Он никогда не любил Мертвые леса, но пути через пущу изучил еще мальцом - сейчас вряд ли смог бы сказать, для чего. Без сомнений, он рос своенравным ребенком. Если кто-то говорил ему "не делай", он продолжал вредничать. С двойным старанием. Это было частью натуры, полагал Вайло. Остальное приходилось на гордость, обиду и надежду на чудо. Дома его никто не ждал, так что он просто убегал подальше. Одним из мест, куда он уходил, оказались Мертвые леса.
Вайло считал, что мальчишкой был смелее, чем стал потом, когда вырос. Чтобы в одиночку ставить лагерь в этих жутких, кишащих комарами лабиринтах из сухих и засыхающих деревьев, следовало иметь крепкие зубы. Неужели он в самом деле приходил сюда только с одеялом и ножом? Нет.
Он брал с собой собак.
Вайло отмахнулся от черной мухи и вернулся в сегодняшний день. Лошадей вели по оленьей тропе, раскисшей от тающего снега и оленьего помета. На юге отгонял соперников кабан, и этот пугающий звук заставлял лошадей, да и добрую часть людей, вздрагивать. Потребовалось какое-то время, чтобы к нему привыкнуть. Люди и кони сообразили, что крупный опасный зверь обозначал свой участок, и только это понимание помогало унять внутреннюю дрожь. С Мертвыми лесами было то же самое. Чутье подсказывало, что на свете есть места, не столь опасные для жизни.
Да и какой у них был выбор? Едва ли они они смогли бы поехать по дороге Бладда, рискуя угодить под мечи голубых плащей Робби Дан Дхуна или красных плащей Кварро Бладда. Дхунский король отправил Дугласа Огера, шального бойца с топором, прощупать границу Дхуна с Бладдом. Мечами против топоров биться крайне неприятно, и, хотя Вайло в ближнем бою ставил на свою победу, он понимал, что отряд без потерь не обойдется. Их было всего сорок пять, вместе с ним, Нан и ребятишками. Если им придется брать дом Бладда, на счету будет каждый. Так что на первом месте стоял захват дома, а выживание - на втором.
Вайло претило подбираться к дому Бладда тайком, но он был старым бездомным вождем с семнадцатью зубами, изворотливым умом и всего лишь половиной души. Ему не раз приходилось делать то, что не нравится.
Радовало, что до Бладда им оставалось три дня пути на юго-восток. Если бы они спешили верхами по открытой местности, то могли поспеть до ворот за два дня. Но хороших дорог через Мертвые леса не было, а по узким заросшим тропам ехать верхом невозможно, так что независимо от величины и снаряжения отряда людям приходилось идти пешей цепочкой, с лошадьми в поводу.
- Вождь.
Голос принадлежал мечнику, Одвину Два Медведя. Одвин вызвался разведывать путь, и двигался впереди отряда, обследуя намеченный маршрут. В паре с ним работала одна из собак, крупная черно-пегая сука.
- Впереди кто-то проложил новую тропу. - Мать и старшая сестра Одвина ставили капканы на росомах, и он с детства составлял женщинам компанию, когда те подновляли граничные вешки. В Бладде мех росомахи ценился очень высоко, и границы промысловых участков строго охранялись. Марилла Два Медведя и ее дочь Юлия держали не самый большой, но значимый участок Мертвых лесов. Вайло это знал, потому что каждый год в Ночь Урожая Юлия, прелестная девушка с кожей цвета меда, приносила вождю его долю: дюжину отличных выделанных шкур с головами. Последний раз Одвин бродил с Юлией по Глухим чащам не далее как прошлым летом. И когда он заявил, что тропы изменились, Вайло к нему прислушался.
- Пойдем вместе. - Собачий Вождь не хотел объявлять остановку, когда отряд растянулся по тропе. Известие пришлось бы передавать по цепочке от человека к человеку - не лучший способ действий во взбудораженной группе. К тому же, остановись сейчас все, и отряд растянется на четверть лиги. Эта мысль нравилась Вайло столь же мало, как и те, что сейчас пришли в голову.
Одвин Два Медведя тотчас же зашагал перед вождем. Для хождения по чаще он надел вощеный плащ и непромокаемые брюки, так что колючки были ему не страшны. Меч крепился на спине ремнем. Дужки крестовины и навершие представляли собой голову и когти медведя.
- Новая тропа ведет на восток. Она рассчитана на всадников.
Вайло хмыкнул. Расчистка тропы на высоту девяти футов, позволяющих всаднику ехать свободно, требовала немалых усилий. Это в корне не совпадало с тем, как Гангарик описал Кваррово управление Бладдом. Что там Гангарик говорил о старшем брате? Кварро обленился и разжирел -- целыми днями пьет пиво и валяется в постели с порубежными шлюхами. Ленивый разжиревший вождь не озаботится расчисткой троп, особенно если те лежат в самой гиблой части его земель. Кто же тогда их проложил? Нет ли у Кварро соперника? Не начал ли какой-то честолюбивый бладдиец, наблюдая многодневное пьянство вождя, строить планы по его свержению? Или это голубые плащи Дан Дхуна втихую расчистили дорогу к дому Бладда?
Ни там, ни тут ничего хорошего.
- Сколько ты просмотрел?
- Около трех лиг.
Вайло кое-что прикинул.
- Тропа сворачивает на юг к круглому дому?
Одвин покачал головой.
- Разве что дальше, над рощей.
Это начинало походить на тайный путь. От дома Бладда дороги на север, через Мертвые леса, расходились веером. Вайло представлял пару причин, почему дорога может прячась огибать круглый дом и идти на восток, и обе они ему не нравились. Он до сих пор со стыдом вспоминал нападение Робби Дан Дхуна на Священную Рощу, случившееся полгода назад. Как вождю Бладда, чтобы защитить свой дом, ему следовало быть дома.
- Дхун налетал с юго-востока, - заметил Одвин, показывая, что достаточно сообразителен, чтобы уловить ход мыслей вождя. - Они могли посчитать, что на этот раз северо-восток был бы предпочтительнее.
- Есть открытые места?
- Бобровый пруд с топким берегом, и еще площадка, довольно свободная. Деревья без кустов.
Вайло оглянулся. Перед Качей и Эваном шагал Хэмми Фаа, за ними - бывалый воин Большой Борро. Большой Борро понял, что что-то происходит. Я начеку - коротко сообщил он вождю быстрым спокойным взглядом.
Вайло принял решение.
- Мы пойдем новой тропой.
Одвин показывал путь. После полудня прошло несколько часов, и непогода, подступавшая с севера, заливала пространство между деревьями сумраком. Рыжие дубы, красные сосны и серые грабы постепенно засыхали в объятиях лиан, названий которых Вайло не знал. Эти раздувшиеся наросты толщиной с человека копировали внешний вид деревьев, которые собирались задушить. В то время, как верхний ярус леса терял листву, подлесок наоборот пышно разрастался. Кизил, сумах, медвежья лоза и боярышник создавали плотную, практически непроходимую чащу. Собачий вождь срезал себе посох - будь Вайло проклят, если бы позволил назвать его клюкой - и с удовольствием отбивал им ветви. В месте, назывававшемся Мертвыми лесами, было мучительно много жизни.
Едва отряд сквозь просвет в кизиловых кустах выбрался на новую тропу, как голосом обитателя преисподней взревел кабан. Прохладная и тихая тропа шла сквозь подлесок по прямой, как тоннель. Как и упоминал Одвин, она давала возможность ехать верхом, но Вайло обнаружил, что ему не хочется садиться на лошадь. Шедшая за ним Кача пожаловалась Хэмми, что от ходьбы у нее уже заболели ноги.
- Когда вождь идет пешком, мы шагаем тоже, - явно не в первый раз терпеливо объяснил ей Хэмми,.
- Хорошо, что ты нашел просеку, - сказал Вайло Одвину Два Медведя. - Со стороны она выглядит продолжением дебрей.
Одвин довольно кивнул. Ширина тропы позволила им идти бок о бок, и Вайло хорошо разглядел красные росчерки боевых шрамов на левой щеке Одвина.
- Времени на нее потребовалось изрядно. Пара месяцев, если не весь сезон.
Собачий Вождь согласился. Как и многих прежних бладдийских вождей, его устраивало существование Мертвых лесов. Они выступали естественной защитой бладдийского дома с севера, и, если сами бладдийцы с трудом пробирались сквозь него, то на что могли рассчитывать чужаки?
Никто не взял в расчет свирепую решимость Рваного Короля, Робби Дан Дхуна. Двигаясь по тропе, Вайло все больше и больше убеждался, что это работа Дхуна. Не нанесли ли они уже удар? Без сомнения, в предыдущие дни тропой пользовались. Собачий Вождь хорошо знал запах свежего конского навоза.
Слишком долго меня тут не было.
Не обращая внимания на боль в коленях, Собачий Вождь прибавил шаг. О чем он думал все это время? Сначала захватил Дхун, затем Ганмиддиш, а когда оставил оба дома, чем занялся? Ушел на север, окраину клановых земель, играть с Дхуном в "поймай-меня-если-сможешь". Ему следовало вернуться домой. Трое суток - именно на столько бладдийских вождей приковывали к священному камню, прежде чем ведун принимал от них клятву вождя. Вайло помнил все ясно, словно событие случилось вчера, а не тридцать шесть лет назад. Молодой и черствый, он рассматривал Бдение Вождя как обряд, который надо вытерпеть, а не как духовное посвящение во власть. Он верил в себя, а вовсе не в священный камень клана и Каменных Богов. И не ждал видений. Да, определенно не хотел их. Он еще решил, что Морис Пенхандло, старый клановый ведун, пытается его прикончить. Морис держал малюсенькую чашку с водой, в которую окунул свои длинные скрюченные пальцы, похожие на птичьи когти, и стряхнул капли на лицо Вайло. Эти капли оказались единственным, что попало в рот Вайло за все три дня. Жажда стала только мучительнее.
Сначала он с миражами боролся. С горячечными снами, вызванные спазмами мышц, голодом и кромешной тьмой. Боги, каким холодным был бладдийский священный камень! От Вайло, прижатого к нему в течение трех дней, он нисколько не согревался, а только все время тянул из тела тепло, забирая и забирая, и не давая ничего взамен. Только страшные сны.
Разумеется, Морис Пенхандло назвал бы их вещими. На весь последний день ведун оставил его в одиночестве. Он подбросил топлива в дымники, запечатал дверь и ушел. Вайло полагал, что заснул - то ли сам, то ли впал от дыма в забытье. Он помнил, как, открыв через какое-то время глаза, увидел.... увидел то, что человек не должен был видеть никогда.
Было ли это будущим? В то время он так не думал. Он смотрел на мрачную разрушенную землю, которую обходила дозором нежить, принявшая человеческий вид, жуткие существа, которые искривляли само окружающее их пространство. Клан Бладд исчез, а от круглого дома остались груды кирпичей. Великие леса востока пылали, и небо побурело от дыма. Жуткие твари огня не боялись, они патрулировали даже там, где ни один мужчина, женщина или животное не надеялись бы выжить. Пока Вайло осматривался, из пылающего прохода кто-то выскочил, молодой парнишка в одежде, горящей на спине и ногах. Мальчишка кричал от ужаса. Страшные существа с мечами двинулись к нему. В этот миг глаза мальчишки встретились со взглядом Собачьего Вождя, и Собачий Вождь понял, что парнишке суждено. Словно в единый миг прожил целую жизнь. Вслед за удивлением надежда, а потом страх. Вспышка ужаса, когда парень понял, что, кроме как сгореть заживо, есть худшие способы погибнуть. И потом - обжигающая боль.
Он перестал вдыхать воздух, и взамен вдохнул боль.
За тридцать шесть лет Собачий Вождь вспоминал это мгновение бессчетное количество раз. Возвращался к нему во сне снова и снова. Два вопроса, которые он себе задавал, всегда оставались одними и теми же. Испытал ли мальчишка в тот последний миг облегчение? Вайло не знал ответа, потому что жуткие существа оставили бездыханное тело мальчика, почуяв его, Вайло Бладда.
Они пошли к нему. Вокруг их фигур колыхался воздух, а мечи всасывали дым пожарища. У Вайло в тот момент был выбор - бежать или драться.
И это было вторым вопросом: что бы он выбрал?
Потому что в следующий миг он очнулся и обнаружил себя в святилище, прикованным к камню. Он дышал дымом, но то был дым курильниц, а не грозного лесного пожара.
Бежать или драться?
Странно, как можно было считать, что борешься, а потом понять, что на самом деле просто бежишь? Не так ли вышло, когда он напал на Дхун, а затем на Ганмиддиш? Нападения выглядели борьбой, воспринимались как борьба, но уводили Вайло от исполнения долга перед Бладдом. Не были ли они в действительности бегством?
Хватит.
- Приведите мне коня, - прокричал вдаль цепочки Вайло. - Побыстрее. - Размышляя слишком долго, попадаешь в плен собственных допущений. Сейчас он был здесь и, чтобы дом Бладда не угодил в загребущие ручонки Дан Дхуна, готов пустить в ход и зубы, и когти. Это он сделать мог; а чего не мог, значения уже не имело.
Хэмми вывел вперед жеребца Вайло и придержал повод, пока вождь садился в седло.
- Дай мне девчонку со стертыми ногами, - распорядился Вайло.
Качу как мешок с зерном оторвали от земли и передали Вайло. Не разобрав, устраивает ее такое обращение или нет, Кача, пока Собачий Вождь усаживал ее перед собой в седло и движением ног посылал жеребца вперед, на всякий случай промолчала.
- Глаза береги, - предупредил он ее, сомневаясь, что выше седла ветки срезаны все.
Через минуту или около того он начал успокаиваться. Дхун, подрезав деревья, проделал отличную работу. Хотя задевало, что тропу проложили у Бладда под носом. А где были дозоры Кварро? Этот идиот называл себя вождем Бладда, но для безопасности дома и клана ничего не делал? Хорошо же, старый вождь возвращается, а новый добьется, что его вышвырнут вслед за дхунитами. Вайло все меньше хотелось обойтись со старшим сыном по-доброму. Кварро не заслужил хорошего отношения. Ему уже давалась одна попытка - вот эта.
- Деда, пруд!
Размышления Собачьего Вождя прервал пронзительный голос Качи. Они добрались до одного из тех просветов в чаще, о которых докладывал Одвин - до бобрового пруда с болотистыми берегами. Вайло взглянул в небо. Светлого времени оставалось два часа. Желание ехать дальше было сильным, но и лагерь поставить хотелось до темноты. В любом случае им предстояло провести ночь в Мертвых лесах, а значит, наметить и оборудовать хорошо защищенную стоянку.
Вайло скомандовал остановку.
Бобровый пруд, без сомнений, был одним из самым унылых мест, где он когда-либо имел несчастье останавливаться на ночь. Грязь на топком берегу оттаивала, и все, что там прошлым летом околело и засохло, начало смердеть. Чахлые стволики подлеска и прелый рогоз с распушенными головками стояли наполовину в воде, а на поверхности плавало что-то вроде желтой тины, которую облюбовали полчища мух. Кача с Эваном быстренько скинули обувь и пошли исследовать отмель. Когда Вайло осуждающе нахмурил брови, Нан только пожала плечами. Дети, вода... так далеко ее власть не распространялась.
Вайло предоставил всех троих самим себе. Его голова была занята обороной стоянки, и он обсуждал детали с Большим Борро и Хэмми Фаа. Решили ставить полный ночной дозор: на страже постоянно будет половина всех бойцов. Пятнадцать по периметру стоянки, и шестеро - тремя двойками - скрытно встанут дальше вдоль тропы. Вайло сдержанно порадовался, что для дежурства на тропе в первую стражу вызвалось даже больше людей, чем требовалось. Он набрал воздуха, чтобы сообщить выбранной шестерке, что полуволк будет обегать по кругу весь участок, в центре которых будут их двойки, стоянка и дежурный периметр, представляющий еще один круг обороны, как вдруг осекся. Полуволк остался в укреплении с Клаффом Сухой Коркой. Он выбрал себе нового хозяина и теперь охранял его.
Перед лицом добрых людей, которые только что охотно вызвались на опасное дежурство после напряженного дня, показать слабость было немыслимым делом. Вайло выкинул из головы мысли о волке и сосредоточился на подготовке людей. Боги, хоть они молоды, да хорошо обучены! Сухая Кость из молодых бойцов привлек самых лучших. В их суровых вдумчивых лицах Собачий Вождь видел своего восьмого сына, в их молчании, в готовности к самому серьезному разговору слышал Сухого. Это заставило сердце сжаться.
Он выделил каждой двойке по одной оставшейся собаке. Без полуволка как вожака стаи они не прикроют лагерь еще одной линией защиты, но могут, где им укажут, вести своего рода разведку. Слух и чутье при них остались.
Когда дозоры разошлись по местам, а лагерь обустроился, наступила темнота. Костров не разводили и палаток не ставили, так что удобства в этой стоянке у пруда было немного. Нан, как умная женщина, какой она и была, приберегла как раз для такого вечера фляжку с Дхунским сиянием. Всем досталось по глотку. Это была не столько выпивка, сколько обряд передачи фляги от человека к человеку, что объединило людей. Даже ребятишки отведали.
Вайло отвязал от седла одеяло и занял место в вечерней страже. Повернувшись на запад лицом к Дхуну, закинул в рот кубик жвачки и стал разглядывать на темнеющем небе черный контур деревьев. Вокруг головы заклубились комары. Он их терпел. По мере того, как люди ложились спать, лагерь за его спиной стихал. Вайло было не по себе. Сухая Кость ушел, полуволк ушел, а он расположился здесь, в двух днях пути от собственного дома, и собирался вести бладдийцев на бладдийцев, ввергая клан в гражданскую войну.
Когда раздался шум, он наполовину ждал его - готовность копилась в нем давно - как можно ждать чего-то часами и все равно оказаться не готовым.
Крик донесся с севера.
Собачий Вождь поднялся и выхватил меч. Он сидел неподвижно слишком долго, и мышцы противились смене состояния. Слово старый звучало в голове все время, пока он по периметру лагеря пробирался на северо-восток. Ночью он не видел, что там случилось, и Вайло злился на себя, на ветки и торчащие корни, которые его задерживали. Он не мог взять в толк, что произошло, так что следовало разобраться побыстрее.
Настоящая опасность таилась не на западе. Ни этим вечером, ни любой другой ночью. Настоящая опасность шла с севера.
- Бладд! К оружию! - взревел Вайло.
Первое сражение с теневыми тварями ко второй схватке подготовило его плохо. Первый раз у крепости он с малым отборным отрядом вступил в бой с девятью преображенными всадниками, которые сражались привычным образом. Как пояснил Клафф Сухая Корка, эти девять теней были его собственными людьми, только взятыми, преображенными. Прежде они были бладдийцами, и, хотя сейчас узнать их было нельзя, следы прежнего существования проступали сквозь черноту, как в ночи видны при улыбке зубы.
Им открылась лишь бесконечно малая часть ужаса. Тогда Собачий Вождь этого не прочувствовал.
Он понял теперь.
Они владели Кил Джи, теневой сталью, но из измененного металла у них были ножи, не мечи. И тонкие колеблющиеся фигуры, которые их держали, двигались нечеловечески быстро. Вайло вспомнил, как Оккиш Бык кое-что рассказал ему, когда они на Весенней ярмарке смотрели схватку двух горожан. Казну и товары наконец увезли, и поглазеть на зрелище собралось свыше тысячи кланников. Вайло тогда решил, что правила слишком мягкие - все привычные приемы, вроде ударов головой и выдавливания глаз, были запрещены - но когда началась борьба и он увидел мастерство и жестокость бойцов, его мнение изменилось. Один мужчина в особенности привлек и его, и Оккишево внимание - худощавый темноволосый житель Транс Вора в возрасте хорошо за сорок. Его противник был, должно быть, лет на десять моложе, с хорошо развитыми мышцами и плутоватой физиономией. Однако ворландцу помогал опыт, а еще - скорость. Вайло не видывал никого, кто двигался бы столь же быстро.
- Ему досталась добрая толика древней крови, - шепнул Оккиш на ухо Вайло, когда бой пришел к своему жуткому концу. - Пришла из других времен.
Глядя, как Тени прорываются сквозь темноту к стоянке, а длинные ножи из теневой стали всасывают, уничтожая, воздух, Вайло начал понимать, что имел в виду его восьмой, самый любимый сын, рассказывая про Последних. Они стары, как боги. До того, как появились кланы, до того, как появились люди, Последние уже собирали свои войска. Брали других, более древних существ, и обращали в тени.
Не те ли люди с древней кровью, о которых рассказывал Оккиш Бык, налетели сейчас на лагерь? Собачий Вождь сомневался, что когда-нибудь узнает.
Лагерь был уже на ногах, и вокруг Нан и детей сомкнул строй отряд из двенадцати бойцов. Сухая Корка выучил их хорошо. Этой дюжине не требовалось объяснять, что их длинные мечи в подлеске станут только помехой, и годятся только для открытого пространства, для топкого берега. Четверо стояли в воде. Окинув взглядом стоянку, Вайло коротко им кивнул. Чтобы переглянуться с Нан, было слишком темно, так что он не стал и пытаться. У нее был "девичий защитник" и коробочка с ядом. Она знала, что делать.
Остальные тридцать воинов защищали границу стоянки. Строй уже прорвали. По мере подхода кланников бойцы собирались в группы. Нелюди напоминали тонкие клинки, разившие совершенно беззвучно. Для боя в подлеске их длинные ножи подходили наилучшим образом. Вайло видел, как его люди в густых зарослях кизила и сумаха лишь пытаются размахивать мечами, в то время как ножи Взятых, как дротики, легко проходили сквозь хаос ветвей.
- Колите их! - крикнул он. - Не давайте им вас обходить!
Придерживая меч у тела, Вайло встал в строй. Он тут же ощутил едкий, вызывающий тошноту запах содержимого кишечника. Кому-то разворотили кишки, спаси его Боги. Его внимание отвлек сильный удар по локтю. Развернувшись для защиты, он увидел нападавшего лицом к лицу. У того были по-собачьи растянутые губы, а в глазах виделись остатки проклятой души. Вайло позорно шагнул назад. На него хлынула мерзкая вонь газа и льда. Меч сдвинулся в пространство, которое только что занимал Вайло. В первый момент он не понял, почему раздался пронзительный скрежет: так живая сталь отразила теневую, сбив оба клинка в путаницу кустарника.
Вайло проклял свои глаза. Кил Джи шла к нему ребром, и он не смог разглядеть в темноте такой тонкий черный штрих. Глянув направо, он увидел светловолосого Большого Борро, с напряжением выдирающего меч из сплетения веток. Вайло двинулся вперед, чтобы прикрыть его, неловко ухватившего рукоять меча, пока тот пытался выкрутить свой клинок из хаоса веток. Под левый глаз воткнулся, царапая, сучок, и глаза, защищаясь, сами собой закрылись. Он открыл их самое большее через четверть секунды, но было уже поздно. Большого Борро зарезали одним-единственным росчерком теневой стали, прошедшим от бедра вверх - наискось по корпусу - и правой стороне лица. От стремительности и точности удара перехватило дыхание. На руки и лицо Вайло брызнула кровь.
Когда Борро падал на лесную подстилку, Вайло боковым зрением уловил какую-то зыбь. Выставив перед собой щитом меч, он отступил назад и в сторону. Нелюдь следовал за ним по пятам так быстро, словно действовал в среде менее плотной, чем воздух. Слегка согнув колени и развернув бедро, Вайло поставил под приближающийся клинок плоскость меча. Для Вайло, потерявшего равновесие и не успевшего приготовиться, удар Кил Джи оказался просто сокрушительным, бросив на колени.
Меня переиграли, - осознал Собачий Вождь. За все свои пятьдесят три года такое он испытал впервые. Незнакомое ощущение, которое - если бы он позволил - могло мгновенно перерасти в панику. Прежде ему случалось сталкиваться с противниками быстрее него. Не сказать, чтоб ему это нравилось, но все-таки он остался жив. Ему всегда удавалось нащупать что-то, в чем он превосходил противника. В опыте. В жестокости. В отказе от всех правил. Хотя это существо, эта наделенная весом тень, несущая в глазах сознание собственной разрушительности, оказалась беспощаднее. И беспощадность перечеркивала все остальное.
Нелюдь наплывал на него как налитые в стакан с водой чернила. Вайло терял след стремительных движений теневой стали - черной на черном. В строю с запада послышались тихие удивленные вздохи. Звуки людей, получивших удар мечом в корпус.
- В воду! - крикнул кто-то. Очень может быть, что Хэмми Фаа.
Это была хорошая мысль, но Вайло сомневался, что это помогло бы. Тени были слишком стремительными. Покажешь им спину - считай, мертвец. Он полагался только на дюжину прикрытия вокруг Нан и детей. Им хватало места, чтобы применять имеющееся оружие, и была возможность учиться на ошибках товарищей.
Вайло, ставя меч вертикально, закрывая лицо и сердце, понял, что слышит стук копыт. У него не было времени задаться вопросом, что это значит - тень отклонилась для удара. По коже Собачьего Вождя пробежала волна стылого воздуха, а затем само время сжалось, потому что Кил Джи оказалась у его груди, и хотя за происходящим он следил со всем возможным вниманием, этого ее перемещения он не увидел.
Не сказать, чтоб его застали врасплох. Стоя на коленях с упирающейся в бедро рукоятью меча, он отпустил правой рукой эфес и вынул нож. Стреляный воробей, Вайло знал немало хитростей и догадывался, что нелюдь бросится на него сбоку. Увидев, что тварь наклоняется, он поднял нож к груди, поставив его параллельно земле так, чтобы нож с мечом встали крест-накрест. Кил Джи была нацелена точно туда, где сейчас находилось острие ножа. Сила удара глубоко вмяла плоскость ножа в грудную клетку Вайло. Он услышал влажный хруст хрящей, почувствовал, как кольнуло сердце. Зад коснулся лесной земли, когда он еще раз ощутил дуновение ледяного воздуха. Кил Джи отвели, но холод означал, что она возвращается, а удаче и планам Вайло пришел конец.
Мы избраны Каменными Богами для защиты их границ. Долгая тяжкая жизнь - наша награда. Так вот что, значит, он вспомнил напоследок - бладдийский девиз? Невыполненное обещание богов.
Эту жизнь долгой не назовешь.
Сбив дыхание и утратив согласованность движений, он не мог управлять мечом и выпустил его. Теперь единственным помощником остался нож. Сдвигаясь на задницу, Вайло держал нож лезвием от себя у самого сердца. Нелюдь мелькал над ним, как сбесившийся хлыст, и в один жуткий миг Вайло увидел нацеленную на него Кил Джи.
Зрачок Последнего. Холодное черное забвение в конце всего сущего.
В этот момент Вайло узнал для себя то, что понял парнишка в его видении. Это худшая смерть из всех возможных.
Я должен защищать границы.
Твак. Твак. Твак.
Вайло услышал три выстрела, увидел струйку черного дыма, вырвавшуюся из тела нелюди. Существо покрылось рябью, словно было сотворено из воды. Какой-то миг Вайло смотрел сквозь него, видя заросли сумаха. Кисть твари разжалась, и Кил Джи выпала. Нож приземлился совершенно беззвучно. Собачий Вождь услышал только тихое шипящее потрескивание, с которым теневая сталь начала путь вглубь земли.
Нелюдь перед ним оседал наземь. Он колыхался и съеживался, а из ран, пока он терял форму, шел дым. Вайло уперся ногами в землю и заставил себя встать. Его тошнило от зрелища последних минут этой твари. Пока по поляне с юга шла стрельба, все люди вокруг него остались неподвижными. Вайло не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто стрелял. В ночь ошибок эта, возможно, была наихудшей.
Тропа, по которой они двигались, была расчищена не дхунитами и не бладдийцами.
Тропа принадлежала суллам.
Переполненный противоречивыми чувствами, томимый страхом и неизвестностью Вайло Бладд пошел приветствовать своих спасителей.