Пола Дейли : другие произведения.

Ошибка, которую я совершила

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Мать-одиночка Роз достигла предела. После расторжения брака бизнес Роз обанкротился, долги растут, съемная квартира не оплачена, и она изо всех сил пытается защитить своего девятилетнего сына, у которого начинаются проблемы в школе. У Роз проблемы. Настоящие проблемы. Получив уведомление о выселении, она понимает, что пришло время принимать отчаянные меры. Всего две недели отделяют ее от потери крыши над головой и остатков самоуважения. Роз в отчаянии и не знает, к кому ей обратиться. Внезапно судьба предоставляет ей возможность решения всех проблем. Эту возможность зовут Скотт Элиас - богатый, привлекательный и очень женатый мужчина. Сама того не желая, Роз производит на него неизгладимое впечатление, в результате чего он начинает преследовать ее, а затем делает выгодное коммерческое предложение. Он хочет близости без обязательств, а взамен гарантирует полную конфиденциальность и щедрую оплату. С его деньгами Роз возвращает свою жизнь в нормальное русло, но ситуация выходит из-под контроля, и вот уже Роз вынуждена делать вещи, на которые она считала себя неспособной. Сможет ли она исправить свою ошибку?
  ОШИБКА, КОТОРУЮ Я СОВЕРШИЛА
  
  
  ИЮЛЬ
  *
  ГЛАВА 1
  
  Я работала с человеческими телами. Живыми, не мертвыми. И тело, лежащее передо мной лицом вниз в этот жаркий июльский полдень, не отличалось от всех остальных. Этот мужчина был моим двенадцатым пациентом за сегодня, у меня уже болела спина, и мое солнечное настроение слегка потускнело.
  - И как оно? - Спросил пациент.
  - Неплохо, - ответила я. - Я вправила межпозвоночную грыжу в области поясницы. Вы почувствуете разницу, как только встанете.
  Он работал в каменоломне. Оттуда приходили самые жесткие клиенты. Они мало говорили, так что я радовалась возможности поработать в тишине, но физически справляться с ними было довольно трудно. Их плотная мускулатура и сопротивление тканей требовали направлять весь мой вес в и без того перегруженные пальцы.
  Мои большие пальцы были моим главным орудием, незаменимым на всех стадиях работы. Они были моим диагностическим инструментом для обнаружения нарушений и оценки всех нюансов в нарушении структуры тканей, моим средством облегчить человеческую боль. Я даже подумывала застраховать их, как ноги Бетти Грейбл, но так и не собралась.
  - Когда вы закончите с моей спиной, - сказал он, - не останется ли у вас минутка взглянуть на мое плечо?
  Он поднял голову и смущенно улыбнулся, как будто действительно стеснялся доставлять лишние проблемы.
  - Конечно, - бодро ответила я, скрывая вздох.
  Когда я работала не по найму, а на себя, приходилось делать все возможное, чтобы помочь пациенту, иначе можно было остаться без работы. Так что я упорно трудилась, чтобы создать успешную практику. К чему обычно стремится работающая женщина? Создать баланс между работой и личной жизнью? Когда-то он у меня был.
  Больше нет.
  Оставшись без денег, я оказалась здесь. Вкалывала по пятьдесят часов в неделю в сетевой клинике, запертая в душном кабинете с бесчисленными пациентами. При этом плоды моих трудов текли мимо меня в чужой карман. Кроме того, я оказалась под каблуком у менеджера клиники. Его звали Уэйн.
  Уэйн старался изо всех сил, но иногда перебарщивал в своем рвении. А еще время от времени он пытался флиртовать, хотя надо отдать ему должное, до домогательств дело не доходило. Просто с ним нужно было держаться твердо, иначе он мог осмелеть и начать предлагать свидания. Вероятно, он был немного одинок.
  Теперь, когда рабочий карьера сидел на краю массажной кровати, я встала на колени позади него и попросила поднять руку и отвести ее в сторону. Когда рука поднялась параллельно полу, он втянул воздух сквозь зубы и дернулся от боли.
  - Супраспинатус, - сказала я ему.
  - Это плохо?
  - Может быть сложно. Сегодня у меня нет времени заняться ею как следует, но я поставлю несколько игл и посмотрю, станет ли вам немного легче.
  Я изучала иглоукалывание в аспирантуре и пока вкручивала иглу в меридиан, слушала, как Уэйн снаружи в приемной уговаривает пациентку записаться на прием к другому физиотерапевту.
  - Но мне нужна Роз Туви, - говорила она ему.
  - Роз полностью забронирована до середины следующей недели. Как насчет Гэри Мьюира? У него как раз образовалось "окно". Он сможет принять вас через десять минут.
  Ответа не последовало.
  - Хорошо. Тогда, может быть, Магдалена?
  Таков был обычный порядок вещей. Сначала Уэйн пытался подсунуть людям Гэри, который, как я была уверена, не мог отличить локоть от задницы и попал на курсы только потому, что в стране не хватало мужчин-физиотерапевтов. До клиники Гэри был футболистом второго дивизиона.
  - Магдалена? - спросила женщина. - Немка?
  - Она из Австрии, - ответил Уэйн.
  - В прошлый раз она чуть не оторвала мне руку. Я чувствовала себя так, словно меня сбил автобус. Нет, я хочу Роз.
  - Но, - Уэйн начал терять терпение, - как я уже сказал, Роз полностью занята.
  Кстати, Роз Туви - это я.
  - А не могли бы вы поговорить с ней? - попросила женщина. - Скажите, что это Сью Митчинсон, и моя спина снова болит. Раньше я была ее постоянной клиенткой. Уверена, она пойдет мне навстречу. Мне очень больно. Только Роз может...
  - Подождите, - раздраженно сказал Уэйн, и я услышала шаги, приближающиеся к моей двери.
  Затем последовали три резких удара по дереву.
  - Роз, Сью Митчинсон спрашивает, сможешь ли ты ее принять.
  - Извините, я на минутку, - сказала я пациенту.
  Я открыла дверь и высунула голову. Через плечо Уэйна я смотрела на Сью, которая уже прошла через приемную и немедленно приступила к делу:
  - Роз, я не стала бы вас беспокоить, но я в отчаянии. Вы знаете, я бы ни за что... Я была бы так благодарна, если бы вы уделили мне всего пять минут.
  Мало того, что по мнению Сью, я была единственным физиотерапевтом в Южном Лейкленде, способным вылечить ее, у нас была общая история. У меня была история со множеством пациентов, и все они последовали за мной сюда, когда я закрыла частную практику. Большинство из них были моими постоянными клиентами, так что на самом деле, я была им должна.
  Приступив к частной практике, я разместила рекламное объявление в местной газете, а когда мне удалось предложить людям облегчение от их хронических болей (что не всегда могли сделать мои конкуренты), по округе распространился слух. Уже через месяц я была полностью забронирована. И теперь проблема состояла в том, что первые клиенты, что так любезно рекомендовали меня, больше не могли записаться на прием. И поэтому они прибегали к приему "сами-знаете-я-бы-не стала-беспокоить-вас-если-бы-не-была-в-отчаянии".
  - Сью, я не могу, - твердо сказала я. - Мне нужно забрать сына из школьного клуба после уроков, а на этой неделе я уже дважды опаздывала.
  Не задумываясь, она ответила:
  - А что, если я позвоню моей маме и попрошу ее забрать Джорджа?
  Я не была знакома с матерью Сью. В глаза ее не видела. И Джордж тоже.
  - Мы сейчас живем в Хоксхеде, - сказала я как можно тактичнее. - Так что это не совсем выполнимо.
  Сью скривилась, отчаянно пытаясь придумать решение проблемы, в то время как Уэйн наблюдал за нашим вежливым сражением. Его ужасно раздражало, что пациенты пытаются прорваться ко мне, и он не может подсунуть им Гэри. Это мешало Уэйну составить наше рабочее расписанию. В итоге все заканчивалось тем, что я впадала в ступор, в то время как Гэри барабанил пальцами по стойке регистрации.
  Обычно Гэри проводил свободное время, болтая с Уэйном о Премьер-лиге и обсуждая достоинства футбольных бутс Пума Кинг. При этом они часто повторяли слово "абсолютно".
  - Но мне нужно всего пять минут. Или даже меньше, - Сью предприняла последнюю попытку.
  - Хорошо, пять минут, - сдалась я. - Но вам придется подождать. У меня сейчас будет еще один пациент, и я уже опаздываю.
  Сью уже не слушала, она спешила занять место в зале ожидания, пока никто из нас не передумал.
  - Ты позвонила тому страховщику? - спросил Уэйн.
  - Что? Нет, извини. Опять выскочило из головы.
  Уэйн драматично вздохнул, закатил глаза и заговорил тоном, каким отчитывают маленьких детей:
  - Разберись с этим, Роз. Мы должны оценить всех сотрудников.- Он понизил голос. - Без его оценки ты не будешь полностью защищена. Клиника не сможет...
  - Да, да, обещаю. Как только у меня появится свободная минутка. Послушай, Уэйн, - я вышла из процедурного кабинета и закрыла за собой дверь, чтобы пациент не слышал. - Нет ли шанса на небольшой аванс? Просто у меня сейчас проблемы с финансами, и я не уверена, что смогу дотянуть до следующей пятницы.
  Он склонил голову набок и посмотрел на меня с легким укором.
  - Я уже говорил тебе, Роз, - мягко сказал он. - Компания не может делать исключений. Даже для тебя. Я бы хотел помочь, но у меня связаны руки.
  И с этим он ушел.
  Закончив с рабочим карьера, я слышала, как Уэйн информирует Сью о том, что сеанс лечения должен быть оплачен заранее и полностью, независимо от его продолжительности. Видимо, таким образом он компенсировал любые попытки ограничить его власть.
  Начиная свою практику много лет назад, я ужасно беспокоилась, смогу ли я заставить бизнес работать. Помню, я поделилась своими опасениями с одним из первых пациентов, Китом Холлингхерстом. Он ответил просто: "Кто хочет, работает. Кто не хочет, не работает". Он и по сей день с пренебрежением относился к людям, играющим в бизнес и не понимающим, что нужно делать, чтобы из года в год получать прибыль. "Девять из десяти компаний разоряются, - говорил он мне. - Следи, чтобы с тобой этого не случилось".
  Кит Холлингхерст был предпринимателем старой закалки. Он управлял заводом по переработке металлического лома. У него всегда имелась пачка двадцаток в заднем кармане, и, сделав шаг вперед, он никогда не отступал. Кит был моим постоянным пациентом и, лежа лицом вниз на кушетке с утыканной иглами волосатой спиной, любил порассуждать о некомпетентности Окружного Совета и о то, как он ставил на место их разного рода специалистов. Я терпеливо слушала, охая и ахая в нужных местах, чтобы создать впечатление заинтересованного собеседника.
  Затем я вытащила из Кита иглы и попросила перевернуться лицом вверх. В таком положении я могла переставить его ступню через колено и выровнять поясницу. Он подчинился, и, подкладывая ему под голову подушку, я заметила внушительный стояк.
  - Когда закончите с моей спиной, у меня будет к вам предложение, - сказал он, быстро моргая.
  - Я не буду смотреть, как вы мастурбируете, Кит.
  Он предлагал это не в первый раз. Он терпеливо молчал, и когда я переставляла его ногу, и когда просила сделать вдох-выдох, и когда сильно надавила, прислушиваясь к характерному щелчку. Пациенты думают, что этот звук издает межпозвоночный диск, когда возвращается на место. Это не правда. Так может звучать хлопок, с которым газ выходит из раствора между суставами, либо, что более вероятно, это звук разрыва спаек.
  Но я соглашалась с идеей диска, потому что так было проще. Кроме того, я соглашалась:
  1. С тем фактом, что каждый второй посетитель остеопата считает, будто у него одна нога короче другой;
  2. С раздражающим предположением, будто слепые физиотерапевты обладают повышенной целительной способностью;
  3. С ложной уверенностью женщин среднего возраста об их очень высоком болевом пороге.
  
  - Послушайте, - сказал Кит, - я знаю, что вам не хватает денег. Я знаю, что вы одна справляетесь со своим парнишкой. Я дам вам пятьдесят фунтов сверх оплаты. Вам даже не нужно подходить ко мне. И я по-быстрому.
  - Нет.
  - Помните, что я сказал вам, когда вы только начинали?
  - Напомните.
  - Что вам придется делать все возможное, чтобы выжить. Те, кто делает только то, что должны, выбывают из гонки. Те, кто может предложить клиентам больше...
  - Мой бизнес уже обанкротился, так что для меня слишком поздно.
  - Да, но если вы хотите снова встать на ноги, Роз, вы не можете просто делать минимум. Сегодня люди хотят получить больше. При нынешней экономике... все гонятся за деньгами... рабочие места исчезают и...
  Я посмотрела на него.
  - Вы всерьез обсуждаете уровень безработицы, чтобы уговорить меня на это безобразие?
  Он отвел глаза в сторону и прикусил губу.
  - Восемьдесят фунтов, - сказал он. - Восемьдесят фунтов наличными. Прямо сейчас. И вам даже не нужно притворяться, будто вам нравится то, что вы видите.
  - А мне и не нравится то, что я вижу.
  - Сто фунтов.
  - Нет, Кит, - твердо сказала я. - Надевайте штаны.
  
  ГЛАВА 2
  
  Когда паром со стоном отчалил от берега, я вышла из машины. Обычно туристы выскакивают из своих автомобилей, как только закроются паромные ворота. Они торопятся сфотографировать друг друга на фоне озера и поймать в кадр красивые особняки, разбросанные вдоль линии берега. Но, как и большинство местных жителей, я воспринимала всю эту красоту, как должное. Я уже не обращала внимания на скалы, древние леса и сверкающую воду.
  Повседневные заботы могут сделать величие этого места практически незаметным. Деревни Боунесс и Хоксхед разделены самым большим озером в стране: Уиндермир. Паром пересекает озеро в самом его широком месте, посередине, а сама переправа работает уже пятьсот лет. Чтобы объехать озеро в любом направлении, придется проделать путь в пятнадцать миль, а при летнем трафике это займет не меньше часа. Вот почему паром так важен. Когда-то людей и грузы переправляли лодки, затем пароход. Нынешний паром работает на дизельном топливе и принимает на борт восемнадцать автомобилей зараз.
  В хорошие дни я чувствовала, как мне повезло. Великолепие природы наполняло радостью мое сердце от того, что я живу в одном из самых красивых мест на земле. Многие люди мечтают после ухода на пенсию и долгих лет упорного труда поселиться здесь.
  Сегодня я опаздывала, и никаких оправданий у меня не было. Сказки о перекрытой дороге, тракторах с прицепами, стадах овец или спущенных шинах не прокатывали. И как бы я ни опаздывала, паром не мог двигаться быстрее. Две недели назад моя машина стояла рядом с каретой скорой помощи, везущей раненого, и все равно паром не мог идти быстрее. Это было завораживающее зрелище: синие огни отражались в воде, пока паром полз от берега к берегу. Пассажиры, нервно переглядываясь, гадали, кто находится внутри, и кого срочно везут в больницу. Мы так и не узнали.
  Я не хотела задерживаться допоздна, потому что Джордж начинал волноваться и даже мог немного поплакать. Моему сыну было девять, и в большинстве случаев он держался стойко, но последние пару лет после того, как я рассталась с его отцом, ему пришлось нелегко. Я видела, как его жизнерадостность постепенно уходит и сменяется своего рода угрюмым ожиданием. Он становился все более замкнутым, словно поддерживал себя в состоянии постоянной готовности к неприятным переменам и сложностям.
  Я вынула свой мобильный и нажала повторный набор.
  Солнце все еще стояло высоко и жара только начала спадать. Дым дизельного топлива и бензиновые пары автомобильных двигателей наполняли воздух липкой вонью, так несоответствующей чистой прозрачной воде озера. Стоя с телефоном в руке возле перил, я еще раз прослушала автоответчик школьного клуба. Затем в попытке найти моего бывшего мужа, набрала номер Дайлис. Она взяла трубку почти сразу.
  - Дайлис? Это Роз.
  - Кто?
  - Роз, - повторила я. - Где Уинстон?
  - О, я не знаю, дорогая, - пробормотала она не очень внятно. Она часто вела себя так, словно была слегка под кайфом. - Думаю, он на работе. Дай-ка мне найти ручку. Я запишу и передам...
  - Дайлис, - перебила я. - Уинстон не работает, помните? Вот почему я не получаю алименты. Или он уже нашел работу?
  - О, нет, - запинаясь, сказала она. - Я не это имела ввиду. Я не совсем уверена. Может быть, он просто помогает кому-то. Ну, бесплатно.
  - Бесплатно? - Категорично отразила я. - Это Уинстон-то? Послушайте, Дайлис, если увидите его через пять минут, можете передать, чтобы он срочно забрал Джорджа из школы? Я опаздываю.
  - Но сегодня не наша очередь забирать его, - пробормотала она в замешательстве.
  Я слышала, как она листает страницы. Должно быть, она просматривала свой ежедневник.
  - Да, сегодня не ваш день, - объяснила я, - но я сильно опаздываю. И если бы вы нашли Уинстона и...
  - Билет, Роз, - раздался голос сверху.
  Прижав телефон плечом к уху, я выдернула из кошелька купюру.
  - Мне нужна новая абонементная книжка, Терри, - прошептала я пожилому служащему. - Я использовала последний билет сегодня утром.
  Затем я вернулась к разговору с Дайлис. Она не водила машину, поэтому я не могла попросить ее забрать Джорджа. Но Уинстон Туви (который, как я подозревала, подрабатывал за наличные), развлекался с приятелями где-то неподалеку и не торопился мне на помощь. Он переехал к матери и снял с себя все основные обязанности отца и мужа. А поскольку у него не всегда выходил на связь, мы не могли его найти.
  Закончив разговор с Дайлис, я уже не в первый раз почувствовала, что мне хочется ударить телефон обо что-то твердое, вот так она на меня действовала. Это было похоже на попытку выудить информацию из ребенка. Она частенько забывалась и выбалтывала какие-либо важные (по крайней мере, для меня) новости об Уинстоне, а когда я начинала настаивать, то замолкала и смотрела себе под ноги.
  Если я нажимала сильнее, Дайлис поднимала голову и смотрела на меня с такой тоской, словно смертельно больная собака. Ее взгляд умолял: "Пожалуйста, не говори Уинстону". Мне хотелось взять эту женщину за плечи и хорошенько встряхнуть. Мне хотелось крикнуть ей в лицо: "Как ты могла позволить своему сыну сбежать и бросить меня одну с этой кучей долгов?". Но я этого не делала, потому что на уровне подсознания, вероятно, понимала, что полусонная мечтательная манера поведения Дайлис была для нее лучшей защитой от действительности.
  К тому времени, как я добралась до школы, часы показывали 6:28. На двадцать восемь минут позже крайнего срока. Я толкнула входную дверь, и меня встретил пустой коридор, голые вешалки для одежды, полиэтиленовый пакет на одном из них.
  Я сделала глубокий вдох и вошла в класс. Для школьного клуба использовалась комната первого класса, и обычно, ожидая пока Джордж соберет свои вещи, я с удовольствием рассматривала первые детские попытки нарисовать портреты родителей. Эти наивные картинки на удивление правдиво и точно изображали взрослых, подчеркивая их привычки, от которых родители предостерегали детей (например, теребить уши или ковырять в носу).
  Сейчас Джордж сидел на полу, вытянув ноги и не отрывая глаз от игровой приставки. Он не поднял головы при моем появлении, но быстрым движением убрал волосы с глаз.
  Иона, молодая женщина, руководящая клубом после уроков, повернулась ко мне из-за стола и сухо улыбнулась. Ее улыбка давала понять, что это происходит в последний раз. Был пятница, сияло солнце. Она мечтала о купальнике, шортах, шлепанцах и запотевшей бутылке холодной Peroni на деревенской площади.
  - Извините, - решительно сказала я. - Мне очень, очень жаль. Джордж, быстренько собери свои вещи.
  - Роз? - сказала Иона.
  - Я знаю. Это неприемлемо. Сколько я вам должна?
  - Десять фунтов, - ответила она. - Нам приходится брать по пять фунтов за каждые дополнительные пятнадцать минут, иначе родители не осознают ответственности.
  - Вот, - сказала я, вытаскивая купюру, - возьмите двадцать. Я знаю, вы не можете ждать...
  - Роз, - печально сказала она, - дело не в деньгах. Это мое личное время. Я здесь с 7:30 утра, и у меня есть своя жизнь, понимаете?
  Иона не повысила голос, пока говорила. Она была слишком профессиональна, чтобы злиться в присутствии Джорджа. В каком-то смысле это было даже хуже. Она говорила так, будто я подвела саму себя. Подвела своего сына.
  - Мне очень жаль, - повторила я. - Этого больше не повторится, уверяю вас.
  - Нам придется положить конец этой договоренности. Это просто не...
  - Не надо, - перебила ее я. - Пожалуйста, не надо. Я не могу обойтись без клуба.
  - Дело не в том, что я не понимаю, Роз. Я вижу, что вам нелегко. Но вы опаздываете практически каждый день, и это несправедливо. Это несправедливо по отношению к нам и к...
  Она не закончила фразу, а просто перевела взгляд на Джорджа, который взял свою коробку для завтраков с подоконника и делал вид, что не слушает. Сегодня утром, когда закончилось печенье, я засунула туда персиковый йогурт, и теперь пожалела об этом. Политикой школы было возвращать пищевой мусор родителям, чтобы они знали, съел ли ребенок весь свой обед. В этом стаканчике из-под йогурта уже зарождалась некая жизнь.
  Вернувшись к Ионе, я увидела, что она ждет моего заявления.
  - Я не знаю, что мне делать, - честно сказала я, обдумывая логистику следующей недели.
  Иона не предложила никакого решения. Меня это не удивило, поскольку ее терпение закончилось еще месяц назад. Я получала шанс за шансом и все их испортила.
  Я могла бы обратиться к сестре, но сегодня было ее сорокалетие. Мы с Джорджем были приглашены на ужин, а завтра она улетала в Нью-Йорк. Мои родители жили слишком далеко, и я пообещала сестре, что никогда больше не буду их утруждать. Достаточно того, что я сильно подвела их в прошлом. На Уинстона нельзя было положиться ни в чем. Он не раз оставлял Джорджа ждать у школьных ворот, когда его внезапно подхватывал ветер приключений.
  Иона откашлялась, она все еще ждала моего ответа.
  И тут, очень кстати, она попыталась встать и вздрогнула.
  - С вами все хорошо? - спросила я, наблюдая, как она осторожно переносит свой вес с одной ноги на другую.
  - Кажется, не совсем, - ответила она и вздохнула. Дважды.
  - Ох, ладно, - выражение ее лица выражало смирение и боль. - Хорошо, Роз, еще один шанс.
  И прежде, чем я успела сказать, что благодарю ее, и это никогда не повторится, она наклонилась и подняла штанину.
  - Я думаю, у вас найдется десять минут, чтобы взглянуть на мое колено, не так ли?
  
  
  ГЛАВА 3
  
  Оглядываясь назад, я думаю, что все мелкие проблемы шаг за шагом подталкивали меня к тому безумному повороту, после которого моя жизнь полетела под откос, но я уверена, что именно эта записка послужила спусковым крючком для серии последовавших за ней событий.
  НЕ ЗАХОДИТЕ ВНУТРЬ. ТАМ ПАХНЕТ ГАЗОМ. СЕЛИЯ.
  Листок из блокнота был приколот к моей входной двери, и повесила его туда моя соседка. Селия не была местной, она жила в деревне всего пять лет; на самом деле она была выскочкой из нижнего класса. Но если спросить ее, откуда она родом, она с самым прекрасным акцентом отвечала: "Сайтпорт. Ланкашир". Примечание: Ланкашир, а не Мерсисайд. Очевидно, это было важное различие.
  Когда я впервые переехала в коттедж, у нас случилось несколько стычек. Селия впадала в состояние нервного возбуждения, если я оставляла мусорное ведро в конце садовой дорожке больше двух дней подряд; или если днем оставляла шторы в гостиной задернутыми; или, не дай бог, развешивала сушиться белье на веревке в дни сборов ее книжного клуба. Селия была ужасным снобом. Женщина из рабочего класса, которая всеми силами старается показать, что она не такая, как все остальные. Нелепо, смешно, но, как ни странно, именно этим она мне понравилась.
  Селия жила в постоянном страхе перед падением цен на собственность, и поскольку у меня не было времени придавать коттеджу требуемую респектабельность, я выдала ей ключ от моего дома. Я предложила ей самой исправлять все, что ее нервирует. Вот почему ее муж переносил мой мусорный бак на задний двор, как только я отъезжала от калитки. По возвращении я обнаруживала аккуратно подстриженную траву в палисаднике или маленькие розовые пятна на дорожке, где Селия поливала мои одуванчики средством для уничтожения сорняков. Я подозревала, что у нее руки чешутся повесить на крыльце пару вазонов, соответствующих ее собственным, но пока она не затрагивала эту тему.
  Я сняла записку с двери.
  - Пойдем к Селии, - сказала я Джорджу.
  Честно говоря, это была последняя капля на сегодня. В 7:30 мы должны были ехать на ужин к сестре. Джорджа нужно было покормить, и нам обоим нужно было поумнеть. Посмотрев на него, я заметила, что у него над правым ухом выстрижен клочок волос. Понятия не имею, как я не заметила этого раньше.
  - Что случилось? - спросила я, указывая на его ухо.
  - Что?
  - Джордж, - сказала я.
  - Я не помню.
  Кстати, о выдумках. Я уверена, вы заметили неспособность маленьких мальчиков говорить правду. Не сердитесь на них. Они просто боятся вас рассердить.
  - Джордж, я не ругаю тебя. Просто мне интересно, зачем ты отстриг такой большой клок волос.
  - Мне было нужно для поделки, - сказал он.
  - Звучит разумно, - ответила я.
  Мы вернулись обратно к калитке и прошли небольшой отрезок дороги до порога Селии.
  - Мам, я хочу пить, - сказал Джордж.
  - Я тоже.
  Жара была нестерпимой; лежащую в котловине между холмов деревню накрыло облаком горячего влажного воздуха. Я пальцами оттянула от живота форменную тунику - неудачная попытка вентиляции. Кожа зудела от пота.
  Селия жила в отдельно стоящем коттедже. Мы с Джорджем получили полуфабрикат: вторая половина нашего дома использовалась хозяевами для собственных нужд. На самом деле, владельцев я так ни разу и не увидела. Их место занимал парад довольно предсказуемых людей: они улыбались, когда светило солнце, и становились мрачными, когда наползали тучи.
  Помните деревню Гриндейл из детской программы "Почтальон Пэт"? Ну так вот, Гриндейла не существует. Декорации для него были установлены в Лонгследдейле - на противоположной стороне озера - и представляли из себя довольно точную копию Хоксхеда. В деревне проживало около пятисот человек (не считая туристов), и здесь все знали всё друг о друге. Каменные и белоснежные домики были разбросаны среди сельскохозяйственных угодий (которые использовались, в основном, для выпаса овец), ограниченных стенами из местного камня. Те, кто жил в центре деревни, отапливались газом и пользовались канализацией. Обитатели окраин обходились электрическими радиаторами (как правило, масляными) и септиками. У всех проживающих в пределах мили от центра деревни в туалете висела табличка, где гостям предлагалось использовать как можно меньше воды для смыва и туалетной бумаги. К этому привыкаешь с детства.
  Селия, должно быть высматривала нас у окна, потому что оказалась на пороге, как только мы открыли калитку.
  - Господи, Джордж! - протрубила она, - Что ты сделал со своими волосами? - Можно было подумать, что с него сняли скальп. - Ты теперь похож на того дурачка Билли. Знаешь, из "Пролетая над гнездом кукушки"? - она нахмурилась, ее подбородок вытянулся. - А вы как думаете, Роз?
  - О ком она говорит, мам? - обеспокоенно прошептал Джордж, пока мы шли к дому.
  - Ничего такого. Просто старый фильм. Там Билли был самым крутым героем, - соврала я.
  - Вы видели записку? - Спросила Селия, и я кивнула. - Входите, входите, - сказала она.
  Джордж без напоминаний снял кроссовки.
  - Вы звонили в "ТрансКо"? - спросила я, но она не ответила. Вместо этого она сказала Джорджу: - Иди в сад, найди Денниса. Он там возится со своими помидорами. И Фокси тоже там.
  Фокси была старой собакой Селии. Сварливая и злобная сучка-терьер, которая ненавидела детей, но почему-то иногда позволяла Джорджу чесать ей живот. Недавно она стала отказываться ходить на поводке, разве что когда возвращалась домой. Поэтому теперь каждое утро можно было увидеть, как Деннис едет на машине через всю деревню, после чего высаживает Селию и Фокси, и они идут домой пешком. Селия пребывала в восторге от этой уловки и говорила, что Фокси стала очень резвой и даже иногда тянет ее за собой.
  Джордж ушел на поиски собаки, а Селия тяжело сглотнула, прежде чем заговорить.
  - У вас проблема, - начала она.
  - С газом, - согласилась я.
  - Боюсь, что нет. Я оставила записку, чтобы вы ненароком не зашли внутрь. Я не хотела, чтобы Джордж видел.
  - Чтобы он видел что?
  - Приготовься, Роз. У вас были судебные приставы.
  - Что они взяли?
  - Все. То есть все, кроме кроватей, потому что они принадлежат арендодателю. Они даже имели наглость явиться ко мне с вопросами о вас. Думаю, вам уже присылали уведомления?
  - Я задержала арендную плату.
  - Я так и подумала, - сказала она. - В общем, диван и кресла...
  - Я заплатила за них, - перебила я.
  - Мебель из столовой, плита...
  - Плита?
  - Они сказали, в счет арендной платы. У них была опись.
  Я тяжело опустилась на диван Селии.
  - Думаю, они забрали бы и вашу машину, если бы вы были дома. Что это за работа врываться в дома?! Они собирались сломать замок на вашей двери и сказали, что ремонтировать ее вы будете за свой счет. - Она остановилась, а потом сказала: - Козлы! Извини, Роз, мне пришлось впустить их твоим ключом. У них были все необходимые документы. Я попросила Денниса взглянуть, и он сказал, что они в своем праве.
  Деннис работал в адвокатской конторе. Я не знаю, в каком качестве. Селии нравилось подчеркивать его юридическое образование, но я заметила, как он несколько раз указывал, что не достаточно квалифицирован, чтобы давать советы.
  В конце концов, я сама разрешила Селии использовать мой ключ.
  - Вы поступили правильно, - сказала я, потому что она в волнении заламывала руки, явно не уверенная в моей реакции.
  - Я подумала, что лучше повесть эту записку на дверь, и тогда вы сможете подготовить Джорджа. Неприятно, когда ребенок возвращается домой и видит такую картину.
  - Они забрали его PlayStation?
  Селия кивнула.
  - В любом случае, это был чертовски глупый подарок, - сказала я. - В этом весь Уинстон. У меня нет денег на бензин, а он пошел и купил эту игрушку. И после этого, конечно, Джордж считает его прекрасным отцом, а меня жадной ведьмой, потому что я не покупаю ему новые игры.
  - Мужчины! Ни капли здравого смысла.
  - Господи, Селия, - только сейчас на меня обрушилась вся тяжесть случившегося. - Что же мне делать?
  Я оставила Джорджа с Селией и пошла посмотреть дом. Квартира была буквально выпотрошена. Они забрали вещи, которых я даже не замечала, пока они не исчезли. Картины, которые мне не особенно нравились. Кулинарные книги, на которые у меня сейчас не хватало времени, но которые я читала запоем в те недолгие счастливые месяцы после рождения Джорджа.
  Это было похоже на семидесятые годы, когда у людей ничего не было. Когда голые цементные полы были нормой, а прикроватными тумбочками служили ящики из-под апельсинов. Во встроенной кухне на месте духовки зияла уродливая щель. Именно в эту минуту я приняла решение отложить все проблемы да завтра. Джорджу нужно будет перекусить, а потом мы поедем к Петре. "Оденься правильно! Коктейльное платье!" - написала она на приглашении гелиевой ручкой с серебряными чернилами.
  Я взяла одежду для нас двоих и снова пошла к Селии, на ходу составляя план действий. Один бокал холодного белого Torres Vina Sol в "Королевском гербе" (низкие потолки, латунь, густой аромат пива) для меня, и пока Джордж будет разбираться с порцией камберлендских колбасок и жареной картошкой, я объясню ему реальность нашей новой ситуации.
  Хозяину дома придется подождать.
  
  ГЛАВА 4
  
  Джордж с пристегивающимся галстуком и обеспокоенным выражением лица сидел на переднем сиденье джипа.
  - Я буду жить у бабушки Дайлис? - спросил он, когда я закончила объяснять ситуацию с мебелью и прочитала быструю лекцию о том, как жить, чтобы тратить не больше денег, чем имеем.
  - Нет, - ответила я, надеясь, что он не услышит неуверенности в моем голосе.
  Мы как раз въезжали на паром, чтобы переправиться через озеро к дому Петры в Уиндермире, поэтому Джордж замолчал. Движение с пристани на паром по аппарелю требует некоторых навыков. Потеря внимания грозит повреждением бампера или днища. Для джипа это не такая уж и проблема, но владельцам низко сидящих спортивных машин надо быть начеку. Аккуратно припарковавшись и заглушив двигатель, я сказала Джорджу, что он снова может говорить, если захочет.
  - Это из-за папы, да? - спросил он.
  - Честно? - ответила я. - Да. Но не стоит обвинять его, потому что это бесполезно. Давай сегодня не думать об этом. Хорошо проведем время у тети Петры, а проблемами займемся завтра. У нас есть кровати, вода и мы с тобой. Все будет хорошо.
  Честно говоря, все было плохо.
  После ухода Уинстона я не смогла больше вносить плату по ипотеке за дом и за мой медицинский кабинет, так что банк забрал их. Кроме того, Уинстон накопил двенадцать тысяч фунтов долгов по нашим совместным кредиткам, и теперь я с трудом покрывала минимальные ежемесячные платежи.
  Но надо признать, вина лежала не только на Уинстоне.
  Пять лет назад жизнь была приятной и легкой. Мы зарабатывали много, тратили легко (причем, больше, чем имели) и думали, что так будет продолжаться вечно. Но жизнь постепенно меняла наши обстоятельства, а вот мы не менялись вместе с ними. По крайней мере, не так быстро. Строительная фирма Уинстона потеряла свой основной контракт, и его рабочие часы были сокращены вместе с почасовой оплатой. В конце концов, мы разорились. Уинстон переехал к матери, а я осталась без дома, без денег и с ребенком на руках.
  Наверное, мне следовало заявить о банкротстве, но гордость в сочетании с опасением не получить кредита в будущем, помешали сделать это. Я заняла кое-какие деньги у сестры, сняла дом, купила мебель, чтобы обставить жилье, и теперь благодаря Уинстону и непомерным процентам по кредитной карте, мой долг вырос почти до восемнадцати тысяч фунтов.
  После аренды, расходов на машину, еду, паром, школьный клуб Джорджа и погашения ссуды, у меня оставалось что-то около пятидесяти фунтов в месяц на случай аварийной ситуации. И аварийные ситуации стали моим постоянным спутником.
  Я посмотрела на Джорджа, чтобы проверить, согласен ли он с моим предложением; похоже, он согласился. Выражение его лица стало задумчивым, как будто он уже переключился на другие вопросы. Дети могут быть такими стойкими.
  - Фокси укусила меня, - сказал он через минуту или две.
  - Опять? - спросила я. - Больно?
  - Нет.
  - Покажи мне, - попросила я.
  Он протянул руку, один сустав пальца слегка припух, но кожа была цела.
  - Она не хотела, - сказал он. - Просто иногда она ничего не может с собой поделать. Наверное, она меня не узнала. Селия говорит, что она уже плохо видит. Она такая старая?
  - Довольно старая, - ответила я. - Хотя Деннис считает, что соседскую кошку она видит очень даже хорошо.
  Когда-то у нас была собака. Трехлетний неугомонный комок меха, которого Джордж назвал Цезарем в честь своего любимого ведущего сериала "Переводчик с собачьего" Цезаря Миллана. Джордж просил собаку на каждый свой день рождения и Рождество с того момента, как научился говорить. Когда ему исполнилось шесть лет, мы с Уинстоном наконец согласились, и в мире не было ребенка счастливее Джорджа Туви.
  Два года спустя, когда Уинстон ушел, собаке тоже пришлось уйти. Мы пытались решить проблему, но отказ хозяев пускать на свою площадь жильцов с собакой и мой рабочий график сделали эту проблему неразрешимой. Я надеялась, что Джордж купился на ложь, которую родители рассказывают детям, когда сдают животное в приют, что Цезарь живет где-то на ферме и, счастливый, бегает на свободе, но сын настоял, чтобы я позвонила в приют "Спаси меня" и проверила, в порядке ли собака. Какая-то добрая женщина сообщила нам, что собаку забрал какой-то мальчик, ровесник Джорджа, который очень любит нашего Цезаря.
  Джордж продолжал упрямо отсчитывать недели, когда мы сможем переехать в более постоянное жилье с разрешением держать животных. Я сказала, что это случится не скоро, но он не сдался и продолжал поддерживать свои навыки общения с животными с помощью телешоу Цезаря Миллана. Мать Уинстона подключила Sky TV, и это мирило Джорджа с пребыванием у нее дома.
  - Я улыбнулась Джорджу и взъерошила его волосы.
  - Знаешь, я люблю тебя, - сказала я ему.
  - А я тебя еще больше, - ответил он.
  Мы ехали с опущенными окнами, чтобы не тратить бензин на кондиционер. Вдоль дороги тянулись полосы скошенной травы, и запах свежего сена витал в воздухе. По обочине дороги по направлению к Боунессу шли, держась за руки, пары. Подражая взрослым мужчинам, Джордж высунул локоть из окна. Ему не хватало роста, и это заставило его неловко прислониться к дверце машины. Ветер вырвал несколько прядей моих волос из пучка, они липли к губной помаде, а несколько волосков застряли в шарнире солнечных очков.
  *
  Когда мы добрались до Петры, я посмотрела в зеркало заднего вида и наскоро поправила макияж. Я не умела краситься. Я говорю это не в подражание тем женщинам, которые заявляют, что им достаточно припудрить нос, и вот они уже красивые. Нет, я чувствую себя глупо, когда крашусь, и делаю это только по принуждению. Вроде сегодняшнего случая.
  Перед тем как позвонить в дверь, я поправила волосы, бретельки летнего платья с вырезом и шепнула Джорджу, чтобы он не упоминал о ситуации с мебелью. Когда он вопросительно поднял брови, я пояснила, что сегодня день рождения Петры, и я не хочу портить ей праздник. Что было правдой, в основном.
  Винс, мой шурин с обычным энтузиазмом распахнул дверь, взглянул в мое раскрашенное лицо и ухмыльнулся:
  - Прекрасно выглядишь. Кто ты, красотка?
  - Не сегодня, Винс, - сказала я, притискиваясь мимо него. - Я не в настроении.
  - Привет, Жоржик, - сказал он и хлопнул Джорджа по поднятой руке, - как дела, дружище?
  - Спасибо, хорошо... при данных обстоятельствах, - немного сухо ответил Джордж, и Винс посмотрел на меня внимательнее.
  - Мы сильно опоздали? - спросила я, избегая его взгляда.
  - Как обычно, - пожал плечами Винс и снова переключился на Джорджа. - Пойдем, малыш, вооружим тебя сахаром и чипсами, чтобы тебе хватило сил сразиться с командой Драконов наверху.
  С детьми Винс чувствовал себя в своей стихии. После пары бутылок пива его всегда можно было обнаружить в окружении его дочери с подружками и с помадой (плохо нанесенной) на лице и нижней юбкой Петры (свадебная фата принцессы) на голове. Он хорошо ладил с девочками, но всем было известно, что Винс мечтает о сыне. Петре удалось зарубить эту мечту на корню, продав идею, что она обязательно умрет, если забеременеет. При вынашивании Клары она страдала от высокого давления и гестационного диабета, так что Винс смирился и удовольствовался Джорджем. Не идеальная замена, поскольку Джордж не интересовался футболом, регби и автоспортом. Но недавно они нашли общий язык благодаря покеру и время от времени играли на "мелкий интерес".
  На кухне Винс налил мне бокал шампанского со слоем чего-то яркого и приторно сладкого поверх вина.
  - А нельзя без этой красоты? - спросила я, подозрительно глядя сквозь стекло.
  - Не вариант.
  Моя сестра постоянно переходила от одного увлечения к другому. Одним из них была порча хороших вещей путем их украшения.
  Склонив голову набок и покосившись в сторону двери, Винс сказал голосом жены:
  - Так подавали шампанское на юбилее у Надин. Гости были в восторге.
  - Ну, раз у Надин... - ответила я, подыгрывая.
  Надин и ее муж Скотт Элиас были последней навязчивой идеей Петры, после говяжьих голеней на медленном огне и сохранения маяков, как исторического достояния северной Англии. Женщины познакомились и подружились, наблюдая, как их мужья играют в крикет, и теперь Петра вставляла имя Надин почти в каждое предложение. Думаю, она делала это непроизвольно. Так на ранних стадиях влюбленности имя объекта воздыхания слетает с языка, прежде чем вы сами успеваете это осознать.
  Винс достал из холодильника банку "Фанты", вложил ее в руку Джорджа и сказал:
  - Удачи тебе, дружище.
  Джордж улетел наверх, но не раньше, чем сообщил Винсу об исчезновении всей нашей мебели.
  - Что? - Винс повернулся ко мне, в то время, как я пристально смотрела Джорджу в спину.
  Я отмахнулась от Винса, сказав, что это недоразумение, и вышла в сад. В одной руке я держала подарок для Петры (блестящие серьги-кольца), а в другой - бутылку шампанского.
  - Где именинница? - объявила я о своем появлении с неправдоподобно большим энтузиазмом.
  Владение недвижимостью на этой стороне озера всегда предусматривает некий компромисс. Ограничения по застройке на территории Национального парка требуют, чтобы люди придерживались границ своих первоначальных участков. Разве что у вас найдется три лишних миллиона для покупки бунгало 1950-х годов на берегу озера. В таком случае, вы сможете снести его и выстроить собственный "гараж Махал" с прекрасным видом. Остальные покупают то, что могут себе позволить и делают то же самое, обычно теряя задний дворик или красивый сад.
  В результате ни у кого в Боунессе и Уиндермире нет лужайки правильной формы - либо местность слишком круто спускается к берегу, либо ручей срезает угол участка. Кроме того (еще до введения драконовских запретов на застройку), домовладельцы построили у себя гостевые домики, чтобы заработать на туристах.
  В итоге Винс с Петрой оказались единственными среди моих знакомых обладателями ухоженного прямоугольного куска дерна с прекрасным видом на Лэнгдейл-Пайкс. Эти симпатичные холмы - словно миниатюрная копия Скалистых гор - нежно розовеют под утренним солнцем и залиты великолепным оранжевым светом, когда солнце садится за ними. Вот почему Винс и Петра старались все свои праздники устраивать на воздухе.
  Здесь стояла скамейка для пикников и плетеные диваны, а цветочные клумбы и газон были безукоризненно ухожены. Винс, небрежный с вещами, трепетно ухаживал за живыми растениями и даже ровнял кромку газона кухонными ножницами, как если бы это был отмеченный наградами топиарий.
  Я направилась через внутренний дворик к Петре, которая подавала нашим родителям их обычные напитки - безалкогольный лагер для отца и клюквенный сок для мамы (цистит, увы). После общих приветствий я извинилась за опоздание, и отец сообщил, что они с мамой надолго не задержатся. "Ты же знаешь, мы не любим ездить по темноте, а с такими длинными концами... и все такое". Я сказала "Да, да, конечно". И мы оба отвели глаза, чтобы избежать зрительного контакта.
  В последнее время они выглядели слабее. Их жизненная энергия быстро истощалась. Мама стала двигаться осторожно, будто опасалась упасть, и я подумала, что, возможно, она действительно уже падала, просто держит это при себе.
  Я сказала родителям, что Джордж так рвался наверх к кузине, что я не успела его задержать. Настоящая причина заключалась в том, что я боялась его публичных откровений о нашей мебели. Папа с мамой и так достаточно беспокоились о моих финансах.
  - Роз! Роз, идем поболтаем со Скоттом и Надин, - сказала Петра, утаскивая меня за локоть. - Я очень хочу тебя с ними познакомить. Они такие милые. Не могу поверить, что они пришли. И знаешь, что привез Скотт? Видишь там вино? - Она указала на стол, накрытый белой скатертью. - Целых три ящика!
  - Хорошее вино? - спросила я, не зная, что ответить.
  - Что? - она подняла брови. - Конечно, хорошее. Скотт не пьет всякую дрянь. У него есть специальный закупщик, чтобы выбрать самое лучшее. Только не говори ему об этом, а то ему станет не по себе. Он не любит выпячивать свое богатство.
  - Я и не собиралась.
  - Скотт, Надин, - сказала Петра, когда мы приблизились к почетным гостям, - это моя сестра Роз Туви. Тот самый физиотерапевт, о которой я говорила. Она супер-талантливая. Может вылечить что угодно, даже хронические боли.
  Я закашлялась и протянула руку.
  - Боюсь, Петра меня переоценивает. Рада познакомиться, Надин. Какие у вас красивые волосы.
  - Она ездит к своему стилисту в Манчестер, да, Надин? - перебила меня Петра.
  Надин поднялась, взяла меня за руку, сказала, что очень рада познакомиться и расцеловала в обе щеки. Нам не удалось избежать неловкого момента, когда один человек (то есть я) отстраняется, не ожидая второго поцелуя. Вот так северяне всегда себя и выдают.
  - Мы так много слышали о вас, - сказала она с искренней улыбкой.
  - Взаимно, - ответила я, а затем шепнула ей на ухо: - Думаю, Петра немного в вас влюблена.
  Надин была достаточно любезна, чтобы принять комплимент, слегка приподняв бровь, а затем подвела меня к своему мужу.
  - Скотт Элиас, - сказал он, и снова два поцелуя.
  Он был ростом около шести футов, держался очень уверенно, и мог бы выглядеть немного подавляющим, если бы не его улыбка. Он умел смотреть так, словно искренне интересовался тем, что вы собираетесь сказать.
  - Тогда, может быть, вы глянете мой локоть, если найдется минутка? - и тут же получил толчок от Надин.
  - Он шутит, - решительно сказала она. - Правда, дорогой? Ты же шутишь?
  - Конечно, дорогая, - он шутливо пригнулся, словно защищаясь от удара. - Не такой уж я и наглый.
  Вообще-то, большинство людей именно такие.
  По непонятной мне причине они не хотят признавать границы между работой и личной жизнью. Я не знала, каким бизнесом занимается Скотт и как он зарабатывает свои деньги, но, допустим, он работал садовником. Попросить меня посмотреть его локоть, было сродни просьбе заскочить ко мне домой и перекопать неровный участок земли за домом. Или попросить шеф-повара приготовить канапе на скорую руку, потому что мы все проголодались.
  В любом случае, я не обижалась на него, потому что, как и большинство людей, он сказал это, не задумываясь. И люди спрашивают о своих недугах, просто потому, что не могут придумать ничего другого для начала разговора.
  Затем мы перешли к более приятным вещам - прекрасной погоде - и, как и большинству людей, с которыми я разговаривала, солнце нравилось им вдвойне, оттого, что юг сейчас заливало дождями. Я спросила Надин о детях, и она с гордостью рассказала, что ее младшая перед началом учебы в Уорике решила провести лето в Тулузе, а старшая учится в Лондонской академии киноискусства. При этом она сделала гримасу, показывая, что сомневается в успехе этого начинания. Они со Скоттом не отличались артистизмом, и вряд ли могли передать талант по наследству.
  "Приятная неожиданность", - подумала я.
  Они держались очень хорошо. После непрестанных комментариев Петры о том, что Скотт Элиас делает то-то, а Надин Элиас занимается тем-то, я ожидала, что эта пара будет меня раздражать. Ведь к шоферу Скотта относятся как к члену семьи, а Надин любит, когда в каждой комнате стоят свежесрезанные цветы и бла-бла-бла. Но они оказались нормальными. Совершенно адекватными и довольно приземленными.
  Конечно, Надин выглядела более изысканной, чем обычная женщина. Каждая деталь ее внешности была усовершенствована и отполирована, чтобы максимально подчеркнуть ее достоинства. Представьте обычную песню в исполнении Джорджио Мородера, и вы поймете, о чем я говорю. Ей, как и Скотту, было за пятьдесят - аккуратная подтянутая женщина хрупкого телосложения с тонкими лодыжками и запястьями. На ней были широкие белые брюки и блуза с круглым вырезом, а на шее красовалась подвеска в виде ромба на цепочке.
  - А вы здесь одна? - спросила Надин, оглядываясь в поисках моего вероятного кавалера.
  - Да, - ответила я.
  Когда-то я заполняла неловкое молчание после этого вопроса самоуничижительными объяснениями, но чтобы не смущать собеседников, произносила их веселым тоном. Теперь я перестала это делать.
  - В вашей жизни сейчас нет мужчины? - спросил Скотт.
  Петра вмешалась раньше, чем я успела ответить:
  - Вот и я говорю, что Роз нужен хороший надежный парень. У тебя случайно не найдется таких друзей, Скотт?
  Скотт сделал вид, что обдумывает своих знакомых. При этом он хмурился, словно тщательно взвешивал каждого из них. Затем он посмотрел мне прямо в глаза и удерживал мой взгляд в течение нескольких секунд. С помощью такого приема некоторые мужчины подчеркивают свое внимание.
  - Боюсь, что нет, - сказал он. - Все заняты.
  - Обычная история, - быстро ответила я, чуть смутившись его серьезностью. - Хоть Петра и лучше знает, что мне нужно, сейчас я хочу побыть одна. Но все равно спасибо.
  - Не все такие, как Уинстон, - резко сказал Петра. - Не все люди ведут себя, как он.
  Я взглянула на сестру, как бы говоря: "Не сейчас", и ответила:
  - Но лучше не рисковать.
  Затем рассмеялась и закатила глаза. Хотя наша пикировка выглядела достаточно безобидной, в тоне Петры чувствовалось напряжение, отчего воздух между нами сгустился в предгрозовую тучу.
  Заметив что-то неладное, Скотт вскочил на ноги:
  - Я принесу вам еще выпить, Роз, - предложил он. - Вы пока присядьте...
  - Спасибо, не нужно. Я уже выпила свою норму. К сожалению, мне скоро снова за руль.
  - Очень, очень жаль, - сказал он и снова пристально посмотрел на меня.
  Петра громко вздохнула:
  - Ради бога, Роз, выпей еще. Переночуешь у нас.
  - Нет, я...
  Но Скотт уже исчез. И через минуту вернулся с огромным бокалом красной жидкости. Я пару раз прокатила его по стенкам и с удивлением увидела, что жидкость прилипает к стеклу, оставляя за собой маслянистую янтарную пленку. Я не спрашивала, что это за вино. Не хотела позориться. Вместо этого поставила бокал на стол, сказала Скотту, что возьму что-нибудь полегче, и ушла за вином.
  Два часа спустя я была уже изрядно пьяна. Петра под воздействием алкоголя становилась веселой и шумной, на нее было приятно посмотреть. Вино развязывало ей язык, и предусмотреть, что она скажет в следующую минуту, было невозможно. Так и сегодня: после анекдотов с работы (Петра работала секретарем в школе), она без паузы переключилась на мою историю:
  - А потом Роз просыпается, а его нет! Набрал долгов на ее имя и сбежал к мамочке. И теперь она не может получить с него ни пенса. И она в огромной финансовой заднице. Правда, Роз?
  - Размер описан довольно точно, - сонно сказала я.
  Винс зажег газовый обогреватель. На улице нас оставалось всего несколько человек. Вечер был довольно теплым, но кардиган бы не помешал. Скотт протянул мне свой свитер, но я сказала, что все в порядке: лучше схожу в дом и принесу пару флисовых пледов.
  - Вас беспокоят такие разговоры? - шепнул он, наклонившись ближе и кивая на Петру, которая уже с азартом описывала Надин, как мужчины обманывают Агентство по поддержке детей.
  Надин хмурилась, пока Петра описывала многочисленных отцов из школы, которые притворялись безработными, лишая бывшие семьи алиментов.
  - Не очень, - сказала я Скотту. - Это давно уже не секрет. Просто это не тема для вечеринки. Вот почему я пыталась ее заткнуть. Бесполезно, как видите.
  Он снова задержал на мне свой взгляд, и я почувствовала, как что-то между нами изменилось. Я отвернулась.
  В голове звякнул тревожный звоночек. Женатые мужчины были под запретом, вот и все. Я встала и спросила, не нужно ли принести что-то из закусок? Никакой реакции. Тогда я сказала Петре, что посмотрю детей, но она уже читала бедной Надин лекцию о враждебной к женщинам природе, потому что: "Вы же не можете встать и уйти от детей, как мужчина. Вот вы можете? Нет! Биология не позволит".
  Я поднялась наверх, зашла в туалет и некоторое время прислушивалась к тому, что происходит в спальне Клары. Винс уложил детей пораньше и теперь рассказывал им истории о привидениях (его любимые): о Серой даме и Всаднике без головы, историях, которыми его самого пугали в детстве.
  Я слегка приоткрыла дверь. Дети - Клара, Джордж и еще две соседские девочки, имен которых я не запомнила - еще не спали. Они сидели с фонариком под импровизированной, сделанной из простыни палаткой.
  Я распахнула дверь полностью.
  - Пора спать, дети, - тихо сказала я.
  Простыня опустилась, и маленькие тела расползлись по своим спальным местам.
  - Спокойной ночи, - прошептала я.
  Я спустилась на кухню, взяла большой пакет с чипсами, вышла наружу и устроилась возле обогревателя. Петра, смеясь над чем-то, попыталась встать со стула, но не смогла, и потому сдалась и упала на место.
  - С вами все в порядке, Роз? - спросил Скотт.
  - Просто тяжелый день, - я постаралась, чтобы мои глаза соответствовали моей улыбке.
  Петра уже разглагольствовала об Уинстоне, громко спрашивая гостей, зачем ему понадобилось портить жизнь такому хорошему человеку, как я. Чтобы убедиться, что все помнят, о ком идет речь, она махнула бокалом в мою сторону, и я обнаружила, что, не задумываясь, отвечаю:
  - Знаете, один человек однажды сказал мне, что лучше бы Уинстон ходил к проституткам, чем крутил романы с чужими женами.
  Кто-то закашлялся.
  - К кому? - спросила Петра.
  - К проституткам, - повторила я. - Полагаю, так действительно было бы проще. Для всех.
  Воцарилась ошеломленная тишина. Все лица повернулись ко мне. Петра поставила бокал.
  - Господи, Боже мой! Роз? - сказала она.
  Я огляделась вокруг, и по общему выражению неловкости и замешательства поняла, что высказалась против общепринятого мнения. Женщины выглядели оскорбленными, а мужчины отводили глаза.
  - Но это же правда. Это существует, - сказала я, оправдываясь.
  Надин наклонилась ко мне. На ее лице появилось выражение искреннего интереса, как если бы она хотела казаться непредубежденной и пыталась лучше понять мою точку зрения.
  - Почему вы так считаете? - спросила она с легкой улыбкой. - Вы знаете таких людей?
  - Нет, - сказала я. - Конечно, нет. Просто после того, как шалости Уинстона всплыли на поверхность, один бедняга, его звали Джайлс, и мой муж спал с его женой, сказал мне: "Было бы проще, если бы Уинстон имел дело с профессионалками".
  Петра запаниковала. Как я могла говорить такое ее благовоспитанным гостям?
  - И в тот момент я поняла его точку зрения, - сказала я. - Если бы Уинстон вместо того, чтобы спать с замужними женщинами, обратился к проституткам, половина семей в нашей деревне не оказалась бы разрушенной.
  Петра ахнула:
  - Не могу поверить! Ты же не серьезно?
  - Нет. Но, честно говоря, ты не представляешь, каково мне было, когда все эти обманутые мужчины смотрела на меня так, словно это моя вина. Мол, если бы я лучше следила за Уинстоном, он не прыгнул бы в постель к их женам. Даже я думаю, что если бы Уинстон удовлетворял свои потребности, не разрушая при этом чужие жизни, я, вероятно, уважала бы его больше.
  - Боже мой, - сказала Петра, вставая. - Зачем он вообще это делал, Роз? Зачем ты его оправдываешь?
  - Я его не оправдываю.
  - Не смотри на меня, Петра, - вмешался Винс. - Я получаю все необходимое дома.
  Петра выглядела взволнованной. Она подняла руки, словно пытаясь отразить удар. Затем посмотрела на меня, на Скотта, на Надин, на Винса.
  Я испортила ей вечер.
  Я всегда все портила.
  Ее глаза наполнились слезами, она встала и поспешила в дом.
  *
  ГЛАВА 5
  
  Одежда скрывает множество недостатков. Вы уже поняли, что живые люди мало похожи на отредактированные снимки в журналах и на рекламных плакатах. Я недавно прочитала потрясающую цитату Синди Кроуфорд, которая на вопрос, что она думает о своих изображениях, ответила: "Хотела бы я быть похожей на Синди Кроуфорд". Благослови ее Господь за это. Потому что вы не поверите, сколько людей (включая мужчин) стыдятся своего тела, раздеваясь в моем кабинете.
  Обратимся к следующим фактам.
  За двадцать лет моей практики я лечила всего двух худых женщин, у которых от природы была большая грудь. Я лечила (по моим очень тщательным подсчетам) ноль пациентов старше сорока пяти лет, у которых хоть где-то не провисала кожа. Даже у самых худых. Я просила их перевернуться, и их кожа удивительным образом переползала на другое место.
  Самые фигуристые женщины изуродованы шрамами от кесарева сечения, полосками растяжек и вмятинами от бюстгальтеров на косточках. Бодибилдеры отличаются багровыми спинами с келоидными шрамами и угрями от приема стероидов. Икры пожилых, жилистых и хорошо тренированных бегунов украшают выпуклые варикозные вены, напоминающие гроздья винограда, а так же лоскуты лишней кожи на груди и плечах. Привлекательные молодые женщины обрастают жесткими черными волосами от пупка и до колен из-за жестокого поликистоза яичников. Встречаются некрасивые татуировки, отсутствие пальцев на ногах, недостающие фрагменты мышц или груди.
  Таково человеческое тело.
  Это не похоже на кино. Но это не делает его менее удивительным, менее подготовленным для всех ваших нужд. Если дать ему шанс, тело само себя вылечит. После некоторого отдыха и правильного ухода оно восстановится, создаст новые ткани и даже новые нервные окончания. Оно постоянно стремится вернуться к состоянию равновесия.
  Но если тело не справляется? Тогда обращайтесь ко мне.
  Физиотерапия - это лечение тела физическим воздействием. Если тело вышло из равновесия, я накладываю на него руки, чтобы начать процесс заживления. Никаких лекарственных препаратов. Однако, я должна отметить, что физиотерапия наименее точная область медицины. Вы применяете одно средство за другим и смотрите, какое из них срабатывает.
  В моем процедурном кабинете висела табличка: "Я не Иисус". Хотя мне всегда было интересно, каков у него был показатель попаданий. Я имею ввиду, излечил ли он всех, кто к нему обращался? Я подозревала, что нет. Я подозревала, что даже он мало чем мог помочь моему следующему клиенту, одной из моих неудач. Я не могла улучшить состояние этой женщины, как ни пыталась.
  На первой же консультации Розмари Джонс приветствовала меня новостью, что побывала у всех терапевтов в округе, и ни один не смог понять, что с ней не так. Такого рода дебют ведет по одному из двух путей. Либо я осматриваю пациента, и меня пронзает удар тока, когда я замечаю скрытый симптом, который пропустили другие клиницисты. Либо мое сердце падает, когда понимаю, что пациент просто не хочет быть здоровым.
  В случае с Розмари - второй вариант.
  Не по теме: но такие пациенты, и не умирают так просто. Работая в свое время в интенсивной терапии, я с тошнотворным страхом читала аббревиатуру ДНП на полях заметок пациента - долго не протянет. На самом деле, они могли задержаться на больничной койке много лет.
  Как бы то ни было, у меня на сердце не пели птицы, когда в понедельник утром я вызвала на прием Розмари Джонс. Уик-энд выдался адски тяжелым. После моего сольного выступления вечером в пятницу Петра почти не разговаривала со мной, так она была расстроена впечатлением, которое я произвела на Скотта и Надин. Однако, без ее ведома Винс заскочил ко мне домой в субботу и предложил пятьдесят фунтов наличными, два старых кресла, стол и покрытую многолетним слоем жира плиту. Его друг выкинул старую мебель, и Винс справедливо решил, что я могу воспользоваться ею, пока не встану на ноги.
  Большую часть воскресенья я потратила на оформление очередной пачки кредитных карт. Оставалось надеяться, что банки не слишком тщательно проверят мои явно завышенные доходы, и это даст мне возможность заменить часть мебели, которую забрали судебные приставы. Придется ждать целую неделю, чтобы узнать, одобрены ли они.
  Так что сегодня утром мне было трудно скрыть удивление, и даже облегчение, когда в дверном проеме возникла не скорбная фигура Розмари Джонс, а вполне довольный жизнью Скотт Элиас.
  - Надеюсь, вы не против, - сказал он. - Я позвонил записаться на прием, и мне сказали, что у вас появилось окно. Или вы надеялись на перерыв?
  - Перерыв? - Я на секунду смутилась. - Вообще-то, у меня не бывает перерывов. Уэйн заменяет отмены пациентами из списка ожидания. Просто я удивлена, что вы здесь. Как вы проскочили без очереди?
  Теперь смутился Скотт.
  - Ну, я предложил вашему Уэйну маленькую конфетку.
  Я улыбнулась.
  - Не буду спрашивать, какую. Заходите. Чем могу помочь?
  - Мой локоть? Помните?
  Я кивнула.
  - Присаживайтесь, я запишу ваши данные.
  Пока я была занята, он вынул свой телефон и ключи от машины и положил их на стол. Я не стала комментировать брелок от Феррари, но, признаюсь, он вызвал у меня интерес.
  Но вот что вам следует знать о богатых людях, если вы окажетесь с ними рядом: они не собираются давать вам свои деньги. Они платят вам ровно столько же, сколько все остальные, и вероятность того, что вас упомянут в завещании, стремится к нулю. Я много лет назад перестала отличать их от остальных пациентов, разве что лечить их зачастую было труднее. Они считали, что богатство гарантирует им особые привилегии, но забывали о благодарности сразу после выздоровления.
  Я записала прошлую историю Скотта Элиаса, подробности его травмы и спросила о работе. Он владел большой фирмой по производству электроники недалеко от Престона. Затем я попросила его снять рубашку и спросила, где именно болит.
  - Здесь больно? - спросила я, прекрасно зная, что это так, потому что нащупала утолщение в месте прикрепления сухожилия разгибателя.
  Просто хотелось нарушить молчание.
  - Да, - ответила я, - как вы узнаете, где нажимать?
  - Шестое чувство.
  - Вы сможете что-то сделать с этим?
  - Это не сложный случай, - небрежно сказала я. - Много времени не займет.
  - Что вы будете делать?
  - Проведу сложную медицинскую процедуру, - начала я, и он вопросительно поднял брови. - Сначала поверну вот так. А потом нажму так.
  - И все?
  - Все.
  - Хорошо, - ответил он, явно не убежденный.
  Следующие несколько минут я разбивала рубцовую ткань вокруг его сухожилия. Что касается лечения, это была довольно простая задача, не требующая большой концентрации. После многих лет работы мои большие пальцы двигались сами собой, интуитивно перемещаясь от здоровых участков к пораженным тканям почти без осмысленной команды мозга.
  - Я предложил вашему секретарю прокатиться на моем Феррари, - признался Скотт.
  - Уэйну? - удивилась я. - Не называйте его секретарем, он обидится. Хотя, впрочем, - сказала я с лукавой улыбкой, - называйте.
  - Он вам не нравится?
  - Нравится. Но давайте скажем так: он мог бы немного облегчить мне жизнь, если бы захотел.
  Скотт кивнул.
  - А вот сейчас очень больно, - он кивнул на свой локоть, и я ослабила давление большого пальца.
  - Уэйн действительно любит машины, - сказала я, - так что у вас есть общая тема.
  - А вы не любите?
  - Нет, - рассмеялась я. - У них у всех одна и та же функция. И один и тот же вид через лобовое стекло. Даже плохая машина привезет вас туда, куда вам нужно. Мне этого достаточно.
  Скотт Элиас мягко улыбнулся моей оценке.
  Конечно, то, что я сказало, было не совсем правдой. Я хотела бы ездить на дорогой машине. А кто бы не захотел? Но я не собиралась льстить его самолюбию. Я еще сохранила немного достоинства.
  В разговоре наступила пауза, и я слышала приглушенные звуки радио из приемной.
  Честно говоря, Скотт был в довольно хорошей форме для своих пятидесяти четырех лет. Он совершенно очевидно заботился о себе и тренировался со штангой, так как обладал хорошо развитой мускулатурой, более типичной для тридцатилетнего. Весь его облик излучал животную силу. Конечно, его кожа потеряла прежнюю эластичность, и живот слегка выпирал, что не удивительно на шестом десятке, но если такой мужчина пройдет мимо вас по кромке бассейна, вы обязательно поднимете глаза от книги и проводите его заинтересованным взглядом.
  - Я зафиксирую ваш локоть, - сказала я, доставая с полки пятидюймовый липкий бандаж. - Он не будет вам мешать. Его можно мочить, просто потом промокните насухо. Он воздухопроницаемый, так что чесаться не будет.
  Накладывая ленту ему на локоть, я чувствовала, что Скотт внимательно меня рассматривает. Это сильно нервировало, поскольку обычно пациенты больше интересовались не мной, а тем, что я делаю (почему-то всем нравятся бинты).
  - В вас есть что-то особенное, - пробормотал он.
  Я не подняла глаз.
  - Вы очень привлекательная женщина, - сказал он.
  - А вы женатый мужчина, Скотт.
  - Я не пристаю к вам.
  - Вот и хорошо.
  - Ладно, немножко пристаю, - сказал он. - Но не так, как вы думаете.
  - А что, есть разные степени приставания?- спросила я, и подчеркнуто звонко щелкнула ножницами.
  - А как далеко вы разрешите мне зайти?
  Я закатила глаза и убрала ленту.
  - Подвигайте рукой и посмотрите, все ли в порядке. Повязка не тянет кожу?
  - Все хорошо.
  - Тогда одевайтесь.
  Он не пошевелился.
  - С того вечера, - сказал он, - как я...
  Я подняла ладонь:
  - Пожалуйста, не надо.
  - Выслушайте меня.
  - Нет, Скотт. Я здесь работаю. У меня хорошие отношения с коллегами и пациентами. Пожалуйста, не осложняйте мне жизнь. Когда мужчины начинают...
  - И часто они начинают?
  Внезапная тень упала на его лицо, и я поняла, что он расстроен.
  - Бывает, - тихо сказала я.
  Честно говоря, это происходило регулярно. И не потому, что я какая-то Афродита, совсем нет. У меня крепкое телосложение гольфистки, прямые каштановые волосы и ничем не примечательное лицо. Но мужчины почему-то этого не замечали.
  Помните, как все восхищались Сарой Джессикой Паркер? Ее стиль, яркость завораживали женщин во всем мире. Мужчины этого не понимали. Они чесали подбородки и пожимали плечами, как бы говоря: "И что вы в ней находите?".
  У меня что-то вроде того.
  Я не красивая. Мою фигуру нельзя назвать безумно сексуальной или изящной, но по совершенно непонятной причине мужчины тянутся ко мне. Может быть, потому что мне все равно? Может быть, после Уинстона и всего того, что было потом, от меня исходят волны безразличия, и мужчин это интригует? Кто знает?
  - Одевайтесь, Скотт, - повторила я. - Меня ждет следующий пациент.
  Он соскользнул с кушетки. Просунул руку в рукав и начал сгибать и разгибать локоть.
  - Стало гораздо лучше, - отметил он. - Просто замечательно. И всего лишь после одного сеанса.
  Я пошевелила пальцами и невозмутимо сказала:
  - Магия.
  Он печально улыбнулся.
  - Извините, - сказал он, не сводя с меня взгляда. - Не хотел беспокоить вас. Это было глупо с моей стороны. Прошу прощения.
  - Все в порядке, - ответила я.
  Я сделала несколько коротких заметок о лечении - перекрестное трение, наложение бандажа, посоветовала использовать лед и при нагрузке давать опору локтю - и пока Скотт приводил себя в порядок, убрала стол. Вернула на место ножницы и ленту, придвинула табурет к стене, чтобы не споткнуться. Постелила свежую простыню на массажный стол.
  Наконец, я быстрым движением сдернула резинку с волос, заново собрала их в хвост и улыбнулась Скотту, давая понять, что ему пора идти.
  - Думаю, ваш муж полный идиот, - сказал он, когда я двинулась к двери.
  - Можно и так сказать.
  А потом он протянул руку и коснулся моих пальцев. Он сделал это так, словно просил задержаться на мгновение. Словно собирался сказать что-то важное.
  Мой пульс участился.
  - Давайте сходим выпить, - сказал он. - Всего по глоточку.
  
  ГЛАВА 6
  
  Могу поделиться с вами подробностями крушения моего брака. В том, что случилось, не было ничего экстраординарного - обычный распад отношений, который наступает после невыполненных обещаний, разбитых сердец, разбитой посуды.
  Можно с полной уверенностью сказать, что мы не были одной из тех пар, который сохранили хорошие отношения ради детей. Мы не устраивали совместных праздников и вежливых посиделок с общими друзьями.
  Нет, мы расстались, громко хлопнув дверью.
  Было много публичных скандалов с оскорблениями и криками, много предательств и иррациональных поступков. Однажды пьяной ночью мы столкнулись в баре и занялись сексом в туалете. Это было некрасиво. Но опять же, когда расставание бывает красивым?
  Я относилась к категории женщин, называвших своего бывшего "этим подонком". И все понимали, о ком я говорю.
  Мы расстались два года назад, но все еще были женаты, потому что не могли себе позволить роскошь развода. Уинстон был настолько безрассуден, что попытки заставить его подписать любую бумагу, хоть что-нибудь, сделать хоть что-то, требовали от меня такого выброса энергии, что я оставила все надежды.
  И да, конечно, Петра была права, когда говорила, что мне нужно разорвать все связи с этим человеком. Я вычеркнула свое имя из всего, что когда-то у нас было общим, потому что не смогла бы получить свою законную долю и жить своей жизнью. Единственное, чего я этим добилась - отказ от ответственности за его ошибки. Единственное, что это мне дало - огромное количество рабочих часов и возможность кое-как держаться на плаву.
  "Делай в первую очередь самое неприятное, Роз, - неоднократно просила Петра. - Ты будешь функционировать намного эффективнее, если не будешь бояться целый день". Я представила, что произойдет, если я расскажу Петре о приглашении Скотта. "Печаль во благо"! У нее кукушка слетит.
  Петра считала, что у всех людей такой же моральный компас, как у нее. Она искренне удивлялась, когда они оказывались не такими, как она ожидала. Она воспринимала это, как личное оскорбление.
  Конечно, я отказала Скотту.
  - Я не встречаюсь с женатыми мужчинами, - сказала я ему.
  - Я не прошу о свидании, - ответил он, - просто приглашаю выпить. Разве это незаконно? Посидим, поболтаем по-дружески.
  - Извините, Скотт, но нет.
  - Могу я задать один вопрос? - Теперь он улыбался.
  - Пожалуйста.
  - Если бы я не был женат, вы бы согласились?
  - Но вы женаты.
  - А если бы нет?
  - Вы женаты.
  Он ушел, удивленный. Словно ему понравилось мое упрямство. Я спрашивала себя, было ли такое предложение привычным для него делом? Изменял ли он жене на регулярной основе, и получал ли удовольствия от своих побед над женщинами? И, наверное, я продолжала бы думать о нем все утро, если бы не звонок из школы.
  У меня был третий за день ишиас, когда я услышала звонок телефона на стойке регистрации. Я старалась не отвлекаться, так как этот пациент был в плохом состоянии и нуждался в моем полном внимании. Полноценный радикулит встречается довольно редко. Это происходит, когда мягкий студень межпозвоночного диска под большой нагрузкой выдавливается наружу. Это желе попадает на седалищный нерв, вызывая сильную боль и зачастую парализуя ногу пациента. Как только желе потечет, пути назад не будет. Это похоже на попытку вернуть зубную пасту в тюбик. Хирургия - единственное средство. Так что, если врач говорит, что он вставляет ваш межпозвоночный диск на место, можете быть полностью уверены - он идиот.
  Но как я уже сказала, стопроцентный радикулит встречается редко. Гораздо чаще пациент растягивает фасцию вокруг нижних позвонков. Я разработала изящный трюк, с помощью которого заставляла пациента наклоняться вперед, а затем приступала к жесткому массажу кончиками пальцев. Зачастую пациенту приходилось полностью сгибаться без возможности манипулировать суставами, а это было больно.
  Я была на полпути к успеху, когда Уэйн громко постучал в дверь и сообщил, что у меня срочный телефонный звонок.
  - Я перезвоню, - крикнула я.
  Старая хиппи, стоявшая передо мной без бюстгальтера, вздрогнула, и ее мышцы рефлекторно сжались. В результате она застряла в позе "зю" и не могла двигаться.
  - Это учительница Джорджа, - сквозь зубы процедил Уэйн.
  Я не могла оставить пациентку в таком положении - морщинистые груди висят, как уши спаниеля, спина согнута под опасным углом между сорока и пятьюдесятью градусами. Я обещала Уэйну, что перезвоню через две минуты.
  Следующие девяносто секунд мой мозг лихорадочно перебирал список травм, которые Джордж мог получить в школе. После неудачной попытки облегчить мышечный спазм пациентки, я временно сдалась, опустила массажный стол на минимальную высоту (двенадцать дюймов от пола), и поддерживала ее под живот, пока она с жалобным кряхтеньем заползала на матрас.
  - Идите, милая. Узнайте, что там с вашим сыном.
  Я поблагодарила ее и накрыла большим полотенцем, чтобы сохранить ее скромность (или что от той скромности осталось). Затем я бросилась к стойке регистрации, где Уэйн ждал меня с выражением "никаких личный звонков в рабочее время".
  Пока я дозванивалась в школу, он делал вид, что полностью занят пачкой одноразовых салфеток, а затем вытиранием своего подбородка.
  - Миссис Туви, это Хилари Слейтер.
  Хилари Слейтер была директрисой.
  - Все в порядке? - спросила я.
  - Вообще-то не очень, если честно, - она тяжело вздохнула. - У нас проблема... с Джорджем.
  - Он заболел?
  Месяцев шесть назад мне начали регулярно звонить из школы с сообщениями, что Джордж плохо себя чувствует, и его надо забрать. Его внезапно начинало тошнить, возникала головная боль или хромота. Как и следовало ожидать, школа серьезно отнеслась к этим симптомам. Как и я поначалу.
  Отпрашиваться посреди рабочего дня, чтобы забрать Джорджа из Хоксхеда и отвезти домой или в клинику, не нравилось ни Уэйну ни мне. Особенно потому, что ни один из случаев этого внезапного заболевания не подтвердился. Через двадцать минут внезапная бледность Джорджа исчезала, и он начинать болтать, счастливый и довольный. Я поговорила с учительницей Джорджа. Объяснила, что считаю болезни моего сына следствием потребности во внимании, обещала разобраться, но, "пожалуйста, не могли бы вы в будущем дважды убедиться, прежде чем предположить, что он нездоров".
  Через неделю мне снова позвонили, и на этот раз у Джорджа нашлись свидетели его публичной рвоты, так что тут я не могла спорить. Я бросилась спасать сына, оставив пациента с фибромиалгией в неловких руках Гэри, весь репертуар которого состоял из УЗИ, электротерапии и приятной беседы о правильной осанке. Дерьмо, которое избавляет вас от денег, но оставляет с хронической болью.
  Само собой разумеется, с Джорджем все было в порядке. Его свидетелем оказался один из его приятелей, который, я уверена, при правильном допросе признал бы, что наблюдал извержение слюны, а не рвоты. Джордж снова заработал себе день без испанского. Или Войны роз. Или чего-нибудь еще.
  - Джордж не болен, миссис Туви, - сказала Хилари Слейтер.
  - Нет? Какое облегчение, - я нервно рассмеялась.
  Ответом мне была тишина.
  - Не могли бы вы зайти ко мне около половины четвертого, - спросила она тоном, исключающим знак вопроса.
  Я колебалась.
  - Джордж сегодня после уроков в клубе. Боюсь, что освобожусь не раньше пяти. О чем конкретно речь?
  В этот момент Уэйн пялился на меня в упор, и я попыталась отойти от стойки. Однако, телефонный шнур был слишком коротким, чтобы я могла выйти из зоны слышимости.
  - Я бы предпочла поговорить с вами лично, - осторожно сказала она.
  - Понимаю, но... - я сделала паузу. Как бы объяснить ей, чтобы это не выглядело грубо или пренебрежительно. Невозможно. - Миссис Слейтер, я не могу переносить пациентов без крайней необходимости.
  Уэйн принялся жестикулировать. "Нет, - беззвучно произносили его губы. - Ни за что".
  - Я бы не стала просить вас приехать, если бы это не было необходимо. Крайне.
  - Тогда, может быть, вы немного задержитесь? - предложила я с надеждой. - Мы могли бы поговорить часов, скажем, в пять. Я отпрошусь пораньше и...
  Она прервала меня:
  - Невозможно, миссис Туви. Джордж ворует.
  - Ч-ч-то?
  - Ворует.
  - Ворует? - ошеломленно повторила я.
  Уэйн уже, не скрываясь, пялился на меня во все глаза.
  - Именно.
  - Я... я полагаю, у вас есть доказательства? - пролепетала я. - Полагаю, вы не стали бы обвинять его, если бы не были абсолютно уверены, потому что...
  - Я не сомневаюсь, миссис Туви.
  - Дерьмо, - прошептала я. - Извините. Хорошо. Я приеду.
  *
  Вы, скорее всего, опоздаете, если запланируете встречу без учета расписания переправы. Необычным для меня было то, что в этот раз я приехала раньше. Я сидела в машине перед школой, чтобы избежать других матерей, потому что Джордж не мог уехать вместе со всеми детьми. Фактически, его отстранили от общих классов, и он занимался с ассистентом преподавателя в одной из IT-лабораторий.
  Я возилась с радио, пытаясь добиться приличного приема. Не в каждую точку Хоксхеда радиоволны доходили без помех. Между тем, для небесного электричества никаких преград не существовало, и резисторы были насущной необходимостью для защиты бытовых приборов. Я уже лишилась морозильника и двух телефонов после переезда сюда.
  В конце концов я сдалась и предпочла сидеть в тишине. Я наблюдала, как женщины собираются группами в три-четыре человека на детской площадке, чтобы обсудить текущие вопросы. О чем они могли говорить? "Нет, я наверное, плохая мать, потому что..." Конечно, ни одна из них не говорила всерьез. Ничего из этого не могло быть правдой. Мужчины были избавлены от этих публичных актов самоуничижения, им было позволено стоять с независимым видом в одиночестве. Вы должны вести себя в соответствии со своей гендерной ролью, иначе это будет отмечено.
  Когда горизонт очистился, я вошла внутрь. Я решила не защищать Джорджа. Я собиралась выслушать все, что скажет Хилари Слейтер. Сказать, что я обязательно разберусь. Сделаю все необходимое. И как можно быстрее. Но когда секретарь проводила меня в кабинет директора, и я увидела Джорджа сидящим на слишком высоком для его роста стуле, его не достающие до пола тонкие ноги и опущенную голову, я почувствовала, мое сердце болезненно сжалось.
  Я бросилась к нему.
  - Джордж, - я опустилась на корточки перед его стулом, - с тобой все в порядке?
  Он кивнул, не поднимая глаз.
  Через несколько секунд к нам присоединились Хилари Слейтер, классная руководительница Джорджа и учительница шестого класса, от которой исходил болезненный, приторный запах. Меня сразу затошнило.
  - Миссис Туви, - начала классная, - спасибо, что приехали так быстро.
  - Да, конечно, - ответила я.
  - Может быть, присядете? - Она указала на стул в двух футах от Джорджа.
  Прежде чем выпрямиться, я посмотрела на сына; попыталась встретить его взгляд, но не смогла. Я даже приподняла его подбородок пальцем, но он прижался ко мне всем телом и еще ниже опустил голову.
  Я села и посмотрела на трех женщин передо мной. Все они имели сочувственное выражение, означающее: "Мы никого не осуждаем".
  - Итак, - начала классная, - я уверена, что мистер Туви уже сообщил вам о проблеме, с которой мы столкнулись на прошлой неделе, так что сейчас мы хотели бы обсудить дальнейший план наших действий. Джордж... Мы предлагаем вам...
  - Подождите, - перебила я, - вы говорили с Уинстоном?
  Хилари Слейтер нахмурилась.
  - Да, - сказала она. - А вы не знали?
  - Впервые слышу.
  - О, - встревоженно воскликнула она. - О... очень жаль. Я просто предполагала, что...
  Ее голос затих, и она в поисках вдохновения посмотрела на других учителей.
  Классная руководительница Джорджа откашлялась. Это была симпатичная добрая женщина лет пятидесяти, очень любезная, но с неприятной привычкой не видеть вас в упор в нерабочее время.
  - На самом деле, мы пытались пригласить на сегодняшнюю встречу и мистера Туви, но мужчина, ответивший на звонок, сообщил нам, что мистер Туви уехал из графства по делам.
  Я бросила взгляд на Джорджа, он поднял голову, а затем быстро ее опустил. Колени его брюк были запачканы травой, а шнурок на одном кроссовке порвался так, что невозможно было его завязать.
  - Сожалею, - сказала я, прекрасно понимаю, что Уинстон никуда не уезжал. - Но вы говорите, что он уже в курсе?
  - Да, - заявила Хилари Слейтер. - мы разговаривали с ним дважды. Сначала в прошлую пятницу, а потом во вторник на этой неделе, когда мистер Туви приехал забрать Джорджа из школы. Вещи уже исчезают довольно давно...
  - Какие вещи?
  - Канцелярские товары и всякая мелочь, ничего особенного, но не в этом дело. Воровство есть воровство, миссис Туви.
  - И вы рассказали об этом Уинстону?
  - Да, - она прикусила губу, прежде чем продолжить. - Кажется, мистер Туви не воспринял ситуацию всерьез. Кажется, он решил, что это нормально для маленьких мальчиков. Он даже пошутил, что его мать зашивала ему карманы, когда он был ровесником Джорджа. Прошу прощения, что вам не сообщили, но я была уверена, что мистер Туви передаст вам наш разговор.
  Я посмотрела на Джорджа.
  - Сынок, - тихо сказала я, - ты должен был поговорить со мной.
  - Боюсь, мы не сможем заставить Джорджа говорить, - подала голос Хилари Слейтер. - Он не признается, и мы не понимаем, почему он это делает. И, кроме того, у него нет проблем с успеваемостью. И у него много друзей. Он добрый и отзывчивый мальчик.
  - Джордж? - подсказала я, но он только пожал плечами.
  Вернувшись к причине разговора, я спросила:
  - Итак, канцелярские принадлежности? Их надо вернуть?
  - Не в этом дело. Мы не можем разобраться в проблеме, потому что Джордж пытался продать все эти вещи детям.
  - О, - сказала я.
  - У одного из второклассников в рюкзаке обнаружили украденный степлер.
  Я поморщилась.
  - А сегодня, - продолжала директриса, - мы застали Джорджа в учительской, когда он рылся в сумках. У него в карманах было сорок фунтов, и мы уверены, что он делал это не в первый раз.
  Я встала со стула.
  - Господи, Джордж, - я присела перед ним, - о чем, черт возьми, ты думал?
  Он заплакал.
  - Миссис Туви, мы знаем, что дома у Джорджа уже некоторое время не все в порядке. Может быть, вы могли бы поговорить с сыном и выяснить, не беспокоит ли его что-нибудь? - сказала Хилари Слейтер.
  - Вы его накажете? - спросила я.
  Она покачала головой.
  - Мы считаем, что наказанием проблемы не решить. Но если это случится снова, придется принять меры. Мы уверены, что Джордж уже понял серьезность всего этого, и инцидентов больше не будет. Так, Джордж?
  Он поднял заплаканное лицо.
  - Нет, - прошептал он.
  Несколько минут спустя, когда мы сидели в коридоре, я сказала:
  - Посмотри на меня, Джордж. Что происходит?
  - Ничего.
  - Джордж, - повторила я.
  Он вытер глаза.
  - Я не знаю.
  - Все ты знаешь. Зачем ты взял деньги?
  И он зарыдал. Глубокие мучительные рыдания сотрясали его маленькое тело.
  - Потому что у тебя нет денег, - плакал он.
  - У меня есть деньги. На жизнь нам хватает, - сказала я.
  Он перевел дыхание.
  - Я хотел выкупить Цезаря. Я хотел забрать мою собаку.
  *
  ГЛАВА 7
  
  На следующий день после первого сеанса терапии Скотт вернулся за продолжением. Я не спрашивала, как ему удалось убедить Уэйна переназначить моего третьего в расписании пациента, потому как начала понимать, что Скотт не признает общих правил. После школы у меня было плохое настроение, осознание того, как отражается на Джордже мое трудное финансовое положение, давило каменной плитой. Мне совсем не хотелось участвовать в очередной битве мнений, но Скотт очень настойчиво просил выслушать его предложение, поэтому после сеанса лечения я позволила ему высказаться.
  - Я знаю, что у вас финансовые проблемы, - начал он, и я не стала его прерывать.
  Да, я собиралась выслушать его, потому что если у вас восемнадцать тысяч долгу, а ваш сын ворует в школе, потому что даже он понимает, как плохо обстоят дела, вы охотно прислушаетесь к деловому предложению. На протяжении многих лет я переживала нашествие продавцов финансовых пирамид, а так же пациентов, которые пытались вовлечь меня в продажу всякой дребедени, от пищевых добавок из водорослей до фильтров для воды. Я не умру, если выслушаю еще одного.
  - Вас может шокировать то, что я собираюсь сказать, - предупредил Скотт.
  - Я работала в интенсивной терапии, - ответила я, - меня не так легко шокировать.
  - Я хочу заплатить за ночь с вами, - сказал Скотт.
  Я моргнула. Потом засмеялась.
  - Я думала, вы собираетесь обсудить что-то реальное, - сказала я. - Вы приняли всерьез мои слова о проституции? Я не это имела ввиду. Это было просто наблюдение. К тому же, я тогда много выпила.
  - Я совершенно серьезно.
  - Да ладно вам.
  Но по выражению его лица было понятно, что Скотт не шутит.
  - Черт, - прошептала я.
  Меня много раз просили о странных вещах. Только на прошлой неделе мой постоянный пациент - страдающий диабетом и подагрой на обеих ногах алкоголик - спросил, поможет ли массаж простаты поддержать эрекцию. На что я ответила, что не могу отрицать положительного эффекта, но не знаю специалиста, согласного оказать ему такую помощь. Разговор закончился, не получив развития.
  - Послушайте, - сказал Скотт, - это выгодно нам обоим. Вы отказались от моего предложения выпить...
  - Потому что вы женаты.
  - Но я хотел бы провести с вами немного времени. Ваш юмор, отношение к жизни, искренность заставляют меня... Ну, скажем, это приятное отвлечение от рутины.
  Он сделал паузу, ожидая моей реакции.
  - И, - продолжал он, - как я уже сказал, я понял, что вы остро нуждаетесь в деньгах. И вы понимаете, Роз, - тут его тон внезапно стал серьезным, - я рискую больше вас. Так что, если вам мое предложение действительно не интересно, скажите сразу. Я не хочу, чтобы этот разговор дошел до чужих ушей.
  - Я никому ничего не скажу, - твердо сказала я, и он кивнул.
  Я ответила так не потому, что собиралась согласиться на это возмутительное предложение, а из-за его жены. По своему опыту могу сказать, что боль от измены близкого человека, никуда не девается. Конечно, со временем она притупляется и начинает казаться не такой острой, но остается навсегда. Я не собиралась участвовать в унижении Надин.
  - Вы подумаете об этом? - спросил Скотт.
  - Уже подумала. Мой ответ - нет.
  - Но вы даже не спросили, сколько я готов заплатить.
  - Мне не нужно спрашивать. Я не продаюсь, Скотт.
  - Все продаются.
  - А вот сейчас вы действительно говорите, как придурок, - сказала я.
  Он улыбнулся и поднял обе руки, словно признавая поражение.
  Наверное, я должна была сердиться сильнее. Он что, действительно собирался платить мне? За секс? Цирк с конями.
  Потом я поймала себя на мысли, а не эту ли теорию я развивала в пятницу вечером? В памяти всплыло ошеломленное лицо Петры.
  - Если передумаете, - сказал он, - предложение все еще в силе.
  - Не передумаю.
  *
  На конвейере потных тел и под бесконечные разговоры о жаре и глобальном потеплении утро пролетело незаметно. К обеду я почти выкинула Скотта из головы. Но у меня осталось неприятное ощущение, будто я слегка замаралась, и мне нужно принять душ.
  Я пошла в ванную для персонала, наполнила раковину холодной водой, сняла тунику и хорошенько намылилась. Мне не хотелось пользоваться общим полотенцем для рук, но шансы, что Гэри и Уэйн моют руки после писсуара, были невелики, так что я вытерлась.
  Я поправила волосы и закрепила их старыми зажимами Кирби, что валялись на дне сумочки. К подкладке приклеился выскочивший из обертки вишневый леденец. Я изучила свое отражение в зеркале и попыталась понять, могла ли я каким-то образом спровоцировать Скотта. Конечно, моя откровенность могла немного поощрить его, но я не помнила, чтобы намекала на подобный способ заработка. Моя мысль заключалась в том, что раз уж у некоторых мужчин существует не поощряемая обществом потребность (а она была, есть и будет), то пусть уж решают ее с минимальным ущербом для окружающих. Без романов, которые могут повлечь скандал, разрыв отношений и крушение брака.
  Теперь я понимала: то, что казалось мне относительно клинически простой и разумной идеей, могло быть воспринято в ином свете. Петра отреагировала так, словно я дала ей пощечину. Ее муж Винс - как будто это был белый шум, которого он не заметил. А Скотт... ну, Скотт воспринял идею и перевел ее на совершенно другой уровень.
  Или нет.
  Возможно, Скотт уже некоторое время находился в поиске и решил, что я могу отнестись к его предложению по-деловому, так зачем время терять? Чем больше я размышляла над ситуацией, тем больше убеждалась в том, что понятия не имею, что творится у некоторых людей в голове.
  Я вышла из офиса, собираясь выпить кофе и съесть банан на солнышке. Перед главным входом стояла деревянная скамья, которую я обычно избегала. Дело в том, что на ней как правило находили убежище старики, пришедшие на сеанс терапии заранее. Заметить не успеете, как окажетесь вовлеченными в беседы, которые вели с самого утра: жара, иммиграция, легкомысленные траты невестки, переваренная свинина на свадебном приеме в прошлые выходные. Поэтому я взяла рюкзак и решила выйти на задний двор, чтобы пообедать в одиночестве на пыльных ступенях. Зато вне поля зрения.
  Однако, у Уэйна были другие планы.
  - На пару слов, Роз, - сказал он, когда я шла мимо стойки регистрации.
  Он не поднял головы. Его глаза были прикованы к монитору.
  - Я собиралась...
  - Всего на минуту, - он встретил мой взляд и сочувственно улыбнулся. - У нас проблемы с выручкой.
  Уэйн Геддес был невзрачным человеком. Его кожа, глаза, волосы, даже десны были странно бесцветны. Его можно было забыть после первого взгляда, и не вспомнить никогда. Самой заметной его чертой была повышенная потливость. Если на некоторое время вынуть из холодильника кусок пармезана, на его поверхности образуется россыпь жирных капелек. Именно так выглядел лоб Уэйна. Независимо от погоды. Оставалось только пожалеть этого парня.
  - Проблемы? - повторила я.
  Он нахмурился на экран компьютера, словно пытался что-то понять. Потом посмотрел на меня.
  - Сборы не всегда совпадают с графиком приема, - сказал он. - Есть некоторые несоответствия.
  - А я тут при чем?
  Он колебался.
  - Выкладывай, Уэйн.
  Я посмотрела в сторону открытой двери. У нас так мало солнечных дней в году, что этот яркий прямоугольник тянул меня с непреодолимой силой. Я стояла и смотрела на Уэйна, нетерпеливо постукивая носком обуви.
  - Ты ничего не хочешь мне сказать? - осторожно спросил он.
  - Нет.
  - Уверена? Потому что я могу помочь, Роз. Тебе просто нужно довериться мне, и я обещаю, что помогу.
  Я пристально смотрела на него.
  - Я действительно не понимаю, о чем ты говоришь. А теперь мне нужно...
  - Хорошо, - сказал он. - Хорошо. - Он бросил на меня грустный взгляд, как будто я действительно подвела его. - Еще один момент. Сократи сегодня обеденный перерыв. Я договорился с Генри Пичи на 13:00.
  - С кем? - спросила я.
  - Страховой агент, которому ты должна была позвонить, но не позвонила.
  Ой, точно.
  - Так дальше нельзя, Роз, - сказал Уэйн. - Тебе нужна эта оценка. Без нее наша страховка не покрывается полностью.
  - Ты всегда так говоришь. Но обязательно это делать сегодня? - спросила я, взглянув на часы.
  У меня оставалось всего пятнадцать минут.
  - Генри работает только по вторникам и средам.
  - Хорошо устроился.
  Уэйн тяжело вздохнул.
  - Просто сделай это, ладно? Помоги мне помочь тебе. Это не займет много времени.
  *
  ГЛАВА 8
  
  - Давайте начнем с даты рождения, - сказал страховой агент.
  - Двадцать пятое декабря тысяча девятьсот семьдесят первого года.
  Он поднял голову:
  - Рождество.
  Я кивнула. Обычно люди говорят одно из двух: "Значит, вы получаете в два раза больше подарков?" или "Сочувствую людям, родившимся в праздник".
  Он не сказал ни того ни другого.
  - Я не фанат Рождества, - ответил он и улыбнулся.
  Его улыбка была одновременно теплой и сексуальной. И я была совершенно сбита с толку.
  Мы заняли кабинет диетолога. Для штатного диетолога в клинике не хватало работы, поэтому Хелен Миллер делила свое время между четырьмя или пятью другими учреждениями на северо-западе. А это значило, что на ее столе не скапливались бумажки с заметками, карандаши и прочий мусор, потому что свои файлы и все такое она уносила с собой. Я закрыла жалюзи, потому что полуденное солнце вовсю жарило в расположенные на запад окна, и вентилятор работал на полную мощность.
  Генри Пичи был одет в рубашку-поло с выцветшим воротником и оливкового цвета холщовые брюки, которые в некоторых заведениях приравнивались к джинсам и потому были под запретом. Я чувствовала запах его лосьона после бритья.
  - Полное имя? - спросил он.
  - Розалинда Вероника Туви.
  Он быстро печатал. Лицо его было расслабленным, чувствовал себя он совершенно непринужденно, и я без смущения рассматривала его. Единственные мужчины, кроме пациентов, с которыми мы имели дело в клинике, были медицинскими представителями, и они смахивали скорее на андроидов, чем на людей. Они входили, обманывая нас своей гладкой кожей, прямой осанкой, безупречными рубашками и заинтересованными глазами. В первый момент встречи создавалось впечатление максимальной фиксации на ваших интересах и потребностях. А затем их фасад обрушивался, внезапно и без предупреждения. Представитель открывал свой портфель, очарование исчезало, и вы понимали: ах, продавец.
  Легкий флирт и подшучивание прекращались, и вы превращались в объект для бизнеса. С этого момента вы могли использовать чувство юмора только для облегчения дискомфорта, но все ваши попытки спастись встречались пустым и мертвым взглядом. Этот взгляд говорил: "врешь, не уйдешь".
  Генри Пичи был совсем не таким. И когда он поднял голову и сказал:
  - Место рождения? - его глаза смотрели прямо на меня.
  Как будто он попросил меня раздеться. Прогоняя ощущение взаимного притяжения, я пробормотала:
  - Кендал. - После чего спросила: - Чем же вам не угодило Рождество? Вы против религии?
  - Я не против Рождества как такового, - ответил он, не прекращая печатать. - Просто мне не нравится обычай тратить непомерно большие деньги, чтобы доказать, будто мы любим друг друга. Так же как не нравятся навязчивые советы индустрии рекламы. - Он поднял глаза: - Квалификация?
  - Назвать все?
  - Достаточно последней.
  - Бакалавр физиотерапии. Я поступала в магистратуру, но, знаете, как это бывает, жизнь помешала. А что насчет дней рождения?
  В его глазах мелькнула озорная искра, и он сделал паузу, прежде чем ответить. Я отвернулась, чтобы отдышаться.
  - На прошлой неделе я получил дружеский совет от Apple, - сказал он. - Я должен подарить отцу iPad на день отца. Было такое чувство, что если я не готов потратить триста фунтов, моя любовь неубедительна. Вы курите?
  Я поколебалась, затем твердо сказала:
  - Нет.
  - Никогда?
  - Ладно, иногда. Когда напьюсь, - смущенно призналась я. - Или когда мне становится грустно. Но не часто.
  - Значит, курите.
  - Серьезно?
  Он мрачно кивнул.
  - В этом году у нас было несколько случаев. Семьи людей, погибших в автомобильных авариях, не получили компенсации. Держатели полиса заявляли, что они не курят, но так как в их волосах обнаружили следы никотина... - он пожал плечами.
  - Довольно сурово.
  - Боюсь, таков наш мир. Иногда курит, - пробормотал он, печатая.
  - Для чего это все? - спросила я.
  Уэйн что-то говорил, но я слушала в пол-уха. Администраторы все время пытались заставить нас делать что-то нелепое. Магдалена, австрийская физиотерапевт, утверждала, что таким образом они просто пытаются оправдать свое существование. Если бы я делала то, что требовал Уэйн, я принимала бы на четырех пациентов в день меньше.
  - Чтобы снизить выплаты по страхованию гражданской ответственности.
  - Но мы все застрахованы профсоюзом на сумму до ста миллионов.
  - Это ваша индивидуальная страховка, - пояснил он. - Компания-владелец клиники так же несет ответственность на предмет несчастного случая с пациентом. Дополнительные оценки сотрудников помогут им сократить их взносы. Можно провести аналогию с курсом экстремального автовождения: вы повышаете навыки безопасного вождения, и страховка для вашего автомобиля снижается.
  Я кивнула.
  - Забыл спросить. Вы замужем, мисс Туви?
  - Раздельное проживание, - слишком быстро ответила я. - Можно просто Роз.
  У него была чистая гладкая кожа. И такие мягкие губы, что когда я взглянула на них, теплая волна прокатилась по моему телу до самой...
  - Хорошо, Роз, - сказал он. - Какие-нибудь операции, медицинские процедуры?
  - Четыре года назад я попала в автокатастрофу и перенесла пневмоторакс.
  - Пневмо...?
  - Извините, я думала, вы медик. Коллапс легкого, - пояснила я. - Так же была сломана рука, но, наверное, это не важно.
  - Любые операции, включая проведенные вне Великобритании?
  Я молчала.
  Он поднял голову и с беспокойством посмотрел на меня.
  Так как я продолжала молчать, он поморщился и сказал:
  - Мне очень жаль, но здесь требуется полная прозрачность. Это действительно важно.
  Я выдохнула. Не хотела, чтобы он знал. До этого момента мне удавалось существовать в некоем прекрасном, туманном, похожем на сон состоянии, надежно отгороженном от действительности дверью клиники. Теперь заклинание забвения было нарушено.
  - Я потеряла ребенка. Это случилось во время отпуска на Гран-Канарии, - сказала я. - Я была на двадцать шестой неделе, довольно большой срок.
  Он наклонил голову и грустно улыбнулся:
  - Очень жаль, - мягко сказал он.
  - Этого не должно было случиться, - ответила я.
  Я не сказала, что это было началом конца для нас с Уинстоном. Он тогда уже начал изменять мне. Я еще не знала об этом, но видела, что мы уже не те, кем были друг для друга когда-то. Я не видела, что творится у меня под носом, и наивно считала, что второй ребенок сблизит нас. Глупо, конечно, но я не первая женщина, верившая, что младенец на руках изменит мужчину. Если бы женщины перестали тешиться подобными фантазиями, думаю, человечество просто вымерло бы.
  Я заметила первое пятнышко крови, когда села на самолет в Манчестере, и к тому времени, когда мы прибыли на Гран-Канарию, стало ясно, что что-то не так. Мы сразу поехали в больницу, где меня подключили к капельнице, быстро осмотрели и обещали просканировать на следующее утро. Уинстону сказали, что он ничем не может мне помочь, а так как я лежала в палате с другой женщиной, остаться ему не разрешили.
  Около десяти вечера произошли изменения в расписании. Грубая акушер-гинеколог провела сканирование и сообщила мне на своем ограниченном английском:
  - Нет ничего.
  Когда я спросила, что она имеет в виду, она ответила:
  - Нет ребенка.
  Медсестра сказала, что в семь утра мне сделают укол, чтобы спровоцировать принудительные роды. Наполовину испуганная, наполовину охваченная горем, я умоляла о кесаревом сечении, но мне отказали.
  После этого я изменилась. Думаю, я просто сдалась. У меня не было ни сил, ни решимости управлять нашей жизнью, и, в конце концов, все начало рушиться. Уинстон спал с другими женщинами. Я махнула рукой на наши финансовые проблемы. И мы все потеряли.
  - Мне нужно взять у вас немного крови, - извиняющимся тоном сказал Генри Пичи.
  - Анализ? Зачем?
  - Любое хирургическое вмешательство, проведенное за пределами Великобритании, сопряжено с повышенным риском СПИДа. Вам делали кесарево сечение?
  Я покачала головой:
  - Нет. Естественные роды.
  - Боюсь, они приравниваются к операции. Несколько капель из большого пальца. Мне только нужно... - он порылся в портфеле в поисках, как оказалось, двух полиэтиленовых конвертов, в каждом из которых был небольшой пластиковый флакон.
  - Приступим, - сказал он.
  Он протер мой большой палец спиртовой салфеткой. Я чувствовала, как он осторожен, почти бережен. Прежняя игривость между нами исчезла.
  - Ваша работа дает вам сильную позицию при общении с людьми, - прокомментировала я, когда игла проткнула мою кожу. - Не все признаются о таких вещах даже на третьем свидании.
  Он сжал мой палец и подставил пузырек.
  - Ваша тоже, - ответил он, закручивая колпачок. - Вы видите все.
  Он был прав. Я знала больше людских секретов, чем хотела бы. Отношения врача и пациента странно интимны. Они невозможны ни в какой другой ситуации. Раньше я думала, что людей заставляет раскрываться сама ситуация - физическая боль, необходимость раздеваться перед посторонним человеком. Но с тех пор я изменила мнение. Не думаю, что мои пациенты когда-либо чувствовали себя уязвимыми. Я изо всех сил старалась успокоить их, создавала фасад приветливого, знающего врача, который разберется с их проблемами с минимум суеты. Так что нет, дело было не в этом. Закрытая дверь. Звукоизолированный кабинет. Возможность снять с себя бремя физической и душевной боли в разговоре с человеком, соблюдающим врачебную тайну. То, что они не смогут сделать больше ни с кем, за исключением, разве что, священника. Но кто сегодня доверяет духовнику?
  Закончив, Генри Пичи дал мне клочок ваты и велел прижать к месту укола. Он был очень эффективным.
  - Вы обслуживаете весь север Англии? - спросила я, поддерживая светскую беседу. - Поэтому вы здесь только по вторникам и средам?
  - Нет. Я работаю только два дня в неделю.
  Должно быть, я уставилась на него, потому что он спросил:
  - Это странно?
  Я подняла брови:
  - Просто завидую. Как вам это удается? Наследство? Трастовый фонд?
  Он засмеялся, и его глаза снова заискрились:
  - Нет.
  - Тогда как это возможно?
  - Просто немного самоконтроля и решение не поддаваться всеобщему убеждению о пользе тяжелого труда. Что мы все должны работать до потери сил и тратить как можно больше денег на всякую ерунду.
  - А, - сказала я, ухмыляясь, - вы из этих.
  Он остановился и вопросительно посмотрел на меня:
  - Из каких?
  - Ну, глиняные чашки, самодельные корзинки, самодостаточность... Старые ботинки вместо горшков для растений.
  Генри Пичи рассмеялся:
  - Нет.
  - Я знала одного такого парня. Он постоянно строил ветряные турбины из переработанных материалов, пытался жить за счет огорода и вечно сидел без гроша. У него было бы больше свободного времени, если бы он устроился работать на полставки.
  Он смотрел на меня, подняв бровь. Ждал объяснений.
  - Вы на него похожи, - призналась я. - Видимо, можете себе позволить. Но те, у кого есть обязанности, вынуждены работать полную неделю.
  - Хорошая речь, - одобрил он, передавая мне пластырь. - Вдохновляющая.
  - Спасибо.
  Мгновение тишины, затем:
  - У вас остались дети? Я имею ввиду. После того, что случилось с вами за границей? - мягко спросил он.
  - У меня уже был ребенок. Сын. Но больше мы не пытались, потому что не могли себе позволить. - И когда он нахмурился, словно ставил мои слова под сомнение, объяснила: - У нас не было туристической страховки. Мой бывший обещал оформить ее, но не сделал. Пришлось заплатить за больницу кредиткой, и я все еще погашаю долги. Ну, и были другие причины. Итак, - сказала я решительно, пытаясь изменить настрой беседы, - за несколько минут вы узнали обо мне все, что вам было необходимо.
  Он задержал на мне свой взгляд, и вот оно снова - толчок взаимного притяжения.
  - Надеюсь, не все.
  *
  
  ГЛАВА 9
  
  Вечером того же дня мы с Джорджем устроили пикник в саду. Я купила кое-что из закусок: банку хумуса по сниженной цене, немного вяленого мяса местного производства (со скидкой), огурец и багет, немного помятый, но зато всего за десять пенсов.
  Со стороны все выглядело идеально. Дневная жара спадала. Довольный Джордж жевал острую говядину, его школьная рубашка-поло была испачкана пятнами травы, а на воротнике возле шеи красовалось желтое пятно от солнцезащитного крема.
  Я слушала, как Селия с Деннисом возятся в своем саду. Деннис что-то тихо насвистывал, а Селия болтала за двоих, периодически говоря: "А теперь, Деннис, послушай меня внимательно", когда ей нужно было донести до него что-то важное.
  Коттедж напротив на неделю арендовали тихие молодожены из Биллерикей. Они были из тех людей, кто вечно извиняется по любому поводу, и приятно отличались от шумных и необузданных компаний, с которыми приходилось иметь дело в последнее время. На прошлой неделе я вежливо попросила джентльмена в майке Leeds United переставить гриль чуть дальше от дома, чтобы боковой ветер на переносил густой дым в наш дворик, на что он обозвал меня гребаной лесбиянкой.
  Я смотрела, как Джордж жует; на солнце его волосы казались соломенными, а выстриженное над ухом пятно уже не так бросалось в глаза. "Надо как-то исправить его стрижку", - лениво думала я, хотя знала, что ничего не сделаю. Петра говорила, что у меня была привычка поддерживать безответственные выходки Джорджа, считая их милыми и ребяческими. Она часто упрекала меня, что я не исправляю его речь, но мне нравилось, когда мой сын путает буквы и говорит "тубаретка" вместо "табуретка", а силикатный клей для поделок называет деликатным. Я знала, что эти признаки детства скоро пройдут, и не торопила их.
  Я выдернула из травы ромашку и бросила ее Джорджу. Он закатил глаза. Почти как девчонка.
  - Что было сегодня в школе?
  - Наука, - сказал он.
  - Вы проводили опыты?
  - Мы бросали белые кубики в разные бутылки и смотрели. Что с ними будет.
  - Что за бутылки?
  Он пожал плечами:
  - Молоко, кока-кола и все такое.
  Я вспомнила этот эксперимент. Его использовали для демонстрации скорости разрушения зубов, так как предполагалось, что после такой убедительной агитации дети будут более ответственно выбирать напитки. Кажется, на Джорджа это не произвело никакого впечатления.
  Джордж прекратил жевать:
  - Финн Гибсон-Морри говорит, что мы тоже были бы богатыми, если бы у нас был ресторан, как у его родителей.
  - Думаешь, они богатые?
  - У него столько всего есть, мама. У его родителей так много денег. Что они...
  - У них нет своего дома. Они арендуют.
  Джордж нахмурился:
  - А разве мы не арендуем?
  - Да, но мы не считаем всех вокруг хуже нас, потому что у них мало денег.
  Я часто слышала о Финне Гибсоне-Моррисе. Не только от Джорджа, но и от его школьных друзей. Эта тема поднималась примерно раз в неделю, и обычно у меня хватало терпения держать язык за зубами. Но не сегодня.
  - Ты закончил? - спросила я Джорджа, показывая на его тарелку, и он кивнул. - Тогда пойди и возьми себе яблоко.
  Я смотрела на его худую спину, на тощие загорелые ноги. Джордж унаследовал гипермобильность суставов от Уинстона. Он мог отвести назад большой палец так, чтобы коснуться предплечья - совсем как его отец.
  Я никогда не встречала такого подвижного и гибкого человека, как Уинстон Туви. Собственно, так мы и познакомились. Его левая коленная чашечка часто смещалась в сторону, и я стабилизировала ее, чтобы он снова мог ходить. После второго сеанса лечения я согласилась на свидание (в разрез с директивой профсоюза, запрещающего личные отношения физиотерапевта с пациентами).
  Они оказались правы, но не по перечисленным в директиве причинам.
  Я видела, как Джордж с силой укусил яблоко и вздрогнул. Один из его молочных зубов упорно не желал выпадать, и Джордж забывал о нем, пока тот не напоминал о себе болью в челюсти.
  - Все в порядке? - крикнула я.
  Он вынул яблоко изо рта, и пальцем вставил зуб обратно в десну.
  - Ага.
  Внимание Джорджа привлек ягненок, который бесстрашно отделился от стада и приблизился к каменной стене нашего садика. От того, как мой сын смотрел на ягненка - печально и задумчиво - у меня перехватило дыхание. Может быть, он понимал, что жизнь этого малыша будет слишком короткой, потому что он родился не того пола. Джордж резко мотнул головой, словно выбрасывая какую-то мысль из головы и спросил, можно ли ему пойти проведать Фокси.
  - Только не путайся у Селии под ногами, - предупредила я.
  Когда он ушел, в дверь постучали. На пороге стоял почтальон с письмом.
  - Заказное, - сказал он. - Нужна ваша подпись.
  Я взяла письмо, поблагодарила его и вышла в задний дворик. Сидя на ступеньках, я распечатала конверт, уже зная, что внутри.
  Уведомление о выселении. У меня было всего две недели. Я на три месяца задержала оплату аренды, и мне совершенно нечем было заплатить.
  Достаточно было одного незапланированного счета, и весь мой бюджет пошел наперекосяк. Моей машине потребовались две новые шины и ремень ГРМ. Это составило почти восемьсот фунтов. Отец почти год уговаривал меня поменять ремень, пугая, что если я это не сделаю, он может лопнуть в самый неожиданный момент, и моя машина будет разбита. В конце концов, я решилась на ремонт. Я знала, что вынимаю эти деньги из арендной платы, но без машины я не могла добраться до работы. Плюс неоплаченный вовремя счет за отопление, и я провалилась в финансовую дыру.
  А теперь у меня были настоящие неприятности. И дело было не в мелких повседневных проблемах, которые можно решить с помощью новых кредитных карт, писем с извинениями и обещаниями минимальных ежемесячных платежей.
  Я могла потерять дом.
  Я могла потерять все.
  *
  
  ГЛАВА 10
  
  - Мы можем поговорить?
  - Я надеялся, что вы позвоните, - сказал Скотт Элиас, - я надеялся...
  Затем он сделал паузу и быстро выдохнул, словно почувствовал облегчение.
  - Я действительно не ожидал услышать вас так скоро, - сказал он.
  - Послушайте, - сказала я. - Я бы не хотела обсуждать это по телефону, но мои обстоятельства изменились. Я хотела бы рассмотреть ваше предложение, если оно еще в силе.
  - Хорошо, - медленно произнес он. - Наверное, нам стоит встретиться. Я хочу сказать, чтобы обсудить это подробнее. Наверное, вы захотите выяснить некоторые вопросы.
  Я старалась держаться на деловой ноте, придерживаясь заранее отрепетированной речи, но я моем голосе явно слышалась дрожь.
  - У меня есть сорок пять минут перерыва на обед, - сказала я. - Приезжайте в клинику. Так будет безопаснее, чем встречаться где-то на людях. Мы не вызовем подозрений, если будем делать вид, что я назначила вам дополнительную процедуру.
  - Звучит разумно.
  - Тогда мы сможем спокойно поговорить.
  - Во сколько мне приехать?
  - В час пятнадцать. Постарайтесь не опаздывать.
  - Я никогда не опаздываю.
  Я прервала звонок и дрожащей рукой положила телефон на стол. Затем выждала несколько минут, чтобы окончательно прийти в себя перед следующим пациентом. Я встала и посмотрела в зеркало. У меня был затравленный вид женщины, которая на первый взгляд может показаться рассерженной, но при ближайшем рассмотрении становится понятно, что она испугана.
  Всю ночь я боролась с собой, придумывая способы избежать Скотта Элиаса.
  Справлюсь ли я сама? Как?
  Смогу ли я после этого уважать себя? Еще одно "как?"
  Я не пришла к окончательному решению. Я продолжала убеждать себя, что мне приходилось сталкиваться с вещами и похуже - например, во время физиотерапии. Помочь жертве инсульта добраться до ванной комнаты, сохраняя бодрый и оптимистичный вид, требовало от меня большего присутствия духа, чем одна ночь со Скоттом Элиасом. Как-никак, некоторые из моих пациентов были наполовину парализованы и при росте около шести футов весили раза в два больше меня.
  Когда я рассматривала эту ситуацию с медицинской точки зрения, все казалось не так страшно.
  Затем у меня возникли сомнения, когда я подумала о сопутствующих рисках: риск быть обнаруженными, риск уничтожить Надин - его жену, подругу моей сестры. Не говоря уже о том, что в свое время я дала себе клятву и близко не подходить к чужим мужьям. Не после катастрофы с Уинстоном. Думая об этих вещах, я была совершенно уверена, что не смогу.
  Но теперь звонок был сделан.
  Остаток утра пролетел на автопилоте. Если бы вы попросили меня вспомнить хоть один из разговоров с пациентом, я бы не смогла. Я также избегала Уэйна. Один раз в перерыве между сеансами он принес мне чашку кофе, поставил ее на стол и спросил, в порядке ли я. Я кажусь такой обеспокоенной, а он ведь всегда рядом. Я ведь знаю, что всегда могу обратиться к нему, правда? Это было мило с его стороны, но я ответила, что ценю его заботу, спасибо, нет. Не знаю, поверил ли Уэйн, но он ушел без дальнейших расспросов, сказав только, что мой следующий пациент на минутку вышел на улицу, чтобы позвонить дочери в школу. Если мне, конечно, интересно. Спасибо, хорошо.
  К назначенному времени я уже была вся в поту и далеко не в лучшей форме, чтобы обсуждать с мужчиной секс за деньги. Он не задержался в приемной. Сразу подошел к моему кабинету и уверенно постучал. Я открыла.
  - Спасибо, что согласились взять меня в последнюю минуту.
  Я не ответила, хотя надо было бы. Уэйн сидел в приемной и, конечно, смотрел на нас. Но у меня так пересохло в горле, что я могла только кивнуть и жестом пригласить его войти.
  Когда он сел, я кое-как собралась с силами.
  - Как ваша рука? - Спросила я. - Лучше?
  Он приподнял локоть и несколько раз согнул и выпрямил руку.
  - Намного. Вы действительно творите чудеса.
  Я отмахнулась.
  - У вас не сложный случай. Мне приходилось справляться с подагрой и сколиозом, они занимают намного больше времени. Вообще-то, все зависит от проблемы, потому что некоторые... - Я замолчала. - Что-то я не о том говорю.
  - Вы нервничаете, - сказал он. - Я тоже. Но мы можем немного поболтать, правда?
  - Думаю, нет.
  - Вы что-то говорили о сколиозе.
  Я покачала головой:
  - Не важно. - Понимая, что времени у нас не так много, и оно проходит, я начала заново: - Давайте обсудим главный вопрос, потому что я все еще не уверена. Я еще не знаю, хочу ли довести это до конца. Просто у меня небольшие финансовые затруднения, и поэтому...
  Я подняла глаза. Скотт смотрел на меня пристально, но без намека на осуждение.
  - На самом деле, все очень запущено, - призналась я и опустила глаза. - Меня выселяют из дома. Вот почему я позвала вас сюда.
  - Не нужно ничего объяснять, - сказал он.
  - Думаю, нужно. Я не хочу, чтобы вы считали меня...
  - Я вас никем не считаю. Я вас знаю. И вы мне нравитесь, какая есть. И это я обратился к вам, если вы помните. Меня не волнует, что вы думаете о моих мотивах, а вас не должно волновать, что я думаю о ваших. Это сделка, вот и все.
  - Сделка,- повторила я.
  - Вот как мы это рассматриваем.
  Я подняла брови.
  - Возможно, будет легче, если вы будете думать в этих терминах, - мягко сказал он.
  - Хорошо, но почему вы выбрали именно меня? - Спросила я. - Потому что это не совсем обычное бизнес-предложение, согласитесь.
  - Вы мне нравитесь, и я хочу помочь. Если в дальнейшем вы поймете, что хотите продолжить, мы поговорим об этом. Но в другой раз. Я не прошу вас ничего мне объяснять. Просто прошу об услуге.
  Я кивнула.
  - Это кажется разумным.
  - Возможно, вместо того, чтобы объяснять, почему я этого хочу, нам следует подумать, как именно вы хотите это сделать. И конечно, размер вашего гонорара.
  Я нервно рассмеялась.
  - Моего гонорара, - повторила я.
  Естественно, я думала об этом, складывая в уме колонку цифр. Задолженность домовладельцу, компании, выпускающей кредитные карты, муниципальные платежи. Но сейчас, когда я произнесла это слово вслух, ситуация показалась настолько комичной, и в то же время уродливой и грубой, что я начала терять самообладание.
  - Чего вы ожидаете от меня? - тихо спросила я.
  - Ничего нетрадиционного, если вы этого опасаетесь
   Я выдохнула весь воздух из легких.
  - Уже легче.
  Он широко развел руки, словно говоря: "Я пришел с миром".
  - Все просто. У меня нет никаких психических отклонений. Я нормальный. Просто я хочу провести ночь с вами.
  - Целую ночь?
  - Это проблема?
  - Э-э-э, нет, - пробормотала я. - Думаю, нет. Просто надо что-то решить с Джорджем.
  - Вы сможете придумать какое-нибудь прикрытие? Срочная работа или вроде того?
  - Да, наверное.
  Он кивнул, затем продолжал:
  - Хочу заранее оговорить еще одну вещь. О нашем договоре никто не должен знать. - Он сделал паузу. Не сводя с меня глаз, оценивая ситуацию, он сказал: - Нам обоим есть, что терять, но мне, вероятно, больше. Очень важно, чтобы это осталось между нами. Только между нами.
  Обиженная, я ответила:
  - Ну, я-то точно никому не скажу.
  Скотт улыбнулся.
  - Извините, - сказал он. - Извините.
  - Что я должна буду делать?
  На этот раз мой тон был более твердым, более уверенным. Решаясь на эту встречу, я понимала, что нужно будет обсудить подробности. Любой "звоночек", и я отступлю. Я ожидала некоторых извращений, иначе почему бы ему просто не переспать с женой? Но мне нужно было четко определить границы, прежде чем заключить это так называемое "деловое соглашение".
  - Делать? - спросил он. - Ничего такого, что вам самой не нравится. Я не жду, чтобы вы притворялись кем-то другим. Будьте собой.
  Я подняла брови и ждала продолжения.
  - Я не интересуюсь БДСМ, - сказал он, качая головой. - Даже не знаю, чем сейчас занимаются парни, и какие у них фетиши. Мне это не нужно. Я хочу провести ночь с привлекательной женщиной. Я хочу, чтобы эта женщина была собой и могла расслабиться в моей компании. Я надеюсь, что вы сможете быть такой женщиной, Роз.
  Он поколебался.
  - Я нахожу вас безумно привлекательной, - тихо сказал он. - Ваша мягкость. То как вы смеетесь... по-настоящему. Я не должен был думать о вас, но все равно... Я просто хочу узнать... как это - быть рядом с тобой.
  Потом он, кажется, собрался с силами.
  - В общем, если вы решите сказать "да", - сказал он более формально, - у нас может получиться. В конце концов, мы разумные взрослые люди.
  - Но для ясности, Скотт, речь все еще о сексе, не так ли?
  Он улыбнулся моей откровенности:
  - Да, Роз Туви. Речь прежде всего о сексе.
  - Хорошо, - сказала я.
  - А что касается гонорара... Я думаю, что четыре тысячи фунтов разумная сумма. За целую ночь.
  - Хорошо, - повторила я.
  Затем он встал.
  - Итак, - он протянул руку и крепко пожал мою, - если мы договорились, то могу я назначить дату?
  Я кивнула.
  - Возможно, это слишком скоро, но если вы не возражаете, то мне удобнее завтра вечером. Но если нет...
  Я подняла ладонь, чтобы заставить его замолчать.
  Я сказала:
  - Посмотрю, что я смогу сделать.
  *
  
  ГЛАВА 11
  
  - Господи, Уинстон, я часто тебя о чем-то прошу?
  Мы находились на кухне матери моего бывшего мужа. Было около шести часов вечера. Уинстон встряхнул баллончик WD40, а затем начал поливать жидкостью цепь своего нового BMX, перевернутого на кухонном столе.
  - Я никогда ни о чем тебя не прошу, это первый раз, черт возьми! - сказала я.
  - Какие такие важные дела могут быть у тебя по ночам?
  - А я допрашиваю тебя, чем ты занимаешься?
  Он пожал плечами.
  - Отвечу, если спросишь. А разве твоя сестра не может помочь?
  - Они с Винсом в Нью-Йорке.
  Уинстон бросил на меня косой взгляд. Наверное, нет смысла упоминать, что Уинстон с Петрой никогда не сходились во взглядах, и это началось задолго до того, как он начал гулять на стороне.
  - Что она там делает?
  - Ей исполнилось сорок.
  - И?
  Я тяжело вздохнула.
  - У нормальных людей так принято. Они отмечают юбилеи важных событий.
  - А, - он задумчиво кивнул, как будто узнал важный факт.
  Уинстон не был фанатом юбилеев. На мое тридцатилетие он пригласил меня провести ночь в Кендале. Когда я говорю "провести ночь" - я имею ввиду тур по пивнушкам. Уинстон никогда не видел смысла в том, чтобы потратить дневную заработную плату на ужин в ресторане, когда можно было спустить деньги на пиво. К закрытию мы добрались до стоянки такси, и обнаружили там очередь человек в тридцать. Уинстон продолжал идти, пока не дошел до "Донер-кебаб". Он заказал две больших шаурмы (без лука, двойной перец чили) с собой. Когда несколько минут спустя перед киоском остановился фургон доставщика, Уинстон схватил меня за руку и потащил через улицу. Он сунул доставщику пятерку и подсадил меня в кузов. Вот так, среди коробок для пиццы и разномастного садового инвентаря я и влюбилась в Уинстона Туви.
  Петра сказала, что Уинстон психологически оставался ребенком, и я не должна обманываться внешностью взрослого мужчины. Она сказала, что он не понимает, что значит нести ответственность за других людей и ставить потребности своей семьи выше своих собственных. Невозможно спорить, учитывая состояние наших дел на момент расставания. Но самая большая проблема Уинстона - его настоящая проблема в моем понимании - заключалась в том, что он не понимал концепции отсроченного удовлетворения. Когда Уинстон чего-то хотел, он шел и получал это. Даже если он истратит на это последний пенс, он всегда найдет выход.
  Стоявший передо мной трюковый велосипед был его новой игрушкой. Уистону было сорок три года, он не работал, жил с матерью, и чем он занимался? Катался на велосипеде.
  Уинстон считал Петру мученицей. Он говорил, что ей нравится усложнять жизнь себе, а заодно и всем вокруг. Он посмотрел на меня:
  - Значит, Нью-Йорк, - сказал он.
  - Да.
  - А я думал, что Петра предпочла бы две недели на шезлонге по системе "все включено".
  Я промолчала.
  - Как Винс? В порядке? - спросил он.
  Я кивнула.
  - Я давно его не видел.
  - Винс в порядке, Уинстон, - ответила я.
  - Бедняга, - сказал он.
  Вот как Уинстон называл мужа Петры: "Винс, бедняга". Как будто тот заболел оспой или пережил ужасную трагедию. Когда мы с Уинстоном были вместе, мне все время приходилось объяснять людям, что у "бедняги Винса" на самом деле все в порядке, даже замечательно, просто он... муж Петры.
  - Уинстон, - резко сказала я, потеряв терпение, - ты позаботишься о моем сыне или нет?
  - Я забочусь о нашем сыне в следующие выходные, как мы и договорились. На завтра у меня свои планы. Я могу быть дома, а могу и не прийти. Еще не знаю.
  - С кем ты встречаешься? Опять с какими-нибудь малолетками?
  Он поставил баллончик.
  - А с кем ты встречаешься, Роз?
  - Ни с кем! Я ни с кем, бл*, не встречаюсь! Ты знаешь, что мне не до того. А если бы и встречалась...
  - Роз, - сказал он, улыбаясь, - расслабься. Ты свободная женщина, можешь встречаться, с кем хочешь. Даже хорошо, если переключишься на кого-нибудь другого. Хоть перестанешь выносить мне мозг.
  - Иди в жопу, Уинстон.
  Он засмеялся, и начал крутить педали велосипеда назад, чтобы проверить плавность хода цепи.
  - Мне нравится, когда ты ругаешься, Роз. Это так сексуально. Пошли меня еще разок, это напоминает мне, как мы классно трахались после большой ссоры. Помнишь, как мы в Айра-Форс у водопада...
  Его слова затихли, а выражение лица стало задумчивым.
  - Да пошел ты!
  Я схватила сумку и пошла в гостиную за Джорджем. Он смотрел там телевизор.
  - Роз, Роз, - Уинстон положил руку мне на плечо. Ты что, шуток не понимаешь? Конечно, я его заберу. Просто хотел немного взбодрить тебя.
  Я отбросила его руку и посмотрела ему в глаза:
  - Когда-нибудь ты повзрослеешь, но будет поздно.
  - Ну, не злись.
  - Это ты меня злишь. Господи... - сказала я и закрыла глаза.
  Отвернувшись от него, я оперлась ладонями о столешницу и сделала глубокий вдох. Передо мной аккуратным рядком были выложены овощи. Одна большая луковица, две морковки, ветка сельдерея и шесть больших картофелин. Четверг, подумала я, и передо мной возник образ матери Уинстона в пластиковом фартуке. Независимо от погоды и времени года четверг был днем пастушьего пирога. Незыблемая рутина, на которой держалась вся жизнь Дайлис.
  - Я сейчас под большим прессингом, - наконец сказала я Уинстону.
  - Напрасно ты так много на себя берешь. И все же, - добавил он, когда в кухню вошел Джордж, - ты скажешь мне, куда идешь?
  Я принялась копаться в сумочке, делая вид, что ищу ключи от машины.
  - Я уже сказала, это работа.
  Я подняла голову, Уинстон смотрел на меня со скептической ухмылкой.
  - Ну, да, - повторил он. - Работа.
  Он достал из кармана фунтовую монету и отдал ее Джорджу.
  - Слушайся маму, - сказал он.
  *
  Предупреждение: если когда-нибудь окажетесь на моем месте, не читайте откровений девушек из эскорт-агентств. Вы запаникуете.
  Конечно "Интимный дневник девушки по вызову" Бель де Жур, был не самым подходящим руководством, чтобы войти в тему, но ничего более подходящего в читальне Уиндермира не нашлось. Я добралась только до четвертой главы, чтобы понять, что мое определение "нормального" явно не применимо к значительной группе населения. Я закрыла грязную книжонку и вернула ее на полку. Оставалось только надеяться, что, когда Скотт Элиас сказал, что он не хочет ничего странного, он действительно имел это в виду. Затем я вернулась домой, приняла душ и попыталась заснуть.
  Проснулась я в состоянии паники. Я боялась, что мне придется пройти через то, что я категорически не хотела бы делать.
  У Петры в такой ситуации начиналась жестокая мигрень. Она никогда не признавала страх, как истинную причину. Она предпочитала принять горсть таблеток, чтобы, по ее словам снять приступ, вызванный перепадом атмосферного давления, гормональными скачками или консервантами в свинине. Однако, ее приступы регулярно совпадали с поездками в дом престарелых в Уигане к матери Винса и собраниями школьных попечителей, где она как секретарь должна была вести протокол заседания.
  Я села и спустила ноги с кровати. На плинтусе скопился слой пыли. Из-под радиатора свисали клубки паутины. Дом очень нуждался во внимании. Через открытое окно я услышала, как закрылась входная дверь дома, затем тихо скрипнула калитка и, наконец, загудел двигатель. Фокси отправлялась на прогулку.
  Как многие пожилые люди, Деннис предпочитал парковаться задним ходом, и готовиться к выезду минут за тридцать до назначенного времени. Как будто автомобилю нужно было сосредоточиться, прежде чем выехать на дорогу.
  Я встала и подошла к окну посмотреть, как внедорожник Денниса медленно ползет по улице и, наконец, скрывается из виду. Деннис обладал такой нежной душой... В отличие от Селии, которая была способна дунуть в судейский свисток прямо в микрофон мобильного телефона. Я предполагала, что свисток предназначен для Фокси, чтобы она не убегала слишком далеко. Однако, Фокси и ходила-то неохотно, не говоря уже о том, чтобы убегать. На мой вопросительный взгляд Селия сообщила мне, что свистит в ответ на неприятные звонки из колл-центров - рекламу, соцопросы и все такое.
  - Разве это не жестоко? - спросила я. - Они же работают в наушниках, Селия.
  - Ни капельки. Они такие навязчивые... и даже грубые. Пусть получают, что заслужили, - сказала она.
  Затем она невозмутимо продолжала рассказывать мне, как хорошо Джордж гуляет с Фокси. Она даже прыгает иногда и почти не тянет поводок.
  Я отошла от окна и встала у зеркала.
  Вот они, сорок лет, без прикрас и иллюзий. Я подняла правую руку и медленно помахала ею, наблюдая методичное покачивание трицепса. Это было что-то новое, первый звоночек, сообщающий о приближении среднего возраста. Я все еще была физически сильна. У меня все еще была хорошая грудь, стройные ноги и крепкие мускулы, заработанные тяжелым трудом в процедурной. И все же...
  А еще я недавно начала улыбаться собакам. Что определенно было признаком старения.
  *
  Мы договорились встретиться в загородной гостинице к северу от Ланкастера недалеко от съезда с автострады. Она находилась в часе езды от дома, что, как я согласилась со Скоттом Элиасом, было достаточно далеко, и располагала нелепо дорогой кухней, которая должна была отпугнуть большую часть наших знакомых, которые могли застукать нас на месте преступления. Это место, казалось, было специально предназначено для адюльтера. Оно предлагало изысканную, элегантную обстановку, хорошо обученный и нелюбопытный персонал и ненавязчивое радушие. Никаких: "откуда вы приехали" или "на М6 сегодня опять ужасные пробки?".
  Трудно было решить, что надеть. Я предположила, что Скотт захочет, чтобы я выглядела женственно. Но какая одежда подойдет для ужина в деревенской гостинице посреди недели, да еще в Ланкаширской глубинке?
  Проблема.
  Кроме того, я ехала не на свидание. У меня возникло тревожное ощущение, что я пытаюсь сочетать внешнюю респектабельность с сексуальностью. Хочу выглядеть желанной для мужчины, переспать с которым было для меня не более, чем работой.
  Я открыла гардероб и стала ждать вдохновения. Справа красовалось шифоновое платье от Coast, с широкой юбкой и принтом из чайных роз. Я надевала его в прошлом году на свадьбу.
  Слишком торжественно. И, возможно, через чур невинно.
  Рядом висело черное платье для рождественской вечеринки на запахе и с глубоким вырезом. В начале вечера я вздергивала его повыше, а ближе к полуночи опускала - все зависело от количества выпитого и компании.
  Затем следовали три платья, доставшиеся по наследству от Петры. Я назвала бы их консервативными, но с правильным бельем они могли выглядеть достаточно сексуально. Петра купила их в прошлом году. С тех пор она похудела, и заявила, что в них можно только хоронить. Я была более чем счастлива приютить их в своем шкафу, потому что никогда не смотрела в зубы дареной лошади и все такое.
  Я выбрала ярко-зеленый вариант и быстро проинспектировала свое отражение в поисках возможных складок на животе, зацепок или пятен, которые могла не заметить раньше. После работы у меня останется мало времени на подготовку, так что следовало организовать все заранее.
  Я выглядела хорошо.
  Привлекательная, а не развратная, я легко могла сойти за директора компании - тип женщины, отказывающейся одеваться как мужчина только из-за своего положения.
  Довольная выбором, я пошла на кухню собирать Джорджу ланчбокс. Мы снова опустились на дно - слегка зачерствелый хлеб и сыр, главным достоинством которого была способность не заплесневеть за месяц хранения. Я срезала корку с хлеба и осмотрела банан, который будь я чуть более обеспеченной женщиной, признала бы годным только для пирога. Я положила все это в пластиковый пакет вместе с бутылкой воды, слегка отдающей чем-то затхлым.
  Бедный ребенок.
  Я поймала себя на том, что бормочу обещания все исправить. На следующей неделе на моем счету будет достаточно денег, так что после оплаты всех текущих счетов я закажу продукты в Tesco, и Джордж, если захочет, получит на обед суши.
  Со следующей недели все пойдет по-новому, и моя ночь со Скоттом превратится в воспоминание.
  *
  
  ГЛАВА 12
  
  - Добрый вечер, - сказала я, - я должна встретиться со Скоттом Элиасом. Не подскажете, он уже заселился?
  Я не замела на парковке Феррари Скотта, и поэтому решила, что он опаздывает.
  - Мистер Элиас ждет вас в баре. Я провожу. Не хотите ли оставить здесь свой багаж, а я доставлю его в комнату?
  - Спасибо, да, - ответила я.
  Я последовала за вежливым молодым человеком через приятный просторный коридор, уставленный антикварными столиками с букетами свежих цветов. Затем он остановился и указал на дверь справа.
  - Вот сюда, - сказал он и улыбнулся. - Приятного вечера.
  Мебель была расставлена так, чтобы разделить пространство на несколько изолированных друг от друга уютных зон. Никаких больших диванов. Вместо них вокруг полированных столиков из клена группировались разного дизайна кресла, объединенные тщательно подобранной цветовой гаммой обивки - приглушенный зеленый и слоновая кость.
  Войдя в комнату, я увидела поднимающегося мне навстречу Скотта. Он улыбнулся и сделал несколько шагов вперед. Ближе ко входу сидела пара лет шестидесяти. Оба были заняты своими книгами: она каталогом с выставки Дэвида Хокни, он биографией жокея А.П.Маккоя. При моем приближении женщина быстро вскинула глаза на меня, затем ее взгляд опустился к моим туфлям. Судя по ее быстрой удовлетворенной улыбке, мои черные туфли совершенно не подходили к зеленому платью.
  - Роз, - Скотт взял меня за руки и поцеловал в обе щеки, - я так рад тебя видеть.
  От него пахло свежим лимоном, и он выглядел более загорелым, чем вчера. И то и другое придавало ему более здоровый и молодой вид. На столике лежал открытый портфель, а рядом две стопки бумаг.
  - Удачная декорация, - тихо сказала я и кивнула на портфель.
  Скотт, надо отдать ему должное, умело создал видимость деловой встречи.
  - Ты потрясающе выглядишь, - сказал он. - Что будешь пить?
  - Да... что угодно, - запинаясь, пробормотала я, - что-нибудь мокрое.
  - Я пью красное. Но если предпочитаешь минералку или коктейль...?
  - Лучше красное.
  - Я действительно рад тебя видеть, - он пристально смотрел на меня несколько секунд, затем подозвал бармена.
  Мы устроились в своих креслах. Чувствуя неловкость, я скрестила ноги, затем поменяла их. Не в стиле Шэрон Стоун, потому что не забыла надеть белье. Белье, которое сейчас давило в стратегических местах и заставляло меня ерзать в кресле.
  - Я не заметила твою машину, - сказала я.
  - Я взял другую. - Он заговорщически понизил голос. - Феррари не лучший вариант, когда прихватит поясницу.
  Я попыталась улыбнуться:
  - Вот почему футболисты предпочитают Рэндж Роверы.
  - Из-за радикулита? - удивился он. - Они же такие молодые.
  - В позиции, когда колени выше бедер, раздражается нервный корешок. Это вызывает спазм мышц задней поверхности бедра. Это означает, что они становятся более склонны к разрыву тканей при внезапном растяжении.
  - Ясно, - сказал он, когда подали бокал для меня. - Думаю, нам не стоит говорить о болячках. Как прошел твой день?
  - Жарко. Скучно. А у тебя.
  - Аналогично. - Он налил мне вина и провозгласил тост: - За тебя.
  Он подождал, когда я поднесу бокал к губам.
  Нам подали меню и метрдотель, больше похожий на борца сумо, принялся обсуждать со Скоттом рекомендации шеф-повара. Пока они обсуждали купажи, регионы и терруар неизвестной долины в Лангедоке, мне подумалось, что эту должность обычно занимают очень худые мужчины.
  Я отказалась от закуски и взяла тилапию с моллюсками. В обычных обстоятельствах я бы выбрала что-то более тяжелое - например, свинину томленую на медленном огне в соусе из портвейна - то, что я никогда не приготовила бы у себя дома. Но меня ждала работа, и я нервничала. И как я упоминала ранее, Скотт был в хорошей форме. Ночь могла превратиться в акробатическое представление, и тогда я пожалела бы о тяжелом желудке.
  Вот о чем я размышляла, когда Скотт наклонился ко мне и шепнул:
  - Ты хмуришься. Расслабься.
  - Я никогда раньше этого не делала.
  - Это не значит, что мы не можем хорошо провести вечер. Я выбрал это место, чтобы ты получила удовольствие, и не хочу, чтобы ты была на грани.
  Я опустила голову.
  - Жалеешь, что пришла? - спросил он.
  Я колебалась.
  Протянув руку, он коснулся моего горла средним пальцем. Его жест был ленивым и чувственным, привычным и естественным, и я обнаружила, что украдкой оглядываю комнату, как будто совершила что-то ужасно незаконное.
  - Я не пожалею ни на секунду, - сказал Скотт.
  Метрдотель сообщил, что наш столик готов.
  *
  Хотя снаружи царил жаркий летний вечер, в столовой свет был приглушенным и тусклым. Окна здесь были обрамлены темными гардинами, а стены обшиты деревянными панелями, что придавало комнате вид одновременно элегантный и душный.
  Каждые двадцать минут, словно я была запрограммирована на это, мои мысли обращались к Джорджу. Я инстинктивно открыла сумочку и проверила, не горит ли красный предупреждающий сигнал на моем мобильном телефоне.
  - Все в порядке? - спросил Скотт, и я кивнула.
  - Никаких стихийных бедствий.
  Меня снова тянуло поболтать, но я передумала и закрыла рот.
  - Ты собиралась что-то добавить?
  - Это не важно.
  - Ты хотела рассказать мне о своем сыне.
  Это было правдой. Хотела.
  - Давай, мне интересно, - предложил он.
  Так что я некоторое время чирикала ни о чем конкретном, а Скотт смотрел на меня с живым интересом, словно находил мою болтовню остроумной и поучительной. Ни то ни другое не было правдой. Я достаточно пообщалась с разведенными родителями, и знала, что они могут вещать о своем ребенке, пока ад не замерзнет. Были бы свободные уши. А вот родители трех-четырехлетних детей о своих отпрысках почти не упоминают. Я всегда прилагала сознательные усилия, чтобы не утомлять собеседников Джорджем и еще до начала вечера решила, что буду слушать Скотта. Он платил не за то, чтобы узнавать меня.
  Вот только сейчас казалось, что так оно и было.
  Он налил нам еще вина, и, дойдя до конца своей истории, я наклонилась вперед и подперла подбородок руками.
  - Скажи, зачем мы здесь? - прямо спросила я.
  Он засмеялся и ответил:
  - Кажется, я ясно дал это понять.
  Я покачала головой:
  - Я хочу знать, почему. Почему я? Почему вот так?
  Он пожал плечами.
  - Скотт, - сказала я почти шепотом, - с твоими возможностями у тебя есть масса вариантов. Я уверена, что ты постоянно сталкиваешься с женщинами, готовыми стать твоими любовницами бесплатно.
  - Бесплатно? - повторил он циничным тоном.
  По его мнению, ничего не давалось даром.
  - Хорошо, не совсем бесплатно, - согласилась я. - Но ты меня понял. Ты можешь время от времени приглашать даму в ресторан, дарить украшение, и получишь все, что тебе нужно.
  Я поднесла бокал к губам, изучая его. Выражение его лица оставалось нейтральным, но глаза словно смотрели внутрь. Впервые я почувствовала, что Скотт скрывает больше, чем готов мне открыть.
  - С любовницами все не так, - сказал он.
  - Нет?
  - Им всегда нужно больше, чем я готов дать. Им нужно все. Конечно, поначалу они говорят то, что я хочу услышать. Им не нужны отношения, они ценят независимость, их устраивают встречи по расписанию и все такое. Но в то же время эти женщины хотят романтики, им потребуются два или три ужина, прежде чем они даже подумают о ...
  Он замолчал и наклонил голову набок, чтобы я могла закончить его мысль.
  - То есть потребуется некоторое время, чтобы начать, - сказала я.
  Он наклонился вперед.
  - По сути, это становится трудной работой. И как только закончится первый секс, они сразу захотят большего. Им не нравится быть на заднем плане, что бы они ни говорили. Они начинают манипулировать, потому что хотят занять место Надин. Я могу их понять, правда. Но мне не нужны лишние проблемы.
  - А как насчет профессиональных услуг? - предложила я.
  - Ты имеешь в виду эскорт?
  - Да. Зачем все эти хлопоты, все расходы, - я махнула рукой, - на такую обычную женщину, как я? Господи, я даже Камасутру не читала, Скотт! Что я могу дать тебе такого особенного?
  Улыбка играла на его губах, когда он взвешивал свой ответ. Комната заполнялась посетителями. Пары входили в столовую прямо из сада и на несколько секунд замирали, давая глазам привыкнуть к приглушенному свету. Мужчины в отглаженных рубашках с короткими рукавами и с блестящими от солнца лбами ожидали своих спутниц, чтобы вместе идти к столу. Женщины с бокалами шампанского балансировали на высоких каблуках; их декольте розовело свежим загаром.
  Скотт положил ладони на скатерть по обе стороны от тарелки и дважды стукнул о столешницу пальцами. Похоже, ему не хотелось отвечать. Тем не менее, через минуту он сказал:
  - Я изучил другие варианты, через которые прошел раньше, и, не вдаваясь в подробности, скажу, что они мне не подходят. У каждого есть свои недостатки.
  - А как же Надин? - тихо спросила я.
  - А что с ней?
  - Ты все еще любишь ее?
  Его глаза расширились.
  - Конечно, я ее люблю.
  - Но...? - и тут меня ужалила одна мысль. - Скотт, - в панике произнесла я, - она ведь ничего не знает, правда?
  Он озадаченно покачал головой, словно говоря: "Что за вопрос?"
  - Надин не знает, - сказал он. - И никогда не узнает. Это не игра, Роз.
  - Тогда что это?
  Он потянулся за своим вином и допил последний глоток.
  - Хорошо. Я постараюсь объяснить. Я люблю Надин и всегда буду ее любить. Нам хорошо вместе. Просто...
  - Она тебя не понимает?
  - Нет, - сказал он. - Не в том дело.
  - Ей больше не нравится физическая сторона отношений?
  Он неловко усмехнулся:
  - Теперь меньше, чем раньше. Но это уже не то.
  Я откинулась на спинку стула.
  - О, - тихо сказала я.
  Принесли еду, и официант устроил настоящее представление, перечисляя список ингредиентов на французском языке. Скотт улыбался. Настроение улучшилось, и я сказала:
  - Не нужно больше объяснять. Я не хотела лезть тебе в душу. Просто надо было кое-что понять.
  - Что я не псих?
  Я кивнула.
  - Я предполагала, что люди, которые платят за такие вещи, ищут что-то новенькое. То, что не могут получить от своих жен.
  - Ты думаешь, что деньги дают им право делать с женщиной все, что им вздумается?
  - Да.
  - Я не хочу доминировать или унижать, - сказал он. - Просто мы с Надин потеряли связь, вот и все. У нас еще есть сексуальная жизнь, но без настоящей близости и подлинного чувства. А я скучаю по нему. Некоторые мужчины избавляются от стресса с помощью безликого эскорта, а у меня все наоборот. Я заряжаюсь через физическую любовь, но по ряду причин больше не могу получать ее от Надин.
  - Но почему я? И почему всю ночь?
  - Чем ты отличаешься от профессионалок, ты это имеешь в виду?
  - Да.
  - Все просто. Ты именно такая, какой должна быть женщина. Ты сексуальна, сама того не замечая. От тебя исходит тепло, которого не хватает большинству женщин. И, кроме того, я не хочу быть там, куда до мня заходил другой мужчина.
  Я закашлялась, подавившись вином.
  - Я не девственница, Скотт.
  - Нет, - сказал он, улыбаясь. - Конечно. Но я не хочу быть там, где другой был за несколько часов до меня. Ощущение нечистоты. Это конвейерная лента. Не хочу показаться снобом, но я поднялся до того уровня, когда могу позволить себе то, что мне действительно нравится. Настоящую близость с настоящей женщиной.
  Не отрывая от меня взгляда, он откинулся на спинку стула.
  - Одним словом, - я могу позволить себе тебя, Роз.
  *
  ГЛАВА 13
  
  Я помню, как в первый раз посмотрела фильм "Непристойное предложение". Мы вернулись домой на весенние каникулы из университета и отправились в Королевский кинотеатр в Боунессе. Это был один из тех когда-то роскошных, а теперь безнадежно устаревших кинотеатров, где был всего один кинозал, а девушка, выписывавшая билеты, затем провожала вас на купленное место. Перед самым началом фильма она же заходила в зал с лотком мороженого, подвешенным ремнем на шее. Она стояла в партере, ожидая покупателей, и отважно игнорировала летевшие в нее с балконов обертки от сладостей.
  "Непристойное предложение" было единственным фильмом, который мы обсуждали всерьез. Вопрос "можно ли провести ночь с Робертом Редфордом за миллион долларов" расколол нашу компанию пополам. Наивные и принципиальные говорили: "Нет, любовь не купишь". Но потом все мы сошлись во мнении, что черное платье Деми Мур с бретельками выглядело потрясающе. Фактически, за него можно было умереть. И кто знает, что вы сделаете, если мужчина подарит вам такую вещь? Роберт Редфорд тоже хорошо выглядел, но платье...!
  Какой простой была наша жизнь. Глупые девчонки, мы были уверены, что способны перевернуть этот мир, а если не справимся в одиночку, то на помощь обязательно придет какой-нибудь симпатичный парень, потому что в кино все произошло именно так.
  Перед свиданием я рассматривала свое отражение в трусиках и лифчике в зеркале и пыталась понять, действительно ли мужчина готов заплатить за секс с такой обыкновенной женщиной, как я? У меня были большие сомнения. Физически я была в хорошей форме, но далека от моделей на обложках мужских журналов и явно не предмет мужских фантазий. Однако, судя по словам Скотта, да еще и произнесенным с таким пылом, казалось, что я ошиблась. Скотт Элиас был более чем готов заплатить за такую нормальную женщину, как я. Нормальность была тем, чего он жаждал и не мог найти.
  Но смогу ли я, в конце концов, это сделать?
  Смогу ли лечь рядом с мужчиной и впустить его в себя? За деньги?
  Я вспомнила последние два года после расставания с Уинстоном. Был пьяный секс, секс с парочкой унылых парней, которым я дала практически из жалости. Еще был секс с Уинстоном, о котором я с удовольствием забыла бы, но он вспоминал всякий раз, как я просила у него денег. И был секс с молодым и симпатичным футбольным тренером, не очень хороший, но полезный для моего эго. Каждая женщина старше тридцати начинала поправлять волосы в его присутствии. Тем не менее, я получила удовольствие от каждого из этих мужчин, несмотря на то, что ни от одного из них у меня не порхали бабочки в животе, и не замирало сердце. Так что да, я смогу выдержать Скотта Элиаса.
  И все же сейчас я нервничала.
  И все же, глядя на Скотта, я понимала, что у нас будет не просто пьяный секс без всяких условий. Это был умный, проницательный человек, ожидавший эмоционального отклика. Когда мы отодвинули стулья от стола, и он осторожно взял меня за руку, чтобы увести в номер, я запаниковала. Потому что искра влечения, которую обычно испытываешь перед сексом, слегка притухла. Конечно, я была польщена его словами. А кто не был бы? Приятно было услышать о себе такие вещи. Но его уверенность в себе и своей способности получить все, что хочет, за деньги, заставили меня протрезветь. Скотт уже не казался достаточно желанным. Он перешел черту, которую люди обычно не переходят, и его замечание о покупке меня оставили кислый привкус во рту.
  А ведь он был просто честен, и я явилась сюда с одной целью - продать себя.
  Так что я надеялась, что смогу довести дело до конца и не пожалеть об этом потом. Иначе через две недели меня выселят. Мне никогда не помогала молитва о чуде, так что оставалось воспользоваться единственным выпавшим мне шансом.
  - Хочешь еще выпить в баре? - спросил Скотт.
  Я не хотела, но согласилась, чтобы успокоить нервы и немного отсрочить неизбежное. Я заказала джин с тоником. В конце концов, завтра нужно было выходить на работу, а после лонг дринка я всегда чувствовала себя лучше, чем после вина. После пары глотков и посреди рассказа Скотта о его бизнесе и связанных с перенапряжением профессиональных заболеваниях персонала, я почувствовала, что утрачиваю концентрацию. Так что пришлось извиниться и уйти в дамскую комнату немного освежиться.
  По пути мое внимание привлек мужчина во втором баре, расположенном ближе ко входу в гостиницу. Страховой агент, что брал у меня кровь. Рукава его белой рубашки были закатаны от жары, а галстук на шее немного ослаблен. Он сидел рядом с крупным мужчиной, едва помещавшимся на табурете, перед каждым стояла пинта горького.
  Мое сердце словно споткнулось.
  Наверное, я сильно побледнела, потому что почувствовала, как немеет лицо. Он улыбнулся и приподнял стакан, словно здороваясь со мной. Это был почти незаметный жест, его спутник даже не обернулся в мою сторону. Затем он зачерпнул из миски какую-то мелкую закуску и продолжил разговор.
  С бешено колотящимся пульсом я поспешила в уборную. Я не ожидала наткнуться на кого-либо из знакомых, и внезапно меня поразило осознание опасности.
  Когда я вернулась, Скотт спросил:
  - Ты в порядке? Выглядишь немного бледной.
  - Что? О, нет, все хорошо. Просто решила немного освежиться, прежде чем... то есть... - что я хотела сказать? - Просто я еще не успела распаковать свои вещи.
  - Нет проблем, - сказал он, понимая, что я нервничаю. - Я пока посижу здесь, а ты иди в номер и устраивайся поудобнее.
  Он протянул руку и провел большим пальцем по тыльной стороне моей руки. Я пристально смотрела на него. Желание оглянуться было почти непреодолимым, но я держалась.
  - Роз? - спросил Скотт. - Ты точно в порядке? У тебя руки дрожат.
  - Правда? - я посмотрела на свои руки, затем улыбнулась и встала. - Дай мне пятнадцать минут, хорошо?
  Подойдя к лестнице, я украдкой взглянула на второй бар. Страховой агент стоял, готовый уйти и смеялся, а его собеседник махал руками, словно летел в самолете. Было впечатление, что это вынужденный смех. Возможно, он, как и я, приехал сюда по делам.
  Он взглянул и, заметив, что я смотрю, подмигнул.
  Смущенная, я поспешила прочь.
  *
  Карты на стол: ночь оказалась не такой, как я ожидала.
  Деньги меняют все, теперь я это точно знаю. Если послушать моих пациентов, то они сообщат, что физиотерапевт Роз Туви была доброй, внимательной, терпеливой; могла дать совет, если спросят, или выслушать, если захочется пожаловаться.
  Конечно, я не всегда была такой. Мне платили, чтобы я такой стала. Вспомните, когда вы в последний раз говорили своему боссу, что вы о нем думаете? Или коллегам на работе, если на то пошло?
  Когда вы работаете на себя, клиенты - ваши боссы. Если вы не дадите вам то, что они хотят - денег не будет. Просто, как апельсин. И хотя у меня больше не было своего бизнеса, я прекрасно понимала, что если не буду работать хорошо, если не смогу дать клиентам то, что они ожидают, меня заменят. Вот почему я всегда выкладывалась полностью: с изнурительным поднятием тяжестей, с долгим стоянием в неудобном наклоне, когда большие пальцы немели от чрезмерного давления.
  Я изо всех сил старалась сочувствовать: выслушивала жалобы пациентов на жизнь, на детей, разделяла их беспокойство о деньгах и здоровье. Я изо всех сил учила их: повторяла истории об исцелении, учила правильной осанке, объясняла связь между стрессом и миофасциальной болью - изо дня в день, из года в год. Я изо всех сил улыбалась, делая вид, что мои пациенты самые приятные и остроумные люди. Старики рассказывали древние анекдоты, а старушки обсуждали забавного Алана Карра. Я слушала и улыбалась. В конце дня у меня оставалось так мало сил для Джорджа (и для себя самой), что я могла лишь молча слушать и ждать, когда можно будет упасть спать.
  Готовясь для Скотта и ожидая стука в дверь, я думала, что совсем утратила чувство стыда за то, что собиралась сделать. До этого момента я была напугана, боялась быть обнаруженной, опасалась осуждения общества в целом. Как можно продавать свое тело за деньги? Когда я поняла, что почти двадцать лет продавала себя, хотя и приемлемым в обществе, но от этого не менее разрушительным для тела и души способом, я почувствовала неожиданный прилив сил, какого не случалось уже долгое время.
  Во время родов есть момент, когда ужас и боль перерождаются в мощь, почти невозможную, когда женщина понимает, что она должна взять на себя всю ответственность и благополучно вывести своего ребенка на свет. Никто, кроме нее, этого не сделает.
  Именно эта сила и чувство цели, эта воля к победе наполняли меня, пока я оставалась одна в гостиничном номере. Никто не придет и не вытащит меня из финансовой дыры, в которой я оказалась. Я либо признаю поражение, лягу и сдамся, либо найду способ продолжить жить.
  Поэтому я перестала бояться. Я не стала покорной, но если Скотту Элиасу для удовлетворения нужна была теплая и внимательная женщина - пожалуйста, получите. На блюдечке с голубой каемочкой.
  В оформлении люкса использовалась тема Новой Англии: белая мебель, светло-серые занавески, пейзажи с маяками Нантакета, выбеленный деревянный пол с пушистым белым ковром в центре. Немного пугала кровать с балдахином. Вчера ночью меня мучили кошмары: носок во рту, веревки, тянущиеся от моих запястий и щиколоток к столбикам кровати. Но у меня сложилось впечатление, что Скотт выбрал этот номер из-за его простоты и отсутствия будуарной атмосферы. Как будто он был выше всяких побуждающих к сексу стимулов.
  Я отрегулировала деревянные жалюзи, впуская в комнату вечерние сумерки, и распаковала свою сумку. В ванной я сняла платье и разложила косметику, провела влажным ватным шариком под ресницами. Приняла быстрый душ, затем нанесла свежий слой помады и блеска. Наконец, я собрала волосы в небрежный шиньон, который, если потребуется, можно будет распустить одним движением.
  Я снова надела платье и проверила себя в зеркале. Я уже рассматривала идею неглиже. Но решила, что буду выглядеть вульгарно и глупо, накрашенная, в одном белье и на каблуках, на пороге гостиничного номера. Я решила, что Скотт относится к той категории мужчин, которым нравится раздевать женщину или наблюдать за ритуалом ее раздевания. Кроме того, у меня не было приличного пеньюара.
  Я откинула угол одеяла, затем включила одну из прикроватных ламп и лампу над телевизором. Затем выключила резкий верхний свет и огляделась. Почти готова.
  Холодильник для напитков был наполнен мини бутылочками. Я взяла два односолодовых виски и разлила их по стаканам.
  В дверь постучали.
  Я бросила последний взгляд в зеркало. Я была довольна своим внешним видом, за исключением волевого, собранного, как у олимпийского спринтера, выражения лица.
  Я глубоко вздохнула, встряхнула руками и расслабила плечи. Теперь готова.
  Я открыла дверь и посмотрела на Скотта.
  - Очень красивая комната, - сказала я.
  - Рад, что тебе нравится.
  Я отошла в сторону, давая ему войти. Одно можно было сказать о Скотте: его уверенность завораживала. Он собирался заняться тем, что в приличном обществе "не считается крикетом", и не испытывал ни малейшей неловкости. Ни намека на сомнение - ни в осанке, ни во взгляде. Несокрушимая уверенность. Было трудно не поддаться его влиянию.
  В тот момент я спросила себя, не запрограммированы ли женщины в процессе эволюции на таких самоуверенных самцов? Является ли вера в себя средством сохранения вида? Рассчитывают ли женщины, что такой партнер будет защищать их ценой своей жизни? Или все гораздо проще, и дело просто в деньгах? Женщины возбуждаются при виде денег, потому что деньги обещают безопасность, а самоуверенность Скотта Элиаса основана всего лишь на том, что у него их много?
  Скотт сел в кресло.
  - Что мы пьем? - спросил он.
  - Односолодовый.
  Со стаканом в руке он медленно осмотрел меня с головы до ног, затем так же медленно поднял взгляд. Его лицо выражало благоговейную признательность. Так можно смотреть на классический E-Type * (*модель спортивного автомобиля марки "Ягуар") или кобылу, взявшую первый приз на скачках. В считанные секунды он стал абсолютно серьезным.
  - Мне нравятся твои волосы, - сказал он.
  Я инстинктивно подняла руку к лицу, потому что обычно не испытывала особого удовольствия от комплиментов. Я двинулась к нему, и мы почти столкнулись. Я не отступила, и воздух между коленом Скотта и обнаженной кожей моей ноги наполнился электричеством. Я чувствовала, как наши тела обмениваются теплом через эту тонкую воздушную прослойку.
  - Как это будет? - прошептала я.
  - Ты отдаешь то, что готова отдать... - он замолчал. А потом: - Я хотел...
  И снова молчание. Я чувствовала, что он хочет сказать больше, раскрыться передо мной, но по какой-то причине не может.
  Скотт провел пальцами по внешней стороне моего бедра. Я видела, как он восхищается изгибом талии, внимательно наблюдала, как он вздыхает. Теперь его пальцы лежали под моей ягодицей.
  Я взяла у него стакан и поставила на стол. Наклонившись, я положила обе руки на подлокотники его кресла. Стоя в нескольких дюймах от него, я тихо сказала:
  - Это твоя вечеринка, Скотт. Чего ты хочешь?
  Он прижался своими губами к моим, и меня удивила легкая, пьянящая дрожь, скользнувшая по моей коже. Поцелуй был слаще, чем я ожидала.
  Я отстранилась и посмотрела ему в глаза.
  - Сними платье, - сказал он.
  *
  
  ГЛАВА 14
  
  Я сидела на скамейке с бутербродом и порцией картошки-фри на коленях.
  Петра вернулась из Нью-Йорка накануне вечером и, кажется, забыла о моем фиаско на ее вечеринке, так как позвонила мне первая и сразу сообщила, что нам нужно пообедать вместе. Видимо, ее распирало от новостей. Затем она рассказала мне "все о Нью-Йорке". Видимо, мне предстояло выслушать ее рассказ во второй раз, но, тем не менее, я с нетерпением ждала встречи. Я скучала по сестре, когда она уезжала надолго. Я скучала по Петре до боли в животе. Это сходное с ностальгией чувство приводило меня в недоумение, потому что, находясь рядом, она часто сводила меня с ума.
  Родная кровь. Даже не знаю, понимаем ли мы глубину и силу семейных связей.
  Скамейка была одной из немногих, разбросанных вдоль Кокшот-Пойнт, принадлежащему Национальному участку береговой полосы. Широкая галечная тропа сначала петляла через довольно лесистую местность, а затем выводила вас на простор, откуда открывался прекрасный вид на озеро в оба его конца.
  Это место пользовалось популярностью, как у туристов, так и у местных жителей - собачников и молодых матерей с детскими колясками. Я часто приезжала сюда, когда мне нужно было проветрить мозги. Магическая сила тихо плещущейся у берега воды помогала привести мысли в порядок, помогала найти решение очередной мучительной проблемы.
  Я предложила Петре встретиться на Кокшот-Пойнт, потому что Боунесс сейчас кишел туристами, а так же потому, что это место было недалеко как от моей клиники, так и от ее школы.
  Четыре лебедя один за другим опустились на воду, и подросток в инвалидном кресле радостно захлопал в ладоши. Как раз в этот момент я увидела Петру. В розовом платье и туфлях-лодочках она выглядела шикарно и празднично. Она несла красивую новую сумочку и большие очки, и я невольно спросила себя, как отреагировали на ее появление в учительской коллеги в джинсовых юбках и блузках из марлевки? Петра взволнованно помахала рукой, давая понять, что видит меня, и направилась в мою сторону. Двигалась она быстро, но длина шага была ограничена узкой юбкой, что придавало моей сестре целеустремленный вид женщины на миссии, женщины, которая собиралась отчитать меня за очередную провинность.
  "Возможно, так и будет", - лениво подумала я, когда она свернула с тропы, чтобы срезать угол по траве. Возможно, она успела уловить какой-то слух, и пришла поинтересоваться, чем это я занималась со Скоттом Элиасом в загородном отеле? Сегодня был четверг. На пятницу у нас была запланирована еще одна встреча, но кроме неприятного осознания своей готовности продаться за деньги, я не испытывала иного дискомфорта. Ни страха, ни отвращения.
  Вот что я узнала позапрошлой ночью о Скотте Элиасе: его собственное удовольствие непосредственно проистекало из удовольствия, которое он был способен доставить женщине.
  Должна сказать, что ничего необычного я в этом не находила. Большинство моих мужчин, не были эгоистами в постели. Они хотели, чтобы их женщина испытала оргазм. Они хотели заставить ее кончить. Им нужно было сокращение мышц женщины вокруг их плоти, чтобы самим достичь разрядки.
  Скотт не был исключением. Просто я ошибочно предположила, раз уж он платит на секс, то мое удовольствие не входит в условия сделки. Я ошиблась. Скотт был нежным, чувственным, щедрым и, лежа рядом с ним в три часа ночи (когда мы, наконец, решили закончить этот вечер), я думала: "Неужели это происходит со мной?". Это был не самый умопомрачительный секс в моей жизни, но далеко и не самый худший. Электризующей радости истинного желания не было, но он определенно увлек меня за собой. А мысль об успешном и скором решении моих недавних проблем только добавляла возбуждения.
  Я решила, что если Скотт захочет подлить нашу сделку, я соглашусь.
  Четыре тысячи фунтов за ночь? Я просто не могла отказаться.
  Через несколько недель я снова встану на ноги. Я смогу расплатиться с домовладельцем, очистить баланс кредитной карты и отдать долги, на которые почти махнула рукой.
  Это был шанс начать все сначала. Оставить прошлые ошибки позади.
  - Опять сэнвич? - пренебрежительно сказала Петра после того, как мы обнялись, и она села рядом со мной.
  - Хочешь откусить?
  - Давай, - сказала она и широко открыла рот. Все еще жуя, она подняла левый указательный палец: - Тебе не кажется, что он опух?
  - Ну, немножко.
  - Как думаешь, отчего?
  - Без понятия.
  Она закатила глаза:
  - Роз, ну хоть притворись, что тебе интересно. Понимаю, что ты занимаешься этим весь день, но я волнуюсь. А вдруг это артрит?
  - Ты, наверное, таскала тяжелый чемодан?
  - Тогда, может, мне стоит сдать кровь на анализ?
  - Не надо.
  - А если все-таки артрит?
  - Нет у тебя никакого артрита. Но можешь сдать анализы, если тебе от этого станет легче. Я бы на твоем месте не беспокоилась. Если через неделю не пройдет, я посмотрю, - устало сказала я.
  Умиротворенная Петра всем своим весом откинулась на спинку скамьи и подставила лицо солнцу. Она сделала долгий и медленный выдох.
  - Боже, как здесь хорошо? Почему я навсегда заперта в этой школе?
  - Ты же только что вернулась.
  - Да, но ты просто не видела, сколько всякого г*** накидали мне на стол за это время. Они же ничего без меня не делали. Вообще!
  Петра работала секретарем три утра и один день в неделю. Школа не могла гарантировать ей полную занятость. Но если послушать ее, возникало впечатление, что без нее система образования просто рухнет и погребет под своими развалинами все живое.
  - Клара ладила с Лиз?
  Лиз звали сестру Винса. Она снова была одинока. Отношения за отношениями сходили на нет без видимых причин, оставляя женщину обиженной и сбитой с толку, не имеющей четкого представления, что она опять сделала не так.
  Все так же с поднятым к солнцу лицом Петра поерзала на месте.
  - Я как раз хотела с тобой посоветоваться, - сказал она резко. - Клара говорит, что Лиз ее обижает.
  - Обижает?
  - Ну, может, это громко сказано, - признала она, - но это уже не первая жалоба. Как думаешь, стоит мне поговорить с Лиз на эту тему?
  - Может, Клара преувеличивает?
  Нежная сестра Винса была, во-первых, без ума от своей племянницы; а во-вторых, я вообще ни разу не видела, чтобы она была недоброжелательная к кому-либо. Я так же не забывала о ревнивом и требовательном характере Клары, не допускавшей по отношению к себе ни малейшей конкуренции. Петра остро воспринимала все обиды дочери и, не размышляя, набрасывалась на преступника. С другой стороны, Петра была справедлива со всеми детьми. Все получали равное количество внимания и заботы. Но если кто-то обделял ее собственного ребенка? Горе тому. Петра пленных не брала.
  - Я уверена, ты бы не стала терпеть, если бы над Джорджем издевались, - сказала она.
  - Конечно. Но, думаю, надо подробнее расспросить Клару, прежде чем обижать Лиз. Она добрая женщина, не могу представить, чтобы она...
  - Ой, все, - резко оборвала меня Петра, когда поняла, что я не собираюсь подкармливать ее возмущение.
  О, Боже, бедная Лиз.
  - Так чем вы тут без меня занимались? - спросила она, на этот раз с улыбкой.
  - Ничем особенно.
  - С кем-нибудь виделась?
  - Нет. Работа и еще раз работа.
  Она повернулась ко мне, сняла очки и одарила сочувственной улыбкой.
  - Винс предположил, что у тебя может быть нехватка денег, - осторожно сказала она.
  - Денег всегда не хватает.
  - Все так плохо?
  - Я справлюсь.
  Тишина.
  - Просто... - сказала Петра и запнулась.
  Она несколько раз моргнула, и на мгновение я поверила, что она не станет затевать этот разговор. Но, видимо, сдержаться ей было еще труднее.
  - Просто я не хочу повторения прошлого раза, Роз.
  - Не волнуйся, повторения не будет.
  - В том-то и дело, - ответила она. - Я не могу не волноваться.
  - Не надо.
  - Ты так уже говорила раньше.
  - Петра, перестань.
  Она вернула очки на глаза, и некоторое время мы в молчании наблюдали, как бородатый парень бросает в озеро палку для своего ретривера. Широкая оливкового цвета футболка и брюки хаки свободно болтались на его теле, делая его похожим на хирурга. В какой-то момент собака выскочила из воды всего в нескольких футах от нас. Петра вздрогнула и обеими руками вцепилась в сиденье. Если он встряхнется, мы будем мокрыми с ног до головы.
  - Значит, ты у них ничего не просила? - небрежный тон Петры противоречил весу ее слов.
  - Нет.
  В воздухе уже потрескивало статическое электричество. Достаточно было одного взгляда на напрягшуюся Петру, чтобы понять, для чего на самом деле она предложила встретиться.
  - Лучше возьми денег у меня, если снова дойдет до этого, - сказала она.
  - Не дойдет.
  Петра кивнула и задумалась.
  - Хорошо, - сказала она наконец. - Как скажешь. Поверю на слово.
  Когда я только начала поиск помещения для своей практики, довольно быстро стало понятно, что выбор у меня небольшой. Ни краткосрочных договоров аренды, ни цены, которую я считала справедливой. Недвижимость пользовалась большим спросом, и потому была в цене. Арендодатели заключали договора минимум на десять лет, большая часть зданий нуждалась в обширном внешнем и внутреннем ремонте, некоторые здания вообще не имели отопления. Мне было нужно помещение с двумя процедурными кабинетам, холлом, туалетом на нижнем этаже (для пациентов, которым было трудно ходить) и в непосредственной близости от парковки.
  Такого места не существовало в принципе, и когда я уже была готова отказаться от своей мечты или арендовать более дешевое помещение в Кендале, отец посоветовал купить собственное. Естественно, цены были грабительскими, проценты для бизнеса высокими, но главная проблема заключалась в необходимости сорокапроцентного депозита. Такой суммы у меня не было.
  Не желая видеть мою капитуляцию, наши с Петрой родители предложили вложить в мою практику большую часть своих сбережений. Цены на недвижимость по-прежнему росли, а проценты по депозитам падали, так что они решили, что выгоднее вложиться в кирпичи и цемент, чем в банк.
  Итак, мне дали взаймы сто тысяч фунтов - деньги, которые родители выручили после обмена их старого дома на меньший по площади, и которые должны были поддержать их на пенсии. Оставшиеся двести сорок тысяч я заняла в банке.
  После сокращение рабочего места Уинстона, его измен, потери ребенка, кредитных карт и его последующего отъезда из нашего дома, я совсем растерялась. Я не смогла выплачивать ипотеку за дом и бизнес и потеряла все.
  Банк забрал недвижимость, и так как мне было слишком стыдно признаться в масштабах катастрофы, дом и практика были проданы по заниженной цене. Одним словом, мои родители остались ни с чем, хотя была возможность вернуть хотя бы часть их денег.
  Что я должна была сделать первым делом, так это объявить о банкротстве, погасить ссуду Уинстона и задолженность по кредитке. Но гордость в сочетании со страхом, что я не смогу получить заем в будущем, не позволили мне принять меры вовремя. Незадолго до выхода на пенсию и после бесплодных поисков квартиры в нашем округе мама с папой выставили свой дом на продажу и переехали в Силлот, более дешевую часть графства в более чем часе езды от нас с Петрой. По крайней мере, там оставшиеся у них деньги давали им возможность поддерживать достойный уровень жизни.
  Наша семья раскололась.
  Больная от стыда, я стала виновником всех их несчастий. Мне нельзя было доверить деньги, на меня нельзя было положиться. На меня смотрели с пренебрежением и жалостью.
  А Петра лишилась няни. Именно этим были обоснованы сегодняшние нападки на Лиз. Если бы ты не потеряла все эти деньги, мне не пришлось бы терпеть сестру Винса...
  Это постоянно проскальзывало в наших разговорах. Мы лишь намеками касались неприятной темы, отлично понимая, о чем идет речь. Петра, как могла, скрывала свое раздражение, но все пути вели к следующему: как ты могла так подвести наших родителей?
  Хотела бы я знать. Хотела бы я знать.
  Петра слегка встряхнулась, словно избавляясь от негативной энергии.
  - Лекция окончена, - сказала она, и положила свою руку на мою. - Слушай, мы в субботу ужинаем со Скоттом и Надин. Хочешь с нами? Я угощаю.
  - Нет... я... у меня...
  Петра уставилась на меня и нахмурилась.
  - Что у тебя? Разве ты не проводишь эти выходные с Джорджем?
  - Да, конечно, но я...
  У меня не было времени что-нибудь придумать. Ничего не приходило в голову, кроме одной мысли: я не смогу сидеть за одним столом с Надин после того, как провела ночь со Скоттом.
  - Роз, в чем дело? Ты с кем-то встречаешься?
  - Нет, - быстро ответила я, и только потом сообразила, что надо было сказать "да".
  Фальшивые отношения действительно могли бы стать идеальной отговоркой.
  Сбитая с толку, Петра покачала головой и встряхнула мою руку.
  - Я тебя понимаю, - сказал она. - Тебе просто пора избавиться от этого комплекса. Хватит считать себя неудачницей, Роз. То, что Скотт и Надин богаты, не означает, что ты им не нравишься. Они не такие. Они не судят людей по деньгам.
  Я смотрела на наши сцепленные пальцы, не в силах поднять взгляд на сестру.
  - Пожалуйста, приезжай, - настаивала она. - Тебе понравится. Ты же никуда не выходишь. Давай, встряхнись.
  Я собиралась заговорить, но она не дала.
  - Роз, - сказала она, - я обижусь.
  *
  ГЛАВА 15
  
  Оказывается, проблема большинства преступников заключается не в преступлении, а в том, что делать с наличными деньгами.
  В цифровую эпоху, когда все денежные операции от получения зарплаты до отплаты услуг стоматолога производятся с помощью банковской карты или смартфона, погашение долгов свежеотпечатанными двадцатифунтовыми купюрами оказалось не таким простым делом. Вернее, совсем не простым.
  Я полагала, что смогу просто внести полученные от Скотта четыре тысячи на свой банковский счет, а затем перечислить деньги получателям.
  А вот и нет.
  Вскоре после внесения депозита мне позвонили из банка и извиняющимся, но, тем не менее, твердым тоном сообщили о необходимости проверки происхождения этих денег. Теперь в целях борьбы с мошенничеством они были обязаны проверять поступление и снятие крупных денежных средств. Подумав, я объяснила, что получила эти деньги от родителей, помогающих мне выйти из финансовых затруднений, но стало очевидно, что использовать это оправдание на регулярной основе я не смогу. Если, конечно, перейду на регулярную основу... Помимо всего прочего, налоговая и таможенная служба Ее Величества, возможно, захочет побеседовать с источников моих дополнительных депозитов.
  То, что казалось мне безотказным способом избавиться от долгов, внезапно перестало быть таковым. И это заставило меня задуматься, как именно девушки-эскортницы, работающие "на дому", декларируют свои заработки? Невозможно, сидя дома, получать деньги из ниоткуда. Либо они сидели на пособии, и наличные деньги дополняли их доход, либо указывали в налоговых декларациях более-менее приемлемую профессию. Например, "массажистка".
  Вечером у меня была назначена встреча со Скоттом, Уинстон собирался забрать Джорджа из школы сразу после уроков (как выяснилось, наш такой занятой бизнесмен уже вернулся из-за границы), так что за оставшуюся часть дня я должна была придумать не вызывающий подозрений способ оплаты за мои услуги. Ситуация, на мой взгляд, почти несправедливая. Я из кожи вон лезла, чтобы выплатить долги, но закон ограничивал меня на каждом шагу. Я вспомнила наркодилеров, как их изображали в сериалах, их модные Рэндж Роверы с затемненными стеклами, их дорогие часы и ботинки, и подумала, как им все это сходит с рук? Ведь продажа наркотиков не облагается налогами и не проводится через кассу.
  Как оказалось, Скотт испытывал аналогичные трудности. И чтобы быть уверенным, что я не развернусь и не уйду посреди свидания, он позвонил мне в клинику с новым предложением.
  Именно этому плохому решению после всех прочих плохих решений суждено было отправить наши жизни по траектории американских горок.
  *
  Утром я отправила Джорджа в школу с небольшим рюкзаком, в который были упакованы игрушки и всякие бытовые мелочи на два дня жизни с отцом. Уинстон, хоть и не справлялся с выплатой алиментов, но неплохо обеспечивал сына одеждой, пижамами и игровыми приставками. А поскольку Дайлис вносила свой вклад трехразовым питанием и стиркой, я не беспокоилась, что мой сын останется голодным, грязным или заброшенным. Джордж с Уинстоном, свободные от каких-либо обязательств, могли развлекаться, как им захочется. Я подумала, что этот уик-энд с беззаботным, любимым богемным папой-дядей сможет компенсировать потрясения от визита судебных приставов и встречи с директором школы.
  После подробных разборок Уинстон, наконец, признал, что Джордж так же несколько раз воровал у бабушки. Когда я чуть не порвала его за сокрытие правды на британский флаг, он ответил:
  - Да ладно, Роз. Не надо травмировать ребенка. Он просто хотел собаку.
  - Но нам некуда привезти собаку, не так ли? Он ведь знает, что в съемную квартиру ее не пустят.
  Я могла бы воткнуть нож глубже. Могла бы повернуть его в ране, напомнив, кто был первопричиной наших невзгод. Но я этого не сделала. Потому, что это было просто бессмысленно. И не потому, что мы уже прошли стадию "око за око", а потому что ничего доказать было в принципе невозможно. На взгляд Уинстона никакой связи между его долгами, изменами и потерей дома и собаки не существовало. Поступки Уинстона никогда не имели никаких последствий.
  Уинстон рассказал, что обнаружил в наволочке Джорджа пятьдесят фунтов, а это означало, что история с воровством началась задолго до того, как об этом заподозрили. Возможно, он несколько раз воровал у Петры с Винсом. Я решила пока сохранить эту информацию при себе. Я надеялась, что мое строгое предупреждение насчет "больше никогда-ни за что-никаких собак" будет для него достаточным сдерживающим фактором против краж.
  Около одиннадцати часов утра я услышала характерный рев Феррари на парковке. Как ни странно, но пожилые леди способные извлечь такой же звук из двигателя малолитражного Фиата, вызывают у нас, автомобилистов, уважение, но зачем делать это на мощном автомобиле?
  Я услышала в холле быстрый топот: Уэйн, путаясь в ногах, спешил поприветствовать Скотта прямо в дверях. Вероятно, надеялся, что его еще разок прокатят по долине Лит. Он уже поделился, на какие жертвы пошел Скотт, чтобы добраться до меня. Они сделали петлю между холмов, проехали через Винстер, свернули на Строберри-Бэнк, через Гаммерс-Хау и, наконец, промчались вдоль восточного берега Уиндермира до самой клиники. Скотт рассказывал, что где-то на десятой минуте их двадцатиминутного путешествия Уэйн сменил акцент и заговорил точь-в точь, как Джереми Кларксон * (* ведущий тв шоу "Top Gear"). Когда я от души рассмеялась, Скотт заметил, что такое происходит с каждым его пассажиром мужского пола.
  Не ожидая, пока Уэйн постучит ко мне в кабинет, я открыла дверь и выглянула наружу. Утыканный иглами пациент мирно лежал на кушетке и расслаблялся, так что его можно было на несколько минут оставить одного. Люди с иглами в голове обычно не склонны к разговорам. Полагаю, они беспокоятся за свой мозг. Я не разубеждала их, так как ценила эти короткие минуты покоя.
  Дверь клиники была широко распахнута, Уэйн стоял на пороге спиной ко мне. В то утро шел сильный дождь, тугие струи воды выбивали по крыше бодрые марши. Тонкие запахи травы, листвы, земли, которые разносил ветерок, словно набухли теплой влагой. Воздух стал густым, болезненно-сладким и странно-всемогущим.
  Скотт, должно быть, чуть задержался в машине, потому что только сейчас я услышала хлопок дверцы, и тут же Уэйн захлопал в ладоши, словно приветствуя кинозвезду. Выглядело это льстиво и нелепо.
  Заметив меня, Скотт бросил ему несколько слов, и Уэйн, который обычно игнорировал просьбы пациентов, сейчас беспомощно наблюдал, как Скотт уверенно идет через холл к пустующему кабинету диетолога. Мне впервые пришлось наблюдать, как Скотт Элиас обращается с людьми, в которых он больше не нуждается. Я была удивлена безразличием, с которым Уэйна отодвинули в сторону - как одноразовую и использованную вещь. Сам Уэйн выглядел растерянным, он не привык к такому явному пренебрежению и не знал, как себя вести.
  Сегодня комната диетолога была завалена упаковками салфеток, рулонами туалетной бумаги и еще какими-то коробками, которые Уэйн не успел разобрать.
  - У нас проблема, - начал Скотт.
  - Как ваш локоть? - громко спросила я и толкнула дверь.
  Небольшую щель я все же оставила, чтобы не вызывать лишних подозрений. Стремление к конфиденциальности лишь спровоцирует любопытство. Лучше, чтобы мы выглядели расслабленными и беззаботными.
  Я повернулась, и Скотт бросил на меня взгляд, говоривший "К черту локоть". Затем он прошел через комнату, взял мое лицо в ладони и поцеловал.
  - Не надо, - сказала я в ужасе. - Не здесь.
  Он не извинился.
  - Что за проблема? - на меня внезапно нахлынул ужас разоблачения. - Что- то с Надин?
  Он покачал головой.
  Скотт выглядел возбужденным и нервным. Это был не тот мужчина, к которому я успела привыкнуть. Интересно, что же могло так выбить его из колеи.
  - Это деньги, - сказал он. - Я не могу собрать деньги.
  Я отступила на шаг.
  - У тебя нет четырех тысяч?
  Это казалось маловероятным.
  - Я не могу получить их наличными. Во всяком случае, сейчас.
  - А, - сказала я. - А то я подумала...
  Он улыбнулся:
  - Нет. Я не подкаблучник.
  - Хорошо. И что дальше?
  - У меня есть идея, но я не знаю, как ты к ней отнесешься.
  - Я слушаю.
  - Итак, если я продолжу брать наличные из кассы, это заметят. Бухгалтер захочет узнать, для чего они мне, и хоть я ему доверяю, но не хочу лишних вопросов. К тому же Надин дружит с его женой. Одним словом, что знает третий, знает и свинья.
  - Сегодняшняя встреча не отменяется? - спросила я.
  - Это зависит от тебя. Я бы очень этого хотел. - Он поднял руку и провел пальцем по моей щеке. - Думаю, у меня есть решение. Но в таком случае тебе придется немного подождать своих денег.
  - Как долго?
  - Несколько дней.
  - О.
  - Я знаю, что тебе они нужны срочно, я помню. Но подумай сама, ты же не можешь спрятать эти деньги от налоговиков. В конце концов, они найдут тебя и начнут задавать вопросы. И если ты скажешь что-то лишнее, они придут совать нос в мои дела. Роз, я просто не могу так рисковать.
  - Хорошо, - согласилась я, - что ты предлагаешь?
  - Мы будем считать тебя консультантом.
  - В какой области?
  - В любой, решай сама. Придумай что-то, не вызывающее подозрений, за что можно выставить моей компании счет, и мы перечислим тебе деньги в следующие двадцать четыре часа. Я думал насчет эргономики, но если ты можешь предложить что-то лучше, я весь внимание.
  - Пусть будет эргономика.
  - Чем раньше ты выставишь счет, тем быстрее тебе заплатят, - сказал он. - Будем считать, что ты рассчитала нам высоту столов, поддержку спины и тому подобное, а?
  - Хорошо.
  - Насчет сегодня все в силе? - неуверенно спросил он.
  - Ты имеешь ввиду: "утром стулья вечером деньги"?
  Он кивнул.
  - Это неожиданно, поэтому не могу сказать, что мне это нравится, но у меня еще есть несколько дней до следующего платежа. И я уже договорилась насчет Джорджа, так что... Ты опять хочешь всю ночь?
  - Конечно, - сказал он. - Встретимся в семь?
  - В семь.
  - Тогда я поеду. Не буду тебя задерживать. - Он подошел к двери, распахнул ее и повернулся ко мне. - Спасибо, - сказал он. - Спасибо за понимание.
  Я подняла руку, чтобы попрощаться со Скоттом, и замерла. Рядом с ним, возле кулера стоял Уэйн.
  И снова Скотт прошел мимо него, как мимо пустого места. Только на этот раз в глазах Уэйна не было растерянности или обиды. Скорее торжество.
  Насвистывая что-то веселое, он наполнил свой стаканчик и бросил мне понимающую улыбку.
  
  *
  
  ГЛАВА 16
  
  Люди никогда вас не удивляют?
  Меня всегда интересовала концепция иерархии. Для каждого человека в любой ситуации существует иерархия - признает он это или нет. Зачастую это невидимый танец, который мы танцуем друг для друга. Кто из нас сильнее? Насколько я важен в твоей жизни?
  Однако, в целом мы знаем, на что способны. Мы осознаем свое положение на социальной лестнице и ведем себя соответственно. Мы склонны цепляться за свою ступень, боясь соскользнуть ниже и не осмеливаясь требовать большего из страха отказа.
  Поэтому, когда ближе к вечеру Уэйн сообщил, что хочет сделать мне деловое предложение, я рассмеялась ему в лицо. Когда я заметила, что он не шутит, то спросила:
  - Что ты можешь мне предложить?
  - Не оскорбляй меня, Роз. - Ответил он. - Это не в твоих интересах.
  Вот что, мне казалось, он собирался предложить: часть моего заработка в обмен на его молчание. Тысяча фунтов или около того, и он готов будет держать язык за зубами. Иначе истинная природа моего бизнеса со Скоттом будет раскрыта его жене, моему начальству, широкой общественности.
  Я ошиблась.
  - Я хочу провести с тобой ночь, - серьезно сказал Уэйн, и у меня отвалилась челюсть.
  - Уэйн, - начала я, - есть разница, и очень большая, между тем, что происходит у нас со Скоттом...
  - Нет никакой разницы, - просто сказал он.
  Пауза.
  - Судя по вашему разговору, - он кивнул в сторону кабинета диетолога, - Скотт Элиас тебе платит. И платит значительную сумму. Я правильно понял?
  Я ничего не отрицала. Мне было интересно, к чему он клонит.
  - Я тоже хочу, - пояснил он.
  Я смотрела на Уэйна, стараясь не выказывать своего возмущения.
  - Уэйн, - осторожно сказала я. - Я не хочу тебя.
  - Роз, - ответил он, - не думаю, что у тебя есть выбор.
  И указал на компьютер.
  - Помнишь, я говорил о несовпадении, - сказал он и включил экран.
  Видимо, я не должна была смотреть, потому что когда я вытянула шею. Он свернул страницу.
  - Несовпадение чего?
  - Денег и сеансов.
  - Да. И ты говоришь об этом теперь, потому что...?
  - Бухгалтерия штаб-квартиры обратила внимание, - сказал он, - что в этой клинике происходит... как бы это назвать... незаконное присвоение средств.
  Штаб-квартиры? Я пыталась не рассмеяться над его глупым пафосом, когда до меня дошло, о чем на самом деле идет речь.
  - Воровство? - спросила я.
  - Так это выглядит.
  - Но что тут воровать? - возразила я. - У нас на складе нет ничего ценного.
  На ум пришли пакетики чая и рулоны туалетной бумаги. Он что, серьезно? Я отмела эту мысль, как нелепую, потому что, конечно, никто не будет сопоставлять расход бумаги с количеством посещений туалета.
  - Какое это имеет отношение ко мне? - спросила я наконец.
  - Среди пятидесяти врачей в десяти клиниках у тебя самый высокий процент отмены посещений пациентами.
  - Но у меня самое большое количество пациентов. Соответственно и количество отмен больше. Это пропорционально.
  - Видимо, нет. Твое количество пропущенных сеансов в пять раз выше, чем у любого другого. Более того, я внимательно изучил данные и заметил, что эти отказы совпадают с моим отсутствием в клинике.
  Я сглотнула.
  - Это те пациенты, что обычно платят наличными, - добавил он.
  - Осторожнее со своими предположениями, Уэйн.
  Я пристально посмотрела на него.
  Он смотрел на меня.
  - Конечно, это не такие большие суммы, и штаб может не обратить на них внимания, - осторожно сказал он. - Возможно, мне удастся убедить их не поднимать шум, если ты правильно меня поняла.
  - Ты ничего не докажешь, Уэйн. Ты не докажешь, что это связано со мной.
  И тогда он начал показывать мне "доказательства", собранные за последнюю неделю.
  - Твое участие в серии краж неопровержимо, - пояснил он.
  Он дошел до того, что связался с пациентами, которых я отмечала как отсутствующих, и спросил, могут ли они подтвердить посещение сеанса физиотерапии. Большинство из них были только рады помочь, потому что он сослался на несуществующую проблему потери данных в компьютере и восстановление информации.
  - Что, если я откажусь? - спросила я Уэйна.
  - Тогда я пойду в полицию.
  - Серьезно?
  - А почему нет? Ты обворовываешь клинику. А если предположить, чем ты занимаешься с клиентами за закрытой дверью кабинета...
  - Этого никогда не было!
  - Но мы же не знаем, правда? Подумай, как это будет выглядеть со стороны, Роз? Люди могут подумать, что ты воровала выручку и брала с пациентов плату за секс. Это плохо скажется на бизнесе. Пациенты перестанут к нам обращаться. Владельцы клиники будут судиться с тобой до последнего пенса, потому что на кону их репутация.
  - Не надо полиции. Пожалуйста.
  - Хорошо, как скажешь, - согласился он. - Сделай, как я прошу, и не будет никакой полиции. Я никому не расскажу. Знаешь, ты мне всегда нравилась, Роз. Это останется между нами, обещаю.
  Я выдохнула и закрыла глаза. Попыталась сосредоточиться.
  Уэйн загнал меня в угол, и я не могла найти выход. Я действительно положила те деньги в карман, потому что была в отчаянии. Просто в отчаянии. Я брала совсем немного. Тридцать пять фунтов то здесь, то там. И все же это была кража.
  Хороших вариантов не было, просто одни были чуть хуже других.
  В таких случаях вы знаете, что нужно сделать. Внутренний голос требует, чтобы вы отступили. Дали задний ход. Признали вину и приняли удар, иначе все действительно выйдет из-под контроля. Но вы этого не делаете, потому что слабы. И вы выбираете более легкий вариант. И вот к чему, в конце концов, приходите.
  - Как ты объяснишь потерю выручки? - спросила я. - Полагаю, бухгалтерия все еще хочет знать, куда делись деньги.
  Уэйн пожал плечами.
  - Свалю все на уборщицу, которая уволилась две недели назад. Скажу, что прямых доказательств нет, но я безоговорочно доверяю персоналу и не вижу, кто еще мог это сделать. Конечно, теперь, когда воровство прекратилось, мне поверят.
  Он ждал моей реакции. Облизнул губы.
  - Пожалуйста, - я сделала последнюю попытку. - Прекрати. Это нелепо.
  - Разве?
  - Ты сам понимаешь. Пожалуйста, Уэйн.
  Он оперся ладонями о столешницу и раздраженно вздохнул.
  - Я что, так тебе противен?
  - Нет.
  Да!
  - Неужели я прошу о чем-то ужасном?
  Я не ответила. Когда в моей голове возникла сцена того, чего он добивался, мои глаза наполнились слезами.
  Никакого выхода не было. Я не могла с этим справиться.
  - Ты понимаешь, чем это кончится для тебя? - из кабинета Магдалены вышел пациент, и Уэйн перешел на шепот. - Ты нигде не сможешь работать. Тебя просто не подпустят к пациентам.
  Он протянул мне салфетку.
  - На твоем месте я бы очень хорошо подумал над этим предложением, Роз.
  *
  ГЛАВА 17
  
  С полотенцем на голове я вышла из душа и успела только надеть халат, когда раздался стук в дверь. Открыв, я увидела гостью с бутылкой шампанского в одной руке и корзинкой спелой клубники в другой.
  - Входите, Селия, - сказала я.
  Она вошла внутрь и осмотрелась. Глядя на голые стены и пол, она произнесла:
  - Я не понимаю, как вы живете. - Ее ливерпульский акцент звучал явственнее, чем обычно. - Я действительно не понимаю. - Затем она спросила: - Джордж у отца?
  Узнав, что он останется с Уинстоном только до вечера воскресенья, она поспешила за парой бокалов. Как ни странно, фужеры для шампанского оказались одной из немногих вещей, оставленных мне судебными приставами. Прислонившись к дверному косяку и не в силах сдержать улыбку, я наблюдала, как Селия суетится на кухне. Прежде чем использовать полотенце, она зачем-то понюхала его. Затем подкрутила застрявшую пробку.
  - По какому поводу? - спросила я, когда она наполнила сначала один фужер, потом другой.
  - А нам нужен повод? - удивилась Селия. Она протянула мне фужер. - Ура.
  Затем она все же призналась, что видела, как я иду от машины к дому, и решила, что меня нужно немного подбодрить.
  - Вы выглядите так, словно на ваших плечах лежит вся тяжесть мира.
  - Просто небольшие проблемы на работе.
  - О, кстати, вспомнила, - она сняла одну сандалию. - У Денниса что-то болит вот здесь. - Она указала на мясистую часть под пяткой.
  - Ему больно утром вставать с постели? - спросила я.
  - Как ножом режет! - воскликнула она. - Еле ковыляет.
  - Подошвенный фасциит. - Я нацарапала название рекомендуемых ортопедических стелек на клочке бумаги. - Положите ему в ботинки. А на выходных я его посмотрю.
  Селия нахмурилась, читая записку. Видимо, она не очень верила в стельки.
  - Они действительно помогают, - твердо сказала я.
  Она сложила записку, сунула ее в карман и потянулась за шампанским.
  - А почему бы вам не поужинать у нас? - предложила она. - Я приготовила палтус по маминому рецепту, там хватит и на шестерых. Вы посмотрите ногу Денниса, а я...
  - Я не могу.
  Она поставила фужер.
  - Почему?
  - У меня встреча кое с кем.
  - С кем? - в ее глазах загорелся огонек любопытства.
  С тех пор, как мы стали соседями, Селия неоднократно и безуспешно пыталась подобрать мне достойного мужчину. Пара из них были сыновьями ее приятельниц из книжного клуба. Затем появился брат ландшафтного дизайнера. Потом племянник парня, который приходил раз в месяц почистить ее духовку. Заочно все они выглядели хорошо, но я объяснила Селии, что если чей-то сын/брат/племянник в сорок лет еще не женат, для этого есть причины.
  - Хороший товар разбирают быстро, - сказала я ей.
  - Тогда почему тебя не схватили?
  - Я сделала неправильный выбор.
  - А, может быть, ты слишком разборчива?
  - Может быть, - сказала я и оставила все, как есть.
  Но, честно говоря, видели бы вы тех мужчин. Не хочу быть грубой, но удивляюсь, как им вообще удавалось каждое утро завязывать шнурки на ботинках без чужой помощи?
  - Ничего особенного, - сказала я Селии, которая ждала объяснений. - Просто человек с работы. Это не серьезно.
  Селия поморщилась:
  - Вот оно, поколение пепси-колы. - Она презрительно передернула плечами. - Как романтика может быть несерьезной? И что это вообще такое? Когда я вижу по телевизору этих идиотов, которые говорят, что не готовы остепениться и хотят свободы, я говорю Деннису: "Да какая дура их возьмет?" Что с ними будет через десять-двадцать лет, и кому они будут нужны?
  Она остановилась, чтобы поразмыслить над этим фактом, затем допила шампанское.
  Покачав головой, она добавила:
  - Разве что представительницам древнейшей профессии.
  - Это точно, - согласилась я.
  *
  Через час я в машине направлялась на север.
  Во время поездки я могла думать только об Уэйне. Я была чертовски зла на него. И на себя. Если бы я проглотила свою гордость и попросила немного денег у Петры, то не оказалась бы в таком положении. Я преодолела скользкий поворот на Райдол-Уотер, и у меня что-то сдалось в животе. В конце дня, когда в клинике уже не было пациентов, и оставался один Гэри, Уэйн загнал меня в угол. Он спросил, что я решила?
  С приоткрытым ртом (он всегда его открывал, когда сосредотачивался), Уэйн ждал моего ответа, и я была неприятно поражена его большим языком. Кажется, он был слегка припухшим и покрыт толстым белым налетом, что свидетельствовало о хронической дрожжевой инфекции.
  - Раз ты не даешь мне выхода, тогда завтра вечером, - рявкнула я.
  Я была в бешенстве от его поведения и не пыталась это скрыть.
  - О, - весело ответил он. - Так скоро?
  Идиот почему-то чувствовал себя польщенным. Глядя на его язык, я с трудом воздержалась от слов, что у меня нет выбора, так что "чем раньше сяду, тем раньше выйду". Если бы я в эту минуту начала взвешивать все "за" и "против", то отказала бы ему. К сожалению, этот ублюдок очень подробно описал мне, что за этим последует.
  - Джордж на выходных у отца, - сказала я. - А это значит, или завтра или через две недели.
  - Завтра, - быстро ответил он. - Да, завтра меня вполне устраивает, потому что на конец месяца у меня запланировано...
  И он перечислил мне список дел, из которых состояла его нелепая жизнь.
  Когда он закончил, я еще некоторое время смотрела на него, все еще совершенно потрясенная, что он оказался способен на подобный шантаж. Мы с Уэйном всегда хорошо ладили. Конечно, порой он раздражал: его шутки были скучными, и он сильно преувеличивал свою роль в клинике. Но он всегда был добр ко мне. Мы были добры друг к другу. Я не могла поверить в эту смену ролей и чувствовала себя преданной.
  А пока я постаралась выбросить Уэйна из головы, потому что не хотела являться к Скотту в душевном раздрае. Для человека, знавшего меня так недолго, Скотт обладал пугающей способностью чувствовать мое состояние, и я знала, что будет полной катастрофой проболтаться ему о требованиях Уэйна.
  Для Скотта Уэйн был пустым местом, не заслуживающим даже вежливого кивка. Это было очевидно из его поведения, так что мне не нужно было долго думать, стоит ли рассказывать Скотту о намерениях Уэйна.
  Во-первых, хотя Скотт не озвучил это условие, но я понимала, что пока он платит, я принадлежу ему. И только ему. То, как он описывал уродство конвейерного секса, было связано не с самим девушками, а, скорее, с отвратительными подонками, покупавшими их услуги. Он не мог допустить невидимого присутствия Уэйна между нами.
  Но, не предупредив Скотта, я наносила серьезный удар по его тщеславию.
  Я думала об ударе по самолюбию, который вы получите, если человек, с которым вы спали, переспит с кем-то другим. С человеком, которого вы считаете ниже себя. И даже если вам очень нравится человек, с которым вы раньше занимались сексом, вы не сможете вернуться к нему, потому что он поставил вас на одну ступень с каким-то ничтожеством. Это будет слишком унизительно. В любом случае, это только подтверждало мою решимость не посвящать Скотта в мою завтрашнюю повестку дня с Уэйном. Я не могла рисковать нашей договоренностью.
  Мне все еще нужны были его деньги для погашения долгов по кредитным картам.
  Проблемой Уэйна я займусь завтра, а пока мне нужно было подготовиться к предстоящей ночи. Поэтому я включила радио, нашла канал, передающий что-то гремящее с тяжелыми басами, а затем на повороте обогнала пару велосипедистов. Небольшой акт безрассудства вызвал всплеск адреналина - как раз то, что нужно для изгнания Неудачницы Роз и вызова Сексуальной Хищницы.
  *
  Скотт ждал меня на балконе отеля. Дождь прошел, горничные вытерли мебель и пол, так что мы могли поужинать на свежем воздухе с видом на Грасмер. Я запарковалась и поднялась прямо в спальню. Скотт заранее написал мне номер комнаты, чтобы не пришлось подходить к стойке регистрации. Он сообщил Надин, что собирается выпить со своим бухгалтером и адвокатом фирмы, и не вернется до утра. Затем он оставил обоих мужчин в баре с бутылкой коньяка за тысячу двести фунтов, сказав им, что побережет силы для завтрашних скачек в Карлайле, где придется пить уже всерьез.
  - Извини, я немного опоздала, - сказала я. - Пробки.
  Скотт отмахнулся от моих извинений и попросил не беспокоиться. Он широко распахнул дверь, я вошла и бросила сумку возле кресла. Этот номер был оформлен в традиционном стиле. Он мог бы понравиться пожилой паре, выбравшейся в Грасмер на Рождество. Золотые обои с лилиями и тяжелые малиновые гардины. Светильники то ли латунные, то ли позолоченные. Массивная дубовая мебель.
  Мы со Скоттом молча смотрели друг на друга.
  Он слабо улыбнулся, и хотя я знала, что он хочет, очень хочет быть здесь, по выражению его лица было ясно, что отношение его изменилось. Наше второе свидание немого отличалось от первого. Да, Скотт недавно принял душ, был чисто выбрит, и излучал нервное напряжение, оттого что был наедине с новой женщиной, но яркий блеск любопытства исчез из его глаз. У нас уже один раз был секс. Ореол таинственности был развеян. Теперь его мысли заполняла реальная жизнь. И я догадывалась, что если мы будем вести вежливую беседу за ужином, он уже не будет полностью сконцентрирован на мне.
  Я посмотрела в открытую дверь балкона. Там был накрыт стол со свечами, в ведерке со льдом ждала бутылка.
  - Хочешь сразу лечь? - спросила я.
  Немного опешив, он широко открыл глаза и закашлялся. Затем сказал:
  - А ты не против?
  - Нисколько. Мы можем поесть позже.
  Так мы и сделали. На этот раз он оставался полностью одетым и взял меня сзади в ванной. По выражению его лица я догадалась, что он хочет распутного быстрого секса, поэтому я стояла на каблуках лицом к зеркалу, в то время как он оттянул в сторону мои трусики и трахнул меня, как, наверное, когда-то трахал Надин - когда между ними еще было "это".
  Позже, когда мы сидели за столом под газовым обогревателем (был уже десятый час, и воздух остыл), он с легким удивлением поблагодарил меня за то, что я предвосхитила его желание.
  - Это не ракетостроение, - ответила я, но, честно говоря, я сама нуждалась в быстром сексе не меньше, чем Скотт.
  Уэйн все еще маячил на периферии моего сознания, и это был лучший способ избавиться от него.
  За ужином Скотт оставался в своем темно-синем костюме, но попросил меня снять платье и накинуть гостиничный халат.
  - Ты прекрасно выглядишь, - сказал он. - Как насчет краба?
  - Хорошо.
  - Я сделаю заказ.
  - Выпей сначала, - предложила я.
  Затем он предложил мне взять морских черенков.
  - Спасибо, - ответила я. - Я их не люблю.
  На самом деле, я никогда не пробовала этих моллюсков, но не могла преодолеть брезгливость из-за их сходства с солитерами в формальдегиде, что пылились в банках на полке в биологической лаборатории. Петра недавно расхваливала эти моллюски, и я догадывалась, что она, скорее всего, попробовала их на ужине с Элиасами.
  Последние лучи солнца угасали, когда внизу хлопнула дверца машины. Возможно, гости, приехавшие только на ужин, возвращались домой, или ехали поискать более шумных развлечений, чем мог предложить этот отель. Завтра здесь состоится очередная свадьба. Достаточно приехать на озера, остановиться в подобном месте, и каждую субботу вас будут развлекать шумные гости, невеста в сползшей на сторону фате, подружки с накладными ресницами, обязательный фейерверк и дергающие за платья дети.
  - О чем думаешь? - спросил Скотт.
  - О том, о сем. В основном, о том.
  - Тебе нравится одиночество?
  - Нет, - честно сказала я.
  - Нет? А я всегда хотел иметь мой личный...
  - ...штат Айдахо? * (здесь обыгрывается название фильма "Мой личный штат Айдахо).
  - Автодом.
  - А, это тот сарай на колесах? Звучит хорошо. Там действительно можно спрятаться от всех. Но у меня есть сын, так что уединение мне пока не грозит. Но мне не хватает мужчины. - Я закончила есть и аккуратно положила нож и вилку на край тарелки. - Я могу обойтись без романтики, но мне хотелось бы иметь мужчину, с которым можно разделить ответственность. Который бы мог проверить масло в двигателе или починить кран на кухне. Что-то близкое к отцовской заботе. У Уинстона с заботой было плохо.
  - То есть тебе хочется опереться на кого-то надежного?
  - Думаю, да.
  - Ты всегда можешь обратиться ко мне.
  - Нет, Скотт, я не могу, - сказала я. - Это не входит в наше соглашение. И разве ты сам не хотел этого избежать?
  Он нахмурился. Бросил на меня непонимающий взгляд.
  - Ты выбрал такой тип отношений, потому что не хотел заботиться о другой женщине. Плата за секс освобождает тебя от этого. Твои слова, Скотт. Нет проблем, мне это тоже подходит.
  Он потянулся за бокалом и серьезно посмотрел на меня:
  - Мне действительно не нравится мысль, что ты решаешь все проблемы в одиночку.
  Его слова словно пощекотали рецепторы внутреннего уха. Я вздрогнула, сама не зная, почему. Возможно, дело было в его тоне. Или в смысле его слов, который я не могла уловить.
  - В следующий раз, когда у тебя будет кризис, Роз, - мрачно сказал Скотт, - ты обязательно позвонишь мне.
  *
  
  ГЛАВА 18
  
  Следующим утром я встала очень рано, когда Скотт еще крепко спал. Я предупредила его заранее, так что будить его не собиралась. Он планировал позавтракать в отеле, а затем ехать на скачки на север. Затем он ужинал с Петрой и Винсом в итальянском ресторане. Я согласилась поехать с ними, но собиралась позже отказаться, сославшись на мигрень.
  У меня никогда не было мигреней. Но поскольку Петра сама часто прибегала к этому предлогу, вряд ли она усомнилась бы. Довольная своей уловкой, я планировала часа в два отправить сестре сообщение, что не очень хорошо себя чувствую, а в шесть написать, что заболела всерьез.
  Что бы мы делали без смс-сок?
  Помните свой тошнотворный страх, когда вы звонили на работу с похмельем? Недоверие в голосе босса, когда он уточнял причину болезни? Да, кажется, я отравилась... Вы правы, надо быть осторожнее с рыбой... Как бы мне хотелось так же просто избавиться от Уэйна.
  Я надела джинсы, розовую футболку и шлепанцы. Возможно, стоило оставить Скотту записку, но я отказалась от этой идей, так как доказательства могли попасть не в те руки. Я взяла из корзинки на столе пару ягод инжира и шотландское песочное печенье и запила это все чашкой лапсанга. Затем я отправилась в путь.
  С сумкой на плече и в ожидании поступления кучи денег на мой счет, я вдруг испытала пуританское чувство выполненного долга, возникающее из неуклонного движения к цели. Но кого я обманывала? Пуританка хренова...
  Я ехала по россыпи солнечных зайчиков, пробивающихся сквозь пышные кроны деревьев. Было еще так рано, что можно было заметить оленей, щиплющих посевы по краю полей. Передо мной растянулся конвой направляющихся из Флитвуда в Грасмер рыбных фургонов. Начало безоблачного дня сулило радужные возможности, и омрачало их лишь одно жирное черное пятно на горизонте. Уэйн. После выплаты срочных долгов на моем счету останется около тысячи восьмисот фунтов стерлингов. Я планировала добраться до Кендала к началу девятого и провести там большую часть утра. Надо было закупиться едой и предметами первой необходимости, а потом отправиться в B&Q за новым диваном, посудой, бельем, подушками и всякой всячиной. Меня ждала куча дел.
  Я не собиралась проводить с ним всю ночь. Я отказалась наотрез и сразу. Только секс и ничего личного. Один раз.
  Свернув на стоянку возле "Моррисона" я сделала мысленную заметку взять пару мини-бутылочек "Джека Дэниэлса", которые можно будет выпить в машине перед домом Уэйна. Плата за эту услугу не предусматривалась, только прощение грехов на сумму, которая по подсчетам Уэйна, составляла около семнадцати сотен фунтов, и обещание впредь вести себя хорошо.
  Я попыталась представить, что может пойти не так. Во-первых, Уэйн солжет и начнет требовать встреч на регулярной основе - вполне возможно, но выбора у меня все равно не было. Во-вторых, мне станет так плохо, что я запорю встречу (см. выше о "Джеке Дэниелсе").
  Я посмотрела на часы. 8:53. Через двенадцать часов все закончится.
  Магазин был почти пуст, так что я не мешала покупателям, а покупатели не мешали мне. Я заполнила половину тележки овощами и фруктами и перешла к косметике и лекарствам. Там, не опасаясь чужих глаз, я изучила внушительный ассортимент презервативов, выбрала одну упаковку и надежно спрятала ее под бананами.
  Я предупредила Уэйна, что ему придется надеть два сверхбезопасных презерватива, и перед половым актом я проведу визуальный осмотр на предмет язв, сыпи или других кожных повреждений. Я сказала, что это нормальная практика, и он серьезно кивнул: "Абсолютно согласен".
  Затем я бросила в тележку антибактериальный ополаскиватель для тела, для рта, пузырек геля для интимной гигиены (да, я знаю, что влагалище - это самоочищающаяся духовка, но мы же говорим об Уэйне), а так же две упаковки снотворного.
  Я была готова.
  *
  Дом представлял собой красивый маленький коттедж, расположенный на окраине Эмблсайда недалеко от дороги, ведущей к перевалу Киркстон. Если это название звучит знакомо для ваших ушей, вы, скорее всего, слышали о нем в передачах "Нэшнел Географик". Этот перевал чаще прочих закрывается после сильных снегопадов, также, там находится один из трех высокогорных пабов Англии.
  Уэйн унаследовал дом своих родителей. Его умерший десять лет назад отец был почтовым работником, а мать жила в пансионе. Поскольку Уэйн был сообразительным малым и смог убедить мать переписать дом на его имя сразу после смерти отца, уход за старушкой государство оплачивало из своего кармана.
  Таким образом, наш администратор не имел ни ипотеки ни иждивенцев и располагал достаточно большими средствами, которые тратил... вы не поверите... на рыбок.
  - Не знала, что у тебя есть аквариум, - сказала я, прежде чем оглядеть комнату.
  Чистые линии. Много хрома. Два кожаных дивана цвета слоновой кости. Большой журнальный столик со стеклянной столешницей занимал большую часть площади, а обстановка была хоть и холостяцкой, но очень стильной. Меня удивила чистота в доме. Уэйн явно гордился своим домом. Он тут же начал показывать мне самых ценных рыбок в аквариуме, занимавшем всю стену гостиной.
  Сам дом был довольно изолированным. Подъезд к нему осуществлялся по однопутной дороге. В шестидесятые годы здесь находилась действующая ферма, но после смерти фермера дом был продан родителям Уэйна, а прилегающие земли разделены на участки и распроданы. Теперь они сдавались в аренду двум фермерам из Траутбека, которые выпасали здесь овец. Я согласилась приехать сюда, потому что мою машину здесь никто бы не увидел, а также потому, что не собиралась встречаться с Уэйнов в отеле и тратить восемьдесят фунтов на номер. И, само собой разумелось, что Уэйн не ступит на порог моего дома, так что эта идея даже не обсуждалась. И дело было не в любопытных соседях.
  Два морских конька покачивались в углу аквариума, и я, сама того не желая, протянула руку и коснулась стекла. Такие красивые и хрупкие создания. Они плохо плавали, судя по тому, что предпочитали оставаться на одном месте. Если не ошибаюсь, у этих животных икру вынашивает самец. Прекрасная идея.
  - У тебя есть генератор? - спросила я Уэйна.
  - Конечно, - ответил он.
  - А кто следит за рыбками, когда ты уезжаешь в отпуск? Кто их кормит?
  - Мой двоюродный брат из Гленриддинга. Он держит рептилий.
  Ну, конечно.
  - Мы выручаем друг друга, - объяснил Уэйн.
  Странно, что я этого не знала. Я работала с Уэйном достаточно долго, и он рассказывал мне о доме, но не упоминал рыбок. Странно, потому что они были важной частью его жизни. А может быть, я просто отключалась во время разговоров с ним и воспринимала лишь необходимый минимум. Петра говорила, что с ней я веду себя точно так же. Она считала, что мой жесткий диск заполнен, и нужно выполнить дефрагментацию, чтобы освободить место для новой информации.
  - Итак, - сказала я через мгновение. - Это довольно неловко.
  - Да? - Уэйн казался удивленным.
  Я чувствовала себя, как в плохом порнофильме, когда герои обмениваются парой реплик, прежде чем вскочить друг на друга. Или то была французская мелодрама? Гротескный мужчина с некрасивым телом и женщина без макияжа ("Феминистка!" - заявили бы таблоиды) затевают нелепую ссору... а потом переходят к сексу.
  То, как Уэйн подготовился к сегодняшней встрече, казалось смешным и трагичным одновременно. Он подстригся, причем не у своего обычного парикмахера, и заплатил несколько больше. В результате его бесцветные волосы теперь были длиннее на макушке, а по бокам выстрижены до самой кожи. Со своими тонкими губами, мокрым лбом и в темной, застегнутой на все пуговицы рубашке, он напоминал офицера СС.
  Я тускло улыбнулась ему и предложила начинать. Чуть было не сказала: "Покончим с этим поскорей", но в последнюю секунду удержалась. Опустошив два пузырька "Джека Дэниэлса" я почувствовала ту пьянящую дерзость, когда уверенно балансируешь на грани опьянения, и все происходящее кажется намного смешнее, чем есть на самом деле. Не стоило упускать этот момень. Еще немного, и уровень алкоголя в крови упадет, пьяная отвага схлынет, оставив меня в плохом настроении и, скорее всего, с чувством стыда. Насколько я себя знала, следующим этапом будет переход к легкой агрессии.
  Я сняла майку. Глаза Уэйна расширились.
  - Что, прямо здесь? - сказал он.
  - Ну, ты же не думал, что мы будем прыгать по твоей кровати?
  - Нет, - тихо ответил он.
  По его удрученному виду было понятно, что именно на это он и рассчитывал.
  - Уэйн, - сказала я, поморщившись, - извини, но не...
  - Может, мне раздеться? - предложил он.
  Я пожала плечами.
  - Как хочешь.
  Вообще-то, я надеялась, что он останется полностью одетым, но нет. Сначала он расстегнул рубашку, обнажив белую, как рыбье брюхо, грудь. Явно нервничая, он посмотрел в мою сторону. Пришлось подбодрить его кивком. Чем дольше он будет мяться, тем труднее мне будет вытерпеть его.
  Я задернула шторы, сняла шлепанцы и стянула джинсы. Я двигалась быстро, как автомат, и старалась сохранять деловитый вид, с которым пациент раздевается перед врачом. Когда я заметила, с каким лицом Уэйн наблюдает за мной, мне стало его почти жалко.
  На работе его авторитет, дотошность и мелочность зачастую делали его непривлекательным. Он был боссом, которого не любили и не уважали. Думаю, это чувство было взаимно. Он обладал властью над более квалифицированными людьми, которые зарабатывали больше него. Ситуация странная, но зачастую необходимая. Уберите из офиса предмет общей ненависти, и сотрудники начнут воевать друг с другом. Намного эффективнее иметь одного человека для недовольства и жалоб. Уверена, что владельцы компании разбирались в подобных психологических играх. В те дни, когда Уэйн отсутствовал в клинике, мы ссорились. Я поймала себя на мысли, как далеко мы зашли бы в своих взаимных претензиях, если бы его не было совсем?
  Съели бы друг друга, как туземцы с острова Пасхи? Хотя, я не могла представить, что ем Гэри. Как бы он ни действовал мне на нервы.
  Одним словом, Уэйн, стоявший передо мной в одних трусах и носках, был чрезвычайно жалким существом. И хотя он шантажировал меня, хотя я ненавидела и презирала его, было очевидно, что на эти глупые поступки его толкнуло чистое отчаяние.
  Я сняла трусики, и Уэйн дернулся. Я подумала, что он кончит прямо сейчас, но ему удалось сдержаться.
  - Когда ты в последний раз видел голую женщину? - спросила я, и он покачал головой.
  Он не ответил.
  - Хорошо, - сказала я. - Мне нужно кое-что взять из сумки.
  Я прошла через комнату и краем глаза заметила, как Уэйн стягивает носки и трусы.
  С двумя презервативами в руке я подошла к нему. Разрывая пакетики, я встретила его взгляд.
  - Только один раз, Уэйн. Мы договорились?
  Он закивал.
  - Скажи вслух.
  - Я же обещал, - выдохнул он. - Давай быстрей, а?
  - Нет. Сначала пообещай, что больше не вспомнишь об этом. И ты никому и никогда не скажешь о моем соглашении со Скоттом и о пропавших деньгах.
  Он скривился:
  - Никому, никогда, Роз. Даю слово. Скорее, Роз, пожалуйста.
  - Мы договорились, Уэйн? Я серьезно.
  - Да, да. Договорились.
  - Ладно.
  Когда Уэйн был полностью дезинфицирован, упакован и готов, я повернулась и поставила руки на подоконник:
  - Действуй.
  Я не хотела смотреть ему в глаза. И уж точно не хотела чувствовать его язык у себя во рту. При его степени возбуждение я ожидала, что долго он не протянет. Это должно было закончиться в считанные секунды.
  Но ничего не происходило.
  Я снова ждала. Прошло двадцать секунд, все еще ничего.
  - Уэйн? - прошептала я.
  Он не ответил. Я хотела повернуться, но он протянул руку, удерживая меня.
  - Не надо, - его голос ломался. - Не смотри на меня.
  - Уэйн, что случилось?
  - Я не могу, - прохныкал он. - Не могу так.
  Затем он начал говорить, бессвязно и быстро. Я не понимала, то ли у него случилось моральное просветление, то ли он просто не мог поддержать эрекцию.
  - Уэйн, все в порядке, - сказала я, пытаясь успокоить его.
  Затем я сказала, что не буду смотреть на него. Я оденусь. И мы сможем поговорить. Несколько секунд спустя, почти одетая, я потянулась за шлепанцами. Я не знаю, что случилось дальше, потому что этот идиот ударил меня чем-то тяжелым по голове, и я потеряла сознание.
  *
  
  ГЛАВА 19
  
  Я никогда не теряла сознание. Да, я падала в обморок, но это не одно и то же. Я могу объяснить, в чем заключается разница.
  Обморок возникает при недостаточном притоке крови к мозгу. Это механизм восстановления тела. Когда вы падаете в обморок, ваша голова оказывается на одном уровне с телом, крови не нужно бороться с гравитацией, чтобы через сонные артерии подняться вверх, и ваш мозг мгновенно получает необходимый ему кислород. Вот почему солдаты падают в обморок, когда долго стоят на параде.
  Бессознательное состояние после удара по голове - совсем другое дело. Это результат серьезной травмы. Это не имеет ничего общего с фильмами, когда злодея на несколько секунд вырубают, давая герою возможность сбежать, а потом злодей, как ни в чем не бывало, вскакивает на ноги, такой же работоспособный, только чуть более сердитый.
  Никто толком не знает, что именно вызывает сотрясение мозга, но большинство специалистов сходится в одном: мозг получает повреждения, что приводит к временной, а иногда и необратимой потере функций. Могут возникнуть долгосрочные проблемы: невнятная речь, неконтролируемая мимика. В некоторых случаях имеет место изменение личности.
  Я знала одного парня, мрачного и угрюмого мизантропа, который после падения с лестницы внезапно стал веселым и счастливым. Должно быть, ему было странно общаться с людьми, которые с подозрением всматривались в его жизнерадостное лицо, ожидая внезапного подвоха.
  И, конечно, нельзя не вспомнить Маму Касс * (* Касс Эллиот, солистка ансамбля "The Mamas & The Papas", прозванная Мамой за чрезмерную полноту), которая увеличила свой певческий диапазон после того, как получила удар по голове куском медной трубы. Правда, ее друзья оспаривали эту историю и говорили, что она воспользовалась смешной выдумкой, чтобы объяснить публике, почему Джон Филлипс так долго не выпускал ее на сцену. На самом деле, его беспокоил ее лишний вес.
  Но я отвлеклась.
  Я лежала на ковре Уэйна в позе эмбриона, но с откинутой назад головой и постоянно сглатывала. Почему-то у меня во рту образовался избыток слюны. В этот момент мне не было страшно, я просто пыталась понять, я в сознании или нет? Сотрясение мозга не всегда приводит к потере сознания, и я не могла точно определить свое состояние. Я понимала лишь, что со мной что-то не так. Не так, как должно быть.
  Голос Уэйна доходил до меня, как сквозь воду. Он был в панике, выкрикивал мое имя, а я мысленно отвечала ему. Мне казалось, я кричу, но он меня не слышал. Я не могла видеть Уэйна. Я не могла даже повернуть голову в его сторону.
  Мой слух функционировал очень странным образом. Голос Уэйна становился тише, а бульканье пузырьков, которые каждые несколько секунд всплывали в его аквариуме, наоборот, невыносимо громким. Я попыталась закрыть уши руками, но не могла пошевелиться. И тогда я подумала о Джордже.
  Как ни странно, до этого момента мне вообще не приходила в голову мысль об опасности. Это было глупо, но я была настолько сосредоточена на попытках сориентироваться и осознать свое состояние, что действительно чувствовала себя в безопасности.
  Слюноотделение усилилось настолько, что я уже боялась захлебнуться. Именно тогда я смогла открыть глаза и поняла, что меня вырвало. Такова была реакция тела на удар по голове.
  Мой взгляд скользнул по комнате и остановился на Уэйне. Он сидел на стуле, сцепив на коленях руки, и раскачивался, как китайский болванчик.
  Неужели все закончится вот так? И это после всех моих отчаянных попыток исправить прошлые ошибки?
  Казалось, что да.
  Жестокая ирония заключалась в том, что пытаясь освободиться от связанных с долгами проблем, я увязала в них все больше и больше.
  - Уэйн, - сказала я, но ничего не получилось.
  Слово было вязким и бесформенным. Звук моего голоса испугал меня. Видимо, Уэйн тоже испугался, потому что он выпрямился на стуле и уставился на меня круглыми глазами.
  - Бля, - прошептал он.
  Затем снова начал раскачиваться.
  Я перевернулась на спину подальше от лужи рвоты и выпрямила ноги. Не знаю, как долго я пролежала с согнутыми коленями, но растянуть подколенные сухожилия было большим облегчением. Я потянула пальцы ног на себя и почувствовала, как напряглись икроножные мышцы и ахиллесовы сухожилия. Затем я попыталась поднять руки, чтобы проверить, не перенесла ли я инсульт. Обе руки поднялись равномерно, поэтому я повернула голову к Уэйну.
  Я улыбнулась ему.
  - Какого черта ты улыбаешься? - в ужасе спросил он.
  И я подумала: хорошо. Лицевые мышцы работали нормально. Инсульт исключался. Если повезет, я смогу говорить, когда воспаление в мозгу начнет утихать.
  Поэтому я продолжала лежать и ничего не делать. На самом деле, я чувствовала сильную усталость, поэтому решила немного поспать.
  *
  Когда я проснулась, в комнате царил полумрак. Присутствие Уэйна я чувствовала, не открывая глаз. Я оставалась неподвижной и слушала. Сначала мне показалось, что у него проблемы с дыханием, оно звучало натужно и тревожно. Но, послушав минуту или около того, я поняла, что он пытается успокоиться. Я понаблюдала за ним еще какое-то время, затем приготовилась говорить, в то же время боясь звука, который могу издавать.
  - Помоги.
  Кажется, это звучало нормально. Я сказала это снова, только громче:
  - Помоги мне.
  Уэйн замер. Затем он прижал руки к лицу и его тело затряслось. Кажется, он пытался сдержать рыдания.
  Голова моя пульсировала. Должно быть, он ударил прямо по затылочному выступу. Приходилось держать голову под углом, чтобы задняя часть черепа не касалась пола. Язык во рту был толстым, как вата, а мысли вялыми и обрывочными.
  - Я просто хотел, чтобы ты осталась, - прохныкал он. - Больше ничего. Я запаниковал. Я хотел, чтобы ты осталась подольше.
  - У меня очень болит голова, Уэйн. Чем ты меня ударил?
  Он указал на стол. Там стоял небольшой хромированный огнетушитель. Такой можно увидеть в каюте яхты или в трейлере. Он был испачкан кровью. Я ощупала затылок, он тоже был в крови, а кожа вокруг раны вспухла.
  Я посмотрела на Уэйна. Он был в панике и сильно потел. Нехорошо.
   Я попыталась сесть, но боль тут же пронзила голову и удержала меня на полу.
  - Я не злюсь на тебя, Уэйн, - соврала я, чтобы успокоить его. Я контролировала голос, чтобы он звучал спокойно и ровно. - Но ты должен помочь мне встать. Мне нужно в ванную, а сама я не дойду.
  - Ты просто знай, что я тебе ничего не сделаю.
  Его тон был почти высокомерным. Как будто его возмущала даже мысль о физическом насилии, как будто это было ниже его достоинства.
  - Я знаю, - солгала я, соглашаясь с его безумием. - Я не боюсь, Уэйн, но мне неудобно лежать так.
  Он не двинулся с места, как будто не услышал меня. Он перевел взгляд с меня на окно, его глаза казались пустыми. Должно быть, он открыл шторы после того, как ударил меня.
  - Я не смогу встретиться с тобой на работе в понедельник, - рассеянно сказал он.
  - Ты запаниковал. Просто на секунду потерял контроль. Я понимаю.
  Он моргнул:
  - Правда?
  - Да, - мягко сказала я.
  - Я не должен был заставлять тебя это делать, - продолжал он. - Это неправильно. Я хотел, чтобы у нас все было по-другому. Не так. Никогда не хотел.
  - Мы оба сейчас ведем себя не так, Уэйн. Я понимаю. Но ты чувствовал себя беспомощным. Это и моя вина отчасти. Я заставила тебя чувствовать себя плохим человеком. Но ты должен понять, Уэйн, что я делаю это со Скоттом только потому, что я в безвыходной ситуации. Я тоже поступаю неправильно.
  Я снова попыталась пошевелиться, и снова боль пронзила мой череп.
  - Единственный способ получить кого-то, это поймать его в ловушку, - сказал Уэйн дрожащим голосом.
  - Это неправда. И, Уэйн...давай без мелодрамы.
  Он зажег лампу на стене. Она была тусклой, не больше тридцати ватт. Точно такую я оставляла включенной на ночь, когда кормила грудью. Чтобы была возможность подойти к ребенку, не натыкаясь на мебель.
  - Ты пойдешь в полицию? - спросил он.
  - И что я им скажу? Я приехала сюда заняться сексом, потому что ты меня шантажировал, но ты зачем-то ударил меня по голове? Сомневаюсь, что они поверят.
  - Ты можешь сказать, что я тебя изнасиловал.
  - Но ты этого не сделал.
  Он встал и опустился возле меня на колени. Как ни странно, хоть я все еще злилась на себя, на Уэйна, на всю эту ситуацию, страшно мне не было. Я смотрела на печальное извиняющееся лицо Уэйна и чувствовала только жалость.
  Он осторожно подвел одну руку мне под шею, а вторую под плечи, готовясь поднять меня в сидячее положение.
  - Мне так стыдно, - сказал он.
  - Уэйн, - мягко сказала я. - Все будет хорошо, ты же знаешь. Обещаю, все будет хорошо. В понедельник мы сделаем вид, что ничего не было, и больше никогда не будем об этом говорить. Никто ничего не узнает.
  Он закрыл глаза и торжественно покачал головой, словно сопротивляясь какой-то важной мысли. Как-будто он точно знал, что хорошо уже не будет. И что бы я ни говорила, на этом все не закончится.
  Потому что иначе и быть не могло.
  *
  
  ГЛАВА 20
  
  Я почти не помнила, как добралась домой. После того, как Уэйн помог мне сесть, боль в голове усилилась настолько, что мне пришлось снова занять горизонтальное положение и еще немного отдохнуть. Я то ли потеряла сознание, то ли заснула - не знаю точно - но позже проснулась, укрытая одеялом и в пустом доме. Я села в машину и поехала домой в Хоксхед. Чудо, что я добралась туда живой.
  На следующий день я сидела на кухне у Петры, и она ругала меня за то, что я вчера вечером отказалась от ужина с Надин и Скоттом.
  - А аура у тебя была?
  - Какая аура? - непонимающе переспросила я.
  - Ну, аура, - ответила она резко. - Затуманенное зрение, онемение лица, острая боль?
  Я слегка пожала плечами. Сделала глоток апельсинового сока.
  - Кажется, нет.
  - Ну, тогда у тебя не было настоящей мигрени. У тебя просто болела голова. Ничего серьезного. Головная боль доставляет неудобство. Мигрень выводит из строя. Если бы у тебя была мигрень, ты бы сразу это поняла. Ты принимала ибупрофен?
  - Конечно.
  - Не помогло?
  - Нет. Не помогло.
  - Ты пробовала лежать в затемненной комнате? - спросила она.
  Я чуть не рассмеялась. Вроде того, хотела я сказать.
  - Нет, не пробовала, - ответила я. - Попробую в следующий раз.
  Она подозрительно посмотрела на меня, не веря ни в какую мигрень. Она знала, что я без уважительной причины отказалась от ее ужина, и этот факт вместе с моим нежеланием посвящать ее в мои финансовые дела заставлял ее нервничать.
  Петра просто обязана была все про всех знать.
  Она выложила на гриль полоски бекона. Из сада донесся громкий вой. Обычно такой силы вопли заставляли ее бросать все дела и мчаться через весь дом в поисках их источника. А вдруг ее ребенок уже лежит с переломанными руками и ногами у подножия лестницы?
  Она подняла голову, быстро взглянула в сторону сада и снисходительно прищурилась. Затем она вернулась к бекону и принялась укладывать ломтики теснее, чтобы запихнуть на решетку еще немного.
  - Может быть, мне стоит сходить, проверить Клару? - предложила я.
  - Там Винс.
  - Но она сильно плачет.
  - Ничего, жить будет.
  Ополоснув руки под струей горячей воды, она рассказала, что ужин прошел не совсем удачно. Скоттом и Надин уехали слишком рано, на самом деле "довольно внезапно", после того как Скотт сослался на какую-то рабочую проблему, и умчался срочно ее решать. По тону Петры я поняла, что она чувствует себя оскорбленной.
  Не успела я успокоить Петру заверениями, что Элиасы не хотели быть невежливыми, и, вероятно, случилось что-то действительно серьезное, как она резко сменила тему. Она сказала, что хотя у меня и не было настоящей мигрени, выгляжу я все равно плохо - усталой и бледной.
  - У тебя что-то случилось? - спросила она.
  Я изобразила удивление.
  - Нет. Ничего серьезного. - Мои слова звучали неубедительно, а как вообще можно отвечать на подобные вопросы? - Я что, действительно настолько плохо выгляжу? Я думала, что со мной все в порядке. А зачем так много бекона?
  - На шестерых. Имей в виду, Клара нормально есть не будет. Она встала рано утром, и пока мы спали, обнаружила в шкафу пончики, которые оставила Лиз.
  - Нас будет шестеро? - удивилась я. - Кто это?
  Петра нахмурилась:
  - Ну, нас четверо... и Скотт с Надин, конечно. Я же говорила тебе, что они приедут на поздний завтрак.
  Мой лоб мгновенно стал горячим:
  - Нет, не говорила.
  Петра, которая уже разбивала яйца в миску, остановилась, чтобы пересчитать на пальцах:
  - Два для Винса, - сказала она, - два для Скотта... тебе одно или два?
  Не сознавая, что делаю, я соскользнула с табурета и пошла за сумкой.
  - Ты куда? - крикнула мне вслед Петра. - Ты же не уезжаешь?
  "Конечно, уезжаю, - хотела сказать я. - Я ни за что здесь не останусь".
  - Просто освобождаю диван, - слабым голосом ответила я. - Зря ты меня не предупредила, Петра. Мне сегодня не до светских бесед. У меня все еще болит голова и...
  - Я же сказала тебе.
  Ничего она не говорила. Иначе я бы не приехала. Конечно, я не могла сказать это вслух, так что пришлось сдаться.
  - Я хреново выгляжу, - сказала я через мгновение.
  Петра оставила свои дела и повернулась ко мне. Она улыбалась:
  - Ты только что сказала, что с тобой все в порядке. Или ты беспокоишься, что подумает о тебе Скотт, да? Тогда расслабься. Он на тебя даже не посмотрит. Он вообще женщин, кроме жены, не замечает. Хоть голой перед ним скачи...
  - Я имела ввиду Надин, - быстро ответила я. - Она всегда такая безупречная.
  - Пойди умойся и накрась губы, если тебе от этого станет легче. Они будут через пять минут. Вообще не понимаю, что ты вечно суетишься. Я же говорила, они не снобы.
  Петра продолжала болтать, но я уже не слушала. Мои мысли метались в поисках выхода. Я так сосредоточилась на плане побега, что не сразу заметила нервозность сестры. Ее щеки и шея покрылись красными пятнами, как при псориазе.
  Сначала я подумала, что ее любовь к Эллиотам начала проходить. Петра с таким энтузиазмом бросилась в эту новую дружбу, что когда пришло время для другой стороны немного остыть, она почувствовала обиду. Может быть, Скотт с Надин приняли чье-то приглашение в ущерб ее собственному, и она теперь вела себя как брошенная невеста. Что ж, немного жестковато, но ее энергия порой утомляла не только меня.
  Я наблюдала, как Петра движется по кухне. Ее прерывистое дыхание, резкие движения наводили на мысль, что здесь замешано что-то еще.
  И вдруг мне стало страшно.
  А вдруг Петра влюбилась в Скотта?
  Затем во французском окне появился Винс.
  - Доброе утро, Роз, - весело сказал он.
  - Доброе.
  - Бранч скоро?
  Петра посмотрела на него, и ее челюсти сжались:
  - Пятнадцать минут. И смени шорты.
  - Ладно, - сказал он и улыбнулся мне. - Как дела у Джорджа?
  - Хорошо.
  - Как думаешь, могу я взять его на рыбалку в четверг вечером?
  - Он будет счастлив.
  - Тогда в шесть тридцать. Я заберу его после чая.
  Винс исчез наверху. Петра проводила его раздраженным взглядом. В том, что она командовала мужем, не было ничего необычного. Они всегда так общались. Но этот взгляд, это презрение в ее глазах, когда он прошлепал мимо в своих шортах, были чем-то новым. Шорты, кстати, были не плохими. Просто рыжего цвета и немного коротковатые для пухлых ног Винса. Типа тех, что носят на турнирах по гольфу американцы.
  - Вы поругались? - спросила я Петру в надежде, что ее поведение вызвано не Скоттом, а другими причинами.
  - Поругались? - рассеянно переспросила она. - Мы никогда не ругаемся. Я игнорирую его, когда злюсь, ты же знаешь.
  - Значит, ты не злишься?
  Петра вздохнула, и ее плечи заметно вздрогнули.
  - Нет, - сказала она. - Просто он иногда бывает такой... - она помолчала, - обыкновенный.
  Затем она виновато посмотрела на меня, как будто знала, что нарушает неписаный договор, но ничего не может с собой поделать.
  В дверь позвонили.
  - Боже, - сказала она. - Мне надо перевернуть бекон. Ты откроешь?
  *
  Каким-то образом Скотту удалось скрыть свой шок при виде меня в дверях дома Петры. И то, что могло стать крайне неловкой сценой, сократилось до эпизода благодаря Кларе, закатившей самую блестящую в этом сезоне истерику. Я вообще люблю смотреть хорошие истерики: взрослые при этом начинают вести себя совершенно неестественным образом, особенно Петра, у которой всегда есть длинный перечень оправданий, почему ее дочь не может вести себя прилично. Ей не уступала Надин, изо всех сил заверяющая Петру, что она "не плохая мать и ни в чем не виновата".
  В разгар этой суеты Скотт бросил на меня взгляд через кухню, говоривший: "Вот дерьмо, да? Как неожиданно!" Я быстро пожала плечами и улыбнулась: "Что есть, то есть. Давай не облажаемся".
  Мы не облажались.
  Вместо этого мы перебрасывались безобидными фразами о собственных отпрысках. Кудахтанье Петры и Надин было скучным, но безопасным, и я уже собиралась извиниться и уйти, когда Надин сбросила бомбу:
  - Знаете, Роз, я тут подумала... Я уверена, что вам понравится мой брат.
  - Оу? - спросила я.
  - Да. Он уже давно один. Понятия не имею, почему. Он вполне приличный парень.
  - Разве мы с ним еще не встречались? - сказала я неопределенно и посмотрела на Петру.
  Та сияла. По выражению ее лица можно было решить, что Надин говорит о члене королевской семьи. Она ела глазами Надин, ожидая продолжения, но Скотт довольно резко сказал:
  - Брось, Надин. Твой брат не подходит для Роз.
  Надин повернулась к нему со спокойным выражением лица, за которым скрывалась глубокая обида.
  - Почему? - спросила она. - Чем он плох?
  Скотт пожал плечами.
  - Он... - он сделал паузу, тщательно подбирая слова, - он не из тех, кто занимается делом.
  Я взглянула на Петру, ее улыбка испарилась. Она выглядела так, словно из нее выпустили весь воздух. Не желая расстраивать Надин, но понимая, что должна что-то сказать, она произнесла:
  - Роз нужен стабильный партнер. Вообще-то, для нее сейчас очень важна финансовая стабильность.
  Для тех, кто не знал моей истории, это могло прозвучать помпезно и неприятно. Но в данной ситуации Петра защищала себя в той же мере, как и меня. На самом деле, слова Петры не побеспокоили Надин, но она явно злилась на оценку Скоттом ее брата. Нам же оставалось беспомощно ожидать взрыва.
  - Мой брат, - процедила она сквозь зубы, - порядочный человек, и у него нет финансовых затруднений. Он добрый, надежный и преданный, а то, что у него нет твоих амбиций, Скотт, не делает его неудачником.
  Скотт откинулся на спинку стула:
  - Я не назвал его неудачником. Я просто считаю, что он не подходит для Роз, вот и все.
  Надин смотрела на него в упор:
  - Почему ты так считаешь?
  - Потому что, - и он посмотрел на меня, - Роз нужен мужчина, способный поддержать ее. А твой брат перекати-поле. Он хороший парень, но ни к чему не стремится. И когда ему исполнится шестьдесят он так и будет жить одним днем.
  Надин покачала головой:
  - Поверить не могу, что ты так к нему относишься.
  - Если честно, - я предприняла слабую попытку вмешаться, - я все равно сейчас не могу никуда выходить. Следующие две недели Джордж будет дома, так что я застряла с ним. Я, конечно, не отказываюсь, просто...
  - Ты можешь пойти в четверг, - сказал Винс.
  Это были его первые слова, с тех пор, как мы сели за стол. Он приготовил себе сэндвич с беконом и яйцом, и когда откусил, немного желтка протекло из уголка его рта. Петра поморщилась.
  - Мы в четверг идем на рыбалку. Он может переночевать у нас, или я привезу его позже, если хочешь. А ты сходи выпить с этим парнем. Идет?
  Надин повернулась ко мне и склонила голову набок. Она ждала ответа.
  - Хорошо, - вылетело из моего рта, прежде чем я осознала, что говорю.
  И только взглянув на Скотта, я поняла, что натворила.
  Он был зол. Он вообще не хотел, чтобы я встречалась с братом Надин.
  *
  Уинстон привез Джорджа домой сразу после семи.
  - Поговори с ним, - сказал он, когда Джордж, угрюмый и молчаливый, прошел мимо меня наверх в свою спальню.
  Селия у себя в палисаднике поливала цветы в подвесных корзинах специальной лейкой с длинным носиком. Она казалась полностью сосредоточенной на своей задаче, но явно подслушивала. Я наклонила голову в сторону Селии и спросила, не хочет ли он зайти. Я не собиралась обсуждать моего сына на крыльце. Но Уинстон отказался.
  - Не могу. У меня встреча.
  - Да?
  - Микки Таллис. Мы с ним занимаемся кайтсерфингом в Морекамбе.
  - Постарайся не убиться.
  Уинстон знал Микки Таллиса много лет и болтался с ним, когда не мог найти компанию получше. Он был последним холостяком из их круга. Я старалась избегать Микки (особенно, когда он напивался), потому что любой разговор с ним сворачивал к "Ультравоксу"* (* Британская рок-группа), и к тому, какой несправедливостью было, что их альбом "Вена" лишился первого места в хит-параде из-за нелепой записи Джо Дольче "Тень, с которой ты сталкиваешься".
   Все это было давно уже не актуально, слава Богу.
  Уинстон привалился к дверному косяку, не совсем готовый уйти. Он посмотрел на Селию, кивнул и вернулся ко мне:
  - Джордж все еще расстроен инцидентом в школе.
  - Да? Что ты ему сказал?
  - Я сказал, что нельзя брать чужие вещи и деньги, потому что из-за этого люди будут плохо о нем думать. Но это не значит, что он на самом деле плохой человек и все такое.
  И шикнула, чтобы заставить его понизить голос.
  - А что он ответил?
  
  - Говорит, что хочет вернуться в свою старую школу. Он считает, что у него здесь не осталось друзей.
  - Я поговорю с ним, - сказала я.
  - О"кей.
  Затем последовала пауза.
  - Роз?
  - Что еще, Уинстон?
  - Ты выглядишь усталой.
  Я пожала плечами:
  - Тяжелые выходные.
  - У тебя все нормально? - нежно спросил он. - В смысле, все в порядке?
  - Все в порядке, Уинстон. Иди катайся на своем воздушном змее.
  *
  Наверху Джордж устраивался в своем новом кресле-мешке, который я подобрала для него на распродаже садовой мебели. Это было дешево. Джордж ерзал по мешку, словно пытался закопаться внутрь.
  - Привет, - тихо сказала я.
  - Привет, - ответил он.
  - Тебе нравится мешок?
  - Ага.
  Я села на его кровать и сказала:
  - Я постирала все твое белье. Когда ляжешь спать, оно будет приятно пахнуть.
  - Спасибо, - ответил он, и я почувствовала, как глупо себя веду.
  Какая ему разница? Сегодня днем, застилая его постель свежими простынями и расставляя на подоконнике фигурки покемонов, я на короткое время почувствовала себя хорошей матерью.
  - Твой отец сказал, что тебе не нравится в школе.
  - Я хочу в другую школу.
  - Ясно, - осторожно сказала я, - в какую именно? В Хоксхеде всего одна школа. Это затрудняет выбор.
  Он повернулся ко мне лицом.
  - Давай вернемся обратно.
  - Мы не можем, дорогой. Во всяком случае, не сейчас. И даже если мы решим переехать, завтра тебе все равно надо будет идти в школу.
  - Я могу ходить в свою старую школу, а ты будешь завозить меня туда по дороге на работу. Олли Мэндин учится в Уиндермире, потому что его мама работает на почте.
  Видимо, он всерьез размышлял над этим.
  - Я поняла, чего ты хочешь, и да, это выполнимо. Ты мог бы поменять школу, а я могла бы возить тебя туда по дороге на работу, но я не буду это делать.
  - Почему?
  - Потому что единственная причина, из-за которой ты хочешь уйти - это то, что тебе стыдно. Но от своих поступков не убежишь, Джордж. Что будет, если у тебя в новой школе возникнут проблемы? Мы снова переедем? Нельзя бежать и прятаться, когда тебе что-то не нравится.
  - Почему?
  - Потому что рано или поздно ты добежишь до края, дорогой, и тебе придется ответить за все, что ты сделал.
  *
  
  ГЛАВА 21
  
  На следующий день Уэйн не появился на работе. Было 10:15, я приняла уже трех пациентов, и другие врачи начали спрашивать о причине его отсутствия. Отсутствие без причины было не в стиле Уэйна.
  Гэри взял на себя обязанность позвонить ему, но не смог получить ответа ни по мобильному ни по стационарному телефону. Затем он спросил нас, стоит ли сообщить в головной офис, и получил в ответ дружное "нет, давайте скажем завтра, если Уэйн так и не придет".
  После субботних событий самоволка Уэйна меня не удивила, и все же я была немного обеспокоена, так как он вел себя слишком нехарактерно. Уэйн никогда не прогуливал, разве что брал больничные дни, но тогда он обязательно звонил в клинику. Он отправлял нам бесконечные инструкции, словно и впрямь был незаменимым.
  Куда, черт возьми, он подевался? Если уж я смогла прийти на работу после всего случившегося, то и он тоже мог. Может быть, Уэйну стало стыдно за свое поведение, и он напился? Возможно, он придет завтра с похмельем, больной головой и извинениями?
  Как я уже сказала, после удара по голове в субботу вечером мои воспоминания об отъезде из его дома были несколько туманными. Я вспомнила, как он бормотал, что сожалеет и не сможет появиться в клинике в понедельник. Он говорил, что ему понадобится несколько дней, чтобы привести мысли в порядок. По крайней мере, я так думала. Теперь я уже не была уверена, что помню все точно.
  Я вернулась домой и упала в постель. Снотворное так и не понадобилось: травма головы вызвала крепкий десятичасовой сон - без сновидений, как в детстве. Я проснулась дезориентированная, испытывая головокружение и слабость, но все же с чувством облегчения от того, что мое тело решило само позаботиться о себе и избавило от ночных кошмаров с Уэйном в главной роли.
  После долгой ванны к десяти утра мое тело снова ощущалось, как мое. Руки и ноги слушались, зрение и слух работали, шишка на голове была скрыта под волосами. Так что, учитывая обстоятельства, завтрак у Петры уже не казался катастрофой.
  Вот только мне навязали свидание. Свидание с зятем парня, который трахал меня за деньги. Я попыталась отказаться. Но Надин после спора со Скоттом закусила удила и решительно подавила мое сопротивление. Она была убеждена в несправедливой оценке ее брата Скоттом, и что людям вообще свойственно осуждать тех, кто живет не по их правилам. Так что чем больше Скотт пытался ее отговорить, тем сильнее она упиралась.
  В довершение всего Петра, поначалу занявшая сторону Скотта (поскольку считала, что на данном этапе жизни брат Надин мне не подойдет), переметнулась на сторону врага и заявила:
  - А, собственно, кто мы такие, чтобы решать, кто ей подходит, а кто нет?
  Оцепенев от неожиданного предательства и нового приступа головной боли (а так же от страха сболтнуть что-то лишнее), я с нарастающим ужасом наблюдала за развитием ситуации, когда Скотт приводил все новые и новые примеры беспомощности брата Надин.
  Излишне говорить, что после всех приключений уик-энда и с полностью заполненным расписанием процедур, мне некогда было гадать о причинах отсутствия Уэйна. Я доверила Гэри разбираться во всем самому.
  Кит Холлингхерст застонал, когда я растянула суставы его грудного отдела позвоночника. Остистый отросток на восьмом позвонке постоянно застревал и не давал двигаться. Я забралась на лечебную кушетку, оседлала Кита, давя на него всем моим весом, и нажала большими пальцами.
  После двадцати толчков Кит запросил пощады и немного воздуха (дышать во время этой процедуры действительно тяжело). Вытянув шею и тяжело дыша, он прохрипел, что у него ко мне есть деловое предложение.
  - Лучше не надо, - предупредила я, вспомнив его последнее "деловое" предложение.
  - Послушайте меня. Я не собираюсь... - он поднял брови, не в силах произнести слово "дрочить" в присутствии леди. - Никаких глупостей, - виновато добавил он.
  Я слезла с него и начала мыть руки. Кит пытался перевернуться - представьте себе черепаху на спине. Мне пришло в голову, что скоро бедняга действительно не сможет перевернуться без посторонней помощи.
  Наконец, он сел, его дыхание выровнялось, и он сообщил, что купил на аукционе мини-отель.
  - Черт, - сказал он, - просто деньги жгли карман, так что я не стал думать и купил эту халупу.
  Я понятия не имела, к чему он клонит, но от Кита можно было ожидать чего угодно. Так что я молчала.
  - Но когда я рассмотрел это дело подробнее, то понял, что разорюсь на персонале. Надо там жить и заниматься всем самому, иначе не заработаешь ни пенса.
  И тут он закашлялся. Кашель был сильным и отрывистым.
  Я протянула ему пачку салфеток и подождала, пока он соберет мокроту. Для этого понадобилось три рычания и один продолжительный приступ кашля. Без комментариев и без тени брезгливости я подала ему мусорное ведро.
  Получив базовую квалификацию физиотерапевта, каждый интерн переходит из отделения в отделение, чтобы накопить максимально обширную базу знаний и получить некоторое представление об области, в которой он будет специализироваться дальше. Вот на одной из таких практик, а именно на респираторной терапии, я выработала свой покерфейс для некрасивых ситуаций.
  Та женщина была похожа на маленькую хрупкую птичку, и, как и всем больным с бронхитом, ей требовалось огромное количество энергии, чтобы наполнить воздухом свои поврежденные легкие (вот почему они так много ели). В ее груди что-то дребезжало, как старом пылесосе, когда она пыталась всосать в себя ложку томатного супа. Рядом с ней стояла емкость для сбора мокроты. Такая была у каждого респираторного пациента, для отхаркивания выделений, и моей задачей было каждые несколько часов проверять их цвет на наличие признаков инфекции, крови и других неприятностей. Однажды я наблюдала, как она, не сводя глаз с телевизора, дважды окунула хлеб в эту емкость и принялась задумчиво жевать.
  Все это я к тому, что я не была возмущена новым предложением Кита, и совершенно искренне собиралась выслушать его до конца.
  Он промокнул глаза.
  - Сейчас мои строители вытряхивают из него весь старый мусор.
  - И что вы собираетесь с ним делать?
  - Офисы, - сказал он. - Я думал, может, вам понадобится один?
  Я ждала.
  - Не в долгосрочную аренду, - сказал он. - Только помесячная плата. Все счета, кроме телефона, включены. На нижнем этаже будет туалет, а в коридоре кресла для ваших калек.
  - Сколько?
  - Семьсот в месяц. Но я пропущу первые два месяца, чтобы дать вам встать на ноги, а вы за это будете лечить меня бесплатно.
  - Вы серьезно?
  - Я с вами всегда серьезно, Роз. И я знаю, вам не нравится, что этот пучеглазый стукач все время стоит у вас над душой.
  - Вы имеете ввиду Уэйна?
  - Вы снова сможете работать на себя, дорогая, - продолжал он. - Будете сама себе боссом. Что скажете?
  Я произвела быстрый подсчет в уме. С учет предложения Кита и за вычетом накладных расходов, я могла увеличить свою заплату процентов на тридцать. Если, конечно, снова не облажаюсь.
  - Я скажу спасибо, Кит, - мой голос дрогнул, когда я произносила его имя. - Спасибо. Спасибо. Спасибо.
  И Кит широко улыбнулся.
  - Вот и ладушки, - сказал он.
  Он нежно коснулся моего плеча, когда увидел, что я плачу. А затем крепко похлопал по спине, как любимого валлийского пони.
  - Молодец, девочка. Через месяц у вас будет свой кабинет.
  *
  ГЛАВА 22
  
  Мой телефон зазвонил примерно в середине утра, во время перерыва на чай. Я сидела на солнышке и с интересом наблюдала, как певчий дрозд пытается разбить раковину улитки о кусок черепицы. Повторяющееся постукивание привлекло мое внимание, это был так похоже на стук мелких камушков, которые Уинстон швырял мне в окно, когда поздно возвращался из паба.
  - Роз Туви?
  - Да, - ответила я. - Вы можете говорить?
  Судя по фоновому шуму, звонивший находился за рулем.
  - Мне сказали позвонить вам. Моя сестра Надин, помните ее?
  - Ах, да, - я поморщилась.
  Жаль, что нельзя было прервать звонок, Петра бы меня не простила.
  - Итак, - сказал он, - я вам звоню. Немного неловко, правда?
  Я вздохнула:
  - Надин объяснила, почему хочет познакомить нас?
  Короткий смешок.
  - Да. Вы хороший человек, и она считает, что нам может быть интересно друг с другом.
  - Она так и сказала?
  - Конечно, нет. А вам нужна правда?
  - Почему бы нет?
  - Она сказала, что дружит с вашей сестрой, которая отчаянно желает свести вас с приличным парнем. И Надин сразу вспомнила обо мне. Честно говоря, ей надоело слушать жалобы вашей сестры.
  - Что еще она обо мне рассказала? - спросила я насмешливо.
  - Хорошая фигура, но немного небрежная в одежде. Она то же самое говорит и обо мне, так что я воспринимаю ее оценку критически. И еще вы относитесь к типу людей, которые время от времени нуждаются в приключениях. А что она сказала обо мне?
  - Что вы определенно не неудачник.
  - Нет, я не неудачник - сказал он.
  - Что ж, это хорошо.
  - Я так понял, что мы можем сходить куда-нибудь в четверг. Вам удобно? - спросил он.
  - Вполне.
  - Ваши пожелания?
  - На ваше усмотрение, - сказала я. - Удивите меня.
  - Хорошо, Роз Туви, - пообещал он. - Удивлю.
  Закончила разговор я уже с улыбкой. И только позже, когда лечила локоть Скотта, я поняла, что забыла спросить имя.
  - Его зовут Генри, - сказал Скотт, пристально глядя на меня.
  Я придерживала его предплечье одной рукой, а другой надавливала на запястье, чтобы растянуть мышцы-разгибатели. Его локоть был почти в порядке, и это был последний сеанс.
  - Итак, ты собираешься встретиться с ним?
  Я прекратила свое занятие и сделала шаг назад.
  - Ты бы предпочел, чтобы я этого не делала, - сказала я.
  Без вопросительного знака.
  - Нет. Ты можешь встречаться с кем хочешь, - ответил он. - Неважно, что я предпочитаю. Просто, как я уже сказал, Генри довольно ограничен.
  - Ограничен? Он не кажется глупым.
  - Не кажется, - повторил Скотт.
  Он словно выплевывал слова изо рта.
  - Послушай, Скотт, - я теряла терпение, потому что мне надоели его игры, - что ты предлагаешь мне делать? Это твоя жена все затеяла, не я. Она почти взяла меня за горло. Я пыталась отказаться. Я несколько раз сказала "нет". Может быть, если бы ты вчера не раздражал ее, мы бы не оказались в такой ситуации.
  - Ты думаешь, она нас подозревает?
  - Думаю, что нет. Она решила настоять на своем, потому что ты был так категорически против. Потому что ты так придирался к ее брату. Со стороны это выглядело очень странно. Я видела, что Петра не понимает, как ей себя вести...
  - К черту Петру, - внезапно рявкнул он. - У Петры нет ни одной собственной мысли в голове.
  Я снова отстранилась. Тихо, но твердо я попросила:
  - Прекрати, Скотт. Достаточно.
  Я опешила. Он никогда раньше не был таким.
  - Прекратить что? - потребовал он.
  Спокойно и стараясь не провоцировать, я сказала:
  - Я не понимаю, почему ты так себя вел. Как будто ты хотел, чтобы тебя заподозрили. Или ты действительно хочешь, чтобы все знали о нас?
  - Конечно, нет. Не смеши меня.
  - Тогда в чем дело?
  Это выглядело так, словно он наткнулся на стеклянную стену. Я замолчала, потому что его лицо внезапно изменилось. Он поднял руку и потер лоб. Затем наклонил голову и медленно выдохнул. Затем поднял ладонь, как бы говоря: "Дай мне минутку".
  И вот его глаза стали нежными и полными раскаяния.
  - Извини, просто мне было трудно это вынести, - тихо сказал он. - Когда мы снова увидимся? Ты мне нужна.
  *
  Верный своему слову, Скотт перевел мне четыре тысячи, как только мой счет поступил в его офис. И я начала мечтать о будущем. Ничего фантастического, способного одним махом поднять меня из финансовой бездны. Никаких лотерейных билетов и внезапных наследств. Я вернулась к планированию расходов на ближайшие несколько месяцев. Конечно, я не могла так скоро вернуть деньги родителям, но с помощью Кита Холлингхерста, я начала бы зарабатывать достаточно, чтобы откладывать некоторую сумму каждый месяц.
  Я пока не знала, как долго продлятся отношения со Скоттом. Конечно, это было не навсегда, и его внезапная смена настроений от агрессивного до цепкого несколько встревожила меня. Но когда вы видите деньги на своем счете и уже без страха заглядываете в почтовый ящик, трудно отказаться от такого простого решения проблем. Еще две ночи со Скоттом, и долг по моей кредитной карте будет равен нулю.
  А если держать все в секрете, то никто и не пострадает от наших действий. Я никого не грабила, и не разрушала ничьи жизни. Я не причиняла никому вреда. Я даже собиралась заплатить налоги со своего заработка. Моя совесть почти замолчала.
  И все же я не могла воспринять происходящее, как норму. Как бы я себя ни убеждала.
  Кроме того, во мне росло беспокойство, что наше деловое соглашение - а для меня этот секс оставался в значительно мере деловым соглашением - для Скотта начало приобретать иное значение. И конечно, у меня возникало тошнотворное чувство вины, стоило только вспомнить о Надин.
  Меня ожидала третья встреча, и я собиралась получить представление о том, как мне вести себя дальше.
  На этот раз нам не понадобилась целая ночь. Скотт очень хотел встретиться, но я сказала, что смогу освободиться только на часть дня. Я объяснила, что сейчас Джордж стал очень ранимым. Скотт согласился, и мы договорились о полутора тысячах за несколько приятных часов после полудня.
  Итак, во вторник утром, без навязчивого контроля Уэйна, я смогла сделать то, чего обычно не делала, а именно отменила дневных пациентов. Я переместила их в графике под расплывчатым объяснением, что мне самой нужно обратиться к врачу. Мои пациенты обычно слишком беспокоились, что со мной может случиться что-то зловещее, поэтому воспринимали перенос без жалоб. А если, в худшем случае, Уэйн вернется во время моего отсутствия, я скажу, что делала рентген головы. Это точно заставит его замолчать.
  *
  На следующие три недели Скотт снял коттедж на северо-восточном берегу Конистон-Уотер и заплатил наличными, чтобы никто не смог его отследить. Он планировал взять его на все лето, но агент по аренде сказал, что на середину августа дом уже забронирован семьей из Бристоля.
  Конистон находится к западу от Уиндермира. Само озеро намного спокойнее, место не так популярно у туристов, а к коттеджу можно попасть либо с воды, либо по частной дороге. Я подозревала, что владельцам не хватило денег на ремонт, так как дорога явно требовала внимания. В настоящее время это были всего лишь две полосы гравия с высокой травой между ними. Здесь можно было проехать на джипе, и Рэндж Ровер Скотта тоже отлично справился бы, но пассажирам стандартного седана пришлось бы припарковаться на обочине и продолжать путь пешком.
  Возможно, потому Скотт и выбрал это место.
  Здесь мы могли провести время, не беспокоясь, что наши машину будут обнаружены. И, конечно, главным плюсом было то, что мы можем приезжать и уезжать, когда захотим. Это было идеальное убежище. Скотт пожалел, что не подумал о таком варианте раньше. Зачем тратить время в отелях, где всегда существует риск быть обнаруженным, когда можно снять домик в глуши?
  Для меня главное преимущество заключалось в том, что коттедж находился всего в пяти милях и двенадцати минутах езды от клиники. Я успевала сбежать с работы, переправиться на пароме через Уиндермир, заняться сексом со Скоттом, заехать за Джорджем и выпить чаю - все до пяти тридцати.
  И стать на полторы тысячи фунтов богаче.
  В час пятьдесят я уже была на дорожке к коттеджу. Ее ограничивала не привычная каменная стена, а изгородь из толстых жердин. С моего водительского кресла я могла видеть расстилающуюся внизу подковообразную долину, пропаханную в незапамятные времена ледником. В конце трассы, припаркованный задним ходом возле деревянного сарая, стоял Рэндж Ровер Скотта. Солнце отражалось в его лобовом стекле, я не заметила Скотта в машине, и потому испугалась, когда он неожиданно вышел мне навстечу.
  - Извини, - сказал он, - я хотел дождаться тебя здесь.
  - Ты не обязан.
  - Я хотел, чтобы мы вошли вместе. Подумал, это неплохая идея.
  - Мы будем притворяться настоящей парой на отдыхе?
  Скотт казался обиженным.
  - Что-то вроде того, - тихо сказал он.
  Внутри коттедж выглядел красиво, но ремонт явно заканчивали в спешке. Выключатели были забрызганы краской, а плинтуса местами соединены неправильно. Записка на столе сообщала, что завтра утром придет электрик, чтобы починить электричество в главной ванной. "Приносим извинения за неудобство".
  - Странно, - сказала я Скотту, переходя из комнаты в комнату.
  - Довольно паршиво, - ответил он. - Я рад, что не взял его на все лето. Поищу что-нибудь получше.
  Мы стояли, глядя сквозь французские двери. За ними простиралось озеро, спокойное и ровное, отражающее деревья на противоположном берегу. На Конистоне, как и по всему Озерному краю, движение по воде ограничено десятью милями в час. До введения этого правила вся береговая линия была покрыта радужными пятнами дизельного топлива. Ранним утренним прогулкам мешали спортсмены в гидрокостюмах на ревущих водных мотоциклах. В отличие от многих людей, я не сожалела о введении запрета на скорость. А Скотт сожалел. Ему пришлось продать свою моторную лодку.
  Помня, что времени у меня в обрез, я повернулась к Скотту и поцеловала его. Прижавшись к его бедрам, я просунула кончик языка ему в рот. И почувствовала сопротивление.
  Не зная, чего он от меня ждет, я начала расстегивать тунику, но он протянул руку.
  - Не надо, - категорично заявил он, - ты ведешь себя как проститутка.
  Я опустила руки вдоль доков и посмотрела ему в лицо:
  - Что я должна сделать, Скотт? - спросила я. - У нас мало времени. Я думала, ты хочешь...
  - Торопишься?
  Его голос был полон сарказма, а выражение лица жесткое. Я отстранилась и застегнула пуговицы.
  - Ты сегодня меня не хочешь?
  - Я просто не собирался трахаться, как только мы войдем в дверь, - сказал он.
  - Извини, - я начала раздражаться. - Но в прошлый раз ты именно этого и хотел.
  Он сглотнул, наступила тишина. Мы в первый раз спорили, и никто из нас не знал, как действовать.
  - Послушай, - сказал он через мгновение и коснулся моей щеки кончиками пальцев. - Не расстраивайся. Я сам не знаю, чего хочу. То есть, я хочу тебя, но не хочу, чтобы это выглядело так, словно ты здесь только из-за денег.
  Что я могла на это сказать?
  - Я никогда раньше этого не делала. Ни с кем, - начала я, стараясь сгладить неловкость.
  Немного погладить его эго.
  - Знаю. Извини, - сказал он. - Я не должен был заставлять тебя так думать. Пойдем наверх.
  Я сумела выдавить из себя слабую улыбку. Когда мы поднялись наверх, он сказал, что хочет лечь первым и смотреть, как я медленно раздеваюсь. Когда я улыбнулась своей рабочей форме, он ответил:
  - Мы представим, будто играем в медсестру и пациента.
  Я разделась, как он просил, и он позвал меня на кровать.
  - Закрой глаза, - прошептал он и начал целовать меня, начиная с лодыжек. Когда я попыталась ответить, он сказал: - Нет, не надо.
  В тот день он занимался со мной любовью с такой преданностью, что я должна была осознать силу его чувства.
  Но я ничего не поняла. Я была дурой.
  Или, может быть, просто предпочла ничего не знать.
  
  *
  ГЛАВА 23
  
  - Что с тобой? - сердито спросила Петра. - Я стою перед твоим кабинетом с пиццей пепперони, а какой-то Гэри говорит, что ты уехала в больницу. Что ты делаешь в больнице?
  - Гэри тебя слышит? - я соскользнула на край кровати подальше от Скотта.
  - Нет, - она понизила голос. - Кажется, нет. Он ушел к себе.
  Я выдохнула.
  - Я решила отдохнуть, - сказала я.
  - О, хорошо... Я думала, ты заболела...
  - Петра! - предупредила я, пока она не сболтнула что-нибудь еще.
  - Да, да, извини. - Она замолчала, и я услышала, как ее каблуки стучат по полу. - Я уже на улице, - сказала она мгновение спустя. - Он теперь точно не слышит. Так почему ты решила отдохнуть?
  - Потому что могу. Решила устроить себе выходной, пока Уэйна нет.
  - Повезло тебе.
  - И это говорит человек, который пятнадцать лет не работал полный рабочий день.
  - Я поняла твою мысль, спасибо, - сказала она. - Так что мне делать с пиццей?
  - До завтра доживет?
  - Надеюсь.
  - Тогда убери ее в холодильник.
  - В какой холодильник?
  - На кухне. По коридору до конца. Закрой глаза, когда откроешь холодильник, он довольно грязный. Его никто не убирает. Наклей записку "Руки прочь", иначе Гэри все сожрет. Завтра я заберу ее домой.
  - Отлично. Ты где? Дома тебя нет.
  - Нет, я дома.
  - Ты что, купила ковролин? Раньше ты звучала так, словно сидишь в грузовом контейнере. От пустоты аж в ушах звенело.
  - Я в кровати.
  - Среди дня?
  - Да, Петра, среди дня. Иногда люди спят днем.
  - Оу? - искренне удивилась она.
  Петра рассматривала отдых с пуританской точки зрения. Всякий, кто оставался в постели без уважительной медицинской причины, вызывал подозрение, а люди, спавшие часов до девяти, просто зря тратили свой день.
  - В общем, спасибо за пиццу, - я неубедительно попыталась вернуть разговор в нужное русло.
  - Всегда пожалуйста, - и тут же отключилась, чтобы прочитать текстовое сообщение.
  Я обернулась. Скотт лежал, закинув руку за голову.
  - Ты так легко лжешь, - сказал он.
  Его голос был ленивым и немного сонным.
  *
  На следующее утро, в среду, я пришла на работу пораньше. Так как я перенесла пациента со вторника на восемь утра, то пришлось отвезти Джорджа в группу с завтраком - в отличие от группы после уроков, место в ней не нужно было бронировать заранее. Минут через двадцать после начала сеанса я услышала в приемной голоса. Я выглянула, ожидая увидеть пациента, пришедшего записаться на прием или купить какие-нибудь бесполезные пищевые добавки, но это были мужчина и женщина. Два странных, совершенно неподходящих друг другу человека.
  Увидев меня в дверях, женщина встала первой. Ей было около сорока, среднего телосложения, в элегантном сером костюме с черным кантом вдоль лацканов. Под пиджаком сияла белизной футболка с круглым вырезом. Ее волосы были собраны в аккуратный хвост на затылке, и она была почти не накрашена.
  Было в этой женщине что-то знакомое - возможно, старый пациент? Видимо, нет, потому что, хотя ее лицо и выражало вежливое терпение, смотрела она так, словно не ожидала, что ее узнают.
  Мужчина был старше и выглядел неряшливо. Невысокого роста, полноватый, во вчерашней, сильно помятой рубашке. И усы его давно нуждались в стрижке.
  - Доброе утро. Извините за беспокойство, - сказала женщина. - Я сержант Джоан Эспинелл, а это мой коллега сержант Рон Куигли. Мы хотели бы поговорить с мистером Геддесом.
  - Уэйна Геддеса здесь нет.
  - Вы знаете, где он?
  - Боюсь, что нет.
  - Когда вы в последний раз видели его.
  Этот вопрос застал меня врасплох.
  - Из... извините, - пробормотала я, - но у меня пациент. Мы можем поговорить чуть позже.
  - Конечно, - сказала сержант Эспинелл.
  - Я постараюсь закончить побыстрее.
  Она улыбнулась.
  - Не торопитесь. У нас на сегодня мало дел. Мы подождем, сколько потребуется.
  Я закрыла дверь. Когда я в последний раз видела Уэйна? Меньше всего я хотела делиться этой информацией. И это были не просто два полицейских. Они явно были детективами. Что, черт возьми, они хотели от Уэйна? Может, он нарушил наш договор и сообщил, что я брала деньги? Неужели владельцы клиники передали дело в полицию? О, Господи.
  Мне нужно было срочно разобраться в своих мыслях. Решить, что сказать.
  Я почти закончила с пациентом, но тянула время. Я сделала вид, что его задняя дельтовидная мышца может усугубить проблему с мобилизацией лопатки, и усердно занималась разрушением несуществующей спайки.
  Когда тянуть дальше уже было нельзя, я закончила и сказала пациенту, что встречусь с ним у стойки регистрации.
  Детективы выглядели почти безмятежно. Обычно лица пациентов в очереди выражают смирение и готовность вытерпеть некоторую боль. Как правило, не проходило и недели, чтобы кто-то из них не пошутил насчет "физиотеррористов",а я улыбалась, будто слышала это слово впервые. Однако, оба детектива вальяжно раскинулись в креслах - колени слегка расставлены, плечи опущены - не хватало только телевизора и пива.
  Я назначила следующую встречу, попрощалась с пациентом, и оба детектива подошли к столу. Я закрыла страницу бронирования на экране и попросила еще минутку времени.
  - Мы просто побродим здесь пока, - сказал мужчина.
  - Пожалуйста, - ответила я, и он попытался улыбнуться.
  В конце концов, я сказала им, что свободна, и спросила, чем могу помочь.
  Они с серьезными лицами предъявили мне свои значки, и я нервно усмехнулась над этой формальностью. Она казалась такой же нелепой и ненужной, как официант, наливающий немного вина для дегустации, хотя единственное, что вы имеете права сделать, это сказать: "Очень хорошо, спасибо".
  - Мы пытаемся установить местонахождение Уэйна Геддеса, - начала сержант Эспинелл. - Нам нужна любая информация, которой вы располагаете.
  - Я не знаю, где Уэйн, - ответила я.
  - Это нормально, что он не вышел на работу?
  - Совершенно на него не похоже.
  Они оба задумчиво кивнули, и сержант Эспинелл достала блокнот и что-то в нем черкнула.
  Пока она писала, я повернулась к сержанту Куигли:
  - Могу я узнать, что случилось?
  - Просто предварительный опрос, - ответил он.
  - С какой целью? - спросила я.
  Он пожал плечами, как будто не имел права говорить.
  - Итак, вы говорите, что мистеру Геддесу не свойственно пропускать работу... сколько дней? - спросила сержант Эспинелл.
  - Если он не придет сегодня, это будет третий.
  - Обычно он уже здесь к этому времени?
  Я кивнула:
  - Он приезжает рано.
  - Чтобы открыть клинику?
  - Да, но у нас у всех есть ключи на случай, если он будет в штаб-квартире или другой клинике.
  Штаб-квартира! Я поверить не могла, что вслед за Уэйном повторила этот дурацкий термин.
  - А когда вы сказали, что видели Уэйна в последний раз?
  Я поколебалась.
  - В пятницу, в конце рабочего дня, - соврала я.
  - И каким он вам показался?
  Я подумала об Уэйне. Уэйн, ставящий мне ультиматум. Уэйн, угрожающий мне полицией, если я не уступлю его требованиям.
  - Не совсем понимаю, что вы имеете ввиду, - сказала я.
  - Он выглядел обеспокоенным? Взволнованным?
  - Не особенно.
  - О чем он говорил?
  - Не уверена, что помню. Работа. Выходные. Наши планы.
  - Какие у Уэйна были планы на выходные? - спросила сержант Эспинелл.
  - Не уверена, что он говорил.
  - Значит, вы ему говорили о своих планах?
  - Думаю, да. Послушайте, - я попыталась замедлить поток вопросов, прежде чем она заставит меня выболтать что-то лишнее. Что-то, намекающее на мой визит к Уэйну в субботу, - я действительно не могу вспомнить. Мы с Уэйном не друзья. Он мой босс. Я обмениваюсь любезностями и сохраняю нейтралитет. Он не лезет в мою жизнь, я не лезу в его.
  Сержант Эспинелл улыбнулась:
  - Понимаю.
  Она пролистала пару страниц в своем блокноте и попросила меня подождать минутку, пока она кое-что запишет. Это была одна из тех неловких пауз, которые я старалась заполнить болтовней. Я молча переставила вещи на столе. Сняла донышко дырокола и высыпала в мусорную корзину белое конфетти.
  Я подняла глаза и увидела, что она все еще пишет. Сержант Куигли засунул руки в карманы и раскачивался с пятки на носок. Его туфли издавали тихий хлюпающий звук, которого он, казалось, не замечал. Он повернулся и оглядел приемную.
  - Чем вы здесь занимаетесь? - спросил он меня.
  - То есть, какими конкретно проблемами?
  Он кивнул.
  - В основном, спина и шея.
  Он поднял брови, давая понять, что ожидал другого ответа.
  - С тех пор, как первый человек стал передвигаться вертикально, у него начались проблемы с позвоночником, - объяснила я.
  - Я думал, с коленями, - ответил он, согнул ногу и поморщился.
  Я услышала крепитацию, скрип кости о кость, когда он выпрямил ногу. Кстати, более игривые мужчины спрашивают, не занимаемся ли мы растяжениями в паху.
  - С коленями тоже приходится много работать, - продолжила я. - Но, в основном, это спина и шея. Потом колени, плечи и ступни. И, конечно, спортивные травмы.
  Сержант Куигли задумчиво кивнул.
  - А чем здесь занимается мистер Геддес? - спросила сержант Эспинелл, наконец покончив с записями.
  - Он менеджер.
  - Его здесь любят?
  Я невольно расширила глаза и рассеялась:
  - Без комментариев.
  Сержант Эспинелл улыбнулась в ответ и подождала, не добавлю ли я что-либо еще.
  - У Уэйна какие-то проблемы? - осторожно спросила я.
  - Мы просто хотим его найти, - ответила она.
  - Вы проверяли его дом?
  - Поедем туда после вас. Клиника была по пути, так что решили сначала заехать сюда. Нам сказали, что он не выходил на работу с пятницы. Это верно?
  - Да, насколько я знаю. Но, как я уже сказала, я не спрашивала. Гэри придет в восемь - сорок пять, возможно, он знает больше. Это он позвонил в головной офис и сообщил, что Уэйн не вышел на работу.
  Она не отводила от меня взгляда, и до меня внезапно дошло, откуда я ее знаю. В школе она была на несколько лет младше меня, но с тех пор мы не встречались. Она похудела или как-то еще изменила свою внешность. В ней определенно было что-то особенное, просто я не могла понять, что именно.
  Через мгновение она спросила:
  - У мистера Геддеса есть поблизости кто-то из родственников?
  - Его отец умер, а мать живет в пансионате.
  - А братья или сестры?
  - Не помню, чтобы он говорил о них.
  - Хорошо, спасибо, - сказала она. - Думаю, мы узнали все, что нам пока нужно. Если понадобится дополнительная информация, мы вернемся.
  Я попыталась скрыть свое облегчение от того, что допрос окончен, и сделала то, что обычно себе не позволяла - прокомментировала ее осанку.
  - У вас проблемы с шеей, детектив?
  - Почему вы спрашиваете?
  - Просто заметила, как вы двигаетесь. Кажется у вас что-то с шестым и пятым позвонками.
  Я воздержалась упоминать, что такую позу мы непочтительно называем "петушиной осанкой". Очень часто скованность в нижней части шейного и верхней части грудного отдела позвоночника заставляет людей выталкивать подбородок вперед. Это ограничивает свободу поворота: пытаясь повернуть голову, они одновременно поднимают плечо. Просто вспомните похожую на робота Полу Абдул, когда она спорит с Саймоном Коуэллом в первом сезоне American Idol * (* телешоу).
  - Мне сделали уменьшение груди, просто сказала сержант Эспинелл. - У меня осталось скованность в верхней части груди после постоянного...
  Она остановилась на полуслове, позволяя мне заполнить пробел.
  Ее партнер сержант Куигли смотрел в угол.
  - Ага, - сказала я, уже свободнее чувствуя себя на привычной территории. - Большая грудь может просто убить позвоночник. Иногда помогает растяжка в позе собаки лицом вверх. Вы занимаетесь йогой?
  - Да. Я попробую, - сказала она.
  Она закрыла блокнот и сделала вид, что готова уйти.
  Обойдя в приемную в последний раз и убедившись, что ничто не ускользнуло от ее внимания, сержант Эспинелл поблагодарила меня за потраченное время и вручила карточку со своими данными. На случай, если Уэйн внезапно свяжется со мной.
  Она отошла на несколько шагов от стола и, когда я уже поверила, что избавилась от них окончательно, остановилась, повернулась и нахмурилась, словно пытаясь разгадать некую загадку.
  - Мистер Геддес когда-нибудь упоминал о пропаже денег? - спросила она.
  *
  ГЛАВА 24
  - Денег? - тупо повторила я.
  - Да, - сказала сержант Эспинелл. - Денег.
  Сержант Куигли, который уже вышел из клиники, теперь вернулся и стоял в коридоре в нескольких футах позади своей напарницы. Его лицо оставалось открытым и скучающим, и я сразу поняла, что эти два актера отлично отработали свои психологические уловки.
  Усыпить жертву своим приветливым и дружелюбным отношением, а затем застать врасплох одним убийственным вопросом.
  - Что-то не припомню, - пробормотала я.
  - Попробуйте вспомнить, что было на прошлой неделе, - посоветовала сержант Эспинелл. - Он спрашивал о каких-либо нарушениях в отчетах?
  В этот момент открылась дверь клиники и на пороге появилась Магдалена с масштабной моделью позвоночника со всеми основными нервами и выпадением межпозвоночного диска на уровне L5-S1. Я искала ее вчера, когда не могла донести до пациента идею, как защемление нерва в области поясницы может вызывать боль в голени. Он был уверен, что у него перелом, хотя рентген показывал обратное.
  Магдалена одними губами улыбнулась двум детективам и сказала: " Guten Morgen", что она делала, когда не хотела вступать в разговор. Она скрылась в своей процедурной и тут же включила Classic FM достаточно громко, чтобы было слышно через закрытую дверь.
  Сержант Эспинелл кивнула на комнату Магдалены:
  - Она тоже здесь работает?
  - Да.
  - Немка?
  - Австриячка.
  - Вероятно, нам придется вызвать вас на допрос. Позже.
  Я сказала, что, конечно, приеду, а затем выжидающе посмотрела на сержанта.
  - Так вы вспомнили следующую неделю? - подсказала она.
  - Ах, да, - ответила я и подняла глаза к потолку, делая вид, что добросовестно вспоминаю события последних нескольких дней.
  В конце концов, я покачала головой и сказала:
  - Нет. Мне очень жаль, но не припомню, чтобы Уэйн упоминал о каких-то нарушениях. Он считал бухгалтерию своей личной епархией. Как будто, это давало ему преимущество над всеми нами. Если вы понимаете, о чем я.
  - Конечно, - сказала она. - Я понимаю.
  У меня появилось ощущение, что интервью окончено, поэтому я пробормотала что-то о подготовке к следующему пациенту и вышла из-за стола.
  Сержант Эспинелл внимательно проследила за мной, а затем поблагодарила за уделенное им время.
  - Увидимся позже, - сказала она.
  Я заставила себя улыбнуться:
  - Позже, так позже.
  Я прислушалась, когда хлопнут дверцы машины, затем пробежала к себе в процедурную и отодвинула жалюзи. Они сидели в каком-то Форде. Я не очень разбираюсь в моделях, просто это был новый черный седан.
  Сержант Эспинелл была за рулем. Она быстро, даже слишком быстро, дала задний ход, развернулась и умчалась со стоянки.
  Меня трясло.
  Где был Уэйн, когда я проснулась на полу в его доме? Почему он не сказал мне, куда уходит? Было что-то странное во всей этой ситуации.
  Мне нужно было подышать свежим воздухом.
   Я вышла на парковку и села на скамью. Над головой, набирая высоту, кружил канюк. Я наблюдала, как его атакуют две галки. Они пикировали на хищника и кричали, пока птица не сменила курс подальше от их гнезда.
  Дверь клиники за моей спиной открылась.
  - Кто это были? - Спросила Магдалена.
  - Полиция. Они ищут Уэйна.
  - Почему его? У нас что, мало пропавших детей? Пусть лучше ищут их.
  - Что, у нас пропали дети? - спросила я.
  - Ну, не знаю, - сказала она оборонительно. - Но они же все время пропадают. Где-нибудь.
  Я не стала вникать в ее логику. Беседы с Магдаленой часто заканчивались тем, что она уходила, смертельно оскорбленная, словно ей нанесли личную обиду. Я не могла понять, терялась ли часть смысла при ее переходе с родного языка на английский, или таков был ее стиль общения.
  Пациенты тоже это чувствовали. Они выходили из ее процедурной растерянные, со стыдом пряча глаза, предполагая, что каким-то образом обидели Магдалену или огорчили ее жалобами на свою физическую боль.
  - Уэйн когда-нибудь говорил с вами о счетах, Магдалена?
  Она покачала головой:
  - Он всегда говорил о своих глупых рыбках.
  - А о пропавших деньгах не спрашивал?
  Ее глаза расширились.
  - Нет, никогда, - сказала она, глядя на меня с выражением "ой, как интересно!"
  Я встала.
  - Меня тоже, - сказала я рассеянно и направилась в дом.
  Пытаясь занять себя и не позволить мыслям выйти из-под контроля, я составила счет и отправила его в офис Скотта. На этот раз я "провела" для него курс подъмно-погрузочно-разгрузочных работ.
  Я выставила фирме Скотта счет на 1500 фунтов стерлингов и отправила его по электронной почте, в надежде, что так его оплатят быстрее. Бумажная копия по почте дойдет только дня через два.
  Приехал Гэри, и я рассказала ему о визите полиции. Он захотел получить подробный отчет об их вопросах. Когда я закончила, он сказал:
  - Похоже, они расследуют мошенничество. Как думаешь, он много украл?
  - Вряд ли, - быстро сказала я. - Кроме того, что тут воровать? Большая часть платежей поступает в электронном виде сразу на счет клиники.
  Гэри пожал плечами:
  - Помнишь того парня из гольф-клуба? Секретаря, который снимал деньги с членских взносов?
  - Смутно.
  - Он занимался этим годами. Он успел прикарманить шестьдесят тысяч, прежде чем это заметили.
  - И что с ним стало?
  Гэри пошевелил пальцами, нагоняя жути:
  -Никто не знает, - драматично произнес он. - Его машину нашли возле парома в Странраре. Он толи утопился, толи сбежал в Северную Ирландию.
  Я посмотрела на Гэри, и меня охватило желание тоже сбежать.
  Было ли это исполнимо?
  Деньги в банке у меня имелись. Джордж хотел уехать. Фактически сегодня утром он снова спросил, не можем ли мы переехать в другое место. Уинстон, конечно, будет потрясен расставанием с сыном, но ведь он не думал об этом, трахая других женщин? Я могла бы собрать вещи уже сегодня, пока сержант Эспинелл не вернулась с новыми вопросами.
  Новое начало...
  Куда мы могли уехать? С нашими новыми паспортами мы с Джорджем могли просто взять курс на юг и ехать, пока не найдем городок, который понравится нам обоим. Например, жить возле пляжа в Аквитании. Или перебраться через границу в Испанию и устроиться в Галисии, там дешевле.
  - Роз?
  Откуда-то издалека донесся голос Гэри.
  - Роз!
  - Что?
  Гэри смотрел на меня, как на сумасшедшую:
  - Тебя пациент ждет, - он указал на Сью Митчинсон.
  Она сидела скрюченная, на одной ягодице, и болезненно морщилась.
  - Что с вами случилось, Сью? - спросила я, возвращаясь в реальность.
  - Поругалась с Гувером, - сказала она. - На лестнице.
  Сью прошла за мной в процедурный кабинет, после чего я закрыла дверь и, оставив все мысли о побеге, пообещала ей решить ее проблему как можно быстрее.
  Полиция в тот день не вернулась, и мои заранее отрепетированные ответы пропали, можно сказать, даром. На самом деле, больше вообще ничего не происходило, разве что Гэри с Магдаленой неутомимо обсуждали, куда сбежал Уэйн, и сколько денег он прихватил с собой.
  Странно, что я так же легко говорила о его побеге. Как будто я тоже считала Уэйна вором. Ужасно, правда? Но у меня не было выбора. Я с тревогой набирала номер Уэйна каждые несколько часов, но результат был одним и тем же: "абонент не отвечает".
  Вечер четверга подкрался незаметно, и после всех тревог и связанного с Уэйном беспокойства было приятно отвлечься на что-то другое. Я написала брату Надин свой адрес, он перезвонил, и мы договорились встретиться в семь. Не зная, что он задумал, я нарядилась в широкую юбку, блузку без рукавов и сандалии. Заморачиваться с макияжем тоже не стала, ограничившись блеском для губ - моя кожа выглядела здоровой и гладкой, так что ухищрения с косметикой только испортили бы впечатление.
  Винс забрал Джорджа в пять. Он позвонил заранее и сказал не кормить ребенка, потому что они собирались взять по пути рыбу с жареным картофелем.
  - Чем я заслужила такого замечательного зятя? - спросила я.
  Винс ответил, что на самом деле это я оказываю ему услугу. Петра пребывала в принципиально дурном настроении, которое могло продлиться неделю и даже больше, так что ему будет просто приятно выбраться из дома.
  - Чем она на этот раз не довольна? - удивилась я.
  - А вот это вопрос на миллион долларов. Я должен был о чем-то догадаться и что-то сделать. Но так как не получил устных указаний и даже намеков, то предсказуемо облажался.
  - Ой, - сказала я.
  - Вот именно, - ответил он. - Ой. - Потом он спросил: - Я верну Джорджа часам к десяти. Тебе будет достаточно времени?
  - Конечно. Более чем. Если хочешь, привези его в девять. Это даст мне повод сбежать со свидания, если брат Надин мне надоест.
  - Как скажешь... Роз?
  - Что такое, Винсент?
  - Я думаю, с этим парнем все в порядке.
  - Почему ты так решил?
  - Просто интуиция.
  *
  Брат Надин приехал раньше. Я распахнула окна гостиной и заднюю дверь, чтобы проветрить дом. Я не планировала приглашать его в дом из-за скудного интерьера и общего впечатления заброшенности жилья. Как Петра сказала по телефону, у меня еще не было времени купить ковролин, поэтому мы жили с гладким бетонным полом. Квартира выглядела жалкой, и я чувствовала себя неловко.
  Кроме того, прогретое солнцем жилье имело тенденцию избавляться от запахов предыдущих жильцов. В комнатах висел едкий аромат горелого кофе с ноками табака и грязных носков, источник которого я так и не смогла обнаружить.
  Я покрывала ногти на ногах вторым слоем леденцово-розового лака, когда через окно донесся голос Селии.
  - Значит, вы тот самый джентльмен с работы, которого Роз держит в секрете?
  Мой живот сжался в комок.
  Хотя невозможно было разобрать его точные слова, но по тону было ясно, что мой гость отвечал вежливо и скромно. Оставалось надеяться, что он не станет позже расспрашивать меня о "джентльмене с работы". Как бы то ни было, я сразу обо всем забыла, потому что удивленное "Вы?" вылетело у меня изо рта, прежде чем я успела его остановить.
  Он улыбнулся и довольно решительно заявил:
  - Сюрприз.
  Мое лицо залило жаром. Это был Генри Пичи. Страховой агент, уколовший мне палец, чтобы взять кровь.
  Боже, он был симпатичным. Он был очень симпатичным и приходился братом Надин.
  Черт.
  ЧертЧертЧерт.
  Такого поворота я не ожидала. Видимо, мне нужно было изящно отказаться от свидания и больше никогда с ним не встречаться.
  Краем глаза я заметила озадаченное лицо Селии, когда она увидела мой испуг. Я почти слышала ее мысли: неудивительно, что эта женщина до сих пор не замужем, раз она так встречает потенциальных женихов.
  - Почему вы не предупредили меня? - спросила я шепотом.
  - Потому что не был уверен, что вы согласитесь, - прошептал он в ответ.
  - Вполне возможно, - ответила я. - Подождите здесь, - сказала я, все еще пытаясь собраться с мыслями. - Я возьму сумку. Куда мы едем?
  Он сделал широкий взмах рукой:
  - Куда угодно. Куда глаза глядят.
  На нем были выцветшие джинсы и серая футболка. Выше меня на пару дюймов, аккуратная задница, твердый пресс, неплохо развитые мышцы плечевого пояса. Уверенная и устойчивая походка боксера.
  Что я творила? Я не могла встречаться с ним. Я не должна была.
  Мне надо было уйти. Я не могла остаться.
  Мы направились к калитке мимо Селии, которая за то время, что потребовалось мне, чтобы метнуться за сумкой и сандалиями, успела нанести свежий слой помады и нацепить на голову смешную соломенную шляпу с огромными полями. Это сооружение удерживалось на голове с помощью завязанного под подбородком шифонового шарфа, и я, проходя мимо, бросила на нее ошеломленный взгляд.
  Генри приехал на красном Пежо, сошедшем с конвейера лет пятнадцать назад. Автомобиль был безупречно чистым, и только этим отличался от машин, на которых учатся вождению мальчики-подростки.
  - Желаю вам хорошо провести время! - крикнула нам вслед Селия.
  Она сияла улыбкой, как утреннее солнышко.
  - Обязательно, - ответил Генри, открывая мне пассажирскую дверь.
  - Пока, Селия, - сказала я.
  Селия отвернулась, и я выдохнула, радуясь, что она не стала выпытывать у Генри какие-либо подробности наших отношений. Но факт, что он скрыл свою личность, беспокоил и нервировал меня. Я прокручивала в голове нашу первую встречу, пытаясь вспомнить, упоминала ли я Скотта Элиаса.
  Скотта Элиаса, его зятя.
  Кстати, я к тому времени уже спала со Скоттом?
  Нет, это случилось позже. В отеле, где Генри подмигнул мне. ЧертЧертЧерт! Мог ли он видеть Скотта тем вечером? Возможно, ведь они находились в каких-то двадцати метрах друг от друга. Была ли это какая-то ловушка?
  Я не могла ясно соображать, и чувствовала приближение паники.
  Мы проехали совсем немного, всего несколько сотен ярдов, когда Генри свернул на обочину. Он поднял ручной тормоз и повернулся ко мне. Я посмотрела на него, и меня охватил страх. У него был вид человека, собирающегося сбросить бомбу, и я боялась услышать то, что он сейчас скажет.
  Он протянул руку:
  - Генри Пичи, - произнес он с улыбкой.- Очень рад с тобой познакомиться.
  - Роз Туви, - неуверенно ответила я, пожимая его руку. - Кажется, мы уже где-то встречались.
  - Извини. Я должен был сказать, что знаю тебя. Кажется, я тебя напугал. Ты выглядишь так, словно увидела привидение. Мы можем начать все с чистого листа?
  Я попыталась улыбнуться.
  - Давай попробуем, - тихо сказала я.
  Воцарилась неловкая тишина, во время которой каждый старался придумать, чем бы заполнить паузу. Затем я засмеялась.
  - Что такое? - спросил он.
  - Мой адрес.
  - Что не так с твоим адресом?
  - Ты его уже знал. Я написала его тебе, но ты уже знал, где я живу. Я продиктовала его, когда ты оформлял страховку.
  Генри поморщился.
  - Точно, - сказал он. - Это было в твоих записях.
  - Ты знаешь обо мне все.
  - Не так уж много, на самом деле, - возразил он. - Тебя это беспокоит?
  Я пожала плечами:
  - По крайней мере, ты знаешь, что у меня нет СПИДа.
  Он поерзал на сиденье, его лицо стало серьезным.
  - Я не имею права обсуждать анализы. Это конфиденциальная информация. Результат отправят тебе по почте.
  Я смотрела на него, не моргая.
  - Да ладно, - сказала я. - Ты бы здесь не сидел, если бы анализ был положительным.
  Я не стала говорить, что проверилась, как только узнала, что Уинстон пошел налево. А через полгода я проверилась еще раз. Так, на всякий случай.
  Я сообщила Генри, что рассчитывала на халявную выпивку. Он просиял.
  - Паб? - быстро предложил он. - Или эконом-вариант?
  - Объясни насчет эконома.
  - Мы заезжаем на пивоварню, выбираем, что нам по душе, и выпиваем все в красивом месте по твоему выбору. Закуски не обязательны.
  - Хочу эконом-вариант, - сказал я.
  *
  
  ГЛАВА 25
  
  Тарн ничем не хуже остальных Национальных парков Озерного края. Он находится примерно в миле от Хоксхеда, и это сцена, созданная самой природой, для наблюдения закатов. Люди съезжаются сюда, потому что здесь, на относительно небольшом участке земли собраны все необходимые декорации для этого прекрасного зрелища.
  Прежде всего, карстовый карьер - осколок кобальтового стекла под голубым небом. В пасмурные дни он становится чернильно-черным. Сосны у кромки воды придают этому месту таинственную и романтическую атмосферу. И, конечно, не надо забывать о Лэнгдейл-Пайкс, группе скалистых пиков, которые с этой точки обзора выглядят особенно величественными и живописными.
  Единственным недостатком Тарн-Хоуз является огромное количество туристов, причем в последнее время, после обустройства прогулочных дорожек вдоль берега, их количество заметно возросло.
  В семь сорок пять вечера здесь оставалось лишь несколько самых упорных отдыхающих да группа японских туристов. Когда их компания, вооруженная зонтиками, фотоаппаратами и селфи-палками, вывалилась из микроавтобуса, мы решили переждать в машине. Затем, когда все кроссовки на танкетках были завязаны, первые фотографии сделаны, а зонтики открыты, мы смогли покинуть свое убежище.
  Вооружившись пивом и солнцезащитными очками, мы с Генри отправились в путь. Однако, вместо того, чтобы спуститься к тропе, мы повернули назад и забрались на небольшой холм к югу от дороги. Вид отсюда был неизмеримо лучше, и можно было не опасаться туристов, которые решат пренебречь стрелками-указателями. Все это место сейчас принадлежало нам.
  Генри, как выяснилось, тоже жил в этих краях с рождения. И так же, как я, приезжая на Тарн-Хоус в детстве и юности, не замечал восхищения на лицах людей, увидевших впервые это чудо, влюбленных пар, исполненных надежды, что эта красота в будущем станет камертоном их отношений.
  "И так будет всю жизнь", видела я в пружинистой походке девушек, в неосознанной ритмичности их слов, и с неожиданной жестокостью подумала: "Поживем, увидим, дорогие мои. Поживем, увидим".
  - Здесь? - Генри обвел рукой вершину холма.
  В пакете, что он нес с собой, звякнули бутылки пива. Перед нами лежал участок травы размером с двойной матрас, примятый после предыдущего пикника. Мы устроились, и Генри достал из кармана нож. Он передал мне бутылку Miller, сопроводив ее нежно-укоряющим взглядом.
  - И после всего этого выбора, - он имел в виду длинный перечень напитков на пивоварне, - ты выбрала слабенькую американскую шипучку?
  - Вкусное американское пиво, которое я люблю, - поправила его я. - А что? - спросила я, когда он снимал крышку со своей бутылки, - Ты предпочитаешь женщин, которые заказывают сразу пинту Гиннесса или Кэффри под регби с мальчиками?
  Он весело улыбнулся:
  - Знавал я парочку таких.
  - Я так и поняла. Ты был женат?
  - Был когда-то, - ответил он. - Когда-то я был женат.
  Какое-то время мы болтали. Это был один из тех разговоров, когда собеседники старательно обходят острые углы, чтобы случайно не обидеть друг друга, но и не рвутся произвести впечатление. Наш флирт был легким и манящим, и все же я оставалась настороже, так как не могла отвлечься от ситуации со Скоттом.
  - Итак... - сказал Генри после того, как мы обсудили фильмы, которые нам нравились, музыкантов, которые нас раздражали, и места, которые хотели бы посетить.
  Я была рада, что он не начал обсуждать свой список желаний, как делали многие из моих знакомых. Они просто не понимали, что мечты всех, кто читает GQ * (* ежемесячный мужской журнал) совпадают вплоть до мелочей: погружение с аквалангом на Большом Барьерном рифе, годовой абонемент на игры "Барселоны", лицензия пилота и так далее.
  - Итак, ты встречаешься с кем-то с работы? - небрежно сказал Генри.
  Его вопрос застал меня врасплох. Я надеялась, что он пропустил мимо ушей комментарий Селии. Когда я моргнула, он продолжил:
  - Просто я не могу представить, кто это может быть. Ведь не Уэйн же?
  - Нет, - быстро ответила я. - Не Уэйн.
  Он выдохнул и улыбнулся:
  - Если честно, просто не мог представить его рядом с тобой.
  Я сделала глоток и помолчала, обдумывая, как лучше поступить. Если я признаюсь, что встречаюсь с кем-то (с кем угодно, хоть с принцем Уильямом), я получу неплохую стратегию выхода. Я могла бы, например, соврать, что на это свидание меня вынудили Надин с Петрой, но у меня уже есть отношения, в которые я не хочу никого посвящать.
  Вот что я должна была сказать. Это было бы разумно. Уйти, пока никто не пострадал.
  Вот только я никак не могла заставить себя это сделать. Генри был чертовски красивым, и я уже была им очарована. У меня возникло ощущение, что если даже я попытаюсь заявить, что связана с другим мужчиной, из моего рта вылетят совсем другие слова.
  - Я спрашиваю не из любопытства, - тихо сказал Генри, - но было бы неплохо узнать, не зря ли я трачу здесь твое время.
  Я допила свою бутылку.
  - У меня никого нет, - твердо сказала я, и он удивленно поднял брови. - Я встречалась кое с кем, но все уже закончилось. Я соврала соседке, потому что она все время пытается меня сватать. Я сказала ей только, чтобы...
  - О, - выдохнул он с облегчением и искренним удовлетворением. - Рад это слышать. Не хотел драться из-за тебя.
  Я слабо улыбнулась.
  - Видишь ли, я не умею драться, - добавил он, передавая мне еще одну бутылку. - То есть, дерусь, но плохо.
  - А что ты делаешь хорошо? Просто интересуюсь, - спросила я.
  - Я? - переспросил он, и, не задумываясь, ответил: - Живу.
  - Что это за ответ?
  - Единственный, какой у меня есть.
  Я засмеялась и начала ковырять ногтем мокрую этикетку на пивной бутылке.
  - Звучит довольно претенциозно, - заметила я.
  - Правда? - удивился он. - Я не хотел сказать, что моя жизнь прекрасна, а все остальные живут не правильно. Просто я стараюсь заниматься тем, что мне нравится, и почти никогда не делаю того, что не нравится.
  - Например, работу, - сказала я.
  - Да. В том числе.
  Он звякнул горлышком своей бутылки с клубничным элем о мое пиво:
  - Ура.
  *
  Когда мы вернулись, Фокси тявкала в саду.
  - Тихо! - крикнула Селия, а потом дунула в свисток.
  Не желая демонстрировать Генри убожество моего дома, а так же не желая знакомить его с Джорджем, я не пригласила его на кофе. Фактически, я попрощалась с ним, как только захлопнула дверцу машины. Мы не целовались. Селия с Деннисом наслаждались вечерним солнышком на недавно купленной садовой скамейке, так что это было бы в высшей степени неудобно.
  И все же Генри на свой страх и риск проследовал за мной до самой двери.
  - Хорошо провели время? - спросила Селия, и я пробормотала что-то невнятное.
  Я заметила взгляд, который она бросила на Денниса. Теперь она будет думать, что я разгоняю всех женихов из-за своей разборчивости. Ей не нужно было произносить это вслух. Вердикт ясно читался в морщинках вокруг неодобрительно поджатых губ.
  Повернув ключ в замке, я сказала Генри:
  - Я бы пригласила тебя зайти, но мой сын...
  Я позволила словам повиснуть в воздухе, надеясь, что Генри сам протянет логическую нить между возвращением Джорджа и неуместностью его присутствия.
  - А ты пригласи, - предложил он.
  - Но Джордж скоро вернется.
  - Разве к тебе не приходят друзья? - мягко спросил он. - Никогда-никогда?
  - Не мужчины.
  - Почему?
  - Потому что я терпеть не могу всего этого вранья. "Это новый друг мамы" или "Джордж, познакомься со своим дядей Генри". Детям это только вредит.
  Он смотрел на меня, как на гиперопекающую клушку-мать, поэтому я громким шепотом добавила, что поскольку у него нет детей, он не может учить, как мне воспитывать своего собственного сына. Секунду он казался рассерженным, однако, это выражение на его лице мелькнуло и исчезло. Такое бывает, когда в раздражающем вас водителе на дороге вы внезапно узнаете старичка соседа.
  - Всего на пять минут, - настаивал Генри.
  - Нет, - сказала я. - Не могу. Извини.
  - Я хочу посмотреть, где ты живешь.
  - А я бы предпочла, чтобы ты этого не делал.
  В этот момент Селия встала со скамейки и, положив руки на бедра, пошла к нам:
  - Милые птенчики, не хотите ли выпить по стакану пива?
  - Я пас, - быстро ответил Генри. - Я за рулем. А Роз только что предложила мне чашечку кофе.
  Лицо Селии упало:
  - Ну, тогда в следующий раз, - сказала она.
  Генри одарил ее очаровательно улыбкой:
  - Обязательно.
  Он обернулся ко мне, его глаза горели озорством. Нечего делать, я сдалась и толкнула дверь.
  - В гостиную, - категорично заявила я и жестом пригласила Генри внутрь.
  Обернувшись, я увидела, что Селия все еще не сдвинулась с места.
  - Извините, - произнесла я одними губами. - Вы не обижаетесь?
  Мне стало плохо от одного ее несчастного вида.
  - Вовсе нет, - буркнула она, приходя в себя. - Приятного вечера. - А затем прошептала девичьим заговорщическим тоном: - Он ужасно красивый, Роз! Не упусти!
  *
  Генри вошел в столовую.
  - Я вижу, ты поклонница минимализма.
  - Послушай, если собираешься критиковать...
  Он приложил палец к губам:
  - Нет. Но Роз, где вся мебель? Что, черт возьми, случилось?
  - Ну, ты знаешь... так вышло.
  - Вы только что переехали? - спросил он.
  - Не совсем. Меня навестили судебные приставы. Ты не передумал насчет кофе?
  Он попытался сочувственно улыбнуться, но, видимо, испугался, что я пну его в колено.
  - Давай я сам, - он направился к кухне. - А ты пока присядь... - он окинул взглядом комнату, - присядь на этот ящик.
  Я осталась стоять. Сандалии немного натерли мне ноги, так что я сняла их и стояла босиком.
  Он вернулся через мгновение:
  - Чашки?
  Я покачала головой:
  - Только те, что в раковине.
  - Совсем как в моей юности, - весело сказал он. - Чай из стакана, водка из миски.
  Я прошла за ним на кухню. Мои босые подошвы тихо шлепали по полу.
  - Чему ты учился? - спросила я.
  - Химическая инженерия.
  - Ух ты! Разве ты не должен работать в ICI * (* букв. Имперская Химическая Компания) или вроде того?
  Он кивнул:
  - Ты права. Должен.
  - Но вместо этого...
  - Оформляю страховки два дня в неделю.
  - Чем ты занимаешься, когда не работаешь?
  - В основном, читаю, - сказал он.
  - Почему?
  Он засмеялся, но когда понял, что я не шучу, задумался.
  - Знаешь, - сказал он, - если бы ты спросила меня год назад, я бы не знал, что ответить. Я не прячусь в книгах от жизни и не занимаюсь самосовершенствованием, если ты об этом.
  Я пожала плечами:
  - Нет, не об этом.
  - Мне всегда нравилось читать, - объяснил он. - Я всегда ловил себя на том, что беру книгу, не задумываясь о причине. Но в прошлом году я прочитал рецензию на книгу Джона Малковича.
  - Не знала, что он еще и писатель, - сказала я.
  - Нет, он написал обзор, а не книгу.
  - Ясно.
  - Вообще-то, теперь я уверен, что то был не сам артист, а рецензент, выдававший себя за Джона Малковича. Одним словом, это была книга "Да простят нас" Эми Хоумс. - Он сделал паузу. - Ты о ней слышала?
  - Нет.
  - Не важно. Это не важно. Но в своем обзоре он подчеркивает причину, по которой я читаю. Он говорит, что сейчас все авторы такие скучные. По сути, они так боятся задеть чувства читателей, что интересных персонажей почти не осталось. И когда он сел читать "Да простят нас", он наконец-то встретил кого-то интересного. Он нашел главного героя таким интересным и убедительным, что перечитал книгу еще раз. Наверное, поэтому я и читаю.
  - Потому что люди тупые?
  - Да. Кстати, у тебя красивые зубы.
  - Спасибо.
  В этот момент Генри обнаружил, что в чайнике недостаточно воды. Подставив чайник под кран, он небрежно спросил:
  - Значит, судебные приставы? Это серьезно. Что случилось?
  - Я слишком много потратила, а мой муж накопил на мое имя немало долгов.
  - О, да. Помню. Дерьмовая история. Но ты, кажется, не очень злишься на него?
  - Сначала злилась. Но какой смысл? В конце концов, я сама его выбрала. Я потратила много времени, обвиняя его, но потом поняла, что это не поможет мне решить мои проблемы. И никто за меня это не сделает. Кроме того, существует множество людей, которым приходится тяжелее, чем мне. В общем, надо не жаловаться, а работать.
  - И как, получается?
  - Да, - сказала я. - Теперь все стало проще. Худшее позади. Дела идут на лад, и я выбираюсь из финансовой ямы.
  - Отлично. Я восхищаюсь тобой.
  Я отвернулась.
  - Тебе нравится твоя работа? - спросил он.
  - В основном, да. Мне нравится помогать людям, которые страдают от боли. Просто это занимает...
  - Все твое время?
  - Ага.
  Я даже рассказала, как пришлось закрыть собственную клинику, но я все еще мечтаю работать на себя.
  - Тогда почему бы нет? - спросил он. - Разве нельзя начать все заново?
  - Есть возможность, но я боюсь. В прошлый раз я добилась успеха, но пришлось вкалывать, как рабу на галерах, и все из-за того, что я не могла отказать людям. А потом я все равно подвела всех из-за своей безответственности.
  - Ты не безответственная, - сказал он. - Ты работаешь полный день и одна, без всякой помощи, воспитываешь ребенка. Разве это безответственно?
  - Ты очень любезен, - ответила я. - Но люди думают иначе, потому что...
  Он отмахнулся от моих слов, как бы говоря: "да что они понимают?"
  - Я недавно прочитал, что семьдесят один процент людей не любит свою работу. Большая часть человечества всю жизнь занимаются тем, что им не нравится.
  - А тебе твоя работа нравится? - спросила я.
  - Не особенно, но я работаю только два дня из семи. Думаю, два дня в неделю можно и потерпеть. Кстати, когда-то нам говорили, что с появлением роботов и искусственного интеллекта развитые страны перейдут на трехдневную рабочую неделю. Однако, этого так и не случилось.
  - Как думаешь, почему?
  - Вероятно, чтобы мы не натворили бед, - сказал Генри. - Что мы будем делать с этим избытком свободы? Начнется анархия. - Он улыбнулся. - Всегда найдутся желающие работать полный день. Позвольте им делать, что хотят, скажу я, и оставьте остальных в покое. Конечно, некоторые не понимают, почему я не хочу больше зарабатывать. Для них деньги - единственный показатель успеха и все такое.
  Уинстон тоже пережил длительную фазу борьбы с коммерциализмом. Я помню все эти длинные речи об автономии, неверно понятых луддитах, мифе о тяжелом труде и достойной жизни.
  Проблема заключалась в том, что он продолжал покупать дорогие вещи.
  Я спросила Генри, о каких "некоторых" людях он говорит, и он ответил:
  - Скотт Элиас.
  Я переступила с ноги на ногу. Он спросил:
  - Ты ведь уже знакома с ним?
  - Хм-м-м, встречала пару раз.
  - Полный дрочила, - сказал он. - Не могу понять, почему Надин еще его не бросила. Или могу. Дети и все такое. Но столько лет...
  - Кажется, я понимаю, почему ты его не любишь - нейтральным тоном сказала я, надеясь, что мое лицо так же непроницаемо, как голос.
  Он нахмурился:
  - Почему?
  - У вас слишком разные взгляды на жизнь. Видимо, ты не можешь принять его позицию.
  - Я не принимаю его позицию, - сказал Генри, - потому что он придурок.
  - То есть, не потому что у него все есть? Ты не завидуешь его деньгам? - насмешливо спросила я.
  - В том-то и дело: забери деньги и посмотри, что останется от человека. Что останется от Скотта? Ничего. Он говорил когда-нибудь что-то интересное или остроумное?
  Я не ответила.
  - Я имею в виду, для чего ему деньги? Что его на самом деле волнует? Что Скотт делает со всем этим богатством? Покупает вещи. И все.
  - А ты хочешь, чтобы он спасал мир?
  - Мог бы сделать что-то полезное для разнообразия. Но нет, этот парень ломает всех, с кем соприкасается.
  - Каким образом? - спросила я.
  - Любым. Он должен подмять всех под себя. Всех использовать. Он терпеть не может потерять хотя бы пенни без пользы для себя.
  - Разве? - с сомнением возразила я. - Он показался мне довольно щедрым. Похоже, моя сестра тоже так думает.
  Генри рассмеялся:
  - Ну, да. Скотт хороший парень. Он может привезти вино, оплатить счет. Но он ни за что не откроет кошелек, если эти расходы нельзя будет вычесть из налогов. Он не тратит собственных денег. Вся его щедрость списывается со счета его фирмы по статье "коммерческие расходы" и уменьшает налоговую базу.
  Я сразу подумала о моих счета, выставленных Скотту за услуги. Он говорил, что ему сложно достать наличные. Верилось с трудом.
  - Кофе готов? - спросила я, но Генри не унимался.
  - Ему обязательно нужно победить систему. Он самый наглядный пример бесконечной жадности. Ему всегда мало, всего мало... Он всегда берет и ничего не дает взамен. Он злой и темный человек.
  Я смотрела, как он наливает кофе в чашку.
  - Честно говоря, - сказал Генри, - Скотт Элиас не успокоится, пока кого-нибудь не поимеет.
  *
  
  ГЛАВА 26
  
  Итак, я проходила по статье "деловые расходы".
  Я не имела права обижаться по этому поводу - какая разница, каким способом Скотт финансировал наши встречи? И все же, как ни странно, меня это покоробило. То, что Скотт получал от меня в виде "услуг", по сути, не стоило ему ни пенни. Он просто лгал и подтасовывал бухгалтерские записи, чтобы финансировать наши встречи деньгами, которые по любому ушли бы в Налоговое управление. Одним словом, он мог спать со мной, сколько пожелает, и это ничего ему не стоило.
  Это должно было оскорблять меня? Вероятно, нет. Но я была оскорблена. И я не могла не спросить себя, как еще Скотт манипулировал своими финансовыми отчетами? Я никогда не верила в то, что Скотт не смог найти для меня наличных. А вдруг он специально предложил этот механизм выставления счетов, чтобы фактически задерживать оплату мне? Я все еще не получила денег за нашу последнюю встречу. Делал ли он это намеренно, чтобы получить больше контроля над ситуацией? Больше контроля надо мной?
  Наступили выходные. Утро субботы. Мы с Джорджем были на уроке плавания, за который любезно заплатила Дайлис. Джордж получил пятый уровень, то есть мог проплыть тремя гребками, поднырнуть под линию поплавков, но не мог заплыть достаточно далеко. Не по его вине, и не по вине учителя - то был результат закрытия муниципального бассейна, которому прекратили финансирование. Теперь дети Южного Лейкленда учились плавать в курортных отелях. Не идеальный вариант, так как бассейны обычно не превышали десяти метров в длину, и гости иногда отказывались делить пространство с детьми (конечно, они же платили "приличные деньги" за свой отдых); тогда урок приходилось прерывать.
  Сегодня в воде была только одна пожилая женщина. Она плавала брассом: ее тело выскакивало из воды почти вертикально, она не успевала толком разогнаться на такой короткой дистанции, но все равно улыбалась. Ей нравились дети, изо всех сил пытающиеся удержаться на плаву: их тощие белые тела покачивались на волнах, головы то и дело сталкивались.
  Я сидела в небольшом кафе-баре с открытым ноутбуком. Хотя было всего 10:30, в воздухе стоял запах жареного картофеля и растительного масла, а не хлора. За соседним столиком сидели две матери, я видела их здесь каждую вторую субботу. Одна из них (кажется, Гейбл), щеголяла рыжими прядями (нанесенными кистью вручную); другая меняла цвет волос почти каждую неделю. Они просидела весь урок, близко склоняясь друг к другу и обсуждая развод Гейл. Время от времени до меня долетали контрольные фразы: "алименты", "совместное воспитание"... Иногда Гейл повышала голос:
  - Неблагодарный козел... я два раза в неделю готовила ему ужин... эта ленивая сука...
  Одним словом, их конспирация не имела смысла, по крайней мере, для меня.
  При звуке беспорядочных шлепков по воде я вытянула шею - кто-то из детей нечаянно хлебнул воды. Так как это был не Джордж, я вернулась к своему занятию: подключилась к бесплатному Wi-Fi отеля и принялась вводить свои банковские реквизиты.
  Баланс моего счета не изменился. Последний платеж от Скотта еще не поступил.
  Я прикусила ноготь большого пальца. Вряд ли я могла позвонить секретарю его фирмы: "Мой счет, который я вам отправила? Да-да, фиктивный... не могли бы вы оплатить его скорее?"
  И я не хотела звонить Скотту.
  Я надеялась избегать встречи с ним хотя бы несколько дней. Пусть сначала уляжется пыль после моего свидания с Генри. Скотту эта ситуация не нравилась, и я догадывалась, что он захочет устроить мне допрос.
  Генри настаивал на новой встрече, и я согласилась. Я обещала позвонить ему, но пока тянула время.
  Он мне понравился, очень. Но время для начала новых отношений было совсем не подходящим. Почему он не мог войти в мою жизнь на месяц позже, когда я избавлюсь от Скотта? Когда будут погашены мои долги.
  В конце свидания, пока Генри, не замечая моего состояния, продолжал болтать о Скотте, чудовищность моего обмана обрушилась на тонной кирпичей. Наверное, он уехал, несколько сбитый с толку моей внезапной отчужденностью. Может быть, он принял мое молчание за отвращение?
  Я обновила страницу, видимо, надеясь увидеть, волшебное появление денег.
  Сосредоточившись на экране, я не заметила приближения Джорджа, пока он не оказался рядом со мной: его плечи сгорбились, он переступал с ноги на ногу.
  - Мне нужно в туалет, - сказал он.
  - Так иди.
  - Ты сказала, чтобы я не ходил туда один. Ты сказала, что я могу зайти только, если там будут другие дети.
  Точно, я это говорила. Я извинилась и встала. Теперь мы боялись отпустить детей одних даже в раздевалку или в туалет, так как на них может напасть какой-нибудь педофил. Понимали ли наши родители, как им было легко растить нас?
  - Иди погуляй до чая, - говорила моя мама. - Вот тебе пятьдесят пенсов на жареную картошку. Не покупай конфеты.
  И все.
  - Тебе придется пойти в женский, - сказала я Джорджу, и он сморщил нос.
  - Я туда не хочу.
  - Но я не могу войти в мужской.
  - Почему?
  - Потому что там все голые. Иди в женский, и побыстрее. Ты пропускаешь урок.
  Он ускользнул, а я принялась размышлять, не преувеличивает ли пресса количество педофилов? И действительно ли процент извращенцев среди знаменитостей выше, чем по населению в целом? Или, как я подозревала уже давно, что-то в психике публичных персон предрасполагало их к желанию заниматься сексом с детьми? Проводились ли исследования по этой проблеме?
  - Готово, - сказал Джордж.
  - Ты руки помыл?
  - Да.
  - Точно?
  - Я все равно иду в бассейн, - ответил он и сбежал прежде, чем я успела отправить его к раковине.
  Теперь я беспокоилась, как бы он не поскользнулся на мокрой плитке пола. Он действительно немного поскользнулся, и мое сердце сжалось. Будь осторожен, сынок. Моя ежедневная молитва. Та, которую я повторяла, когда чувствовала себя бессильной защитить его.
  Две недели назад я так же молилась, когда позволила Джорджу после бассейна пойти в гости к мальчику, которого я мало знала. Конечно, Джордж знал о нем все - он же один раз уже играл с ним. Лейфа привел на урок плавания его дедушка; семья переехала в наш край недавно, и они очень хотели, чтобы их мальчик нашел себе друзей.
  Дед был приветлив и дружелюбен. Сережка в одном ухе и полукруглый шрам на подбородке - может быть, результат аварии или порезался о стекло? Джордж дергал меня за рубашку, умоляя отпустить его. Меня загнали в угол. Я неловко улыбнулась дедушке, пытаясь придумать оправдание и одновременно сгорая от стыда за то, что сужу о человеке только по его внешности.
  Как надо себя вести в подобной ситуации?
  - Хорошо, иди, - наконец согласилась я, и весь остаток дня твердила свою молитву, как мантру, снова и снова.
  Вечером мои опасения оправдались.
  Джордж вернулся домой замкнутый и необщительный. Он почти не ел и сразу ушел к себе в комнату, словно избегая меня. Я часто говорила ему о взрослых... Если кто-нибудь попытается потрогать тебя под трусами... Если кто-то скажет, что это ваш секрет... Но не понимая серьезности моих опасений, Джордж обычно отмахивался или дурачился.
  Я постучала к нему в дверь:
  - Все хорошо?
  Он кивнул, не поднимая глаз.
  - Хочешь что-нибудь попить? - спросила я.
  - Нет, спасибо.
  - Джордж, что случилось?
  Он молчал.
  - Дедушка Лейфа рассердился на вас?
  - Нет, - тихо сказал он.
  - Он... хотел... - я попыталась подобрать правильные слова, - он трогал тебя?
  - Нет.
  - А в доме еще кто-нибудь был?
  - Брат Лейфа.
  - Сколько ему лет?
  - Не знаю.
  - Давай угадаю, - сказала я. - Старше тебя или младше?
  - Младше.
  - А другие взрослые?
  - Бабушка.
  - Какая она?
  - Довольно старая. Даже старше тебя.
  - Ладно, Джордж, расскажи, что именно у вас произошло. Я же вижу, что ты сам не свой, и не уйду, пока не расскажешь.
  Мой голос дрожал. Я пыталась сохранять спокойствие, но не могла. Он ковырял болячку на колене, не желая говорить.
  - Джордж, - нажала я. - Рассказывай.
  Он вздохнул.
  - Ну... - начал он неохотно, - ты знаешь покемонов?
  Я закрыла глаза и с облегчением привалилась к стене.
  - Да, - сказала я.
  - Ну, у Лейфа целых тридцать три фигурки, мама... ну, я, когда увидел их, позавидовал...
  Господи Боже! Здравствуй, паранойя.
  - Я куплю тебе еще покемонов, родной, - пообещала я, а потом пошла и выпила две рюмки бренди.
  Теперь дети прыгали "звездочкой" - на случай, если им придется в аварийной ситуации прыгать с лодки, не видя дна. Учитель объяснял, как важно сразу при соприкосновении с водой начинать сильно грести руками, и почему нельзя погружаться глубоко. Дети пользовались моментом на законных основаниях утопить друг друга, так что большая часть наставлений проходила мимо их ушей.
  Я снова обновила страницу. Денег не было. И тут меня осенило: сегодня же суббота, так что раньше понедельника банковского перевода не будет.
  Я лениво смотрела в окно на автостоянку отеля, гадая, что буду делать, если эти деньги так и не появятся, когда мое внимание привлек черный Рэндж Ровер. Черные Рэндж Роверы были обычным явлением в наших краях. Возможно, не таким частым, как белые, но тоже очень популярные. Вот только это был улучшенная модель от Overfinch. Автомобили стоимостью более двухсот тысяч фунтов встречаются не так часто.
  Именно на таком ездил Скотт Эллиот.
  Я немного соскользнула вниз по сиденью, и теперь мои глаза поверх ноутбука следили за медленным перемещением автомобиля по стоянке. Он полз, словно искал кого-то. Пустых мест было достаточно, так что он не пытался припарковаться.
  Машина пошла на второй круг. Скотт еще не заметил, что я наблюдаю за ним. Возможно, потому, что он двигался против солнца.
  Что он здесь делал? Как он узнал, что я здесь?
  Но если бы он искал меня, то заметил бы мою машину сразу - она стояла почти у входа. И ему даже не нужно было знать мой регистрационный номер, достаточно было вмятины на крыле, после удара тележкой из супермаркета.
  Итак, если он искал не меня, то кого?
  Моя рука зависла над телефоном. Это выглядело жутко. Хватит ли у меня смелости позвонить ему? Надо было позволить ему объясниться.
  Я сосчитала пять гудков, затем на дальнем конце стоянки загорелся стоп-сигнал Рэндж Ровера.
  - Алло.
  - Привет, - сказала я. - Можешь говорить?
  - Конечно.
  Голос Скотта звучал лениво. Это было подозрительно, потому что говорил он так только когда начинал погружаться в дрему. Он немного продвинул машину вперед, и у меня сжался живот.
  - Есть небольшая проблема, - сказала я.
  - Какая?
  - С моим счетом. Он до сих пор не оплачен, и я все еще жду денег.
  - Ой, - сказал он, - странно. Обычно Дебора работает очень быстро. Она должна была отправить деньги еще в среду. Я разберусь, как только смогу.
  - Отлично. Извини, что беспокою, но ты же знаешь.
  - Не извиняйся. Это твои деньги, я понимаю.
  Теперь его голос стал чуть резче. Он отпустил тормоза и повернул вправо. Если он продолжит двигаться в этом направлении, то снова проедет мимо меня.
  Я сглотнула.
  - Значит, с тобой все в порядке? - сказала я.
  - Лучше всех.
  - Чем занимаешься?
  Через лобовое стекло был четко виден силуэт Скотта, и я опасалась, что он может разглядеть меня.
  - Ничем особенным, - произнес он небрежно, в то время, как его глаза метались влево-вправо, осматривая припаркованные машины. - Просто читаю новости.
  Его ложь заставила меня задрожать.
  - Звучит хорошо, - пробормотала я.
  - Да, решил немного расслабиться и подзарядиться, - добавил он.
  - Подзарядиться, - повторила я, когда он остановился перед старым красным Пежо.
  Машина была похожа на автомобильчик Генри. Тот же цвет. Та же модель.
  Прежде чем ответить, Скотт рассматривал машину целых десять секунд. Он думал, что это машина Генри? Он думал, что я в отеле с Генри? Скотт следил за мной?
  Но как он вообще узнал, что я здесь?
  - Послушай, - сказал он быстро. - Надин идет из кухни. Я не могу больше говорить.
  - Без проблем, - ответила я.
  Я смотрела, как он нажал на педаль газа и умчался с парковки.
  *
  
  ГЛАВА 27
  
  Этот день ознаменовался появлением нового обеденного стола и новой плиты с электрической духовкой и керамической варочной панелью. Ничего особенного, зато новое и чистое. И так как я разделяла мнение Клариссы Диксон Райт о том, что хорошую еду можно приготовить и на плите с двумя конфорками, я была счастлива избавиться от покрытого жиром чуда-юда, которое пожертвовал нам Винс. Я все никак не могла заставить себя пользоваться им, даже после тщательной обработки "Мистером Мускулом". Запах горелого жира напоминал мне об эпидемии ящура 2001 года, когда повсюду жгли туши умерших животных. Он прилипал к коже, волосам, одежде и держался в носу еще несколько месяцев.
  Даже не ожидала, что буду так скучать по готовке. Приготовление еды после тяжелого рабочего дня давно перестало быть для меня удовольствием. Но после нескольких недель перерыва и перспективы вообще лишиться домашней пищи мне не терпелось вернуться на кухню.
  Я пригласила Петру с Винсом и Кларой на свое фирменное спагетти карбонара. Винс обещал купить вино, и хотя я возражала и говорила, что у меня все в порядке с деньгами, он настоял. Он обещал нечто новенькое - белое португальское FP Branco, которое я недавно обнаружила и хотела попробовать.
  Я большими кусками нарезала помидоры, собранные Деннисом этим утром. Они с Селией тоже были приглашены. Петра неплохо ладила с Селией, хотя и жаловалась, что после пары бокалов вина та начинает ужасно хвастаться своей семьей. Честно говоря, Селия могла бы сказать о Петре то же самое. Кстати, они получили приглашение на вручение премии "Книга года Озерного края". Книжный клуб Селии собрал деньги на издание небольшой биографии Уильяма и Дороти Водсворт, которая по словам Селии, была написана хорошо, но не совсем в моем вкусе, так что читать ее мне не стоило.
  Я добавила к помидорам базилик (опять же от Денниса), оливковое масло, лимонный сок и немного виноградного уксуса, а затем принялась за простой зеленый салат для детей. Джордж питал отвращение к сырым помидорам, что не мешало ему заливать кетчупом всю остальную еду.
  Мало того, что мой холодильник и кладовая впервые за несколько месяцев были забиты едой, я приобрела фужеры, чашки, две новые кастрюли и набор симпатичных тарелок. Я также потратилась на школьные рубашки-поло для Джорджа, банные и кухонные полотенца, а так же постельное белье.
  Приближались школьные каникулы. Нас ждал один из последних тихих вечеров. Скоро в соседний коттедж заедет какая-нибудь шумная семья, и, когда они поймут, что им не так уж нравится проводить время друг с другом, начнутся пьяные крики и ссоры после наступления темноты.
  - Итак? - сказала Петра, когда мы сидели на заднем дворе.
  - Итак? - повторила я.
  - Как тебе Генри?
  - Что конкретно тебя интересует?
  Она бросила на меня взгляд, говоривший: "Я не про секс, дурочка".
  - Я имею в виду, он тебе понравился? - спросила она.
  - Он достаточно приятный парень, - продолжала поддразнивать ее я.
  - Достаточный для чего? Романчик? Отношения? Брак?
  - Брак, конечно, - невозмутимо ответила я.
  - Кстати, ты слышала, в Голливуде теперь пропагандируют новую версию семейных отношений. Что-то вроде диеты 5:2.
  - Объясни.
  - Пять дней ешь, два голодаешь. Пять дней живешь с мужем, два дня гуляешь на свободе.
  Винс выглядел заинтересованным.
  - Или наоборот? - Петра ненадолго задумалась. - Да, точно. Два дня живешь, пять гуляешь.
  - Как у пожарных, - сказала я.
  - Точно. - Ответила она. - Селебрити говорят, что это освежает их отношения и помогает браку.
  - Только потому, что они почти не видят друг друга, - сказал Винс.
  - Где ты это почитала? - спросила я сестру.
  - Нашла журнал в учительской. Не какая-то дешевка со сплетнями, а "Мари Клер". У них там много серьезных статей... длинных и скучных.
  Винс заявил, что у них своя собственная версия 5:2, когда Петра разозлится на него за что-нибудь, а потом начинает игнорировать.
  - Отлично действует, правда, любовь моя?
  Петра фыркнула на него и велела принести еще воды для стола.
  Когда Винс оказался вне переделов слышимости, я заметила, что они, похоже, снова разговаривают.
  - У нас все в порядке, - заявила она.
  - Тогда что это было?
  - Честно? - спросила она. - Думаю, неудовлетворенность. Ты когда-нибудь смотрела на свою жизнь и думала, что заслуживаешь больше?
  - Больше чего?
  - Больше всего.
  - Петра, у тебя все есть.
  - Знаю. У меня есть все необходимое. И я ценю это, правда-правда. Просто иногда я смотрю на других и думаю...
  - Ты сейчас говоришь о Надин?
  Петра смущенно согласилась:
  - Я знаю, что это не правильно, - сказала она. - Надин замечательная, им со Скоттом так хорошо вместе. И они не всегда были богатыми. Просто иногда я не могу не завидовать. И тогда я ужасно злюсь. На всех. И на себя тоже.
  Я перестала жевать и пристально посмотрела на нее:
  - Винс очень хороший человек, Петра.
  Она кивнула:
  - А я неблагодарная тварь, да?
  - Что бы ты чувствовала, если бы он сказал, что ты недостаточно хороша для него? Не достаточно молодая, красивая, богатая?
  Она бросила на меня возмущенный взгляд.
  - Вот именно, - сказала я.
  В результате Петра пообещала быть добрее к мужу и сменила тему.
  - Знаешь, Генри может отлично подойти тебе, - болтала она. - Надин его обожает. - Тут ее взгляд остановился на дочери. - Клара, зачем ты накрутила на вилку столько макарон? Ты их в рот не засунешь.
  Я поймала взгляд Джорджа, когда он тайком сбросил половину спагетти со своей вилки. Я однажды заметила, что он ставит вилку в центр тарелки и крутит ее, чтобы проверить, удастся ли собрать всю порцию в один шар. Как ни странно, получилось. Так как я не стала ему мешать, он поднял макаронный шар и откусывал от него кусок за куском. Это напомнило мне времена, когда мы с Петрой были детьми и соревновались, кто наколет на вилку больше картофельных чипсов. Как правило, побеждала Петра.
  - Надин очень защищает Генри, - продолжала Петра, - из-за того, что произошло.
  Я перестала жевать:
  - А что случилось?
  - Он тебе не рассказывал?
  - Видимо, нет, раз я не понимаю, о чем ты говоришь.
  Петра опустила глаза в тарелку и понизила голос до трагического шепота:
  - Его сын умер.
  - Ох, - ответила я, совершенно сбитая с толку, - я не знала.
  В наступившей тишине я пыталась осмыслить сказанное. Затем Петра продолжила:
  - Несчастный случай в бассейне. Мальчик нырнул, и его засосало в неисправный фильтр.
  - О, Боже.
  - Ужасно. Его жена отвлеклась ненадолго, чтобы помочь убрать со стола. После этого случая их брак распался. Я их понимаю.
  Петра положила столовые приборы на край тарелки:
  - Ничего, если я не доем? - спросила она, и я кивнула. У меня тоже пропал аппетит. - Надин сказала, что именно поэтому Генри вернулся сюда. Он не мог находиться среди людей, которые все это знали. Ему нужно было собраться с мыслями.
  - Где это случилось? - спросила я.
  - В доме у друзей. Они с женой тогда жили в Лондоне. У него была какая-то крутая работа, связанная с чем-то химическим.
  - Инженер-химик, - сказала я.
  - Кажется, да. - Петра допила вино.
  - Открыть еще бутылку? - спросил Винс, возвращаясь на воздух.
  Его тон был нежным, заботливым. Так можно спросить человека, нужен ли ему аспирин или пакет со льдом.
  - Спасибо, - ответила Петра. - Давай выпьем по последней и поедем домой?
  Винс не возражал. С новым бокалом вина Петра наклонилась ко мне:
  - Значит, Генри ничего тебе не сказал?
  - Ничего, - ответила я.
  - И даже не намекнул? Он не был грустным?
  - Наоборот. Он был довольно энергичным, и весь вечер в хорошем настроении. Хотя... - я поколебалась, вспомнив тот его взгляд. - Был один момент.
  Я почувствовала укол стыда, когда вспомнила свои слова.
  - Он обязательно хотел войти, а я не хотела его впускать.
  - Почему?
  - По многим причинам. Я не хотела, чтобы он встречался, - я незаметно кивнула в сторону Джорджа. - И, конечно, дом был весь разгромлен. Я не хотела, чтобы он осуждал меня, понимаешь?
  - Ага.
  - В общем, он решил, что я слишком оберегаю Джорджа, и я разозлилась. Сказала, чтобы он воспитывал собственных детей, и не учил меня жить.
  Петра поморщилась.
  - Я знаю, - сказала я. - Я извинюсь перед ним. - Ничего не подозревающие Клара с Джорджем болтали на другом конце стола. - Вы доели? - спросила я.
  Джордж кивнул, а Клара посмотрела на Петру. Петра, погруженная в свои мысли, не отозвалась, так я что сказала, что все в порядке. - Идите играйте. Я позову вас, когда будет десерт.
  Мы сидели в молчании и смотрели на детей под деревьями. Они через ограду указывали на диких кроликов и хихикали. Джордж рассмешил Клару.
  - Ты только представь, - тихо сказала Петра, и ее глаза наполнились слезами. - Бедный, бедный Генри.
  Мы с Винсом кивнули.
  Шли минуты.
  Наконец, я сжала ее руку.
  - Я люблю тебя, Петра, - сказала я. - Прости, что редко говорю это. Ты хорошая сестра, и я люблю тебя.
  - О, дорогая, - ответила она потрясенно. - Я тоже тебя люблю.
  Она высморкалась в салфетку и попросила Винсента:
  - Скажи детям, чтобы шли сюда. Скажи им, что я хочу их обнять. Крепко-крепко.
  *
  ГЛАВА 28
  
  В понедельник утром на стоянке перед клиникой меня ждал черный "форд", принадлежавший двум детективам. Уэйн уже неделю не выходил на работу.
  Похоже, собирался дождь. Воздух был таким тяжелым и вязким, что было трудно дышать. Я закрыла люк в крыше, вышла из машины и направилась к водительской двери "форда". Сержант Эспинелл опустила окно.
  - Доброе утро, - сказала она.
  Ее партнер доедал булочку с сосиской, царапая бумажную обертку усами. В машине пахло масляным тестом и шалфеем.
  - Доброе утро, - ответила я.
  - У вас есть немного времени? - спросила сержант Эспинелл.
  - Да, только позвольте мне открыть клинику. Две минуты, хорошо?
  - Спасибо, - ответила она и подняла окно.
  Они задержались в машине еще ненадолго, и когда вошли в клинику, я уже поставила чайник и открыла окно, чтобы проветрить затхлое помещение. Теперь я была более или менее готова.
  - Есть новости? - спросила я.
  - Уэйн Геддес официально признан пропавшим.
  - А раньше расследование было неофициальным?
  - Не совсем. Мистера Геддеса обвинили в краже у его работодателей. Владельцы клиники подали заявление в полицию, и мы расследовали это дело.
  Судя по ее тону, она не ожидала, что недостача небольшой суммы денег превратится в дело о пропаже человека.
  - Значит, денег вы не нашли? - неуверенно спросила я.
  - Нет. И Уэйна Геддеса тоже.
  - Его действительно нигде нет? - глупо переспросила я.
  Черт возьми, куда он мог деться? Конечно, я ожидала, что после нашего неудачного свидания Уэйн на несколько дней заляжет на дно. Преодолеет смущение, разберется с мыслями и все такое, но теперь сержант полиции говорила мне, что его нигде не могут найти.
  Он не мог бросить свой дом и сбежать, я была почти уверена в этом. В этот дом было вложен слишком много денег. Он бросил все, что имел. Свою безопасность, свое обеспеченное будущее. Бессмысленный поступок.
  - Его мобильный телефон не использовался, - сказала сержант Эспинелл.
  - А кредитки? - спросила я.
  Она покачала головой.
  - Хотя для человека, желающего исчезнуть, это частая практика. Люди знают, что над банкоматами и кассами в магазинах обычно стоят камеры. Обычно в таких случаях затишье длится около месяца. Особенно, если у беглеца есть достаточная сумма наличных, как у мистера Геддеса.
  Но у него ничего не было. Эти деньги были давно потрачены. Не им.
  - Между прочим, ваши упражнения помогли, - сказала она.
  - Что?
  Собака мордой вверх, - пояснила она. - Упражнение йоги. Моя шея уже так не болит. Я сразу почувствовала разницу. Теперь я без проблем могу развернуть машину задним ходом.
  - О, хорошо, - побормотала я. - Приятно слышать. А вы проверяли дом Уэйна?
  - Конечно. Сразу после нашего с вами разговора.
  До сих пор молчавший сержант Куигли, поднял блокнот на расстояние вытянутой руки, как делают все дальнозоркие люди, и подтвердил, что дом осматривали.
  - И раз вы здесь, то его там не было, - заключила я. - Но хоть что-нибудь нашли?
  - Насколько я могу судить, дома никто не бывал и...
  - То есть вы не заходили внутрь? - удивилась я.
  - На тот момент у нас не было полномочий. Для осмотра чужой собственности нужен ордер, миссис Туви. Мы не можем ломать двери.
  - А его машина была на месте?
  - Кажется, да.
  И снова быстрый взгляд на напарника, который через секунду подтвердил ее слова.
  - Итак, мы хотели бы осмотреться здесь, миссис Туви. Возможно, что-то подскажет нам, в каком направлении искать. Это был его стол, так?
  - Да, он сидел здесь большую часть дня.
  - Какие еще помещения могут быть актуальны?
  - Кухня, - сказала я. - Он часто варил кофе. И он отвечал за расходные материалы и хозяйственные принадлежности. Честно говоря, он бывал везде.
  Куда подевался Уэйн после того, как я уехала от него в субботу? Мои воспоминания были в лучшем случае обрывочными. Оставались провалы в памяти, которые я просто не могла заполнить. Могла я что-то сказать или сделать Уэйну? Я помнила, как проснулась в пустом доме. Но что, если это было не так? Что, если мое сознание просто исключило его, как источник стресса?
  Господи Иисусе.
  - Во сколько приходят клиенты? - спросила сержант Эспинелл.
  - Пациенты. Мой первый будет через пятнадцать минут.
  Детективы приступили к осмотру. Я подозревала, что ничего интересного они не обнаружат, но спорить не стала. Они задали еще несколько вопросов: упоминал ли Уэйн о каких-либо финансовых трудностях? Собирался ли встретиться с кем-либо в пятницу? Видел ли его кто-нибудь в выходные? Он говорил, что хочет уехать из округа?
  Нет, нет и нет.
  Когда я решила, что они закончили, то спросила, почему Уэйн официально объявлен пропавшим без вести только сейчас, а не раньше. Что изменилось?
  - Его кузен подал заявление, - ответила сержант Эспинелл. - Он не мог связаться с мистером Геддесом и потому вошел в его дом. Он осмотрелся и забеспокоился. Он сказал, что такое поведение очень не характерно для мистера Геддеса.
  - Значит, кузен считает, что Уэйн не мог уехать, никому ничего не сказав? - спросила я.
  - Он говорит, что это исключено. Он говорит, что мистер Геддес ни за что не уехал бы, не предупредив его. Его рыбки требуют постоянного ухода.
  - Ой, - сказала я. - Конечно. Рыбки.
  - Да, - ответила она, пристально глядя на меня. - Они сдохли.
  *
  
  ГЛАВА 29
  
  Исчезновение Уэйна выбило меня из колеи, вот почему, хоть я действительно хотела позвонить Генри, я много раз брала свой телефон, переходила к списку контактов, а затем отключалась. Я просто боялась. И не могла подобрать нужные слова.
  Генри тоже не выходил на связь после нашего свидания на прошлой неделе. Возможно, он неверно истолковал мою растерянность после его обличительно речи как отсутствие интереса. И когда я говорю, "возможно", я имею ввиду: "определенно".
   Должно быть, у Генри сложилось впечатление, что он мне не понравился. Но я не могла отказаться от него. Даже сейчас.
  Он снял трубку на десятом гудке.
  - Генри, - сказала я.
  - Роз, - ответил он.
  - Я уже не думала, что ты ответишь.
  - А я уже не думал, что ты позвонишь.
  - Генри... - начала я и остановился.
  - Что случилось, Роз?
  Я перевела дыхание.
  - Петра рассказала мне о твоем сыне, - сказала я, - и я хочу извиниться. Мне очень жаль. В четверг я вела себя грубо и бесчувственно. Я бы не сказала тебе, что ты не должен давать советы по воспитанию детей, если бы...
  - Ты не знала, - прервал он меня резко, но без обиды. - Не вини себя.
  - И все же я ужасно себя чувствую.
  - Я не хотел, чтобы ты узнала. Во всяком случае, не сразу. И это случилось шесть лет назад, так что ты ни в чем не виновата.
  Наступила тишина. Я слышала тяжелое дыхание Генри, как будто он быстро идет.
  - Каким он был? - тихо спросила я.
  Генри молчал еще несколько секунд, но затем невесело рассмеялся, и я тут же пожалела о своем вопросе.
  - Извини еще раз, - сказала я. - Генри, прости, я не должна была...
  - Нет, - ответил он, потом вздохнул. - Не в этом дело. Просто никто никогда не спрашивает меня о нем. Всех интересует, как я себя чувствую. Как я справляюсь. Все хотят знать обо мне, но никто не интересуется Эллиотом.
  - Это потому, что им страшно, Генри.
  - Я знаю.
  - Эллиот... - сказала я. - Расскажи мне об Эллиоте.
  - Я любил его.
  Его дыхание стало тише, и я поняла, что он остановился. Остановился прямо посреди улицы, чтобы подумать о своем сыне. Я молчала. Ждала.
  - Слушай, - сказал он, - не хочешь встретиться? Потому что я действительно хочу рассказать тебе о нем. Черт, - решительно заявил он, - мне очень хочется о нем поговорить. Обо всем. Я больше не могу молчать. И, наверное, это никого не касается, но иногда мне кажется, что... Я не могу говорить о нем с Надин. Она сразу начинает плакать.
  - Конечно, - мягко сказала я. - Я хочу поговорить о нем с тобой, Генри.
  *
  Мы встретились через два дня. Мне не с кем было оставить Джорджа. Уинстон был в Ньюквее, его мать делала вид, будто не знает, где он, пока я не сказала, что звоню не ради денег. Тогда она призналась, что он уехал с какой-то блондинкой с грязными спутанными волосами (подозреваю, она имела ввиду дреды), с которой работал в летнем лагере.
  - Он вернется в пятницу, - заверила она меня.
  Одним словом, это было не совсем то свидание, которое я планировала с Генри, и поэтому он зашел в дом, а затем мы вместе с Джорджем и его другом Олли пошли на качели.
  Мальчики играли в футбол, а мы с Генри сели на одну из скамеек для пикника. Я спросила Генри, правильно ли я сделала, что взяла с собой Джорджа, и он удивился:
  - Ну, конечно. А как же иначе?
  Некоторое время мы наблюдали за детьми. Джордж двигался неловко и плохо контролировал мяч. Женщина лет сорока бросала на него обеспокоенные взгляды всякий раз, как он приближался к ее малышу. Я сделала вид, будто ничего не замечаю, и повернулась к Генри.
  - Не знаю, с чего начать, - признался он.
  Я предложила вообще ничего не говорить, если ему не хочется. Мне было просто приятно посидеть с ним рядом. Обычно я приходила сюда одна.
  - Он хороший парнишка, - заметил Генри и кивнул на Джорджа, который как раз в этот момент промахнулся по мячу.
  - Ага... Эллиот играл?
  - Я пытался заинтересовать его футболом, но не вышло.
  - С Джорджем та же история, - сказала я.
  - Его деда это просто убивало, - Генри улыбнулся этому воспоминанию.
  - И нашего тоже, - повторила я. - Мой отец фанат Bolton Wanderers, а до него его отец. Он просто не понимает, как можно не любить футбол.
  - Да, мой отец был таким же...
  Каким-то образом при подаче углового Джордж умудрился закинуть мяч за спину.
  - Осторожнее! - раздался пронзительный голос престарелой матери. Она двинулась к нам, чтобы высказать свое мнение: - Не могли бы вы сказать своим детям, чтобы они...
  - Ребята, - крикнула я Джорджу и Олли, - играйте на другом конце поля.
  Они подчинились без возражения, и я, не обращая внимания на женщину, повернулась к Генри:
  - Так о чем ты говорил?
  - Отличный маневр, - сказал он.
  - Постоянная практика, - ответила я. - Здесь многие родители не прочь поскандалить. Они просто еще не знают, что их детям тоже когда-нибудь исполнится девять лет.
  - Это еще цветочки, - сказал Генри. - Я помню настоящих родителей, которые верили, что парки устроены только для них. Они бесили меня своими колясками поперек дорожек и постоянными разговорами с младенцами. Как будто играли роль в пьесе "Фантастический родитель".
  Я согласно кивнула:
  - Они всегда пытаются развить в вас комплекс неполноценности за то, что вы читаете газету вместо того, чтобы ворковать над своим чадом.
  - То есть, ты не считаешь, что родители должны всю свою жизнь посвятить детям?
  - Нет, конечно.
  - Тогда ты очень странная мать, - улыбнулся он. - Так о чем мы говорили? О футболе?
  - О твоем отце, - напомнила я.
  - О, да, - сказал он, и его лицо снова стало задумчивым.
  - Как он пережил потерю внука?
  - Лучше, чем родители Хелены.
  - Хелена твоя жена?
  Он кивнула:
  - Была.
  - Ты поддерживаешь с ними связь? С родителями Хелены?
  - Звоню раз в две недели, просто, чтобы проверить их. Хелена не знает. Она все еще лечится, поэтому за ней присматривают. Я пытался помочь, но, в конце концов, она сама не захотела, чтобы я был рядом.
  - Она винит тебя?
  - Она винит себя. Она не виновата, но это не имеет значения. Она винит себя, и, в конце концов, я не совсем понимаю, что с нами случилось. Я не знал, что делать, а она не хотела меня видеть, поэтому ее родители попросили меня переехать. Хотя переезд - это было последнее средство. Я говорю людям, что не хочу быть среди тех, кто знает о несчастном случае, но все не так. Просто моя жена больше не выносит меня. Я старался сделать, как лучше для нее, но ничего не получилось.
  Я кивнула.
  На самом деле, мне нечего было сказать. С Генри случилось самое страшное, после чего его брак распался. Не было слов утешения.
  - Спасибо, что спросила об Эллиоте, - тихо сказал он.
  - Нам всем нужно говорить о наших детях.
  - Большинство людей, даже друзья, считают, что я не хочу разговаривать. На самом деле, я хочу, только не знаю, как.
  Я заколебалась, не зная, что ответить.
  - Я не эксперт, - сказала я. - Но по моему опыту, люди, пережившие потерю, хотят говорить. Кажется, это не причиняет боль, а приносит некоторое утешение.
  Он сцепил пальцы и кивнул.
  Я сказала:
  - Жаль, что ты не видишь себя, когда говоришь о нем. Ты становишься другим человеком. Твое лицо сияет.
  - Прямо таки сияет?
  - Ага, - сказала я. - Именно сияет.
  Мальчики постепенно приближались к нашей стороне поля. Я взглянула на женщину с малышом, которая уже ждала их в боевой стойке.
  - У меня было ощущение, что в четверг вечером я сказал что-то не то, - заметил Генри. - Я думал, что рассердил тебя, и ты больше не захочешь со мной говорить. Но мне очень хотелось позвонить.
  - Ты меня не разозлил.
  - Нет? - Он явно сомневался.
  - Последние несколько недель были довольно тяжелыми. Наверное, я просто устала.
  - Я могу чем-нибудь помочь? - спросил он.
  - Спасибо, но уже все хорошо.
  Он хотел что-то еще сказать, но передумал. Может быть, решил, что я пока не готова делиться своими проблемами.
  - Думаю, меня именно поэтому потянуло к тебе, - сказал он через мгновение и взял меня за руку. - Помнишь, как мы встретились?
  - Во время страховой оценки? - удивилась я.
  Он улыбнулся:
  - Я медленно схожусь с людьми, - сказал он. - Но я почти сразу понял, что ты не будешь пытаться исправить меня. У тебя были свои проблемы, но ты приняла их и строила свою жизнь заново. И ты не задавала дурацкие вопросы, как я себя чувствую и все такое... Мне это понравилось.
  Я улыбнулась ему:
  - И как же ты себя чувствуешь, Генри?
  - На самом деле, не так уж и плохо.
  *
  Мы проводили Олли домой и пошли ко мне. Джордж больше нес мяч в руках, чем вел его по тротуару.
  Винс оставил в холодильнике бутылку белого португальского, я открыла ее и налила два бокала. Генри выпил и пошел в сад погонять мяч вместе с Джорджем.
  Я смотрела на них через открытое окно.
  Генри быстро и легко сошелся с моим мальчиком. Он не пытался понравиться и не собирался производить впечатление. Он был естественным и беззаботным. Примерно через минуту Генри взял мяч и сказал Джорджу:
  - Может, займемся чем-нибудь другим?
  И Джордж кивнул. Генри признался, что тоже не очень любит футбол, и я видела, как мой сын застенчиво улыбнулся в ответ.
  Затем они плечом к плечу сидели на заднем крыльце, и я на секунду увидела, какой может быть наша жизнь.
  Я увидела проблеск надежды.
  *
  
  ГЛАВА 30
  
  Скотт: Ты свободна?
  Я: ?
  Скотт: Как обычно?
  Я: мне до сих пор не заплатили за последний раз.
  И тогда он позвонил.
  Было утро четверга, и я избегала Скотта отчасти из-за Генри, отчасти из-за его странного появления на стоянке перед отелем, но главным образом, потому, что мне нужно было прекратить наше соглашение, а я трусила встретиться с ним лицом к лицу.
  Я отправила Скотту пару безобидных текстов, чтобы напомнить о деньгах. Сначала он ответил, что займется этим вопросом лично, а затем сообщил, что у них были проблемы с бухгалтерской программой. Теперь все улажено, деньги уже в пути и все такое.
  Но денег все не было.
  - Роз, я ужасно извиняюсь, - задыхаясь, произнес Скотт, когда я взяла трубку, - я понятия не имел, что ты еще ждешь эту сумму. Я достану наличные. Ненавижу эти денежные проблемы.
  - Ничего страшного, - спокойно ответила я, - у меня все уже не так плохо, как раньше.
  - Да, - засмеялся он. - Скоро я тебе совсем буду не нужен. Придется придумать новый способ заманить тебя обратно.
  Я рассмеялась вместе с ним, но мое отражение в зеркале даже не улыбнулось.
  - Итак, как поживаешь? - спросил он. - Наверное, много работаешь?
  - Как всегда, ты же знаешь. Но, вообще-то, у меня появился шанс вернуться в одиночное плавание.
  - Да?
  - Да. Один пациент, которого я знаю много лет, предложил мне помещение. Доступная цена, хорошее место. И он не требует депозита, так что я ничем не рискую.
  Скотт молчал.
  - Скотт?
  - Извини, извини, я отвлекся на минуту. Это отличная новость, Роз. Я рад за тебя. - Его слова казались пустыми. - Когда начинаешь?
  - Думаю, через несколько недель. Там надо закончить ремонт, но это не займет много времени.
  - Отлично. А что у тебя с Генри? Как дела на личном фронте?
  - Не плохо, - ответила я уклончиво.
  - То есть, у вас что-то вытанцовывается?
  Странно, почему люди считают, что имеют право совать нос в чужую личную жизнь? Мне бы и в голову не пришло спрашивать, как у человека складывается брак или отношения с матерью. Хотя я подозревала, что Скотт не столько заботится о моем счастье, сколько желает выяснить, не спала ли я с его зятем.
  - Почему ты не упомянул, что он потерял сына? - осторожно спросила я.
  Скотт откашлялся:
  - Должно быть, выскочило из головы. - Я уже собиралась ответить, когда он сказал: - Значит, он снова разыгрывает козырь сочувствия?
  Это было похоже на удар в живот, я чуть не выронила телефон.
  - Я думал, он уже покончил с этой драмой, - продолжал Скотт. - Я думал, что он вернулся сюда именно для того, чтобы оставить все позади. Во всяком случае, совсем недавно все так и было. И он не любит, когда люди об этом заговаривают. Так что...
  Я не знала, как ответить. В конце концов, мне удалось взять себя в руки, чтобы сказать:
  - Так что насчет денег, Скотт?
  - Ах, да... деньги.
  - Что ты предлагаешь?
  И он ответил:
  - Как насчет того, чтобы я привез их в клинику через час?
  *
  Я включила дворники. Погода резко изменилась. Южный ветер принес тучи, хлынул ливень, и все разбежались по домам.
  Стрелка стеклоочистителя на водительской стороне джипа была немного повреждена. С каждым ударом она издавала тихий стон, а затем дергалась, оставляя неочищенным небольшой участок стекла как раз перед моим лицом. Мне приходилось вытягиваться и немного наклоняться вперед, чтобы разглядеть дорогу.
  Я ехала в коттедж, который Скотт арендовал для нашего удобства. Я отклонила его предложение приехать в клинику, посчитав разумным встретиться там, где нас никто не застукает. И когда мы обсуждали эту встречу, я вдруг подумала, что мы используем коттедж не совсем так, как он, вероятно, надеялся. Интересно, раздражало ли это Скотта? Даже если так, он ничем не выдавал своего разочарования. Фактически, он отмахнулся от моего замечания, заявив, что жизнь ломает даже самые продуманные планы.
  Заметила ли я в его тоне небольшой надлом? Я не была уверена. Я миновала деревушку Хоксхед-Хилл с ее баптистской часовней, встроенной в ряд аккуратных белых домиков. Дорога медленно поднималась к перекрестку на вершине холма. Поворот направо привел бы меня на Тарн Хоус, где я смотрела закат и пила пиво вместе с Генри. Прямо - к Скотту в Конистон.
  Я спускалась медленно по двум причинам. Во-первых, машину бил боковой ветер. Во-вторых, я репетировала речь, с которой собиралась обратиться к Скотту.
  Я собиралась сказать, что наш договор не был бессрочным, мы оба это знали, и пора было его прекратить. Что это не может продолжаться. Что мы оба слишком рискуем. Судьба сама ставит препятствия на нашем пути, и Генри только одно из них. Это были приятные (и прибыльные) несколько недель, но теперь все кончено.
  Все пройдет хорошо, думала я. Я скажу это, возьму деньги и уеду.
  Час назад Скотт намекнул, что пришел к такому же решению. Перед тем, как положить трубку, он со смехом сказал, что наша сделка была, вероятно, самой успешной в его жизни. Он хотел бы, чтобы все они были такими простыми. Каждый получает, что ему нужно, без взаимных претензий и дальнейших обязательств.
  Через десять минут я свернула с дороги. Ветер сорвал большую ветку с ближайшего дуба и швырнул ее поперек дороги. Не успев сориентироваться, я наехала на нее и вместо того, чтобы выйти из машины и забросить ее за изгородь, решила просто переехать.
  Под осью раздался резкий лязг, затем что-то заскребло под днищем. Еще через несколько ярдов это "что-то", видимо отвалилось, так как дальше я ехала свободно. Я не вышла, чтобы проверить. С годами я убедилась, что иногда лучше не знать о размерах очередной неприятности.
  В конце трассы возник коттедж. Он уже не казался мне таким живописным, как в первый раз, и выглядел таким, каким был на самом деле: уединенный, суровый и немного дрянной домишко.
  Света в окнах не было. Я осталась ждать Скотта в машине. Ветровое стекло вскоре запотело, поэтому я снова запустила двигатель и часть теплого воздуха направила вверх. Тут же стало душно.
  Опустив окно на дюйм, я услышала слабый звонок. Источник этого звукового сигнала находился либо на вершине мачты лодки либо на буйке, довольно далеко от берега. Его прерывистый звук казался жутким и вызывал в памяти образ одинокого пловца из первых сцен "Челюстей".
  Я вздрогнула. А затем увидела фары.
  Луч упал на зеркало заднего вида и на мгновение ослепил меня. Затем послышался хруст гравия. Автомобиль двигался слишком быстро и после частичного заноса остановился почти у бампера моего джипа.
  Я оглянулась. Скотт помахал рукой и вышел из машины.
  Я надеялась, что он передаст деньги, и мы разъедемся, но нет. Он зашагал ко входной двери, звякнул ключами, и когда я позвала его по имени, даже не повернул головы. Я вошла вслед за ним.
  Сразу за порогом я оказалась прижата спиной к стене, а его рот завладел моими губами. Что-то неудобно впивалось мне в спину.
  - Слава Богу, - сказал он, тяжело дыша.
  - Скотт, подожди.
  - Я не могу больше ждать.
  Я попыталась создать между нами какое-то пространство.
  - Пожалуйста, - сказала я, отталкивая его обеими руками. - Пожалуйста, дай мне минутку.
  Он отступил на шаг и смотрел на меня. Выражение его лицо было обеспокоенным и неуверенным. В чем-то даже детским. Он казался маленьким мальчиком, ожидающим, когда взрослый объяснит, что он сделал не так.
  - Просто это слишком неожиданно, - сказала я.
  - Неожиданно? - искренне удивился он.
  - Я просто... - я замолчала, пытаясь ухватить нить своей заранее заготовленной речи.
  Это был другой сценарий, к которому я не успела подготовиться. После телефонного разговора у меня сложилось впечатление, что нас ожидает вежливое и цивилизованное расставание. Мы попрощаемся. Возможно, даже поцелуем друг друга в последний раз. Но это будет нежный и дружеский поцелуй. Поцелуй на удачу, так сказать.
  Тот, что он только что навязал мне, был совсем другим. И выражение полного уныния на лице Скотта не внушало мне надежд на легкий финал.
  Он сглотнул.
  Когда я не ответила, он спросил:
  - Тогда зачем мы вообще здесь?
  Я выпрямилась:
  - Я приехала за деньгами, Скотт.
  - Ой, - сказал он.
  - Я думала, ты знаешь.
  Он грустно рассмеялся и покачал головой:
  - Я не правильно тебя понял. Когда ты предложила встретиться здесь, я подумал, что ты хочешь... - он позволил концу фразы повиснуть в воздухе.
  Я сделала маленький шаг к нему:
  - Я не хотела, чтобы нас видели вместе, - попыталась объяснить я. - Я подумала, что здесь мы сможем спокойно все обсудить.
  Он протянул руку, но я не позволила ему коснуться моего лица и взяла его ладонь в свои.
  - Ты расстроился, - сказала я.
  - Разве мы не можем просто...?
  - Прости, не можем.
  - Звучит довольно категорично, - ответил он.
  Я вздохнула:
  - Скотт, ты же не предлагаешь продолжать? Это слишком большой риск.
  - Из-за Генри. - Категорично заявил он.
  - Нет, не из-за Генри.
  - Он тебя уже трахнул?
  - Нет. Но вообще-то, это не твое дело.
  Желвак на его челюсти дрогнул, глаза медленно моргнули. Я инстинктивно отпрянула, и через мгновение он снова прижал меня к стене и тяжело навалился сверху.
  - Не связывайся с Генри, - прошипел он мне на ухо. - Я не хочу, чтобы он тебя трахал.
  Он уже целовал меня, а его руки тянули вверх подол моей юбки.
  - Скотт, не надо.
  Он проигнорировал мои слова.
  Его руки были торопливыми и грубыми, а дыхание прерывистым. Он задрал мою юбку и дернул в трусики. Я вскрикнула. Затем он отстранился, чтобы расстегнуть джинсы. Я смотрела ему в лицо.
  - Что ты творишь? - холодно спросила я. - Что, черт побери, ты творишь?
  И он замер.
  Скотт смотрел на меня со странным выражением на лице. Он казался почти оглушенным. Как-будто внезапно очнулся.
  - Не знаю, - прошептал он.
  Я опустила юбку. Поправила блузку.
  - Сам не знаю, что я делаю, - повторил он.
  Мы стояли молча, слишком потрясенные, чтобы говорить.
  Мне отчаянно хотелось выбраться отсюда. Из этого дома. От Скотта. Никто не знал, куда я поехала. Ни одна живая душа не найдет меня, если я исчезну.
  - Прости, это было некрасиво, - сказал он в конце концов.
  - О чем ты вообще думал?
  - О вас двоих, - сказал он. - О том, что мне все время придется видеть вас вместе.
  Ненависть в его глазах противоречила словам извинения. Я тяжело сглотнула и посмотрела в сторону входной двери.
  - Скотт, именно поэтому мы не можем продолжать, - сказала я. - Мы не можем встречаться на глазах наших близких.
  - Это единственная причина?
  - А разве этого мало, Скотт? - резко ответила я. - Ты просто подумай, почему я не хочу это делать. Наше соглашение почти вытащило меня из долгов. Я почти потеряла свой дом. Мы с сыном могли стать бездомными. И если бы я продолжила... Господи, у меня были бы сбережения. Я снова чувствовала бы себя в безопасности. Но так продолжаться не может.
  - Почему?
  Я выдержала его взгляд, но не ответила.
  - Это хороший договор, Роз, - возразил он. - Никто не узнает. Никто не пострадает.
  - Ситуация изменилась. Мы больше не два почти незнакомых человека. Теперь вовлечены и другие люди, а это несправедливо.
  - Кто? Почему это несправедливо?
  - Твоя жена. Моя сестра. И вот теперь Генри.
  Он снова дернулся при звуке имени Генри.
  - Я не хочу, чтобы они узнали, - сказала я. - Надо закончить все это, пока мы не нанесли ущерб нашим близким.
  Он опустил голову.
  Я попыталась подробнее изложить свою позицию, но Скотт перебил меня.
  - Хорошо, - сказал он. - Я понимаю. Когда ты сидела без гроша, то готова была рискнуть. А теперь я тебе не нужен. Я понял тебя.
  Он протянул мне конверт с деньгами, а потом сунул руку во внутренний карман и достал темно-синий бархатный мешочек.
  - Я купил это для тебя.
  Когда я не взяла, он сказал:
  - Пожалуйста. Это для тебя.
  Я ослабила шнурок и вынула коробочку. В ней лежала пара сережек. Маленькие бриллианты в оправе из белого золота.
  - Они очень красивые, Скотт, но я действительно не могу...
  - Возьми! - рявкнул он. - Надень их сейчас.
  Испугавшись, я повиновалась, затем заправила волосы за уши.
  Он некоторое время смотрел на меня, затем улыбнулся и покачал головой:
  - Я ведь действительно верил, что у нас все сложится, Роз.
  - Прости, - ответила я.
  Я старалась говорить, как можно серьезнее, чтобы не раздражать его.
  - Я не думал, что это кончится так быстро, - продолжил он. - Наверное, я ожидал, что мы будем встречаться, пока я сам этого хочу.
  - А ты действительно этого хочешь?
  - Да, - сказал он. - Хочу.
  Я попыталась улыбнуться. Немного смягчить конфликт.
  - Ты говоришь так, словно покупал меня на всю жизнь, - сказала я.
  Скотт хотел что-то ответить, но колебался. Затем он сказал:
  - Помни, я сделал это ради тебя. Только ради тебя.
  Я опустила голову, смущенная его словами:
  - Не понимаю.
  Он протянул руку и схватил меня за лицо. Крепко сжав пальцы, он приподнял мой подбородок. Наклонился совсем близко.
  - Я бы заботился о тебе всю жизнь, - прошептал он. - Только бы ты позволила.
  *
  
  ГЛАВА 31
  
  Капли дождя стучали в окно клиники. Я погрузила большие пальцы в волосатую ягодицу, и плоть затвердела, когда пациент напрягся в ответ на мое вмешательство.
  - Постарайтесь расслабиться, - сказала я.
  - Ужасно больно, - ответил он. - Там, наверное, что-то серьезное.
  Это был новый пациент. Адвокат слегка за пятьдесят, который с хозяйским видом ворвался в клинику и отвечал на мои вопросы, как будто на самом деле хотел сказать: "У меня мало времени, займитесь, наконец, своим делом".
  Когда он разделся, я заметила, что трусы у него надеты задом наперед.
  Я переключилась на вторую ягодицу и погрузила в нее большие пальцы. Он дернулся, а затем взвизгнул, словно его укусили.
  - Это триггерная точка, видите? - сказала я. - Слева так же больно, как справа. Пожалуйста, расслабьтесь.
  Он безмолвно согласился, что его задница, видимо, не отвалится, и терпел до конца сеанса. Кроме тех моментов, когда я толкала слишком глубоко, и он втягивал воздух сквозь зубы. Я тем временем размышляла о Скотте и его словах.
  Мы не закончили обсуждать его абсурдное предложение, потому что я сбежала оттуда, как только он отвернулся. Однако теперь, когда я могла спокойно поразмыслить обо всем, мне стало любопытно, как он вообще собирался осуществить свое намерение "заботиться обо мне всю жизнь".
  Планировал ли он перечислять мне деньги на счет ежемесячно и приезжать, когда ему понадобится половой акт? Или я должна была стать любовницей в традиционном понимании этого слова? Или же мы будем придерживаться системы выставления счетов за фиктивные услуги.
  Заметив страх в моих глазах, Скотт снова почувствовал себя плохо, и ослабил хватку. Он довольно многословно извинился, заявив, что сам не понимает, что с ним происходит. После чего я задумалась, а во что, собственно, я ввязалась?
  Был ли Скотт психопатом? Или он был просто одиноким богатым мужчиной, не привыкшим к отказам?
  Думаю, он не был ни тем, ни другим.
  Откуда я это узнала? Просто спросила.
  Скотта очень расстроил сам факт, что он способен причинить физическую боль женщине. Ничего подобного до сих пор с ним не случалось, даже близко не было. Он мог только предположить, что мое преждевременное предложение о разрыве задело его сильнее, чем можно было ожидать, и пробудило в нем какие-то примитивные инстинкты. Те, которые он никогда прежде не испытывал.
  Пациент поднял голову.
  - Как думаете, плаванье поможет?
  - Вы любите плавать? - спросила я.
  - Не очень.
  Не знаю, почему все новые пациенты спрашивают меня о плавании. Возможно, они считают, что в водной среде уменьшается нагрузка на суставы, или смотрели передачи о гидротерапии по телевизору.
  Если начистоту, спина у этого мужчины болела потому, что у него был слишком большой живот, так что плавание ему не поможет. Живот смещал его центр тяжести вперед и перегружал суставы в нижней части спины, результатом чего и являлась боль в ягодицах.
  - Я мог бы немного сбросить вес, - сказал он скорее себе, чем мне.
  Я не ответила. Я никогда не отвечала на подобные вопросы. Люди обращались ко мне не из-за своего веса. И, кроме того, я все еще размышляла о Скотте. О том, как мне избегать встречи с ним в будущем. С Петрой, конечно, возникнут проблемы, так что мне нужно заранее придумать несколько хороших отговорок, если она снова решит собрать нас всех вместе.
  - Как вы думаете, мне стоит похудеть? - повторил пациент.
  - Это всегда хорошо, - неопределенно сказала я.
  Деньги Скотта лежали в моей сумочке. На этот раз я не собиралась обращаться в банк, так что нужно было найти надежное место для их хранения. Проблема заключалась в том, что у домовладельца был дубликат ключа от моего дома, так что ни один из привычных тайников - хлебница, контейнер для сыра в холодильнике - не годился.
  А еще мне нужно было починить машину.
  Возвращаясь от Скотта, я слышала, как что-то гремит под днищем, и этот звук мне не нравился. Зачастую люди на свой страх и риск игнорируют такие шумы. Ну, я тоже игнорировала, пока паромщик Терри не постучал мне в стекло и не указал, что из-под выхлопной трубы что-то свисает. Волей-неволей пришлось признать наличие проблемы и записать машину на ремонт. Это было дорого. Та ветка дорого мне обошлась. Похоже, Вселенная применила ко мне четвертый закон Ньютона или что-то вроде того.
  Я показала адвокату несколько упражнений на разгибание спины, и он сделал вид, будто ему действительно интересно. Даже спросил, сколько раз и в какое время их лучше выполнять.
  Конечно, он ничего не станет делать. И, скорее всего, это жена записала его ко мне на прием, когда ей надоело выслушивать его жалобы.
  - Скотт Элиас говорил, что вы отличный физиотерапевт, - заметил он, завязывая галстук, и я насторожилась.
  - Вы друзья? - спросила я, стараясь не показывать своего беспокойства.
  - Общаемся иногда.
  Он уселся на лечебную кушетку и по очереди поднимал колени, чтобы завязать шнурки на ботинках. Встав, он с удивлением заметил:
  - Знаете, последние десять лет мне было больно вставать со стула. А теперь боль пропала.
  Я улыбнулась:
  - Рада, что вам лучше.
  Я бросила взгляд на часы. Мне нужно было сбегать в туалет и пригласить следующего пациента, но этот все не торопился уходить.
  - Знаете, жена считает, что медные браслеты помогают от ревматизма. Что вы скажете?
  - У вас нет ревматизма.
  - А если бы был?
  - Тогда я посоветовала бы делать все, что помогает.
  - То есть, по-вашему, это чепуха, - заключил он.
  Я пожала плечами, давая понять, что не хочу брать на себя лишние обязательства.
  - А как насчет магнитов? - спросил он. - Жена любит все эти штучки.
  - Как я уже сказала, работает все, во что вы верите.
  - Можно записать меня еще на один сеанс? - попросил он, и я повела его к стойке регистрации.
  В холле меня ждала сержант Эспинелл. Она положила на столик журнал и подняла руку в знак приветствия. Ее пустой взгляд ничего не выражал.
  Я взяла у адвоката дебетовую карту и попросила ввести ПИН-код.
  - Увидимся на вечеринке? - спросил он.
  Должно быть, у меня было очень удивленное лицо, потому что он добавил:
  - Годовщина свадьбы Скотта и Надин?
  Я пожала плечами:
  - Думаю, они приглашают только друзей и родственников.
  Он был смущен и извинился, заметив, что, судя по отзывам Скотта, мы хорошо знали друг друга.
  - Не очень хорошо, - ответила я немного натянуто, и он убрал свой бумажник.
  Когда дверь за адвокатом закрылась, сержант Эспинелл подошла к столу.
  - Мы кое-что нашли, - сказала она.
  *
  
  ГЛАВА 32
  
  - Тело? - повторила я.
  Сержант Эспинелл кивнула.
  - Мертвое тело?
  - Мы ждем официального опознания, но на данном этапе предполагаем, что это тело мистера Геддеса.
  Я тяжело опустилась на стул.
  - Уэйн умер? - прошептала я. - Поверить не могу.
  Я уставилась на свои руки. Господи, это казалось невозможным. Сержант Эспинелл молчала, давая мне время переварить новость. И только когда она спросила:
  - Может быть, вы хотите что-нибудь выпить? Воды? Чая? - я сообразила, что она здесь не для того, чтобы сообщить мне о смерти Уэйна.
  - Его мать уже знает? - спросила я.
  - Ей сообщили. Его двоюродный брат согласился осмотреть тело, как только его... - На этом она резко оборвала себя. - Я должна задать вам и вашим коллегам несколько вопросов. Как только вы почувствуете, что готовы. Я понимаю, что вам трудно это принять. - Но на случай, если я захочу возразить, она добавила уже тверже: - Мне нужно допросить всех. Сегодня.
  Я подняла голову:
  - Где его нашли?
  - В его доме.
  Я поднесла руку ко рту.
  - Он давно умер?
  - Пока еще точно не определили.
  Уэйн, что с тобой случилось?
  Я знала, что он был расстроен, когда я оставила его. Я понимала, что он растерялся, даже стыдится того, что сделал, но убивать себя? Зачем?
  - Как он это сделал? - тихо спросила я.
  - Что?
  - Как он покончил с собой?
  - О, миссис Туви. Я извиняюсь. Вы не правильно меня поняли. Мистер Геддес не убивал себя.
  Я нахмурилась.
  - Его нашли в морозилке в пристройке, - сказала она.
  Мои глаза расширились:
  - Кто-то положил его туда?
  - Мы считаем, что да.
  Это был глупый вопрос. Вряд ли Уэйн сам залез бы в морозилку. Но если сержант Эспинелл и решила, что говорит с идиоткой, то вида не показала.
  - Извините, - сказала я. - Я что-то плохо соображаю.
  - На данный момент у нас нет точной причины смерти, но как вы понимаете, мы хотим как можно быстрее приступить к делу. Теперь, когда мы расследуем убийство, я должна спросить вас, миссис Туви, вы когда-нибудь были у него дома?
  - В доме Уэйна? - неуверенно спросила я.
  Она кивнула.
  Я сглотнула:
  - Кажется, нет.
  Она склонила голову набок:
  - Так "да" или "нет"? Мне нужен однозначный ответ.
  - Не была.
  - Ладно, хорошо. Мы собираемся снять отпечатки пальцев у всех, с кем мистер Геддес контактировал. Друзья, коллеги и так далее. Так мы сможем быстрее исключить их из дела. Как думаете, вы сможете предоставить нам список имен, миссис Туви?
  - Имен?
  - Да, - сказала она. - Имена коллег, пациентов, с которым он, возможно, конфликтовал, и тому подобные. Если честно, нам просто нужно с чего-то начать. Сейчас у нас почти ничего нет.
  Я чувствовала, как пульсирует моя височная артерия. Я попыталась понять, видно ли это.
  Мои отпечатки пальцев остались по всему дому.
  Сержант Эспинел подошла ближе и протянула мне еще одну свою визитку. Но прежде, чем выпустить ее из рук, она несколько секунд внимательно рассматривала меня. Она наклонила голову вбок, как будто взгляд под другим углом мог дать ей ответ.
  - Поторопитесь со списком, миссис Туви, - попросила она. - Чем раньше, тем лучше.
  Я обещала, что приступлю сразу же.
  Мой список выглядел так:
  Роз Туви.
  Роз Туви.
  Роз Туви.
  После ее ухода я скорчилась на стуле и обхватила голову руками. Где я могла оставить свои отпечатки? Мою ДНК?
  - Итак, вы никогда не были там, миссис Туви, - неизбежно спросит сержант Эспинелл. - Вы ни разу не входили в дом мистера Геддеса? Тогда как вы объясните наличие лобковых волос в столовой? Отпечатки пальцев на подоконнике?
  Я должна признаться. Я должна позвонить ей прямо сейчас и очистить душу. Я поехала к Уэйну, чтобы заняться с ним сексом, но не убивала его. Это был секс по обоюдному согласию. Все условия были оговорены заранее. Я приехала, чтобы заняться сексом с мистером Геддесом, но секса не произошло.
  После чего Уэйна убили.
  Кто в здравом уме поверит в это? Никто не поверит.
  Значит, мне придется признаться сержанту Эспинелл, что я собиралась заняться сексом с Уэйном, потому что он шантажировал меня из-за украденных денег. Тех самых, которые якобы украл Уэйн.
  Меня привлекут к уголовной ответственности. Мое имя появится в газетах. Мне придется попрощаться с работой, не говоря уже о частной практике. Мне никто не поверит.
  Блять.
  А что, если я скажу ей, что Уэйн шантажировал меня, потому что я брала плату за секс от Скотта Элиаса? Но это сразу поставит меня на первое место в списке подозреваемых, потому что я не только была в доме Уэйна, но и имела мотив для убийства.
  Убийство.
  Кто-то убил Уэйна. Бедного, жалкого Уэйна.
  Кто мог такое сделать? А что, если они уже были в доме, когда я туда приехала? А вдруг они видели все, что между нами произошло?
  
  *
  ГЛАВА 33
  
  Затем случились две вещи.
  Два телефонных звонка, сами по себе безобидные, но вместе они привели к самым разрушительным последствиям.
  Я поехала домой, размышляя об Уэйне в морозилке, о своей ситуации и впервые осознавая, что такое настоящий страх. К тому времени, как я добралась до парома, страх настолько усилился, что я начала чувствовать его запах: смесь кофе, адреналина и выступившего под мышками пота. Я сидела, вцепившись в руль побелевшими пальцами, и неотрывно смотрела в лобовое стекло.
  Терри отсутствовал, и его замещал какой-то самоуверенный парнишка. Он громко постучал в окно машины, напугав меня чуть не до визга, и дохнул ароматом маринованного лука, когда я опустила стекло. У него между зубами застряли остатки еды.
  Я сунула руку в бардачок, достала пачку билетов и протянула кассиру один. И тут зазвонил мой мобильный.
  НЕИЗВЕСТНЫЙ НОМЕР.
  - Роз?
  Я тяжело перевела дух.
  - Уинстон, - сказала я.
  - Роз, ты ни за что не догадаешься, что случилось...
  - Ты застрял в Ньюки.
  - Откуда ты знаешь.
  - Догадалась.
  - Ага... ну, в общем... мне не на чем вернуться домой, и я не могу наскрести денег на поезд. Ты можешь побыть с Джорджем в эти выходные? Тогда за мной следующие две недели.
  - А куда подевалась твоя девушка?
  - Девушка? - невинно повторил он.
  - Твоя мать сказала, что ты уехал с какой-то лохматой блондинкой из летнего лагеря.
  - А, понятно. Ну, у нас ничего не получилось. Она вроде как запала на какого-то слизняка и бортанула меня. В общем, слушай, если я не смогу найти деньги в ближайшие пару дней, то вернусь позже. Без обид?
  - Хорошо.
  - Уверена?
  - Да.
  - У тебя какой-то странный голос, Роз. Ты не станешь делать вид, что все нормально, а потом заявлять, что я паршивый отец?
  - Нет, не стану.
  - Хорошо. Спасибо. Тогда увидимся, когда вернусь.
  - Конечно, Уинстон. Когда вернешься.
  Мы закончили разговор, и я убрала телефон в карман. Вздохнула.
  Простая и ясная жизнь Уинстона Туви.
  Нет денег, чтобы вернуться к сыну? Да ладно, все как-нибудь образуется. Как правило, все и образовывалось - за счет жены или матери.
  Паром пришвартовался и застонал, кажется, сильнее обычного. Туристы заспешили к своим машинам заводить двигатели и опускать козырьки, так как всем предстояла дорога в западном направлении. Женщина передо мной, должно быть, оставила свою машину на передаче, так как она прыгнула вперед, как только было включено зажигание. Женщина смущенно поправила волосы над ухом.
  Уэйна убили, и я была последней, кто видел его живым. Я просто не в состоянии была понять, кто был способен убить Уэйна, а затем засунуть его тело в морозилку.
  "Мы опрашиваем соседей", - сказала сержант Эспинелл. Кто-нибудь вспомнит, как в тот вечер к дому Уэйна подъехал старый черный внедорожник? Позже он уехал так быстро, что повредил дерн на краю лужайки перед домом - я торопилась скорее покинуть это место.
  Фермерский коттедж стоял особняком в конце недлинного проселка. Но там были один-два дома, из которых хорошо просматривались окрестные поля. Кто-то мог случайно посмотреть в окно спальни. Кто-то мог вспомнить.
  Что, если они обнаружат отпечатки протекторов шин? Я могла только надеяться, что дождь смыл их.
  Я ехала за грузовичком, в кузове которого находились две колли и несколько тюков сена. Времена, когда пастухи весь день ходили за стадом, давно прошли. Теперь фермеры переезжали с места на место, чтобы сбросить овцам запасы еды из своих "Мицубиси", больше похожих на машины почтовой службы, чем на сельскохозяйственную технику.
  - Я ни в чем не виновата, - твердила я, спускаясь в долину.
  Дождь закончился, облака развеялись, и теперь все пространство с его холмами, полями и озерами было залито медовым светом. От этой красоты замирало сердце.
  Меня не могли обвинить в убийстве Уэйна Геддеса, потому что я этого не делала.
  - Я не виновата, - повторила я.
  Я должна была надеяться, что сержант Эспинелл найдет подтверждения - какие угодно - моей невиновности.
  Когда я обралась до школьного клуба, Джордж сидел там один. В левой руке он держал дубовый лист, сжимая так крепко, словно боялся, что тот улетит. Я уже собиралась подойти, когда Иона привлекла мое внимание.
  - Можно вас на пару слов? - прошептала она.
  Я почувствовала опасность и сразу спросила:
  - Как ваше колено?
  И улыбнулась искренне и ярко, словно не ожидала новых неприятностей.
  Иона послушно подняла ногу, согнула и разогнула ее в колене:
  - Намного лучше. Что за пластырь вы мне наклеили? Вам надо его запатентовать.
  - Я подумаю. Все в порядке? - спросила я, кивнув на Джорджа, и ее лицо тут же стало официальным и серьезным.
  - Я должна передать вам это.
  Она вручила мне конверт. На его лицевой стороне было напечатано "Мистеру и миссис Туви". И чуть ниже: "Конфиденциально".
  - Мне прочитать это сейчас? - спросила я.
  - Вам решать.
  Я распечатала и прочитала. Школа просила меня явиться утром в понедельник, чтобы обсудить проблемы Джорджа. Будет присутствовать представитель местного управления образования.
  Я подняла глаза на Иону:
  - Вы знаете, что еще стряслось?
  Она наклонилась ближе и понизила голос:
  - Извините, Роз, я не учитель, и это не мое дело, но, кажется, он снова что-то украл.
  Я убрала листок бумаги обратно в конверт и с силой засунула его в карман туники.
  - Уверена, что ничего серьезного, - Иона улыбнулась и махнула рукой, словно отгоняя муху.
  Но все было серьезно. Раз в дело вмешивался представитель управления образования, все было очень серьезно.
  Я поблагодарила Иону и сказала Джорджу собирать вещи как можно быстрее. Все время, пока мы не сели в машину, он не смотрел мне в глаза и не промолвил ни слова. Только когда я включила зажигание, он сказал:
  - Это не я.
  Я заглушила двигатель:
  - Что ты имеешь в виду?
  Он бросил на меня взгляд "я-знаю-что-ты-мне-не-поверишь" и уставился в лобовое стекло.
  Солнце выглянуло из-за облака, ослепив нас обоих.
  - Джордж, - сказала я, - достань из моей сумочки солнечные очки. Кажется, они в боковом кармане.
  Он поднял сумку к себе на колени и расстегнул молнию. У него была привычка тянуть собачку на себя, поэтому он пару раз дернул слишком сильно, после чего сумка распахнулась, выпустив наружу облако двадцатифунтовых банкнот.
  Джордж с удивлением посмотрел на деньги. Черт, деньги! Я и забыла о них.
  - Собери их, - крикнула я. - Быстрее, пока никто не увидел.
  Джордж сделал, как его просили, неловко ковыряясь между креслами и под ковриками. Когда мы убрали последнюю купюру, наступило молчание.
  - Мы теперь богатые? - осторожно спросил он.
  - Нет.
  - Но там много денег.
  - Не очень много, дорогой, - сказала я. - Здесь хватит заплатить за три месяца аренды. Так что до богатства нам далеко. Лучше расскажи мне, что случилось в школе.
  - Я не хочу.
  - К сожалению, выбора нет.
  На его лице промелькнуло гневное выражение.
  - Я этого не делал, - сказал он. - Я им сказал. И тебе говорю. Но мне никто не верит.
  - Что было украдено?
  - Фигурки покемонов.
  Мое сердце болезненно сжалось.
  - Какие именно?
  - Не знаю. Лейф сказал, что пропало три, и учителя нашли их в моем рюкзаке.
  - Тогда как они попали в твой рюкзак?
  Джордж снова посмотрел на меня:
  - Я не знаю.
  - Господи, Джордж, но если их нашли у тебя, тогда кто еще это мог быть?
  - Но я их не брал.
  - А ты не мог взять их просто посмотреть? А потом подумал, что Лейф не заметит, потому что у него их и так много?
  Джордж нетерпеливо вздохнул и сказал:
  - Нельзя забыть, какие покемоны у тебя есть. Они все такие разные.
  - Тогда кто же их взял? - спросила я.
  - Не знаю.
  - И зачем их положили в твой ранец?
  - Я не знаю.
  - Может, ты с кем-то поссорился? Может, кто-то хотел устроить тебе неприятности?
  - Я ничего не знаю!
  - Джордж, ради бога, я же пытаюсь тебе помочь! Разве ты не понимаешь, что если ты украл однажды, в следующий раз все сразу подумают на тебя! Им даже доказательства не нужны.
  - Но я этого не делал! Так не честно!
  - Я знаю, что нечестно. Но так оно и бывает.
  Почему все это должно было случиться сегодня? Именно сегодня?
  Я посмотрела на Джорджа, он плакал. Я была слишком зла, чтобы обнять его. Зла на него. Зла на Уинстона за то, что он сбежал от всех проблем. За то, что оставил меня без денег. За то, что был таким инфантильным козлом.
  Я потерла лицо руками.
  - Ладно, - сказала я. - Давай начнем с начала. Я не хотела кричать.
  Джордж кивнул. По его грязным щекам текли слезы.
  - Сейчас у тебя нет никого, кроме меня, - тихо сказала я. - У тебя еще есть отец, но сейчас он не с тобой. Понимаешь?
  - Да, - прохныкал он.
  - У меня куча проблем, Джордж. И прямо сейчас, я не знаю, как со всем этим справиться, но я буду стоять за тебя горой, потому что ты мой сын. И мне все равно, делал ты это или нет, потому что я люблю тебя. А теперь перестань злиться на меня, потому что я не виновата. Я никого не заставляла воровать. Кто бы это ни был.
  Я все еще тяжело дышала, и мои плечи вздрагивали. Я изо всех сил душила в себе рыдания.
  - Прости, мам, - сказал Джордж.
  - Все в порядке. Никому не нравится, когда его обвиняют. Я понимаю.
  Я включила зажигание и направилась в сторону дороги. Ярдов через двадцать, я заметила, что Джордж с такой силой стиснул кулаки, что суставы побелели.
  - Мам, - сказал он.
  - Что, сынок?
  - Я их не брал.
  - Я знаю, милый. Все в порядке. Поехали домой.
  *
  
  ГЛАВА 34
  
  Второй звонок поступил от Надин.
  Едва я вошла в дом, как услышала ее голос, эхом разносящийся по столовой. Джордж заметил, как мигает автоответчик, и нажал кнопку воспроизведения записи. Он думал, что сообщение оставил отец.
  - ... одним словом, Генри позвонит вам вечером, чтобы передать официальное приглашение. Простите, Роз, но я совсем голову потеряла с этим юбилеем. Я очень надеюсь, что вы приедете. Ужасно неловко получилось. Бедная Петра не знала, говорить ей что-то или нет. Я чуть не разругалась со Скоттом. Он должен был передать вам приглашение на последнем сеансе физиотерапии. В общем, надеюсь, я еще не опоздала, и мы увидимся завтра.
  Я стояла и тупо пялилась на телефон.
  - Нет, не увидимся, - сказала я и пошла на кухню за спиртным.
  "Пикник или чай в саду, называйте, как хотите". Так сказала Надин. Элиасы собирались отпраздновать двадцать пятую годовщину свадьбы, и торжество проводилось завтра в ближайшем к их дому отеле. В усадьбе Эстуэйт, если точно. Надин упомянула о ней сдержанно, мимоходом. "Ничего пафосного". Но этот отель был оооочень пафосным. В Эстуэйт Манор останавливались кинозвезды, когда приезжали на Озера. Никто из моих знакомых не бывал в Эстуэйте, потому что ужин там стоил, как крыло самолета, а владельцы отеля не поощряли визитов не проживающих.
  В любом случае, я не собиралась туда ехать, да и Скотт явно не хотел моего там присутствия - это было понятно, так как он не передал мне приглашение. Видимо, сначала забыл. А потом потерял. Это была идея Надин, она хотела видеть меня в качестве пары Генри. "Конечно, вам всегда рады", - сказала она.
  Почему она решила ограничиться чаепитием в саду, а не закатила полноценный вечерний прием? Дело в том, что в субботу они улетали на Галапагосские острова - с пересадкой сначала в Атланте, а затем в Эквадоре. И Скотт ничего об этом не знал. Он мечтал о Галапагоссах годами. Гигантские черепахи и все такое... Надин сказала, если они не поедут туда сейчас, то никогда уже не поедут. Так что о полноценной пьянке не было и речи, раз им на следующее утро вставать ни свет ни заря.
  Она закончила послание словами:
  - Но Скотту ни слова. - А потом снова: - Очень хочу увидеть вас.
  Она была чертовски хорошим дипломатом.
  Когда-то я курила. И прямо сейчас я нуждалась в никотине, как никогда раньше. Это было оружие, за которое я хваталась первым делом, когда сталкивалась с любой проблемой. Зажечь сигарету, встать у задней двери, сделать несколько вдохов, и в голове прояснялось.
  Если бы я не бросила, то курила бы сейчас одну сигарету за другой, пока мои легкие не превратились бы в пепел. Мне нужно было отключиться от моих проблем. А еще лучше - от моего мозга. Ладно, я как-нибудь справлюсь с этой вечеринкой. Позвоню, извинюсь, пожелаю счастья в личной жизни и всего наилучшего. И не приеду.
  Достаточно того, что я не могла возможности избежать списка для сержанта Эспинелл. Или встречи в школе. Мне нужно было подумать о настоящих проблемах. И мне не нужно было, чтобы Генри расспрашивал меня, почему я такая замкнутая и грустная. Мне нужно было пространство и время, чтобы обдумать свои дальнейшие поступки и решения.
  Я куда-нибудь уеду. Вот ответ: бежать, бежать, бежать.
  - Джордж! - крикнула я. - Умойся, мы едем гулять.
  - Куда? - крикнул он из сада.
  - Понятия не имею. Умойся, надень чистую футболку и носки.
  - Я никуда не хочу.
  - Быстее!
  Он пробежал мимо и взлетел по лестнице, специально топая как можно громче, как обычно делают дети, когда им приказывают сделать что-то неприятное. Мне тоже нужно было привести себя в порядок. Я вылила остаток вина в раковину и пошла переодеваться.
  Через пять минут я в белой рубашке и джинсах схватила сумку. Входная дверь была открыта. Я слышала тихое бормотание Денниса, и голос Джорджа, который что-то ему отвечал. Однажды Джордж сказал, что Деннис нравится ему (помимо того, что у Денниса была собака) тем, что не делает вид, будто интересуется им. В отличие от других взрослых.
  Деннис либо говорил, либо нет. Он спрашивал, когда действительно хотел что-то узнать, а не для того, чтобы заполнить паузу словами. Селия трудилась за них обоих.
  Я спросила у Джорджа, считает ли он, что я тоже притворяюсь? Он подумал и ответил:
  - Нет. Ты спрашиваешь меня обо всем, потому что ты моя мама.
  Я прошла через дом, чтобы закрыть заднюю дверь, и когда вернулась, увидела мою сумочку на диване. Я не могла уехать со всеми этими деньгами. Я выглянула в окно: Джордж в одном ботинке сидел у изгороди уже со стороны Селии, и чесал живот Фокси. Деннис держал в руке его второй ботинок и ковырял подошву перочинным ножиком.
  Генри на горизонте не было.
  Я расстегнула молнию на диванной подушке, и принялась запихивать деньги как можно глубже внутрь. Джордж скомкал многие купюры, но у меня не было времени их разглаживать.
  - Есть кто дома?
  Ччччерт.
  - Привет, - сказал Генри.
  Я медленно повернулась. Он приоткрыл дверь и стоял в щели, тепло улыбаясь мне.
  - Дай мне минутку, - беспомощно сказала я.
  - Конечно, - ответил он. - Можно войти?
  - Нет! - Вскрикнула я, и он замер на месте. - Нет, - повторила я уже тише. - Извини, дай мне минутку, и я выйду. Мне нужно кое-что сделать.
  - Ладно... да, - медленно сказал он, стараясь не показывать своего удивления. - Я подожду снаружи.
  - Закрой дверь, ладно?
  Мгновение спустя, спрятав деньги, я вышла и обнаружила, что Селия присоединилась к нам и расспрашивает Генри.
  - Я не знаю, что моя сестра заказала, - ответил он, когда Селия спросила о завтрашнем празднике.
  Ее подруга по книжному клубу Джойс однажды ела в Эстуэйт Манор, когда он только-только открылся, и до сих пор бредила лимонным тортом. "Он просто таял во рту".
  Селия была очень взволнована.
  - Роз, пожалуйста, покажи свое приглашение. Деннис, принеси мне очки.
  - Оно не из Букингемского дворца, Селия, - сказала я.
  - Я знаю, - огрызнулась она.
  Генри повернулся ко мне.
  - У тебя все хорошо? - прошептал он одними губами.
  Я быстро кивнула и отвела глаза, надеясь, что он не станет расспрашивать.
  Прежде чем открыть конверт, я сказала:
  - Боюсь, я не смогу приехать.
  Селия открыла рот и уставилась на меня.
  - Что значит "не смогу"? - возмутилась она. - Конечно, ты поедешь.
  Генри приподнял брови.
  - Уинстон не сможет забрать Джорджа, - объяснила я. - Он застрял в Корнуолле.
  - Так возьми его с собой, - предложил Генри, не задумываясь.
  - Спасибо, но честно говоря, думаю, детям там делать нечего, особенно если...
  - Ты. Туда. Поедешь, Роз, - заявила Селия, как будто от этого зависела моя жизнь. - Ты не можешь не поехать в Эстуэйт Манор. Просто это так... - она попыталась подобрать слово, - ... это так важно.
  Она бросила на меня сердитый взгляд, а затем кивнула Генри. Как будто он сам по себе являлся главным доводом в пользу Эстуэйта.
  Генри сказал:
  - Я бы очень хотел, чтобы ты приехала. Если сможешь, конечно. Я не пытаюсь давить, но без тебя там будет скука смертная. Скотт в очередной раз продемонстрирует свою крутость, а все остальные ему похлопают. Если ты приедешь, мне будет гораздо проще все это вытерпеть.
  - Я действительно хотела бы, но...
  - И все его друзья будут спрашивать, чем я занимаюсь и не хочу ли вступить в "Ротари" * (Ротари-клубы - международная неправительственная организация).
  Пауза.
  - Мы позаботимся о Джордже, - громко заявила Селия. - Да, Деннис?
  Деннис возвращался через сад с очками Селии. Он согласился со словами, что это не будет проблемой, и Джордж поможет выгулять Фокси.
  Кругом были враги ((
  Я снова запротестовала, но Селия уже не слушала. Она сказала мне не смешить людей. Они с Деннисом не два калеки и отлично присмотрят за Джорджем. А не поехать, значит просто оскорбить "этих милых Элиасов".
  - А теперь дай мне посмотреть приглашение.
  Затем на Селию нахлынула странная меланхолия. Она прочитала текст вслух, отчетливо выговаривая каждое слово. Я наблюдала за ней, понимая в тот момент, что она уже смирилась с тем фактом, что ее саму, вероятно, уже никогда не пригласят в Эстуэйт Манор. Ее корабль отплыл. Я явственно видела, как она расстается со своей мечтой.
  Наконец, Селия взяла себя в руки. Отбросила мимолетную печаль и вернулась к себе прежней. Она спросила Генри, не хочет ли он бокал кавы. "Мы не пьем шампанское по будням, но раз такой случай..." И как насчет закусить клубникой со своего огорода?
  Генри сказал, что с удовольствием, а я безуспешно пыталась выглядеть счастливой и благодарной за все.
  В глубине души я боролась с желание убежать. Схватить Джорджа, прыгнуть в машину и никогда не возвращаться.
  Именно это я и должна была сделать.
  *
  
  ГЛАВА 35
  
  - Что можно подарить людям, у которых все есть? - спросила я Генри.
  - Я куплю подарок и подпишу его за тебя, - ответил он.
  - Но я не могу приехать просто так.
  - Ты будешь не просто так, ты будешь со мной.
  - Ну, хорошо, а что ты купишь людям, у которых есть все?
  - Что-нибудь придумаю.
  Так получилось, что он ничего не придумал, и мы поступили так, как я и опасалась - явились без подарка. Я еще в машине начала нервничать по этому поводу, но Генри заверил меня, что, во-первых, они и не заметят; а во-вторых, нечего тратить деньги на всяких мерзавцев. Лучше он сводит Надин поужинать в хороший ресторан, когда они вернутся из отпуска.
  - Она будет только рада, - сказал Генри. - Она всегда жалуется, что редко видит меня и почти не знает, что со мной происходит. Честно говоря, Роз, ты напрасно тратишь нервы.
  Я нарядилась в свое дежурное платье для свадеб: шифоновое с чайными розами. Его дополняло затравленное выражение лица. Обычно так выглядят женщины, когда считают, что платье их "толстит", и никакие уговоры не могут убедить их в обратном.
  Мне было страшно. Я боялась этого праздника, боялась встретиться со Скоттом перед лицом множества посторонних людей. Боялась, что полиция уже обнаружила мои отпечатки в доме Уэйна.
  Я несколько раз обдумала список для сержанта Эспинелл и включила в него половину города. Всех Томов, Диков и Гарри, которых только могла вспомнить, только бы занять детективов. Себя я поставила третьей с конца списка примерно в сотню человек в надежде, что к тому времени, когда придет моя очередь сдавать отпечатки пальцев, они уже выйдут на след настоящего убийцы.
  Шанс слабый, но лучше, чем вообще никакого.
  Генри попросил меня подождать в салоне, вышел сам, обошел машину, открыл мою дверцу и протянул мне руку. Его темно-темно-синий костюм отлично сидел на нем, и выглядел он божественно. Прежде чем повести меня ко входу, он остановился и повернулся ко мне лицом.
  - Скажи мне, ты не хотела принимать приглашение, потому что не собиралась появляться здесь вместе со мной или вообще не хотела идти на праздник?
  Я поколебалась и сказала правду.
  - Второй вариант, Генри, - сказала я и опустила глаза. - Это не из-за тебя, поверь.
  - Вот и хорошо, - он приподнял мое лицо за подбородок и нежно поцеловал в лоб.
  Его губы едва коснулись моей кожи, но я задохнулась от прикосновения. Смущенная, я отстранилась.
  - Подожди, - попросил он, не спуская с меня пристального взгляда.
  Я почувствовала, что мимо нас проехала машина. Поток воздуха приподнял мои волосы. Все еще не отрывая глаз от моего лица, Генри заправил несколько непослушных прядей мне за ухо. Потом он поцеловал меня по-настоящему. От его запаха, от мягкого прикосновения его языка мои ноги подогнулись.
  - Обещай мне, что мы сбежим отсюда, как только сможем, - прошептал он, ведя меня к дверям отеля.
  Он обнял меня за талию, и это было чудесно. Я так долго приходила на все торжества - дни рождения, помолвки, крестины - одна. Генри прижал меня к себе так, словно я была частью его самого. На одно короткое мгновение я так себя и почувствовала. Я хотела принадлежать ему.
  Его тело под костюмом было стройным и крепким. От него хорошо пахло. И он не был придурком, как Уинстон и многие другие.
  - Когда ты обещала вернуться за Джорджем? - спросил Генри.
  - Около восьми.
  Он посмотрел на часы:
  - Тогда у нас почти три часа. Думаю, мы засветимся там, поздравим счастливую пару и уйдем при первой же возможности.
  В этот момент я почувствовала, как что-то дурманящее тянет меня к Генри. Если бы он сказал мне сейчас идти за ним на край света, я бы пошла.
  Усадьба Эстуэйт была полностью выстроена из местного камня. Три башенки и крутая крыша придавали ему готический вид. Когда мы подошли к дверям, Генри сказал:
  - Соберись.
  Внутри все было безукоризненно. В таких местах сразу хочется подняться на цыпочки, чтобы не поцарапать полы каблуками. Симпатичная девушка в хорошем костюме встретила нас у входа и сообщила, что вечеринка Элиасов проходит в саду. Надо только пройти через гостиную - и мы найдем их. Генри взял меня за руку. Сжал ее, и мы пошли.
  - Я так рад, что ты со мной, - прошептал он, прежде чем нас увлекла за собой компания подвыпивших людей лет пятидесяти.
  Все они выглядели так, словно сошли со страниц светской хроники какого-нибудь глянцевого журнала. Их смех звучал немного хрипло, акцент был шикарен, и я очень надеялась, что затеряюсь среди них, когда мы все вместе вошли во внутренний дворик.
  В беседке из кованого железа струнный квартет исполнял попурри популярных песен. Как раз заканчивался "англичанин в Нью-Йорке" Стинга, и Генри тихо спросил:
  - Интересно, когда они доберутся до "Элеонор Ригби" * (* песня "Битлз")?
  Долго ждать не пришлось. "Битлз" были следующими.
  Ничто не закрывало вид на озеро. Длина Эстуэйт-Уотер не больше мили, вот почему оно пользуется популярностью только у рыбаков. У западного берега маячила весельная лодка с одинокой фигурой.
  Должно быть, у меня было очень задумчивое выражение лица, потому что голос слева от меня произнес:
  - Вы бы хотели поменяться местами с этим парнем?
  Скотт.
  Я попыталась улыбнуться.
  - Конечно, нет, - сказала я. - Поздравляю.
  Он поцеловал меня в щеку и шепотом извинился, что не передал приглашение лично. Когда я намекнула, что разумнее было бы вообще меня не приглашать, он выглядел удивленным.
  - Конечно, я хотел увидеть тебя здесь, - сказал он быстро и тихо, чтобы не услышал Генри, который в эту минуту был занят разговором с официантом. - Просто я забыл обо всем во время нашей последней встречи.
  Затем он повернулся к Генри.
  Генри пожал Скотту руку, и Скотт сказал?
  - Двадцать пять лет. - Его голос звучал весело и громко. - Как там говорят?
  - Что за убийство дают меньше? - подсказал Генри.
  - Вообще-то я собирался сказать, что брак как вино, с годами становится только лучше, - ответил Скотт.
  Я должна была уйти. Выдержать их обоих одновременно было уже слишком. Генри улыбался Скотту незнакомой мне улыбкой - с веселым и злым презрением. Его глаза смеялись, когда он одним взглядом окинул Скотта от носков дорогих итальянских ботинок до узла не менее дорогого шелкового галстука. Меня этот взгляд испугал.
  Скотта он даже не задел.
  Он знал, что Генри думает о нем.
  Скотт перевел взгляд на меня, и я увидела его самодовольную улыбку. "Посмотри, какой он важный, - говорил его взгляд. - Если бы он только знал, кто трахает его красивую подружку".
  - Прошу прощения, - сказала я и ускользнула в толпу.
  У меня стучало в висках. Я посмотрела в другой конец дворика, надеясь увидеть указатель "Леди". Все будет не так плохо, если половину времени я проведу в уборной. На полпути мое внимание привлекла Петра. Она стояла возле беседки с музыкантами, и махала мне руками, как курица крыльями. "Вернусь через секунду" - я жестом указала в сторону туалета. Она кивнула и продолжила беседу с какой-то незнакомой мне женщиной.
  К услугам леди было несколько хромированных туалетных столиков в стиле арт-деко, каждый с лампой и индивидуальным феном. Интерьер напоминал дамскую комнату тридцатых годов: очаровательный и совершенно не современный. Два столика занимали нарядные женщины, болтающие о переходе на болгарскую прислугу, потому что энтузиазм поляков начал убывать.
  - Они становятся ленивы, как англичане, - сказала одна другой.
  Я села и, пытаясь тянуть время, немного поиграла с волосами. Выйдя из уборной, я заметила, что музыка стихла, и пошла посмотреть, что происходит. Гости выстроились полукругом, их было около ста человек. Надин со Скоттом стояли на ступенях беседки лицом к гостям, я смотрели им в спину. Я быстро присоединилась к группе и нашла Петру и Винса. Я похвалила платье Петры, а она взяла меня за руку. Приподняв подбородок, она ловила каждое слово Надин.
  Надин выглядела потрясающе в своем бледно-розовом костюме безупречного покроя. В свои пятьдесят с хвостиком она была красивой и стройной, и кожа ее сияла, как у ребенка. Скотт стоял рядом, улыбаясь жене.
  - ... и мой подарок, который мы все вместе хранили в секрете от Скотта, - говорила Надин, - это отпуск.
  Она повернулась к мужу и взяла его руки в свои, словно собиралась еще раз произнести брачные обеты.
  - Отпуск? - повторил Скотт.
  Кажется, он немного нервничал.
  Я заметила на противоположном конце полукруга Генри. Он улыбнулся мне.
  Надин сказала:
  - Спасибо за прекрасные двадцать пять лет, Скотт. Это необычная поездка, и я ни за что на свете не пропущу ее. Завтра мы летим на Галапагосы. - Глаза Скотта расширились, но прежде чем он успел что-то сказать, Надин заявила: - Я знаю, о чем ты думаешь. Ты не можешь оставить работу? Все уже устроено, и ты едешь!
  Раздались аплодисменты, затем кто-то крикнул:
  - Речь! Речь!
  Шум стих, и Скотт пробормотал несколько слов. Он сказал, что рад видеть всех своих друзей, и как это прекрасно, когда дети приезжают домой. Жаль, что он сможет провести с ними всего один вечер, но раз они с Надин улетают, то... и вдруг он замолчал.
  Он остановился, как будто слова застряли у него в горле, а эмоции были слишком сильны.
  И тут он посмотрел прямо на меня.
  Его молчание все длилось и длилось, но все вокруг продолжали улыбаться, не понимая, что происходит. Когда тишина стала почти болезненной, лица начали опадать. По толпе пронесся тихий ропот.
  Что случилось?
  - Скотт, приятель, ты в порядке? - спросил кто-то, но ответа не было.
  Надин повернулась к мужу, в ее глазах зарождалась паника.
  Скотт продолжал смотреть на меня, и я заметила, что люди, проследив направление его взгляда, тоже поворачиваются.
  - Что с ним? - спросила женщина за моей спиной. - Может быть, нужен врач?
  А потом случилось ужасное.
  Он закрыл глаза и приложил руку к губам.
  - Простите, - сказал он. - Простите, но я не могу.
  - Скотт? - спросила Надин.
  - Я больше не могу, - повторил он.
  У меня перехватило дыхание.
  - Что ты не можешь? Ты меня пугаешь, Скотт. Что с тобой?
  Он потер руками лицо, и я услышала над ухом шепот Петры:
  - О, нет.
  - Я любою другую, - уверенно сказал он, и по толпе пронесся вздох ужаса. - Я люблю другую женщину, - повторил он, - и верю... нет, я точно знаю, что она любит меня.
  Скотт смотрел на меня и ждал.
  Я не могла пошевелиться.
  Петра отпустила мой локоть и повернулась посмотреть, кто стоит за нами. Видимо, она не обнаружила ни одного достойного кандидата на любовь Скотта, потому что повернулась ко мне и зашептала на ухо:
  - Что, черт возьми, происходит?
  - Роз? - Подсказал Скотт. А когда я не ответила, он сказал: - Я думаю, это правильно, да? Мы должны им сказать. Дальше так продолжаться не может.
  У меня перехватило горло. Невидимая рука сжала мое сердце и дернула его куда-то вниз.
  Петра отступила в сторону.
  - Господи, - сказала она.
  - Нет, - пробормотала я. - Это не...
  Надин плакала.
  Скотт сказал:
  - Мне очень жаль. Я не хотел, чтобы все получилось вот так. Господи... прости меня, Надин.
  И вокруг воцарилась тишина. Я стояла, как вкопанная в мраморные плиты дворика, а вокруг меня медленно увеличивалось пустое пространство. Я смутно осознала, что Винс притянул к себе Петру и отводит ее в сторону.
  Я искала взглядом Генри. Его изумленное, ошеломленное лицо мелькнула в толпе, а затем его заслонили незнакомые мне люди.
  Наконец я обрела свой голос:
  - Я не люблю Скотта.
  Получилось беспомощно и жалко.
  - Это уже не важно! - рявкнула Петра, пытаясь освободиться от Винса. - Смотри, что ты наделала.
  Тело Надин, похожее на бесформенную кучу смятого тряпья, лежало возле ступеней беседки. Люди бросились к ней. Петра двинулась ко мне и вцепилась в ворот моего платья. Ее лицо было в дюйме от моего.
  - Все не так, как ты думаешь, - сказала я.
  - Ты спала с ним? - прошипела она.
  Я не ответила.
  - Ты спала со Скоттом Элиасом? - повторила она. - Роз, скажи мне!
  Я кивнула.
  - Да, - сказала я, - но, Петра, все было совсем не так. Выслушай меня...
  Но она уже уходила.
  *
  Музыки не было. Ни музыки, ни голосов, ни смеха - ни единого звука, если не считать приглушенного шепота женщин, окруживших Надин.
  Я стояла в одиночестве в двадцати футах от Скотта. Мы долго смотрели друг на друга. Наконец я произнесла одно слово:
  - Почему?
  Я была оглушена. Ошеломлена тем, что только что произошло. Поэтому, когда он наклонил голову, нахмурился и коротко рассмеялся, я просто не поняла.
  Я подошла ближе.
  - Я просто не понимаю, - тихо сказала я. - Зачем ты это сделал?
  - Ты не оставила мне выбора, - просто сказал он.
  - Но посмотри вокруг. Ты потерял всех друзей.
  - Они мне не нужны, - ответил он. - Никто из них.
  - А твоя жена? Ваши дети. Что они теперь будут думать о тебе?
  Он шагнул ко мне:
  - Меня не волнует, что думают все вокруг. Меня не волнует, что думают Надин и дети. Кажется, недавно я тебе это объяснил.
  - Так ты это спланировал?
  Он пожал плечами.
  Я молчала. Перед глазами стояло отчаянное выражение на лице Надин.
  - Но я не люблю тебя, - сказала я. - Зачем тебе...
  - Ты меня пока еще не любишь, - поправил он.
  Я смотрела на него с ужасом.
  - Я никогда не полюблю тебя.
  Скотт коротко вздохнул.
  - Может быть, тебе и не нужно меня любить. Может быть, моей любви хватить на нас двоих.
  - Ты с ума сошел, - отрезала я и начала отворачиваться. - Мы унижаем твою жену. Я себя унижаю. Давай не будем делать этого здесь.
  Он схватил меня за руку:
  - Разве ты ничего не поняла?
  - Это ты ничего не понял, - сказала я. - Я не хочу тебя, Скотт. Ты мне не нужен.
  Я заметила какое-то движение за плечом Скотта. Надин подняли на ноги, и несколько женщин тянули ее назад почти силой. Она оттолкнула их, хотя они умоляли ее не делать то, что она собиралась сделать.
  - Сколько? - крикнула она мне.
  - Надин...
  - Сколько это продолжается?
  - Три недели, - ответила я.
  - Ты его любишь? - еще один вопрос.
  - Нет. Не люблю.
  Ее лицо упало.
  - Тогда зачем? - заплакала она, прижав руку к горлу. - Зачем такое делать? Даже если брак ничего не значит для тебя, нельзя спать с чужими мужьями.
  Я повернулась к Скотту:
  - Может, ты сам объяснишь жене, как все это случилось?
  Скотт выглядел озадаченным.
  - Я не понимаю, о чем ты говоришь, - заявил он.
  - Надин, я...
  Но тут вернулась Петра. Она решительно промаршировала через дворик и приказала мне уйти.
  - Просто исчезни, - сказала она.
  Надин покачала головой:
  - Нет, Петра, я хочу это услышать. Я хочу знать. Как ей хватило совести прийти сюда сегодня. Как она могла все это время смотреть мне в глаза, пока занималась этим с моим мужем.
  Я опустила голову. Что тут можно было сказать? Ничего.
  Винс маячил за спиной Петры, и я ожидала, что он, как обычно, попытается ее успокоить. Но он обратился ко мне:
  - Я думаю, что Надин заслуживает ответа, Роз, - разумно сказал он.
  Я покачала головой.
  - Нет, - прошептала я.
  - Нет? - парировала Надин. - Нет? И это все? Ты разрушила мою жизнь, и тебе даже нечего на то сказать? Ты сделала то просто так, от скуки?
  Она умоляла. Это был так ужасно.
  Я сказала:
  - Спроси Скотта.
  - Нет, я спрашиваю тебя.
  В конце концов, едва слышно я выдавила:
  - Он заплатил мне.
  - Он заплатил, чтобы ты молчала? - спросила Петра, сбитая с толку и ошеломленная этой мыслью.
  Я посмотрела прямо на нее:
  - Нет, Петра. Он заплатил, чтобы я переспала с ним.
  Все молчали. Люди начали переглядываться. Что она сказала? Мне послышалось, или она действительно так сказала?
  - Сколько он тебе заплатил? - дрожащим голосом спросила Надин.
  Теперь ее глаза были устремлены на Скотта.
  - Достаточно, чтобы я согласилась. Прости, Надин, мне очень жаль, но я была разорена, и это решило почти все мои проблемы.
  - Какие проблемы? - перебила сестра.
  - Долги, Петра. Я была по уши в долгах. Ты сама знаешь.
  И тут она ударила меня по лицу.
  - Ты не голодала! - крикнула Петра. - Ты не жила на улице! Ты не была настолько нищей, чтобы это был единственный вариант. Господи... Кем же надо быть, чтобы... - Она не могла подобрать нужное слово. - Я тебя вообще знаю? - спросила она. - Я знаю, в кого ты превратилась?
  Я повернулась к Скотту. Он смотрел, как все вокруг нападают на меня, но не проронил ни слова. Только криво улыбнулся, словно соглашался с ними.
  *
  Позже в такси по дороге домой, я пыталась понять, почему никто не обвинил его. Разве Скотт не заслужил пощечины? Почему его не обругали за то, что он платил за секс? За измену жене? За то, что унизил Надин перед всеми, с кем она дружила годами? Они ничего не сделали. Наверное, на то была своя причина. Возможно, он получит свое позже, только я этого никогда не узнаю.
  Скотт стоял в стороне и смотрел, отстраненный, невозмутимый, как я, заикаясь, пытаюсь оправдаться. Мне даже на секунду показалось, что он наслаждается всей этой сценой.
  И тогда я поняла.
  В тот момент, среди всего этого безумия и слез, я поняла, что Скотт действительно все спланировал. Он хотел, чтобы все вышло именно так. Он был искренен, когда сказал, что готов потерять все.
  Если я тоже все потеряю.
  Он считал, что если я не достанусь ему, то и никто другой тоже меня не получит.
  Он стоял и улыбался. Улыбался, как будто ничего не случилось.
  *
  
  ГЛАВА 36
  
  - Хороший денек? - спросила женщина.
  Женщина-водитель такси.
  На ней был свободный оранжевый жилет поверх майки, из под ручника торчал сильно потрепанный томик романа эпохи Регентства в мягкой обложке.
  - Не особенно, - ответила я, забираясь на переднее сиденье.
  - Свадьба? О, Боже, как меня достали эти свадьбы. - Она продолжала болтать. - Если меня вызовут еще хоть на одну...
  - Простите, я не хочу говорить. Ничего, если мы помолчим?
  Она заткнулась. Просто подняла брови, как бы говоря: "Да кем вы себя считаете, леди?"
  - Плохой день, - сказала я. - Без обид.
  Генри уехал, пока Надин добивалась от меня ответов. Когда я наконец вырвалась из отеля, место "Пежо" на стоянке было пусто. Я не стала звонить, чтобы узнать, почему. Он не задержался даже для того, чтобы поддержать сестру, так что все было и так ясно.
  Я смотрела на прямоугольник асфальта, и мне очень хотелось поговорить с Генри. Он уехал, решив, что у меня роман со Скоттом, но это было далеко не так. Наши со Скоттом отношения были абсурдом, нелепицей и бредом.
  "Генри? - Я представила, как говорю с ним. - Ты все не правильно понял. Скотт платил мне за секс".
  "Ах, почему же ты сразу не сказала? Это же все меняет!"
  Нет, Генри не нужны были мои доводы.
  Генри любил свою сестру и ненавидел Скотта. Потом он полюбил меня, а я всех предала.
  Пока такси катило в сторону Хоксхеда, я снова и снова переживала сцену в отеле. И каждый раз делала все новые и новые открытия. Из-за меня пострадало очень много людей. И у каждого из них была своя точка зрения. Возможно, мне придется уехать. Петра больше никогда не будет со мной разговаривать, так что не было причин оставаться. И даже если сама я смогу как-то пережить сплетни и смешки за спиной, я не могла и мысли допустить, чтобы слухи дошли до Джорджа.
  - Вы слышали об этом теле в морозилке? - спросила таксистка.
  - Слышала.
  - Бедняга, - сказала она. - Похоже, он разозлил не тех людей.
  - Все это очень грустно.
  - Говорят, он воровал деньги, - добавила она.
  - Так говорят? - спросила я, и она мрачно кивнула.
  Я попросила ее свернуть направо и показала мой дом.
  Пока я ждала сдачи, она указала пальцем на мой внедорожник:
  - Ваша машина?
  - Да.
  - У вас что-то свисает с шасси, - сказала она. - Хорошо бы проверить.
  Ярдах в ста по дороге я разглядела маленького мальчика с собакой. Моего маленького мальчика. Мое сердце сжалось от нежности при виде его. Я помахала рукой, но он меня не заметил. Он медленно шел вдоль дороги, не сводя глаз с Фокси. Селия была права: Фокси хорошо гуляла с Джорджем. Обычно к концу прогулки она чувствовала себя очень усталой, задыхалась и хрипела. Когда они приблизились, я заметила, как высоко она поднимает передние лапы - как крошечная лошадка. Джордж разговаривал с ней, не обращая внимания ни на что вокруг.
  Потом все произошло очень быстро.
  Я бы сказала, что в одно мгновение, но это было не так.
  Я почувствовала опасность, еще не увидев ее. Я привыкла к деревенским звукам. Привыкла к постоянному потоку машин мимо моего дома. И подобно тому, как люди при звуке далекой сирены начинают мысленно определять нахождение в этот момент своих близких (чтобы убедиться, что они в безопасности), я при звуке ревущего где-то на юго-востоке двигателя большой машины, перевела взгляд на Джорджа. Неким шестым чувством я поняла, что он в опасности.
  И тогда время остановилось.
  Я была слишком далеко, чтобы заслонить его собой. Судя по звуку двигателя, машина ехала быстро, но была еще далеко. И все же я побежала.
   Я начала кричать и размахивать руками, потому что знала, что на нас надвигается. Я знала еще до того, как увидела. Overfinch. Черный Рэндж Ровер. Через деревню неслись три тонны металла, и женщина за рулем обезумела от горя.
  Причиной горя была я.
  - Назад! - беспомощно закричала я. - Джордж, вернись!
  Конечно, он был еще слишком маленьким. Он не мог понять. Он не знал, что тротуары тоже бывают опасным местом. Иногда пьяные водители выезжают на тротуар. Или старики. Или постинсультники. Или молодые и безрассудные. Или убитые горем женщины, которые не различают дороги сквозь пелену слез.
  Мой сын не знал, и потому заметил огромную машину только, когда она пролетела мимо меня, и тогда он удивленно моргнул. Он слегка нахмурился, когда перевел взгляд с меня на приближающуюся гору железа.
  Если бы я была рядом, я спасла бы его. Но я была слишком далеко. И когда маленький "Фиат" внезапно выехал из переулка (из его открытых окон неслись громкие звуки песни Джорджа Формби), "Рэндж Ровер" резко свернул, чтобы избежать удара в дверцу водителя.
  Раздался визг тормозов и хруст металла.
  И звук лопнувшего стекла. Как много было стекла.
  А потом пришла тишина. Вообще ни звука. И только мой крик.
  *
  
  ГЛАВА 37
  
  Вот достоверный факт: на сельских дорогах погибает больше людей, чем на городских улицах. Причина? Большее расстояние до больницы. Из Хоксхеда до ближайшего отделения скорой помощи не меньше часа езды. Добавьте к этому время, которое понадобится санитарной машине, чтобы добраться до пострадавшего.
  Вот почему мы полагаемся на авиацию благотворительных организаций. И вот почему моего сына и сбившего его водителя везли сейчас на вертолете "Британской воздушной скорой помощи", а я следовала за ними на машине.
  Позже я не могла вспомнить ни минуты из своей дороги до больницы Фернесса. Какой маршрут я выбрала? Задерживали ли меня пятничные пробки на дорогах? Купила ли я билет на больничную парковку? Позже я с удивлением пойму, что целые часы того дня выпали из моей памяти. В следующие месяцы события этого ужасного дня будут возвращаться кусками, мимолетными впечатлениями, и, пытаясь ухватиться за них, я понимала, что думала лишь об одном: почему я не бежала быстрее? Почему я не ушла из отеля раньше? Почему я вообще согласилась на предложение Скотта Элиаса?
  Так работает мозг. Он не хочет смотреть в глаза ужасающей правде, он всегда ищет какую-нибудь лазейку. Кроличью нору, в которую можно спрятаться. Возвращается к событиям, словно они еще не произошли, и их можно предотвратить.
  Рассудок приказывает мозгу прекратить. Убеждает, что это бесполезно. Но круговорот мыслей не остановить.
  Если бы я перевела деньги на карточку Уинстона, он бы вернулся вовремя. С ним Джордж был бы далеко и в безопасности. А если бы мы не расстались, у Джорджа все еще была бы собственная собака, и он не шел бы по тротуару с Фокси. А если бы я вышла замуж за надежного парня... Если, если, если...
  - Миссис Туви?
  Я встала.
  - Пройдемте со мной, - сказала медсестра.
  Она была маленького роста, а на фоне белых стен отделения интенсивной терапии казалась еще меньше. Но я могла бы поспорить, что эта женщина может поднять вдвое больше собственного веса. В реанимации все такие.
  - Он жив? - прошептала я.
  - Пойдемте, чтобы поговорить подробнее. Вы ведь физиотерапевт?
  - Он жив? - тупо повторила я.
  - Жив.
  - В сознании?
  Она опустила глаза.
  - Пока нет. Его только переводят из службы экстренной помощи в палату.
  - Какие у него травмы?
  Кажется, я кричала, но она не обиделась. Она задержала мой взгляд и стала загибать пальцы:
  - Двойной пневмоторакс, - сказала она. - Перелом правой голени, открытый. Он стабилизирован, раны обработаны. Потеря кожи, вероятно, понадобится пересадка. Возможно, позже мы сделаем компьютерную томографию живота, но сначала нужно было ввести дренаж в легкие. В брюшной полости никаких признаков кровотечения. Дистальная пульсация ниже перелома в норме.
  - Потеря сознания? Травма головы?
  - Пока не знаем. Явных признаков нет, но не знаем. Так обстоят дела на данном этапе. Вы здесь одна? Вам нужен сопровождающий?
  - Моя сестра уже едет. Его отец застрял в Корнуолле. Я не могу ему дозвониться. Приедут мои родители, но не раньше чем через пару часов.
  Она кивнула и спросила имя моей сестры. Сказала, что оставит сообщение на ресепшне, чтобы ее пропустили в реанимацию. Петра была не в себе. Она и говорила-то с трудом, не то, чтобы вести машину. А Винс успел выпить, так что...
  Медсестра сказала:
  - Леди, которую доставили нам тем же вертолетом? Водитель? Она...
  - Мы не родственники, - холодно сказала я.
  - Оу.
  - Она жива? - спросила я.
  - Да. Она в сознании. Мне показалось, что она знает вашего сына.
  - Она переехала через моего сына, - сказала я.
  Медсестра кивнула:
  - Она очень расстроена.
  - Думаю, да. Можно мне сейчас к нему?
  Женщина повернулась, и я последовала за ней. Ее обувь быстро щелкала по линолеуму, и когда мы подошли к отделению интенсивной терапии, она набрала шестизначный код на панели замка. Ничего не произошло, и она вздохнула:
  - Все время забываю, что код сменили, - объяснил она. Она попробовала еще раз и, прежде чем пропустить меня, повернулась: - Я должна говорить вам, что сейчас он выглядит не как обычно?
  Я покачала головой.
  - Хорошо, - сказала она. - Проходите.
  *
  В палате стояло шесть коек. Три из них были заняты. На одной лежала Надин, Джордж рядом, и еще один пациент напротив. Это был молодой парень с трахеотомической трубкой в горле, что означало - он здесь уже некоторое время. Позже мне рассказали, что у него развился синдром Гийена-Барре, его дыхательные мышцы были парализованы, и он находится в реанимации уже пять недель. Его мать навещала его почти каждый день, и все время визита тихо плакала возле койки.
  Медсестра объяснила, что Джорджа смогут перевести в детскую реанимацию в другую больницу, когда он будет достаточно стабилен. А пока он останется здесь. С Надин.
  Я не смотрела на нее, но мне пришлось пройти мимо ее кровати. Я чувствовала движение - поднятая рука, булькающий звук. Она издала мучительный тихий стон, как животное, попавшее в капкан.
  Я смотрела только на Джорджа. Я встала на колени у его койки и поцеловала его руку. Его раздели до трусов. Его маленькое изломанное тело было покрыто мазками засохшей крови, а два дренажа чудовищными змеями выползали из груди.
  - Я здесь, родной, - прошептала я.
  Я механически проверила мониторы. Сатурация была немного низкой. Я поправила пульсометр на его указательном пальце и выдохнула, когда показатели числа на мониторе начали расти.
  Над его правой ногой была устроена палатка. Открытый перелом - это сорванная кожа, размятые мышцы, обнаженная кость. Вокруг его ноги был установлен внешний фиксатор, но с учетом кожной трансплантации восстановление займет не меньше года.
  Я повернулась к Надин. Ее глаза расширились, когда она увидела мое лицо, и она начала трясти головой, словно хотела сообщить что-то важное. Выражение ее лица было настойчивым, отчаянным. Я отвернулась. Затем поднялась на ноги и задернула занавеску, отрезая ее. Я слышала, как она беззвучно плачет.
  Она искала меня. Ехала к моему дому через весь Хоксхед. И вот мы все здесь.
  Я снова поцеловала руку Джорджа и прошептала, что люблю его. Снова и снова я говорила ему, что все будет хорошо, что он скоро проснется. Я говорила, чтобы он не боялся. Я буду здесь. Я не оставлю его одного.
  Мой мальчик был таким красивым. Его кожа была такой гладкой и белой, только возле уха осталось немного засохшей крови. Я спросила, можно ли мне ее стереть, и медсестра принесла мне большой комок ваты и металлическую кювету с прохладной водой. Джордж не шевелился. Интубационная трубка была привязана куском бинта и оттягивала угол рта. Я попросила отрегулировать ее, и они сделали. Сестры заботились о нем, как о собственном ребенке. И глядя, с какой заботой и нежностью они ухаживают за моим сыном, я разрыдалась.
  До этой минуты я держалась хорошо.
  *
  
  ГЛАВА 38
  Надин оставалась в отделении интенсивной терапии сутки, затем ее перевели в травматологию. У нее были сломаны ребра. Скотт не навещал ее в реанимации, но дети были, я слышала их тихие голоса за занавеской. К тому времени среди медперсонала уже распространились слухи, и они знали о "нашей ситуации". Они обращались с нами беспристрастно и профессионально, но удовлетворили мою просьбу не отдергивать занавеску. Еще со времен своей студенческой практики я помнила, что на самом деле это строго запрещено.
  Только когда каталку с Надин вывезли из палаты, одна из медсестер по имени Кайла, сказала, указывая на занавес:
  - Ну, теперь мы можем снести эту Иерихонскую стену?
  Мои родители приезжали и уезжали. Уинстон приехал и уехал. Затем он вернулся с сандвичами и остался.
  Приехала полиция, и по их словам, все было довольно просто. Свидетели видели, как Надин потеряла контроль, когда перед ней выскочил тот злополучный "Фиат" со стариком за рулем. При поступлении в больницу был проверен уровень алкоголя в ее крови, и он оказался в пределах допустимой нормы. Хотя она и признала, что пила. Она так же сообщила, что только что узнала о романе мужа, так что ее психическое состояние могло повлиять на скорость реакции. Она сообщила им, что очень сожалеет о случившемся.
  Мы все очень сожалели.
  Петра приехала и осталась. И заплакала. А потом она еще немного поплакала. Она три дня сидела возле Джорджа, всхлипывая, ломая руки и умоляя его проснуться. Иногда она смотрела на меня, и я видела, как напрягаются мышцы у нее на шее.
  - Скажи уже, - попросила я через несколько часов.
  - Что, - спросила она.
  - Что собиралась.
  Она убрала волосы со лба Джорджа.
  - Не о чем тут говорить.
  - Ты думаешь, это я виновата.
  Она резко развернулась ко мне всем телом:
  - Я бы ни за что так не сказала.
  - Все и так ясно, Петра.
  Она поднесла руку ко рту, чтобы подавить очередное рыдание. Затем сделала глубокий вдох и ухватилась за металлический поручень кровати, как будто нуждалась в дополнительной опоре.
  - Я тебя не обвиняю, - сказала она.
  Ее слова звучали уверенно и твердо, но с оттенком горечи.
  - Зато я себя обвиняю, - ответила я и посмотрела ей в глаза. - Это я во всем виновата. Всегда. Тебе не нужно ничего говорить.
  - Не преувеличивай! - вспыхнула она.
  - Я не преувеличиваю. Конечно, это я виновата! Это последствие моих ошибок. Я все признаю. Но я не хочу, чтобы ты всхлипывала и изображала из себя оскорбленную невинность. Во всяком случае, не возле моего сына.
  - Твоего сына, - беззвучно повторила она.
  - Да, Петра, это мой сын. Хорошая или плохая, но я его мать. Поэтому либо выскажи все сразу или успокойся. Потому что еще и твои истерики я сейчас не выдержу.
  Она отошла от Джорджа, встала в изножье кровати и поманила меня. Ее лицо было жестким.
  - Ты глупая и безответственная женщина. Мне стыдно за тебя, - сказала она. - Мне стыдно, что ты моя сестра.
  - Продолжай.
  - Ты в очередной раз доказала, что всегда стараешься решить все самым легким способом. Всегда за чужой счет. Ты никогда не думаешь о других людях. Ты никогда не думаешь, чем это может кончиться.
  Я видела, что она старается сдерживаться. Выбор слов, почти официально-деловой, говорил о том, что она уважает место, где находится.
  Она покачала головой:
  - Поверить не могу, что ты спала с ним. Что у вас был роман...
  - Не было никакого романа.
  - Не могу поверить, что ты крутила роман с мужем моей подруги. - Ее глаза наполнились слезами. Она взмахнула рукой перед лицом, словно отгоняя непрошенные образы. - Роз, ты опозорила себя и меня. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь...
  Джордж открыл глаза.
  Он смотрел на нас с недоумением. Он пытался что-то сказать, и не мог понять, почему у него не получается. Он поднял руку ко рту и осознал, что там находится что-то странное. Он нахмурился, когда его пальцы коснулись интубационной трубки.
  Я бросилась к нему:
  - Не пытайся пока говорить, милый. У тебя все нормально?
  Он кивнул. Он не испугался. Он просто смотрел так, словно рад был меня видеть. Он всегда так смотрел, когда я будила его, еще маленького. Он открывал глаза, видел, что я стою рядом с кроватью и улыбался довольной сонной улыбкой. Как будто говорил: "Ты все время была здесь?"
  - Джордж, ты знаешь, где ты? - спросила Петра дрожащим голосом. - Ты что-нибудь помнишь?
  Я закатила глаза и попросила минутку помолчать, чтобы он сориентировался. Ее лицо упало.
  Джордж моргнул, и было видно, как он пытается понять, что же происходит. Он скосил глаза вниз и увидел фиксатор на ноге.
  Я прошептала Петре:
  - Скажи медсестре, что он очнулся.
  Она кивнула и поспешила прочь.
  Я присела рядом с сыном.
  - Джордж. Ты в больнице. Эта штука во рту помогает тебе дышать. Видишь?
  Я медленно провела пальцем по трубке до места, где она была прикреплена к аппарату искусственной вентиляции легких.
  - Эта машина дышит за тебя. Слышишь? - Джордж улыбнулся, и я сказала: - Правда круто, да? - Он несколько секунд смотрел, потом его взгляд вернулся ко мне. - Ты серьезно повредил ногу. Поэтому тебе вставили эти спицы. Чтобы скрепить кость. Тебе больно?
  Он уставился на свою ногу, словно пытаясь определить, болит она или нет. Затем покачал головой.
  - Хорошо. Тебе дали лекарство от боли.
  Я сказала, как рада, что он проснулся. Сказала, что мне было грустно от того, что он не мог говорить со мной. Объяснила, что его отец скоро придет, он ушел, чтобы принести мне нужные вещи.
  - Но он очень скоро вернется.
  Джордж был довольно пассивным, и я надеялась, что таким он пока и останется.
  - Ну, привет! - раздался голос слева от меня.
  Медсестра Кайла стояла в ногах кровати и улыбалась. Она сообщила Джорджу, что с открытыми глазами он выглядит гораздо красивее. Джордж смутился.
  - Его можно отключить от ИВЛ? - спросила я, и Кайла ответила, что да.
  Вполне вероятно, раз он пришел в сознание, но пока не вынут дренаж из груди он все равно будет на кислороде. Я взъерошила волосы Джорджа и снова сказала, как рада, что он проснулся, а затем я увидела, как его лицо изменилось.
  - Ты в порядке? - спросила я.
  Он уставился на меня безумными, испуганными глазами, а потом попытался подняться.
  - Что случилось? Джордж, лежи. Что такое? Где болит?
  Петра, пытаясь успокоить его, куковала:
  - Все в порядке, все в порядке, - но Джордж вытянулся и напрягся.
  Первой моей мыслью было: травма головы. У него отек мозга и сейчас случится припадок. Я повернулась к медсестре, но она не выглядела слишком обеспокоенной.
  - Ты помнишь, что случилось, Джордж? - мягко спросила она.
  Джордж несколько раз кивнул, все больше и больше волнуясь.
  Я наклонилась ближе.
  - Ты попал в аварию, - сказала я.
  Никакой реакции.
  - Джордж, тебя ударила машина.
  Он пожал плечами, как будто это было не важно. Он выглядел одновременно расстроенным и напуганным.
  Затем он попытался заговорить:
  - Фокси...
  *
  
  ГЛАВА 39
  
  У меня было шесть пропущенных звонков от детектива-сержанта Эспинелл, а так же два текстовых сообщения с просьбой связаться с ней как можно скорее. Я не пользуюсь голосовой почтой. Просто не умею. С таким же успехом вы можете написать мне послание на клочке бумаги и бросить его в озеро.
  Уинстон вернулся в больницу, я оставила его и Петру дежурить возле Джорджа, а сама вышла в коридор, чтобы позвонить Селии и узнать, как дела у Фокси.
  Насколько мне было известно, собака не пострадала. Я не помнила, видела ли ее раздавленной или раненой, но я тогда вообще мало что видела. Этого было недостаточно, чтобы успокоить Джорджа. Он так сильно расстроился, что даже заплакал, и тогда медсестра предложила позвонить хозяевам собаки.
  Коридор был занят. Ко мне подошли два молодых врача - свежие, полные энтузиазма парни. В больницах существует неписаное правило, согласно которому врачи носят стетоскопы выставленными напоказ на шее, но те, кто пользуется ими постоянно - физиотерапевты, медсестры и прочие - должны держать свои стетоскопы в карманах. Просто, чтобы обозначить свое место во внутрибольничной иерархии. Проходя мимо меня, врачи перестали разговаривать и кивнули, безмолвно подтверждая мое право находиться в отделении интенсивной терапии. "Это было тактично", - подумала я.
  Селия ответила на третьем гудке.
  - Селия?
  - Роз! Ты позвонила! Как Джордж? Ему лучше? Господи, пусть ему станет лучше! Как его нога? Они спасли его ногу?
  - Ты видела? - спросила я, слегка ошеломленная.
  Я ничего не помнила.
  - Да, мы с Деннисом были там. Как Джордж. Господи, Роз, скажи мне наконец.
  - Он в порядке. Надеемся, что с ногой все будет хорошо. Но она сильно пострадала. Он только что пришел в себя и... Селия? Он спрашивает о Фокси.
  - Ах, с ней все хорошо.
  - Правда?
  - Она порвала крестообразную связку колена, потому что очень быстро побежала домой, но не говори об этом Джорджу. Не надо его волновать. Она в порядке. Честно, Роз.
  Я выдохнула.
  Я ввела Селию в курс дела и уже собиралась связаться с сержантом Эспинелл и рассказать ей об аварии, потому как, судя по ее сообщениям, она ни о чем не подозревала (разве они там у себя в полиции не разговаривают друг с другом?), когда увидела идущего по коридору Генри Пичи. В одной руке он держал букет цветов, а в другой толстую книгу в мягкой обложке. Видимо, он навещал Надин.
  Он еще не видел меня. Его голова была опущена, и я на мгновение почувствовала желание нырнуть в отделение реанимации и закрыть за собой дверь. Я нажала кнопку звонка, и тут он меня заметил.
  Нет, я не собиралась его избегать. Я отчаянно хотела поговорить с ним, извиниться, попытаться загладить вину. Но что-то в его походке заставило меня отступить. Его прежде прямая осанка исчезла, аура уверенности и силы развеялась. И впервые с того момента, когда Надин наехала машиной на моего ребенка, я испытала сильный прилив вины перед кем-то, кроме Джорджа.
  Мой ребенок, хоть и раненый, остался прежним, а Генри почти исчез.
  Я повернулась к нему лицом, и, заметив меня, он встал, как вкопанный. Я слабо улыбнулась и ждала, когда он подойдет ближе.
  Он колебался. Несколько мгновений он стоял посреди коридора и смотрел на меня, как на дохлое животное посреди дороги. Что-то, что нужно обойти, и к чему неприятно прикоснуться.
  Санитар с пустой инвалидной коляской попросил Генри немного подвинуться. Это, кажется, заставило его очнуться, и он продолжил идти.
  - Привет, - сказала я.
  - Привет, - ответил он, не глядя на меня.
  - Как ты?
  Он уклонился от моего вопроса и сказал:
  - Я слышал, что Джордж сильно пострадал. Как у него дела?
  - Уже лучше. Он спрашивает о Фокси...
  Я подняла мобильник, как доказательство, что я вышла из отделения по важному делу.
  Генри кивнул и попытался улыбнуться, как бы говоря: "Да, это на него похоже", но мышцы лица, кажется, его не слушались. Он пнул пол носком ботинка.
  - Значит... - начала я, но он перебил:
  - Мне нужно идти.
  - Генри, подожди. Я должна тебе кое-что сказать.
  Он вздохнул и посмотрел куда-то мне за спину. Поддавшись глупому порыву, я потянулась к нему, но он быстро отступил, как будто ожидал удара.
  - Извини, - сказала я. - Прости, это была ошибка.
  - Поздно извиняться, Роз, - серьезно сказал он. - Мне очень жаль, что так случилось с Джорджем. И я рад, что он поправляется. Но мне действительно неинтересно слушать, что ты скажешь. Ты разрушила жизнь Надин. Ты выставила меня полным идиотом. Я не хочу тебя видеть.
  - Генри, всего два слова. Я понимаю тебя, но это важно для меня. У меня не было романа со Скоттом. Это все неправда. И я не понимаю, почему он так сказал на вечеринке. У нас не было отношений, и уж точно не было никакой любви.
  Он не ответил. После минутного молчания он спросил:
  - Это все?
  - Ты мне очень понравился, Генри. Очень.
  Он поднял глаза к потолку.
  - Это правда, - сказала я. - Мне ничего от тебя не надо. Просто говорю, как есть.
  - Хочешь сказать, что ты не спала со Скоттом?
  Я понизила голос:
  - У нас был уговор.
  - Уговор, - категорично повторил он.
  - Скотт платил мне. Это меня не оправдывает, но мне нужно, чтобы ты знал: я делала это от безысходности.
  - То есть он тебя заставил?
  - Не он, - пробормотала я, не совсем его понимая. - Меня заставили обстоятельства. Ты ушел из отеля, и я не успела тебе ничего объяснить. И если ты помнишь, я действительно пыталась отказаться от наших встреч, потому что не хотела, чтобы ты...
  - Что? Узнал про вас со Скоттом? Это с ним ты была тогда в отеле под Ланкастером, так?
  Я кивнула.
  - Это был первый раз, - призналась я. - Послушай, я не хотела тебя оскорбить. Я вообще не ожидала, что что-то почувствую к тебе. Я решила встретиться один раз, чтобы успокоить Надин, а затем все прекратить. - Я сделал быстрый вдох. - Я не ожидала, что это будешь ты, Генри. И я не ожидала, что ты тоже полюбишь меня.
  Мне показалось, что его лицо немного обмякло, поэтому посмотрела на книгу и спросила:
  - Что читаешь?
  Я надеялась немного смягчить ситуацию.
  - "Анна Каренина".
  - Тебе нравится?
  - Я уже читал ее когда-то. Гораздо меньше адюльтера и гораздо больше сельского хозяйства, чем я помню.
  Я улыбнулась:
  - Генри, послушай, я знаю, что тебе больно. Я понимаю, что ты чувствуешь себя униженным. Но просто знай, что соглашение со Скоттом началось до того, как я встретила тебя. И я делала это только ради денег. Сделка и ничего больше. Ты сам говорил, что за деньги можно сделать почти все, если это будет всего два дня в неделю. Прости меня за то, как я с тобой поступила. Но как только я решила вопрос с жильем и мебелью, я все прекратила. И я просто не знала, что мне делать. Меня выселяли. Иначе я ни за что не согласилась бы на его предложение.
  В течение нескольких напряженных минут Генри взвешивал мои слова, и подумала, что он, возможно, стал чуть добрее ко мне.
  В конце концов, он заговорил:
  - Он предупредил, что именно так ты и скажешь.
  - Кто?
  - Скотт, - объяснил Генри.
  - Генри, я не понимаю, о чем ты.
  - Скотт приходил ко мне перед отъездом...
  - Куда он уехал?
  Генри пожал плечами.
  - Без понятия. Гондурас, Галапагоссы, мне все равно. Надин не хочет его видеть. Он улетел вчера.
  - И что же он сказал?
  - Он подтвердил, что платил тебе за секс. Сказал, что ты развела его на интрижку, когда лечила ему локоть. Он согласился, потому что ты ему понравилась, и он не смог отказаться.
  Мой рот приоткрылся.
  - Скотт сказал, что ты очень корыстная, - продолжал он. - Что ты все время требовала от него подарков - сережек, украшений, всего такого. Вероятно, хотела поправить свои дела за его счет. Он сказал, что ты просила у него ссуду.
  - И ты ему поверил?
  - А почему я не должен был ему верить? Ты ведь все время лгала мне, Роз. А его версия простая и понятная. Люди так делают. Извини, Роз, но я не куплюсь на это.
  Я стояла там, не в силах подобрать нужные слова.
  - Послушай, - сказал он, - никаких обид. Но за последние годы со мной случилось столько всякого дерьма, что с меня хватит. Если ты закончила, я, пожалуй, пойду.
  - Подожди, - я чуть не вцепилась ему в рукав. - Пожалуйста, Генри, еще секунду. Я знаю., что тебе было бы легче, если бы это был не Скотт, а кто-то другой...
  И он меня остановил.
  - Нет, Роз, - тихо сказал он. - Мне плевать на Скотта. Все дело в тебе. Я не хотел, чтобы ты спала за деньги с кем-либо вообще. Только не ты. Я полюбил тебя по-настоящему, так что теперь мне лучше держаться подальше, чтобы не сойти с ума.
  Он ушел.
   А я стояла и смотрела ему в спину, которая становилась все меньше и меньше, а потом расплылась и исчезла совсем.
  *
  
  ГЛАВА 40
  
  На следующий день Джорджа отключили от аппарата ИВЛ, удалили дренаж из его грудной клетки и перевели в педиатрическое отделение "Фернесс-Дженерал". Его еще ожидали несколько операций, замена внешнего фиксатора, и все же он был в лучшем состоянии, чем можно было ожидать. Место перелома было чистым, без инфекции, а легкие полностью развернуты. Он был в хорошем настроении. И я вновь поразилась стойкости детского организма. Достаточно было оглянуться, чтобы увидеть испуганные, растерянные, усталые лица родителей. Но дети? Они выглядели довольно спокойными, как будто переживали свое последнее приключение.
  Джордж завел себе друга, мальчика по имени Лукас, который тоже увлекался покемонами, и я, наконец, решилась оставить его под присмотром Уинстона, а сама отправилась в полицейский участок Кендала, чтобы сдать отпечатки пальцев и мазок. Как вы понимаете, меня никто не принуждал, но отказ автоматически перемещал меня из свидетелей в подозреваемые.
  Вернулись результаты вскрытия, и теперь стало ясно, что Уэйна задушили.
  Мне стало плохо при мысли о последних минутах его жизни, но за себя я больше не опасалась. Угроза жизни ребенку может сильно изменить вас. Я словно онемела внутри. Я спокойно и невозмутимо предоставила свою ДНК, потому что худшее в моей жизни уже случилось. Если, сопоставив мои отпечатки с найденными в доме Уэйна, они найдут совпадение, пусть будет так.
  Была ли я беспечной? В некоторой степени, да. Возможно, я прятала голову в песок, но смерть Уэйна теперь стояла в конце длинного списка вещей, требующих моего внимания. Я снова заявила, что никогда не приходила в дом Уэйна, и пожелала детективам успеха. Сказала, что надеюсь на справедливость для Уэйна, и пусть они найдут убийцу как можно скорее. Если они вернутся с доказательствами моей лжи, я расскажу правду. Но не раньше. Я не могла тратить часы времени на допросы, в то время, как Джордж был прикован к постели и нуждался во мне. Я должна была быть с ним. Я не могла допустить, чтобы меня арестовали.
  "Ты все время лгала, Роз", - сказал Генри.
  Да. Он был прав, почти. Скотт тоже однажды заметил, как легко я лгу.
  Нелегко смотреть на свою жизнь и знать, что ты сама виновата в том, как все обернулось. Именно вся эта ложь усадила Надин за руль машины, а затем поставила моего сына на ее пути. Вот что заставило Генри уйти, пока я окончательно не испортила ему жизнь.
  Теперь никто не верил моим словам. Вряд ли их можно было за это винить.
  Два дня спустя Джордж чувствовал себя хорошо. Ему все еще было больно, но он храбро терпел и не жаловался. Получив открытку "Поправляйся скорее" от одноклассников, он заявил, что больше не хочет уходить из школы и переезжать. Он скучал по своим друзьям, поэтому мы договорились, что двое из них навестят его в больнице на следующий день.
  Вместе с открыткой одноклассников пришло также письмо с извинениями от школы за то, что его ошибочно обвинили в краже покемонов. После несчастного случая к учителю подошел какой-то расстроенный мальчик и признался, что это он засунул игрушки в рюкзак Джорджа. Он хотел отомстить Джорджу за то, что тот объявил его ланч-бокс "девчачьим", и теперь вопрос был закрыт.
  Мы с Уинстоном решили, что Джордж достаточно хорошо себя чувствует, чтобы оставить его одного на ночь. Мы вернулись в Хоксхед, где я сдала свою машину механику. Уинстон обещал возить меня в Барроу на своем фургоне. А поскольку клиника дала мне двухнедельный отпуск, автомобиль нужен был только для поездок в больницу.
  Через день мне позвонили из гаража и попросили приехать, чтобы что-то обсудить.
  - Звучит дорого, - сказала я, и на другом конце воцарилось тяжелое молчание.
  Брайан, владелец автомастерской, был старым школьным другом моего отца. У него было четыре сына, трое из которых работали с ним. Второй по старшинству пятнадцать лет назад был сбит обкуренным водителем Audi Q3 во время замены колеса беременной женщине. Теперь Брайан тайком прикладывался к фляжке, которую всегда держал в кармане рабочего комбинезона, и хотя считалось, что работать с двигателями он еще может, но за руль его уже не пускали. Я несколько раз видела, как сыновья подбрасывали его до нужного пункта назначения.
  - Как дела у твоего отца? - спросил Брайан.
  Его кабинет был завален бумагами, скрепками и пустыми кружками. На стене висел календарь с изображением Клиффа Ричарда. Какой-то шутник пририсовал ему бороду, как у амиша - без усов.
  - Хорошо, спасибо, - ответила я.
  Брайан знал о деньгах, которые я потеряла, и о причине переезда моих родителей. Но если и имел мнение на этот счет, он его не озвучивал.
  - Давненько не виделись, - сказал он.
  - Я слышала, у тебя появилась еще одна внучка, Брайан. Поздравляю.
  Он покраснел от гордости, сунул руки в карманы и перекатился с носков на пятки.
  - Да, - сказал он. - Совсем малышка. А кричит, как пожарная сирена.
  - Значит, хорошие легкие, - сказала я. - Как ее назвали?
  Он нахмурился.
  - Как-то по-иностранному. Все время забываю.
  Он покачал головой, улыбаясь то ли своей неспособности запомнить иностранное имя, то ли своей невестке, усложняющей ему жизнь всякими глупостями.
  - Так сколько с меня, Брайан? - спросила я.
  Он пролистал счета, поднял один из них и прищурился:
  - Двести восемьдесят семь, включая НДС.
  Я поморщилась:
  - Что там сломалось?
  Он поднял на меня удивленный взгляд:
  - Ты правда хочешь, чтобы я все объяснил.
  - Не очень.
  - Была повреждена выхлопная труба. Но я позвал тебя не за этим.
  - Ой?
  Он кивнул и указал мне на забрызганную грязью коробочку размером с карманный калькулятор. Она лежала у него на столе на засаленной тряпке.
  - Что это такое? - спросила я.
  - Это ты мне скажи, - ответил он.
  - Понятия не имею.
  - Давно у тебя эта машина, Роз?
  - Четыре или пять лет. А что?
  - Когда я последний раз ее обслуживал?
  - Месяца три назад ты менял цепь привода ГРМ. И тогда же поставил две новые шины.
  - Тогда мы бы заметили жучка, - сказал он. - Я уверен.
  - Брайан, ты меня пугаешь. В чем дело?
  - Это трекер.
  Я смущенно нахмурилась:
  - Какой трекер?
  Брайан пожал плечами:
  - Обыкновенный. Он передает тому, кто его поставил, твои координаты.
  - Это законно?
  - Знаешь, - сказал он, - я не юрист, но думаю, что нет. За тобой кто-то следил?
  - Понятия не имею.
  - Но эта штука все еще работает и посылает сигнал, так что...
  Его голос затих. Он наблюдал за моим лицом, пока я обдумывала его слова.
  - Возможно, тебе стоит обратиться в полицию, - сказал он в конце концов.
  *
  Я поехала на берег озера, чтобы спокойно обдумать свои варианты. Было еще рано, так что припарковалась я без проблем. Людей вокруг было немного, только собачники, да бледные мамочки с колясками, малышами на поводках и пакетами утиного корма. Их лица были осунувшиеся от недосыпания, а глаза покрасневшими то ли от слез, то ли от усталости. Глядя на них я словно перенеслась в те времена, когда я целыми днями оставалась одна с Джорджем, а Уинстон пропадал неизвестно где.
  Именно тогда наша жизнь вошла в штопор, из которого уже не смогла вернуться. Я начала пилить его за долгие и постоянные гулянки, а он решал проблему, исчезая вообще на сутки. Это заставляло меня ругаться еще больше, и вдруг, почти по волшебству, меня заменили другой женщиной - финал, который вообще не приходил мне в голову.
  Я знаю, о чем вы думаете.
  "Как она могла не заметить?".
  Не зная об этом трекере, я обнаружила только один случай, когда Скотт преследовал меня: тот самый урок плавания Джорджа в отеле. Теперь было ясно, что Скотт выследил меня с помощью этого устройства.
  Это мог быть только он, больше некому.
  Я посмотрела на свои руки на руле, и заметила, что они дрожат.
  Кем надо быть, чтобы преследовать женщину? Кем надо быть, чтобы следить за каждым ее движением через домашний компьютер?
  Меня затошнило.
  Если это действительно сделал Скотт, он был способен на гораздо большее, чем я могла себе представить. Мне грозила опасность, и нужно было что-то делать.
  Я вытащила из кармана мобильник. Прокрутила список звонков. Сделала глубокий вдох и нажала кнопку набора номера.
  Когда на звонок ответили, я сказала:
  - Нам действительно нужно поговорить.
  *
  
  ГЛАВА 41
  
  - Миссис Туви? Не пройдете ли за мной?
  Я встала и пошла за молодым человеком.
  - Какое прекрасное утро, - сказал он, и я ответила:
  - Да, просто замечательное.
  - В этом году нам повезло с погодой.
  И я снова согласилась.
  Он проводил меня в последний кабинет справа и попросил подождать.
  - Принести вам что-нибудь, - спросил он.- Воды? Чаю?
  - Спасибо. Воды.
  - Конечно, - он развернулся на пятках, от чего я задумалась, не служил ли он в армии.
  Ждать пришлось больше часа. Минуты шли за минутами, в офисе становилось душно. Ладони у меня вспотели, кожа головы зудела, и я чувствовала себя лягушкой, которую варят на медленном огне. Я уже собиралась встать, извинить на стойке регистрации и уйти, как дверь открылась и вошла очень официальная сержант Эспинелл. Ее сопровождала незнакомая мне офицер в штатском. Она представилась как детектив-констебль Ханна Гидли.
  У двадцатилетней констебля Гидли были ярко-рыжие волосы и молочно-белая кожа, оттененная ярко розовым румянцем на щеках, мочках ушей и кончике носа. Тело ее было мягким, а глаза добрыми. Ее внешность больше подходила нянечке в яслях, чем детективу, и когда она улыбнулась мне, я сразу почувствовала себя увереннее.
  - Вы пришли, чтобы сделать заявление, - начала сержант Эспинелл.
  - Да, - ответила я.
  - Почему именно сейчас?
  - Кое-что случилось, - сказала я, - это... наверное, будет проще, если я просто сделаю заявление.
  Сержант Эспинелл кивнула. Если я и вызывала у нее какой-то интерес, она хорошо это скрывала. Она обменялась несколькими тихими словами с констеблем Гидли, затем приготовилась слушать. Когда я заколебалась, она слегка подтолкнула меня:
  - Я вся внимание, миссис Туви.
  Таким тоном обычно говорят измученные жизнью люди, которым снова и снова приходится тратить свое время на бесполезное занятие. Сколько таких испуганных женщин обращается к ней каждый день, невольно подумала я.
  - Я ожидала, что вы позвоните мне, - сказала я, глядя на сержанта Эспинелл.
  - По какому вопросу?
  - Из-за отпечатков пальцев и мазка ДНК.
  Она тупо смотрела на меня.
  - Миссис Туви, - сказала она, - мы не звоним людям, которых исключили из расследования.
  Исключили?
  - Погодите. Вы хотите сказать, что не нашли моих отпечатков в доме Уэйна? Вообще?
  - Именно так, - медленно произнесла она, и впервые с момента начала нашей беседы в ее лице появился интерес. - А должны были, миссис Туви?
  Я опустила голову.
  Что, черт возьми, происходило? Мои отпечатки должны были остаться везде. На подоконнике. На столе. На аквариуме.
   Сержант Эспинелл подождала моего ответа, и когда не дождалась, расслабила плечи и откинулась на спинку стула, словно решив, что мы задержимся здесь надолго.
  - Давайте начнем с самого начала, - предложила она.
  Я так и сделала. Начала с начала.
  Я рассказала, как потеряла свою частную практику, как Уинстон нахватал долгов, как я оказалась на грани финансового краха - об общем состоянии моих дел за несколько недель до исчезновения Уэйна.
  Я рассказала сержанту Эспинелл о моем знакомстве со Скоттом Элиасом и о том, как он явился ко мне в процедурную с сомнительным предложением, которое я была вынуждена рассмотреть. Я в общих чертах обрисовала основные аспекты нашего взаимодействия и заметила, как детективы обменяли быстрыми взглядами, явно забавляясь этой ситуацией, но в то же время сохраняя профессионализм. Они не комментировали эту часть, только констебль Гидли попросила по буквам продиктовать фамилию Скотта.
  Я рассказала, сколько заработала таким образом, как мне сначала платили наличными, а затем изменили способ передачи денег. И, наконец, я рассказала, как Уэйн вмешался в сделку и шантажировал меня.
  И тут они обе выпрямились на своих стульях.
  - Уэйн Геддес хотел от вас денег? - спросила сержант Эспинелл.
  Я покачала головой.
  - Он хотел секса, - сказала я.
  - За деньги?
  - Бесплатно. Уэйн пригрозил сообщить владельцам клиники, и тогда я потеряла бы работу. Возможно, он блефовал, но я не могла рисковать, и поэтому согласилась.
  Я упустила часть правды. Ту самую, где Уэйн угрожал рассказать, как я воровала деньги.
  - Где вы встречались? - спросила сержант Эспинелл.
  - У него дома.
  На ее лице промелькнуло отвращение.
  - Сколько раз это было? - спросила она.
  - Один раз. В субботу вечером. Однако, когда дошло до дела, у Уэйна возникла некоторая проблема, и он не справился. А потом он запаниковал и вырубил меня. В итоге я пробыла там около двух часов.
  - Вы были ранены? - спросила она.
  - Сильный удар по голове.
  - Ясно. Но согласно вашему первому заявлению, в последний раз вы видели Уэйна в пятницу вечером после работы. Это верно?
  - Я солгала. Иначе вы спросили бы, почему я была с Уэйном, а я не хотела об этом рассказывать. Но тогда я еще не знала, что он пропал. Что его убили. Так что я не думала, что поступаю очень плохо.
  Она кивнула.
  - Хорошо, - сказала она. - Итак, возвращаясь к моему предыдущему вопросу, почему именно сейчас? Что изменилось?
  - Две вещи. Наше секретное соглашение со Скоттом Элиасом больше не является секретом.
  Сержант Эспинелл нахмурилась, не понимая, какое отношение мой секс за деньги имеет к убийству Уэйна.
  - И еще вот это.
  Я достала из сумочки завернутое в полиэтиленовый пакет устройство слежения и толкнула его через стол.
  - Его нашли под днищем моей машины. Кто-то через компьютер отслеживал мои поездки. Кто-то знал, что я тем вечером была в доме Уэйна, и мог поехать за мной туда.
  Сержант Эспинелл перевернула трекер в руке и прочла его серийный номер.
  - Мы сможем выяснить, где он был куплен, - сказала она констеблю Гидли.
  - Я думаю, что Скотт Элиас делает такие вещи, - ответила я. - У него фирма по производству электроники.
  - То есть, вы полагаете, что Скотт Элиас установил на вашей машине трекер и последовал за вами к дому мистера Геддеса?
  - Именно так.
  - У нас есть его отпечатки? - спросила сержант свою коллегу.
  - Я проверю, - ответила констебль Гидли.
  Сержант Эспинелл молча вертела трекер в руках и, вероятно, обдумывала возможные сценарии. Я боролась с желанием обвинить Скотта в убийстве Уэйна, потому что по поведению сержанта было ясно, что она принимает во внимание только факты.
  - Любопытная штука, - заметила она рассеянно, как бы про себя. - Никогда раньше не видела такой. Конечно, мы не можем с полной уверенностью заявлять, что это устройство было помещено под вашу машину перед смертью мистера Геддеса, но мне интересно, почему Скотт Элиас захотел отслеживать именно вас, миссис Туви?
  Я пожала плечами.
  - Могу только предполагать. Но он вел себя довольно по-собственнически.
  - Он проявлял жестокость?
  - Думаю, он несколько раз подходил к краю. Мог сжать меня сильнее, чем нужно и тому подобное. Однажды он попытался навязать мне секс силой. Но все-таки остановился.
  - Он угрожал вам или вашей семье.
  Я покачала головой:
  - Не совсем. Прямых угроз не было.
  - Вам известно о случаях домашнего насилия с его стороны?
  - Брат его жены упоминал, что у Скотта тяжелый характер.
  - Его жена когда-нибудь обсуждала это с вами?
  - Нет.
  - Что вы имеете в виду под "собственничеством"? - спросила она.
  Видимо, мое лицо окаменело, потому что она наклонилась вперед и мягко сказала:
  - Я верю вам, миссис Туви, но я должна разобраться, с чем именно мы имеем дело.
  Я выдохнула.
  - Я понимаю, как выгляжу со стороны, - сказала я. - Вы считаете меня параноиком. Думаете, я спала с богатым мужчиной, который просто не хотел, чтобы я ему изменяла, а теперь я вдруг сошла с ума и начала обвинять его в убийстве.
  - Мы так не думаем, миссис Туви.
  - Да, ясно, я могу поставить себя на ваше место. У меня нет никаких доказательств против Скотта Элиаса. Абсолютно ничего. Я была в том доме, но моих отпечатков не нашли. Я не могу объяснить, как это могло получиться. Просто я пришла рассказать вам правду, которую я знаю. Решайте сами, что с ней делать.
  Сержант Эспинелл улыбнулась.
  - Я ценю вашу помощь, - сказала она.
  - Когда я познакомилась с одним человеком и попыталась разорвать наш договор со Скоттом, Скотт пробовал отговорить меня.
  Сержант Эспинелл ждала, когда я продолжу.
  - Я отказалась, после чего он рассказал о наших отношениях жене и детям. Всем вокруг. Он сказал, что готов потерять всех, лишь бы я осталась с ним. Тем не менее, я отказалась, и он предупредил, что если он не сможет иметь меня, то и никто другой не сможет.
  - И это навело вас на мысль, что он узнал об Уэйне и решил положить этому конец.
  - Совершенно верно, - сказала я.
  Сержант Эспинелл выдохнула.
  - Очень интересная версия, - сказала она.
  - Вы думаете, я все придумала?
  - Я этого не говорила, - спокойно ответила она. - И я обещаю вам, миссис Туви, мы обязательно займемся этим. Я дам вам знать, если будет что-то интересное.
  - Спасибо, - сказала я.
  И все же я заметила, что ее интерес угасает.
  - Есть еще кое-что. Но прежде чем я расскажу вам... просто я хочу сказать, что у меня сейчас ребенок в больнице.
  - Мы знаем о несчастном случае с вашим сыном, - мягко ответила она.
  - Но если бы вы учли это, если встанет вопрос о моем аресте...
  Я сделала паузу, соображая, как лучше сформулировать следующую часть.
  - ...аресте за проституцию? - предположила она.
  Я кивнула.
  Она взглянула на свою коллегу. Должно быть, это был какой-то безмолвный сигнал, потому что констебль Ханна Гидли положила ручку рядом со своим блокнотом.
  - Вы не нарушили закон, миссис Туви, - сказала она.
  - Разве? - удивилась я.
  - Это нельзя назвать проституцией. Но, пожалуйста, напомните мне еще раз, как Скотт Элиас платил за ваши встречи?
  - В первый раз наличными, - ответила я. - А потом я выставляла счет непосредственно его фирме.
  - То есть, ваше совместное время оплачивал его бизнес?
  - Да.
  - Интересно, - повторила она. - Это интересно.
  *
  
  ГЛАВА 42
  
  Прошло две недели, и ничего. Ни звонка из полиции. Ни ареста. Ни даже намека, что Скотта допрашивали.
  Я так надеялась, так верила, что мое заявление даст толчок расследованию, но нет.
  И что еще хуже, по словам Петры, Скотт вернулся к Надин. Каким-то образом ему удалось убедить ее, что наша с ним история была всего лишь бессмысленной интрижкой, ошибкой, о которой он теперь горько сожалел. Он заявил, что его ненадолго свела с ума опытная хищница, и теперь ему очень стыдно. Так обычно говорят политики, чтобы успокоить избирателей. И что примечательно, эта уловка срабатывает.
  Затем Скотт извинился перед всеми заинтересованными сторонами, и все, кто его знал, пришли к мнению, что даже "самые лучшие из нас совершают ошибки". Никто не идеален, за одного битого двух небитых дают и прочая чушь.
  В конце концов, я не выдержала и позвонила сержанту Эспинелл. Она уклончиво сообщила, что расследование продолжается, но она не может комментировать его ход. Если будут совершены какие-либо аресты, мне обязательно сообщат.
  - То есть вы не нашли никакой связи между Скоттом Элиасом и смертью Уэйна? Абсолютно ничего? - Я почти кричала в телефонную трубку.
  Скотт практически преследовал меня, а она держалась так, словно я глупый ребенок, увидевший страшилку под кроватью.
  - Мы расследуем все версии, миссис Туви, - сказала она мне.
  - Но вы должны что-то сделать!
  - Уверяю вас, мы делаем.
  Все было бесполезно. Похоже, она отмахнулась от моих показаний, как только я покинула участок, и даже не удосужилась поговорить со Скоттом. Надо было обратиться к другому детективу. К тому, который воспринял бы меня всерьез.
  - Забудь, - посоветовала Петра, когда я пожаловалась ей на бездействие полиции.
  - Нельзя, чтобы ему все сходило с рук.
  К настоящему времени я уже рассказала Петре всю историю с Уэйном. Я решила остановить этот круговорот лжи. Но Петра упорно верила, что Уэйн сам проложил себе путь в морозильную камеру. Она и на секунду не допускала мысли об участии Скотта.
  - Не смеши меня, - высказалась она в ответ на мои предположения. - Он на такое не способен.
  Был вечер среды. Мы сидели на кухне у Петры, и хоть она все еще была холодна со мной, мы, по крайней мере, разговаривали. Петра снова и снова переживала все этапы горя из-за потери дружбы с Надин и Скоттом. Она было добралась до "принятия", и как только я уверилась, что излечение близко, снова вернулась к "отрицанию". Она хотела выслушать все "дело" вплоть до мельчайших подробностей, как будто допрашивала неверного супруга о старой интрижке. На самом деле, подробности не нужны, но вы просто ничего не можете с собой поделать. Словно ковыряете засохшую болячку или тычете палкой во что-то мертвое.
  - Но ты можешь признать, что тебе это нравилось? - спрашивала она, обжимая края пирога с почками. - Тебе было приятно?
  - Это был секс, Петра. Ты знаешь, как это бывает.
  - Он поклялся Надин, что это случилось всего один раз. И она теперь рассказывает всем, что твоя фантастическая история о сексе за деньги - просто бред отчаявшейся истерички.
  - Серьезно? - меня уже до чертиков достал этот бесконечный допрос.
  Петра прикусила губу:
  - Он требовал от тебя чего-то странного? Он хотел, чтобы ты... ну, ты понимаешь?
  - Что именно? - я подняла брови, потому что действительно не понимала, к чему она клонит.
  - Я не могу говорить такое вслух.
  И так до бесконечности.
  *
  Следующие три дня Джордж был с Уинстоном. Я попросила Уинстона внимательно следить за всеми приближающимися Рэндж Роверами, и хотя он считал меня параноиком, тем не менее, торжественно поклялся не спускать глаз с Джорджа. Это было не сложно, потому что Джордж не мог ходить быстро. Но он уже неплохо освоился с локтевым костылем и на следующей неделе должен был вернуться в больницу, чтобы снять внешний фиксатор.
  Я вернулась к работе. Клиника наняла нового менеджера - умную и энергичную женщину по имени Андреа, которая уже вплотную занялась Гэри. Он должен был продемонстрировать свою эффективность и показать, за сколько сеансов может вылечить простую травму.
  Я слышала, как она сказала ему:
  - Пациенты не придут сюда, если мы не сможем вылечить их быстро, Гэри.
  - Абсолютно с тобой согласен, - ответил он.
  Позднее я застала его за просмотром вакансий на сайте Национальной службы здравоохранения, и лицо у него было довольно хмурое.
  Планы вернуться к частной практике пришлось отложить. После несчастного случая с Джорджем я поняла, что заблуждалась относительно своих способностей. Самостоятельный бизнес исключает возможность любого форс-мажора посреди рабочей недели. Недопустимы болезни детей, поломка машины, срочный ремонт дома. Если вас некому заменить, бизнес пострадает, и клиенты уйдут к вашим конкурентам. Пришлось сообщить Киту Холлингхерсту, что я не смогу принять его предложение об аренде помещения.
  Я в очередной раз отказалась от своей мечты. Я снова почувствовала себя неудачницей. И хотя меня постоянно окружали люди (например, Петра, которая могла жизнерадостно болтать о чем угодно), в первые недели после аварии я чувствовала себя как никогда одинокой.
  Я думала о бедном Уэйне, которого запихнули в морозилку. Казалось, никого уже не беспокоит, как он туда попал. Создавалось впечатление, что я единственный человек, заинтересованный в поисках его убийцы. И да, моя тревога была в первую очередь обоснована чувством вины и уверенностью, что его смерть как-то связана со мной.
  Я решила, что если не получу новостей в следующие двадцать четыре часа, то вернусь в участок и потребую объяснений. Я точно узнаю, на что полицейские детективы тратят свое время. По крайней мере, я была в долгу перед Уэйном.
  *
  Через сутки я вернулась домой уже в темноте. Во время нашей встречи сержант Эспинелл держалась стойко, не сообщив ничего конкретного, но в то же время заверив, что все, что можно было сделать, уже сделано. "И ради Бога, миссис Туви, дайте мне уже спокойно поработать", - было написано у нее на лице.
  В доме царил полумрак, и я не сразу заметила фигуру за обеденным столом. Я вошла, включила свет в коридоре и застыла на месте.
  Я стояла, почти не дыша. В ушах у меня звенело. Все тело словно одеревенело.
  - Привет, Роз, - сказал он. - Давно не виделись.
  - Что ты здесь делаешь, Скотт?
  - Я пришел поговорить. Давно пора, тебе не кажется?
  - Ты сломал замок?
  - Задняя дверь была открыта.
  Не правда, и я знала это.
  Я прошла через кухню, чтобы проверить. На полу лежали осколки стекла. Я подумала взять что-то для защиты, например, нож из ящика, но Скотт уже стоял у меня за спиной. Я застыла. Боялась вздохнуть. Боялась пошевелиться.
  - Я скучал по тебе, - устало сказал он.- Сядь сюда. Давай поговорим.
  Я сделала, как он просил - вернулась в столовую, села и уставилась на него. Мы сидели напротив друг друга.
  - Как себя чувствует твой сын? - спросил он. - Кажется, его зовут Джордж?
  Его голос звучал совершенно нормально. Словно он и не врывался в мой дом.
  - Ему лучше, - сказала я.
  - Хорошо. Я рад это слышать.
  Мои руки дрожали. Скотт опустил глаза, посмотрел на мои сцепленные пальцы, затем бросил на меня обиженно-недоуменный взгляд. Как будто его оскорблял мой страх.
  - Я видел его в больнице, - сказал он. - Мальчик очень на тебя похож.
  - Что? Когда ты его видел? Как ты вообще туда попал?
  - Просто заглянул на минутку. Я хотел убедиться, что с ним все в порядке. Не смотри на меня так, Роз. Мы с ним немного поболтали и все. Разве он тебе не сказал?
  У меня на верхней губе выступили мелкие капельки пота. Скотт приходил к Джорджу. Без моего ведома. Господи.
  - Скотт, - прошептала я, - зачем ты пришел?
  - Знаешь, Надин ужасно переживает, - сказал он, игнорируя мой вопрос. - Я все время говорю ей, что это был несчастный случай. Что она села за руль в таком состоянии из-за нас. Что она виновата не больше нас с тобой, так ведь?
  Я не ответила, и он нахмурился, ожидая.
  - Скотт, ты меня пугаешь. Ты пришел сюда, чтобы убить меня?
  Он слабо рассмеялся и покачал головой.
  - Конечно, нет, - ответил он. - Я бы никогда не причинил тебе вреда. Зачем мне тебя убивать? - Он казался искренне удивленным. - Я просто хочу поговорить.
  - О чем?
  Его челюсть сжалась.
  - Ты снова была в полиции, - сказал он.
  - Ты следишь за мной? Опять? Почему? Что тебе от меня надо?
  Он пожал плечами.
  - Я прошу тебя не связываться с полицией, - ответил он. - Мне не нравится, что ты вмешиваешься в расследование и вмешиваешь меня. Это может плохо кончиться, Роз.
  - Тебя допрашивали?
  - Да.
  - Ой, - сказала я.
  - Чему ты удивляешься?
  - Просто я думала, что они...
  - Ты думала, что они возьмут мою ДНК, сверят с образцами с места преступления и арестуют меня? Нет, не арестуют, - твердо сказал он. - У них на меня ничего нет.
  Последовала пауза.
  - Почему ты убил его, Скотт? - осторожно спросила я. - Неужели ты...
  Он поднял ладонь, заставляя меня замолчать.
  - Смерть Уэйна несчастный случай, - сказал он спокойно. - Я не собирался этого делать. Я поехал туда не для этого. Ты считаешь меня совсем зверем?
  - Я уже ничего не знаю! - закричала я.
  - Я сделал это ради тебя.
  - Ради меня?
  - Я должен был это сделать.
  - Нет, Скотт, не должен. И я очень хочу, чтобы ты ушел. Прямо сейчас.
  Я попыталась отодвинуть свой стул от стола и встать, но он протянул руку и схватил меня за запястье.
  - Не двигайся, - приказал он.
  Меня уже тошнило от страха.
  - Мне больно, - сказала я.
  Он поколебался, но ослабил хватку.
  - Послушай, - сказал он. - Я не хочу тебя пугать. Я пришел попросить тебя о помощи. Прекрати твое расследование, или чем ты там занимаешься. Дай нам всем жить спокойно. Никто не выиграет, если меня посадят за убийство Уэйна.
  Я смотрела на него и тяжело дышала.
  - Что? - защищаясь, сказал он. - Что, по-твоему, я должен делать? Рассказать в полиции, что следил за твоей машиной, поехал за тобой туда, подождал, пока ты не уедешь, а потом убил этого идиота? Ты этого хочешь, Роз? Какая от этого польза?
  Меня уже заметно трясло. Я опустила глаза и сделала вид, будто поправляю брюки.
  Скотт пожал плечами.
  - Дай мне свой телефон, - устало сказал он.
  - Что?
  - Твой телефон, Роз. Не надо никуда звонить. Дай сюда.
  Я сделала, как он просил. Скотт выключил телефон и положил перед собой на стол.
  - Давай начнем сначала.
  Я была в ловушке наедине с убийцей, и никто не знал, что он здесь.
  - Я не пойду... в полицию, - сказала я, запинаясь. - Я сделаю все, что скажешь. Но, прошу тебя, Скотт, уходи.
  - Конечно. Это все, что я хотел от тебя услышать. Мы все и так достаточно пострадали, не так ли?
  Я ошеломленно кивнула.
  - И, честно говоря, ты зря потратила время, - продолжал он. - У них нет никаких доказательств. Там не осталось никаких следов. - А затем он сказал: - Грязи почти не было. Он не особо сопротивлялся. Так что было не трудно убрать за собой... и за тобой, Роз.
  - За мной?
  Он недоуменно посмотрел на меня:
  - Ты же не думала, что я позволю им обвинить тебя, Роз? Черт побери, я ведь сказал, что люблю тебя. Для меня это не игра. Уэйна рассказал, как он запаниковал и вырубил тебя огнетушителем. Как бы ты поступила на моем месте? Какой мужчина позволит бить его женщину? Любой на моем месте поступил бы так же. Когда я услышал, что он с тобой сделал, у меня просто крышу сорвало.
  - Ты не должен был его убивать.
  - Это почти несчастный случай, не убийство. И есть смягчающие обстоятельства. Он трахал тебя...
  - Он меня не трахал.
  - Нет?
  Я покачала головой.
  - О, значит, он все-таки сказал правду. Ну, не важно. Он тебя ударил. А еще он сказал, что заставил тебя приехать, потому что у него есть доказательства, будто ты воруешь у клиники.
  - Он сам тебе рассказал? - спросила я.
  - Ну, - Скотт холодно улыбнулся, - может быть, я ему немного помог. Я просто не мог понять, что ты нашла в этом убогом лузере. Было обидно. Он не хотел говорить, так что пришлось взять его за горло. Я просто собирался его немного припугнуть. Но когда он рассказал, как шантажировал тебя, я понял, что его нужно остановить. Это было необходимо.
  Я смотрела на него.
  - Я забрал огнетушитель, - сказал он. - Между прочим, он весь в твоей крови. Это доказательство, что ты была там, и что... была проблема.
  - Он еще у тебя?
  - Да.
  - Зачем ты его сохранил?
  - Я мог бы снова вытащить его на свет. И поговорить с полицией. Рассказать, как ты воровала, и как Уэйн тебя шантажировал. Думаю, им будет интересно. Это точно повод для убийства.
  - А я не думаю, что моя кровь на огнетушителе делает меня убийцей.
  - Что ж, можешь рискнуть, - сказал он. - Кто знает, как на это посмотрит полиция? В любом случае, они смогут закрыть дело о воровстве из клиники. Или я разберусь с тобой по-другому. Найти Джорджа будет не сложно. И помни, мы с ним уже знакомы.
  Он ждал, пока я переварю эту новость. Он загнал меня в угол. Если я буду молчать - никаких последствий. Если нет...
  Он потянулся через стол и взял меня за руки.
  - Вернись ко мне, - прошептал он.
  Я смотрела на него, уже не пытаясь скрыть свой ужас.
  - Почему? - сказал он, оскорбленный моей реакцией. - Нам ведь было хорошо вместе.
  - Ты платил мне, Скотт. Я делала это за деньги.
  - И еще, - заметил он, отклоняя мой ответ. - Забыл кое-что упомянуть о нашем друге Уэйне. Он бы заставил тебя приехать снова. И снова. И снова.
  - Он обещал, что это будет только один раз.
  Скотт усмехнулся, как будто услышал явную глупость.
  - Такому дай только палец, и он откусит руку. Есть такие люди, я их знаю.
  - Это он так сказал? - спросила я.
  - Ему и не нужно было.
  Я вырвала свои руки из его хватки.
  - Иди домой, Скотт. Я сделаю, как ты сказал. Я не пойду в полицию, но тебе пора уходить.
  Он кивнул.
  - Я скучаю по тебе, - сказал он, засовывая руки в рукава куртки.
  Я попыталась улыбнуться. Получилось что-то среднее между "я тоже скучаю по тебе, псих" и "держись от меня подальше". Он был ненормальным. И непредсказуемым.
  - Не надо меня ненавидеть, - прошептал он. - Я сделал это, чтобы помочь тебе. Я не жестокий человек. Просто такие паразиты, как Уэйн, никогда не сдаются. Он бы шантажировал тебя вечно. Он бы испортил тебе жизнь, а ты этого не заслуживаешь, Роз.
  - Нет, - тихо сказала я.
  Я боялась с ним спорить.
  Надев куртку, он спросил:
  - Что собираешься делать дальше?
  Словно мы просто посидели и поболтали, как старые друзья.
  - Буду жить, как жила.
  - А твоя частная практика? Жаль упускать такой шанс.
  - Как оказалось, слишком много проблем. - Я незаметно пододвинулась к задней двери. Еще пара шагов, и я смогу выскочить наружу. - Я думала, что смогу справиться одна, но ты знаешь, как это бывает...
  - Я хочу тебе помочь. Только скажи...
  - Все в порядке, Скотт.
  - Мое предложение все еще в силе. Тебе вообще не обязательно работать. Я могу заботиться о тебе. Позволь мне заботиться о тебе.
  Я не ответила.
  - Почему ты не хочешь? - сказал он уже сердито. - Не понимаю, в чем проблема? Я от чистого сердца предлагаю тебе помощь, а ты отказываешься. Почему?
  - Потому что людей нельзя покупать, Скотт, - ответила я. - Это ненормально. Отношения не строятся на деньгах. Вся эта ситуация чертовски неправильная. Почему ты вообще выбрал меня?
  - Я тебя не выбирал.
  - Мне кажется, я была частью какого-то твоего тщательно продуманного плана. А теперь, когда я не хочу подчиняться, ты скорее уничтожишь, чем отпустишь меня.
  - Нет, Роз, - он широко развел руки в стороны. - Мы не можем выбирать, кого любить. Это любовь нас выбирает. Я могу контролировать свои чувства к тебе не больше, чем прилив или дождь. Вот что со мной происходит. Я не хочу тебя любить. Не хочу от тебя зависеть. Но что есть, то есть.
  Любовь? Он был не в своем уме. Как можно платить за секс, а потом ожидать, что тебя полюбят? Что за извращенная логика?
  - Вначале ты искал только удобства, - заметила я.
  - Повторяю, у меня не было выбора.
  - Но почему ты просто не стал ухаживать за мной, как нормальный человек? - спросила я. - Зачем нужны были деньги? Почему просто не завести роман?
  Он коротко и саркастично рассмеялся:
  - Я с этого и начал, но ты мне отказала, помнишь? Ты была слишком принципиальной для романа. Так что пришлось использовать другие доводы. Тебе были нужны деньги, а у меня их много. Это был самый простой и короткий путь к тебе.
  - Тебе пора идти.
  Он сказал: "Да", но не двинулся с места.
  - Давай не будем расставаться вот так, - настаивал он. - Мне плохо от мысли, что ты меня ненавидишь.
  - Я не ненавижу тебя, - соврала я.
  - Иди ко мне, - сказал он.
  Я осталась на месте.
  - Роз, я не кусаюсь, - сказал он.
  Он сделал шаг ко мне, я отступила назад.
  - Ради Бога, - сказал он. - Чего ты добиваешься? Ты ведешь себя как... Ты специально выводишь меня из себя? Хочешь, чтобы я схватил тебя за горло, как Уэйна? Хочешь, чтобы я не дал тебе выбора?
  Я молчала. Это было действительно страшно.
  Он быстро подошел и схватил мою правую руку. Крепко сжал ее и потянул. Я не двигалась, сбитая с толку.
  - Ты уверена, Роз? Это твой последний ответ? - крикнул он, до упора отводя в сторону мой большой палец.
  - Что ты делаешь?
  Он потянул меня к двери и прижал большой палец к дверному косяку. Затем ухватился за дверную ручку.
  - Ты этого хочешь? - кричал он.
  - Не надо, - всхлипнула я.
  - Ты хочешь, чтобы я переломал тебе пальцы? Чтобы ты не могла работать!
  - Нет, - я уже плакала.
  Мои руки были моим инструментом, моим средством к существованию. Без них я была почти бесполезна.
  - Я платил тебе, потому что любил тебя, - кричал он. - Ты не дала мне выбора. Так что не смей так на меня смотреть! Не смей!
  Скотт усилил хватку. Я уже не чувствовала своих пальцев.
  - Я могу уничтожить всю твою жизнь прямо сейчас. Тогда ты никуда от меня не денешься.
  Внезапно я вспыхнула:
  - Ну, так давай! Ломай мне пальцы! Я больше не могу. Ломай, а потом сгинь из моей жизни!
  Его дыхание стало тяжелым и прерывистым. Он изучал мое лицо, как будто не понимал, что происходит.
  - Тебе нужна помощь, Скотт. Ты не в себе. Ты что, не видишь, в кого ты превратился? Ты зверь.
  Он попытался заговорить, но не смог.
  Он потерял себя. Потерял опору и направление в жизни. Кажется, он даже не понимал, как вообще до этого дошел.
  *
  
  ГЛАВА 43
  
  Два месяца спустя
  
  Был конец октября. После несчастного случая с Джорджем прошло почти три месяца, и наше время теперь было занято визитами в больницу, поездками к друзьям и обычными повседневными заботами, которые я когда-то считала само собой разумеющимися.
  Скотт не сломал мне пальцы, как я ожидала. Как он собирался. Продержав меня на грани отчаяния несколько часов, Скотт в конце концов отпустил мою руку. Он смотрел на меня с глубокой грустью, а я сказала ему, что все кончено. Что я не люблю его и никогда не полюблю. И что бы он ни сделал со мной, я не передумаю. Если он окончательно сойдет с ума и станет меня преследовать, что ж, так тому и быть. Но он не заставит меня хотеть его.
  И что было потом?
  Я смирилась и вернулась к нормальной жизни. Скотт все еще держал меня на прицеле, так что выбора у меня не было. Возможно, человек, лучше меня, более сильный, стойкий и смелый, нашел бы способ привлечь Скотта Элиаса к ответственности за убийство Уэйна. Но я достигла предела своих возможностей. Я решила забыть все и двигаться дальше.
  Мы с Джорджем жили просто. После долгого анализа расходов (и без висящих над головой старых долгов) я обнаружила, что могу сократить свои рабочие часы. Я послала письмо руководству клиники, что смогу работать максимум двадцать шесть часов в неделю, и они либо соглашаются, либо ищут мне замену.
  Они согласились.
  Вероятно, сказалось влияние Генри Пичи, потому что я обнаружила, что, имея больше свободного времени, я трачу меньше денег. Я стала планировать свои покупки и время, и перестала переплачивать за решение срочных проблем. Моя жизнь стала более управляемой и предсказуемой. Спокойной. Я стала испытывать радость от простых вещей.
  Мы с Уинстоном поговорили и очень серьезно. Я сказала, что время игр и приключений для него закончилось. Что если он не будет финансово участвовать в воспитании сына, я перееду к своим родителям, и тогда он будет видеть Джорджа гораздо реже. В конце концов, я сказала, что нуждаюсь в помощи.
  И Уинстон, верный себе во всем, ответил:
  - Конечно, Роз. Без проблем. Если бы ты попросила раньше, мы бы давно все уладили.
  И наконец, после долгих проволочек, я написала одно электронное письмо. Поразительно, как мы умеем уклоняться от трудных решений. Сначала мне срочно понадобилось перегладить кучу белья, скопившегося в углу спальни с начала месяца. Затем я перебрала кухонные шкафы. Причиной тому был приближающийся Праздник урожая и выпечка для школы.
  Я записалась на прием к стоматологу. И наконец, когда уже невозможно было найти другого "неотложного" дела, которое не позволяло моему заду сесть на стул, я сделала это. Я нашла адрес Генри и написала ему.
  От: RToovey@hotmail.co.uk
  Кому: henry.peachey@live.com
  Тема: Мы
  
  Дорогой Генри,
  Я постараюсь писать кратко и по существу, хотя хочу сказать очень многое.
  Я не помню, извинилась ли я перед тобой, так что начну с этого. Я прошу прощения. Я знаю, что этого недостаточно, и почти вижу, как ты пожимаешь плечами и выбрасываешь мое письмо в мусор.
  Я скучаю по тебе. И я все время спрашиваю тебя, как бы все сложилось, встреться мы в другое время и при других обстоятельствах.
  Джорджу с каждым днем все лучше и лучше, скоро он сможет отказаться от костылей. И если ты думаешь, что я упоминаю о Джордже в надежде немного смягчить тебя, то ты прав.
  Благодаря тебе я, кажется, смогла навести относительный порядок в своей жизни. Я стала читать книги о том, как избежать долгов, меньше работать, меньше тратить и наслаждаться жизнью. И если ты подумаешь, что я пытаюсь польстить тебе, то опять будешь прав.
  Я попыталась положить конец договору со Скоттом, как только познакомилась с тобой. Я приняла его предложение от отчаяния, но ты помог мне увидеть, насколько неправильно я себя вела, и что всегда можно найти какой-то другой выход.
  Скажу еще раз: я скучаю по тебе. Постараюсь не писать ерунду про родство душ и духовную связь. Но именно это я и хочу сказать. Если бы я могла найти правильные слова, то так бы и сделала.
  Если ты когда-нибудь обнаружишь, что тоже чувствуешь что-то подобное (даже после всего того, что я натворила), то знай, что я помню тебя и жду.
  Твоя Роз.
  И пока я ждала ответа от Генри, мы с Джорджем шаг за шагом перестраивали свою жизнь. Тот вечер со Скоттом стал для меня своего рода поворотным моментом.
  Иногда я замечала, что размышляю о Скотте, о том, что его двигало, почему он поступил так, и возможно ли, что причиной всему случившемуся действительно была любовь.
  Что именно подтолкнуло Скотта совершить убийство, перейти черту на ту сторону, куда попадают немногие из нас?
  Возможно, победа была для него равносильна любви. Возможно, эти две вещи вызывали у него одинаковые эмоции, и потому он не мог их различить. Или, может быть, он просто верил, что может творить все, что ему заблагорассудится. Что он свободен от любых запретов.
  И он на самом деле был свободен.
  Вот что, действительно, было трагично. Скотта не привлекли к ответственности за смерть Уэйна, и он твердо верил, что избежит наказания. Он даже не раскаивался, потому что, по его мнению, другого варианта у него просто не было. Кто такой был для него Уэйн? Одноразовый человек. Препятствие на пути к желаемому. И я ничего не могла с этим поделать, потому что иначе Скотт привел бы в действие свою угрозу: рассказал бы полиции о пропавших деньгах и выставил бы меня убийцей. И да, я верила, что он может навредить Джорджу.
  Мое слово против его.
  Если я пойду в полицию и скажу, что он признался в убийстве Уэйна, он заявит, что я сама призналась в аналогичном преступлении. Он расскажет о шантаже Уэйна.
  Вот к какому негласному соглашению мы пришли. И я ожидала, что так все и останется.
  Но потом мне позвонили.
  *
  Мы с Джорджем смотрели через лобовое стекло на шлагбаум впереди. Сегодня мы были первыми в очереди на паром, в частности из-за встречи, от которой Джордж пытался улизнуть. Я опустила окно, чтобы свежий воздух взбодрил нас. Дни стали заметно короче. На смену плотной и густой летней жаре с севера пришла влажная прохлада.
  Высоко в небе, над цепочкой озер стая гусей летела на юг. Они перекликались в полете, и я указала на них пальцем, предлагая Джорджу смотреть на птиц вместе со мной.
  Он тяжело вздохнул.
  - Я бы тоже хотел полететь на юг, - сказал он печально. Я не ответила. Он снова вздохнул. - Она такая злая, - сказал он.
  - Приходится. Работа у нее такая, - ответила я.
  - Но ты же не злая.
  - Просто я не пытаюсь заставить тебя ходить правильно.
  В результате аварии одна нога Джорджа стала короче на дюйм. Консультант-ортопед считала, что расхождение со временем можно будет исправить, но сейчас Джорджу была нужна специальная обувь, чтобы в дальнейшем избежать проблем с тазом. Лечение шло не очень хорошо. И ему очень не нравилась его физиотерапевт.
  Это была строгая женщина, начисто лишенная чувства юмора, с аккуратной короткой стрижкой, в уродливых туфлях и с большим задом, на котором при ходьбе появлялись ямочки. Она сразу дала мне понять, что у нее нет времени на физиотерапевтов, которые перешли работать в частный сектор. Они "продались капиталистам", так она выразилась при нашей первой встрече. Я не стала бросать ей вызов, потому что такую женщину просто невозможно победить.
  Джордж не мог понять, почему его лечу не я, ведь раньше мне всегда удавалось унять любую его боль. Но анализ походки не был моей сильной стороной, так что ему был назначен консультант, и лечение проводилось в больнице Кендала. Туда мы и ездили два раза в неделю по утрам.
  Я проводила Джорджа в отделение и наблюдала, как скисло лицо ортопеда, когда он отвел ногу в сторону, а не согнул в колене, как ему велели. Ему предстоял болезненный сеанс лечения, и мне было страшно смотреть. Джордж все еще держался неуверенно, боялся перенести вес на поврежденную ногу, боялся отпустить костыль. Но другого пути не было. Это нужно было сделать, иначе он будет хромать всю жизнь. И хотя мне тоже не нравилась его врач, свое дело она знала. При попытке мобилизовать пациента требуется некоторая доля жестокости. Приветливый терапевт в такой ситуации бесполезен.
  Я сказала Джорджу, что схожу за кофе и вернусь через пять минут. На самом деле я не нуждалась в кофе, мне нужна была уловка, чтобы начать сеанс. Если я останусь в кабинете, то, почувствовав мою тревогу, Джордж потеряет доверие к своему врачу. Поэтому я каждый раз сбегала, и это работало. К моему возвращению он успеет сосредоточиться на упражнениях, и его страх будет рассеиваться с каждым шагом.
  Как только дверь за мной закрылась, в кармане завибрировал телефон. Я ответила и, услышав голос на другом конце, остановилась.
  - Роз Туви?
  - Да, - сказала я.
  - Детектив-сержант Эспинелл. Мы можем встретиться? Я хотела бы кое-что с вами обсудить.
  Она как раз находилась в Кендале, так что обещала быть в амбулаторном отделении через десять минут.
  Я взяла два кофе, нашла тихий уголок и стала ждать.
  Она появилась через пять минут.
  *
  Заметив меня, сержант Эспинелл улыбнулась. Она была одна и, в отличие от предыдущих встреч, казалась взволнованной. Ее лицо выглядело усталым и осунувшимся. Кожа имела сероватый оттенок, как у человека, нуждающегося в отдыхе. Или хотя бы крепком ночном сне.
  - Взяла вам кофе, - сказала я, когда она села рядом со мной.
  - Спасибо, это именно то, что нужно.
  Она даже не спросила, есть ли там сахар. Просто сняла со стаканчика крышку и выпила половину тремя глотками.
  - У вас все нормально? - спросила я, и она энергично кивнула, показывая, как я поняла, что времени у нее в обрез.
  - Я никак не могу до него добраться, - начала она.
  Я, должно быть, нахмурилась, потому что она добавила:
  - Скотт Элиас. Дело об убийстве Уэйна Геддеса. Похоже, он неуязвим.
  Я заметила, что думала, будто дело уже закрыто, и она усмехнулась.
  - Закрыто для меня, если выразиться точнее.
  Я посмотрела на сержанта Эспинелл, чтобы понять, к чему она ведет, но она, похоже, ждала моего ответа, поэтому я сказала:
  - Не совсем понимаю, чем могу помочь.
  - Я думаю, что это сделал он, - резко ответила она. А потом: - Позвольте выразиться точнее... Я знаю, что это сделал он, но не могу доказать. А этого недостаточно, чтобы добиться правосудия.
  - Интересно, - сказала я. - Почему вы думаете, что это он?
  - Его история не складывается. С его самоуверенностью. С вашим заявлением. И этот трекер. Думаю, это можно назвать интуицией, которая порождена опытом. Я знаю, что убийца он, но у меня нет никаких ниточек, чтобы связать его с местом происшествия. И никаких реальных мотивов, поэтому я пришла просить вашей помощи. Вы поможете?
  Я колебалась.
  - Он приходил к Джорджу, когда тот лежал в больнице. Думаю, это было своего рода предупреждение. А позже он мне угрожал, - сказала я.
  - Угрожал вам?
  - У него есть доказательство, что я была тем вечером у Уэйна, и он ударил меня. Помните, я говорила, что Уэйн меня вырубил? Ну, он сделал это огнетушителем, и там осталась моя кровь. Скотт угрожал...
  - Полагаю, вы не знаете, где он прячет этот огнетушитель?
  Я покачала головой.
  - Думаю, он спрятан надежно. Скотт очень умный и дотошный. Он все продумал.
  - Хорошо, неважно, - быстро сказала она. - Что, если я попрошу вас участвовать в новом расследовании?
  - В каком расследовании?
  - Вы однажды упомянули об уклонении от уплаты налогов, и это застряло у меня в голове. Последние пару месяцев мы проверяли его бухгалтерию. В результате было открыто дело о мошенничестве, и мы дошли до стадии допроса свидетелей.
  - Он прятал деньги?
  Она кивнула.
  - Много? - спросила я.
  - Больше, чем я думала, - ответила она.
  - И насколько вероятно, что он получит срок за этот обман?
  - Очень вероятно. Я, естественно, не могу разглашать список нарушений, но поверьте, их много.
  - Какой срок он получит?
  - За подобные правонарушения обычно дают от четырех до пяти лет. Но здесь речь идет о действительно больших деньгах, так что возможен более суровый приговор.
  - И все же, этого мало, - сказала я. - Мало за убийство человека.
  - Да, - согласилась она. - Но он потеряет все. Все его активы будут арестованы. Не знаю, как вы, но я думаю, что в этом есть некая высшая справедливость. Я не так много наблюдала за ним, но, кажется, он из тех людей, которые плохо переносят потерю денег. Не говоря уже обо всем имуществе целиком.
  *
  
  ГЛАВА 44
  
  СКОТТ ПАРКЕР ЭЛИАС
  ЗАПИСЬ ДОПРОСА
  Часть первая
  Дата: 14.11.2014
  Место: Полицейский участок Кендала, Бушер-Уолк, Кендал, LA9 4RJ
  Проводят офицеры полиции Камбрии: ДС Джоан Эспинелл, ДС Рональд Куигли.
  Также присутствуют: советник по правовым вопросам защиты Джереми Инглис, следователь по налоговым и таможенным делам Ее Величества Дженнифер Макколи.
  
  ДС Джоан Эспинелл: Цель этого допроса - сбор информации для дальнейшего расследования и/или предполагаемого мошенничества. Вы понимаете, мистер Элиас, почему вы находитесь здесь?
  Скотт Элиас: Прекрасно понимаю.
  ДС ДЭ: Хорошо. Прежде чем продолжим, я зачитаю вам предупреждение... Вы не обязаны ничего говорить. Но если впоследствии на суде вы будете ссылаться на факты, не упомянутые на допросе, это повредит вашей защите. Все, что вы скажете, может быть представлено в качестве доказательства в суде. По сути, это означает, что вы можете не отвечать на мои вопросы, если не хотите.
  СЭ: Я знаю, что это значит. Мне нечего скрывать, поэтому я рад буду ответить на ваши вопросы, детектив.
  ДС ДЭ: Отлично. В таком случае, позвольте мне начать с ваших отношений с миссис Розалинд Туви.
  СЭ: Мне нечего сказать по этому поводу. Повторяю, я не сделал ничего плохого, поэтому я готов ответить на вопросы о моем бизнесе. Но не о моей личной жизни.
  ДС ДЭ: Но эти две стороны вашей жизни связаны, мистер Элиас. Боюсь, что мои вопросы являются частью расследования о предполагаемом мошенничестве.
  СЭ: Тогда без комментариев.
  ДС ДЭ: Как бы вы описали свои отношения с миссис Туви?
  СЭ: Без комментариев.
  ДС ДЭ: У вас были отношения?
  СЭ: (неразборчиво)
  ДС ДЭ: Мистер Элиас?
  СЭ: Да, были отношения. Очень недолго.
  ДС ДЭ: Сексуальные отношения?
  СЭ: Да, у нас был секс.
  ДС ДЭ: В обмен на деньги?
  СЭ: Без комментариев.
  ДС ДЭ: Хорошо, вернемся к этому позже. Перейдем к вашей жене Надин Элиас.
  СЭ: Все это не имеет ничего общего с моей женой.
  ДС ДЭ: Предварительная проверка счетов вашей фирмы SPE Electronics показала, что миссис Элиас числится сотрудником компании. Вы можете сказать, какую должность занимает ваша жена?
  СЭ: Она консультант.
  ДС ДЭ: Консультант в какой области?
  СЭ: Бизнес-консультант.
  ДС ДЭ: И ее работа хорошо оплачивается, не так ли? Сколько в год получает миссис Элиас в качестве консультанта вашей компании?
  СЭ: Это вопрос к бухгалтерии.
  ДС ДЭ: Я помогу вам. Ее ежегодная плата составляет сто семьдесят тысяч фунтов стерлингов. Достаточно много.
  СЭ: Она стоит этих денег.
  ДС ДЭ: Сколько часов в неделю, по вашему мнению, миссис Элиас проводит в офисе SPE Electronics? Десять? Пятьдесят?
  СЭ: Не знаю точно. Спросите ее.
  ДС ДЭ: Ваша секретарь, Дебби Харрис, утверждает, что никогда не видела миссис Элиас в офисе. Ни разу.
  СЭ: Полагаю, Надин большую часть своей работы выполняет из дома.
  ДС ДЭ: Понимаю. Может быть, вы придумали эту должность для миссис Элиас? Может быть, она вообще не работает в вашей компании? Может быть, вы сами получаете эти деньги и не платите налог с прибыли компании?
  СЭ: Нет.
  ДС ДЭ: А как насчет других сотрудников? Грэм Фишер, внесенный в штатное расписание как инженер-электрик; Роберт Вуд, указанный как консультант по вопросам управления; Эйлин Янг, финансовый советник? Мы не смогли отследить этих людей, мистер Элиас.
  СЭ: (не отвечает)
  ДС ДЭ: Может быть, эти люди не существуют вообще? Вы придумали их, мистер Элиас, чтобы присваивать их заработную плату в качестве собственного дохода?
  СЭ: Это исключено!
  ДС ДЭ: Разве?
  СЭ: Если бы это было так, то деньги поступали бы на мой банковский счет.
  ДС ДЭ: Возможно. Но, возможно, и нет. Еще восемнадцать сотрудников имеют сомнительные номера национальной страховки. В том числе, садовник, который получает двадцать одну тысячу в год при том, что территория вокруг SPE залита бетоном.
  СЭ: Без комментариев.
  ДС ДЭ: Как вы думаете, почему ваш бухгалтер исчез, мистер Элиас?
  СЭ: Понятия не имею.
  ДС ДЭ: Может быть, вы попытаетесь предположить? Дело в том, что по состоянию на 2 ноября нам не удалось его найти.
  СЭ: У него были семейные проблемы. Он встречался с другой женщиной. Возможно, он уехал с ней.
  ДС ДЭ: Как долго мистер Беннет был вашим бухгалтером?
  СЭ: Около двадцати лет.
  ДС ДЭ: Вам не кажется странным, что он исчез так внезапно, никого не предупредив?
  СЭ: Люди делают очень странные вещи ради любви, детектив.
  ДС ДЭ: Неужели? Я прошу вас взглянуть на этот счет, мистер Элиас. Скажите, указанный в верхнем правом углу номер плательщика НДС принадлежит вашей компании?
  СЭ: Это счет-фактура.
  ДС ДЭ: Счет-фактура, да. Прошу прощения за некомпетентность. Это какой-то крупный заказ на электрические комплектующие. Оформлено на сумму семнадцать тысяч четыреста фунтов, включая НДС.
  СЭ: Я не помню свой номер НДС на память.
  ДС ДЭ: Хорошо. Я могу вам сказать, что этот номер не принадлежит SPE. Я так же сообщаю, что к настоящему времени мы обнаружили довольно много счетов-фактур, подобный этому, и все с альтернативным номером плательщика НДС.
  СЭ: Опять же, вам нужно обсудить это с бухгалтерией.
  ДС ДЭ: Не совсем. Потому что начисленный НДС никогда не доходил до выручки. Фактически он поступал на банковский счет, который, как мы полагаем, находится в Нигерии.
  СЭ: Я ничего не знаю об этом счете.
  ДС ДЭ: Даже если он открыт на имя вашей жены, мистер Элиас?
  СЭ: (не отвечает)
  ДС ДЭ: Давайте перейдем к вашей вилле. Той, что на Антибах. Согласно веб-сайту, его бронируют довольно регулярно, и он приносит доход около ста сорока тысяч долларов. Я понимаю, что эти доходы не будут облагаться налогом до следующего года, но я поинтересовалась графиком бронирования предыдущих лет. Управление доходов и таможни Ее Величества проинформировало нас, что доходы от этой собственности никогда не декларировались.
  СЭ: Без комментариев.
  ДС ДЭ: Тогда, возможно, вы прокомментируете следующий документ. Это копия вашей банковский выписки за июль. Здесь есть сумма... триста тысяч фунтов, которая была отправлена в банк Сьерра-Леоне.
  СЭ: Без комментариев.
  ДС ДЭ: Ничего страшного, мистер Элиас. Я думаю, у нас достаточно документов, чтобы передать их начальнику отдела уголовных расследований Управления доходов и таможни Ее Величества. Я уверена, что они захотят провести полный обыск вашего дома и офиса. И кто знает, может быть, они обнаружат огнетушитель. Тот, на котором осталась кровь Роз Туви.
  СЭ: Они его не найдут.
  ДС ДЭ: Нет, мистер Элиас? Странно, что вы сразу поняли, о каком именно огнетушителе я говорю.
  *
  
  ГЛАВА 45
  
  На смену пасмурному ноябрю пришел солнечный декабрь. Дни становились холоднее и короче, зато ярче. Год близился к концу. Вестей от Генри не было, и хотя я пыталась выбросить его из головы, все же каждый раз, заходя в свой электронный почтовый ящик, чувствовала что-то вроде предвкушения. Впрочем, оно сразу проходило - он не писал.
  Петра почти оттаяла, и мы снова стали сестрами. Не могу сказать, повлиял ли на наши отношения арест Скотта Элиаса и оглушительный крах его благосостояния, но в последнее время она определенно стала намного дружелюбнее ко мне. До меня дошли слухи, что после допроса Надин офицерами налоговой службы она покинула Озерный край. Подалась куда-то на юг, хотя никто точно не знал, куда именно. По официальной версии ей было невыносимо оставаться в нашем графстве в то время, пока ее муж был заключен под стражу и ждал суда в Чешире. Но в деревне ходили слухи, что после конфискации имущества Скотта жизнь здесь стала ей просто не по карману. Не имея собственных денег, она была вынуждена бежать. Мы еще не знали, предъявят ли ей обвинение в причастности или нет.
  Смерть Уэйна все равно не позволила бы мне жить спокойно, но благодаря упорству сержанта Эспинелл я действительно верила, что в конце концов мы добились для него чего-то близкого к правосудию. С тех пор, как Скотт признался мне, я чувствовала себя ужасно виноватой и частично ответственной за смерть Уэйна.
  Когда я поделилась своими мыслями с сержантом Эспинелл, она озадаченно посмотрела на меня и ответила:
  - Уэйн был большим мальчиком, Роз. И не забывайте, что он вас шантажировал. Когда человек нарушает нравственные законы, можно ожидать любых последствий.
  Легче мне от ее слов не стало.
  Вот почему каждое утро я читала короткую молитву за Уэйна Геддеса. И пусть молитва больше напоминала быстрый разговор с Богом, все равно это был странный способ начать свой день. И еще я несколько раз навещала его мать.
  Гленда жила в пансионате в Уилверстоне и, кажется, ей нравилось мое общество. Полагаю, в основном потому, что я не могла сказать об Уэйне ничего, кроме самых добрых слов - он был отличным начальником, внимательным и чутким, всегда готовым выслушать, если возникнут проблемы. Знаю, знаю, я лгала, но вреда в том не видела. На прошлой неделе, когда я явилась с рождественской открыткой, хилой пуансетией в горшке и коробкой мясных пирожков, я испугалась, что она может расплакаться.
  Далее, передо мной встала проблема Рождества. У Санты в этом году было плоховато с финансами, поэтому он не смог удовлетворить просьбу Джорджа об игровой приставке. Хотя да, Джордж был хорошим мальчиком. И да, Санта учел, как он старался скорее научиться ходить без костылей. Однако, иногда даже Санта бывает вынужден экономить и не тратить деньги, которые его бизнес просто не может себе позволить.
  Джордж держался мужественно и сократил свой список до трех пунктов, которые по моему уверению Санта исполнит обязательно.
  А потом кое-что произошло.
  Однажды вечером я открыла дверь и обнаружила на пороге очень встревоженного Денниса. Моей первой мыслью было: Селия.
  - Деннис, - сказала я. - Что случилось? Селия в порядке?
  - Не совсем, - ответил он.
  - Она больна? Нужна моя помощь?
  Он тихонько рассмеялся и покачал головой.
  - Джордж дома? Я принес ему кое-что. Решил поздравить заранее, так сказать.
  При звуке своего имени Джордж встал с пола, где он подписывал рождественские открытки, и подошел к нам. Деннис молча кивнул влево, и Джордж высунул голову наружу, чтобы посмотреть.
  Там к водосточной трубе было привязано жалкое дрожащее существо.
  - Ее зовут Тесс, - сказал Деннис. - Если она тебе нравится, забирай.
  Едва я открыла рот, чтобы ответить, как раздался голос Селии:
  - Роз, он сошел с ума! Я ему так и сказала: "Денис, ты сошел с ума".
  Она поспешно спустилась со своего крыльца и направилась к нам.
  К этому времени Джордж уже пытался со своим больным коленом присесть перед щенком на корточки, а Тесс от возбуждения сделала лужицу. Она стояла на задних лапах, пытаясь забраться Джорджу на руки.
  - Я подумал, что ему уже можно ходить и все такое, - прошептал Деннис. - Это может дать ему дополнительный стимул.
  - Ох, Деннис, - подавленно сказала я. - Спасибо вам большое, но вряд ли мы сможем ее взять. Мой домовладелец...
  - Вот его идиотский план, Роз, - перебила меня Селия. - По документам собака принадлежит Джорджу, но мы будем присматривать за ней, когда вы на работе. И если домовладелец узнает, мы скажем, что она наша.
  Деннис прищурился и сказал:
  - Фокси уже совсем старушка, так что неплохо было бы завести щенка.
  - Фокси вас за это не поблагодарит.
  - Ничего, они подружатся.
  - Не знаю, что и сказать, - ответила я.
  Джордж держал собачку на руках. Это был меховой комок размером с морскую свинку в шубке цвета кофе с молоком и парой желтых пятнышек вместо бровей. Она неуверенно смотрела на меня, ожидая решения своей судьбы.
  - Спасибо, Деннис, - твердо сказала я, и он кивнул.
  - Так вы ее берете? - спросил он.
  Я посмотрела на восторженное лицо Джорджа и поняла, что выбора у меня нет.
  - Вот и хорошо, - он улыбнулся, старательно избегая моего взгляда. - Я сейчас принесу ей миску и подстилку.
  Джордж стоял неподвижно. Он обнимал этого щенка так, словно от этого зависела его жизнь.
  - Идешь домой? - спросила я, и он кивнул.
  Я протянула руку и нежно обхватила ладонью подбородок собачки.
  - Добро пожаловать в семью, Тесс.
  И мы вернулись в дом.
  *
  От: henry.peachey@live.com
  Кому: RToovey@hotmail.co.uk
  Тема: RE: Мы
  
  Дорогая Роз,
  Только что получил твое письмо. Я совершаю паломничество в Сантьяго-де-Компостела в попытке "найти себя".
  Пока не нашел, так что возвращаюсь домой.
  Я понимаю, что бегство - не выход. Я не мог перестать думать о тебе. Давай продолжим с того места, где мы остановились.
  Позвоню, как только вернусь.
  С любовью, Генри.
  
  
  КОНЕЦ
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"