Созвездие Рыб считается завершающим в поясе Зодиака.
Рыбы - Большое зодиакальное созвездие из звезд 4-й, 5-й величин.
Почти целиком лежит в северном полушарии неба. Главная звезда Рыб -
красивая двойная звезда Эль-риша. Ныне в созвездии находится точка
весеннего равноденствия. Изображенные на рисунке две символические
рыбы связаны между собой шнуром. Маленький прямоугольник с волнами,
помещенный между рыбами, несет идею первичной воды - начало всего
живого. Нижняя рыба находится под струями вод в своей привычной среде.
В круге под ней стоит женщина, держащая вепр - предмет, олицетворяющий
бога мрака - Сета. Верхняя рыба, покровительствуемая аджат - глазом
Гора, изображенным в малом круге над рыбой, вырвалась из привычной
среды и, гонимая жаждой познания, устремилась в неизведанное.
Суббота, 25 февраля 2006 г.
...Мы пробирались с Василием Травником на крохотной плоскодонке
по неведомым лабиринтам протоков среди густых зарослей ольшаника, увитых
ярко-зелеными побегами плюща и хмеля.
- Старики сказывали, - поведал мне Василий, - что когда в здешние места
пришли дружины Владимира Красное Солнышко, чтобы устанавливать христианство,
то бывших идолов с крутых берегов Клязьмы сбрасывали в воду. Река подхватила
их и унесла за темные леса, за глухие болота. Позже лесные смерды нашли их
на песчаной косе недалеко от Волькова урочища и спрятали в недоступном месте.
Вот этот остров.
Над гладью темнеющего лесного озера возвышался небольшой островок, зеленевший
буйной дубравой. Сквозь густые заросли осоки и рогоза наша лодка подобралась
к илистому берегу. По едва заметной тропинке мы поднялись на высокий холм,
где большим полукругом расположилось капище деревянных идолов. Перед ним был
сооружен жертвенник из огромных валунов, вокруг которого на высоких колах
черными глазницами уставились на поляну черепа жертвенных животных.
При нашем приближении несколько черных воронов с недовольным карканьем
поднялись над капищем и, покружившись, уселись на ветвях векового дуба.
- Вот это Перун-громовержец. Раньше он стоял на самой высокой горе, где
Владимир Красное Солнышко приказал заложить деревянную крепость. Княжеские
гридни, когда низвергали идола, содрали с него золотые и серебряные
украшения и каменья самоцветные...
Древний бог-великан стоял в центре требища и с немым укором смотрел на
голубые небеса и восходящее из-за темных лесов сияющее светило. На нем был
могучий шлем, похожий на купол храма, длинный деревянный меч, тул со
стрелами, его широкую грудь и долгие руки покрывали искусно вырезанные
доспехи.
- Одесную от него стоит Сварог - бог неба и небесного огня и его сыны -
Дажбог и Сварожич.
Эти идолы были гораздо ниже Перуна, а Дажбог со своими пухлыми ручками,
сложенными на в меру упитанном животе, напоминал мне Карлсона.
- Ошуюю от него - Ярила, бог солнца и плодородия, Стрибог - властитель ветров и
бурь, - продолжал Василий нашу экскурсию.
Стрибог был в круглой шапке, из-под которой на все четыре стороны света
смотрели четыре его лица.
- Далее по старшинству - добрый Белобог, злой Чернобог и покровитель стад -
Волос.
- В Перунов день собираются здесь прежние волхвы, приносят жертвы богам,
возносят молитвы...
- Когда же бывает этот праздник?
- Нынче его называют Троицыным днем. Но обряды остались прежними. Возьми
любой праздник - под христианской позолотой всегда обнаружишь древние
языческие обычаи. Старые верования не отпускают просто так людей, как бы
не желали этого очередные правители. Вместо праздника Сварога - день Ильи
Пророка, вместо бога Волоса покровителем стад стал святой Власий.
Однако самый языческий праздник - Иван-Купала, который ныне посвящен Иоанну
Крестителю.
- Неужели папоротник и в самом деле цветет, как утверждают легенды?
- Однажды, - поведал Василий, - было дело, ходил я в Иванову ночь в заросли
папоротника, долго искал, и поверишь ли, увидел! Весь куст окутан призрачным
сиянием то ли светлячки, то ли гнилушки, то ли еще что...
Заступ у меня с собой был деревянный, стал я копать, и тут надо мной что-то
как завопит! Не так то просто меня напугать, сотворил я молитву, дальше
копать продолжаю. Слышу, через кусты кто-то ломится. Я схватил цветок,
и бежать в другую сторону...
- Ну, и что же случилось?
- А - ничего. С тех пор я зарекся в Купальскую ночь в лес ходить.
Есть еще очень редкое растение - мандрагора. Под Киевом в лесной чащобе
случилось мне откопать его корень. Напоминают он по форме человеческую
фигуру. Он обладает магическими свойствами - исцеляет от недугов, облегчает
зачатие и способен приносить удачу в судебных делах. Из корня мандрагоры
обычно вырезали адамову голову, которую носили как амулет, приносящий
счастье, отгоняющий хвори...
Пока Василий рассказывал свои байки, я подошел к Перуну и похлопал по его
иссеченным дождями и ветрами доспехам.
- Не надобно этого делать, - остановил меня Василий.
Словно подтверждая его слова, из-за окольного леса послышались глухие
раскаты грома. Небо, только что бывшее голубым и безоблачным, стало
затягиваться невесть откуда появившимися тучами.
- Вот теперь нужно обратно поспешать. Нет, все равно до грозы не успеем.
Придется укрыться под деревьями - они наша помощь и защита. Вон погляди,
дуб посреди поляны, ему триста лет. Это - всем деревьям царь. Не зря возле
него наши предки святилище устроили. Корни его питают воды земные, листья
его впитывают ласку солнечную, ветви его отгоняют помыслы дурные, навевают
покой и силу дают богатырскую.
А вот, березонька белоствольная. Подойди к ней, прислони ладони свои,
приложи щеку свою к ее белому стволу, попроси с любовью:
- Березонька, милая, дай мне силы! Березонька, подруга, отведи все недуги!
И в миг вся хворь, все недуги улетучатся.
(Тут мне вспомнились известные строчки Поэта, который "как жену чужую
обнимал березку. Видать ему тоже были известны обряды друидов").
- В прочем, у каждого человека - свое дерево, - молвил Василий.
- А кроме Онисима у тебя есть еще братья? - почему-то спросил я.
- Трое наших братьев ходили с дружиной князя Ондрея на Новгород, да там и
сложили свои головы...
Чтобы переменить тему, я спросил:
- А как ты относишься к ворожбе и всяким гаданиям?
- Пустое это дело. Ведь ты же знаешь, что все уже свершилось, и нельзя
ничего убавить, и нельзя ничего прибавить. Бывал я у Ведьмы Киевской, и
здесь у сестры ее Ведьмы Муромской...
- Видать весьма древние старушки?
- Ведьма, знаешь ли - это не какая-то лесная старушка, это - титул,
наподобие княжеского, передающийся по наследству. Много на них возвели
напраслины. В мире, где господствует зло, существует и противоборство ему,
и оно не всегда доброе...
- Вот в наше время "колдуны" и "ведьмы" как грибы после дождя повылазили, -
заметил я, - хотя настоящие, думаю, не будут трезвонить о себе на каждом
углу.
- Это верно. Тихие воды - глубоки еси. Только мелкий ручей громко журчит.
Ты вот меня все вопрошаешь и вопрошаешь, а скажи и ты мне: там, откуда ты
пришел, каким богам молятся?
- Долгое время людям запрещали поклоняться каким бы то ни было богам,
разрушали храмы, уничтожали священников, призывали верить в призрачное
светлое будущее...
- Экие супостаты! - воскликнул Василий.
- Однако сами проповедники были двоедушными и лицемерными. В результате,
их колосс на глиняных ногах рухнул в одночасье.
- И что же стало?
- Нынче возрождается христианство и иные религии, вспомнили про язычество.
Как воронье на очистившуюся от зимнего снега пашню слетаются с восхода и
заката глашатаи различных вер и учений.
- Это точно. Свято место не бывает пусто!
- Но самое страшное, на этой черной пашне, обильно политой безверием и
цинизмом, в первую очередь пробиваются лишь ростки чертополоха.
- Так что же, вы поклоняетесь теперь чертополоху?
- Ты меня не так понял.
- Уж больно ты мудрено выражаешься. А сам-то ты во что веришь?
- Твой вопрос не из легких, - ответил я, - У меня свой Путь.
- Но ведь все пути, которые не ведут в тупик, в конце концов, сходятся.
- Надо будет записать твою мудрую мысль в дневник, - подумал я, просыпаясь.
Следующий сон не замедлил появиться.
...Вдоль реки туманными тенями проплывали духи некогда живших здесь предков.
Извиваясь, словно гигантский змей, над Клязьмой витал сизо-розовый Дух Реки.
По берегам склонились в почтительном поклоне прибрежные ветлы и кустарники...
Из-за поворота показался белокаменный храм Спаса на Купалищах. Никита, сын
Онисима, уверенно загребая веслом, направлял лодку в устье Судогды.
- Вон там изба рядом с церковью, - указал он рукой, - там моя бабушка Настя
живет.
Мы выбрались на песчаный берег и подошли к избе.
- Здравстуй, бабушка, - приветствовал Никита.
- Здравствуй, здравствуй, милый внучек! Какой ты большой стал, настоящий
богатырь! А кто это с тобой?
- Это Иван, гость наш издалека, помнишь я тебе о нем рассказывал?
- Здравствуй, бабушка Анастасия, - молвил я.
- Рада видеть тебя, странник.
Лицо ее просветлело, и я заметил, что глаза ее точь-в-точь как у Олены,
большие, темные, полные затаенной грусти.
- Вот попейте-ка моего сбитня с дорожки-то, - сказала она, протягивая
ковшичек.
Живительный напиток разлился по жилам.
- Из чего же он сварен, ежели не секрет?
- Какой там секрет! Сорвешь в огороде жмень мяты, листа смородины, да
малины такожды по жменю, добавишь щепоть чабреца, да душицы и заваришь в
горшечке, потомишь малость в печечке, затем добавишь ложку меда и дашь
остыть. Остудишь в ключевой водице - и вот тебе напиток, коему нету равных.
От жажды и усталости помогает, силы прибавляет.
- А что такое жмень? - поинтересовался я.
- Сколь в ладони своей зажмешь, то и жмень, а сколь пальцами ущипнешь,
то и щепоть.
- Спасибо за науку и за угощение, - промолвил я, - а скажи-ка, бабушка
Анастасия, давно ли ты здесь проживаешь?
- Да с тех пор, как тут эту церкву построили-то. Чай, для меня-то и построил
ее князь Ондрей.
- Как это? - изумился я.
- Давно это было, князь-то наш в ту пору молодой был, горячий. Скучно было
ему в тереме-то сидеть. Вот оделся он в простое платно, да и отправился к
реке Лыбеди на Ярилин луг. Аккурат Купальская ночь была, парубки да дивчины
гуляют, через костры прыгают, венки плетут... В ту пору и я молодицей была,
хороша собой, вот и полюбилась я князю-то, глаз с меня не сводит. Все лето
мы с ним встречались. А батюшка-то мой Федор вельми строгим был, настоятель
Георгиевской церквы, самой наиглавной у князя Гюргия Володимировича в его
детинце.
- Не след, - говорит, - тебе Настена с юным княжичем ходить, кабы беды не
было.
А я - на своем настаиваю: люблю, мол, сердцу-то не прикажешь. Про то узнал
князь Гюргий, разгневался зело. Он как раз из медвежьего угла на Москве-реке
вернулся. Позвал он к себе в палаты сына своего, да и речь такую держит:
- Настало время, - говорит, - тебе, мой сын, ожениться. Я уж и невесту тебе
нашел: Улиту, боярина Степана Кучки дочку.
- Но ведь то самый лютый враг твой, отец.
- Вот я и хочу с ним помириться.
- А нельзя ли как-то иначе? И зачем нужна тебе эта лесная глушь, вдали от
стольного града?
- Город думаю там построить. Там ведь сердце русских земель. Путь там
торговый идет из варяг в греки. Нельзя оставлять его без надзора.
- Но ведь ты всегда стремился к Киевскому престолу, и на Южный Переяславль
ходил, не зря же тебя прозвали Долгоруким...
- Киев и так нам по древнему закону и покону принадлежит, еще отцом моим
Владимиром Мономахом завещан. Разберусь я с южными землями, но и здесь
порядок наведу. Доколе Руси раздробленной быть?
- Воля твоя, отец. Но ведь я той Улиты совсем не ведаю, тяжело мне...
- А мне, думаешь, легко было, когда отец повез меня в степи к половецкому
хану Аепе сватать. Однако вот ты получился, а теперь возгордился, отца
попрекаешь. Надо, Ондрей, надо!...
Вот так я и рассталась со своим суженным, а аккурат на Благовещение родилась
у меня Олена. Ондрей очень любил дочку, однако князь Гюргий направил отца
моего сюда, в старую деревянную церквушку, и меня с ним, подальше от
соблазна. А когда Ондрей стал великим князем, то в первую голову храм здесь
построил белокаменный. Даже специальный праздник придумал, Спасом назвал.
Купался он, якобы здесь, да стал тонуть, но Христос спас его, вот де и чудо!
- А что, Ондрей часто здесь бывал?
- Да, почитай, каждое лето. То на охоту выезжал, то на рыбную ловлю.
Но мало виделись мы с ним, он ведь теперь был окружен князьями да боярами.
А дочка Олена выросла, полюбился ей Онисим Богомаз, хороший хлопец.
Я не стала перечить, сыграли свадебку, а там и внуки пошли мне на радость.
Вон Никита какой богатырь вырос!
И куда же вы дальше-то с ним путь держите?
- А направляемся мы, бабушка Анастасия, в Муромские леса.
- Свят, свят, свят! По что такие страсти? Там же никаких прямоезжих дорог
отродясь не было. Ой, нехорошо задумали! Уж не к ведьме ли Марьяне в гости?
Чай, это все Василий, охальник, вас надоумил.
- Какой же он охальник?
- Знамо дело. Еще тот кобель. Он Марьянину внучку охмурил, та теперь с
животом ходит, а старуха-то совсем слегла от расстройства. Ну, уж если
будете у нее, то отвезите мои гостинцы.
- Так ты, бабушка Анастасия, знаешь ее?
- А как не знать? Частенько к ней обращалась, то с коровенками, то с хворями
всякими. Много она мне помогала. Да в дороге то будьте осторожны, много
в здешних лесах зверья лютого: волки, рыси, а то медведи шастают.
Я уж не говорю про диких вепрей и буйволов, на лесной тропе лучше с ними
не встречаться. А живет Марьяна в урочище, которое так и называют - Змеиное
Болото. Лишь одна тропа сквозь топи ведет туда, и та кишит змеями.
Лихие люди такожды в лесах пошаливают. Так уж берегите себя.
- А как туда добраться?
- Никитка знает дорогу. Сначала по Судогде до речки Ястреб, вдоль нее по
лесной тропинке на восход солнца, как дойдете до мосточка, от него три пути
идут через гати - вы по ним не ходите, верная погибель. Ступайте чуть выше,
там у старого дуба брод есть, едва щиколотки замочишь, когда увидите речку
Яду, ступайте через поляну усеянную белами костями, дальше сгоревшая избенка,
от нее одна печка осталась, Так вот, от нее обращайте свои стопы в полуденную
сторону.
(Мне вспомнилась детская дразнилка: "Баба Яга, костяная нога, печку топила,
ногу сломила". Однако в ней все ориентиры четко обозначены и запоминается
хорошо!)...
...Долго ли, коротко ли, добрались мы с Никитой до полянки, где бабушка
Марьяна обитала. Избушка и впрямь, как на курьих ножках, на двух елях
построена.
- Это чтобы змеи не заползали, - пояснил Никита тоном бывалого человека, -
вон их здесь сколько ползает.
- Да негостеприимное местечко, - заметил я.
- Нет, бабушка Маряна добрая, мы к ней часто с Василием хаживали, она нас
всегда пирогами с яблоками угощала, а то и с зайчатиной. Готовить-то она
мастерица. Да и внучки-то у нее - загляденье.
Мы подошли к избушке.
- Ну, и что, будет она поворачиваться? - спросил я.
- Это только в сказках так бывает, - ответил мой провожатый, - постучаться
к ней надо.
Он взял длинный шест и стукнул три раза по нижнему бревну избушки.
- Кто там? - послышался голос.
- Это я, Никита Онисимов, из града Боголюбова, гостинцев бабушке Марьяне
принес.
[Лирическое отступление].
Когда он так представился, вспомнился мне другой Никита Анисимов,
тележурналист с НТВ. То он с доской для серфинга под мышкой ведет
репортаж с берега океана из объятого пламенем Сиднея, то вот совсем
недавно, с финской границы берет интервью у пограничника с одиозной
фамилией - Ленин, у челноков-тушканчиков, которые ленинским путем
привыкли пересекать эту границу по пять раз на дню... Да неисповедимы
пути Анисимовых.
Что ни говори, а имя человека все-таки определяет судьбу его.
Не зря же подмечено, что при смене имени при крещении меняется вся
его жизнь.
[Конец лирического отступления]
... В открывшемся небольшом оконце я ожидал увидеть косматую, седую, беззубую
старуху. Однако был приятно удивлен, увидев миловидную блондинку с огромными
глазами цвета весеннего неба.
- Вот те здрасте! Откуда ты, Никита? И кто это с тобой.
- Бабушка Анастасия прислала вам гостинцев. Велела низко кланяться и здоровья
желала. А это наш гость, Иван, он нас в прошлый год от лютой смерти спас.
- Здравствуйте, гости дорогие. А я то думала, опять этот Василий, я бы его
на порог не пустила.
- За что же такая немилость?
- А за то, что сестру мою старшую бросил и уж полгода носа не кажет.
Уж я бы ему бельма-то повыцарапала!
- Не прикидывайся злой ведьмой, Грюнвельда, я же знаю, что ты не такая, -
успокаивал ее Никита.
- И откуда же в страшных Муромских лесах такие белокурые феи? И откуда
такое странное имя - Грюнвельда? - поинтересовался я.
- Можно просто, Груня, - ответила фея, - Предок наш, свион Витхутий,
давным-давно был главным волхвом у киевского князя Святослава. Когда его
сын Владимир привез из Византии вместе с новой женой новую веру, пришлось
ему скрываться в лесах и болотах. Наш род всюду преследовали, и он быстро
таял, остались лишь две сестры, Ягвида и Марьяна, наша бабушка. Она много
лет назад переселилась сюда в полуночную страну. Здесь спокойнее, да и
степные кочевники не так одолевают.
- А где же твоя бабушка и сестра? - спросил Никита.
- Они по утру ушли за травами, нынче ведь пятница и полнолуние.
- Как же она ушла в таком положении?
- В каком положении? Так ведь у нее давно мальчик родился!
- Вот здорово! И как назвали?
- Михаилом, в честь деда.
- Стало быть, Михаил Васильевич. Вот Василий то обрадуется! Хватит ему
бобылем ходить. А я то и думаю, с чего это он к своей избенке с весны
новую пристройку рубить начал.
- Да не отпустит бабушка Варюху, она же - старшая, ей весь дар должен
передаться.
- А куда она денется? Жизнь - есть жизнь!...
...Чего только ни приснится! - подумал я просыпаясь.
Среда, 1 марта 2006 г.
Сегодня первый день весны!.
...В сумеречной келье отца Микулы горела свеча. При ее мерцании я все
же сумел заметить, что старик сильно сдал, волосы стали совсем седыми, лицо
осунулось, только в глазах блестел прежний огонь. В это убогое жилище отец
Микула перебрался из белокаменных палат князя Андрея после его кончины.
Скрипело гусиное перо, из-под которого струились ровные, затейливые строчки:
"Яко благоверен и праведен, за любовь Христа Бога от своих смерть приял еси,
кровь свою пролияв, яко же прежде сродницы твои и страстотерпцы Борис и Глеб,
ихже кровем совопиет и твоя кровь, святе, к Богу, якоже Авеля и Захарии
праведных, благоверный страстотерпче, великий княже Андрее, с нимиже Христа
Бога моли о стране нашей, еже Богоугодней быти и сыновом российским спастися".
- Бог помощь! - приветствовал я неутомимого летописца.
- Здрав будь, Иван! Опять в наших краях?
- Вот, заглянул узнать, как у тебя дела продвигаются.
- Вот они дела, - отец Микула с гордостью похлопал ладонью по объемной
стопке листов пергамента. На титульной странице славянской вязью было в
ыведено: "Житие святого благоверного князя Андрея Боголюбского".
- Да, внушительный манускрипт, - молвил я, - токмо велик он стал зело,
глазам его тяжко читать. Микула, может стоило бы разделить Житие на
несколько небольших книжечек - хотя бы по годам жизни. А то текст
пополняется по чуть-чуть, а фолиант скоро станет тяжеловесным.
Да еще ежели буквицу да картинки включить, то совсем неудобно.
К тому же язык у тебя какой-то архаический, без натуги и не прочтешь.
И вот еще: Борис, Глеб, Авель, Захария...
Кто же об них ныне ведает? Прочитал я и поразился: стиль повествования,
конечно, говорит как о некоем баловстве, но содержание мемуаров совсем не
шуточное. Дело даже не в том, нравится мне или не нравится, а в том, что
многое совпадает, и видимо не случайно, с моими снами.
От сих слов Отец Микула совсем погрустнел.
- Да ты не отчаивайся, - похлопал я его по худому плечу, - перестраиваться
нужно! Все течет, все изменяется. В наше время, когда космические корабли
бороздят просторы Вселенной, ростки нового видны всюду: и в продуктовых
рынках, открытых на месте бывших оборонных предприятий, и в кастрюльках,
выпускаемых вместо высоко-точного оборудования, и в шикарных виллах на
лазурных берегах далекого зарубежья, и в корифеях, собирающих пустые
бутылки...
- Поздно мне уже перестраиваться, - грустно молвил летописец, - вот завершу
обещанную князю Андрею повесть, да и предстану перед Богом.
- И откуда ты все это берешь, - спросил я, листая его повесть, - неужто из
памяти?
- Бывает, что-то забудется, тогда я обращаюсь с молитвой к святому и
благоверному князю Андрею, он мне и диктует строчку за строчкой.
- К сожалению, до нашего времени дошла лишь малая толика твоих строчек, поди
теперь узнай, как все было на самом деле? Вот и изгаляются нынешние авторы,
кто во что горазд, и такой-то был князь Андрей, и такой-то. А где правда?
- Так ведь можно спросить у тех, кто его знал,- молвил отец Микула, - кроме
меня немало княжьих людей осталось. Возьми хоть дьякона Нестора, ведь именно
с ним мы надоумили князя Андрея вывезти икону Пресвятой Богородицы из
Вышгорода, именно он организовывал все "чудеса". Возьми хоть Онисима
Богомаза, племяша моего...
- Как, разве он твой родственник?
- Моего брата родной сын, - подтвердил отец Микула.
- Да, действительно, мир тесен.
- Вот потому то мудро поступают князья, находя своим сыновьям невест в
дальних царствах. Ведь от браков с близкой родней бывает слабое потомство.
А все княжеские дворы исстари переплетены родством, как тын плющом.
- Значит, вы все из южных земель сюда пожаловали?
- Князь Андрей привез всех нас из Вышгорода: меня, Нестора, Онисима, Кузьму
Киевлянина...
- Уж не хочешь ли ты сказать, что и Кузьма Киевлянин твой родич?
- Это мой свояк. Кузнец - золотых дел мастер.
- Как бы мне с ним встретиться?
- Он живет тут недалече. Как выйдешь от меня, ступай прямо по гостинцу до
слободы, там справа его кузня. Не увидишь, так услышишь.
- Спасибо, Микула. Видимо, Кристолиб не зря привел меня в твою келью.
- А кто такой Кристолиб? - спросил отец Микула.
- Ты же знаешь, что у Господа Бога существует 72 имени.
У каждого святого или угодника множество имен, одни их называют так,
другие - иначе. Так же и у князя Андрея, у его бессмертной души.
Для тебя это - Святой и Благоверный, мне он представился как Кристолиб.
- А сколько имен у тебя? - отец Микула пристально взглянул на меня своими
пытливыми очами.
- Окстись, святой отец, я же тебе не угодник какой, меня мало кто знает.
Ну, ежели признаться, по разному кличут: то Иван, то Ванечка, то Ванюша,
то просто - старик, вот в "Экспедиции" меня прозвали Следопытом.
Но, извини, старик, тропа зовет! Надобно мне встретиться с Кузьмой
Киевлянином.
- Кланяйся ему от меня. Скажи, пусть не забывает отца Микулу. Привет ему
передай.
- Обязательно передам. До встречи!
- Ну, светлого тебе пути, Иван! До побачинья!
... И действительно, кузню Кузьмы Киевлянина я нашел по слуху. Звонкие удары
разносились далеко над окольными дворами.
- Здрав будь Кузьма! - прокричал я, войдя в кузницу.
Кузьма положил тяжелый молот, вытер тыльной стороной пот со лба и взглянул
на меня.
- Отец Микула велел кланяться тебе, - молвил я, -Привет тебе передает.
- Ну, спасибо. А ты сам-то кто будешь?
- Иваном меня кличут. Пришел издалека. Сказывали, ты хорошо знал князя
Андрея?
- Да, славный был князь. Убили его супостаты. Я ему в тот день как раз новую
сбрую для коня сработал, вся в серебре да злате, каменьями украшена. Пошел
по утру на княжий двор работу свою показать. А там суета, крики.
- Где князь, - спрашиваю.
- Уже нету князя: убит! - отвечает Анбал, ключник его.
Я стал расспрашивать:
- Где убит господин?
Он отвечает:
- Вон лежит, выволочен в сад! Но не смей его брать, все решили бросить его
собакам... Если же кто приступит к нему - тот враг нам, убьем и его!
Слезы навернулись мне на глаза:
- Господин мой! Как ты не распознал мерзких и бесчестных врагов своих,
идущих тебя убить? И как это ты не сумел победить их, некогда побеждавший
полки неверных болгар?
А ключник Анбал, подлый яс, стоит на княжьем крыльце, насмехается. А ведь
был он кравчим, всм княжьим домом управлял, надо всеми власть ему дал
князь.
От возмущения я как вскричу:
- Анбал, вражий сын! Дай хоть ковер или что-нибудь, чтобы постлать или чем
накрыть господина нашего.
Но отвечает супостат Анбал:
- Ступай прочь! Мы хотим бросить его собакам.
И тут уж я не вытерпел:
- Ах, еретик! Уже и собакам бросить! Да помнишь ли ты, жид, в каком платье
пришел ты сюда? Теперь стоишь ты в бархате, а князь лежит наг, но прошу тебя
честью: сбрось мне что-нибудь!
Сбросил он ковер и корзно, то бишь, плащ княжий. Обернув ими тело князя,
я понес его в церковь.
Когда подошел, стал стучаться:
- Отоприте мне церковь!
А дьячки-то все пьяные мне отвечают:
- Брось его тут, в притворе, что тебе за печаль!
- А где же дьякон Нестор?
- Нам про то неведомо.
И подумал я:
-Уже, господин, и холопы твои знать тебя не хотят. Бывало, купец приходил
из Царьграда иль из иной стороны, из Русской земли, и католик, и христианин,
и поганый любой, и ты говорил:
"Введите в церковь его и в палаты, пусть видят истинное христианство!" - и
принимали крещенье и болгары, и жиды, и любые поганые, увидев славу божью и
украшенье церковное! И те теперь больше оплачут тебя, а эти и в церковь
не дают положить.
Так и пришлось положить его в притворе, накрыв корзном. И лежало тело князя
два дня и две ночи. На третий день пришел козьмодемьянский игумен Арсений и
сказал:
- Хотя мы и долго взирали на старших игуменов, но долго ли этому князю
лежать так?! Отоприте мне церковь, отпою его, и положим в гроб. А когда
уляжется эта смута, то, придя из Владимира, перенесут туда князя".
И пришли клирошане боголюбские, взявши, внесли тело в церковь и вложили в
каменный гроб, отпев над ним погребальные песни с игуменом Арсением.
Жители же города Боголюбова разграбили княжеский дом и дома зиждителей,
которые сошлись на строительство зданий,- золото, и серебро, и одежды,
и ткани, и добро, которому нет числа. И много случилось бед в его области:
дома посадников и тиунов княжеских пограбили, а самих их, и слуг, и стражей
убили, не ведая сказанного: - Где закон - тут и обид много. Грабители
приходили грабить и из деревень. Грабежи начались и в самом Владимире,
пока не стал ходить отец Микула с образом святой богородицы в ризах по
городу - тогда пресеклись грабежи.
А ведь пишет апостол Павел: "Всякая душа властям повинуется", ибо власти
богом поставлены. Природой земной царь подобен любому человеку, но властию
сана он выше - как бог. Сказал великий Иоанн Златоуст: "Если кто противится
власти - противится закону божьему. Князь не напрасно носит меч - он ведь
божий слуга"...
Вот такую печальную повесть поведал Кузьма Киевлянин в первый день весны...
Суббота, 4 марта 2006 г.
Узкий серп месяца плывет над землей. Так было до нас, так будет
после нас, так есмь. Сонные Рыбы мирно дремлют подо льдом, с надеждой
дожидаясь, когда буйный Овен взломает его ненавистные оковы, когда могучий
Телец выйдет на зеленые пастбища, когда веселые Близнецы понесутся по
цветущим полянам...
Но все это будет не сейчас. А пока утренние заморозки уступают место дневным
капелям. Древний бог Ярило вступает в свои права и ничто не нарушит извечный
ход событий...
... Солнце склонялось к западу. Мы возвращались с Никитой из Змеиного Болота.
Сосновые боры тихо шелестели над полноводной Судогдой. От пряного аромата
земляники и медовых трав кружилась голова. Извилистая тропинка вывела нас
в широкую пойму.
- Смотри-ка! - воскликнул Никита, - Видать, здесь княжеская охота!
И, действительно, посреди луга стоял белый шатер, возле которого развевался
алый княжеский стяг с золотым львом. Вокруг стояли еще с пол дюжины шатров
поменьше. Мы неспешно продолжали свой путь. От костров шел аппетитный запах
жареного мяса, на вертелах жарились вепри, фазаны и тетерева. Двое княжеских
дружинников под одобрительные возгласы товарищей, взвалив на плечи, тащили
огромного судогодского сома, хвост которого волочился по земле, а голова
была подобна расплющенному котлу с двумя выпуклыми и удивленно глядящими
глазами.
- Стой! Кто идет? Стрелять буду! - услышали мы сердитый оклик.
К нам нетрезвой походкой приближался княжеский дружинник.
- Интересно, чем же он будет стрелять? - шепнул мне Никита, - У него же
и лука то нету! Может навалять ему, Ваня?
- Не вздумай! Вишь их тут сколько, - ответил я.
- Что вы там шепчетесь? - заорал бдительный страж, - Эй, Гаврила, подымайся,
тут нарушители идут!
- Ну и пущай идут, - молвил Гаврила, - меду-то на всех хватит!
- Так то ты блюдешь княжую службу! Эй, кто вы такие? Откуда взялись?
- Я княжий отрок - Никита, а это мой сродственник - Иван, - молвил Никита,
не моргнув глазом.
- Какой такой княжий отрок? Не ведаю таких! А ну-ка, Гаврила, крути им руки!
- Постой, постой, - остановил его товарищ, - видел я его, когда был на дворе
у князя Ондрея. Это ж Никита, Онисимов сын.
- Ну, тады ладно, проведем их к князю.
Когда мы подошли к шатру, могучий витязь, стоявший на посту, сильно изумился:
- Никита, ты здесь откуда?
- Дядька Добрыня, мы к бабушке Анастасии идем, а вот этот хотел нам руки
крутить.
- Ступай прочь, - кивнул Добрыня незадачливому стражнику.
- Так это твой дядька? - с удивлением спросил я Никиту.
- Это Добрыня Попович, сын бабушки Насти, а вон его брат - Олеша.
Они близнецы.
Я взглянул на братьев. Вот уж никогда бы не подумал, что они близнецы.
У одного волосы были черными, словно смоль, у другого из-под шлема
выбивались светло-русые кудри.
- Неужели это те самые былинные богатыри?
- Какие же былинные? - серьезно ответил Никита, - самые, что ни есть,
настоящие.
Добрыня зашел в шатер, доложить князю, а Олеша, хитро подмигнув, спросил:
- Ну, что, хлопцы? Далече ходили?
- Были у бабушки Марьяны, - ответил Никита, - а Груня подарила мне
заговоренную кольчугу. Говорит, ее сам Сварог носил.
- Видать, ты ей полюбился?
- Да ладно, дядька Олеша!
- Ладно, не ладно, а на свадьбу пригласишь, племяш!
Тем временем воротился Добрыня:
- Великий князь требует вас в шатер!
Мы, робея, повиновались княжескому приказу.
Великий князь восседал на сосновом чурбачке и с аппетитом уплетал куриную
ногу. Надо заметить, что князь Михалко совсем не походил на своего сводного
брата Андрея. И не удивительно, его матерью была гречанка, а в жилах Андрея
текла половецкая кровь.
Мы с Никитой бухнулись на колени:
- Челом тебе бьем, великий князь! Не вели казнить, вели слово молвить!
- Молви, молви, отрок, - изрек князь, продолжая трапезу.
- Мы пришли, великий князь, Михаил Юрьевич...
- Да что ты все заладил: великий князь, великий князь...
Сказывай лучше, как там твоя бабка Анастасия поживает?
- Мы как раз к ней возвращались, вели... велела низко в ноги кланяться и
благодарность передать, за то, что ты изволил повелеть позолотить купол
Спасской церкви в память о брате твоем Ондрее.
- И о тебе наслышан, отрок Иоанн, - молвил великий князь, - будто бы ты
все на перед ведаешь. Скажи мне честно, - сколько мне еще жить?
- Жизнь княжеская одному токмо Богу подвластна, - отвечал я, - не своею
смертью погибли отец твой Юрий и брат твой Андрей. Княжеские усобицы до
добра не доводят. Подумай, много ли у тебя верных друзей средь окрестных
князей?
- Ни одного...
- Ты сам ответил, великий князь.
- Когда я отомстил за смерть брата и казнил всех Кучковичей, меня стали
бояться. Когда я потребовал с мятежников удвоенную виру, меня стали
ненавидеть. Когда я вступил на великокняжеский престол, меня возненавидели
все.
В почтительном поклоне я склонился перед ним:
- Великий княже, Михаил Юрьевич, ты выполнил свой долг. Берегись Городца
на Итиль-реке, то бишь, на Волге. Это какой-то заклятый городок для князей
русских. В след тебе придет твой возлюбленный брат Всеволод, он продолжит
то, что ты начал...
- Эх, отрок Иоанн, - скорбно молвил князь, - ежели бы ты только ведал...
Ну, да ладно, ступайте. Что-то мне тяжко на сердце...
... Мы с Никитой продолжали наш путь, и вскоре уже бабушка Настя угощала нас
ароматными земляничными пирогами...
Был ли это сон? Не ведаю, но вкус земляничного варенья так и остался у меня
на губах.
Суббота, 11 марта 2006 г.
Рекламная пауза.
Полон тайн и загадок мир снов. Не менее загадочны причины "Бессоницы".
Неумолимо приблизился "Женский день".
Следопыт, Второй, Евгений и Гарри отметили его традиционно. Конечно, это
сатира, и реальные личности, скрывающиеся под этими масками кардинально
противоположны своим СИшным персонажам. Несказанно был обрадован появлению
комментариев Нади Хилтон:
- Развеселили вы меня, - молвила она, -Вообще-то я здесь уже не бываю...
но вот что-то потянуло ... сверхчувствительность видно сработала.
Будете в Лондоне - заходите! или к нам на Литсовет.
В первую очередь я заглянул на Литсовет, где она в стихах повествует
о реальных событиях произошедших в ее жизни, о том, как к ней явился
"Небесный Покровитель",
Чудотворец Николай-Угодник. Надо будет попросить Кристолиба, что бы назначил
он мне с ним аудиенцию. Давно ведь обещал...
В Лондон я обещал наведаться попозже. Ибо неисповедимы пути Белого Мага...
Конец рекламной паузы.
...Когда мы с Никитой принесли Василию Травнику радостное известие из Змеиного
урочища, тот срочно засобирался в стольный град, надобно было прикупить
подарков к предстоящему торжеству. Втроем мы переправились через реку, Никита
воротился домой, а Василий зашел переговорить со своим братом Онисимом.
Отправляться он задумал немедля. Я вызвался идти с ним:
- Куда ты один пойдешь, на ночь глядя?
- И то верно - вдвоем веселее.
Ожидая, пока он завязывал свою котомку, я направился, было, к старому
гостинцу.
- Нет, мы пойдем иным путем, - остановил меня Василий.
- Где-то я уже слышал эти слова.
- Какие слова?
- Ну, что мы пойдем иным путем...
- Так ведь это я их только что сказал.
- Ну, ладно, проехали..
- Он сказал: "Поехали!" Нет, мил человек, на своих двоих пойдем!
По узкой тропинке мы отправились по берегу Клязьмы вслед заходящему солнцу.
В закатном зареве золотились далекие купола стольного града. Вскоре наш путь
преградила мелкая речушка с крутыми берегами, слева, недалеко от устья,
возвышались высокие валы и деревянная крепость.
Мы спустились в глубокий овраг и перешли речку в брод.
- Это Сунгирь. Однако здесь заночуем, а завтра по утру пойдем в город.
Мы собрали сухого хвороста. Василий подложил сбоку можжевеловых лап, острым
ножом содрал несколько полосок бересты, достал из котомки мешочек и высыпал
его содержимое на костер.
- Это листья мандрагоры, дурмана, паслена, белены и еще кое-что, - пояснил
он.
- Прошу помедленнее, я записываю, - прервал я его, пытаясь нацарапать рецепт
на куске бересты, - ...белены, так, еще что?
- А этого тебе ведать не надобно.
- Для чего ты их всыпал? - спросил я.
- Сейчас мы пойдем сквозь время. А теперь заткни уши, - молвил Василий, - я
произнесу древнее заклинание:
- Дибиби Дибебе казажаж ао каия дивака аиа ия калак в лакак я мама музал
вяслвнал!
- Ничего подобного! - воскликнул я, - Это заклинание еще Павел Мухортов в
Риге и в Пермской зоне использовал для вызова инопланетян!
- Какой Павел? Какие планетяне? - возмутился Травник, - Эти слова мне мой дед
по секрету передал, а ему - его дед. И тебе их знать совсем не надобно!
Я хотел, было, обидеться, но тут над костром взметнулись веселые языки
пламени, и вдоль оврага поплыл сладковато-горький, едкий дымок. Горячие
потоки воздуха дрожали над огнем, словно прозрачные линзы, искривляя
пространство.
Небольшая рощица на противоположном берегу речушки превратилась в дремучий
лес, сосны да березы исчезли, их сменили неведомые деревья-великаны, похожие
на пальмы, сама речушка стала полноводной рекой, мощные пласты юрских глин,
словно ласточкиными гнездами были изрыты пещерами, возле которых копошились
волосатые существа, едва прикрытые звериными шкурами.
- Погружение - 700 веков, - услышал я голос, как бы издалека.
- Откуда ты знаешь, что 700 веков? - спросил я Василия, ибо рядом никого
больше не было.
- Это не я молвил, - отвечал он, - голос в голове слышу.
- Странно. И я тоже. Очевидно массовая зрительно-слуховая галлюцинация.
- Обожди, - молвил Василий, - видишь, на той стороне возле высокого дерева
костер горит, вокруг него толпа косматых лешаков, а среди них волхв в
медвежьей шкуре пляшет. Вон, носилки принесли. Очевидно, хоронят кого-то.
- Вижу. А там, внизу, смотри, что намалевали!
На глинистой стене оврага допотопный художник заканчивал грандиозное панно,
на котором был изображен мамонт, осевший на задние ноги и утыканный копьями,
вокруг него примитивные фигурки людей в торжествующей пляске, а поодаль
великан в рогатом головном уборе скорбно склонился над лежащим человечком.
- Очевидно, погиб сын вождя, - сделал я предположение.
- Агу, агу, кар агу! - долетел дружный рев с другого берега.
- Абассада! - вопил шаман.
- Агу, агу, кар агу! - вторили ему соплеменники...
...Мираж вскоре рассеялся, мы вновь сидели у костра.
- Ишь ты, еще за 700 веков до Адама и Евы здесь существовала и религия и
искусство, - изумился я, - а то говорят варвары-варвары. Вон князь Андрей
понастроил белокаменных храмов, до нашего времени стоят.
- Около трех десятков, - подтвердил Василий, - мне Онисим сказывал, - он для
многих из них иконы писал.
- Неужели он один? - удивился я.
- У них несколько артелей было: здесь, в стольном граде, в Суздале, в Ростове,
Переславле.
- А что это за деревянное укрепление, там за рощей?
- Его тоже князь Андрей построил на месте мерянского поселения.
- Кто такие меряне?
- Они пришли сюда задолго до славян. Охотились, рыбачили, скот разводили,
горшки обжигали, из дерева утварь всяческую вырезали. Некоторые со временем
ушли в полночную сторону, некоторые в полуденную, не могли они бросить своих
богов, лишь малая часть их здесь осталась. Много и других народов тут
проживало: мокши, весь, вятичи, мурома...
- А Илья Муромец тоже из этих краев?
- Старики сказывали, был такой богатырь, токмо зело сказочные его подвиги.
- Так что же, он не бился с Соловьем-разбойником?
- Не было никакого Соловья-разбойника. Обитал токмо в устье Оки некий мордвин
Скворец. У него была куча жен и семь десятков сыновей. Со своим многочисленным
семейством он разбойничал в окрестных лесах, непрестанно нападал на соседние
села, убивал, грабил, уводил в полон. Одним словом, поганый он был.
Но не все коту масленица. Нашлась и на него управа. После его смерти все его
сыновья перессорились, и были изгнаны с русских земель, как предсказал
кудесник Дятел...
Пока Василий сказывал свои байки, я уснул, прислонившись к дереву. Странное
дело: уснуть во сне. А если я проснусь, то из какого сна я выйду? А вдруг,
то что мы называем жизнью, является лишь сном, из которого мы не удосужились
выйти в прошлый раз?
Тем не менее, очнувшись, я обнаружил, что уже забрезжил рассвет и Василий
будит меня:
- Вставай, Ваня, далее отправимся.
Мы продолжали прерванный путь вдоль берега Клязьмы.
- Вон видишь на пригорке погост, - указал Василий,- а далее Доброе село,
вокруг него сады, много там моей вишни растет.
- Чем же то село Доброе? - спросил я.
- Люди там добрые живут, избы рубят, хоромы строят, сады разводят, пашут,
сеют, убирают урожай, косят траву и свозят сено, плетут сети, ловят рыбу
зимой и летом. Осенью на окрестные озера в пойму ходят за бобрами. По
праздникам пекут хлебы, варят пиво.
- Экие труженики!
- А вон там, на Красной Горке - Перунов луг. Какие там гульбища бывают по
весне да в Иванову ночь!
По узким мосточкам перешли мы еще две речки: Почайну и Ирпень.
- Это все киевские названия. Много сюда люда пришло из Киева, из Вышгорода,
из Остера вслед за дружиной князя Ондрея. И после смерти Юрия Долгорукого
почти вся его дружина сюда воротилась.
Далее наш путь преградила полноводная Лыбедь.
- Это не какая-нибудь речка Сунгирь, которую курица в брод перейдет! - молвил
Василий, - по ней ладьи парусные с товарам ходят. Придется к мосту идти, вон
он недалече.
Мы перешли через мост и оказались перед Серебряными воротами. Они показались
мне почти точной копией Золотых, только их створы были обиты не золоченой,
а посеребренной медью, серебряный же купол блестел в лучах восходящего солнца.
Ворота только что отворили, и деловой люд спешил в стольный град. Василий
степенно перекрестился на надвратную икону Богородицы.
Я последовал его примеру. Он изумленно покосился на меня:
- Что-то ты, Иван, чудно делаешь! Мы ведь крестимся двумя перстами.
- Это долгая история, Василий. Потом как-нибудь расскажу...
...С этими словами, очевидно, я проснулся окончательно.
Воскресенье, 19 марта 2006 г.
Рекламная пауза.
Вот наступил еще один новый год - древнеславянский. Как известно,
его отмечали 1 марта. Но с тех пор утекло много времени, и календарь
сместился на 13 дней.
"А время - это мираж, - как неоднократно подчеркивал инопланетный вестник,
Ясень, - Оно есть только в нашем воображении. Во время можно уходить во
внутрь, и если научиться этому, то это приносит ещё большее ощущение
спокойствия, блаженства, наслаждения тем, что делаешь".
Поселившись в Австралии, Эмма Медведева неожиданно обнаружила у себя
способность выходить на контакт и записывать послания под диктовку
представителя внеземной цивилизации, который представился ей Ясенем.
Эти откровения записаны в ее книге "Послания к Землянам"
"Откажитесь от своего иго, - вещал вестник, - перестаньте глядеть вперёд
в зеркало на себя, загляните в зеркало во внутрь и полюбите то, что есть.
Будьте горды тем, что есть. А если нечем гордиться, сделайте, чтобы было"...
... загляните в зеркало во внутрь, - опять тот же призыв, - подумалось мне.
То же самое говорила мне Софья: - Нужно остановить бег мыслей и посмотреть
внутрь себя.
О том же говорится в стихе Вальтера, "Вернуться к самому себе", который я
даже вынес в эпиграф.
Можно верить, а можно не верить сведениям о контактах с инопланетянами и
вселенским разумом, однако сушествуют тысячи очевидцев, которые видели НЛО
собственными глазами, даже на СИ таких свидетельств множество, например,
у Лилии Михаэли "Моя встреча с Н Л О",
у Елены Игнатенко "НЛО над Спасском" и др.
Много раз бывал в загадочном "М-ском Треугольнике" журналист Павел Мухортов,
его сподвижник, Эмиль Бачурин до сих пор ежегодно организует экспедиции в
Пермскую зону на Молебку. Не всегда благополучно оканчиваются такие
экспедиции, как повествует в своей статье "UFO - контакт со смертельным исходом"
журналистка Виолетта Баша...
К таким легендам и журналистским байкам я тоже был склонен относиться
весьма скептически, если бы не...
Конец рекламной паузы.
...отправился я воскресным утром на лыжную прогулку. Восходящее солнце осветило
серо-зеленоватые купола и золотые кресты старообрядческой Богородицкой церкви.
С утра подморозило, и под подошвами хрустели осколки вчерашних капелей.
Всё, что вчера текло и таяло, сегодня вновь обратилось в лед. С величайшей
предосторожностью я преодолел облеленелый спуск, миновал Черный мост и вышел
на Клязьму. Словно зимние стражи вдоль берегов тут и там сидели одинокие
рыбаки. Только слева, возле устья Лыбеди, их кучковалось не менее дюжины.
С юга из-за горизонта выплывала сизая веретенообразная туча.Над дальним лесом
зависла стайка причудливых золотистых облачков, которые буйная фантазия могла
принять за летающие тарелки.
Одинокая лыжня пересекала реку и уходила в пойму. По ней, на встречу восходящему
солнцу и лежал мой путь. Голубизну неба стремительно прорезала сияющая точка,
двигавшаяся встречным курсом и оставляющая за собой двойной след, подобный
моей лыжне. Вскоре самолет уже оказался над головой и до земли докатился
глухой рев его двигателей.
- Интересно, - подумал я, - а видит ли меня пилот? Впрочем, какое ему дело
до крохотного муравьишки, ползущего по заснеженной равнине? У него ведь свой
курс, свои цели и задачи. А там, дальше, интересно, кто-нибудь наблюдает за
нами? Я тоже не был уверен. Ведь их пути и цели неисповедимы.
Раздался одинокий удар колокола. Прошла минута и колокольный звон исходивший
с новой колокольни Рождественского монастыря разнесся по всей округе.
Не успел он стихнуть, эстафету подхватил колокол Успенского собора.
Вскоре все колокола замолкли и от города доносился лишь тяжелый перестук
грузовах составов, гудки электричек и переговоры железнодорожных диспетчеров.
Лыжня уводила меня все дальше и дальше. Мне повстречался хлопец с овчаркой,
затем незнакомая лыжница, которая со мной поздоровалась.
- Удивительно, - подумалось мне, - если на бескрайних просторах межвременья
многие знают Ивана, то здесь, в родном времени, его мало, кто знает.
Добравшись до лесной поляны, решил сделать небольшой привал. Набрал
сухих веток для костра, вскоре над ним заплясал веселый огонь.
Давно у меня была задумка испытать "мухортовское" заклинание.
Как то ребята из его экспедиции установили связь с одним из йогов в Шамбале,
который поведал им этот секрет. Они утверждали, что эта формула очень
действенная, экстрасенсы в Риге определили, что проговаривание ее вслух
образует вокруг человека мощное поле, защищающее от неблагоприятных факторов.
Образовавшееся поле окружает человека, как кокон. Когда впервые в латвийской
газете "Советская молодежь" был опубликован текст этого заклинания, в
редакцию посыпались сотни сообщений от людей, избавившихся от различных
недугов. Может быть, просто сработала психологическая установка? Некоторым
читателям являлись фосфоресцирующие НЛОнавты. Однако всуе использовать эту
формулу вовсе не следует. Дело в том, что вибрации, возникающие во время ее
произнесения, воспринимаются из Космоса, как сигнал о помощи, и, изреченная
просто ради интереса, она может вызвать у "них" раздражение. Так или иначе,
это заклинание обычно повторяют вслух три раза перед сном...
Местность была безлюдной. Обратившись лицом к солнцу, отчетливо
проговаривая каждый слог, я произнес заклинание один раз, второй, третий...
Четкие силуэты осин и переплетающихся ветвей вдруг стали похожи на сияющий
зимний рисунок на оконном стекле. Такое со мной уже случалось во время
телесеанса Кашпировского, (тогда мне было всего 9 лет) когда узор ковра на
стене стал расцветать сияющими цветами и пульсировать)...
Так и теперь. У меня потемнело в глазах, наплыл какой-то туман, вскоре он
рассеялся...
Передо мной на поляне стояла "летающая тарелка"! То бишь, хронолет. Объект,
как и прошлый раз, был полупрозрачным, и я зашел внутрь его. Мерцающие
фиолетовые круги вращались вокруг меня.
- Привет, Иван! - услышал я знакомый голос Владимира Андреева.
- Привет, родственник! Кстати, а откуда тебе известно, что мы с тобой
родственники?
- Когда ты появился в хронолете прошлый раз, мы сделали генетическое
сканирование. Могу показать тебе все родословное дерево от меня до тебя,
и от тебя до Онисима Богомаза, зятя князя Андрея.
Передо мной, как на экране, промелькнули десятки поколений, в центре древа
сияющей точкой была обозначена моя персона.
- Круто! - восхитился я, - С вами не забалуешь! А можешь ты показать это
древо до самых корней?
- Можно, только зачем?
- От кого все-таки произошли все люди? От Адама или от обезьяны?
- Ни от того, ни от другой, - ответил мой далекий потомок, - Это долгая
история, в другой раз как-нибудь расскажу. Куда отправимся на этот раз?
- В прошедшем я уже бывал, я там теперь, как рыба в воде.
В твоем времени - тоже. По-нашему - 3333-й год. А не побывать ли нам на
Титане, спутнике Сатурна? Ты говорил, что там расположена база для
организации путешествий во времени.
- Но она тоже существует только в нашем времени!
- Значит, ее там пока еще нет? Так вот почему космический зонд Хайдженс,
отделившийся от исследовательского аппарата Кассини и опустившийся на его
поверхность в январе прошлого года, ничего там не обнаружил! - воскликнул я.
- Совершенно верно. Кроме того, она защищена хронально-гравитационным
барьером, не пропускающим материальные объекты. Однако нам пора. Поехали!
Фиолетовые круги ускорили свое вращение и превратились в белесую дымку, была
мертвая тишина, стена мерцающего тумана стала наплывать на меня, и я очутился
в кромешной темноте. Ни звуков, ни движений, ни пространства, ни времени...
Вы бывали на Титане? Вот и я в первый раз. То, что открылось моему взору,
превзошло все ожидания: поверхность планеты была покрыта аммиачными льдами,
зеленоватые тучи проносились по туманному оранжевому небу, которое у
горизонта приобретало голубоватый оттенок. Восходил огромный диск Сатурна,
его призрачные кольца едва просвечивали сквозь мглу. Солнце казалось отсюда
лишь сияющей звездочкой.
- А зори здесь тихие, - молвил я, - экая красотища!
- Азот с примесью метана и этана, - пояснил Владимир, - такая атмосфера была
на Земле миллиарды лет назад. Мы находимся на равнине Ксанаду.
- Вот где пришлось встретиться! - подумалось мне, - Ксанаду - это райская
долина из поэмы Сэмюэля Кольриджа "Кубла Хан". Не зря, видать, я однажды
перевел ее!
"В стране Ксанад благословенной
Дворец построил Кубла Хан,
Где Альф бежит, поток священный,
Сквозь мглу пещер гигантских, пенный,
Впадает в сонный океан".
Бредовый сон Кольриджа обрел бессмертную память здесь, на спутнике Сатурна.
Наш хронолет завис неподалеку от причудливого сооружения, в котором не было
ни каких углов, только эллипсы, круги и овалы.
- Это база хроноконтроля, - пояснил мой спутник, - Нам разрешено посещение
лишь блока визуального наблюдения. Все остальные модули строго засекречены.
Сам понимаешь, доступ в любую точку вселенной в любой конкретный момент в
прошлом и в будущем чреват нежелательными последствиями. Чужие здесь не
ходят. Прикоснуться к живой истории - это не закорючку в летописи подправить!
Я уже давно заметил, что мой спутник на этот раз присутствовал только в
качестве собеседника. Своего тела я тоже не ощущал и обладал лишь зрением
и слухом. Мы плавно переместились ближе к сооружению. После этого я взглянул,
и вот, дверь в него отворилась, и трубный голос сказал:
- Взойди сюда, и покажу тебе, чему надлежит быть после всего.
Я сразу же воспрянул духом и, войдя в огромный светлый зал, на возвышении
посреди него увидел Главного Стража Времени в серебристом комбинезоне,
сидящего за пультом. Вокруг него были расположены еще две дюжины пультов,
перед ними в удобных креслах восседали две дюжины стражников времени,
которые облечены были в белые одежды и имели на головах своих золотые шлемы.
Иногда от главного пульта исходили тревожные сигналы, загорались разноцветные
индикаторы. Перед каждым пультом - огромный стеклянный экран, подобный
жидко-кристаллическому, либо плазменному. Повсюду были вездесущие неусыпные
роботы, ведущие постоянное наблюдение за всеми временами и народами.
И тут я услышал громогласный голос:
- Иди и смотри.
События, разворачивающиеся на центральном экране, заставили меня содрогнуться.
Я увидел, как произошли великие землетрясения, и солнце стало распухать,
и луна сделалась как кровь. Небесные метеориты посыпались на землю, как
спелые плоды с яблони, потрясаемой сильным ветром. И небо скрылось,
свившись как свиток. И всякая гора и остров двинулись с мест своих.
Голос за кадром:
- Через 6 миллиардов лет наше Солнце начнет умирать, но отнюдь не в одиночку.
Раздуваясь на последнем этапе своей жизни, наше центральное светило
превратится в Красного гиганта, который поглотит и испепелит ближайшие
к нему планеты Меркурий, Венеру и Землю. Хотя жизнь на нашей планете
неотвратимо погибнет, она может возродиться на Титане. В отличие от других
"лун" нашей Солнечной системы, Титан имеет довольно плотную атмосферу,
состоящую в основном из азота, как и на Земле, и на 5 процентов из метана.
- Да, невеселая картина, - молвил я, - А нельзя ли показать мне что-нибудь
иное, например, меня в моем времени?
Экран плавно померк и вновь озарился. По заснеженной равнине неторопливо
шел одинокий лыжник, приближаясь к осиновой роще, над которой зависла
стайка причудливых золотистых облачков, которые буйная фантазия могла принять
за летающие тарелки. Сизая веретенообразная туча плыла над горизонтом,
надвигаясь на восходящее солнце...
- Однако пора нам возвращаться, - услышал я голос Владимира, - пока ты лыжи
не отбросил! Ведь твое тело осталось там, у костра.
Увлекшись вселенскими катаклизмами, нельзя забывать и о дне нынешнем!
Вперед - в прошлое!
Мы поспешили к хронолету. Сознание мое плавно померкло и вновь озарилось...
"Но Буджум если встретится вдруг на пути,
А я знаю, что это случится,
То внезапно и плавно ты должен уйти,
С этой мыслью нельзя примириться"
- вспомнил я бессмертного Снарка.
Когда я воротился домой, электронные часы на моей руке показывали:
12.00.35
ЧЕТВЕРГ
16.03.2006
Был ли это всего лишь сон? Можно верить, а можно не верить сведениям о
контактах с инопланетянами и вселенским разумом, однако существуют тысячи
очевидцев, которые видели НЛО собственными глазами, даже на СИ таких
свидетельств множество...
