Canto XII

Песнь двенадцатая

THE HEAVENS OF THE IDEAL

Небеса Идеала

Always the Ideal beckoned from afar.

Всегда Идеал манил к себе издалека.

Awakened by the touch of the Unseen,

Пробужденная прикосновением Незримого,

Deserting the boundary of things achieved,

Покидая границу достигнутого,

Aspired the strong discoverer, tireless Thought,

Могучий исследователь, неутомимая Мысль, восходила

Revealing at each step a luminous world.

Открывая на каждой ступени сияющий мир.

It left known summits for the unknown peaks:

Она оставляла известные вершины ради неведомых пиков:

Impassioned, it sought the lone unrealised Truth,

Охваченная страстью, она искала одну единственную, еще не воплощенную Истину,

It longed for the Light that knows not death and birth.

Она тосковала по Свету, не знающего рождения и смерти.

Each stage of the soul's remote ascent was built

Была выстроена каждая ступень далекого восхождения души

Into a constant heaven felt always here.

В неизменных небесах, всегда здесь ощутимых.

At each pace of the journey marvellous

На каждом шагу чудесного путешествия

A new degree of wonder and of bliss,

Новая степень блаженства и чуда,

A new rung formed in Being's mighty stair,

Новая ступень формировалась в могучей лестнице Бытия,

A great wide step trembling with jewelled fire

Великий широкий шаг, вибрирующий драгоценным огнем,

As if a burning spirit quivered there

Словно пылающий дух трепетал там,

Upholding with his flame the immortal hope,

Поддерживая своим пламенем бессмертную надежду,

As if a radiant God had given his soul

Словно сияющий Бог отдал свою душу,

That he might feel the tread of pilgrim feet

Чтобы он мог ощущать поступь паломнических ног,

Mounting in haste to the Eternal's house.

Взбирающихся торопливо к дому Вечного.

At either end of each effulgent stair

С обоих концов каждой лучезарной ступени

The heavens of the ideal Mind were seen

Были видны небеса идеального Ума

In a blue lucency of dreaming Space

В лазурной прозрачности грезящего Пространства,

Like strips of brilliant sky clinging to the moon.

Как, льнущие к луне, полосы сверкающего неба.

On one side glimmered hue on floating hue,

С одной стороны мерцая наплывая друг на друга разноцветные волны,

A glory of sunrise breaking on the soul,

Великолепием утренней зари проникая в душу

In a tremulous rapture of the heart's insight

В трепетном восторге сердечного прозрения

And the spontaneous bliss that beauty gives,

И спонтанном блаженстве, что дарит красота,

The lovely kingdoms of the deathless Rose.

Прекрасные царства бессмертной Розы.

Above the spirit cased in mortal sense

Над духом, заточенным в смертное чувство,

Are superconscious realms of heavenly peace,

Пребывают сверхсознательные царства божественного покоя,

Below, the Inconscient's sullen dim abyss,

Под ним -- тусклая угрюмая бездна Несознательного,

Between, behind our life, the deathless Rose.

Между, позади нашей жизни, --бессмертная Роза.

Across the covert air the spirit breathes,

Дух дышит сквозь потаенный воздух,

A body of the cosmic beauty and joy

Тело космической красоты и радости

Unseen, unguessed by the blind suffering world,

Незримый, неведомый слепому страдающему миру,

Climbing from Nature's deep surrendered heart

Поднимающийся из глубокого сдавшегося сердца Природы,

It blooms for ever at the feet of God,

Она цветет вечно у ног Бога,

Fed by life's sacrificial mysteries.

Вскармливаемая жертвенными мистериями жизни.

Here too its bud is born in human breasts;

Здесь также её семя рождается в человеческих сердцах;

Then by a touch, a presence or a voice

Тогда благодаря прикосновению, присутствию или голосу,

The world is turned into a temple ground

Мир превращается в храм на земле

And all discloses the unknown Beloved.

И все обнаруживает неведомого Возлюбленного.

In an outburst of heavenly joy and ease

Во взрыве неземной радости и легкости

Life yields to the divinity within

Жизнь уступает божественности внутри

And gives the rapture-offering of its all,

И отдает всю себя как восторг-подношение,

And the soul opens to felicity.

И душа открывается счастью.

A bliss is felt that never can wholly cease,

Блаженство ощущается, которое никогда не может полностью прекратиться,

A sudden mystery of secret Grace

Внезапная мистерия тайной Милости

Flowers goldening our earth of red desire.

Расцветает, озаряя золотым светом нашу землю пурпурного желания.

All the high gods who hid their visages

Все высокие боги, скрывавшие свои лики

From the soiled passionate ritual of our hopes,

От грязного страстного ритуала наших надежд,

Reveal their names and their undying powers.

Раскрывают свои имена и свои бессмертные силы.

A fiery stillness wakes the slumbering cells,

Огненная тишина пробуждает спящие клетки,

A passion of the flesh becoming spirit,

Духовной становится страсть плоти

And marvellously is fulfilled at last

И, наконец непостижимо свершается

The miracle for which our life was made.

Чудо, ради которого была сотворена наша жизнь.

A flame in a white voiceless cupola

Пламя под белым безмолвным сводом

Is seen and faces of immortal light,

Становится зримым и лики бессмертного света,

The radiant limbs that know not birth and death,

Сиющие члены, не знающие рождения и смерти,

The breasts that suckle the first-born of the Sun,

Груди, вскармливающие дитя-первенца Солнца,

The wings that crowd thought's ardent silences,

Крылья, наполняющие пылающие безмолвия мысли,

The eyes that look into spiritual Space.

Глаза, что смотрят в духовное Пространство.

Our hidden centres of celestial force

Наши скрытые центры небесной силы

Open like flowers to a heavenly atmosphere;

Распускаются словно цветы для божественной атмосферы;

Mind pauses thrilled with the supernal Ray,

Ум замолкает, вибрируя небесным Лучом,

And even this transient body then can feel

И даже это преходящее тело может тогда ощутить

Ideal love and flawless happiness

Идеальную любовь и безупречное счастье,

And laughter of the heart's sweetness and delight

Смех сладостного восторга сердца,

Freed from the rude and tragic hold of Time,

Свободного от грубой и трагичной хватки Времени,

And beauty and the rhythmic feet of the hours.

Красоту и ритмичную поступь часов.

This in high realms touches immortal kind;

Это в высоких царствах доступно роду бессмертных;

What here is in the bud has blossomed there.

Там расцветает то, что здесь пребывает лишь росточком.

There is the secrecy of the House of Flame,

Там покоится тайна Дома Пламени,

The blaze of godlike thought and golden bliss,

Сияние богоподобной мысли и золотого блаженства,

The rapt idealism of heavenly sense;

Восторженный идеализм небесного чувства;

There are the wonderful voices, the sun-laugh,

Там чудесные голоса, солнечный смех,

A gurgling eddy in rivers of God's joy,

Журчащие маленькие водовороты в реках радости Бога,

And the mysteried vineyards of the gold moon-wine,

Мистические виноградники золото-лунного вина,

All the fire and sweetness of which hardly here

Весь огонь и вся сладость, светлая тень

A brilliant shadow visits mortal life.

Которых лишь изредка посещает смертную жизнь.

Although are witnessed there the joys of Time,

Хотя там видны радости Времени,

Pressed on the bosom the Immortal's touch is felt,

На груди ощущается прикосновения Бессмертного,

Heard are the flutings of the Infinite.

И слышны мелодии флейты Бесконечного.

Here upon earth are early awakenings,

Здесь, на земле есть лишь ранние пробуждения,

Moments that tremble in an air divine,

Мгновения, что трепещут в божественном воздухе,

And grown upon the yearning of her soil

И растут на страстном стремлении ее почвы

Time's sun-flowers' gaze at gold Eternity:

Где солнечные цветы времени взирают на золотую Вечность:

There are the imperishable beatitudes.

Там это неувядаемые блаженства.

A million lotuses swaying on one stem,

Миллионы лотосов, качающихся на одном стебле,

World after coloured and ecstatic world

Многоцветные, экстатичные миры

Climbs towards some far unseen epiphany.

Взбирающиеся друг за другом к каком-то далекому незримому божественному откровению.

On the other side of the eternal stairs

На другой стороне вечных ступеней

The mighty kingdoms of the deathless Flame

Могучие царства бессмертного Пламени

Aspired to reach the Being's absolutes.

Стремились достичь абсолютов Бытия.

Out of the sorrow and darkness of the world,

Из горя и тьмы мира,

Out of the depths where life and thought are tombed,

Из глубин, где похоронены жизнь и мысль,

Lonely mounts up to heaven the deathless Flame.

Одиноко поднимается к небесам бессмертное Пламя.

In a veiled Nature's hallowed secrecies

В священных тайниках потаенной Природы

It burns for ever on the altar Mind,

Оно вечно пылает на алтаре Ума,

Its priests the souls of dedicated gods,

Его жрецы -- души посвященных богов,

Humanity its house of sacrifice.

Человечество -- его жертвенный дом.

Once kindled, never can its flamings cease.

Однажды зажженный, никогда он не может погаснуть.

A fire along the mystic paths of earth,

Огонь, горящий на мистических путях земли,

It rises through the mortal's hemisphere,

Он поднимается сквозь полусферу смертных,

Till borne by runners of the Day and Dusk

Пока, несомый бегунами Дней и Ночей,

It enters the occult eternal Light

Он не войдет в оккультный вечный Свет

And clambers whitening to the invisible Throne.

И не поднимется, просветленный, к незримому Трону.

Its worlds are steps of an ascending Force:

Его миры -- это ступени восходящей Силы:

A dream of giant contours, titan lines,

Греза гигантских очертаний, титанических линий,

Homes of unfallen and illumined Might,

Обители нерушимого и озаренного Могущества,

Heavens of unchanging Good pure and unborn,

Небеса неизменного Добра, чистого и нерожденного

Heights of the grandeur of Truth's ageless ray,

Высоты великолепия вечно юного луча Истины,

As in a symbol sky they start to view

Как в символических небесах они открываются взору

And call our souls into a vaster air.

И призывают наши души в более обширную атмосферу.

On their summits they bear up the sleepless Flame;

Они несут бессонное Пламя на своих вершинах;

Dreaming of a mysterious Beyond,

Грезя о мистическом Запредельном,

Transcendent of the paths of Fate and Time,

Трансцендентном путям Судьбы и Времени,

They point above themselves with index peaks

Они устремляются своими вершинами ввысь,

Through a pale-sapphire ether of god-mind

Через бледно-сапфировый эфир бога-ума

Towards some gold Infinite's apocalypse.

В направлении какого-то золотого апокалипсиса Бесконечного.

A thunder rolling mid the hills of God,

Подобно раскатам грома среди холмов Бога,

Tireless, severe is their tremendous Voice:

Неутомим, суров их ужасный Голос:

Exceeding us, to exceed ourselves they call

Превосходя нас, они призывают нас самих превзойти себя

And bid us rise incessantly above.

И побуждают неустанно подниматься все выше.

Far from our eager reach those summits live,

Далеко те вершины от пределов досягаемости нашего страстного стремления,

Too lofty for our mortal strength and height,

Слишком величественные для нашей смертной силы и высоты,

Hardly in a dire ecstasy of toil

Лишь в ужасном экстазе тяжкого усилия

Climbed by the spirit's naked athlete will.

Их способна достичь атлетическая обнаженная воля духа.

Austere, intolerant they claim from us

Суровые, нетерпимые, они требуют от нас

Efforts too lasting for our mortal nerve

Усилий, слишком продолжительных для наших смертных нервов,

Our hearts cannot cleave to nor our flesh support;

Которые не могут долго выносить наши сердца, а наша плоть поддерживать;

Only the Eternal's strength in us can dare

Только сила Вечного в нас может отважиться

To attempt the immense adventure of that climb

На попытку великой авантюры такого восхождения

And the sacrifice of all we cherish here.

И пожертвовать всем тем, что мы здесь лелеем.

Our human knowledge is a candle burnt

Наше человеческое знание это свеча, горящая

On a dim altar to a sun-vast Truth;

На смутном алтаре огромной как солнце Истины;

Man's virtue, a coarse-spun ill-fitting dress,

Добродетель человека - грубосотканное тесное платье,

Apparels wooden images of Good;

В которые он облачает деревянные идолы Добра;

Passionate and blinded, bleeding, stained with mire

Страстная и ослепленная, кровоточащая, испачканная грязью,

His energy stumbles towards a deathless Force.

Его энергия спотыкается на пути к бессмертной Силе.

An imperfection dogs our highest strength;

Несовершенство преследует даже нашу самую высокую силу;

Portions and pale reflections are our share.

Лишь частицы и бледные отражения - вот наша удел.

Happy the worlds that have not felt our fall,

Счастливы миры, незнающие нашего падения,

Where Will is one with Truth and Good with Power;

Где Воля едина с Истиной, Добром и Могуществом;

Impoverished not by earth-mind's indigence,

Не ограниченные бедностью земного ума,

They keep God's natural breath of mightiness,

Они хранят естественное дыхание могущества Бога,

His bare spontaneous swift intensities;

Обнаженную спонтанность его стремительных энергий;

There is his great transparent mirror, Self,

Там его великое прозрачное зеркало, Дух,

And there his sovereign autarchy of bliss

И его суверенное самодержавие блаженства,

In which immortal natures have their part,

Которое вкушают бессмертные натуры,

Heirs and cosharers of divinity.

Наследники и соучастники божественности.

He through the Ideal's kingdoms moved at will,

Он продвигался свободно через царства Идеала,

Accepted their beauty and their greatness bore,

Впитывая их красоту и ощущая их величие,

Partook of the glories of their wonder fields,

И разделяя неземное торжество их чудесных полей,

But passed nor stayed beneath their splendour's rule.

Но проходил, не задерживаясь под властью их великолепия.

All there was an intense but partial light.

Все было там интенсивным, но частичным светом.

In each a seraph-winged high-browed Idea

В каждой серафимокрылой высоколобой Идее

United all knowledge by one master thought,

Все знание объединялось одной властной мыслью,

Persuaded all action to one golden sense,

Всякое действие склонялось к одному золотому смыслу,

All powers subjected to a single power

Все силы подчинялись единой силе

And made a world where it could reign alone,

И творили мир, где она одна могла царствовать,

An absolute ideal's perfect home.

Совершенный дом абсолютного Идеала.

Insignia of their victory and their faith,

Как символ своей победы и своей веры,

They offered to the Traveller at their gates

Они предлагали Путешественнику у своих врат

A quenchless flame or an unfading flower,

Негасимое пламя или неувядающий цветок,

Emblem of a high kingdom's privilege.

Эмблему привилегии высокого царства.

A glorious shining Angel of the Way

Великолепный сияющий Ангел Пути

Presented to the seeking of the soul

Дарил поиску души

The sweetness and the might of an idea,

Сладость и могущество идеи,

Each deemed Truth's intimate fount and summit force,

И каждая из них считалась сокровенным источником и высшей силой Истины,

The heart of the meaning of the universe,

Самой сутью смысла вселенной,

Perfection's key, passport to Paradise.

Ключом совершенства, паспортом в Рай.

Yet were there regions where these absolutes met

Там были регионы, где встречались абсолюты

And made a circle of bliss with married hands;

И рука об руку совершали круг блаженства;

Light stood embraced by light, fire wedded fire,

Свет стоял в объятиях света, огонь сочетался браком с огнем,

But none in the other would his body lose

Но никто не терял своего тела в другом,

To find his soul in the world's single Soul,

Чтобы обнаружить свою душу в единой Душе мира,

A multiplied rapture of infinity.

Множественный восторг бесконечности.

Onward he passed to a diviner sphere:

Он продвигался вперед к более божественной сфере:

There, joined in a common greatness, light and bliss,

Там, объядиняясь в общем величии, блаженстве и свете,

All high and beautiful and desirable powers

Все высокие, прекрасные и желанные энергии,

Forgetting their difference and their separate reign

Забывая о своем различии и своих отдельных царствах,

Become a single multitudinous whole.

Становились одним многочисленным целым.

Above the parting of the roads of Time,

Над развилкой дорог Времени,

Above the Silence and its thousandfold Word,

Над Безмолвием и ее тысячегранным Словом,

In the immutable and inviolate Truth

В неизменной и девственной Истине

For ever united and inseparable,

Соединенные и неразделимые вовеки,

The radiant children of Eternity dwell

Жили лучезарные дети Вечного

On the wide spirit height where all are one.

На широких духовных высотах, где все есть одно.

Конец песни двенадцатой

End of Canto Twelve