Это был настоящий бладдийский закат - во всю небесную ширь от юга до севера, кипы облаков горели рубинами, солнечный диск отливал бронзой. У Вайло не было склонности к фантазиям, но он был уверен, что ощущает сияние солнца всем лицом. Это нельзя было назвать теплом, потому как холод был такой, что слюна замерзла бы меж зубами, если улыбнуться, но у него было чувство, что он мог ощущать отдельные волны света, падающие на его кожу.
Вайло через защитные валы крепости хмуро взглянул на Хэмми, подозревая, что этот приступ лирики мог случиться по его вине. Этот человек из рода Фаа только что сказал, что закат напомнил ему о Пылающей Реке.
Это предание для Бладда было священным - оно попадало в самое сердце. В нем перемешивались и страх, и гордость, даря детям образы ночных кошмаров, а зрелым членам клана -- чувство, что значит принадлежать к клану Бладд. Тем, кто впервые рассказал ему всю историю целиком, был Оккиш Бык. Должно быть, Вайло было тогда около девяти; Оккишу, выходит, примерно двадцать один. Оккиш проводил двухдневную охоту в чащобах к северу от круглого дома, и они остановились на постой в высоком, по грудь, снежном заносе. Оккиш был старшим, так что вся нудная работа доставалась им. Вайло припомнил, что один из двух его сводных братьев тоже ходил с ними. Арно. Эти два дня удались. Было удивительно рыть убежище в снегу, затем последовало второе удивление, что оно не таяло, когда зажгли огонь. Олень был добыт, благослови боги их пораженные, разрушенные злобой сердца - никто, кроме Оккиша, никак его не ограничивал и не притеснял. Даже Арно не так уж и вредничал, и был момент, когда они с Арно работали единой командой, устроив борьбу за водяной мех, забавляясь и демонстрируя качественную сыгранность в приеме и бросках этого снаряда. В этот прекрасный час существовало "мы" против "них".
С каждым из братьев было проще ладить, когда они были поодиночке, понял Вайло позже.
На вторую ночь Оккиш велел устроить костер для беседы. Кроме него самого, никто не представлял, что это такое, но семеро ребят, все не старше пятнадцати, действуя по его подсказкам, выстроили из поленьев пустотелую полусферу шести футов шириной.
- Это для света, а не тепла, - объяснил он им, когда дело было закончено. - Так во время разговора мы точно будем видеть лица друг друга.
Вайло и Арно согласились, что дело это стоящее. Оккиш зажег готовую сферу с церемониальной торжественностью, а затем вручил Вайло фляжку, чтобы пустить ее по кругу.
- Каждому по доброму глотку. - Чем бы это ни было, вкусом оно напоминало древесный лак, и заставило все, что Вайло этой ночью видел, казаться очень отчетливым в центре и расплываться по краям.
Вот в этот-то славный момент Оккиш Бык и рассказал им предание о Пылающей Реке.
- Это было во времена великого Ворского властелина, Вардвира Журавля, тысячу лет назад. Он был военачальником, внушающим страх, и выезжал на битву, надев черный крылатый шлем и держа в руках меч, названный Головорезом. Увидев этот меч, его враги дрожали. Он хотел землю, ему нравился Полу-Бладд, и в Ночь Теней он его взял. Говорят, что Вардвир в битве срубил головы ста тридцати одному кланнику Полу-Бладда до того, как приказал своим летописцам прекратить подсчет. Вардвир рассудил, что враги могут не поверить большему записанному числу. И перестанут его бояться. - Наступила пауза, во время которой взгляд Оккиша путешествовал вокруг костра переговоров, ожидая, пока все присутствующие выразят свое согласие. Вайло решительно кивнул. Сто тридцать один -- подходящее количество.
Удовлетворенный увиденным, Оккиш продолжил. Даже в те юные годы он уже владел искусством рассказчика.
- У нового вождя Бладда, Маннанглера Бладда, не было другого выбора, кроме как повести войска на юг Вардвиру навстречу. "Когда захватили клан, присягнувший Бладду, - сказал он своим людям, - то это напали на Бладд". Вардвир собрал свою рать на поле к югу от Волчьей, и ждал, когда Маннанглер переправится. Маннанглер располагался к югу от Броддика, и прибыл с множеством плотов и судов. Переправа проходила глухой ночью. На реке находилось пять сотен бладдийцев, когда она запылала. Вардвир его поджидал, и приказал пустить по реке нефть. Когда он дал сигнал, его арбалетчики выпустили тысячу стрел, покрытых фосфором. Полыхнул адский огонь. Пламя высотой с башни озарило ночь, и стало светло, как днем. Бладдийцы на реке запылали. Если они бросались в воду, то горели все равно. Некоторые вспыхивали на той стороне, и пеклись в своей броне, пока сражались. Сам Маннанглер в своих глухих металлических доспехах вскипел так, что его разорвало. Бладдийцы, которые еще ждали переправы, слышали жуткие крики своих кланников, и многие пошли в воду, зная, что тоже сгорят, но не в силах стоять рядом и видеть, как умирают их братья. Сотни бладдийцев в ту ночь расстались с жизнью, их оружие и доспехи на них расплавились, а тела рассыпались в прах.
Даже сейчас, сорок пять лет спустя, Вайло помнил тишину, наступившую после рассказа Оккиша. В ней была весомость и значительность. "Многие пошли в воду" - эти слова Вайло особенно бережно хранил в памяти. Они показывали, что значит быть бладдийцем
Или так он тогда считал.
Сейчас в этом рассказе его заинтересовали другие детали. Как Вардвиру удалось захватить Полу-Бладд настолько легко? Границы его земель проходили по Волчьей реке и Одинокой Воде, да и круглый дом Полу-Бладда легкодоступным не считался. И так или иначе, что это за "Ночь теней" такая? Сначала Вайло решил, что Оккиш собирался сказать "стен", но с тех пор он неоднократно слышал разные версии этой истории, и, хотя от рассказа к рассказу некоторые детали менялись, это слово оставалось одним и тем же. Теней.
Вайло вздрогнул.
- Хэмми, - спросил он, - вот зачем тебе понадобилось взять и напомнить мне о Пылающей Реке?
Хэмми знал, что извиниться стоило даже тогда, когда он и сам не представлял своей вины.
- Сожалею, вождь.
Вайло покачал головой.
- То-то же! Бди.
- Да. - Хэмми Фаа весь превратился во внимание. На нем был его новый темно-бордовый плащ, и Вайло видел, что за прошедшие несколько дней тот был подогнан по фигуре. Это Нан Калдайис поработала иглой. У этой женщины была выдающаяся слабость ко всякому, кто принадлежал роду Фаа.
Вспомнив про Нан Калдайис, он тут же захотел ее увидеть, и он отправился вдоль западного вала короткой тропой, которая вела к лестнице. Закат уходил в цвета багрянца, высохшей крови и черноту. С северо-востока наплывали более плотные и внушительные тучи. Старый слежавшийся снег, который лежал вокруг неделями, под ногами казался камнем. Часть крепостной стены рухнула десятки лет назад, и сейчас там была незащищенная брешь, через которую можно было выбраться наружу, на свежий воздух. Вайло задумался, почему он, будучи здесь почти тридцать дней, не отдал приказа обшить ее лесом? Нан занималась ремонтом вещей. А он-то?
На прощанье махнув Хэмми рукой, Вайло пошел по лестнице. Кто-то догадался здесь посыпать солью, и ступеньки были не столь коварны, как крепостной вал. Начинал подниматься ветер, и было слышно, как он треплет на крыше медные листы.
Навстречу Вайло вверх поднимался светловолосый мечник Большой Борро.
- Снег? - спросил Вайло, когда Борро попятился к лестничной площадке, чтобы дать проход вождю.
Борро держал зубами яблоко, и, убирая его, он чмокнул.
- Да. На восток надвигается буря.
Через Бладд. Собачий Вождь кивнул. Он заметил у Борро обычный короткий лук, прикрепленный к хитрому крюку на плечевом ремне.
- Сменяешь с дежурства Хэмми?
- Присоединяюсь к нему. Сухая Кость говорит, что по ночам, когда тучи закрывают луну, нам нужно удваивать караулы.
Вайло впервые слышал о таком приказе. Но он не дал понять это Борро.
- Не стойте на месте. Можете замерзнуть.
- Я знаю. - Большой Борро кивнул на плащ, лицевую маску и рукавицы, которые он скрутил в рыхлый сверток и прижимал к себе левой рукой. - Прихватил запасные для Хэмми. Часть ... старого запаса Дера.
Вайло встретил взгляд темно-синих глаз Маркуса Борро. Дер -- это Дерек Блант. Дерек Блант был мертв, сраженный боги знают кем. Если Собачий Вождь помнил правильно, Большой Борро и Дерек были женаты на сестрах. На хорошеньких темноволосых девушках, которые ждали их в доме Бладда.
- Дерек был отличным бойцом. Одним из лучших среди тех, кого я когда-либо видел в седле с мечом.
Широкое рыхлое лицо Борро застыло. Он был внушительным мужчиной, что в ширину, что в высоту, его желудок защищал слой плотного жира, и намечался третий подбородок.
- Тем труднее представить, как его могли схватить, когда он был верхом.
На это могло быть несколько ответов, но Вайло не пытался их использовать. Они расстались молча, обменявшись короткими понимающими кивками.
Когда Вайло зашел в укрепление, он немного согрелся. Везде горели огни, но не в западном крыле, в помещении над конюшнями. Здесь был камин - обширная черная полость размером с пивной погреб, увенчанная каменным пологом с вырезанными головками чертополоха и рыболова - но железных решеток и противней не было, и зловещая трещина в стенке вытяжной трубы, пробегавшая весь путь от каминной полки до крыши, возможно, объясняла, почему. По крайней мере, холод уничтожил часть плесени. Зеленой, если Вайло не ошибался. Черная, похоже, смогла бы выжить и на луне.
Даже без тепла от огня сколько-то человек здесь еще размещались, и неаккуратные ряды самодельных кроватей-раскладушек, тростниковых ковриков, дерюжных мешков и ременного снаряжения занимали три из пяти стен. Несколько человек спали. Кто-то занимался жаркой игрой в бабки. Маленький Эван сидел рядом с Мого Солтом, с острым интересом наблюдая, как Мого втирает желтое тунговое масло в шипы на молоте-моргенштерне Кавдо. Эван видел, что прошел его дед, но притягательность такого необычного оружия была слишком велика, и он скривился многообещающей гримасой, показав нижние зубы, имея ввиду что-то вроде "Прости, деда, не сердись, но это интереснее, чем сидеть с тобой".
Вайло взглянул на него. Держи мальчишку построже.
Для него было разочарованием увидеть, как быстро Гангарик завоевал его внука. Дядя мальца простоял в крепости всего три дня, но уже ко второму дню Эван мотался за Гангариком хвостиком. "А как это в Полу-Бладде? Едят ли они улиток? А Кварро Бладд сейчас вождь? Какой молот был у отца на Крабьих Воротах? Если мы захватили Визи, почему Деда не может быть королем? Куда ты едешь? Я смогу приехать?" Вопросы были безжалостными, и, к чести Гангарика, он отнесся к ним с терпением и некоторым тактом. У него были свои мальчишки-близнецы, Феррин и Яго, и он представлял, каково иметь дело с ребятишками. Он также понял, был уверен Вайло, какое впечатление он произвел на мальчика. Эвану было семь, и управлять им было легко. Гангарик завоевал его рассказами о доме Бладда, великолепии Пенго в сражении за Ганмиддиш, о важности владения молотом, а не мечом.
- Деда, почему ты без молота? - мальчишка вчера его даже спросил.
- Потому что я оставил его в груди дхунита, - ответил он, удивленный тем, насколько его задел этот вопрос. - И так я его и не забрал. - А случилось это потому, что твой отец, которого считают героем Ганмиддиша, бросил дом Дхуна, оставив там отряд из сорока человек. Сорока. И ты, мой внук, один из той малой горстки людей, кто выбрался оттуда живым. - Он почти произнес эти слова, слова, которые Эван, будь он постарше, мог бы и сам прочитать на дедовом лице. Как только внук ушел, его плечи поникли, исхудавшие руки обхватили впалую грудь. Гангарик со своим отрядом ушел вовремя. Они уехали верхом на юг в Визи восемь дней назад, но ущерб был уже причинен. Голова маленького Эвана была забита россказнями об отваге его отца и дядек, и он уже начал расспрашивать Нан, когда они собираются назад. Конечно, за прошлый год Эван увидел Дхуна больше, чем любых других клановых земель. Ему не было еще шести, когда он уехал из Бладда, и трудно было ожидать, что он помнит его хорошо.
Вайло вышел из западного крыла, вытащил из стенного крепления небольшой светильник и поднялся на верхний этаж укрепления. Нан устроила там светелку, и наступала та часть вечера, когда она занималась своими делами на кухне, надеясь, что оставшуюся уборку выполнят мужчины. С Нан никогда нельзя быть уверенным. Она могла остаться и заговориться с молодежью. У нее был к ним свой подход - она вселяла в них спокойствие, и им хотелось что-нибудь для нее сделать. Только сегодня утром она организовала их на набивку матрасов сухой осокой и соломой. Вайло поймал их в конюшне, где, смеясь, они наполняли чей-то один матрас колючими репьями.
- Это для Хэмми, - сияя, объявил юный Мидж Пул. Мы поспорили, как быстро он заметит.
Бедный Хэмми, подумал Вайло, махнув на них рукой. Было приятно видеть, что они занимаются чем-то беззаботно, приятно сознавать, что его собственная спутница, Нан Калдайис, приложила к этому руку.
Он собирался на днях на ней жениться. Он не был глупцом. Он знал, что из них двоих она была единственной на всех поклонников. И на все зубы.
Верхний этаж крепости был очень странно распланированным местом, заполненным крошечными комнатками со скошенными потолками, которые переходили одна в другую, как какие-то стойла. Коридоры попросту отсутствовали. В комнату можно было попасть только через другую комнату. Единственными изолированными помещениями были те, что примыкали к наружным стенам, и большинство из них протекали. Вайло искренне надеялся, что человеку, который проектировал это пространство, пришлось в нем жить. Между потрескавшейся крышей и этим похожим на темницу лабиринтом это было почти самая непродуманная, плохо построенная каменная куча, в которой он когда-либо имел несчастье остановиться. Заставляя дом Бладда выглядеть просто дворцом.
Представляясь теперь вполне приличным местом.
Собачий Вождь шагал по этажу, переходя из комнаты в комнату. Большинство их было пусто, но, если не быть внимательным, можно было удивить какого-то беднягу на ночном горшке, или до смерти напугать кого-то только что уснувшего. Вайло шумел достаточно сильно.
Визит Гангарика обеспокоил не только тем, что выбил из колеи мальчишку. Он встревожил и его самого. Бладд катился вниз, его укрепления забросили. Гангарик рассказал, что Кварро обленился и развлекается, и Вайло было легко поверить этим жалобам. Из всех семерых Кварро всегда был тем, у кого прав было больше всех. Первым родился, первым принес клятву клану, первым получил свой круглый дом -- и все это без каких-то усилий с его стороны. Единственной причиной, почему он, в конце концов, оказался в доме Бладда, была глупость его отца, который решил отправиться на запад и завоевать Дхун. Кварро никогда в жизни не приходилось чего-то добиваться или за что-то бороться. И это начинало все сильнее лишать смысла его, Вайло Бладда, пребывание в этой богами забытой заплесневелой куче посередине непонятно чего, в то время как Кварро спит со шлюхами и роет в Бладде ямы на медведя.
Было иначе, пока он считал, что там все в порядке. Безопасность бладдийского дома в руках старшего сына - это то, с чем он мог жить. Разумеется, он не станет направлять бладдийцев против бладдийцев ради притязаний на дом. Но что, если ему придется? Что, если верно все, что сказал Гангарик, и Бладд стал слабым, и об этом стало известно? Кварро не был вождем Бладда.
Собачий Вождь был.
У Большого Борро там была жена. У Мого Солта - мать и две сестры. Всевозможные Фаа и их сродственники, старшая сестра Нан с дивным именем Ирилана, Скуннер Бон, большая процветающая семья Одвина Два Медведя, который всегда считал обязательным иметь в своем имени что-то в двойном количестве, блестящая старинная семья Быков... список можно было продолжать и продолжать. Клан был там, в доме Бладда, и если Кварро не охранял его, с этим нужно было что-то делать.
Так что же его здесь держит?
Вайло взялся за дверь в светелку Нан, и когда он вступил в свет и тепло, он уже знал ответ - его держал приемный сын.
- Деда, а где полуволк? Ты говорил, что хочешь его привести. - Кача Бладд, девяти лет, властная, как военачальник, выбиралась из овчинной шкуры у камина и обратилась к нему со сложенными на груди руками. - Все другое подождет.
Это было верно. Он вспомнил, как несколько часов назад сказал внучке, что собирается сходить за полуволком, но потом пришлось повидать людей и дать нагоняй Хэмми, и где-то между заходом солнца и замечанием Хэмми о Пылающей Реке он начисто забыл о собаке.
- Он будет с Сухим, в башне. - Полуволк и Клафф Сухая Корка всегда были рядом.
Кача решительно подошла к нему.
- Тогда пойду я и приведу его.
- Не пойдешь.
Люди отмечали, что Кача, когда хмурилась, походила на деда. Он искренне надеялся, что это не так. Он считал, что вождю не пристало выглядеть настолько очаровательным.
- Сиди. Поиграй с другими собаками. Помассируй мне ноги.
Она пыталась сохранить хмурый вид, но ее добило упоминание его ног, и она разразилась хохотом.
- Скорее разотру маринованные яйца.
Это заявление лишило его дара речи. Три собаки, которые расположились у огня, даже не пошевелились. Большая черно-оранжевая сука лежала на спине, растопырив все четыре лапы, как палки, торчащие из кружки. Две другие расположились приличнее, но от одной из них плохо пахло.
- Где Нан?
Кача пожала плечами.
- Она пришла и ушла.
Вайло расстегнул плащ и подошел к огню. Нан как-то удалось превратить эту сырую комнату с единственным выходящим на юг окном, очагом дырой-в-стене и неровным полом в самое светлое место во всей крепости. Так как комната была небольшой, открытый огонь дал хороший эффект - зеленая плесень полностью исчезла, а черная, хоть и не пропала, то, по крайней мере, высохла. Нан разбросала по полу сено и застелила его поверху овечьими шкурами. Под окном стоял простой, но изящный столик, сделанный из листа меди, прибитого к раме из лисьей сосны. Когда он откуда-то появился десять дней назад, Вайло спросил о нем Нан и услышал удивительный ответ.
- Его для меня сделал Клафф. Он запомнил, что я говорила, как не люблю оставлять на ночь вещи на полу. - Нан была единственным человеком, кто когда-либо называл Сухую Кость "Клаффом".
Вайло отпихнул с дороги одну из собак и присел у камина. От жара к лицу прилила кровь. Кача поднесла ему чашку воды и стопочку старки. Алкоголь был даром Гангарика, привезенным из самого Бладда. Это была такая ценность, что Вайло представилось, что он был бы счастлив даже не пить ее, а просто раз в день открывать пробку и вдыхать запах.
- Почему ты так добра ко мне? - спросил он, прищурившись, свою внучку. - Ты ждешь, я забуду про массаж ног?
Именно тогда, когда он перекатился на шкуру и устроил настоящее представление со стаскиванием левого сапога, все три собаки сделали стойку. Двигая ушами, они прислушивались к звукам, которых не мог слышать Собачий Вождь. Вайло тотчас же поднялся на ноги. Страх завладел сердцем так быстро, словно все время ждал рядом.
Сука заворчала, ужасным низким рыком, который напоминал на звук вращения колес военной машины.
- Ко мне, - сказал он ей. Двум другим приказал:
- Охраняйте внучку. - Его голос был так страшен, что они от него отшатнулись.
Черные глаза Качи заблестели. Когда она к нему приближалась, выражение лица сменилось несколько раз:
- Деда.
- Оставайся здесь! - рявкнул он ей голосом еще более жестким, чем собакам. - Когда я выйду, закройся на задвижку, и пускай только тех, кого знаешь.
Девчачий мочевой пузырь не выдержал, и по платью, брызнув на ноги, ударила струя мочи. Кача стояла на месте, плотно поджав губы. В ее глотке начинало происходить нечто мучительное, но у него не было времени ее успокаивать.
Когда он выходил из светелки, оранжево-черная сука ткнулась головой ему в бедро. Последнее, что он видел, закрывая дверь, были две оставшиеся собаки, с двух сторон подходившие к его внучке. Прежде чем спуститься по лестнице со своей псиной, он дождался звука задвигаемого засова.
Стало совсем темно, и горело несколько факелов. Вайло оставил светильник в светелке, и в потемках ему пришлось шагать очень осторожно. Он распознавал звуки снизу - резкие выкрики, беготню и звон металла. Первым человеком, кого он заметил, спускаясь по лестнице, был рыжеволосый Мидж Пул. Молодой мечник бежал между восточным крылом и западным. Вайло его приветствовал.
У Миджа было много веснушек, некоторые даже на губах.
- Сухая Кость заметил на севере всадников. Он собирает отряд, чтобы их встретить.
На севере? В грудь Вайло мягко толкнулся страх, казалось, почти прошедший, но открывший то, чем он был на самом деле: узнаванием. На севере, кроме Рва, ничего не было. Там не было ни дхунитов, ни черноградцев, чтобы прорываться. Истинное назначение бладдийцев лежало вне обычного захвата и защиты земель и домов. Истинное назначение бладдийцев состояло в границах.
- Подожди меня, - приказал Вайло Миджу Пулу.
По пути в конюшню Вайло принял меры по обеспечению безопасности форта. Был найден Эван и в компании Мого Солта отправлен в светелку Нан. Когда Мого и Эван уже собирались уходить из помещения, Вайло их остановил.
- Молот твоего отца.
Мого понимающе кивнул и вернулся к своей постели, где лежало его снаряжение. Как и все защитники крепости в эти дни, он был мечником, но его отец, Кавдо, с молотом обходился умело, и показал Мого пару хитростей в работе с топором. И еще он оставил ему свой молот. Вайло очень не любил реквизировать чье-то оружие, но в этом случае это было не основное вооружение Мого. В ближнем бою Мого мог использовать пятифутовый меч, висевший в ножнах за его спиной.
- У меня нет подвеса или цепей, - сказал Мого, вручая своему вождю молот в форме клина.
- Меньше звона, - ответил Вайло, подмигивая своему внуку. - Я благодарю тебя, Мого Солт, сын Кавдо. Найди Нан. Присмотри за внуками.
Мого церемонно наклонил голову.
- Да, вождь.
Вайло их оставил и заторопился вниз в конюшню. По дороге он где-то потерял Миджа Пула, но сука по-прежнему держалась у ноги.
Сквозь толчею мужчин, седлающих коней, проверяющих подпруги, закрепляющих мечи он встретился взглядом с Клаффом Сухой Коркой. Как всегда, пламя синих глаз потрясало. Его энергия, то топливо, которое его питало.
- С кем мы встретимся? - спросил Вайло своего приемного сына, когда тот к нему подошел. На Сухом был красный шерстяной плащ с совиными перьями по вороту и свинцовыми грузами, вшитыми в подол. Связка опалов, которыми он сколол свои длинные, по пояс, волосы, сверкала, как венец вокруг луны.
- Девять всадников. Они едут со стороны Поля Могил и Мечей.
Девять. Вайло взглянул в черные дыры в центре Клаффовых глаз, и увидел подтверждение худших своих опасений. Он сказал:
- Нас поедет тридцать. Я не оставлю крепость без защиты. - Его звали Вайло Бладд, не Пенго.
- Да. - Клафф Сухая Корка коротко кивнул, и вышел отбирать людей. Полуволк порысил за ним.
Вайло седлал черного жеребца. Тот был норовистым и горячим; цапнул ему руку, когда он закреплял недоуздок. Позади себя он чувствовал разочарование воинов - по ворчанию, шарканью ног по сену. По захлопнутой двери.
Не спешите к собственной гибели, хотел сказать им Вайло. Если Ангус Лок был прав, они стояли у начала долгой ночи. Чтобы оказаться убитым в подступающие годы мрака, времени будет вполне достаточно.
- Бладд! - выкрикнул Вайло, вскакивая в седло. - Мы избраны Каменными Богами охранять их границы. Смерть - наша спутница. Долгая тяжкая жизнь - наша награда. - Подняв молот высоко вверх, Вайло повел отряд от западного крыла.
Позади него загремели копыта. Люди закричали:
- Бладд! Бладд! Бладд! - Кожаная сбруя скрипела и шуршала. Холодный ночной воздух щипал кожу Вайло, вздыбливая волоски и покрывая твердыми пупырышками гусиной кожи. Молот Кавдо ощущался на два фунта легче, чем следовало бы, и на фут короче. Его баланс был смещен от центра, и головка раскачивалась как качели. Вайло спросил себя, уж не предназначен ли он для метания?
Боги, ну и свежо. Снег под ногами трещал, словно в нем были заряды. Давление падало, и в воздухе было то неопределенное ощущение, которое означало, что нечто приближается. Пожалуй, Большой Борро насчет снега был прав.
Вайло направился на север, вглубь долины, с сукой у конских копыт. Местность здесь была открытой, без деревьев и высоких кустов, загораживающих обзор. Все было синим. В облаках над головой сохранялись отблески света. Сухой скакал сразу за его спиной, его мускулистый поджарый жеребец без усилий держал темп. Он еще не вытащил меч, как остальные в отряде. Когда Вайло оглянулся, чтобы взглянуть на приемного сына, он увидел кого-то, кто выглядел в точности как сулл.
- Запад Поля Могил и Мечей, - сказал тот, заметив движение в темной синеве, чего не мог видеть Вайло.
Потянув левый повод, Вайло сменил направление. Когда они выехали из-под северной стены долины вверх к мысу, повалил снег. Начали падать хлопья размером с мух.
Вайло заметил всадников, когда перевалил через вершину. Девять, как и говорил Сухой. Они ехали на черных, маслянисто блестящих лошадях, чьи тела имели зыбкие очертания, между жидким состоянием и твердым, словно они виделись через толстое мутное стекло. Люди, если их можно было назвать людьми, были вооружены клинками, которые разрушали воздух. Снежинки просто всасывались, и не оставалось ничего. Их голоса были высокими и похожими на птичий крик, который резал нервы, как ножом. Именно это место придавало вес теням бывших людей. Их лица больше не напоминали человеческие. Кожа была черной, они втягивали в себя, искаженные темной жаждой.
Вайло на ходу приготовил свой молот. Сухая Кость нагнал вождя - жеребцы пошли в ногу - и через левое плечо одним махом выхватил меч. Вайло понял, что, если всадники способны бояться, то они должны были испугаться. Клафф Сухая Корка держал в руках длинный меч - любому врагу с понятием следовало спасаться бегством.
Две шеренги встретились с тошнотворным грохотом. В последний момент жеребец Вайло встал на дыбы, его глаза побелели от страха. Эти создания, которые выглядели как кони, пахли пустотой, наполненной студеным воздухом. Останавливать движение было поздно, и Вайло, и конь были вытолкнуты вперед, в пространство, занятое созданиями иного мира. Собачьему Вождю инстинкт молотобойца подсказывал использовать созданный импульс, вложив его в удар. Молот Кавдо прошел частично над головой самого Вайло, двигаясь по дуге через кружащийся снег. Сталь врезалась в теневую плоть. Последовало мгновение неестественной податливости, когда Вайло действительно осознал, что сражается не с человеком из плоти и крови, а с чем-то иным, и навершие молота нашло точку приложения в корпусе существа. Раздался странный влажный звук. Создание, которое когда-то было Дереком Блантом, отбросило в седле в сторону.
Конь Вайло заржал. Он не понял, почему, но дернул его голову назад, чтобы ее посмотреть. Его молот, когда отскочил от теневой плоти, треснул. Металл дымился и чернел, будто его окунули в кислоту.
Длинный меч Клаффа Сухой Корки затрещал, как молния, в том месте, где только что был Вайло, входя в то, что осталось от сердца Дерека Бланта. Что-то зашипело. Вайло ощутил у затылка движение воздуха, всасываемого в отверстие. Блант упал. Его чудовищная лошадь продолжала атаку. Ее пасть была открыта, и Вайло увидел среди зубов бритвенно-острые клыки. Еще шипы были на грудном ремне и недоуздке, и Собачий Вождь понял, почему ржал его жеребец. Он был ранен.
Оглядев конскую голову, он увидел кровь, сочившуюся из колотой раны на ноздре. Это было чувствительно, но не опасно. Упершись пятками в конские бока, Вайло отвел молот назад для нового удара.
Визгливые крики теневых наездников оглушали. Снег маской облеплял лица бладдийцев. Люди кричали, атаковали, скрещивали мечи. Когда Вайло сражался, он ощущал, как кровь брызгала ему на лицо, видел людей с отсеченными конечностями и разрубленных от плеча. Один за другим вставали на дыбы кони. Он считал, что тридцать против девятерых - хорошее соотношение? Он ошибался.
Насчет молота он тоже ошибся. Он мог бить их молотом, но прикончить не мог. Один упал с лошади и продолжил сражаться пешим, его клинок из теневой стали безжалостно кромсал конскую плоть. Вайло опустил молот.
- Сухой, - позвал он человека, который никогда не бросал его на поле боя. - Достань мне этот меч.
Это был упавший меч молодого бладдийца, который никогда уже не воспользуется им снова. Хорошее скромное оружие, которое еще ни разу не встречалось с теневой плотью - его лезвие было полностью серебристым.
- Мой господин и отец, - сказал Сухой, вручая Вайло Бладду свой могучий шестифутовый меч.
- Нет, - ответил мягко Вайло. Клафф Сухая Корка держал рукой незаточенную часть лезвия, предлагая крестовину. Когда к ним понеслась вражеская лошадь, Сухой всунул меч в отцовскую руку.
Вайло схватил его и рывком выдернул. Он уже забыл все, что требовалось, чтобы держать в руках такой клинок - баланс, постановку запястья, движения рук. Он отважно послал коня вперед. Сухой должен быть защищен, пока не отыщет себе оружие.
Это был ад. Маслянисто-черные фигуры коней. Визги. Рычание полуволка и суки, когда они вились около двух единственных людей, о которых тревожились в рукопашной, раздирая теневую плоть, бросаясь к горлу и, как безумные, тряся головами. Снег был повсюду - в глазах Вайло, на лезвии его меча, застрявший в промежутках его редких зубов.
Когда один из темных всадников сделал выпад в сторону Сухого, Вайло заранее ударил мечом и повернул его в теневой плоти. Это было, возможно, самое уродливое движение, когда-либо сделанное длинным мечом, подходящее больше пошлой поножовщине, чем мечному бою, но, так или иначе, острие пошло в нужном направлении, чтобы достать сердце.
Сбоку подошел Сухая Корка, уже вооруженный мечом, который был короче его старого на полтора фута, и двое мужчин сквозь хаос и снег обменялись взглядами. Клафф Сухая Корка улыбался редко, не улыбался он и сейчас, но позже, когда Вайло вспоминал этот миг, ему казалось, что он видел на лице приемного сына выражение, крайне похожее на удовлетворение. Это было то, чего он хотел в жизни больше всего. Не просто бороться с тенями, но бороться с ними вместе с отцом.
Сердце Вайло сжала тихая застарелая боль. Он любил Сухого так сильно и безраздельно, что, казалось, выдержать это невозможно. Он уже принял решение.
Вайло никогда не знал, сколько времени длился этот бой. Время изменило привычный ход, был найден ритм, длинный меч освоен, люди умирали, сердца разрывались, теневая сталь уходила сквозь снег в землю. Наконец настал миг, когда все темные всадники были мертвы, и Сухая Кость остался единственным человеком, который еще сражался. Преследуя последнего чудовищного коня, он убил его на Поле Могил и Мечей.
Вайло спешился. Его ноги тряслись, как листья. Сука пришла и ткнулась в него, беспокоясь и жалуясь, с опущенным хвостом. Полуволк был на поле с Сухим. Расстегнув соболий плащ, Собачий Вождь пошел оказать помощь упавшим бладдийцам. Ему помогали в этом другие, но бладдийскому вождю выпало принять тех, чьи раны были смертельными. Он целовал людей в лоб, сметал снег с их щек, называл бладдийцами и сыновьями. Меч Клаффа Сухой Корки, его идеальная острота, была благословением. Глаза Вайло остались сухими, грудь сдавило.
Когда он закончил, обтер меч снегом и дождался Сухую Кость, чтобы присоединиться к нему. Тот, когда приблизился, спешился. Он никогда не сидел в седле, если вождь стоял. Между ними кружили хлопья снега. Полуволк начал выть.
Он знал.
И Сухая Кость знал. Его лицо не дрогнуло, но Вайло знал своего сына.
- Сухой, - сказал он. - Завтра я уезжаю в Бладд. Поехали вместе. - Прошел миг, наполненный для Вайло безрассудной надеждой, а затем Клафф Сухая Корка покачал головой.
- Не могу, отец. Я бладдиец, и я сулл. Мое место здесь. - В темноте заголосил полуволк. Этот звук разбил Вайло сердце.