Описание гибели львовских евреев, которое даем мы в этой брошюре, частично опирается на собственных переживаниях автора, а частично на отчетах, материалах памятных записок, устных рассказах и протокольных показаниях других свидетелей этих событий, а также на литературе на эту тему, опубликованной в форме книг, брошюр или статей. Весь этот материал был нами критично исследован, что не исключает возможности ошибок в связи с почти полным отсутствием источников данных, а также аутентичных официальных документов. Архивов Еврейского Совета во Львове найти до сих пор не удалось, и маловероятно, что бы они когда-нибудь нашлись. Немецкие официальные документы были вывезены немцами, возможно, уничтожены во время эвакуации из Львова.

   Материал, содержащийся в немногочисленных оставшихся официальных актах, очень скуп. Более чем скупым, а также лживым и фальсифицированным является материал, содержащийся в прессе, выходящей во Львове при немецкой оккупации на польском языке ("Gazeta Lwowska"), по-немецки ("Lemberger Zeitung") и по-украински ("Львiвськi вiстi").

   Только после освобождения Львова победоносной Красной Армией, расследование, проведенное Чрезвычайной Советской Следственной Комиссией приподняло завесу и показало всю мерзость и ужас гитлеровского режима, а в особенности чудовищной акции уничтожения евреев.

   Акты и материалы, собранные Чрезвычайной Советской Следственной Комиссией и опубликованный отчет Следственной Комиссии представляют чрезвычайно ценный материал для исследования истории этой мрачной эпохи. Много ценных материалов по этой теме содержат также архивы Центральной Еврейской Исторической Комиссии в Польше (ряд протоколов, показаний свидетелей и дневников).

   Кроме этого, отдельные свидетели трагедии евреев во Львове, которым удалось выбраться из немецких рук, оставили свои показания в различных следственных и научных учреждениях за границей. Некоторые из этих показаний были даже литературно обработаны и опубликованы (например, показания Фолкмана в обработке Стефана Шенде "The Promise Hitler kept." Londоn, 1945). Мы отдаем себе отчет в том, что не все из этих отчетов и публикаций, в частности заграничных, дошли до нас, и что во многих из них нашлись бы определенные подробности, дополняющие данные и факты, приведенные нами в настоящей брошюре. Мы также отдаем себе отчет в том, что библиография предмета исследования, приведенная нами, будет включать в себя - в сегодняшем положении вещей - серьезные упущения.

   Невзирая на это, мы считали, что нельзя ждать с обработкой обсуждаемой нами темы до времен, когда - возможно, через годы - возрастет количество источников для полного, научно более точного представления львовской трагедии. Актуальность темы требует представления синтетического образа львовских эпизодов уже сегодня. Этого требуют обстоятельства более высокие, чем любая научная точность. Этого требует оскорбленная, глубоко потрясенная отвратительностью преступления совесть человечества. Этого требуют, именно в настоящее время, актуальные нужды момента, когда перед трибуналом свободных народов мира предстоят преступники для получения заслуженной кары. Этого требует постулат безотносительной и определяющей расправы с фашизмом, когда еще не все очаги этой заразы уничтожены и когда никакое идеологическое оружие для борьбы со смертельным врагом человечества не может оставаться невостребованным, когда каждая новая публикация вбивает новый гвоздь в гроб религии ненависти и идеологии уничтожения людей, которую провозглашал и реализовывал немецкий фашизм.

   С этими мыслями отдаем настоящую монографию-обвинение в руки читателя.

ГИБЕЛЬ ЛЬВОВСКИХ ЕВРЕЕВ

   В день вступления немцев Львов насчитывал около 130.000 - 150.000 евреев. Невозможно точнее установить количество еврейского населения в это время. В соответствии с официальными данными по составу населения от 9.12.1931, еврейское население составляло 99.595 человек. Количество это к 1939 году скорее всего возросло на десяток-другой тысяч. Во время польско-немецкой войны 1939 года много евреев убегало от немецких войск на восток. Значительная часть этих прибывших с Запада поселилась во Львове. После окончания военных действий в 1939 году вследствие террора и антиеврейских репрессий, применяемых немцами на оккупированных польских землях, продолжался процесс бегства евреев с территории Генерал-Губернаторства на восток и оседания там. Во Львове доминировали жители краковского округа, лодзьского и варшавского воеводств. Осенью 1939 года Львов был переполнен людьми, в целом господствовало убеждение, что количество жителей возросло двукратно, т.е. до 700.000 чел., в том числе около 180.000 евреев. (Такие цифры приводит напрмер, Стефан Шенде в книжке под названием "The Promise Hitler Kept", Londоn 1945, стр. 124, однако не называет источников, на которые опирается).

   Часть еврейских беженцев летом 1940 года была выслана советскими властями вглубь СССР - похоже, что количество этих высланных превысило 10.000. В момент начала советско-немецкой войны часть евреев пробовала спастись от немецких захватчиков бегством на восток. Прежде всего старалась попасть в Советский Союз коммунистическая молодежь и политические деятели, которые опасались репрессий со стороны немцев. До России добралась только немногочисленная горстка из нескольких тысяч львовян. Кроме того, несколько тысяч молодых еврейских мужчин, мобилизованных в Красную Армию, вместе с армией ушли на восток.

   Таким образом осталось около 130.000-150.000 евреев во Львове. Цифра 150.000 находит подтверждение в ориентировочных данных на 28 августа 1941 года, полуофициально определенных тогда Еврейским Советом Львова. Тем не менее цифра эта кажется нам преувеличенной.

   Последнее русское подразделение оставило Львов в ночь с 28 на 29 июня, а первые немецкие подразделения вступили в город 29 июня, около 11 часов утра. (Шенде, стр. 124). Немедленно после вступления немцы взялись за исполнение своей "исторической миссии" по отношению к евреям. Уже в первые часы немцы расклеили в городе афиши, подстрекающие против евреев. В этих афишах и в листовках, раздаваемых на улицах, евреи представлялись, как виновники разжигания войны, их обвиняли в немыслимых преступлениях, им приписывались якобы убитые несколько тысяч поляков и украинцев. Отравленный посев, разумеется, дал соответствующий урожай. Первые дни немецкой оккупации, т.е. от 30 июня до 3 июля были зрелищем кровавых и жестоких погромов. К немецким солдатам присоединились отбросы общества, особенно среди украинских националистов, а также на скорую руку организованная немцами так называемая украинская милиция (вспомогательная полиция). Началось с охоты на улицах на еврейских мужчин. Львовские евреи, охваченные паническим страхом, преимущественно не выходили на улицы. Большинство пряталось в своих квартирах, в различных укрытиях, или в подвалах и на чердаках. Украинская милиция и немцы, недовольные слишком скупым уловом на улицах, начали перетряхивать еврейские квартиры в поисках жертв. Забирали мужчин, а кое-где и целые семьи, под предлогом, что они должны очистить львовские тюрьмы от трупов. Несколько тысяч евреев, избивая, насмеиваясь и издеваясь, загнали таким образом на улицу Казимировскую (Городоцька) ("Бригидки"), на улицу Лонцкого (Степана Бандеры), на улицу Замарстыновскую и на улицу Яховича (16 липня). В "Бригидках" собрали толпу из нескольких тысяч пойманных евреев в тюремном дворе и избивали их там немилосердно. Стены тюрьмы вокруг двора до первого этажа были залиты кровью евреев, которых пытали, и облеплены кусками мозга (показания и личные переживания уже неживущего львовского адвоката, д-ра Исидора Элиаша Лана, проживавшего по улице Бернштейна,1).

   Не менее ужасные сцены разыгрывались в остальных тюрьмах. Часть еврейских жертв была расстреляна. В результате после двухдневной резни, осталась в живых только часть захваченных, которых отпустили домой, однако несколько тысяч погибло в страшных мучениях. В числе жертв этой первой резни оказались: д-р Иехескиль Левин, раввин прогрессивной религиозной общины во Львове и редактор еженедельника "Opinia", а также Хенрик Хешелес - редактор газеты "Chwila".

   После кровавых дней "блицпогрома" львовских евреев никоим образом не оставили в покое. Немецкая стратегия в борьбе с евреями заключалась в том, чтобы сокрушать их ежедневными издевательствами и создать вокруг них атмосферу постоянной угрозы. Немцы видели в евреях потенциального врага их "Нового порядка", и этого мирового врага ?1 покоряли безустанными постоянными атаками. Евреям надлежало, в соответствии с теорией немецкой стратегии, так запутать разум, чтобы они не могли заниматься ни политикой, направленной против оси, ни "хозяйственным вредительством", ни так называемой "Flusterpropaganda" (т.е. передачей нежелательных для немцев сведений из уха в ухо).

   Немецкий Третий Райх должен был быть в постоянной боевой готовности к еврейской опасности, постоянно пребывать "в акции" против евреев. Вместо устарелого понятия погром, немцы ввели новый военно-стратегический термин "акция". Само название доказывает, с каким зарядом энергии, а также военно-тактических и организационных способов и средств приступили они к своему плану систематического уничтожения евреев.

   В то время, летом 1941, немецко-фашистская политика по отношению к евреям окончательно вступила на путь преступной концепции полного уничтожения еврейства. В своих речах недвусмысленно обещали истребление евреев Гитлер, Геббельс и другие предводители гитлеризма. Особо жесткие акции истребления были направлены против евреев, проживающих на территориях, оставленных советскими властями. Этих евреев немцы считали рассадниками коммунизма и с первой же минуты начинали против них безжалостную кампанию уничтожения. В то время, как на западных территориях немцы щадили некоторое количество еврейского населения, в частности молодых мужчин, чтобы получить максимум пользы для своей военной промышленности - то на восточных землях уничтожали всех. На территории Львова, как и в целом на территориях, занятых после Советов, немцы побили все собственные прежние рекорды зверства и преступности. Исходя из принципа безостановочной акции - уже через два-три дня после "молниеносных" львовских погромов состоялась новая акция. Около 2.000 евреев затащили на улицу Пелчинскую [Вiтовського] 59, во двор дома, где разместилось львовское гестапо и тут подвергли их невообразимым пыткам с выразительным садистским, извращенным характером.

   Около 1400 мужчин, которые выдержали пытки, завезли автомашинами в лес под Билогорщей [Под Львовом, в наши дни - территория Львова] и там расстреляли. Только немногочисленной горстке удалось вернуться домой.

   Параллельно с этим весь июль продолжалась акция вылавливания еврейских политических деятелей и левой молодежи (в частности, комсомольцев), которых вывозили и расстреливали в лисиничским лесу под Львовом (разумеется, без какого-либо судебного следствия). Почти одновременно 25, 26 и 27 июля были возобновлены облавы на улицах и в домах. Мужчин и женщин, якобы забранных на работы, обычно убивали. Эти облавы и убийства были преимущественно делом рук украинской вспомогательной полиции и в устах львовского населения были окрещены названием "акции Петлюры". Имела хождение версия, что немцы дали украинским коллаборационистам карт-бланш на три дня ответной акции против евреев. Трактовка, несомненно фальшивая, так как Петлюра был застрелен в мае 1926. Тем не менее в ходе так называемых "дней Петлюры" погибло несколько тысяч евреев.

   Акции и убийства сопровождались систематическим грабежом еврейского имущества. Он происходил в двух видах: неофициальные, индивидуальные ограбления и официальный властный грабеж.

   Неофициальные и индивидуальные ограбления происходили очень просто: в еврейские квартиры заходили немецкие офицеры или солдаты и забирали все, что им нравилось. Грабеж происходил преимущественно под аккомпанемент избиений, насмешек и издевательств. Часто гестапо приказывало ограбленным упаковать награбленные вещи и доставить их по указанному адресу. Евреи были счастливы, если с такой работы возвращались живыми и неискалеченными. Официальное ограбление началось с наложения на еврейское население в первых числах августа 1941 года контрибуции в размере 20 миллионов рублей. Львовские евреи, запуганные актами террора в первые дни, восприняли требование контрибуции с определенным чувством облегчения. Господствовало общее убеждение, что контрибуция станет формой откупа, что немцы, заполучив столь огромную дань, наконец успокоятся. Поэтому приступили к реализации контрибуции почти с энтузиазмом. Евреи за бесценок избавлялись от семейных драгоценностей и других ценных вещей, чтобы заплатить контрибуционный взнос. Иногда выплачивали больше, чем составляла сумма, определенная Общественной Комиссией. Были случаи, когда христиане-поляки проявляли свою симпатию к евреям, обращались в Комиссию и анонимно вносили серьезные суммы.

   Кроме всего, немцы прибегли к еще одному сильнодействующему средству. В первые дни после наложения контрибуции немецкая полиция обошла, по зараннее составленному списку, несколько сот квартир, принадлежащих представителям свободных профессий, известным торговцам, предпринимателям, общественным и культурным деятелям (количество которых достигало 1.000 человек) и забрала заложников. Естественно, это повлияло на ускорение темпа контрибуционной акции. Кроме общей цели - спасения львовского еврейства перед дальнейшими убийствами, возникла более близкая цель - спасение заложников, которые несомненно - таково было общее мнение, будут освобождены после получения выкупа.

   Сумма контрибуции была выплачена в срок (первый взнос был выплачен 08.08.1841). Кроме денег, евреи отдали также много золота (драгоценностей и около 1.400 кг серебра). Лишь после этого ожидало евреев огромное разочарование, первое показательное применение этики "новых немцев". С нарушением всех принятых в цивилизованом мире принципов, немцы не освободили заложников. Как позже выяснилось, заложники были убиты. Этот трюк с заложниками и циничным нарушением данного обещания немцы повторяли в целом ряде городов.

   После контрибуционной акции немцы начали уничтожать храмы. Систематически и по очереди были сожжены либо взорваны почти все львовские еврейские храмы. Среди других была полностью сожжена и разрушена синагога на улице Жолковской. Развалины и остатки стен этой синагоги убрали только в следующем году, летом 1942.

   Во время контрибуционной акции впервые начали выкристаллизовываться контуры будущего "Юденрата" (Еврейского Совета). В советские времена во Львове не существовала еврейская религиозная община. Немцы решили для собственных целей создать заново орган еврейского общественого представительства. Переговоры с различными еврейским деятелями о создании Юденрата начались 11 июля. (По информации д-ра Давида Соболя, который принимал участие в этих переговорах). Cреди других обратились немцы к проф. Маурицию Аллерханду, который в свое время функционировал в качестве полномочного представителя правления Еврейской Религиозной Общины во Львове, с предложением организации Еврейского Совета. Однако Аллерханд отказал, ссылаясь на преклонный возраст и плохое состояние здоровья. В середине июля немцы учредили Еврейский Совет, состав которого (первоначально из 5 чел.) увеличился в последующие недели путем дальнейших номинаций и кооптаций. В конце концов состав Еврейского Совета выкристаллизовался следующим образом: председатель - д-р Юзеф Парнас, вицепредседатель - д-р Адольф Ротфельд, члены правления д-р Генрик Ландесберг, д-р Освальд Кимельман, д-р Эдмунд Шежер, инж. Нафтали Ландау, д-р Генрик Гинзберг, [Яков] Хигер, [Самуил] Зайденфрау, [Иосиф] Гох, д-р Шимон Улам, д-р Марцели Бубер, д-р Зарвинцер и другие. [Имена в скобках добавлены из источника: Яков Хонигсман Юденраты в Западной Украине ]

   Создание Еврейского Совета должно было, кроме прочих задач, облегчить немцам вторую официальную форму грабежа еврейского имущества, а именно через так называемое Управление Снабжения (Besorgungsamt). Это был отдел Еврейского Совета под руководством Тейххольца и Эгида, единственной целью которого было выполнение желаний и заказов немецких "господ". Ежедневно в Besorgungsamt появлялись немецкие офицеры и чиновники с новым списком требований. Один раз желали столько-то и столько сотен мебельных гарнитуров. В другой раз столько-то и столько сотен персидских ковров, такого либо иного количества упаковок натурального кофе или какао, сардин, несколько сот метров оригинальных кокосовых дорожек, золота, брильянтов, люксовских столовых приборов, постельного белья и т.д. Немцы исходили из принципа, что все движимое еврейское имущество является собственностью победителя, а остается оно в пользовании евреев только до тех пор, пока немецкий собственник не пожелает этого для себя. (Распоряжение от 17.9.1940 года. Reichsgesetzblatt 1940, I. стр. 1270 ? 2, абзац. 1. п. 1. Распоряжением от 7 августа 1941 года правомочность антиеврейских постановлений распространялась на территории, захваченные немцами в немецко-советской войне). Исходя из этой оригинальной "правовой основы" вообще не знали никакой меры в своих пожеланиях. ,,Besorgungsamt" содержал целый штат чиновников, которые с лихорадочной поспешностью обегали еврейские квартиры, конфискуя в них различные предметы для выполнения отнюдь не скромных "заказов" немцев, которые должны были быть выполнены к сроку. За опоздание с доставкой грозили репрессии, до коллективных актов смертной кары включительно. О каком-либо сопротивлении даже наиболее чрезмерным требованиям не могло быть и речи. В отдел обращались не только представители немецких военных и политических организаций, "имеющие право" предъявлять свои требования евреям, но и отдельные немецкие функционеры армии, полиции и СС со своими пожеланиями. Когда руководитель Отдела Эгид в один из дней осмелился возразить частному требованию какого-то сотрудника полиции, то был застрелен.

   Уже в первые месяцы своего пребывания во Львове немцы начали создавать национальные кварталы. Прежде всего начали с создания немецкого жилого района, для которого выбрали самые красивые окраины города, с наиболее современными домами и люксовскими виллами. В связи с этим начались первые выкидывания евреев из квартир. Под первый удар попали улицы 29 листопада [ныне Е.Коновальца] и Потоцкого [Ген. Чупринки], Лиса Кули [Костеливка], Вулецка [Акад. Сахарова], Кадецка [Гвардiйська] и др., а также район Стрыйского парка - Дверницкого [I.Свенцицького], Св. Софии [I.Франка], Жужуньска и Снопковска. Еврейских жителей этих улиц (обычно людей состоятельных) выгоняли из квартир грубо, преимущественно в течение нескольких часов, без права забирания с собой вещей, и даже ручного багажа. Не обошлось без избиений и убийств. В общей сложности при проведении жилищной акции лишились жизни по крайней мере 200 евреев.

   После присоединения "дистрикта Галиции" к Генерал-Губернаторству 1.8.1941 на территории нового дистрикта былии введены антиеврейские ограничения, уже действующие на территории Г.-Г., т.е. повязки (объявление о повязках появилось во Львове еще в июле), запрет на целый ряд профессий, ограничения на коммуникации и пассажирский транспорт в городе, запрет на смену места пребывания, имущественные ограничения, законы о принудительных работах евреев и т.д. Губернатором дистрикта Галиция был назначен д-р Кароль Ляш, бывший губернатор радомского дистрикта. Только через несколько месяцев (в феврале 1942) Ляша отстранили от должности, а на его место пришел бывший губернатор краковского дистрикта бригаденфюрер СС д-р Вехтер. Руководителем полиции дистрикта Галиция был назначен генерал-майор СС Кацманн, шефом львовской полиции (Schutzpolizei) д-р Ульрих. В первые дни после вступления немцев бургомистром города стал украинец - профессор университета Полянский. Однако вскоре немцы отменили и эту жалкую видимость украинской "автономии". Управление бургомистра г. Львова было ликвидировано и в результате слияния администрации в дистрикте Галиция с общей администрацией в Генеральной Губернии было создано управление Штадтгауптманна. Первым штадтгауптманом Львова стал немецкий чиновник управления Г.-Г. Куят, а после его ухода д-р Хёллер.

   Свою политику "divide et impera" - разделяй и властвуй - немцы последовательно проводили также на территории Львова. Целая система злобных, мелочных придирок и публичных унижений евреев на глазах нееврейского населения служила для того, чтобы представить евреев в глазах нееврейского населения в виде париев, лишенных всех прав, остающихся вообще за пределами права и представляющих легкую и беззащитную добычу для различных преступных элементов и отбросов общества. Этой же цели служила волна лживой, вульгарной и не перебирающей средствами анисемитской пропаганды с помощью радио, публикаций, афиш "представлений", театриков и прессы. Создавая целую иерарххию привилегированных и притесняемых (немцы, райхсдойче, фольксдойче, украинцы, поляки, коллаборационисты, безразличные, оппозиция, коммунисты, евреи) немцы ставили евреев на низшую ступень этой уродливой лестницы. Однако также и внутри каждой национальной группы, а тем самым и внутри еврейского общества, немцы применяли ту же политику дезинтеграции и деморализации. Таким образом, более привилегированные и менее привилегированные были и внутри еврейского общества. Привилегированный класс составляли квалифицированные евреи (специалисты, ремесленники, техники, инженеры, частично санитарный персонал), работающие в немецких военных и хозяйственных учреждениях. Привилегированной прослойкой была также еврейская милиция J.O.L. - Juedischer Ordnungsdienst Lemberg. Созданная в августе 1941 года она насчитывала первоначально 500, а впоследствии около 750 человек. Также к привилегированному слою принадлежали члены Еврейского Совета и его сотрудники. Хотя и эти делились на разнообразные категории от наиболее привилегировванных (члены Еврейского Совета, служащие Besorgungsamtu и Wohnungsamtu), до наименее привилегированных (работники физического труда, внештатные работники), на таких, кто имел "твердые" удостоверения и на таких, кто имел "мягкие" удостоверения временного трудоустройства. Затем следовали разнообразные другие категории: необъединенные, самостоятельно работающие ремесленники, торговцы, перекупщики, и в конце огромная масса неопределенных, деклассированных и лишенных постоянной работы, масса, которая была постоянно объектом так называемых "акций", "облав", выселений, масса, которую выслеживали и уничтожали безостановочно. "Незанятые", т.е. такие, которые не имели никакой защиты или достаточно денег, чтобы дать взятку и получить удостоверение работающего, спасающее от облав, были обречены на разнообразнейшие опасности. В соответствии с немецким правом мужчины-евреи в возрасе от 14 до 60 лет были обязаны работать принудительно. В сентябре 1941 года немцы создали во Львове Управление Труда (Arbeitsamt), в котором существовал специальный отдел труда евреев (Judeneinsatz). Ловцы этого еврейского отдела постоянно курсировали по городу, забирая на принудительные работы евреев, не имеющих рабочей книжки Arbeitsamtu. Кроме того, на работы забирали по собственной инициативе различные подразделения - военные, СС и полиции. Чаще всего "работа" была бесплатной, либо в наилучшем случае платили до смешного низкие ставки (2-4 зл. в день), в голоде и холоде. Но очень часто "работа" эта имела характер бессмысленного делания абсолютно ненужных и мучительных вещей под аккомпанемент избиений и издевательств. Однако вскоре помимо этого бедствия развивается новая беда - форма "воспитательного труда" для евреев, которая своей жестокостью затмила все предыдущие ужасы. Это были так называемые "воспитательные лагеря" (Erziehungslager), т.е. трудовые лагеря для евреев. Одним из первых лагерей этого рода на территории Львова был транзитный лагерь в Сокольниках. Работа в этом лагере была очень тяжелой. Работали преимущественно в болотах, стоя по пояс в воде, среди постоянных избиений и издевательств со стороны немецких и украинских охранников. Летом 1941 туда прибыло несколько сот, по другим источникам несколько тысяч еврейских мужчин из Львова, которые через несколько недель были убиты. Вскоре после этого еврейских мужчин из Львова начали высылать в различные другие загородные лагеря: Ляцки Муроване, Германув (на запад от Львова), Винники, Куровичи (на линии Львов-Пидгайцы), Козаки (возле Золочева), Якторув и др. Эти трудовые лагеря фактически были лагерями смерти и редко кто возращался из них живым, а если возвращался, то обычно калекой, неспособным к труду. Но пика садизма достигля лагеря, организованные в самом Львове. В начале это были два лагеря, один на улице Чвартакув [Квитнева], боковая улочка в жилом районе СС, между улицами Потоцкого и Листопада [т.е. между Ген.Чупринки и Коновальца, возле нынешнего Дворца спорта "Украина"] и второй на улице Яновской [Т.Шевченко], 134. Лагерь на Чвартакув был ликвидирован весной 1943 года, после уничтожения большинства еврейских работников, а Яновский лагерь функционировал до ухода немцев из Львова [Ф.Фридман не мог знать, что он будет функционировать еще и в третьем тысячелетии в качестве известной львовской "тридцатки", о чем я неоднократно писал].

   Лагеря были Дамокловым мечом, повешенным над еврейским населением. Это были ненасытные молохи, которые каждый месяц поглощали сотни, а временами тысячи еврейских жизней. На место работников, которые массово умирали в лагерях от голода, холода, болезней, ужасных издевательсв, а также убийств и казней, совершаемых или в качестве "покарания", или для забавы лагерной охраны - постоянно нужны были новые люди, которых вылавливали "на хапай-лапай" в уличных облавах, или в домах. Еврейское население, в частности, беднейшие слои, не знали уже никогда ни минуты покоя перед вечной угрозой лагерной смерти.

   Но кроме этой душили и другие беды. В стремлении к изоляции еврейского населения от остального общества немцы не удовлетворились введением повязок или созданием специальных отсеков для евреев в трамваях (позже евреям вообще запретили пользоваться трамвайным сообщением). В октябре 1941 года немцы распорядились создать еврейское гетто. Оно должно было возникнуть в наиболее бедном и в наиболее запущенном районе города, на Замарстынове и Клепарове. Был издан приказ, чтобы все еврейское население из других районов города перебралась в гетто в течение одного месяца, т.е. между16.11. и 14.12.1941г. (Lemberger Zeitung 15.11. 42). Замарстынов и Клепаров находятся в северной части Львова и отделены от остального города железнодорожной насыпью, под которой идут к этим кварталам четыре улицы: Замарстыновская, Пелтевна, [Гетьмана Мазепы], Жьрудляна [Джерельна] и Клепаровская. Евреям разрешено въезжать и входить в гетто только с улицы Пелтевной. Среди еврейского населения железнодорожный мост над этой улицей получил мрачную славу "моста смерти". Под мостом на Пелтевной стояла украинская и немецкая охрана, которая тщательно проверяла неисчислимую массу евреев, плывущую непрерывным потоком в будущее гетто. Возами и тележками, тачками, детскими коляками в узлах, мешках на плечах и чемоданах переносили евреи свое имущество на новое место жительства в гетто. Растерянная толпа этих несчастных существ внимательно контролировалась немецкими и украинскими постами. Если им кто-то не нравился, затаскивали его внутрь находящихся рядом казарм и приказывали оставить все имущество на улице, на милость судьбы. Каждый, кто носил старую, изношенную одежду, выглядел неаккуратно или бедно, имел вид человека больного или истощенного и неспособного работать, кто не мог предъявить рабочего удостоверения, кроме того вообще женцины и дети, все они широким жестом приглашались в старую казарму. Тут их ожидало вступительное приветствие: избиение соответственно натасканными еврейскими отбросами, которых немцы поймали и принудили к этой функции. Остальное дополняли немцы и украинцы. Под вечер собранные жертвы отправлялись в тюрьму на Лонцкого. Там их раздевали почти донага, забрасывали, как мешки, на грузовики и вывозили в лес на расстрел. Таким способом "мост смерти" поглотил в ноябре и декабре 1941 несколько тысяч жертв, преимущественно женщин. Это была первая с размахом спланированная немецкая акция против еврейских женщин во Львове.

   Количество львовских евреев начало таять. Кроме убийств и облав для комплектования лагерей, этому способствовала и эмиграция. В большинстве местечек и провинциальных городов жизнь была значительно спокойнее, чем во Львове. Вопреки запрету на выезд, несколько тысяч евреев переместилось в провинцию, рассчитывая на то, что там и дальше будет царить покой. В целом в это время и львовское еврейство имело короткую передышку. После летних и осенних акций зима на переломе 1941-42 годов принесла недолгий покой. Естественно, это не была абсолютная тишина. Хотя и не было массовых акций и ужасных "показательных" погромов, не прекращались мелкие и назойливые "акцийки". Один раз это было выселение еврейского населения с улицы Жолковской, которое в суровые декабрьские дни внезапно выкинули из прежних квартир на далекое и малозаселенное Знесення, где на них нападали банды подростков и социальных низов. В другой раз это была "акция на еврейские меха и свитера" (январь 1942), или опять "очистка" города от еврейских стариков, нищих и т.д. Не прекращались ни на минуту облавы на работы и в лагеря. В сумме погибало или исчезало без вести 50-100 евреев ежедневно. Однако такие жертвы львовское еврейство, наученное горьким опытом прошелших месяцев, привыкло считать не слишком чрезмерными.

   Однако рядом с жертвами, которые погибали от немецкой "первой руки", к неменьшим потерям приводили практикующиеся немцами методы опосредованного уничтожения. Грабеж еврейского имущества, выбрасывание из квартир, лишение евреев всех источников заработка, урезание норм питания ниже минимальных потребностей человека - такими были дальнейшие средства, призванные реализовать план истребления евреев. Очень многие евреи утратили вследствие принудительных выселений, грабежей, репрессий свое имущество либо место работы, было лишено своих прежних должностей, иные вследствие варварских избиений были искалечены и были неспособны трудиться. Тысячи семей в погромах потеряли своих кормильцев. Значительная часть из тех, кто еще был способен трудиться, вынуждены были отрабатывать панщину у немцев за смехотворную оплату. Еврейскому населению нельзя было совершать покупок в городскихз или общественных магазинах, а только в специальных еврейских магазинах и хлебных пунктах, которыми распоряжался Еврейский Совет. Продуктовые нормы для еврейского населения были до смешного малы, составляли около 10% немецких пайков, или 50% пайков польских и украинских. Евреи получали 10дкг хлеба ежедневно (потом эту норму урезали до 50дкг еженедельно), 10дкг сахара в месяц (эта позиция реализовывалась редко), время от времени, в среднем раз в три месяца, полкило черной соли, 20-40дкг ставшей негодной муки ("Judenmehr"), 20дкг повидла, поллитра уксуса. Зимой 1941 евреи получили по 25 кг картошки на человека. Ясно, что при таких нормах питания выжить было нельзя. Большинство еврейского населения было не в состоянии пополнить этих голодных норм закупками на свободном рынке, потому что 1) евреям нельзя было ничего покупать в свободной торговле. Евреи, которых гестапо поймало на таком "преступлении", пропадали без вести, т.е. гибли в подвалах гестапо. (Напр. д-р Барбашова была задержана за то, что хотела купить у охранника "нелегально" несколько килограммов картошки и погибла в гестаповском заключении). 2) Преимущественная часть еврейского населения не имела уже ни достаточного количества денег на покупки, ни ценных вещей либо одежды для обмена с сельским производителем.

   Среди обнищавшего и изголодашегося еврейского населения, лишенногого теплой одежды и часто перебиравшегося с места на место в суровую зиму, распространялись болезни. По улицам бродили бездомные и осиротевшие еврейские дети, потерявшие своих опекунов в акциях. Голые и босые, голодные и заброшенные, они пытались удержаться собственными силами, попрошайничеством, мелкой торговлей, кражами. Трупы детей и взрослых, умерших на улице от голода, истощения и холода перестали быть исключительным явлением на еврейских улицах Львова. Помощь общества и отдельных людей в этих услових немного могла помочь. Во Львове Еврейская Общественная Самопомощь (в качестве филиала JSH, имеющая Управу в Кракове с д-ром Лейбом Ландау и д-ром Максом Шаффом во главе распоряжалась слишком малыми средствами, чтобы иметь возможность оказать реальную помощь в этой продуктовой беде. Таким образом, страшной голодной смертью погибло несколько тысяч людей ).

   Дело создания закрытого еврейского участка (гетто) во Львове затягивалось. Распоряжение о создании гетто от октября 1941 года было не выполнено; оно привело только к хаосу и замешательству в жизни львовских евреев. Произошло нечто, напоминающее "временное перемирие". Евреи сидели на упакованных чемоданах и вузлах, каждую минуту ожидая приказа о немедленой эвакуации в гетто. Однако немцы пока удовлетворялись в этом деле "пыткой страха и надежды". Переговоры о границах будущего гетто между Еврейским Советом тянулись всю зиму. Между тем в руководстве Еврейского Совета произошли перемены. Д-р Ю.Парнас за отказ сотрудничать с немцами в доставке рабочей силы в лагеря был арестован и убит в заключении. После смерти его преемника д-ра Якоба Ротфельда, который умер своей смертю в феврале 1942 года, руководство принял д-р Хенрик Ландесберг. Тем временем Еврейский Совет очень развернул свои структуры, которые охватили все формы общественной и хозяйственной жизни (на создание отдела культуры и образования немецкие власти не дали разрешения, также было запрещено исполнение религиозных обрядов, даже в частных квартирах). В Еврейском Совете было занято около 4000 сотрудников и людей физического труда, а кроме этого определенное количество работников по найму и ремесленников, сосредоточенных в мастерских при Еврейском Совете. Это было еврейское государство в миниатюре с огромными возможностями по отношению к своим гражданам, с властью над их жизнью и смертью. Точнее говоря, это была карикатура на государство, смыслом существования которого была работа для неумолимого смертельного врага, аппарат которого существовал для того, чтобы служить этому врагу удобным инструментом для систематической экспроприации и уничтожения еврейского населения.

   Тем временем враг притаился. Перед окончательнйо гибелью немцы хотели выжать максимальное количество еврейского имущества и труда. В марте 1942 года была проведена новая регистрация еврейской рабочей силы. Около 50.000 еврейских мужчин и около 20.000 женщин были снабжены новыми повязками с большой литерой "А" и порядковым номером. С этого времени только пронумерованные невольники могли свободно передвигаться по улицам и не подвергались облавам и репрессиям. Несмотря на это, настроение львовских евреев было оптимистическим.

   Считалось, что коль уж немцы получили от львовского еврейства такие большие резервы рабочей силы, то не будут в дальнейшем уничтожать настолько полезный элемент, на который в значительной мере опирается вся деятельность львовской промышленности и транспорта. Львовские евреи рассчитывали на то, что теперь их ждут действительно долгие месяцы тяжелого, бесплатного либо плохо оплачиваемого рабского труда, сопровождаемого униженями, избиениями, опасностью калечения и смерти, однако в конце концов и это можно пережить в ожидании времени, когда государства оси сломаются и придет освобождение. Однако события ближайших месяцев показали, что эти рассчеты были ошибочными.

II.

   В 1942 году широкая волна истребительных и ликвидационных антиеврейских акций разлилась по всей стране. Им предшествовали бесноватые, брызжущие ядом речи и публицистические статьи Геббельса (Goebbels "Die Zeit ohne Beispiel" от 20 июля 1941, стр. 526 "Mimikry" "Die Juden sind schuld!"от 16.11.1941. "Das Eherne Herz", str. 85) и недвусмысленные кровожадные угрозы в речах Гитлера. Волна кровавых погромов шла с запада на юго-восток. 9 марта 1942 года началось выселение в Мельце ("Aрх. C?KH прот. Nr 2I7), в апреле того же года в Кракове, 24 июня того же года в Тарнове (Aрх. C?KH /прот. Nr 436), в апреле того же года в Жешуве (Aрх. C?KH прот. Nr. 678). В июле 1942 года волна уничтожения достигла Перемышля (Aрх.C?KH прот. Nr. 649), в середине марта 1942 года произошло ужасное в своем ходе и последствиях выселение из Люблина (Aрх. C?KH прот. Nr. 270). Весной и летом 1942 года прошли акции в Тернополе, Станиславе, Дрогобыче, Коломые и ряде других городов (Black Book\ стр. 152 и далее).

   В марте 1942 года волна истребления достигла Львова. Немцы применили ту самую "военную" тактику, как и всюду, перфидную игру, состоящую в уничтожении евреев руками их побратимов (при посредничестве еврейской милиции), и циничной клевете как на жертвы, так и на помощников, что речь идет не о уничтожении, а всего лишь о переселении определенного количества евреев из перенаселенного Львова в другие местности. Чтобы придать своей омерзительной игре признаки правдоподобия, на свет были извлечены старые, испробованные в других местах театральные реквизиты. Таким образом, было объявлено, что состоится переселение некоторого количеств евреев из Львова. Выселенные имеют право забрать с собой багаж весом не более 25 кг на человека, 200 злотых наличными и продукты питания. Выселению подлежат иждивенцы, получающие пособия, старые, больные и вообще так называемые "антиобщественные элементы". Якобы для обеспечения более человечного вида акции выселения, немцы потребовали, чтобы Еврейский Совет обеспечил сбор людей, подлежащих выселению. Были созданы бригады, состоящие из сотрудников Еврейского Совета, которые в сопровождении еврейской милиции и под руководством немцев врывались ночью в квартиры евреев, проверяли документы, возраст и состояние здоровья жителей, и в зависимости от этого оставляли их либо забирали на сборный пункт. Главный сборный пункт находился в школе им. Собесского на улице Замарстыновской. Оттуда, после прохождения контроля, во время которого освобождали работающих и ошибочно забранных, несчастных забирали на станцию и увозили в неизвестном направлении, избивая при этом и забирая багаж, как ненужный. Три недели страшная акция выселения держала в напряжении все львовское еврейство. Уже через несколько дней все поняли, что это нечто значительно более худшее, чем просто выселение. Различные общественные и политические еврейские организации обращались по этому делу к руководителю Еврейского Совета д-ру Ландсбергу еще перед началом акции. Дефицит источников информации, равно как и отсутствие участников этих вмешательств и совещаний не позволяют их полностью реконструировать. По рассказам оставшегося в живых свидетеля совещания львовского раввината с д-ром Ландесбергом, подполковником д-ром Давидом Кахане (в настоящее время главного раввина Войска Польского) можем восстановить разве что ход одного из таких совещаний. Перед началом переселения обратилась к д-ру Ландесбергу делегация, состоящая из раввинов: Израэля Лейба Вольфберга, Моисея Эльханама Альтера, д-ра Калмана Хамейдеса и д-ра Давида Кахане, чтобы предостеречь его от запланированного участия сотрудников Еврейского Совета в акции переселения. Д-р Ландесберг дал им уклончивый ответ и жаловался на то, что Еврейский Совет не является хозяином своих желаний, а только органом, полностью зависимым от немецких властей. Тем не менее через несколько дней сотрудники Еврейского Совета были отстранены от этой позорной, братоубийственной работы, хотя еврейская Служба Порядка продолжала выполнять свои функции в акции. Всю акцию действовала в школе им. Собесского Комиссия Еврейского Совета для освобождения ошибочно забранных людей. Надо признать, что благодаря стараниям этой Комисси множество людей было освобождено и спасено.

   Акция закончилась 14 Нисана вечером, в первую ночь Седера (1 апреля 1942 года). Жертвами выселения стали около 15.000 человек. С тех пор после этих людей не осталось никакого следа. Только через много месяцев Львова достигли слухи о том, что они погибли во вновь созданной немцами "фабрике смерти" в Белжце (близ Равы-Русской), убитые электрическим током.

   После акции в еврейских кварталах воцарилась кладбищенская тишина. Погибших не оплакивали. Хотя официальный траур не был объявлен, еврейские улицы были погружены в глубокую печаль. Люди шли по улицам с опущенными от стыда и боли головами, избегая смотреть друг другу в глаза. Еврейские дети разучились смеяться и играть. В страхе они убегали и прятались в разнообразных укрытиях - вместе со старыми, больными и ослабевшими - как только где-то на углу улицы появлялся силуэт немецкого жандарма или украинского милиционера. Постепенно еврейское общество начало успокаиваться. Неисправимый оптимизм снова возобладал. Если уж немцы "очистили" Львов от "непродуктивного" еврейского элемента, то теперь уже наверняка наступит покой. Надо только как поскорее обеспечить себя работой. Началась лихорадочная гонка в поисках работы. Были открыты, по согласованию с штадтгауптманном д-ром Хеллером и его заместителем по хозяйственным делам д-ром Райспом огромные еврейские ремесленные предприятия "Stadtische Werkstatten", организованные Тремским, д-рами Р. и Давидом Шляхтерами ценой огромных усилий и труда. Тысячи еврейских ремесленников отдали свое последнее богатство - свои машины и орудия труда в мастерские, чтобы только получить в них работу. Д-р Райсп заверил организаторов предприятия, что в случае какой-то новой акции "Городские Мастерские" будут "оазисом покоя" среди бушующего урагана. Такой же огромный приток еврейских работников можно было в эти памятные майские дни наблюдать также в мастерских Шварца (берлинская фирма) на ул. Св. Мартина, в фирме "Rohstofferfussung" (сбор отходов) Виктора Кремина и других. Это была sui generis parodia "продуктивизации", когда еврейская интеллигенция Львова для спасения жизни старалась любой ценой получить работу в качестве помощника квалифицированного ремесленника либо должность привратника ( к "штабу" извозчиков в Stadtische Werkstаttten принадлежали среди других: известный пианист и профессор консеватории Леопольд Мюнцер, адвокат Юлий Менкес, историк и журналист д-р Адольф Фридман и др.) В Rohstofferfassung работали на сортировке дырявого тряпья торговцы, промышленники, учителя и т.п. Чтобы заполучить такого рода должность, спасающую - по всеобщему мнению - от выселения и гибели - требовалась нешуточная протекция либо выплата разнообразным "махерам" и их немецким господам. За прием на работу в Городские Мастерские, Предприятие Шварца или Rohstofferfassung надо было заплатить несколько тысяч злотых.

   В разгар этого лихорадочного искусственного ,,prosperity" как гром с ясного неба грянула новая акция. Она была проведена в молниеносном темпе. Днем 24.06. в среду летучая бригада СС (Rollkommando, Vernichtungskommando), которая специально с этой целью прибыла во Львов, неожиданно в белый день провела ревизию еврейских домов и схватила несколько тысяч людей, преимущественно женщин, стариков и детей. Схваченных вывезли в лагерь на Яновской и там после особо изощренных пыток (разрывание живьем на куски специально натренированными собаками, которые начинали свою работу от разрывания половых органов и грудей у женщин) убили. Тяжелое и угнетенной состояние начало господствовать во Львове после этих варварских актов, вызвавших новую дезориентацию и замешательство в мыслях львовских евреев. Только через несколько месяцев стало ясно, что эта внезапная, "спонтанная" акция была только очередным звеном последовательного плана. Она была вступительным маневром к большой резне, готорую гитлеровцы готовили львовским евреям на август 1942 года.

   В июле немцы поребовали от Еврейского Совета новой контрибуции (третьей по очереди: вторая состоялась весной 1942 года). Взыскание этой контрибуции шло с трудом. В полностью обнищавшем, разрозненном львовском еврействе трудно было найти контрибуционные суммы, хотя кое-где среди несправимых оптимистов еще тлела надежда, то контрибуция убережет от большего несчастья. Но не уберегла. В начале августа львовское еврейство было обеспокоено тревожными новостями, предвестниками приближающейся бури. Еврейский Отдел Управления Труда был распущен, а дела еврейского труда были отданы непосредственно руководству СС. Прежний руководитель ликвидированного Отдела Управления Труда немец Вебер сообщил в доверительной беседе представителю Еврейского Совета: "Теперь еврейские дела не будут рассматриваться с хозяйственной точки зрения, а только в политическом аспекте".

   Это был достаточно выразительный намек, вызвавший огромное угнетение у предствителй евреев.

   Тем временем, новые "работодатели" евреев, эсэсовцы приступили к контролю еврейского труда. Все предприятия, где работали евреи, по очереди окружались подразделениями СС. Еврейским работникам приказывали предстать перед комиссией СС, которая "на глаз" определяла, способны ли они к труду. Признанных неспособными отводили в сторону и отправляли: женщин "на шмельц" (т.е. на смерть в терминологии немецко-фашистских убийц), мужчин в лагерь. Остальные, уцелевшие в этом смертоносном осмотре, получили новые печати СС на своих рабочих карточках. Отдельные фирмы, хозяйственно менее значимые, эсэсовцы к новым штампам вообще не допустили, как напр. сотрудников еврейского Совета и ряда частных фирм.

   Немецкий принцип дезинтеграции общества, деления его на более или менее привилегированные классы, на категории оставляемых жить и категорию приговоренных к смерти торжествовал.

   Нервное настроение еврейского общества усиливалось день ото дня. Мнения о ближайшем будущем были противоречивы. Одни ожидали какого-то страшного удара, другие в то же время передавали из уст в уста успокоительные сведения, полученные из достовернейших источников. На самом деле, немцы в соответствии со своей везде и повсюду применяемой военной "стратегией", для усыпления бдительности евреев, сами ловко распространяли эти слухи.

   В понедельник 10 августа, на рассвете началась "акция". Это была наибольшая по своим масштабам акция на территории Львова. Военными и политическими немецкими специалистами она была подготовлена планово и системно. План блокады отдельных домов и улиц, контроля и "прочесывания" кварталов, вывозки жертв был реализован точно и детально. В акции приняли участие специальные бригады СС (Vernichtungskommando), гестапо, немецкая полиция (Schupo), а также украинская милиция. В прекрасную августовскую погоду, среди буйно цветущей, улыбающейся природы - немцы вместе со своими помощниками проводили акцию хладнокровно, спокойно и добросовестно. Ежедневно несколько тысяч людей доставляли в лагерь на Яновской. В сопровождении избиений и издевательств здесь их сортировали: женщин, стариков, детей и тех, кто выглядел не совсем здоровым отправляли на смерть в Белжец.

   Часть мужчин оставили для работы в лагере. Евреи не оказывали организованного сопротивления. Пассивное сопротивление выражалось в прятании в разнообразных тайниках, укрытиях, побегах из транспортов, самоубийствах и т.п. Имели место несколько сот случаев расстреливания на месте людей, которые "провинились" оказыванием пассивного сопротивления.

   После "победы" над евреями руководитель акции - бригадный генерал и начальник СС в дистрикте Галиция Кацман объявил, что с 07.09.1942 года для львовских евреев создается гетто. За пребывание после этой даты за пределами Гетто евреям грозила смертная кара, такое же наказание ожидало неевреев, виновных в укрывании еврея за пределами гетто. Для гетто немцы выделили только часть запланированной территории, а именно часть Замарстынова и Клепарова, отделенную с юга железнодорожной насыпью, с востока улицей Варшавской, на западе улицей Замарстыновской и на севере берегом речки Полтвы. Территория гетто, застроенная небольшими домиками и мазанками, была слишком мала, чтобы там разместилось даже очень поредевшее к тому времени еврейское население Львова. За очень короткое время (неполных две недели) в условиях полной дезорганизации как аппарата Еврейского Совета, так и других ячеек еврейской общественной и семейной жизни, дезорганизации, к которой привела чудовищная истребительная акция, задача перемещения оствшихся в живых евреев в гетто был нелегкой, в частности потому, что оно должно было происходить под аккомпанемент все новых немецких жестокостей. Невозможно назвать все дикие немецкие выходки во время перемещения. Для примера назовем только один случай, возможно особо дикий.

   Однажды разнеслась весть, что какой-то еврей в порядке самообороны поранил или убил немецкого функционера. Реакция немцев на этот акт самообороны была страшной. В этот же день, (по сообщениями некоторых свидетелей это было 1 сентября) под дом на углу улиц Якуба Германа, 15 и Локетка, где были размещены после переселения отделы Еврейского Совета, съехались машины с гестаповцами, привезя с собой арестованного еще в ходе авустовской акции д-ра Ландесберга - руководителя Еврейского Совета. В сопровождении насмешек и издевательств на глазах испуганной толпы еврейских посетителей, гестаповцы схватили наугад несколько десятков сотрудников и посетителей, подвели их к стенке и застрелили. Потом отобрали 12 милиционеров, в основном офицеров милиции и повесили их на балконах и окнах второго этажа. Поскольку веревки оказались слишком тонкими, несколько милиционеров упали на мостовую. Истекающих кровью, их, издеваясь и избивая, загнали обратно на этаж и повторили зрелище. (Среди повешенных были польско-еврейский писатель Людвиг Рат, хирург д-р Таффет. Д-ру Тунисовир, начальнику отдела помощи лагерникам при Еврейском Совете в порядке милости заменили кару повешения на расстрел.). Для д-ра Ландесберга руководитель акции штурмбанфюрер СС Вепке придумал специальное "развлечение". Его затащили на третий этаж, и повесили на очень тонких шнурах, которые тут же оборвались. Истекающий кровью д-р Ландесберг перед лицом смерти утратил присутствие духа и просил своих преследователей оставить ему жизнь, ссылаясь на обычай, по которому приговоренному дарят жизнь в случае неудавшейся казни. Гестаповцы остались глухими к этим аргументам и приказали повторить экзекуцию, на этот раз уже без фарса с оборванной веревкой. Трупов повешенных по приказу немцев нельзя было снимать в течение нескольких дней и со всего Львова приходили любопытные, чтобы посмотреть на новейший образчик немецкой "справедливости".

   Жилищные условия в гетто были очень тяжелыми. В течение многих недель множество семей размещались под открытым небом, либо жили во дворах и сенях домиков, прежде чем нашли для себя крышу над головой. "Облегчение" наступило через несколько недель, когда часть "арийцев" оставила гетто, а часть евреев либо умерла, либо была выбита в перманентных акциях. Однако это не решило проблемы. Официально было разрешено одному обитателю гетто ипользовать 3 м.куб. жилищного пространства. Однако фактически это осталось недостижимой мечтой в столь ограниченном месте для жилья. В среднем в каждой маленькой комнатушке размещалось по крайней мере 10 человек. Ночью стелили на полу, использовался для сна каждый закуток, по корабельному выставляли койки в два этажа. В результате ужасной жилищной тесноты распространялись разнообразные заразные болезни, в частности, тиф. По мере уменьшения количества евреев в гетто, гитлеровцы сокращали в несколько раз границы гетто, жизнь в котором становилась день ото дня все большей мукой. Гетто было отделено от остального города высоким деревянным забором, бдительно охраняемым с внешней стороны постами немецкой и украинской полиции. На входных воротах немецкая полиция тщательно проверяла документы входящих и выходящих.

   18 ноября 1942 года в гетто была проведена новая регистрация, при которой все работающие в военных учреждениях получили литеру "W" (Wehrmacht), а работающие в военной промышленности литеру "R" (Rustungsindustrie). Таких привилегированных мужчин и женщин было вместе 12.000. Пользуясь "случаем", в ходе регистрации провели новую акцию, во время которой около 5.000 человек отправили на смерть. После ноябрьской акции евреи, снабженные табличками "W" и "R", были переведены на казарменное положение в лучшие дома гетто (так наз. Гетто "А"), в то же время неработающих разместили в бедных и грязных закоулках (так наз. Гетто "В"). С этого времени жизнь в гетто для людей, не имеющих табличек "W" или "R", превратилась в настоящий ад. Постоянно проходили облавы, называемые немцами "прочесыванием" территории (Auskammen). Самая большая облава состоялась 5, 6 и 7 января 1943 года. В ходе этой акции погибло около 15.000 людей. Одновременно был ликвидирован Еврейский Совет. Председатель д-р Эберсон и члены Еврейского Совета инж. Ландау, д-р Киммельман, Чигер, Улам, д-р Марцели Бубер и другие были расстреляны. Д-ру Лейбу Ландау и д-ру Шезеру удалось сбежать в "арийский" квартал, однако вскоре они были схвачены и застрелены. Сотрудников ликвидированного Еврейского Совета, коварно завлеченных в помещение Еврейского Совета, немцы частично вывезли в Белжец, частично в Яновский лагерь. В Белжец тогда вывозили людей голыми либо в нижнем белье, чтобы сделать невозможным побег при транспортировке. Однако несмотря на это, несмотря на сильные посты с пулеметами, охраняющие составы и стреляющие без предупреждения при наименьшей попытке к побегу, несмотря на зарешеченные окошки и плотно забитые двери вагонов, несмотря на грозящую погоню сторожевых собак, которые были в охране составов - убегали. Убегали через отверстия, проделанные в полу или стенах вагонов, выскакивали на ходу поезда, невзирая на грозящие калечение или смерть, на выстрелы охраны, на ожидающий беглеца переход голодным и голым через терроризируемый и густо обставленный полицией край. Немногим смельчакам удавалось это рискованное предприятие. Их окрестили прозвищем "прыгуны". Обычно "прыгуны" при первой же акции попадали обратно в руки палачей. Были такие "прыгуны", которые по три или чеыре раза повторяли эту опасную игру, которых показывали друг другу с определенным спортивным удовлетворением и гордостью.

   После январской акции немцы ввели для гетто официальное название, которое полностью изменило характер этого места. Новое название ,Judenlager Lemberg" (сокращенно Юлаг) подтверждало, что это уже не закрытый жилой квартал, а разновидность концлагеря, вроде казарм, в которых имеют право жить только мужчины и женщины, работающие в немецких учреждениях. Естественно, права на жизнь не имели больные, старики и дети. В частых облавах немцы вылавливали остатки этих "нежелательных" элементов и увозили их на смерть.. В результате постоянных акций немцам удалось сократить количество евреев в "Юлаге" до 12.000 обладателей "W" и "R" и нескольких тысяч женщин, стариков и детей, ведущих в этом лагере "нелегальное" существование (февраль 1943 г.).Комендантами Юлага были офицеры СС, а именно по очереди: Мансфельд, Зиллер, заместитель коменданта Хайниш и Гжимек. Последний из них, гуптштурмфюрер СС Иосиф Гжимек, который принял командование 19 февраля 1943 года, имел уже определенный "стаж" в этой работе. До того он был ликвидатором концентрационного лагеря для евреев в Ляцках Мурованных и организатором, а затем ликвидатором "образцового" гетто в Раве-Русской. Дегенерат, садист и фиксат (?), терзал население Юлага наиболее изысканными издевательствами, прусской муштрой и манией "чистоты". В постоянных охотах на "нелегалов" им (либо при его содействии) были убиты сотни львовских евреев, в частности женщин и детей.

   Чтобы проиллюстрировать темпы гибели львовского еврейства стоит добавить некоторые статистические данные. Нижеприведенные цифры взяты из статистики продуктовых карточек, выдаваемых еврейскому населению Еврейским Советом и были предоставлены мне руководителем Отдела продуктовых карточек Еврейского Совета во Львове д-ром Вайзером. Эти цифры не могут быть абсолютно точными. С одной стороны, они больше действительного количества евреев, поскольку многие семьи не извещали немедленно о погибших членах семьи в надежде, что они вывезены куда-то на "работы" и скоро вернутся, в иных случаях не докладывали о погибших или умерших, желая попросту воспользоваться - господствовал голод - большими нормами питания. С другой стороны были и такие, которые вообще никогда не регистрировались и не были в поле зрения Еврейского Совета, исходя из принципа, что безопаснее не фигурировать ни в каких документах, доступных немецким властям. Кроме того, было много евреев-беглецов, политических "преступников" и т.п., которые скрывались без регистрации. Наконец, со времени завершающих акций 1942 года все больше евреев переходило на так называемую жизнь "по арийским" документам. Во всех вышеприведенных случаях речь идет о материале, который по сути вещей не мог найти отображения ни в каких официальных или неофициальных статистических данных. Таким образом трудно установить, какие могли бы быть отклонения в плюс или в минус по отношению к нижеприведенной статистике, так же, как и нельзя вносить какие-либо корректуры в нее. В лучшем случае можно предполагать, что отклонения в плюс или в минус могли бы составлять не более, как 5-10%, и вероятно также, что плюсы и минусы сокращаются взаимно таким образом, что статистическая картина, которую мы получили, является более или менее верной. А вот и цифры:

   В октябре 1941 года - 119.000 евреев    " ноябре" - 109.000
   "декабре" - 106.000
   В январе 1942 года - 103.000 евреев
   "феврале" - 97.000
   "марте" - 96.000
   "апреле" - 86.000
   "мае" - 84.000
   "июне" - 82.000
   "июле" - 82.000
   "августе" - 76.000
   "сентябре" - 36.000
   "октябре" - 33.000
   "ноябре" - 29.000
   "декабре" - 24.000

   Официальные цифры имеются только до января 1943 года, то есть до ликвидации немцами Еврейского Совета.

   В 1943 году упала пелена с глаз даже у самых неисправимых оптимистов. Было понятно, что политика немцев напрвлена на полное уничтожение евреев. Среди еврейского населения начались первые попытки организованного сопротивления, первые тщательно законспирированные военные учения молодежи и попытка издания нелегальной газетки. В целом вышло 6 номеров нелегальной газеты, напечатанной на пишущей машинке небольшим количеством экземпляров.

   Редактором газетки был магистр Михал Хофман, а техническим руководителем Абрахам Варманн. Информационные материалы о международной политике и ситуации на фронтах газетка получала от нелегального радиопрослушивания и из подпольной польской прессы. Местный раздел содержал, кроме информационных материалов редакционные статьи и воззвания к организации вооруженного сопротивления и к борьбе с немецкими преступниками. Однако попытка организации вооруженного сопротивления не удалась. Этому было несколько причин: во Львове был дефицит того оппозиционного и революционного настроения всего общества по отношению к немцам, которое господствовало например в Варшаве. Национальный состав населения Львова облегчал немцам применение политики, направленной на разжигание вражды между отдельным национальностями, тем более, что часть украинского населения симпатизировала немцам. Поблизости Львова не было, как например, на Волыни, на белорусских территориях, в окрестностях Люблина или Келец, сильных партизанских движений, к которым могла бы присоединиться еврейская молодежь. Не имелось также боевых организаций, которые были бы в состоянии доставить евреям оружие при необходимости вооруженной поддержки. Небольшие количества ручного оружия (пистолеты, ручные гранаты) еврейским нелегальным организациям удалось закупить у венгерских и итальянских солдат. Наконец, в еврейском общесте не хватало способных наставников и смелых командиров для действий такого рода, значительная часть левых руководителей оставила Львов вместе с русскими войсками, другие были постепенно расстреляны немцами. Имели место попытки организации партизанских групп и прорыва их в леса, однако они были задавлены в зародыше: так, например, группа еврейской молодежи, возглавляемая еврейским поэтом Янко Шудричем, пытавшаяся прорваться в лес, была выведена в поле провокаторами и уничтожена. Все попытки индивидуального сопротивления и актов самообороны натыкались на такие жестокие ответные меры со стороны немцев, что отпугивали других смельчаков следовать их примеру. Так, например, в марте 1943 года в лагере на улице Чвартакув был убит эсэсовец Кайль, (вероятно, инженером-конструктором Котновским). Реакция немцев была быстрой и варварской. Утром следующего дня прибыла в гетто карательная экспедиция, которая повесила 11 милиционеров на балконах дома на улице Локетка, схватила при помощи комендата Юлага Гжимека первых попавшихся 1.500 людей, и затащила их на Пески, где они и погибли после изощренных пыток. Кроме того, эсэсовцы провели карательную акцию в лагере на ул. Яновской, во время которой убили около 200 человек.

   В первых днях июля 1943 года началась окончательная ликвидация гетто. Эта акция проводилась с особой жестокостью. Немцы не отважились приближаться к еврейским домам, опасаясь вооруженного сопротивления. По существу, в этот раз можно было отметить случаи мужественного вооруженного сопротивления. Большое количество евреев спрятались в предварительно подготовленных, хорошо замаскированных и безопасных бункерах. Немцы обливали еврейские дома и укрытия бензином, поджигали их и только после этого устраивали погоню за выскакивающими из огня евреями. Некоторому, небольшому количеству евреев удалось укрыться в канализационных коллекторах и продержаться там несколько месяцев. Детей немцы "ликвидировали" разбиванием головок об стены или фонарные столбы, вбрасыванием их живьем ва огонь либо выстрелами. Кроме того, гитлеровская молодежь обучалась на еврейских детях в стрельбе по живой цели. Часть мужчин отправили в лагерь на Яновской, где слабых ликвидировали, а сильных включили в рабочие бригады.

   После ликвидации гетто во Львове осталось еще очень небольшое количество евреев, в казармах в городе, в нескольких военных учреддениях, а также несколько тысяч в яновском лагере. Кроме того, некоторому количеству евреев удалось избежать немецких палачей, прячась в заблаговременно приготовленных укрытиях, у друзей-неевреев, ведя замаскированную жизнь по так называемым "арийским бумагам". Евреи на "арийских документах" постоянно выслеживались и отлавливались немецкими и вспомогательными местными полицейскими органами и подвергались преследованиям самых разнообразных местных шантажистов. Пойманных евреев вывозили в лагерь на улице Яновской и тут убивали. Ежедневный урожай таких жертв был очень обильный. Бывали дни, когда в руки немцев попадало по несколько десятков, а иногда и более ста таких жертв. В результате количество спрятавшихся евреев таяло день ото дня. После освобождения Львова победоносной Красной Армией 21 июля 1944 года оказалось, что только несколько сот львовских евреев (823 человека в соответствии с цифрами, тщательно уточненными Председателем Временного Еврейского Комитета во Львове д-ра Давидом Соболем на основании заявлений этих людей в Комитет) смогли выжить во Львове.

III

   Во времена немецкой окккупации во Львове имелись три главных места массовых казней и убийств людей. По подсчетам, проведенным после тщательных экспертиз, после обследования мест преступлений и заслушивания свидетелей Чрезвычайной Государственной Следственной Комиссией СССР по расследованию гитлеровских преступлений во Львове (полный текст сообщения Комиссии опубликован в "Правде" ?307, Москва, 23.12.1944г.) в этих трех местах казни погибло во время немецкой оккупации около 540.000 человек, а именно: 1) на цитадели погибло около 140.000 человек, главным образом советских военнопленных. 2) в лисиничском лесу (Лисиничи - село, расположенное за Львовом на Лычаковском тракте в направлении на Винники и Тернополь) расстреляли немцы более 200.000 человек, преимущественно евреев. 3) В районе лагеря на улице Яновской и в самом легере немцы убили более 200.000 человек, почти исключительно евреев. Главное место массовых убийств находилось в так называемой "долине смерти", расположенной приблизительно в полукилометре от лагеря, между еврейским кладбищем и так называемой Горой Казней ("Гора Гицля") у подножья Кортумовой Горы.

   Ясно, что число 540.000 жертв состоит не только из львовян. В львовских казнях гибли десятки тысяч людей, привезенных для этого из провинции. В особенности лагерь на улице Яновской (который вскоре начали называть "Яновским" лагерем) служил в качестве транзитного (Durchgangslager) и лагерем смерти для многотысячных еврейских масс из городов и местечек "дистрикта Галиция". История этого лагеря - это история мартирологии значительной части львовского еврейства и целого ряда еврейских поселков и общин.

   За Яновской рогаткой во Львове на улице Яновской, 134 размещалась фабрика, которая перед войной приналеджжала еврею Штейнхаусу. На этой фабрике после прихода немцев во Львов разместилось немецкое оружейное предприятие (Deutsche Ausrustungswerke - сокращенно D.A.W.) Предприятие D.A.W оставалось под управлением формирований СС. Поскольку рабочее удостоверение этого предприятия считалось "хорошим", то есть спасало от уличных облав и других неприятных неожиданностей, евреи начали добровольно наниматься на работу в D.AW. Со временем Arbeitsamt со своей стороны выделил некоторое количество еврейских рабочих, а, кроме того, эсэсовцы ежедневно хватали евреев на улицах Львова для D.A.W. Таким образом количество еврейских рабочих уже в сентябре достигло 350 человек. В конце сентября 1941 года были построены новые бараки и ограждены колючей проволокой. 1 октября начальник D.A.W. гуптштурмфюрер СС Фриц Гебауэр, родом из Берлина, собрал всех еврейских рабочих на апель и сообщил им: "Аb heute bleibt ihr da!" ( С сегодняшнего дня вы остаетесь здесь!). Через несколько дней после этого приступили к ограждению всей территории D.A.W. колючей проволокой. Для охраны территории возвели наблюдательную вышку, в которой находились на посту два эсэсовца с пулеметами. Таким образом возник "Яновский" лагерь. Лагерь опекали эсэсовцы по начальством Шлиппе, Штеллверка и Зерница. Последний обычно ходил со своей неразлучной собакой Азой, надрессированной специально на людей (на основании дневника Ирены Шаевич о Яновском лагере).

   С ноября 1941 года лагерь определенно принимает характер лагеря принудительного труда: лагерников бдительно охраняют, всякие контакты с внешним миром прекращаются. Фактическое руководство лагерем переходит от Гебауэра, который остается шефом D.A.W., к оберштурмфюреру Роките и грозному палачу Густаву Вилльхаусу из Саарбрюкена (со 2 марта 1942 года).

   Бывший кафешантанный игрок, "эстет", любитель утонченных и "изысканных" физических и моральных пыток, оберштурмфюрер Рокита (с апреля 1942г.), шарфюрер Колянко (из Рацибожа на Шленске), обершарфюрер Вольфганг фон Мовинкель, молодой садист 20-летний шеф следственного отдела Хайне (vel Heinen), последний комендант лагеря гауптштурмфюрер Франц Варцог, эсэсовец Бенцке (фольксдойч), бывший начальник "Юлага" Хайниш и другие - это галерея жестоких и преступных палачей.

   По сообщениям прессы, которые, однако, трудно проверить, в Германии существовала так называемая Jagdkommando, т.е. школа, созданная по поручению Гитлера для обучения руководителей лагерей смерти и руководимая известным д-ром Дирлевангером. В этой школе якобы подготовлено 60 наихудших палачей и из этих шестидесяти направлено во Львов десяток для руководства лагерем на Яновской (Владимир Беляев "Это было во Львове", Czerwony Sztandar Nr 54, Львов, 25 октября 1944 года.) Дальнейшие исследования покажут, сколько правды содержится в этой версии, котрую мы обязаны здесь упомянуть. Несомненно, она является ценным указателем, посылкой, которая со временем приведет к полному раскрытию тайных пружин немецкого механизма уничтожения людей и предварительного ломания их морально и физически, с применением целой системы детально и научно разработанных пыток.

   Время от времени часть ээсовской лагерной команды получала приказы об отправке на фронт. Поскольку лагерь все больше разрастался, немецкие власти начали комплектовать лагерную охрану, особенно в части рядовых и низшего состава, ненемецкими элементами. В лагерь прибывали подразделения, составленные из венгерских эсэсовцев, украинской милиции, русских белогвардейцев и фолькдойч. Для подразделений, укомплектованных местным элементом, закрепилось название "Аскары" ( это прозвище означало когда-то в немецких колониях в Африке вспомогательную полицию, сформированную из аборигенов).

   Лагерь разрастался все больше, как огромный полип, тянущий свои щупальцы ко все новым жертвам. Кроме постоянной, многотысячной массы заключенных, работающих тут аж до своей погибели, проходили через лагерь сотни тысяч людей, предназначенных для немедленной транспортировки в Белжец.

   Это были как львовские евреи, так и провинциалы. Первые транспорты из провинций начали поступать ранней весной 1942 года, так, например, в начале апреля прибыл большой транспорт из Городка, в мае и июне из Перемышля,в июле из Дрогобыча и т.д.

   В лагере из них оставляли жить только отобранных, сильных, здоровых мужчин. Мелкии партиями также прибывали евреи - граждане Чехословакии, Венгрии, Югославии, Голландии, Великобритании, Соединенный Штатов Америки - обычно для немедленной ликвидации. Сколько в итоге жертв прошло через лагерь - установить невозможно. Следствие, проведенное чрезвычайной Следственной Комиссией СССР установило, что по меньшей мере 200.000 человек убито в окрестнотсях Яновского лагеря, и еще столько же в лисиничском лесу. Можно принять, что значительной частью этих жертв были рабочие Яновского Лагеря. Трудно установить также количественный состав лагеря в отдельные периоды его существования. Единственная официальная цифра, это запись в статотчете немецкого начальника города Львова ("Штадтгауптманна"), которая дает на 1 марта 1943 года (в этот день немцы провели во Львове предварительную перепись населения) количественный показатель 15.000 евреев в лагере.

   В начале лагерь был предназначен только для мужчин. С началом больших акций - создали отдельный женский блок, тщательно отделеный от мужского блока. Женский лагерь создан в марте 1943 года. Зародыш этого лагеря создался первым транспортом из 70 женщин после ликвидационной акции в Жолкве, которых определили на работу в D.A.W., в новосозданной швейной мастерской. В мужском лагере лагерники были поделены на разнообразнейшие категории, каждая из которых трактовалась по разному. Лучше всех "жилось" еврейскому канцелярскому вспомогательному персоналу, вторую категорию составляли специалисты (инженеры, техники, ремесленники), третью - чернорабочие, к которым принадлежала среди других вся интеллигенция. Чернорабочим давали самую плохую, часто оглупляющую и бессмысленную работу, они были немилосердно избиваемы, имели самые плохие бараки. Все бараки были деревянные, очень грязные и завшивленные, без печей, зимой неотапливаемые. Спали на длинных сбитых между собой досках, без постели и без одеял для укрывания. В связи с интенсивными акциями 1942 года лагерь вырос в несколько раз.

   Первое, проведенное на широкую руку обновление лагря имело место в марте 1942 года, одновременно с мартовской акцией во Львове. Руководил строительством доцент Львовской Политехники инженер Гриффель (изобретатель так называемой "Гриффелевской стали"). Лихорадочное строительство продолжалось далее летом 1942 года аж до августовской акции.

   Заключенные Яновского лагеря уничтожались разнообразнейшими способами. Кроме неизменной тяжелой и изнурительной 10-12-часовой работы - каждодневные побои и издевательства забирали силы узников до остатка. Вилльхаус придумал для лагерников так называемые витамины БКД (Б - балки, К - кирпичи, Д - доски). Лагерникам после тяжелого труда в течение всего дня, приказывали "в дополнение" взваливать на себя тяжелые кирпичи, балки или доски и бегать с ними (im Laufschritt) туда и обратно (преимущественно от станции Клепаров до лагеря либо обратно). Голод подтачивал и истощал организм лагерников. Главной основой кормежки лагерников был хлеб. Дневная норма составляла 1/8 часть буханки хлеба, весом 1,3 кг, т.е. около 150-160 гр. Однако персонал, делящий хлеб, допускал разнообразные злоупотребления, кроме того, при нарезке липкого и некачественного хлеба имела место естественная убыль, так что практически лагерник получал ежедневно не более, чем 100гр. хлеба. К этому надо добавить по утрам холодный кофе, а в обед водянистый суп, изредка приправляемый листьями капусты, крупами, и очень редко символическимим количествами мяса. Бывали периоды, когда этот суп был асолютно непригоден для употребления. Так, например, зимой 1941-42 годов его готовили из перемерзлой, нечищеной и немытой картошки, которая хранилась там, где эсэсовцы отправляли свои физиологические потребности. Эта холодная жидкость отдавала мочой и только изголодавшиеся лагерники могли пойти на ее потребление. В другой раз лагерный повар приготовил суп из павшего больного коня. Почти все отведавшие этот фирменное блюдо, заболели, а несколько даже умерло. Несчастные жены, матери и дочери лагерников старались украдкой передать им немного продуктов, выстаивая целыми днями под лагерем, чтобы что-то передать при удобном случае. Это стояние под лагерем было очень опасным, потому что эсэсовцы били и стреляли. Со временем эту форму помощи полностью ликвидировали. Осенью 1941 года образовался при Еврейском Совете Комитет помощи лагерникам.

   Ценой дорогих подарков для Гебауэра и его жены удалось получить разрешение на присылание посылок для лагерников дважды в неделю.

   Однако передачи редко попадали к лагерникам. Часто эсэсовцы их крали, по любому поводу конфисковывали в порядке наказания, а иногда просто для забавы, на глазах голодных лагерников швыряли содержимое посылок своим собакам. Однако в 1943 году даже эти скупые передачи извне были полностью прекращены. Разве что немногочисленная группа лагерников, имевших значительные денежные средства, смогла, несмотря на все запреты, подкупить лагерную охрану и получить для себя необходимые продукты питания. Однако это были немногочисленные исключения. Главным источником "нелегального снабжения" стала тайная доставка, совершаемая - иногда с риском для жизни - рабочими бригадами, которые высылали на работы в город, как, например: "Reinigugnskommando" (чистка канализации, туалетов, уборка мусора и т.п.), "Treuhandstelle" (ремесленники и специалисты, задействованные в ремонте внутридомовых коммуникаций), "Ostbahn" (бригада, работавшая на железной дороге), "Bahnwerke" - West (дорожная бригада) и другие. (Воспоминания И.Шаевича и Г.Таффета).

   Настоящей катастрофой для лагерников было антисанитарное состояние лагеря. Сначала в лагере вообще не было туалетов. Потом их было 40 на 5.000 человек. Помещением для умывания долгое время Гебауэр не позволял пользоватфься, в наказание за то, что это строение не было возведено в срок. Мыла лагерники не получали, но за грязь применялись драконовские наказания. Так например, в один из дней в двадцатиградусный мороз, Гебауэр объявил построение лагерников, выбрал среди них пятерых и за грязь приказал им залезть голыми в бочки с холодной водой быть там так долго, пока не замерзли насмерть.

   Несмотря на эти "санитарные" мероприятия грязь и вшивость в лагере были чудовищны. Иногда забирали лагерников в вошебойку на улице Балоновой, потом устраивали раз в две недели помывку в бане на улице Джерельной, или в бане на улице Шпитальной. Помывка была sui generis мучением: били и мучали за каждую мелочь. Результатом каждой помывки было несколько новых трупов людей, убитых в "дисциплинарно-показательном"порядке. На избавление от вшей эти купания не оказывали никакого воздействия, потому что лохмотья, снимаемые перед помывкой, не дезинфицировались. В результате распространялись болезни, особенно сыпной тиф. По месяцам: в сентябре, октябре и ноябре 1942 года бушевала особо грозная эпидемия тифа, которая уносила ежедневно около 50 человек (по данным доктора Цвиллинга). Главным лекарственным средством, применяемым охраной лагеря, было расстреливание больных. Иногда, если для больных было жалко пули, выбрасывали их за колючую проволоку, приговаривая к муке медленного умирания. Никому нельзя было приближаться к этим больным под угрозой смерти или чудовищных пыток. Результатом было то, что большинство больных из последних сил симулировали здоровых. Бывали случаи, когда больные работали в тяжелых условиях лагерного труда, с температурой сорок градусов. И - характерно для границ выносливости человеческой натуры и усилий воли к жизни у лагерников - бывали случаи, и то не редкие, когда больные выходили победителями из этого страшного испытания и оставались жить! Благодаря стараниям Еврейского Комитета и Лагерного Комитета, благодаря весомым подаркам, которых не жалели для руководства лагеря, удалось заполучить разрешение на доставку тяжело больных в город, где в еврейском госпитале главный врач д-р Максимилиан Курцрок выделил для них отдельный дом и окружил их заботливым вниманием. Однако со временем и это облегчение было ликвидировано, поскольку лагерные власти устроили "госпиталь" при лагере.

   Был это абсолютно необорудованный барак, неотапливаемый зимой, где больные лежали почти полностью без ухода. В среднем два раза в месяц приходили эсэсовцы Бромбауэр и Бирманн для отбора, в результате которого несколько больных забирали на смерть.

   Атмосфера угрозы и мученической смерти висела над лагернниками. Проводимые почти ежедневно построения - часто устраиваемые внезапно среди ночи - были садистскими оргиями распоясавшихся пьяных гитлеровцев. В лагере завели нечно вроде "плаца пыток". Тут вешали на шестах головой вниз, связанных по рукам и ногам "виновных" (висящих, как дичь на палке), пока они не погибали в страшных мучениях. Другим, очень "изысканным" наказанием было обматывание голых людей колючей проволокой и оставление их в таком положении стоящими на несколько дней. За любую провинность назначалось наказание плетьми по голому телу, обычно в так называемой токарне: давали по 50-200 ударов и не раз забивали насмерть. Женщин вешали за волосы. Бригадам в полном составе приказывали нагишом встать по стойке "смирно" на несколько дней - в солнечный зной и ночной холод до полного изнеможения. Некоторые гитлеровские палачи имели свои излюбленные меры наказания. Например: Гебауэр с особым удовольствием душил жертвы, закручивая на шее свой шарфик; выше упоминался случай, когда приказал заморозить несколько заключенных, похоже на то, что это было не единожды. "Специальностью" Хайне было протыкание тел заключенных палкой или железным прутом; женщинам вырывал ногти. Страстью Вилльхауса было стреляние по живым целям; для развлечения или спортивного интереса стрелял без предупреждения в толпу лагерников возле умывальни, у кухонного котла; с балкона своей виллы устраивал "праздничную " охоту на лагерников, причем ассистировала ему в этом его жена Отилия, а маленькая дочурка Хайке, хлопая в ладоши, восхищалась точностью выстрелов своих родителей. Кроме пыток, любили гитлеровцы и безжалостные издевательства над своими жертвами. Для иллюстрации, кроме вышеупомянутой истории с продуктовыми передачами - стоит привести следующий эпизод: в марте 1943 года после второй ликвидационной акции в Яворове среди других привезли в лагерь яворовского раввина и шайхета (ритуального мясника). Им оставили бороды и приказали каждое утро, перед выходом бригад на работы, плясать с открытым зонтиком на специальном возвышении, под смех и издевательства гитлеровцев (Из воспоминаний Г. Таффета).

   Различные события особого значения или годовщины отмечались эсэсовцами соответствующим способом. В день рождения Гитлера 20 апреля 1943 года Вилльхаус отобрал 54 лагерника-еврея и собственноручно их расстрелял. День падения Муссолини (25 июля 1943 года) был отмечен в лагере особым способом. Один из гестаповцев прицепился к молодому и здоровому еврейскому парню, который в этот момент ему кланялся, и обвинил его в том, что в его поклоне не было должного почтения, а была скрыта ирония и радость (Schadenfreude) по поводу падения Муссолини. За это еврей должен понести заслуженное наказание. Ни в чем не виновного паренька повесили за ноги на виселице, головой вниз, отрезали ему пенис и вложили в рот. Постоянными пинками в живот ускорили прилив крови к голове. Парень умер в непередаваемых муках.

   Все эти методы умерщвления казались немцам недостаточными, т.е. слишком медленными. Периодически забирали по нескольку тысяч лагерников на "Пески" на казнь. Селекция при проведении того рода "акций" осуществлялась предельно просто. Устраивали так называемый "бег смерти". Масса бегущих осужденных была оцеплена с двух сторон шеренгами эсэсовцев, которые подставляли бегущим ноги или карабины, били по головам, стреляли в них и т.д. Кто спотыкался и падал - тот отставлялся в сторону, к предварительно подготовленной группе "безоговорочно осужденных" - т.е. больных, калек и окончательно истощенных людей - и шел вместе с ними на "Пески".

   В лагере был оркестр, составленный из лагерников. Дирижером был Леон Штрикс, среди оркестрантов были такие известные музыканты, как композитор Якоб Мунд и Юзеф Херман. По инициативе "меломана" Рокиты лагерные музыканты сочинили "танго смерти". С тех пор каждую группу, отправляемую на смерть, оркестр провожал этой ужасной композицией. Одна из последних массовых акций в лагере состоялась 25 мая 1943 года. Тогда ликвидировали около 6000 лагерников.

   С этого времени немцы все интенсивнее затирали следы своих преступлений. С этой целью создали из лагерников так называемые "бригаду смерти", составленную из нескольких сот евреев. Эта бригада под строгой и бдительной охраной немецкого подразделения Специальной Службы (Sonderdienst) Nr 1005 занималась выкапыванием и сжиганием трупов, а также уничтожением всех следов немецких преступлений. Одновременно с окончательной ликвидацией лагеря 20 ноября 1943 года в "бригаде смерти " вспыхнул бунт. Только немногим смельчакам удалось сбежать, остальные погибли.

   После убийства остатков еврейских заключенных лагерь не был ликвидирован. В нем и далее пребывало несколько сот поляков, украинцев и фольксдойчей. В мае 1944 года в лагере была еще мелкая группа из приблизительно 40 евреев. Это были преимущественно евреи, схваченные в городе в "арийской зоне", которым, как специалистам в порядке милости заменили смертную казнь на пребывание в лагере. Они работали в качестве портных, сапожников, электриков, в прачечной, гладильне, на садовых работах и т.п. Во время большого налета советской авиации на Львов (апрель 1944) и вызванной им паники, 15 евреев бежали из лагеря. Остальных немцы вывезли во время эвакуации на запад и тут часть из них сбежала в окрестностях Добромиля и Гжибова.

   После бунта "бригады смерти" немцы продолжали сжигать трупы в лисиничском лесу. Эти работы продолжались до января 1944 года. Однако несмотря на эти меры, гитлеровцам не удалось затереть следы преступлений, невиданных в истории человечества. Неумолимая Немезида, вырвавшая окровавленный топор из фашистских рук, открывает теперь тайны их преступной деятельности. Следствие и исторические исследования извлекают теперь на белый свет чудовищности и жестокости, за которые все человечество будет требовать заслуженной кары для виновников стольких трагедий и несчастий.

***

   Гибель львовского еврейства - это не только чудовищный акт физического уничтожения около 130.000-150.000 человек, но одновременно и удар, один из многих, направленных гитлеровскими варварами в сердце человеческой цивилизации. Гитлеровская мания убийства принесла, кроме ущерба материального и морального, серьезный урон человеческой цивилизации и культуре. В гекатомбах жертв, понесенных львовским еврейством, немало имен, вписанных золотыми буквами в историю человеческой культуры. В наши "времена пренебрежения", когда адвокат "белженского чудовища" англичанин майор Виндвуд имел смелость заявить на процессе в Люнебурге, что "в немецких лагерях пребывала пена из разных гетто Центральной Европы", пусть этот список еврейских представителей культуры, литературы, науки и искусства, убитых немцами в "одном из гетто восточной Европы" послужит красноречивым аргументом и документом против подобных мнений и взглядов.

   Вот список убитых немцами во Львове еврейских представителей искусства и науки:

   Ученые: выдающийся юрист европейской славы Мауриций Аллерханд, математики - проф. Шим. Ауэрбах, доцент Штернбах, антрополог д-р С.Чортковер, германисты - проф. Герман Штернбах, д-р Изидор Берман, Шпает, классические филологи - проф. Марьян Ауэрбах, д-р Якуб Хандель, Шульбаумувна; психологи - д-р Леопольд Блауштайн, д-р Игел, философ проф. Д-р Стефан Руднянски; полонисты - д-р Вильгельм Барбаш и Влодзимеж Ямпольски; физики и математики - доц. Фухс, доц. Гриффель, доценты Института Иудаистики в Варшаве д-р Израиль Остерзетцер и д-р Моисей Голигер; историки - д-р Якуб Шалль, магистр Феликс Хафнер, Изахар Мадфес, еврейский филолог д-р Якуб Витлер (умер от голода), ориенталист д-р Леон Гутман, историк литературы Озияш Тиллеман, библиотекарь Иегуда Кон, музеолог и собиратель д-р Максимилиан Гольдштейн; педагоги - д-р Изахар Райсс, Абрахам Рот, Сенс Таубес, Сивек, педагог и заслуженная общественная деятельница д-р Цецилия Клафтенова.

   Представители мира юстиции: д-р Лейб Ландау, д-р Хенрик Ландесберг, д-р Ансельм Лютвак, д-р Леон Хотинер, д-р Макс Шафф, д-р М.Ахзер, д-р Е. Шежер и т.д. и т.д.

   Выдающиеся врачи и профессора медицины: проф. Адольф Бек, д-р Аллерханд, стоматолог, проф. ветеринарии Гизельт, д-р Руфф, хирург, проф. д-р Райсс - окулист, бактериолог доц. Флек, д-р Зионь - окулист, д-р Вилльнер, д-р Шнайдер, д-р Адольф Розмарин и многие другие.

   Еврейские литераторы и специалисты по ивриту: Давид Кенигсберг (переводчик "Пана Тадеуша" на еврейский язык), Янкель Шудрич, Грун, Сане Фридман, Израиль Вайнлюс, Дебора Фогель-Баренблютова, Даниэль Ир, С.И.Имбер (погиб в Озерной), Альтер Кахме (погиб во время побега из Львова, убит в окрестностях Тернополя немецкими и украинскими полицейскими), Моисей Фельд, Зигмунт Шорр.

   Польские литераторы и литературные критики: Мауриций Шимель, д-р Хенрик, Бальк (совершил самоубийство), Алесандр Дан, Халина Гурска, Людвик Рот, д-р Дрезднер.

   Публицисты и журналисты: Шулим Реттих, Бенцион Гинсберг, Шалом Шпигель (директор ИТА во Львове), З.Райх, Хенрик Хешелес, Абрахам Братт, Нафтали Хауснер, д-р Адольф Круман, д-р Морус Собель, д-р Хенрика Фромович-Стиллерова, сенатор Якуб Бодек, сенатор Давид Шрайбер и другие.

   В области искусства и театра: дирижеры - Якуб Мунд, Марцели Горовиц, Альфред Штадлер. Музыканты - Леонид Штрикс, Леон Жак, Эвард Штайнбергер, Леон Эбер, Юзеф Херман, Хильдебранд, Брайер. Профессора консерватории - выдющийся пианист Леопольд Мюнцер, Марек Бауэр, Артур Хермелин, оперный певец Феллер. Художники - Леон Эрб и Фриц Кляйнман. Раввины - д-р Иесехкиль Левин, Израиль Лейб Вольфсберг, Моисей Эльханам Альтер, Натан Ляйтер, Шмельке Рапапорт, Самуэль Рапапорт, д-р Кальман Хамейдес.