Хаген Альварсон. Битва на Смоговой Пустоши

Битва на Смоговой Пустоши

Впечатления от картины "Хоббит. Пустошь Смога" (2013, пр-во США-Новая Зеландия, New Line Cinema, Metro-Goldwyn-Mayer, WingNut Films при вмешательстве Warner Bros., реж. Питер Джексон)

Я убиваю где хочу и кого хочу, и никогда не плачу выкупа!

Стюр Убийца из исландской "Саги о Битве на Пустоши"

Скажи мне, друг мой, как мы позволили злу стать сильнее нас?

Тауриэль из Мирквуда

Если из унитаза лезут гномы - это на счастье.

"Сказки и легенды народов Севера", раздел "Поверья"

Дождались, друзья и сородичи? Кончилась ирония, началась беспощадная сатира! И это здорово. С этого, пожалуй, и начнём для затравки.

О природе комичного

Нет, правда. Шутки кончились. "Здесь не будет дурацких..." - нет, не заклинаний и размахиваний волшебной палочкой, с этим-то всё в порядке, - не будет гэгов и неуместного комизма. В "Пустоши Смога" создатели фильма подняли планку вообще и в аспекте комичного в частности. Пчёлы-мутанты в доме Беорна, эпичный толстяк-берсерк Бомбур, облачившийся в доспехи из бочки, который в одиночку разносит целый взвод орков, да и вся сцена с бочковым побегом из эльфийской темницы, туалетные злоключения гномов в гостях у Барда Лучника - отдельные эпизоды, не сыплются на зрителя как... как не скажу что из чего и служат перебивками между сценами, семантико-эмоциональный окрас которых равно далёк от комедии и от милой детской сказочки. Бильбо не фейлит каждые пять минут, а гномы уже не так раздражают своими резиновыми да силиконовыми прибамбасами (ну, или мы к ним притёрлись). Дори по большей части удерживается от своих мрачных шуточек, а старый Оин всё реже веселит нас своим слуховым аппаратом. Даже зелёный активист Радагаст в этой серии не полный придурок.

Хотя птичье гуано с лица ему всё равно могли бы стереть.

Какую функцию выполняют упомянутые эпизоды, учитывая, что фильм отнюдь не комедийный? Известно какую: рекреативную. Вроде хрестоматийных гробокопов в каноничной версии "Гамлета". Чтобы дать реципиенту отдохнуть, отдышаться от пафоса, хтоноса и эсхатологии, которыми полон фильм, и от которых в эпосе никуда не деться. Иначе получится, по словам великого кинокритика Шуры Каретного, "одно сплошное тёмное мрачное повествование" (конец цитаты).

А вот где юмор сменяется сатирой, а комичное достигает нового, впору "Южному Парку" уровня, так это в сцене в доме Бургомистра - ну, помните, его разговор с советником, где звучат милые нам слова типа "народный бунт", "права граждан", "комитеты" и - sic! - "выборы". Вот уж позабавили, вот уж порадовали! К этому эпизоду мы ещё вернёмся.

О скитаниях вечных и о сюжете

Сразу надо оговориться, что во второй части кинотрилогии расхождений с первоисточником даже больше, чем в первой. Однако, при всей любви к Толкиену, я не думаю, что решение об отступлении от литературного оригинала пошли фильму во вред (в отличие от "Властелина Колец", коего можно смотреть только в режиссёрской версии). В эпизоде с Беорном опущена сцена, где гномы приходят к нему по двое-трое - здесь они вламываются к нему всей толпой, спасаясь от него же (в облике медведя он реально небезопасен). Пожалуй, это верный ход: позволяет сэкономить время картины и даёт представления о масштабах неприятностей, в которые, как в сеть пауков Мирквуда, понемногу затягивается весь мир.

О том же - путешествие Гэндальфа и Радагаста сперва в Могильники (Ангмар?), а потом в Дол-Гулдур и сражение Гэндальфа с Некромантом, который оказался, ну кем бы вы подумали, стариной Сауроном. В "Хоббите" Толкиена эта линия подана ретроспективно, а точнее, никак не подана - волшебник отбыл, волшебник прибыл, а где был и чего творил, не нашего ума дело. Занят был, и всё тут. Злое Зло забарывал. А здесь мы видим картину возрождения тёмного повелителя глазами его главного идейного врага, Гэндальфа Серого, и картина сия воистину впечатляет и ужасает. О да - это действительно Повелитель, и он действительно Тёмный. У него нет обличья, только багровое око - и тень, огромная тень, которую от отбрасывает на весь мир. Помните слова лорда Вариса? "Властью обладает тот, кто может убедить в ней остальных. Власть - это тень на стене, и даже маленький человек может отбрасывать очень большую тень". А перед нами - отнюдь не карлик Тирион! И Гэндальфу понадобится много яркого света, чтобы разогнать этот мрак, и своего света, боюсь, ему не хватит...

Свет почитают и эльфы народа Синдар, однако то потаённый свет, скрытый - мне думается, до времени. Потому что, очевидно же, им не удастся отвертеться от участия в Битве Пяти Ратей, в Битве на Смоговой Пустоши, которая, как и зима, не за горами. Партия эльфов в фильме звучит полнее, чем в книге. Здесь их участие в конфликте представлено не только королём Трандуилом (Ли Пейс), но и его сыном Леголасом (возрадуйтесь, юные поклонницы Орландо Блума!), а также капитаном лесных пограничников Тауриэль (Эванджелин Лилли; возрадуйтесь, юные поклонники рыжих секси-воительниц - я вот порадовался...), которая, в общем-то, и настаивает на прекращении политики невмешательства и изоляционизма. Тауриэль идёт против воли Трандуила, когда покидает эльфийское королевство, чтобы догнать гномов и исцелить Кили (Эйдан Тёрнер) от моргульской стрелы. И, думается мне, мотив этого её поступка не следует искать исключительно в... э... симпатии, что соединила гнома и эльфийку. Да-да, ничего подобного у Профессора не было, но, во-первых, авторов фильма обвиняли в нетолерантности, а вот нате-ка вам любовную линию между представителями разных рас, во-вторых, потрафили феминисткам (и поудачнее, чем с Лив Тайлер в роли Арвен в "ВК"), а в-третьих, этот ход разнообразит семантико-эмоциональную палитру.

В большей степени представлен Эсгарот и его жители, а в частности - Бард Лучник (Люк Эванс) с семейством. Он здесь работает перевозчиком, контрабандистом и представляет изживаемый средний класс. О да, друзья и сородичи, Эсгарот - загаженный средневековый озёрный городишко, где усилиями Бургомистра (Стивен Фрай) добрые горожане превращаются в злых люмпенов. Об этом прямо не сказано, но наблюдательный зритель обнаружит предостаточно намёков. Зря, что ли, сам вождь всех обездоленных Эдуард Лимонов в своём отзыве на фильм выразил пожелание там пожить?

Ну и финальная драка гномов с драконом. Технологически продвинутые коротышки наслушались "Саги о Терминаторе" и решили залить Смога расплавленным золотом. Не пожалели драгметалла! Это к вопросу об извечной гномьей жадности, ага. Только Смогу это вреда не причинило, ничего не помог "огонь прилива". Дракон сперва стал таким золотистым, гламурненьким, а потом отряхнулся и полетел отжёчь в Эсгароте.

Мы разобрали тактические выгоды отступления от литературного первоисточника. Но есть ли выгоды стратегические, глобальные? Как это всё работает на сверх-идею и конфликт? О, друзья мои, поверьте - работает, и очень даже продуктивно.

О природе зла

Вот мы и добрались до самого вкусного. О чём же повествует нам фильм? Да ровно о том же, о чём всякий пристойный индоевропейский эпос: о природе зла и пути героя.

В своём прошлом эссе об экранизации "Хоббита" я набрался наглости артикулировать основной идейно-тематический посыл картины как "поиск утраченной родины". То есть гномы топают из пункта А в пункт Б не за золотом и водкой по 3.62, а за тем, чтобы вернуть себе край своих предков и возродить Незалежный Эребор. Однако в "Пустоши Смога" ВНЕЗАПНО оказалось, что подобная миссия лежит не только на коротышках. Создатели фильма расширили понятие "родины" до всего Средиземья. ВНЕЗАПНО оказалось, что зло не дремлет, что дракон не ведает сна, что тьма разрослась, как раковая опухоль, и готовится сожрать вообще всё. Гномы свою страну утратили, потом утратили Морию, но на очереди - Эсгарот, эльфийские владения, Железные Холмы, и вообще весь этот ваш Арнор и Гондор, а после и до Шира очередь дойдёт. "И не будет нам уже никакого Шира, Пипин" (с). И каждый народ, каждый житель свободных земель вынужден как-то на это реагировать. Бороться со злом - или не замечать его.

Прелесть этой ситуации в том, что противостояние тёмной силе, Тени (вспомним благодарным словом дедушку Юнга), прописано на разных уровнях, от эффектных колдовских разборок между Гэндальфом и Сауроном до ярости, в которую впадает Бильбо, когда ему кажется, что какой-то недоросший паучок хочет завладеть его колечком, или поведением Торина в Эреборе. Зло - это ведь не только всякие орки-варги-тролли, не дракон, не Бургомистр со своим советником и соглядатаями. Зло живёт в каждом. Тень есть у каждого. Людское, как говаривал Фридрих Логан, "впасть во грех", а "дьявольское - упорствовать в нём". У каждого - свои соблазны: жажда золота и всевластия, гнев, ненависть, зависть, страх, презрение, безразличие. Каждый из героев - противостоит злу в себе и потворствует ему, тем самым увеличивая гибельную тень Саурона, множа его власть.

Эльфы это поняли прежде прочих, но вот реагируют по-разному. Трандуил, например, избрал позицию невмешательства, решил попробовать остаться над схваткой, как и во дни разрушения Дейла драконом. Утройте, мол, стражу на границах, а за их пределами - да хоть потоп. На то есть две причины. Во-первых, эльфы-синдары - редкие шовинюги. Леголас, глядя на ладанку Глоина, где изображена его семья, презрительно бросает: а это ещё что за гоблинский ублюдок? Это мой сын Гимли! - восклицает оскорблённый гном. Есть и другая причина. Трандуил - боится. Боится, как боялись господа в Мюнхене, памятуя мясорубку под Верденом. Торин обвиняет его в безразличии, король же отвечает: я тоже помню, на что способен дракон, я бился со змеями древнего севера, я говорил твоему деду Трору, чтобы в бутылку не лез, и показывает гному нечто такое, что мы сразу и безоговорочно верим: о да, Его Эльфийскому Величеству есть чего бояться!

Рыжая Тауриэль отвечает на этот вызов времени иначе. Да - ей глянулся юный забавный Кили, да, она по меркам эльфов и сама молода, наверняка не помнит ужасающих войн, сотрясавших Белерианд, не помнит всепоглощающего пламени Глаурунга в Битве Слёз, а юные чрезвычайно дерзки, но... Правда - за ней. Ведь так и работает терроризм: не вмешивайтесь, и вас не тронут. Отдайте разбойнику всё и вас не тронут. "Что же останется у нас после уплаты выкупа?" - спросили римляне в 410 году. "Жизнь", - ответил Аларих. В итоге готы три дня грабили Рим. А Тауриэль - непуганая и не поддаётся страху. И, быть может, ей очевидно: когда завертятся роковые жернова, то перемелет всех подряд, дракон там, не дракон. Вдруг оказалось, что и в заповедных лесах не укрыться от беды, что банда титушек во главе с Азогом может прийти в твой дом и устроить старую добрую резню. Тауриэль спрашивает: как же мы допустили, что зло стало сильнее нас? Да вот так и допустили: зло торжествует, когда добро бездействует. Король Трандуил предлагает бездействовать, множа чужую скорбь, Тауриэль возражает: нет, это НАША война. Потому что эта война пришла к НАМ. И не стоит разбрасываться союзниками.

А Леголас неровно дышит к рыжей и приходится ему волей-неволей скакать по лесам да по горам и выпиливать орков всеми доступными средствами. Любовь зла, ага.

Сталкивается со своей тёмной стороной и Бильбо. В Мирквуде герой Мартина Фримена спасает друзей из паучьих лап, резво тыркая Жалом этих членистоногих, и так ему это нравится, что просто караул. Вспоминая драку Сэма Гемджи и Шелоб, можно заподозрить, что хоббиты обладают способностью "chance to spider critical damage +100%". Но это ладно, это списываем на воспетое поэтом "упоение в бою". Жуткой выглядит ненависть, которая охватывает Бильбо в момент, когда он теряет кольцо и видит, как паучий детёныш к нему ковыляет на неокрепших лапках. Ох, как он его отделал и прошипел: "Это - моё!". И как потом осознал, что, в общем-то, можно было не так уж зверствовать. Ненависть - она ведь затягивает. Сегодня - жучка-паучка ухайдакал, а завтра - мать родную. Вот так это работает. Фримен - браво.

Кстати, именно Бильбо приходит в голову ужасающая мысль, когда Смог улетает жечь Эсгарот: "Что же мы натворили!". Торина это не тревожит. Его тревожит, как бы раздобыть Аркенстоун, Сердце Горы, королевский бриллиант сотню карат весом. И это характеризует его как личность. Абсолютная рифма всяким вождям эпохи Великого переселения и викингов: из предводителя шайки бродяг он хочет стать истинным королём, вожделеет обрести положенный статус, фарн, метафорой которого является не только золото, но прежде всего Аркенстоун. Как символ власти почитается он и эльфами, и это ещё одна причина для международных конфликтов. Торин хочет из вождя стать королём, но королём в довольно архаичном смысле: помните, он обещает гражданам Эсгарота выдать каждому его долю из сокровищ? А теперь, внимание, вопрос: какое право жители озёрного города имеют на это золото? Известно какое: примерно такое же, как участники акции "Оккупируй Уолл-стрит" имеют на долю от прибыли банков. О чём речь? Торин демонстрирует варварскую щедрость, обещает раздать золото, пропустив его через свои руки, не только чтобы привлёчь народ на свою сторону, но и чтобы получить над ним мистическую власть. Именно так поступали древние конунги Севера и князья на Руси. Этого от них ждали прежде всего. Вот вам урок демократии в нищих странах. Вот как надо плодить нахлебников. Раздавай гуманитарную помощь и обещания - и будет тебе счастье, но толпы нищебродов не помогут тебе, когда ты разбудишь дракона.

Плебс не сражался с готами за Рим.

И, есть у меня такое чувство, что тут-то и закончилось для Торина Дубовый Щит "обретение родины". В книге Торина ломает жажда богатства, в фильме - жажда власти. Обрести Аркенстоун (титул и его признание) любой ценой. Ради этого, собственно, Бильбо и взяли в поход. И когда хоббит предупреждает, что, мол, дракон проснулся, Торин это сперва игнорирует. Его первый вопрос: ты нашёл Сердце Горы? Прочее не столь важно. И уж тем более нет у внука Трора сочувствия к Эсгароту и его жителям, какими бы они ни были. Это ещё не полное моральное падение, но явный симптом оного, надлом, за который может уцепиться зерно зла, прорасти, пустить корни "в глубины, людям неведомые", и дать ужасающие всходы. Всё же Бильбо оказался более резистентен к той тьме, что внутри. Ну, хоббиты, они такие.

В эсгаротских сценах морально-этическая поляризация показана в социальном аспекте. И это просто прекрасная находка. Когда советник заговорил о народном беспокойстве, о правах да о "комитетиках", ваш покорный слуга сдержанно хихикал. Когда же прозвучало слово "выборы" - весь зал оказался на полу, сотрясаясь от гомерического хохота. Все поняли, о чём речь. Тут же послышались крики "Пiдрахуй!", "Пiд арешт його!", "Фальсифiкацiя!", а когда раздалось грозное и величественное "Майдан!" - клянусь вам, я заплакал.

Тут надо оговориться: речь уже давно не идёт о политике. Речь даже не о культуре. Речь - о человеческом достоинстве. "Тварь ли я дрожащая или право имею?" - сего вопроса пока никто с повестки дня не снимал. Возвращаясь к теме архаических варварских королей: их тоже избирали. Те, кто имел право, в том числе и свергнуть зарвавшегося вождя - а то и принести его в жертву согласно мифологеме Царя-Мага, случаи были (см. "Сагу об Инглингах"). И бургомистров выбирали. А потом что-то случилось, и, например, в Речи Посполитой и в некоторых германских ландах должность фогта/войта стала... наследственной! А ответственности перед горожанами, налогоплательщиками, хрен да ни хрена. Нет у тебя больше, тварь дрожащая, Магдебургского права. Никакого права у тебя нет. Пей водку, жри селёдку да не вякай.

А то наши боевые титушки во главе с Азогом не дремлют.

Повторяю: это не о политике и не о культуре. Это - об идентичности. О том, как выживать в сложившейся системе координат, просто выживать, если уж жить не получается. О безысходности, что давит на грудь (часто - колёсами иномарок с заповедными номерами), о невыносимом страхе и смердящей тухлой рыбой злобе. О том, почему географ пропил-таки свой глобус. О Руине, которая не продуцирует вообще никаких смыслов - ни политических, ни культурных, ни гуманитарных, ни интеллектуальных, ни духовных, ни социальных, ни даже футбольно-спортивных, хотя пыжиться, аж брызги летят. О злом зле, которое развращает и разъедает наше общество и каждого из нас.

И если Питер Джексон эту линию ввёл специально для нашего зрителя - что же! Мы просто обязаны поставить ему памятник из чистого золота с бриллиантовыми пуговками, вроде той статуи, что гномы отлили и спустили на Смога. На место сброшенного памятника Ленину, ага.

С другой стороны - а если нет? Если и на родине слонов, ослов и демократии такие же проблемы с социальной и национальной идентичностью? Что же, выходит, мы не одиноки в своём нежелании брать ответственность, в своей инфантильности?

Здесь на сцену выходит Герой - Бард Лучник, лодочник и контрабандист, отец семейства и до кучи потомок Гириона, последнего короля Дейла. Человек бывалый, жёсткий и немногословный, он один понимает, что жадность доведёт до цугундера, но также понимает, кому придётся расхлёбывать кровавое пиво. Наследник королей, Бард - человек из народа, не попрошайка, не отморозок и не люмпен, словом, такой, как мы с вами - чем-то хуже, чем-то лучше. Мы возлагаем на него надежды в двух отношениях: а) он должен убить дракона (и самому не стать драконом) и б) он может повести за собой народ в Битве на Пустоши, которая, не будем себя обманывать, уже началась и не совсем эквивалентна Битве Пяти Ратей. Власть, как известно, развращает, и это - плацдарм, за который может ухватиться внутреннее зло Героя. Мало ли мы видели в истории примеров молниеносного ссучивания вождей?

И несколько слов о драконе, о Смоге/Смауге Ужасном. Это милая кавайная няшка с мимикой Бенедикта Камбербетча. Персонаж, достойный "Беовульфа". Само зло и очень острые клыки, да-да. Он, словно сам дьявол, упорствует во всех смертных грехах и доволен этим. Он не ведает ни жалости, ни сомнений, ни приязни. Падок на лесть, что да, то да, но, похоже, это его единственная слабость, и она не помогла гномам разделаться с ним, разве что Бильбо выиграл немного времени. В своём одиночестве и упоении жестокостью Смог - величественная фигура, и, несомненно, заслуживает права зваться Королём-под-Горой - это право силы, право тирана.

Смог, как и Саурон, как и все эти хтонические образины, дождался своего часа. "Такова природа зла, - говорит Трандуил, - оно всегда ждёт во тьме". Нынче мы празднуем Йолль или Новый год, и зима таки настала, но вот что я вам скажу, друзья: настоящая зима грядёт, она никогда не отстаёт от нас больше чем на одно поколение, и у каждого поколения - своя. Свой вызов, своё зло и своя Битва на Пустоши, если хотите, своя битва против пустоши. Можно сражаться за добро и свою идентичность, можно сражаться за зло и получать от этого наслаждение, но нельзя делать вид, что нас это не касается. Для дракона нет слишком высоких стен.

Зло - не всесильно, хотя - да, насилие эффективно. Зло может натравить на нас гоблинов в полпятого утра, может посадить в темницу нашего вождя (как это случилось с Бардом), мы можем по своей дурости даже разбудить дракона, который, как Стюр Убийца в исландской саге, убивает кого хочет и когда хочет, и никогда не платит выкупа. Но и на Стюра нашёлся тощий нескладный паренёк Гест, а у Геста нашлась остро наточенная отцовская секира. На всякого Смога найдётся Лучник с чёрной стрелой, на всякого Азога - Торин с топором, а наше дело - уж если не готовы стать с ними плечом к плечу - хотя бы не потявкивать на них с наших уютных диванов. Можно быть героем, можно - злодеем, но нельзя быть мелким ублюдочным мудаком и гордиться этим.

И этому тоже учит нас картина "Хоббит. Пустошь Смога", как бы патетически это ни звучало.

Готовимся к зиме и ждём заключительной части трилогии!

Оставить комментарий © Copyright Хаген Альварсон (Hagen_a@i.ua) Размещен: 26/12/2013, изменен: 26/12/2013. 21k. Статистика. Эссе: Фэнтези, Критика Трактир-киноклуб Иллюстрации/приложения: 1 шт. Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Впечатления от картины "Хоббит. Пустошь Смога" (2013, пр-во США-Новая Зеландия, New Line Cinema, Metro-Goldwyn-Mayer, WingNut Films при вмешательстве Warner Bros., реж. Пи-тер Джексон)

Хаген Альварсон : другие произведения.

Битва на Смоговой Пустоши