречался с бывшей монахиней Дианой, чтобы услышать её рассказ. А ещё Диана сообщила ему о монахе, собиравшем сказания про языческих богов.
   Судя по всему, монастырь, где жил этот монах, находился в каком-то удалённом месте, известном только священнику церкви в городе Терео. Однако и дороги к Терео Лоуренс не знал, поэтому ему пришлось направиться в город Энберк, чтобы там расспросить о дороге.
   И вот Лоуренс и его спутница добрались до Энберка.
   Перед въездом в город Лоуренс остановил повозку, чтобы пройти проверку. Хоро проснулась, села ровно и, посмотрев на место пропуска, первым делом заявила:
   - Хочу сладкого хлеба. Но не того же, только сладкого, а пшеничного.
   Её запросы всегда были дорогими. Однако Лоуренс не имел возможности отказать ей.
   Направляясь сюда, Лоуренс не имел представления о том, какие товары здесь пользовались спросом, поэтому он закупил пшеницу у торговца Марка, помогавшего ему в Кумерсуне, однако в дорогу взял ржаного хлеба - чёрного и горького.
   И каждый раз, когда Хоро его ела, она не забывала поиздеваться над скупостью Лоуренса.
   Представив себе большой, пышный пшеничный хлеб, который она истребует с него, Лоуренс нахмурился.
   - Только после того, как мы продадим товар.
   - Ну, если дело только за этим, я не против.
   Хотя это Хоро попросила Лоуренса взять её с собой, но это ему пришлось стать при ней кем-то вроде слуги.
   Вероятно, Хоро заметила ход его мыслей, потому что она, поглаживая через плащ свой хвост, произнесла зловредным тоном:
   - Мой милый хвост был топтан твоей ногой. Теперь мне придётся подержать тебя позади моего хвоста, иначе будет несправедливо.
   Лоуренс уже думал, что Хоро ещё долго будет нудить по поводу утреннего происшествия, однако, судя по тому, как это прозвучало, её настроение уже поправилось.
   Вот же ведь, - вздохнул в глубине души Лоуренс и повёл повозку, направляясь к городскому торговцу мукой.
   Хотя Энберк лежал вдали от центра страны, он сам был, кажется, достаточно крупным и оживлённым торговым центром этого края. Вероятно, Лоуренсу с Хоро никто не встретился в пути, потому что они приехали в город по мало используемой дороге.
   В центре города выстроились ряды лавок, торговавших овощами, зерном и живностью, привезёнными, вероятно, из окрестных селений, площадь была полна торговцами и покупателями.
   Двери большой церкви на площади также были распахнуты для людей, в большом количестве заходивших помолиться и выходивших обратно на площадь.
   На вид - обычный провинциальный город.
   На въезде Лоуренс узнал, что самым крупным торговцем мукой и зерном в городе являлся торговый дом Рииндот. Лоуренс решил, что это название, вероятно, присвоила себе торговая лавка для пущей важности - в обычаях провинциальных городов. Но торговый дом Рииндот, расположившийся справа от прекрасной улицы, ведущей на север от площади, оказался достаточно крупным заведением, чтобы оправдать желание придать себе солидности названием, и дом располагал обширной погрузочной площадкой.
   Лоуренс закупил в Кумерсуне пшеницы примерно на триста серебряных трени. Половину товара составляла просеянная мука тонкого помола, другую - просто обмолоченная пшеница.
   В холодных странах пшеница растёт плохо, поэтому её цена росла по мере продвижения на север. Однако если пшеница в долгой дороге промокнет под дождём, она быстро пропадёт, ещё важнее, пшеница на севере слишком дорога, чтобы быть повседневной едой, покупателя на неё найти сложнее. Собственно, повозку свою Лоуренс загрузил больше по свойственному странствующим торговцам стремлению не ездить попусту. С другой стороны, он получил в Кумерсуне солидный доход и решил, что сейчас слишком жадничать не стоило. Впрочем, Эмберк был достаточно крупным городом, чтобы в нём жило немало богатых аристократов и священнослужителей, так что торговцы его товар вполне могли захотеть купить.
   Примерно так рассчитывал Лоуренс.
   Когда торговец заехал на площадку на повозке, наполненной пшеницей, его поприветствовал сам глава торгового дома Рииндот. Своим толстым, словно надутым, телом он напоминал, скорее, мясника, чем торговца мукой и зерном.
   - А, кажется, пшеница, - произнёс он с несколько озабоченным лицом.
   - Ага, половина мукой, половина зерном, отменного качества.
   - Вижу, вижу, если из этого замесить тесто и испечь, наверняка получится вкусный хлеб. Однако, как изволишь видеть, в этом году выдался небывалый урожай ржи. Мы просто не можем позволить себе заняться ещё и пшеницей.
   В самом деле, просторная погрузочная площадка была заполнена кучами мешков, судя по всему, с зерном, над кучами висели на стенах дощечки, на которых мелом было отмечено, куда товар предназначен.
   - Однако, пшеница - тоже выгодный для нас товар. Мы бы хотели её купить, но у нас не хватит на это наличных денег...
   В действительности он, вероятно, руководствовался тем, что в перепродаже купленной ржи он мог быть уверен, в то время как продаст или не продаст он пшеницу богатым людям, зависело от их прихоти. К тому в этом обособленном крае особую роль играло поддержание отношений с местными партнёрами. Нужно было проявлять заботу о деревнях, ежегодно поставлявших свой урожай, чтобы избежать вмешательства крупных торговцев извне в достаточно мелкую местную торговлю.
   - Кстати, как я погляжу, ты странствующий торговец, хочешь открыть себе новый путь для торговли?
   - Нет, это что-то вроде попутной торговли.
   - Ясно. Кстати, насчёт того, куда ты едешь.
   - Я собираюсь добраться до Рэноса, но перед этим я хотел заехать в одно место неподалёку.
   Рииндот пару раз моргнул.
   Рэнос располагался севернее Энберка, но Рииндоту о нём приходилось слышать, этот торговец владел такой крупной лавкой, что её называли торговым домом.
   - Довольно далекий путь... хотя...
   Как и следовало ожидать, он, вероятно, пытался сказать, что в этих краях Энберк был единственным местом, куда приезжали торговцы.
   - Прямо сейчас мы направляемся в Терео.
   Рииндота явно удивило прозвучавшее название.
   - Твоё занятие и места вроде Терео...
   У меня просто маленькое дельце в церкви Терео. А, раз мы заговорили об этом, возможно, тебе известна дорога в Терео.
   Глазки Рииндота забегали, словно его спросили о цене товара, с которым он впервые столкнулся, затем он ответил:
   - Дорога там единственная, не заплутаете. На повозке примерно полдня ехать. Правда, дорога неровная.
   Похоже, Рииндот был удивлён. Наверное, город Терео был ничем непримечательным.
   Потом Рииндот коротко промычал, переведя взгляд на грузовую часть повозки.
   - Ты на обратном пути не собираешься заехать к нам снова? - спросил он.
   - Прости, нет. Мы поедем другой дорогой.
   Если бы Лоуренс собирался заехать на обратном пути, Рииндот мог счесть неплохим предложением купить товар в долг. Но Лоуренс не собирался включать в свой торговый путь Энберк.
   - Вот как... Что ж, на сей раз не сложилось... - с видом глубокого сожаления произнёс Рииндот.
   Однако его сожаление было, вероятно, наполовину лицедейством. Потому что покупка такого дорогого товара, как пшеница, у случайно проезжавшего торговца было делом рискованным. К муке может быть так подмешана мука более низкого качества, что на глаз не будет заметно, однако при выпечке хлеба это обнаружится. Если бы товар был куплен в долг, то оставался бы промежуток времени до срока погашения долга, за это время даже плохую муку можно было бы как-то пристроить, например, продать сельскому аристократу из дальнего места, пусть и обманув его.
   Но Лоуренсу не требовалось продавать прямо сейчас на любых условиях. И раз так, торговцы пожали друг другу руки и стали прощаться.
   - В конце концов, самый быстрый путь продать пшеницу - это сразу испечь хлеб вместо того, чтобы торговать мукой, - сказал Лоуренс.
   Откусив кусок хлеба, сразу поймёшь, хорошая это пшеница или плохая. Не нужно было бы долго убеждать в качестве муки, если можно просто попробовать хлеб из неё.
   - Ха-ха-ха. Все мы торговцы думаем одинаково. А потом всё кончается дракой с пекарнями, - отозвался Рииндот.
   - Похоже, ваши пекарни тоже сильные.
   - Сильные-сильные. Если кто, помимо пекаря, возьмётся печь хлеб, сразу набегают с каменными скалками.
   Торговец торговал товаром, пекарь пёк хлеб. Такое разделение занятий можно было встретить в любом городе, как и шутки на этот счёт. А если серьёзно, если бы торговец занимался всем от закупки зерна до выпечки хлеба, он мог заработать много денег.
   На разных стадиях от уборки урожая до продажи готового хлеба было занято много людей.
   - Ладно, всё в руках Господа, - сказал Лоуренс.
   - Точно, - ответил Рииндот, - если приведёт вас снова, не забудьте заглянуть в наш торговый дом.
   Лоуренс и Хоро, улыбнувшись, кивнули и покинули погрузочную площадку.
   Лоуренсу было досадно, что не удалось ничего продать, но его больше беспокоило, что всё это время Хоро была необычно тиха.
   - На сей раз ты не вставила ни словечка, - как бы невзначай заметил он.
   Хоро что-то равнодушно пробурчала, а чуть позже повернулась к нему:
   - Ты. Тот хозяин сказал, что до Терео полдня пути.
   - Э? Да, именно так.
   - Если поедем сейчас, до вечера доберёмся.
   Лоуренс кивнул, чуть отстраняясь от неё - очень уж напористо она говорила, - и попытался её урезонить:
   - Может быть, тебе лучше было бы отдохнуть. Ты ведь тоже устала, да?
   - Если хочешь отдохнуть, это можно сделать и в Терео. Если возможно, я бы хотела поскорее туда отправиться.
   Лоуренс вдруг понял её неожиданную настойчивость. Хоро не давала понять свою заинтересованность в этом и вообще не говорила много на эту тему, но, вероятно, она на самом деле хотела как можно скорее встретиться с монахом, собиравшим предания о языческих богах.
   При своём упрямстве Хоро обладала странной гордостью. Вероятно, она считала неудобным торопить Лоуренса, как торопят детей. Однако желание, которое она хранила в глубине души, похоже, разгоралось всё сильнее по мере приближения к цели.
   Сама Хоро тоже должна была устать, но всё же проявила такую настойчивость, так что это было для неё особенно важным.
   - Ладно. Тогда давай просто поедим чего-нибудь горячего и поедем. Так будет хорошо? - предложил Лоуренс.
   - Разве это не очевидно? - с недоумением отозвалась Хоро.
   Вполне естественно, что Лоуренс смог лишь неловко улыбнуться в ответ.
  
  
   Казалось, спокойные, умиротворяющие виды вокруг будут тянуться вечно, но, в конце концов, местность приобрела такой вид, словно рука Господа поработала над ней немного небрежно.
   Ровные очертания сменились волнистыми, словно образованными слишком жидким тестом, уроненным на землю, в промежутке между взгромоздившимися холмами текла речка, местами попадались клочья густого леса.
   Повозка с негромким стуком катилась по дороге вдоль речки.
   Хоро всё это время крепко спала, возможно, Лоуренсу нужно было настоять на передышке в Энберке. В эту по-зимнему холодную пору с полуночи до рассвета путешественники то и дело просыпались от ночной стужи, стараясь потом снова уснуть. Изначальная форма Хоро - волчица, жившая среди полей и во всём превосходившая людей, однако в облике девушки её возможности и выносливость, похоже, соответствовали девичьим.
   Раз так, это путешествие для Хоро, скорее всего, было очень тяжёлым. Она спала, привалившись к Лоуренсу, и казалась ему совсем измученной.
   Лоуренс подумал, что когда они доберутся до монастыря, им стоит задержаться там на некоторое время. Потом, дойдя до мысли, что Хоро могут не понравиться правила монастырской жизни, он заметил, что речка стала понемногу расширяться.
   Речка стала уходить вправо, огибая склон холма, не дававшего увидеть, что там впереди, но теперь можно было с уверенностью сказать, что речка действительно расширилась, так как течение в ней замедлилось.
   Потом донёсся слабый шум, который ни с чем не спутать, и Лоуренс тут же понял, чего ему ждать.
   Слух у Хоро был по-волчьи острым, она также услышала непонятный звук, хотя и спала, потёрлась лицом о плечо Лоуренса и высвободила голову из капюшона.
   Надо думать, что город Терео располагался где-то поблизости.
   Наконец вода в речке совсем остановилась, собственно, это уже была не речка, а пруд, немного дальше показалачь небольшая водяная мельница.
   - Если есть водяная мельница, значит, почти на месте, - пробормотал Лоуренс.
   Там, где воды недостаточно для приведения мельничных колёс обычным током реки, её запасают в прудах, из которых вода выливается на колесо с высоты.
   Воды в пруду оставалось уже мало, так что сильно раскрутить колесо было невозможно, впрочем, в это время года, когда после сбора урожая прошло много времени, очереди перед мельницами уже не выстраивались. Это сразу после сбора было много желающих перемолоть зерно в муку.
   Сейчас же маленькое, тёмное, поросшее мхом строение мельницы казалось покинутым и одиноким.
   Когда мельница была так близко, что уже можно было рассмотреть древесный узор на её стенах, из неё вдруг тенью выскользнул кто-то.
   Лоуренс тут же натянул поводья, его конь, недовольно тряхнув головой, остановился.
   Вышедшим из мельницы оказался юноша с закатанными, несмотря на холод, рукавами, впрочем, его руки были по локти сплошь в муке.
   - Вот... вот ведь. Прости, прости. Слушай, ты путешественник, да? - затараторил юноша и, прежде чем Лоуренс успел по примеру коня выразить недовольство, обошёл коня, чтобы приблизиться к повозке.
   - Если думаешь, что я путешественник, ты не ошибся... А что насчёт тебя? - в свою очередь спросил Лоуренс.
   Стоявший перед Лоуренсом юноша отличался от торговца рыбой Амати, с которым Лоуренсу пришлось неделю назад посоперничать на рынке Кумерсуна, более крепким, несмотря на некоторую худощавость, телосложением, он был явно привычен к тяжёлому труду. Ростом он, пожалуй, мало отличался от Лоуренса. Чёрные волосы и глаза его были обычны для северян, а мускулам юноши больше подошёл бы боевой топор нежели лук со стрелами. Однако припорошенные мукой волосы приняли довольно странный цвет.
   Спрашивать у белого от муки человека, вышедшего из мельницы, кто он такой, то же самое, что спрашивать о роде занятий у хозяина хлебной лавки.
   - Ха-ха, мельник, как видишь. И, это, насчёт... откуда ты. Ты же не из Энберка, верно?
   Он засмеялся так беззаботно, что Лоуренс решил, что юноша недалеко ушёл от детского возраста. Вероятно, прикинул Лоуренс, лет на шесть-семь младше его самого, это вызывало беспокойство: не втянет ли Хоро своего спутника в какие-нибудь новые неприятности.
   - Раз ты заговорил об этом, позволь спросить у тебя кое о чём. О времени в пути до города Терео.
   - До... города Терео?.. - ошеломлённо переспросил юноша и рассмеялся, показывая зубы. - Если Терео - город, тогда Энберк никак не меньше столицы королевства. Не знаю, что тебе надо в Терео, но это лишь маленькая деревня. Это видно и по этой мельнице, верно?
   Этот ответ несколько удивил Лоуренса, но он вспомнил, что Диана, рассказавшая ему о Терео была не-человеком, существом, прожившим, наверное, сотни лет, как и Хоро. Нередко оказывалось, что какая-нибудь деревня когда-то считалась крупным городом в своём крае.
   Так что Лоуренс кивнул и спросил снова:
   - Так сколько времени понадобится?
   - Мы почти там. Вообще-то, настоящей ограды у неё нет. Думаю, можно даже сказать, что это уже Терео.
   - Ладно. Понял. Спасибо, - коротко ответил Лоуренс, потому что юноша, кажется, мог говорить и говорить, если его не остановить.
   Потом он попытался проехать мимо юноши, но тот его остановил.
   - Э, постой. Не беспокойся так. Ладно, путешественник?
   Невозможно объехать того, кто на не слишком широкой дороге встал перед тобой, расставив руки. Возможно, конной повозке удалось бы прорваться силой, но если юноша при этом пострадает, это произведёт плохое впечатление на жителей Терео перед первой встречей с ними.
  
   0x01 graphic
  
   Вздохнув, Лоуренс произнёс:
   - Похоже, тебе что-то нужно от меня.
   - Ты, ты... сказал ещё, что тебе что-то нужно... э... та... такая... точно, такая красивая девушка приехала с тобой.
   Хоро всё это время сидела, скромно потупившись, с надвинутым на голову капюшоном, сейчас же у неё под одеялом чуть шевельнулся хвост.
   В свою очередь, Лоуренс вместо того, чтобы почувствовать себя польщённым, испытать чувство превосходства от того, что у него есть возможность странствовать вместе с Хоро, ощутил, как в нём нарастает неприятное предчувствие новых неприятностей.
   - Она странствующая монахиня. Ну, хватит на этом, а? Только сборщики налогов преграждают путь странствующему торговцу.
   - Мо... монахиня? - удивился юноша, явно не ожидавший этого слова.
   Лоуренсу было трудно представить, что Терео, по-видимому, небольшая деревня, находясь рядом с Энберком, в центре которого возвышалась прекрасная церковь, мог в действительности оказаться языческим поселением. Даже на севере Проании требовалась определённая военная сила, чтобы языческие деревни неподалёку от городов с красивыми церквями могли оставаться таковыми.
   К тому же, насколько знал Лоуренс, церковь имелась и в самом Терео, так что удивление юноши было Лоуренсу непонятно.
   Он задумался, и юноша, похоже, тут же это заметил. Кажется, внимание мельника было сосредоточено на Лоуренсе, а не Хоро.
   - Понятно, странник. Я тебя больше не буду задерживать. Но всё же хочу, чтобы ты услышал, что я тебе скажу. Думаю, тебе не стоит везти монахиню в Терео...
   - О-о...
   Лоуренсу не казалось, что юноша лгал. На всякий случай он ещё тронул ногой ногу Хоро и ощутил, как она чуть кивнула под капюшоном.
   - Это по какой причине? Мы едем в церковь Терео по своему делу. А раз там есть церковь, то нет причины монахине туда не идти. Или ещё и...
   - Не... нет, церковь есть. По какой причине? Причина в том... как это сказать... мы не в ладах с ними. Эти церковники из Энберка просто бесят.
   На последних словах лицо юноши перекосилось, глаза загорелись ярости, сделав мельника немного похожим на не слишком опытного наёмника. Столь резкое проявление враждебности на миг ошеломило Лоуренса, но он сказал себе, что перед ним был просто мельник.
   - Так что, как это сказать, я о том, не будут ли осложнения, если там появится монахиня? Потому я и не хотел бы, чтобы она туда шла.
   Враждебность мельника погасла, и он вновь превратился в приятного юношу, однако сказанное им выглядело странным.
   Тем не менее, Лоуренс не думал, что мельник говорил со злым умыслом, и не стал требовать от него объяснений.
   - Вот как. Ладно, буду осторожен. Нас же не погонят, как только мы там окажемся?
   - Это... Не думаю, чтобы...
   - Ага, спасибо. Я учту твои слова. Уверен, что если она придёт в одежде, в которой не будет бросаться в глаза, что она монахиня, осложнений не будет, верно?
   Юноша с облегчённым видом кивнул и произнёс:
   - Если так сделаете, это должно помочь.
   Из того, кто привлекал внимание юноши, Лоуренс вдруг стал тем, кого просили. Вероятно, юноша был совершенно искренен.
   - Но что за дело у тебя может быть в церкви?
   - Просто спросить про дорогу, - ответил Лоуренс.
   - Дорогу? - озадаченно посмотрел на Лоуренса юноша, потирая щёку. - Хмм... То есть, ты здесь не по торговым делам. Ты ведь странствующий торговец?
   - Как и ты был мельником.
   Юноша засмеялся, как ребёнок, которого щёлкнули по кончику носа, после чего вдруг с разочарованным видом поник плечами.
   - Собственно, я думал, если бы ты приехал по торговому делу, я мог бы тебе быть полезен.
   - Если так сложится, я обращусь к тебе за помощью. Договорились?
   Юноша, казалось, хотел сказать что-то ещё, но, не найдя способа продолжить разговор, слегка кивнул и освободил проезд. Затем бросил на Лоуренса безнадёжный взгляд.
   Лоуренс знал, что юноша вовсе не рассчитывал на какое-то вознаграждение за те сведения, которые он сообщил. Отпустив поводья, Лоуренс протянул юноше руку и, глядя ему прямо в глаза, медленно и отчётливо, как мог, произнёс:
   - Моё имя - Крафт Лоуренс. А твоё?
   Лицо юноши тут же расплылось в улыбке, как раскрывает лепестки цветок, и с таким лицом он рванулся к козлам повозки:
   - Эван! Гийом Эван!
   - Эван. Понял. Я запомню твоё имя.
   - Да, да! Обязательно запомни! - закричал Эван таким голосом, что если бы конь Лоуренса не был привычен к громким звукам, он мог и взбеситься, в следующий миг рука Эвана уже крепко схватила протянутую ему руку Лоуренса. - Обязательно загляни, когда будешь ехать обратно!
   Последние слова он прокричал, отпуская руку Лоуренса и отходя от повозки к мельнице.
   Покрытый весь белой мукой юноша стоял рядом с чёрной как смоль мельницей. То, с какой неохотой он расставался с Лоуренсом и его спутницей, оставляло сильное ощущение одиночества.
   Когда Хоро обернулась и несильно помахала ему рукой, Эван, как и ожидал Лоуренс, с некоторым удивлением пожал плечами, потом громко рассмеялся и неистово замахал вслед повозке обеими руками. И выражением лица мельник сейчас походил, скорее, не на молодого монаха, радующегося тому, что ему помахала рукой красивая девушка, а на мальчишку, которому повезло встретить близкого по духу друга.
   Дорога постепенно уходила вправо, вскоре мельница с Эваном скрылись за поворотом, и Хоро снова повернулась вперёд. Потом сказала с каким-то разочарованием в голосе:
   - Хмм. Пялился только на тебя, а не на меня.
   Хоро казалась действительно огорчённой этим, и Лоуренс не мог не улыбнуться. Потом он набрал воздуха, выдохнул и произнёс:
   - Он мелет муку. Ему приходится нелегко.
   Хоро, наклонив набок голову, выжидающе посмотрела на Лоуренса. Ведь должна была существовать причина, по которой молодой мельник даже не смотрел на неё, такую милую, когда она вела себя спокойно, зато с жаром пожал руку странствующему торговцу Лоуренсу. Но спроси у самого Эвана, была ли эта причина радостной, он решительно замотал бы головой.
   - Это всё равно что быть пастухом, - начал объяснять Лоуренс. - Занятие необходимое, но не слишком уважаемое в городах и сёлах.
   Конечно, это отношение может несколько меняться от места к месту, но Лоуренсу было трудно представить, что именно жители Терео любили и уважали работавшего на мельнице Эвана.
   - Скажем, к примеру... Вот мешочек с пшеницей у тебя на шее, - напомнил Лоуренс о скрытом слоями одежды мешочке на шее Хоро с пшеницей, в которой она по собственным словам жила. - Если всё это зерно перемолоть жерновами, сколько бы вышло муки, как думаешь?
   Хоро бросила быстрый взгляд на свою грудь. Даже она, обеспечивавшая хорошие урожаи пшеницы и способная определять качество муки и зерна, растерялась, услышав этот вопрос. Ведь ей не приходилось самой превращать зерно в муку.
   - Допустим, зерна пшеницы взяли столько, - Лоуренс, положив поводья, показал пальцем горку на ладони левой руки. - Если его перемолоть на муку, её получится примерно столько.
   И он свёл колечком указательный и большой пальцы руки - вот сколько!
   Муки после жерновов выходит на удивление мало по сравнению с использованным зерном.
   - Что же будет, - продолжил Лоуренс, - когда селянин, усердно работая изо дня в день в поле, пропитывая его своим потом, после многочисленных молитв богу хорошего урожая или Единому Богу вырастит, наконец, пшеницу и отвезёт её на мельницу, а потом получит совсем немного муки?
   Хоро тихонько простонала в ответ.
   - Поговаривают, что у мельников на мельнице на руках отрастает шестой палец. Прямо из ладони, чтобы сподручней было воровать муку после помола зерна. А ещё добавь, что водяные мельницы обычно принадлежат местным землевладельцам. Селяне должны платить сбор за помол муки, но землевладельцы не могут сидеть всё время на мельнице и собирать самостоятельно. Кто же по-твоему будет собирать сбор?
   - Естественно предположить, что мельник, кто ж ещё? - ответила Хоро.
   Кивнув, Лоуренс продолжил:
   - Никто не любит платить сборы и пошлины, но собирать их приходится. Так кого возненавидят больше всех?
   Хоро была не-человеком, но, кажется, знала о мире людей больше любого человека.
   Конечно, ответ она нашла сразу.
   - Ясно. Потому-то этот щенок так вилял хвостом перед тобой, а не мной.
   - Да, именно так, - со вздохом ответил, кивая, Лоуренс.
   Впереди, наконец, показались дома Терео.
   - Ему, наверное, до смерти хочется выбраться из этой деревни, - негромко произнёс Лоуренс.
   Помол зерна - работа необходимая, кто-то должен её делать. Но тех, кто её выполняет, часто подозревают в краже, не любят и не благодарят.
   Кстати говоря, пшеничная мука тонкого помола лучше поднимается при выпечке хлеба. Но чем тоньше муку молоть, тем меньше будет её видимое количество. Так что, стараясь сделать получше своё дело, можно было вызвать, скорее всего, лишь общее негодование.
   Вряд ли Хоро доводилось об этом слышать раньше, но сейчас она смотрела прямо перед собой с таким видом, будто хотела никогда не знать этого.
   - Но это необходимая работа. И некоторые за неё благодарят, - сказал Лоуренс, перехватывая поводья, чтобы положить ладонь на голову Хоро.
   Ощутив под рукой, как она чуть кивнула, он снова взялся за поводья.
  
  
   Эван назвал Терео "маленькой деревней", но дело обстояло не так уж плохо. Пожалуй, решающим отличием города от деревни являлась городская стена. Если многие поселения, именовавшие себя городами, могли похвастать лишь обшарпанной деревянной изгородью в роли городской стены, то Терео предстал как весьма неплохое поселение для деревни.
   Хотя в Терео дома и стояли не вплотную, а были разбросаны тут и там, что характерно для деревень, но всё же некоторые строения были каменными. В центре деревни, если центром называть место, где дома стояли достаточно плотно для этого, была проложена ровная, без ям дорога, пусть и не мощёная. Церковь в Терео была достаточно большой, чтобы её можно было увидеть издалека, у неё даже была высокая колокольня.
   В общем, Терео не хватало лишь стены вокруг, чтобы называться городом.
   По совету Эвана Хоро сменила свой монашеский плащ на дорожный плащ Лоуренса, натянув его на голову и перевязав на шее шнуром. Она сочла, что наряд городской девушки будет выглядеть здесь слишком изящным и броским.
   Хотя Хоро и сама по себе была достаточно заметной.
   После того как Хоро переоделась, Лоуренс повёл повозку вперёд туда, где по сторонам дороги начинались дома. Поскольку городской стены и, соответственно, ворот не было, никто не взимал с путешественников пошлину, никто повозку не останавливал, и Лоуренс направил её дальше по дороге, кивнув человеку, увязывавшему солому и бесцеремонно разглядывавшему приезжих.
   В отличие от главной улицы, остальные не отличались чистотой и изобиловали ямами. Дома, хоть каменные, хоть деревянные, были просторными, но невысокими. Рядом со многими домами размещались довольно большие сады, что в городах почти не встречалось.
   Часто вдоль дороги попадались скирды соломы, признак того, что уборка урожая была завершена, и заготовленные на зиму дрова.
   Людей на улицах почти не было, чаще попадались разгуливавшие по ним куры и свиньи. Впрочем, хоть люди, хоть животные, завидев Лоуренса и Хоро, тут же начинали таращиться на путников.
   В целом всё это оставляло ощущение, скорее, деревенской, чем городской обстановки.
   Здесь Лоуренс впервые за долгое время ощутил себя чужаком. Сам он тоже был родом из затерянной деревушки и знал, насколько мало развлечений могло быть в деревне, и пришлые путешественники становились лёгким способом отвлечься от деревенской обыденности.
   Лоуренс в этих размышлениях вёл по улице повозку, пока не выехал на площадь, на которой была установлена большая каменная глыба. Вероятно, это место являлось центром деревни, вокруг которой было выстроено несколько зданий.
   Если судить по железным вывескам на карнизах зданий, тут располагались: постоялый двор, пекарня, таверна, ещё что-то вроде шерстяной или ткацкой мастерской. В здании, выходившем на площадь особенно широкой лицевой частью, скорее всего, молотили зерно и просеивали муку.
   Прочие дома, вероятно, принадлежали влиятельным лицам деревни, и кроме того здесь стояла церковь.
   Здесь было куда больше людей, они стояли, беседовали между собой, тут же копошились игравшие дети, как и следовало ожидать, Лоуренс с Хоро немедленно привлекли всеобщее внимание. Однако Хоро, похоже, это не обеспокоило, и она со спокойным видом спросила у Лоуренса:
   - Большой камень. Интересно, для чего он?
   - Возможно, это камень для различных церемоний, торжеств или праздников, во время которых вокруг него танцуют, или что-то в этом роде.
   Аккуратно обтёсанный камень был в высоту примерно по пояс Лоуренсу, на камень можно было подняться по пристроенной деревянной лестнице, так что камень здесь был установлен не в качестве ориентира. Подробнее узнать о нём можно было, конечно, только от местных, однако Хоро лишь неопределённо кивнула и откинулась на спинку козел.
   И Лоуренс просто направил повозку вокруг камня к церкви. Селяне продолжали любопытно глазеть на чужаков, однако это была не дикая деревня, затерянная в горах.
   Когда повозка остановилась у церкви, число селян, разглядывавших приезжих, резко убавилось, возможно, селяне решили, что Лоуренс и Хоро собирались помолиться о благополучном пути.
   - Я почти слышу, как они думают: "Ну, надо же", - поделился Лоуренс, слезая с козел.
   Хоро рассмеялась, как ребёнок, радостный от того, что с ним поделились секретом.
   Церковь была построена из отличного камня, а деревянные двери были укреплены железом. Похоже, построили её довольно давно, так как углы кладки немного раскрошились, а железное кольцо дверного молотка выглядело так, будто его почти не касалась человеческая рука. Кроме того, казалось странным, что двери были плотно закрыты, в церквях, в отличие от монастырей, двери обычно оставляют открытыми.
   Это наводило на мысль, что селяне не слишком часто ходили в церковь.
   Но смысла раздумывать над этим не было, и Лоуренс взялся за кольцо и несколько раз несильно стукнул молотком в дверь.
   Кан, кан, кан, - сухо отозвались двери, и этот стук, разлетевшись по площади, отозвался странным эхом.
   Лоуренс немного подождал, ответа не последовало. Он уже было подумал, что в церкви никого нет, и хотел отойти, когда дверь с громким скрипом немного приоткрылась.
   - Могу я узнать, кто вы? - прозвучал через щель голос девушки, настроенной, похоже, не слишком дружелюбно.
   - Прости за неожиданное посещение. Я странствующий торговец, моё имя - Лоуренс.
   Ответ его сопровождался торговой улыбкой, специально предназначенной для холодных приёмов.
   Глаза девушки по ту сторону двери подозрительно сощурились.
   - Торговец, в самом деле?
   - Да. Приехал из Кумерсуна.
   Редко можно было встретить церковь, столь явно проявлявшую настороженность.
   - А это? - взгляд из-за двери обратился на стоявшую рядом с Лоуренсом Хоро.
   - Она по стечению обстоятельств на какое-то время стала моей попутчицей, - кратко пояснил Лоуренс.
   Девушка снова посмотрела на Хоро, и вернула взгляд обратно, потом она тихонько вздохнула и медленно отворила дверь. К удивлению Лоуренса девушка была облачена в длинный наряд священника.
   - Вы пришли по какому-то делу? - спросила девушка всё тем же недовольным голосом, и её лицо было столь же недовольным.
   Лоуренс был уверен, что сумел скрыть своё удивление при виде наряда девушки, но её настороженность нисколько не смягчилась. Её тёмно-каштановые волосы были туго стянуты на затылке, глаза медового цвета горели огоньком какого-то вызова.
   К тому же в дверях церкви не было принято спрашивать "Вы пришли по какому-то делу?"
   - Да. В действительности мы хотели бы встретиться со священником этой церкви.
   Вообще-то женщина священником быть не должна была. Потому что в церковном сообществе главенствовали только мужчины.
   Это и подразумевал Лоуренс, когда говорил, но его слова невидимым ножом прорезали ещё глубже морщины между бровями девушки в священническом одеянии. Более того, девушка нарочито посмотрела на свою одежду, прежде чем вернуть взгляд на Лоуренса.
   - Если быть точной, то я не посвящена в ранг священника, но отвечаю за нашу церковь я, Эльза Шутингхайм.
   Женщина, да ещё и такая молодая. Удивительней было бы видеть такую молодую девушку разве что в роли умелого главы крупного торгового дома.
   Однако этой девушке по имени Эльза такая реакция была, похоже, привычной.
   - Итак, о вашем деле, - ровно произнесла она.
   - Э-э, да, расспросить о дороге.
   - Дороге?
   - Да. О дороге в монастырь, его название - монастырь Диендоран. Его настоятеля зовут Луис Рана Шутингхилт.
   Произнося имя настоятеля, Лоуренс вдруг заметил его сходство с именем этой девушки, что же до Эльзы, то слова Лоуренс потрясли её со всей очевидностью.
   Впрочем, прежде чем Лоуренс успел подумать, что это означало, Эльза стёрла потрясение со своего лица и ответила:
   - Не знаю, прошу прощения.
  
   0x01 graphic
  
   Эльза произнесла это безупречно вежливо, но таким же строгим тоном, как и раньше, после чего, не дожидаясь, что ещё скажет Лоуренс, попыталась закрыть дверь.
   Если бы торговец позволял так запросто захлопывать дверь у него перед носом, ему пришлось бы нелегко в делах.
   Лоуренс тут же поставил ногу в створ двери и, улыбнувшись, произнёс:
   - Мне говорили, что здесь есть священник по имени Франц.
   Эльза с негодованием посмотрела на ногу Лоуренса, заклинившую дверь, а потом прямо на лицо посетителя:
   - Священник летом умер.
   - Э? - изумился Лоуренс.
   А Эльза уже снова говорила:
   - Может, достаточно? Мне неизвестно, где находится тот монастырь, и я занята.
   Было бы нехорошо продолжать расспрашивать, поднимая шум, при таком скоплении людей. Лоуренс убрал ногу, и Эльза, раздражённо выдохнув, закрыла дверь.
   - Ты ей явно не понравился, - решила Хоро.
   - Возможно, было ошибкой не внести сразу пожертвования, - ответил, пожав плечами, Лоуренс и посмотрел на стоявшую рядом Хоро. - То, что отец Франц умер, это правда?
   - Мне не кажется, что это ложь. Однако.
   - Она солгала, что не знает местоположения монастыря.
   Эльзу так поразил его вопрос, что Лоуренс заметил бы это и с завязанными глазами.
   Но то, что она отвечает за церковь, вероятно, было правдой. Шутить на эту тему было бы слишком опасно.
   Возможно, Эльза была дочерью священника Франца, если не родная, то, может быть, приёмная.
   - Что делаем? - спросил Лоуренс.
   Хоро ответила не задумываясь:
   - Не думаю, что есть возможность туда вломиться. Пока остановимся на постоялом дворе.
   Они сели в повозку и покатили, сопровождаемые недоумённо-любопытными взглядами селян.
  
  
   Войдя в комнату на постоялом дворе, Хоро первым делом бросилась на кровать и, потягиваясь, сказала:
   - У-у-у... наконец-то...
   - Это, конечно, получше дна повозки, но будь осторожней, там могут быть насекомые, - предупредил Лоуренс.
   Кровати здесь представляли не деревянные рамы, обтянутые материей и набитые ватой или тряпками, их делали из плотных связок соломы, в которые залезали насекомые - зимой, чтобы переждать холод, а летом, чтобы дать потомство.
   Впрочем, он тут же осознал, насколько бесполезным было его предупреждение - пушистый хвост Хоро и так давно облюбовали насекомые.
   - Да ладно, ко мне уже прилип один злой жучок, - задорно рассмеялась она, опираясь на руку, чтобы приподняться.
   Лоуренс вздохнул, подумав, что теперь точно может прилипнуть много жучков.
   - Здесь простая деревня. Не вызывай лишних волнений.
   - Ну, это как ты сам себя поведёшь со мной.
   Лоуренс с досадой посмотрел на Хоро, та уже, отвернувшись, перевернулась на живот и, шумно зевнув, принялась вилять хвостом.
   - Немного в сон клонит. Мне можно поспать?
   - А если не разрешу, тогда что? - спросил, не удержавшись от улыбки, Лоуренс.
   Хоро повернула к нему лицо, загадочно сощурилась и чарующим голосом произнесла:
   - Я подремлю рядом с тобой.
   Вообразив себе это, Лоуренс не мог избавиться от ощущения, что это было бы не так плохо. Хоро же продолжала смотреть на него и, казалось, видела его насквозь, так что он прочистил горло, стараясь спастись от её взгляда, и не стал пытаться дальше соперничать с ней.
   - Ладно, думаю, ты просто устала, да? Если твой спутник сможет отдохнуть, прежде чем заболеет, это может оказаться полезным.
   - Хмм. Тогда, извини, я так и сделаю.
   И Хоро, прекратив задирать Лоуренса, просто закрыла глаза. Её до этого момента раскачивавшийся вверх-вниз хвост разом опустился, вероятно, вот-вот должно было начаться её мягкое похрапывание.
   - Сними плащ, сними мою накидку, обмотанную вокруг пояса, сложи их, аккуратно положи и потом ложись спать под одеяло, - сказал ей Лоуренс.
   При виде её он не мог не подумать, что себялюбивые аристократки из комических представлений были, вероятно, такими же, как Хоро, которая даже не стала глаз открывать после сказанного ей.
   - Если не сложишь одежду до моего возвращения, это отразится на качестве твоего ужина.
   Лоуренс ощутил себя родителем, воспитывавшим ребёнка, но Хоро просто посмотрела на него взглядом капризничавшей девочки.
   - Ты слишком добрый, чтобы сделать такое.
   - Ты как-нибудь поплатишься у меня...
   - Если справишься. Кстати, ты, кажется, куда-то собираешься.
   Хоро ещё говорила, но глаза у неё уже неудержимо слипались, так что Лоуренсу оставалось только подойти и укрыть её одеялом.
   - Будь мы здесь проездом - ладно, но, судя по всему, нам придётся задержаться здесь на какое-то время. Так что схожу поприветствовать старосту деревни. Может быть, он знает, где находится монастырь.
   - Вот как...
   - Поэтому ты просто поспи.
   Хоро кивнула, подтягивая одеяло до самого рта.
   - Но не жди подарков.
   - Ну и ладно... - произнесла Хоро таким сонным голосом, словно уже засыпала, но потом её глаза приоткрылись. - Ты лишь бы сам вернулся...
   Лоуренс понял, что это очередная подначка, но она сумела застать его врасплох, и он не сумел верно отреагировать.
   Уши Хоро довольно шевельнулись. Пусть ей не было обещано подарков, зато удалось увидеть растерянное лицо Лоуренса.
   - Верх будет за мной. Я спать, - сказала Хоро, устраиваясь в одеяле.
   - Не старайся так уж, - ответил Лоуренс, давая этим понять, что признаёт своё поражение.
  
  
   Лоуренс отсыпал муки из своего груза в подходящие по размеру мешочки, узнал у хозяина постоялого двора, как найти дом старосты, и вышел на улицу.
   Детворе, похоже, не давали покоя приехавшие в необычное время года чужаки, и когда Лоуренс отворил дверь, дети, собравшиеся у постоялого двора, прыснули во все стороны, как потревоженные паучки.
   Хозяин постоялого двора говорил, что сюда съезжалось довольно много людей на весенний праздник сева и осенний праздник уборки урожая, но обычные путешественники редко заезжали в деревню просто по дороге из-за удалённости от главных путей. Лоуренс со спутницей сейчас были единственными постояльцами постоялого двора.
   Дом старосты Терео был самым заметным зданием на площади, он мог похвастать каменным подвальным и первым этажами, а также внушающими уважения вторым и третьим деревянными этажами. Дверь была, как и в церкви, отделана листовым железом и затейливыми украшениями.
   Дверной молоток был выполнен в виде довольно безвкусно выполненного изображения то ли змеи, то ли ящерицы. Впрочем, изображение, вероятно, соответствовало образу местного бога.
   Можно было лишь удивляться существованию большого количества богов в форме всяких змей или лягушек.
   С этой мыслью Лоуренс постучал в дверь.
   - Прошу прощения!
   Вскоре дверь открылась, за ней стояла женщина средних лет, её фартук и руки были покрыты белой мукой.
   - Да-да, кто там?
   - Прошу прощения, что внезапно побеспокоил. Я странствующий торговец, меня зовут Крафт Лоуренс и...
   - Эй-эй, господин староста-а! - закричала женщина, повернувшись спиной к Лоуренсу. - О котором говорят, это тот!
   И женщина поспешила вглубь дома, не обращая внимания на ошеломление бесцеремонно перебитого Лоуренса. Она ещё пару раз позвала по пути: "Господин староста-а!"
   Лоуренс, оставшись в одиночестве у двери, прочистил горло, чтобы прийти в себя. По крайней мере, на него сейчас никто не смотрел.
   Спустя некоторое время женщина появилась вновь вместе с невысоким пожилым мужчиной, опиравшимся на палку.
   - Вот, вот он, тот самый.
   - Госпожа Кемп, это неуважительно по отношению к нашему посетителю.
   Слыша всё это, Лоуренс не стал мелочно обижаться на них. К тому же никто не мог так помочь в торговле, как непосредственная, жизнерадостная женщина. И потому Лоуренс улыбался этим двоим сияющей доброжелательной улыбкой.
   - Эй-эй, прости, что проявили неуважение, ладно? Я староста деревни Терео, зовут меня Сэму.
   - Рад знакомству. Странствующий торговец Крафт Лоуренс.
   - Вот что, госпожа Кемп, возвращайся к остальным и продолжайте там... А ты прости. Ты приехал не в обычное время и потому стал предметом пересуд заскучавших женщин.
   - Надеюсь, судили обо мне хорошо, - ответил Лоуренс.
   Сэму рассмеялся и со словами "Давай, заходи" повёл Лоуренса внутрь.
   От входа шёл длинный, прямой коридор, из противоположного конца которого доносился смех. Судя по висевшей в коридоре мучной пыли, от которой защекотало в носу, там женщины, болтая между собой, замешивали тесто из муки собранного урожая, чтобы выпечь хлеб.
   Обычное явление в деревнях.
   - Пойдёшь дальше, будешь белым от муки, - предупредил Сэму. - Так что давай сюда.
   И староста открыл дверь в комнату неподалёку от входа в дом, пропустил вперёд Лоуренса и вошёл сам.
   Войдя в комнату, Лоуренс испытал потрясение. На возвышении у стены лежала, свернувшись спиралью, огромная змея.
   - Ха-ха-ха, пожалуйста, успокойся. Он не живой.
   Присмотревшись, Лоуренс увидел, что блестящие чёрные чешуйки высохли и местами вдавились морщинами в тело. Судя по всему, это было чучело из набитой чем-то высушенной змеиной шкуры.
   Лоуренс вспомнил дверной молоток. Как он и подумал, в этой деревне поклонялись змею. Усаживаясь на предложенный хозяином стул, он подумал, как об этом змее рассказать Хоро.
   - Итак, к делу, которое тебя привело, - начал разговор Сэму.
   - Да. Прежде всего, я пришёл поприветствовать тебя. И вот пшеничная мука, которой я торгую.
   И Лоуренс протянул хозяину захваченные мешочки с мукой. Сэму оторопело заморгал, потом сказал:
   - Надо же. В наши дни первое, о чём говорят странствующие торговцы, - это о торговых делах.
   До недавних пор и Лоуренс был таким, так что слова старосты несколько резанули его слух.
   - Ладно. А вторая причина твоего прихода?
   - Верно. Откровенно говоря, я ищу один монастырь и хотел бы спросить, не знаешь ли ты, где он расположен.
   - Монастырь?
   - Да. Я уже спрашивал в церкви, но, к сожалению, там не знают.
   Озадаченное выражение его лица, конечно же, скрывало бдительный взгляд торговца, устремлённый на Сэму. От него не ускользнуло, что глаза старосты на миг беспокойно метнулись в сторону церкви.
   - Вот, значит, как... Я тоже, к сожалению, не слышал о каком-нибудь монастыре в наших местах, где ты услышал о нём?
   Лоуренс заподозрил, что и Сэму знал о монастыре, но скрывал это. Тем не менее, он решил не придумывать какую-то ложь, чтобы она каким-то образом не вылезла потом боком.
   - В Кумерсуне. От тамошней монахини.
   Усы Сэму дёрнулись. В том, что он что-то скрывал, сомнений быть не могло.
   Нет, мелькнуло в голове Лоуренса, может быть, и Сэму, и Эльза знали не только местоположение монастыря, но и то, что монастырь скрывал.
   В монастыре, который искал Лоуренс, как сообщила Диана, жил монах, собиравший легенды о древних языческих богах.
   Если Сэму и Эльза знали об этом, они, конечно, будут всё отрицать, не желая быть в этом замешенными.
   Но самым важным было то, что священник Франц, к которому Диана сказала обратиться, чтобы спросить дорогу к монастырю, скончался и пребывал на небесах. Не стоило удивляться тому, что живые постарались перекрыть вход на этот опасный мост.
   - Я с ней познакомился в Кумерсуне, именно она сказала мне, что если я спрошу у отца Франца, то смогу узнать, где находится тот монастырь.
   - Вот как... Однако отец Франц... летом...
   - Мне уже сказали.
   - Мы потеряли замечательного человека. Он столько лет трудился ради блага этой деревни.
   Сожаление Сэму не показалось Лоуренсу притворным, однако почтения к церкви он тоже не проявлял.
   Общая картина не складывалась.
   - Значит, теперь госпожа Эльза?..
   - Да. Тебя, должно быть, это удивляет с учётом её возраста.
   - Верно, так и есть. Таким образом...
   В этот момент резкий стук в дверь прервал Лоуренса.
   - Господин староста! - закричал кто-то.
   Все вопросы, которые Лоуренс ещё хотел задать, застряли у него в горле - сейчас ему не стоило проявлять нетерпение. К тому же почтение к старосте уже было выказано. Лоуренс решил уйти.
   - Похоже, к тебе пришли. Я и сам беспокоюсь о своей спутнице, так что, извини, я пока пойду.
   - О, надо же, как случилось. Мне жаль, что нам не удалось толком поговорить, - ответил Сэму.
   Бум-бум, барабанили в дверь снова и снова, пока Кемп, женщина, встретившая Лоуренса, не открыла её, похоже, стучал кто-то из селян.
   - Надеюсь, новости хорошие... - пробормотал Сэму, выходя из комнаты вслед за Лоуренсом.
   В этот момент раскрасневшийся, весь взмокший, несмотря на холод, мужчина, толкнув Лоуренса, подскочил к Сэму.
   - Господин староста, мне велели передать тебе это.
   Сэму взглядом извинился перед Лоуренсом, и тот, улыбнувшись, покинул дом старосты. По крайней мере, Лоуренсу удалось оставить хорошее впечатление о себе как о странствующем торговце. Теперь Лоуренсу с Хоро будет легче действовать в деревне.
   Но всё же, что принёс старосте этот мужчина, взмокший так, будто он вылез из воды?
   Выходя из дома, Лоуренс натолкнулся на лошадь, от тела которой валил пар. Она даже не была привязана, издали на неё таращилась ребятня.
   Судя по снаряжению лошади и дорожной одежде мокрого мужчины, он прискакал издалека и очень спешил. Лоуренсу было интересно, что заставило жителя деревни поехать так далеко, однако Лоуренс приехал сюда не по торговым делам.
   Первоочередной задачей было каким-то образом допытаться у Сэму или Эльзы, где находился монастырь.
   Надо было что-то предпринять.
   Раздумывая над этим, Лоуренс вернулся на постоялый двор.
  
  
   Хоро спала слишком мирно и уютно, так что Лоуренс тоже решил ненадолго прилечь и незаметно для себя уснул. Когда он проснулся, уже начало темнеть.
   - Если не сложить одежду и не накрыться одеялом, это ведь должно отразиться на качестве еды, верно? - услышал он слова Хоро и сел.
   Тут обнаружилось, что Лоуренс был укрыт одеялом, хотя он не помнил, чтобы делал это.
   - Ты слишком добрая, чтобы сделать это, - повторил он слова Хоро и зевнул.
   Хоро, расчёсывавшая свой хвост, расхохоталась.
   - Заспался... Ты проголодалась? - спросил Лоуренс.
   - Хотя я и изнывала от голода, но всё же не разбудила тебя, видишь, насколько я добрая?
   - Тебе, наверное, выпал удачный случай стащить деньги из моего кошеля.
   Хоро не разозлилась, а клыкасто усмехнулась в свойственной ей манере.
   Лоуренс поднялся с кровати, приоткрыл окно и, хрустнув шеей, выглянул наружу.
   - Похоже, в этой деревне рано кончают заниматься делами. Уже сейчас на площади никого, - заметил он.
   Хоро подошла и, сев на подоконник, тоже посмотрела на площадь.
   - Здесь нет и лавок с едой, - с беспокойством в голосе добавила она. - Как бы не было сложностей по части поесть.
   - Сложностей не будет, если есть таверна, куда мы можем пойти. Ведь нельзя сказать, что путешественники совсем сюда не приезжают на протяжении года.
   - Хмм. Тогда идём скорее.
   - Я только-только проснулся и... - начал говорить Лоуренс, но, посмотрев на Хоро, тут же подскочившую на подоконнике и пронзившую его взглядом, пожал плечами. - Хорошо-хорошо.
   В следующий момент кое-что на улице привлекло его внимание.
   - Что-что?
   В опустившихся сумерках по пустой площади бежал человек. Присмотревшись, Лоуренс узнал мельника Эвана.
   - Хо-о?
   В тот же миг рядом с ним на подоконнике снова возникла Хоро, так что Лоуренс чуть не вскрикнул от неожиданности.
   - Не появляйся из ничего. Это было слишком неожиданно.
   - Ты трусишка. Но лучше - что там такого?
   Любого бы поразило внезапное появление, причём без звука шагов и шороха одежды, но Лоуренс не мог отвечать на каждое подтрунивание Хоро.
   - Да ничего, в общем. Мне просто интересно, куда он собрался.
   - Кажется, в церковь.
   Юноша, работающий на мельнице, должен быть более добродетельным людей других занятий. Также и юная пастушка Нора из Рюбинхейгена должна была смиренно приходить на церковные службы, несмотря на тяжесть её труда и подозрительное отношение со стороны Церкви. Так что и Эван мог часто посещать богослужения.
   - Как-то странно это, - тихо сказала Хоро.
   - Мы-то ещё более странные.
   Пока они спорили, Эван добрался до дверей церкви и негромко постучался. Стук был особым, вероятно, он означал, что пришёл именно Эван.
   Впрочем, было бы разумно предположить, что Эван стучал осторожно и даже тайком из-за своего рода занятий. Да ещё и положение церкви в этой деревне казалось не самым лучшим.
   "Ладно", - подумал Лоуренс и попытался отойти от окна, но Хоро с силой дёрнула его за подол куртки, возвращая обратно.
   - Ты чего?
   Вместо ответа Хоро показала Лоуренсу на окно. Естественно, что она показала на церковь, и он без колебаний посмотрел туда.
   И был несколько удивлён увиденным.
   - У-ху, ясненько, - с особым удовлетворением в голосе пробормотала Хоро.
   Её хвост заходил в стороны с такой силой, словно она хотела подмести пол.
   Лоуренс заворожёно смотрел на происходившее у церкви, но быстро опомнился и закрыл окно. Хоро тотчас обернулась и недовольно посмотрела на него.
   - Лишь Господь имеет право присматривать за жизнью людей.
   - Ну-у... - протянула Хоро, не находя слов.
   Она с незаинтересованным видом продолжала сидеть на подоконнике, то и дело украдкой посматривая в него.
   А там события развивались своим чередом. Дверь церкви со стуком, проникшим даже через закрытое окно, открылась, и вышла, естественно, Эльза. Однако Эван, поприветствовав её, обнял так, словно хотел обхватить и унести что-то драгоценное. В свою очередь, то, как Эльза прильнула к нему, дружеским жестом счесть было невозможно.
   - Тебя это, кажется, не интересует, - проговорила Хоро.
   - Меня бы интересовало, если бы они вели тайные деловые переговоры.
   - А может, так и есть. И мои уши могли бы подслушать их... может быть, - прищурившись, сказала Хоро с улыбкой, обнажившей один из её клыков.
   - Не знал, что ты так любопытна к обычным, житейским делам, - раздражённо ответил Лоуренс и вздохнул.
   Выстрелив гневом из прищуренных глаз, Хоро соскочила с подоконника, проскользнула между Лоуренсом и окном и встала.
   - Что, кажется, по-твоему, плохо, что я любопытна.
   - По меньшей мере, хвалиться тут нечем.
   Три дня и три ночи сторожить, прислонив ухо к стенке, чтобы подслушать чьи-то деловые тайны, - занятие, может быть, похвальное для образцового торговца, но трудно найти что-то более недостойное, чем подслушивать чужие любовные тайны.
   - Пффм, - фыркнула Хоро, - дело вовсе не в праздном любопытстве.
   Она скрестила кисти рук, закрыла глаза и опустила голову. Кажется, она что-то вспоминала сейчас.
   Неужели что-то ещё, помимо любопытства, могло ли двигать ею? Лоуренс с нетерпением ждал её объяснений.
   Хоро некоторое время не двигалась, а потом подняла голову, открыла глаза и произнесла:
   - Хм. Если необходимо сказать об этом, то я познавала.
   - Познавала?
   Лоуренса разочаровал такой удивительно простой ответ. И к тому же, было непонятно, зачем Хоро нужно было ещё учиться чему-то подобному.
   Может, она собиралась обмануть правителя какой-либо страны...
   После этого немыслимого предположения ничто не могло удержать фантазии Лоуренса: если бы такое случилось, можно было бы заполучить любые налоговые льготы или... Он потянулся к кувшину с водой, и в этот момент Хоро ответила:
   - Мм, именно познавала. Пыталась осознать, как я и ты вместе выглядим со стороны.
   Пальцы растерявшегося Лоуренса с громким стуком ударились о металлический кувшин, опрокинув его. Отчаянная попытка подхватить его оказалась безуспешной.
   - Ты, послушай. Ты не поймёшь что-то толком, пока не увидишь со стороны, верно? Да слушай же.
   Лоуренс отчётливо услышал, как Хоро давилась смехом, пытаясь сдержать его. Да и выражение её лица он прекрасно мог себе представить, хоть она стояла спиной к нему.
   К счастью, воды в кувшине было немного, и особой беды не произошло.
   - Я смотрю со стороны на то, как именно ты обращался со мной...
   Стараясь не слушать слова Хоро, шедшие, казалось, из глубины её сердца, чтобы не наделать ещё что-нибудь, Лоуренс стал вытирать пролившуюся из кувшина воду. Он чувствовал нарастающее раздражение и не знал, что с ним делать или как этому дать выход.
   Нет, он на самом деле даже не мог понять, почему злился.
   Может быть, дело было в том, что он слишком, слишком легко дал обнаружить, насколько его потрясло её объяснение.
   - Ху-ху-ху. Ладно, не думаю всё же, что мы им уступим.
   Лоуренс постарался ничем не проявить своё отношение к её словам, кто знает, в какую её ловушку мог он угодить. Вытерев воду, он единым духом выпил остаток и поставил кувшин на стол.
   Он бы сейчас выпил чего-нибудь покрепче.
   - Ты, - коротко обратилась Хоро.
   Если не обращать на неё внимания, она может немного расстроиться. Если в результате этого они сцепятся, Хоро возьмёт верх над ним.
   И Лоуренс, вздохнув, смиренно повернулся к ней.
   - Я хочу есть, - с улыбкой сказала Хоро.
   Ему было с ней не сравниться.

Глава вторая

  
  
   - Красиво закладываешь!
   Под громкие рукоплескания завсегдатаев таверны Хоро, уже в наряде городской девушки, хлопнула грубо вырезанной деревянной кружкой, уже пустой, по столу. От её рта свисала белая пена, словно борода старого отшельника. Однако её рука продолжала сжимать кружку, давая понять, что она желала продолжить.
   Это лишь сильнее раззадорило посетителей таверны, и они по очереди подлили ей пива из своих кружек, вмиг наполнив её до краёв.
   В этот день в деревню приехала необычная пара. Никто их не знал, но они щедро угощали всех выпивкой и сами были горазды выпить, что обычно находило понимание у сельских жителей. А поскольку один из этих двоих оказался красивой девушкой, волнение собравшихся било через край.
   - Смотри, смотри, если ты отстанешь от девушки, вместе с которой пришёл, плохой из тебя мужчина, так давай, давай! - подзуживали Лоуренса.
   При виде веселившейся Хоро Лоуренс и сам, конечно, хотел составить ей компанию, но, в отличие от неё, у него была задача - сбор сведений. Он не мог позволить себе, забыв обо всём, осушать кружку за кружкой пока не напьётся. Ему следовало выпить ровно столько, чтобы не выпадать из общего настроения, после чего без лишней спешки завести разговор на общие темы, не забывая о заказанной еде.
   - О-о, отменное пиво, - похвалил он. - Наверное, есть такой-то рецепт его приготовления?
   - Ха-ха-ха, само собой. Хозяйка этой таверны - Иима Ранер, известное здесь имя. У неё силы на троих мужчин, а еды съедает за пятерых...
   - Не ври приезжим. Вот ваша жареная баранина с чесноком, - сказала Иима, ткнув болтливого мужчину в затылок краем деревянной тарелки.
   После чего она быстро расставила тарелки с едой по столу.
   У неё были рыжие вьющиеся волосы, собранные в пучок, лихо закатанные рукава и такое внушительное телосложение, что у неё силы точно должно было хватить на трёх мужчин.
   Впрочем, ответа на вопрос о рецепте пива Лоуренс так и не услышал.
   - Больно же, - возмутился мужчина, - я же вроде бы старался похвалить хозяйку.
   - А получилось, что оскорбил, - отрезала Иима. - Это тебе возмездие.
   Все сидевшие за столом рассмеялись, после чего заговорил другой мужчина:
   - Хозяйка этой таверны путешествовала в одиночку с котлом для варки пива на спине.
   - Ха-ха-ха, - рассмеялся Лоуренс, - этого не может быть.
   - Ха-ха-ха, так все говорят, услышав впервые, - ответил мужчина и повернулся к соседнему столу, где Иима болтала с пьяными завсегдатаями. - Но ведь всё так и было.
   Иима обернулась и ответила просто:
   - Да, именно так.
   Разобравшись с соседним столом, Иима вернулась к столу Лоуренса и стала рассказывать:
   - Всё началось в то время, когда я была молодой и красивой. Я родилась к западу отсюда и жила в городке у моря. Однако городкам у моря часто выпадает судьба быть смытой волной. Как-то в гавань городка вошёл большой корабль, и волна в мгновение ока поглотила наш городок.
  
   0x01 graphic
  
   Лоуренс сразу понял, что речь шла о нападении пиратов.
   - И я, не помню уже как, вместе с остальными убежала из городка, и вспоминаю лишь одно: стою на дороге, за спиной у меня котёл для варки пива, а в руке мешок ячменя. Если честно, до сих пор понять не могу, о чём я только думала.
   Хозяйка рассказывала, широко открыв глаза, её лицо подёрнулось грустью, а на губах играла лёгкая улыбка, однако в то время ей, скорее всего, пришлось очень нелегко.
   Мужчина, сидевший за одним столом с Лоуренсом, пробормотал: "Что ж, хозяйке тоже стоит выпить", - и протянул ей свою кружку.
   - Ох, простите. А ещё и то, что женщине, у которой есть только одежда, что на ней, не найти порядочной работы, когда она придёт в какой-нибудь город. А по слухам пираты опустошили весь берег до третьих гор от моего городка. Так что я взяла и сварила пива из захваченного ячменя в котле, что принесла на своём горбу, а воды взяла из протекавшей неподалёку речки.
   - И так вышло, что выпили это пиво случайно оказавшийся в этом месте аристократ, владевший побережьем, со своими людьми, они занимались истреблением пиратов и проверяли состояние территории, - вмешался мужчина, давший Ииме свою кружку.
   Собравшиеся дружно забили в ладоши, словно на представлении, хозяйка же единым духом осушила кружку и вздохнула.
   - Хе, мне ещё никогда не было так стыдно, как тогда. Волосы растрёпаны, лицо всё тоже чёрное от сажи, и в таком виде эта молодая девушка что-то делает в лесу, оказывается - варит пиво. Потом он мне сказал, что принял меня за лесную фею, что ж, у этого аристократа глаз намётан.
   Новый взрыв рукоплесканий и восторженных криков на сей раз пронёсся по залу из другого места, похоже, Хоро удалось перепить своего соперника в опрокидывании кружек.
   - Ещё аристократ сказал, что моё пиво очень вкусное. Каждый город, куда он приезжал, был разграблен и опустошён, везде почти не оставалось выпивки, поэтому он попросил меня поехать с ним, чтобы варить пиво.
   - Такую удачу нельзя было упускать, и вот исполненная надежды юная дева последовала за аристократом - наша Иима Ранер! - объявил кто-то из собравшихся.
   - Но у аристократа уже была прекрасная жена! - возразил другой.
   - Всё так и было, хотя я была слишком хороша для этого урода-аристократа, чтобы это так и было. Просто мне хотелось покрасоваться в плаще, подбитом чёрным горностаем.
   - Значит, стала его личным пивоваром? - предположил Лоуренс, но тут же понял, что это не так.
   Личного пивовара при дворе аристократа вряд ли устроила бы роль хозяйки таверны в деревне Терео.
   - Ха-ха-ха, это было невозможно. Конечно, я по своей наивности мечтала об этом. Но наградил меня аристократ за то, что я ехала с ним, роскошным ужином в его огромном особняке и его личным дозволением продавать моё пиво. Что ж, для меня это было более чем достаточной наградой.
   - И с этого момента началась история редкостного странствующего торговца пивом.
   - Называйте меня странствующей девой-пивоваром, - потребовала Иима и обрушила свой кулак на стол.
   Все за столом тут же сели ровно и дружно кивнули.
   - Ладно, так я и стала странствовать и по дороге варить пиво - снова и снова. Конечно, приключилось много чего, но в целом всё было хорошо. Единственной ошибкой стало...
   - Да, с Иимой случилось нечто действительно печальное, когда она заехала в деревню Терео!
   Реплика была подана точно в нужный момент. Лоуренс не сомневался, что эту историю рассказывали всем приезжавшим в Терео.
   - Я никогда не пила пиво, которое варила. Я всегда хотела продать как можно больше. Потому и не знала толком его вкуса, но приехав в эту деревню, я в первый раз попробовала. Его вкус меня захватил. А когда я нализалась в хлам, подцепила своего нынешнего мужа.
   Лоуренс рассмеялся, представив себе её мужа на кухне, несомненно, язвительно улыбнувшегося в этот момент, в то время как собравшиеся в таверне делали скорбные лица, а некоторые притворялись, что плачут.
   - В результате я стала хозяйкой этой захудалой таверны. Но эта деревня - тоже хорошее место, Так что не торопись уезжать, - заключила Иима, широко улыбнулась и отошла от стола.
   Лоуренс проводил её взглядом, искренне улыбаясь.
   - Нет, что ты, это отличная таверна, - заверил он. - В самой Эндиме немногие поспорили бы с ней.
   Столица Проании Эндима располагалась на севере и была крупнейшим городом, превосходившим даже Рюбинхайген. В Проании сравнение с Энимой было обычным способом похвалить что-то в других городах и деревнях.
   - Верно, верно, - ответил кто-то Лоуренсу. - Для странствующего торговца у тебя довольно зоркий глаз.
   Нет людей, которым не была бы приятной похвала их города или деревни. Мужчины пили, а на их лицах сияли довольные улыбки.
   Лоуренс решил, что время пришло.
   - И ещё пиво здесь очень вкусное. Должно быть, эта деревня очень по сердцу Господу, - словно мимоходом подмешал он такие слова в беседу.
   Слова повисли в воздухе подобно капелькам воды, упавшим в масло.
   - А-а... это было невежливо с моей стороны, - извинился Лоуренс.
   Ходило немало историй о торговцах, с которыми происходило что-то ужасное, когда они, скажем, допускали неосторожные высказывания, выпивая вместе с язычниками. Лоуренс и сам когда-то попал в такую ситуацию, поэтому он поспешил с извинениями.
   - Нет-нет, приятель, не извиняйся. В этой деревне даже есть большая церковь, - с заботой в голосе произнёс один из мужчин, и остальные согласно кивнули.
   - Что же, даже в такой отдалённой деревне, как наша, могут быть какие-то непростые обстоятельства... То, что умерший господин Франц был благодетелем деревни, - это, конечно, правда. Однако...
   - Это всё так. Но, что ни говори, идти против вершителя Торуэо нельзя.
   - Вершителя Торуэо?
   - Да, божества-хранителя деревни. Несущего хороший урожай полям, следящего за тем, чтобы дети росли здоровыми, и отгоняющего демонов. Деревня названа Терео в честь этого божества.
   Ясно, сказал про себя Лоуренс. Надо думать, это тот самый змей, чучело которого хранится в доме Сэму.
   Кивнув, он перевёл взгляд на Хоро, и она, несмотря на шумную суматоху вокруг неё и количество поглощённого хмельного напитка, тут же встретилась с ним глазами. Эту богиню также не следовало недооценивать.
   - Значит, божество хороших урожаев... Нет, просто я странствующий торговец, так что много видел и слышал. Тогда, наверное, вершитель Торуэо - тоже волк, - продолжил разговор Лоуренс, заодно подтверждая свою догадку.
   - Волк? Не болтай ерунды. Чтобы такой приспешник демонов и вдруг - божество.
   Значит, они так думают. Что ж, этим можно будет воспользоваться, чтобы поддразнить Хоро.
   - И? Кто же тогда?
   - Вершитель Торуэо - змей. Божество в облике змея.
   Если торговец не будет достаточно осторожным, змея может пробраться в его вещи и даже показать свои ядовитые зубы, так что змея или волчица - беспокойство то же. С учётом того, что на севере божества-змеи встречаются часто, змеи для Церкви особенно враждебны. В Священном писании именно змей стал причиной падения человека.
   - А, и мне приходилось слышать о змее-божестве, - отозвался Лоуренс. - Этот змей выполз из гор и прополз до моря, а оставленный им след стал большой рекой.
   - О-о, о-о, вершитель Торуэо не из таких. Про него говорят, что погода у головы и у хвоста вершителя Торуэо разные, он ест на затрак луну, а на ужин - солнце. Это другое, совсем другое, - горячо заспорил мужчина.
   Именно, именно, подтвердили остальные.
   - И потом, история вершителя Торуэо в корне отличается от сказочек, которые ходят по другим местам. Возьми хотя бы нору, до сих пор сохранившуюся на окраине деревни, её вершитель Торуэо вырыл, чтобы впадать там в спячку!
   - Нору?
   - Вот-вот. Конечно, везде можно найти пещеры, но есть одна, к которой не приближаются ни летучие мыши, ни волки. Говорят, один путешественник туда полез, решил доказать свою храбрость, так он обратно и не вылез. По старому преданию тот, кто войдёт туда, будет проклят, и даже отец Франц очень серьёзно предупреждал: никому не следует заходить в эту нору. Хочешь - сходи посмотри. Туда всего ничего топать.
   Лоуренс с выражение ужаса на лице отчаянно замотал головой, но сам уже не удивлялся, что здесь в церковь никто не ходил. В действительности казалось чудом, что церковь сама ещё не была уничтожена.
   Впрочем, поразмыслив, Лоуренс стал понимать причину этого. Вероятно, причиной служило соседство Терео с городом Энберком. Он стал искать повод перевести разговор на этот город.
   - Но знаешь, уважаемый, ты же по дороге к нам, наверное, проезжал Энберк? - спросил вдруг мужчина, разрешив затруднение Лоуренса. - В этом городе стоит большая церковь. Управляет ею сейчас епископ Ван, но там поколениями живут затаившие злобу люди.
   - Раньше там была маленькая, бедная деревушка, намного меньше нашей, - подхватил другой мужчина. - Она тоже должна была получить благословение вершителя Торуэро, но однажды их деревню обманули какие-то церковники, пришедшие к ним со своими проповедями, и деревня быстро перешла на сторону Церкви. Потом, не успеешь опомниться, построили церковь, пришли люди, протянули дороги... В результате деревня стала настоящим городом, который, обретя могущество, стал требовать от нашей деревни невозможное...
   - Понимаешь, когда такое происходит, тогда, конечно, начинают обращать в свою веру соседние деревни, вот так и с нашей поступили. И поэтому наши деды приложили много усилий, чтобы уладить дело мирно, ради этого даже построили у нас церковь. Однако деревне трудно тягаться с городом. Они согласились не замечать нашего вершителя Торуэо ценой больших податей, наложенных ими на деревню... Так говорили наши старики, как только им представлялся такой случай.
   Обычная история подложного обращения язычников ради получения прибыли, такое происходило и поныне, когда миссионерская деятельность переплеталась с торгашеством.
   - А господин Франц приехал в церковь лет тридцать или сорок назад.
   Картина положения дел в деревне постепенно складывалась в голове Лоуренса.
   - Понятно. Однако в настоящее время церковь находится под управлением молодой женщины по имени Эльза.
   - Да-а, верно, верно, - охотно отозвался мужчина, которому пиво, похоже, развязало язык.
   Заметив это, Лоуренс решился расспросить его обо всём, что его интересовало.
   - Я пошёл в церковь помолиться о благополучном пути и удивился, встретив там Эльзу, столь молодую да ещё и в облачении священника. Наверное, для этого есть какая-то особая причина?
   - Так и есть, ты тоже так считаешь, да? Уже десять с лишним лет минуло, как отец Франц ещё девочкой подобрал госпожу Эльзу. Девушка она добрая, но стать священником для неё никак невозможно.
   Он снова обвёл взглядом односельчан - все кивнули в ответ.
   - Но если это бремя для госпожи Эльзы слишком тяжёлое, может, было бы правильнее позвать кого-то из церкви Энберка?
   - Что сказать... - человек нерешительно посмотрел на своего соседа, тот на следующего, пока не переглянулись все за столом, после чего первый продолжил. - Ты ведь странствующий торговец из далёкой страны, верно?
   - Э... да.
   - Тогда ты, может, знаешь каких-нибудь важных людей в Церкви?
   Лоуренс не видел явной связи вопроса с предыдущей темой, но у него было ощущение, что если бы он таких знал, то этот человек что-то рассказал бы.
   - Я бы сказал бы кое-что этим из Энберка...
   - Хватит! - крикнула снова появившаяся рядом Иима, отвешивая мужчине внушительный подзатыльник. - О чём болтаешь этому путешественнику? Староста будет браниться.
   Лоуренс чуть не улыбнулся при виде того, как мужчина сник, словно ребёнок после замечания матери, но взгляд Иимы заставил его стереть улыбку.
   - Прости, если тебе показалось, что мы скрытничаем. Но, хотя ты путешественник, нет, скорее, благодаря тому, что ты путешественник, ты нас поймёшь. У разных деревень могут быть свои внутренние дела.
   Это прозвучало убедительно из уст Иимы - той, которая путешествовала с пивоваренным котлом на спине. Конечно же, Лоуренс был с ней согласен.
   - Я хочу, чтобы путешественники ели еду этой деревни, пили пиво и веселились. А потом, приехав в другое место, рассказывали, в какой замечательной деревне они побывали. Так я смотрю на это.
   - Да, я согласен, - заверил Лоуренс.
   - Да, что ж, тогда, народ, ваша последняя задача на сегодня - не терять зря время, ещё выпить и повеселиться! - улыбаясь и похлопывая мужчин по спинам, сказала Иима.
   Потом взгляд хозяйки вдруг метнулся в другую сторону, и она с сочувственной усмешкой обратилась к Лоуренсу:
   - Я бы хотела, чтобы мои слова относились и к тебе, но, похоже, твоя спутница лишилась чувств.
   - Она давно не пила и, возможно, потеряв осторожность, несколько перебрала, - ответил Лоуренс и, заметив, что в его кружке осталось немного пива, осушил её и поднялся. - Пока она не наделала глупостей, отведу её на постоялый двор. Она же пока ещё не замужем.
   - Ха-ха-ха, исходя из собственного опыта, стоит дать женщине немного выпить.
   Бойкие слова Иимы заставили мужчин вокруг смущённо захихикать - на эту тему ходило много шуток, особенно во время застолья.
   - Учту это, - ответил Лоуренс, выкладывая серебряки на стол.
   Он расщедрился сразу на десять серебряных трени, чтобы стать свойским парнем в этой таверне. Склонных к расточительству приятелей недолюбливают, иное дело способные тратить деньги приезжие - их ждут везде, куда бы они ни приехали.
   Забрав Хоро, пребывавшую, по-видимому, в полном беспамятстве от выпитого, Лоуренс покинул таверну под насмешливые советы и дружеское "хорошо посидели".
   Хорошо, что таверна и постоялый двор выходили на одну площадь. При своих скромных размерах в теле человека эта прожорливая волчица ела и пила с непостижимой скоростью, и всё поглощённое добавляло немало к её весу. Тащить её было непросто. Это, понятно, в тех случаях, когда Хоро напивалась по-настоящему.
   - Ты ешь и пьёшь слишком много, - пробормотал Лоуренс и почувствовал, как Хоро, которую он поддерживал под мышку, обняла его за плечи рукой и начала немного держаться на ногах, облегчая его задачу.
   - Ге-фухх... - рыгнула Хоро, - я и слова не успела сказать, как уже пила и ела, в конце концов, ведь это же было моей задачей.
   - Конечно, я это понимаю... Но ты вечно заказываешь дорогую еду и выпивку.
   Если Хоро отличала наблюдательность, то и Лоуренс был не менее наблюдательным в том, что имело отношение к деньгам. И он не мог пропустить, сколько и какой еды и выпивки подносили к столу, за которым сидела Хоро.
   - Вот же какой скупой самец... Но в первую очередь нужно поспать... Как мне плохо...
   Лоуренс тихо вздохнул, заподозрив, что её слабость в ногах была отчасти притворством, впрочем, он и на себе ощущал воздействие выпивки, ему хотелось посидеть и прийти в себя.
   На площади деревни Терео не было ни души, лишь слабый свет из окон некоторых домов оживлял её.
   Солнце давно село, но и в этой темноте было очевидным, что Терео не был городом.
   Когда Лоуренс добрался до постоялого двора и открыл дверь, оказалось, что внутри её освещал лишь жалкий свет небольшой свечи, хозяина видно не было. Впрочем, это было понятно, раз он пил в таверне за одним столом с Хоро. Тем не менее, хозяин всё же заметил возвращение гостей и вышел из задней комнаты. Постыдное состояние Хоро заставило его поморщиться.
   Лоуренс попросил, чтобы кто-то принёс воды, поднялся с Хоро по скрипучей лестнице на второй этаж и пошёл к своей комнате. Всего комнат было четыре, но Лоуренс с Хоро сейчас были единственными постояльцами. Впрочем, во время праздников посева и урожая сюда, вероятно, приезжало немало людей из близлежащих мест, чтобы хорошо провести время.
   Единственным украшением этого скромного постоялого двора служил кусок холста на стене коридора, на холсте был вышит герб рыцаря, посетившего постоялый двор много лет назад. Насколько Лоуренс мог припомнить, освещённый струившимся в открытое окно лунным светом герб принадлежал наёмнику, убившему известного на севере Проании святого. Было ли об этом хозяевам неизвестно, или они знали и не стеснялись показывать такой герб, Лоуренс не имел представления. Но его вид давал общее представление об отношениях Терео и Церкви.
   - Эй, ещё немного, не засыпай, - сказал беспокойно Лоуренс.
   Уже на лестнице ноги Хоро начали подозрительно путаться, а у самой комнаты Хоро, похоже, исчерпала свой предел сил.
   Однако Лоуренс ощутил не обычное раздражение в связи с неизбежным её похмельем завтра, а сочувствие, он как-то сумел втащить Хоро в комнату и уложить на кровать.
   Деревянное окно настолько обветшало, что лучи лунного света проникали сквозь щели в комнату. Лоуренс открыл его, чтобы строгий, холодный воздух зимней ночи сменил в его лёгких жар суетливой, шумной таверны.
   Тут в дверь постучали, Лоуренс обернулся и увидел хозяйку с водой и какими-то незнакомыми ему плодами. Скорее всего, эти плоды должны были помогать тем, кто выпил слишком много, но, к сожалению, нуждавшаяся в них больше всего особа уже крепко спала. Тем не менее, Лоуренс не стал отказываться и с благодарностью взял плоды.
   Они были круглыми, твёрдыми, не слишком большими - на ладони можно было разместить две штуки. Лоуренс откусил маленький кусочек плода. Мощный кислый вкус ураганом пронёсся по его рту, отчего немедленно заныло в висках. Должно быть, эти плоды были очень действенным средством. Может быть, ими получилось бы неплохо торговать. Лоуренс пометил для себя по возможности заняться этим вопросом.
   И снова в памяти Лоуренса пронеслись куски шумного веселья в таверне. Просто удивительно, как сразу Хоро вписалась в общее настроение. Конечно же, Лоуренс рассказал ей, какая цель стояла перед ними, какие роли должны были взять на себя они оба. Обычно путешественников в деревенских тавернах или засыпали вопросами, или встречали холодными, равнодушными взглядами. Поэтому сыпать деньгами было первым шагом.
   Если деревни сами не торговали, то и денег они не могли получать в значительных количествах, хотя и обойтись без денег они не могли. Именно эта причина в большинстве случаев делало приезжих желанными гостями. А иначе деревня вряд ли примет чужака с неизвестным прошлым.
   Следующий шаг - много выпивать и есть.
   Если человек приезжал впервые, он обычно не имел никакого представления о том, какого качества еду и напитки могут предложить. Если не быть настороже, могут даже подсунуть яд, который, если и не убьёт, то позволит обчистить приезжего и бросить одного в близлежащем лесу или в горах.
   А потому много есть и пить - это признак доверия к местным. И хотя осторожность - вещь не лишняя, но не все в этом мире настолько холодно-расчётливы, чтобы пренебрегать таким проявлением доверия. Это одна из интересных особенностей мира.
   Всему этому Лоуренс научился, когда подыскивал себе новые торговые пути, однако Хоро сумела намного лучше Лоуренса создать в таверне нужное настроение, позволив ему раньше, чем он рассчитывал, перейти к обсуждению с местными жителями непростых вопросов.
   И пусть хозяйка Иима вмешалась в самый интересный момент и не дала узнать Лоуренсу что-то важное, он мог сказать, что эта вечеринка прошла неплохо. Если бы в этой поездке преследовались какие-то торговые цели, он даже мог бы выделить Хоро денежный подарок. Однако увидев, как легко и успешно она справлялась, Лоуренс, в одиночку и довольно успешно занимавшийся торговлей, ощутил нечто сродни разочарованию.
   Он, конечно, мог объяснить это её многолетним жизненным опытом.
   И всё же.
   Лоуренс закрыл окно, лёг на кровать и задумался.
   Если бы Хоро подучилась бы торговому делу, несомненно, явился бы миру могущественный торговец. Появись на торговых путях Лоуренса торговец, так легко вписывавшийся в сообщества людей, ему, наверное, пришлось бы задуматься о поиске иных путей для себя. И Хоро могла стать таким торговцем.
   Лоуренс мечтал открыть в каком-нибудь городе собственную лавку, и было очевидным, что добиться этого вдвоём было легче, чем одному, а втроём - легче, чем вдвоём. Насколько обнадёживающим для него было бы, если рядом с ним была Хоро.
   Ёйцу, родина Хоро, был уже не так далеко, и нельзя было сказать, что его местоположение совсем неизвестно. Даже если не удастся найти здешний монастырь и получить новые зацепки, всё равно до наступления лета удастся туда добраться.
   Что же Хоро станет делать дальше?
   У Лоуренса с Хоро был заключён договор, по которому он должен был доставить её на родину, пусть договор и представлял собой лишь устное обещание.
   Продолжая смотреть в потолок, Лоуренс вздохнул. Он знал и понимал, что расставания были неизбежной частью странствий. Но всё же сейчас ему было грустно осознавать, что путешествие с Хоро близилось к завершению. И не только из-за способностей Хоро, ему на память приходили их жизнерадостные разговоры, беседы, в которых делились сокровенным.
   Подумав об этом, Лоуренс закрыл глаза, его губы в ночной темноте сложились в усмешку. Ничего хорошего не выйдет, когда торговец будет думать о чём-то, не касавшимся его дела. Это был ещё один урок, усвоенный Лоуренсом за семь лет своей деятельности торговца. Его должно было волновать содержимое своего кошеля.
   И ему следовало подумать, как лучше предостеречь Хоро от её неуёмной тяги к еде и выпивке.
   Сказав это самому себе, Лоуренс ощутил, что сможет, наконец, заснуть.
   Хороший выход не был найден.
   Да, в конце концов, его не могло и быть.
  
  
   Одеяло, казавшееся сшитым из вываренных в котле и просушенных на солнце тряпок, не могло стать преградой для утренней прохлады. Лоуренс чихнул, проснулся от этого и понял, что настал новый день. Тёплое одеяло ради такого раннего утра стоило бы кучу денег, однако это тепло не принесло бы прибыли.
   Напротив, тёплое одеяло, подобно какому-нибудь демонёнку, заставило бы просто попусту потерять время, и поэтому Лоуренс сел, бросив невольно взгляд на соседнюю кровать - оказалось, что Хоро уже поднялась.
   Она стояла спиной к нему, словно склонившись над чем-то.
   - Хо... - попытался позвать Лоуренс и смолк - хвост Хоро распух, как никогда прежде. - В чём... в чём дело?
   Уши Хоро дрогнули после его слов, она стала медленно поворачиваться к нему.
   Солнце ещё не встало, и в синеватый от утренней свежести воздух Хоро резко выдохнула облачко пара и посмотрела на Лоуренса через плечо. Её глаза были полны слёз, а в руке... В руке она держала небольшой круглый плод, который она явно попробовала.
   - Похоже, ты это... - произнёс Лоуренс, улыбнувшись уголками губ.
   Хоро, высунув язык, кивнула.
   - Что... что это за?.. - выдавила она.
   - Это нам принесла хозяйка, когда мы вернулись. Сказала, что помогает от похмелья.
   Хоро, крепко зажмурившись, проглотила откушенный кусок, шмыгнула носом и вытерла глаза.
   - Съев это, протрезвеешь, даже если пить сто лет без просыха.
   - Однако плод, похоже, действительно подействовал.
   Хоро, сведя брови, бросила в Лоуренса надкушенный плод, после чего принялась приглаживать шерсть на хвосте, всё равно продолжавшую упрямо торчать.
   - Не всегда же это со мной случается, - буркнула она.
   - Вот и хорошо. Однако сегодня снова холодно, - перевёл разговор Лоуренс.
   На брошенном Хоро плоде не хватало половины мякоти. Пожалуй, она была более чем потрясена - откусить сразу столько, да ещё не ожидая такого. И если она не закричала, то, скорее всего, из-за того, что была просто не в состоянии сделать это.
   - Холод - это ладно, но в этой деревне ещё никто не встал, - заметила Хоро.
   - Не думаю, что совсем никто, однако... похоже, что лавки отроют поздно, - ответил Лоуренс.
   Он встал с кровати, открыл окно, почти бесполезное при малейшем ветерке, и выглянул. На затянутой реденьким утренним туманом площади не было ни души. Лоуренсу, привыкшему к тому, городские и приезжие торговцы теснили друг друга в поисках местечка на площади, стало как-то одиноко при виде этого.
   - Лучше, когда оживлённо, - произнёс он.
   - Согласна с этим.
   Закрыв окно, Лоуренс повернулся и увидел, как Хоро нырнула под одеяло, собираясь, вероятно, снова спать.
   - Вообще-то Господь создал нас так, чтобы спасть раз в сутки, - нравоучительно заметил Лоуренс.
   - Вообще-то я всё-таки волчица, - зевнула Хоро. - Если в деревне никто не встал, то и нам нечего делать. Если я не буду спать, то лишь замёрзну и проголодаюсь зазря.
   - Положим, время года сейчас не самое лучшее. Но всё же это выглядит странным, - с сомнением в голосе сказал Лоуренс.
   - Хо? - заинтересовано посмотрела на него Хоро.
   - Нет, речь не о том, что доставило бы тебе удовольствие... Мне интересно, какие доходы у жителей этой деревни.
   Хоро тут же натянула одеяло на голову. Лоуренс усмехнулся и стал думать о том, что предстояло сделать.
   Время работы в поле в этом году были завершены, однако очень немногие деревни были достаточно обеспечены, чтобы не заниматься какими-либо работами после сьора урожая. К тому же Лоуренсу рассказали в таверне о высоких сборах, установленных городом Энберк на деревню.
   Однако не было похоже, чтобы жители деревни занимались по домам какой-либо работой. В деревне царило затишье, на что и обратила внимание Хоро.
   Наиболее частым приработком деревень было изготовление тканей из шерсти и плетение соломенных сумок и корзин из прутьев. Но эти занятия могли дать какую-то прибыль только при большом количестве изготовленных вещей, поэтому, как правило, этим занималась вся деревня, начиная с рассвета. Если на деревню наложены сборы, дополнительный приработок был бы особенно уместен. Да и качество еды и пива в таверне оказалось неожиданно хорошим.
   Похоже, была какая-то тайна, влиявшая на количество денег, имевшихся в Терео.
   Как нос Хоро был способен отличить хорошую еду от плохой, так и чутьё Лоуренса было на высоте, когда пахло деньгами.
   "Рассмотреть бы потоки денег в деревне, это могло бы принести что-то и моей торговле",- подумал Лоуренс.
   Самое главное - Лоуренсу не попалось ни одного торговца, что было весьма и весьма неплохо.
   Изначально Лоуренс говорил себе, что эта поездка не была торговой, но всё же его голова думала в первую очень с этой позиции, ему оставалось лишь усмехнуться этому.
   Тут за окном послышался скрип, должно быть, отворилась какая-то дверь. На площади было так тихо, что звук прозвучал очень ясно. Лоуренс посмотрел в щель окна и снова увидел Эвана. На сей раз он уходил из церкви, а не приходил. В руке он сжимал небольшой свёрток, вероятно, с едой. Он крадучись, стараясь держаться незаметно, однако через несколько шагов повернулся назад и помахал Эльзе рукой. Посмотрев на неё, Лоуренс увидел, что Эльза помахала в ответ, и на лице у неё была тёплая улыбка, это было так не похоже на суровую, холодную священницу, открывшую дверь Лоуренсу и Хоро.
   Вид расставания этих двоих вызвал у Лоуренса что-то вроде зависти.
   Проследив за уходом Эвана, Лоуренс сказал себе: "Понятно". Вот почему Эвана так бесили церковники из Энберка, с которыми не складывались отношения с возглавляемой Эльзой церковью.
   Впрочем, для Лоуренса как для торговца увидеть в этом лишь приятную сценку было бы слишком узко. Те, кого он сейчас видел, представляли для него интерес с точки зрения пользы, которую можно было извлечь.
   - Я знаю, куда сейчас пойду, - сказал он.
   - Мм? - спросила Хоро, высунув голову из-под одеяла и с любопытством глядя на Лоуренса.
   - Но почему это я стараюсь найти твою родину, а не ты?
   Хоро ответила не сразу, сначала она пошевелила ушами, тихонько чихнула и потёрла нос.
   - Я тебе небезразлична, поэтому, да? - так легко и уверенно произнесла потом Хоро, что Лоуренсу оставалось только вздохнуть.
   - Возможно, тебе надо было бы несколько бережливей тратить такие слова.
   - Ты торговец во всём.
   - Чтобы получить большую прибыль, надо покупать по-крупному. Это не достичь, покупая мелкое.
   - Хм. А что мне делать, если у тебя мелкая печень? [то есть, если ты нерешителен, робок, недостаточно дерзок - прим. перев.]
   Лоуренс не нашёл хорошего ответа и прикрыл глаза. Хоро рассмеялась, а потом заговорила уже другим тоном:
   - Если я буду рядом с тобой, это затруднит передвижение, не так ли? Тут маленькая деревня. Людские взгляды будут обращены на нас отовсюду.
   Лоуренс был не в состоянии ответить даже: "А, верно" или что-то в этом роде.
   - А если мне можно действовать самостоятельно - я сделаю это. Но тогда придёт время ухватить эту наглую церковную девчонку зубами за шиворот и тряхнуть разочек. Немедленно выкладывай, где монастырь. Пусть я и выгляжу такой расслабленной, но мне не терпится поскорей попасть в монастырь и услышать их истории.
   - Понял, не сердись, - произнёс Лоуренс, стараясь успокоить Хоро, разгоревшуюся, как сноп сена.
   Иногда Хоро сама раскрывала свои истинные чувства, а иногда её бесстрастный вид скрывал пылавший огонь нетерпения.
   Пусть от такого спутника как она было немало осложнений, но то, что Лоуренс что-то предпринимал для неё, потому что она была ему небезразлична, являлось истиной.
   - Я вернусь не позднее полудня, - сказал Лоуренс.
   - Не забудь о подарке для меня, - донёсся приглушённый голос из-под одеяла.
   Лоуренс усмехнулся и вышел.
  
  
   Быстро спустившись на первый этаж и поздоровавшись со стонавшим за стойкой синим от похмелья хозяином постоялого двора, Лоуренс вышел наружу, обошёл здание, чтобы попасть в пристроенную конюшню, взял со своей повозки мешок зерна пшеницы и вернулся на площадь.
   Если люди в деревнях и не были заняты работой на поле, они всё равно должны были вставать с восходом солнца. Надо было позаботиться о своих огородах, а также о курах и свиньях.
   Вчерашний шумный вечер в таверне, похоже, возымел действие, и если вчера на Лоуренса поглядывали, как на чужака, то теперь несколько встреченных людей с улыбкой поприветствовали его. Другие здоровались без улыбок, но лишь потому, что сильное похмелье отбило у них способность улыбаться. Как бы то ни было, но Лоуренс с облегчением ощутил, что селяне его приняли.
   Впрочем, большое количество знакомых действительно могло затруднять передвижение, Хоро оказалась совершенно права. Лоуренс испытал смешанное чувство восхищения и некоторой зависти.
   Исходя из всего известного Лоуренсу, он принял решение отправиться, конечно же, на мельницу, чтобы расспросить Эвана об Эльзе.
   В отличие от Хоро, Лоуренса интересовало, конечно же, не развитие личных отношений церковницы и мельника. Эльза без колебаний оскаливала клыки, и чтобы её побыстрей укротить, Лоуренс должен был переговорить с Эваном, знавшим, судя по всему, как с ней управиться.
   Лоуренс шёл той же дорогой, которой приехал сюда. Мужчина, пропалывавший сорняки в огороде на окраине села, поздоровался с ним. Мужчину Лоуренс не помнил, но он наверняка был накануне в таверне, потому что с улыбкой поприветствовал Лоуренса, после чего задал вполне естественный вопрос:
   - Куда собрался на своих двоих?
   - Я хотел перемолоть пшеницы.
   - А-а, ты на мельницу. Присматривай тогда за своей мукой, чтобы никто её не украл.
   Скорее всего, это было обычной прибауткой, которую в деревне говорили отправлявшимся молоть зерно, и Лоуренс вежливо улыбнулся, прежде чем продолжить идти к мельнице.
   Торговля была таким занятием, которое не вызывала к себе доверие у людей, если они не были торговцами сами. Но в этом отношении существовали и более сложные занятия. Лоуренс не мог не задаться вопросом, выбрал ли бы одно из таких занятий для себя Бог, который учил, что нет занятий возвышенных и низких, все были достойными, но потом вспомнил, что служителей этого самого Бога не слишком любили в деревне Терео.
   Кажется, в этом мире не всё шло, как должно, и разобраться с этим было непросто.
   Лоуренс шёл по дороге между холмов, мимо опустевших после сбора урожая полей, и вскоре впереди показалась водяная мельница. Когда он подошёл ближе, из дверей высунул голову Эван, очевидно, услышав чьи-то шаги.
   - О, достопочтенный Лоуренс! - выскочил он тут же, кажется, ещё более подвижный и непоседливым, чем вчера.
   Лоуренс, услышав в свой адрес обращение "достопочтенный" от человека, с которым познакомился лишь вчера, немного смутился, но сразу ответил, показав мешок с пшеницей:
   - Жернова сейчас свободны?
   - Э? Да, свободны, но... ты уже, кажется, уезжаешь...
   Лоуренс, передавая мешок, покачал головой.
   - Нет, я собираюсь ещё некоторое время побыть в Терео.
   Впрочем, для Эвана было естественным предположить, что если путешественник просит перемолоть зерно на муку, он готовится к новому путешествию.
   - Э... это другое дело! - облегчённо вздохнул Эван, вероятно, рассчитывая с помощью Лоуренса выбраться из деревни и потому стараясь услужить ему. - Тогда погоди чуток. Тонко намелю, будешь печь - хлеб пушистым будет.
   И мельник зашёл внутрь. Лоуренс последовал его примеру и был несколько удивлён. Насколько неопрятно мельница выглядела снаружи, настолько чисто было внутри, а три пары её жерновов были просто отличными.
   - Это поразительно, - признался Лоуренс.
   - Правда? Она выглядит убогой, но всё зерно Терео превращается в муку именно здесь, - гордо ответил Эван, подсоединяя деревянные палки, образуя передачу вращения водяного колеса в вертикальной плоскости во встречное вращение жерновов, работавших в паре.
   Потом он длинным шестом через окошко, обращённое к реке, снял верёвки, перекрывавшие путь водорослям, чтобы водяное колесо не обрастало, пока оно неподвижно.
   В следующий миг деревянное колесо со скрипом начало вращаться, гулко зашумели, приходя в движение жернова.
   Проверив, всё ли работает, как надо, Эван высыпал пшеницу Лоуренса в отверстие верхнего жернова.
   Оставалось только дождаться, когда готовая мука начнёт высыпаться в большую деревянную миску под жерновами.
   - Как и следовало ожидать от тебя, - сказал Эван, - а я, вот, уже давно не видел пшеничного зерна. Я потом взвешу, но, думаю, потянет примерно на три люто.
   - Довольно недорого, - заметил Лоуренс.
   - Э... в самом деле? Я думал, скажешь, что дорого.
   В местах с высокими пошлинами не было бы необычным столкнуться с втрое большей ценой. Однако селянам, не знакомым с другими местами, стоимость действительно могла казаться высокой.
   - Жители деревни очень неохотно платят, - пожаловался Эван. - Но если я не возьму денег, староста рассердится на меня.
   - Ха-ха-ха. В этом деле всегда так.
   - Господин Лоуренс, тебе приходилось работать мельником? - с удивлением спросил Эван.
   Лоуренс покачал головой.
   - Нет, я занялся взиманием сборов. Сборы с мясников на работу с мясом. Скажем, разделать тушу свиньи стоит столько, ну и всё такое.
   - Хмм, вот, значит, что.
   - Промывка мяса и костей загрязняет речную воду, разделка вообще даёт много мусора. А уборка мусора стоит денег, поэтому я и должен был взимать сборы, должен то должен, да только никто не хотел его платить.
   Власти города выставляли на торги взимание сборов в городе, победители торгов получали право взимать их так, как сочтут нужным. Если они собирали достаточно много, получали прибыль, если нет, могли остаться в большом убытке.
   В начале своей самостоятельной деятельности Лоуренс дважды пытался этим заниматься и извлёк определённый урок. Получаемое вознаграждение никак не соответствовало вложенным усилиям.
   - В итоге мне даже приходилось плакать перед ними, чтобы они заплатили, так что приходилось очень тяжело.
   - Ха-ха-ха-ха, - рассмеялся Эван, - я тебя понимаю.
   Чтобы стать ближе человеку, полезно заговорить с ним о понятных и близких ему трудностях. Смеясь вместе с Эваном, Лоуренс сказал себе: "Пора".
   - Кстати, - начал он. - Слышал, что всё зерно Терео перемалывается здесь.
   - Да, именно так. В этом году выдался небывалый урожай, и на меня всё время все бранились, хотя моей вины ни в чём не было.
   Лоуренсу было несложно себе представить, как Эван трудился даже во вред сну, перемалывая на своих жерновах горы зерна. Впрочем, сам Эван лишь захихикал, будто это воспоминание было приятным.
   - Так что, господин Лоуренс, вчера ты говорил одно, а на деле ты приехал в Терео торговать зерном?
   - Мм? Ну, это как сложится.
   - Тогда тебе лучше сразу сдаться, - прямо сказал Эван.
   - Торговцы не умеют сдаваться.
   - Ха-ха-ха, так и думал. Что ж, если пойдёшь к старосте деревни, сразу узнаешь, что всё зерно Терео должен скупать Энберк.
   Разговаривая, Эван следил за жерновами и осторожно небольшой метёлкой, кажется, из свиной щетины, сметал муку в миску под жерновами.
   - Вероятно, это должно означать, что эта деревня принадлежит Энберку?
   Хотя странно, что при этом местные жители жили такой спокойной, расслабленной жизнью.
   Как Лоуренс и думал, Эван поднял на него взгляд и заявил не без некоторого самодовольства:
   - Мы с Энберком на равных. Они покупают урожай нашей деревни, а мы у них то, что нам нужно. Более того, одежду и пиво мы покупаем, не платя сборов. Ну как, разве это не здорово?
   - Если так... это, конечно, потрясающе.
   Проезжая Энберк, Лоуренс увидел, что это достаточно большой город. Может быть, Терео и нельзя было назвать бедной деревушкой, но он не выглядел достойным противником Энберку.
   Собственно, сама возможность деревни беспошлинно приобретать товары в городе - это явление нешуточное.
   - Однако вчера в таверне я слышал, - усомнился Лоуренс, - что Энберк обложил эту деревню большими поборами.
   - Хи-хи-хи, это было давно. И хочешь знать почему? - спросил Эван, скрещивая руки на груди и выпячивая её вперёд.
   Ни дать, ни взять - гордый собой мальчишка. Но что любопытно, Эван сделал это совершенно естественно, не выказывая превосходства над собеседником.
   - Вне всяких сомнений, - ответил Лоуренс и даже аккуратно сложил ладони перед грудью, словно умолял рассказать.
   Эван вдруг расцепил руки и смущёно почесал затылок.
   - Прости. На самом деле я не знаю, - ответил он, неловко улыбнувшись, Лоуренс криво усмехнулся в ответ. - Но зато знаю, кто так сделал.
   Лоуренс впервые почувствовал, что он шаг впереди, это было приятно.
   - Отец Франц, не так ли? - подсказал он.
   Эван посмотрел на Лоуренса с недоумением собаки, которую стукнули костью по голове.
   - А... а... ка... как ты узнал?
   - Да так, чутьё торговца.
   Будь тут Хоро, она непременно ответила своей милой зловредной ухмылкой, но Лоуренсу, тем не менее, захотелось немного самому покрасоваться. После встречи с Хоро он в разговорах с ней вечно терпел поражения, почти забыв, что прежде это ему обычно удавалось убедить своего собеседника.
   - По... поразительно. Господин Лоуренс ты всё-таки не обычный человек.
   - Похвала не приносит дохода. Кстати, мука, похоже, вышла?
   - Мм... а, точно. Сейчас.
   Лоуренс усмехнулся, глядя на Эвана, поспешно принявшегося собирать в миску муку, а потом вздохнул про себя. Задерживаться в Терео могло быть опасным. Отношения, подобные сложившимся между этой деревней и соседним городом Энберком, иногда встречались Лоуренсу.
   - Зна-чит... верно. Примерно на три люто. Но никто нас не видит, ничего страшного, если я не скажу, что...
   - Нет, я заплачу. На мельнице всегда нужно быть честным, верно?
   Эван с мерным стаканом, полным только что намолотой муки в руке, засмеялся, признавая поражение, и взял протянутые Лоуренсом три почерневшие серебряные монетки.
   - Перед выпечкой хлеба не забудь хорошо её просеять, - предупредил Эван и принялся очищать жернова.
   - Понял, - ответил Лоуренс. - Кстати, в церкви этого города службы всегда завершаются так рано?
   Он думал застать мельника врасплох.
   - Мм? - с недоумением повернулся к Лоуренсу Эван, а потом, должно быть, понял и, рассмеявшись, покачал головой. - Нет, надо же. Летом я ещё мог бы спать здесь, но зимой же это невозможно? Я ночую в церкви.
   Разумеется, именно такого ответа Лоуренс и ожидал, поэтому с понимающим видом ответил:
   - Понимаю. Однако, вы с Эльзой, кажется, неплохо ладите.
   - Э? Мм, что ж... хе-хе-хе...
   Если замесить гордость, счастье и смущение, смягчив тесто чуть большим количеством воды, то можно было бы, кажется, вылепить выражение, которое приняло лицо Эвана. Если это тесто поместить в пламя ревности, можно было ожидать, что оно хорошо поднимется.
   - Вчера, когда мы пошли в церковь расспросить о дороге, нас приняли очень неприязненно. Совершенно не желая нас слушать. Но сегодня утром я её увидел иной - умиротворённой, словно матерь Божья. Я был поражён.
   - Ха-ха-ха, Эльза застенчива, но вспыльчива, поэтому она, встретив кого-то впервые, смущается и обнажает клыки, словно горная ласка. И потому её желание унаследовать от господина Франца управление церковью - просто бессмыслица.
   Эван отцепил жернов от водяного колеса и, ловко орудуя одним шестом, вернул на место верёвку, перекрывавшую водоросли,
   - Но всё же я давно не видел её в таком хорошем настроении. Господин Лоуренс попал тогда, когда оно было плохим. А уже вечером оно было хорошим. Но... если подумать, она ни разу не упомянула приход господина Лоуренса с его спутницей. А ведь она даже говорит, сколько раз чихнёт за день.
   Вероятно, Эвану казалось, что они просто болтали о простых житейских мелочах, однако выслушивавшему его Лоуренсу становилось уже тошно от его болтовни.
   Но, чтобы сблизиться с Эльзой, лучше всего было поладить с Эваном.
   - Тогда, вероятно, всё потому, что я всё-таки, так сказать, мужчина.
   Эван на миг застыл, а потом расхохотался. А потом даже сказал:
   - Может быть, она действительно думала, что её неправильно поймут. Какая она глупышка.
   Из его слов следовало, что Лоуренсу было чему поучиться у Эвана, пусть он и был старше мельника. Разобраться в этой области могло оказаться намного сложнее, чем в каких-нибудь торговых вопросах.
   - Однако она была в таком мрачном настроении, а стала такой радостной, что-то должно было послужить тому причиной?
   Лицо Эвана несколько потускнело:
   - Почему ты спрашиваешь об этом?
   - Потому что настроение моей спутницы меняется чаще погоды в горах, - пожал плечами Лоуренс.
   Эван, похоже, извлёк из памяти Хоро, более-менее представил, о чём сказал Лоуренс, и сочувственно улыбнулся.
   - Господину Лоуренсу тоже приходится нелегко.
   - Ты прав.
   - Но ответ на твой вопрос для тебя бесполезен. Просто затруднения, стоявшие перед нами, были разрешены.
   - То есть?
   - Это о... - начал отвечать Эван и оборвал себя. - Мне сказали не говорить никому, кто не из деревни. Если тебе это нужно, тебе, возможно, лучше спросить старосту, и он...
   - А-а, нет, не можешь говорить, тогда неважно, - тут же дал задний ход Лоуренс.
   Причиной этому было то, что сказанного Лоуренсу было уже достаточно.
   Однако Эван вдруг помрачнел, вероятно, решив, что обидел Лоуренса. Похоже, он поискал слова и тут же нашёл:
   - А, вместо этого, однако, скажу тебе, что если ты пойдёшь сейчас, она тебя выслушает как положено. Уж не такая она и плохая-то.
   Стоявшая перед Лоуренсом задача выглядела непростой после того, как староста тоже притворился, что ничего не знает о монастыре, однако сейчас забрезжила возможность снова переговорить с Эльзой. И прежде всего ему нужно было получить чёткое представление о том, как её атаковать.
   - Понял. В таком случае пойду и поговорю с ней снова, - сказал Лоуренс.
   - Думаю, это будет правильно, - с готовностью отозвался Эван.
   Лоуренс решил, что ему пора возвращаться, и со словами "Так и сделаю" он повернулся к двери. И в этот момент Эван тревожно окликнул его:
   - Постой, господин Лоуренс.
   - Мм?
   - Это, а торговцем трудно быть?
   Во взгляде Эвана под тревожным ожиданием угадывалась решимость.
   Лоуренс был уверен, что однажды Эван бросит мельницу и пойдёт в большой мир. И конечно, отшутиться сейчас было нельзя.
   - В мире лёгкой работы нет. Однако, знаешь, сейчас мне работа в радость.
   Радость от работы после встречи с Хоро совершенно отличалась о той, что была до того, так говорило ему сердце.
   - Так вот... а, верно. Понял. Спасибо.
   Все ждут от мельника честности, но честность и прямодушие не одно и то же. Если Эван стал бы торговцем, у партнёров о нём было бы хорошее мнение, однако с получением дохода у него возникли бы трудности, - подумал Лоуренс. Но, конечно же, говорить этого не стал, он лишь приподнял кожаную суму, благодаря Эвана за работу и вышел из мельницы.
  
  
   Лоуренс не спеша шёл по тропе вдоль речки и размышлял.
   Всё-таки...
   А ведь она даже говорит, сколько раз чихнёт за день.
   Эти слова Эвана произвели странное впечатление на Лоуренса.
   Хоро, наверное, сообщила бы Лоуренсу, сколько раз за день она вздохнула, изливая своё недовольство.
   Отчего такая разница?
   Впрочем, даже если Хоро пребывала в решительном настроении, в этом ощущалось нечто зловещее, признался себе Лоуренс, пользуясь тем, что её сейчас не было рядом.
   Он невольно рассмеялся на ходу.
  
  
   Лоуренс вернулся на площадь. Её размеры были недостаточными, чтобы утреннюю торговлю на ней назвать рынком, но несколько торговых палаток на ней было установлено, и вокруг них собралось немало селян. Впрочем, судя по всему, их целью было не закупить что-либо, а просто поболтать поутру друг с другом, на площади совершенно не чувствовалось той напряжённости, которая возникает, когда одни стремятся что-то продать немного дороже, а другие - купить немного дешевле.
   По словам Эвана, Энберк покупал весь урожай деревни по установленной цене, а селяне покупали у Энберка товары, не платя за них пошлин. Поверить в такое было непросто, зато это объясняло невероятно непринуждённое настроение в Терео.
   Деревни обычно находятся в подчинённом положении в отношениях с городами, селянам приходится изо дня в день работать, чтобы просто выжить, потому что они не могли сами обеспесить себя всем необходимым для жизни, так что им приходилось покупать в городах еду, выпивку, одежду, а то и домашний скот.
   Деревни продавали городу свою продукцию, скажем, зерно или муку, чтобы купить всё необходимое, привозимое в города из разных мест. Но прямо обменять одно на другое невозможно, нужно было использовать деньги, поэтому зерно надо было продать городским торговцам, чтобы обратить его в наличные деньги, на которые затем у городских же торговцев покупать различные товары.
   При этом важным обстоятельством было то, что селянам получить деньги было нужно, а городу купить зерно у их деревни необходимости не было. Из-за этого преимущества города зерно покупалось дёшево, а на продаваемые селянам товары устанавливалась пошлина, позволявшая устанавливать высокие цены. Чем сильнее деревня нуждалась в деньгах, тем легче городу было воспользоваться её слабостью.
   В итоге селяне влезали в долги и, не имея возможности их погасить, становились, по сути, рабами, возившими зерно в город без конца, год за годом.
   Да и для Лоуренса и остальных странствующих торговцев деревни служили источником дохода. Деньги становились мощным оружием, позволявшим делать товары деревень всё дешевле.
   А вот если бы деревня стала бы получать деньги из какого-то ещё источника, равновесие сил между городом и деревней сместился бы в пользу последней, что стало бы неприятностью для города. Это приводило к различным спорам и даже стычкам из-за интересов сторон, однако не было похоже, будто нечто подобное касалось Терео.
   Лоуренс не знал, как было создано это положение Терео, но у него возникло смутное ощущение того, какие осложнения могли возникнуть у деревни и с какими опасностями она из-за этого столкнётся.
   Лоуренс купил немного инжира в лавке сушёных фруктов и ягод, отметив для себя, что хозяин, похоже, не горел желанием торговать и открыл свою лавку лишь, чтобы обозначить своё присутствие. Вернувшись после этого на постоялый двор, Лоуренс застал Хоро крепко спавшей, словно все проблемы мира её никак не касались, и он беззвучно рассмеялся.
   Лоуренс какое-то время копошился, разбирая вещи, прежде чем Хоро, наконец, проснулась, и первым её словом, когда она выпутывалась из одеяла, было: "Еды".
   Путешествие сюда не было предусмотрено Лоуренсом, что заставило его достаточно скупо расходовать имевшуюся еду, но теперь он решил, что пришла пора избавиться от запаса.
   - Вон, сколько сыра у нас было! Ты всё говорил, что его мало, из-за чего я всё время сдерживала себя.
   - Кажется, никто не говорил, что ты можешь съесть всё. Половина - моя.
   С этими словами Лоуренс отрезал половину и попытался её взять, но остановился, увидев, что Хоро смотрела на него, как на врага.
   - Кажется, в прошлом городе ты получил неплохую прибыль, - прошипела она.
   - Я вроде бы объяснил, что деньги потрачены.
   Если быть точным, то Лоуренс сразу погасил свои долги в самом Кумерсуне и в одном городе неподалёку. Он сделал это и на всякий случай, так как поиски Ёйцу на севере могли затянуться, и просто потому, что везти с собой большие наличные деньги было небезопасно. А большую часть оставшихся денег оставил отделению гильдии Роэн. Наличные деньги - хорошее средство для ведения дел гильдией. А за пользование деньгами Лоуренса гильдия, конечно, кое-что должна была ему заплатить, и вот об этом Лоуренс Хоро не стал рассказывать.
   - Такое я понимаю с первого раза. Не о том речь, ты прибыль получил, а я - ничего.
   Эти слова причинили Лоуренсу боль. Достаточно болезненная неразбериха в Кумерсуне случилась целиком из-за непонимания самого Лоуренса, а как раз Хоро от её благополучного завершения ничего не получила.
   Но если проявить сейчас хоть малейшую слабину, эта волчица набросится на него без всякой жалости.
   - И после всего того, что ты выпила и съела, ты ещё можешь говорить это?
   - Тогда, может, расскажешь поподробней, сколько ты заработал на этом и сколько потратил на меня?
   Хоро ткнула в самое больное место, Лоуренс отвернулся.
   - Это ведь я взяла у той девчонки-птицы камни, которые должны были принести самую большую прибыль. И потом...
   - Понял, да понял же, - сдался Лоуренс.
   Чуткие уши Хоро позволяли ей распознавать ложь точнее любого сборщика податей. Любая попытка сопротивления ей делала поражение лишь болезненней.
   Сдавшись, Лоуренс придвинул сыр ближе к Хоро.
   - Ху-ху-ху-ху, - довольно засмеялась Хоро. - Спасибо.
   - Не стоит твоего внимания.
   Редко приходится ощущать себя таким несчастным, когда тебя поблагодарят.
   - Ладно, теперь к тому, насколько продвинулись твои поиски монастыря.
   - Немного продвинулись.
   - Немного? Значит тебе, наверное, рассказали только о части пути туда.
   Лоуренс рассмеялся, его слова действительно можно было понять и так, потом он чуть помедлил, решая, что сказать.
   - Я подумал, что если снова пойду в церковь после вчерашнего, меня всё равно выставят. Поэтому я отправился к мельнику Эвану.
   - То есть выбрал целью кого-то, близкого к девчонке. Что ж, ты смог меня поразить.
   - И вот... - нерешительно сказал Лоуренс, потом прочистил горло и отчётливо продолжил. - Относительно того, чтобы пойти в тот монастырь: может быть, нам лучше отказаться.
   Хоро замерла.
   - Причина?
   - У этой деревни необычное положение. Я чувствую, что это может быть опасно.
   Хоро с бесстрастным выражением лица откусила кусок ржаного хлеба с сыром.
   - Ради поисков моей родины ты, кажется, не осмеливаешься шагнуть навстречу опасности.
   Значит, так вот... Голова Лоуренса невольно откинулась назад.
   - Ты так говоришь... Нет, ты это, наверное, нарочно.
   - Хмм...
   Чавк, чавк, чавк... - хлеб с сыром, кусок за куском, исчезал во рту Хоро, всё было проглочено в мгновение ока. Лоуренс мог лишь догадываться, сколько слов она проглотила с хлебом, лицо её было несколько недовольным.
   Хоро с нетерпением ждала сведений о монастыре, она давала это Лоуренсу понять и напрямую, и безо всяких слов, но страсти, похоже, пылали в ней жарче, чем он себе представлял.
   Тем не менее, собранные им определённые сведения в совокупности с личным опытом странствующего торговца, повидавшего множество городов и деревень, подталкивали его к выводу, что дальнейшие поиски в деревне пути в монастырь могут представлять опасность.
   Потому что...
   - Я предполагаю, что монастырь, который мы ищем, это и есть церковь деревни.
   Ни чёрточки не дрогнуло в лице Хоро. Лишь вздыбилась шерсть на кончиках ушей.
   - Приведу соображения одно за другим. Хорошо?
   Хоро дёрнула пальцами шерстинки на кончике уха и еле заметно кивнула.
   - Начну с того, что Эльза, пребывая в церкви, явно знает о монастыре, но притворяется, что не знает. Если что-то скрывают, насколько важным это ни было, это означает опасение осложнений, когда посторонний это узнает. Далее, когда вчера я пошёл расспросить старосту деревни о том же самом, он, судя по всему, знал об этом. И, конечно, тоже притворился, что не знает.
   Хоро, прикрыв глаза, кивнула.
   - Следующее, церковь в деревне по размеру вторая, уступает только дому старосты. Тем не менее, если вспомнить вчерашние разговоры в таверне, представляется, что особым уважением у селян церковь не пользуется. Похоже, жители деревни поклоняются божеству-змею, с древних пор заботившемуся об этой земле, а не Богу Церкви.
   - Да, конечно, а тем временем про Франца, у которого мы должны были спросить дорогу, говорили, что он благодетель деревни.
   - Именно. И староста деревни то же говорил. Раз так, отец Франц должен был, в самом деле, сделать что-то для деревни. И это не обязательно означает, что он проповедями учения Божьего привёл селян к спасению. А значит, он должен был сделать что-то, что принесло деревне пользу. И я сегодня от Эвана услышал, что именно.
   Хоро, тыкавшая пальцем в хлеб, выжидающе склонила набок голову.
   - Если по-простому, эта деревня заключила с соседним городом Энберком труднообъяснимый договор. Именно благодаря ему жители деревни могут жить спокойной жизнью после завершения уборки урожая. Деревня вообще не испытывает трудностей с деньгами. И заключил, судя по всему, этот невероятный договор, установивший такие отношения с Энберком, никто иной как отец Франц.
   - Хмм.
   - И тут возникает противостояние этой деревни и церкви Энберка, как мне сказал Эван. Обычно церковь с кем-то ссорится, оспаривая, кто станет священником или епископом, торгуясь за пожертвования с тех или иных земель, или из-за разницы религиозных убеждений. Сначала я подумал, что причиной этого противостояния послужила Эльза, стремящаяся занять место отца Франца в церкви, несмотря на то, что она женщина, к тому же очень молодая. Но, думаю, что если это и было причиной для вида, то настоящая причина заключается в чём-то другом.
   Эльза, как могла, старалась стать преемницей Франца, а тут, когда Лоуренс был в доме старосты Сэму, примчался человек в дорожной одежде. На другой день Эван сказал, что вчера вечером затруднения Эльзы были разрешены.
   Если это наложить на то, что знал о положении в деревне Лоуренс, куски этого положения связывались вместе.
   - Было бы естественным подумать, что Энберк желает разрушить эти отношения с Терео. Не знаю, когда и как был заключён договор между ними, но Энберк, вероятно, хочет со смертью отца Франца похоронить и договор, который он заключил. Быстрее всего было бы применить Энберку силу, но к их досаде в деревне имеется церковь, имеющая какую-то поддержку, раз сила до сих пор не использовалась. Что же тогда им делать? Им надо избавиться от церкви в этой деревне.
   Человек, пришедший вчера в дом старосты, привёз бумагу из церкви какого-то более удалённого города, в которой Эльза признавалась преемницей отца Франца, либо бумага схожего содержания была от имени знатного аристократического рода, оказывавшего церкви Терео поддержку.
   Так или иначе, но оно укрепило позиции Эльзы.
   - Эта деревня, похоже, поклоняется языческому богу и не слишком скрывает это. Если Терео признают языческой деревней, у Энберка появится повод вторгнуться в деревню.
   - Если бы они знали дорогу к монастырю, и на этом всё, - сделала вывод Хоро, - не было бы нужды что-то скрывать. Но если монастырь находится в этой деревне, тогда скрывать надо.
   Лоуренс кивнул и предложил:
   - Может, отступишься? Учитывая обстоятельства, существование монастыря и дальше будет скрываться, чтобы не давать отличного повода Энберку, который им воспользовался бы. Не говоря о том, что если монастырь является церковью деревни, отец Франц, скорее всего, являлся его настоятелем. Все записи о языческих богах могут быть припрятаны отцом Францем. Если впереди не светит прибыль, не стоит влезать в неприятности.
   К тому же не было возможности доказать, что сами Лоуренс и Хоро не были связаны с Энберком. Многие теологи признавали, что для человека невозможно было доказать, что он не демон.
   - К тому же это дело связано с языческими богами. Если поднимется шум, и нас признают вероотступниками, положение осложнится ещё сильнее.
   Хоро глубоко вздохнула и почесала основание уха, будто не могла достать до зудевшего места.
   Она понимала, что нельзя было просто оставить без внимания положение, в котором они оказались. Но, кажется, и отступаться не собиралась. Поэтому Лоуренс, прочистив горло, продолжил говорить:
   - Я понимаю твоё желание собрать побольше историй о твоём родном месте. Но думаю, нам следует избегать здесь любой опасности. Если ты хотела узнать, где находится Ёйцу, нам достаточно того, что мы узнали в Кумерсоне. К тому же память ты не потеряла. Не стоит слишком беспокоиться. Когда ты окажешься поближе, ты уже сможешь отыскать, где...
   - Ты, - вдруг оборвала его Хоро, а потом замолчала, словно забыла, что хотела сказать.
   - Так что, Хоро, - окликнул Лоуренс, Хоро чуть поджала губы. - Прежде чем я снова пойму тебя неправильно, скажи, чего ты ждёшь от легенд о языческих богах?
   Хоро отвела взгляд.
   Лоуренс продолжил, стараясь, чтобы голос его звучал спокойно, без тени упрёка в её адрес:
   - Может, ты хочешь узнать о медведе, который по легенде разрушил твой родной дом?
   Хоро отвернулась и застыла.
   - А может... о твоих товарищах по родине?
   Это всё, что пришло Лоуренсу в голову. Упрямство Хоро он мог понять в этих двух случаях. Или, может быть, действовало и то, и другое.
   - А если так, что будешь делать?
   Холодный, пронзительный взгляд, пробиравший до глубины души, обратился к Лоуренсу. Однако это не было взглядом гордой волчицы, преследовавшей добычу.
   Это был взгляд раненного зверя, видевшего врага в любом, кто пытался приблизиться.
   Лоуренс постарался как можно тщательней подобрать слова. И слова пришли намного быстрее, чем он ожидал:
   - Не исключено, что в некоторых обстоятельствам мы ступим на опасный мост.
   Оправдывает ли возможная прибыль опасность моста, вот в чём суть.
   Если Хоро хотела непременно собрать сведения о ненавистном медведе, разрушившем её родину или разузнать о судьбе своих прежних товарищей, Лоуренс был готов помогать ей.
   Хоро была вовсе не девочкой, несмотря на свой юный вид, она должна была суметь более или менее трезво оценить собственные чувства и желания. Если и после этого она задаст Лоуренсу тот же вопрос, он, руководствуясь своими чувствами к ней, будет готов шагнуть навстречу опасности.
   Однако напряжение вдруг оставило плечи Хоро, и она, хихикнув, села на кровать и удобно скрестила ноги.
   - Тогда ладно, - сказала она. - Хорошо. Не стоило и шуметь так по этому поводу.
   Конечно же, Лоуренс не мог принять её слова за чистую монету.
   - Ты, знаешь, если честно, мне хочется просто надавать той девке пощёчин и очень попросить её сказать, что там она скрывает. Это после твоего предложения сдаться. А другая причина - если есть ещё какие-то легенды о Ёйцу, я хотела бы узнать их. Если бы ты услышал, что есть какая-то легенда о твоей родине, ты сам разве не хотел бы узнать её?
   Лоуренс кивнул, не имея возражений, и Хоро с удовлетворением кивнула в ответ.
   - Однако меня несколько беспокоит, что тебе только из-за этого придётся ступить на опасный мост. Местоположение Ёйцу ведь уже известно, правильно?
   - Д-да...
   - Тогда ладно, - заключила Хоро.
   Однако Лоуренс всё равно не мог отделаться от беспокойного ощущения. Он на самом деле предложил Хоро отступиться, то есть сдаться, но он предполагал, что решение будет зависить от чувств Хоро. Но когда она согласилась с его предложением с такой готовностью, Лоуренс заподозрил её в притворстве.
   Пока он терзался сомнениями, Хоро передвинулась к краю кровати и опустила ноги на пол.
   - Ты, слушай, я ведь тебе никогда не рассказывала о моей родине, как думаешь, почему?
   Этот вопрос поразил Лоуренса. Слабая улыбка играла на губах Хоро, но никак не было похоже, чтобы она поддразнивала его.
   - Мне иногда тоже хочется похвастаться моей родиной. Хочется поделиться воспоминаниями прежних времён. Но я этого не делаю, потому что ты всегда заботишься обо мне. Как и сейчас. Ты слишком заботливый, упрекать тебя в этом несправедливо, я это понимаю. Но для меня это несколько неудобно.
   Сказав, Хоро выщипала что-то из шерсти своего хвоста, после чего немного раздражённо добавила:
   - Вот же, был бы ты более проницательным, мне не пришлось бы говорить о таких неловких вещах.
   - Это... Прости...
   - Ху-ху. Что ж, ты добрый, это одно из немногих твоих достоинств... Твоя доброта меня даже немного пугает.
   Хоро поднялась с кровати и, быстро развернувшись вокруг оси, оказалась к Лоуренсу спиной. По-зимнему пушистый, блестящий мех мягко качнулся на её хвосте. Хоро обняла себя за плечи и посмотрела на Лоуренса через одно из них.
   - Даже когда я выгляжу одинокой, ты всё равно не пытаешься схватить меня клыками. Надо же, что за ужасный самец.
   Хоро с вызовом смотрела на Лоуренса, и тот чуть пожал плечами:
   - Плод может иной раз выглядеть прекрасно, но откусишь, не разобравшись, рискуешь нарваться на ужасный вкус.
   Хоро, отпустив плечи, мигом повернулась к Лоуренсу и рассмеялась:
   - Это прав, он может оказаться очень кислым. Однако... - она медленно подошла к Лоуренсу и улыбнулась. - Думаешь, я несладкая?
   Лоуренс сомневался, что можно называть сладкой ту, которая говорит подобное, и потому сразу кивнул.
   - Хо-о, похвальная смелость, - отвела Хоро и, снова улыбнувшись, тут же добавила. - Как я и думала.
   - Некоторые вещи не будут вкусными без горечи, к примеру, пиво.
   Глаза Хоро удивлённо расширились - кто бы мог подумать, потом она прикрыла их и довольно завиляля хвостом.
   - Хмм. Юнцу выпивка, как отрава, - предупредила она.
   - Точно, от похмелья мне будет плохо.
   Хоро нарочито надула губы и приложила правый кулак к груди Лоуренса. А затем опустила взгляд.
   Лоуренс осознал, что они вдвоём сейчас словно разыгрывали сценку из какой-то нелепой комедии. Он слегка сжал её кулачок рукой и медленно спросил:
   - Ты действительно хочешь отступиться?
   Быстрый ум Хоро мог бы сразу решить, что разумно, а что нет. Но как нельзя понять Бога одним разумом, так и нельзя подчинить разуму свои чувства.
   Хоро не сразу дала ответ.
   - Так ставить вопрос... Мне это кажется не очень честным, - тихо ответила Хоро, разжала свой кулачок, прижатый к груди Лоуренса, и сжала двумя пальчиками его куртку. - Ёйцу, мои прежние друзья, злобный медведь, если есть о них какие-то легенды, я бы хотела узнать их как можно больше. Того, что рассказала девчонка-птица из Кумерсуна, мне недостаточно. Как маленького глотка воды, когда мучает жажда.
   Голос Хоро был слабым, она почти бормотала.
   - Что мы тогда будем делать? - произнёс Лоуренс тихо, стараясь сберечь возникшее ощущение взаимопонимания.
   Хоро, решительно кивнув, сказала:
   - Побудь ещё заботливым со мной... хорошо?
   Её слова заставили Лоуренса подумать, что если бы он обнял Хоро, её тело оказалось бы мягким в его руках. Он глубоко вдохнул и ответил:
   - Положись на меня.
   Хоро опустила голову и, вильнув хвостом, замерла, не поднимая на него глаз.
   Лоуренс не мог судить, насколько её поведение было притворным, но ему казалось, что возможная прибыль оправдывала опасность, он не мог не подумать, что чувствует себя опьянённым.
   И тут Хоро внезапно подняла голову и с видом собственного превосходства улыбнулась.
   - Вообще-то, у меня есть мысль, что нам делать.
   - Хо-о, мысль?
   - Мм. Значит так...
   И Хоро объяснила свой замысел - прямолинейный и бесхитростный. Лоуренс вздохнул и спросил:
   - Ты это серьёзно?
   - Обходными путями мы никуда не дойдём. Вообще-то, когда я просила тебя быть заботливым со мной, я имела в виду твоё согласие на то, чтобы мы вместе прошли по опасному мосту.
   - Однако...
   Улыбка Хоро стала шире, обнажив оба её клыка.
   - Ты так отважно сказал мне положиться на тебя. Я так счастлива.
   Договор на бумаге составлялся подробно и точно, чтобы не оставить места для всяких ненужных толкований. Опасность устных договорённостей состояла не только в том, что может быть оспорено, что было сказано, а что нет, но и в том, что было затруднительно проследить, чтобы сам ход разговора не оставил лазеек для различных толкований.
   А волчица, с которой имел дело Лоуренс, называла себя мудрой, и её жизненный опыт насчитывал несколько столетий.
   Лоуренс был застигнут врасплох. Он-то полагал, что держит нить разговора в своих руках.
   - Иногда нужно брать поводья в свои руки, - радостно сообщила Хоро.
   Лоуренсу было стыдно за нарисованную себе картину: Хоро доверчиво полагается на него, и он оправдывает её ожидания.
   - Что ж, если что-то пойдёт не так, я положусь на тебя. Именно так, - Хоро сжала руку Лоуренса. - Сейчас мне только нужно держаться за твою руку.
   Лоуренс опустил голову, отбросить её руку он никак не мог.
   - Ладно, ты, давай не тянуть и для начала поедим, - сказала она.
   Лоуренс ответил кратко, но, конечно же, он отказать не мог.
  
  

Глава третья

  
   Если священник Франц действительно был Луисом Рана Шутингхилтом, настоятелем монастыря, который разыскивали Лоуренс и Хоро, вполне было вероятным, что книги или бумаги с легендами о языческих богах отыщутся в деревенской церкви.
   Конечно, если положение Эльзы в деревне Терео было таким, каким его видел Лоуренс, вполне вероятно, что она, не желая ни в коей мере рисковать, притворялась, что не имеет о монастыре никакого понятия.
   Однако чем важнее или дороже людям те или иные сведения, тем сильнее будет их желание записать это на бумагу и сохранить, к тому же то, что имеет ценность как память, люди не могут просто так обратить в пепел. Поэтому книги и записи с легендами о языческих богах, вероятно, продолжали храниться в церкви до сих пор.
   Вопрос состоял в том, как к этому подобраться.
   Как и накануне, Лоуренс и Хоро подошли к дверям церкви и постучались. Однако это не означало, у них не было продуманной линии поведения, как это было вчера.
   - Прошу прощения, - сказал Лоуренс, услышав шаги за дверью.
   Лоуренс после вчерашней попытки не был уверен, что дверь вообще откроют, к счастью, его опасения не оправдались.
   - По какому делу?..
   Вчера сердитая, словно всё её тело кололи иголки, сегодня она была мрачной, и её лицо словно затянуло тяжёлыми тучами. Она проявляла такую явную неприязнь, что даже, напротив, чем-то нравилась Лоуренсу.
   Он постарался ответить самой непринуждённой улыбкой.
   - Прошу прощения за прошлый раз. Насколько я слышал от господина Эвана, у тебя, кажется, были какие-то неприятности.
   При упоминании имени Эвана Эльза вздрогнула, посмотрела в щель приоткрытой двери на Лоуренса, на Хоро, ожидавшей на повозке с уложенными в дорогу вещами, и снова перевела взгляд на Лоуренса. Он заметил, что выражение её лица чуть смягчилось.
   - Так ты снова насчёт монастыря?
   - Нет-нет. Я спрашивал и деревенского старосту о монастыре, который я ищу, но он сказал, что ничего об этом не знает. Возможно, в Кумерсуне меня ввели в заблуждение. Тот, кто мне рассказал о нём, был несколько подозрителен.
   - Вот как, - буднично произнесла Эльза, полагая, вероятно, что хорошо скрыла свои чувства, но, к сожалению, торговцы отличались зоркостью.
   - Таким образом, я принял решение отправиться в следующий город, пусть и немного раньше, чем собирался. И потому я подумал помолиться о благополучной дороге в твоей церкви.
   - Раз так... - с недоверием в голосе сказала Эльза и медленно отворила дверь. - Входите.
   Лоуренс зашёл, за ним следом Хоро, после чего дверь захлопнулась. Они оба были в дорожной одежде, у Лоуренса на плече даже висел дорожный мешок.
   От главного входа вправо-влево тянулось два коридора, а впереди располагалась следующая дверь. Церкви устроены в большинстве своём одинаково, так что за дверью напротив входа располагалось помещение для богослужений, левый коридор вёл к кладовой и комнате для переписывания, а правый - к жилым комнатам.
   Эльза, чуть приподняв подол одеяния священницы, прошла к двери напротив входа и открыла её:
   - Сюда.
   Помещение для богослужений оказалось совсем небольшим. Прямо перед ними возвышались алтарь и статуя святой матери, освещённые светом из окна на втором этаже. Скамей в помещении не было, как и украшений на потолке, благодаря чему не возникало ощущения тесноты.
   Пол был выложен плотно подогнанными камнями. Камни были пригнаны так, что ни одному алчному торговцу не удалось бы их извлечь из пола на продажу. От двери до алтаря камни были сглажены людскими подошвами и немного отличались цветом.
   Медленно следуя за Эльзой, Лоуренс обратил внимание на необычное углубление в полу прямо перед алтарём.
   - Отец Франц, - тихо произнёс он.
   - Э? - не поняла Эльза.
   - Вот, насколько сильна была его вера.
   Удивлённая этими словами Эльза проследила за взглядом Лоуренса. Рядом с ней, надо думать, было то место, на котором кто-то в молитве преклонял колени.
   - А... Да-да, именно так. Просто... я не замечала прежде, пока ты сейчас не обратил на это моё внимание.
   Первая подаренная ею Лоуренсу улыбка - пусть слабая, но добрая, достойная дочери Церкви. Может быть, это ощущение Лоуренса обостряла суровость Эльзы во время вчерашней встречи. Но мысль, что эта улыбка сейчас погаснет, заставила его ощутить печаль, словно кто-то задул только-только разгоревшийся огонёк.
   - Тогда перейдём к молитве. Ты готов? - спросила Эльза.
   - Да, но прежде, - Лоуренс снял дорожный мешок, скинул плащ и шагнул к Эльзе, - прежде я хотел бы исповедаться.
   Видимо, эта просьба застала Эльзу врасплох, она на мгновенье задумалась, прежде чем ответить:
   - Что ж... Тогда это в другой комнате...
   - Нет, здесь. Если можно, пред ликом Господа, - решительно заявил Лоуренс.
   Однако его напор не заставил Эльзу смутиться, она торжественно, как полагалось священнику, кивнула:
   - Я понимаю.
   Похоже, желание Эльзы занять место отца Франца обуславливалось не одним лишь стремлением помочь деревне.
   Хоро тихонько отступила назад, и Эльза, сложив руки на груди и опустив голову, негромко прочитала молитву. Когда она подняла голову, Лоуренс увидел перед собой верную служительницу Бога.
   - Я выслушаю твою исповедь, поведай о своих грехах. Господь всегда милосерден к искренне кающимся.
   Лоуренс сделал медленный, глубокий вдох. Возносить молитвы Господу, проклинать его - это явление столь же повседневное, как хлеб и вода, однако исповедоваться в своих грехах прямо у церковного алтаря было достаточно непросто.
   Выдох Лоуренса длился столь же долго, как и вдох, после чего он опустился на колени.
   - Я солгал.
   - Как это было?
   - Я обманул человека ради своей пользы.
   - Ты признал это прегрешение. Хватит ли тебе смелости открыться теперь до конца?
   Лоуренс поднял на неё взгляд и ответил:
   - Да.
   - Господь знает всё, но желает услышать это из твоих уст. Не надо бояться. Господь всегда милосерден к тем, кто пробуждается к истинной вере.
   Прикрыв глаза, Лоуренс произнёс:
   - Солгал я сегодня.
   - Как это было?
   - Я обманул другого, солгав относительно своего намерения.
   Опустилась тишина, а потом Эльза снова спросила:
   - С какой целью?
   - Мне крайне хотелось узнать кое о чём, поэтому я солгал, чтобы приблизиться к нему настолько, чтобы расспросить его об этом.
   - И... кто же это?
   Лоуренс снова посмотрел ей в лицо и ответил:
   - Это ты, госпожа Эльза.
   Смятение Эльзы было очевидным.
   - Я признался пред Господом во лжи. Сейчас я говорю правду, - произнёс Лоуренс и поднялся, теперь он был на голову её выше. - Я ищу монастырь Диендоран. Я пришёл спросить у тебя, где он находится.
   Эльза закусила губу. Она снова смотрела на него с ненавистью, но в её взгляде больше не было видео силы, позволявшей ей вчера отвергать любые его просьбы.
   Лоуренс неспроста решил признаться именно в этом месте. Он вынудил её прийти сюда, здесь, пред Богом, она должна была оказаться в ловушке благодаря тому, что, скорее всего, была ревностно верующей.
   - Нет, я снова солгал, - продолжил Лоуренс. - Я пришёл не спрашивать о месте.
   Новая волна смятения растеклась по лицу Эльзы, как масло по поверхности воды.
   - Я пришёл спросить, не является ли это место монастырём Диендоран.
   Эльза отступила на шаг и споткнулась, наткнувшись на углубление в камнях пола, оставленное священником Францем за годы и годы его молитв.
   Здесь, пред Господом солгать было невозможно.
   - Госпожа Эльза. Это и есть монастырь Диендоран. А отец Франц был его настоятелем, Луисом Рана Шутингхилтом, верно?
   Эльза, чуть не плача, отвернулась, будто полагаясь на детскую убеждённость, что если она не покачает головой, то это не будет считаться ложью. Однако её движение само по себе уже было подтверждением высказанного предположения.
   - Госпожа Эльза. Мы хотим узнать истории о языческих богах, собранные отцом Францем. Это не для торговых дел и точно не для Энберка.
   У Эльзы от неожиданности перехватило дыхание, и она быстрым, испуганным движением прикрыла рот, словно хотела не дать проглоченным чувствам и словам вырваться наружу.
   - Причина возникновения неприятностей, если люди узнают, что монастырь Диендоран находится здесь, состоит в том, что тут хранятся записи историй, которые собирал отец Франц, верно?
   Капли пота медленно стекали по вискам Эльзы. Это было равносильно её признанию.
   Лоуренс как бы между прочим сжал кулак, это было знаком для Хоро.
   - Госпожа Эльза, ты ведь беспокоишься о том, что о действиях отца Франца может стать известно Энберку, верно? А мы просто действительно хотим увидеть эти записи. Настолько хотим, что дошло с нашей стороны до такого способа, который мягким никак не назовёшь.
   Рот Эльзы приоткрылся, словно чтобы кашлянуть, но она лишь выдавила:
   - В-вы... вы кто?
   Лоуренс, не отвечая, продолжал смотреть на Эльзу.
   Она, взвалившая на свои хрупкие плечи заботу о церкви, посмотрела на него испытывающее и тревожно.
   И тут...
   - Кто мы - очень трудно дать подходящий ответ на этот вопрос.
   Это вмешалась Хоро, и Эльза так пристально посмотрела на неё, словно только сейчас её заметила.
   - Мы... Нет, я, несмотря на все сложности, обращаюсь к тебе с этой просьбой, и на это у меня есть причина, - продолжила Хоро.
   - Что... что, причина?.. у тебя? - запинаясь, будто сквозь слёзы, проговорила Эльза, Хоро медленно кивнула:
   - Причина вот в чём.
   Доказать, что ты не приспешник церковников Энберка было столь же сложно, как и доказать, что ты не демон. Но если показать ангельские крылья, можно убедить, что ты хотя бы не демон, значит, надо было показать то, что убедит Эльзу в том, что они не были посланы церковью Энберка.
   И Хоро показала свои волчьи уши и хвост.
   - А... а... - бессвязно произнесла Эльза.
   - Они не поддельные. Хочешь потрогать? - предложила Хоро.
   Лоуренсу показалось, что Эльза кивает, но она совсем опустила голову, прижала ладонь к груди и сжала её в кулак.
   - Кххуу... - вырвался странный храпящий стон, и Эльза рухнула на пол.
  
  
   Если от входа в церковь пойти по правому коридору, попадаешь в гостевую комнату с камином, откуда можно пройти дальше по коридору вдоль помещения для богослужений к лестнице на второй этаж. На втором этаже располагалась комнатка с кроватью, и потому Эльзу отнесли сюда.
   Уложив Эльзу на скромного вида кровать, Лоуренс тихо вздохнул. Он хотел немного припугнуть, прижать её к стенке, думал, что так легче будет получить требуемое, но, кажется, зашёл дальше, чем было нужно.
   Так. Она просто без сознания и скоро придёт в себя.
   Лоуренс обвёл глазами комнату, "Однако" - мелькнуло у него в голове.
   Церковь, конечно, провозглашала добродетелью скромность жизни, но комната была настолько пустой, что Лоуренсу даже не верилось, что Эльза могла здесь жить. Кроме кровати здесь имелся только стол, на котором лежали раскрытое Святое писание, листы бумаги с записями и пометками, а также несколько писем. Единственным украшением служил соломенный венок, висевший на стене.
   Другая комната на втором этаже служила Эльзе кладовой. Лоуренс не собирался в ней копаться специально, ему было изначально понятно, что, скорее всего, записей отца Франца здесь быть не могло.
   Тут хранились особым образом вышитые ткани, подсвечники, мечи со щитами, словом, то, что использовалось в церковных церемониях или праздниках в соответствии с календарём Церкви. Всё это покрыл слой пыли - этими вещами давно не пользовались.
   Прикрывая дверь кладовой, Лоуренс услышал лёгкие шаги по лестнице и, оглянувшись туда, увидел поднимавшуюся на второй этаж Хоро. Она, должно быть, прошлась по коридору вокруг помещения для молитв и осмотрела внутреннюю часть церкви.
   Мрачный вид Хоро объяснялся, вероятно, не тем, что Эльза потеряла сознание, а тем, что записи, оставшиеся от отца Франца, так и не обнаружились.
   - Наверное, быстрее будет спросить, - сказала она. - Если всё спрятано, найти не удастся.
   - А разве по запаху найти не сможешь? - спросив, не подумав Лоуренс и, когда Хоро молча улыбнулась, быстро добавил: - Прости.
   - Что, ещё не очнулась, а? Печень у неё оказалась поменьше, чем я думала [то есть, Эльза оказалась менее смелой - прим. перев.].
   - Да как сказать... Может, это из-за того, что её положение тяжелее, чем я предполагал.
   Несмотря на неловкость Лоуренс прочёл разложенные на столе письма и получил представление о мерах, предпринимавшихся Эльзой, чтобы не допустить вмешательства Энберка.
   В нескольких из них она уверяла другие церкви, что селяне Терео являлись столь же истинными верующими, как и горожане Энберка, ещё в одном искала защиты от внешнего нападения у местного аристократа.
   Однако из ответа аристократа следовало, что он делал это, отдавая должное праведности покойного отца Франца, вероятно, сама Эльза не заслужила его доверие.
   Были там и письма от известных Лоуренсу церквей крупных епархий.
   В основном всё развивалось так, как предполагал Лоуренс.
   Письмо аристократа с обещанием защиты, судя по его дате, скорее всего, было тем самым, которое доставили, когда Лоуренс был в доме старосты деревни.
   Представив себе, как Эльза день за днём ждала, придёт оно или нет, даже Лоуренс, человек посторонний, мог легко понять её беспокойство.
   Однако он не мог не задаться вопросом, не было ли куда больнее для Эльзы другое. В кладовой по соседству пылились вещи для религиозных обрядов. Было очевидно, что Эльза трудилась совместно со старостой, однако не было похоже, чтобы селяне были ей благодарны.
   Из разговора в таверне стало ясно, что жители деревни знали затруднениях деревни, но они были недовольны вовлечённостью Эльзы в них. Ещё более очевидным было пренебрежительное отношение к церкви в деревне.
   - Мм... - послышался тихий стон со стороны кровати, прерывая его размышления.
   Судя по всему, Эльза приходила в себя.
   Хоро насторожилась, словно волк, заслышавший приближение зайца, Лоуренс, положив руку ей на плечо, тихонько кашлянул и спросил:
   - Ты в порядке?
   Эльза не вскочила тут же, а медленно открыла глаза, на её лице сошлись вместе выражения изумления, испуга и сердитости, но в итоге она словно выбрала из всего недоумение. Потом, чуть кивнув, вздохнула и произнесла:
   - Меня не будут связывать?
   Несмотря на своё состояние, она задала довольно смелый вопрос.
   - Когда станешь звать на помощь, я подумаю об этом. У меня в мешке есть верёвка.
   - А если она позовёт прямо сейчас? - спросила Хоро, которой не терпелось добраться до историй о языческих божествах.
   Взгляд Эльзы немедленно оторвался от Лоуренса и обратился к Хоро.
   - Это кончилось бы плохо и для нас, и для неё, - ответил Лоуренс.
   Эльза снова посмотрела на него и на миг прикрыла глаза, показав длину своих ресниц.
   Похоже, она была сильна духом, но вместе с тем оставалась молодой девушкой.
   - То, что я увидела... - заговорила Эльза, пытаясь сесть на кровати, Лоуренс кинулся было помочь ей, но был остановлен жестом руки. - Я в порядке.
   В глазах Эльзы, смотревших на Хоро, не было ни враждебности, ни страха, она словно увидела, как с затянутого тучами неба наконец-то пошёл дождь.
   - То, что я увидела, это, кажется, не было сном.
   - Нам было бы легче, если бы ты думала, что это сон, - ответил Лоуренс.
   - Говорят же, что демонам под силу обманывать людей наваждениями, - вмешалась Хоро в своей обычной шутливой манере.
   Это Лоуренс понял, но насколько серьёзно говорила Эльза, он не знал.
   Однако, взглянув на Хоро, он наткнулся на её недовольный вид, так что, вероятно, его спутница шутила лишь наполовину. И, может быть, это объяснялось даже не столько тем, что одна была верной служительницей Церкви, а вторая - богиней урожая пшеницы, сколько тем, что они не ладили друг с другом как люди.
   - Как только мы достигнем своей цели, мы уйдём, словно всё было только сном, - сказал Лоуренс, становясь между ними. - Я снова прошу тебя показать нам записи, оставленные отцом Францем.
   - Вы... - заговорила Эльза. - Что вы не люди Энберка, я всё ещё не могу быть уверена. Однако если это не так... какова ваша цель?
   Лоуренс, не зная, отвечать или нет, посмотрел на Хоро, та медленно кивнула.
   - Я хочу вернуться на родину, - коротко ответила она в следующий миг.
   - На родину?..
   - Но прошло уже много времени с тех пор, как я покинула родину. Я забыла дорогу и не знаю, живы ли оставшиеся дома. В действительности я даже не знаю, есть ли ещё у меня дом, - ровным голосом говорила Хоро. - Как думаешь? Если, допустим, нашёлся бы кто-то, кто знал бы о твоей родине.
   Даже жители деревушек, никогда их не покидавшие, хотели знать, что думали об их родном месте в других деревнях и городах. Конечно же, оказавшимся на чужбине ещё больше хотелось бы узнать новости об их родине.
   Эльза некоторое время не отвечала, но Хоро не пыталась её торопить.
   По тому, как опустился её взгляд, было видно, что Эльза погрузилась в свои мысли.
   Она была ещё молода, но жизнь она, судя по всему, проводила не в беззаботном собирании цветов и распевании песен. И когда Лоуренс попросил исповедаться ей, Эльза вела себя не так, будто это было для неё внове. Пусть она и потеряла сознание при виде не-человеческой сущности Хоро, но всё же могла серьёзно подумать, как лучше всего разрешить ситуацию.
   Спустя некоторое время Эльза внезапно поднесла руки к груди, тихо прочитала молитву и подняла голову.
   - Я слуга Господа, - коротко заявила она и, не давая Хоро и Лоуренсу что-то сказать, добавила: - Но в то же время я наследница дела отца Франца.
   Она поднялась с кровати, поправила одежду служительницы веры и негромко прочистила горло.
   - Я не подозреваю тебя в одержимости демоном. Отец Франц всегда говорил, что одержимости демонами не существует.
   Лоуренс был изумлён этим заявлением, Хоро же была готова принять что угодно, лишь бы увидеть записи. Понимая, что Эльза, наконец, сдалась, она всё же сохраняла серьёзное, настороженное выражение на лице, однако кончик её хвоста возбуждённо завилял.
   - Пожалуйста, следуйте за мной. Я проведу вас.
   Лоуренс на миг заподозрил, что это могло быть её уловкой, чтобы сбежать, однако Хоро безропотно пошла за ней, значит, беспокоиться было не о чем.
   Они спустились в гостевую комнату на первом этаже, и там Эльза легко провела ладонью по кирпичной кладке рядом с камином. Потом зацепила концами пальцев один из кирпичей и медленно его вытащила. Похоже, этот кирпич представлял собой подобие ящичка, и когда Эльза его перевернула, ей в руку оттуда выпал длинный и тонкий золотистый ключ.
   Глядя на неё со спины, Лоуренс отметил, что сейчас Эльза выглядела очень решительной. Она зажгла свечу, вставила в подсвечник и повернулась к Лоуренсу с Хоро.
   - Идём, - тихо сказала Эльза и пошла дальше по коридору.
  
  
   Глубина церкви оказалась больше, чем казалось раньше. Если молельное помещение было чистым, вероятно, потому что там регулярно молились, то про коридор этого сказать было нельзя. Подсвечники на стенах покрыла паутина, под ногами на каждом шагу хрустела каменная крошка, выпавшая из стен.
   - Здесь, - сказала Эльза, внезапно останавливаясь и поворачиваясь.
   Судя по всему это было самой дальней частью молельного помещения. Здесь, на постаменте, лицом ко входу церкви стояла статуя святой матери, молившейся, сложив руки на груди. Высотой она была в рост маленького ребёнка.
   Эта часть молитвенного помещения являлась наиболее священным местом в церкви. Мощи святых и иные реликвии обычно хранились в задней части позади алтаря. С этой точки зрения здесь было типичное место для хранения самого важного, однако, вероятно, требовалась немалая смелость, если не дерзость, поместить сюда истории о языческих богах, созданные теми, кто не относился к приверженцам истинной веры.
   - Да будет Господь к нам милостив, - пробормотала Эльза, вставляя принесённый блестящий латунный ключ в маленькое отверстие у подножья святой матери.
   Это отверстие было трудно заметить в тусклом свете свечи. Эльза с трудом повернула ключ, и из-под статуи донёсся звук какого-то механизма.
   - Из того, что мне рассказывал отец Франц, теперь следует снять статую... но сама я никогда не видела, как это открывается.
   - Понятно, - кивнул Лоуренс и подошёл к статуе.
   Эльза отступила с несколько обеспокоенным лицом.
   Лоуренс обхватил статую святой девы, словно обнимая её, и изо всех сил потянул - статуя поднялась удивительно легко, она оказалась пустотелой.
   - Вот... так... - Лоуренс осторожно прислонил статую к стене, чтобы она не упала, и снова посмотрел на постамент.
   Эльза на миг замешкалась при виде опустевшего постамента, но, подчиняясь пронизывающему, настойчивому взгляду Хоро, медленно подошла, вынула ключ из постамента и вставила в отверстие в полу рядом с ним, после чего дважды повернула по часовой стрелке.
   - Теперь эту часть пола с постаментом можно поднять, и откроется... должно открыться... - произнесла Эльза, пока не вставая и не вынимая ключа.
   Взгляд Хоро обратился к Лоуренсу. Тот, осознавая, что она могла серьёзно разозлиться, если он не подчинится этому взгляду, вздохнул и приготовился действовать. Вдруг в этот момент он заметил, как по лицу Хоро пробежало смятение.
   По пути в Кумерсон Хоро уже напускала на себя подавленный вид, а потом дразнилась - тебе нравится такая я, да? Лоуренс не был уверен в том, что это смятение было настоящим, но, как ни прискорбно, его оказалось достаточным, чтобы возжелать услужить ей.
   - Единственное, за что я мог бы взяться... Похоже, я мог бы взяться только за постамент. И потому я, пожалуй, сделаю так... - бормотал Лоуренс, не зная, как именно должен подняться пол.
   Он некоторое время осматривал пол, потом удостоверился в том, что он устойчиво стоял, и потянулся к постаменту. Судя по стыкам между плотно уложенными камнями, должна подниматься часть пола со стороны входа в церковь.
   - И-и... - Лоуренс взялся за постамент и с некоторой силой потянул на себя. - Рраз...
   Постамент с частью пола приподнялся с неприятным звуком, словно в мельничный жернов угодил камень. Находясь в том же положении, Лоуренс подвинул руку и рванул со всей силы.
   Раздался противный звук теревшихся друг о дружку камней вместе со скрипом ржавого железа, и пол приподнялся достаточно, чтобы открыть чёрную дыру. Лоуренс сдвинул постамент в сторону. Дыра оказалась не слишком глубокой, вниз вела каменная лестница, внизу показалось нечто роде книжного шкафа.
   - Можно заходить? - спросил Лоуренс.
   - Я пойду первой... - сказала Эльза.
  
   0x01 graphic
  
   Она, по крайней мере, не собиралась, судя по этому, пропустить вперёд Лоуренса с Хоро, чтобы закрыть за ними вход. К тому же, они зашли уже так далеко, чтовряд ли она стала бы ерепениться.
   - Понятно, - ответил Лоуренс. - Воздух может оказаться спёртым, будь осторожней.
   Эльза кивнула и, сжимая в руке подсвечник, стала шаг за шагом спускаться по крутым ступеням. Когда её голова скрылась под полом, она прошла ещё пару шагов, установила подсвечник в нишу на стене, и медленно двинулась вниз дальше. Это несколько успокоила Лоуренса, опасавшегося, что она могла задумать сжечь то, что хранилось внизу.
   - Ты ещё больше недоверчив, чем я, - произнесла с лёгкой усмешкой Хоро, вероятно, уловив его мысли.
   Спустя какое-то время Эльза вернулась, держа в руке письмо и свёрток, похожий на связку пергаментов. Лоуренс потянулся вниз и, чуть не касаясь верхних ступеней, протянул ей руку.
   - Благодарю... Простите, что заставила ждать.
   - Ничего. А что это? - спросил Лоуренс.
   - Письма, - кратко ответила Эльза. - Книги, что вы ищете, полагаю, там, внутри.
   - Можно будет взять их, чтобы прочитать?
   - Я попросила бы делать это только внутри церкви.
   Это было разумное требование.
   - Ладно, я пошла, - заявила Хоро и, проплыв по каменным ступеням, скрылась из виду.
   Лоуренс не последовал за ней, но остался он не для того, чтобы присматривать за Эльзой, рассеянно смотревшей на вход в подвал.
   - Знаю, что запоздал с этим, - сказал он ей, - но я обратился к тебе с поистине с немыслимой просьбой. Хочу тебя поблагодарить и извиниться перед тобой.
   - Да, ты был по-настоящему настойчивым, - пристально посмотрела Эльза на Лоуренса, у него не нашлось слов для ответа. - Однако... отец Франц, кажется, был бы доволен.
   - Э?
   - "Истории, которые я собрал, не выдуманы". Он любил это повторять...
   Лоуренсу показалось, что её рука крепче сжала письмо. Его, вероятно, оставил ей отец Франц.
   - Однако я впервые оказалась в этом подвале, я не думала, что их будет так много. Если вы собираетесь всё прочесть, может быть, тебе стоит снова снять комнату на постоялом дворе?
   Лоуренс вспомнил, что подготовил всё в дорогу и явился в дорожной одежде, стараясь ввести в заблуждение Эльзу. Он, конечно, и за проживание на постоялом дворе рассчитался.
   - Однако за это время можно будет кого-нибудь позвать, - ответил Лоуренс,
   Это было отчасти шуткой, но Эльза только сдержано фыркнула, и, судя по её лицу, забавного она ничего не нашла.
   - Я отвечаю за эту церковь. И намерена жить в истинной вере. Устраивать вам подобную ловушку - недопустимо для меня, - произнесла она, поглаживая туго увязанные волосы, будто хотела почесать голову, и глядя на Лоуренса ещё строже, чем во время первой встречи. - И я не солгала тогда у алтаря.
   Эльза тогда промолчала, следовательно, действительно не лгала. Однако, несмотря на суровый вид и неистовость, она своей детской убеждённостью напомнила Лоуренсу кое-кого. И потому он смиренно кивнул и с готовностью признался:
   - Это я устроил ловушку. Но я полагал, что если я не сделаю что-то такое, мои доводы никогда не будут приняты.
   - Я запомню, что торговцы - люди хитрые, - со вздохом проговорила Эльза.
   И в этот момент показалась Хоро, которая с трудом, пошатываясь под тяжестью толстой книги в её руках, поднималась по ступеням.
   - Т-ты... ты... - с трудом произнесла она.
   Опасаясь, что Хоро не справится со своим грузом и снова упадёт во мрак подвала, Лоуренс одной рукой перехватил у неё книгу, а другой схватил за запястье Хоро.
   Книга была прекрасно сделана, имела кожаный переплёт, укреплённый железными уголками.
   - Фухх. Я не смогу ходить с такой книгой. Может, я здесь буду читать?
   - Нет возражений, но, пожалуйста, свечи должны быть потушены. Потому что эта церковь небогата.
   - Хм, - посмотрела на Лоуренса Хоро.
   Церковь без почитания селян, без совершения богослужений, вероятно, не имела пожертвований. И истинные чувства Эльзы не содержали ни иронии, ни злобы.
   И Лоуренс развязал кошель. Это было знаком благодарности за причинённые Эльзе неудобства и за то, что она выслушала его исповедь.
   - Я слышал, что торговцу, желающему попасть на небеса, следует уменьшить вес монет в его кошеле, - сообщил Лоуренс, протягивая монеты.
   Три серебряные, белые, как снег, монеты. Этого должно было хватить на покупку свечей в таком количестве, что они заполнили бы комнату.
   - Да благословит тебя Господь, - произнесла, обретя дар речи, Эльза, взяла монеты и ушла.
   Если она приняла монеты, значит, не сочла эти деньги слишком грязными.
   - Ну что? Теперь, кажется, ты сможешь сама всё это прочесть, - довольно заметил Лоуренс.
   - Мм. С этим тебе повезло. Всё зависит от твоих повседневных добрых поступков. Для церкви такая шутка была излишне остроумной.
   - И какой же бог, по-твоему, дарует мне удачу за мои повседневные поступки? - уточнил Лоуренс.
   - Хочешь узнать - сделай мне подношение, - ответила Хоро.
   Оглянувшись на прислоненную к стене статую святой матери, Лоуренс наверняка увидел бы сейчас на её лице неловкую улыбку.
  
  
   Лоуренс вернулся на постоялый двор, чем развеселил его хозяина, ведь его постоялец, вроде бы только что съехавший, опять здесь. Под насмешки хозяина Лоуренс оставил вещи, после чего стал обдумывать положение.
   Эльзу удалось разговорить, доступ к книгам, оставленным отцом Францем, получен. Пока всё шло неплохо.
   Пусть Эльза и увидела волчьи уши и хвост Хоро, использовать это она не могла, поскольку её деревня была под пристальным вниманием Энберка.
   Вообще-то она могла бы рассказать об этом жителям деревни, представив Хоро с Лоуренсом приспешниками сил зла, несущими деревне беду, и тогда селяне могли попытаться убить их. Но если задаться вопросом о выгоде подобного развития событий для Эльзы, ответ был очевиден.
   И потом, пусть Эльза и лишилась чувств при виде природы Хоро, но, кажется, она не проявляла к Хоро ни страха, ни отвращения после того, как очнулась. Если на то пошло, то, скорее, Эльза недолюбливала самого Лоуренса.
   Однако, если Эльза кому-то и выдала бы природу Хоро, опасность представляли бы те, кто был связан с Эльзой: староста деревни Сэму и мельник Эван. Трудно сказать, что бы произошло, узнай они эту тайну.
   Судя по всему, в подвале было собрано много книг. Чтобы все прочитать, требовалось немалое время. Лоуренс хотел бы, чтобы они изучали записи, пока Хоро не будет удовлетворена результатом, насколько это будет возможным, и тогда он счёл бы своей обязанностью обеспечить их безопасность. Хоро сказала, что он очень недоверчив, но сам Лоуренс полагал, что недостаточно.
   Однако, если они сами начнут что-то предпринимать, нет уверенности, что они не потревожат кусты, откуда могла бы выползти змея.
   Как бы то ни было, но он вернулся в церковь с мыслью, что им стоило бы придумать какое-то оправдание.
   Лоуренс постучался в дверь церкви и, не дождавшись ответа, вошёл без спроса. Он нашёл Эльзу в гостиной комнате, столь же простой, как и спальня на втором этаже. Не было заметно, чтобы она тайком оповестила селян и, затаив дыхание, ждала последствий. Эльза сидела за столом, слишком большим для неё одной, и читала письмо.
   Когда Лоуренс вошёл в гостиную, ничего особенного не произошло, Эльза лишь мельком взглянула на него, ничего не произнеся.
   Лоуренсу было неудобно просто открыть дверь и пройти в заднюю часть церкви, и он шутливым тоном спросил:
   - Может быть, тебе стоило бы проследить? А то ещё украдём что-нибудь из книг.
   - Если бы вы это пытались сделать, меня бы связали, - парировала она.
   Всё равно что врезала ему прямо в голову точным замечанием.
   Похоже, помимо Хоро существовали в мире и другие девушки, с которыми было трудно совладать.
   - Кроме того, будь ты от Энберка, ты бы уже помчался бы туда на быстром коне, - добавила Эльза.
   - Как знать. Госпожа Эльза могла поджечь подвал. Если бы там всё сгорело дотла, пока я еду в Энберк или возвращался бы обратно, не осталось бы никаких следов.
   Эльза вздохнула, словно завершая эту шутливо-ироничную перепалку, и повернулась к Лоуренсу:
   - Если вы не собираетесь навлекать беду на эту деревню, я не стану поднимать по вашему поводу шум. На самом деле той, которая является сейчас твоей спутницей, в церкви не место. Однако...
   Эльза замолчала и закрыла глаза, словно не желала видеть перед собой проблему, не имевшую решения.
   - Мы просто хотим разузнать насчёт северных земель. Но и твои сомнения тоже на самом деле имеют основания, я думаю.
   - Нет, - неожиданно решительно сказала Эльза.
   У Лоуренса возникло ощущение, что, возразив, Эльза поняла, что продолжения у неё нет. Какое-то время она порывалась что-то сказать, но останавливала себя. Наконец, она, тяжело вздохнув, сумела заговорить:
   - Нет... Если меня спросить насчёт меня сомнений... я бы сказала: да, есть. Я бы хотела поговорить с кем-нибудь, если можно. Однако... есть более серьёзные вопросы...
   - Что-то насчёт подлинности моей спутницы?
   Лицо Эльзы застыло, будто она вдруг проглотила иголку.
   - И это тоже... - тихо произнесла Эльза, опуская взгляд.
   Лишь совершенство её осанки выдавало в ней сейчас силу её духа.
   Продолжения не последовало, и тогда спросил Лоуренс:
   - И ещё что-то?
   Однако ответа не последовало.
   Лоуренс был торговцем, зарабатывая на жизнь, он часто вёл переговоры. Если собеседник отдёргивал протянутую для договорённости руку, Лоуренс мог быстро решить, стоит ли продолжать разговор или лучше подождать, когда рука вновь будет протянута.
   Сейчас был явно первый случай.
   - Я не могу принимать исповеди, однако парочку советов предложить могу. Однако... - Лоуренс сделал небольшую паузу, Эльза пристально смотрела на него из глубины расщелины, в которой она пыталась укрыться от необходимости что-то решать. - Я умею с искренностью выслушивать лишь то, что не связано с прибылями.
   Лоуренс улыбнулся, и ему показалось, что на лице Эльзы тоже мелькнула лёгкая улыбка.
   - Нет, если честно, то мои сомнения, возможно, будет лучше всего поверить кому-то вроде тебя. Может быть, ты согласишься меня выслушать?
   Когда просишь, очень нелегко избежать унижения и сохранить достоинство, не прибегая к нажиму.
   Эльза попросила именно так.
   Это была просьба служительницы Бога.
   - Не могу обещать, что смогу дать ответ, что тебя устроит, - предупредил Лоуренс.
   Эльза кивнула и заговорила медленно, осторожно взвешивая каждое слово и лишь потом вплетая в свой вопрос:
   - Что, если... что, если истории, собранные в этом подвале, не выдуманы?..
   - Что если?.. - удивился Лоуренс.
   - Господь, в которого мы верим, мог бы сам оказаться выдуманным.
   - Так... - вырвалось у Лоуренса.
   Это был невероятно серьёзный вопрос, казавшийся в то же время таким простым. Бог Церкви был всемогущим, вездесущим, всеведущим и единственным. И это было несовместимым с историями о языческих богах.
   - Мой отец... то есть, преподобный Франц собрал множество сказаний и легенд о языческих богах северных земель. Поговаривали, его не раз обвиняли в вероотступничестве. При этом преподобный отец был достойным священнослужителем, никогда не пропускавшим ежедневных молитв. Однако если твоя спутница - настоящая языческая богиня, тогда наш Бог - выдумка. И всё же до самого смертного ложа этот священнослужитель не сомневался в Господе.
   Нельзя было сказать, чтобы Лоуренс не понимал ту возвышенную скорбь, охватившую, похоже, Эльзу, в свете сказанного ею. Судя по всему, её любимый приёмный отец мало говорил с ней об этом. Трудно сказать, считал ли он, что это не должно было касаться Эльзы, либо хотел, чтобы она сама обдумала это.
   Однако вопрос, должно быть, весьма тяготил Эльзу, а посоветоваться ей было не с кем.
   Даже самую тяжёлую ношу может быть на удивление легко нести, если правильно разместить на спине, однако при малейшем смещении можно вдруг упасть под её тяжестью.
   Эльза открыла рот и заговорила так быстро, словно слова подгоняли её:
   - Может, мне недостаёт веры? Я не понимаю. У меня не нашлось смелости взять святую воду и Священное писание, чтобы осудить вас. Я даже не знаю, хорошо это или плохо, и даже не знаю, как это передать...
   - Моя спутница, - поспешил перебить её Лоуренс прежде, чем Эльза загонит себя собственными словами в тупик, - имеет истинный облик огромной волчицы, но она ненавидит, когда её называют богиней или поклоняются ей.
   Эльза молча вслушивалась в слова Лоуренса, словно заблудившийся путник, пытающийся найти спасение.
   - Я, как видишь, всего лишь мелкий странствующий торговец и потому мало что знаю в учении Божьем. И потому не мргу судить, что верно, а что нет, - продолжал Лоуренс, не сомневаясь, что Хоро наверняка подслушивала. - Однако я не думаю, что отец Франц был неправ.
   - Поч... почему?
   Лоуренс чуть кивнул и немного помолчал, чтобы подобрать слова.
   Конечно, было вполне возможно, что он совершенно неправ, это действительно было очень вероятно. И всё же Лоуренс ощущал странную уверенность в том, что понимал чувства священника Франца. Он уже был готов заговорить, но тут в дверь церкви постучали.
   - Староста Сэму... Возможно, чтобы поговорить о вас, - сказала Эльза и вытерла подступившие к глазам слёзы.
   Может быть, предполагая вероятность вторжения людей из Энберка, она научилась различать стук известных ей людей.
   Эльза поднялась со стула и посмотрела в дальнюю часть церкви.
   - Если не можете довериться мне, можете уйти через кухонный очаг, это дальше по коридору. Если доверяете...
   - Я доверяю тебе. Но могу ли доверять господину Сэму, я не уверен.
   Эльза не кивнула и не покачала головой, вместо этого она сказала:
   - Тогда пройдите вглубь церкви. Скажу, что хотела попросить тебя рассказать о церквях в других городах и странах. Это будет не совсем ложью...
   - Да, понял. Расскажу о личных впечатлениях, если захочешь, - улыбнулся Лоуренс.
   Он послушно направился вглубь церкви, как сказала Эльза, снова ставшей к тому времени решительной и смелой служительницей Бога. Лоуренс ещё раз задался вопросом, не предаст ли их Эльза, но ответом было - нет.
   Богу доверять нельзя, но тем, кто в него верит, - можно.
   Это звучало забавно, но вроде бы вполне к месту.
   Раздумывая над этим, Лоуренс шёл по коридору, впереди из-за угла коридора лился тусклый свет свечи. Хоро никак не могла не подслушать его разговор с Эльзой, и потому он не без тревоги готовил себя к выражению лица, которое будет у неё.
   И вот он увидел её, сидящую на полу со скрещенными ногами, поверх которых она положила книгу и листала её. Хоро подняла на него взгляд с лёгким недовольством на лице.
   - Я такая вся злобная, хочешь, похоже, сказать...
   После мгновенья замешательства Лоуренс, пожимая плечами, ответил:
   - Придираешься ко мне.
   Хоро тихонько фыркнула:
   - По звуку твоих шагов сразу видно, что ты насторожён. Дурень.
   Он был не удивлён, а впечатлён тем её способностями.
   - Торговцы в сделках, может, и смотрят себе под ноги, но никогда не слушают приближающиеся шаги, - ответил он.
   - Вздор, - оборвала она Лоуренса. - Однако, кажется, ты был таким внимательным к ней, да?
   Как Лоуренс и ожидал, Хоро посмотрела с неожиданной позиции. Он не стал сразу отвечать. Сначала он сел справа от Хоро, стараясь не наступить на её хвост, и взял лежавшую рядом толстую книгу.
   - Торговцы всегда внимательны к торговым партнёрам. Важнее, однако, что ты вероятно, могла бы услышать разговор со старостой деревни.
   Советоваться - всё равно что заключать сделку на основе доверия к другому и уверенности в нём.
   Однако на лице Хоро было крупно написано, что Лоуренс насильно менял тему разговора, и она недовольно вернулась к книге, лежавшей на её коленях.
   Если есть что сказать, говори это прямо, так Лоуренса поучал кое-кто в церковном городе Рюбинхайгене. Лоуренсу хотелось напомнить ей об этом, но он даже не представлял, как бы она тогда разозлилась.
   Но всё же Хоро была не настолько себялюбивой и своевольной девушкой. И сейчас уступила, не доводя до слишком неловкого положения, из которого было бы нелегко выбраться.
   - В общем, всё так, как она и говорила. Этот, как его, Сэму просто зашёл посмотреть, как и что... И уже направляется домой.
   - Если бы можно было найти понимание у старосты, всё было бы куда проще... - выдохнул Лоуренс.
   - И что, даже тебе не удалось бы его уломать?
   На миг Лоуренсу показалось, что она его дразнит, проницательная Хоро сразу заметила это и сердито на него посмотрела.
   - Ты оцениваешь меня чересчур высоко.
   - Ты же хочешь, чтобы я полагалась на тебя, разве не так? - сказала Хоро с таким серьёзным видом, что Лоуренсу оставалось лишь усмехнуться.
   - Однако, тут ещё и вечная беда со временем. Если слишком задержимся, может выпасть снег.
   - А что, это будет бедой? - спросила Хоро.
   Это прозвучало с такой искренностью, что Лоуренс ответил серьёзно:
   - Если бы мы не могли из-за снега ехать дальше, где бы ты предпочла остановиться: в какой-нибудь деревушке или крупном городе?
   - Ясно. Но тут гора книг. Не знаю, смогу ли я всё прочесть.
   - Тебе нужны только те истории, которые тебя интересуют, так ведь? Если просто пролистывать их, уверен, мы вдвоём справимся.
   - Угум, - кивнула Хоро и улыбнулась.
   Лоуренс видел, что её настроение несколько улучшилось.
   - Что такое? - спросил он.
   Её улыбка сразу погасла.
   - Спрашивать меня сейчас об этом... - Хоро сердито вздохнула. - Кажется, ты, в самом деле, не понимаешь... И хватит об этом.
   И Хоро отмахнулась от Лоуренса рукой, так чтоу того даже нос похолодел от чувства неловкости, однако он ненадолго задумался над тем, о чём говорилось до этого, и над поведением его спутницы.
   Может быть, подумал он, может быть, она была рада остаться сейчас с ним наедине.
   - Если ты скажешь об этом теперь, я рассержусь ещё больше.
   Получив такое подтверждение, Лоуренс, наконец, прекратил допытываться.
   Затем, просмотрев несколько страниц, Хоро вздохнула. И медленно наклонилась в его сторону.
   - Я устала от одиночества - говорила же тебе.
   Хоро сказала это с упрёком. Но вместе с тем и немного смущённо.
   - Я был неправ, - сказал тут же Лоуренс.
   Хоро фыркнула, а потом похлопала себя по левому плечу. Лоуренс невольно улыбнулся, но Хоро бросила на него взгляд - ну, давай, чего ты? - и он послушно обнял её рукой за плечи. Хвост Хоро дёрнулся, и она удовлетворённо вздохнула.
   Полгода назад Лоуренс и представить себе не мог, что будет это делать кому-то, наслаждаясь таким спокойным временем.
   Я устала от одиночества.
   Лоуренс полностью разделял это чувство.
   В тот момент, когда он подумал об этом, сзади до него донеслись шаги, он попытался поскорей убрать руку с плеча Хоро, но она удержала руку с силой, поразившей его.
   - Староста пока удалился, ушёл домой, но, э-э, насчёт нашего разговора...
   К моменту, когда появилась Эльза, Лоуренсу как-то удалось убрать руку с плеча Хоро и надеть своё торговое лицо, но Хоро, прильнувшая к нему, и не подумала отстраняться. Более того, она положила голову на плечо Лоуренса, словно уснула в таком положении, хотя её тело чуть подрагивало, вероятно, от сдерживаемого смеха.
   Увидев это, Эльза закрыла рот и чуть кивнула, будто что-то поняла.
   - Ладно, потом.
   Лицо Эльзы по-прежнему было лишено какой-либо приветливости, однако в её негромких словах можно было ощутить нечто вроде заботы.
   Негромкое шрк, шрк - шаги Эльзы, наступавшей на осыпавшиеся на пол камешки, - затихло за поворотом коридора, и Хоро, сев ровно, беззвучно рассмеялась.
   - Ты, знаешь... - укоризненно пробормотал Лоуренс, но Хоро не обратила внимания на это.
   Вволю насмеявшись, она лёгким движением вытерла уголки глаз, сделала несколько глубоких вдохов-выдохов и с ехидной улыбкой произнесла:
   - Надо же, насколько тебе неловко, что тебя увидели обнимающим меня за плечи.
   Что бы Лоуренс ни ответил, он, можно было не сомневаться, угодил бы в её ловушку. Он проиграл уже в тот момент, когда повёлся на её жест.
   - Но, однако, - заговорила Хоро, похоже, отказавшись от намерения добивать его, она удовлетворённо вздохнула, стерев этим вздохом ехидную улыбку, и снова положила голову на плечо Лоуренсу. - Мне на самом деле хотелось показать нас.
   Лоуренсу захотелось отстраниться от неё, но, с трудом удержавшись, он позволил Хоро опираться на него.
   - Потому что если тебя отняли бы у меня, я бы этого не вынесла.
   Редкому мужчине не польстили бы такие слова, но рядом с Лоуренсом была Хоро, именовавшая себя мудрой волчицей. Напомнив себе об этом, он со вздохом ответил:
   - Наверное, ты не сможешь вынести, если у тебя отнимут твою игрушку.
   Хоро тут же улыбнулась и ответила:
   - Если так думаешь, может, мне поиграть с тобой?
   Лоуренсу оставалось только снова вздохнуть.
  
  
   Когда от свечи уже почти ничего не осталось, а стопка просмотренных книг достигла как раз такой высоты, что Лоуренсу стало удобно опираться на неё локтем, в церковь, вероятно, пришёл ещё кто-то. Потому что Хоро, пдняв голову, навострила уши.
   - И кто это? - спросил Лоуренс.
   - Ху-ху-ху, - радостно захихикала вместо серьёзного ответа Хоро.
   Вероятно, это был Эван. И Лоуренсу даже думать не надо было, почему смеялась его спутница.
   - Однако уже поздно... Я и не заметил, что стало уже совсем темно.
   Он встал, поднял руки и выпрямил спину, отозвавшуюся бодрящим похрустыванием.
   Среди просматриваемых историй нередко попадались на удивление интересными, и Лоуренс поймал себя на том, что просматривает книги уже не столько ради Хоро, сколько из-за того, что просто увлёкся занятием.
   - Я ещё и проголодалась.
   - Само собой. Давай пока прервёмся, - предложил Лоуренс, разминая затёкшее тело, потом он поднял подсвечник. - Наверное, стоит пока сохранить в тайне твою сущность от Эвана. Чем меньше людей знает, тем лучше.
   - Мм. Хотя не знаю, не проболтается ли эта девчонка.
   - А... думаю, всё не так страшно.
   Эльза была не из тех девушек, которые, не подумав, выдают тайны. Эван рассказывал, что она даже сообщала ему, сколько раз чихала за день, но ни словом не упомянула, что Лоуренс с Хоро приходили в церковь.
   - Вот как? - переспросила, однако, Хоро. - Эту мелкую девчонку беспокоило кое-что странное. В зависимости от того, к чему она придёт, как знать, что из этого выйдет.
   - Имеешь в виду насчёт Бога... Теперь после твоих слов - да, может быть и так.
   Лоуренс увлёкся книгами и не задумался о том, чтобы пойти к Эльзе и рассказать, что он думал. Но с учётом всего, возможно, это было даже к лучшему.
   - А кстати, что ты хотел ей сказать? - поинтересовалась Хоро.
   - На самом деле, возможно, что-то совсем несусветное? - неуверенно произнёс Лоуренс.
   - Я и не ждала от тебя чего-то совершенного, - достаточно резко ответила Хоро, зато теперь Лоуренсу стало легче рассказать об этом.
   - Мне кажется, что отец Франц собирал сказания о языческих божествах, чтобы убедить себя в существовании Бога.
   - Хо-о.
   - Если молишься Богу день за днём, а он так и не появился перед тобой, можешь и усомниться в том, что он есть, верно?
   Хоро кивнула с несколько недовольным видом, вероятно, вспомнив, что и в ней самой тоже сомневались люди.
   - Однако если взять и посмотреть вокруг, можешь увидеть целую гору божеств, в которых верят, но которые не являются Богом, в которого учит верить Церковь. Существует ли вот это божество? А вон то? Наверное, задаться такими вопросами было бы естественно. И если вдруг выяснится, что те люди поклоняются божеству, которое и вправду существует, тогда можешь прийти к выводу, что должен существовать и тот Бог, которому поклоняешься ты.
   Однако такое рассуждение, конечно же, противоречило учению Церкви.
   Хоро, знавшая о Церкви достаточно, чтобы мило беседовать с верующими в той церкви, где она и Лоуренс укрывались от дождя вскоре после знакомства, должно быть, тоже это заметила.
   - Бог Церкви - в высшей степени особенная сущность, так ведь? - сказала она. - Никаких иных богов не существует. Этот мир создан Богом Церкви, а люди получают его лишь взаймы.
   - Верно. Вот почему я подумал, что монастырь на самом деле здесь.
   Недовольство на лице Хоро усилилось, вероятно, она не могла осознать сказанное Лоуренсом.
   - Знаешь разницу между монастырём и церковью?
   Хоро была достаточно мудра, чтобы не пытаться делать вид, что знает всё на свете, она тут же покачала головой.
   - Монастырь - это там, где возносят молитвы Богу. Церковь - где распространяют Божье учение. У них совсем разные цели. Монастыри размещают в уединённых местах, потому что не должны никого направлять к истинному учению веры, монахи проводят в монастыре всю жизнь, потому что им не нужно ничего за его пределами.
   - Мм.
   - Если так, как думаешь, что первым делом сделает монах, усомнившись вдруг в существовании Бога?
   Взгляд Хоро заметался по сторонам. Её мысль была подобно рыбке, свободно проплывавшей в море её мудрости и знаний, собранных в её голове.
   - Постарался бы, наверное, узнать, существует ли на самом деле тот, кому он поклонялся. Вот так, значит. И если так, отношение к нам будет зависеть от того, куда упадёт выбор этой мелкой девчонки.
   - Слава Богу, что я не успел сказать ей об этом днём. Эльза не монахиня. А священница.
   Хоро ответила лёгким кивком и посмотрела на стопку книг. Не было просмотрено и половины книг из подвала. Конечно, читать всё не было нужды, однако ей ещё не встретились истории, которые её интересовали. Было бы хорошо иметь в книгах оглавления, из которых можно было понять, о каких богах и землях рассказывала каждая история, а так приходилось пролистывать каждую страницу, чтобы это узнать.
   - Ладно, самое лучшее - это просмотреть всё как можно скорее, - сказал Лоуренс. - В конце концов, есть же ещё и Энберк.
   - Мм. Однако, - ответила Хоро, переводя взгляд в коридор к гостиной комнате, где были Эльза и Эван. - Сначала мы поедим.
   После её слов Лоуренс услышал из коридора шаги. Это был Эван, который пришёл позвать их на ужин.
  
  
   Еду предварило обязательное благодарственное обращение:
   - Возблагодарим Господа за хлеб наш насущный.
   Далее Эльза упомянула, что этот ужин приготовлен за счёт щедрого пожертвования Лоуренса.
   Ужин оказался по церковным меркам достаточно роскошным, что, однако, означало, что хлеба было достаточно для насыщения каждого, хлеб дополняло несколько скромных блюд и немного виноградного вина.
   Хлеб был тёмным, ржаным, а дополнительные блюда составляли пойманная Эваном в реке рыба и варёные яйца. Но это, исходя из опыта Лоуренса, можно было действительно счесть излишеством для церкви не богатой и не допускавшей отступлений от строгости правил.
   Отсутствие мяса, конечно, оставило бы Хоро недовольной, но, к счастью, его заменили рыба и яйца.
   - Ну, не сыпь крошками. Отламывай хлеб, потом ешь, - то и дело делала Эвану замечания Эльза.
   Эван лишь пожимал плечами всякий раз.
   Эльза даже помогла Эвану почистить яйца, увидев, с каким трудом он справлялся. Хоро не без сожалением наблюдала за этим, вероятно, потому, что своё яйцо она уже съела. И, кажется, едва удержалась от того, чтобы расстроиться всерьёз.
   - Да, да, хорошо, - торопливо пробормотал Эванс Эльзе и снова повернулся к Лоуренсу. - Господин Лоуренс, расскажи дальше.
   Эванс вовсе не сердился на опеку Эльзы, просто он боялся выглядеть глупо в глазах Лоуренса и Хоро.
  
   0x01 graphic
  
   Хоро ловко скрыла улыбку, поднеся ко рту хлеб, но Лоуренс не сомневался в выражении её лица. В то время как Эльза совершенно искренне вздыхала из-за неряшливости Эвана, причём только она одна.
   - А остановился я на...
   - Это когда корабль покинул порт и проходил мимо опасного мыса, где под волнами скрывались скалы.
   - Да, на этом. Этот порт опасен, пока корабль не выйдет в открытое море. И все торговцы на корабле сидели в трюме и дружно молились.
   Лоуренс рассказывал о временах, когда он грузил свои товары на корабль вместе с другими торговцами, чтобы отправиться торговать ими в различные земли, Эван, никогда не видевший моря, заворожёно слушал.
   - И вот, когда мы благополучно обогнули мыс, все повылезали из трюма на палубу, а вокруг повсюду были корабли.
   - И это в море? - удивился Эван.
   - Для кораблей вполне естественно плавать в море, - не удержался от улыбки Лоуренс, а Эльза раздражённо вздохнула.
   Эван был в проигрышном положении по отношению к остальным, он один никогда не видел моря. Однако Лоуренс понимал удивление Эвана и поэтому пояснил:
   - Зрелище было просто невероятное. Море было заполнено множеством небольших кораблей, гружёных рыбой.
   - Рыбой?.. И она никогда не кончается? - не уставал удивляться Эван.
   Хоро тоже посмотрела на Лоуренса немного недоверчиво, словно хотела сказать: пусть это и не ложь, но сильное преувеличение.
   - Любой, кто видел море в эту пора, скажет, что рыба напоминает чёрную реку, текущую через море.
   Даже говорили, что если в море воткнуть заострённую палку, на неё нанижется не меньше трёх селёдок. Вид такого количества проплывавшей сельди буквально потрясал. Но, к сожалению, единственным способом ощутить это и убедиться в правдивости было увидеть всё своими глазами.
   - Хе-е... - выдохнул Эван. - Трудно это себе представить, но вокруг в мире действительно происходит много всякого.
   - Но больше всего на том корабле меня удивила еда.
   - Хо-о? - проявила интерес Хоро.
   - К нам на корабль собрались торговцы со всех сторон. Один, к примеру, был из Эбугодо, края с солёным озером, так он ел хлеб страшно солёным.
   Взгляды всех обратились к хлебу в центре стола.
   - Я бы понял, будь он сладким, но это было так, будто его посыпали солью. Мне совсем не понравилось.
   - Солью... Хлеб посыпать солью, это, должно быть, означает, что он богатый, - вздохнул Эван.
   Деревня Терео располагалась вдали от берега моря, и если неподалёку от неё нет добычи каменной соли, тогда соль должна быть здесь роскошью.
   - В Эбугодо имеется солёное озеро. Через деревню течёт солёная речка, и земля на полях сплошь солёная, насколько хватает глаз. Они утверждали, что этот хлеб такой вкусный именно из-за обилия соли.
   - Однако солёный хлеб, это что-то... - пробормотал Эван с недоумением мельника, оскорблённого таким обращением с хлебом, Эльза спокойно кивнула в ответ.
   - Среди другой еды припоминаются ещё лепёшки, выпекаемые на стенках большого горшка.
   Хлеб ценился тем больше, чем выше он поднимался. Такое представление было у тех, кто привык к хлебу, выпекавшемуся в печи.
   - Ха-ха-ха... - рассмеялся Эван. - Да ну.
   С ним было приятно беседовать, он реагировал так, как рассчитывал Лоуренс.
   - Однако хлеб из овса выпекается плоским и плотным.
   - Ну, этот - этот так и есть...
   - А пресный хлеб ты, наверное, тоже пробовал?
   То есть не получивший благословения феи хлеба, иными словами, которому не дали перебродить и поместили в печь сразу после замешивания.
   Вряд ли Эван никогда его не пробовал, вероятно, пресный хлеб просто не запомнился ему как что-то очень вкусное.
   - Ладно, овсяный хлеб не особо вкусный, но тот, выпеченный на стенке горшка, был хорош. Положить ещё сверху немного тушёной чечевицы...
   - Хе-е... - издал Эван, впечатлённый услышанным.
   Его взгляд был устремлён к далёким мирам.
   Эльза, напротив, рассматривала кусочки ржаного хлеба, отломленные ею, словно сравнивала с тем, что нарисовало её воображение.
   Лоуренсу было довольно забавно наблюдать за ними двоими.
   - Что ж, мир очень велик, в нём можно ещё столько для себя открыть, - завершил свой рассказ он, потому что рядом с ним заёрзала Хоро, закончившая только что есть. - Большое спасибо тебе, что уделила время для приготовления этого замечательного ужина.
   - Нет, ты же так много пожертвовал. Это было с моей стороны вполне естественно, - ответила Эльза.
   Её тон был настолько хладнокровен, что Лоуренсу захотелось увидеть в этот момент хотя бы вежливую улыбку. Однако она действительно приложила старания для приготовления вкусного ужина, и от этого на сердце Лоуренса стало легче.
   - Хорошо, как будет дальше? - спросил он.
   - Если вас устраивает читать книги и ночью тоже, я не возражаю. Насколько понимаю, вы направляетесь на север, вам будет непросто, если угодите под снег, не так ли?
   Она не стала тянуть с решением, за что Лоуренс был ей благодарен.
   - Раз так, господин Лоуренс, после этого расскажи мне побольше о том, что творится в мире вокруг, - попросил Эван.
   - Я же сказала, что они спешат? - перебила его Эльза. - К тому же сегодня я собиралась учить тебя читать.
   Эван беспомощно пожал плечами и с кислым видом посмотрел на Лоуренса, будто искал сочувствия. Сейчас любой на месте Лоуренса сразу понял, какие взаимоотношения были у Эвана с Эльзой.
   - Когда представится возможность, хорошо? - сказал Лоуренс Эвану и перевёл взгляд на Эльзу. - Ладно, мы ещё задержимся в Церкви.
   - Да, конечно, - Ответила Эльза.
   Лоуренс и Хоро поднялись из-за стола, ещё раз поблагодарили за ужин и пошли из гостевой к коридору. Лоуренс обратил внимание, что взгляд Эльзы как бы невзначай остановился на Хоро, но та притворилась, что ничего не заметила. Однако сам он не обращать внимания на этот взгляд не стал.
   - А, верно, - произнёс он, поворачиваясь к Эльзе, будто сейчас вспомнил об этом. - По поводу вопроса, который ты задавала днём.
   - Я сама подумаю, - ответила Эльза. - Отец Франц любил говорить: "Подумай сам, прежде чем спрашивать".
   У неё сейчас был не тот слабый взгляд, который был днём, когда она сама загнала себя в ловушку своими словами, а взгляд решительной Эльзы, старавшейся самостоятельно управляться с церковью.
   - Я понимаю. Если у тебя не получится избавиться от сомнений, спроси у меня ещё раз, чтобы просто узнать, что я думаю.
   - Будь так любезен.
   Эван, не в состоянии понять сути разговора, растеряно переводил взгляд с одного на другого, но когда Эльза его окликнула, он, казалось, сразу забыл о своём недоумении.
   Он мог ворчать по какому-то поводу, но быть рядом с Эльзой, общаться с ней, было, похоже, в радость для него, и сейчас Эван охотно принялся помогать ей с уборкой. Эльза делала ему замечания, отчитывала за недочёты, на что Эван пожимал плечами, выглядел раздражённым, но всё равно откликался, когда она звала его, протягивал ей руку, и время от времени они вдвоём тихонько смеялись над чем-то.
   Когда Лоуренс ездил один со своей торговлей он нарочно старался не замечать проявлений такой общности других. Вернее не так, он чувствовал, что в глубине души посмеивался над ними.
   Перед ним уже в конце коридора он видел спину Хоро, она шла с подсвечником в руке, окутанная мерцающим светом. Потом она свернула за поворот и исчезла.
   Даже двигаясь впотьмах, он твердил себе, что свеча - это лишние траты, роскошь, и он день за днём рассматривал дорогу перед собой в надежде найти оброненную кем-то золотую монету. Он дошёл до того, что хотел, чтобы его конь начал с ним разговаривать, но даже при этом, как ни удивительно, не отрывал взгляда от земли, продолжая искать золотые монеты.
   Лоуренс медленно шёл в полумраке коридора на свет, бивший из-за поворота. Завернув за угол, он увидел, что Хоро уже листает книгу. Он сел и продолжил с того места, где остановился.
   - В чём дело? - вдруг спросила Хоро.
   - Мм?
   - У тебя будто бы в кошеле дыра оказалась. Так выглядишь, - засмеялась Хоро.
   Лоуренс непроизвольно провёл ладонью по щеке, ему трудно было судить о выражении своего лица, если он не вёл торговых переговоров.
   - Так выгляжу?
   - Мм.
   - Вот как. Нет... Так, значит.
   Хоро с улыбкой пожала плечами и отложила книгу:
   - Наверное, у тебя вино не туда попало.
   Что-то будто туманило голову Лоуренсу, он подумал - может, и впрямь из-за вина.
   Нет, почему его разум попал в такое странное место, он знал. Он просто не мог понять, куда он угодил.
   И потому с непринуждённым видом он выдал:
   - Эти двое, кажется, довольно близки друг к другу.
   Лоуренс хотел сказать это между прочим, как нечто, случайно подмеченное.
   На лице Хоро при его словах появилось выражение, которое он, вероятно, не забудет никогда. Ему даже показалось, что её глаза сжались в точки.
   - Что, что такое? - на сей раз спросил Лоуренс, удивлённый этим.
   Но глаза Хоро лишь опять расширились, и она невнятно простонала, Лоуренс было подумал, что она приходит в себя, когда Хоро с самым обеспокоенным лицом, что он у неё видел, отвернулась в другую сторону.
   - Может быть, я сказал что-то очень необычное?
   Хоро не ответила, её пальцы беспокойно прошлись по краю книги. Лоуренс видел её лицо сбоку и не мог понять, была ли она удивлена или рассержена, да и вряд ли кто-то смог бы это понять.
   - Сл-слушай, ты, - произнесла она через некоторое время, бросив короткий взгляд на Лоуренса и словно смирившись с чем-то.
   Вид у неё был такой растерянный, что Лоуренсу показалось, она упадёт в обморок, спроси он снова "что такое?". Более того, он не уловил смысла того, что она сказала дальше:
   - Я более-менее и свои... мм... свои сильные и слабые стороны вполне осознаю.
   - Д-да.
   - В общем... у-у... мне самой странно это говорить, конечно, но... с возрастом ты многое уже можешь пропустить мимо ушей, не принимая близко к сердцу. Конечно, есть то, что никак не пропустишь. Ты же и сам знаешь.
   Хоро говорила так, словно была вынуждена принять трудное решение, и Лоуренс, несколько отстранившись, кивнул.
   Хоро отложила книгу, скрестила ноги, обняла руками тонкие лодыжки и поникла головой, такая ослепительная в своей озадаченности, что на неё было больно смотреть.
   Лоуренс забеспокоился, как бы она не расплакалась, но тут Хоро, наконец, снова заговорила.
   - Ты, это, вот что, - произнесла она, и Лоуренс кивнул. - Мне бы не хотелось, чтобы ты об этом говорил с такой завистью.
   Лоуренс остолбенел, как если бы он чихнул посреди толпы, и все вокруг тут же исчезли бы.
   - Я тоже... нет, я понимаю. Понимаю ведь, но нарочно не хочу говорить, потому что... мы со стороны выглядим, должно быть, достаточно нелепо, так ведь?
   Значение слова 'нелепо' засело в голове у Лоуренса. Оно вызывало то пугающее чувство, когда после заключения крупной сделки вдруг обнаруживается, что расчёт произвёл не в тех деньгах. Если Лоуренс не обдумает это, может выйти нехорошо.
   Но думать ему было страшно.
   Хоро через силу прочистила горло, её ногти с резким скрипом прошлись по камням пола.
   - Почему так страш... страшно неловко, даже сама не пойму. Нет, я, напротив, должна была разозлиться... "Довольно близки друг к другу" и всё такое... И с такой ещё завистью... А со мной тогда...
   - Нет, - резко перебил её Лоуренс, и Хоро с видом ребёнка, возмущённого несправедливостью взрослого, в упор посмотрела на него. - Нет, я понимаю, вроде... Как я думаю.
   Каждое слово, которое севшим голосом выдавливал Лоуренс, лишь увеличивало её недовольство.
   - Нет, понимаю. Понимаю. И я знал. Просто не хотел выражать словами.
   Хоро продолжала напряжённо смотреть на Лоуренса, в её взгляде было, скорее, не сомнение в его словах, а предупреждение, что она не потерпит никакой попытки её обмануть, её колено медленно поднялось, словно изготавливаясь. Если он ответит неудачно, Хоро могла наброситься на него. Это наилучшим образом побуждало Лоуренса сказать то, чего он не хотел говорить.
   - Полагаю, я действительно завидовал. Но не самим их отношениям.
   Хоро крепко обняла колени.
   - Мне всё-таки стоило настоять на прекращении поиска этого места.
   Хоро остолбенела.
   - Эти двое, вероятно, проживут здесь в церкви до конца своих дней. Стойкость и ум Эльзы, похоже, поможет ей успешно пройти через свои сомнения, а Эван, к сожалению, вряд ли сможет когда-либо стать торговцем. А мы?
   Лоуренс вроде бы услышал голос Хоро, но, скорее, она с этим звуком резко вдохнула, затаивая дыхание.
   - Я получил доход в Кумерсуне. Ты нашла подсказку как добраться до своей родины. И здесь ты, вероятно, найдёшь ещё подсказки, и я помогаю тебе в этом. Конечно... - он сделал паузу, но заметив, что Хоро захотела вмешаться, продолжил с несколько большим напором. - Конечно, я это делаю, потому что хочу тебе помочь. Однако...
   То, о чём он прежде не давал себе задумываться, сейчас, наконец, обретало форму перед его взором. Дойти до этого и не выразить словами означало бы обмануть. Что, несомненно, отдалило бы его от Хоро куда сильнее, чем тот удар по руке Хоро или недостаток доверия к ней.
   Как искусно не увиливай от уплаты по долгам, в конечном итоге это придётся сделать.
   - Однако что ты будешь делать, вернувшись домой?
   Лоуренсу показалось, что тень Хоро на стене увеличилась, возможно, это было из-за распухшего под плащом хвоста. Но она сама, обхватившая колени, стала выглядеть меньше.
   - Не знаю, - тихо произнесла она.
  
   0x01 graphic
  
   Таким образом, Лоуренс таки задал вопрос, который не хотел задавать, чтобы не возникало желание услышать ответ.
   - Как бы ты могла остаться довольной лишь от того, что просто увидела свою родину?
   Прошло много времени с того дня, когда она оставила родные места, и "много времени" означало намного больше, чем это обычно подразумевают.
   Ему не нужно было спрашивать, что Хоро будет делать после возвращения. Если бы он не задал этот вопрос, вероятно, они могли бы сильно отдалиться друг от друга. Но он всё равно жалел, что спросил.
   Ведь иначе Хоро могла бы с таким спокойным лицом, будто всё шло именно к этому, просто сказать ему: "Ну всё, прощай", и это было бы не самым плохим исходом.
   Сейчас же она оказалась в затруднительном положении, и Лоуренс не мог ей помочь.
   - Нет, не надо. Это моя вина. Некоторые предположения просто бессмысленно делать.
   И здесь всё обстояло именно так.
   Откровенно говоря, Лоуренс испытывал противоречивые чувства. Расставшись с Хоро, он, вероятно, будет какое-то время мучиться чувством потери, но ему казалось, что он скоро смирится. Даже когда он в торговле терпел такие убытки, что это казалось концом света, он не терял надежды и через какое-то время перекрывал потери доходом.
   Однако способность так спокойно обдумывать это уже сама по себе вызывает печаль, и совершенно непонятно, что с этим делать.
   Лоуренс не знал.
   И тут заговорила Хоро:
   - Я же мудрая волчица Хоро.
   Она говорила тихо, почти бормотала, задумчиво глядя на мерцание огонька свечи.
   - Я же мудрая волчица Хоро из Ёйцу.
   Она оперлась подбородком о поднятую коленку, потом медленно поднялась. Её хвост бессильно свисал, словно был привязан для украшения. Её взгляд снова обратился к стоявшей на полу свече, потом она посмотрела на Лоуренса.
   - Я мудрая волчица Хоро из Ёйцу, - пробормотала она снова, словно какое-то заклинание, скользнула к Лоуренсу и плюхнулась на пол рядом с ним.
   Лоуренс не успел и слова сказать, как она уже прилегла к нему на колени.
   - Ты что-то хотел возразить? - со своим обычным нахальством, которое не назовёшь иначе, кроме как божественным, поинтересовалась она.
   Однако на сей раз в её нахальстве не ощущалось ничего божественного.
   - Нет, ничего, - ответил Лоуренс.
   Когда положение напряжено настолько, что готово вот-вот лопнуть, неуместно жаловаться, плакать, злиться или смеяться.
   Тихо горел огонёк свечи.
   Рука Лоуренса безотчётно легла на плечо разлёгшейся у него на коленях Хоро.
   - Вздремну немного. Почитаешь пока для меня?
   Её волосы не давали ему видеть, что она делает, но он ощутил боль - она впилась зубами в указательный палец руки, лежавшей на её плече.
   - Понял же.
   Задать ей тот вопрос было всё равно что проверить, насколько близко ты осмелишься поднести острый нож к глазу маленького котёнка.
   Из прокушенного пальца шла кровь.
   Лоуренс чувствовал, насколько сертёзно разозлится Хоро, если он не будет читать, и потому он поднял отложенную ею тяжёлую книгу.
   Тишину нарушал лишь шорох перелистываемых страниц.
   Огромным усилием Хоро ушла от ответа и спасла этим не только себя, но и Лоуренса.
   Хоро действительно мудрая волчица.
   Так подумал Лоуренс без тени сомнения.
  
  
   В монастырях в это время возносили благодарственную молитву Господу за то, что наступил новый день. А для утренней службы в церквях было ещё рано. Тишину нарушали лишь шорох переворачиваемых страниц да дыхание спавшей Хоро.
   На Лоуренса произвело впечатление, что она смогла так крепко уснуть в такой ситуации, вместе с тем он чувствовал облегчение от того, что она спала.
   Хоро в настойчивой, даже категоричной форме ушла от ответа, дав ему понять, что не следует об этом ничего ни говорить, ни спрашивать. Однако того, что она не ответила на вопрос, можно было считать уже достаточным.
   Как бы то ни было, Лоуренс оказался не единственным, кто не хотел встретиться лицом к лицу с этим вопросом.
   Если бы Хоро уже пришла бы в сердце к ответу, но уклонилась от него, Лоуренс мог бы и разозлиться. Однако, если, напротив, ответа не было ни у одного из них, её настойчивость, с которой она ушла от ответа, возможно, как раз и заслуживало восхищения.
   В любом случае стараться изо всех сил найти ответ прямо сейчас не было нужды. Путешествие продолжалось, до Ёйцу они ещё не добрались.
   Ведь и расплатиться до срока с долгами редко кому удавалось.
   Размышляя об этом, Лоуренс отложил просмотренную книгу и взял новую.
   Отец Франц был, похоже, весьма умным человеком, поскольку рассказы о различных божествах не были свалены в общую кучу, а разобраны по каждому из них, и из оглавления в начале книги можно было легко узнать, о чём рассказывалось в каждой главе. Это позволяло просто пропускать ненужные части. Страшно представить, если бы всё записывалось по рассказам людей подряд.
   Однако, пока Лоуренс листал предыдущую книгу, он заметил одну особенность. Помимо знакомых историй о божествах в виде змей, лягушек, рыб, в ней было множество преданий о таких разновидностях, как камни, озёра, деревья и так далее. Также были представлены в этом качестве гром, дождь, солнце, луна, различные звёзды. А вот о божествах-птицах и божествах-животных истории попадались редко.
   Из того, что рассказала в языческом Кумерсуне Диана, Лоуренс знал, что сохранилось, видимо, несколько предания о медведе, уничтожившем Ёйцу. Кроме того, Лоуренс знал, что в лесу неподалёку от церковного города Рюбинхайген дествительно обитал чудовищный волк, подобный Хоро. А самое главное - сама Диана, огромная птица, размером превосходившая человека. Раз так, можно было ожидать большего числа богов в виде зверей и птиц, но это было не так.
   Лоуренс предположил, что эти истории могли оказаться в той книге, которую от только что взял из подвала. И в этот момент его внимание привлекла надпись на листке пергамента, вложенного в книгу на первой странице.
  
   "Мне бы не хотелось рассматривать собранные в этой книги предания о боге-медведе, как нечто особенное".
  
   Все прежние книги были похожи одна на другую больше, чем торговые договора, и представляли собой сборники историй, собранных и услышанных тут и там, а этот вот клочок пергамента Лоуренса поразил, с него словно зазвучал голос отца Франца.
  
   "Неоднократно в различных книгах, кроме этой, встречаются истории вроде бы об одних и тех же божествах, пусть истории и различались временем и местом действия. Но это божество, возможно, единственное, истории о котором собраны в одну книгу."
  
   У Лоуренса мелькнула мысль, что надо разбудить Хоро. Но слова отца Франца, записанные на старом пергаменте, приковывали к себе внимание. Они были написаны аккуратным почерком, но, казалось, что их автор был охвачен волнением.
  
   "Хотелось бы знать, известно ли это папе. Если моя догадка верна, наш Господь победил без борьбы. И пусть это даже является доказательством всемогущества нашего Господа, я не могу сохранить спокойствие".
  
   Лоуренс почти слышал скрип пера, выводившего эти строки.
   Далее отец Франц писал:
  
   "Мне бы не хотелось относиться к каждой истории как к чему-то особенному. Это затуманило бы моё видение. Но я не могу не чувствовать, насколько важны истории о медведе, охотившимся на луну, даже язычники северных земель этого не знают.
   Нет, раз уж я пишу эти слова, то я, возможно, уже отношусь к историям в этой книге как к чему-то особенному.
   Составляя эту книгу, я слишком сильно ощутил присутствие Господне. Если возможно, то не от тех, кто с усердием поклоняется нашему Господу, зажатые теснотой своих душ, но от тех, кто любит Господа подобно лёгкому ветерку в широкой степи, хотел бы я получить суждение по этой книге".
  
   Лоуренс перевернул этот листок, под ним с первой страницы началась очередная история, так же, как и в других книгах.
   Может, следовало дать сначала Хоро почитать эту книгу. Или, может, лучше сделать вид, что книга вообще на глаза не попадалась... - такое запоздавшее сомнение посетило голову Лоуренса, однако скрыть эту книгу от Хоро было бы равносильно предательству.
   Надо будить Хоро, - подумал Лоуренс и закрыл книгу, и тут до его ушей донёсся странный звук. Тихое, отрывистое, похожее на топот: па-ба, па-ба, па-ба...
   - Дождь, что ли... - предположил он.
   В следующий миг он понял, какими крупными должны были быть капли, если бы это был дождь, и тогда, наконец, понял, что это стучали копыта лошади.
   Поговаривали, что стук копыт лошади среди ночи мог вызвать тьму тьмущую демонов. И потому ни в коем случае нельзя пускать лошадь бежать, когда идёшь с ней ночью.
   Так говорили и верующие, и язычники. Но истинный смысл поверья состоял в том, что лошадиный топот посреди ночи не предвещал ничего хорошего.
   Внимательно прислушиваясь к звуку, Лоуренс отложил книгу и похлопал Хоро по плечу:
   - Эй, проснись.
   Судя по топоту, лошадь была одна. Достигнув площади, звук оборвался.
   - Мм... Случилось что?.. - проснулась Хоро.
   - Мне надо тебе сказать о двух вещах.
   - И обе, кажется, не из приятных.
   - Первое, я нашёл книгу, в которой собраны истории об охотившемся на луну медведе.
   Глаза Хоро тут же расширились, и она потянулась к книге, лежавшей на коленях Лоуренса.
   Но Хоро была не из тех, чьё внимание что-то одно могло полностью забрать. Её уши дёрнулись, взгляд обратился к стене позади её.
   - Что-то произошло?
   - Весьма вероятно. Нет ничего, что я ненавидел бы больше, чем топот копыт среди ночи, - и Лоуренс протянул книгу Хоро.
   Однако когда Хоро схватила книгу, он не выпустил её из рук.
   - Не знаю, что ты хочешь делать, когда прочтёшь эту книгу. Но если у тебя появятся какие-то мысли, пожалуйста, скажи мне о них прямо.
   Хоро ответила, глядя не на Лоуренса, а на книгу и его руку на ней:
   - Хм. А ты ведь мог эту книгу спрятать. Ладно. Обещаю.
   Лоуренс, кивнув, поднялся.
   - Пойду, посмотрю, что там, - сказал он и пошёл по коридору.
   В церкви, конечно же, было совершенно тихо и темно, впрочем, и в такой темноте глаз был способен сравнительно отчётливо видеть. К тому же, в гостевой комнате, до которой Лоуренс дошёл, лунный свет проникал сквозь щели в ставнях, позволил ему видеть ещё лучше. И он сразу узнал Эльзу, спускавшуюся по тихонько поскрипывавшей лестнице.
   - Я услышала топот копыт.
   - Предположения? - быстро спросил Лоуренс, догадывшись, что она пояснила, почему проснулась.
   - И слишком много.
   Пресловутый топот лошадиных копыт среди ночи да в такой небольшой деревушке, как Терео, вряд ли мог принадлежать дозорным, спешившим сообщить о нападении наёмников.
   Он был как-то связан с Энберком.
   Однако угроза деревне вроде бы уже миновала...
   Эльза метнулась к окну и посмотрела на деревенскую площадь в щель между ставнями, похоже, она так делала уже много раз.
   Лошадь стояла, ясное дело, перед домом старосты.
   - У меня есть лишь догадки о взаимоотношениях с Энберком, но, судя по пергаментам на твоём столе, госпожа Эльза, Энберк никак больше не будет способен вмешиваться в дела этой деревни, - сказал Лоуренс.
   - Наблюдательность торговца просто впечатляет. Да, я и сама так считала. И тем не менее.
   - Если ты пытаешься сказать, что я мог предать деревню, это была бы уже иная ситуация, я бы тогда должен был тебя немедленно связать.
   Эльза опасливо посмотрела на Лоуренса. Впрочем, быстро отвела взгляд.
   - Я же всё равно путешественник. Если заварится что-то серьёзное, я окажусь в очень опасном положении. Нет числа историям, как у угодивших в заварушку торговцев отбирали всё до последней рубашки с тела, - пояснил он.
   - Пока я здесь, - возразила Эльза, - я не потерплю подобного беззакония. Тем не менее, будь добр, запри всё же подвал. Если это что-то связанное с Энберком, староста непременно придёт сюда.
   - Причина, по которой мы остались здесь в такое позднее время.
   Ум Эльзы отличался быстротой, но несколько иной, чем у Хоро, создавая у Лоуренса чувство взаимопонимания с ней.
   - Возьми одеяла, идите в помещение для молитв.
   - Согласен. Меня сопровождает монахиня, и я здесь при ней. Я не ошибся?
   Он ждал её подтверждения, но Эльза смолчала. Если б она подтвердила, то тем самым солгала. Она и впрямь была священнослужительницей строгих убеждений.
   - Вышел староста Сэму, - сказала она.
   - Понял, - ответил Лоуренс, тут же повернувшись и направившись к Хоро.
   Острый слух Хоро был очень кстати в таких случаях. Она уже отнесла в подвал большую часть книг, на ней снова был плащ.
   - А вот эту оставь. Спрячь, ну, за алтарём, что ли, - сказал Лоуренс, наполовину спустившись по лестнице в подвал.
   Хоро кивнула и передала ему остальные книги одну за другой.
   - Это всё, сказала она, передавая последнюю.
   - Так, теперь дуй в гостиную и дальше по коридору напротив. Там в конце, сразу за углом, должна быть дверь за алтарь, книгу - туда.
   Не успел он досказать, Хоро уже побежала.
   Лоуренс без промедленья покинул подвал, вернул постамент на место и поставил сверху статую святой матери. Ему пришлось поволноваться, когда он не нашёл сразу замочную скважину на постаменте, но, найдя, запер замок латунным ключом, полученным от Эльзы и поспешил за Хоро, сжимая в руках одеяла.
   Церкви, где бы они ни находились, имели сходное устройство. И вход нашёлся там, где Лоуренс и ожидал, дверь была открыта. Узкий проход вёл, вероятно, к задней части алтаря, и Лоуренс осторожно побежал, прикрывая пламя свечи.
   Вскоре он увидел молитвенное помещение, освещённое лунным светом, проникавшим в щели ставень на втором этаже, так что было достаточно светло, чтобы ориентироваться даже без свечи.
   Из-за двери, прикрывавшей вход внутрь, доносились негромкие голоса. Хоро взглядом показала ему поспешить.
   Если ключ выпадет из одежды при обыске, будет плохо, поэтому его спрятали за алтарным ограждением, после чего они вдвоём опустились на пол. Это оказалось тем местом, где колени отца Франца оставили в полу углубление во время его молитв.
   Лоуренс задул свечу и закутал себя с Хоро одеялами. Давненько ему не доводилось уже действовать подобно вору, отделённому от других людей одной тонкой дверью.
   Как-то раз он вместе с товарищем-торговцем пробрался в один торговый дом в портовом городе, чтобы посмотреть деловые записи. Он тогда ещё не имел представления, какие товары пользуются спросом. Оглядываясь назад, Лоуренс понимал, что это был крайне глупый и безрассудный поступок, но, может быть, это было лучше того, что он делал сейчас. И в любом случае его кошель от этого никак не пополнится.
   Дверь отворилась, по помещению разнёсся голос Сэму:
   - Однако в качестве старосты деревни...
   Лоуренс глубоко вздохнул и повернулся к нему, словно только что проснулся.
   - Мне нечем оправдаться за то, что я вторгся и нарушил ваше пребывание в этом святом месте, - произнёс Сэму.
   Позади него стояли Эльза и селянин с длинной палкой в руке.
   - Что-то, кажется... случилось?
  
   0x01 graphic
  
   - Ты долго путешествовал и, надеюсь, меня поймёшь. Некоторое время вам придётся побыть в положении, скажем, не самом удобном, прошу вас потерпеть, - сообщил Сэму, и селянин с палкой шагнул вперёд.
   Лоуренс поднялся.
   - Я отношусь к торговой гильдии Роэн. Более того, многие в отделении гильдии в Кумерсуне знают, что я направился в эту деревню.
   Селянин с удивлением повернулся к Сэму.
   Если бы деревушка вроде Терео ввязалась бы в неприятности с гильдией торговцев, добром бы для неё это не кончилось. Торговая гильдия располагала таким количеством золота, что была подобна целому государству.
   - Разумеется, если староста Сэму как представитель деревни Терео изволит действовать достойно своему положению, я как путешественник последую указаниям старосты Сэму.
   - Понятно. Однако я появился перед господином Лоуренсом и его спутницей, не имея злых намерений.
   Из коридора донеслись негромкие шаги, вероятно, они принадлежали проснувшемуся Эвану.
   - Что-то случилось?
   Сэму посмотрел в сторону шагов и медленно произнёс:
   - В Энберке кто-то умер, съев хлеб из пшеницы из этой деревни.
  
  

Глава четвёртая

  
   Когда говорят о чьей-то смерти от пшеницы, первым делом на ум приходят ядовитые сорняки, известные под названием "проклятый огонь Ридли". Если кто-то поест этой отравы, у него могут начать гнить руки и ноги, огонь Ридли будет как бы сжигать его изнутри, и человек может умереть, крича от невыносимых страданий. Даже небольшое количество травы вызывало адские видения, а женщины в тягости могли лишиться ребёнка.
   По слухам сорняки рождались из чёрного, ядовитого зерна ложной пшеницы, когда дьявол рассыпал его среди вызревавших колосьев хорошей пшеницы. И если во время жатвы не заметить чёрные колосья или никому не сказать о них, то уже перемолотые вместе с остальным зерном они совершенно затеряются в муке, и никто об этом не узнает.
   Не узнает, пока кто-нибудь не поест еды из той муки и не заболеет.
   Вместе с засухой и наводнением эти сорняки составляют самое страшное для жителей деревень, растивших пшеницу.
   Ужас сорняков состоял не только в том, что кто-то мог съесть и потом умереть или мучиться. Страшнее для селян было то, что если 'огонь Ридли' попадал в урожай, всё зерно этого урожая становился непригодным в пищу.
   - В нашей деревне отравившихся не было же, так? - спросил Сэму.
   - Так, староста. Даже старая Джин слегла тоже всего лишь от простуды.
   - Во время праздника урожая только новую пшеницу обращают в хлеб, верно? Значит, перемолотая до этого пшеница должна быть, наверное, безопасной.
   Большой плоский камень в центре площади, вероятно, был и местом проведения важных обсуждений.
   Жители деревни из домов, выходивших на площадь, сонно протирая глаза, собирались, вероятно, на багровое пламя ярко горевшего костра и наблюдали, как высказывали своё мнение важные люди деревни.
   - Как сообщил Хаким, вчера вечером, похоже, умер сапожник, он ел хлеб из муки, приобретённой на мельнице Рииндота. Его руки и ноги стали лиловыми, и он умер в мучениях. Городской совет Энберка быстро установил, что пшеница доставлена из нашей деревни. Хаким сказал, что сразу поскакал к нам и не знает, что было дальше, но мы можем догадываться. Они отправили гонца к местному землевладельцу, графу Бадону и начали, вероятно, подготовку к возвращению пшеницы в деревню. Гонец из Энберка, надо думать, прискачет из Энберка к нам к рассвету.
   - М-м... к возвращению пшеницы, значит... - пробормотал хозяин постоялого двора, и все сидевшие на камне по его краям притихли.
   И тогда заговорила Иима, одна из немногих женщин, собравшихся у камня, но стоявшая чуть в стороне:
   - Также придётся вернуть полученные деньги. Правильно, староста Сэму?
   - Именно...
   Селяне, побледнев, начали хвататься за головы.
   Когда деньги потрачены, их больше нет. Трудно было представить, чтобы селяне бережливо копили свои серебряные монеты.
   Однако среди собравшихся вокруг камня были и те, кто не стал хвататься за голову. Староста деревни Сэму, человек, доставивший старосте письмо, когда там был Лоуренс, хозяйка таверны Иима, распорядительница церкви Эльза, не считая Лоуренса и Хоро.
   Дело тут было не в том, что у них просто имелись денежные накопления или обладали бесстрашием, скорее, это были люди, способные трезво взглянуть в лицо тревожной ситуации.
   Понять происходившее было проще всего, если смотреть со стороны. Всё это происшествие с сорняками было придумано Энберком.
   - Староста, нам надо что-то делать. Мы купили кур и свиней, за эти деньги мы чинили серпы и мотыги.
   - Если б только это, - громко сказала Иима. - В этом году у нас выдался хороший урожай, и мы закупили выпивку и еду получше, чем обычно. Когда ваши деньги уходили на это, вы недосчитывались значительной их части.
   Если выпить слишком много, потом любому придётся держаться за голову. Слова Иимы заставили мужчин понуриться ещё сильней, но сама хозяйка таверны повернулась к Сэму и сказала:
   - Однако, староста, это ведь не единственная трудность, так ведь?
   Когда-то она путешествовала в одиночку с котлом для варки пива на спине и торговала этим пивом, и сейчас она держалась весьма достойно. Если бы она пришла в большой город, не стоило бы удивляться, если бы она стала главой торгового дома.
   - Именно так. Теперь, когда сорняки проникли в пшеницу нашей деревни, она больше не годится в пищу. Пусть в этом году урожай был богатый, это не означает, что он был таким в прошлом году.
   Пшеницу сеют, растят, пока она не дозреет, и убирают. Удастся получить втрое больше засеянного - урожай считался неплохим. Вчетверо - богатым. Отложив на посев в следующем году, селяне получают некоторый остаток на случай, если урожай выдастся плохим. Ну, а в надежде на обильный урожай этого года селяне могли съесть остатки от прошлого.
   Как бы то ни было, положение с продовольствием в деревне получалась угрожающей. И не было денег, чтобы закупить другой пшеницы.
   - Что-то надо делать. Если бедность потерпеть ещё можно, но голод - нет.
   - Именно так. Однако я... - стал отвечать Сэму, но его перебил вскочивший с места мужчина, сидевший рядом с хозяином постоялого двора.
   - Наверное, сорняки подмешали в пшеницу эти самые! - выкрикнул он, указывая на Лоуренса. - Я слышал, что этот торговец приехал в деревню с пшеницей! Должно быть, он вознамерился подмешать сорняки и испортить пшеницу, а потом продать ту пшеницу, что привёз, втридорога!
   Это предположение не стало неожиданным для Лоуренса. Ему было ясно, что Сэму привёл его и Хоро сюда не по злому умыслу. Если бы селяне не увидели Лоуренса с Хоро, они, охваченные подозрениями, принялись бы их разыскивать, уже вооружившись.
   - До-до-должно быть, так и есть! - закричал другой. - Он же в одиночку пошёл молоть пшеницу к Эвану. Нет, он, наверное, сговорился с Эваном и пришёл сюда обобрать деревню!
   - Точно, Эван! Где этот мельник, этот обманщик!? Связать их вместе с Эваном и заставить рассказать, какую пшеницу они отравили!
   Селяне один за другим вскакивали на ноги, готовые наброситься на путешественников.
   В этот момент Эльза вдруг выступила вперёд.
   - Пожалуйста, подождите.
   - Женщинам здесь не место сейчас! Проваливай!
   - Чего? - переспросила Иима, вставая рядом с Эльзой.
   Она была втрое крупнее священницы, и мужчины, дрогнув, подрастеряли уверенность.
   Староста громко прочистил горло, и всё пока успокоилось.
   - Эван в церкви, - для начала сообщил он, а потом возвысил голос. - С подозрениями разберёмся позже. Сейчас самое важное - возврат нам в деревню пшеницы и деньги, которые мы получили за неё.
   - Если... если нету, мы уж с этим ничего не поделаем. Остаётся лишь попросить обождать до следцющего года...
   - Хорошо бы, кабы так решилось, только... - отозвался Сэму. Слова старосты встревожили мужчин:
   - Это ты о чём... староста?..
   - Энберк мог бы воспользоваться случаем, чтобы вернуть свои отношения с деревней к тому, что было.
   - Не может быть...
   Лица мужчин мрачнели, начиная со старших.
   - О чём... о чём это ты, староста? Эти из Энберка ведь не должны иметь возможность лезть в дела деревни? Священник Франц ведь устроил это, так?
   Трудно было понять, скрывал ли Сэму подробности отношений деревни и Эберка, или мужчины просто не желали этого понять. Однако это скоро стало ясно.
   - Одним словом, неправильным было то, что позволили Эльзе занять место отца Франца. Конечно же, с нами теперь не считаются, да? - сказал кто-то из селян.
   - Точно, точно. День-деньской сидит в своей церкви, никогда в поле не выходит, а хлеб всё же получает наравне с другими, - поддержал другой. - Благодаря вершителю Торуэо получили в этом году хороший урожай пшеницы. И чего тогда разговаривать с этой церковной девчонкой...
   - Хватит!
   Огонёк тревоги легко разгорается в пламя недовольства. И сначала оно охватывает тех, кого легче всего попрекнуть, распространяясь потом дальше и выжигая одно место за другим.
   Увидев, насколько серьёзной по своей природе была Эльза, было легко представить, с каким усердием она должна была стараться сохранить наследие отца Франца, оставленное им деревне. И Сэму, который в этом вопросе работал вместе с Эльзой, конечно, прекрасно понимал это.
   Однако звучавшие слова ясно давали понять, как относились к Эльзе селяне.
   Лоуренс заметил, как напряглось обычно бесстрастное лицо священницы, её руки сжались в кулаки.
   - Ладно, староста, надо что-то делать, - сказал кто-то из жителей деревни.
   - Сначала надо проверить, сколько у нас осталось денег после праздника урожая и сколько есть запасов на зиму. О чём будет разговор с Энберком, мы не узнаем до прибытия их посланника. Скорее всего, это произойдёт не раньше рассвета. Мы тоже до рассвета разойдёмся. И, пожалуйста, пусть каждый из вас проверит то, о чём я говорил.
   Мужчины, недовольно вздыхая, с неохотой начали подниматься, подчиняясь распоряжению Сэму. Расходясь, они кидали неприязненные взгляды на Лоуренса, Эльзу и Хоро. Их отношение никак нельзя было назвать разумным, но староста деревни Сэму был, к счастью, на стороне Лоуренса. В случае враждебности и Сэму тоже Лоуренсу ничего не оставалось, кроме как просить Хоро прибегнуть к самым неприятным мерам.
   Тем временем подошёл, опираясь на палку, Сэму.
   - Эльза, - сказал он. - Знаю, что тебе тяжело, но прошу пока что потерпеть.
   Эльза молча кивнула, и Сэму повернулся к Ииме.
   - Госпожа Иима, сопроводи Эльзу в церковь. Как знать, не заявится ли кто, кому станет невтерпёж.
   - Оставь это мне, - ответила та.
   Расклад сил в деревне становился яснее. Что ж, Лоуренсу надо было определяться с собственным положением.
   - Господин Лоуренс, - повернулся, наконец, Сэму к нему с Хоро. - Я тоже подозреваю вас двоих, как и все остальные в деревне. Слишком подходящее для этого время. Но прошу тебя не думать, что я настолько глуп, чтобы делать какие-то поспешные выводы.
   - Я сказал бы то же самое, будь я на твоём месте, староста Сэму.
   Лицо Сэму бороздили морщины более глубокие, чем их мог оставить возраст. После слов Лоуренса он кивнул с некоторым облегчением.
   - Ради вашей безопасности, ради того, чтобы не усиливать наших подозрений, я хотел бы, чтобы ты, господин Лоуренс, и твоя спутница прошли в мой дом.
   По крайней мере, их не стали сразу связывать, не давая возможности оправдаться. К тому же, если бы Лоуренс начал бы слишком уж возражать, могла пролиться кровь. Поэтому он послушно кивнул и пошёл к дому Сэму.
  
  
   Иной раз во время попойки может зайти разговор о том, что в такой-то деревне есть, мол, особая комната, куда помещают узников. К моменту таких разговоров все участники попойки уже бывали изрядно навеселе, и все байки о том, как кто-то легко заработал, которые обычно они рассказывали друг другу, уже заканчивались.
   И вот, рассказывали, что, дескать, заходил кто-то в дом старосты в надежде на выгодную сделку, его закрывали в такую комнату, после чего его больше никто никогда не видел. И куда делся этот торговец, никто не узнает, если жители деревни будут молчать.
   Что же до самого торговца, то его имущество распродавалось, а его самого приносили в жертву ради хорошего урожая.
   Такие слухи всегда ходили о деревнях, отличавшихся необычным богатством.
   По крайней мере, Терео, похоже, к таким не относилась. Лоуренса с Хоро поместили в обычную комнату по соседству с той, в которой Лоуренс в прошлый раз беседовал с Сэму, и в этой комнате имелось окно.
   Дверь не запирали, так что при желании можно было вырваться на улицу силой. Учитывая ситуация, находиться здесь, вероятно, было безопасней, чем в церкви. И здесь было подходящее место, чтобы продумать, как действовать дальше.
   - Ну, что думаешь? - тихо спросил Лоуренс.
   Они сидели на скамьях напротив друг друга через низенький столик. Лоуренс спросил тихо, чтобы не мог подслушать селянин, оставленный у двери сторожить.
   - Не стоило упорствовать, надо было просто отказаться от этих книг и покинуть деревню, - ответила Хоро.
   Это прозвучало на удивление малодушно. Впрочем, на её лице не было ни ыины, ни искреннего сожаления. Её взгляд был устремлён в какую-то точку, в то время, как голова, вероятно, лихорадочно работала.
   - Трудно сказать, так ли это на самом деле, - произнёс Лоуренс. - Допустим, приехали мы сюда, спросили насчёт дороги к монастырю и послушно уехали в тот же день. Это было позавчера. А к настоящему времени пришла их Энберка весть о сорняках. Вполне естественно возникает подозрение, что кто-то со злым умыслом мог отравить пшеницу. Кто им придёт на ум первым? Мы.
   - Потому что совместное путешествие невзрачного торговца и прекрасной девушки вроде как нечасто встретишь. И скоро придётся столкнуться с тем, что нас догоняют люди на лошадях.
   Её зловредное замечание вызвало у Лоуренса кривую усмешку, однако такая Хоро была намного больше похожа на себя, чем унылая, винившая во всём себя.
   - Подозрение в отравлении пшеницы сорняком прилипло к нам в тот самый момент, когда мы приехали в эту деревню. Демоны, несущие деревне бедствия, всегда приходят извне.
   - И вместе с этим мы не можем доказать свою невиновность одними словами, - заметила Хоро.
   Лоуренс кивнул.
   Были ли сорняки порождены дьяволом или подмешаны чьим-то злым умыслом, если случилась беда, люди желали найти причину.
   И им припишут роль дьявола, хотя они не делали ничего злого, просто потому, что зло свершилось.
   - Ситуация сложилась - лучше не подберёшь. Как ни смотри, это выглядит, как простой способ подчинить Энберку деревню Терео. Причём всем окрестным землевладельцам известно о спорах Энберка о Терео по поводу налогов и всего прочего. Если пшеница Терео оказывалась отравленной, каждый бы заподозрил, что это подстроено Энберком. А поскольку есть те, кто поддерживает Терео, дело получит огласку. Потому Энберку нужен кто-то, чтобы подставить его вместо себя. И вот появились мы, странствующие торговцы. Энберк воспользовался таким случаем и привёл свой замысел в исполнение.
   И отсюда уже было несложно понять, к чему это всё придёт. - Потом, на переговорах с деревней, они предложат сделку: если деревня сумеет выявить виновника отравления, они немного отсрочат выплату долга.
   Таким образом, Энберк сможет заявить о непричастности к этой преступной пьесе, но сумеет прибрать к рукам Терео, зато Лоуренс и Хоро из-за алчности города исчезнут на эшафоте подобно утренней росе под солнцем. -
   Энберк не захочет иметь неприятности с моей гильдией, поэтому, конечно же, никакого суда, чтобы установить, виновны ли мы, устраивать не будут. Нас быстренько обезглавят как преступников, и, возможно, предложат людям Терео простить часть долга, если они не станут болтать, кто мы и откуда. И всё будет улажено.
   Хоро, вздохнув, куснула ноготь большого пальца.
   - И ты намерен смириться с этим, что ли?
   Лоуренс фыркнул, пожимая плечами.
   - Ни за что.
   Но если бы у него спросили, как он собирается выходить из ситуации, ему было бы затруднительно дать ответ.
   - Если сбежим, это будет равносильно признанию в отравлении, - произнесла Хоро. - Повсюду развесят объявления о том, что тебя разыскивают, и ты больше не сможешь заниматься торговлей.
   - Моя жизнь как торговца завершится.
   Что же делать в таком случае?
   И тут Хоро, будто ей пришла сейчас в голову мысль, предложила:
   - Мм. Это, ты состоишь в гильдии, не попросить ли тогда у неё помощи?
   - Помощи? Если бы можно было... А, так вот... - Лоуренс пару раз хлопнул себя по голове.
   Хоро с сомнением посмотрела на него.
   - Здесь, кажется, есть ты, - пояснил Лоуренс.
   - И что же с того?
   - Что-то хорошее. Если я сяду к тебе на спину, мы сможем убежать в другой город быстрее любой лошади, так?
   - Само собой же.
   - Здесь не ведут торговли на слишком большие расстояния. В то время как лишь корабль может быть быстрее лошади. Эти из Энберка, чтобы поймать нас в сети, смогут её растягивать со скоростью, не превышающей скорости всадника. Ну, а раз так? - спросил Лоуренс.
   - Хм, - тихонько фыркнула Хоро.
   Лоуренс не понял, выразила она так своё согласие или просто выдохнула.
   - Я ж был уверен, что преследователи поймают нас обоих раньше, чем мы доберёмся до отделения гильдии. Если бы мы укрылись в гильдии, она, вероятно, защитила бы нас. Было бы кошмаром, если вокруг заговорили, что кто-то из гильдии попытался использовать отравленную пшеницу, чтобы повлиять на торговлю. Они сделаю всё возможное, чтобы этого не допустить.
   - И если те, кто хочет нас подставить, подумают так же, они могут отступиться, если мы доберёмся до гильдии первыми, - продолжила Хоро.
   - Однако, - помрачнел только-только оживившийся Лоуренс, вроде бы всё начинало меняться в лучшую сторону, но он вдруг вспомнил о последствиях. - Кто после этого окажется в положении виновного?
   Конечно же, мельник Эван, которого называли обманщиком, которого постоянно подозревали в мошенничестве, прекрасно подходил для роли отравителя пшеницы.
   Судя по всему, Хоро сразу поняла, что имел в виду Лоуренс. Однако с таким видом, будто она устала от всего этого и не желала что-либо возражать, Хоро произнесла:
   - В таком случае и его взвали мне на спину - ничего. Он же и сам хотел хотел вырваться отсюда? Возражать не стану. Если та девчонка тоже в опасности, увезём и её. Ты же такой добросердечный дурень. Как всё это хлопотно...
   Если Лоуренс и Эван исчезли бы из деревни, то сам Энберк, пожалуй, не нашёл ещё кого-нибудь, чтобы свалить на него ответственность. К тому же в этом случае Энберк мог объявить виновным Эвана, поясняя, что мельник как раз и сбежал, потому что был виновен. И тогда не будет нужды использовать Лоуренса, члена гильдии, чтобы не нарываться на лишние неприятности.
   - Но будет одна сложность: тебе придётся раскрывать свой истинный вид.
   Словно поражаясь его очередной глупости, Хоро раздражённо улыбнулась.
   - Я не столь ревнива в этом отношении. Ну, по правде... когда меня пугаются, это же так ранит моё нежное сердце... - сказала она не без упрёка в голосе, вероятно, напоминая Лоуренсу, как он сам пугливо попятился, впервые увидев её в истинном виде в подземелье Паццио.
   Впрочем, Хоро тут же показала в лукавой улыбке свои клыки и добавила:
   - Или же что, думаешь, единственному тебе можно знать мои тайны?
   Лоуренс закашлялся, не найдя слов в ответ. Хоро негромко, радостно захихикала, а потом сказала:
   - Если эти намётки тебя устраивают, то я возражать не стану.
   Обсуждать дальше было нечего. Лучшего выхода, похоже, не оставалось.
   - Конечно, это худший исход, - подвёл итог Лоуренс, - но вполне вероятно, что так всё и будет. Жаль терять повозку с грузом, нам останется лишь считать, что она упала с горы в ущелье.
   - Я не против стать твоей новой повозкой.
   Отличная шутка.
   - Это в каком мире существует повозка, у которой лошадь поводьями направляет возницу? - спросил Лоуренс.
   Хоро с вызовом рассмеялась, и почти в тот же миг в дверь постучали.
  
  
   Лоуренс открыл дверь, перед входом стоял Сэму.
   Угроза деревне оказалась, вероятно, слишком тяжким грузом для его старых плеч. Может быть, всё дело было в свете свечи, установленной в коридоре, только староста казался сильно постаревшим за столь короткое время.
   - Могли бы мы немного поговорить? - попросил он.
   У Лоуренса и в мыслях не было, что кто-то мог подслушать его и Хоро разговор. Он не думал, что от Хоро такое могло бы ускользнуть.
   - Да, я тоже думал об этом, - ответил Лоуренс.
   - Тогда разреши потревожить.
   Сэму медленно вошёл, опираясь на палку, за его спиной стоял селянин, неловкий вид которого наводил на мысль, что он не привык исполнять роль охранника.
   - Закрой, пожалуйста, дверь, - сказал ему Сэму.
   Селянин на мгновение изумлённо выпучил глаза, но после повторного указания старосты с неохотой послушался. Вероятно, он не сомневался в виновности Лоуренса и Хоро.
   - Итак, - начал Сэму, ставя подсвечник со свечой на стол. - Итак, уважаемые, кто вы оба на самом деле?
   Достаточно умный способ начать разговор, отметил для себя Лоуренс и надел свою торговую улыбку.
   - Я бы сказал, что не являюсь столь значительным лицом, чтобы особо представляться, однако я уже говорил, кто я такой.
   - Конечно, господин Лоуренс, ты говорил. Само собой, я не мог в том удостовериться, но, полагаю, что так и есть.
   Взгляд Сэму перешёл с Лоуренса на вставшую рядом с ним Хоро. Она стояла неподвижно, опустив голову и натянув пониже капюшон. Со стороны могло показаться, что она спит.
   - Вы спрашивали о дороге к монастырю Диендоран. Что же, в конце концов, вам надо от этого монастыря?
   Со стороны Сэму это уже было шагом навстречу. Поскольку, когда к нему с вопросом о пути к монастырю в прошлый раз обратился Лоуренс, он сделал вид, что не знает о его существовании.
   Наверняка Сэму хотел узнать, не были ли Лоуренс с Хоро подосланы Энбергом. И неясно, как бы он поступил, если бы узнал это.
   - Я узнал про настоятеля монастыря Диендоран от одного человека, с которым я познакомился в Кумерсуне. Вернее, не я, а моя спутница.
   Больше всего Сэму боялся, что Лоуренс и Хоро могли быть на стороне Энберка. Однако в его нынешнем положении у Сэму, вероятно, не было ни возможности, ни времени осторожно, исподволь прощупывать намерения Лоуренса с Хоро. Он глубоко вздохнул, будто ему не хватало воздуха и умоляюще посмотрел на обоих.
   - Вас же мог послать сюда Энберк. Если так - сколько? Сколько может стоить послать вас в эту деревню?
   - В Энберк мы действительно заезжали, но это было лишь одной из точек на нашем пути. Монастырь Диендоран мы искали по собственной надобности.
   - Это, это ложь! - сразу охрипшим голосом прокричал Сэму, подаваясь вперёд, его лицо в свете свечи исказила дьявольская гримаса.
   - Мы совершенно не имеем отношения к спору Энберка и этой деревни, - возразил Лоуренс. - Я узнал об отношениях между этими городом и деревней лишь из разговоров в таверне, из того, что сказали мне Эван и Эльза, а также что подсказывает собственный опыт.
   Сэму опасался, что Лоуренс и Хоро что-то вынюхивали в деревне по поручению Энберка.
   Дело с отравленным сорняками зерном не имел прямого отношения к язычеству, его можно было разрешить деньгами. В зависимости от хода переговоров деревня ещё могла оправиться. Однако, если в дело вмешалась бы Церковь, положение бы круто изменилось.
   - Вы де-действительно не имеете к этому никакого отношения? - спросил Сэму, вероятно, понимая, что не сможет получить такой ответ, которому он сможет поверить до конца.
   Но не спросить он не мог, и потому Лоуренс не мог не ответить.
   - Действительно.
   Сэму склонил голову, заверение Лоуренса жгло его изнутри, словно проглоченный раскалённый докрасна железный шар, староста сидел на стуле, изо всех сил опираясь на свою палку, чтобы как-то поддержать торс.
   Потом Сэму медленно поднял голову:
   - В таком случае...
   Он, вероятно, уже узнал о положении с деньгами в деревне.
   Лоуренсу же безо всяких раздумий было ясно, что возврат всей
   поставленной пшеницы делал положение деревни безнадёжным. Потому что основной доход, который деревня могла получать два, если не вообще один раз в год, будет уничтожен полностью.
   - В таком случае, - продолжил Сэму, - ты не поделишься со мной своей мудростью и... и не одолжишь нам немного денег?
   Хоро еле заметно шевельнулась. Должно быть, просьба занять денег напомнила ей о Рюбинхайгене. Там Лоуренс также оказался в тяжёлом положении, был близок к полному разорению и потому отчаянно бегал по городу, пытаясь занять денег.
   Это всё равно что тонуть в пруду, когда, пытаясь глотнуть воздуха, лишь захлёбываешься водой.
   Но Лоуренс был торговцем.
   - Я могу поделиться мудростью. Но.
   - Я не говорю, что даром, - пронзил Лоуренса взглядом Сэму.
   Трудно было поверить, чтобы деревня Терео могла что-то предложить Лоуренсу взамен. Если что-то и было, так только одно.
   - В обмен - ваша безопасность.
   Пусть деревня была и небольшой, но людей в ней было достаточно, и Сэму возглавлял их. В бедной деревне деньги торговца, безусловно, имели вес. Но если селяне возьмутся за серпы и мотыги, трудно найти кого-то более беззащитного, чем торговец.
   - Похоже на угрозу.
   - Господин Лоуренс не был без лишних разговоров связан, потому что пришёл ко мне с пшеницей, чтобы выразить почтение.
   Этот ход Лоуренса, похоже, оказался удачным. Однако излишнее упорство не улучшило бы его положения. И потом, дальнейшие действия уже были обговорены с Хоро. И ему было бы легче действовать, выражая готовность подчиниться воле Сэму.
   - Согласиться - это, похоже, единственное, что мне остаётся.
   Сэму перевёл дух.
   - Однако, - выпрямился на стуле Лоуренс и посмотрел в глаза Сэму. - Если мы сумеем переломить это состояние, я потребую вознаграждения - в разумных пределах.
   Сэму опешил от столь решительного требования Лоуренсом награды - торговец не умолял сохранить ему жизнь или оставить ему хоть немного денег, он уверенно настаивал на вознаграждении. Впрочем, Сэму быстро опомнился и кивнкл в знак согласия. Возможно, он счёл, что Лоуренс по масштабу своей личности соответствовал такой уверенности. Или, может быть, ему просто хотелось верить в это.
   На самом же деле Лоуренс лицедействовал, стараясь создать у Сэму о себе хорошее впечатление о себе. Сам же он хотел просто мирно покинуть деревню, если это будет возможным. Для этого лучше всего было бы дождаться посланника из Энберка, который расскажет, что решено в отношении Терео.
   Если решение Энберка не предусматривало бы из ряда вон выходивших действий и сводилось бы просто к подчинению деревни, тогда, вероятно, не будет разбирательства, выросли ли сорняки сами по себе, или их кто-то подмешал со злыми намерениями. Этот вопрос мог бы так и остаться без ответа.
   - В таком случае, - произнёс Лоуренс, - расскажи мне обо всём поподробней.
   Возможно, удастся придумать какое-то подобное чуду решение, подумал он, приступая к этой важной части разговора с Сэму.
   Чем больше рассказывал Сэму, тем ужасней казалось положение Лоренсу.
   Прежде всего, Лоуренс ничего прежде не знал о договоре, заключённом отцом Францем с Энберком, очень странным было то, что Терео мог продавать Энберку столько зерна, сколько посчитает нужным, и почти что по любой цене.
   Однако, если посмотреть на хранившиеся в подвале книги, можно было не сомневаться в существовании мощной поддержкой у отца Франца.
   Отделка всего одной книги в кожаный переплёт, усиленный четырьмя железными уголками, уже стоила целого состояния.
   На столе у Эльзы лежали послания аристократа из приграничья и архиепископов, вероятно, и с ними был лично знаком отец Франц. Нетрудно представить, что отец Франц смог благополучно прожить всю жизнь и умереть своей смертью, несмотря на многочисленные подозрения в ереси, именно благодаря своим связям. Верёвка прочна своими нитями, сплетёнными во множестве в единое целое, множественность связей человека - источник его силы.
   Сэму уверял, что не знает, как отцу Францу удалось заключить с Энберком такой договор, и Лоуренс считал, что староста не врал. Возможно, граф Бадон, правитель Энберка, предположил Лоуренс, имел какую-то уязвимость, больше ничего ему в голову вроде не приходило.
   Несомненным только было, что отец Франц был необыкновенным человеком.
   Однако в данный момент вздыхать в восхищении при виде ужасающего могущества покойного было не время. Лоуренс понимал, что если бы ему удалось выручить деревню из этого затруднительного положения, его торговля тоже получит пользу.
   Как бы то ни было, но вызывала сожаление расточительность жителей деревни, в полной мере воспользовавшихся договором, оставленным отцом Францем.
   Что до серебра и золота, имевшихся у самого Лоуренса, их совокупная стоимость была не больше погрешности, с которой оценивались предполагаемые убытки деревни. Если вся пшеница будет возвращена, деревню со всей очевидностью ждало разорение.
   Но говорить это Сэму не имело смысла.
   Лоуренс начал с возможных вариантов развития событий:
   - Если рассудить, Энберк может восполнить недостачу, закупив заранее пшеницу следующего урожая.
   - То есть?..
   - Они скажут, что купят всю пшеницу, которая в следующем году вырастет на таком-то количестве полей и по такой-то цене.
   Если в этой деревне не знали о таком способе торговли - закупка ещё не выросшей пшеницы, то эта деревня уже давно привыкла жить беззаботно.
   - Если, если это можно было бы сделать, мы бы смогли продержаться какое-то время, - ответил Сэму.
   - Но это было бы выгодно, конечно, их стороне. Раз они платят за то, чего ещё нет, то они захотят скинуть цену, чтобы покрыть потери при плохом урожае. Но как только мы продадим им будущую пшеницу на таких условиях, мы получим ровно столько денег, каким бы хорошим ни был урожай, никакой дополнительной оплаты не будет.
   - Это, это глупость какая-то...
   - В таком случае, даже если урожай следующего года будет столь же хорош, как и в этом, наш доход окажется меньше. И тогда это нам пришлось бы возмещать пшеницей следующего года, а там наш доход будет ещё меньше. Вдобавок, они могут воспользоваться нашей слабостью и в случае сильного неурожая заявить, что желали бы вообще забыть об этой договорённости. Ты же понимаешь, что дальше будет.
   Вот почему зимой, когда не было работы в полях и огородах жители деревень усердно занимались иной работой. Чтобы у деревни не отобрали землю. И чтобы заработать немного денег.
   - Лишь бы деревне не нужно было платить налоги... Вот, о чём я думал и отчаянно старался защитить то, что оставил после себя отец Франц...
   - Само по себе это не так плохо, нл жители деревни совершенно не задумываются о том, насколько великим благословением это было.
   - Да-а... Может, и поздно говорить о том. Но отец Франц однажды просто приехал в деревню и предложил дать ему поселиться в деревне в церкви, обещая взамен улучшить отношения с Энберком. Ну, церковь мы ему построили, но отказаться от веры в вершителя Торуэо, древнего божества этой земли, мы не могли. Отец Франц и не возражал против этого, жил у нас, не стараясь навязать нам его веру.
   Не исключено, что Сэму относился к отцу Францу как к посланнику счастья, направленному вершителем Торуэо.
   - Но я и представить не мог, что всё может так обернуться...
   - Неужели, староста Сэму, ты не ждал, что это когда-нибудь случится? - откровенно спросил Лоуренс.
   Совершенно измученный Сэму вдруг ссутулился, закрыл глаза и вздохнул.
   - Какое-то предчувствие, может... Но чтобы появилось вино Кепас...
   - Вино Кепас?
   - Да, так у нас называют ядовитую пшеницу вроде этой. Вино Кепас делают из чёрной пшеницы. Мы его знаем. Невозможно представить, чтобы кто-то мог случайно подмешать это вино в пшеницу в таком количестве, чтобы кто-то от этого умер.
   Лоуренс согласился с Сэму:
   - Вполне естественно предположить, что кто-то подмешал его намеренно.
   - Жители деревни с подозрением относятся к пришлым. Подозрения обычно чужаки и вызывают.
   - А следующий, кого следует подозревать, - это мельник Эван, - продолжил Лоуренс.
   Сэму кивнул, потом, кивнув ещё раз, сказал:
   - Я тут чуток потолковал с Эльзой, похоже, она сразу заподозрила Энберк. Я просто ничтожество. Думал, всё будет хорошо, пока можно растить пшеницу и пока можно найти, кому её продать, ничего другого и в голове не держал.
   - Разыгрывается ли это Энберком, мы узнаем, когда приедет их посланник. А перед этим, если возможно, я хотел бы немного поговорить с Эльзой, - произнёс Лоуренс.
   Этот разговор с Сэму был нужен Лоуренсу ещё и для того, чтобы ввернуть естественным образом эту просьбу.
   - Понял тебя... - ответил Сэму, поднимаясь, он открыл дверь, сказал что-то охраннику и снова повернулся к Лоуренсу. - Вас проведут. Следуй за ним.
   Сэму, тяжело опираясь на свою палку, пропустил в дверь Лоуренса и Хоро.
   - Кажется, моё старое тело немного... немного откликнулось на всё это. Потом расскажешь мне, что там... Мне так неловко, но...
   Охранник поспешно пододвинул стул, на котором прежде сам сидел, и Сэму тяжело опустился на него.
   С одной стороны, было удачно, что он не идёт с Лоуренсом и Хоро в церковь, но именно Сэму мог стать преградой, защищавшей путешественников от озлобленных селян.
   Лучше всего было бы всё решить мирно.
   Если бы Сэму сейчас, совсем обессилив, свалился, положение бы лишь усложнилось, и поэтому Лоуренс от души, без притворства произнёс что-то заботливо-ободряющее, прежде чем покинуть дом старосты.
   Костры на площади продолжали ярко гореть, селяне собирались кучками и, наклоняясь друг к другу, что-то обсуждали.
   Как только Лоуренс с Хоро вышли на площадь, взгляды всех устремились к ним.
   - Даже меня жуть берёт, - тихо пробормотала Хоро.
   Если бы селянин, за которым они шли, ослушался старосту, все жители могли бы броситься на Лоуренса с Хоро, избить их и где-нибудь повесить сушиться на ветерке.
   Все были так напряжены, что в любой момент могли сорваться.
   Короткий путь до церкви показался Лоуренсу нескончаемо долгим.
   - Госпожа Иима. Это от старосты, - громко сказал селянин, стуча в дверь, когда они, наконец, добрались.
   Вероятно, этим он давал всем понять, что сопровождал Лоуренса и Хоро по распоряжению Сэму. Больше всего этот житель деревни боялся враждебности остальных жителей.
   Дверь вскоре открылась, и Иима впустила Лоуренса с Хоро в церковь. Напряжение сразу оставило селянина, он явно испытывал облегчение. В следующий миг взгляды ненависти, отражавшие пламя костра тусклым красным сиянием, упёрлись в захлопнувшуюся дверь.
   Дверь была крепкой, добротной, но если бы селяне прихватили бы с собой и обрушили на неё что-то потяжелее взглядов, она вряд ли выдержала.
   - Он сказал, от старосты, и в чём дело? - спросила Иима.
   Впустить она их впустила, но встала перед ними, не давая пройти дальше.
   - Мне бы надо поговорить с Эльзой.
   - С Эльзой? - подозрительно прищурилась Иима.
   - Староста Сэму обещал нам безопасность, если я поделюсь своей мудростью и средствами. Но чтобы использовать их с наибольшей пользой, мне нужны точные сведения. А я уверен, что госпожа Эльза знает положение дел лучше, чем староста Сэму.
   Лоуренс полагал, что Иима с её собственным опытом путешествий в одиночку могла бы посочувствовать ему в его затруднительном положении. Но было так на самом деле или нет, Иима указала подбородком в противоположную сторону от гостиной комнаты:
   - Она там, следуй за мной.
   Взгляд Хоро был прикован к помещению для молитв. Не будь с ней Лоуренса, она уже давно ворвалась бы в церковь и с книгой в зубах скрылась вдали.
   Влево от входа в помещение для молитв уходил коридор к комнате для переписывания и к проходу к алтарю. Из-за угла коридора выбивался свет свечи, сразу же за углом стоял Эван.
   По тому, как он стоял с топором в руке, было совершенно ясно, зачем он тут. Увидев Лоуренса вместе с Иимой и Хоро, мельник удивился, после чего на его лице появилось сложное выражение.
   Жители в деревне подозревали двоих - его и Лоуренса. Эван знал, что сам он не делал этого, потому подозревать мог лишь одного. В то же время Эван был из немногих в деревне, кто видел весь поток местной пшеницы. И потому мог полагать, что и Лоуренс не имел никакой возможности отравить пшеницу сорняками.
   - Эльза ведь там, да? - спросила Иима.
   - А... да, но...
   - Староста, судя по всему, разрешил им. Эльза! Эльза! - позвала Иима с таким напором, что Эван отступил от двери в сторону так, словно его оттолкнули. Сам топор в руке Эвана был ржавым, а топорище, похоже, было изъедено какими-то насекомыми. Но Лоуренсу было понятно, почему мельник схватил хотя бы такое оружие и встал перед дверью. Ведь и сам Лоуренс в подземелье Паццио встал, раненный, перед Хоро.
   - Что случилось? - спросила Эльза, приоткрыв дверь.
   - К тебе пришли, - ответила Иима.
   - Я пришёл поговорить с тобой, - вмешался Лоуренс.
   Эльза выглядела сейчас даже немного лучше, чем когда-либо прежде, когда Лоуренс приходил в эту церковь.
   - Ладно, заходите...
   - Эльза, - окликнула Иима, Эльза, уже шедшая от двери, оглянулась. - Всё будет нормально?
   Вероятно, Иима имела в виду Лоуренса и Хоро. Лоуренс под беззастенчивым её взглядом усомнился в возможности справиться с ней, случись им схватиться.
   И Эван, затаив дыхание, следил за пришедшими.
   - Особого доверия они не вызывают, но я могу на них положиться. Эти люди хотя бы умеют молиться, - произнесла Эльза, и лёгкая улыбка тронула её губы.
   Её язвительность могла бы понравиться Хоро, подумал Лоуренс. Лицо Хоро, недовольно выглянувшее из-под капюшона, оставляло впечатление, что ей хотелось бы на это ответить, но ей не пристало возиться с мелкими девчонками.
   - Хорошо. Эван, присматривай тут.
   Похлопав Эвана по плечу, Иима двинулась обратно по коридору. Она не стала настаивать на своём присутствии при разговоре, что красноречиво свидетельствовало о широте её души. Хотя с ней Эльзу с Эваном было бы спокойней.
   - Прошу прощения, - сказал Лоуренс, заходя первым.
   За ним последовала Хоро, но попытавшегося войти Эвана с топором в руке Эльза остановила:
   - Ты остаёшься снаружи.
   - Че-чего это?
   - Прошу тебя.
   Настойчивость Эвана была вполне понятна. После повторной просьбы он с неохотой кивнул, но всё равно выглядел недовольным. И тогда Лоуренс вдруг снял с пояса кошель и протянул Эвану:
   - Потеряв свой кошель, любой торговец будет горько плакать. Я передаю его тебе на хранение. Считай это знаком моего доверия.
   В кошеле было не слишком много денег - только на текущие расходы, но Эван держал его так, словно ему жгло руку, и растеряно, чуть не плача, переводил взгляд то на Лоуренса, то на кошель.
   - Присматривай за ним, - добавил Лоуренс.
   Эван кивнул и шагнул назад, за порог. Эльза закрыла дверь и повернулась лицом к комнате.
   - Блестящий жест. Если вы на стороне Энберка, нам остаётся лишь сдаться, - произнесла она и вздохнула.
   - У тебя есть такое подозрение?
   - Если это окажется так, в деревню приедут сановники Церкви. Уж точно не повозки с пшеницей.
   Отойдя от двери, Эльза села сама и предложила сесть Лоуренсу и Хоро. Потом прижала пальцы к вискам, словно пытаясь унять сильную головную боль.
   - Кроме того, подозревать вас в отравлении пшеницы ещё сложнее, чем поверить, что вы явились выискивать доказательства язычества.
   - То есть.
   - Фуух... Даже господин Сэму тебя, кажется, подозревает, но это... это, как ни суди, дело рук Энберка. Однако мне трудно поверить, что они действительно могли зайти так далеко.
   - Священник Франц почил летом, так ведь? Всего лишь за полгода подготовить ядовитую пшеницу крайне сложно. Везде, где бы 'огонь Ридли'... нет, 'вино Кепас' ни попал в пшеницу, его тут же в тайне уничтожили бы.
   Ядовитую пшеницу подготовили заранее, но не пускали до поры в ход, это могло быть из-за того, что не подворачивался случайный путешественник вроде Лоуренса, на которого можно было бы всё ловко свалить.
   Однако достаточно естественным было бы и предположение, что Энберк останавливал страх перед отцом Францем.
   Другое дело при Эльзе, в Энберке решили, что при ней они смогут осуществить всё, что захотят.
   - Положение с деньгами в деревне безнадёжное. Пусть мы и просим помощи у наших покровителей, они все помогают ради отца. И всё, что я могу, - это просить продолжать нас поддерживать... Если я попрошу большего, боюсь, я могу вообще потерять их поддержку.
   - Вероятно, да... - сказал Лоуренс и прочистил горло, прежде чем продолжить. - Ну и что, по-твоему, госпожа Эльза, с нами может быть дальше?
   Священник на такой вопрос с улыбкой отвечает, что верующий в Господа и уповающий на его защиту не должен о чём-либо беспокоиться, ибо Господу ведома вся правда.
   Так что Эльза невольно улыбнулась и негромко переспросила:
   - Это ты у меня спрашиваешь?
   - Ход пьесы, разыгрываемой Энберком, лучше всего могла бы понять, я думаю, ты, госпожа Эльза, или, может быть, госпожа Иима.
   - И вы, не так ли?
   То, чего сама она не хотела даже произносить.
   И можно было с уверенностью сказать, что Лоуренс с Эльзой одинаково понимали, какие требования выдвинет по приезду посланник Энберка и кого затребует отправить в город, оставив взамен возвращаемую пшеницу.
   И потому Лоуренс кивнул и перевёл взгляд на сидевшую рядом Хоро. Та, казалось, дремала под своим плащом. Возможно, она знала, когда ей надо будет действовать, и показывала, что до того времени ей надо дать отдохнуть. Лоуренс тут же снова посмотрел на Эльзу и произнёс беспечным тоном:
   - Мы полагаем, что нам пора бежать.
   Эльза не удивилась. Но посмотрела на него сурово, словно на забывчивого ребёнка.
   - Думается, время бежать давно ушло, сказала она.
   - Люди Энберка уже расставили свои сети вдоль дорог, - подхватил Лоуренс.
   - И это тоже... наверное. Если весь этот шум затеял Энберк, им будет необходимо, чтобы вы были здесь.
   Мнения Эльзы и Лоуренса действительно совпадали. А раз так, то и трудности видели одни и те же.
   - Жители деревни подозревают вас и Эвана. И защитить себя было бы нелегко. Но побег будет равнозначен признанию вины, - произнесла Эльза.
   Лоуренс подумал, что будь Эльза не девушкой, а юношей, да ещё немного постарше, она смогла бы с успехом заменить отца Франца на его посту.
   - Кроме того, даже если вы вдвоём сбежали верхом, не думаю, чтобы вам удалось убежать хотя бы от жителей деревни.
   - Если моя спутница была бы просто девушкой, как можно судить по её виду, тогда да, - возразил Лоуренс.
   Эльза вздрогнула и посмотрела на Хоро. Лоуренсу показалось, что уши его спутницы чуть дёрнулись под капюшоном, возможно, может быть, взгляд Эльзы был ей неприятен.
   - Коротко говоря, побег возможен. Возможен, когда угодно, в любой удобный момент, - заявил Лоуренс.
   - Тогда почему не... не убегаете?
   Лоуренс кивнул - вопрос вполне естественный.
   - Первое, мы не дочитали книгу, припрятанную в церкви. Второе, я беспокоюсь о том, что после нашего побега кого-то всё равно повесят.
   У Эльзы даже не перехватило дыхание. Она восприняла эти слова внешне спокойно, вероятно, она уже была готова к такой возможности.
   - Не знаю, как собираетесь бежать, - сказала она, - но уверен ли ты, что сможешь взять с вами и Эвана?
   - Не только его, но и тебя, госпожа, тоже.
   Впервые за время разговора Эльза улыбнулась по-настоящему. Ничего глупее не слышала, говорила эта улыбка.
   - Не буду одобрять ваш побег, ни препятствовать ему. Как житель деревни я не должна позволить тебе, кого подозревают в первую очередь, А как священница деревенской церкви, я бы желала, чтобы сбежал любой несправедливо заподозренный, которого могут из-за этого осудить.
   Она произнесла это несколько пренебрежительно-прохладно, считая, вероятно, что Лоуренс, зажатый в угол, нёс полную околесицу.
   - Но что касается твоей первой просьбы, не вижу сейчас причин для отказа. Мне было бы приятно, если бы как-то смогли бы всё же прочесть их, хотя...
   - Сейчас мы хотели бы прочесть хотя бы всего одну книгу, - быстро сказал Лоуренс.
   Хоро зашевелилась на своём стуле.
   - Я спрятала её за алтарём, - сказала она. - Нам хотя бы её прочитать... в этом положении. Большего мы не просим.
   Эльза на миг прикрыла глаза и, похоже, решилась. Возможно, она подумала о небольшом акте милосердия к тем, кому угрожала скорая смерть. Она встала со стула и открыла дверь.
   - О, ох ты... - прозвучал возглас Эвана.
   - Господь накажет тебя за подслушивание.
   - Не-нет, и не думал даже...
   - Надо же... Неважно, за алтарём, возможно, есть книга, сходи и принеси её.
   Разговор в комнате вёлся негромко, трудно было судить, что мог расслышать Эван. Но он, немного помявшись, всё же побежал по коридору выполнить её поручение.
   Лоуренсу показалось, что Эльза, глядя Эвану вслед, что-то пробормотала, но расслышать ему не удалось. Должно быть, что-то вроде: если бы можно было сбежать, он хотел уточнить у Хоро, но Эльза уже повернулась и посмотрела на него.
   - Не буду ни останавливать вас, ни убеждать сбежать. Но, - сказала Эльза, и её лицо было лицом достойной служительницы Бога. - А пока я попрошу твоего совета. В этой деревне никто не разбирается в деньгах.
   Конечно же, Лоуренс кивнул. Но сразу заметил:
   - Однако не могу обещать, что смогу дать совет, который устроит тебя.
   Эльза пару раз недоумённо моргнула, потом легко, будто перед ней стоял Эван, улыбнулась и сказала:
   - Похоже, торговцы любят так говорить.
   - Потому что очень предусмотрительные, - ответил Лоуренс, и тут же Хоро наступила ему на ногу.
   - Я принёс книгу, - сообщил прибежавший Эван.
   Он вернулся быстрее, чем ожидал Лоуренс, видимо, сразу обнаружив книгу. Хоро тут же встала со стула.
   - Но это же книга отца Фра... из тех древних языческих сказаний, да? Зачем бы господину Лоуренсу и госпоже Хоро хотеть прочесть ей?
   Хоро молча подошла к нему и забрала, почти вырвала, у него книгу.
   Сам отец Франц написал, что не хотел бы относиться к этой книге как чему-то особенному.
   Хоро вряд ли найдёт время ответить Эвану, так что Лоуренс сделал это за неё:
   - С возрастом начинаешь видеть новый смысл в древних преданиях.
   - Э-э? - вырвалось у Эвана.
   Хоро с книгой в руке, буквально ускользнув от его растерянного возгласа, вышла в коридор.
   Лоуренс тут же понял, что она, должно быть, не желала читать книгу при посторонних. Он зажёг новую свечу, вставил в подсвечник и последовал за Хоро.
  
  
   Когда он добрался по коридору до места за задней частью молельного помещения, он увидел Хоро, она сжалась на полу в комочек и прижимала к себе книгу, словно ребёнок, которого отругали.
   - Как бы хорошо ты ни видела, в темноте ты книгу читать не сможешь, - произнёс Лоуренс.
   Он заметил, что тело скрючившейся и прижимавшей к себе книгу Хоро слегка подрагивало. Он даже подумал, уж не плакала ли она, но тут Хоро медленно подняла голову, и в её лице он не увидел слабости.
   - Ты, - заговорила она, и её глаза засияли золотом в свете свечи. - Если я буду вне себя от ярости и порву книгу в клочья, ты извинишься за меня?
   Лоуренсу эти слова вовсе не показались шуткой. Но такой она была куда больше похожа на себя, чем если бы бессильно плакала.
   Он пожал плечами и кивнул:
   - Извиниться смогу, но не стоит вырывать страницы, чтобы утирать ими слёзы.
   Ему показалось, что ответ был довольно удачным.
   Хоро посмотрела на Лоуренса, открыв свой клык в улыбке.
   - Мои слёзы, так ты же с радостью купишь их по высокой цене. Не поплакать перед тобой мне будет большим убытком.
   - Драгоценности нередко оказываются поддельными. Нужно быть осторожным, чтобы не нарваться на подделку.
   Это было похоже на их обычный обмен шутками. Они оба весело рассмеялись над нелепостью их игры в этой ситуации, после чего перевели дух.
   - Ты, дай мне немного самой почитать, - сказала Хоро.
   - Ладно. Но, пожалуйста, дай мне знать о твоих мыслях по этому поводу.
   Ему хотелось быть рядом с Хоро, насколько это было возможным. Но она разозлится, если он скажет что-то в этом роде.
   Беспокойство за кого-то - то же самое, что и недоверие. Хоро была гордой, мудрой волчицей. Если Лоуренс стал бы обращался с ней как с вечно плачущей девчонкой, она обязательно бы сурово отомстила бы ему за это. Прежде чем начать беспокоиться о ком-то, надо дождаться, чтобы в твоей поддержке нуждались.
   Так что Лоуренс пошёл прочь по коридору, не сказав больше ни слова и даже не взглянув на Хоро. Она же глубоко вздохнула и словно бы совсем забыла о самом его существовании. В следующий миг до него донёсся шелест страницы, похоже, она решилась открыть книгу.
   Идя по тёмному коридору, Лоуренс легко похлопал себя по голове, словно пытался собраться с мыслями.
   Эльза, конечно, не отказалась от намерения выручить деревню. Если знания Лоуренса оказались бы чем-то полезными, он был бы рад поделиться ими. И в то же время он держал в голове, что если положение слишком осложнится, надо будет постараться уговорить Эвана сбежать из деревни вместе с ним и Хоро.
  
  
   - О-о, господин Лоуренс, разве ты не с ней должен быть? - с удивлением воскликнул Эван, когда Лоуренс вернулся в комнату для переписывания.
   Эльза, похоже, неосознанно почувствовала изменение в его настроении и естественным движением отпустила руку Эвана и вытерла уголки глаз, Хоро с Лоуренсом не вела себя так мило.
   - Если мне лучше не быть здесь, я пойду туда, - ответил Лоуренс.
   Эльза со значением кашлянула, вызвав у Эвана растерянность.
   Лоуренса несколько обеспокоило, не выглядел ли со стороны и сам он примерно так же, как Эван, впрочем, сейчас не стоило отвлекаться на посторонние мысли. Ведь и Эльза, вероятно, предпочла бы остаться наедине с Эваном и больше никого не видеть и не слышать. Однако её лицо незамедлительно вернулось к бесстрастному выражению.
   - Итак, насчёт пользы, которую могли бы принести мои знания и опыт.
   - Насколько я слышала от старосты Сэму, если нам вернут всю пшеницу, нам не хватит, кажется, семьдесят лима.
   Лима - золотая монета, стоимостью примерно в двадцать серебряков трени, то есть всего получалось примерно тысяча четыреста серебряков. Это то, что вероятно, ушло на ремонт инструментов для полевых работ, на зимние припасы, на еду и выпивку, а также кое-какие излишества, причём в деревне было не больше сотни семей, значит, на каждую пришлось в целом больше четырнадцати серебряных монет. Такие расходы выглядели неразумными с учётом того, что змель у деревни было не так много.
   - Даже если заберёте всё моё имущество, это будет подобно капле воды, упавшей на раскалённый камень. И даже вместе с грузом пшеницы, если это возьмёт в уплату долга Энберк, всё вместе даст не больше двухсот монет.
   - Но нам не хватает не только денег на уплату долга, - продолжила Эльза. - Мы не можем пустить на еду непроданную пшеницу этого года, оставшуюся в амбарах, поэтому нам нужны ещё и деньги на другое зерно на пропитание...
   - Можно, брать по частям и каждый раз скармливать немного собаке, чтобы удостовериться, что яда нет, - предложил Лоуренс.
   Если бы совсем прижало, пришлось бы идти и на такое. Только вопрос, удалось бы дожить до урожая следующего года, питаясь, возможно, отравленной пшеницей. Такая проверка надёжной не могла считаться.
   - Вино Кепас в муке не различить глазом. К тому же, даже если горсть муки из мешка окажется безвредной, ниже слоем может оказаться отравленная мука, - заметил Эван.
   Может, Хоро и была способна отличить отравленную муку от хорошей, но это не было бы убедительным для селян. Выбирая муку наудачу, никто не знал бы, в каком куске испечённого хлеба притаится яд.
   - Как ни смотри, всё построено Энберком, - выплёвывала слова Эльза, прижимая ладонь ко лбу. - И непонятно, как бы нам разоблачить их. Как ни странно, но больше всего веры первому солгавшему.
   В торговле такое происходило сплошь и рядом. Лоуренс видел много безобразных ссор, в которых побеждал тот, кто первым выдвинет обвинение. Господь показал людям, что есть истина, но никогда не доказывает этого - так говорят люди.
   Эльза, должно быть, ощущала полную беспомощность и сильное разочарование.
   - Однако просто жаловаться смысла нет, - произнёс Лоуренс, и Эльза, так и не отняв руки ото лба, послушно кивнула.
   Потом она кивнула снова и подняла взгляд.
   - Ты прав. Если бы я продолжала горевать, мой отец... отец Франц... отругал бы меня за это...
   - Эльза! - крикнул Эван, подхватывая на руки внезапно рухнувшую без сил девушку.
   Она безвольно обмякла, глаза у неё были приоткрыты, но смотрели в никуда. Её рука по-прежнему держалась за лоб, вероятно, Эльза лишилась сил из-за истощения.
   - Я позову Ииму, - сказал Лоуренс.
   Эван кивнул, отодвинул ногой стул и осторожно опустил Эльзу на его место.
   Эльза упала без сознания и тогда, когда Лоуренс с Хоро давили на неё в отчаянной попытке получить доступ к древним преданиям.
   Священница, управлявшая церковью, в которую никто не приходил молиться. Это всё равно, что божество, которому никто не поклонялся. Она не видела ни пожертвований, ни приношений, один только мельник был рядом с ней. Лоуренс с ощущением беспомощности вдруг ясно представил, как эти двое день за днём делили их скудный хлеб.
   Лоуренс прошёл по коридору вокруг помещения для молитв к главному входу, сидевшая там на стуле Иима встала, не не способная понять по его виду, что случилось.
   - Эльза лишилась чувств, - ответил Лоуренс на её безмолвный вопрос.
   - Снова? Так обессилила? У этой девчонки ещё тот характерец, вот ведь, - и Иима, оттолкнув Лоуренса, побежала по коридору.
   Вскоре она вернулась с Эльзой на руках и прошла в гостевую комнату.
   Чуть позже подошёл с подсвечником в руке Эван, однако свеча не могла разогнать мрачность его лица.
   - Это, господин Лоуренс.
   - Мм?
   - Мы... Что с нами будет? - задумчиво спросил Эван, поглядывая в сторону гостевой комнаты.
   Он выглядел совсем не так, как до обморока Эльзы. Может быть, его вдруг охватила тревога, когда она упала без сознания.
   Впрочем, Лоренс тут же передумал. Скорее, Эван не хотел показывать свою тревогу Эльзе. Ведь даже эта упорная, стойкая Эльза, стоило Лоуренсу отлучиться ненадолго к убежавшей с книгой Хоро, тут же начала искать поддержки у Эвана. И Эван, оказывая ей поддержку не мог проявлять слабость.
   Но это не означало, что он не тревожился.
   - Эльза настаивает, что это не так, но ведь на самом деле жители деревни подозревают меня и тебя, господин Лоуренс, так? - спросил Эван, не глядя на Лоуренса.
   И тот, тоже избегая смотреть на Эвана, ответил:
   - Так.
   Лоуренс услышал, как Эван резко выдохнул.
   - Так, значит...
   Лоуренс посмотрел сбоку на мельника, на лице Эвана отразилось что-то вроде облегчения. Это смирение, понял Лоуренс, и тут Эван поднял голову:
   - Однако... То, что ты раньше говорил, - это правда?
   - Это про что?
   - Я подслушал... Ну и ты сказал, что можно уйти. -
   А, вот ты про что. Верно, уйти можно, - подтвердил Лоуренс.
   Эван снова посмотрел в сторону гостевой комнаты, потом приблизил лицо к Лоуренсу и спросил:
   - И с Эльзой?
   - Да.
   Эван привык, что все его подозревают, но сам он сомневаться в других явно не привык. Его жгло сомнение - можно ли этому верить? - но было ясно видно, как сильно ему верить хотелось.
   - Если мы сбежим с моей спутницей вдвоём, тебя с Эльзой непременно прилюдно обвинят. Моё своевольное желание: если мы сбежим, я бы хотел взять с нами и вас обоих.
   - Это совсем не твоё своевольное. Я сам не хочу здесь умереть. Я не хочу, чтобы и Эльза тоже. Если можно сбежать, я хотел бы сбежать. И чтобы Эльза... - Эван наклонил голову и вытер глаза. - Из этой деревни надо уходить. Деревенские называют отца Франца благодетелем деревни, но никогда не были действительно благодарны ему. Они не слушали наставления отца Франца, они преподносят горы дани древнему богу деревни, но не приносят в церковь ни крошки хлеба. Без старосты Сэму и госпожи Иимы мы бы давно умерли с голоду.
   Слова Эвана не выглядели случайно пришедшими ему на ум сейчас, их отличала продуманная весомость. Он хотел что-то ещё сказать в продолжение и открывал рот, но слова не вылетали, похоже, мысли захлёстывали его, и он не успевал придать им форму.
   Его усилия прервала Иима, вышедшая из гостевой комнаты:
   - Хотя мир снаружи, конечно, тоже вообще-то непрост, - вздохнула она, устало уперев руки в бока. - Но я всё же ей раз за разом говорила, что он лучше этой деревни. А эта девочка...
   - Госпожа Иима, ты ведь, кажется, сама попутешествовала, - сказал Лоуренс.
   - Да, ещё бы. В таверне услышал об этом? Вот потому и не думаю, что есть большой смысл так привязываться к одному городу или деревне. Когда отец Франц заболел и слёг, отношение жителей стало просто ужасным. Но и Эльза оказалась упрямой. Хоть ты и не говорил об этом, но тебе, кажется, отчаянно хотелось бросить эту деревню, - последние слова Иимы были обращены к Эвану.
   Тот отвернулся, будто не мог решить, разозлиться ему или смутиться.
   - На этот раз... это страшная беда для деревни, и я просто в ужасе при мысли, какая жизнь у нас будет завтра. Но, возможно, это подходящий случай вырваться из этой деревни, которой так чужда её церковь.
   Вырваться из деревни - это звучало достаточно заманчиво, однако, по сути, это означало стать изгоем. Лоуренсу не хотелось бы, чтобы это достигло ушей Хоро.
   Однако остаться здесь было бы совместным самоубийством, и это выглядело не самым умным решением.
   - А потому ты... как тебя...
   - Лоуренс. Крафт Лоуренс.
   - Ага, потому ты, господин Лоуренс, если как-то можешь сбежать вместе с вами двумя, было бы лучше так и сделать. Нет, я хочу, чтобы ты сделал это. В конце концов, это теперь моя деревня. Если кого-то в ней несправедливо повесят, это будет ещё та слава. Ничего не было бы горше.
   После того, как в пшенице из деревни обнаружили ядовитые сорняки, после возврата пшеницы в деревню, что поставит её на грань выживания, сложно сказать, сколько человек могло бы ещё заботиться о славе деревни.
   - Раз так, нам очень-очень нужно убедить Эльзу, - сказал Эван, и Иима кивнула в ответ.
   Кто-то, подобно Лоуренсу, покидал родное место, порывая с ним связи, кто-то уезжал, потому что это было необходимо, а у кого-то, как у Иимы, родной город или деревню кто-то уничтожал.
   Хоро покинула родной Ёйцу с намерением предпринять недолгое путешествие, но не возвращалась столетиями, за которые её дом был разрушен.
   Желанное в этом мире перемежается нежеланным, и почему-то в мире многое идёт не так, как мы хотим.
   Лоуренс поймал себя на том, что задумался над совершенно непривычными для себя вещами, возможно, так сказалось на нём пребывание в церкви.
   - Скорее всего, до приезда посланника Энберка все будут вести себя тихо, так что надо собираться и уходить, если получится, - заключила Иима.
   Староста Сэму сказал, что посланник, вероятно, прибудет на рассвете. Время ещё оставалось.
   Эван, кивнув, побежал в гостевую комнату. Лоуренс тоже собирался идти - посмотреть, как дела у Хоро, но его остановила Иима:
   - Я, конечно, сказала вам бежать, но как вы собираетесь делать это?
   Вполне разумный вопрос. Только ответ на него мог прозвучать дикой чушью. И поэтому Лоуренс без колебаний выбрал окольное объяснение:
   - Если кто-то однажды забредёт далеко в горы и встретит деву, которая варит восхитительное пиво, не будет удивительным, что кто-то ещё мог повстречаться с каким-нибудь не менее загадочным существом.
   Эти слова заставили Ииму на миг растеряться, поле чего она с недоверчивой улыбкой уточнила:
   - Не может быть, ты говоришь мне, что встретил лесную фею?
   Убедить Ииму было сейчас чем-то вроде азартной игры. Лоуренс пожал плечами и многозначительно кивнул.
   - Ха-ха, ха-ха-ха, - рассмеялась Иима. - Возможное ли дело?
   - Уверен, любой, услышав от того графа, что тебя повстречал, рассказ о тебе, подумал бы так же.
   Иима улыбнулась, потом медленно провела рукой по щеке.
   - Когда живёшь в путешествии, конечно же, нередко можешь услышать подобные истории, только не хочешь ли сказать... что ты имел в виду свою спутницу?
   Лоуренс сорвал выигрыш в игре.
   - Здесь церковь, так что я не могу говорить, что попало, - ответил он.
   - Это так. Но я, это... я хозяйка таверны. Так что пьяна почти весь год. И хочу лишь одного: чтобы эта деревня процветала. Прости, что задержала.
   На это Лоуренс без колебаний покачал головой.
   Иима с усмешкой сказала:
   - Слышала, что фею удачи люди заманивают в бутылки, опьяняя вином их цветочного нектара. Меня и саму в эту деревню заманила выпивка.
   - Когда столкнусь с трудностями, прибегну к выпивке, - заверил Лоуренс.
   - Так и сделай.
   Лоуренс, улыбнувшись, развернулся и вошёл в темноту коридора. Он обошёл вокруг помещения для молитв и свернул за угол, туда, где должна была находиться Хоро, и вдруг врезался во что-то лицом. Он понял, что это толстая книга.
   - Дурень. Я не из тех, кто позволяет выпивке одолеть себя.
   Лоуренс потёр ушибленный нос и взял книгу, украдкой поглядывая на Хоро. Кажется, она не плакала. Ему сразу стало легче.
   - Ладно, похоже, всё улажено.
   - Почти, - уточнил Лоуренс.
   - Хмм, - вздохнула Хоро. - Что ж, своего я добилась. Осталось только позаботиться о твоей безопасности.
   Так быстро просмотреть такую толстую книгу... Лоуренс с некоторым сомнением посмотрел на неё, заметив это, Хоро прислонилась спиной к стене и с лёгкой усмешкой произнесла:
   - Мои чувства разделились надвое.
   - Надвое?
   - Было бы хорошо мне её не видеть. И при этом хорошо, что я просмотрела эту книгу.
   Ответ был туманным, но Хоро лишь указала подбородком на книгу - мол, просто пролистай её по-быстрому - и, усевшись перед свечой, неторопливо, с шуршанием достала свой хвост.
   Вложенным в книгу куском пергамента, вероятно, было заложено место, связанное с Ёйцу. Однако Лоуренс пролистал книгу с начала.
   В этой книге рассказывалось о медведе-чудовище: откуда он приходил, куда шёл дальше и что делал по пути, единое повествование было набрано из преданий различных мест.
   Медведь-чудовище, судя по героическому описанию охоты на луну, был, вероятно, и размеров достаточно больших, чтобы их назвать чудовищными. Говорилось, что любая, самая большая гора подходила ему в качестве скамьи. Обладавший по преданию ужасно свирепым нравом и белоснежной шерстью, он, возможно, из-за этого был прозван вестником смерти. Он не ведал жалости к тем, кто ему противостоял, и сражался с теми, убивал тех, кого считали божествами, он делал это то там, то здесь, после чего пожирал всю еду очередного места, а потом двигался дальше.
   Предания из разных мест сообщали об одном и том же.
   Если не считать заложенного пергаментом места, остальные предания, сколько бы Лоуренс ни переворачивал страниц, были на один лад. Самое объёмное повествование было в конце книги, в нём описывалась битва с чудовищным морским змеем Туперованом, на спине которого, как говорилось в предании, размещалась огромная земля со множеством островов. В книге приводился даже текст песни, описывавшей жестокое сражение, в песне было сказано, что известные и поныне острова Радун - это куски, оставшиеся в море от змея после битвы. Невероятно жестокой схватке медведя со змеем было отдано множество страниц.
   Другие предания, мало уступая этому в красочности, рассказывали о непобедимости и свирепости медведя, а также о том, сколько божеств было им уничтожено.
   Было несложно понять, почему отцу Францу так не хотелось рассматривать это объединённое повествование как нечто особенное. Если верить истории о медведе, языческие божества севера к моменту вторжения с юга Церкви уже пребывали в ужасном состоянии.
   А затем Лоуренс ознакомился с рассказом о Ёйцу - самом важном для Хоро, но по прочтении он вынес достаточно противоречивые чувства. Про события в Ёйцу было написано лишь то, что местные божества поджали хвосты и бежали, сам Ёйцу был разорван когтями медведя со скоростью падения с дерева шишки. Просто пролистывая страницы, можно было запросто пропустить это место в книге.
   Местные божества, вероятно, были товарищами Хоро. Если они бежали, поджав хвосты, значит, должны были спастись, но рассказ их выставлял в совершенно жалком виде.
   Лоуренс понял, какие чувства заставили Хоро сказать, что ей было бы хорошо не видеть этой истории, но всё же хорошо, что она её увидела. И то, что рассказ про Ёйцу был единственным в книге таким неинтересным и занял в ней столь незначительное место, вряд ли могло позабавить Хоро.
   В то же время, если они не дали отпора и не понесли серьёзных потерь, то это было к лучшему. Просто место с названием Ёйцу было разрушено, а те, кто знал это название, рассеялись по другим местам.
   Просто, как Хоро не могла вскинуть от радости руки в связи с этим, так и Лоуренс не мог подобрать слова, чтобы сказать их ей. Ведь жители её родины не были убиты лишь благодаря своей безвольности.
   Закрыв книгу, Лоуренс осторожно посмотрел на сидевшую к нему спиной Хоро.
   Дни, когда существа, которых называли божествами и которые были несомненным центром мира, практически ушли в прошлое, и даже на юге, где Церковь сохраняла огромное влияние, позиции Бога как оси мироздания начали колебаться. Но и в прошлом многие божества не могли быть центром мира.
   Хоро столкнулась с тем, что существование божеств, в общем, мало отличалось от обычного, челевеческого, и сейчас Лоуренсу показалось, что она стала как-то меньше. Даже к ней самой жители Пасроэ, в конце концов, растеряли уважение.
   Возможно, Лоуренс понял причину одиночества Хоро. У него мелькнула мысль, что она, возможно, была такой же, какой и выглядела, просто юной девушкой, и на самом острие этой мысли...
   - Тут вроде бы на меня направлен чей-то взгляд, который меня как-то злит, или что, мне это только кажется? - резко произнесла Хоро и, обернувшись, пронзила его взглядом, от которого ему стало не по себе.
   Повелитель даже малых владений оставался повелителем.
   - Этого не было... - заверил Лоуренс.
   Обычно этого было достаточно, чтобы Хоро тут же отвела взгляд, но сейчас она продолжала настойчиво буравить его глазами, и Лоуренс поспешил сдаться:
   - Нет, было. Было, да. Прости. Не злись ты так, - пробормотал он.
   Вероятно, предположение Лоуренса попало в точку.
   - Х-хм-м, - выдохнула Хоро. - Я довольна, что мои старые товарищи спаслись. Большего и не требуется.
   Наверное, она хотела до него донести, чтобы он не лез не в свои дела, но, конечно же, гордость мудрой волчицы не позволяла ей сказать что-либо столь недостойное её.
   Лоуренс нашёл это в чём-то детское поведение милым и трогательным.
   Он откашлялся, пытаясь скрыть невольно расплывавшуюся улыбку, и сказал:
   - Это, конечно, хорошо, однако тут не сказано, где искать Ёйцу.
   Он снова перелистал книгу. Не только рассказ о Ёйцу, но и все предания о медведе были, похоже, достаточно старыми, происходившими по большей части в неизвестных Лоуренсу городах, деревнях и странах. Некоторые из преданий ему доводилось слышать, особенно об огромном морском змее, известны ему были и острова Радун, но местонахождения Ёйцу узнать из книги ему не удалось.
   Однако из всех преданий о медведе, оставившим ужасающие следы своих когтей по всей земле, Лоуренсу довелось услышать самое непримечательное - про Ёйцу. Странное совпадение. Думать об этом было бесполезно, но всё же его это несколько беспокоило.
   - Мир идёт не так, как мы хотим, - произнёс он, закрывая книгу.
   - Действительно, - вздохнула Хоро, покусывая кончик хвоста. - Ладно, насчёт тех, кто не хочет оставаться в деревне. Если собираемся бежать, стоит поторопиться. Лучше всего будет раствориться в ночной тьме.
   - Предположения Эльзы о том, что нас ждёт, совпадают с моими. Полагаю, можно быть уверенными, что будет именно так. Когда доходит до такого, из тридцати шести стратегий ни одна не лучше бегства [устойчивое японское выражение, заимствованное из китайского военного трактата "Тридцать шесть стратегий", прим. перев.].
   - Размышлять без пользы - только время тратить, - сказала, зевая, Хоро и поднялась с пола. - Однако на сей раз ты понесёшь крупный убыток.
   - Я ничего сделать не могу. Забрать с собой пшеницу невозможно.
   - И кстати, ты на этот раз не выгядишь слишком расстроенным.
   - Вот как? - сказал Лоуренс и потёр подбородок.
   Собственно, он не впервые попадал в подобное положение. Он и прежде нёс убытки, когда не мог что-то с этим поделать. Хотя, возможно, его удивительное спокойствие объяснялось неожиданным доходом в Кумерсуне.
   Кроме того, жизнь путешественника в такой отдалённой деревне, как Терео, стоила очень дёшево. И Лоуренсу было бы более чем достаточно одного лишь чувства, что его жизни больше ничего не угрожает.
   - Однако, если было бы что-то ценное, что можно было бы унести с собой, можно было бы выйти и из такого положения, верно? - спросил Лоуренс.
   - Вроде того перца, купленного не так давно, да?
   Впрочем, так же, в большинстве своём, думали и другие торговцы. К тому же перец и прочие пряности стоили дорого из-за своей редкости. Если что-то такое здесь нельзя раздобыть, то его не удастся и вывезти. Эта мысль вдруг заставила Лоуренса задуматься глубже.
  
   - В то же время, - сказал он, - есть что-то и более дорогое и удобное в перевозке, чем пряности.
   - Хо-о!
   - Доверие.
   Казалось, его слова произвели немалое впечатление на Хоро, однако в следующий миг она зловредно рассмеялась:
   - Когда твоё доверие ко мне достаточно вырастет, придётся выставить его на продажу.
   - А ты понимаешь, что от твоих поддразниваний моё доверие, скорее, упадёт?
   Хоро хихикнула и обвила его руку:
   - Что ж, значит, мне нужно его вернуть.
   - Вот из-за такого обращения со мной так и получается, не понимаешь, что ли?
   Но Хоро, сохраняя невозмутимость, прищурилась и прошептала:
   - Доверие падает из-за лжи.
   Это нечестно, мог бы только ответить Лоуренс.
   - Ладно, ты же меня ни в чём не обвинял. И я искренне рада этому.
   - Э?
   - Если бы я не сказала, что хочу сюда, ты бы не понёс убыток.
   Вот какую карту она выложила на стол. И, вероятно, это было правдой.
   - Тогда, чтобы восполнить этот убыток, с этого момента умерь себя в еде и выпивке, - заявил Лоуренс.
   Хоро разочаровано простонала:
   - В последнее время ты стал заходить слишком далеко.
   - Тогда крепче держи мои поводья...
   В этот момент из книги чуть не выпал кусок пергамента, которым была заложена страница с Ёйцу, засовывая её в карман, Лоуренс вдруг встретился с Хоро взглядом.
   Их нелепая перепалка вряд ли заслуживала благословения святой матери, которая, казалось, с изумлением следила за её ходом со своего постамента.
   Тут вдруг в дверь церкви постучали достаточно громко, чтобы это услышал Лоуренс.
   - У меня плохое предчувствие, - негромко сказал он.
   - Такие предчувствия имеют обыкновение сбываться, - ответила Хоро, отпуская его руку.
   Они побежали по коридору, всё явственней слыша стук в дверь и голос Иимы, что-то кричавшей. Скоро стало ясно, что требовали выдать Лоуренса и других тоже.
   - А, это вы, не идите сюда, - быстро заговорила Иима. - давайте дальше, дальше отсюда.
   - Но ведь...
   - Они, там, несут чушь, что если выдать вас Энберку как виновников, то их самих простят. А чтоб самим разобраться, эти деревенские даже не думали. Да та же пшеница, в конце концов, сама из земли растёт. Просто соберут урожай, если им это выгодно, и не подумают, что будет потом. У них всегда так, - протараторила Иима под непрекращающееся дон-дон-дон в дверь церкви.
   Эта церковь была построена на земле, населённой язычниками. И дверь изнутри закрывалась на тяжёлый, прочный засов. Взломать дверь, судя по всему, было невозможно, однако в гостевой комнате ставни казались довольно хлипкими. Взявшись за дело серьёзно, селяне могли бы достаточно легко сломать их и забраться в церковь.
   Время было на исходе.
   Подоспели и Эван с Эльзой.
   - Я выйду и успокою их, - сказала Эльза.
   - Не глупи, - постарался урезонить её Эван.
   - Однако, - произнесла Эльза, потом с силой пару раз стукнула в дверь и повернулась к Эльзе. - Выйдешь - только подольёшь масла в огонь. Вы вдвоём можете воображать, что всё скрываете, но любому, имеющему глаза, видно, как хорошо вы с Эваном подружились. Если запахнет жареным, жители деревни могут тебя сдать Энберку как вероотступницу, пытаясь добиться его расположения.
   Иима прекрасно понимала положение. Лоуренс легко мог представить, что последует за этим. Староста Сэму, их последняя надежда, находясь между селянами и Эльзой со всеми остальными, кто был сейчас в церкви, в конце концов, выбрал бы сторону жителей деревни.
   Ведь каждый ценит свою жизнь, положение, репутацию и дом.
   - Вот что, - продолжила Иима. - Оставаться в этой деревне глупо. Просто посмотри на эту пару странных путешественников и увидишь сама. Мир снаружи огромен. А селяне смотрят узко. Жизнь, конечно, нелегка, где бы ты ни была, но тебе стоит хотя бы попробовать начать новую жизнь со спутником, на которого ты можешь положиться.
   Многое пришлось бы оставить, но многое можно было обрести.
   Пока Иима уговаривала, Эльза посмотрела на Эвана, и обу опустили головы.
   Лоуренс вдруг осознал, что это движение означало, что эти двое без слов понимали друг друга. И в этот миг Хоро как бы невзначай схватилась за рукав его куртки.
   Хоро никогда не говорила об этом, но ей, наверное, тоже пришлось немало оставить, когда она покинула деревню, в которой прожила сотни лет.
   - И вот что, каким бы ни выдалось твоё путешествие, но выбор на развилке пути - это всего лишь мгновение.
  
   0x01 graphic
  
   - Я так же думаю, - подтвердил слова Иимы Лоуренс.
   Эльза крепко зажмурилась и у всех на виду взяла Эвана за руку. Потом она открыла глаза.
   - Я хочу сбежать, - произнесла она.
   Иима повернулась к Лоуренсу, тот посмотрел на Хоро.
   Хоро, уже непринуждённо отпустившая его рукав, подбоченилась и сказала:
   - Вместо "доверьтесь мне" произнесу "есть одно важное условие".
   Она, не раздумывая, сорвала с головы капюшон и, не обращая внимания на изумление Иимы и Эвана, тихо продолжила:
   - Представьте себе, что всё, что вы сейчас видите, это будто бы вам приснилось перед рассветом.
   Кажется, женщины делают выбор быстрее. Эльза кивнула первой, Эван сделал то же самое, следуя её примеру.
   - Я фея, которая варит пиво в лесу. И которая так пьяна, что ничего уже не вспомнит, - откликнулась Иима.
   Хоро, хихикнув, сказала:
   - Тогда доверьтесь мне. Только, я бы смогла перепрыгнуть тех снаружи, даже если у них были бы длинные копья, но вы при этом можете попасть в беду.
   - У этой церкви задний выход есть? - тут же спросил Лоуренс в продолжение слов Хоро.
   Эльза покачала головой, но потом поправилась:
   - Может быть... Отец Франц однажды рассказал о том подвале, и тогда он ещё говорил, что в задней его части есть подземный ход.
   Церкви повсюду устроены одинаково, одинаковы у них и некоторые особенности. И то, что церкви, находящиеся во враждебном окружении, обзаводятся тайными подземными ходами, хорошо известно сведущим людям.
   - Значит, туда, - скомандовал Лоуренс.
   Эльза кивнула и перевела взгляд на Ииму.
   - Ну, что, всё это продержится ещё какое-то время, - сказала та. - Думаю, они там просто сходят с ума от беспокойства и не знают, что делать.
   В самом деле, после ударов Иимы по двери снаружи прекратили ломиться в церковь и что-то требовать, с площади доносился лишь какой-то шум.
   - Ну, сначала мы к подвалу, - сказал Лоуренс.
   - Да, поняла, - решительно ответила Эльза, хотя было видно, что она очень встревожена.
   Любой был бы выбит из равновесия, если ему сказать, что сейчас он должен вдруг покинуть родной дом, пусть даже он и сам каждый день подумывал об этом.
   - Что ж, лучше немного подготовиться в дорогу, - сказала Иима, едва сумевшая спастись когда-то, когда пираты сожгли её город.
   - Хмм. Твой родной дом хотя бы не исчезнет завтра. Когда он есть, уже не так плохо.
   - Айя, госпожа фея, так ты тоже? - спросила Иима.
   - Не нанизывай меня на одну нить с этими слабыми людьми.
   Если кто-то ещё переживает тяготы, это никак не облегчает твоих трудностей. Но зато это служит толчком приободриться самому.
   Эльза разом взяла себя в руки и уверенным тоном сказала:
   - Я сейчас же всё подготовлю.
   - А деньги на дорогу есть? - напомнила Иима.
   - Эван, - позвал Лоуренс.
   Эван, вероятно, вспомнив об этом только сейчас, достал кожаный кошель, доверенный ему Лоуренсом, и вернул хозяину.
   - Ну, на нас четверых хватить должно, если только не будем транжирить, - решил Лоуренс.
   - Так, значит. Тогда - давайте, идите, идите, - скомандовала Иима, и все разбежались, кому куда надо было.
  
   Наверное, такую женщину можно было смело называть героиней.
  
   Так подумалось Лоуренсу на бегу. Когда они добрались до статуи святой матери, Хоро, словно прочла его мысли, сказала:
   - Даже я уступлю внушительности её облика.
   Лоуренс собрался ответить ей, но остановил себя. Но Хоро была не из тех, кто пропустит подобное.
   - Не беспокойся. Я не могу принять никакой иной облик, - сказала она с довольным смехом.
   Лоуренс смутился и частично из-за этого ответил назло ей:
   - Очень жаль. Я предпочёл бы, чтобы ты стала попышнее.
   Хоро наклонила набок голову, улыбнулась и ударила его кулачком в щёку.
   - Может, ты уже откроешь этот погреб?
   Лоуренс не стал раздумывать над тем, что её разозлило, чтобы не разозлить ещё сильнее.
  
  

Глава пятая

  
   От тех, кто прежде никогда не путешествовал, ожидать быстрых сборов необходимого в дорогу было, возможно, опрометчиво, и это несколько тревожило Лоуренса, особенно потому, что вместе с Эльзой был Эван, всегда мечтавший покинуть деревню и отправиться в путешествие. Однако среди вещей, захваченных Эльзой и Эваном, не оказалось ничего лишнего, если не считать потрёпанной книги Священного писания. Эльза сдержала слово.
   - И где этот ход? - спросил Лоуренс, оглядываясь.
   - Должен быть, - ответила Эльза. - Заложен, чтобы сливаться со стенами.
   Лоуренс увидел, что стена подвала у самой лестницы была свободна от полок. Если в подвале имелся тайный ход, трудно было не заподозрить именно это место. Стукнул несколько раз по стене, Лоуренс нашёл место, отзывавшееся пустотой, после ещё нескольких ударов по этому месту глина между камнями посыпалась, и вскоре показалась дыра. За стеной был тайный ход зловеще круглой формы. Он выглядел, скорее, как необычная пещера.
   - Так пойдёт? - спросил Лоуренс и Эльза с Эваном кивнули, стоя перед статуей святой матери.
   Иима должна была сторожить у входа церкви, чтобы селяне не пошли на какие-нибудь безрассудные шаги.
   Лоуренс, глубоко вздохнув, пошёл с подсвечником в руке первым. За ним последовала Хоро, замкнули группу Эльза с Эваном.
   В подвале осталось ещё много непрочитанных Лоуренсом книг. Некоторые могли даже содержать сведения о спутниках Хоро. Однако для торговца книга в прекрасном переплёте уже составляла целое состояние. Лоуренсу хотелось бы взять одну, чтобы восполнить дорожные расходы, но ему не хватило бы храбрости носить с собой книгу, полную преданий о языческих божествах. Девушка странного вида - со звериными ушами и хвостом - могла придумать такое оправдание, которое вогнало бы в краску даже торговца, однако книга была лишена языка.
   Итак, Лоуренс шагнул в подземный ход. По его телу сразу пробежал необычный холодок. Ход был достаточно высок, Лоуренсу надо было лишь чуть наклонить голову, и широк, коснуться стен можно было лишь широко разведёнными руками. Было удачно, что в воздухе не ощущалось ни затхлости, ни плесени. Однако в свете свечи сразу бросилось в глаза, что ход был не просто круглого, а необычно ровного круглого сечения, даже большие камни в его стенах были будто срезаны вровень с поверхностью. К тому же срезаны с такой тщательностью, словно какой-то каменотёс долго работал над этим. И вместе с тем прямым ход не был, он извивался под землёй, словно змея.
   Наверное, не стоило так тщательно долбить камни, если ход всё равно не прокладывался прямо, и Лоуренс не мог понять, зачем надо было так делать.
   Кроме того, здесь ощущался неуловимый запах сырых внутренностей и создавалось ощущение жути, отличавшееся от того, что Лоуренс испытал в подземном водостоке города Паццио.
   Он продолжал идти, сжимая в правой руке подсвечник и держа левой руку Хоро, он ощущал, что она немного напряжена.
   Никто не проронил ни слова с того момента, как они пошли этим ходом.
   Иима собиралась закрыть вход в подвал, и Лоуренс тревожился, сможет ли она снова его отрыть, если окажется, что с другой стороны ход не имел выхода.
   Тем не менее, Лоуренсу удавалось идти и вести остальных за собой, преодолевая тревогу и не устраивая пустой болтовни, потому что этот змееподобный ход всё же не имел ответвлений и вёл в одном направлении. Если бы путь начал ветвиться, он бы не выдержал напряжения и дал бы своей тревоге излиться словами.
   Они ещё какое-то время шли молча, и вскоре сквозь повисший в воздухе кисловатый запах вдруг стал просачиваться свежий воздух.
   - Выход уже рядом, - вполголоса произнесла Хоро, и Эван с Эльзой облегчённо вздохнули.
   Хотя Лоуренс опасался дать погаснуть слабому огоньку свечи, его шаги невольно ускорились. Жуть этого места становилась всё более невыносимой, гнала его вперёд, и спустя всего три тяжёлых от спешки вдоха он действительно увидел лунный свет.
   Лоуренс предполагал, что выход будет спрятан где-то среди густо растущих деревьев или в расщелине между скалами, но, приблизившись, понял, что это не так. Выход был открытым и напоминал пасть, жадно поглощавшую лунный свет.
   Ещё Лоуренс предполагал, что выход будет расположен в тайном, никому не известном месте, но сразу за устьем пещеры он увидел нечто вроде алтаря. Подойдя ближе, он увидел плоский камень, положенный на квадратную глыбу более крупного размера, а на самом плоском камне лежали сушёные фрукты и снопы пшеницы.
   Не может быть - мелькнуло у него в голове при виде этого.
   Хоро, судя по всему, тоже обратила на это внимание и посмотрела на Лоуренса.
   Через несколько мгновений послышался голос Эльзы:
   - Э... это же...
   - Ха-ха-ха, - негромко засмеялся потом Эван. - Ну, здорово.
   Похоже, подземный ход был вырыт под холмом за деревней и выходил на его противоположный склон.
   Спустившись по пологому склону, можно было выйти к редкому лесу, сквозь который просвечивался лунный свет, отражавшийся от протекавшего там ручья.
   Убедившись, что поблизости нет жителей деревни, все четверо вышли наружу и снова посмотрели на дыру в склоне холма.
   - Господин Лоуренс, как думаешь, что это за дыра? - спросил Эван.
   Лоуренс, нарочито покачав головой, ответил:
   - Без понятия.
   - Это нора, в которую, как рассказывают, залезал вершитель Торуэо зимовать, когда пришёл давным-давно с севера.
   Что-то подобное и предположил Лоуренс, увидев алтарь с приношениями, но всё же не смог скрыть удивление, услышав объяснение Эвана.
   - Каждый год во время праздников сева и уборки пшеницы, - продолжал мельник, - жители деревни перед этой норой молятся и празднуют. Мы-то в этом практически не участвуем, так что... почему ход из церкви проложен сюда...
   - Не знаю, что тут к чему, но, кажется, придумано это хорошо, - заметил Лоуренс. - В таком случае жители деревни, случайно зашедшие в нору, не дерзнут зайти в неё далеко.
   Но сам он, конечно, обратил внимание на кое-что странное. Если бы эту нору копал отец Франц, странно, что этого никто не заметил. Это не считая того, что Торуэо наверняка почитали ещё до постройки церкви.
   С этой мыслью Лоуренс повернулся к Хоро и увидел, что та остановившимся взглядом смотрит в дыру.
   Большего Лоуренсу и не требовалось.
   Странно изогнутый проход, ровно сточенные камни, оказавшиеся на границах прохода, и полное отсутствие летучих мышей в этой казалось бы великолепной для них пещере. И этот странный запах то ли рыбы, то ли сырых потрохов.
   Хоро заметила, что Лоуренс смотрит на неё, усмехнулась и повернулась к луне в небе:
   - Ладно, если и дальше стоять в таком месте, непременно найдут. Лучше нам спуститься к ручью.
   Возражений не последовало. Эльза с Эваном опасливо побежали вниз по покрытому сухой, увядшей травой склону, Лоуренс задул свечу, огляделся и снова взглянул на Хоро.
   - Это настоящая нора? - спросил Лоуренс.
   Он не мог заставить себя спросить при Эване и Эльзе.
   - Это была огромная змея. Даже не знаю, сколько лет норе.
   И был ли это Торуэо, тоже было неясно.
   Возможно, подвал по совпадению попал в один конец этой норы, но, рассуждая здраво, скорее подвал попал в среднюю часть норы, которая продолжалась по другую сторону подвала.
   Была ли где-то в другой части норы свернувшаяся там змея, Лоуренс не знал.
   Однако Хоро посмотрела на него насмешливо и в то же время печально, будто вспоминала что-то из прошлого, и тихо сказала:
   - Если каждую вырытую по случаю нору начали бы всякий раз почитать, наверное, было бы сложно спокойно вздремнуть.
   - Человеку, выбравшему свой торговый путь, следуя пути святого, и суеверно рассчитывающему на удачу, слышать такое не слишком приятно.
   Хоро улыбнулась и пожала плечами.
   - Люди - странные существа, жаждущие кому-то поклоняться, - сказала она, потом её улыбка стала иной. - Ты тоже начнёшь мне поклоняться, да?
   Хоро не любила, когда её боялись или почитали, как богиню. Конечно, её слова не стоило понимать буквально. И всё же Лоуренсу нечего было ей ответить. Когда Хоро пребывала в дурном расположении духа, он часто делал ей подношения, стараясь умилостивить.
   Вздохнув, он отвёл взгляд, и тогда Хоро улыбнулась. Потом она вдруг схватила Лоуренса за руку и, бросив ему: "Пошли", побежала вниз по склону. Он на бегу бросил взгляд на её лицо, повёрнутое к нему боком. Он не увидел в нём никакого удовлетворения от того, что ей снова удалось удачно его поддразнить, скорее, на её лице читалось чувство облегчения, почти безмятежность.
   Вероятно, при виде норы Торуэо, которой поклонялись селяне, Хоро вспомнила деревню, в которой жила с давних пор. Должно быть, она ощутила что-то вроде тоски по тем временам и дразнила Лоуренса, пытаясь скрыть своё смущение.
   Хоро бежала перед ним, окутанная лунным светом.
   Лоуренс ничего не мог поделать с болезненными ранами её души. Он мог только лишь быть рядом, когда она обнажала свою боль, или делать вид, что ничего не замечает, когда она её скрывала.
   Может быть, его роль выглядела довольно жалко, однако Хоро всё равно взяла его за руку.
   Может быть, это было лучшим, что он был способен сделать, учитывая расстояние, существовавшее между ним и Хоро.
   Этот вывод оставлял лёгкое чувство одиночества.
   Все эти мысли промелькнули в его голове, пока он и Хоро догоняли Эвана с Эльзой, уже добравшихся до ручья.
   - Ладно, как мы будем убегать? - спросил Эван.
   Лоуренс предоставил отвечать Хоро.
   - Сначала направимся в Энберг.
   - Э?
   - Мы уже один раз проходили путём через этот город, а бежать мы собираемся скрытно. Так что для нас было бы хорошо немного знать местность, по которой бежим.
   Эван понимающе кивнул.
   Однако Хоро с несколько недовольным видом с размаха пнула носком камень, отвернулась к ручью и вздохнула.
   - Мне надо вам что-то сказать, - произнесла она, после чего повернулась к державшимся за руки Эльзе и Эвану. - Если испугаетесь, в тот же миг же сожру вас.
   Лоуренс чуть не выкрикнул, что её слова прозвучали угрожающе, но он понимал, что она и сама знала это. Знала, что упорство, с которым она повторяла это предупреждение, было сродни упрямству ребёнка, настаивавшего на какой-то глупости, что он прекрасно знал и сам, и всё же что-то заставляло Хоро повторять её вновь и вновь.
   Как и следовало ожидать, растерявшись перед этой вспышкой ярости Хоро, Эван с Эльзой через силу кивнули, после чего Хоро с некоторой неловкостью отвернулась.
   - Вы двое, отвернитесь, - сказала потом она Эвану с Эльзой и повернулась к Лоуренсу. - Ты.
   - Да, - отозвался Лоуренс.
   Хоро сняла плащ, развязала пояс и передала их по очереди Лоуренсу. Ему было холодно просто смотреть, как она раздевалась. Эван, вероятно, удивлённый шорохом снимавшейся одежды, обернулся, но замечание ему последовало не от Хоро, а от стоявшей рядом с ним Эльзы.
   Лоуренсу даже стало немного жаль Эвана.
   - Надо же, вы, люди, такие мерзлявые, - сообщила Хоро, глядя на Лоуренса.
   - Мне холодно уже просто смотреть на тебя, - ответил тот.
   - Фхмм, - фыркнула Хоро.
   Последними она сняла и бросила Лоуренсу башмаки и висевший у неё на шее мешочек с пшеницей.
   В этом редком лесу сбросивших листву деревьев, в лунном свете, рядом с ручьём, отражавшим лунный свет, подобно зеркалу, перед Лоуренсом стояла необычная девушка со стройным телом и странными подвижными, острыми ушами и тёплым хвостом.
   Назвать это похожим на предрассветный сон не было бы преувеличением.
   С губ Хоро сорвалось облачко белого пара, её взгляд внезапно обратился к Лоуренсу.
   - Восхваления хочешь? - пожал плечами Лоуренс и получил в ответ чуть сердитую улыбку.
   Тогда он резко повернулся, отворачиваясь от Хоро.
   Под ярким лунным светом девушка превратилась в волчицу. Мир не ограничивался рамками, установленными Церковью. И это преображение было такой же частью мира, как и то, что у ручья существовало два берега.
   - Моя шерсть и в самом деле отличная, - услышал Лоуренс и, повернувшись обратно, увидел большое белое облако и пару красноватых, похожих на луну глаз, смотревших на него.
   - Просто сообщи мне, когда надумаешь её продать, - ответил он.
   Её губы хищно изогнулись, обнажив клыки. Однако Лоуренс достаточно хорошо понимал Хоро, чтобы понять, что она улыбалась.
   Осталось побеспокоиться о том, испугаются ли Эван с Эльзой, но Хоро лишь вздохнула, посмотрев на их спины.
   - Хмм. Особо ничего и не ждала. Быстро забирайтесь. Если нас застигнут, будут неприятности.
   Однако птица под злобным взглядом собаки не способна взлететь, когда к ней приближаются. Лоуренсу пришлось зайти к Эльзе и Эвану спереди и показать подбородком, чтобы они, наконец, повернулись.
   Лоуренс и сам едва не лишился чувств, впервые увидев это. Ему в глубине души хотелось их похвалить уже за то, им удалось остаться в сознании.
   - Это всё - всего лишь сон перед рассветом, верно? - напомнил застывшим Эльзе и Эвану Лоуренс, складывая одежду Хоро.
   Эти слова в особенности он адресовал Эльзе.
   Но они продолжали молчать, хотя и не пытались убежать. Они медленно перевели глаза на Лоуренса, затем опять на Хоро.
   - Священник Франц всё-таки не ошибался, - пробормотал, наконец, Эван.
   Хоро осторожно открыла клыки в улыбке.
   - Ну же, отправляемся, - напомнил Лоуренс.
   Хоро устало вздохнула, словно хотела сказать: "Вот же ж", и легла на живот.
   Первым залез к ней на спину, хватаясь за жёсткую шерсть, Лоуренс, потом Эльза и, наконец, Эван.
   - Свалитесь со спины, подхвачу зубами. Приготовьтесь.
   Похоже, она так говорила всегда, когда везла кого-то на спине.
   Лоуренс заметил, что Эльза с Эваном крепче схватились за шерсть Хоро, и тут же до него донёсся приглушённый смешок из глубины её огромного тела.
   - Ладно, побежали, - сказала Хоро и, поднявшись, сразу рванулась с места, позволяя себе, наконец, побыть волчицей во всей полноте.
  
  
   Мчаться на спине Хоро было, наверное, так же холодно, как сидеть в глыбе льда.
   Её лапы обладали ужасающей скоростью, она по широкой дуге обежала деревню и холм, оказавшись вскоре на дороге, по которой она приехала с Лоуренсом на повозке.
   Что до Эльзы и Эвана, то им, вероятно, было не до того, чтобы просто бояться. Их била крупная дрожь, но вряд ли они понимали, от страха это или холода. Хоро мчалась по бездорожью, и её седоков постоянно то прижимало к её спине, то подбрасывало в воздух. Лоуренсу оставалось лишь изо всех сил цепляться за шерсть Хоро и молиться, чтобы не упали Эльза и Эван.
   Лоуренс не мог сказать, сколько это продлилось, ему казалось, что скачка длится уже целую вечность, и в то же время, когда Хоро замедлилась, а потом плюхнулась животом на землю, всё это представилось Лоуренсу мимолётным сном.
   Никто не стал спрашивать Хоро, не заметил ли их кто-нибудь. Сама волчица выглядела куда менее уставшей из всех, хотя промчала на своей спине трёх человек.
   Тело Лоуренса одеревенело, ему не удавалось даже разжать руки, вцепившиеся в шерсть Хоро, хвост которой явственно шуршал по траве.
   Хоро даже не сказала им слезть с её спины, зная, должно быть, что они были не в силах шевелиться. Не исключено, что она и остановилась вдруг потому, что поняла: если она продолжит бежать, кто-нибудь из них троих мог перейти предел своих возможностей.
   - Сколько... мы прошли? - сумел выдавить, наконец, Лоуренс спустя довольно продолжительное время.
   - Половину.
   - Небольшая передышка? Или, возможно... - уточнил Лоуренс и ощутил, как позади него вздрогнули измученные Эльза и Эван.
   Конечно, Хоро должна была понимать их состояние.
   - Если вы умрёте, всё будет зря. Отдохнём до утра. Даже верхом догонять нас достаточно долго. Какое-то время мы будем в безопасности.
   Весть о бегстве Лоуренса и других подозреваемых не могла распространяться быстрее лошади. Значит, можно было отдохнуть, пока их пытаются догнать.
   После слов Хоро на Лоуренса сразу навалилась усталость.
   - Не спать на моей спине. Слезайте, потом спите, - ворчливо скомандовала Хоро.
   Её замечание помогло Лоуренсу и Эвану собраться с силами и слезть со спины Хоро, но Эльза дошла то полного их исчерпания, и им пришлось помочь ей.
   Было бы неплохо разжечь костёр, но Хоро остановилась в роще на небольшом холме у дороги между Энберком и Терео. Нашли бы их, если бы они здесь задержались, сказать сложно, а вот костёр их выдал бы наверняка.
   Впрочем, вопрос, как согреться, разрешился быстро. У замёрзших людей рядом была гора шерсти.
   Эван и Эльза, завернувшись в захваченные с собой одеяла, привалились к телу Хоро, Лоуренс последовал их примеру.
   - Такое чувство, будто у меня появились щенята, - услышал он голос Хоро, исходивший из её брюха, после чего она укрыла всех троих своим тёплым хвостом.
   Тепло было настолько, что Лоуренс сразу уснул, не успев понять, улыбнулся он сказанному Хоро или нет.
  
  
   Торговцы, конечно, способны спать где и как угодно, но, угодив в такое положение, даже торговец не мог выспаться, как следует. Похоже, Хоро шевельнулась во сне, и Лоуренс проснулся.
   Небо уже посветлело, по земле стелился лёгкий туман. В городе в это время уже, наверное, открывался бы рынок.
   Лоуренс осторожно поднялся, стараясь не разбудить спавших рядом Эльзу и Эвана. Он понемногу расслабил тело, ощущая в нём лёгкость. Потом от души потянулся и выдохнул, опуская руки.
   Его голова наполнилась мыслями о предстоявшем. Пусть он и собирался вернуться в город Кумерсун, но просто расстаться с Эльзой и Эваном, бросая их на произвол судьбы, он не мог. У него не было выбора, кроме как по возвращении объяснить положение в отделении своей торговой гильдии и попросить для них защиты, после чего также с помощью отделения гильдии уладить вопросы с Энберком и Терео. Вернув в результате своё имущество, Лоуренс мог отправиться в Рэнос.
   Где-то так.
   Определившись с этим, Лоуренс, наконец, заметил, что на него смотрела Хоро.
   Даже лёжа на брюхе, она оставалась огромной, но Лоуренс её больше не боялся и смотрел на неё, как на настоящее чудо.
   Подобная искусной игрушке, сотворённой Богом ради забавы, Хоро смотрела некоторое время неподвижно на Лоуренса, а потом внезапно отвернулась.
   - Что случилось? - спросил он, приближаясь, топча сухо и отчётливо хрустевшую листву.
   Хоро взглянула на него с каким-то обречённым раздражением и двинула мордой в сторону. Она наверняка не просила погладить ей шею, значит, там впереди что-то было.
   По ту сторону невысокого холма, где они находились, проходила дорога между Энберком и Терео.
   В голове Лоуренса тут же возникло предположение:
   - То есть приблизиться и посмотреть будет не слишком опасным?
   Вместо ответа Хоро шумно зевнула, положила голову на ровно выложенные передние лапы и два-три раза качнула ушами.
   Лоуренс воспринял это в качестве утвердительного ответа, но всё же направился туда пригнувшись, стараясь не шуметь. Если кто-то столь ранним утром двигался по дороге, было нетрудно догадаться, кто это был и зачем.
   Приближаясь к вершине холма, Лоуренс пригнулся ещё сильнее и осторожно посмотрел в сторону дороги. Быстрый осмотр ничего не дал, и он прошёл немного дальше, оглядываясь по сторонам, вскоре с дороги со стороны Энберка донеслись разрозненные звуки. Чуть позже сквозь туман стали просматриваться неясные очертания.
   Должно быть, это везли пшеницу в Терео. Значит, послание из Энберка уже было доставлено в Терео, и там, в зависимости от его содержания, селяне могли уже ворваться в церковь в поисках Лоуренса и других подозреваемых.
   Его кольнула мысль, всё ли будет в порядке с Иимой, вставшей на их защиту и даже позволившей им сбежать. Её положение в деревне казалось довольно весомым, что заставляло Лоуренса думать, что с ней ничего не случится, но он всё же немного беспокоился за неё.
   Однако вряд ли сам Лоуренс и его попутчики когда-либо вернутся в Терео.
   Посреди таких мыслей Лоуренс услышал позади хруст чьих-то шагов и обернулся. Это был Эван.
   - У вас всё в порядке? - спросил Лоуренс. Эван, кивнув, посмотрел на дорогу.
   - Это из Энберка? - спросил он.
   - Скорее всего.
   - Вот как...
   На его лице отобразились сложные чувства, словно он бросился бы на них, будь у него оружие, и в то же время он был рад, что оружия не было.
   Лоуренс перевёл взгляд с Эвана назад, в сторону Хоро. Та продолжала лежать, Эльза, прислонившись к ней, тоже. Эльза вроде бы проснулась, но была совершенно безучастна.
   - Госпоже Эльзе плохо?
   Сначала она лишилась чувств из-за слабости, потом ей пришлось ночь напролёт нестись на Хоро. Продумывая следующие шаги, Лоуренс больше всего беспокоился за её состояние.
   - Ну... выглядит ничего так, - ответил Эван, - но, кажется, она погрузилась в свои мысли.
   - Свои мысли?
   Эван кивнул.
   Кажется, она не поделилась своими мыслями с Эваном, но, с другой стороны, любого, кому вдруг пришлось бежать из дома, вполне могли одолевать мысли.
   Эван снова посмотрел на Эльзу, и его вид сбоку показался Лоуренсу похожим на преданную собаку, готовую сорваться к хозяину в любой миг.
   Тем не менее, Эван, кажется, понимал, что её сейчас надо было оставить наедине с собой. И, как будто пытаясь утаить что-то, он снова посмотрел на приближавшихся людей из Энберка.
   - Их довольно много, - заметил Эван.
   - Они, наверное, собираются вернуть всю купленную в деревне пшеницу, а длинные палки в руках людей по бокам повозок... похоже, это копья, - произнёс Лоуренс.
   Скорее всего, копья взяли на тот случай, если селяне попытаются сопротивляться, однако их внушительный размер придавал процессии ещё более зловещий вид.
   - Слушай, господин Лоуренс.
   - Мм?
   - Твоя, господин Лоуренс... эта... богиня, что нас привезла, попросить бы её, - приглушая голос, чтобы не услышала Хоро, продолжил Эван.
   Несмотря на старания Эвана, Хоро всё равно должна была всё услышать. Но сделала вид, что не услышала.
   - О чём же попросить, - спросил Лоуренс.
   - Чтобы она всех их убила.
   В трудные времена люди просили о помощи богов. И нередко эти просьбы не укладывались в границы разумного.
   - Допустим, она прислушается к просьбе и сделает это. Это произошло бы в одно мгновение. Но если это случится, Энберк начнёт с того, что отправит войско в Терео. И с этим уже не удастся управиться.
   Эван тут же кивнул, словно знал это с самого начала:
   - Похоже, что так.
   Процессия с пшеницей приближалась, внимательно наблюдая за ней, Лоуренс с Эваном прильнули ближе к земле.
   - Та-ак, и что теперь с нами будет? - спросил Эван.
   - Мы собираемся добраться до города Кумерсун. Там мы сможем, по крайней мере, обеспечить себе безопасность. И сможем решать, что делать дальше.
   - Так, значит...
   - Если у тебя есть стремление к чему-то, тебе надо продумать это сейчас. То, что всё пришло именно к этому, было предначертано судьбой. А я помогу тебе.
   - Спасибо, - просто ответил Эван, улыбнувшись и прищурив глаза.
   Процессия, продолжавшая двигаться по дороге, несла Терео гибель, производя беспорядочный шум, и нарушала безмятежность наступавшего утра. В процессии насчитывалось примерно полтора десятка повозок. Их сопровождало десятка два вооружённых копьями людей.
   Но особое внимание Лоуренса привлекли люди, следовавшие в конце процессии и отличавшиеся от остальных своим видом.
   Лошадь, запряжённая в последнюю повозку, в знак того, что едет высокопоставленный священнослужитель, была облачена в соответствующий наголовник и попону, защищавшую её с боков, повозку окружало четверо солдат со щитами, сзади следовало ещё несколько духовных лиц, одетых по-дорожному.
   - Понятно, - пробормотал себе Лоуренс.
   Проклятый огонь Ридли был подмешан к пшенице, собранной в Терео, это привело к смерти человека в Энберке. Но в самом Терео никто не отравился, значит, пшеница изначально не была отравлена проклятым огнём Ридли.
   Однако Энберк собирался это использовать в своих интересах. Посланцы города собирались заявить, что никто в деревне не отравился благодаря демонической защите, после чего объявить деревню языческой, поклонявшейся демону.
   - Вернёмся, - предложил Лоуренс.
   Эван, возможно, что-то ощутивший в его голосе, молча кивнул.
   Они спустились по склону обратно к Хоро. Лоуренс уловил настойчивый вопрос во взгляде Эльзы, но сделал вид, что не заметил. Как бы она ни допытывалась, ответ был один: положение деревни Терео более чем отчаянное.
   - Проедем ещё немного, потом поедим, - сказал Лоуренс.
   Эльза опустила взгляд, поняв значение сказанного им. Потом отстранилась от Хоро и встала. Вслед за ней поднялась и Хоро. Эван с Лоуренсом разделили вещи, и волчица пошла первой.
   Фрр, фрр, фрр - разносился хруст опавшей листвы из-под лап и ног.
   Лоуренс заметил, что шедший за ним Эван остановился, и тоже встал. Хоро сделал ещё несколько шагов и, не оглядываясь, села на землю.
   - Эльза? - позвал Эван.
   Священница так и не тронулась с места и стояла, всё ещё завёрнувшись в одеяло. Она смотрела себе под ноги, не обращая внимания ни на Лоуренса, ни на Эвана.
   Мжчины коротко переглянулись, и Эван, слегка кивнув, повернулся, собираясь идти к Эльзе.
   И тут Эльза открыла рот:
   - Хоро... - прозвучало это имя, а не "Эван". - Ты на самом деле богиня?
   Хвост Хоро дёрнулся, она поднялась и повернулась к Эльзе.
   - Я Хоро, мудрая волчица из Ёйцу, - произнесла она, снова усаживаясь и глядя прямо на Эльзу. - Однако и богиней меня называли, и это время было долгим.
   Лоуренс счёл её ответ достаточно неожиданным. Однако Хоро сейчас смотрела на Эльзу очень и очень серьёзно, словно заново оценивала её, и в то же время с какой-то добротой.
   - Я живу в пшенице, мой истинный облик - волчица, и я могу принимать человеческий облик. Люди почитали меня как богиню обильных урожаев, и я в состоянии оправдывать их ожидания.
   Хоро сумела что-то увидеть, понял Лоуренс. Эльза плотно запахнулась в одеяло по самую шею, но взгляд Хоро проникал сквозь это одеяло и прижимавшие его к телу руки вглубь души.
   И Хоро не назвала себя богиней.
   - Обильных урожаев? Как Торуэо?
   - Ты же уже ответила сама на этот вопрос, да?
   Проблеск её клыков был, возможно, чем-то вроде снисходительной усмешки.
   Эльза чуть заметно пожала плечами в ответ, а потом кивнула.
   - Торуэо - это Торуэо. Ты - это ты.
   Короткий выдох Хоро, от которого перед ней затрепетали опавшие листья, возможно, был смешком.
   Взгляд её янтарных глаз был сейчас мягче, чем Лоуренсу доводилось видеть у неё когда-либо. Если тот, кого именуют Богом, существует, он, вероятно, должен быть таким же существом, как она, и взгляд его вызывал бы не страх, а уважение.
   Эльза подняла голову. И её взгляд устремился прямо к Хоро.
   - Тогда...
   - Твой следующий вопрос, - произнесла Хоро, и её хвост сдвинулся с места, подняв в воздух опавшую листву.
   Эльза проглотила свои слова, однако глаз от Хоро не отводила.
   Хоро медленно произнесла:
   - Мне его задавать не следует.
   Лицо Эльзы вдруг скривилось, по правой щеке скатилась слеза. И тут Эван, словно это было знаком для него, бросился к ней и положил руки ей на плечи. Эльза лишь кивнула в ответ, давая понять, что она в порядке, и, шмыгнув носом, глубоко вдохнула.
   - Я преемница отца Франца, - сказала Эльза. - Теперь я могу сказать это с уверенностью.
   - Вот же оно как, - откликнулась Хоро.
   Эльза мягко улыбнулась. Она будто сбросила с души тяжёлый, давивший её груз, такой чистой была эта улыбка. Возможно, Эльза сейчас поняла, почему отец Франц собирал сказания о языческих богах.
   Нет, должно быть, она поняла это уже давно, поняла тогда, когда отец Франц рассказал ей о подвале. Однако не хотела принимать.
   Иима правильно сказала. Мир был огромен, но селяне смотрели на него узко.
   Эльза, наконец, поняла всю широту мира. И это совершенно естественно предопределило её слова:
   - Я вернусь в деревню.
   - Что... - чуть слышно, но с силой крика произнёс Эван.
   Прежде чем он успел подобрать слова, Эльза сдёрнула укутывавшее её одеяло и сунула его Эвану.
   - Господин Лоуренс, прости, - сказала Эльза.
   Лоуренс не был уверен, что понял это, но чувствовал, что, пожалуй, именно так она и должна была сказать. И он молча кивнул.
   Но Эван смириться с её решением не хотел.
   - Что ты будешь делать, вернувшись в деревню? Даже если вернёшься, прежней деревни уже никогда не будет.
   - Но вернуться всё равно придётся.
   - Почему?! - подскочил к ней Эван.
   Эльза не стала ни отступать от него, ни отталкивать, но, позволив ему приблизиться вплотную, ответила:
   - Я возглавляю церковь этой деревни. Я не могу бросить её жителей.
   Это потрясло Эвана сильнее любой пощёчины, он пошатнулся и отступил на шаг.
   - Эван, стань замечательным торговцем, - сказала Эльза и, оттолкнувшись, наконец, от мельника, развернулась и убежала.
   Даже женским шагом и делая перерывы, она должна была добраться до деревни к вечеру. Однако Лоуренс слишком хорошо знал, что её ожидало после этого.
   - Госпо... господин Лоуренс, - произнёс Эван, растеряно поворачиваясь к нему и чуть не плача.
   У Лоуренса было такое ощущение, будто его язык свернулся во рту после слов Эльзы.
   - Эльза хочет, чтобы ты стал замечательным торговцем, - еле выговорил он.
   Лицо Эвана исказила гримаса ярости, он вздрогнул, словно чуть не бросился на Лоуренса.
   Но тот уже спокойным тоном продолжил:
   - Торговцу нужен хладнокровный расчёт прибыли и убытка. Справишься?
   Когда детям впервые показывают рисунок оптической иллюзии, у них обычно возникает на лице то же выражение, что и у застывшего сейчас Эвана.
   - Каким бы стойким духом ты ни был, как бы твёрдо ни следовал принятому решению, это не означает, что ты совершенно свободен беспокойства и ничего не боишься, - Лоуренс пожал плечами. - Торговцу нужен хладнокровный расчёт прибыли и убытка. Ты же хочешь стать торговцем, да?
   Эван стиснул зубы, крепко зажмурился и сжал кулаки. А потом бросил все вещи, развернулся и убежал вслед за Эльзой.
   Люди испытывают тоску по родным местам, потому что там живут те, кто им дорог.
   Лоуренс посмотрел в спину убегавшего Эвана, от фигуры котороего, казалось, исходило незримое сияние, потом подобрал брошенные вещи и стряхнул налипшие листья. Потом, ощутив за спиной чьё-то присутствие, повернулся и спросил:
   - Ну, что будем де?...
   Прозвучало ли оставшееся "лать", он не понял. Его тело было сбито огромной лапой Хоро, словно сухое деревце.
   - Я ошиблась?
   Лапа Хоро тяжело легла на грудь упавшему на спину Лоуренсу, два мощных острых когтя вонзились рядом с ним в землю, её полу-крик, полу-рык некоторое время ещё звенел в его ушах.
   - Я ошиблась? - повторила она.
   Её глаза горели красным огнём, клыки пугающе поблёскивали у самого его лица.
   Он чувствовал, что мягкая земля поддаётся под его спиной. Если бы Хоро надавила немного сильнее, то легко бы смяла его грудную клетку. И всё же ему удалось выдавить из себя:
   - Об этом... об этом судить... кому дано?
   Хоро помотала своей большой головой:
   - Кому дано судить... Однако я же... я...
   - Ради родного места... должно ли сражаться, даже если это безнадёжно... - Лоуренс положил ладонь на лапу Хоро. - По крайней мере, не придётся потом сожалеть.
   Морда Хоро нависала всё ниже над ним, словно распухая на его глазах. Он чувствовал, что его грудь начинает не выдерживать. Вместе с этим рос и его страх, и когда был достигнут предел Лоуренса, огромная волчица вдруг исчезла.
   Сказали бы ему, что это всё было просто кошмаром, он бы не усомнился.
   Маленькая ручка Хоро мягко обхватила его шею, её лёгкое тело оказалось сидящим на нём.
   - Мои когти способны дробить даже камень. Сколько бы людей ни собрались, я им не ровня.
   - Я сам это испытал, - пробормотал Лоуренс.
   - Никто не может сравниться со мной в Ёйцу. Ни люди, ни волки, ни олени, ни даже кабаны, - перечисляла Хоро, глядя на него сверху и всё сильнее сжимая руку на его шее.
   - Ни даже медведь? - спросил Лоуренс, имея в виду, конечно, не простого медведя.
   - Медведь, охотившийся на луну? - переспросила Хоро.
   Она не плакала, вероятно, это потому что злилась, а не тосковала. Вот почему Лоуренс не стал её щадить:
   - Прежде всего, победа вряд ли осталась за тобой.
   Рука Хоро, державшая его за шею, рывком поднялась вверх, словно для удара...
   - Но если бы я сражалась до конца, истории про Ёйцу в книге отца Франца могло быть посвящено три страницы, - и её занесённая рука несильно стукнула Лоуренса в грудь.
   - Мне трудно судить об этом, - сказал он. - Но мы же просто обсуждаем предположительную ситуацию. Не так ли?
   - Не так...
   Хоро снова легко стукнула Лоуренса в грудь.
   - Узнай ты о появлении Медведя-Лунобивца сразу после того, как ты оставила Ёйцу, ты поспешила бы обратно. Но этого не произошло. Не знаю, как давно ты покинула Ёйцу, но беда случилось в твоё отсутствие и без твоего ведома.
   Хоро почувствовала, что происходило в душе Эльзы. Бросить ли родную деревню или же, даже если её отвергали, даже если не было возможности спасти деревню, всё равно сражаться за неё, вот с каким выбором столкнулась она.
   Время не оставило Хоро самой возможности выбирать. Она узнала, когда всё давно было кончено.
   О чём подумала Хоро при виде Эльзы, делавшей свой выбор? Разумеется, она побудила бы священницу выбрать путь, который вызвал меньше всего сожалений. Но это означало для Хоро увидеть перед собой выбор, который был для неё невозможен, но который она хотела бы сделать.
   А слова Эльзы "я не могу бросить жителей моей деревни" должны были прозвучать для Хоро упрёком из другого времени и места.
   А Лоуренс упрекал её здесь и сейчас.
   - Если ты не плачешь, значит, осознаёшь сама, какая нелепость заставила тебя растеряться?
   - Сказать такое!
   Хоро, обнажив клыки, смотрела на Лоуренса горящим янтарным взглядом. Однако он, словно не замечая состояния Хоро, позволил её продолжать сидеть на нём и лишь смахнул со щеки грязь и листья, налипшие, когда она сбила его с ног.
   - Это... я понимаю, - произнесла Хоро.
   Лоуренс вздохнул и немного приподнялся, упираясь локтями в землю. Хоро продолжала сидеть на нём верхом, но избегала его взгляда, словно ребёнок после наказания. Что, однако, не заставило её слезть с Лоуренса совсем. Она лишь с неловким видом передвинула ноги, сдвинув их вместе и поставив ступни рядом с его правым коленом, после чего, наконец, протянула ему руку.
   Приняв руку Хоро и держась за неё, Лоуренс приподнялся из продавленного в земле углубления и снова вздохнул - ну надо же.
   - И какое оправдание ты придумаешь, когда Эльза с Эваном вернутся?
   Обнажённая Хоро, оставаясь прямо перед ним, отвернулась.
   - Оправдание - это чего ещё?
   - Убийства.
   Непривычно для Лоуренса смутившись, Хоро потом наборщила носик и заявила:
   - Если я была бы человеческой самкой, ты, даже будучи убитым, не имел бы права жаловаться.
   - Попробуй пожалуйся, если тебя убъют. Ладно, тогда...
   Хоро, выглядевшая такой замёрзшей, что ему захотелось её прижать к себе и отогреть, посмотрела на него, ожидая продолжения.
   - ...Тогда что ты собираешься делать?
   - Это то, что должна была спрашивать я, - ответила Хоро так быстро, что Лоуренс не мог не удивиться.
   Даже эта замёрзшая Хоро оставалась Хоро. Она всегда держала поводья.
   В отместку за то, что Хоро держала в своих руках поводья, он её обнял и прошетал на ухо: "Я запомню это".
   Немного поёрзав в его объятиях, Хоро коротко спросила:
   - Что-то можно сделать?
   Она, конечно, имела в виду Эльзу, Эвана и деревню Терео.
   - Спасать Ёйцу уже слишком поздно, - добавила она. - Но это спасти ещё можно.
   - Я лишь торговец, - ответил Лоуренс.
   - Я не обычная волчица, - сказала Хоро, и её хвост распушился.
  
   0x01 graphic
  
  
   Это означало, что Хоро была готова помочь всем, чем могла.
   Но и в таком случае было неясно, можно ли что-то ещё сделать. Не могла же Хоро просто сожрать всех, кто её не устраивал.
   - Речь шла, кажется, о ядовитых сорняках. Если бы там оказалось что-то подмешано, я бы заметила это.
   - Я обдумывал такую возможность. Но мне не кажется, что это пройдёт.
   - Как заставить их мне поверить... - поняла Хоро.
   - Если только не случится чудо... - сказал Лоуренс и тут же повторил другим тоном. - Если только не случится чудо?
   - Что случилось?
   У Лоуренса появилось какое-то предчувствие, его глаза быстро забегали.
   Он уже думал, что Хоро могла отличить чистую пшеницу от пшеницы с примесями. Но натолкнулся на стену: определив, нужно было ещё и убедить людей в том, что это отравленная пшеница, а это - нет.
   Но что-то подобное где-то уже происходило. Но только где?
   Разные мысли промелькнули у него в голове. Потом перед ним появились Эльза и церковь.
   - Вот как, чудо, значит, - пробормотала он.
   - Мм? - допытывалась Хоро.
   - Как, по-твоему, Церкви легче всего привлекать новых прихожан?
   Хоро с таким видом, будто её поддразнивали, недовольно ответила:
   - Хочешь, чтобы я показала чудо?
   - Именно. Однако в действительности большая часть этих чудес заключают в себе зёрнышко [слово種- "зерно", "семя" - имеет ещё иносказательное значение "трюк", "фокус" - прим. перев.].
   Хоро ответила, ища что-то глазами:
   - Если речь о том, что можно было бы показать... Ты, где моя пшеница?
   Лоуренс показал на вещи, отлетевшие немного дальше, когда Хоро сбила его с ног.
   - Протяни руку и достань её, - сказала ему Хоро, видимо, не собираясь с него вставать.
   Понимая, что спорить было бесполезно, Лоуренс послушно изогнулся, подтянул суму и достал из неё мешочек с пшеницей, в которой жила Хоро.
   - Вот, - передал ей мешочек Лоуренс.
   - Угу. Смотри внимательно.
   Хоро достала из мешочка пшеничное зёрнышко, положила на ладошку и глубоко, медленно вздохнула.
   В следующее мгновение это началось.
   - О, - вырвалось у Лоуренса.
   Пшеничное зёрнышко у него перед глазами треснуло, выпустила зелёные ростки и белые корешки, тут же появились листья и к небу потянулся стебель. На конце стебля образовался колос, под растущим весом которого стебель согнулся, высох и стал из зелёного светло-бурым.
   Всё произошло очень быстро. В несколько мгновений на ладошке Хоро вырос и созрел кустик пшеницы.
   - Разве что так. Ещё и не смогу слишком много. Зато, - Хоро взяла выросший у неё на ладони колосок и пощекотала Лоуренсу нос, - как видишь, здесь тоже есть зёрнышки.
   - Хотел бы сейчас улыбнуться, но, боюсь, выйдет лишь кривая усмешка.
   Хоро надулась и пихнула его в грудь рукой с зажатой пшеницей:
   - Так что скажешь? Если из того, что можно показать, то вот, а дальше уж только мой истинный вид - волчий.
   Нет, думаю, этого достаточно, - ответил Лоуренс, беря у неё из руки пшеницу. - Теперь только чтобы Эльза приняла эту уловку. И.
   - Ещё что-то?
   Лоуренс кивнул, потом задумчиво покачал головой - однако.
   - Именно здесь и пригодится умение торговца, - произнёс он вслух. - Ну, тут должно всё пройти хорошо.
   Если удастся отличить отравленную пшеницу от хорошей и убедить в том жителей деревни, это не означало, что трудности деревни тут же разрешатся. По подсчётам старосты Сэму недоставало примерно семьдесят золотых лима. Если ничего не предпринять, Терео всё равно станет добычей Энберка. Даже если Энберк и признает чудо, отравленные сорняки были изначально подмешены Энберком, чтобы прибрать к рукам Терео, значит, возвращённая в деревню пшеница вряд ли будет принята городом обратно.
   Раз так, деревне придётся как-то обратить возвращённую пшеницу в деньги. Однако, если бедственное положение деревни удастся свести к этому вопросу, тогда за дело должен будет взяться торговец. А Лоуренс им как раз и был.
   - Что ж, раз так - возвращаемся.
   - Хмм. Достаточно мёрзнуть здесь, да? - хихикнула Хоро, поднимаясь с Лоуренса.
   Её хвост при этом прошёлся кончиком прямо по глазам Лоуренса. В следующее мгновение она уже была в своём истинном облике.
   - Ты, похоже, разочарован, мм? - спросила Хоро, показывая свои клыки.
   Лоуренс пожал плечами и ограничился словами:
   - Кажется, тебе весело.
   Вскоре Хоро с Лоуренсом нагнали Эльзу и Эвана. Вскоре после полудня они добрались до Терео.
   Эльза приняла предложение Лоуренса гораздо легче, чем он ожидал. Вероятно, она понимала, что одна её решимость бороться быда бесполезна. Однако до вчерашнего дня она вряд ли решилась бы на это.
   - Но я продолжаю верить в моего Господа. В Господа, стоящего над всеми богами, в того, кто создал всё в этом мире, - заявила всё же Эльза со всей прямотой Хоро, чей облик огромной волчицы она впервые увидела совсем недавно.
   Она заявила это той, которая могла разорвать её на куски одним движением когтей, даже не пуская в ход зубы.
   Хоро молча посмотрела на Эльзу и оскалила клыки. Эван невольно затаил дыхание, глядя на неё, но Хоро достаточно хорошо знала необъятность мира, чтобы понимать, что она не была на его вершине. Огромная волчица спрятала клыки и, фыркнув, отвернулась.
   Сейчас же они остановились на вершине холма на окраине деревни неподалёку от мельницы Эвана. Лоуренс с Эльзой и Эваном обсуждали предстоящие действия, предоставив Хоро их охранять.
   - Теперь надо только продумать, как это подать и каким образом осуществить, - произнёс Лоуренс.
   - Ты можешь что-нибудь предложить? - спросила Эльза.
   - Покупка товара по самой низкой цене увеличивает прибыль.
   - Когда деревню окончательно прижмут, да?
   Лоуренс кивнул, слово взял Эван:
   - Утром, когда я следил за этими на дороге, мне показалось, что с ними едет епископ Ван.
   - Епископ Ван... - тихо сказала Эльза.
   Вероятно, деревню Терео собирались прижать не только деньгами, но и мощью Церкви. Однако теперь положение деревни, выглядевшее утром безнадёжным, кажется, становилось возможным переломить. На самом деле присутствие главы церкви Энберка было бы удобным. Ведь лучшего свидетеля чуда было не найти.
   - Люди из Энберка будут вести разговор, практически не оставляя возможности Терео что-либо возразить. Они даже привели с собой тех с копьями. Не думаю, что разговор будет уважительным, - высказался Лоуренс.
   - Да и староста Сэму вряд ли захотел бы, чтобы жители деревни взялись за оружие, - заметила Эльза.
   - К тому же у селян, вероятно, просто не хватит смелости на это, - добавил Эван.
   Его скептическое замечание, должно быть, имело под собой основания.
   Если всё обстояло так, время предстать перед селянами определялось само собой.
   - Значит, мы вступим в дело после того, как староста Сэму падёт перед ними на колени, - озвучила это Эльза.
   - Чудо сотворим так, как я уже объяснил.
   Эльза кивнула и перевела взгляд на Эвана:
   - Эван, всё в порядке?
   Она имела в виду роль мельника в этом деле. Из них именно Эван рисковал жизнью самым непосредственным образом. Всё основывалось на доверии силе Хоро.
   Эван обратил взгляд к Хоро.
   - Да чего там, если я отравлюсь, прежде чем поймут, что это яд, убейте меня - всего делов.
   Но пальцы его слегка дрожали.
   Хоро, конечно, знала, что Эван перед Эльзой лишь строил из себя героя, но она была не из тех, кому не нравилось такое поведение.
   - Всего лишь один быстрый глоток, - весело заверила она. - Больно не будет.
   - Так что, после этого чуда все денежные вопросы остаются господину Лоуренсу? - уточнил Эван.
   - Лучше всего, если бы возврат был сразу же отменён, но в любом случае оставьте это на меня.
   Эльза кивнула и сложила руки на груди.
   - Да благословит тебя Господь.
   Потом Хоро тихо сказала:
   - Приехали.
   Все переглянулись.
  

Глава шестая

  
   Шестнадцать повозок въехало в деревню Терео, каждая везла три-четыре больших мешка. Их сопровождало двадцать три мужчины с копьями. Ещё четверо, со щитами, в шлемах и наручах, были похожи на пеших рыцарей.
   Так же, пешим порядком, двигалась четвёрка священнослужителей. Сколько приехало в крытой повозке, не было видно, Эльза предположила, что внутри могли находиться сам епископ Ван и его подручные священники.
   - А-а, пробормотал Лоуренс, увидев в процессии весьма упитанного мужчину, по виду торговца.
   Рииндот слыл самым богатым торговцем муки в Энберке, и не стоило удивляться, если он и закупал всю муку деревни Терео. И в таком случае было легко понять, что отравившийся хлебом человек испёк его из муки, купленной у этого торговца.
   Ну, а если Рииндот находился в центре этой истории, то он, должно быть, нарочно отказался купить у Лоуренса, заехавшего в его торговый дом, хлеб за деньги, а только в долг. Вероятно, именно тогда было решено осуществить давно задуманное.
   Не зря говорят: "уже в шаге от тебя путь покрыт мраком", так что никак не узнаешь, где наткнёшься на злой умысел.
   Лоуренс медленно вздохнул.
   Увидев процессию, Хоро на холме сразу легла, проводила её взглядом, после чего опять приняла человеческий облик и быстро оделась. И уже тогда все четверо, делая для безопасности большой крюк, направились к норе Торуэо.
   Иима могла вход в подвал закрыть и запереть или же только закрыть. Лоуренс надеялся на второе.
   - Вероятно, это то, что называется Божьим покровительством, - усмехнулась Хоро.
   Надежда Лоуренса оправдалась.
   - Чувствуешь людей? - спросил он Хоро.
   - Нет. Никого.
   Если Эльза и её гости сбежали, церковь больше не представляла интереса для селян.
   Лоуренс приподнял постамент, и статуя с грохотом свалилась с него на пол. Лоуренс замер на месте, однако других звуков не последовало, и он решительно поднял пьедестал выше. В открывшийся просвет проскользнул Эван, и они уже вдвоём открыли вход совсем.
   - Вот так... пожалуй, достаточно, - сказал Лоуренс, опуская с Эваном постамент у края входа. - Теперь серп со священной чашей.
   То, что вскоре понадобится для чуда.
   Эльза, выходя из подвала, кивнула и убежала вместе с Эваном.
   Лоуренс с улыбкой посмотрел на Хоро, ещё остававшейся в подвале.
   - Если всё пройдёт хорошо, будет возможность спокойно почитать, - сказал он, и Хоро, словно смирившись, поднялась по каменным ступеням и вышла из подвала.
   Вероятно, после побега из церкви Лоуренса с остальными подозреваемыми Иима открыла дверь церкви. Засов, до того плотно закрывавший дверь, а теперь прислоненный к стене, был целым.
   - Ну, как там идёт представление? - спросила Хоро.
   - Удачно, что деревянные ставни не сломали. Можно всё увидеть через щели.
   Заглянув в щель ставня, Лоуренс увидел, что процессия с мукой уже въезжала на площадь. На камне стоял мужчина средних лет в облачении высокопоставленного священнослужителя, вероятно, епископ Ван, там же стояли торговец Рииндот, староста деревни Сэму и несколько селян.
   - Господин Лоуренс, - тихо позвала Эльза, осторожно подошедшая сзади с Эваном.
   Эван держал в руках чашу, явно не серебряную, и покрывшийся ржавчиной серп. Впрочем, чем проще и беднее выглядели предметы, тем лучше они подходили для чуда.
   - Что ж, - ответил Лоуренс, - теперь нам надо просто дождаться подходящего момента.
   Эльза и Эван, разом глотнув, кивнули.
   Лоуренсу не было слышно, что говорил староста Сэму, но, судя по его оживлённым жестам и движениям всего тела, он отчаянно пытался что-то объяснить епископу Вану. Время от времени Сэму указывал на церковь, и всякий раз селяне, собравшиеся на площади, и люди, стоявшие на камне, поглядывали на неё, пугая прятавшегося за ставнем Лоуренса.
   Однако никто не пытался зайти в двери церкви, пребывая в уверенности, что людей в ней не было.
   Епископ Ван отвечал со спокойным видом, иногда обсуждая что-то с пожилым священником, стоявшим рядом. Мнение старосты Сэму и других селян для него значила, должно быть, не больше, чем жужжание мух.
   И действительно, Сэму разом онемел, стоило только епископу показать ему несколько пергаментов.
   - Ты разбираешь, о чём они? - спросил у Хоро Лоуренс.
   - Они требуют денег, - ответила она.
   Вдруг раздался крик ярости, с которым один селянин бросился на копьеносца, однако его тут же сбили с ног. Тогда на помощь ему бросилось ещё несколько селян, с ними поступили так же.
   Мужчины с копьями казались набранными случайным образом, но, похоже, кое-чему их обучили. Они быстро выстроились ряд и ощетинились копьями. Селяне, несмотря на численный перевес, вряд ли были способны переломить ситуацию.
   - Хм. Этот Сэму перестал настаивать на своём. Начал уступать.
   Но в таких случаях, стоит начать уступать, тебя сразу отпихнут ещё дальше назад.
   Епископ Ван, вероятно, будеть давить и дальше, но не настолько, чтобы загнанная им мышь в отчаянии попыталась укусить кошку.
   - Что там? - спросил Лоуренс, увидев, что к переговорам подключился ещё один селянин.
   Его участие выразилось в том, что он обменялся несколькими словами с Рииндотом, сразу вышел из себя, и Сэму пришлось его утихомиривать.
   - Это пекарь. Тот самый, кто сильнее всех надсмехается надо мной, - ответил Эван.
   Рииндот, как до того епископ Ван, достал из кармана пергамент и горделиво выставил его напоказ, заставив жителей деревни смолкнуть. Однако у него был вид, скорее, не того, кто привык заставлять окружающих замолчать, а того, кто был рад, что, наконец-то, удалось заставить стихнуть жителей этой деревни.
   - Похоже, отец Франц был чересчур выдающимся, - заметил Лоуренс, будто мимоходом, и Эльза едва заметно кивнула.
   В какой-то момент Сэму потерял силы и опустился на колени на камень, селяне, стоявшие рядом и со злостью смотревшие на епископа Вана, поспешно бросились к старосте, чтобы поддержать его.
   Лоуренсу показалось, что он услышал, как сжимаются кулаки. Оглянувшись, он увидел, что кулаки сжала Эльза. Лицо у неё оставалось спокойным, но её чувства он понимал прекрасно. Ведь Эльзу жители деревни не стали бы поддерживать, будь она на месте старосты сейчас, как не поддерживали никогда.
   - А это уже конец. Их поставили перед окончательным решением по их деревне, - внезапно сказала Хоро.
   Лоуренс и Эльза с Эваном сразу поняли, о чём речь. Сэму и остальные селяне повернулись в сторону, противоположную церкви - к дому старосты. Их вид, даже со спины, показывал достаточно ясно их чувства.
   Чуть позже двое стражей взобрались на камень. В их руках Лоуренс увидел священное изображение Торуэо, которое он видел в доме Сэму.
   - Предайте это огню и, если примите истинное вероучение, всё будет хорошо, - тихо говорила Хоро, видимо, повторяя слова епископа Вана.
   Селяне и Сэму, пока она говорила, смотрели в сторону церкви, будто слушали девушку-волчицу.
   - Обращаться и искать помощи только в беде - таковы люди, - произнесла Хоро, отходя от окна, потом она скрестила на груди руки и вздохнула. - Но бывает, что и я обращаюсь за помощью людей. Так что делаем?
   По лицу Эвана было видно, насколько ему было противно такое себялюбие селян. Однако он подавил вспышку неприязни к ним и посмотрел на Эльзу. Та тут же поднялась и сказала лишь:
   - Я не могу бросить на произвол судьбы деревню. Как служитель истинной веры.
   Лоуренс кивнул:
   - Тогда идём.
   Его слова стали знаком, по которому дверь церкви была открыта, и все четверо вышли на площадь.
  
  
   Стихли все, вот уж действительно, словно водой на них плеснули.
   Такая мысль первой пришла Лоуренсу в голову. Ему уже не никогда забыть выражение лиц Сэму и остальных селян, смотревших на церковь, словно умолявших помочь им пред лицом чучела змеи, олицетворявшего вершителя Торуэо.
   - Эльза! - первой прервала молчание Иима.
   Она стояла не на камне, а среди простых жителей деревни, вероятно, из-за того, что защищала Эльзу и тех, кто пришёл в её церковь. Не обращая внимания на остальных селян, Иима бросилась к Эльзе.
   - Эльза, зачем!
   - Прости, госпожа Иима.
   Иима бросила и на Лоуренса совершенно растерянный взгляд.
   - Да неужели, - зазвучал голос епископа Вана с камня, прежде чем Лоуренс успел что-то сказать. - Сама преемница отца Франца, госпожа Эльза, если не ошибаюсь.
   - Давно не встречались, достопочтенный епископ Ван, - ответила Эльза.
   - Как я слышал, вы все вместе сбежали, однако, всё же вернулись, потому что, по видимому, оказались не в силах вынести тяжести ваших грехов и хотите покаяться.
   - Потому что Господь всегда милосерден, - отчеканила Эльза, глядя на епископа.
   Епископ на миг растерялся от твёрдости её ответа, но, вероятно, сочтя ответ воем отчаяния битой собаки, оправился и со снисходительной улыбкой что-то тихо сказал стоявшему рядом священнику.
   Тот прочистил горло, поднял пергамент и объявил:
   - Мы, праведная церковь святого Рио в Энберке, считаем, что деревня Терео, поклоняясь языческому божеству, подмешала вино Кепас в пшеничную муку с намерением причинить вред тем, кто следует за нами и исповедует нашу истинную веру. В то время как наши истинно верующие страдают от проклятия, ни один житель Терео от него не пострадал. Несмотря на то, что питаются той же пшеницей, что ясно свидетельствует о защите их со стороны их злобного языческого божества.
   Далее оглашение продолжил сам епископ Ван:
   - В соответствии с нашим соглашением с отцом Францем мы сначало вернём муку в эту деревню. Далее мы создадим здесь новую, истинно святую церковь. Облачённый в шкуру агнца, под которой извивается змея, прислужник этого злобного, ложного божества должен быть предан суду истинного Бога.
   При последних словах стражи со щитами обнажили мечи и повернулись к Лоуренсу и тем троим, которые вышли с ним из дверей церкви.
   Но Эльза не сделала ни шагу назад.
   - В этом нет нужды, - громко, с достоинством, ответила она. - Я действительно пребывала в заблуждении. Однако милосердный Господь указал мне верный путь. И я повстречала посланника Господа!
   Ван вздрогнул и, нахмурившись, взглянул на священника рядом с ним. Тот что-то ему сказал, и Ван высоко поднял правую руку.
   - Та лёгкость, с которой ты утверждаешь, что встретила посланника Господа, - это свидетельство вероотступничества! Если ты говоришь, что это не так, - докажи!
   Рыба схватила наживку.
   Эльза бросила взгляд на Эвана, потом на Хоро. Юноша-мельник и воплощение волка кивнули и направились к повозкам с мукой. Стражники немедленно направили на них копья.
   - Изволишь сомневаться, дозволь доказать, - произнесла Эльза.
   Ван, фыркнув, скомандовал:
   - Пропустить!
   Эван шёл, сжимая в руке зёрна пшеницы, которые ему дала Хоро.
   Эльза, проводив его и Хоро взглядом, направилась к большому камню, не обращая внимания на уговоры Иимы не делать этого.
   - Поклонение Торуэо как божеству-змею, безусловно, было бы ошибкой, - сказала она.
   Селяне, стоявшие на камне, посмотрели на Эльзу с такой неприязнью, словно их заставили с этими словами проглотить по горсти камешков.
   - Однако суть поклонения не есть ошибка.
   Эльза поднялась по лесенке, пристроенной к камню, прошла мимо епископа Вана и опустилась на колени перед чучелом, изображавшим Торуэо, брошенным стражниками на камень.
   Даже когда Лоуренс с Хоро прибегли к хитрости, чтобы добраться до книг с преданиями, оставленным отцом Францем в церкви, Эльза отказалась солгать. И эта сущность её не претерпела изменений, она оставалась священнослужителем, наверное, до мозга костей.
   Но эта Эльза почему-то преклонила колени пред изображением Торуэо, вместо того, чтобы осудить как языческий идол.
   Потом Эльза произнесла:
   - Я считаю, что Торуэо по своей сути есть чудо, явленное Господом.
   У Сэму округлились глаза, поражены были и остальные жители деревни.
   Эльза своими словами не отвергала Торуэо, но и не признавала божеством.
   Однако Ван с видом превосходства усмехнулся и сказал насмешливым тоном:
   - Рядом со словами людей всегда бродит ложь. Твои слова могли быть нашёптаны дьяволом, и у тебя нет оснований отрицать это.
   - Посланник Господа обещал показать свет, чтобы направить заблудших агнцев в правильную сторону.
   Хоро и Эван посмотрели на Эльзу, давая понять, что всё готово.
   Лоуренс был уверен, что всё должно пройти хорошо, но всё равно беспокоился.
   На Эльзу, говорившую с камня, вероятно, весьма сильно давили пристальные взгляды жителей деревни и епископа Вана. И всё же она выглядела сильной, когда говорила.
   Как преемница отца Франца она верила в силу не-человеческого существа Хоро. И её, наконец, удалось поверить истинность того, что всё сущее в этом мире создано единственным в нём Богом.
   - Хмм, чтобы Господь явил свою силу ради такой, как ты... - начал, было, Ван, но его слова потонули в полных испуга и изумления возгласах возниц и стражи, стоявших возле повозок.
   - П-п-пшеница!
   - Ооооооо!
   Из мешков на повозках прорастали и тянулись к небу побеги пшеницы.
   Сэму и другие селяне смотрели на это с бессмысленным выражением на лицах, епископ Ван взирал на чудо в изумлении.
   Пшеница продолжала расти, вызывая возгласы у всё большего числа людей, а потом все начали становиться на колени.
   - Чудо! Чудо Господне!
   Этот возглас разнёсся по толпе со скоростью лесного пожара, и даже священники, накогец, пали на колени. Один епископ Ван продолжал смотреть на происходящее стоя, застывший, как статуя.
   А когда свежая, зелёная пшеница густо заколосилась на всех повозках, возгласы людей зазвучали снова. Из шестнадцати повозок лишь в одной пшеница не дала золотистых колосьев, набитых зерном, вместо этого она рассыпалась в прах.
   Каждому было понятно, что это означает.
   Пшеница приковала взоры всех, лишь Лоуренс оторвался от неё, чтобы взглянуть в другую сторону.
   Лицо Рииндота было белее муки. Как и у епископа Вана. Виновные в преднамеренном отравлении пшеницы, конечно же, никак не могли высмеять разворачивавшееся пред ними чудо и объявить его нелепицей.
   - Господь указал нам верный путь, - возвысила голос Эльза, и её слова привлекли к ней всеобщее внимание.
   - Г-лупость... какая глу... - пробормотал Ван.
   - Епископ Ван, - прозвучал холодный, спокойный голос Эльзы. - Я хочу, чтобы ты удостоверил, что всё это не проделки дьявола.
   - Но как? Как?
   - Этим, - Эльза протянула Вану чашу из потемневшего серебра. - Прошу тебя освятить эту чашу. После этого Эван, который мелет зерно пшеницы всей деревни, явит нам праведное ученье Божье.
   Ван послушно взял чашу и торопливо спросил:
   - Но-но что именно ты собираешься с ней делать?
   - Благодать Божья должна быть дарована и бедным тоже. Прошу, пусть длань епископа Вана очистит эту чашу.
   Растерявшийся, не способный больше спорить Ван бросил недовольный взгляд на священника рядом с ним, тот коротко приказал священникам, стоявшим у подножья камня:
   - Воды.
   Воду немедленно принесли и передали Вану.
   Когда воду наливает священнослужитель, она неизменно приобретает особую, священную суть.
   Чаша, очищенная святой водой от всяческого зла, тускло поблескивала в руке Вана.
   - Теперь пусть эту чашу с освящённой водой передадут мельнику в руки.
   Эльза не стала сама передавать её, чтобы не давать никому лишнего повода придраться. Если чашу принесут и передадут Эвану священники собственными руками, то она будет наполнена лишь их праведностью.
   - Смотрите внимательно, - сказала Эльза и кивнула Эвану, тот с силой кивнул в ответ.
   После этого Эван достал серп и запрыгнул на повозку, сделав небольшой разрез в каждом мешке, он набрал немного муки из каждого мешка в чашу.
   Все на площади должны были теперь понять, что собирался сделать Эван. Все настолько внимательно наблюдали за ним, что в опустившейся тишине было слышно, как кто-то вдохнув и затаил дыхание.
   Эван добавил в чашу муки из пятнадцати повозок из шестнадцати, после чего вознёс чашу с водой и мукой высоко над головой. Священники, будто повинуясь нахлынувшему порыву, забормотали какие-то молитвы, устремив взоры на эту чашу.
   Эван медленно опустил чашу и заглянул в неё. Он видел истинный облик Хоро и знал, что она не была обычным человеком. К тому же он стал очевидцем чуда: процесс роста и вызревания пшеницы, требовавший многих месяцев, пронёсся в считанные мгновенья.
   Потом его взгляд метнулся в сторону от священной чаши. Посмотрел он, конечно, на Эльзу. И тут же, единым духом, выпил содержимое чаши.
   - Чудо, открытое нам посланником Господа, свершилось, - провозгласил он, его верхняя губа была белой от налипшей муки.
   Потом Эван протянул чашу священнику и что-то сказал, и чаша вновь была наполнена освящённой водой из кожаного меха. Мельник запрыгнул в ту единственную повозку, откуда ещё брал муку, и немного именно этой муки добавил в чашу.
   Эльза повернулась к дрожавшему мелкой дрожью Вану и отрывисто отчеканила:
   - Ели это чудо - ложное, то ты должен быть способен свершить чудо истинное, так?
   Если селянам лгали, что к пшенице подмешен ядовитый сорняк, единственный способ удостовериться в обратном - попробовать её всю, что и сделал Эван с мукой пятнадцати повозок.
   Так диктует здравый смысл. Но чудо могло стоять выше здравого смысла. И чуду можно было противопоставить лишь другое чудо. И для епископа Вана был один способ доказать, что явленное чудо было от дьявола, - свершить чудо от Бога.
   Эван подбежал к большому камню и отдал чашу Эльзе. Та протянула её Вану.
   - Епископ Ван.
   Колени Рииндота разом ослабели, и он плюхнулся на свой объёмный зад. Что касается Вана, то он был не в силах шевельнуться, будто окаменел. Он никоим образом не мог принять эту священную чашу.
   - По... понятно, - с трудом выговорил, наконец, он. - Это... чудо. Истинное чудо.
   - А церковь этой деревни, - безжалостно и стремительно продолжала давить Эльза.
   Ван был не способен что-либо возразить, и никакого чуда у него не было в запасе.
   - Кх... Праведной веры. Это церковь праведной веры.
   - Тогда попрошу тебя начертать это на пергаменте, - попросила Эльза, впервые улыбнувшись с момента выхода из дверей церкви.
   Она повернулась с этой улыбкой к Сэму и другим селянам и с благоговением подняла изображение Торуэо.
   Ван уже не мог поставить это ей в вину и, само собой, не мог требовать от селян прекратить поклоняться Торуэо, так что для деревни это было приятным изменением. Эльза со своей задачей справилась прекрасно.
   Но хотя она великолепно держалась перед епископом Ваном и другими присутствовавшими, ни разу не отступила ни перед кем, под этой хрупкой маской она, вероятно, скрывала тревогу и огромное напряжение.
   Эльза очень-очень глубоко вздохнула, лёгким движением вытерла уголки глаз, склонила голову и помолилась, сложив на груди руки так, словно она держалась за что-то невидимое. Молилась ли она Богу, или это был отец Франц, но и тот и другой наверняка похвалил бы её.
   К Лоуренсу, наблюдавшему за этим со стороны, подбежала Хоро.
   - И как, потрясающе, правда? - с гордым видом спросила она, являя собой резкий контраст с Эльзой, одержавшей победу над Ваном, но державшейся с прежней скромностью.
   Однако эта разница словно зеркально отобразилась в разницу между Лоуренсом и Эваном. Поскольку юноша-мельник, сунув святую чашу кому-то из священников, бросился к Эльзе и обнял её.
   Это зрелище тут же привлекло внимание всех жителей деревни, Лоуренс тоже устремил туда взгляд.
   - Пффмм, - фыркнула Хоро. - Похоже, завидуешь, да?
   Если этот вопрос был задан с такой вызывающей улыбкой, Лоуренсу оставалось лишь сжаться как бы в испуге и пожать плечами:
   - Да, завидую.
   Его слова так не соответствовали поведению, что Хоро удивлённо заморгала.
   - На сей раз я был всего лишь на подхвате, а лицедеями в этой пьесе выступили Эльза с Эваном. Ты же придумала саму пьесу и исполнила в ней главный трюк, - добавил Лоуренс, ответив не на то, о чём его спрашивали.
   Хоро, вздохнув с совершенно незаинтересованным видом, уточнила:
   - Но мы ещё не решили с деньгами. Это ведь твоя работа?
   - Так и есть. Однако...
   Лоуренс со спокойной головой заново оценил положение и задумался.
   Положение поменялось и очень сильно. Раз загнанная кошкой мышь сумела как следует укусить преследовательницу... Она могла бы теперь воспользоваться возможностью получить и кусок мяса.
   Картина происходившего полностью изменилась, с ней менялись и мысли. В голове Лоуренса обретал очертания замысел, имевший привкус злорадства, в других местах Лоуренс вряд ли бы подумал о таком.
   - Так, значит. Кажется, стоит попробовать, - неосознанно пробормотал он, поглаживая бородку, и вдруг заметил, что на него смотрит Хоро.
   Её взгляд снизу вверх исподлобья был немного удивлённым и как будто оценивающим.
   Такое непривычное поведение Хоро удивило Лоуренса, его рот сам собой открылся:
   - Что такое?
   - Хмм... Ты тоже, может быть, на самом деле волк, а?
   - Э? - с глупым видом переспросил Лоуренс, услышав настолько неожиданное предположение.
   Хоро с видом облегчения рассмеялась, обнажив свои клыки.
   - Ху-ху-ху. Такое лицо тебе подходит больше.
   Не сомневаясь, что попробовав с ней препираться, он лишь сильнее увязнет в её ловушке, Лоуренс отступил. Хоро, похоже, хотела лишь поддразнить его и тоже не стала продолжать.
   В конце концов, у них ещё будет немного времени насладиться подобным беззаботным поддразниванием. Последние штрихи в картину, включая утончённое возмездие, ещё надо было внести.
   Лоуренс бодрой рысцой подбежал к спускавшимся в это время с камня для важных собраний Вану со священником-помощником, Рииндоту и селянам, они, вероятно, должны были в доме Сэму составить соответствующие документы.
   - Эти господа в доме старосты Сэму обсудят божественные вопросы, а ты, господин Рииндот, здесь поговоришь с нами о делах денежных.
   Лицо Рииндота приобрело такой вид, как у преступника, которого, наконец, схватили стражи.
   Ничего не зная о Лоуренсе, Ван посмотрел на него с видом - а это кто? - но Эльза прошептала что-то Сэму на ухо, тот тихо заговорил с Ваном, и епископ с удивлением произнёс: "А-а!"
   Потом Сэму повернулся к селянам рядом с ним, тоже смотревшим на Лоуренса с подозрением, его пояснение вызвало у них удивление несколько не такое, как у Вана, впрочем, они в итоге, пусть и неохотно, но кивнули.
   Хоро шепнула Лоуренсу на ухо:
   - Насколько я услышала, они всё оставляют на тебя.
   Это означало, что его положение в деревне в корне поменялось: из злодея, заподозренного в отравлении пшеницы, он был возвышен до посредника, представлявшего интересы деревни.
   Рииндот, вероятно, опасаясь последствий той ловушки, которую он устраивал Лоуренсу, раздумал спускаться с камня и чуть не плакал, стоя там.
   Селяне продолжали толпиться на площади, а жители Энберка увлечённо и восторженно, перебивая друг друга, обсуждали увиденное чудо.
   Лоуренс быстро оценил ситуацию. Переговоры должны были пройти достаточно гладко.
   - Ладно, господин Рииндот.
   - Д-да! - охрипшим голосом откликнулся тот, то ли притворяясь, чтобы вызвать сочувствие, то ли впрямь вне себя от страха.
   Хоро, нарочито кашлянув, пронзила его сердитым взглядом, так что Лоуренс понял, что толстяк притворялся. Однако под взглядом Хоро Рииндот вдруг закрыл рот и стал покрываться холодным потом, который уже не мог быть притворством.
   - Меня госпожа Эльза попросила обсудить денежные вопросы. Хочу узнать, согласны ли господа жители деревни Терео.
   - Староста согласился... - с неохотой отозвался один из селян, бывших ранее со старостой на камне. - Раз так, что ж тут поделаешь...
   Пекарь, показавшийся Лоуренсу вспыльчивым, ожесточённо почесал затылок и добавил:
   - Денежные вопросы полностью лежат на господине старости, и потому, значит...
   Лоуренс кивнул:
   - Итак, к сути. Что ж, позволь начать с наивысшего требования: хотелось бы попросить тебя отменить возврат пшеницы деревне.
   - Что!.. - вскричал Рииндот и закашлялся. - Кха... кха... эт-это невозможно!
   - Почему?
   - Э-это всё... это какое мнение о нашей пшенице... Как ни смотри, а человек то умер! А с этим заодно погублено напрочь и доверие к нашей пшенице - вот как!
   Судя по всему, подумал Лоуренс, эта история об умершем от отравления может оказаться чистым вымыслом. Он посмотрел на Хоро и прочитал в её взгляде вопрос: "Что делаем?" Похоже, это действительно было всё выдумано. Но озвучивать это не стоило. Последствия могут быть непоправимыми.
   - И потом, и потом, если вино Кепас обнаруживается в пшенице, она вся возвращается, это в договоре с Францем написано, так же?
   Он давил на то, на что полагалось давить, как и следовало ожидать. Конечно же, селяне не могли этого оспорить. Даже если они подозревали, что пшеница была отравлена по вине торгового дома Рииндот, доказать это было невозможно.
   - Ладно, понял, - сказал Лоуренс. - Если мы принимаем возврат пшеницы, тогда это будет стоить...
   Рииндот после уступки Лоуренса выглядел так, словно его, до этого брошенного в пруд, сейчас вытащили из воды.
   - Двес-двести ли...
   - Не шути так! - закричал пекарь, хватая Рииндота за шиворот. - Ровно столько, за сколько ты её купил у нас!
   В самом деле, торговый дом Рииндот уже продал часть пшеницы, так что эта цена была неразумной.
   Кроме того, по подсчётам старосты Сэму при такой цене деревне не хватит около семидесяти золотых лима.
   Тем не менее деловая хватка Рииндота, запросившего наивысшую цену даже в таких условиях, по мнению Лоуренса, была достойна восхищения.
   - То-то-тогда ст... сто... девяносто.
   Пекарь начал выкручивать ворот Рииндота, но Лоуренс остановил его движением руки. Правда, не для того чтобы выручить толстяка.
   - Рииндот, если снова случится чудо, не обернётся ли это для тебя ненужными осложнениями?
   Похоже, селяне не поняли, на что Лоуренс намекал, но способность Хоро распознавать ложь позволила ему понять, что больше всего заботило Рииндота. Самым большим осложнением было бы для него, конечно, разоблачение роли самого Рииндота в отравлении пшеницы.
   Лицо толстого торговца напоминало морду тонувшей свиньи, когда он, задыхаясь, выговаривал трясущимися губами:
   - Ст... сто... шесть-де... сят...
   В серебряках трени уступка составляла восемьсот монет.
   Пекарь, наконец, отпустил его ворот.
   Рииндот закашлялся, а Лоуренс, прикинув, тоже счёл предложенную уступку достаточно разумной. Если продолжать давить, глава торгового дома Рииндот затаит ненужное недовольство.
   Прежде всего, договор этой деревни с Энберком сам по себе был слишком своеобразным.
   Но кроме этого было ещё одно обстоятельство.
   - Что ж, это приемлемая цена за возвращённую пшеницу, - произнёс Лоуренс. - Все присутствующие - свидетели.
   Все кивнули, Рииндот, наконец, поднял голову.
   Теперь начиналось главное.
   Хотя стороны и пошли на некоторые уступки, но сделку по возврату ещё нельзя было осуществить. А чтобы подобное не повторялось, Нужно, чтобы договор города с деревней был достаточно разумен.
   - Кстати, господин Рииндот, - заговорил Лоуренс.
   - Д-да.
   - Вся эта возвращаемая пшеница, ты же не сможешь снова её купить, правда?
   Рииндот немедленно покачал головой. Сделай он это, его торговый дом мог разориться.
   - Понятно. Однако староста Сэму говорил мне, что у деревни недостаточно денег, чтобы выкупить возвращаемую пшеницу. Даже если снизить стоимость до ста шестидесяти лима, их всё равно окажется недостаточно.
   Селяне поражённо ахнули. Староста, вероятно, умолчал это, чтобы не вызывать лишнего беспокойства в деревне.
   - И потому у меня будет предложение, - поторопился сказать Лоуренс, прежде чем селяне начали лупить Рииндота.
   - Ка-как-кое?
   - Всё просто. Одобрение епископа Вана для пшеницы этой деревни - ты не мог бы попросить его об этом?
   Похоже, что Рииндот лихорадочно пытался понять, что задумал Лоуренс. И, похоже, ему это не удалось.
   - Если собираетесь пристроить пшеницу в другие торговые дома... вам лучше сразу оставить это...
   - Почему нет? - выкрикнул пекарь.
   Рииндот, пожав плечами, ответил, показывая всем видом, что это от него никак не зависит.
   - По-потому что в этом году везде хороший урожай, пшеницы переизбыток. Ни одна деревня не может продать столько, сколько она бы хотела. Мы и так стараемся купить настолько много, насколько нам удаётся, дорожа доверием поставщиков, в общем, так...
   Кроме того, урожай деревни уже прослыл проклятым, даже если это и было неправдой. С точки зрения торговца такой товар следовало избегать.
   - Нет, об этом не беспокойся, - ответил Лоуренс. - Так как, по-твоему, ты сможешь исполнить нашу просьбу?
   Рииндот с мольбой посмотрел на Лоуренса, будто надеялся, что тот откажется от этой просьбы, затем медленно кивнул. В его взгляде словно переплетались две мольбы к Богу: первая - о помощи, вторая - не допустить нового чуда, поистине странное сочетание.
   - Ес-если только это... всё б-будет в по-порядке, думаю... - произнёс толстяк.
   - Тогда ещё одно, - быстро добавил Лоуренс.
   - Э?
   - Я Собираюсь начать одно дело, которое жители Энберка могут найти небезупречным. И именно поэтому я хочу, чтобы ты был на моей стороне.
   - А, - открыл рот Рииндот. - Не может быть, печь хлеб, ты об этом?
   - К сожалению, это не так. Что бы там ни было, но пекари мне этого никогда бы не позволили. Не так ли?
   Рииндот резко кивнул, несмотря на мешавший этому второй подбородок.
   Однако Лоуренс собирался заняться не именно этим, а чем-то похожим.
   - И оплата будет произведена, когда дело успешно пойдёт.
   - Ч-что же это?
   - Конечно, никакого принуждения. Тебе будет выгодно то, что мы предложим взамен, - заверил Лоуренс и, прежде чем продолжить, обвёл жителей села взглядом и снова посмотрел на Рииндота. - Что думаешь по поводу возможности расторжения договора, оставшегося от отца Франца, обязывающего тебя покупать пшеницу в деревне без каких-либо условий?
   Предложение Лоуренса тут же вызвал шквал возражений возмутившихся селян.
   - Эй, пусть тебе староста и доверил договариваться, но этого ты делать не можешь!
   - Но пока договор остаётся в силе, можно не сомневаться, что Энберк продолжит таить на нас злобу. Разве не так? - Лоуренс посмотрел на Рииндота.
   Владельцу крупнейшего в Энберке торгового дома, занимавшегося мукой, было непросто отвечать на этот вопрос в таком окружении, но он всё же осторожно кивнул.
   - Этот договор был неестественным с самого начала, - объяснял Лоуренс. - Обычно в деревне имеется кто-то, кто разбирается в деньгах и ведёт деловые переговоры. Так работает торговля.
   Рииндот с готовностью кивнул и пожал плечами, когда селяне злобно на него посмотрели
   - Так как, господин Рииндот? Ты согласишься выполнить мою просьбу?
   "Эй!", "Ты!", "Слушай!" - стали напирать на Лоуренса селяне, но он не отступился. Он был уверен, что с этого пожно было получить немалую прибыль.
   - Если господин Рииндот и достопочтенный епископ Ван будут на нашей стороне, появится прекрасная возможность одного дела для этой деревни, я сейчас расскажу, - сказал Лоуренс и улыбнулся.
   Все замолчали под напором его уверенности.
   - Так что же это?.. - Лоуренс нарочно сделал паузу. - Наверное, открою вам эту тайну. Мне понадобится помощь пекаря.
  
   0x01 graphic
  
   Пекарь с некоторым удивлением кивнул.
   - Ещё надо бы подготовить яиц и масла. И мёд, если можно.
   Все озадаченно посмотрели на Лоуренса.
   И только Хоро подала голос в опустившейся тишине:
   - Со всем этим, похоже, получится что-то вкусненькое.
  
  

Эпилог

  
   Подготовив вещи в дорогу, Лоуренс вернулся в гостиную комнату церкви и с порога услышал бодрое хрм-хрм. Этот звук, напоминавший хруст, когда идёшь по россыпи мелких камешком, издавала, несомненно, Хоро. Лоуренс неоднократно говорил ей не сочетать чтение с едой, но она, кажется, пропускала всё мимо своих волчьих ушей.
   И Эльза тоже вздыхала и упрекала Эвана за неумение внсти себя за столом, когда тот рассыпал по столу крошки хлеба и другой еды. Неудивительно, что Лоуренс и Эльза в таких случаях обменивались кривыми улыбками, когда встречались взглядами.
   Противостояние Энберка и Терео завершилось чудом и сделкой три дня назад. Сделка Лоуренса оказалась очень удачной. В конечном итоге долг деревни составил тридцать семь золотых лима, что что составляло без малого семь с половиной сотен серебряков трени. Однако договор с Рииндотом позволил не только не возвращать долг, но и даже получить деньги с главы торгового дома.
   Лоуренс предложил выпекать из пшеницы деревни печенье в её пекарне. Печенье, подобно пресному хлебу, изготавливалось из муки, замешанной на воде, без брожения. Но добавление масло и яиц делало печенье на удивление вкусным.
   На юге печенье было распространённой едой, но на севере Лоуренс почему-то никогда его не встречал. Рассказывая за обедом в церкви о разнообразных видах хлеба, Лоуренс лишний раз убедился в том, что жители деревни не имели об этом представления.
   Кроме того, строго говоря, печенье хлебом не являлось. Гильдии пекарен строго следили за тем, чтобы никто, кроме пекарен, не мог выпекать из муки хлеб на продажу без их дозволения, но их требования не могли распространяться на то, что хлебом не являлось.
   Конечно, они поначалу стали жаловаться, но Лоуренс через Рииндота и епископа Вана указал рыбе, как говорится, омут поглубже.
   Печенье было редкостным лакомством в Энберке, его брали достаточно хорошо. С другой стороны, хорошо пошла в ход даже залежавшаяся ржаная мука, вызывая опасение, не придётся ли закупать её ещё. А освоить изготовление печенья для пекарен было нетрудно.
   Таким образом, это дело могло принести лёгкий доход лишь на первых порах. И потому Лоуренс не стал безрассудно гнаться за этим лёгким доходом, вместо этого он пристроил деревне свою пшеницу, включив с её стоимость цену извинения и благодарности селян.
   Если деревня Терео надеялась сделать печенье своим особенным продуктом и долго получать от него прибыль, ей, вероятно, придётся встретиться с некоторыми трудностями. Но, по крайней мере, вкус печенья деревни был превосходным. И даже Хоро все три дня питалась лишь этим печеньем. Да и любого, кто впервые пробовал его, сразу захватывали мягкая, но хрустящая консистенция и великолепный вкус, приходит желание есть его ещё и ещё.
   - Ладно, пора двигаться, - произнёс Лоуренс, хлопнув по голове Хоро, рот которой был усыпан крошками печенья.
   Хоро недовольно захлопнула книгу из собрания отца Франца.
   На улице Эльза горячо помолилась об их благополучном пути, а староста с другими селянами просили у Торуэо процветания для Лоуренса и его спутницы. Тем не менее, староста и селяне, похоже, стали иначе относиться к церкви и Эльзе и даже начали заходить в церковь молиться, приносить подношения. Можно было не сомневаться, что в обозримом будущем эта деревня так и будет поклоняться двум богам.
   Отложив книгу, Хоро поднялась со стула, взяла ещё печенья из кучи на столе и положила в рот.
   - В задней части повозки его ещё много, - сказал ей Лоуренс. - И если ты не съешь их, как те яблоки, эти печеньки так и останутся твоей едой.
   Откусив кусок печенья, Хоро недовольно проворчала:
   - Ну, вот так вот, а кто это обнаружил отраву, кто сотворил чудо? Не будь меня рядом, тебя бы голенького уже поджаривали бы на костре, вот.
   Выслушивать такое Лоуренсу было достаточно неприятно, но сколь бы заботливы ни были к спутнице их великого благодетеля, даже их лица искажались гримасой при виде ненасытности, с которой Хоро пожирала печенье. Так что небольшое предупреждение ей бы не помешало, подумал Лоуренс.
   - Хм. Тем не менее, мы оказались посреди настоящего бедствия, - резко сменила тему Хоро, однако Лоуренс не стал возражать.
   - Ну, в итоге мы же остались с прибылью, не так ли? - заметил лишь он.
   - В этом весь ты, как ни смотри, - рассмеялась с набитым печеньем ртом Хоро. - То, что я стремилась получить, оказалось не столь хорошим, как я надеялась, но я получила это. Возможно, оно стоило того.
   Хоро посмотрела на книгу на столе, которую она прочла уже раза три, книгу об охотившемся на луну медведе, и раздражённо вздохнула.
   - Ладно, какой город следующий? - спросила она.
   - Рэнос. Город, возможно, сохранивший о тебе старую легенду.
   - Мм. Будем раздумывать, угодим под снег, можем не выдержать. Ладно, пусть так.
   Если откровенно, она должна была бы изнывать от желания без промедления продолжить путь на север, но, если подумать о предстоявшем пути, Лоуренсу было легко понять, насколько соблазнительным было для неё ещё задержаться в этой уютной деревне. И он был немного удивлён, что она готова её оставить спустя всего три дня.
   - Ладно, двигаем уже, - добавила она.
   - Да, ответил Лоуренс.
   Лоуренс и Хоро вышли из церкви, селяне один за другим приветствовали их. Жалкое "простите, что подозревали вас, уже кануло в прошлое. На них смотрели с радостью, в их взглядах читалось пожелание доброго пути.
   - Да благословит вас Господь, - сказала Эльза с такой искренней улыбкой, что Хоро тут же наступила Лоуренсу на ногу.
   Но улыбка Эльзы и впрямь могла обрадовать любого мужчину.
   - Господин Лоуренс, - обратился и Эван, держа её руку в своей. - Спасибо, что многому научил меня. Я буду стараться в деревне.
   Он говорил, что хочет деревню покинуть и стать странствующим торговцем, это потому что селяне обращались с ним без приязни. Но после произошедшего Эван передумал, решил остаться в деревне и взять на себя переговоры с Энберком.
   Эльза с Эваном крепко держались за руки. Каждому было очевидно, что это было, пожалуй, самым разумным для них.
   - Путешественник должен оставлять о деревне, которую покидает, тёплые воспоминания, а не сожаления, - ответил Лоуренс. - Так вот.
   Лоуренс взял в руки поводья, и повозка медленно покатила вперёд. Омываемая мягким осенним солнышком, повозка , стуча по дороге, покидала деревушку Терео.
   Эльза, Эван и Сэму, стоя у церкви, махали на прощание, Хоро оглядывалась на них, и даже Лоуренс пару раз не удержался от этого.
   Но вскоре провожавшие скрылись из виду. Лоуренс и Хоро вместе отправились в новое путешествие.
   Их целью был город Рэнос. От него им предстояло отправиться на северо-восток. Вероятно, они доберутся до места, где мог находиться Ёйцу, во второй половине весны, самое позднее, к лету.
   Пока Лоуренс обдумывал это, Хоро развернула свёрток с печеньем и стала хрустеть им.
   Это хрм-хрм-хрм вмиг уничтожило особое чувство, возможно, немного даже священное, появлявшееся у Лоуренса, когда он после расставания отправлялся снова в путь.
   - Мм? - произнесла с набитым печеньем ртом Хоро, озадаченно глядя на него.
   Лоуренс улыбнулся, подумав, что, может быть, это было правильно.
   Однако не успел он улыбнуться беззаботному поведению Хоро, как в его голове снова всплыло - к лету, значит.
   В следующее мгновенье что-то ткнулось ему в щеку, он посмотрел влево и вниз - то было печенье.
   - Не обязательно строить такое лицо, если тебе так сильно хочется, - сказала с недовольным видом Хоро.
   - Съел я вполне достаточно уже, - ответил Лоуренс.
   Однако Хоро не убрала руку с печеньем.
   - У тебя такое лицо, что ты хочешь ещё, - повторила она, сильнее прижимая печенье к его щеке.
   Лоуренс с неохотой взял печенье и откусил кусочек.
   В печенье, испечённое специально для Хоро, было добавлено много мёда, оно было невероятно сладким. Лоуренс подумал, иногда побаловать себя чем-нибудь подобным - совсем неплохо, и продолжил его есть. Однако Хоро продолжала смотреть на него с недовольством.
   - Что, что такое?
   - Ничего больше, - ответила она, отворачиваясь и возвращаясь к печенью.
   По её виду ему было ясно, что ей хотелось что-то сказать ему, вот только знать бы что...
   Он задумался, и его осенило почти в то же мгновенье.
   Однако это было нечестно. Вынуждать Лоуренса сказать это самому было чем-то вроде коварной ловушки. Но если он не полезет в эту ловушку сам, Хоро наверняка рассердится.
   Делать было нечего. Смирившись, Лоуренс доел последний кусочек и негромко позвал:
   - Эй.
   - Мм? - с невинным видом повернулась к нему Хоро.
   Её хвост в нетерпении ходил под плащом из стороны в сторону.
   Лоуренс, разыгрывая нелепейшее представление, сказал ей, тем не менее, совершенно искренне:
   - Тут, вообще-то, имеется одно выгодное торговое дело...
   - Хо-о.
   - Но это значит сделать небольшой крюк.
   Хоро, приняв совсем уж недовольный вид, вздохнула. Тем не менее, она не стала расспрашивать о подробностях, а сразу сказала:
   - Ничего не поделаешь, согласна.
   Хоро тоже совсем не хотелось, чтобы их путешествие закончилось. И вела себя именно так, потому что не сомневалась в этом. Однако сама Хоро никогда бы в этом не призналась.
   Лоуренс не нашёл в этом ни капли очарования.
   - И что это за выгодное дело? - спросила она и радостно рассмеялась.
   Лоуренс бросил в рот ещё одно печенье и раздавил его зубами, вознося благодарность за этот горьковато-сладкий вкус Богу, который, наверное, должен был где-то существовать.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"