Табита очнулась от сильного жжения в носу и смутно увидела руку, держащую белую бумажную капсулу, покрытую мелким черным текстом. Ее мозг, не теряя времени, связал резкий запах нашатыря, втянутый с воздухом, с понятием нюхательной соли, и возвращение в сознание таким образом оказалось намного неприятнее, чем она могла себе представить. Вокруг места, где она лежала, толпились три человека, свет был слишком ярким, и она чувствовала себя совершенно обессиленной, слишком уставшей, чтобы даже помечтать о том, чтобы сесть.
- ...Табита? - спросила женщина.
Табита попыталась вглядеться в светлое пятно и изменить свое положение - тело ощущалось скованным и отяжелевшим, а голова - странно изолированной, словно ее привязывает к реальности одна только ужасная ноющая боль в виске. Женщина заговорила снова, но внимание Табиты было туманным и рассеянным. Все, что она смогла разобрать, это что голос захлебывался от эмоций, и он не был хорошо знакомым, что увеличивало странность ситуации.
- Табби? - терпеливо позвала ее Ханна. - Привет, Табита.
Этот голос она точно знала, и его издавал человек поменьше, стоявший ближе к зоне беспорядочных очертаний, которые, как она начинала понимать, были ее телом на больничной койке. Я вернулась. Я вернулась! Я знала Ханну всего в одной жизни, и именно в той, в которую я хотела, в той, в которую я хочу, о которой я мечтала. Спасибо, спасибо спасибо...
- Ханна... - удалось выдавить Табите.
Ее собственные слова прозвучали скорее как сдавленный вздох, чем внятная речь, и Табита сомневалась, услышит ли кто ее. Ее диафрагме просто не хватало силы, которую она могла вложить в слова, чтобы произнести их хоть сколько-нибудь громко. Сама по себе попытка говорить потребовала от нее столько сил, что ей показалось, что снова придется отключиться и передохнуть.
- Она только что произнесла �Ханна�, - воскликнула женщина. - Ханна - так зовут мою дочь! Табита узнала...
- Тише, пожалуйста, тише, давайте не будем перегружать девочку, - увещевал ее мужской голос. - Мисс Табита, мы связались с вашими родителями, и они уже едут сюда. Вы не против, если я задам вам несколько вопросов?
- Больно, - слабым голосом прохрипела Табита. Она была не против отвечать на вопросы, но голова у нее раскалывалась, и ей казалось крайне важным донести эту информацию до доктора как можно быстрее.
- Да, я так и предполагал, - пробормотал доктор. - Мы сняли тебя с... ну, сейчас мы введем вам внутривенно морфин. Тебе очень-очень повезло - официально ты уже два дня мертва. У тебя будет очень примечательное свидетельство о смерти, которым сможешь хвастаться. Можешь описать мне твою нынешнюю боль по шкале от одного до десяти, где десять - самая сильная?
- Шесть, - тихим шепотом ответила Табита, стараясь не закрывать глаза. - Идет к... семи.
- Шесть, приближается к семи, - повторил доктор. - Хорошо, хорошо. Мы об этом позаботимся. Ты знаешь, где находишься?
В свете ее недавнего - и запутанного - опыта, этот вопрос показался ей чертовски сложным. Табита с трудом моргнула еще раз, пытаясь сквозь туман усталости разглядеть окружающую обстановку. Она поняла, что Ханна крепко сжимает ее руку, и это принесло ей успокоение. Табита пыталась пожать в ответ, но, похоже, сил на это в правой руке не было. И вообще нигде.
- ... Спрингтонская главная, - наконец ответила Табита.
- Так - да, ты в больнице, в Спрингтонской больнице общего профиля, - кивнул доктор, казалось, обрадованный ее способностями. - Можешь рассказать, что последнее ты помнишь?
Повисаю во тьме от голоса Ханны. Разбиваю голову о стенку экспериментального аппарата МРТ в 2045 году в больнице Луисвилльского университета. Спасаюсь от серии воспоминаний и кошмаров на F-22, одноместном двухмоторном тактическом истребителе �Стелс� компании Lockheed Martin, о котором я мечтала. Ужасные девчонки, гнавшиеся за мной по бесконечной парковке. Я помню, как разговаривала с Джули, и она казалась такой реальной. Такой настоящей... Там... там начиналась другая временная линия. Черт, я думаю, это было реально, но кровоизлияние в мозг и какое-то повреждение... меня отключило? Я отключилась? Мозговое кровотечение. Мозговое, потому что Эрика Тейлор...
- Нападение, - пробормотала Табита, тактично решив оставить некоторые моменты при себе. - Нападение и боль.
- Нападение и боль, - отозвался доктор, похоже, слегка озадаченный. - Не могла бы ты описать...
- Уже семь, - прервала его речь Табита, зажмурив глаза и нахмурив брови. - Скоро ... восемь.
- Хорошо, все остальное может подождать, - уступил доктор. - Сейчас дадим тебе морфин. Ты почувствуешь сильную сонливость, но боли ощущать не должна. И - добро пожаловать обратно!
Он не обманул насчет ощущений - Табита почти мгновенно почувствовала, как острая боль в голове слой за слоем заглушалась ватной удушливой усталостью, которая полностью заполнила ее сознание. Мыслительные процессы наяву замедлились, погрузившись в усыпляющую муть, из-за которой прежние невероятные сны казались, напротив, яркими и четкими. Разговоры, которые велись прямо у ее кровати, казалось, преодолевали огромные расстояния, чтобы добраться до почти спящего сознания в виде рваных бессвязных фраз, а когда слова все-таки долетали, они превращались в гулкое, почти непонятное бормотание.
- ......порядок действий для......
- ...правильно, что предупредили нас сразу, как только... ... родители здесь рядом, как только она... ...или медицинское чудо, или ошибочный диагноз. Собираются провести еще ряд тестов, чтобы...
- ...указание на......
- ...................
- ...не хочу... .....только кетчуп и маринованные огурчики, пожалуйста! Спасибо........
- ..............восстановление.......
- .......возможно, инструменты, которые были использованы, оказались недостаточно чувствительными, чтобы отследить мозговую активность ниже порогового уровня. Никогда не бывало... ...ажите им, что она очнулась и смогла сказать несколько слов. Да-да, мы....... не можем ничего сказать, пока....
- ........посетители, пока там......
- .......?
- ... хватит. Ханна, милая, ...... Ей нужно отдохнуть...
- ........
- .......знаю, что еще можно сказать. До этого случая прецедентов не было...
- ...бита!? ............меня слышишь?
- ........Табита, деточка! Табби, ты меня слышишь? Мы все.....
***
Миссис Мур мертвой хваткой вцепилась в поручень больничной койки Табиты. Глаза ее все еще обводила краснота, губы сжаты в линию, а фигура, по сравнению с тем, что было неделю назад, заметно похудела. Эмоционально, душевно и физически она дошла до крайней степени опустошения. С тех пор, как все случилось, у нее пропал аппетит, и она провела в рыданиях несколько безумных дней, доведя себя до слабости и обезвоживания. Не лучше обстояли дела и у ее мужа; казалось, за эти несколько дней он постарел на несколько десятилетий, и говорил лишь короткими сжатыми фразами.
Услышать, что Табита необъяснимым образом очнулась - очнулась после того, как ее мозг был признан мертвым - было больше, чем она могла уразуметь, и она все еще боялась поверить, что есть хоть какая-то надежда, что это действительно может быть правдой. Миссис Мур была опустошена от случившегося и все еще колебалась - она хотела, чтобы Табиту снова заставили очнуться, просто, чтобы она могла убедиться в этом собственными глазами, но не могла этого вынести. Ее сердце разрывалось от боли и страданий, которые испытывала ее дочь.
- С тобой все будет в порядке? - спросила миссис Макинтайр, бросив на нее обеспокоенный взгляд.
- Как только услышу, как она говорит, - быстро кивнула миссис Мур, и непонятно откуда взявшиеся слезы снова потекли по ее лицу. - Как только я увижу, что она снова проснулась, снова жива. Тогда со мной все будет хорошо. Отлично. Все будет...
- Я прекрасно понимаю, что ты хочешь сказать, - похлопала ее по руке миссис Макинтайр. - Все это приводит меня в ужас. Я сидела здесь в кресле и ничего не поняла. Если бы Ханна случайно не заметила, что что-то не так, что Табите снится кошмар... черт, только бы вся эта история с мозговой активностью оказалась ошибочным диагнозом, какой-то сраной некомпетентностью, чертовым бардаком...
- Мне все равно, - выпалила миссис Мур, шмыгнув носом и пытаясь выровнять сбившееся дыхание. - Если я смогу увидеть ее снова... если мы сможем ее вернуть, меня больше ничто не волнует. Займусь этим позже. Я... я приду вярость потом. А сейчас я просто...
- Она уже вернулась, - заверила ее миссис Макинтайр, утешительно обнимая. - Ей ставили диагноз �смерть мозга�, а она очнулась и заговорила! Все будет хорошо, нужно только немного времени. Кто-то там наверху все еще заботится о Табите, и Он сделает так, чтобы она с этим справилась.
- Вы правы, вы правы, - кивнула миссис Мур, смущенно вытирая слезы.
Поскольку мужа Сандры, патрульного Макинтйра, перевели до выздоровления в Спрингтонскую больницу, а Табиту поместили в соседнее крыло, миссис Макинтайр и ее семилетняя дочь почти все свое свободное время проводили здесь, посещая палаты то одного, то другого пациента. Опасные мысли о том, что могло случиться, если бы Табита пришла в себя, а рядом никого не оказалось... приводили в ужас. Ее отключили бы от системы жизнеобеспечения, потому что, по общему мнению, шансов на выздоровление абсолютно никаких не было. Миссис Мур еще не испытывала по этому поводу сильного гнева, но с каждым мгновением это занимало ее мысли все сильнее.
Алан Мур стоял в стороне и просто смотрел на нее с безучастным выражением лица. Всю боль от потери Табиты он держал в себе, дошел до предела и замкнулся - миссис Мур испытывала стыд от того, что не смогла помочь ему это пережить. Они оба были совершенно ошеломлены и абсолютно потеряны - как вообще родители справляются с потерей такого масштаба? Они пропустили в понедельник слушание об исключении из школы, которое состоялось и прошло без особого шума - был исключен только Крис Томпсон, а остальных девочек наказывать не стали и оставили в школе с �испытательным сроком�.
Миссис Мур не могла заставить себя волноваться ни о ком из этих паршивцев.
Школьная травля прошла мимо радаров местных новостных каналов, а вот нападение с тяжкими телесными повреждениями на хэллоуинской вечеринке, в результате которого симпатичная девочка-подросток пришла в вегетативное состояние - нет, и когда Седьмой канал начал сопоставлять детали, они быстро поняли, что там есть о чем рассказать. Участие Табиты в стрельбе на Главной Южной Спрингтона позволило снова вспомнить старые кадры, и несколько школ округа отправили всех своих учеников на лекцию о подростковом насилии, и ввели в кодекс поведения учащихся новые меры по борьбе с травлей, с нулевой к ним терпимостью.
Губернатор штата Кентукки от демократической партии Пол Э. Паттон опубликовал заявление, в котором выразил сожаление и соболезнования, процитировав недавний Первый ежегодный доклад Билла Клинтона о школьной безопасности - исследование, проведенное по заказу Министерства юстиции США и Министерства образования США - а также повторил прошлогодние тезисы относительно стрельбы в школе в Западной Падуке, штат Кентукки. Лавируя между политической целесообразностью использования этого инцидента в качестве поддержки доклада Клинтона о безопасности в школах, и особым статусом Табиты Мур, которую полиция Спрингтона считает героиней родного города... Седьмой канал заставил местную общественность кипеть от ярости.
Саму Эрику Тейлор из школы не исключили - вместо этого ее перевели в Центр содержания несовершеннолетних, расположенный в округе Бретитт - единогласно увезли подальше от все более враждебно настроенных жителей Спрингтона, чтобы дождаться даты суда. Люди возмущались, и на дом Муров обрушился шквал звонков и писем со словами поддержки, которые принимала бабушка Лори, временно вместе с мальчиками переехавшая в небольшой трейлер, чтобы день за днем присматривать за сыном и невесткой.
Отец Елены, как представитель фирмы �Зилбо и Страуб�, предложил свои услуги адвоката и настаивал на том, что при нынешних обстоятельствах все обвинения, которые они решат выдвинуть, гарантированно останутся в силе. Миссис Мур старалась об этом не думать - ее мысли сбивались на опасные идеи убийственной мести всякий раз, как только она переставала их подавлять. Она знала, что должна быть благодарна за помощь и внимание стольких доброжелательных незнакомцев, но не чувствовала ничего, ничего, кроме потери, горя и безысходности.
Табита вообще не может нас оставить. Она... она не может. ОНА НЕ МОЖЕТ, думала миссис Мур, стиснув поручень больничной койки так, что побелели костяшки пальцев.
Голова ее любимой дочери все еще была в бинтах, и единственным признаком того, что она к ним вернулась, было то, что теперь она слегка ворочалась во сне, осторожно наклоняя голову набок, насколько позволял жесткий шейный воротник. Табита казалась маленькой и хрупкой, крошечная девочка-худышка, которая едва выглядывала из больничной одежды. Сломанный гипс с левой руки сняли, не потрудившись его заменить или наложить шину, выставив напоказ старые пожелтевшие синяки. Хотя уже считалось, что мозг не умер, миссис Мур влажными глазами неусыпно следила за ней. Она не хотела сесть и дать себе отдохнуть, пока сама не увидит, как дочь приходит в себя.
Тебе нет еще и четырнадцати, снова заплакала миссис Мур. Твой день рождения будет в следующем месяце - ты, Табби, чуть его не пропустила. Ты не можешь пропустить свой день рождения. Четырнадцать лет - столько времени упущено, а я даже не начала все как следует исправлять.
***
- Лена, милая, - раздался из-за двери спальни голос миссис Зилбо. - Как у тебя дела? Мне показалось, я слышала звук разбитого стекла.
- Показалось, - огрызнулась Елена. - Все в порядке. У меня все хорошо.
Четырнадцатилетняя блондинка обняла себя за плечи, окинув пустым взглядом разгром в своей некогда опрятной комнате. У нее разыгрались нервы, и, проплакав и прокричав в подушку за запертой дверью несколько часов, Елена решила... заново оформить комнату. Все плакаты, когда она ногтями сдирала их со стен, были изодраны в клочья, а вырезки из журналов и старые школьные рисунки, прикрепленные скотчем, попросту скомканы. Рамки рисунков были разломаны, она порвала и сбросила все книги с книжной полки, а ангелочек из декоративного стекла, который обычно ловил свет на подоконнике, шваркнулся об дальнюю стену.
- Елена, - снова спросила миссис Зилбо. - Я могу... войти?
- Я хочу немного побыть одна, - безжизненным голосом ответила Елена, медленно царапая ногтями руки.
- Хорошо, - ответила миссис Зилбо. - Для тебя я всегда рядом. Когда бы я тебе ни понадобилась.
- Да, - равнодушно ответила Елена.
Услышав, как мать неохотно отступила от двери и ушла, Елена медленно выдохнула. У нее заболели глаза. В комнате царил полный разгром: после того, как она закончила выбрасывать все вещи из комода, письменного стола и стеллажей, на ковровом покрытии не осталось пустого места, куда можно было бы поставить ногу. Хуже всего было то, что она сама не понимала, почему все это сделала, почему внезапный импульс разрушения вдруг овладел ею и не отпустил.
Это не истерика или что-то подобное, Елена равнодушно, брезгливо окинула взглядом разгромленную комнату, которой когда-то гордилась. Это... это просто... даже не знаю.
Девушка была собой недовольна. Она сомневалась, что сможет объяснить свои действия родителям. Елена и раньше закатывала истерики - даже в прошлом учебном году, когда еще дружила с Кэрри. Оглядываясь на эту дружбу сейчас, истерики казались такими детскими. Нет, сегодняшнее на истерику нисколько не походило. Ощущалось как безумие, как ужас глубоко внутри, который вызывал отвращение, от которого ей было не по себе, а разум становился холодным, отстраненным и горьким.
Крики не помогли, от них только разболелось горло. Бить подушку и матрас оказалось бесполезно. Сама спальня вдруг начала быть ненавистной. Комната слишком походила на саму Елену, и по всей комнате каждое из тщательно подобранных украшений, каждый плакат, который был выбран, отражая ее вкусы, каждая фотография, на которой она улыбалась с друзьями или семьей, превратились в отталкивающий памятник нелепому подростковому тщеславию. Без всякого предупреждения Елена сразу и ошеломляюще резко все это возненавидела.
Всё это нужно было ликвидировать.
Однако легче ей после этого не стало. Все по-прежнему казалось неправильным, все по-прежнему требовало исправления, но она не понимала, с чем это связано, и что вообще может означать. Она в последний раз провела ногтями по рукам, и в голову пришла блестящая идея - ее озарило. Она потопталась и распинала беспорядок на полу, раздавив туфлей пластиковую коробку со старыми школьными принадлежностями. Присев перед ней, Елена небрежно разгребла кончиками пальцев осколки фиолетового пластика и перебрала сломанные карандаши - вот они!
Ее любимые ножницы.
Я могу обрезать волосы! с ликованием решила Елена. Это... это поможет. Поможет. Поможет. От них нужно избавиться. Прежней Елене нужно пойти на...
- Елена! - голос матери донесся с другого конца дома. - Только что звонила миссис Уильямс - с Табитой в больнице что-то случилось. Сможешь поторопиться и одеться, чтобы сходить?
Нет. Нет-нет-нет-нет, Елена почувствовала, как перехватило горло. Навестить Табиту? Нет, я не могу. Не могу. Немогу.
Она швырнула ножницы обратно в кучу хлама, вытащенного из ящика стола, как будто они обожгли ей руку, и неуверенно отступила назад по беспорядку, царившему в комнате. Елена поскользнулась на одной из многочисленных книг по зоологии, которые свалились с нижней книжной полки, и отлетела в угол.
Табита. Что-то случилось. Она... умерла, да? Елена вздрогнула от ужаса и закрыла руками лицо, из глаз хлынули слезы.
Я. Я ее убила. Это моя вина, это я ее убила, я сказала ей, что там безопасно, и убедила ее пойти, хотя она идти не хотела, и теперь она... она... Она мертва. Все из-за меня, все потому, что я думала, что, черт возьми, знаю как лучше. Все потому, что я думала, что сблизиться с Мэтью и улучшить наше положение в гребаной старшей школе было важнее, чем то, чтобы она находилась в полной безопасности и вдали от всего. Я... я не могу. Не могу. Немогу.
Елена не знала, сколько минут прошло, пока она рыдала, свернувшись клубочком в углу и спрятав лицо в ладони, но в следующее мгновение ее успокаивающе обняли руки, и рядом оказалась ее мать. Елена удивленно отпрянула, но миссис Зилбо не дала себя оттолкнуть, а опустилась на колени в разбросанный по ковру хлам и крепко ее обняла.
Точно-точно. Посередине дверной ручки есть бороздка, через которую с помощью отвертки можно открыть дверь с той стороны. Мне нужно, нужно было передвинуть комод. Забаррикадироваться. Хотя она знает, что я натворила. Зачем ей вообще лезть к...?
- Мы справимся с этим, Лена. - убеждала миссис Зилбо. - Мы справимся. Не знаю, правильно ли я поняла слова миссис Уильямс, но Табита не умерла. Понятно? Пока нет. Она... Возможно, ей сейчас немного лучше, чем было, и мне кажется, нам стоит пойти и посмотреть. Что скажешь?
- Мама, это моя вина...
- Нет. Нет, - не согласилась мать. - Нет, Елена, милая, послушай меня. Я знаю, что ты чувствуешь, но это всё из-за той девушки, Эрики Тейлор. Это она напала на Табиту. Не ты. Когда ты пытаешься взять всю вину за случившееся на себя, ты снимаешь вину с Эрики Тейлор. Ты этого хочешь? Ты хочешь, чтобы она была менее виновата в том, что сделала?
- ...Нет, - ответила Елена, стиснув зубы. Она по-прежнему была не согласна с матерью, но у нее не было сил спорить с ней по этому поводу - ее отец был способным адвокатом, но и ему еще ни разу не удавалось переспорить жену.
Ты не понимаешь. Ты просто не понимаешь. Мама, ты всегда все понимала, но в этот раз ты просто не понимаешь. Ты не понимаешь. Не понимаешь.