Феликс Зальтен

Бэмби

История из жизни леса

Перевод И. Городинского

Он появился на свет в чаще леса, в одном из тех маленьких лесных тайников, которые казалось у всех на виду, однако, надежно укрыты со всех сторон.

В тайнике было так мало места, что он вместе с мамой еле-еле помещались в нем. Он стоял, опустив голову, сам не свой, неуверенно покачивался на тоненьких ножках, дрожал всем телом и застенчиво смотрел перед собой невидящими тусклыми глазами.

- Какой прелестный ребенок! - воскликнула сорока.

Она прилетела, услышав хриплые стоны матери во время родовых схваток. Теперь сорока сидела по соседству на ветке.

- Какой прелестный ребенок! - снова воскликнула сорока.

Ответа она не получила и продолжала говорить дальше

- Как удивительно, что он сразу может стоять и ходить! Как интересно! Такого я еще в своей жизни ни разу не видела. Конечно, я еще молода, всего один год из гнезда, о чем Вам, возможно, известно. Но это такое чудо, такой ребенок... сию минуту появился на свет и сразу же может стоять на ногах. На мой взгляд это благородно. Вообще, на мой взгляд, у вас, ланей, все очень благородно. Может ли он сразу бегать тоже?

- Разумеется, - тихо ответила мать, - но вы должны меня извинить, сейчас мне не до разговоров. Еще так много надо сделать... и чувствую я себя еще неважно.

- Не беспокойтесь, - сказала сорока, - у меня теперь тоже мало времени. Но такое увидишь не каждый день. Подумать только, как медленно и трудно все подобное происходит у нас. Когда дети вылупляются из яйца, они не могут двигаться, беспомощно лежат в гнезде и требуют ухода, и такого ухода, скажу я вам, о котором вы, естественно не

имеете представления. Какая тяжелая работа их кормить, как страшно их охранять. Прошу вас, вспоминайте изредка о том, как трудно доставать детям пищу и одновременно следить, чтобы с ними ничего не случились. Они ведь не могут себе помочь, когда рядом никого нет. И так долго приходится ждать, пока они начнут шевелиться, и сколько проходит времени, пока они обрастут перьями и примут мало-мальски приличный вид.

- Извините, - ответила мать, - я не слушала вас.

Сорока улетела.

- Вот дура, подумала она про себя, - благородная, а дура!

Мать почти ничего не заметила. Она продолжала старательно мыть новорожденного. Она мыла его своим языком и в этом слились воедино уход за малышом, теплый массаж и ласка.

Малыша чуть-чуть пошатывало. Со всех сторон его тихонечко гладили и подталкивали, отчего он немного пригнулся и не шевелился. У него была красная в белых нежных крапинках, чуть встрепанная шубка, а сонная детская мордашка, словно хранила еще отпечаток глубокого сна.

Вокруг росли орешник, бирючина, кусты терновника и молодая бузина. Высокие клены, буки и дубы образовывали над чащей зеленую крышу, а на плотной темно-коричневой почве появились ростки папоротника, лесного гороха и шалфея. Почти к самой земле принимались листья фиалки, которая уже расцвела, и лесной земляники, которая также начинала цвести.

Свет раннего солнца пробивался сквозь листву, словно золотая пряжа. В лесу раздавались всевозможные голоса, он был пронизан ими: и, казалось, охвачен радостным возбуждением. Беспрерывно ликовала иволга, не переставая ворковали голуби, свистели дрозды, пели зяблики, стрекотали синицы. Время от времени раздавался сварливы крик сойки, смеялись, балагурили сороки, звучало металлическое гуканье фазанов. Иногда все голоса перекрывал короткий, пронзительный, ликующий крик дятла. Звонко и настойчиво несся над кронами деревьев зов сокола, и ни на минуту не утихал хриплый вороний хор.

Малыш не понимал ни одного из этих звуков, призывов, ни одного слова из разговоров. Он и не прислушивался к ним. Он еще не воспринимал даже запахи, которыми дышал лес. Он слышал только тихое потрескиванье, бежавшее по шубке, пока его мыли, согревали и целовали, и для него существовал только запах материнского тела, которое было совсем рядом. Прильнув к нему он потыкался в поисках пищи и обрел источник жизни.

Пока он пил, мать продолжала ласкать малыша.

- Бэмби, - прошептала она.

Каждую минуту мать поднимала голову, прядала ушами и втягивала ноздрями воздух.

Потом снова успокоенная и счастливая целовала своего малыша к повторяла:

- Бэмби, мой маленький Бэмби.

Лето только что началось, деревья неподвижно стояли под синим небом и, широко раскинув ветви, вбирали в себя струящуюся вниз силу солнца. В лесной чаще на прогалинах и просеках расцвели цветы: белые, красные и желтее звезды. На многих из них уже виднелась завязь будущих плодов, бесчисленные почки, нежные и упрямые, твердо сидели на хрупких кончиках веток, словно маленькие, сжатые кулачки. Многочисленные пестрые звездочки самых разных цветов появились на свет и разукрасили Землю, отчего сумрачный лес тихо и пылко искрился веселой игрой красок. Повсюду стоял запах молодой листвы, цветов, влажной земли и зеленого дерева. На заре и на закате весь лес звучал тысячью голосов, в ароматном безмолвии с утра и до вечера пели пчелы, жужжали осы и шумели шмели.

В эти дни началось детство Бэмби.

Он шел позади мамы по узкой тропинке в чаще леса. Как приятно было здесь идти. Густая листва нежно оглаживала его бока, мягко отодвигалась в сторону. Казалось, ^то дорога повсюду десятикратно перекрыта и загорожена, но все-таки можно было с очень большим удобством идти вперед. Повсюду виднелись такие дороги, они бежали вдоль и поперек через весь лес. Мама знала их все, и, когда Бэмби иногда останавливался перед густым кустарником, как перед непроходимой зеленой стеной, они- всегда без колебаний или поисков находили место, по которому проходила дорога.

Бэмби задавал вопросы. Он любил задавать вопросы. Ему очень нравилось беспрерывно задавать вопросы и слушать мамины ответы. Бэмби не удивлялся, что ему постоянно и без труда приходили на ум вопрос за вопросом. Он находил это вполне естественным, он был просто в восторге. Он восхищался гаже необходимостью нетерпеливо ждать ответа" Ответ мог бить каким угодно, он всегда был ему рад. Иногда он, конечно, не понимая ответа, но и это было прекрасно, потому что он мог при желании все время задавать вопросы снова. Иногда он переставал задавать вопросы, и это снова было прекрасно, потому что в это время он старался на собственный лад изобразить непонятное. Иногда он отчетливо чувствовал, что мама не договаривает, намеренно не говорит все, что знает. И это было прекрасно, потому что он продолжал испытывать особое любопытство, предчувствие, которое таинственно и радостно охватывало его , ожидание, от которого ему в душе становилось так страшно и весело, что он умолкал.

Теперь он спросил:

- Кому принадлежит эта дорога, мама?

- Нам, - ответила она.

Бэмби продолжал задавать вопроса:

- Тебе и мне?

- Да.

- Нам обоим?

- Да.

- Нам одним?

- Нет, - сказала мама, - нам, ланям...

- Что такое лань? - спросил Бэмби и засмеялся.

Мама посмотрела на него и тоже засмеялась:

- Ты - лань, и я - лань. Вот, кто такие лани Ты понял?

Бэмби высоко подпрыгнул от смеха.

- Да, это я понял. Я - маленькая лань, а ты - большая лань. Ведь верно?

Мама кивнула:

- Вот видишь.

Бэмби снова стал серьезным:

- Есть ли у тебя кроме меня и тебя другие лани?

- Конечно, - ответила мама, - много.

- Где они? - воскликнул Бэмби.

Здесь и повсюду.

- Но... я их не вижу.

- Придете время, - увидишь.

- Когда?

От нетерпимого любопытства Бэмби остановился.

- Скоро.

Мать спокойно шла дальше.

Бэмби последовал за ней. Он молчал, потому что раздумывал над тем, что бы значило слово "скоро". Он пришел к выводу, что "скоро" это конечно не "сейчас". Но он не мог договориться сам с собой, когда, и в какое время это я скоро" перестанет быть "скоро" и начинает превращаться в "долго". Внезапно он спросил:

- Кто сделал эту дорогу?

- Мы, - ответила мама.

Бэмби удивился.

- Ты? Ты и я?

- Мы...мы, лани.

- Какие? - спросил Бэмби.

- Мы все, - закончила разговор мать.

Они шли дальше. Бэмби развеселился, ему хотелось прыгнуть в сторону, но он послушно держался рядом с мамой. Впереди у самой земли раздался шорох. Кто-то стремительно прошмыгнул там, где росли папоротник и латук. Прозвучал тонюсенький жалобней писк и все стихло. Только листья и травинки еще подрагивали на этом месте. Хорек схватил мышь. Теперь он прокрался мимо них отвернулся и принялся за еду.

- Что это было, - испуганно спросил Бэмби.

- Ничего, - успокоила его мама.

- Но, - Бэмби дрожал, - я ведь это видел.

- Ладно, - сказала мама, - не пугайся - хорек убил мышь.

Однако Бэмби очень испугался. Неведомый, ужасный страх сжал его сердце. Прошло немало времени, прежде, чем он снова обрел дар речи. Тогда он спросил:

- Почему хорек убил мышь?

- Потому... - мама запнулась. - Пойдем быстрее, - сказала она, словно что-то вспомнила и забыла про его вопрос.

Она побежала Бэмби, подпрыгивая, бежал позади.

После длинной паузы они снова спокойно шли дальше. Наконец, Бэмби удрученно спросил:

- Мы тоже когда-нибудь убьем мышь?

- Нет, - ответила мама.

- Никогда?

- Никогда.

- Почему? - с облегчением спросил Бэмби.

- Потому что мы никого не убиваем, - просто сказала мать.

Бэмби снова развеселился.

Из листвы молодого ясеня, стоявшего рядом с дорогой, доносились громкие пронзительные крики. Мать прошла мимо, не обратив на это внимания. Бэмби, однако, с любопытством остановился. Две сойки ссорились друг с другом из-за гнезда, которое они ограбили.

- Убирайтесь отсюда, нахалка! - кричала одна.

- Не кипятитесь так, Вы, идиотка, - отвечала ей вторая, - я вас не боюсь.

Первая неистовствовала:

- Ищите себе свое гнездо сами, Вы, воровка! - я разобью вам череп.

Она была вне себя:

- Какая подлость!

Вторая заметила Бэмби, спустилась на две ветки ниже и затрещала:

- А ты чего здесь разинул рот, ты, харя! Пошел вон!

Бэмби в страхе отпрыгнул, догнал мать и' снова пошел позади нее, как напуганный паинька, и думал, что она вообще не заметила его отсутствия.

Через некоторое время он спросил:

- Мама... подлость, что это такое?

- Я не знаю, - ответила мама.

Бэмби подумал. Потом начал снова задавать вопросы.

- Мама, почему они так злились друг на друга?

- Они поссорились из-за еды.

- Мы тоже когда-нибудь поссоримся иэ-эа еды?

- Нет.

- Почему нет?

- Для нас всех ее везде вдоволь.

Бэмби захотелось узнать еще кое-что:

- Мама...?

- Что, милый

- Будем ли мы когда-нибудь сердиться друг на друга?

- Нет, малыш, - сказала мама, - у нас так не принято.

Они шли дальше и вдруг перед ними стало совсем светло, необыкновенно светло. Зеленая неразбериха кустов и зарослей кончилась, дорога тоже. Еще два шага и они вышли на освещенное открытое пространство, которое открылось перед ними. Бэмби хотел прыгнуть вперед, но мать не трогалась с места.

-Что это? - воскликнул он нетерпеливо и восторженно.

- Луг, - ответила мама.

- Что такое луг?, переспросил Бэмби.

Мать оборвала его.:

- Ты это увидишь сам.

Она смотрела внимательно и строго. Стояла неподвижно, высоко подняв голову, прядая ушами, глубоко, испытующе втягивая ноздрями воздух. Она выглядела очень озабоченной.

- Хорошо, - сказала она наконец, - мы можем выйти на луг.

Бэмби прыгнул, но мать перегородила ему дорогу.

- Подожди, пока я не тебя позову.

В ту же минуту Бэмби послушно остановился.

- Правильно, - похвалила его мать, - а теперь как следует запомни то, что я тебе скажу.

Бэмби услышал, с каким волнением заговорила мать и сам разволновался.

- Не так-то просто выходить на луг, - продолжала мать, - это тяжелое и опасное, дело. Не спрашивай почему. Это ты узнаешь позже. Теперь делай в точности то, что я тебе скажу. Ты согласен?

- Да, - обещал Бэмби.

- Ну, хорошо, значит, я первая выхожу на луг. Оставайся здесь и жди. Н все время смотри на меня. Не спускай с меня глаз. Если ты увидишь, что я бегу назад, поворачивайся и беги отсюда так быстро, как только можешь. Я тебя найду.

- Она замолчала, казалось, о чей-то подумала и настойчиво продолжала:

-ЈЧто бы ни произошло, беги, беги так быстро, как только можешь. Беги... даже, если что-нибудь случится,... даже, если ты увидишь, что я... что я упала на землю... не обращай на меня внимания, ты понял? Что бы ты ни увидел или ни услышал... только вперед в ту же минуту и так быстро, как только можно! Ты обещаешь?

- Да, - тихо сказал Бэмби.

- Однако, если я тебя позову, - продолжала мать, - ты можешь выходить. На лугу очень хорошо, там тебе понравится< Только...обещай мне...как только я позову тебя на лугу, ты немедленно должен оказаться рядом со мной. Во что бы то ни стало! Ты слышишь.

- Да, - сказал Бэмби еще тише.

Мама говорила так строго.

Она продолжала:

- Там, на лугу, если я позову, не смей глазеть вокруг и задавать вопросы, а стремглав беги за мной! Запомни. Не раздумывая, не сомневаясь... немедленно, если я побегу, вскакивай и беги вперед, и не останавливайся, пока мы снова не окажемся здесь в лесу. Ты не забудешь это?

- Нет, - удрученно сказал Бэмби.

- Теперь я иду, - сказала мать.

Казалось, у нее отлегло от сердца.

Она вышла на луг. Бэмби, не спускавший с нее глаз, видел, как она медленно шла вперед, высоко поднимая ноги. Он стоял на месте полный ожидания, страха и любопытства. Он видел, как мать прислушивалась ко всему, что делалось вокруг, как она вздрогнула, и вздрогнул сам, готовый прыгнуть назад в чащу. Потом мать снова успокоилась, а через минуту развеселилась. Она вытянула шею, удовлетво-

ренно посмотрела в сторону и крикнула:

- Иди!

Бэмби выскочил на луг. Огромная радость захлестнула его с такой волшебной силой, что он мгновенно забыл свои страхи. В лесной чаще он видел над собой только зеленые верхушки деревьев и над ними, лишь изредка через небольшие просветы в листве, разрозненные синие крапинки. Теперь он увидел всю небесную синь, далекую и бескрайнюю и, неведомо почувствовал себя счастливым. Солнце он знал в лесу только по отдельным широким лучам или по струйкам света, которые золотыми ручейками пробивались сквозь ветки. Теперь оно во всем своей огненном величии обрушилось на него, стояло в центре золотого потока благодати, который закрывал его глаза и открывал сердце. Бэмби опьянел. Он был вне себя, он просто обезумел. Он неуклюжее подпрыгнул три, четыре, пять раз на одном месте. Иначе он не мог,он должен был это сделать. Его подмывало прыгнуть как можно выше. Его детские мышцы так сильно напряглись, ему так глубоко и легко дышалось, он впитывал вместе с дыханием и всеми ароматами луга так много задорной веселости, что просто обязан был прыгать.

Бэмби был детенышем лани. Если бы он был человеческим детенышем, он бы возликовал. Но он был детенышем лани, а лани не умеют ликовать, по крайней мере так, как это делают человеческие детеныши. Поэтому он ликовал по-своему. Ногами, всем, стремящимся вверх телом.

Его мать стояла рядом и радовалась. Она видела, что Бэмби одурел. Она видела, как, он подпрыгивал, снова неуклюже становился на, то же место, озадаченно, в упоений смотрел перед собой в землю, чтобы в следующую минуту снова взвиться кверху снова и снова.

Она понимала, что Бэмби до сих пор знал лишь узкие тропинки, по которым ходили лани, и с первых дней своей жизни привык к тесноте лесной чащи и поэтому не трогался с места не понимая, что не открытой лугу можно беспрепятственно бегать взад и вперед. Она подалась вперед, чуть-чуть пригнулась, с улыбкой взглянула на Бэмби, бросилась в сторону и стала кружить вокруг него с такой скоростью, что высокие травинки громко зашелестели.

Бэмби испугался и стояв неподвижно. Может это был знак возвращаться в лес? " Не заботься обо мне", - говорила ему мама, - что бы ты не увидел и ни услышал, беги прочь так быстро, как можешь. Он хотел повернуться и бежать, как ему было велено.

Внезапно мать несмотря на удивительный шелест галопом подбежала к нему, остановилась, пригнулась, засмеялась и крикнула:

- Лови меня!

И мигом умчалась.

Бэмби был озадачен, - что бы это значило? Что вдруг случилось с мамой? Но вот она прибежала снова с такой бешенной скоростью, что голове недолго закружиться, толкнула его носом в бок, торопливо сказала:

- Лови меня! - и унеслась прочь.

Бэмби бросился за ней. Он сделал всего два шага Однако, шаги сразу же перешли в легкие прыжки. Его несло, он думал, что летит: несся сам собой. Под его ногами был простор. Простор под прыжками. Простор, простор. Бэмби потерял голову. Божественный шорох травы звучал в его ушах. Трава летела мимо невообразимо мягкая, нежная, подобная шелку. Он гнался по дуге, делал поворот и мчался стрелой по новому кругу, снова делал поворот и стрелой

мчался дальше.

Мать уже некоторое время стояла и только поворачивалась в ту сторону, куда мимо нее пролетал Бэмби. Бэмби неистовствовал.

Внезапно все кончилось. Он перевел дух, подошел, изящно поднимая ноги, к маме и, блаженствуя, смотрел на нее. Потом в прекрасном настроении они погуляли вместе, С той минуты, как он вышел на луг, Бэмби -ощущал небо, солнце и зеленые дали только телом. Небо он видел зачарованным, опьяняющим взглядом, а солнце, когда глубоко вдыхал воздух. Сейчас он впервые наслаждался великолепием луга глазами, которых на каждом шагу заставали врасплох новые чудеса леса. Здесь были не маленькие пятачки земли, как там в лесу. Здесь каждый стебелек толкал соседа в борьбе за кусочек места, прилаживался и набухал небывалым великолепием, кротко пригибался от каждого пинка и тотчас снова умиротворенно выпрямлялся. Зеленые далии были усыпаны звездочками белых маргариток, фиолетовыми и красными пухленькими головками цветущего клевера и роскошными, сверкающими золотыми головками, тянувшихся вверх одуванчиков.

- Ты только посмотри, мама, - закричал Бэмби, - там летит цветок.

- Это не цветок, - ответила мама, - это бабочка.

Бэмби с восхищением смотрев вслед мотыльку, которая с бесконечной осторожностью взлетел с травинки и, качаясь, полетел дальше. Теперь Бэмби увидел, что множество таких бабочек летает в воздухе над лугом, казалось бы торопливо и все-таки медленно, то поднимаясь то опускаясь, Глядя на их игру, Бэмби воодушевился. Они действительно выглядели цветками-путешественниками, веселыми цветками, которые не хотят спокойно сидеть на своих стебельках. и отрывались от них, чтобы немного потанцевать. Или цветами, что спустились вниз, вместе с лучами солнца и, не найдя своего места, выбирали его, рыскали вокруг, опускались еще ниже, исчезали, словно они уже где-то нашли пристанище, но сразу же снова взлетали иногда невысоко, иногда повыше, чтобы продолжать и продолжать поиски, так как лучшие места были уже заняты.

Бэмби наблюдал за ними. Он с радость посмотрел бы на кого-нибудь из них вблизи, с большим удовольствием поразглядывал бы его, но, это ему не удавалось. Они безостановочно скользили друг за другом. У него даже голова закружилась.

Когда он потом снова уставился перед собой в землю, его восхитила многообразная, кипучая жизнь, которая мельтешила под его ногами. Там все от волнения подпрыгивали, толкались, удирали в разные стороны, выдавали себя, а в следующую секунду снова исчезали в зеленой земле, откуда они появились.

- Кто это, мама? - спросил он.

- Это малышки, - ответила мама.

- Ты только посмотри, - закричал Бэмби, - здесь прыгает кусочек травки. Нет... как высоко он прыгает!

- Это не трава, - объяснила мать, - это хороший кузнечик.

- А почему он так прыгает?

- Потому что мы здесь идем, он боится.

- О!

Бэмби повернулся к кузнечику, который сидел посередине белой тарелочки маргаритки.

- О! - вежливо сказал Бэмби, - вам нечего бояться, мы, конечно, ничего плохого Вам не сделаем.

- Я не боюсь, - возразил кузнечик скрипучим голосом, - Я только в первую минуту испугался, потому что как раз разговаривал со своей женой.

- Извините пожалуйста, - сказал скромно Бэмби, - мы помешали вам.

- Ничего страшного, ~ проскрипел кузнечик, - Раз это вы, тогда не страшно. Однако, ведь никогда не знаешь, кто это идет и приходится быть на чеку.

- Вообще-то я сегодня первый раз в жизни на лугу, - начал было рассказывать Бэмби, - мама...

Кузнечик встал, капризно наклонил голову, напустил на себя строгость и проворчал:

- Меня это не интересует, у меня совсем нет времени болтать теперь я должен искать свою жену. Гоп!

И он исчез.

- Гоп, - озадаченно сказал Бэмби и удивился высокому прыжку с которым исчез кузнечик.

Бэмби побежал к маме:

- Ты...я разговаривал с ним.

- С кем?

- С кузнечиком, - принялся рассказывать Бэмби, - я разговаривал с ним. Он так дружески обошелся со мной. И он мне очень понравился. Он такой удивительно зеленый а сзади прозрачный, как ни один листочек, даже самый тонки.

- Это крылья.

- Неужели?

Бэмби продолжал рассказывать.

- Он такой серьезный и задумчивый, И все-таки так дружески. обошелся со мной. А как он умеет прыгать! Это наверно необыкновенно трудно. "Гоп" сказал он и прыгнул так высоко, что его не стало видно.

Они пошли дальше.

Беседа с кузнечиком взволновала Бэмби и немного утомила, потому что он ведь впервые разговаривал с кем-то чужим. Он почувствовал голод и стал подталкивать мать, чтобы освежиться.

Когда затем он снова спокойно стоял на своем месте, успев чуточку помечтать в коротком сладком опьянении, которое всегда охватывало его после того, как он вдоволь напился матери, он заметил в путанице травинок светлый цветок. Бэмби посмотрел повнимательнее. Нет, это был не цветок, это, конечно, была бабочка. Бэмби подкрался ближе.

Бабочка лениво сидела на стебельке и тихо шевелила крыльями.

- Пожалуйста, посидите еще, - воскликнул Бэмби.

- Почему я должна сидеть? Я ведь бабочка, - удивленно ответил мотылек.

- Ах, вы только немножечко посидите, попросил Бэмби, - я уже давно мечтал посмотреть на вас вблизи. Будьте добры.

- Пожалуйста, - сказала капустница, - но недолго.

Бэмби стоял перед ней.

- Как Вы красивы, - вскричал он в восхищении, - как изумительно красивый цветок!

- Что? - бабочка хлопнула крылышками, - как цветок? В моих кругах, знаете ли, господствует общее мнение, что мы красивее цветов.

Бэмби смутился.

- Конечно, - запнулся он, - много красивей...простите...я хотел только сказать...

- Мне абсолютно все равно, что Вы хотели сказать, - возразила бабочка.

Она кокетливо изогнула свое узкое тельце и тщеславно зашевелила нежными усиками.

Бэмби с восхищением смотрел на нее.

- Какая Вы изящная, - сказал он, - какая нежная и изящная! И какая прелесть эти белые крылья!

Бабочка широко расправила крылышки, потом поставила их вертикально, так что они совсем слились друг с другом и стали похожи на паруса.

- 0, - воскликнул Бэмби, - теперь я понимаю, что Вы красивее чем цветы. Кроме того, Вы можете летать, а цветы этого не могут. Они крепко приросли к месту, в этом все дело.

Бабочка привстала.

- Хватит, - сказала она, - я улетаю!

Она так легко поднялась с места, что этого вообще нельзя было ни заметить, ни понять. Ее белые крылышки двигались очень мягко, грациозно, и вот она уже парила в пронизанном солнцем воздухе.

- Только ради Вас я так долго сидела, - сказала она порхая вверх я вниз перед Бэмби, - но теперь я улетаю.

Это был луг.

Глубоко в чаще леса располагалась небольшая, принадлежавшая матери Бэмби каморка. Она находилась всего в двух шагах от узкой тропинки, по которой лани пробегали по лесу, но ее почти невозможно было заметить, не зная меленькой лазейки в густом кустарнике.

Это была очень узкая каморка, в которой хватало места только для матери и Бэмби, и такая низкая, Что, когда мама Бэмби стояла, то прятала голову в ветвях. Орешник, колючий дрок и бузина росли здесь, сплетаясь друг с другом, и ловили скудный солнечный свет, который хоть и проникал сквозь кроны деревьев, но ему никогда не удавалось добраться до земли. В этой каморке появился на свет Бэмби, в ней он и его мама жили.

Сейчас мать лежала прижавшись к земле и спала. Бэмби тоже немного подремал. Однако, внезапно его сон прошел, он встал и огляделся.

Здесь изнутри тени сгущались, отчего становилось почти темно. Слышался тихий шорох леса. Иногда стрекотали синицы, то тут, то там звучал звонкий хохот дятла или безрадостный зов вороны. Обычно повсюду стояла тишина. Только воздух кипел от полуденной жары, и это можно было услышать, если внимательно навострить уши. Здесь внутри парило до изнеможения.

Бэмби посмотрел на мать.

- Ты спишь?

Нет, мама не спала. Она проснулась сразу, как только Бэмби встал.

- Что мы теперь будем делать?

- Ничего, мы останемся здесь, хорошо бы ты лег и уснул.

Но Бэмби не хотелось спать.

- Пойдем, - попросил он, пойдем на луг.

Мать. подняла голову.

- На луг? Б это время на луг?

Она произнесла это очень серьезно и с таким ужасом, что Бэмби совсем испугался.

- Разве сейчас нельзя пойти на луг? - спросил он робко.

- Нет, сейчас это невозможно резко ответила мать.

- Почему?

Бэмби почувствовал, что в этом есть что-то зловещее, еще больше испугался, но одновременно его подмывало узнать все полностью.

- Почему сейчас нельзя пойти на луг?

- Это ты узнаешь позже, когда немного подрастешь... - успокоила его мать.

Бэмби не унимался:

- Скажи мне лучше сейчас.

- Потом, - повторила мать, - сейчас ты еще маленький, - нежно продолжала она, - с детьми о таких вещах не говорят.

Она озабоченно посмотрела на него.

- В это время... на луг я и думать об этом не смею. Средь бела дня...!

- Однако, - возразил Бэмби, - когда мы заходили на луг это было средь бела дня.

- Не совсем так, - объяснила мама, - это было ранним утром.

-А ранним утром можно?

У Бэмби разыгралось любопытство!

Мать терпеливо объяснила:

- Только ранним утром или поздним вечером...или ночью...

- И никогда днем? Ни разу?

Мать Задумалась.

- Нет, - сказала она, наконец, - иногда...кое-кто из нас выходит на луг и днем тоже. Но только в особых случаях... я не могу тебе это подробно объяснить...ты еще маленький... некоторые выходят но при этом они подвергают себя очень большой опасности...

И все-таки мать не решилась сказать все:

- Они подвергают себя большой опасности-опасности. Ты ведь слышишь малыш что эти вещи ты еще не можешь понять...

Бэмби подумал, что он все может понять, только не понимает, почему мама не хочет сообщить ему все подробности. Однако, он молчал.

- Мы должны так жить, - продолжала мать, - мы все. Даже если мы любим день... а мы любим день, особенно в детстве... мы все-таки должны жить так, чтобы днем вести себя спокойно. Только с вечера до утра мы можем ходить по округе. Ты понял?

- Да.

- Вот, малыш!, почему мы сейчас должны оставаться здесь. Здесь мы в безопасности. Вот так! А теперь снова ложись и спи.

Однако, Бэмби не хотел ложиться.

- Почему мы здесь в безопасности? - спросил он.

- Потому что все кусты нас охраняют, ветви в чаще шелестят, сухой хворост на земле трещит,предупреждая нас, потому что увядшие прошлогодние листья шуршат, чтобы подать нам знак... потому что здесь сойка и сорока которые нас караулят, а поэтому мы уже заранее знаем, что кто-то идет.

- Прошлогодние листья, что это такое? - спросил Бэмби.

- Сядь радом со мной, - сказала мать, - я расскажу тебе.

Бэмби послушно сел, прижался потеснее и маме и она рассказала ему, что деревья не всегда остаются зелеными, а солнце и приятное тепло исчезают. Начинает холодать, листья желтеют от мороза, становятся коричневыми и красными и медленно опадают, отчего деревья и кусты, словно нищие простирают голые ветки к небу. Опавшие листья, однако, лежат на земле и, если на них наступает нога, шуршат: - Кто-то идет! - О, они приносят большую пользу эти прошлогодние листья. Они несут полезную службу, такие внимательные и бдительные. Даже теперь в середине лета, многие из них прячутся под молодой растительностью и уже издали предупреждают об опасности.

Бэмби еще теснее прижался к маме. Он забыл луг. Ему было так, удобно сидеть здесь и слушать, как мама рассказывает.

Когда мать замолчала, он продолжал размышлять. Он нашел, что добрые старые листья поступают хорошо, усердно оберегая их, хотя они: увяли и замерзли, и уже так много пережили. Он подумал над тем, чем в сущности могла бы быть опасность, о которой все время говорит мама. Однако, от долгих, размышлений он устал.

Стояла тишина, было слышно только, как воздух кипел от жары.

Бэмби уснул.

Когда однажды вечером Бэмби вместе с мамой снова вышел на луг, он считал себя знатоком всего, что на лугу можно было увидеть и услышать. Однако, оказалось, что он ещё не разбирается в жизни так хорошо, как ему думалось.

Сначала все было, как в первый раз. Бэмби играл в пятнашки. Он бегал вокруг и от широкого пространства, далекого неба, свежего воздуха снова опьянел и неистовствовал. Через некоторое время он заметил, что мать стоит на месте. Бэмби остановился на середине дуги так внезапно, что его ноги разъехались в разные стороны. Чтобы достойно устоять на месте, он высоко подпрыгнул и теперь стоял прямо. Ему показалось, что мать с кем то беседует, но в высокой траве он не мог разглядеть, кто это. Бэмби с любопытством подбежал поближе, Там среди перепутанных стеблей, совсем близко/от матери, шевелились два длинных уха. серо-коричневого цвета с красивыми черными полосками. Бэмби смутился, но мать сказала:

- Подойди, это наш друг заяц...спокойно подойди и дай на себя посмотреть.

Бэмби сразу же подошел совсем близко. Там сидел заяц. У него был очень приличный вид. Его длинные уши поднимались высоко вверх, после чего снова повисали, словно от внезапной слабости. Бэмби сначала встревожился, когда увидел жесткие прямые заячьи ,усы, которые торчали во все стороны вокруг рта. Однако, он заметил, что у зайца чрезвычайно добродушный вид, а его большие, круглые глаза с интересом смотрят на окружающий мир. Он в самом деле выгладил как друг, этот заяц. Все мимолетные сомнения Бэмби мигом исчезли. Удивительным образом потерялось, и вскоре окончательно исчезло даже уважение, которое он в начале почувствовал.

- Добрый вечер, юный господин, - с изысканной вежливостью приветствовал его заяц.

Бэмби в ответ на это кивнул. Он не понимал, почему он только кивнул очень любезно, очень вежливо, но немного высокомерно. Он не мог иначе. Наверное это было у него в крови.

- Какой красивый молодой принц, - сказал заяц матери.

Он внимательно рассматривал Бэмби, при этом высоко поднимая то одно ухо, то другое, то оба сразу, а иногда они у него бессильно обвисали, что не нравилось Бэмби. Этот жест, казалось, говорил "Вряд ли из него что-нибудь получится".

Тем временем заяц продолжал с нежностью рассматривать Бэмби большими круглыми глазами. Его нос и рот с великолепными усами непрерывно двигались, как у того, кто подрагивает носом и губам, борясь с желанием чихнуть. Бэмби не выдержал и засмеялся. Тотчас засмеялся и заяц, только его глаза стали еще более задумчивыми.

- Я искренне поздравляю Вас с этим сыном. Да, да, да... со временем из него получится великолепный принц... да, да, да...Это сразу видно.

Он выпрямился и теперь стоял столбиком на задних лапах, чем безмерно удивил Бэмби. Он навострил уши, втянул воздух своим великолепно шевелящимся носом, убедился, что кругом все спокойно, и снова вежливо сел на все четыре лапы.

- А, теперь, уважаемые господа, я откланяюсь, - сказал он, - у меня сегодня вечером еще много дел... покорно кланяюсь.

Он повернулся и поскакал прочь, прижав уши, которые доставали ему до плеч.

- Добрый вечер, - крикнул Бэмби ему вслед.

Мать улыбнулась.

- Милый заяц... такой простой и такой скромный. Ему тоже нелегко живется.

Она дружила с зайцем с давних пор.

Пока мать обедала, Бэмби немного погулял по лугу. Он надеялся снова встретить своих прежних знакомых, кроме того, ему страшно хотелось завести новые знакомства. Бэмби не очень понимал, чего ему не хватает, но ожидание все время жило в нем. Внезапно он услышал вдали на лугу тихий шорох и ощутил легкие, быстрее постукивания по земле. Он поднял глаза. Там, на другой опушке леса кто-то мелькнул в траве. Один...нет... двое! Бэмби быстро взглянул на мать, ко она не только не высказывала беспокойства, а наоборот еще ниже опустила голову в траву. Тем не менее, там, на другой стороне шли гонки по кругу, кто-то, сломя голову, кружил точно так, как перед этим кружил он сам. Бэмби так изумился, что отпрыгнул назад, словно желая удрать. Мать внимательно посмотрела на него и подняла голову.

- Что с тобой? - воскликнула она.

Однако, Бэмби от удивления онемел, не находил нужных слов и только бормотал:

- Там...там.

Мать посмотрела вдаль.

- Ах, это, - сказала она, - это моя кузина и, правильно, теперь у нее тоже ребеночек... нет, у нее двое.

Мать было развеселилась, но вновь стала серьезной.

- Нет...что у Эны двое детей... в самом деле двое...

Бэмби стоял и глазел. Там вдали он увидел кого-то очень похожего на мать. Раньше он этого не заметил. Он видел, как там вдали в траве шли гонки по кругу, видны были только красные спинки, тоненькие красные полоски.

- Идем, - сказала мама, - пойдем туда, наконец-то у тебя появятся товарищи.

Бэмби хотелось бежать, но так как мать шла очень спокойно и на каждом шагу озиралась, он тоже сдерживал себя. Однако, он очень волновался нетерпение одолевало его.

- Я так и думала, что мы однажды встретим Эну, - продолжала мать, - , я хотела догадаться где она прячется. Я ведь знала, что у нее ребенок. Но что у нее двое детей...

Их давно заметили и шли им навстречу. Бэмби пришлось поздороваться с тетей, но он не спускал глаз с детей.

Тетя была очень приветлива.

- Смотри, - сказала она ему, это Гобо, а это Фалина. Вы можете все время играть друг с другом.

Дети стояли тихо и смотрели друг на друга. Гобо - рядом с Фалиной, Бэмби - напротив. Ни один не тронулся с места. Они стояли и рассматривали друг друга.

- Не беспокойся, - сказала мать, - они подружатся.

- Какой прелестный ребенок, - ответила тетя, - он - в самом деле он необыкновенно красивый. Такой крепкий и так хорошо держится...

- Ничего, - сдержанно сказала мать, - надо довольствоваться тем, что имеешь, но то, что у тебя двое детей...

- Что есть, то есть, - ответила Эна, - ты ведь знаешь, дорогая, я уже довольно часто имела детей...

- Бэмби мой первенец, - сказала мать.

- Вот увидишь, - утешила ее Эна, - возможно в следующий раз и у тебя будет по-другому...

Дети все еще стояли и рассматривали друг друга. Ни один не произнес ни слова, Внезапно Фалина прыгнула и понеслась прочь. Ей стало скучно.

В ту же минуту Бэмби бросился ей вслед. Гобо тут же последовал за ними. Они бежали со всех ног по полукругу, молниеносно круто поворачивали, мчались в разные стороны. Дело пошло на лад. Когда они внезапно, немного запыхавшись, остановились, они уже вполне освоились друг с другом и начали болтать.

Бэмби рассказал, что он разговаривал с добрым кузнечиком и капустницей.

- А разговаривал ли ты также с бронзовкой? - спросила Фалина.

Нет с бронзовкой Бэмби не разговаривал. Он даже не был с ней знаком, не знал, кто это.

- Я очень часто разговариваю с ней, - несколько надменно сказала Фалина.

- Меня обругала сойка, - сказал Бэмби.

- Ну да? - удивился Гобо, - сойка надерзила тебе?

Гобо очень легко всему удивлялся. Он был очень скромен.

- Правда, - заметил он, - ежик уколол меня в нос.

Однако, он упомянул об этом как бы походя.

- Кто такой ежик? - радостно спросил Бэмби.

Это было чудесно так просто стоять рядом, иметь товарищей и слышать столько ужасно интересных вещей.

- Ежик - неприятное создание, - вскричала Фалина, - у него все тело в иголках... к тому же он, очень злой!

- Ты в самой деле думаешь, что он злой? - спросил Гобо, - он ведь никому не причиняет зла.

- Вот как? - быстро возразила Фалина, - разве он тебя не уколол?

- Ах, это произошло оттого, что я хотел с ним поговорить, - возразил Гобо, - и только чуть-чуть и не очень больно.

- Почему все-таки он не хотел, чтобы ты с ним поговорил? - спросил Бэмби у Гобо.

- Он не хочет ни с кем разговаривать, - вмешалась в разговор Фалина, - как только подходишь поближе, ом сворачивается клубком и перед тобой со всех сторон - иголки. Мама говорит, ото он один из тех, кто не хочет иметь дело ни с кем.

- Возможно он престо боится, сказал Гобо.

Однако, Фалина сразу вспомнила:

- Мама сказала, что с такими как он лучше не связываться.

Бомби снова тихо завел разговор с Гобо:

- Не знаешь ли ты, что такое опасность?

Теперь уже все трое озабоченно зашушукались. Гобо задумался. Он откровенно старался вспомнить, потому что конечно видел, с каким любопытством Бэмби ждет ответа.

- Опасность, - прошептал он, - это что-то очень плохое.

- Да, - возбужденно настаивал Бэмби, - нечто плохое, - но что?

Все трое дрожали от страха.

Внезапно Фалина громко и весело закричала:

- Опасность это... когда надо убегать прочь.

Она отпрыгнула, ей не хотелось здесь стоять и бояться. Бэмби и Гобо тут же прыгнули ей вслед. Они снова начали играть, резвились в зеленой шелковой траве и мгновенно забыли про серьезный Вопрос. Спустя некоторое время они перевели дух и встали рядом, чтобы поболтать. Они посмотрели на матерей.

Те также были очень милы друг с другом, не торопясь ели и спокойно разговаривали.

Тетя Эна подняла голову и крикнула своим детям:

- Гобо! Фалина! нам скоро надо идти...

Бэмби тоже позвала мать:

- Пойдем... уже пора.

- Еще немножко, - возбужденно попросила Фалина, - еще чуточку.

Бэмби взмолился:

- Побудем еще! Пожалуйста! Здесь так хорошо!

- Здесь так хорошо...еще немножечко, - скромно повторил Гобо.

Все. трое сказали это в один голос.

Эна посмотрела на Фалину:

- Ну, что я тебе говорила? Теперь они не хотят расставаться.

В это время произошло еще одно событие, оно было намного важнее тех, что пережил сегодня Бэмби.

Из леса донесся топот. Раздался треск сучьев, шелест веток, и не успели малыши насторожить уши, как из чащи на луг кто-то выскочил. Первый - с шумом и грохотом, второй мчался ему вслед. Словно ураган, обогнули они луг, снова нырнули в лес, где, судя по звукам, продолжили скакать галопом, еще раз выскочили из леса и внезапно остановились в двадцати шагах друг от друга.

Бэмби смотрел на них, не двигаясь с места. Они выглядели так -же, как мать и тетя Эна. Но на их головах, словно короны, усыпанные коричневыми бусинками, сияли рога с белыми зубцами. Бэмби забыл обо всем; он смотрел то на одного, то на другого. Один был моложе и его рога были меньше. Однако, второго отличала властная красота Он стоял с высоко поднятой головой, над которой возвышались рога с широко расставленными мерцающими белыми концами, украшенные многочисленными тертыми к коричневыми бисеринками они искрились на фоне темного леса.

- О! - изумленно воскликнула Фалина.

- О! - тихо вторил ей Гобо.

Бэмби молчал. От восторга он онемел.

Теперь оба пошевелились, отвернулись друг от друга и медленно пошли в лес, каждый в свою сторону. Тот, которого отличала властная красота, подошел совсем близко к детям, матери и тете Эне. Во всем своем молчаливом великолепии он тихо шел мимо, по-королевски высоко подняв благородную голову, не удостаивая никого взглядом. Дети боялись вздохнуть, пока он не исчез в чаще. Они искали глазами другого, но как раз в эту минуту зеленые двери леса закрылись за ним.

Фалина первой нарушила молчание.

- Кто это был? - вскричала она.

Однако, ее смелый дерзкий голосок дрожал.

- Кто это был? - еле слышно повторил Гобо.

- Бэмби молчал.

- Это были отцы, - радостно сказала тетя Эна.

Больше ничего не было сказано, они расстались.

Тетя Эна с детьми ушла в ближайшие заросли, Это была ее тропа. Бэмби с матерью, чтобы добраться до своей тропинки, надо было пройти через весь луг к дубу. Он долго молчал. Наконец спросил:

- Они видели нас?

Мать поняла, о чем он думает и ответила:

- Конечно, они видят все.

У Бэмби щемило сердце, он стеснялся задавать вопросы, но его так и подмывало. Наконец, он сделал попытку:

- ...Почему... - и замолчал.

Мать помогла ему:

- Что ты хочешь сказать, мой мальчик?

- Почему они, не остались с нами?

- Они остаются с нами лишь иногда...

- Почему они не поговорили с нами? - продолжал Бэмби.

- Сейчас они с нами не разговаривают... - придет время... Надо ждать, пока они придут и надо ждать, пока они заговорят с вами, когда им захочется.

- Мой отец будет разговаривать со мной? - подавленно спросил Бэмби.

- Непременно, мой мальчик, - обещала ему мама, - когда ты вырастешь, он будет разговаривать с тобой, и иногда ты должен будешь оставаться у него, на некоторое время.

Бэмби молча шел рядом с мамой, его голова была полна мыслями об отце.

- Какой он красивый! - думал он, - какой он красивый!

Мама, словно услышала его мысли и сказала:

- Если ты выживешь, мой мальчик, если ты будешь умным, избежишь опасностей, тогда однажды ты станешь таким же сильным и красивым, как твой отец, и будешь носить такие же, как у него рога.

Бэмби глубоко вздохнул. Сердце его распахнулось от счастья и предчувствия.

Время шло, Бэмби набирался опыта, пережил много событий. Иногда у него даже голова кругом шла столь многому еще надо было научиться. Он уже умел слушать. Не просто слушать то, что делается вблизи, и попадает в уши само собой. Нет, для этого в самом деле не нужно ничего уметь. Он научился правильно, с умом слушать все, что еще едва доносится, каждый еле слышный хруст, который приносит ветер. Он знал, например, что где-то бежит фазан, он совершенно отчетливо слышал, как он бежит легкими, мелкими шажками и часто останавливается. Он также различал на слух лесных мышей, когда они бегали туда-сюда по своим коротким дорожкам, кротов, когда они в хорошем настроении кружили под кустом бузины. Он узнавал смелый, звонкий зов сокола, когда в этом зове слышались злые нотки, понимал, что рядом появились ястреб или орел, и сокол боится, как бы они не отобрали у него участок. Он узнавал хлопки крыльев лесных голубей, красивый шорох крыльев летящих уток и еще многое другое.

Теперь он мало-помалу научился различать запахи. Скоро он будет это делать так же хорошо, как мама. Он заучился втягивать ноздрями воздух, когда ему надо было разобраться, что где происходит. 0, это клевер и метелки, - думал он, когда, ветер дул со стороны луга, - а вот дружище заяц появился, он это сразу заметил. Потом

он снова распознавал среди запахов листьев, земли, лука порея и ясменника, что где-то бежит хорек, а если утыкал нос в землю, то распознавал, что идет лис или где-то здесь рядом прогуливается тетя Эна с детьми.

Он в совершенстве освоился с ночью и ему уже не очень хотелось побегать вокруг днем. Теперь он охотно лежал в маленьком сумрачное закутке листьев рядом с матерью. Он слышал, как кипел, от жары воздух, и спал. Время от времени он просыпался, слушал и втягивал ноздрями воздух, как это полагалось делать. Все в порядке. Немного поболтали маленькие синицы, беседуют славки, которые почти никогда не умолкают, лесные голуби, не переставая изливают высокопарными фразами свою нежность. Что ему до всего этого? Он засыпал снова.

Теперь ему очень нравилась ночь. Все бодрствует, все в движении. Естественно, ночью надо быть настороже, но ведь ты существо безобидное и идешь куда хочешь. И везде встречаешь знакомых, которые тоже доверчивее, чем обычно. Ночью в лесу празднично и тихо. Есть только два голоса, которые громко звучат в этой тишине, но они звучат иначе, чем голоса днем и больше впечатляют,

Бэмби хорошо относился к сове. Она так важно летала, совершенно бесшумно и легко. Сова производит так же мало шума, как бабочка, но при этом сова такая большая, и сильная. У нее весьма значительный вид, такой решительный, в высшей степени задумчивый, и замечательные глаза. Бэмби поражался ее твердому, спокойному и смелому взгляду. Он охотно слушал, когда она беседовала с матерью или еще с кем-нибудь. Он стоял немного в стороне, побаиваясь властного взгляда, которым так восхищался, не очень понимал, о чем они говорят, но знал, что это разговор об умных вещах, и это восхищало его, наполняло уважением к сове. Потом сова начинала петь. - Уаа-ах-ха-ха-ха-хаа-ах! - пела она. Эта песня звучала иначе, чем песнь дрозда или иволги, иначе, чем радостный клич кукушки но Бэмби любил пение совы, потому что чувствовал в нем таинственную важность, глубокий смысл и загадочную печаль. Еще была неясыть - обворожительное, маленькое создание. Хитрая и невероятно любопытная. Она обожала первой сообщать последние новости.

- Уи-иик! Уи-иик! - кричала она сдавленным пронзительным голосом.

Можно было подумать, что ей 'грозит смертельная опасность. Однако, при этом у нее было прекрасное настроение , и она страшно радовалась, если кто-нибудь пугался.

- Уи-иик! - кричала неясыть так громко что ее голос был слышен в лесу еще целых полчаса.

Но затем она тихо гукала про себя, и это можно было услышать только находясь совсем рядом, Бэмби сообразил, что неясыть радуется, когда кто-нибудь пугается или думает, что ей угрожает опасность. С тех пор Бэмби никогда не упускал случая, если он был поблизости, броситься со всех ног и спросить:

- Что с Вами? - или сказать со вздохом: - ах, как я испугался!

Неясыть приходила в восторг.

- Да, да - очень горестно говорила она.

Неясыть распушала перья и становилась похожей на серый, мягкий, обворожительно красивый мячик.

Два раза приходило ненастье. Днем и ночью. Первый раз это произошло днем и у Бэмби стало нехорошо на душе, когда в его каморке под листвой начало все больше и больше смеркаться. Ему показалось, что в середине дня с неба спустилась ночь. Когда затем буря шарила по лесу, а немые деревья начали громко стонать. Бэмби задрожал от страха. Но когда засверкали молнии, когда загремел гром, Бэмби чуть не сошел с ума от страха и подумал, что теперь земля разлетится на куски. Он не отставал от матери, которая вскочила и быстро ходила рядом с каморкой взад и вперед. Он не мог ни о чем думать, не мог придти в себя. Потом хлынул проливной дождь. Все забились в норы, лес опустел, спрятаться от .дождя было невозможно. Даже в самых густых зарослях струи воды хлестали словно кнутом. Однако, молнии прекратились, в кронах деревьев перестали полыхать огненные лучи, гром, уходил все дальше и дальше, ворчал вдали и вскоре затих. Дождь стихал. Его непрерывный шелест звучал равномерно и мощно еще час, лес в безветрии дышал полной грудью, набухал влагой, и никто больше не унывал, дождь смыл это чувство.

Еще никогда мать не выходила с Бэмби на луг так рано, как в этот вечер. По существу это был совсем не вечер. Солнце еще стояло высоко в небе, воздух отдавал силой и свежестью, благоухал больше чем обычно, лес пел тысячью голосов, потому что все вышли из нор и торопились рассказать друг другу о своих переживаниях.

Перед тем как выйти на луг, они прошли мимо высокого дуба, который стоял на самой опушке леса вплотную к тропе. Они всегда, должны были проходить мимо этого красивого, высокого дерева, когда шли на луг Сейчас на его ветке сидела белочка , которая поздоровалась с ними. Бэмби и белочка были большими друзьям. При первой встрече он из-за красной шубки принял ее за маленькую лань и оторопело разглядывал. Однако, Бэмби в ту пору был еще в самом деле совсем маленьким и просто ничего не понимал. С самого начала белочка ему очень понравилась. Она была такой необыкновенно вежливой, приятной и разговорчивой, а кроме того Бэмби восхищался ее удивительному умению карабкаться, прыгать и удерживать равновесие. Иногда она во время разговора бегала вверх и вниз по гладкому стволу дерева, словно это ей, ничего не стоило. А иногда сидела выпрямившись на качающейся ветке, удобно опираясь на свой пушистый хвостик, который позади нее прелестно торчал кверху, выставляла напоказ белую грудку, изящно перебирала маленькими передними лапками, вертела головкой в разные стороны. У нее были веселые глаза, и она ухитрялась в одну минуту выпалить множество смешных и интересных историй. Сейчас она как раз снова спускалась вниз так быстро и такими прыжками, что, казалось, вполне могла шлепнуться на голову. Она размахивала длинным рыжим хвостиком и еще сверху приветствовала их:

- Добрый день. Добрый день! Это замечательно, что Вы идете мимо.

Мать и Бэмби остановились.

Белочка сбежала вниз по гладкому стволу.

- Как, - быстро заговорила она, - хорошо ли Вы перенесли непогоду? Естественно, я вижу, что все в полном порядке. Это в конце в концов самое главное.

Она с быстротой молнии умчалась наверх, сказав при этом:

- Нет, внизу для меня слишком сыро. Подождите, я найду место, где мне будет лучше. Надеюсь, это вас не затруднит? Большое спасибо! Мне кажется это вас не затруднит. Ведь отсюда тоже можно разговаривать друг с другом.

Она бегала взад и вперед по .горизонтальной ветке.

- Вот это была история, - продолжала она, - грохот и скандал! Вы можете себе представить, как я испугалась. Пришлось тихо забиться в угол и почти не шевелиться. Хуже нет так сидеть и не шевелиться.

Только и надежды, что, ничего не случится, конечно,

мое дерево замечательно подходит для таких случаев, нет, ничего не произойдет, мое дерево замечательно, подходит... я должна это сказать. Я бываю довольно далеко отсюда, я не желаю себе лучшего дерева. Но когда происходит такое, как сегодня, всегда ужасно нервничаешь.

Белочка сидела, опираясь на. свой красивый, задранный кверху хвостик, показывала белую грудку и трогательно прижимала к сердцу передние лапки. Несомненно она волновалась.

- Сейчас мы идем на луг, чтобы обсушиться на солнце, - сказала мать.

- О, это хорошее дело, - воскликнула белочка, - Вы очень умная, в самом, деле, я всегда говорю, что .Вы очень умная!

Она одним прыжком перепрыгнула на более высокую ветку.

- Самое хорошее, что Вы сейчас можете сделать, это пойти на луг, - крикнула оно оттуда.

Потом она умчалась наверх, прыгая вдоль и поперек по веткам дерева.

- Я тоже хочу пойти наверх погреться на солнце, - с удовольствием болтала она, все мы насквозь промокли! Я хочу на самый верх!

Ей было все равно, слушают ее или нет.

На лугу уже было довольно оживленно. Там сидел дружище заяц со своей семьей. Стояла тетя Эна со своими детьми и кое-кто из других знакомых. Сегодня Бэмби снова увидел отцов. Они медленно вышли из леса, один из одного места, второй из другого, появился также и третий. Они медленно расхаживали взад и вперед по лугу вблизи опушки леса, каждый возле своего участка. Они никого не замечали, даже ни разу не заговорили друг с другом. Бэмби часто поглядывал в их сторону, почтительно и с большим любопытством.

Потом он побеседовал с Фалиной, Гобо и двумя другими детьми. Он предложил немного поиграть. Все согласились и гонки по кругу начались. Фалина оказалась самой: веселой. Она была бодрой и проворной, и у нее на уме было множество неожиданных затей. Однако, Гобо вскоре устал. Во время ненастья он ужасно испугался - у него началось сердцебиение, и оно не прошло. Гобо вообще был чуть-чуть слабее, но Бэмби любил его. потому что он был очень добрым, всегда был готов придти на помощь и всегда, хоть и не подавал вида, немного грустил.

Время шло и Бэмби узнал замечательный вкус зеленых метелки и нежных почек и сладость клевера.

Когда он прижимался к маме, чтобы подкрепиться, она, случалось отгоняла его.

- Ты ведь уже не маленький, - говорила она.

Иногда, она даже говорила:

- отойди, оставь меня в покое.

Бывало, что мать в их маленькой каморке вставала и уходила, не обращая внимая, идет ли за ней Бэмби или нет. Иногда казалось также, что , когда они шли обычной дорогой, мать ,как бы вовсе не замечала, что Бэмби бодро бежит позади нее. Однажды днем мать исчезла. Бэмби не понимал, как могло такое произойти, он даже не мог себе этого объяснить. Однако матери не было, Бэмби впервые остался один.

Он удивлялся, тревожился, ему было страшно и очень тоскливо. Он печально стоял и звал. Никто не отвечал. Никто не приходил.

Он прислушивался, втягивал ноздрями воздух. Никого. Он снова звал. Очень тихо, проникновенно, с мольбой:

- Мама, Мама...

Напрасно.

Он пришел в отчаяние, не выдержал, пустился в путь.

Он шел по знакомой тропинке, останавливался и

звал, снова шел вперед, робкими шагами, боязливо, не зная, что делать. Ему было очень грустно.

Он уходил все дальше и дальше, дошел до тропинок, по которым никогда не ходил и очутился в незнакомой. Он уже не знал, где находится.

Вдруг он услышал детские голоса, которые звали также, как он:

- Мама...мама!

Он остановился и слушал.

В самом деле, это должно быть Гобо и Фалина. Это, конечно, они. Он быстро побежал на голоса и вскоре увидел красные шубки, поблескивавшие среди листьев. Гобо и Фалина. Они печально стояли под кустом кизила и звали:

- Мама...мама!

Они обрадовались, когда услышали шорох в кустарнике, однако, узнав Бэмби, разочарованно понурились. И все-таки они были ему немного рады. Бэмби тоже радовался, что теперь он не так одинок.

- Моя мама ушла, - сказал Бэмби.

- Наша тоже ушла, - жалобно сказал Гобо.

Они посмотрели друг на друга и еще больше смутились.

Он только что не всхлипнул.

- Я не знаю, - вздохнул Гобо.

У него 'было сердцебиение, и он чувствовал себя, несчастным.

- Я думаю...они у отцов... - внезапно сказала, Фалина.

Гобо и Бэмби изумленно посмотрели на нее. Они стразу же исполнились уважения к Фалине.

- Ты думаешь... у отцов, - спросил Бэмби и задрожал.

,Фалина тоже задрожала, но скорчила многозначительную мордочку. Она поступила так, как поступает тот, кто знает больше, чем говорит. Естественно, она ничего не знала; она понятия не имела, откуда ей взбрело это в голову. Однако, когда Гобо повторил:

- Ты действительно так думаешь?

Она с умным видом таинственно подтвердила:

- Да, я так думаю.

Конечно, это было по меньшей мере предположение и поэтому его следовало обдумать! Несмотря на это, Бэмби не успокоился. Сейчас он не мог размышлять, так как очень волновался и горевал.

Он ушел. Он не мог оставаться на одном месте. Фалина и Гобо его немного проводили, они звали втроем:

- Мама...мама.

Потом Гобо и Фалина остановились" они не посмели идти дальше.

- Зачем? - сказала Фалина, - мама знает, где мы.

Поэтому останемся здесь, чтобы она нашла нас, когда вернется.

Бэмби пошел один. Он шел сквозь: чащу, там была маленькая прогалина. Посереди прогалины Бэмби затаил дыхание. Внезапно он словно прирос к земле и не мог сдвинуться с места.

Там, в конце прогалины под высоким кустом орешника стоял незнакомец. Такого незнакомца Бэмби еще никогда не видел. Одновременно воздух донес до него запах, который он еще никогда не ощущал. Запах незнакомый, тяжелый и резкий. Этот запах возбуждал. От него можно было сойти с ума. Бэмби не отрываясь, смотрел, на незнакомца. Незнакомец стоял необыкновенно прямо, он был до странности тонкий, у него было белое лицо, совершенно голое около носа и вокруг глаз. До ужаса голое. От этого лица исходил леденящий душу, холодный страх. Оно обладало чудовищной силой, которая парализовала окружающих. Невыносимо мучительно было смотреть на него и, несмотря на это, Бэмби все стоял и не сводил с него глаз.

Незнакомец долго не двигался. Потом он вытянул ногу, ту, к находилась высоко над землей около лица. Бэмби даже

даже не заметил, что она вообще есть. Но когда незнакомец поднял страшную ногу в воздух, Бэмби от одного этого жеста сдуло с места, как пушинку ветром. Он мигом очутился снова в чаще, откуда пришел. И помчался, сломя голову.

Внезапно мать оказалась рядом. Она бежала вместе с: ним сквозь кусты и заросли. Они мчались изо всех сил. Мать бежала впереди, она знала дорогу, Бэмби следовал за ней.

- Ты...видел? - тихо спросила мать.

Бэмби был не в силах ответить, он запыхался и только кивнул.

- Это... был... Он! - сказала мать.

И они содрогнулись от ужаса.

Теперь Бэмби довольно часто оставался в одиночестве. Однако, он уже не так боялся этого, как в первый раз. Мать исчезала, и он мог ее звать сколько угодно, она не приходила. Затем неожиданно появлялась.

Однажды ночью он снова бродил вокруг в одиночестве. Небо уже становилось бледно-серым, начинались утренние сумерки и можно было различить кроны деревьев, которые образовывали свод над мелким кустарником. Внезапно зашелестели заросли, среди листьев с шумом мелькнула длинная тень, и мимо него пробежала мать. Почти вплотную за ней бежал кто-то другой. Бэмби не знал, кто это. Тетя Эна или отец, или еще кто-нибудь. Мать между тем он узнал сразу, как ни быстро пробежала она мимо него. Мать кричала, но Бэмби показалось, что кричала она в шутку, хотя в ее голосе слышались и нотки страха.

Второй раз это произошло днем. Бэмби много часов бродил в мелких зарослях. В конце концов он начал звать маму. Не потому, что ему стало страшно. Он лишь не хотел больше оставаться в одиночестве, он чувствовал, что ему вскоре станет совсем скверно на душе. Поэтому он принялся звать маму.

Внезапно перед ним появился один из отцов и строго посмотрел на него. Бэмби не слышал, как он шел, и испугался. Старик выглядел более могучим, чем другие, он был выше и горделивее. Его шуба отливала ровным красным цветом, но серебряная седина уже поблескивала на его голове.} Он прядал ушами, над которыми возвышались могучие, усыпанные черны- ми бусинками, рога.

- Почему ты кричишь? - строго спросил старик.

Бэмби задрожал от благоговения и не отважился ответить.

- У твоей мамы сейчас нет для тебя времени! - продолжал старик.

Бэмби совсем сник от этого повелительного голоса, но одновременно восхищался им.

- Разве ты не можешь побыть один? Стыдись!

Бэмби хотел сказать, что он вполне может побыть один, что он уже часто оставался в одиночестве, но не мог произнести ни слова. Ему было очень стыдно. Старик повернулся и исчез. Бэмби не знал ни как это ему удалось, ни куда он медленно или быстро пошел. Он исчез так же внезапно, как появился. Бэмби напряженно прислушивался, но не услышал ни удаляющихся шагов, ни шороха потревоженных листьев. Он думал поэтому, что старик еще совсем близко, оглядывался по сторонам, втягивая ноздрями воздух. Однако, воздух не принес ему никакого запаха. Бэмби облегченно вздохнул, потому что снова был один, но при этом ему очень хотелось еще раз увидеть старика и заслужить его похвалу.

Пришла мать, но он не рассказал ей о встрече. Если она исчезала, Бэмби больше не звал ее. Он думал о старике, когда один бродил вокруг. Ему очень хотелось его встретить. Он хотел сказать старику:

- Смотрите, я не зову.

И старик похвалил бы его.

Однако, Гобо и Фалине, когда они снова встретились на лугу, он об этом рассказал. Они напряженно слушали и не могли поведать ему ни о каком событии из своей жизни, которое могло бы с этим сравниться.

- И ты не испугался? - взволнованно спросил Гобо.

- Наоборот!

Бэмби сознался, что ему было страшно. Только не очень.

- Я бы ужасно испугался, - сказал Гобо.

Бэмби объяснил, что нет, он не очень испугался, потому что старик по-доброму разговаривал с ним.

- Это бы мне не помогло, - сказал Гобо, - я от страха не смог бы на него смотреть. Иногда мне страшно, у меня сразу же все плывет перед глазами, и я уже ничего не вижу, а мое сердце колотится так сильно, что я не могу дышать.

Фалина, слушая рассказ Бэмби, задумалась и ничего не сказала.

В следующий раз, когда они встретились, Гобо и Фалина примчались со всех ног. Они снова были одни, как и Бэмби.

- Мы тебя уже давно ищем, - воскликнул Гобо.

- Да, - важно сказала Фалина, - потому что мы точно знаем, кто был тот, кого ты встретил.

Бэмби подпрыгнул от любопытства.

- Кто...?

- Это был старый вожак, - торжественно сказала Фалина.

- Откуда ты знаешь? - не отставал Бэмби.

- От нашей мамы, - ответила Фалина.

Бэмби оторопел.

- Вы, что обо всем рассказали ей?

Оба кивнули.

- Но ведь это был секрет! - возмущенно крикнул Бэмби.

Гобо в ту же минуту извинился.

- Это не я, - это Фалина сказала.

Однако Фалина бодро воскликнула:

- Подумаешь, секрет! Я хотела знать, кто этот старик. Теперь мы это знаем, так намного интереснее!

Бэмби не терпелось узнать подробности и его успокоили. Фалина рассказала ему все.

- Из всех, кто есть в лесу, он самый благородный. Он вожак. Нет никого, кто мог бы с ним сравниться. Никто не знает сколько ему лет. Никто не может сказать, где он живет, Никто не знает его родни. Лишь немногие видели его. Иногда говорили, что он умер и этому верили, так долго он не показывался никому на глаза. Потом его снова видели, правда, лишь на мгновенье, и тогда все знали, что он еще жив. Никто не смеет спросить его, где он бывает. Он ни с кем не разговаривает и никто не осмеливается заговорить с ним. Он ходит тропами, по которым не ходит никто, он знает лес до самых удаленных уголков, для него не существует опасностей. Молодые вожаки изредка сражаются друг с другом, иногда в шутку, пробуя свои силы, иногда всерьез. С ним в течение многих лет не сражался никто. Из тех, кто когда-либо сражался с ним много лет назад, в живых никого не осталось. Он великий вожак.

Бэмби простил Гобо и Фалине, что они выдали своей маме его секрет. Он даже был этому рад, так как узнал важные вещи. Однако, он радовался и тому, что Гобо и Фалина знали далеко не все. Они не знали, что великий вожак сказал ему:

- Разве ты не можешь побыть один?

Не знали, что он сказал:

- Стыдись!

Теперь Бэмби радовался, что умолчал о выговоре. Фалина рассказала бы о нем точно так же, как об остальном, после чего выговор обсуждал бы весь лес.

В эту ночь. когда взошла луна, мать снова вернулась назад. Она внезапно появилась под большим дубом на краю леса и озираясь, искала Бэмби. Он увидел ее и сразу же подбежал к ней. В эту ночь Бэмби снова пережил новое приключение. Мать выглядела усталой и голодной. Они не стали ходить кругом, как обычно. Мать поела на лугу там, где обычно утолял голод Бэмби. Потом они вдвоем полакомились листьями в зарослях и умиротворенно в хорошем настроении уходили все глубже и глубже в лес. Внезапно в зарослях раздался сильный шуми. Не успел Бэмби понять, что происходит, как мать громко закричала. Она кричала так, когда очень пугалась или, когда ее брала оторопь:

- А-о! - закричала она, прыгнула, остановилась и закричала снова, - А-о, ба-о!

Теперь Бэмби тоже увидел огромные призраки, которые с шумом совсем близко шли мимо них. Они были похожи на Бэмби и его мать, на тетю Эну и всех других его родичей, но выглядели великанами. Они были такие огромные, что смотреть на них можно было только с изумлением. Бэмби тоже начал кричать во все горло:

- А-о...ба-о...ба-о!

Он почти не замечал, что кричит, он не, мог иначе. Они медленно с шумом шли мимо. Три, четыре великана друг за другом Последним шел еще один, он был много больше остальных, с буйной гривой на шее и рогами величиной с дерево. Дух захватывало от его вида. Бэмби стоял и орал, что было мочи, ему было жутко, как никогда. Его одолел страх, но это был необычный страх. Он казался себе до обидного маленьким и даже мать, казалось ему, стала намного меньше ростом. Он стыдился, не понимая отчего, но одновременно содрогался от ужаса и кричал во все горло:

- Ба...о. Ба-о!

Когда он кричал, ему становилось легче.

Великаны удалились. Их не было больше ни видно и ни слышно. Мать замолчала. Только Бэмби время от времени коротко вскрикивал. Его все еще трясло.

- Успокойся, - сказала мама, - они ушли.

- 0, мама, - прошептал Бэмби, кто это был?

- Ах, по существу это не очень опасно, -

сказала мать, - это были наши великие родственники... да... великие и благородные...намного благороднее нас...

- Они не опасны?

- Обычно нет, - объяснила мать, - что-то, правда, было. Об этом говорят всякую всячину, но я не знаю, есть ли в этих историях хоть немного правды. Мне они пока ничего плохого не сделали, как и никому из моих знакомых.

- Почему они должны нам сделать что-то плохое, если они наши родственники? - спросил Бэмби.

Он успокоился, но все еще дрожал.

- Нет, они, конечно, нас не трогают, - ответила мать, - но я не знаю... когда я их вижу, я каждый раз прихожу в ужас, Я не могу справиться с собой. Каждый раз происходит одно и то, же.

Разговор с матерью еще больше успокоил Бэмби, но он все равно не переставал раздумывать о случившемся. Прямо над его головой в ветках ольхи раздался пронзительный крик неясыти, которая явно была чём-то взволнована. Но Бэмби думал о своем и на этот раз забыл притвориться испуганным. И все-таки неясыть сразу же спустилась к нему и полюбопытствовала:

- Вы, наверное, испугались?

- Конечно, - ответил Бэмби, - Вы всегда пугаете меня.

Неясыть была удовлетворена и тихо засмеялась.

- Надеюсь, Вы не обиделись на меня, - сказала она, - просто у меня такая манера.

Она так распушила перья, что стала выглядеть как шарик, уткнулась клювом в пушистую грудку и превратилась в милую серьезную птицу. Она была довольна.

Бэмби излил ей свою душу:

- Вы знаете, - начал он, - я недавно испугался еще больше.

- Как это? - недовольно спросила неясыть.

Бэмби рассказал про встречу с родственниками-великанами.

- Не говорите такое про родственников, - воскликнула неясыть. У меня тоже есть родственники. Но стоит мне только появиться где-нибудь днем, как они тут же сваливаются мне на голову. Нет, от родственников немного прока. Если они больше нас, то ни на что не годятся, а если меньше, то вообще ни чему. Если они больше нас, то мы их терпеть не можем, потомку что они гордецы, а если они меньше, то они нас терпеть не могут, потому что тогда мы гордецы. Нет, я и слышать не хочу про Вашу историю.

- Но..., я совсем не знаю своих родственников, - робко и тоскливо сказал Бэмби, - я никогда о них не слышал, и сегодня впервые увидел.

- Не надо о них беспокоиться, - посоветовала ему неясыть, - поверьте мне, - она многозначительно закатила глаза, -Ј поверьте мне, так будет вернее всего. Родственники никогда не бывают лучше друзей. Посудите сами, мы оба вообще не состоим в родстве, но мы добрые друзья , и это очень приятно.

Бэмби хотел еще кое-что добавить, но неясыть продолжала:

- У меня в таких вещах есть опыт, вы еще так молоды. Верьте мне, я это знаю лучше Вас. Впрочем, мне и в голову не приходило вмешиваться в Ваши семейные дела.

Она с серьезным видом так глубокомысленно закатила глаза, что Бэмби скромно умолк.

Прошла еще одна ночь, и утром случилось новое событие.

Под безоблачным небом поутру веяло росой и свежестью. Запах листьев на деревьях и кустах все ощутимее наполнял воздух. Дыхание луга волнами поднималось к верхушкам деревьев.

- Пиип, - сказали просившиеся синицы.

Они сказали это очень тихо. Но, так как вокруг было еще серо и сумеречно, они, собственно говоря, большее ничего не сказали. Некоторое время стояла полная тишина. Потом в воздухе прозвучал хриплый, надтреснутый крик ворон. Вороны проснулись и отправились на верхушки деревьев в гости друг к другу. Тут же им ответила сорока?

- Шакершак... - разве Вы забыли, что я еще сплю?

Теперь то тут, то там вдали и вблизи раздались еле слышные, короткие, самых разных оттенков возгласы:

- Пиип! Тью!

В них еще слышались и сон и сумерки. В сущности, это были лишь отдельные звуки.

Внезапно на вершину ели взлетел черный дрозд. Он взлетел на самую крайнюю ветку, которая тоненькой палочкой торчала в воздухе, сидел высоко над всеми, смотрел вдаль над вершинами деревьев и видел, как запылало и ожило уставшее от тьмы бледно-серое ночное небо. И он запел. Снизу он казался крошечным темные пятнышком Его маленькая черная готовка была похожа издали на пожухлый лист. Но его песня словно несказанная радость, разнеслась по лесу.

Все зашевелилось. Зяблики постукивали, малиновки и щеглы подавали голос. Голуби, хлопая крыльям, перелетали с места на место. Фазаны вскрикивали, их голоса звучали так, словно у них в горле была спрятана трещотка. Их крылья, когда они слетали со своих спальных мест, шелестели мягко и мощно. Еще много раз издавали они на земле металлический, трескучий крик, после чего тихо ворковали. Высоко в поднебесье резко и весело звучал зов сокола:

- Яаа!

Взошло солнце.

- Тью - тью! - ликовала иволга.

Она летала взад и вперед среди ветвей, ее круглое, желтое тельце блестело в утренних лучах, словно крылатый золотой шарик.

Бэмби вышел из-под большого дуба на луг. Луг сверкал росой, пахло травой, цветами и мокрой землей, слышался тихий шепот многих сотен его обитателей. Там сидел дружище заяц и, казалось, размышлял о чем-то очень важном. Медленно разгуливал важный фазан, поклевывал метелку и осторожно поглядывал по сторонам, его темно-синие перья на шее блестели на солнце. Неподалеку от Бэмби стоял рогач. Бэмби видел его впервые, он вообще не видел близко никого из отцов. Рогач стоял перед Бэмби, почти вплотную, немного укрытый его ветками. Бэмби не шевелился. Он надеялся, что рогач выйдет на луг и раздумывал, стоит ли заговорить с ним. Он хотел посоветоваться с матерью и поискал ее глазами. Но мать уже ушла и стояла довольно далеко, разговаривая с тетей Зной.

В это время Гобо и Фалина тоже выбежали из чащи на луг. Бэмби не трогался с места и размышлял. Если он теперь пойдет к маме и тете Эне, ему придется пройти мимо рогача. Чего там, - подумал он, - он, не надо мне советоваться и мамой. В конце концов, старый вожак ведь разговаривал со мной, но я об этом ничего не рассказал маме. Н все-таки попробую затеять разговор с рогачом. Пусть остальные посмотрят, как я с ним разговариваю. Я скажу ему:

- Здравствуйте молодой принц!

Не рассердится же он на меня за это. А если рассердится, то я быстро убегу прочь. Бэмби колебался, он никак не мог решить, что ему делать.

В это время рогач вышел из орешника на луг.

- Сейчас, - подумал Бэмби.

В ту же минуту грянул гром.

Бэмби вздрогнул, он не понял, что произошло.

Он увидел, как рогач, сделав большой прыжок, взвился в воздух и промчался а лес почти рядом с ним.

Бэмби недоуменно озирался, гром еще звучал в его ушах. Он увидел, как на другой стороне луга мать, теnя Эна, Гобо и Фалина удирают в лес, как убегает вне себя дружище заяц, как бежит, вытянув шею, фазан. заметил, что весь лес внезапно умолк, подхватился и прыгнул назад а чащу.

Бэмби сделал всего два прыжка и увидел лежащего на земле рогача. Рогач не двигался, Бэмби в ужасе остановился, не понимая, что бы это могло быть. Перед ним весь в крови с рваной раной на лопатке лежал рогач.

- Не останавливайся! - раздался рядом с ним повелительный голос.

Это была мать, которая галопом неслась мимо.

Беги, - кричала она, - беги изо всех сил.

Не останавливаясь, она помчалась дальше, и ее приказ увлек за собой Бэмби, Он бросился бежать изо всех сил.

- Что это было, мама? - спросил он, - что это было, мама?

- Это... был... Он, с трудом переводя дыхание, ответила мать.

Бэмби содрогнулся, и они побежали. Задыхаясь, они, наконец, остановились.

- Что Вы Сказали? Пожалуйста, что Вы сказали? - раздался над тонкий голосок.

Бэмби поднял глаза, по веткам торопливо спускалась белочка.

- Я прыгала за Вами все это время, - вскричала она. - Нет, это было ужасно!

- Вы присутствовали при этом? - спросила мать.

- Конечно, я при этом присутствовала, - ответила белочка. - Я еще вся дрожу.

Она сидела выпрямившись, опиралась на свой великолепный хвостик, показывала при этом узкую, белую грудку и клятвенно прижимала к телу передние лапки.

- Я вне себя, я так волновалась.

- Я тоже не могу придти в себя от ужаса, - ответила мать, - ничего нельзя понять. Никто из нас не видел ничего подозрительного.

- Как это? - белочка разгорячилась, - вы ошибаетесь. Я Его уже давно увидела.

- Я тоже! - донесся до- них еще один голос.

- Это была сойка, она прилетела и села на ветку.

- Я тоже! - сказал кто-то наверху над сорокой хриплым голосом.

Там на ясене сидела сойка.

- Мы Его тоже видели! - угрюмо прокаркали с верхушки дерева две вороны.

Все они сидели вокруг и с важностью разговаривали. Они необычайно волновались и, казалось, были полны злости и страха.

- Кого подумал Бэмби, - кого они видели?

- Я так старалась, - рассказывала белочка и клятвенно прижимала передние лапки к сердцу, - я так старалась привлечь внимание бедного рогача.

- И я, - прохрипела сойка, - я столько раз кричала! Но он не хотел меня слушать.

- Меня он тоже не слушал, - протрещала сорока, - я его звала десять раз. И как раз хотела подлететь близко к нему, подумав, что если он сейчас меня не услышит, то я полечу в орешник, у которого он стоит. Там он должен меня услышать. Но в эту минуту все произошло.

- Мой голос громче вашего, и я предупреждала его, как только могла, - обиженно сказала ворона. - Однако, господа слишком мало обращают внимания на нашего брата.

- Правильно, очень мало, - подтвердила белочка.

- Каждый делает, что может, - сказала сорока, - мы, конечно, не виноваты, если все-таки происходит несчастье.

- Такой красивый рогач, - жалобно сказала белочка, - и в расцвете сил.

- Хах! - проскрипела сойка, - если бы он не был таким гордым и обратил нас внимание.

- Он наверняка, не был гордым! - возразила белочка.

- Ничуть не больше, чем другие, точно такие же рогачи, - вставила сорока.

- Значит дурак! - рассмеялась сойка.

- Сами вы дураки!, - крикнула сверху ворона, - не смейте рассуждать о глупости Весь лес знает, какие вы глупые.

- Я? - возразила сойка, остолбенев от удивления. - Меня никто не может упрекнуть в том, что я глупая. Я забывчивая, это верно, но никак не дура.

- Как хотите, - сказала серьезно ворона, - забудьте мои слова, но подумайте о том, что рогач погиб не от собственной глупости или гордости, а потому что от Него невозможно ускользнуть.

- Хах! - проскрипела сойка, - терпеть не могу такие речи.

Она улетела.

Ворона продолжала:

- Даже из моего клана Он многих перехитрил. Он убивает, когда хочет. Ничто нам не может помочь.

- Тем не менее мы должны быть начеку, - заметила сорока.

- Конечно, - печально сказала ворона.

Она улетела вместе со своими родственниками.

Бэмби огляделся. Матери уже рядом не было.

- Что это они обсуждают? - размышлял Бэмби, - я не могу понять то, о чем они говорили. Кто этот Он? Ведь тогда в кустах я тоже выдел Его. Но Он не убил меня...

Бэмби подумал о рогаче, которого он видел, когда тот лежал перед ним в крови с разорванной лопаткой. Он был мертв, Бэмби пошел дальше. Лес снова пел тысячью голосами, широкие лучи солнца пробивались сквозь кроны деревьев, кругом было светло, листва начала благоухать, высоко в небе кричали соколы, а здесь, совсем близко, громко хохотал дятел, словно ничего не произошло. Настроение у Бэмби лучше не стало. Он чувствовал, что ему грозит неведомая темная сила, он не понимал, как другие могли беззаботно веселиться, если жизнь была все-таки такой тяжелой и опасной. Ему захотелось уйти подальше в глубину леса. Его влекло туда, в самую чащу, чтобы найти убежище, где в окружении непроходимых живых изгородей, можно оставаться невидимым. Он не хотел больше выходить на луг.

Рядом с ним в зарослях кто-то пошевелился. Бэмби вздрогнул. Перед ним стоял старик вожак. Внутри у Бэмби все похолодело, он хотел убежать, но опомнился и остался на месте. Старик посмотрел на него большими проницательными глазами:

- Ты был там?

- Да, - тихо сказал Бэмби.

Сердце у него готово было выпрыгнуть из груди.

- Где твоя мать? - спросил старик.

- Я не знаю, - ответил Бэмби еще тише.

Старик не спускал с него глаз.

- П ты не зовешь ее? -

Бэмби посмотрел на его благородную поседевшую голову, великолепные рога и внезапно расхрабрился.

- Я могу быть один, сказал он.

Старик некоторое время смотрел на него, потом с нежностью сказал:

- Не тот ли ты малый, который не так давно плакал и звал маму?

Бэмби стало немного стыдно, но он не потерял присутствия духа.

- Да, это я, - сознался он.

Старик молча смотрел на него, и Бэмби показалось, что его проникновенный взгляд смягчился.

- Тогда ты бранил меня за то, что я не мог оставаться один. С тех пор я это могу.

Старик испытующе посмотрел на Бэмби и улыбнулся, чуть-чуть, едва заметно, но Бэмби это все-таки заметил.

- Старый вожак, - доверчиво спросил он, - что произошло? Я не понимаю... кто это Он, о котором мне говоря...

Он не договорил, испугавшись строгого взгляда, который приказал ему замолчать.

Снова прошло какое-то время. Старик посмотрел вдаль поверх головы Бэмби и медленно сказал:

- Нужно самому слушать, различать запахи и смотреть. Самому учиться.

Он еще вначале поднял, украшенную рогами голову.

- Всего тебе хорошего, - сказал он.

После этого он исчез.

Бэмби не двинулся с места. Он смутился и приуныл. Но слова, которые старик сказал ему на прощанье, звучали в его сердце и утешали. - Всего тебе хорошего, - сказал старик. Значит он не рассердился.

Чувство гордости охватило Бэмби, ощущение важности происшедшего воодушевляло его. Конечно, жизнь тяжела и полна опасностей. Случиться может что угодно, но он научится переносить все.

Он медленно уходил в лес, все глубже и глубже.

С большого дуба на лугу опадала листва. Она опадала с многих деревьев. Одна из веток дуба возвышалась над остальными и выдавалась далеко в сторону луга. На ее конце висели рядом два листка.

- Теперь уже не так много листьев, как прежде, - сказал один.

- Совсем мало, - откликнулся другой, - сегодня ночью снова многих из нас не стало, мы почти единственные на этой ветке.

- Никто не знает, когда тебе придется упасть, - сказал первый. - Когда еще было тепло и грело солнце, иногда начиналась буря или проливной дождь и многие из нас в это время опадали, несмотря на то, что были молоды. Никто не знает, когда его черед.

- Сейчас солнце появляется очень редко, - вздохнул второй листик, - а когда оно светит, то сил не прибавляет. Нужны новые силы.

- Знать бы наверняка, - сказал первый, - знать бы наверняка, что на наше место придут другие, когда нас не станет, потом снова другие и так все время.

- Наверно это так и есть, - прошептал второй, - ведь это невозможно осознать... это выше нашего понимания...

- И это тоже очень печально, - добавил первый.

Некоторое время они молчали. Потом первый тихо сказал про себя.

- Почему мы должны уходить?

- Что происходит с нами, когда мы опадаем, - спросил второй.

- Мы опускаемся вниз.

- Что там внизу?

- Я не знаю, - ответил первый, - одни говорят одно, другие другое...но никто этого не знает.

- Чувствуешь ли там что-нибудь, понимаешь ли, что с тобой происходит, находясь там, внизу? - спросил второй.

- Кто знает, - ответил первый, - еще ни один из тех, кто внизу, не возвращался когда-либо назад, чтобы рассказать об этом.

Они снова умолкли. Но первый листик сказал второму с нежностью:

- Не надо так огорчаться, ты весь дрожишь.

- Оставь, - ответил второй, - я уже почти не дрожу, Все-таки в это время ветка не очень крепко держит тебя. - Не будем больше говорить о таких вещах, - сказал первый листик.

- Нет... не будем, - откликнулся второй. Но о чем же нам еще говорить?

Он замолчал и вскоре добавил:

- Кому все-таки из нас придется первым упасть вниз?

- Для этого еще есть время? - успокоил его первый, - давай лучше вспомним, как прекрасно, как удивительно прекрасно нам было, когда приходило солнце и так жарко пылало, что казалось лопаешься от здоровья. Ты еще помнишь? А эта, роса в утренние часы ,и нежные, великолепные ночи.

- Какие теперь ужасные ночи, - горестно сказал второй, - и им не видно конца.

- Мы не должны жаловаться, - кротко сказал первый, - мы прожили дольше, чем многие, многие другие.

- Я, наверное, очень изменился? - смущенно, но настойчиво спросил второй листик.

- Нисколько, - торжественно произнес первый, - ты верно думаешь так, потому что я стал таким желтым и некрасивым. Нет, у меня это совсем другое...

- Ах, оставь, - оборвал его первый.

- Нет, в самом деле. - повторил первый от всего сердца, - поверь мне Ты такой же красивый, как в первые дни. Кое-где возможно есть маленькие желтые полоски, они едва заметны и делают тебя еще красивее. Верь мне!

Второй листик был тронут.

- Спасибо тебе, - прошептал он, - я не верю тебе...не совсем... но спасибо тебе, потому что ты так добр... ты всегда так хорошо ко мне относился... я только теперь до конца понял, каким добрым ты был.

- Замолчи, - сказал первый, и замолчал сам, потому что от горя не мог больше говорить.

Теперь они молчали оба, Шли часы. Мокрой, холодный и злой ветер крался по верхушкам деревьев.

- Ах...сейчас, - сказал второй листик, - я, я...

У него сорвался голос. Он плавно поднялся с места и полетел вниз.

Пришла зима.

Бэмби заметил, что окружающий его мир изменился. Он с трудом приноравливался а этому преобразившемуся миру Все лани жили в достатке, но теперь на смену достатку начала приходить бедность. Однако Бэмби знал только достаток. Он считал само собой разумеющимся окружавшее его повсеместно изобилие и изысканную роскошь, отсутствие забот о пище, возможность спать в красивом, завешенном зеленью закутке, где его никто не видит, и разгуливать в роскошной, гладкой, сверкающей красной шубке.

Теперь все переменилось, хотя в сущности он этого сразу не .заметил. Изменения, которые происходили, были для него лишь кратковременное явление. Он развлекался, глядя как поутру молочно-белые клочья тумана окутывали луг или внезапно опускались вниз с сумеречного неба. Они так красиво таяли потом в солнечных лучах. Ему нравился иней, от которого так неожиданно белела почва и луг. Долгое время он наслаждался ревом своих великих родственников, оленей. Весь лес гудел от их голосов. Бэмби внимал им и ему было очень страшно, но сердце его трепетало от восхищения, когда он слышал эти, подобные грому призывы. Он раздумывал над тем, что у его родственников рога такие же разветвленные, как ветви взрослых деревьев, а их голоса столь же

сильны, как их рога. Если такой голос раздавался внезапно, Бэмби останавливался и не трогался с места. Непреодолимое вожделение разносилось вокруг низкими звуками, страшный стон благородней, буйной крови, которая от избытка силы пенилась тоской, злобой и гордостью Бэмби безуспешно боролся со .своим страхом. Страх одолевал его, когда он слышал эти голоса, но он гордился такими благородными родственниками. Одновременно он чувствовал, что его странным образом раздражает их неприступность. Это задевало его и унижало, причем он до конца не понимал почему, более того, он этого вообще не мог осознать.

Только после того, как у оленей прошла пора любви и умолк гром их голосов, Бэмби вновь обрел способность наблюдать за другими вещами. Ночью, когда он шел по лесу или днем, когда он лежал в своем закутке, он слышал шепот листопада среди деревьев. В воздухе, в верхушках деревьев и ветках неумолчно журчало и потрескивало. Нежный, серебряный шум несся к земле. Как чудесно с этим шумом просыпаться и как чудесно под этот таинственный, грустный шепот засыпать. Потом рыхлая листва толстым слоем лежала на земле и, когда кто-нибудь шел, громко шумела, и тихо шелестела. Он веселился оттого, что должен был с каждым шагом сдвигать ее в сторону таким толстым слоем она лежала. Она издавала нежный, звонкий, серебряной .звук: шш-шш. Кроме того, листва приносила большую пользу, потому что в эти дни не надо было особенно принюхиваться и нюхать воздух. Все было слышно уже издалека. Листва шуршала при малейшем движении, она кричала: шш! Кто бы смог незаметно подкрасться? Никто.

Потом начался дождь. Он лил с раннего утра до позднего вечера, стучал и колошматил с позднего вечера всю ночь до следующего утра, на короткое время утихал, после чего с новыми силами вновь брался за свое. Воздух, да и весь мир, казалось, были наполнены холодной водой. Стоило сорвать две травинки, как рот быль полон воды, а стоило немного потеребить куст, как в глаза и нос летели целые струи. Листва больше не шуршала. Она лежала на земле мягким, тяжелым пластом, сплющенная дождем и вообще не издавала ни звука. Бэмби впервые в жизни прочувствовал, каково это, когда тебя день и ночь стегает и промывает до костей падающая вниз вода. Он еще не замерз, но тосковал по теплу и считал, что это никудышное дело ходить, промокнув насквозь.

Однако, когда вдобавок ко всему пришла северная буря, Бэмби познал холод. Он прижимался к матери, но это почти не помогало. Конечно, вначале ему очень правилось так лежать и с приятностью греться, хотя бы одним боком. Однако, буря свирепствовала по всему лесу день и ночь. Казалось, она охвачена непонятной холодной злобой, доходящей до безумия и хочет весь лес вырвать с корнем и унести прочь, либо как-нибудь уничтожить. Деревья шумели,

они сопротивлялись изо всех сил, отчаянно сражались с могучим противником. Слышались их продолжительные стоны, громкий хруст, с которым ломались толстые ветки, злобный треск, с которым то тут, то там ломался ствол дерева, и, потерпев поражение, кричал всеми ранами своего расколотого, умирающего тела. Потом уже ничего не было слышно, потому что буря обрушилась на лес с еще большей злобой, и ее рев поглотил все остальные голоса.

Теперь Бэмби понял, что пришли нужда и бедность. Он видел до какой степени дождь и буря изменили мир. На деревьях и кустах не осталось ни одного листочка. Он

и стояли, словно ограбленные, их обнаженные стволы просматривались со всех сторон, и жалобно тянули к небу свои ,голые, коричневые ветви. Трава на лугу пожухла, стала черно-коричневой и такой короткой, словно ее выжгли до самой земли. В каморке тоже все выглядело убого и жалко с исчезновением зеленых стен здесь уже было невозможно даже остаться наедине с собой, как

раньше, да к тому же в ней дуло со всех сторон.

Однажды днем через луг летела молодая сорока. Что-то белое холодное попало ей в глаз еще и еще и образовало прозрачную пелену. Маленькие мягкие ослепительно белые снежинки, танцевали вокруг. Сорока распростерла крылья, остановилась, выпрямилась во весь рост и поднялась выше. Напрасно. Белые холодные снежинки были и здесь и снова летели ей в глаза. Она еще раз выпрямилась во весь рост и поднялась еще выше.

- Не трудитесь, моя милая, - крикнула ворона, которая летела над ней в том же направлении, - не трудитесь. Так высоко взлететь, чтобы выбраться из снежинок, Вы не сможете. Это - снег.

- Снег? - удивилась сорока, борясь с вьюгой.

- Конечно, - сказала ворона, - ведь у нас теперь зима. Это - снег.

- Извините меня, - ответила сорока, - я только в мае вылетела из гнезда. Я не знаю, что такое зима.

- Так бывает со многими, - заметила ворона, - Вы с ней обязательно познакомитесь.

- Ладно, если это снег, - сказала сорока, - тогда я немного посижу.

Она села на ветку ольхи и отряхнулась.

Ворона не спеша полетела дальше.

Сначала Бэмби обрадовался снегу. Во время снегопада в воздухе было тихо и спокойно, и мир после этого преобразился. По мнению Бэмби стало светлее, даже радостнее, а когда на короткое время выглянуло солнце, все заискрилось, и белый покров заблестел

и засиял так, что слепило глаза.

Вскоре, однако, Бэмби перестал радоваться снегу. Находить пищу становилось все труднее к труднее. Надо было смести снег: раздобыть клочок пожухлой травы стоило большого труда. Кроме того, снег резал ноги и надо было следить, чтобы их не поранить. С Гобо это уже произошло. Правда, Гобо вообще был не в состоянии справиться с многочисленными трудностями и заставлял мать тревожиться за него.

Теперь они почти все время были вместе и больше чем прежде общались. Тетя Эна постоянно приходила со своими детьми, В последнее время у них стала часто бывать Марена - почти взрослая молоденькая лань.

В беседах, как правило, принимала участие старая фрау Неттла. Она была одинокой и судила обо всем по-своему

- Нет, - говорила она, - детьми я больше не занимаюсь. Позабавилась и хватит.

После этих слов Фалина обычно спрашивала:

- Почему? Дети такие забавные.

Фрау Неттла делала вид, что сердится и говорила:

- Когда как, и с меня в самом деле хватит.

Все веселились. Сидели рядом и болтали. Еще никогда детям не приходилось услышать так много нового.

Даже рогачи, то один, то другой стали присоединяться к ним. Вначале все держались несколько натянуто, особенно из-за того, что дети первое время немного робели. Но скоро это прошло, и обстановка стада сердечной. Бэмби восхищался рогачом Ронно, который был статным господином и обожал молодого красивого Каруса. Они сбросили рога, и Бэмби часто рассматривал две серые круглые пластинки, которые обозначились на голове рогачей, гладкие, сверкающие с большим количеством нежных крапинок. Это выглядело очень благородно.

Невероятно захватывающим был рассказ одного из рогачей о Нем. У Ронно на левой передней ноге был толстый, заросший мехом нарост. На эту ногу он прихрамывал и, не упускал случая спросить:

- В самом деле заметно, что я хромаю.

Все поспешно уверяли, что его хромоту заметить вообще невозможно. Это Ронно и хотел услышать. Впрочем, его хромота и в самом деле была чуть заметна.

- Да, - продолжал он, - тогда я выпутался из плохой истории.

Потом Ронно рассказывал, как Он захватил его врасплох и швырнул в него огонь. Однако, попал только сюда, в ногу. От боли можно было сойти с ума. Ничего удивительного. Раздробило кость. Но Ронно не растерялся. Вскочил и на трех ногах убежал Он убегал все дальше, несмотря на слабость, ибо заметил, что его преследуют. Он бежал и бежал. Пока не пришла ночь. Тогда он разрешил себе отдохнуть. На следующее утро он снова шел дальше и дальше пока не почувствовал себя в безопасности. Потом он лечился, оставался в одиночестве, скрывался и ждал, пока закроется рана. Наконец, он снова вернулся и стал героем. Ронно хромал, но это было едва заметно.

Теперь, когда все так часто и долго оставались вместе и рассказывали много историй, Бэмби услышал о Нем больше чем прежде. Они говорили о том, какой у Него ужасный вид. Никто не в состоянии смотреть на это белое лицо. Бэмби ухе знал об этом по собственному опыту. Говорили также и о запахе, который Он распространяет, и тут Бэмби тоже мог бы принять участие в разговоре, если бы не был так хорошо воспитан, что стеснялся вмешиваться в разговоры взрослых. Они говорили, что этот запах загадочным образом тысячу раз меняется и все-таки его можно сразу узнать, потому что он всегда странно возбуждает, непостижимый, таинственный и сам по себе ужасный. Рассказывали, что для ходьбы ему нужно всего две ноги и обсуждали удивительную силу его обеих рук. Некоторые не знали точно, что такое на самом деле руки. Но когда это объяснили. Фрау Неттла сказала:

- Я не вижу в этом ничего удивительного. Белочка делает все, о чем вы рассказываете, точно также, и каждая маленькая мышь умеет делать такие же фокусы.

Она пренебрежительно отвернулась.

- Ничего себе! - вскричали остальные и дали ей понять, что это далеко не то же самое.

Но фрау Неттла не смутилась:

- А сокол? - воскликнула она, - а сарыч? А сова? У них вообще две ноги, но когда они хотят что-нибудь схватить, как вы это называете, они просто встают на одну ногу и хватают второй. Это куда труднее, и Он этого наверняка не умеет.

Фрау Неттла отнюдь не была склонна удивляться какими-либо Его качествам. Она ненавидела Его всем сердцем.

- Он омерзительный, - говорила она и никто не мог ее переубедить.

Ей никто не возражал, потому что никто не считал, что Он достоин любви. Но все перепуталось, когда заговорили, что у Него есть третья рука, не только две руки, не и третья.

- Это старая песня, - отрезала фрау Неттла, - я этому не верю.

- Вот как? - вмешался в разговор Ронно, - а чем, скажите, он тогда раздробил .мне ногу?

- Это Ваше дало, мой дорогой, мне Он ничего- не раздробил, - безмятежно ответила фрау Неттла.

- Я много видела в своей жизни, и мне кажется в этом что-то есть, раз утверждают, что у Него имеется третья рука, - сказала тетя Эна.

В разговор вежливо вмешался молодой Карус:

- Я могу только согласиться с вами. У меня хорошие отношения с одной вороной.

Он на минуту от смущения умолк и посмотрел на каждого, словно опасался, что над ним станут смеяться. Когда он увидел, что все его внимательно слушают, он продолжал:

- Ворона необыкновенно, много знает, я должен это сказать... 0на удивительно много знает... И она рассказывала, что у Него в самом деле три руки, но не всегда. Третья рука, говорила ворона, самая злая. Она выросла не так, как две остальные. Он носит ее, повесив через плечо. Ворона рассказывала, что она точно знает

представляет ли опасность Он или кто-нибудь из Его родни. Если Он ходит без третьей руки, то Он не опасен.

Фрау Неттла рассмеялась.

- Твоя ворона глупое существо, мой дорогой Карус, передай ей это от моего имени. Если бы она так умна, как она думает она должна была бы знать, что Он опасен всегда, всегда.

Однако, остальные запротестовали:

- Все-таки среди них есть такие, которые совсем не опасны. Это сразу заметно, - сказала мать Бэмби.

- Ты так считаешь? - спросила фрау Неттла, - тогда ты может быть останешься на месте, пока Они не придут, и поздороваешься с Ними.

- Разумеется я не буду стоять на месте, я убегу, - кротко сказала мать Бэмби.

-Всегда надо убегать! - брякнула Фалина.

Все расхохотались. И все-таки , когда снова заговорили о третье руке, то стали серьезными, и мало-помалу к ним пришел страх. Что бы это ни было, третья рука или что-то другое, это было ужасно и непонятно. Большинство знало об этом по рассказам других, но некоторые из них видели это сами: Он стоял очень далеко и не двигался; невозможно было ни объяснить, что Он делал, ни как это получалось, но внезапно раздавался громовой удар, вылетал огонь, и вдали от него кто-либо падал с разорванной грудью, чтобы умереть. Они нагибались, когда говорили об этом, словно чувствовали темную силу, которая неизвестно почему властвовала над ними. Они слушали многочисленные рассказы, всегда наполненные ужасом, кровью и горем. Без устали впитывали они в себя все что об этом говорилось. Истории, которые, разумеется, были выдуманы, все сказки и слухи, которые брали начало, от дедушек и прадедушек, и во всем они хотели бы найти возможность примирения с этой темной силой или ускользнуть от нее.

- Как это только получается? - сказал молодой Карус, погруженный в свои мысли, - что Он так далеко и все-таки кого-то убивает?

- Разве твоя умная ворона тебе этого не, объяснила? - насмешливо сказала фрау Неттла.

- Нет, - улыбнулся Карус, - она рассказала то часто видела это, но объяснить, в чей дело, не может никто.

- 0н даже может ворону швырнуть на землю с дерева если захочет, - заметил Ронно.

- Он достает фазана в воздухе, - вставила тетя Эна.

- Он швыряет свою руку, - сказала мать Бэмби, - моя бабушка рассказывала мне об этом.

- Когда Он отрывает от себя руку, - объяснила мать Бэмби, - тогда сверкает огонь и раздается гром. Внутри он весь состоит из огня.

- Прошу прощения, - сказал Ронно, - то, что Он внутри весь состоит из огня - правильно. Но история с рукой - заблуждение. Вы должны признать свою ошибку. Скорее всего это зуб, который Он швыряет в нас. Посудите сами, зуб многое объясняет. Смерть наступает от укуса.

Молодой Карус тихо вздохнул.

- Неужели Он никогда не перестанет нас преследовать?

В разговор вступила Марена, - лань, которая уже почти стала взрослой.

- Это значит, что однажды Он придет к нам и будет таким же кротким, как мы. Он станет с нами играть, весь лес будет счастлив, и мы помиримся.

- Пусть Он останется, где Он есть и не тревожит нас! - сеясь воскликнула фрау Неттла.

- Нельзя так говорить, - укоризненно сказала, тетя Эна.

- Почему? - вспылила фрау Неттла, - я в самом деле не понимаю Помириться! .С тех пор как мы себя помним, Он убивает нас, нас всех, наших сестер, матерей, братьев! С тех пор как мы появились на свете, Он не оставляет нас в покое. Он убивает нас, как только мы попадаемся ему на глаза... И мы еще должны с Ним мириться? Какая глупость!

Марена спокойно посмотрела на всех большими сияющими глазами.

- Примирение это не глупость, - сказала она. Примирение должно придти.

Фрау Неттла отвернулась.

- Я пойду поищу какой-нибудь еды, - сказала она и убежала.

Зима продолжалась. Временами становилось теплее, но потом снова сразу шел снег. Слой снега прибывал и прибывал, и сгрести его было невозможно. Хуже становилось, когда вдруг наступала оттепель и

растаявший снег ночью замерзал. Появлялась тоненькая

ледяная корка, на которой можно было легко поскользнуться. Она часто ломалась и ее острые осколки в кровь разрезали ноги. Сейчас мороз держался уже несколько дней, Воздух был чистым, прозрачным и как никогда, бодрящим. От уже начал тоненько звенеть. Воздух пел от холода.

В лесу стояла тишина, но каждый день случалось что-нибудь страшное. Один раз вороны напали на маленького зайца, который и без того лежал больной, и убили его самым жестоким образом. Было слышно, как он долго и жалобно кричал. Дружище заяц в это время был в дороге, и, получив печальное известие, долго вообще не мог придти в себя. Другой раз прибежала белочка с большой раной на горле, куда ее укусила куница, Белочка чудом спаслась от ее лап. Она не могла от боли говорить, но мчалась по веткам. Каждый мог это видеть. Она мчалась, как сумасшедшая. Время от времени она останавливалась, садилась, в отчаянье поднимала передние лапки, хваталась за голову от ужаса и горя, и красная кровь текла струей по ее белой грудке. Она бегала так в течение часа, потом внезапно скатилась вниз. Она неуклюже ударялась о ветки и, умирая, упала в снег. Тотчас появились две сороки и принялись пировать. В следующий раз лис разорвал красивого сильного фазана, который пользовался общей любовью и популярностью. Все в округе очень жалели его и утешали безутешную адову. Лис вытащил фазана из снега, куда он забился и .думал, что хорошо спрятался. Никто не чувствовал себя в безопасности, ибо все это происходило средь бела дня. Крайняя нужда, которой не было конца насажала озлобление и жестокость. Она превращала в ничто накопленный опыт, заглушала совесть, уничтожала любой хороший, обычай и разрушала доверие. Не существовало больше ни жалости. ни покоя, ни сдержанности.

- Даже представить себе нельзя, что когда-нибудь Станет лучше, - вздыхала мать Бэмби. Тетя Эна тоже вздыхала.

- Не возможно даже представить себе, что когда-то было лучше.

- О нет, - сказала Марена, опустив голову, - я постоянно думаю о том, как хорошо было раньше.

- Послушайте, - обратилась фрау Неттла к тете Эне, - ведь Ваш малыш дрожит.

Она показали на Гобо.

- Он всегда так дрожит?

- К сожалению, - озабоченно ответила тетя Эна, - уже много дней

- ,Да, - как всегда откровенно сказала фрау Неттла, - я рада, что у меня больше нет детей. Если бы это был мой малыш, я бы боялась, что он не переживет зиму.

В самом деле с Гобо было не все в порядке. Он всегда был много слабее чем Бэмби или Фалина и не таким рослым, как они а теперь и вовсе ослаб. Со. Дня на день ему становилось все хуже. Он не мог вынести пищу, которая была у них теперь.

От нее у Гобо болел живот. ^От холода и тошноты он совсем обессилел. ^Он беспрерывно дрожал и едва держался на ногах. Все с участием смотрели на

Него.

Фрау Неттла подошла к Гобо и дружески толкнула в бок.

- Только не горюй, Ј сказала она строго, - маленькому принцу это но подобает и вредно для здоровья.

Она отвернулась, чтобы никто не заметил, как она растрогана.

Ронно, который лежал в стороне, вскочил.

- Я не знаю, что это, - пробормотал он и внимательно посмотрел вокруг.

Все внимательно посмотрели на него.

- Что случилось?

- Этого-то я и не знаю, - повторил Ронно, - но мне беспокойно, словно что-то должно случиться.

Карус втянул ноздрями воздух.

- Ничего подозрительного я не ощущаю.

Они стояли, прядали ушами и втягивали ноздрями воздух.

- Ничего нет. Ничего не слышу, - повторяли они один за другим.

- И все-таки, настаивал Ронно, - можете говорить, что угодно... что-то случилось...

- Кричали вороны, - сказала Марена.

- Они кричат спять, - бистро проговорила Фалина.

Но теперь это услышали все.

- Вон они летят! - предостерег остальных Карус.

Все посмотрели вверх. Над вершинами деревьев летели стаи ворон. Они летели от дальней опушки леса, откуда всегда надвигалась опасность и угрюмо переговаривались друг с другом. По-видимому их покой нарушило что-то из ряда вон выходящее.

- Ну, разве я был не прав? - спросил Ронно, - сразу видно, что-то происходит.

- Что же делать? - в страхе прошептала мать Бэмби.

- Немедленно бежать! - взволнованно настаивала тетя Эна.

- Ждать! - приказал Ронно.

- Ждать? С детьми? - повторила тетя Эна, - даже если Гобо не в состоянии бежать?

- Хорошо, -согласился Ронно, - уходите вместе с детьми. По-моему это бесполезно, но я не хочу, чтобы меня потом упрекали.

Он сказал это серьезно и спокойно.

- Идем, Гобо! Фалина, идем! Только тихо! Медленно. И все время за мной, - напомнила Тетя Эна.

Она крадучись ушла вместе с детьми.

Время шло. Они стояли тихо, прядали ушами и втягивали ноздрями воздух.

- Этого нам только не хватало, - начала фрау Неттла, - ко всему что нам приходится переносить, еще и это.

Она очень сердилась. Бэмби смотрел на нее и чувствовал, что она думает о чем то страшном.

- В это время в лесу, там же, откуда прилетели вороны, затараторили сороки, три-четыре одновременно.

- Берегитесь, берегитесь, берегитесь! - кричали они.

Их еще не было видно, но можно было слышать, как они поодиночке и в один голос кричали и предупреждали:

- Берегись, берегись, берегись!

Они уже были рядом и летели дальше в тревоге и страхе.

- Хах! - вскрикивали сойки, громко, скороговоркой возвещая тревогу.

Внезапно все лани одновременно вздрогнули. Их, словно ударило громом. Они заперли и втягивали ноздрями воздух.

Это был Он.

Густой, как никогда, запах хлынул волной. Теперь уже не могло быть никаких сомнений. Запах бил в нос, он затмевал разум и холодил сердце.

Еще тараторили сороки, вскрикивали сойки, но уже все вокруг ожило. Среди веток мелькали синицы, - сотни маленьких пернатых мячиков - и стрекотали:

- Прочь! Прочь!

Над деревьями, не умолкая ни на минуту, с Криком, подобно черной молнии, пронеслась стая черных дроздов. Сквозь темную решетку голых кустов лани увидели на белой снежной равнине дикую сумятицу узких маленьких теней. Это были фазаны. Там же блеснуло что-то красное. Наверное это был лис. Но сейчас его никто не боялся. Не переставая струились густые волны страшного запаха, который наполнял ужасом душу и объединял всех безумным страхом и

единственным лихорадочным желанием бежать, спасаться.

Этот таинственный, подавляющий запах распространился по лесу с такой силой, что они поняли: на этот раз Он пришел не один, а вероятно со всеми своими сородичами и, наверное, самого худшего уже не миновать.

Они не двигались с места, смотрели на мечущихся синиц, которые улетели прочь, на черных дроздов, на белочек, которые мчались огромными прыжками с одной, верхушки дерева на другую. Они

думали, что этим малышам, по существу, нечего бояться. И все же они понимали их страх, потому что ни один обитатель леса не мог стерпеть Его близости.

Вприпрыжку пробежал дружище заяц, посидел тихо и вприпрыжку побежал дальше.

- Что случилось? - нетерпеливо крикнул ему вдогонку Карус.

Однако дружище заяц только смотрел вокруг сумасшедшими глазами говорить он не мог. Он был. в полной растерянности.

- Зачем спрашивать, - угрюмо сказал Ронно.

Дружище заяц тяжело дышал.

- Мы окружены, - сказал он глухим голосом. Нам не выбраться отсюда ни с какой стороны. Везде Он!

В эту минуту они услышали Его голос. Он кричал в двадцать и тридцать' глоток:

- Хо-хо! Хо-ха!

Стоял страшны грохот, какой бывает в бурю и грозу. Он был по стволам деревьев, как в барабан. От ужаса хотелось вжаться в землю. Повсюду раздавался отдаленный шорох и треск раздвигаемых кустов, скрип и хруст ломающихся веток.

Он пришел. Он пришел сюда, в чащу леса.

Там позади раздавались теперь свистящие короткие трели, непрерывный треск расправляемых крыльев. В воздух взлетел спугнутый фазан. Они слышали высоко в небе затихающий шорох его крыльев. Звонкий удар грома. Потом глухой стук о землю.

- Один фазан убит, - дрожащим голосом сказала мать Бэмби.

- Первый, - добавил Ронно.

- Многие, из нас умрут в эти часы, - приговорила молоденькая лань Марена, - может быть и я тоже.

Но ее никто не слушал. Пришел большой Страх.

- Бэмби пытался осмыслить происходящее. Однако неистовый шум, который производил Он, становился сильнее и сильнее и путал все мысли. Бэмби ничего не слышал, кроме этого шума, от которого можно было оглохнуть; среди рева, гула и треска он слышал, только стук своего собственного сердца. Его одолевало любопытство, и он с совсем не замечал, что дрожит всем телом. Время от времени мать говорила ему прямо в ухо:

- Только оставайся возле меня.

Она кричала, но среди грохота Бэмби казалось, что она шепчет. Это "только оставайся возле меня" служило еиу опорой. Он крепко держался за нее, если бы не она, он не размышляя убежал бы отсюда. Он слышал эти слова именно в ту минуту, когда терял самообладание и хотел убежать. Он огляделся. Кругом мелькали обитатели леса, которые вперемешку бежали сами не зная куда. Две ласки промчались мимо него, тоненькие, извивающиеся ленточки, за которыми почти невозможно было уследить глазами. Хорек, словно

завороженный, слушал все, что запинаясь рассказывал отчаявшийся заяц. Немного подальше, среди семенящих в суматохе фазанов стоял лис. Они не обращали на него внимания, бегали у него под носом, и он не обращал на них внимания. Лис стоял неподвижно, вытянув шею и навострив уши шмыгая носом, прислушивался к приближающемуся грохоту. Шевелился и еле слышно постукивал по земле только его хвост. Казалось, лис что-то напряженно обдумывал. Появился фазан. Он очень спешил. Фазан прибежал оттуда, из самого пекла и был вне себя.

- Не взлетать, - кричал он своим, - не взлетать...только бежать! Не терять голову! Никто не должен взлетать! Только бежать, бежать, бежать!

Он все время повторял одно и тоже, .словно хотел уговорить себя. Но он уже сам не. понимал, что говорит.

- Хо-хо! Ха-ха! - кричали во все горло по-видимому совсем рядом.

- Не терять голову, - кричал фазан.

Его голос сорвался и перешел в свистящее всхлипывание, он с громким с треском расправил крылья и взлетел. Бэмби смотрел ему, вслед и видел как он, шелестя крыльями, поднимался вертикально вверх между деревьями, словно роскошное ожерелье, ослепительно поблескивая и переливаясь металлическими темно-синими, золотисто-коричневыми красками. Шлейф из длинных перьев гордо развевался позади. Раздался резкий, короткий удар грома. Фазан перевернулся через голову, словно хотел поймать свой хвост собственным клювом и тяжело рухнул вниз. Он упал под ноги своим сородичам и больше не шевелился.

Сейчас уже никто не смог сохранить самообладание. Все разбежались в разные стороны. Пять, шесть фазанов одновременно взлетели с громкие треском.

- Не взлетать, - кричали, убегая, остальные.

Прогремел гром пять, шесть раз м некоторые из тех, кто взлетел, безжизненно снова, упали на Землю.

- Теперь идем! - сказала мать!

Бэмби поднял голову, Ронно и Карус уже ушли. Исчезла фрау Неттла. Только Марена еще оставалась родом. Бэмби пошел с матерью. Марена скромно пошла за ними. Вокруг них, все бушевало, трещало, ревело и грохотало. Мать была спокойна. Она только дрожала мелкой дрожью, но держала при себе свои мысли.

- Бэмби, дитя мое, - сказала она, - все время оставайся со мной Мы должны выйти и перебежать через прогалину. Но здесь внутри мы пойдем не торопясь. Рев стал неистовым. .Десять, двенадцать раз прогрохотал гром, который Он швырнул из своих

рук.

- Спокойно, - сказала мать, - не бежать! Только тогда, когда надо будет пересечь прогалину, беги изо всех сил. И не забудь, Бэмби, дитя мое, больше не обращай на меня внимания, когда мы выйдем из леса. Даже, если я упаду, не обращай внимания...только вперед, вперед! Ты понял, Бэмби!

Мать спокойно шла среди гула и грохота, заранее зная, что она будет делать.

Фазаны метались из стороны в сторону, ныряли в снег, снова выскакивали и снова бежали. Целое семейство зайцев прыгало туда и сюда, останавливалось и снова прыгало. Никто не произносил ни слова. ник-то не произносил ни слова. Все обессилели от страха, были парализованы ревом и ударами грома.

Перед Бэмби и его матерью появился просвет. Сквозь сетку зарослей блеснула прогалина. Позади их все ближе и ближе отвратительно барабанили по стволам деревьев, раздавался треск ломающихся веток, рев, ха-ха и хо-хо!

Вплотную к ним бросились бежать через просвет дружище заяц с двумя двоюродными братьями.

- Бум! Бенч! Бам! - прогремело им вслед.

Бэмби видел как дружище заяц на бегу сделал мягкий кувырок, перевернулся кверху белым брюшком и остался лежать. Он несколько раз дернулся и затих. Бэмби словно окаменел.

Позади раздался крик:

- Они здесь! Гони их!

В ответ торопливо зашелестели и захлопали крылья, поднялся свист, зазвучали вопли. Фазаны взлетели, взвились вверх целой стаей. Воздух раскололся от многократного грома, донеслись гулкие удары от падения на землю, послышался тихий свистящий полет уцелевших.

Бэмби услышал шаги и оглянулся. Это был Он. Он вышел из зарослей. Он был повсюду. Он шел со всех сторон, колотил по всему, что попадалось ему по дороге, барабанил по стволам деревьев и орал истошным голосом.

- Пора! - сказала мать, - вперед! и не держись слишком близко ко мне.

Сна прыгнула на открытое место таким мощным прыжком, что снег завихрился под ее ногами. Бэмби погнался за ней. Се всех сторон загремел гром. Казалось земля между ними раскололась надвое. Бэмби ничего не замечал. Он мчался. Накопившееся желание освободиться от грохота, гнетущего запаха, накопившееся стремление к бегству, страстное желание спастись вырвались, наконец, на свободу. Он мчался. Ему показалось, что он видел, как падает мать, но он не знал упала ли она на самом деле или нет. Он ощущал пелену вокруг глаз. Вырвавшийся, наконец, на свободу страх перед громом, который грохотал вокруг него со всех сторон, набросил эту пелену. Он ничего не соображал, ничего не видел, он мчался.

Прогалина осталась позади. Незнакомая чаща приняла его. Позади еще раз прозвучал крик, прогремел резкий удар и в ветвях над ним раздался короткий треск, словно брызнул первый град. Потом стало тише. Бэмби мчался. Умирающий фазан лежал на земле, изредка ударяя крыльями. Когда он услышал, что Бэмби приближается к нему, он перестал дергаться и прошептал:

- Все кончено...

Бэмби не обратил на него внимания и помчался дальше. Густые заросли, в которые он попал, вынудили его умерить бег и поискать тропинку. Он нетерпеливо перебирал ногами.

- Здесь сзади, - крикнул кто-то сдавленным голосом.

Бэмби невольно послушался и сразу попал на тропу. Впереди него кто-то с трудом поднялся с земли.

Это была жена зайца. Она позвала его.

- Не могли бы Вы мне немного помочь? - попросила она.

Бэмби посмотрел на нее и растерялся.

Ее задние лапы бессильно волочились по снегу, который таял, окрашенный в красный цвет струйкой горячей крови.

- Не могли бы Вы мне немного помочь? - повторила она.

Она говорила так, словно была здорова, спокойно, почти весело.

- Я не знаю, что со мной случилось, - продолжала она, ничего особенного... только как раз сейчас я не в состоянии двигаться.

Она не договорила, повалилась на бок и умерла.

Бэмби снова пришел в ужас и помчался дальше.

- Бэмби!

Он застыл не месте. Это был кто-то из своих.

- Бэмби, это ты?

На снегу беспомощно лежал Гобо. Он совсем выбился из сил, не мог больше стоять на ногах, лежал, словно его закопали, и только с трудом поднимал голову. Разгоряченный Бэмби подошел к нему.

- Где твоя мама, Гобо? - спросил он, задыхаясь, - и где Фалина?

Бэмби говорил быстро, взволнованно и нетерпеливо. Страх по-прежнему стучал в его сердце.

- Маме и Фалине пришлось уйти, - покорно ответил Гобо.

Он говорил тихо, но серьезно и умно, как взрослый. Они должны были оставить меня здесь. Я погиб. Ты тоже должен уйти, Бэмби.

- Вставай - закричал Бэмби, вставай Гобо. У нас нет времени. Вставай. Пойдем со мной.

- Нет, оставь, - тихо возразил Гобо, - я

не могу встать. Это невозможно. Я бы с удовольствием, Бэмби, поверь мне, но я слишком слаб.

- Что будет с тобой? - настаивал Бэмби.

- Я не знаю. Наверное я умру, - просто сказал Гобо.

Невдалеке снова послышался крик. В перерывах зазвучали новые громовые удары. Бэмби вздрогнул. одна за другой захрустели ветки, к Бэмби и Гобо галопом приближайся молодой Карус.

- Бежим, - закричал он. - Тот, кто еще может бежать, не должен стоять на месте.

Он мигом промчался мимо, и его стремительный. бег увлек за собой Бэмби. Бэмби даже как следует не понял, что он снова бежит без &оглядки, и только через некоторое время крикнул:

- Прощай, Гобо.

Однако он был уже далеко. Гобо не мог уже его услышать.

- Бэмби бегал по лесу, взбудораженному шумом и грохотом, почти до вечера. Когда стемнело, он успокоился. Легкий ветерок унес ужасный запах, который распространялся повсюду. Но он так и не мог придти в себя.

Первым знакомым, которого встретил Бэмби был Ронно. Он хромал сильнее, чем обычно.

- На той стороне в дубняке, - рассказал Ронно, - в предсмертной горячке лежит лис. Я только что прошел мимо него. Он страшно мучается. Он грызет снег и землю.

- Вы не видели мою маму? - спросил Бэмби.

- Нет, - робко ответил Ронно и быстро, ушел.

Позднее, ночью Бэмби встретил фрау Неттлу с Фалиной. Все трое очень обрадовались.

- Ничего, - бодро сказала фрау Неттла, - для меня это прекрасный подарок. Я радовалась, что мне не надо терзаться из-за детей, так теперь у меня сразу двое, о которых я должна беспокоиться.

Спасибо.

Бэмби и Фалина рассмеялись

Они заговорили о Гобо. Бэмби еще раз рассказал, как он нашел его, и они так опечалились, что ударились в слезы. Однако, фрау Неттла не позволила им плакать.

- Прежде всего нам надо найти какую-нибудь пищу. Где это слыхано! Целый день не взять в рот ни кусочка.

Она их отвела туда, где еще было много листьев, которые висели низко и еще не совсем пожухли. Фрау Неттла во всем знала толк. Сама она ник чему не притронулась, но заставила Бэмби и Фалину плотно поесть. Она выбирала для них участки, где под снегом было много травы и приказывала:

- Здесь...Это то, что надо или подождите, сейчас найдем что-нибудь получше. Попутно она бранилась:

- Какая глупость! Так обездолить детей!

Внезапно они увидели тетю Эну и бросились ей навстречу.

- Тетя Эна, - закричал Бэмби.

Он первый ее заметил. Фалина была вне себя от радости и прыгала вокруг матери.

- Мама!

Она плакала. Она до смерти устала.

- Пропал Гобо, - жаловалась Эна, - я искала его... и была там, где он лежал в снегу, где он при мне свалился...там было пусто... его не было... бедный маленький Гобо....

- Лучше бы Вы поискали его следы, это было бы умнее, чем плакать, проворчала тетя Неттла.

Там не было его следов, - сказала тетя Эна, - Только Он!... Он оставил там много следов... Он был там, где лежал Гобо.

Они замолчали. Потом Бэмби уныло спросил:

- Тетя Эна... ты не видела мою маму?

- Нет, - тихо ответила тетя Эна.

Бэмби больше никогда не видел своей матери.

Ивы уже давно потеряли свои сережки. Все зеленело, но молодые листочки на кустах и деревьях были еще маленькими. Поутру она светились в прозрачном воздухе, радовались своей свежести и выглядели, как маленькие дети, которые только что проснулись.

Перед ореховым кустом стоял Бэмби и колотил своими новыми рогами по дереву. Это было так приятно. Кроме того, это было необходимо, потому что "мох" и мех укрывали под собой украшение его головы. Разумеется, их надо убрать и тот, кому дорог порядок не станет ждать, пока они упадут сами по себе. Бэмби чистил свои рога тая энергично, что разодрал "мох" в клочья, и он ленточками висел вокруг его ушей. Когда он колотил по орешнику, он чувствовал, что его рога крепче орешин. Бэмби упивался своей силой и гордился ею. Он еще сильнее налегал на орешник и раздирал его на длинные полоски. В необыкновенно свежем воздухе обнаженное дерево из белого сразу становилось ржаво-красным Бэмби не обращал на это внимания. Он видел, как под его ударами появляется белая сердцевина дерева, и это воодушевляло его. Вокруг на многих ореховых кустах были видны следы его работы.

- Наверное Вы скоро закончите? - прозвучал рядом с ним бодрый голос.

Бэмби вскинул голову и огляделся.

Наверху сидела белочка и дружелюбно смотрела на него.

Над ними кто-то коротко и пронзительно засмеялся:

- Тья - ха!

Бэмби и белочка чуть не испугались. Однако, дятел, который сидел, пожавшись к стволу дуба, крикнул им сверху:

- Прошу прощения, я каждый раз не могу удержаться от смеха, когда вижу Вас.

- Что в этом смешного? - вежливо спросил Бэмби.

- В данный момент, - сказал дятел, - Вы все делаете не так, как надо. В первую очередь Вы должны выбирать толстые деревья, потому что из тоненьких орешин ведь никто не вылезет.

- А кто все-таки должен вывезти? - осведомился Бэмби.

- Жуки...,- засмеялся дятел, - жуки и личинки... Посмотрите, это делается так! это делается так.

Он забарабанил по дубу. Ток-ток-ток-ток.

Белочка стремглав кинулась к нему наверх и выбранила его.

- Что Вы такое говорите? Принц не ищет никаких жуков и личинок.

- Почему? - весело спросил дятел, - это очень вкусно.

Он перекусил жука, проглотил его и снова забарабанил

- Этого Вам не понять, - продолжала бранить его белочка, - такой благородный господин преследует более возвышенные цели.

- Вы только позорите себя.

- Ну и пусть, - ответил дятел, - плевал я на возвышенные цели, - весело крикнул он и улетел.

Белочка стремглав снова спустилась вниз.

- Разве Вы меня не знаете? - спросила она с довольным видом.

- Думаю, что знаю, - дружелюбно ответил Бэмби, - Вы ведь живете здесь наверху...

Он кивнул на дуб.

Белочка весело посмотрела на него.

Вы спутали меня с моей бабушкой, - сказала она, - я так и знала, что Вы спутаете меня с моей бабушкой. Моя бабушка жила там наверху, когда Вы были еще ребенком, принц Бэмби. Она часто рассказывала мне о Вас. Да... но потом ее убила куница... это было давно" зимой... разве Вы забыли?

Бэмби кивнул.

- Я слышал об этом.

- Так... а после нее здесь поселился мой отец, - рассказывала белочка.

Она выпрямилась, сделала удивленные глаза и вежливо прижала обе лапки к белой грудке.

- Однако... возможно Вы спутали меня с моим отцом? Вы его знали?

- Мне очень жаль, - ответил Бэмби, - я не имел чести.

- Я так и думала! - удовлетворенно воскликнула белочка, - мой отец был таким угрюмым и боязливым. Он ни с кем не общался.

- Где он сейчас? - осведомился Бэмби.

- Ах" - сказала белочка, - месяц тому назад его сцапала сова. Да. Теперь я ниву здесь наверху. И очень довольна. Вы должны принять во внимание что я родилась здесь наверху.

Бэмби повернулся, чтобы уйти.

- Подождите, - поспешила крикнуть белочка, - я совсем не об этом хотела поговорить. Я ведь хотела сказать Вам совсем другое.

Бэмби остановился.

- Что все-таки? - спросил он терпеливо.

- Да... О чем?

Белочка подумала, неожиданно подпрыгнула и села столбиком, опираясь на свой роскошный хвостик, и посмотрела на Бэмби.

- Правильно! Теперь я вспомнила, - продолжала она болтать, - я хотела сказать, что Вы скоро закончите чистить рога, и они будут великолепно выглядеть.

- Вы находите? - Бэмби обрадовался.

- Великолепно! - вскричала белочка и в восторге прижала передние лапки к белой грудке, - такие высокие! Такие внушительные! И такие длинные, светлые зубцы! Талое увидишь не часто!

- В самом деде? - спросил Бэмби?

Он так обрадовался" что сразу же принялся снова колотить орешник. Длинные полоски коры полетели во все стороны.

Между тем, белочка продолжала говорить.

- Я в самом деле должна сказать, что ни у кого из Ваших ровесников нет таких великолепных рогов. Такое даже просто невозможно. Тот, кто знал Вас прошлым летом... я видела Вас однажды издали, тот и подумать не мог бы, что Вы сейчас станете ... очень уж тоненькие рожки были у Вас в то время...

У Бэмби внезапно лопнуло терпение.

- Прощайте, - сказал он торопливо, - мне надо идти!

И убежал.

Он не любил, когда ему напоминали прошлое лето. Это было тяжелое время. Сначала, после исчезновения матери, он чувствовал себя совсем покинутым. Зима в ту пору затянулась, весна медлила и все зазеленело довольно поздно. Без Фрау Неттлы Бэмби не смог бы продержаться, но она заботилась о нем и помогала как могла. Несмотря на это он подолгу оставался один. Где бы он ни находился, ему не хватало Гобо, бедного Гобо, который, как и другие, вероятно погиб. Бэмби в это время часто думал о нем, но только теперь по-настоящему понял, каким хорошим и добрым товарищем был Гобо. Фалину он видел редко. Она все время не отходила от матери и не понятно почему выглядела смущенной, Позже, когда, наконец, стало тепло, Бэмби начал приходить в себя. Он до блеска начистил свои первые рога и очень гордился ими. Но вскоре его постигло горькое разочарование, другие рогачи, где бы он ни появился прогоняли его. Они со злостью отгоняли его от себя, не давали ни к кожу приближаться, жестоко обращались с ним, и в конце концов он стал па каждом шагу бояться, как бы его кто-нибудь из них не схватил, боялся показываться кому-нибудь на глаза и в подавленном настроении, крадучись бродил скрытыми от посторонних глаз тропами. И вдобавок, чем теплее и солнечнее становились дни, тем чаще его охватывало странное беспокойство. Страстное томление, болезненное и одновременно приятное, все больше и больше овладевало его сердцем Когда он случайно издали видел Фалину или какую либо из ее подруг, его захлестывал поток непонятного возбуждения. Часто это случалось оттого, что он просто нападал на ее след или, втягивал ноздрями воздух, ощущал невдалеке ее присутствие. Каждый раз Бэмби чувствовал, как непреодолимо влечет его к Фалине. Если он уступал своему влечению и шел, то это всегда выходило ему боком. Или он никого не мог встретить и, устав от долгих поисков, понимал, наконец, что его избегают, или он становился поперек дороги какому-нибудь рогачу, который в ту же минуту бросался на него, бил и толкал, и с руганью гнал прочь. Хуже всего относились к нему Карус и Ронно. Нет, это было совсем не хорошее время.

Теперь белочка по глупости напомнила ему об этом. Он сразу же разъярился и побежал. Синицы и крапивники в ужасе летели в разные стороны из кустов, мимо которых он мчался и торопливо спрашивали друг друга:

- Кто это?... Кто это?...

Бэмби этого не слышал.

- Что-нибудь случилось? - протрещали две сороки.

- В чем дело? - со злостью крикнула сойка.

Бэмби не обратил на них внимания. Над ним, перелетая с дерева на дерево, пела иволга:

- Доброе утро... я так... рада!

Бэмби не ответил. Чаща вокруг него посветлела, ее пронизывали тонкие солнечные лучи. Бэмби ни до чего не было дела Внезапно, почти у него под ногами, раздался громкий треск; целая радуга из великолепных: красок засверкала и засияла прямо перед его глазами, ослепила и заставила остановиться. Это был Джанелло, фазан, который от испуга взвился в воздух, потому что Бэмби чуть-чуть не наступил на него. С руганью фазан унесся прочь.

- Где это слыхано! - кричал он своим резким скрипучим голосом.

- Бэмби остановился и озадаченно посмотрел ему вслед.

- Хорошо еще так, но Вы в самой деле поступили бесцеремонно... - произнес рядом с ним на Земле нежный чирикающий голосок.

Это была Джанеллина, жена фазана. Она вынашивала яйца на земле.

- Мой муж ужасно испугался, - недовольно сказала она, - и я тоже. Но мне нельзя сойти с места... я сижу , невзирая ни на что... Меня Вы могли меня... Вы чуть-чуть не раздавили.

Бэмби стало немного совестно.

- Простите, - сказал он, запинаясь, - я поступил неосторожно.

- О, пожалуйста! Наверное, это было не так страшно. Но мой муж и я, мы теперь так волнуемся. Вы понимаете...

Бэмби ничего не понял. 0н пошел дальше. Тревога улеглась. Лес вокруг него пел. Солнечные лучи заблестели золотистыми искорками. В воздухе все сильнее разносился аромат листьев кустарника, разнотравья и испарений сырой земли. Бэмби переполняла молодая сила, она разливалась по всему телу, он держался неестественно прямо и, словно деревянный, шествовал робкими сдержанными шагами.

Он подошел к невысокому кусту бузины и, высоко поднимая колени, стал так сильно бить по земле, ногами, что комья ее полетели во &се стороны. Тонкое, острое копыто срезало траву, которая здесь росла, лесной горох и лук порей, фиалки и подснежники, отбрасывало их в сторону, пока не обнажилась исполосованная земля. При каждом ударе она глухо гудела.

Два крота, что резвились в сплетении корней бирючины выглянули наружу и внимательно посмотрели

на Бэмби.

- Но... это же смешно, что он творит, - прошептал один, - так не копают.

Второй презрительно скривил уголки нежного рта:

- Он понятия не имеет... это сразу видно. Но так бывает всегда, всегда, когда за дело берутся те, кто в нем ничего не смыслит.

Внезапно Бэмби вскинул голову, прислушался и посмотрел сквозь листву. Впереди, среди ветвей, светилось рыжее пятно, смутно поблескивали отростки рогов. Бэмби засопел. Кто бы там ни крался: Ронно, Карус или любой другой - вперед! Бэмби бросился туда.

- Показать, что я больше не боюсь! - подумал он, словно во хмелю, - показать, что я из тех, кого надо бояться!

Кусты шумели под его напором, ветки хрустели и ломались, Бэмби видел соперника. Разобрать, кто это, он не мог, все плыло перед его глазами. Он думал только об одном; вперед! Низко наклонив рога, напружинив шею, собрав все силы, устремился он вперед, готовый ударить, 1эмби уже ощупал запах шерсти противника, он уже ничего перед собой не видел, только красный, похожий на стену ну бок В этот момент его противник сделал неуловимое движение, и Бэмби, который рассчитывая встретить препятствие, пролетел мимо него в пустоту. Он чуть не опрокинулся. Он зашатался, собрался с силами и повернулся, чтобы снова напасть.

В эту минуту он узнал старика.

Бэмби был настолько ошарашен" что полностью потерял самообладание. Ему было стыдно просто убежать, что бы он с большим удовольствием сделал, но и остаться тоже было стыдно. Он не шевелился.

- Ну? - спросил старик.

Его низкий спокойный и все-таки такой властный голос проникал, как всегда, глубоко в сердце Бэмби.

- Ну? - повторил старик.

- Я думал... - смущенно лепетал Бэмби...

я... думал... Ронно... или...

Он замолчал и отважился посмотреть на старика, но от его вида пришел в еще большее замешательство.

Перед ним неподвижно стоял могучий старик. Его голова стала совсем седой, в темных, гордых глазах светился глубоко спрятанный внутренний огонь.

- Почему не со мной? - спросил старик.

Бэмби смотрел на него, охваченный странным восторгом, озаренный таинственным ужасом. Охотнее всего он бы воскликнул:

- Потому что я Вас люблю!

Однако, он ответил:

- Я не знаю...

Старик наблюдал за ним.

- Я тебя давно не видел. Ты стал большим и сильным.

Бэмби не ответил. Он дрожал от радости.

Старик продолжал испытующе смотреть на него потом он неожиданно подошел вплотную к Бэмби, который очень испугался.

- Держись молодцом, - сказал старик.

Он повернулся и в следующую минуту исчез. Бэмби еще долго оставался на том же месте.

Стояло лето и было очень жарко. В сердце Бэмби снова проснулась тоска, которую он уже однажды ощущал, но теперь она была много сильнее чем прежде, кипела в его крови и лишала покоя.

Он бродил вдали от знакомых мест.

Однажды Бэмби встретил Фалину. Он встретил ее совершенно неожиданно для себя, его мысли путались, а чувства были настолько затуманены смутным желанием, обуревавшим его, что он даже не узнал ее. Сейчас она стояла перед ним. Бэмби некоторое время молча смотрел на нее" потом взволнованно проговорил:

- Фалина,... какой красивой ты стала...

- Ты все-таки меня узнал? - сказала Фалина.

- Как мне не узнать тебя? - воскликнул Бэмби, - разве мы не вместе выросли?

- Мы так давно не виделись..., - вздохнула Фалина. Потом добавила:

- Да, вот так становятся совершенно чужими, но эти слова она произнесла как в былые времена, беззаботно поддразнивая его.

Они остались вместе.

- Этой тропинкой, - сказал Бэмби через некоторое время, - этой тропинкой я ходил в детстве вместе с мамой...

- Она ведет к лугу, - сказала м Фалина.

- На лугу я увидел тебя первый раз, - сказал Бэмби несколько торжественно, - ты еще помнишь?

- Да, - ответила Фалина, - меня и Гобо.

Она слегка вздохнула:

- Бедный Гобо.

- Бедный Гобо, - повторил Бомби.

Теперь они заговорили о прошлом, и каждую минуту спрашивали друг друга:

- Ты еще помнишь?

Выяснилось, что, они еще все помнят. От этого они пришли в восторг.

- На лугу, - сказал Бэмби, мы - играли в пятнашки, ты еще помнишь?

- Я верю тебе, это было, - сказала Фалина и, как молния бросилась прочь.

Бэмби сначала озадаченно остался на месте, а потом помчался за ней.

- Подожди! Подожди же! - кричал он радостно.

- Нет, не подожду, - поддразнивала его Фалина, - я очень тороплюсь!

Легкими прыжками она описала большую дугу по траве и кустам. Наконец, Бэмби ее догнал, преградил дорогу и теперь они спокойно стояли рядом. Они смеялись и были довольны.

Внезапно Фалина подпрыгнула, словно она обо что-то укололась и снова помчалась прочь. Бэмби бросился за ней. Фалина бежала круг за кругом, круто поворачивала и каждый раз ускользала от него.

- Остановись! - задыхался Бэмби. - остановись наконец. я должен у тебя кое-что спросить.

Фалина остановилась.

- Что ты должен у меня спросить? - осведомилась она с любопытством.

Бэмби молчал.

- Ах, значит ты обманщик, - сказала Фалина, делая вид, что отворачивается.

- Нет!

Бэмби заторопился.

- Остановись! - я хочу... я хочу тебя спросить... любишь ли ты меня, Фалина?

Она посмотрела на него с еще большим любопытством чем прежде.

- Я не знаю.

- И все-таки, - настаивал Бэмби, - ты должна это знать! Я знаю, я точно знаю, что я тебя люблю. Я ужасно люблю тебя, Фалина. Так скажи мне теперь, любишь ли ты меня?

- Может быть и люблю, - ответила она как бы невзначай.

- И останешься со мной? - взволнованно допытывался Бэмби.

- Если ты меня как следует попросишь... - весело сказала Фалина.

- Я прошу тебя, Фалина! Любимая, прекрасная Фалина, - воскликнул Бэмби вне себя, - ты слышишь? Я прошу тебя от всего сердца!

- Тогда я, конечно, останусь с тобой, - нежно сказала Фалина и убежала.

Восхищенный Бэмби снова стрелой кинулся ей вслед. Фалина помчалась поперек луга, сделала крюк и исчезла в зарослях. Но когда Бэмби тоже сделал крюк, чтобы последовать за ней, в зарослях послышался сильный шум, и на луг выскочил Карус.

- Стой, - крикнул он.

Бэмби не понял. Он был слишком занят Фалиной.

- Пропусти меня, -Ј сказал он торопливо, - у меня нет времени для тебя!

- Убирайся! - повелительно, со злостью приказал Карус, - немедленно убирайся! Иначе я буду гнать тебя до тех пор, пока ты и фыркнуть не сможешь! Я запрещаю тебе бежать за Фалиной!

В Бэмби медленно просыпалось воспоминание о том, как прошлым летом его так часто и подло гнали прочь. В ту же минуту он рассвирепел. Он не сказал ни слова и, не задумываясь, бросился, наклонив Рога, на Каруса.

Устоять перед его натиском было невозможно, и Карус оказался на траве прежде чем успел сообразить, что с ним произошло.

С быстротой молнии, собравшись с силами, поднялся Карус с земли, но прежде, чем он снова стал на ноги, его настиг новый удар и он зашатался.

- Бэмби! - закричал он, - Бэм... но тут его настиг третий скользящий, удар по лопатке, и он едва не задохнулся от боли. Карус отскочил в сторону, чтобы увернуться от Бэмби который снова кинулся на него. Внезапно он ощутил страшную слабость. Одновременно он со страхом понял, что дело идет о жизни и смерти. Он похолодел от ужаса и обратился в бегство. Бэмби молча мчался за ним, он был совсем близко, и Карус понял, что Бэмби, потеряв голову, злобно и неумолимо решил убить его. От страха Карус полностью перестал владеть собой. Он метнулся в сторону от тропы и из последних сил вломился в чащу, он ничего больше не хотел, ничего больше не думал, он жаждал только пощады или спасения.

Внезапно Бэмби отстал от него и остановился. Карус от страх этого не заметил и мчался, сломя голову, через заросли все дальше и дальше.

Однако, Бэмби остановился потому что услышал зов Фалины. Он прислушался, и в это время она снова позвала его, испуганно и требовательно. В ту же минуту он повернулся и бросился назад.

Когда он выскочил на луг, он еле успел увидеть Фалину, которая убегала в заросли от преследовавшего ее Ронно.

- Ронно! - крикнул Бэмби.

Он крикнул, не понимая, что это кричит он сам.

Ронно, который из-за хромоты не мог очень быстро бегать, остановился.

- Смотри-ка, - сказал он важно, - маленький Бэмби! Тебе что-нибудь от меня надо?

- Мне надо, - сказал спокойно Бэмби, но голосом, который совершенно изменился от сдерживаемой силы и обузданного гнева, мне нужно, чтобы, ты оставил в покое Фалину и немедленно убрался прочь.

- И больше ничего? ~-высокомерно спросил Ронно. А ты, однако, обнаглел... вот уж чего я никогда не ждал.

- Ронно, сказал Бэмби еще тише, - я тебе советую это сделать. Потому что, если ты немедленно не уйдешь, то потом тебе захочется убежать на собственных ногах, но ты уже но сможешь больше бегать.

- Ого! - обозлился Ронно, - ты смеешь так говорить со мной? Потому что я хромаю? Вообще-то не заметно. Или ты может быть думаешь, что я боюсь тебя из-за Каруса, который оказался презренным

трусом. Я по-хорошему советую тебе...

- Нет, Ронно, - перебил его Бэмби, - это я советую тебе, Уходи!

Его голос дрожал.

- Я всегда любил тебя, Ронно. Я считал тебя очень умным, относился к тебе с уважением, потому что ты намного старше меня. Я говорю тебе последний раз, уходи,... мое терпение кончилось...!

- Плохо! - насмешливо сказал Ронно, - что у тебя так мало терпения, очень плохо, мой маленький. Однако, успокойся, с тобой я быстро разберусь. Тебе не придется долго ждать. Или ты может быть забыл, как часто я прогоняя тебя?

После этого напоминания у Бэмби не нашлось ни слов, ни самообладания. Словно безумец, обрушился он на Ронно, который встретил его, наклонив голову. С грохотом столкнулись они друг с другом. Ронно крепко стоял на ногах и удивился, что Бэмби не отпрянул назад. Внезапное нападение озадачило его, так как он не ожидал, что Бэмби первый нападет на него. С тревогой почувствовал он огромную силу Бэмби и увидел, что ему надо собраться с силами. Ронно захотел схитрить, пока они стояли упершись лбами.

Он внезапно отпрянул, чтобы Бэмби потерял равновесие и упал голевой вперед.

Однако, Бэмби поднялся на задние ноги и сразу же с удвоенной слой бросился на Ронно, прежде чем тот успел выиграть время и занять устойчивое положение. Раздался звонкий треск, ибо от рогов Ронно откололся один зубец. Ронно показалось, что у него раскололся лоб. У него посыпались искры из глаз и зашумело в ушах. В следующую минуту сильный удар порвал ему плечо. У него перехватило дыхание, он лежал на земле и рассвирепевший Бэмби стоял над ним.

- Отпусти меня, - простонал Ронно.

Бэмби еще рад наугад ударил его. Его взгляды метали молнии.

Казалось, он и думать не думает о пощаде.

- Я прошу тебя... прекрати, - жалобно взывал Ронно, - ты ведь знаешь, что я хромаю, я просто пошутил... пощади меня... разве ты не понимаешь шуток?

Бэмби, не сказав ни слова, отпустил его. Ронно с усилием поднялся. У него текла кровь, он качался из стороны в сторону. Не сказав ни слова, он ушел.

Бэмби хотел пойти в лес и разыскать Фалину. В это время она вышла на луг. Она стояла на опушке леса и все видела.

- Это было великолепно, - сказала она, смеясь.

Но серьезно и тихо добавила:

- Я люблю тебя.

Они ушли вдвоем и были очень счастливы.

В один из дней решили они разыскать в глубине леса маленькую прогалину, на которой Бэмби видел последний раз старика, Бэмби с воодушевлением рассказывал о нем Фалине.

- Может быть мы встретим его еще раз, я тоскую по нему.

- Это было бы неплохо, - храбро сказала Фалина, - мне в самом деле хочется поболтать с ним разочек.

Фалина говорила неправду. Конечно, ее разбирало любопытство, но по существу она побаивалась старика.

Начинались, белесые сумерки, близился восход солнца.

Они тихо шли рядом. В этом месте росли только маленькие кустики и можно было видеть, что происходит вокруг. Недалеко от них раздался шорох. Они сразу остановилась и посмотрели в ту сторону. Медленно и уверено сквозь рощу к прогалине шел олень.

Он скользил в белесом полусвете, словно серая гигантская тень.

Фалина в ту же минуту закричала. Бэмби сохранял выдержку. Конечно, он испугался ничуть не меньше, и крик уже стоял у него в горле. Однако, голос Фалины звучал так беспомощно, что ему стало

ее жалко, и он справился с собой, чтобы Фалину утешить.

- Кто это? - озабоченно прошептал он, но голос его дрожал. - Кто это? Он ведь ничего нам не сделает!

Фалина продолжала кричать.

- Не надо волноваться, любимая, - просил Бэмби, - Это ведь смешно всегда так пугаться этих господ. В конце концов они наши родственники.

Но Фалина и слушать не хотела о, таком родстве. Она стояла, как вкопанная и, глядя на оленя, который беспечно уходил все дальше. продолжала кричать.

- Успокойся! - просил Бэмби, - что он подумает о нас?

Фалину невозможно было успокоить.

- Пусть думает, что хочет, - воскликнула она, - и продолжала кричать: - А-о! Ба-о!... это чересчур быть .таким огромны!

Она все кричала и кричала:

- Ба-о! - и добавила, - оставь меня... я не могу иначе! Я должна! Ба-о! Ба-о! Ба-о!

Теперь олень стоял посередине прогалины и искал в траве чем бы полакомиться.

В душе у Бэмби, который смотрел то на обезумевшую Фалину, то на спокойного оленя, что-то шевельнулось. Утешая Фалину, он преодолел собственный страх. Теперь он упрекал и презирал себя за то, что каждый раз при виде оленя у него щемило сердце от страха, волнения, изумления и покорности.

Наконец он решился.

- Все это глупость, - сказал он, - теперь я подойду к нему и познакомлюсь.

- Не делай этого! кричала Фалина, - не делай этого! Ба"о! быть беде, ба-о!

- Я сделаю это во что бы то ни стало, - возразил Бэмби.

Олень, который так спокойно лакомился и не обращал ни малейшего внимания на испуганную семью, казался ему чересчур высокомерным. Он чувствовал себя задетым и униженным.

- Я иду, - сказал он, - замолчи, наконец! Ты увидишь, что ничего не случится, жди здесь.

Он в самом деле пошел. Но Фалина не стала ждать. У нее на .это не было ни малейшего желания, да и храбрости тоже. Она повернулась и с криком убежала. Фалина считала, что это самое лучшее, что она может сделать. Все глуше и глуше звучали ее крики:

- Ба-о! Ба-о!

Бэмби охотно последовал бы ее примеру. Но как раз теперь это было невозможно. Он собрался с духом и пошел вперед. Сквозь ветки он видел оленя, который, наклонив к земле голову, стоял на прогалине.

Бэмби почувствовал, как застучало его сердце, когда он вышел шел на прогалину.

В ту же минуту олень поднял высоко голову и, посмотрел в его сторону. Потом стал рассеянно смотреть прямо перед собой.

Бэмби счел в высшей степени высокомерным и первое, и второе, и то, так олень посмотрел на него, и то, как он сейчас смотрел перед собой, словно перед ним никого не было.

Бэмби не знал, что делать. Он шел с твердым намерением заговорить с оленем. Он хотел сказать, - здравствуйте, меня зовут Бэмби. Могу ли я позволить себе узнать Ваше имя?

Так, да не очень! Он представил себе, что все очень просто, а на деле оказалось, это все не так просто. Что проку от его самых хороших намерений? Бэмби совсем не хотелось показаться невоспитанным, а он им оказался, .раз уж вышел на прогалину и молчит. Он также не хотел показаться назойливым, но окажется им, если первым начнет разговор.

Олень стоял, на прежнем месте возмутительно величественно. Бэмби восхищался им и чувствовал се-бя униженным. Напрасно старался он сбросить с себя оцепенение и все время повторял, почему я даю себя запугать...? Я такой же, как он... такой же, как он.

Ничего не помогало. Бэмби одолевал страх и в глубине души он понимал, что он не совсем такой. С давних пор. У него было отвратительное настроение, ему пришлось собрать все свои силы, чтобы сохранить выдержку.

Олень смотрел на него и думал, - какой очаровательный... самом деле восхитительный... такой красивый изящный... какие изысканные манеры... Не надо так пристально смотреть на него. Это в самом деле не прилично. Кроме того, я могу его смутить.

Он снова стал смотреть поверх Бэмби в пустоту.

- Какой высокомерный взгляд! Б

Бэмби больше не сомневался.

- Это невыносимо, слишком много он о себе думает!

Олень думал, - Я бы с удовольствием поговорил с ним... он такой симпатичный... как глупо никогда не разговаривать друг с другом! Он по-прежнему задумчиво смотрел перед собой.

- Я для него воздух, - сказал себе Бэмби, эти родственники всегда ведут себя так, словно, кроме них на всем свете никого не существует!

- Однако, что я ему скажу... - размышлял олень, - образования у меня нет... скажу какую нибудь глупость и покажусь смешным... потому что он, конечно же, очень умный.

Бэмби собрался с силами и уверенно посмотрел на оленя.

- Как великолепен! - подумал он в отчаянии.

- Что же..., наверное, в другой раз, - окончательно решил олень и недовольно, но величественно ушел.

Бэмби с горечью в сердце остался на прогалине.

Жарко. Солнце выпило все облака и безраздельно господствует в неоглядных, поблекших от жары, синих далях. Мареве окутало лес. Над лугами и верхушками деревьев дрожат волны прозрачного словно стекло, воздуха, подобно тому, как дрожат они над языками пламени. Ни, один лист, ни одна травинка не шелохнутся. На лесных дорожках и тропинках ни души. Лес, словно зачарованный стоит недвижим в ослепительных лучах солнца. Земля, заросли и звери блаженствуют. Бэмби спит.

Всю ночь напролет они с Фалиной радовались Жизни, резвились до самого рассвета, и он от счастья забыл даже про еду. Бэмби так устал, что ему совсем не хотелось есть. У него слипались глаза Он лег в зарослях там где только что ходил и стоял, и сразу уснул. Горько-сладкий запах, который испускал можжевельник под лучами солнца, тонкий аромат молодого волчника у него в головах пьянили его во время сна и вливали в ноги новые силы.

Внезапно он проснулся и встревожился.

Не Фалина ли звала его?

Бэмби огляделся. Со сна он все еще видел, как она стояла здесь подле него и обкусывала листочки, когда он прилег отдохнуть. Он думал, что она осталась с ним. Сейчас ее не было, наверное ей надоело одиночество, и она хочет, чтобы Бэмби нашел ее.

Прислушиваясь, Бэмби прикидывал, сколько времени он так крепко спал, сколько раз Фалина звала его. Сообразить он не мог, его голова была затуманена сном.

В это время крик прозвучал снова. Бэмби рывком повернулся в ту сторону, откуда он донесся. И снова крик! Сон мигом слетел с него. Бэмби почувствовал себя удивительно бодрым, отдохнувшим, сильным и, очень голодным.

Снова прозвучал звонкий тоненький голосок, словно тихо прощебетала птичка:

- Приди... приди...

Конечно, это ее голос! Это Фалина! Бэмби так стремительно бросился вперед, что сухие ветки кустов и теплые зеленые листья, через которые он пробивался, трещали и шелестели.

Однако, сделав большой прыжок, он должен был остановиться и отскочить в сторону. Перед ним стоял старик и загораживал дорогу.

В Бэмби кипела любовь. Сейчас ему было не до старика. Он сможет наверное снова встретить его когда-нибудь позже. Сейчас у него не было времени для старого господина, какого бы уважения он не заслуживал. Сейчас он думал только о Фалине.

Он вскользь поздоровался и хотел быстро пробежать мимо.

- Куда? - серьезно спросил .старик.

Бэмби стало немного страшно, он хотел было, отговориться, но все-таки опомнился и честно ответил:

- К ней.

- Не ходи, - сказал старик.

На одну секунду в Бэмби вспыхнула злоба, но только на секунду. Не идти к Фалине? Как может старик такое предлагать? Он подумал, - я просто убегу. Он быстро взглянул на старика. Темные глаза проникновенно смотрел на него, и этот взгляд накрепко приковал Бэмби к месту. Он дрожал от нетерпения, по остался.

- Она зовет меня, - сказал он в свое оправдание.

Он сказал это таким тоном, в котором отчетливо слышалась просьба:

- Не держи меня!

- Нет, - сказал старик, - она не зовет.

Снова нежно прозвучало, - приди, - словно прощебетала птичка.

- Спять? - взволнованно крикнул Бэмби, - Вы ведь слышите!

- Слышу, - сказал старик.

- Итак, до свиданья, - торопливо оказал Бэмби.

Но старик приказал:

- Останься!

- Что Вы хотите? - Закричал Бэмби вне себя, - пустите меня! У меня нет времени... Я прошу Вас... когда Фалина меня зовет... Вы должны это понять...

- Я говорю тебе, - сказал старик, - это не она.

Бэмби пришел в отчаяние:

- Но, я четко различаю ее голос.

- Выслушай меня, - продолжал старик.

У Бэмби горела под. ногами земля.

- Потом! Я вернусь, - умолял он.

- Нет, - печально сказал старик, - ты не вернешься. Никогда.

Снова раздался крик.

- Я должен! Я должен!

Бэмби уже почти терял самообладание

- Хорошо, - многозначительно сказал старик? - тогда мы пойдем вместе.

- Только быстро! - вскричал Бэмби и прыгнул вперед.

- Нет, - медленно приказал старик таким тоном, который вынудил Бэмби подчиниться.

- - пойдешь за мной след в след.

Старик двинулся в путь. Бэмби с нетерпением, вздыхая шел за ним

- Послушай, - не останавливаясь сказал старик, - как бы часто не раздавался крик, не отходи от меня. Если это Фалина, мы придем вовремя.

Но это не Фалина. Все зависит от того, поверишь ли ты мне сейчас или нет.

Бэмби не осмелился возразить и молча покорился.

Старик медленно шел вперед и Бэмби следовал за ним. О, как старик умев ходить! Ни звука не раздавалось под его копытами. Ни один лист не шевельнулся. Ни одна ветка не хрустнула. При этом старик скользил через густые заросли, пробирался через сплетение веток многолетних кустов. Бэмби восхищался, несмотря на лихорадочное нетерпение. Он никогда не думал, что можно так ходить.

Крик повторялся и повторялся.

Старик остановился прислушался и кивнул головой.

Бэмби стоял радом, дрожа от волнения, измученный необходимостью подчиняться и вообще ничего не понимал.

Один раз старик остановился, когда крика не было, прислушался и кивнул. Бэмби не слышал ничего. Старик перестал идти прямо на крик и пошел по дуге. Бэмби пришел в бешенство. Крик потерялся.

Наконец они подошли ближе, еще ближе, теперь они были совсем близко.

Старик прошептал:

- Что бы ты сейчас ни увидел... не шевелись... ты слышишь? Смотри внимательно на меня и веди себя так же осторожно! И не теряй самообладания...

Еще два шага... и тут в ноздри Бэмби внезапно ударил хорошо знакомый острый, возбуждающий запах. Запах был такой густой, что Бэмби едва не закричал. Он стоял как вкопанный. Его сердце только что не выпрыгивало из груди.

Старик спокойно стоял рядом Он глазами показал Бэмби направление: там!

Там стоял Он!

Он стоял совсем близко, опираясь на ствол дуба, укрытый орешником и при этом тихо звал:

- Приди... пряди...

Виднелись только Его плечи. Его лицо можно было различить, если Он чуть-чуть поворачивался.

Бэмби был в таком смятении, так потрясен, что только мало-помалу стал понимать: там стоит Он. Это Он притворился Фалиной. Это Он звал:

- Приди... приди...

Тихий ужас охватил Бэмби. Мысль о бегстве вырвалась из глубины души и подталкивала его.

- Стой на месте! - быстро и повелительно прошептал старик, словно хотел предотвратить приступ страха. Бэмби с трудом сдержался.

Старик смотрел на него сначала немного насмешливо как это, несмотря на волнение, показалось Бэмби. Потом, однако, снова серьезно и доброжелательно.

Бэмби, сверкая глазами, насторожено смотрел туда, где стоял Он и чувствовал, ото у него не хватит сил выдерживать и далее эту ужасную близость.

Старик, словно отгадав его мысли, шепнул:

- Идем, - и повернул назад.

Они осторожно крались прочь. Старик делал удивительные зигзаги, цель которых Бэмби не понимал. Теперь он следовал этим неторопливым шагам с еле сдерживаемым нетерпением. Если по дороге сюда его влекла вперед тоска по Фалине, то сейчас по его жилам растекалось желание бежать.

Однако, старик шел медленно, останавливался, слушал и делал новые зигзаги, снова останавливался, снова слушал и медленно, очень медленно шел дальше.

Теперь они должны были быть уже далеко от страшного места.

- Если он сейчас остановится, можно будет уже разговаривать, и я поблагодарю его. Бэмби видел, как прямо перед ним, старик исчез в густом переплетении высоких кустов бирючины. Не шевельнулся ни один листик, ни одна ветка не треснула, когда он скользнул в заросли.

Бэмби шел за ним и старался изо всех сил так же бесшумно пробраться в заросли и так же искусно избегать любого шороха. Но это ему не удалось. Листья тихо шелестели, ветки сгибались под его боками и с громким шорохом снова быстро взлетали вверх, сухие сучья ломались с коротким, пронзительным треском у него на груди.

- Он спас мне жизнь, - продолжал размышлять Бэмби, что я скажу ему.

Старик исчез, его нигде не было видно. Бэмби очень медленно вышел из зарослей на поляну, заросшую цветущим золотарником, поднял голову и огляделся. Куда бы он не глянул, нигде не шевелилась ни одна травинка. Он был один.

Освободившись от опеки, он в ту же минуту поддался желанию бежать и помчался. Под его высокими прыжками заросли золотарника протяжно шипели и ложились рядами, словно скошенные косой.

Он долго бродил вокруг, пока не встретил Фалину. Он задыхался, устал. Он был счастлив и глубоко тронут.

- Я прощу тебя, любимая, - сказал он, - я - прошу тебя... никогда не зови меня, когда мы разлучаемся... никогда больше не зови меня...! Мы будем искать друг друга, пока не найдем... но я прошу тебя, никогда не зови меня... потому что я не могу противостоять твоему голосу.

Прошло два дня. Бэмби и Фалина беззаботно пробирались вдвоем через чащу дубового леса на другой стороне луга. Они хотели пересечь луг и около высокого дуба выйти на старую тропу. Когда лес впереди поредел, они остановились и выглянули наружу. Там около дуба мелькало что-то красное.

- Кто бы это мог быть? - прошептал Бэмби.

- Наверное Ронно или Карус, - сказала Фалина.

Бэмби засомневался.

- Они не смеют теперь приближаться ко мне.

Бэмби посмотрел внимательнее.

- Нет, - решил он, - это не Ронно и не Карус... это... чужак.

Фалина согласилась. Она была удивлена и полна любопытства.

- Правильно...чужак, теперь я тоже вижу... странно!

Они смотрели во все глаза.

Как непринужденно он себя ведет! - воскликнула Фалина.

- Глупо, - сказал Бэмби, - в самом деле глупо! Он ведет себя, как совсем маленький ребенок,

ребенок, как будто не существует никакой опасности!

- Пойдем к нему, - предложила Фалина.

Ее разбирало любопытство.

- Хорошо, - согласился Бэмби, - пойдем... я должен поближе посмотреть на молодчика.

Они сделали несколько шагов, и Фалина нерешительно остановилась.

- Но... если он начнет задираться,... он сильный...

- Подумаешь! - Бэмби наклонил голову и скорчил пренебрежительную мину.

- Посмотри только на его маленькие рога, чего мне их бояться? Он толстый и жирный... откуда взяться силе? -Я не думаю.

- Пойдем же.

Они пошли.

Там на лугу чужак лакомился метелками и заметил их только тогда, когда они уже довольно далеко отошли от леса. Он тотчас побежал им навстречу. Он прыгал, резвился и по-прежнему производил странное впечатление ребенка. Бэмби и Фалина озадаченно остановились и подозвали его. Теперь он был от них примерно в двух шагах. Он тоже остановился. Через некоторое время он спросил:

- Разве вы не знаете меня?

Бэмби приготовился к бою и наклонил голову.

- А ты нас знаешь?

Чужак перебил его.

- Но Бэмби! - вскричал он с упреком.

Бэмби вздрогнул, услышав свое имя. От звука этого голоса у него екнуло сердце, но Фалина уже прыгнула чужаку навстречу.

- Гобо, - вскрикнула она и замолчала.

Они стояли неподвижно, не в силах вымолвить ни слова. У них перехватило дыхание.

- Фалина, - тихо сказал Гобо, - Фалина... сестра... значит ты меня все-таки узнала.

Он подошел к ней и поцеловал. Внезапно у него хлынули слезы.

Фалина тоже плакала, она не могла говорить.

- Да...Гобо... - начал Бэмби.

Его голос дрожал, он был очень взволнован, глубоко потрясен и удивлен сверх всякой меры.

- Да... Гобо разве ты не умер?

Гобо рассмеялся.

- Ты ведь видишь... разве по мне не видно, что я не умер.

- Но тогда... в снегу? - упорствовал Бэмби.

- Тогда? - Гобо приосанился: - Тогда Он спас меня.

- Где же ты был так долго? спросила ошеломленная Фалина.

- У Него... все время у Него... - ответил Бэмби.

- У Него... все время у Него... - ответил Гобо.

Он замолчал и смотрел на Фалину и Бэмби, наслаждаясь их растерянным видом. Потом добавил:

- Да, мои дорогие... я много пережил... больше чем вы все в своем лесу.

Его слова прозвучали немного хвастливо, но они этого даже не заметили, настолько велико было их замешательство и удивление.

- Расскажи! - взволнованно крикнула Фалина.

- О, - сказал довольный Гобо, - я могу рассказывать много дней подряд и этому не будет конца.

- Так расскажи! - настаивал Бэмби.

Гобо повернулся к Фалине и стал серьезным.

- Мама еще жива? - спросил он робко и тихо.

- Да, - весело воскликнула Фалина, - Она жива... но я ее давно не видела.

- Я хочу немедленно к ней, - сказал Гобо, - вы пойдете со мной?

И они пошли.

Всю дорогу они больше не разговаривали. Бэмби и Фалина понимали страстное желание Гобо увидеть мать и поэтому молчали. Гобо торопливо шея впереди и молчал. Они не докучали ему.

Только изредка, когда он, поглощенный своими мыслями, пробегал мимо перекрестка, стремясь все время вперед, или от внезапной спешки выбирал не то направление, они очень тихо окликали его.

- Туда, - шептал в этом случае Бомби. Или Фалина говорила ему.

- Нет... здесь поворот...

Два раза им надо было миновать широкие прогалины. Они Заметили, что Гобо никогда не останавливается на опушке леса, никогда не дает себе труда из осторожности, хотя бы на мгновенье осмотреться, прежде чем выйти на открытое место, а наоборот, не гладя, выбегает из чащи. Каждый раз, когда это случалось, Бэмби и Фалина обменивались удивленными взглядами. Однако, они не произносили ни слова и немного нерешительно шли за ним.

Им пришлось долго ходить по лесу вдоль и поперек и искать.

Внезапно Гобо узнал тропинку, по которой ходил в детстве. Он был потрясен, Си не подумал, что Бэмби и Фалина вели его, посмотрел на них и воскликнул:

- Что вы скажете, здорово я нашел сюда дорогу?

Они ничего не сказали. Только снова посмотрели друг на друга.

Вскоре они приищи к маленькой каморке из листьев.

- Здесь! - вскричала Фалина и проскользнула внутрь. Гобо последовал за ней и остановился. Это была каморка, где они оба появились на свет, где жили с. матерью, когда были совсем маленькими. Гобо и Фалина посмотрели друг другу в глаза. Они не произнесли ни слова, Фалина нежно поцеловала брата. Потом они поспешили дальше. Они еще примерно час бродили по лесу. Солнце все ярче и ярче светило сквозь ветви деревьев, в лесу становилось все тише и тише. Пришло время ложиться и отдыхать. Но Гобо не чувствовал усталости. Он торопливо шел вперед, тяжело дышал от нетерпения и возбуждения и без причины озирался. Он вздрагивал когда у него под ногами в траве пробегала ласка. Он только что не наступал на фазанов, которые прижимались к земле, но сильно пугался, вздрагивая от страха когда они, громко хлопая крыльями и бранясь, взлетали перед его носом.

Бэмби удивлялся, насколько чужим и слепым шел Гобо по лесу.

Гобо остановился и обернулся к Бэмби и Фалине.

- Не найти! - с отчаяньем проговорил он.

Фалина успокоила его:

- Сейчас, - сказала она взволнованно, - сейчас, Гобо.

- Она посмотрела на него. У Гобо снова был беспомощный вид, который ей был так хорошо знаком.

- Может быть нам позвать ее? - сказала она - может быть нам позвать ее, как раньше, когда мы еще были детьми?

Бэмби, однако, пошел вперед. Он сделал всего два шага и заметил тетю Эну. Она уже отдыхала в тени орешника недалеко от них.

- Наконец-то! - сказал он про себя.

В туже минуту к нему подошли Гобо и Фалина. Все трое стояли рядом и смотрели на тетю Эну. Она тихо подняла голову и посмотрела на них сонными глазами.

Гобо нерешительно сделал два шага и тихо позвал:

- Мама.

Словно поднятая ударом грома, подскочила сна на ноги и стояла, как вкопанная.

Гобо быстро подскочил к ней.

- Мама... - снова начал он, хотел что-то сказать, но не мог проговорить ни слова.

Мать смотрела ему в глаза. Ее оцепенение проходило, дрожь волнами пробегала по телу.

Она ничего не спрашивала, не просила объяснить или рассказать. Она медленно поцеловала Гобо, поцеловала его голову, шею.

Она непрерывно вытирала его своими поцелуями, как делала это в тот час, когда родила его.

Бэмби и Фалина ушли.

Они собрались в глубине леса на маленькой прогалине и слушали рассказ Гобо.

Там был дружище заяц, который от изумления поднимал уши, напряженно слушал и, потрясенный у слышанным, снова опускал их, чтобы сразу же еще раз поднять.

Сорока примостилась на самой нижней ветке бука и слушала с ошарашенный видом. Сойка сидела напротив нее на ветке ясеня и от волнения время от времени удивленно вскрикивала.

Два знакомых Фазана объявились шесте с женами и детьми, изумленно вытягивали шеи, послушав, снова втягивали их и не произнося ни слова, вертели головами во все стороны.

Белочка тоже примчалась сюда. Она очень волновалась, это было заметно по ее поведению. Она то соскальзывала к земле, то взбиралась на одно или другое дерево или сидела, опираясь на поднятый хвостике показывая белую грудку. Она снова и снова хотела перебить Гобо, хотела что-то сказать, но остальные каждый раз шикали на нее.

Гобо рассказывал, как он беспомощно лежал в снегу и ждал смерти.

- Собаки нашли меня, - рассказывал он, - собаки это страшные звери, - вообще страшнее их на свете никого нет. Их пасть обагрена кровью, их голос полон злобы, они не знают жалости. Он оглядел присутствующих и продолжал... - так вот... с тех пор я, конечно, играл с ними, как с равными... он сказал это с гордостью, - мне больше не надо их бояться, потому что теперь мы друзья. Несмотря на это, когда они начинают лютовать, кровь ударяет тебе в голову, а сердце перестает биться. Они не всегда такие злые, как я вам только что рассказал, я ведь их друг... но их голоса обладают страшной силой.

Он замолчал.

- Рассказывай дальше! - потребовала Фалина.

Гобо посмотрел на нее.

- Ну, в тот раз они едва не разорвали меня, но тогда пришел Он!

Гобо сделал паузу. Слушатели затаили дыхание.

- Да, - сказал Гобо, - потом пришел Он! Он прикрикнул на собак, и они сразу притихли. Он прикрикнул еще раз и они легли у Его ног на землю и не двигались. Потом он поднял меня. Я закричал. Но Он погладил меня. Он осторожно прижал меня к груди, Он не делал мне больно. И сразу унес меня.

Фалина перебила Гобо.

- Что такое унес?

Гобо принялся объяснять ей, обстоятельно и важно.

- Очень просто, - вскричал Бэмби, - посмотри, Фалина, как делает это белочка, когда держит орех и уносит его.

Белочка, наконец, решилась.

- Один из моих двоюродных братьев... - начала было она.

Однако, остальное сразу же закричали;

- Тихо! Пусть рассказывает Гобо!

Белочке пришлось замолчать. Она от огорчения прижала передние лапки к белой грудке и повернулась к сороке, чтобы поговорить с ней:

- В самом деле... один из моих двоюродных братьев...

Однако, сорока повернулась к ней спиной.

Гобо рассказывал чудеса:

- Снаружи холодно и ревет буря. А внутри у Него затишье и тепло как летом.

- Хах! - проскрипела сойка.

- Снаружи хлещет дождь с неба и все плывет. Но внутри у Него не падает ни одна капелька и ты сухой.

Фазаны завертели головами словно от боли.

- Снаружи повсюду лежит толстым слоем снег, а внутри я стоял в тепле, мне было даже жарко, и Он кормил меня сеном, каштанами, картофелем, свеклой, об этом я мог только мечтать.

-Сеном?! - дружно, удивленно, недоверчиво и взволнованно спросили слушатели.

- Светлым, сладким сеном, - повторил Гобо спокойно и победоносно огляделся.

Белочка настойчиво вмешалась в разговор:

- Один из моих двоюродных братьев.

- Помолчи! - закричали остальные.

Фалина настойчиво спросила у Гобо:

- Откуда у Него зимой сено и все остальное?

- Он выращивает это, - ответил Гобо, - то, что Ему надо Он выращивает, и то, что надо Ему, у Него всегда есть!

Фалина продолжала спрашивать:

- Пока ты жил у Него, тебе было очень страшно?

Гобо снисходительно улыбнулся!

- Нет, дорогая Фалина. Совсем не страшно. Я ведь знал, что Он не хочет причинить мне вреда. Почему я должен был бояться Его? Вы все думаете, что Он злой. Но Он не злой. Если Он кого-то любит, то Он добрый. Удивительно добрый. Никто на свете не может быть таким добрым как Он.

Внезапно, когда Гобо произносил эти слова, из чащи молча вышел старик.

Гобо его не заметил и продолжал рассказывать. Но все остальные увидели старика и почтительно затаили дыхание.

Старик стоял неподвижно и серьезно и пристально смотрел на него.

Гобо продолжал рассказывать.

- Не только Он сам. Его дети тоже любили меня, и Его жена, и остальные. Они меня гладили, кормили меня и играли со мной.

Он замолчал, увидев старика.

Воцарилась тишина.

Старик спросил Гобо тихим повелительным голосом?

- Что за полоса у тебя на шее?

Все посмотрели на Гобо и только теперь увидели темную полосу от свалявшихся и вытершихся волос, которая шла у него вокруг шеи.

Гобо неуверенно ответил:

Это...? Это от ленты, которую я носил... это Его лента... и... да... и это большая честь носить Его ленту... это...

От смущения он запнулся.

Все молчали Старик долго печально и проникновенно смотрел на Гобо.

- Несчастный, - сказал он тихо, повернулся и ушел.

Среди тишины и смятения, последовавших за его словами, раздался голос белочки, которая принялась болтать:

- В самом деде... один из моих двоюродных братьев тоже был у Него. Он поймал его и держал в клетке... очень долго, пока однажды мой двоюродный брат...

Никто не стал белочку слушать. Все разошлись.

В один из дней снова появилась Марена.В тот год, когда исчез Гобо, она уже вышла из детского возраста, но ее с тех пор почти не было видно, потому что она всегда держалась в стороне и была себе на уме. Марена осталась худенькой и выглядела совсем юной. Однако, она была серьезной и скромной, и превосходила всех своим кротким

нравом. Теперь она услышала от белочки, сойки, дрозда и фазана, что Гобо вернулся, пережив много удивительного. Поэтому она пришла, чтобы посмотреть на него. Мать Гобо очень гордилась этим визитом и радовалась ему. Мать Гобо от счастья вообще стала очень гордой. Она радовалась, что весь лес говорит о ее сыне, купалась в его славе и требовала от каждого признать, что Гобо самый, умный, самый способный и самый хороший.

- Что ты скажешь, Марена? - воскликнула она. - Что ты скажешь Гобо?

Она не дождалась ответа и продолжала:

- Ты еще помнишь, как фрау Неттла говорила, что из него ничего не выйдет, потому что он немного дрожал на морозе... ты еще помнишь, как она пророчила мне, что я получу от него немного радостей?

- Ну, Вы как раз видели от Гобо достаточно горя, - ответила Марена.

- Все прошло! - вскричала мать и удивилась, что кто-то еще может вспоминать про такие вещи. Ах, мне так жалко бедную Фрау Наттелу. Досадно, что ее уже нет в живых, и она не может увидеть каким стал мой Гобо.

- Да, - тихо сказала Марена - очень жаль ее.

Гобо с удовольствием слушал, как мать расхваливает его. Это нравилось ему. Он стоял рядом и грелся в похвалах, как в теплых лучах солнца.

Мать рассказывала Марене:

- Даже старый вожак пришел посмотреть на Гобо.Ј

Сна сказала это таинственно, шепотом и радостно.

- Он еще никогда не показывался нам на глаза... но ради Гобо он пришел.

- Почему он назвал меня "несчастный", - сказал Гобо недовольней тоном. - Хотел бы я знать, какой смысл в этом слове!

- Оставь, - утешила его мать, - он ведь очень старый и странный.

Тем не менее, Гобо решил, наконец, отвести душу!

- Целый день это не шло у меня из головы. Несчастный! Я вовсе не несчастный! Я очень счастлив! Я больше знаю о земле, на которой мы живем, чем кто-либо здесь в лесу! Что скажешь мне ты, Марена?

- Да, - ответила она, - этого, конечно, никто не может отрицать.

С этого дня Марена и Гобо не расставались.

Бэмби искал старика. Ночь за ночью рыскал он вокруг от восхода солнца до зари нехожеными тропами без Фалины.

Временами он еще тянулся к Фалине, так же охотно, как и раньше, проводил с ней время, с удовольствием бродил вместе с ней по округе и слушал ее болтовню, обедал вместе с ней на лугу или на опушке леса, но это уже не могло удовлетворить его до конца.

Раньше, бывая вместе с Фалиной, Бэмби лишь однажды мельком вспомнил свои встречи со стариком. Сейчас он искал старика, ощущал необъяснимое настоятельное желание увидеть его и только один раз невзначай вспомнил Фалину. Он всегда мог призвать ее, стоило ему только этого захотеть. Но совместное времяпрепровождение с другими, с Гобо, с тетей Эной его не очень привлекало. О избегал этого при первой возможности.

Слово, которым старик отозвался о Гобо, продолжало звучать в Бэмби. Он непонятным образом глубоко ранило его. Гобо сразу, с первого дня своего появления странно тронул Бэмби. Бэмби не понимал почему, но внешний вид Гобо сразу подействовал на него немного удручающее. Неизвестно отчего, но Бэмби было стыдно и боязно за него. Однако, теперь когда он бывал вместе с беззаботным, самовлюбленным, удовлетворенным, высокомерным Гобо, это слово не выходило у него из головы: несчастный! Оно не давало ему покоя!

В одну из темных ночей, когда Бэмби в очередной раз к радости неясыти уверял ее, что очень испугался, ему пришло в голову задать ей вопрос:

- Может быть Вы знаете, где мне искать теперь старика?

Неясыть прогукала, что не имеет об этом никакого представления. Но Бэмби заметил, что она не хочет говорить откровенно.

- Нет, сказал он, - я Вам не верю. Вы очень умны, Вы знаете обо всем, что происходит в лесу... Вы наверняка знаете, где скрывается старик.

Неясыть, которая было распушила перья, снова прижала их к телу и сделалась тоненькой.

- Конечно, я знаю, - прогукала они еще тише, - но я не должна этого говорит... я в самом деле но должна...

Бэмби начал ее упрашивать:

- Я Вас не выдам... как я посмею такое сделать, ведь я Вас так уважаю...

Неясыть снова превратилась в красивый, мягкий, серо-коричневый парик, как всегда от удовольствия, немного закатила умные большие глаза, и спросила:

- Так, так, Вы в самом деле уважаете меня? Почему?

Бэмби не смутился.

- Потому что Вы такая мудрая, - сказал он искренне, - и несмотря на это такая веселая и приветливая. И потому что Вы так хорошо юмеете пугать других. Это так умно пугать других, очень умно. Я хотел бы тоже это уметь, это очень помогло бы мне.

Неясыть спрятала клюв в пушистой грудке. Она была счастлива.

- Ну, - сказала она, - я знаю, что старик хорошо относится к Вам.

- Вы так считаете? - вскричал при этих словах Бэмби, и его сердце застучало от радости.

- Да, я так считаю, - ответила неясыть, - он к Вам хорошо относится, и поэтому я думаю, что имею право сказать Вам, где он теперь.

Она плотно прижала перья и внезапно стала совсем тоненькой.

- Знаете ли Вы глубокий овраг, возле которого стоят ивы?

- Да, - кивнул Бэмби.

- Знаете ли Вы поросль молодых дубочков на другой стороне?

- Нет, - сознался Бэмби, - на другой стороне и еще никогда не был.

- Тогда слушайте внимательно, - зашептала неясыть, - на другой стороне стоит густая дубовая роща. Вам надо пройти ее. За ней пойдут одна за другой рощи орешника и золотистого тополя, боярышника и бирючины Посередине лежит старый, поваленный ветром, бук. Вам придется поискать этот бук, потому что снизу увидеть его наверняка труднее, чем сверху, с воздуха. Там живет старик. Под деревом. Только... не выдавайте меня!

- Под деревом?

- Да!

Неясыть засмеялась.

- В одном месте есть яма в песке. Ствол закрывает пустоту. Там он живет.

- Спасибо, - от души сказал Бэмби. - Я не знаю, найду ли я старика, но тысячу раз спасибо.

Он быстро убежал.

Неясыть бесшумно полетела вслед за ним и принялась почти над его головой пронзительно кричать у-ю! У-ю!

Бэмби вздрогнул.

- Вы испугались? - спросила неясыть.

- Да... - запнулся он и на этот рез сказал правду.

Неясыть удовлетворено загукала и добавила:

- Я хотела только еще раз напомнить - не выдавайте меня!

- Конечно, не выдам, - уверил ее Бэмби и убежал.

Когда он добрался до оврага, из его темной как ночь глубины появился старик, так внезапно и бесшумно, что Бомби испуганно вздрогнул.

- Я больше не бываю там, где ты меня ищешь, - сказал старик.

Бэмби молчал.

- Что тебе от меня надо? - спросил старик.

- Ничего, - запнулся Бэмби, - ох... ничего... простите меня

Спустя некоторое время старик добродушно сказал:

- Ты ведь искал меня не только сегодня?

Он ждал, Бэмби молчал. Старик продолжал:

- Вчера ^ дважды был! совсем рядом со мной и прошел мимо, сегодня утром снова дважды, совсем рядом.

- Почему, - Бэмби набрался храбрости почему Вы сказали это про Гобо.

- Ты считаешь, что я был не прав?

- Нет, - с болью в душе вскричал Бэмби, - нет! Я чувствую, что это так и есть.

Старик едва заметно кивнул и как никогда доброжелательно посмотрел на Бэмби.

Глядя ему в глаза, Бэмби сказал:

- Но, почему... я не могу этого понять!

- Достаточно того, что ты это чувствуешь. Ты поймешь это позднее. До свиданья.

Вскоре все заметили, что у Гобо есть страшная и опаснейшая привычка. Он спал ночью, когда другие бодрствовали к бродили вокруг. Вместе с тем днем, когда другие искали убежища, чтобы выспаться, он не спал, шел гулять и не колеблясь, выходил из леса и стоял со спокойной душой посередине луга под лучам солнца.

Бэмби больше не мог молчать:

- Неужели ты не думаешь об опасности? - спросил он.

- Нет, - просто ответил Гобо, - для меня она не существует.

- Ты забываешь, дорогой Бэмби, - вмешалась мать Гобо, - ты забываешь, что Он его друг. Гобо может позволить себе больше чём другие.

Ее распирало от гордости, и Бэмби об этом больше не заговаривал. Как-то раз Гобо сказал ему:

- Ты знаешь, иногда мне кажется странным, что здесь я ем, когда хочу и где хочу.

Бэмби не понял.

- Что в этом странного? Так ведь поступают все.

- Да... вы! - высокомерно сказал Гобо, - но со мной дело 'обстоит иначе. Я привык, что мою еду приносят и зовут меня, когда она готова.

Бэмби с состраданием посмотрел на него, на тетю Эну, Фалину и Морену. Но они улыбались и восхищались Гобо.

- Я думаю, -начала Фалина, - что зимой тебе придется трудно, Гобо. .Здесь на воле зимой вообще нет никакого сена, никакой свеклы и картошки.

- Это верно, - задумчиво сказал Гобо, - я об этом еще вообще не думал. Я даже не могу себе этого представить, должно быть это ужасно!

- Ничего ужасного в этом нет. Это трудно, - спокойно сказал Бэмби.

- Ну, - величественно изрек Гобо, - если мне будет чересчур трудно, я просто вернусь к Нему. Почему я должен голодать? Мне это в самом деле не нужно.

Бэмби, не сказав ни слова, повернулся и ушел.

Когда Гобо и Марена снова остались вдвоем, он завел разговор о Бэмби.

- Он не понимает меня, - сказал Гобо, - добрый Бэмби думает, что я все еще глупый маленький Гобо, каким я был раньше. Он никак не хочет примириться с тем, что я стал совсем не таким как все. Опасность! Что он в этом понимает. Он, конечно, -желает мне добра, но опасность это нечто, что касается его и ему подобных, но не меня!

Марена согласилась с ним. Она любила Гобо, а Гобо любил ее, и они были очень счастливы.

- Видишь ли, - говорил он ей, - никто не понимает меня так хорошо как ты! Правда, я не могу жаловаться. Ко мне все относятся с уважением и почтением. Но ты понимаешь меня лучше всех. Другие, слушая мои рассказы, о том, какой Он храбрый, конечно не думают, что я вру, но остаются при своем мнении и считает Его страшилищем.

- Я часто думаю о Нем, - мечтательно сказала Марена.

- Вот как? - снисходительно ответил Гобо.

- Помнишь ли ты? --продолжала Марена, - тот день, когда ты остался лежать в снегу? В тот день я сказала, что однажды Он придет к нам в лес и будет с нами играть...

- Н... нет, - ответил Гобо, растягивая слова, - этого я не помню.

Спустя две .недели Бэмби и Фалина, Гобо и Марена собрались на рассвете в старом, родном, густом орешнике. Бэмби и Фалина только что вернулись после прогулки, прошли мимо дуба и хотели отыскать свою старую лежку, когда встретили Гобо и Марену. Гобо намеревался пойти на луг.

- Останься с нами, - сказал Бэмби, - скоро изойдет солнце, сейчас никто не выходит на открытое место.

- Смешно, - пренебрежительно сказал Гобо, - мало ли что никто не выходит... я пойду.

Он пошел дальше, Марена пошла следом за ним.

Бэмби и Фалина остались на месте.

- Пойдем! - сердито сказал Бэмби, - пойдем! Пусть он делает, что хочет.

Они двинулись дальше. В эту минуту на другой стороне луга громко и предупреждающее, пронзительно закричала сойка.

Бэмби стремительно повернулся и бросился вдогонку Гобо. Он настиг его и Марену у самого дуба.

- Ты слышишь? - окликнул он его.

- В чем дело? - озадаченно спросил Гобо.

На другом конце луга снова заверещала сойка.

- Ты что не слышишь? - повторил Бэмби.

- Нет, - спокойно ответил Гобо.

- Опасность! - настаивал Бэмби.

Теперь громко застрекотала сорока, за ней сразу же вторая и третья. Одновременно еще раз закричала сойка, а сверху стали сигналить вороны.

Теперь и Фалина начала упрашивать:

- Не ходи на луг, Гобо! Там опасно!

Даже Марена взмолилась.

- Останься. Ради меня останься сегодня здесь... это опасно!

Гобо стоял и высокомерно улыбался:

- Опасность! Было бы о чем волноваться.

У Бэмби от необходимости что-то предпринять возникла идея и он предложил:

- Пусть хотя бы Марена выйдет первой на луг, .тогда мы будем знать...

Он еще не закончил, как Марена осторожно вышла на открытое место.

Все трое стояли и смотрели ей вслед. Бэмби и Фалина, затаив дыхание, Гобо нарочито снисходительно, словно предоставляя свободу их глупым действиям.

Они смотрели, как Марена шаг за шагом медленно выходила на луг, подняв голову и с дрожью в ногах. Она внимательно смотрела и втягивала ноздрями воздух.

Внезапно она молниеносно повернулась, высоко подпрыгнула и словно подхваченная бурей влетела назад в чащу.

- Он, Он там! - шептала она сдавленным от ужаса голосом. Она дрожала всем телом.

- Я... я... ви... видела Его... Он... там, - шептала она, - там, внутри... Он стоит в кустах ольхи...

- Прочь! - закричал Бэмби, - немедленно прочь!

- Идем! - молила Фалина.

- Марена, которая почти не могла говорить, шептала:

- Я прошу тебя, Гобо, давай уйдем теперь... я прошу тебя...

Гобо был спокоен.

- бегите, спасайтесь, - сказал он, - я ведь вам не мешаю. Если Он там, я пойду и поздороваюсь с Ним.

Удержать Гобо, было невозможно.

Они не ушли и смотрели, как он выходит на луг. Они остались, потому что на них повлияли и удерживали на месте и его уверенность и вместе с ней ужасный страх за него. Они не могли сдвинуться с места.

Гобо непринужденно стоял на лугу, озирался и искал кусты ольхи, казалось, он нашел их и увидел Его В эту минуту грянул выстрел.

Гобо взвился вверху круто повернулся и, клонясь на бок, бросился назад в лес.

Они еще стояли, оцепенев от страха, когда он подбежал к ним. Они услышали его свистящее дыхание, Повернулись к нему - он мчался мимо них сумасшедшими прыжками - окружили его и обратились в бегство.

В эту минуту Гобо рухнул на землю.

Марена сразу же стала подле него. Бэмби и Фалина остановились чуть дальше, они готовы бежать в любую минуту.

Гобо лежал с развороченным боком и кровоточащими внутренностями. Он с трудом, слабея, чуть-чуть повернул голову:

- Марена, - с усилием проговорил он, - Марена, 0н не узнал меня.

Его голос прервался.

В зарослях со стороны луга раздался громкий, нарастающий шум.

Марена наклонилась к Гобо:

- Он идет! - прошептала она.

- Гобо... Он идет! Может быть ты можешь подняться и вместе со мной...?

Гобо снова с трудом повернул голову, дернул ногами и остался лежать.

С треском, хрустом и шумом раздвинулись кусты, и появился Он.

Марена увидела Его совсем близко. Она медленно подалась назад, скрылась в кустарнике и торопливо побежала к Бэмби и Фалине.

Марена обернулась еще раз и увидела, как Он наклонился над раненым и схватил его.

Потом они услышали предсмертный крик Гобо.

Бэмби был один. Он подошел к реке, которая тихо струилась среди камней и прибрежных ив. Все чаше и чаще приходил он сюда с тех пор как стал держаться в одиночестве. Здесь было мало тропинок, и он почти не встречал никого из своих. Бэмби именно этого и хотел. Он все время был занят своими мыслями, и на душе у него стало тяжелее. Он не понимал, что с ним происходит, да и не задумывался над этим. В своих размышлениях он сбивался с одного на другое и ему казалось, что жизнь стала более мрачной.

Он подолгу стоял на берегу. Река в этом месте делала плавный поворот и перед его глазами открывался водный простор. Волны дышали свежестью и приносили бодрящие, горькие, необычные запахи. Они снимали заботы и навевали печаль. Бэмби стоял и смотрел на уток, которые постоянно общались друг с" другом. Они непрерывно вели веселые, серьезные и умные разговоры, Это были две мамы и вокруг каждой вертелся целый выводок детишек, которых постоянно обучали, а они неустанно учились. Иногда одна или другая мама подавала знак опасности. Молодые утята мигом удирали в разные стороны. без промедления, словно их откуда-то вытряхнули, совершенно бесшумно, поодиночке скользили они по воде. Бэмби какое-то время наблюдал как малыши, еще не умеющие летать осторожно вплывали в камыши, не задевая ни одной камышинки, чтобы они предательски не зашевелились. И тут и там он видел в камышах темные маленькие головки, которые медленно сновали в разные стороны. Потом он уже ничего больше не видел. Короткий призыв матери, и все они не медля вихрем неслись назад, Их эскадра мигом собирались снова и они начинали как прежде, осмотрительно крейсировать. Бэмби каждый раз заново удивлялся. Это было похоже на фокус.

Однажды, после такой тревоги он спросил одну из матерей:

- Что случилось? Я. очень внимательно смотрел, но ничего не увидел.

- Ничего не случилось, - ответила утка.

Другой раз один из утят, подав сигнал тревоги, с быстротой молнии повернул назад, приплыл сквозь камыш как раз к тому месту, где стоял Бэмби, и выбрался на берег.

- Что случалось? - спросил у малыша Бэмби, - я ничего не заметил.

- Ничего не случилось, - ответил малыш, отряхнул как взрослый, перья над гузкой, аккуратно привел в порядок кончики крыльев и снова пошел в воду.

несмотря на это, Бэмби доверял уткам. Он понял, что они более бдительны, лучше его слышат и видят, когда он здесь стоял, постоянное напряжение, которое не оставляло его, немного спадало.

Он также охотно беседовал с утками, Они говорили с ним не о тех вещах, о которых он так часто слышал от других. Они рассказывали о поднебесье, о ветре и о далеких полях, где можно было с наслаждением полакомиться вкуснятиной.

Иногда Бэмби видел нечто маленькое, похожее на язычок огня, что молнией пролетало мимо него вдоль берега, прижимаясь к земле.

- Ррр-их! - тихо, про себя кричал голубой зимородок и пролетал мимо.

Маленькая, мелькающая точка. Она переливалась голубым и зеленым цветом и, сверкнув, исчезала. Бэмби приходил в восторг, удивлялся и, желая посмотреть поближе на странного незнакомца, однажды окликнул его.

- Не трудитесь, этот вам все равно не ответит.

- Где Вы? - спросил Бэмби и стал пристально вглядываться в камыши.

Однако, погоныш громко расхохотался совсем в другом месте.

- Я здесь! Мрачный тип, с которым Вы только что заговорили, ни с кем не разговаривает. Подзывать его - пустое дело.

- Он такой красивый! - сказал Бэмби.

- Паршивец! - отозвался поганыш снова из другого места.

- Почему Вы так думаете? - осведомился Бэмби.

Гогота ответил совсем с другой стороны:

- Плевал он на всех и на все. По нему, гори все огнем. Он никогда ни с кем не здоровается, а на приветствие не отвечает. Он никого не предупредит, если опасность рядом. Он еще никогда ни с кем не перебросился и словечком.

- Бедный, - сказал Бэмби.

Погоныш продолжал, и его голос прозвучал теперь снова с другой стороны:

- Он наверное думает, что мы завидуем его расцветке и даже не хочет, чтобы мы получше его рассмотрели.

- Вы ведь тоже не даете на себя посмотреть, - сказал Бэмби.

В ту же минуту погоныш появился перед ним:

Меня незачем рассматривать, - сказал он просто.

Он стоял перед Бэмби тоненький, изящный, в скромном, блестевшем от воды оперении, такой взволнованный, подвижный и довольный. И мигом снова исчез.

- Я не понимаю, как можно так долго стоять на одном месте, - крикнул он из воды.

И с другого места добавил:

- Скучно и опасно так долго оставаться на одном месте.

И снова с другой стороны донесся его ликующий крик:

- Надо двигаться! - весело крикнул он Бэмби, - чтобы жить в безопасности и быть сытым, надо двигаться!

Тихий шорох травы испугал Бэмби. Он огляделся. На обрыве блеснуло рыжее пятно и исчезло в камышах. Одновременно до него донесся резкий запах. Там крался лис. Бэмби хотел крикнуть и предостерегающе стукнуть по земле, но в это время громко зашуршали раздвинутые прыжком, заросли камыша, плеснулась вода и отчаянно закричала утка. Бэмби услышал хлопки крыльев, увидел белое тельце, блеснувшее среди зелени и крылья, которые с размаху звонко били по голове лиса. Затем все стихло.

Сразу же наверх по откосу взобрался лис с уткой в зубах. Ее голова свисала почти до земли, крылья еще слабо шевелились, но лис не обращал на это никакого внимания. Он насмешливо сбоку окинул колючим взглядом. Бэмби и медленно пошел в лес.

Бэмби стоял неподвижно.

С треском поднялись две знакомые утки и вне себя от ужаса улетели. Погоныш, перелетая с места на место, пронзительно кричал, предупреждая об опасности. Синицы в лесу возбужденно щебетали, молодые осиротевшие утки разлетелись по камышам и тихо плакали.

Голубой зимородок летел вдоль берега.

- Скажите пожалуйста! - закричали молодые утки, - скатите пожалуйста, Вы не видели нашу маму?

- Ррр~их! - проскрипел голубой зимородок и, сверкнув, пролетел мимо. - Мне то что!

Бэмби повернулся и ушел. Он прошел прогалину, заросшую кустарником, лужайку, окруженную высокими буками, пересек старые заросли орешника и добрался до края глубокого рва. Здесь он бесцельно бродил вокруг, надеясь встретить старика. После смерти Гобо он давно его не видел. Сейчас он заметил его уже издали и побежал навстречу.

Некоторое время они шли рядом. Потом старик спросил:

- Ну... вы еще часто вспоминаете его?

Бэмби понял, что речь вдет о Гобо и ответил:

- Я не знаю... я теперь почти все время один.

Он помедлил:

- Но... я много думаю о нем.

- Так! - сказал старик, - ты теперь -один?

- Д а, - выжидательно сказал Бэмби, но старик молчал.

Они пошли дальше. Внезапно старик остановился.

- Ты ничего не слышишь?

Бэмби прислушался. Нет, он ничего не слышал.

- Идем! - закричал старик и торопливо пошел вперед.

Бэмби шел за ним.

Старик снова остановился.

- Ты все еще ничего не слышишь?

Теперь Бэмби услышал шорох, но не мог понять, что происходит. Казалось, шумят ветки, которые гнут вниз, после чего они стремительно выпрямляются. При этом что-то глухо и беспорядочно ударялось о землю.

Бэмби хотел убежать.

- Идем, - крикнул старик и побежал на шорох.

Бэмби бежал сбоку и отважился спросить:

- Там не опасно?

- Наоборот! - мрачно ответил старик, - там очень опасно!

Вскоре показались ветки, которые что-то гнуло к земле и встряхивало, отчего они непрерывно толчками двигались. Они подошли ближе и заметили маленькую тропинку, которая бежала среди кустов.

На земле лежал дружище заяц, он бросался из стороны в сторону, барахтался, затихал, снова барахтался и каждое его движение дергало ветки.

Бэмби увидел темную полоску похожую на усик. Они была туго натянута, шла от одной из веток к зайцу и обхватывала его шею.

В эту минуту дружище заяц услыхал, что кто-то пришел. Он, как сумасшедший, взвился кверху, упал на землю, хотел убежать, но его пригнуло вниз, и он барахтаясь покатился по траве.

- Не шевелись! - с нежностью приказал старик голосом, который проник Бэмби в сердце, и повторил теперь уже совсем близко от зайца:

- Лежи спокойно, дружище заяц, это я! Теперь не шевелись. Лежи тихо.

Заяц неподвижно распластался на земле. Он дышал с трудом, тихо и хрипло.

Старик зажал губами ветку со странным усиком, пригнул, ловко повернулся и наступил на нее, крепко прижал копытом к земле и одним единственным ударом рогов сломал.

Потом он наклонился к зайцу.

- Лежи тихо, - сказал он, - даже, если тебе будет больно.

Отвернув голову в сторону, он прижал один отросток рогов к затылку зайца позади его ушей, вдавил в мех и, нажимая, стал ими покачивать. Заяц начал извиваться.

Старик сразу же отпрянул назад.

- Спокойно, - приказал он, - дело идет о твоей жизни.

Он начал сначала, заяц лежал тихо и хрипел. Бэмби стоял рядом и от удивления не мог произнести ни слова.

Теперь отросток рогов старика, который был глубоко вдавлен в мох зайца, прошел под петлей" Старик встал на колени и стал вертеть головой, словно сверлом, все глубже и глубже подсовывая рог под петлю, которая наконец подалась и начала слабеть.

Заяц глотнул воздух и сразу его страх и боль вырвались наружу:

- Е... е... ех!

Он жалобно заплакал.

Старик остановился.

- Замолчи, - вскричал он с нежным укором, - замолчи.

Его рог был плотно прижат к лопатке зайца, отросток которого торчал между ушами, это выглядело так, словно он зайца пронзил.

- Как только у тебя хватает глупости сейчас реветь? - проворчал он без строгости, - Ты хочешь, чтобы пришел лис? Да? Так вот. Лежи спокойно.

Он продолжал работать, медленно, осторожно, напряженно. Внезапно петля окончательно ослабла. 3аяц выскользнул из петли и незаметно для себя оказался на свободе. Он сделал один шаг и, словно оглушенный, сел. Потом поскакал прочь. Сначала медленно, робко, потом все быстрее. Наконец он помчался, делая дикие прыжки.

Бэмби недоуменно смотрел ему вслед.

- Он даже спасибо не сказал!

- Он еще не пришел в себя, - сказал старик.

Петля клубков лежала на земле. Бэмби слегка тронул ее и она звякнула. Бэмби испугался. Это был звук, который не имел отношения к лесу.

- Он ? - тихо спросил Бэмби.

Старик кивнул.

Они медленно пошли дальше.

- Запомни, - сказал старик, - когда ты идешь по тропе, проверяя ветви, сначала просунь вперед рога, поверни ими вверх и вниз и немедленно поворачивай назад, если услышишь это звяканье. Если же наступило время, когда у тебя нет рогов, будь осторожен вдвое. Я уже давно не хожу по тропам.

Бэмби взволнованно размышлял.

- Его здесь нет... - изумленно прошептал он про себя.

- Старик ответил:

- Нет... сейчас Его в лесу нет.

- Все-таки Он!

Бэмби покачал головой.

Старик с горечью продолжал:

- Разве не говорил, вам Гобо...? Разве Гобо не рассказывал, что Он всемогущий и всемилостивый

- Разве Он не всемогущий? - протоптал Бэмби.

- Такой же, как и всемилостивый, - со злобой сказал старик.

- ... к Гобо...к нему он ведь был добр, - в отчаянии сказал Бэмби.

Старик остановился.

- Ты в это веришь, Бэмби, - .спросил он- печально.

Он впервые назвал Бэмби по имени.

- Я не знаю? - с болью вскричал Бэмби, - я не понимаю этого.

- Надо учиться жить... и, быть начеку, - медленно сказал старик.

Наступило утро, которое принесло Бэмби несчастье.

Белесая сырость первых сумерек прокралась в лес. С лугов поднимался молочно-белый туман, и стояла тишина, что воцаряется перед сменой дня и ночи.

Еще не проснулись вороны и сороки и спала сойка.

Бэмби и Фалина встретились этой ночью. Она с грустью смотрела на него и очень стеснялась.

- Я так долго бываю одна, - сказала она тихо.

- Я тоже один, - смущенно откликнулся Бэмби.

- Почему ты больше не остаешься со мной? - Серьезно спросила Фалина и ему стало больно, что веселая, дерзкая Фалина разговаривает с ним так серьезно и покорно.

- Я должен быть один, - ответил он.

Но как ни старался он пощадить ее, ответ прозвучал жестко.

Он и сам это слышал.

Фалина посмотрела на него и очень тихо спросила:

- Ты еще меня любишь?

Бэмби точно так же ей ответил:

- Я не знаю.

Она тихо ушла, и он остался один.

Он стоял под больший дубом на краю луга, внимательно, с опаской посматривая на открытое место и пил утренний воздух, свободный от каких - ибо запахов, который благоухал серостью и свежестью земли, росой и травой и мокрым деревом. Внезапно у него стало так легко на душе, как уже давно не было. Весело шагнул он вперед на затянутой туманом луг.

В эту минуту прогремел гром.

Бэмби почувствовал очень сильный удар, который заставил его пошатнуться.

Вне себя от ужаса он прыгнул назад в лес и помчался прочь. Он не понимал, что произошло, не мог ухватиться ни за одну мысль, он мчался. Страх снимал его сердце, он задыхался, продолжая слепо нестись дальше, внезапно его пронзила колющая боль, которую как ему показалось, он не сможет вынести. Он чувствовал, как что-то горячее бежит по его левому бедру, тоненькая жаркая струйка, которая тянется от того места, где его кольнула боль. Бэмби пришлось остановиться. Боль вынуждала его идти медленнее. Потом он почувствовал слабость в крестце и ногах. Он лег на землю.

Какое это было наслаждение так лежать и приходить в себя.

- Вставай! Бэмби! Вставай!

Перед ним стоял старик и тихо толкал его.

- Бэмби хотел ответить, я - не могу - но старик повторил:

- Вставай! Вставай!

В его голосе была такая настойчивость и столько нежности, что Бэмби молчал. Боль, которая обволакивала его, тоже на минуту ослабла.

Теперь старик торопливо, со страхом сказал;

- вставай! Ты должен уходить, мое дитя!

Мое дитя... казалось эти слова вырвались у него непроизвольно, Бэмби рывком встал на ноги.

- Так, - сказал старик, глубоко вздохнул и настойчиво продолжал.

- Идем теперь со мной... все время только со мной!

Он торопливо шел впереди. Бэмби шел за ним, но ему страстно хотелось опуститься на. землю, тихо лежать к отдыхать.

Казалось, старик отгадал его мысли и беспрерывно разговаривал с ним:

- Сейчас ты должен побороть спою боль, ты не должен думать о том, чтобы; лечь... у тебя и мыслей об этом, не должно быть, потому что уже они одни прибавляют тебе усталости! Сейчас ты сам должен спасти себя - ты понимаешь меня, Бэмби?... спасти... иначе ты пропадешь... думай только о том, что позади тебя. Он... ты понимаешь меня, Бэмби?... и Он убьет тебя без жалости... иди сюда... так, все время или... дело пойдет... не может не пойти.

У Бэмби больше не было сил думать. Боль неистовствовала в нем при каждом шаге, лишала возможности дышать и мыслить, и горячая струйка, бегущая вниз по бедру жгла к волновала его сердце.

Старик шел по большому кругу. Шел .долго, несмотря на боль и слабость окутывавшие Бэмби словно туманом он с удивлением понял что они слова идут мимо большого дуба.

Здесь старик остановился и обнюхал землю.

- Здесь! - прошептал он, - здесь... был Он... и здесь... пес... Теперь идем быстрее!

Они побежали.

-Смотри...! - закричал старик, - здесь ты лежал на земле.

Бэмби увидел примятую траву и широкую лужу собственной крови, которая впитывалась в землю.

Старик тщательно обнюхал это место..

- Они уже здесь были... Он и пес...идем!

Старик медленно шел вперед, все время втягивая ноздрями воздух.

Бэмби видел сверкающие капли крови на листьях и кустах.

- Здесь мы уже шли, - думал он, - но говорить не мог.

- Так! - сказал старик, и только что не обрадовался, - теперь мы идем позади Него.

Еще некоторое время старик шел по своим следам. Потом он неожиданно сделал крюк и начал новый крут. Бэмби шатаясь шел за ним.

Снова, который раз, правда, с другой стороны, подошли они к дубу и второй раз к месту, где упал Бэмби. Потом старик снова взял новое направление.

- Ешь! - приказал он, остановился, разгреб в стороны траву и показал на два малюсеньких листочка, коротеньких, темно-зеленых и мясистых, которые словно пушок пробивались из сырой земли.

Бэмби послушался. Они были ужасно горькими на вкус и отвратительно пахли.

- Как ты себя чувствуешь? - спустя некоторое время опросил старик.

- Лучше, - быстро ответил Бэмби.

Внезапно он снова смог говорить, в голове просветлело усталость уменьшилась.

Через некоторое время старик снова приказал:

- Иди вперед.

Старик довольно долго шел позади Бэмби, после чего сказал:

- Наконец-то!

Они остановились.

- Твоя кровь перестала литься, - сказал старик, - твоя рана больше, не кровоточит, и поэтому больше не выдает тебя, не будет... больше показывать Ему и Его псу дорогу к твоей жизни.

Старик выглядел взволнованным и уставшим, но в его голосе звучала радость.

- Теперь идем, - продолжал он, - сейчас тебе нужен покой.

Они добрались до широкого оврага, через который Бэмби еще ни разу не переходил. Старик спустился вниз, Бэмби попробовал идти за ним, но вскарабкаться наверх по крутому откосу на другую сторону оврага стоило ему больших трудов. Бэмби снова почувствовал сильную боль. Он оступался, собирался с силами, снова карабкался и тяжело дышал.

- Я ничем не могу тебе помочь, - сказал старик, - ты должен влезть наверх.

Бэмби влез. Он заново ощутил жаркую струйку на бедре, почувствовал как второй раз убывают его силы.

- У тебя снова пошла кровь, - сказал старик, - я этого ждал. Но ее очень мало... и, - добавил он шепотом, - теперь это уже не страшно.

Они медленно шли под сводом, образованным тянущимися к небу буками. Почва была мягкой и ровной. Идти по ней не составляло труда. Бэмби страшно захотелось здесь лечь и больше не шевелиться. Он не мог идти дальше. У него болела голова, тело, шумело в ушах, нервы дрожали, его начинало лихорадить. Им владело лишь желание покоя и равнодушное изумление внезапно разбитой и изменившейся жизнью. То, что он, недавно здоровый и невредимый шел по лесу... сегодня утром,... еще час тому назад... казалось ему далеким, давно исчезнувшим счастьем.

Они прошли сквозь невысокие дубовую и кизиловую рощи. Могучий, треснувший ствол дуба, глубоко утопая в кустах, лекал перед ними поперек дороги.

- Мы пришли, - услышал Бэмби голос старика.

Старик крался вдоль ствола дуба, Бэмби шел позади него и едва не свалился в яму, которая открылась перед ним в этом месте.

- Так! - сказал в эту минуту старик, - здесь ты можешь отлеживаться.

Бэмби лег и больше не шевелился.

Под стволом поваленного дуба яма становилась еще глубже и образовывала маленькую каморку. Кустарник, который рос снаружи по краю ямы, смыкался над тем, кто входил, и защищал его от всех взглядов. Если кто-нибудь находился внизу, он словно исчезал.

- Здесь ты в безопасности, - сказал старик, - здесь ты останешься.

Шли дни.

Бэмби лежал в теплой земле, над его головой была гниющая кора упавшего дерева, он слушал как созревали в его теле боли, увеличивались, отпускали, уходили и утихали, становились все слабее и слабее. Иногда он выбирался наружу, у него не было сил стоять, он качался на уставших, неокрепших, нагнувшихся ногах, делал несколько шагов, чтобы найти пищу. Теперь он ел травы, на которые раньше никогда не обращал внимания и никогда не замечал. Сейчас они вдруг стали сами напрашиваться к нему, завали его стираным, манящим, густым ароматом. Пища, которой, он раньше пренебрегал и отбрасывал каждый раз, когда она случайно попадала в рот, казалась ему теперь вкусной и ароматной. Некоторые маленькие листочки, короткие, приземистые стебельки и теперь не нравились ему, но несмотря на это, он их ел, словно по принуждению, отчего быстрее заживила рана и ощутимо возвращались силы.

- Он был спасен. Но еще не покидал яму лишь немножко ходил вокруг нее ночью, а днем тихо лежал в своей каморке. Только теперь, когда боли исчезли, Бэмби медленно пережил все, что произошло, и снова ужасный страх глубоко потряс его душу.

Он лежал и волнение не покидало, его. Его поочередно охватывали ужас, страх, удивление, признательность, он был то полон тоски, то снова счастлив.

Старик не отходил от него. вначале по ночам он был с ним рядом. Теперь он иногда оставлял его одного, особенно, когда замечал, что Бэмби погружался в размышления. Но он постоянно находился вблизи.

Однажды вечером, после грозы и ненастья, лучи, заходящего солнца озарили безоблачное небо. Вокруг на. верхушках деревьев пели черные дрозды, постукивали зяблики, в зарослях шушукались. синицы, в траве и на земле под кустами звучал короткий, металлический, трескучий крик фазана, пронзительно хохотал дятел и в любовной истоме ворковали голуби.

Бэмби впервые вышел из своего убежища. Жизнь была прекрасна.

Старик стоял у входа. Он словно ждал его.

Они бесцельно пошли рядом.

Тем не менее Бэмби никогда больше не переходил овраг, чтобы вернуться к своим.

В одну из ночей, пронизанной шепотом осеннего листопада, в верхушках деревьев пронзительно закричала неясыть. Потом умолкла.

Однако, Бэмби, заметивший ее уже издалека сквозь поредевшую листву, молчал.

Неясыть подлетела ближе и. крикнула еще громче. Бэмби снова ничего ей не сказал.

Неясыть не могла дольше ждать.

- Разве Вы не испугались? - спросила она недовольно.

- Наоборот, - кротко возразил Бэмби, - немножко.

- Так, Так, - обиженно прогукала неясыть, - только немножко? Раньше Вы очень пугались. Видеть, как Вы пугались, было большим удовольствием. В чем дело, почему Вы сейчас испугались только немножко...

Она рассердилась и повторила:

- Только немножко...

Неясыть постарела, а поэтому стала еще тщеславней и впечатлительней, чем прежде.

-Бэмби хотел ответить, - Я раньше тоже Вас никогда не боялся и говорил это, чтобы порадовать Вас, - но решил оставить это признание при себе Он с болью в сердце смотрел, как хорошая старая неясыть сидит наверху и сердится.

Бэмби попробовал ее успокоить:

- Может быть это произошло оттого, что я как раз в эту минуту думал о Вас.

- Что?

Неясыть снова приободрилась.

- Да, - нерешительно ответил Бэмби, - как раз, когда Вы начали кричать. Иначе я, конечно, испугался бы также, как раньше.

- В самом деле? - прогукала неясыть.

Бэмби не мог устоять, кому от этого плохо? пусть маленькая старая птица порадуется.

- В самом деле, - подтвердил он и продолжил - ... я рад... так как у меня мурашки по телу бегают, когда я вас слешу.

Неясыть распушила перья и превратилась, в мягкий, коричневый и светло-серый шарик, и была счастлива.

- Очень мило с Вашей стороны, что Вы думали обо мне,. Очень мило... - нежно прогукала она, - мы давно не виделись.

- Очень давно, - сказал Бэмби.

- Вы верно не .ходите старыми тропами? - осведомилась неясыть.

- Нет... - медленно произнес Бэмби, - старыми тропами я больше не хожу.

Я сейчас улетаю от дома на большие расстояния чем раньше, - величественно заметила неясыть.

- О том, что не знающая жалости молодежь выгнала ее со старого родового участка, она умолчала.

- Невозможно все время сидеть на одном и том же месте, - добавила она.

Она ждала ответа.

Однако, Бэмби ушел. Он научился бесшумно исчезать почти также хороший как старик.

Неясыть была возмущена.

- Как не стыдно, - прогукала она про себя.

Она встряхнулась, спрятали клюв на груди и продолжала философствовать:

- Вот и верь, что с благородными господами можно дожить. Как они не любезны... в один прекрасный день... и тогда сидишь дура дурой, как я сейчас сижу здесь.

Внезапно неясыть камнем упала на землю. Она высмотрела мышь, которая лишь разочек пискнула, в ее лапах. От ярости она разорвала мышь в клочья. Быстрее чем обычно склевала маленькие кусочки. Потом улетела.

- Какое мне дело до этого Бэмби? - думала она, - какое мне дело до этого благородного общества? Нет мне до них никакого дела.

Она начала кричать. Так пронзительно и протяжно, что два вяхиря, мимо которых сна пролетела, проснулись и сорвались с места, громко хлопая крыльями.

Четыре дня металась по лесу буря и сорвала с веток последние листья. Теперь деревья стояли совсем голые.

Бэмби возвращался в предрассветных сумерках к себе, чтобы выспаться в убежище вместе со стариком.

Тоненький голосок окликнул его два, три раза без передышки. Он остановился. Белочка молнией соскользнула с ветки и уселась перед ним на земле.

Значит это в самом деле Вы! - благоговейно и удивленно со свистом, выдохнула она. Я Вас сразу узнала, когда Вы прошли мимо меня, но не поверила своим глазам...

- А как вы попали сюда? - спросил Бэмби.

Веселая маленькая белочка, сидевшая перед ним, стала совсем печальной.

- Не стало дуба, - начала она жаловаться, - моего красивого старого дуба... Вы его помните? Это было ужасно. Его свалил Он.

Бэмби печально склонил голову. Гибель прекрасного старого дуба отозвалась болью в его душе.

- Это произошло так быстро, - рассказывала белочка, - мы все, кто жил на дереве, убегали и видели, как Он прокусил старый дуб огромным, блестящим зубом. Раненое дерево громко кричало. Оно беспрерывно кричало, и зуб кричал.... Слышать это было ужасно. Потом бедное красивое дерево повалилось. Упало на открытое место, на луг... мы все плакали.

Бэмби молчал.

- Да , - вздохнула белочка, - Он может все... Он все могущий.

Она посмотрела на Бэмби большими глазами и навострила уши, но Бэмби молчал.

- Теперь все лишились крыши, - продолжала рассказывать белочка, - я не знаю куда делись остальные... я пришла сюда... но такого дерева мне так быстро не найти.

- Старый дуб... - тихо сказал Бэмби, - я знал его с детства.

- Нет, это в самом деле Вы?

Белочка была очень довольна.

- Все думали, что Вы уже давно умерли. Конечно, иногда шли разговоры, что Вы еще живы... иногда рассказывали, что кто-то вас видел... но что-нибудь определенное нельзя было узнать и считалось, что это пустой слух.

Белочка испытующе посмотрела на него.

- Ну, конечно... ведь Вы не вернулись.

Было заметно, что она с нетерпением ждала ответа.

Бэмби молчал. Между тем в нем тоже росло боязливое любопытство. любопытство. Ему хотелось спросить о Фалине, тете Эне, о Ронно и Карусе обо всех товарищах своего детства. Но он молчал.

Белочка все еще сидела перед. ним и разглядывала его.

- Эти рога! - воскликнула она с восторгом - эти рога! Ни у кого, кроме старого вожака, ни у кого в лесу нет таких рогов!

Раньше Бэмби от такого признания почувствовал бы себя счастливым и польщенным. Теперь он только вскользь заметил:

- Так... может быть.

- В самом деле!, - удивилась она, - в самом деле, Вы уже начинаете седеть.

Бэмби пошел дальше.

Белочка заметила, что беседа закончилась и прыгнула на ветку.

- Доброе утро, - крикнула она вниз, - будьте здоровы! Я очень рада. Если увижу кого-нибудь из Ваших старых знакомых, расскажу им, что Вы живы... Они все будут рады.

Бэмби это услышал и снова что-то шевельнулось у него в сердце. Но он ничего не сказал. Надо оставаться в одиночестве - учил его старик, когда Бэмби был еще ребенком. Старик многому его научил, открыл много тайн и впоследствии тоже, вплоть до сегодняшнего дня. Из всех поучений это было самым важным, - Если хочешь сохранить свое я, познать жизнь и постичь истину, нужно оставаться в одиночестве!

- Однако, - однажды спросил Бэмби, - мы тем не менее все время вдвоем.

- Не надолго, - ответил на это старик.

Это было всего несколько недель тому назад.

Сейчас Бэмби снова внезапно пришло в голову, что уже самое первое слово старика относилось к одиночеству. Тогда, когда Бэмби был еще ребенком и звал мать. Тогда старик подошел к нему и спросил:

- Разве ты не можешь быть один?

Бэмби пошел дальше.

Лес снова лежал в снегу и молчал под плотным белым покровом. Слышалось только карканье ворон, изредка озабоченно тараторили сорока и неразборчиво, тихо аукались, щебетали синицы. Потом похолодало еще больше и все умолкли. Теперь от мороза начал звенеть воздух.

Однажды утром глубокую тишину разорви лай собаки. Это был непрекращающиеся, торопливый лай, которой быстро катился по лесу, сдавленный, звонкий, срывающийся на протяжную брань.

В убежище под стволом упавшего бука Бэмби поднял голову и посмотрел на старика.

- Ничего страшного, - ответил старик на вопросительный взгляд Бэмби, - нас это не касается.

Все-таки они стали прислушиваться.

Они лежали в своем убежище ствол старого бука служил им крышей, толстый слой снега защищал от ледяного сквозняка, а беспорядочное сплетение веток кустарника скрывало, подобно густой решетке, от любого зоркого глаза.

Лай приближался, злой, задыхающийся, возбужденный. Похоже было, что лает маленькая собака.

Лай раздавался все ближе и ближе. Теперь они слышали двойное дыхание, а сквозь сварливый лай тихое, похожее на стон рычание. Бэмби забеспокоился, но старик снова успокоил его:

- Нас это не касается.

Они по-прежнему тихо лежали в своем теплом убежище и смотрели наружу.

Уже можно было разглядеть, кто бежит.

По снегу сквозь кустарник, ветки и корни полз и скользил старый лис. Сзади него пробиралась собака. Это в самом деле была маленькая собачка. На коротких лапах.

У лиса была раздроблена передняя лапа и прямо под ней разорвана шкура. Он держал раздробленную лапу высоко перед собой. Кровь хлестала из ран. Он дышал со свистом, глаза были широко открыты от страха и напряжения. Лис был вне себя от ужаса и злости. У него не было больше сил, он был в отчаянии.

Лис резко повернулся. Скользящий удар озадачил собаку и она на два шага подалась назад. Лис сел на задние лапы. Он больше не мог бежать. Подняв от боли простреленную лапу, открыв пасть, шипел он дрожащими губами на собаку.

Собака не умокала ни на минуту. Ее визгливый, писклявый голос теперь стал полнозвучным и глубоким.

- Здесь, - вопила она, - здесь. Он здесь! Здесь! Здесь! В эту минуту она не осыпала бранью лиса, даже не обращалась к нему, а явно звала кого-то другого, кто находился еще далеко от этого места.

Бэмби и старик знали, что это был Он. Собака призывала Его.

Лис тоже это знал. Кровь струилась по его шкуре, падала на снег и образовывала на белой ледяной корке ярко-красное пятно, которое тихо дымилось.

Слабость одолевала лиса. Его раздробленная лапа бессильно падала вниз, но стоило ей коснуться холодного снега, как ее пронзала жгучая боль. Он снова с усилием поднимал ее и, дрожа, держал перед собой в воздухе.

- Отпусти меня... - проговорил лис, - отпусти меня.

Он говорил тихо и просительно, и у него был смиренный вид.

- Нет! Нет! Нет! - злобно выла собака.

- Я прошу тебя... - лис, - я не могу больше бежать... со мной покончено... отпусти меня домой... дай мне по крайней мере спокойно умереть...

- Нет! Нет! Нет! - бесновалась собака.

Лис выпрямился, теперь он сидел совершенно прямо. Его красивая острая морда опустилась к кровоточащей груди, он поднял глаза и в упор посмотрел на собаку. Совершенно другим голосом спокойно и печально он с горечью проворчал:

- И не стыдно тебе... Ты предатель.

- Нет! Нет1 нет! - кричала собака.

Лис продолжал:

- Ты перебежчик... ты отщепенец!

Его израненное тело выпрямилось от ненависти и пренебрежения.

- -Ты палач! - прошипел он, - ты несчастный... ты выслеживаешь нас там, где Ему нас не найти... ты преследуешь нас там, где Ему нас не достать... выдаешь нас..., хотя мы твои родственники... меня, а я ведь почти, что твой брат... и ты стоишь здесь... и тебе не стыдно?

Внезапно со всех сторон раздались голоса:

- Предатель, - кричали с деревьев сороки.

- Палач! - пронзительно кричали сойки!

- Отщепенец! - шипел хорек.

Со всех деревьев и кустов доносились шипенье, писк и крик, а в воздухе каркали вороны:

- Палач!

Все поспешили прибежать и сверху с деревьев, и из безопасных укрытий на земле вносили свою лепту в этот спор. Негодование лиса пробудило у всех старую злобу и возмущение, а кровь, которая лилась в снег и курилась у них на глазах, приводила их в бешенство и заставляла забыть всякий страх.

Собака увидела, что ее со всех сторон окружили.

- Вы, - закричала она, - чего вы хотите? Что вы знаете? О чем говорите? Вы все принадлежите Ему, также, как Ему принадлежу я. Но я... я люблю Его, я боготворю Его! Я служу Ему! Вы ж отите восстать... вы, убогие, против Него? Он всемогущий! Он над нами. Все, что вы имеете, дал Вам он. Все, что здесь растет и живет, пошло от Него.

Собака дрожала от возбуждения.

- Да, - прошипел лис, - предательница! Никто другая, как ты... ты одна...

Собака пританцовывала от благородного негодования.

- Я одна... Ты лжец! Разве не с Ним многие другие? Лошадь... бык...ягненок...куры... из всех вас, из всех ваших родов многие с Ним и благотворят Его... и служат ему.

- Сброд, - прошипел лис с безмерным презрением.

В эту минуту собака, не совладав с собой, вцепилась ему в глотку. Ворча, отплевываясь, задыхаясь, катались они по снегу, трепещущий, катающийся, клубок, от которого летела шерсть, вихрем поднимался снег и мелкими каплями брызгала во все стороны кровь. Но лис не мог долго бороться. Еще две секунды, и он лег на спину, показывая свое белое брюхо, вздрогнул и умер.

Собака еще пару раз встряхнула его, швырнула в развороченный снег, встала над ним, широко раздвинув лапы, и снова закричала полнозвучным, глубоким голосом:

- Здесь! Здесь! Здесь он!

Остальные в ужасе разбежались.

- Ужасно, - тихо сказал Бэмби старику.

- Самое ужасное не это, - возразил старик, -самое ужасное, что они верят в то, что провозглашала собака. Они верят в это всю свою жизнь живут- в страхе, ненавидят Его и самих себя... и убивают себя из-за Него.

Морозы отпустили и в середине зимы наступила оттепель. Земля большими глотками пила растаявший снег, повсюду виднелись широкие проплешины. Черные дрозды еще не начали петь, когда они взлетали с земли, где искали червей, или перелетали с дерева на дерево слышались веселые пронзительные крики, почти такие же прекрасные, как их пение. Снова то тут, то там похохатывал дятел, разговорились сороки и вороны, весело болтали друг с другом синцы и фазаны, слетев со своих спальных мест, еще больше их осталось на земле, почти столько же, сколько в хорошие времена, чтобы в лучах утреннего солнца встряхнуть оперенье и с короткими паузами снова и снова издавать металлические скрипучие крики.

В один из таких дней Бэмби ушел от своего убежища на большое расстояние, чем обычно. В первых утренних сумерках он оказался на краю оврага. Напротив, на другой стороне, там, где он раньше жил, кто-то шел. Бэмби, скрытый густым кустарником, внимательно посмотрел в ту сторону. В самом деле, там медленно ходил взад и вперед кто-то из его племени, икал освободившиеся от снега прогалины и добывал опрометчиво появившиеся на свет травинки.

В ту минуту, когда Бэмби уже хотел отвернуться и уйти, он узнал Фалину. Он уже почти выскочил из-за укрытия, чтобы позвать ее. Но он остался стоять, словно прикованный. Он так долго не видел Фалину. Сердце его начало горячо биться. Фалина ходила медленно, словно печаль или усталость одолевали ее. Сейчас она была похожа на свою мать или тетю Эну, и Бэмби заметил это с горестным изумлением.

Фалина подняла голову и посмотрела вокруг, словно чувствуя его близость.

Бэмби снова захотелось выйти из-за укрытия, и снова стоял он, словно скованный бессилием и не мог пошевелиться. Он увидел, что Фалина стала седой и старой.

- Веселая, дерзкая, маленькая Фалина, подумал он, какой красивой была она и какой проворной! Вся его юность внезапно засветилась в его памяти- яркими красками. Луг, тропинки, по которым водила его мать, веселые игры с Гобо и Фалиной, добрый кузнечик и бабочка, борьба с Карусом и Ронно, в которой он завоевал Фалину. Он вдруг снова почувствовал себя счастливым и все-таки был потрясен.

Напротив него, опустив голову к земле, медленно, устало и печально шла Фалина. В эту минуту. Бэмби с нежностью и грустью любил ее, хотел перейти через ров, который так долго разъединял его с ней и остальными, догнать, окликнуть, поговорить о юности, обо всем, что было. Он смотрел ей вслед, видел как она шла сквозь голые кусты и, наконец, исчезла.

Он долго стоял и смотрел на ту сторону.

Грянул гром. Бэмби вздрогнул.

Это было здесь, на этой стороне оврага, Не очень близко, но здесь, на этой, его Бэмби стороне.

В ту же минуту раздался еще один удар и сразу за ним грохнуло снова.

Бэмби сделал несколько прыжков назад вглубь леса, остановился и стал слушать. Кругом было тихо. Он осторожно пошел домой.

Старик был уже там, однако, он еще не лег, а стоял рядом со стволом поваленного бука, словно ждал Бэмби.

- Где ты пропадал? - спросил он так серьезно, что Бэмби не решился ответить.

- Ты слышал, - спросил старик через некоторое время.

- Да, - ответил Бэмби, - три раза. Он пришел в лес.

- Конечно.

Старик кивнул и повторил, подчеркивая каждое слово:

- Он в лесу, - мы должны туда пойти.

- Куда, - вырвалось у Бэмби.

- Туда, - глухо сказал .старик, - туда где сейчас.

Бэмби испугался.

- Не пугайся, - продолжал старик.

- Теперь пойдем и забудь про страх. Я рад, что могу тебя туда отвести и показать тебе это...

Он запнулся и тихо добавил:

- Прежде чем я уйду.

Бэмби озадаченно посмотрел на старика и вдруг увидел, как он одряхлел. Его голова стала совсем белой, он очень похудел, потух внутренний блеск его красивых глаз, они приобрели бледный зеленый оттенок и словно поблекли.

Бэмби и старик прошли совсем немного, когда им в ноздри ударила первая волна того самого грозного густого запаха, который вселял в их сердце такой ужас.

Бэмби остановился. Но старик шел дальше прямо навстречу этому запаху Бэмби нерешительно пошел за ним.

Волнующий запах становился все гуще и гуще. Однако, старик неудержимо шея вперед. Бэмби осенила мысль о бегстве, она билась в его груди, клокотала в голове и мышцах и хотела увлечь за собой. Он переселил себя и по-прежнему шел за стариком.

Теперь волны враждебного запаха, который становился все гуще и гуще, хлынули таким могучим потоком, что заглушили все остальные. Дышать стало почти невозможно.

- Здесь! - сказал старик и отошел в сторону.

В двух шагах от них, среди сломанных кустов в развороченном снегу лежал на земле Он.

Сдавленный крик ужаса вырвался из груди Бэмби и, сделав стремительный прыжок, он обратился в желанное бегство. Он только что не сошел с ума от ужаса.

- Стой, - услышал он крик старика, огляделся и увидел, что старик спокойно стоит там, где лежит на земле Он.

Вне себя от изумления, повинуясь своей привычке слушаться, безграничному любопытству и трепетному ожиданию, Бэмби подошел ближе.

- Еще ближе, не бойся, - сказал старик. -

старик и отошел в сторону.

Здесь вверх бледным безволосым лицом лежал Он. Шапка лежала немого в стороне и снегу и Бэмби, ничего не зная о папках, подумал, что эта ужасная голова разбита на две части.

Голая шея браконьера была продырявлена раной, которая напоминала открытый рот. Кровь еще сочилась из нее тоненькой струйкой, застывала в волосах, под носом и расплывалась широкой теплой лужей на снегу, который таял под ней.

Бэмби, опустив голову, смотрел на лежащего, чей облик, тело и волосы казались ему загадочными и ужасными. Он смотрел в потухшие глаза, которые невидящим неподвижным взглядом смотрели вверх на него, и ничего не понимал.

- Бэмби, - продолжал старик, - ты помнишь, что говорил нам Гобо, что говорила собака о том, во что все они верят... ты помнишь?

Бэмби был не в состоянии ответите старику.

Разве ты не видишь, Бэмби, - продолжал говорить старик, что Он лежит здесь также, как лежал бы кто-нибудь из нас? Послушай , Бэмби. Он не всемогущий, как они говорили. Он не тот, от которого исходит все, что произрастает и живет. Он не над нами! Он рядом с нами. Он такой же, как мы, потому что Ему, как и нам, ведомы страх, нужда и страдание. Над Ним можно взять верх, также, как над нами, и тогда Он будет беспомощно лежать на земле, как все мы, так, как ты сейчас видишь Его перед собой.

Воцарилась тишина.

- Ты понял меня, Бэмби?. - спросил старик.

- Мне кажётся... - шепотом ответил Бэмби.

- Говори, - приказал старик.

- Бэмби смутился и дрожащие голосом сказал:

- Другой стоит над всеми нами... над нами и над Ним.

- Теперь я могу уйти, - сказал старик.

Он повернулся, и они некоторое время шли вместе.

Под одним из ясеней старик остановился.

- Не надо идти за мной, Бэмби, - начал он спокойный голосом! - мое время прошло. Теперь я должен найти место, чтобы встретить конец...

Бэмби хотел .что-то сказать.

- Нет, - оборвал его старик, - нет"., в час, навстречу которому я теперь иду, каждый из нас остается в одиночестве. Будь счастлив, мой сын... я очень тебя любил.

Летний день начал уже падать с раннего утра, когда не осталось ни единого порыва ветра, ни сумеречной прохлады. Казалось, солнце взошло сегодня более торопливо, чем обычно. Оно быстро вскарабкалось наверх и загорелось ослепительным пламенем, как огромный пожар.

Роса на лугах и кустах мгновенно испарилась, земля стала совершенно сухой и крошилась. В лесу в этот ранний час стояла тишина. Только кое-где раздавался хохот дятла и с неустанной, пылкой нежностью ворковали голуби.

Бэмби стоял на маленькой, укрытой от посторонних глаз, прогалине, которая в густой чаще давала возможность побыть на открытом месте. Над его годовой в лучах солнца танцевал и пел комариный рой. В листьях орешника рядом с Бэмби раздалось тихое жужжание, оно приближалось, и большой майский жук медленно вылетел наружу, пролетел посередине комариного роя, стал подниматься все выше и выше к верхушке дерева, где собирался поспать до вечера. Его надкрылья торчали остро и изящно, а крылья мощно шумели.

- Вы видели его? - спрашивали друг друга комары.

- Это старик, - пели одни из них.

- Все из его родни умерли, А он еще жив, - пели другие.

- Сколько же он может жить? - спросили два крохотных комарика.

- Этого мы не знаем. Он пережил всех своих... он очень старый, очень старый, - пропели в ответ остальные.

Бэмби пошел дальше.

- Комариные песни, - подумал он, - комариные песни...

Нежный боязливый зов донесся до него. Голоса его соплеменников.

- Мама...мама!

Бэмби проскользнул через заросли на звуки голосов. Там стояли рядышком два малыша в красных шубках, брат и сестра стояли рядышком два малыша в красных шутках:

брат и сестра, оставленные без присмотра и отчаявшиеся.

- Мама... мама!

Прежде чем они поняли, что произошло, перед ними появился Бэмби. Они молча уставились на него.

- Сейчас у вашей мамы нет времени, - строго сказал Бэмби.

Он посмотрел малышу в глаза:

- Ты не можешь побыть один?

Малыш и его сестра молчали.

Бэмби отвернулся, скользнул в ближайшие заросли и исчез, прежде чем они оба успели придти в себя.

- Малыш понравился мне, - подумал он, - может быть я его встречу снова, когда он подрастет.

Малышка, малышка тоже очень мила... так выглядела Фалина, когда была еще ребенком.

Он пошел дальше и исчез в лесу.