Аннотация: Альтернативный перевод первого из романов по игре "Doom" Дэфида аб Хью и Брэда Линавивера. Пока шесть глав, будет обновляться.
РОК: В ТРУПАХ ПО КОЛЕНО
Вместо пролога
В Кефиристане, как нигде на Земле, можно почувствовать себя в аду.
Я сполна убедился в этом лично: последние восемнадцать месяцев я служу здесь, пытаясь не дать местному народному освободительному движению - 'Косе славы', как они сами себя называют - вцепиться в глотки хорастистов-реакционеров, которых поддерживают здешние выходцы из Азербайджана на юге (им неохота расставаться со своим клочком земли), которые ведут 'грязную войну' с наёмными коммунистами-кубинцами и перуанцами... Красота, правда? Миллион кровавых нитей сплёлся здесь, высоко-высоко, в северной, широкой части хребта Каракорум, между Афганистаном и узбекским Самаркандом, в один запутанный клубок.
Только что мы одолели скалистое ущелье, которое здесь мило называют 'Потерянная девственность', и вошли в мусульманский городок Нижганиш, пристроившийся на горном пике высотой 2200 метров.
Я вытаращил глаза от ужаса. Полтора года подчищая за 'Косой славы' и её дружками, группировкой 'Путь к свету', я всё равно оказался не готов увидеть то, что осталось от Нижганиша.
Передо мной было полотно Босха. На полях, словно посевы, красовались отрубленные руки и ноги, вывороченные тела (выеденные зверьми, надеюсь), двери и стены домов были измазаны кровью, словно у древних евреев в Египте... только кровью людей, а не ягнят.
Я капрал Флинн Таггарт, рота 'Лисы', 15-й полк лёгкого десанта, корпус морской пехоты США, 888-23-9912. Все зовут меня Флай, когда не злятся.
'Лисы' безмолвно продвигались через город, подавленные ужасом, без особых успехов пытаясь подсчитать обрубки и более-менее точно оценить число погибших. Горную вершину окутал не то туман, не то зловещая туча, схоронив пёстро-алые узоры на домах и приглушая шаги. Мы словно шли по коридору из ваты, то и дело натыкаясь на омерзительные находки. Они напоминали собой, что война, особенно порождённая бешеной злобой к народу, отбрасывает людей в первобытность - до железа, до земледелия. Я размышлял, со сколькими из жертв победители расправились голыми руками.
В тумане что-то шевельнулось.
Тень, силуэт, не более. Лёгкое 'ш-ш-ш' комендора-сержанта Гофорта заставило нас застыть. 'Лисы' натренированы будь здоров, даже для лёгкого десанта.
Рядом со мной остановился Гейтс и тронул меня за руку, молча показывая налево и направо. Я тут же заметил чьи-то силуэты - неясно, чьи, но они окружили нас спереди и с боков. Мы могли отступить, но обороняться с флангов было нельзя.
Я глядел на сержанта; Арлен Сандерс что-то шептала ему на ухо. Она была нашим разведчиком, самой лёгкой в лёгком десанте. Рядовой первого класса Сандерс могла растаять в ночи без следа, и даже оборотень бы её не учуял. Мой лучший боевой друг.
А может, и больше, чем друг - однажды мы... Нет, мы были друзьями. Мы не заговаривали о той ночи. И вообще, у неё был Додд, а я никогда не лезу в чужую идиллию.
Арлен отошла назад, прошла мимо меня и, подмигнув, исчезла в тумане. Сейчас она обогнёт колышущиеся тени по широкой дуге, незаметно зайдёт им в тыл и доложит лейтенанту с Гофортом по секретной связи. А может, и нет - скоро всё станет ясно.
Я стоял не шевелясь. Не шевелился никто. Я еле улавливал дыхание Билла, который стоял ко мне вплотную. Додда или Шейла не было слышно вообще. Если нам повезёт, может, эти чурки нас даже не заметят - пройдут мимо и всё.
Тут спешно подошёл лейтенант Вельзевул.
- Какого дьявола? - раздался его противный скулёж. Другим голосом он разговаривал редко.
На самом деле лейтенанта звали Вимс, это я прозвал его Вельзевулом, потому что он жирный, потный, богохульник и вокруг него вечно роится мошкара. Ей нравится вкус его пота.
Чурки застыли, совсем как мы. Без единого движения они растворились в кружащейся пелене. Теперь мы остались без камуфляжа - какой-никакой, но он был, - упустили лучшую возможность выйти из положения без единого выстрела... И всё потому, что до клоуна, который вот уже три года носит погоны первого лейтенанта, не дошло, что нас не должно быть ни видно, ни слышно!
Один из силуэтов показался вновь, затем ещё один. Они мелькали то тут, то там, и мы не понимали толком, где скопилась их основная часть.
Вимс начал терять голову. Мы все видели это не раз.
- И мы их не уничтожим? - спросил он Гофорта, в ярости прижимавшего палец к губам. - Кто-то должен их ликвидировать.
Гофорт приложил руку к уху - он слушал, что докладывает ему Арлен, второй рукой подавая знаки лейтенанту угомониться.
Но Вимсу мерещились духи и привидения направо и налево. Мы были окружены! В его мозгу - хотя какой там мозг - они были индейцами, мы - седьмым кавалерийским полком, а он - генералом Кастером.
- Командование этого не потерпит! - завизжал лейтенант. - Гофорт, уничтожить этих солдат!
- Сэр, мы даже не знаем, кто они... - сержант плюнул на соблюдение тишины. - Сандерс говорит, что они в длинных одеждах, с капюшонами...
- 'Коса славы'! - Вимс снова начал срываться на крик.
- Нет, сэр, просто люди в балахонах...
- Сержант, я отдал приказ... открыть по ним огонь!
Мимо меня вновь промелькнула Арлен.
- Что здесь творится? - прошипела она.
- Вимс хочет, чтобы мы их перебили.
- Флай, они простые монахи! Уйми эту полоумную тварь!
Я был офицером второго ранга и решил, что Гофорт ко мне прислушается. Протолкнувшись вперёд, я одёрнул сержанта за плечо.
- Сержант, Арлен говорит, что они монахи.
- Таггарт, что ли? - спросил Вимс, словно случайно заметил меня на званом вечере с устрицами.
- Сэр, они всего лишь монахи.
- Ты уверен? Кто-нибудь в этом уверен?
- Сандерс сказала...
- 'Сандерс сказала', 'Сандерс сказала'! К полковнику Бринклу на ковёр каждую неделю тоже она ходит?
- Сэр, - начал сержант, - думаю, нам стоит сперва выяснить, кто они.
Вимс пристально посмотрел на него, трясясь от гнева.
- Пока что приказы здесь отдаю я, солдат, и ты будешь их выполнять. А теперь уничтожить их!
Монахи. Твою мать...
Я сорвался. Может, из-за расчленённых трупов. Может, из-за горного воздуха, бедного кислородом. Может, из-за жирной хари Вимса; испуганного взгляда Арлен, которая не верила своим ушам; стиснутых челюстей Гофорта, приготовившегося отдать приказ - ему было всего двадцать, и он не собирался идти под трибунал из-за кучки вшивых монахов-чурок.
Так или иначе, мне вдруг пришло в голову, что если Вимс сейчас уляжется в жидкую грязь лицом вниз, он не будет отдавать приказов. Мы дадим проклятым монахам исчезнуть, и никто не пострадает.
- Простите, сэр, - сказал я, кладя руку лейтенанту на плечо.
Он обернулся, и я ему врезал. Со всего размаха - вылетев из Орландо, где я вырос, разогнавшись над Пэррис-Айлендом, где меня призвали, и обогнув Кефиристан, кулак вырубил все лампочки у лейтенанта Вимса в Нижганише.
К несчастью, они лишь мигнули. Питание восстановилось. Как оказалось, нижняя челюсть у засранца здорово держала удар.
Вимс распластался на грязной земле. Двое парней повисли на мне, как мартышки на дереве. Некоторое время Вимс барахтался, будто гигантский паук, пока не смог встать на четвереньки. Он смерил меня свирепым взглядом, и злая ухмылка скривила его лицо.
- Потом... - сказал он. Затем повернулся обратно к Гофорту. - Считай, что ты ни черта не видел. Уничтожить их - или ты собрался вместо них прикончить меня?
Гофорт посмотрел на меня, на Вимса, опустил глаза. Потом щёлкнул своим М-92, готовясь к потехе, и тихо сказал:
- Рота, огонь на поражение.
Я закрыл глаза и слушал, как шипит порох, свистят пули, лязгают затворы, дёргаясь туда-сюда. Слушал предсмертные вопли. Ликующие крики победителей. Вдыхал запах бездымного пороха, стреляных гильз, свежей крови.
Я в аду, твердил я себе. Я в аду.
Мы ликвидировали врага с невиданной быстротой. Странно - ответных выстрелов не последовало. Да и оружия мы у них не нашли... Пятьдесят три человека, от десяти до семидесяти-восьмидесяти лет, в коричневых балахонах с капюшонами, обритых налысо, некоторые несли молитвенные дощечки. Всё.
Теперь двое ребят из роты не спускали с меня глаз. Вимс, вонючий мясник, не подходил ко мне даже на пушечный выстрел, но обвинение он вынес. Внесудебному наказанию я предпочёл трибунал по всем правилам.
Господи Иисусе и дева Мария, пусть кто-нибудь всадит пулю ему в череп. У меня самого чесались на это руки. Я не знал, как могут отпуститься грехи, за которые даже не мучит совесть.
1
Я не скучал по Земле, но Марс вообще терпеть не мог. Замызганная солдатская столовая на Фобосе, одном из двух крошечных спутников Марса, казалась неплохим компромиссом.
По идее, командир, майор Бойд, должен был передать меня в руки трибунальских судей. Но на следующий день после того, как Вимс отдал судьбоносный приказ и попробовал за него кулака вашего покорного слуги, 15-му полку было приказано откликнуться на сигнал бедствия с Фобоса. 'Лисам' было не привыкать лезть к чёрту на рога, и Бойд решил отправить нас на Марс.
Меня засунули в транспортник вместе со всей ротой. Расправа надо мной откладывалась надолго - пока мы не выясним, из-за чего переполошились шахтёры ОАК на сей раз.
Пехота, пехота, вся слава морской пехоте! Вряд ли вы знаете, что на самом деле значит для меня морская пехота. Отчасти из-за отца - нет, он не был морпехом, куда там. Ещё, может, отчасти из-за детства в Лос-Анджелесе и юности в Орландо - сперва лживые картинки Голливудского бульвара на востоке страны, потом ещё более лживая настоящая жизнь на западе. Блеск и роскошь... Чего они стоят?
Всё вокруг казалось мне фальшивым, как тот самый бульвар, пока в морской пехоте я не обрёл внутренний стержень.
'Долг' означал здесь не только сумму с кредитки. Ложь не называлась 'подачей мнения' - подавать можно было мяч в бейсболе. Конечно, вы скажете, что знаете побольше меня? Я сам знаю, что даже у нас всё хреново. Знаю, что на службе, как и везде, развелось полно всякой швали. 'Нет такого благородного дела, которое не привлекло бы негодяев' - Арлен вечно подсовывает мне каких-нибудь фантастов, это из Дэвида Нивена или как-то так.
Но, чёрт побери, по крайней мере, мы не смеёмся, когда говорим о долге или чести. По крайней мере, у нас есть кодекс: 'Клянусь не лгать, не мошенничать, не красть и не терпеть подобного в наших рядах', хоть и не все ему следуют. По крайней мере, нам есть к чему стремиться, пусть даже получается очень плохо. По крайней мере, у приличия есть чёткое определение - вот оно, записано в общем уставе! По крайней мере, здесь уважают не за надписи на стенах туалета. По крайней мере, к шести утра мы успеваем больше, чем многие из гражданских за весь день. По крайней мере, у морской пехоты есть девиз 'всегда верен', и мы хотя бы знаем, кто мы и зачем мы! А вы?
Арлен видела всё иначе, да что там - и остальные тоже. Я был в гордом одиночестве.
Но вам не понять меня, пока вы не поймёте вот что: есть место на свете, где по улицам ходят приличные люди, где реки текут в гору, где бывают чудеса во вражеском тылу без воздушной поддержки. И где парень - или девушка - заберётся на стену между вами и дикарями у ворот, станет под пули и прикончит гадов, которые посмели стрелять.
Кто не был там, тот не поймёт. Хотел бы я вас туда отвести.
Лететь на Марс было долго и скучно - мой тихий внутренний голос мог сколько угодно спрашивать меня, поступил бы я иначе, будь у меня ещё попытка. Пришлось честно ответить 'нет'.
Что забавно, я всегда мечтал однажды попасть в космос... только не так. Я представлял себя на межзвёздном исследовательском корабле далеко за пределами нашей солнечной системы. Но когда я набрал всего 60 баллов на военно-космических отборочных испытаниях, вероятность получить подобное назначение колебалась где-то между 'мечтать не вредно' и 'не смеши'. То, что один апперкот в бетонную челюсть лейтенанта Вимса открыл мне дорогу к звёздам, стало полной неожиданностью.
Конечно, я бы врезал ему ещё раз. И с не меньшим удовольствием!
Я глядел на тех двоих, которым поручили меня стеречь, и чувствовал себя почему-то как во сне.
- Хочешь кофе? - спросил один из них, как будто даже с искренней заботой. Его худое лицо напомнило мне одного из монахов.
- Да, - ответил я. - Без сливок, если можно.
Он улыбнулся. Сливки закончились у нас ещё в Кефиристане, а пополнить запасы перед Фобосом не вышло.
Его звали Рон. Второго тоже звали Рон - я называл их 'Рон и Второн', но им было не смешно.
Мы мало общались. Казалось немного обидным, что такого опасного типа, как ваш покорный слуга, охраняли только два морпеха. Правда, все остальные разбирались, что произошло на Фобосе.
После высадки на марсианскую базу мы целый день ломали голову над тем, почему шахтёры ОАК на Фобосе послали сигнал тревоги и почему не отвечали теперь. В морской пехоте можно целую вечность так изнывать от скуки, что и под трибунал захочешь - хоть какое-то развлечение. Но вот внезапная опасность, как огромная мясорубка, перемалывает привычный распорядок и напоминает, что во вселенной случается всякое.
Последнее сообщение с Фобоса гласило: 'Через врата что-то лезет'. Когда поднимается подобный переполох, скука вновь становится роскошью, как ей и положено. Трибунал над капралом сочли менее важным, чем возможную угрозу для Марса, не говоря уж о прямой угрозе для прибылей Объединённой аэрокосмической корпорации.
Лейтенант Вимс смело направил роту в транспорт с восклицаниями вроде 'никак ребята чего-то обкурились'. Сперва я думал, что меня оставят на марсианской базе, но Вимс то ли решил, что я могу пригодиться, то ли не хотел откладывать меня в дальний ящик. Я вызвался лететь со всеми. Порой ум мне изменяет.
Майор Бойд сообщил нам по видеосвязи то, что можно сообщить, когда не знаешь вообще ничего. Он постарался, как мог. Нам выдали пневмокостюмы на случай, если придётся хоть немного отойти от врат. Нельзя долго находиться в безвоздушном пространстве, иначе мигом закоченеешь. В костюме появлялась хотя бы надежда добежать до корабля или до воздуха, не наглотавшись вакуума. То, что мне выдали костюм, радовало; то, что Вимс не выдал мне оружия - не очень.
Пока я прикидывал убойную силу столовых приборов и посуды, рядовой Второн принёс обещанную чашку кофе - настолько ужасного, что им можно было устрашать возможного противника. Судя по лицу надзирателя, он успел его попробовать, или же его попросту пугала обстановка. Что ж, неудивительно.
Вы, вероятно, слышали о вратах, хоть это и секретная информация. Итак, пара слов о вратах на Фобосе и Деймосе, двух крошечных спутниках Марса.
Когда мы впервые высадились на Марс, они уже были. Все так и ошалели, когда узнали, что кто-то - или что-то - буквально с нами по соседству обогнал нас на миллион лет! Конечно, это было задолго до моего призыва - могу только представить, как переполошились в Пентагоне, когда на Фобосе нашли нечто очень древнее и явно рукотворное, при том, что жизни на Марсе не существовало ни в каком виде.
Понятно было, что тут не обошлось без инопланетного разума. Но какого? Уже взрослым я постоянно слышал избитые россказни о том, как НЛО похищают людей и прочее. Пучеглазые человечки, 'люди в чёрном', древние марсиане - последнее пользовалось особым успехом, даже будучи чистейшей выдумкой: жизнь на Марсе не зарождалась. Но попробуйте это сказать поколению, выросшему на 'Прогулках среди марсиан', 'Заварушке на Марсе' и 'Марс, восстань'!
Лично я считал, что врата построили инопланетяне-антропологи - прилетели сюда, решили, что ещё рановато, и оставили 'пристань' на случай, если захотят вернуться. Может, завтра, а может, через сто тысяч лет.
Кому-то пришло в голову назвать сооружения 'вратами', хотя, сколько мы о них знаем, через них нельзя было никуда выйти. Правда, вокруг них действовала сила тяжести примерно в половину земной - при том, что на всём спутнике она почти нулевая! Большие врата будто дремали, но помимо них по спутникам были разбросаны маленькие площадки, которые мгновенно переносили человека из точки А в точку Б в небольших пределах, вроде как без вреда. Телепорты, если хотите. Я слышал о них, но ни разу не видел и не ступлю в них даже под дулом пистолета.
Когда Объединённая аэрокосмическая корпорация, подкупив достаточно людей в Конгрессе, получила монополию на горные разработки Фобоса и Деймоса, то воспользовалась искусственной силой тяжести и расположила возле врат свой комплекс, кроме тех зданий, где требовалось низкое тяготение - их вынесли за пределы 'воздушных зон'. Морскую пехоту крупно переорганизовали и дали ей задачу охранять врата.
Что ж, похоже, большие врата вовсе не так уж и дремали.
После высадки на Фобос сержант разместил меня с надзирателями на заброшенной авиабазе (в воздушной зоне к 'западу', то есть против вращения спутника) и повёл 'Лисов', с Вимсом за компанию, к постройкам ОАК - выйти на связь с персоналом и 'взять ситуацию под контроль'. Все мои товарищи ушли с Вимсом, оставив меня в обществе двух Ронов.
Горнодобывающий комплекс гигантским подземным конусом уходит на сотни метров вглубь Фобоса. Этажей там много, я даже точно не знаю, сколько - восемь, девять? Сооружение находилось посреди крупнейшего в Солнечной системе карьера и могло бы смертельно ударить по экологии Фобоса, если бы она у него была - конечно, здесь только вакуум, лёд и камень.
Комплекс и база располагались на разных полушариях. Когда весь спутник всего около двадцати пяти километров в диаметре, это пустяки. От одного полюса до другого можно дойти пешком, только тяготения вне воздушных зон почти нет.
В столовой стояла рация, и время от времени она ловила сообщения от настороженных солдат Вимса. Никто уже особо не ждал, что шахтёры ОАК на Фобосе отзовутся. Я прихлёбывал дымящийся кофе, раздумывая, на кого подавать в суд, если обожгу язык, и не мог отвести глаз от двух Ронов. Оба смотрелись откровенно растерянными и переводили взгляд то на закрытую входную дверь, то на рацию, то друг на друга... Своим арестантом они мало интересовались.
Примерно каждые двадцать минут у них начинался один и тот же разговор. Сперва один спрашивал другого, что могло случиться, в ответ следовали вариации на тему 'я не знаю'.
Мне надоело их слушать, и я высказал предположение:
- Вышло так, что врата включились, и те, кто их построил, решили, что ОАК не следует там быть. Может, всех прикончили.
- Но кто на нас напал? - спросил первый Рон. Забавно - я бы ни за что не назвал Объединённую аэрокосмическую корпорацию 'мы'.
- Они сказали, что через врата лезут монстры, - сказал Второн уже, наверное, в пятый раз и всё с тем же удивлением.
- Не монстры, а 'что-то', - поправил я. Меня не услышали. Будь то монстры или что ещё, я не сомневался в Арлен и в нашей роте.
Роны не отличались любознательностью в вопросах высоких материй. Тем не менее, твёрдые убеждения о живых существах у них имелись. В монстров они не верили. По правде говоря, я тоже.
В чём-то я был не лучше надзирателей-рядовых. На некоторые вопросы я пока не мог ответить, но они не шли у меня из головы. Кто противник? Как он проник на Фобос через врата? И, самое главное, почему 'Лисам' ещё не попалось ни одного трупа? Майор Бойд и даже полковник Бринкл на Земле потребуют ответов на эти и многие другие вопросы.
Вдруг у нас перехватило дыхание - ожила рация, приковывая к себе своим шипением и хватая за горло невидимой рукой. Рядовой первого класса Грейсон, посланный на разведку, докладывал Вимсу, который был в другом месте комплекса. Юный морпех увидел труп. Вимс отдал банальные распоряжения.
- Опознать нельзя, сэр, - ответил Грейсон напряжённым голосом. - Расчленён на мелкие части. Видно, что это был мужчина, белый. Похоже... Боже, сэр, похоже, на нём следы когтей. И ещё его обгрызли.
Дикие звери в вакууме Фобоса? На перекошенных лицах Рона и Рона явственно читалось, что пороха не нюхал ни тот, ни другой. Мне-то доводилось пострелять... И тут я подумал, что дожить до трибунала вовсе не так уж плохо. Пять лет строгого режима - тоже заманчиво. Мысль, что у меня нет оружия, червём грызла меня изнутри. И я решил выправить положение.
Обгрызенные останки лежали у обогатительной установки. Мы слышали, как Вимс по рации направлял туда ещё людей, и тут приём прервали громкие помехи.
Потом снова стало слышно Грейсона - чётко и ясно. До тех пор в мироздании для меня ещё сохранялся какой-то смысл. Я прокручивал всевозможные тактические варианты, но никак не был готов к тому, что услышал.
- Господи боже! Это не человек! - кричал Грейсон. - Огромный... тело не такое... похож на человека... глаза красные...
Короткие фразы в докладе Грейсона прерывались автоматными очередями. Его описание не успело стать вразумительнее - раздался нечленораздельный, звериный рёв того, во что он стрелял.
- Он не дохнет! - закричал он следом. Затем раздался ещё один вопль - человеческий.
Во мне всё похолодело. Боже... ведь там была Арлен. Спокойно, без паники - она же морпех, в конце концов!
Одного из Ронов, казалось, вот-вот вырвет.
- Так, - сказал я, - довольно сидеть без дела. Здесь нам надо действовать сообща. Дайте мне оружие, и начнём думать, как быть.
Чтоб меня, кто вздумает напасть на Арлен, тот обязан попробовать моей пули! Честь морской пехоты на кону, не говоря уж о жизни лучшего друга.
Пока Вимс тужился в попытках родить разумные решения, рация умолкла и теперь только потрескивала. Бравые надзиратели в столовой обменялись взволнованными взглядами, и я задумался: неужели муштра настолько подавляет самостоятельное мышление? Смерть стояла на пороге, а Ронов не волновало ничего, кроме инструкции, пусть даже в ней им обоим был огнём выжжен некролог.
Наконец один из них отважился принять решение и сказал:
- Тебе не положено оружия!
- Сейчас наша задача - выжить, - попытался я ещё раз. - Наши друзья в беде - и мои, и ваши. Мёртвых под трибунал не ведут! Мёртвые никому не помогут и никого не защитят. Дайте мне пушку наконец!
Достаточно было хоть одному из них иметь каплю ума или мужества - и я бы не сделал следующий шаг. Но им упорно хотелось оставаться идиотами.
Боже ты мой... Как сказал Крёстный отец, есть люди, которым по жизни страшно надоело жить.
2
- Хватит, - сказал первый Рон.
- Пошёл обратно под арест, - сказал второй. Поистине жалкое зрелище - они вдруг увидели во мне угрозу только за то, что я пытался раскрыть им глаза на неприглядное положение.
Следующие события случились одновременно. По рации вновь раздалась стрельба с криками - мне показалось, что там был и женский крик. Ближайший из Ронов полез в кобуру и наставил на меня десятимиллиметровый пистолет, затем показал, куда мне идти. Несчастный додумался показывать в сторону пистолетом - ну как было не воспользоваться приглашением?
Я схватил его за руку, вывернул её и огрел по почкам. Пистолет полетел через комнату. Второй Рон всё ещё возился с кобурой - я обернулся и двинул ему в горло. Не смертельно, но достаточно сильно, чтобы от удушья ему стало не до меня. Извините, Роны, рядовой первого класса Арлен Сандерс дороже мне вас обоих в комплекте!
Я повернулся к первому, который, к моему удивлению, поднялся на ноги и пытался схватить меня здоровой рукой. Увы, он потерял равновесие и завалился навстречу, напрашиваясь на очередной удар. Я стукнул его ребром ладони по затылку, и он тут же затих. Пока я подбирал их пистолеты, второй Рон всё так же лежал скрюченный на полу, пытаясь перевести дух.
- Не очень-то вы годитесь в десантники, - сказал я настолько ласково, насколько получилось.
Теперь возникала трудность. Ребята были не плохие, но нельзя было надеяться, что они подобреют и не пустятся за мной. На то, что страх удержит их подальше, я рассчитывать тоже не мог. Вместе с тем не хотелось оставлять их беззащитными перед шаставшими по комплексу врагами. Я помог подняться тому, кто ещё был в сознании, и подождал, пока в его мутных глазах не появился разумный проблеск.
- Послушай, Рон, положеньице тут не очень. Как я вижу, у нас на троих всего две пушки. Это не дело. Лейтенанту стоило снарядить нас получше, согласен? - Вопрос был риторический, и я продолжил. - Один пистолет я оставлю вам, незаряженный.
Я вернул Рона в лежачее положение и бросил магазин - он заскользил прочь по полу.
- Оклемаешься настолько, что сможешь зарядить - советую забаррикадировать двери. Я их запру, но лишние меры не повредят. И жди приказов.
Несмотря на корчи, он всё же кивнул, и я оставил его разбираться с собой. Оставшиеся магазины я сунул в карман. Ни один патрон не будет лишним, пока я не доберусь до оружия посерьёзнее - если на заводе вообще имелся склад оружия.
Пока я замыкал за собой двери в столовую, рация монотонно шипела, никто не отзывался - ни Вимс, ни Гофорт... ни Арлен. Что ж, судя по последним новостям, у нас намечалась большая пирушка с почётным гостем - трупом Грейсона. Подобный ход мыслей мне не понравился, и я затормозил его. Не время расслабляться.
Побегав минут десять по базе, я нашёл вездеход - последний. Предусмотрительно, ничего не скажешь. Диаметр крошечного Фобоса всего двадцать два километра, до завода можно было и прогуляться, тем более при сверхнизком тяготении. Но вдруг понадобится вывозить уцелевших? Да и быстрота всяко не помешает.
Клаустрофобией я не страдал, но сидения в четырёх стенах с меня хватило. Особенно на корабле. Пролететь сквозь миллион километров пустоты в отсеке-коробке только затем, чтобы угодить здесь в очередную коробку - не так представлялось мне покорение космоса.
В единственный день, проведенный нами на Марсе, хоть было на что посмотреть. Купола были сделаны из особо толстой гермопластмассы, однако их разрабатывали с умом, так что они казались не толще мыльного пузыря. Одно было плохо - пейзаж не сильно впечатлял: сплошная пустыня до самого горизонта пополам с таким же пустым тёмно-сиреневым небом. Любоваться на звёзды тоже было скучновато. Хотелось бы увидеть наверху что-нибудь побольше. С марсианской базы был виден Фобос, но из-за своей миниатюрности он почти не отличался от яркой звезды, плывущей по небу. Меланхолии с такой луной не предашься.
Но когда я выполз на вездеходе под чёрное безвоздушное небо Фобоса, меня впервые с того дня, как я оставил Землю, охватило пьянящее чувство свободы. В небе маячил Марс, видимый на три четверти, громаднее любой луны, алый, как вся кровь, кем-либо пролитая в бессчётных битвах по всему тупому, звериному, истекавшему слюнями лику вечности.
Полной противоположностью выглядела серая, тусклая поверхность Фобоса, похожая на засохшую овсянку или стиральное мыло. Однообразие нарушал лишь Стикни, огромный, в четверть спутника, кратер, откуда расходились борозды по остальной поверхности.
Мне подумалось, что Марс может стать последним ярким зрелищем в моей жизни. Меня не ждало ничего хорошего. Собственная смерть казалась мне пустяком - по-настоящему я боялся подвести тех, кто мне дорог... снова.
На Земле таких людей было немного, но здесь, на Фобосе, один человек значил для меня всё.
Может, я её и любил - я не мог сказать. То есть, пока она встречалась с Вильгельмом Доддом, грязной скотиной, я буквально не мог этого сказать. Но мне было всё равно - если Арлен в беде, рискнуть за неё жизнью мне ничего не стоило. Нужно выполнять свой долг, и это не значило, что я искал смерти. Напротив, я обязан был оставаться в живых как можно дольше, чтобы найти её и выручить. Ладно-ладно, и остальных 'Лисов' тоже.
Итак, надо мной нависала громада Марса, далёкий съёжившийся огненный шар нашего Солнца быстро садился, а я спешил навстречу заводу. Фобосский день вскоре сменился сумерками, за ними настала тёмная ночь.
Как только я покинул зону и вошёл в нормальное гравитационное поле Фобоса, желудок тут же взыграл - ничтожная тяжесть не спасала от тошноты. Нужно было ехать потише и с осторожностью. Я не знал точно, на какой скорости можно улететь со спутника. Едва ли медлительный вездеход позволил бы мне так разогнаться, но оказаться на орбите очень уж не хотелось - на тракторных покрышках там далеко не уедешь!
Загнать вездеход прямо внутрь очистительного завода не вышло, пришлось оставить его в гараже на поверхности. Приятно было снова ощущать тяжесть, пусть даже на заводе она была вдвое меньше земной. Подо мной затаился безмолвный комплекс, а там - оставшиеся в живых 'Лисы'.
Начав длинный спуск, я пообещал себе не издавать ни единого звука. Те, кто идёт в лёгкий десант, быстро узнают, что служба в принципе не обходится без самообмана. Само собой, звуки были, и издавал их именно я. Даже при малой силе тяжести сапоги слегка поскрипывали. Воображение усиливало каждый скрип, и мне казалось, будто гигантские крысы вгрызались мне в пятки. Окно света внизу всё расширялось, отступать было уже некуда.
Я думал, не спуститься ли на лифте, но внутри могли оказаться нежданные гости. Куда безопаснее выглядела лестница служебной шахты.
Рабочим в постоянных сооружениях сильно облегчал жизнь небольшой реактор, который без перебоев давал свет и воздух. Представьте же мою досаду, когда, спустившись по лестнице в ангар, я заметил первые признаки большого бедствия: лампы мигали, и не было слышно завывания обогатительных установок.
Света хватало на то, чтобы разглядеть пустой коридор, уходивший от меня в обе стороны. Каких-либо следов борьбы на этом участке не просматривалось. Не успела в сознании хотя бы промелькнуть губительная мысль о передышке, как я услышал резкое шипение. Моё тело опередило мысли - пистолет тут же очутился в руке, я развернулся и припал к полу. Дырявая труба наверняка здорово испугалась. В такие минуты ничто так не радует, как возможность вздохнуть спокойно.
Осматривая повреждённую трубу и стараясь не обжечься струёй пара из неё, я понял, что всё-таки, возможно, наткнулся на что-то необычное. Труба была искорёжена каким-то тупым металлическим предметом, а под ней на полу расползлось ржавое пятно.
Выбирать, куда идти, не приходилось, и я пошёл вперёд. Коридор вёл в диспетчерскую - я мог поклясться, что оттуда донеслись низкие рокочущие звуки. Прятать пистолет назад в кобуру мне почему-то не хотелось. Ещё мне не нравилось, как потеет ладонь.
Со всем самообладанием я проследовал по коридору. Видно было хорошо и далеко, ждать сюрпризов неоткуда. Больше звериные звуки не раздавались, но легче мне от этого не становилось. Вот наконец и диспетчерская. Пальцы уже потянулись к дверной ручке - и вдруг сзади по шее пробежала дрожь. Я развернулся, мотая головой туда-сюда, как испуганный чем-нибудь персонаж из дурацкого мультфильма. Но ничего не было. Во всяком случае, ничего заметного. Слава богу, пока обходилось без происшествий.
В диспетчерской никого не оказалось, только пахло чем-то кислым, будто лимонами. После многих месяцев в казармах, будь то в Кефиристане, на Марсе или в космосе, привыкаешь к запаху краски и дезинфекционных средств, выливаемых вёдрами. Но здесь пахло совсем не так. Зловещий запах.
Понадобилось всего несколько минут, чтобы проверить оборудование - всё работало, кроме системы связи, разнесённой вдребезги. Тут меня осенило: ещё с того времени, когда Фобос был аванпостом военно-воздушных сил, здесь мог остаться оружейный шкаф. Что-нибудь помощнее десятимиллиметрового пистолета здорово помогло бы мне освоиться в новых условиях.
Я нашёл шкаф и относительно тихо вскрыл его, но внутри не было оружия. Даже рогатки - ни дать ни взять буфет. Вернее, даром усилия всё же не пропали - в шкафу имелся неплохой выбор прошлогодних бронежилетов. Хоть и не армейские, они защищали получше одежды с пневмокостюмом. Один подходил мне по размеру, и я его надел.
Судя по всему, делать здесь было больше нечего, и оставалось идти дальше по коридору с тем, чтобы в конце концов попасть в другие помещения. Меня охватывало опасное психологическое состояние, когда кажется, что ты единственная живая душа там, где ещё недавно вовсю кипел бой. Если по-простому, беспечность.
А ну оценивай обстановку! Внутренний голос шёпотом велел мне не отвлекаться от задачи. Как раз вовремя - из-за поворота в коридоре показался человек. Широкими шагами, не задерживаясь, он шёл в мою сторону.
Я еле удержался от того, чтобы сперва выстрелить, а задавать вопросы когда-нибудь потом. В мозгу пронеслось, что здесь была Арлен, мои товарищи, да и рабочие ОАК тоже, и указательный палец застыл на спусковом крючке. Но я не сводил пистолета с приближавшейся фигуры, и от мысли о Вимсе с монахами мне стало противно - не от сочувствия, скорее от понимания, что он испытывал. Когда страх змеёй заползает в нутро, то ни черта не стоит начать палить во всё, что движется.
Тут я узнал в человеке капрала Вильяма Гейтса.
- Билл! - закричал я. Встретить друга-десантника было несказанным облегчением. - Что здесь творится? Ты не ранен? Где Арлен, где все наши?
Нельзя было ни секунды сомневаться, что ко мне приближался тот самый капрал, с которым я играл в покер, выпивал, обменивался пошлыми анекдотами. Мы через столько вместе прошли, что я даже не обиделся, когда он с ещё одним парнем повис на мне после того, как я врезал Вимсу. У Билла было очень своеобразное лицо с широко поставленными глазами, выпуклым подбородком и шрамом от него к нижней губе.
Он шёл, слегка пошатываясь - как я подумал, от измождённости. В бою у многих появляются странности, видал я достаточно случаев и похуже.
Нервное напряжение могло даже объяснить непонятные фразы из его уст, отдававшие старыми фильмами ужасов. Билл смотрел прямо вперёд, но, похоже, не узнавал меня. Не нравилась мне и слюна на его подбородке.
- Врата... Врата - это ключ... Ключ - это врата... - бормотал он.
Как ни хотелось мне подбежать к нему, я сдержался. Что-то подсказывало мне, что радоваться нечему. Я не мог определить, что именно - оно было неуловимым, как тот запах в диспетчерской. Очередной намёк, что на Фобосе всё перевернулось вверх дном.
- Билл, - повторил я. - Билл, дружище, это я, Флай.
На сей раз он меня заметил. Я это понял, когда его лицо скривилось в самой злобной усмешке, какую я видел в жизни. Затем он поднял винтовку и открыл огонь!
Несмотря ни на что, я не хотел верить своим глазам. К счастью, мои рефлексы сработали более трезво. Нырнув за колонну, я уже готовился стрелять в ответ. Но нужно было попытаться ещё раз.
- Не стреляй, Билл! Чтоб тебя, это же я, Флай! Прекрати!
3
Билл не прекратил, только подошёл ближе. В отчаянии, чувствуя себя библейским Каином, я начал отстреливаться. Убить и так еле живого Билла не представлялось трудным. Первая пуля попала ему в горло, чуть выше кевларового бронежилета. Этого должно было хватить, но он не остановился. Я выпускал пули одну за другой, и вот наконец очередная угодила в голову. Билл рухнул.
Но даже когда мозги с кровью растекались по полу коридора, его тело продолжало припадочно биться, как у цыплёнка, если отрубить ему голову. У людей такого не бывает... и ещё у них не бывает кисло-лимонного запаха, который вдруг так резко ударил мне в нос, что пришлось задержать дыхание.
Я смотрел, выпучив глаза и дрожа как в лихорадке. Смотрел... на зомби.
Снова и снова это слово проносилось у меня в голове, вытеснив остальные мысли, будто кто-то выкрикивал 'зомби, зомби, зомби!'. Что за дебилизм! Может, Арлен и верила во всю эту белиберду, она же постоянно смотрела всякие дрянные ужастики. Лично я никогда в жизни не ожидал увидеть хоть что-нибудь похожее... Да, чёрт возьми, на зомби! Меня мутило и корёжило, как какого-нибудь сопляка-хиппи, наглотавшегося белладонны.
Нет никаких долбаных зомби! Здесь реальный мир всё-таки...
Гейтс дёрнулся ещё несколько раз и вдруг застыл, словно он был мёртв уже несколько часов. Даже в страхе меня тянуло к нему, как железные опилки к магниту - я подполз к телу и дотронулся до него.
Наш Билли был холоден как лёд. Трупом он стал не сейчас.
Мне стало дурно, я отвернулся и блеванул. Он был синий, кожа - жёсткая, будто дублёная.
Чтоб я сдох... Рядовой Гейтс стал зомби, ходячим мертвецом. Его убили и высосали все соки из тела, словно вместо получаса он провёл в объятиях смерти много дней.
Арлен!..
Я знал, что делать дальше. И не мог удержаться при этом от слёз. Я надеялся найти несколько магазинов к новому приобретению - десятимиллиметровому М-211, полуавтоматическому оружию пехоты с газоотводом (мы называли его 'газировка'). Прелестно же оно мне достаётся.
Запасной магазин у Гейтса оказался всего один, а тот, что в винтовке, опустел. Дрожащими руками я перезарядил её, рассыпав половину патронов, и крадучись пошёл дальше в раздумьях, кто выскочит, услышав, как я прикончил друга-покойника.
Когда труп скрылся из вида, я зашагал быстрее, потом ещё чуть быстрее. И вот я уже бежал... не в страхе - в бешенстве. Тот голос у меня в голове, который обычно меня тихо обуздывает, на сей раз вопил о дисциплине, стратегии и хладнокровии. Он требовал хорошего, обстоятельного анализа увиденного.
Я был только за то, чтобы прислушаться к гласу разума, но мозговой ствол и ноги считали иначе. Они бежали от лица того, кто когда-то был человеком. Бежали к тем извергам, которые превратили его в нечто иное.
Я отличался сильным инстинктом выживания. Он не подводил меня никогда, даже в самых жутких перестрелках - мою военную карьеру не назовёшь курортом. Но сейчас, здесь, в мрачно-сером подземелье под скалистой поверхностью Фобоса, тело отказывалось мне подчиняться. Мне бы забыть ту отвисшую челюсть, мёртвые глаза - и я бы вновь овладел собой. Но его лицо меня преследовало. Когда он был жив, меня раздражало его вечно дёргавшееся правое веко, теперь же это подёргивание заставляло меня прямо-таки цепенеть. Зомби, который ещё и подмигивает - это слишком.
Да. Зомби. То самое слово, сказанное про себя, помогло. Теперь я хотя бы замедлил бег и начал обращать внимание на обстановку вокруг. Вместо призрачной маски смерти я увидел стены коридора, услышал громкое эхо собственных шагов, своё учащённое дыхание... и ещё шаркание чьих-то ног.
Они поджидали меня за поворотом, четверо - четверо зомби. Мёртвыми, засохшими глазами они уставились на меня. Среди них была одна женщина.
Я её не знал - кто-то из рабочих ОАК. Слава богу, это была не Арлен. О том, что она может палить в меня, утратив рассудок, с ухмылкой на посеревшем лице, источая кисло-лимонный запах, я и думать не хотел.
Я ощутил небывалый прилив ярости. Кровь у меня кипела, и бурлящий поток гнева неудержимо рвался наружу. Я трясся от ненависти такой силы, что вся военная муштра не в силах была её преодолеть.
Мне не хотелось стрелять в эти карикатуры на живых людей. Мне хотелось растерзать их голыми руками! Они зашаркали мне навстречу, кое-как целясь из винтовок и поливая всё свинцом так, словно патроны были бесконечные. Ну а я? Нетвёрдыми шагами я пошёл к ним, и вот моя М-211 поднимается и поражает одного из ходячих мертвецов в плечо... Бесполезно.
Меня отрезвило благодаря девушке. Наверное, в её мозгу уцелела крошечная часть её самой - слабое эхо, отзвук человеческой мысли. В отличие от остальных троих, она не бросилась бездумно вперёд, а отошла в сторону и присела, чтобы стрелять из-за пульта.
Мой мозг слегка прибавил обороты. Я тряхнул головой и шагнул вбок, за колонну. Найдя укрытие, я всадил пулю зомби номер один в башку. Он взревел, покрутился на месте, как обезглавленный цыплёнок, и упал. До меня дошло: засчитывается только попадание в голову. Прямо как в кино.
Лимонная вонь была почти невыносима. Я мельком глянул на только что укокошенного зомби - в его мозгах что-то копошилось. Подавляя рвотные позывы, я взял на прицел зомби номер два.
Девушка-зомби завизжала, и двое оставшихся заковыляли к пульту, за которым она пряталась. Зомби номер два не одолел и половину пути, как я его уложил; третий успел занять место в укрытии и стал отстреливаться оттуда вместе с девушкой.
Возникла заминка. Я застрял за колонной, два зомби - за пультом с надписью 'ОАК', обклеенным липкими бумажками-напоминалками. Нас разделяло не более двадцати метров. Я судорожно вертел головой, озираясь по сторонам и пытаясь высмотреть что-нибудь полезное.
Пять минут внутри завода на Фобосе - и меня припёрли к стенке морга в преисподней. От открытой диспетчерской, где я стоял, до ближайшего поворота в коридоре - дальше не было видно - на полу распласталась дюжина покойников. Некоторых из них я опознал, и моему желудку стало от этого не легче. Остальные, похоже, были рабочими ОАК.
А я-то думал, что в Кефиристане повидал войну.
У меня с нечистью выходила игра в пятнашки возле колонны - я высовывался, чтобы выстрелить, а они палили в ответ, как только я скрывался.
Времени учесть все нюансы не было, и когда я высунулся в третий раз, то поскользнулся на лужице свежей крови. Ещё в детстве я хорошо умел извлекать выгоду из неудач, военная подготовка лишь усилила мой врождённый инстинкт выживания.
Я упал на колени и быстро распластался на полу, собираясь прицелиться в такой позе получше. Третий парень-зомби поднялся, чтобы выстрелить, и я попал ему в горло, отбросив его назад. Не успел он снова взять вашего покорного слугу на прицел, как следующая пуля вошла зомби номер три в правый глаз.
На женщине не было ни формы, ни жилета. Я догадался, что она, скорее всего, была из рабочих ОАК, а не из военных... Тогда понятно, почему она так плохо целится. Она выстрелила ещё пару раз, но не попала и близко.
'Я могу так воевать вечно', - подумал я, вновь распаляясь от гнева. И тут до меня дошло: я могу так воевать вечно - ну, или пока меня наконец не прикончат - и так и не увидеть ни единого намёка на то, что же случилось здесь, на базе Фобоса.
Нужно было взять одного из мертвецов, так сказать, 'живьём'.
Между очередной парой выстрелов у меня в голове промелькнул план. А раз у меня наконец есть план, значит, я снова боец-десантник!
Мигом, пока она не прицелилась точнее, я пронёсся вокруг колонны, сделал ложный выпад влево, тут же ринулся вправо и перемахнул через пульт. Девушка-зомби повернулась ко мне боком, и пока она не опомнилась, я долбанул прикладом 'газировки' ей по виску.
Она рухнула, как кирпичи на Юпитере. Винтовка, вылетев из её рук, заскользила по полу. Я повесил свою М-211 за спину, перевернул девушку и сунул пистолет ей в рот.
- Что за хренотень здесь творится? - спросил я.
- Мфм-хпф-гфм, - ответила она.
Я вытащил пистолет из её рта, но она всё говорила, будто ничего не почувствовала:
- ...это ключ. Врата - это ключ. Ключ - это врата. Идут. Убить всех.
Глаза её метались туда-сюда. Она была неестественно сильной... но ей было не тягаться с могучим Флаем Таггартом. Пока я разглядывал её, моя хватка ослабла, и она вцепилась мне в руку, как бешеная собака, чтобы укусить.
Я вдруг понял, почему глаза у зомби были такими сухими, а зрение таким слабым: они совсем не моргали.
Прислонив пистолет к её лбу, я сказал:
- Если ты ещё не умерла до конца, то знаешь, что будет с твоими мелкими, усохшими мозгами, если я выстрелю. Что за чертовщина лезет через врата?
- Вели... кие. Духи врат.
Она перевела взгляд на меня, словно впервые заметила. Больше она не отвечала, но её лицо на мгновение исказилось в такой муке, что продолжать допрос я был уже не в силах.
Я взвёл курок; она закатила глаза, уведя взгляд вверх.
- Стрелять? - спросил я.
Девушка закрыла глаза. Это была единственная мольба, на которую она ещё была способна после своего перевоплощения.
Спуская курок, я сам закрыл глаза. Звук выстрела вырвал меня из оцепенения - я подскочил, достал винтовку из-за спины и попятился прочь от мёртвого живого трупа.
Что же здесь всё-таки случилось? Мне показалось, что я знаю ответ... намёк на ответ.
'Кто построил врата?' Вопрос, не сходивший у всех с уст, был в одном шаге от разгадки. Возможно. Но кто такие 'великие', которые прошли через врата - их создатели? Или же те, кто их построил, пострадали от нашествия каких-то ещё более могучих, ужасных тварей, и теперь уже они благополучно проходят одни врата за другими, находя и опустошая все колонии инопланетной 'империи'?
Оба варианта не радовали: люди оказывались либо непрошенными гостями, которых вот-вот выгонят из чужих владений, либо закуской к главному блюду - вратостроителям.
Меня затрясло не на шутку. Я отступил в тёмный угол, целясь в коридор, в неизвестную, не исследованную мной пустоту. Того, единственного трупа, который я и боялся, и надеялся найти, пока не было. Боже... Так или иначе, Арлен всё ещё была в месте под названием 'Где-то там'.
Я молился, лишь бы её труп лежал на полу, а не ковылял ко мне с сухими, немигающими глазами, воняя лимонами.
До меня дошло, что скоро я, наверное, останусь на Фобосе один. Охранники, которых я оставил в столовой, вряд ли долго протянут. Скорее при первой же встрече с зомби они, простите за каламбур, протянут ноги. Я представлял себе, как гниющий труп бывшего лейтенанта Вимса велит Ронам идти переучиваться на зомби, а они берут под козырёк, говорят 'есть!' и маршируют прямо в ад.
Внутри вашего покорного слуги раскручивалась на полные обороты старая машина выживания. Мне всегда было не совсем уютно в коллективе. Я видел себя единственным выжившим истребителем зомби, который в гордом одиночестве шагает по Фобосу. Из этих живых мертвецов солдаты не ахти какие. Да, я бы перебил их всех. Вот только был один нюанс.
Я бы ни за что не смог пойти против восставшей из мёртвых Арлен Сандерс. Нет уж, такого удовольствия мне не надо. Хотя моей любовью она не была - у неё был Додд, и он её вроде бы устраивал. Мы с Доддом друг друга недолюбливали, но терпели ради Арлен.
Не любовь, клянусь. Просто Арлен жила в том же мире, что и я - речь тут далеко не только о военной форме. Она не была похожа ни на одну девушку, которая у меня... в смысле, которую я знал.
Арлен помнила, как её вместе со мной будил инструктор, упражняясь с мусорным ведром как с гантелей. Помнила, как солдафон орал на неё: 'На пол! Упала-отжалась, вниз-вверх, вниз-вверх! Будешь отжиматься, пока я не устану!'
Знала, что такое подъём в 5 утра и физподготовка или - как праздник - двенадцатикилометровая пробежка в 5:05.
Арлен знала запах дезинфекции. Отлично знала, каково соскабливать двухлетний слой всякой дряни со стен, чтобы следом на них можно было шлёпнуть полсантиметра антикоррозийной краски.
Она столько же месяцев, сколько и я, гоняла проклятую поломойную машину туда-сюда по коридору, и без того вымотанная часами физо, полосы препятствий, боевой и стрелковой подготовки, бесконечных и бессмысленных занятий по разборке-сборке винтовки вслепую и лекций об экзотических венерических болезнях Кефиристана, Марса, базы на Фобосе и Огайо... часами, из-за которых вечно казалось, что в сутках не то двадцать шесть часов, не то двадцать восемь.
Арлен очень быстро многое поняла обо мне. Она была умницей, преданной военному делу точно так же, как и любой мужчина в форме. Из всего взвода она мне стала лучшим другом.
Мысли об Арлен помогали, пока я сидел в глазу невероятной бури, вытирая с лица кровь и прочую гадость. Черты её лица из воспоминаний не давали чудовищам заполонить разум. Это была небольшая игра с самим собой - помешать ужасу разрастись и поглотить нарисованную мной картину.
По-моему, я не встречал женщины красивее, чем Арлен - тут я не преувеличиваю. Обычный человек не назвал бы её сногсшибательной красоткой, но, выражаясь языком былых лучших дней, она была 'статной'. Ростом метр семьдесят пять, плотного телосложения, она упражнялась больше всех из взвода. У неё были красивые, рельефные мышцы.
(Однажды, когда она ненадолго заподозрила, что 'носит ребёнка' - не моего - Гейтс сказал: 'В ней столько от мужика, что и ребёнок у неё от самой себя'. Сказал вполголоса.)
Мне нравилось, как она смотрела на всех сощуренным взглядом, похожим на змеиный. Шутки с ней были плохи, как выяснил когда-то один поганец - подумал, что будет смешно подкрасться к ней сзади и стянуть с неё штаны.
Безусловно, мы тоже были бы не прочь разглядеть как следует её аппетитную заднюю часть. Но такими дураками мы не были. Она описала рукой полукруг и сломала ему нос, даже не обернувшись. Красота в этом ударе была необычайная - я только и мог, что восхищаться. Движение, достойное балета.
Конечно, Арлен имела много других достоинств, в том числе ум. Умные люди среди военных в дефиците, даже в лёгком десанте, и мне страшно хотелось уберечь её от отупения. Я водил её на музыкальные концерты в части, она тащила меня на старые фантастические фильмы. Мы вместе напивались. Ещё играли в покер. Правда, выиграть у неё я мог лишь трезвым как стёклышко.
Как-то ночью мы надрались так, что навалились друг на друга и поцеловались. Но это вышло зря - мы были друзьями, а не парочкой.
Потом между нами родилось негласное соглашение: не говорить о той ночи. Словно пытаясь доказать, какой из неё дружбан, Арлен начала сводить меня с девушками. У неё были приятельницы - каждая из них первоклассная в чём-то - и им нравилось угождать ей, проводя время с её дружком. Я не жаловался. Только чувствовал, что не могу отблагодарить её тем же.
Однажды она сказала, что хочет накопить денег и поступить в университет. Меня это нисколько не задело. Я желал ей самого лучшего.
Лучшего... Эта мысль обожгла меня, вырвав из раздумий. Что могло быть для неё лучшим сейчас, вот здесь? Разве что смерть - всё что угодно, только не ковылять с серой плотью и сухими немигающими глазами.
'Нет, - произнёс я в пустоту, - она ни за что не позволит превратить себя в нечто подобное'.