В привычных хлопотах закончилась весна. Незаметно подкравшееся лето обрушилось на Лостакар дождливыми деньками, но ветер переменился и небо над предгорьем постепенно распогодилось. Обильно политая зелень радовала глаз, а на фоне буйства природных красок - трактир стал выглядеть серо и невзрачно. Поэтому, когда начали подсыхать последние лужи - было решено обновить здание. Староста, затеявший ремонт, загрузил всех дополнительной работой, не прекращая обслуживать торговых гостей. Даже девчонкам на время пришлось забыть о своих шалостях и с головой окунуться в ремонтные будни.
Но не только нашим героям этот год прибавил забот. В предгорьях стали появляться банды орков. Спускаясь с гор, они нападали на торговые обозы и разоряли окраинные хутора. На дорогах зачастили патрули баронских дружин, но толку от них было мало. По тракту, вглубь баронств, потянулась горестная река беженцев, несших на себе свой нехитрый скарб. Среди жителей Лостакара, разбавляя печальные вести, прошел слух о подписании договора воинской взаимопомощи, между Вольными Баронствами и Империей Садж. Это был первый договор с имперцами за долгие годы противостояния и только ленивые не чесали языки - обсуждая будущие совместные действия войск по очистке края от зеленокожих разбойников.
Подтверждая слухи, к середине лета, в их городке разместилась дружина, присланная императором в помощь местным правителям. Она как раз подоспела к окончанию ремонта. Вдоль тракта вырос городок из воинских походных шатров, но десятники и сотники предпочли поселиться в трактире, заняв почти все свободные комнаты. Силай, был очень рад, что так удачно все вышло. Пытаясь вернуть вложенные в ремонт средства, он поднял цены вдвое. Не смотря на это, свободных мест в трактире практически не бывало, а проезжих курьеров и крестьян приходилось селить в конюшни и наскоро очищенные хозяйственные пристройки.
С возросшей ежедневной нагрузкой, ни о каких гуляньях не было и речи, так что планам Серины в отношении Альки не суждено было сбыться. В работе время летело незаметно, никто и оглянуться не успел, как в начале осени Серина и конюх Бражек объявили о своей скорой свадьбе. На кухню, вместо отяжелевшей Серины, взяли двух местных девушек, но отношения с ними у Алины никак не вязались. Наоборот, новые работницы, оказавшиеся старыми подругами, все время пытались подставить Альку, наушничая хозяйке. Пару раз, получив трепку, она еще больше замкнулась в себе и старалась следить за каждым шагом. Близилось её шестнадцатилетние, но никакой радости в душе измученной и уставшей девушки это событие не вызывало.
Силай, довольный идущим в гору хозяйством и переполненным трактиром, излучал довольство и благодушие. Заметив случившиеся с Алькой перемены, он решил побаловать её, устроив сюрприз на день рождения - небольшое застолье. Все-таки год оказался очень доходным, а Алина, тянувшая на себе весь хозяйственный двор - была им не совсем чужая. Юстина поначалу возражавшая против таких расходов, наконец угомонилась и, не желая ссориться с мужем по таким пустякам, пошла на уступки.
Перед самым днем рождения, возвращаясь поздно вечером домой, Алька встретила старого жреца, запиравшего на ночь храм. Старик, близоруко щурясь в темноте, обернулся к ней и устало покачав головой, произнес с упреком:
- Верина была бы тобой очень недовольна. Нельзя забывать своих корней, а ты со дня её смерти ни разу не зашла в Храм и не принесла ей дары. Неужели ты не скучаешь?
Алька остановилась пораженная. Она никогда не задумывалась о храме, как о месте памяти. Памяти о близких, ушедших за грань. Все верили, что после смерти отправятся в Обитель Предков - потерянный когда-то мир, но вера в богов угасла вместе с обычаем приносить дары ушедшим. Не терявшая, на своей памяти, никого из близких кроме бабушки, Алина, теперь с болью вспомнила, как в детстве, каждый год они вдвоем приходили в Храм и приносили дары для матери. Это воспоминание стало открытием для Альки. Работа в трактире, закрутившая жизнь однообразной каруселью, была ей в радость потому, что затмила горькие воспоминания об утрате. Теперь, очнувшись от ежедневной суеты, она по-новому взглянула на Храм, осознав, с каким чувством приходила сюда бабушка, потерявшая свою дочь.
- Вы не могли бы впустить меня ненадолго. - обратилась она к жрецу.
Старик ничего не говоря, открыл дверь и отступил в тень, впуская в святилище позднюю гостью.
Храм, был полон запахов благовоний. Темноту помещения нарушали только двенадцать зажженных лампадок у жертвенников божеств. Огни эти мерцали и отражаясь от позолоты изваяний, дарили им видимость жизни. Казалось, что едва проступавшие из темноты альковов статуи Богов - дышат и шевелятся.
- Тебе направо, в самый конец. - произнес вошедший следом жрец.
Алина прихватила с работы несколько яблок и теперь была рада, что оказалась здесь не с пустыми руками. Дойдя до пустующего жертвенника, она опустила яблоки на мраморную плиту и наклонилась, чтобы зажечь потушенную лампадку. Её зажигали только когда приносили дары. Во время зажжения надо было назвать имя того, кому они предназначались, но не успела Алька об этом подумать, как огонек лампадки сам вспыхнул от её прикосновения. Это было чудо, которого в Храме Всех Богов не видели уже больше десяти лет. Жрец обошел жертвенник и, став напротив - взглянул девушке в глаза.
- Как ты это сделала? - воскликнул он, гневно стукнув посохом об пол.
Глаза жреца светились во тьме фанатическим блеском, ничего хорошего не предвещая.
- Поверьте. - отступила она. - Я здесь ни при чём. Я даже имя произнести не успела.
- Ах ты, ведьма! - наступал на нее жрец. - Пришла поиздеваться над старым служителем? Думаешь, это смешно, когда от тебя отворачиваются те, кому посвятил всю свою жизнь без остатка?
Это обвинение было подобно пощечине. Воспоминания, о разговоре с Магом, нахлынули с новой силой. Девушка, вытирая рукавом, горькие слезы обиды, выбежала из храма и бросилась в сторону дома, не разбирая дороги.
В день своего рождения, Алька пришла в трактир не выспавшись, в тревожном и подавленном состоянии. Её не оставляли в покое события вчерашнего дня. Прибежав из Храма, она проплакала на крыльце около часа и когда, наконец, добралась до кровати - единственным желанием было поскорее упасть и закрыть глаза. Но стоило Алине зажечь лучину, как в пламени она увидела ЕГО. Он стоял посреди широкой площади, опустив голову, а сверху на него надвигалось, что-то темное и зловещее. Лучина, мигнув, погасла и Алька бросилась разжигать камин, в надежде увидеть продолжение видения. Сон как рукой сняло, но, просидев у огня пол ночи, она так ничего больше и не увидела, видимо из-за волнения и усталости.
Так как трактир был постоянно полон, а в Алькиной времянке праздновать день рождения было негде - староста решил всё устроить в собственном доме. Алину туда звали не часто, да и никогда не впускали дальше людской. Силай, чтобы сюрприз получился интересней, после обеда подозвав к себе именинницу, попросил её помочь вечером с уборкой. Алине пришлось, скрепя сердце согласится, хотя она уже с трудом держалась на ногах. Как назло, именно сегодня, несколько человек не вышли на работу. Алька, подменяя их, металась целый день между двором и кухней. Ей было невдомек, что эти самые работницы сейчас накрывают праздничный стол.
Солнце уже клонилось к закату когда, прихватив вёдра и веник, именинница направилась на внеплановую уборку. Девушку удивило, что Юстина, очень недобро посмотрела ей в след. Помимо неприятного взгляда, странным казалось то, что хозяйка дома, будет отсутствовать во время наведения порядка. Но она была настолько уставшей, что не придала этому значения.
Дом старосты стоял тёмным и в наступивших сумерках, выглядел пугающе и таинственно. Оглядываясь на храм, Алька поднялась на крыльцо и несмело постучала в дверь. Ответом ей была тишина. Уже собираясь повернуть назад, она услышала, как в доме скрипнула половица. Решившись, Алина постучала смелее, но снова в ответ не раздалось ни звука. Постояв в ожидании, еще несколько минут, девушка решила, что если входная дверь заперта - можно без зазрений совести развернуться и спокойно идти домой. Взявшись за ручку, Алька с силой дернула дверь на себя и застыла в изумлении - свет из десятка светильников и улыбающееся лицо Силая, утонули в поздравительных криках Серины и Бражека.
Эти хитрецы, притаившись, занавесили изнутри ставни окон плотной тканью и ни один лучик света, не проникал наружу. Алина, сдерживаясь изо всех сил, прикусила губу, но на глаза ей все равно, наворачивались непрошенные слезы. Впервые за пять лет девушку поздравляли по настоящему. Её растерянное, но счастливое лицо подтвердило всем, что сюрприз удался на славу.
Когда все немного успокоились и сели за стол, Альку поразил легкий хрустальный перезвон, донёсшийся с верхнего этажа. Звуки эти успокаивали, даря надежду и в то же время, неумолимо звали, куда-то в неизведанные дали. Перезвон накатывал волнами, то, повышаясь и заставляя душу трепетать то, отступая, и постепенно складываясь в незамысловатую мелодию.
- Что это за нежные звуки? - не удержавшись, спросила она у Силая.
Староста удивленно посмотрел на именинницу, но ответить ничего не успел, девушка уже встала из-за стола. Волшебная мелодия, полностью захватила её сознанье и Алина просто не находила себе места. С каждым мгновением божественные звуки становились все настойчивей. Теперь даже праздник, показался ей скучным и блёклым. Не зная, как попасть на второй этаж, она пересела к Серине, подруге по многим шалостям, в надежде, что та придумает повод подняться наверх. Но опять наткнулась на непонимание.
Возвращаясь на своё место, и почти распрощавшись с надеждой увидеть манящий источник очаровательных звуков, Алька столкнулась с проходящим мимо стола Вадином. Хватаясь за последнюю возможность, она придвинулась к нему вплотную и прошептала:
- А что у вас, на втором этаже?
Реакцию 'родственника', предугадать было не сложно, но Алина была сейчас не в том состоянии, чтобы задумываться о последствиях. Она даже не заметила, с какой ехидной ухмылкой Вадин предложил ей следовать за собой, объявив всем, что хочет показать имениннице дом.
Широкая лестница вывела их в полутемный коридор, оставив позади застольные разговоры. Поднявшись на второй этаж, Вадин сразу же схватил Альку за руку и потянул по коридору, в совершенно противоположную нежному перезвону сторону.
- Как бы не так, ты сама напросилась. Теперь тебе никуда не деться, а будешь дергаться - ославлю на весь город. Все видели, что ты пошла со мной добровольно.
От отчаянья у девушки потемнело в глазах. Близость чарующих звуков придала сил и, обхватив перила лестницы, она впилась зубами в удерживающую её ненавистную руку. От боли и неожиданности Вадин на мгновенье выпустил несговорчивую упрямицу.
В любой другой день, Алька стрелой слетела бы вниз по лестнице и без оглядки уже бежала бы домой. В любой другой, но только не в этот. Отпрыгнув подальше от коварного братца, околдованная девушка бездумно бросилась на звук зовущей её волшебной мелодии. Добежав до конца коридора, она толкнула крайнюю дверь и замерла на пороге шикарной спальни, не зная, что ей делать дальше. Перезвон, превратившийся в настоящую бурю звуков, резко оборвался на высокой ноте.
- Стой стер... - закричал ей в след Вадин, но в это мгновенье Алька увидела своё отражение в висящем напротив двери, изысканном бронзовом зеркале...
...Куда-то пропали все звуки. Время остановилось. Мир замер и подёрнулся дымкой. Алина ощутила себя в пустоте, и в этой пустоте существовали только она и её отражение. Ледяная волна, молнией поднялась по позвоночнику и холодной иглой, вонзилась в затылок. У Альки, на мгновенье заломило в висках и, смывая неприятные ощущения - яркий фейерверк, вспыхнул перед глазами.
С глаз будто сдёрнули пелену. Отражение стало до боли резким и внезапно пропало. Вместо него, перед Алькой, цветными образами замелькали события, принося понимание, и вечной болью отпечатываясь в душе:
...Вот, она совсем еще малышкой, стоит в комнате у бабушки и пытается дотянуться, до чудесного бронзового зеркала, но оно висит высоко и его не достать...
...Вот, она уже постарше, тащит за собой тяжелую скамейку, чтобы погладить чудесную бронзовую змейку с рубиновыми глазами, обернувшуюся вокруг зеркальной поверхности. Но тут в комнату заходит бабушка и говорит, что этого делать нельзя...
...Вот, Юстина требует у бабушки деньги, в обмен на молчание, угрожая рассказать соседям, что та ведьма. Протестуя, Верина хватается за сердце и падает на пол...
...Вот, день похорон и Алина одна стоит возле свежей могилы...
...Вот, в дом входят чужие люди. Достают из кладовок и сундуков вещи. Собирают безделушки, украшения и завязывая всё это в узлы уносят...
...Вот, она натирает первые мозоли на скотном дворе...
...Вот, Сандор впервые пристает к ней, а Юстина посмеивается, украдкой подсматривая из-за приспущенной занавески...
...Вот, Магистр, с грустной улыбкой и сочувствием, рассказывает ей про Дар и реликвии...
...Вот, она вкалывает на хозяйственном дворе, а тетка подговаривает новых мойщиц, чтобы те рассказывали ей обо всем, обещая послабления в работе...
...Вот, посреди широкой площади стоит ОН, окруженный многотысячной толпой. ОН улыбается, но в этот момент, его сердце пронзает выпущенная кем-то из толпы стрела...
- Неееееееет!!! - не помня себя, взвыла Алька. - Нет!.. Нет!.. Нет... - разнеслось в окружающей пустоте эхо, и видения, закручиваясь вокруг неё водоворотом, вдруг рассыпались битым стеклом.
- ...ва! - Вадин, устремил на нее ненавидящий взгляд, прижимая к груди прокушенную руку. - Ты куда это собралась? Это комната матушки и тебе там делать нечего.
Что-то изменилось в ощущениях Альки и окружающий мир перестал быть уныло блеклым. В ушах стоял звон, и казалось, из самой души, вырвали что-то хрупкое. То, без чего жизнь уже никогда не будет прежней. Её как щенка, выдернули за шкирку из привычного безразличия, в котором она старалась спрятаться от горя, и ткнули носом в настоящее. Она поняла, что жила с людьми, послужившими причиной смерти самого близкого ей человека. Но этого им оказалось мало, и они ограбили её дом. Похитив вместе с вещами даже остатки детства - они заставляли её трудиться за кусок хлеба от рассвета и до полуночи. При этом еще и пакостили ей в мелочах, не давая даже в минуты отдыха вздохнуть свободно. Все свалившиеся на неё беды произошли по вине этого семейства, из-за непомерной жадности и гнусности.
Услышав крики, с нижнего этажа поднялись Силай с Сандором и удивленно замерли, глядя на Алину. За эти несколько минут она изменилась до неузнаваемости. Её волосы, еще недавно светло-русые стали ярко-белыми, а из движений без следа исчезла робость. Теперь перед ними стояла, расправив плечи, не сутулая худенькая девочка, а гордая и уверенная в себе девушка, в глазах которой плескался океан презрения.
- Это зеркало, было украдено из моего дома. - раздельно произнося слова, заявила она.
Но ответа так и не дождалась - потрясенные её переменой мужчины молчали. Она сама вошла в комнату и сняла со стены чудесное зеркало - свою семейную реликвию. Теперь она знала это точно.
Пройдя мимо застывших родственников, Алька спустилась вниз и, не прощаясь, отправилась домой. С людьми, принесшими в её жизнь столько горя - разговаривать больше было не о чем.
Заснуть в эту ночь, Алина так и не смогла. После артефакта, с её Даром происходило, что-то странное. У неё не получалось, как прежде смотреть на огонь. Вернее, смотреть то она могла, но теперь каждый блик пламени или легчайшее его отражение - сами старались открыть перед ней чью-нибудь историю. Видения эти обрели резкость, объем и звук, но беда её заключалась в том, что в пламени камина, были тысячи отблесков различных судеб. И все они, одновременно, пытались поведать Альке о себе, сливаясь в сплошной неразборчивый гомон.
Горечи к сегодняшним событиям добавляла потеря героев её бывших видений, к которым она успела привязаться. Они затерялись, среди множества сменяющих друг друга отражений и сколько она ни старалась - найти их так и не смогла. Это событие оказалось последней каплей, завершающей ужасный день. Алька впервые в жизни повернулась к очагу спиной и горько заплакала.
Забыться в беспокойном сне она сумела только под утро, но буквально через пару часов её разбудила Серина. Подруга принесла горькие новости. Юстина, обвинившая племянницу в воровстве, собирает народ на центральной площади для скорого суда. Трактирщицу неожиданно поддержал жрец, объявив Алину ведьмой, а староста, как всегда смотрящий на делишки жены сквозь пальцы - вступаться за сироту явно не собирается.
Зная характер своей тётки, Алька, чего-то подобного и ожидала, но надеялась хотя бы выспаться перед уходом и нормально собраться в дорогу. После всего произошедшего идти в трактир, чтобы извиниться и вернуть зеркало она не собиралась, а это значило, что ей придется покинуть Лостакар.
Начиная сборы, она первым делом попросила Серину забрать к себе в дом кошку. Оставив любимое кресло, мурчащее создание все это время не отходило от чудесного зеркала. Невольно залюбовавшись его искусной отделкой, девушка провела пальцем по овальной раме, сделанной в виде змеи кусающей собственный хвост. Когда её палец, очертив круг, дошел до золотистой головы змейки, украшенной двумя глазками-рубинами, Алька заметила, как в глубине полировки вспыхнул крошечный огонек. Времени на сборы оставалось не так уж много, и плотно завернув реликвию в старенькое покрывало, она решила разобраться со всем этим позже.
Складывая своё скудное имущество в старую седельную сумку, забытую кем-то из постояльцев и, по ветхости отданную ей - Алина поняла, что здесь её действительно больше ничего не держит. С легким сердцем, обняв на прощание подругу, девушка закинула сумку на плечо и направилась через общинные огороды в сторону Имперского Тракта.
Отныне её путь лежал в империю Садж.
* * *
- Леерин, ты это видела? - воскликнул он в восторге. - Посвящение произошло до инициации - это просто немыслимо! Она пробыла рядом с моим акролитом всего несколько мгновений и уже смогла зажечь огонь неосознанным прикосновением. Я не зря отправился с тобой.
- Успокойся Сарагтур, ты просто отвык от подопечных. - ответила туманная дымка, колышась вокруг Огненной Саламандры. - Впрочем, как и я. Меня больше беспокоит душевное равновесие девочки. Зря мы согласились с Ламбрифедом и оберегали её, погрузив в Коллапс Равнодушия. Теперь чары сняты и ей придется отправиться в мир без подготовки. Боюсь, она не выдержит.
- Лии, ты ведь знаешь, что в этом змеином гнезде, только так можно было уберечь в её сердце истинные чувства. - ответила саламандра. - И хватит сомневаться. Меня вдохновляет её потенциал. Даже у первого главы Клана Пламени, не было таких возможностей. Малышка несёт в себе Дар всего Клана Провидцев и большей части Клана Пламени. Ох, я уже предвкушаю её первую пробу сил.
- Сарагтур, Сарагтур... Ты опять забегаешь вперед, а ведь она еще даже не получила базовые сведения о мире, не говоря о обучении. - качнулась в ответ туманная дымка. - Идем быстрее, нам еще надо проверить готовность орков сыграть свою роль в следующем этапе нашего плана.
- Зачем их проверять, Леерин? - отмахнулась саламандра. - Ими кишит всё предгорье. Не усложняй сама себе жизнь.
- Я ничего не усложняю. Ты просто забыл, что нашим планам уже несколько сотен лет, а все, что касается эмоциональных существ - такое непрочное и недолговечное.
- Ламбрифед никогда не ошибается и у меня нет на его счет сомнений. - спокойно ответил тот, кого называли Сарагтур. - Ты же помнишь, что он говорил прошлый раз, перед уходом эльфов и гномов? Но ты спорила с ним, приводя те же доводы. Мы с тобой согласились, а чем всё закончилось? Полным провалом! Я считаю, что теперь, когда грядёт развязка - нам нужно еще меньше проявлять своё присутствие. Ты же видела реакцию жреца. Хорошо, что этот дурак ничего не понял и не бухнулся на колени посреди своей убогой часовни.
- Возможно ты и прав. - задумчиво качнулся туман. - Но посмотреть мы все равно должны. На этом настаивал Келеронад, а его слова я оспаривать не собираюсь.
- Хорошо, открывай портал. - печально кивнула саламандра. - Я просто хотел побыть здесь еще немного. Когда-то именно отсюда начинался путь на побережье, в долину Нандора.
В утренней тишине еще раздавался вздох, но первые лучи зариуса, выглянувшего в этот миг из-за верхушек деревьев, осветили уже опустевшую окраину Лостакара.