Грэй Эвита. Прекрасная поэма прекрасного принца о прекрасной стране

"Френгистан" - одна из самых известных касыд (поэм) принца Джема. Она написана осенью 1482 года и посвящена его впечатлениям от Ниццы, куда он прибыл незадолго до этого. Чтобы составить представление об особенностях данного произведения, а также о биографии его автора в тот период, очень рекомендую (!) сначала ознакомиться со статьёй моей коллеги, которой, собственно, и принадлежит заслуга прекрасного дословного перевода многих фрагментов с оригинала на османском турецком. Я же представляю свой вариант поэтического перевода поэмы. Для удобства в этой публикации я привожу данный подстрочник, дабы было удобнее сравнивать оба варианта друг с другом, так как при рифмовке, увы, довольно часто приходится жертвовать содержанием ради формы.

Но прежде хочется сказать несколько слов о неповторимом стиле самой касыды. Она, как и все стихи Джема, проникнута духом сразу двух культур - восточной и западной, который, несмотря на недолгое на тот период пребывание принца в Европе (всего около года), уже чувствуется во многом. Джем очень любил Европу, её образ жизни, и много интересовался европейской культурой и философией. При этом он, бесспорно, оставался верным сыном своей страны и, в первую очередь, своего отца, от которого он унаследовал не только притягательную внешность и склонность к своему полу, но и особую "терпимость", спокойное отношение к чужим обычаям и культуре, а главное - уникальный поэтический талант.

Именно благодаря этому сочетанию поэма и получила такой своеобразный литературный окрас. В ней спокойно соседствуют аллюзии на христианских апостолов и обращение к Аллаху. Что касается метафор описания любви к прекрасным юношам, то здесь Джем приводит почти весь спектр: от "лунных ликов" и "кипарисов" до "глаз, рубиновых от страсти".

Но не буду многословной, а предоставлю, наконец, принцу говорить самому за себя.

О Джем! Испей ты из чаши Джамшида - это Френгистан!

Все испытания предначертаны каждому рабу Божьему - это судьба.

Тебе стоит прийти к Каабе и сделать обход,

Это стоит богатств тысячи караманидов, тысячи иранцев, и тысячи османов.

Приветствую! Желаю я здравия тем, кто по воле Аллаха прибыл в Френгистан,

Их человеческое право быть правителями самим себе.

Насладись едой, питьем, радуйся и живи!

Этот мир не принадлежит никому, он временен.

В какой бы сад в городе Франции ты не вошел бы,

Окажешься в Сидре - в раю красоты и бесконечного изобилия.

Деревья граната, лимонов, абрикосов и персиков,

Розы и другие цветы расцветают вместе с цитрусами.

Яблоки, груши, апельсины и цитрусовые фрукты бесчисленны!

Орехи, абрикосы, зизифы и цветы.

Там есть египетская керамика и китайский фарфор,

И из еды куропатки, журавли, голуби и кебаб из ягненка.

Двенадцать принцев пьют кровь (Христа) из чарок.

Там восемнадцать виночерпиев на том собрании прекрасных юношей

Ты, с твоей красотой предложил чашу Шехзаде,

И это достойно трона Китая и владений Йемена, Ирана и Турана.

Ты поешь и выпей вместе с принцем франков этого города,

Потому что юноши здесь очень милы, кокетливы и хороши!

Прелестные глаза, и лица, как полная луна, а брови - месяцы,

Их мускусные локоны, обладают ароматом дикой розы и душистого базилика.

Высокие, как кипарисы их серебряные тела, эти возлюбленные франки ангелоподобны!

Даже луна и солнце поворачиваются, чтобы взглянуть на них!

Хвала от Аллаха тем, кто всегда поклоняется царю (красоты),

Мужи знатные и родовитые сыны в красивых мужчин влюбляются.

Мужчины здесь поют серенады красавцам-иноверцам!

Они восхищены их темными власами, сияющими лицами и ароматными локонами.

Они все носят золотые пояса и золотые кольца,

И головы их украшены золотыми шляпами, а руки оголены.

У них колдовские глаза Египта и брови обманщиков Инда,

Румянец их свеж, как бутоны из прекрасного сада роз!

Яркость румянца раскрашена винно-красными губами и ароматной амброй,

От безумной страсти к ним рубиновыми глаза мои стали.

С щеками, как розы; с устами, как вино, эти луноликие юноши,

Каждый из этих красавцев прекрасен, как солнце и мил, как месяц.

Со всем этим, сын Шахиншаха Султан Джем доволен,

И этой ночью наслаждается, поднимаясь по ступеням к девятому небу.

Шах, пусть твое сердце будет наполнено радостью - пей вино!

В ином случае вчерашний день будет прожит зря.

В память Баязида Джем рассказал эту поэму.

О пришедший на собрание, и слезы кровавые текут из глаз моих.

Эй, Баязид, обратись ты к судьбе и продолжай править,

Но это будет ложью, когда скажут они, что султанат твой останется навечно.

Царь мира - это сын Шахиншаха и Хан Рума,

Обладатель щедрости и великодушия, Шехзаде Джем Султан

Приветствую, о Френгистан¹

Тебя хмельным глотком вина!

Да будет век твой осиян,

Как чаша мудрого царя².

Судьбой начертанный удар

Предвидеть людям не дано.

Прими его как Божий дар,

Коль изменить не суждено.

Одежды белые надень,

Войди в предел Святых дверей³.

Дороже это, уж поверь,

Власти султанов и царей.

Те, кто пришёл во Френгистан, -

Вам всем - мой искренний поклон!

Каждый из нас себе Султан -

Так неба повелел закон.

Давайте же устроим пир,

Вкусим дары земных щедрот,

Ведь этот зыбкий, хрупкий мир

Когда-то время унесёт.

Не счесть во Франции садов,

И каждый - будто малый Рай.

От изобилия плодов

Веселье льётся через край.

Лимоны, абрикос, гранат

Нежнейший персик и орех,

Зизиф и апельсин манят,

Как сладкий плод, что ввёл во грех.

В чести здесь дорогой фарфор,

И яства все по нраву мне.

Вся дичь разнообразных форм

Приобрела вкус на огне.

Двенадцать принцев пьют со мной

Из кубков алое вино,

А виночерпий молодой -

Услада взора моего.

Мне подал чашу неспроста

Из восемнадцати - один.

Его достойна красота

Иранских сказочных долин.

Налей игристого вина,

Присядь за стол и выпей сам.

Дай насладиться нам сполна

Той прелестью, что как бальзам.

Здесь юноши так хороши!

С очами, полными огней.

Не налюбуюсь от души

На полумесяцы бровей.

Их мускусные завитки,

Что пахнут словно базилик,

Обворожительно легки,

Держа в оправе лунный лик.

Тела их - словно кипарис⁴,

И серебром лучится грудь.

Коль ты познал любви каприз,

То о покое позабудь.

Их образ - ангела чело,

Когда к кого-то влюблены.

Луне и Солнцу повезло

Взглянуть на них и видеть сны.

Те, кто признал власть Красоты,

Благослови их, о Аллах!

О юношах все их мечты,

Что сердце обращают в прах.

Здесь тот, кто знатен и богат,

Красавца может полюбить.

Никто ведь в том не виноват,

Что хочет петь он и творить.

Он посвящает песнь любви

Прекрасным тёмным волосам,

Что пахнут свежестью зари,

Сиянью лика и глазам.

На каждом здесь златой убор

Вкруг талии и на челе.

О, как блуждает томный взор

По рук открытой белизне!

Глаза - Египта небеса,

Чьё колдовство мне не забыть,

А брови - Инда чудеса -

Просто не могут не пленить.

Мой взгляд не устаёт ласкать

Рубины губ, цветы ланит

И амбру локонов, что вспять

Свой плавный бег не устремит.

Я страстью жаркой опьянён

От сей блестящей красоты.

О отрок, чьи уста - вино!

Светилам неба равен ты.

Красою чуждых берегов

Сын Шахиншаха⁵ восхищён!

Он наслаждением пиров

Будто на небо вознесён.

Шах, веселись, люби, пируй,

Иначе будет день златой,

Как мимолётный поцелуй

Без пользы взят ночною мглой.

Ты, гость собрания, внемли

Моим рифмованным словам.

Воспоминания мои

Закрыл кровавых слёз⁶ туман.

О Баязид! Тебе дарю

Свою поэму без прикрас.

Правь, как положено царю,

Но помни: твой настанет час.

Ничто не вечно на земле:

И даже крепкий султанат.

Так обратись же ты к судьбе,

Пока глаза ещё горят.

Наследник славного царя

Вам эту повесть рассказал,

Великодушие даря,

Я, сын Фатиха - Джем Султан.

1. Термин "Френгистан" традиционно переводят как "земля франков". Этим словом в персидском (а через него и в османском) традиционно обозначали не только Францию, но и всю Западную Европу в целом.

2. Царь, о котором идёт речь, - Джамшид, мифологический правитель Персии, имя которого происходит от авестийского Йима Хшайта, и буквально означает "Сияющий Джам" (Kshaeta, Xšaitah - "яркий, лучистый, блестящий"), т. е. оно представляет собой сочетание личного имени и восхваляющего эпитета. Само имя Джам (Jam) также выводят из упоминаемого в Авесте Yima, которое в свою очередь берёт начало от протоиранского Yamah (санскритское Yama), предположительно означающего "река", а также "двойник". Последнее объясняется верой в изначальную пару божеств Яму (олицетворял Солнце и свет) и его сестру Ями, персонификацию Луны. Собственно, имя нашего принца - это османский эквивалент (современное написание Cem, в Европе часто используется Jem), как раз и обозначающий "шах, царь, правитель". Что касается персидской мифологии, то согласно знаменитой поэме Фирдоуси "Шахнаме" (написана между 977 и 1010 годами и посвящена султану Махмуду Газни), Джамшид был могущественным царём, властвовавшим над ангелами и демонами. Правление его считается золотым веком, а сам он является создателем многих полезных вещей: доспехов, лекарств, навигации судов, ткачества из шёлковых нитей и многого другого. В частности, по одной из древних легенд, ему приписывается изобретение вина и виноделия. Однако после долгих лет успешного царствования Джамшид возгордился своими успехами и потребовал божественных почестей, за что Бог лишил его своей поддержки, а подданные начали роптать и поднимать восстания. Правитель подчинённой Аравии Зохак пошёл на царя войной, заставив его бежать. В итоге Джамшид был настигнут и жестоко казнён.

Что касается упомянутой в тексте "чаши Джамшида", то, согласно легендам, царь действительно владел таким предметом, обладавшим магическими свойствами. Чаша эта называлась Джам-е-Джам и была наполнена эликсиром, дарующим бессмертие и вечную мудрость, а также использовалась для гаданий, предсказаний судьбы и ворожбы, то есть выполняла функции, сходные с волшебным кристаллом. В старину верили, что, глядя в неё, можно постичь все семь небес (уровней) Вселенной, т. е. в ней отражался весь мир, а сама она обозначала именно небесные сферы. Поэтому часто говорится о том, что этот артефакт состоял из "семи кругов (колец)". Чаша являлась источником глубинной истины. Вообще, свойства чаши Джамшида очень роднят её со Святым Граалем.

Иногда из-за своей яркости и сияния чаша ассоциировалась с зеркалом, которому, с одной стороны, также приписывали мистические свойства (отражая мир, оно делало возможным его восприятие). С другой же, этот "кубок" символизировал сердце - микрокосм, который отражает лицо Возлюбленного - макрокосм (мироздание). Таким образом, чаша могла использоваться как олицетворение преданной, возвышенной любви, которая возводит свой объект на уровень Вселенской истины. Есть и более "приземлённое" объяснение: поверхность налитого в стакан напитка отражает лицо красивого юноши, ещё более опьяняя и волнуя Влюблённого.

О поисках волшебной чаши писал Хафиз Ширази, часто имея в виду именно поиск истины, вечной мудрости и духовного смысла, обретение которых и составляло высшее благо для суфия. В одном из его стихотворений говорится примерно следующее: "Сердце, которое познало скрытую тайну, должно быть, владеет чашей Джамшида" (Parvin Loloi. Hafiz, Master of Persian Poetry: A Critical Bibliography. I. B. Tauris, 2004. P. 131).

Таким образом, упоминая чашу Джамшида в своей поэме, принц не просто призывает выпить вина, поднять тост, но и, учитывая символику этого атрибута, желает вечного здравия и долгой жизни, а также света мудрости всем жителям Френгистана, которых он приветствует.

3. Такой образ использован мной для обозначения хаджа - паломничества мусульман к святым местам Мекки и Медины. Самой главной и крупнейшей мечетью Мекки является Масджид аль-Харам (Заповедная мечеть), в которой и располагается важнейшая святыня мусульманского мира - Кааба. Вокруг неё верующие должны совершить семикратный обход (таваф). Кааба находится во внутреннем дворе Масджид аль-Харам, отсюда и "предел святых дверей". Также в дни совершения хаджа паломники обязаны облачиться в особые белые одежды - ихрам. Ихрам также является первым действием из ритуалов хаджа и означает намерение приступить к обрядам и вообще такое состояние, в котором человек соблюдает запреты, установленные на время паломничества. В широком смысле - это чистота помыслов.

4. Кипарисы часто упоминаются в различных метафорах классической восточной поэзии и чаще всего обозначают прямую и гибкую фигуру Возлюбленного, его грацию, изящество и величие.

Существует легенда о знаменитом кашмерском кипарисе (Кашмер - город в северо-восточной части современного Ирана) - дереве удивительной красоты и огромных размеров, которое лично пророк Зороастр (Заратустра) посадил перед воротами храма Огня в Кашмере в честь обращения царя Виштаспы в "Добрую религию" (зороастризм). Виштаспа - полулегендарный царь, современник и покровитель Заратустры, иногда назван его другом, вступившим на путь истины. Согласно мифу, пророк принёс саженец кипариса из самогО Рая. С течением времени он превратился в "благородный кипарис", который был так высок, что доставал до облаков, и так широк что его было не объять руками. Он дал очень много побегов и ветвей и стал символом красоты и грации. Последователи Зороастра очень почитали дерево. Этот сюжет упоминает и Фирдоуси в "Шахнаме".

У поэта Низари Кухистани (Кухистан - область на Иранском нагорье в провинции Южный Хорасан, Иран) есть такие строки:

"Твой грациозный стан подобен кипарису Кашмера,

Твои сладкие губы - словно сахар Хузестана".

(В регионе Хузестан издавна производили сахар, поэтому его название стало ассоциироваться со сладостью).

Если искать более древние легенды о кипарисе, то на ум приходит популярный греческий миф о любви Солнцеликого бога Аполлона к юноше Кипарису, который однажды на охоте случайно подстрелил своего любимого оленя, приняв его за дикого, и так сильно горевал по нему, что взмолился богам дать ему возможность оплакивать любимца вечно. Боги превратили мальчика в стройное красивое дерево, которое с тех пор стало символом скорби по умершим. Самая популярная версия этой легенды рассказана в "Метаморфозах" Овидия. Кстати, традиция высаживать Кипарис на кладбищах сохранилась вплоть до нашего времени, как у христиан, так и у мусульман.

Многие восточные поэты, восхищённые гибкостью кипарисов, их способностью противостоять ветру, иногда видели в этом дереве символ несгибаемого мужества и исключительного благородства, честности, добродетели и других достоинств характера, которыми часто наделялись эпические герои.

5. Шахиншах в буквальном переводе "царь царей". Этот титул использовался правителями Персии со времён Сасанидской династии (у власти с III по VII века), но происхождение его ещё более древнее. Приблизительно соответствует титулу императора.

6. Кровавые слёзы, несмотря на свою пугающую окраску, очень распространённый образ в поэзии востока. Кровь как символ имеет ключевое значение, особенно в связи со страданиями (очень часто именно любовными), и на неё ссылаются из-за яркого цвета, ведь среди значений красного - страсть и муки. Слёзы же часто "горячие" и текут обильным потоком, раскрывая секрет Любящего - его чувство, и попытки остановить их безуспешны. А страдающий Влюблённый проливает кровавые слёзы из своего терзаемого (израненного) сердца. У османского поэта Феври есть красивые строки, где он сравнивает своё стихотворение, написанное на бумаге, с живым лицом, по которому льются слёзы:

"Не думайте, что это просто пятнышки на бумаге (дословно "на её [поэмы] лице").

Это кровавые слёзы льются из её глаз.

Даже стихи заплакали бы, будь они в моём положении -

В разлуке с тобой".

(Walter G. Andrews, Mehmet Kalpakli. The Age of Beloveds. P. 99).

Это очень эмоциональное сравнение, когда не только глаза Любящего роняют кровавые слёзы страданий, но и сама поэма, плод его творчества, плачет, и слёзы её падают на страницу "кляксами" ("пятнами"), которые, вероятно, преобразуются в начертанные знаки арабского или персидского письма.

Джем в своей касыде также говорит о кровавых слезах, однако здесь этот образ носит несколько иной смысл. Используя эту метафору в одном из последних бейтов (двустиший), перед непосредственным обращением к Баязиду, которому и посвящает поэму, принц выражает скорее горечь от конфликта с братом, разлуки с Родиной и печальных воспоминаний обо всех бурных событиях, последовавших за смертью отца. Причиной сердечных страданий необязательно должна быть любовь, хотя употребление этого символа именно в таком контексте было наиболее популярным у поэтов.

Символику красного цвета Джем раскрывает в другом месте, которое в поэтическом переводе, к сожалению, было потеряно:

"От безумной страсти к ним

рубиновыми глаза мои стали".

Здесь рубиновый (красный) оттенок, хотя и по-прежнему связан с глазами, символизирует уже не горе или тоску, а страсть и желание...

7. Следует также упомянуть термин "Шехзаде", который встречается в дословном переводе. Это официальный титул всех детей Султанов мужского пола в Османской империи. Соответствует европейскому титулу принца.

В заключение хочется добавить: несмотря на мои честные старания сохранить максимум информации и литературных приёмов оригинала, стихосложение в итоге возобладало над точностью, и многие красивые и интересные моменты были, к сожалению, изменены или вовсе изъяты.

Например, очень жаль, что не удалось упомянуть Каабу. Ведь принц Джем на самом деле совершил хадж в 1481 году, что, несомненно, стало для него одним из самых ярких впечатлений жизни, которому он даже уделил внимание в своей касыде.

Очень большую проблему составляли географические названия и этнонимы. Так, в том же бейте о Каабе упоминаются иранцы, караманиды и османы, все богатства которых Джем готов отдать за одно паломничество в святые места. В поэтическом переводе названия народностей пришлось заменить на "власть султанов и царей", что хотя и имеет сходный смысл, всё же снижает ценность текста как исторического источника (ведь автор говорит об этносах, реально населявших эти территории).

Немного также опечалил следующий бейт:

"Ты, с твоей красотой предложил чашу Шехзаде,

И это достойно трона Китая и владений Йемена, Ирана и Турана".

Здесь Джем восхищается внешностью юного виночерпия, находя её поистине царственной, достойной престолов сразу четырёх земель. В поэтическом же переводе пришлось сделать более скромное сравнение, оставив только "иранские долины" и в известной степени исказив смысл. Да простят меня и сам принц, и уважаемые читатели за такое "обесценивание" внешности удивительного незнакомца, которым поэт был так вдохновлён.

Всё это было сказано с тем, чтобы лишний раз подчеркнуть: сколь бы ни казался гармоничным стихотворный перевод даже самого прекрасного поэтического шедевра, читать его нужно, осознавая, что многое в нём было изменено по сравнению с оригиналом в угоду рифме и размеру. И желательно при этом иметь под рукой качественный дословный перевод, дабы лучше понимать творчество автора. И всё же для меня создавать свою рифму по произведению Джема - очень ценный и волнительный опыт. И остаётся лишь надеяться, что мне хоть немного удалось быть достойной таланта своего любимого Принца...

Использованная литература:

1. Публий Овидий Назон. Любовные элегии. Метаморфозы. Скорбные элегии. Перевод с латинского С. В. Шервинского. М., Художественная литература, 1983.

2. A specimen of Persian poetry. By Baron Revizky, John Richardson. London, Printed by and for the editor, 1802.

3. General Introduction to Persian Literature: History of Persian Literature I. Edited by J.T.P. de Bruijn. I. B. TAURIS, 2009.

3. Hafiz and the Religion of Love in Classical Persian Poetry, edited by Leonard Lewisohn. I. B. TAURIS, 2012

4. Parvin Loloi. Hafiz, Master of Persian Poetry: A Critical Bibliography. I. B. Tauris, 2004.

6. Walter G. Andrews, Mehmet Kalpakli. The Age of Beloveds: Love and the Beloved in Early-Modern Ottoman and European Culture and Society/ Duke University Press, Durham and London, 2005.

Оставить комментарий © Copyright Грэй Эвита Размещен: 17/06/2017, изменен: 17/06/2017. 25k. Статистика. Поэма: Поэзия Прекрасный Ренессанс Скачать FB2		Ваша оценка:

Грэй Эвита : другие произведения.

Прекрасная поэма прекрасного принца о прекрасной стране