Кац Юрген Дмитриевич. Жемчужная нить; глава первая: Странный клиент Суинни Тодда

ЖЕМЧУЖНАЯ НИТЬ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

СТРАННЫЙ КЛИЕНТ СУИННИ ТОДДА

Еще до того, как Флотская улица достигла своего теперешнего значения, и когда Георг Третий был ещё молод, и две фигуры, бившие, некогда в колокола в старой церкви Святого Дунстана, были во всей своей красе - будучи большой помехой мальчикам на побегушках и предметом нескрываемого любопытства деревенских жителей, - рядом со культовым сооружением стояла маленькая парикмахерская, которую держал человек по имени Суини Тодд.

Как так случилось, что крестильное имя его было Суинни - для нас загадка, но, тем не менее, такого было его имя, о чем свидетельствовала находившаяся над окном вывеска с крупными желтыми буквами, которую замечали все, кто там ее искал.

Цирюльники на Флотской улице к тому времени еще не вошли в моду, и называть себя художниками они хотели не больше, чем брать Тауэр штурмом. К тому же они не убивали тогда постоянно, как сейчас, прекрасных жирных медведей, и все же у людей тогда почему-то были такие же волосы на голове, как и сейчас, без помощи этого чудесного средства. Более того, Суини Тодд, как и его собратья в те, воистину, примитивные времена, вовсе не считал необходимым выставлять в витрине восковые манекены. Там не было томной молодой леди, которая смотрела через левое плечо, дабы изобилие каштановых локонов могло бы покоиться на ее шее. И великие завоеватели и государственные деятели не выставлялись тогда, как сейчас, на всеобщее посмешище с пятнами румян на щеках, большим количеством пудры, рассыпанной по лицу вместо бороды, и несколькими щетинками, торчащими дыбом вместо бровей.

Нет, Суини Тодд был парикмахером старой школы, и не делал разницы между замком и собачей конурой, и он вряд ли поверил бы, что человеческая природа настолько незрела, чтобы платить лишние шесть пенсов за бритье и стрижку в каком-то конкретном месте.

Длинный столб, выкрашенный в белый цвет, с красной полосой, закручивающейся спиралью вокруг него, выступал на улицу из его дверного проема, и на одном из стекол его окна было изображено следующее двустишие:

Побриться хочешь, коль, за грош,

То места лучше не найдешь.

Мы не выставляем эти строки как образец поэзии того времени; они могли быть произведением какого-нибудь молодого Темплера; но, несмотря на то, что они были немного лишены поэтического огня, то это было в достаточной мере компенсировано ясной и точной манерой, в которой они излагали то, что намеревались.

Парикмахер сам был длинный, долговязый, плохо сколоченный парень, с широким ртом, и такими огромными руками и ногами, что он вызывал, в своём роде, вполне естественное любопытство; и, что более замечательно, учитывая его профессию, никто никогда не видел, таких волос, как у Суини Тодда. Мы не знаем, с чем сравнить их: вероятно, ближе всего они походили на густую живую изгородь, в которой запуталась колючая проволока. По правде говоря, это была самая ужасающая голова, а так как Суини Тодд держал в ней все свои гребни - некоторые говорили, что и ножницы тоже, - то, когда он высовывал голову из двери лавки, чтобы посмотреть, какая погода, его можно было принять за какого-нибудь индейского воина с очень примечательным головным убором.

У него был короткий неприятный смех без всякой веселости, который раздавался в самые странные моменты, когда никто не видел ничего смешного, и который иногда заставлял людей вздрагивать, особенно когда их брили, и Суини Тодд останавливал на этом операцию, чтобы предаться одному из этих излияний хохота. Очевидно, что воспоминание о какой-то очень странной и неуместной шутке должно было время от времени мелькать в его памяти, и тогда он издавал свой гиенический смех, но он был столь коротким, сколь и внезапным. На мгновение он ударял по слуху, а затем исчезал, так что люди, как известно, смотрели вверх, на потолок, на пол и на все вокруг, чтобы понять, откуда он исходит, едва ли предполагая, что он исходит от смертных уст.

Мистер Тодд слегка щурился, чтобы усилить свое очарование, и мы думаем, что к этому времени читатель уже может мысленно увидеть того человека, которого мы хотим ему представить. Некоторые считали его довольно небрежным и безобидным малым, в котором было мало здравого смысла, и временами они почти думали, что он немного не в себе; но были и другие, которые качали головами, когда говорили о нем. И в то время они мало что могли бы сказать, что подтвердило бы их домыслы, за исключением того, что они, конечно, считали, его странным малым. Но, после того как они пришли к пониманию, что за множество преступлений и правонарушений он в действительности привнес в этот странный мир, мы не должны быть удивлены дурной славой, которая шла о Суини Тодде.

Но, несмотря на все это, он занимался весьма процветающим бизнесом, и соседи считали его очень состоятельным человеком, и определенно, выражаясь городским языком, теплым.

Молодым студентам Храмового квартала было весьма удобно заскочить к Суини Тодду, чтобы заново отполировать свои подбородки, так что с утра до вечера он вел хороший бизнес и, очевидно, был преуспевающим человеком.

Единственное, что хоть как-то умаляло великое благоразумие характера Суини Тодда, - это то, что он снял большой дом, в котором он занимал только лавку и салон, оставив верхнюю часть совершенно без использования и упрямо отказываясь сдавать ее на каких бы то ни было условиях.

Таково было положение вещей для Суини Тодда в 1785 году.

День подходил к концу, и шел мелкий моросящий дождь, так что на улицах было не так уж много людей, а Суини Тодд сидел в своей лавке, пристально глядя в лицо мальчика, который стоял перед ним в позе дрожащего подчинения.

- Запомни, Тобиас Рэгг, - сказал Суини Тодд, и лицо его исказилось самым ужасным образом, - ты должен помнить, Тобиас, что ты теперь мой ученик, что у тебя есть, благодаря мне, стол, мытье и жилье, за исключением того, что ты не спишь здесь, что ты обедаешь дома и что твоя мать, миссис Рэгг, стирает тебе белье, что она вполне может сделать, будучи прачкой в храме и постоянно зарабатывая деньги. Что же касается жилья, то ты разместишься здесь, знаешь ли, тут очень уютно, весь день будешь в лавке. Ну, разве ты не счастлив, щенок?

-Да, сэр, - робко ответил мальчик.

-Ты получишь первоклассную профессию и будешь не хуже юриста, к которому, по словам твоей матери, она бы тебя пристроила, если бы твой котелок получше соображал. А теперь, Тобиас, послушай меня и запоминай каждое мое слово.

- Да, сэр.

-Я перережу тебе горло от уха до уха, если ты повторишь хоть одно слово из того, что будет сказано в этой лавке, или посмеешь сделать какое-нибудь предположение, или сделаешь какой-нибудь вывод из всего, что ты видишь, слышишь или воображаешь, что видишь или слышишь. Теперь ты меня понял - я перережу тебе горло от уха до уха, ты меня понимаешь?

-Да, сэр, я ничего не скажу. Пусть, сэр, меня превратят в пирог с телятиной у Ловетт в Белл-Ярде, если я хоть слово скажу.

Суини Тодд поднялся со своего места и, открыв свой огромный рот, минуту-другую молча смотрел на мальчика, словно намереваясь проглотить его целиком, но, не зная, с чего начать.

- Очень хорошо, - сказал он наконец, - я доволен, вполне доволен, и запомни: лавка, и только лавка, - вот твое место.

- Да, сэр.

-А если кто-нибудь из клиентов даст тебе хоть пенни - они твои, и если ты получишь достаточно денег, то станешь состоятельным человеком; только я позабочусь о них для тебя, и когда мне покажется, что они тебе нужны, я отдам их тебе. Сбегай и посмотри, который час у церкви Святого Дунстана.

Напротив церкви собралась небольшая толпа, потому что часы должны были пробить три четверти седьмого, и среди этой толпы был один человек, который смотрел с не меньшим любопытством, чем и все присутствующие на выставке.

- А теперь за дело!- он сказал - они собираются начать; что ж, это гениально. Взгляните на того парня, который поднимает свою дубинку, и она с грохотом опускается на старый колокол.

Три четверти зрителей были поражены этими часами, но, постепенно, слонявшиеся без дела зеваки, многие из которых уже много лет изо дня в день смотрели на одну и ту же картину, ушли прочь, за исключением человека, который казался очень глубоко заинтересованным.

Он остался, и у его ног сидел на корточках благородного вида пес, который тоже смотрел на фигурки и, заметив пристальное внимание своего хозяина, постарался выказать как можно больше интереса.

-Что ты об этом думаешь, Гектор?- сказал мужчина. Пес коротко заскулил, а затем его хозяин продолжил - напротив есть парикмахерская, так что, прежде чем я пойду дальше я зайду побриться, я должен повидаться с дамами, хотя это очень печальное поручение, потому что я должен сказать им, что бедного Марка Ингестри больше нет, и Бог знает, что скажет бедная Джоанна, - я думаю, что узнаю ее по его описанию, бедняга. Теперь мне грустно вспоминать, как он говорил о ней во время долгих ночных дежурств, когда все было тихо и ни одно дуновение воздуха не касалось ни одного локона на его щеке. Иногда мне казалось, что я вижу ее, когда он рассказывал мне о ее нежных сияющих глазах, маленьких нежных надутых губках и ямочках, играющих вокруг рта. Ну-ну, горевать бесполезно; бедняга умер и ушел, и теперь соленая вода омывает самое Храброе сердце, какое только могло биться. Но его возлюбленная, Джоанна, получит за все это нитку жемчуга, и если она не сможет стать женой Марка Ингестри в этом мире, то будет богата и счастлива, бедняжка, пока останется в нем, то есть настолько счастлива, насколько это возможно; и она должна просто с нетерпением ждать встречи с ним наверху, где нет ни шквалов, ни бурь. Поэтому я сейчас же пойду к ней, но, сперва, побреюсь.

Он пересек дорогу, направляясь к лавке Суини Тодда, и, спустившись в низкий дверной проем, оказался лицом к лицу оказался лицом к лицу с причудливым парикмахером.

Собака тихо зарычала и понюхала воздух.

- Ну, Гектор, - сказал его хозяин, - в чем дело? Садись, садись, садись!

-Я смертельно боюсь собак, - сказал Суини Тодд. - Вы не возражаете, сэр, если он будет сидеть за дверью и ждать вас? Только посмотрите на него, он сейчас на меня налетит!

-Значит, вы первый человек, к которому он прикоснулся без всякого повода, - сказал мужчина - но я полагаю, что ему не нравится ваша внешность, и я не удивлен. Должен признаться, меня это не очень удивляет. В свое время я видел несколько парней, похожих на бочонок рома, но повесьте меня, если я когда-нибудь видел такую фигуру, как ваша. Что это был за дьявольский шум?

-Это был всего лишь я, - сказал Суини Тодд. - я смеялся.

- Смеялся! и вы называете это смехом? Я-то думал это приступ какой-то смертельной болезни. Если это ваш способ смеяться, то я прошу вас больше так не делать.

- Остановите собаку! остановите собаку! Я не могу допустить, чтобы собаки забегали в мой кабинет.

- Сюда, Гектор, сюда!- закричал его хозяин, - уходи!

Очень неохотно собака покинула лавку и присела поближе к наружной двери, которую цирюльник позаботился закрыть, пробормотав что-то о сквозняке, проникшем внутрь, а затем, повернувшись к мальчику-подмастерью, забившемуся в угол, он сказал: "Тобиас, мой мальчик, сходи на Лиденхолл-стрит и принеси маленький пакетик пышных булочек от мистера Питерсона; скажи, что это для меня. А теперь, сэр, я полагаю, что вы хотите побриться, и это хорошо, что вы пришли сюда, потому что в лондонском Сити нет ни одной бритвенной лавки, хотя я и говорю об этом, где бы вам не пришло в голову обтереть кого-нибудь так, как это делаю я.

- Вот что я вам скажу, мастер цирюльник: если вы опять начнете так смеяться, я встану и уйду. Мне это не нравится, и на этом все закончится.

-Очень хорошо, - сказал Суини Тодд, смешивая пену. - А кто вы такой? Откуда взялись? И куда же вы направляетесь?

-Просто замечательно. Черт побери! Хватит совать щетку мне в рот? И больше не смейтесь, прошу вас. И раз уж вы так любите задавать вопросы, просто ответьте и мне на один.

-О да, конечно, что же это такое, сэр?

-Вы знаете некоего Мистера Оукли, который живет где-то в Лондоне и занимается постановкой спектаклей?

- Да, а как же? Конечно, я знаю - Джон Оукли, мастер зрелищ, живет на Фор-стрит, и у него есть дочь по имени Джоанна, которую молодые люди называют цветком Фор-стрит.

- Ах, бедняжка! Так ли это? А теперь, черт бы вас побрал! Над чем вы сейчас смеетесь? Что вы хотите этим сказать?

-Разве вы не сказали: "Ах, бедняжка"?- Просто поверните немного голову набок, вот и все. Вы бывали в море, сэр?

-Да, бывал, и только недавно вернулся из Индийского плавания.

- Не сомневаюсь! Куда же подевался мой строп? Он был подле меня минуту назад; должно быть, я его куда-то положил. Как странно, что я нигде его не вижу! Это очень странно; Куда же он мог деться? О, я вспомнил, я брал его с собой в гостиную. Сидите, сидите, сэр. Я ненадолго; посидите спокойно, Сэр, пожалуйста. Кстати, вы можете немного развлечься "Курьером", сэр.

Суини Тодд вошел в заднюю гостиную и закрыл за собой дверь. Внезапно раздался странный звук, смешанный с резким шумом, а затем послышался непонятный грохот, после чего Суини Тодд вышел из своей гостиной и, скрестив руки на груди, посмотрел на свободный стул, где сидел его клиент, но клиент исчез, не оставив после себя ни малейшего следа своего присутствия, кроме шляпы, которую Суини Тодд немедленно схватил и сунул в шкаф, стоявший в углу магазина.

-А это что такое? - он сказал: что это? Мне показалось, что я слышу какой-то шум.

Дверь медленно отворилась, и на пороге появился Тобиас со словами: "если позволите, сэр, я забыл деньги и бежал всю дорогу от кладбища Святого Павла".

В два шага Тодд догнал его и, схватив за руку, потащил в самый дальний угол лавки, а затем встал напротив него, глядя ему в лицо с таким демоническим выражением, что мальчик перепугался до смерти.

- Говори же!- крикнул Тодд, - говори! Говори правду, или настанет твой последний час! Как долго ты подглядывал в дверь, прежде чем войти?

- Подглядывал, сэр?

- Да, подглядывал! Не передразнивай моих слов, но отвечай мне сейчас же, в конце концов, для своего же блага!

-Я вовсе не подглядывал, сэр.

Суини Тодд глубоко вздохнул и сказал странным, визгливым тоном, который, несомненно, должен был быть шутливым:

- Ну, хорошо, очень хорошо; и что с того, если б ты подглядывал? это не важно. Я просто хотел знать, вот и все; это была настоящая шутка, не так ли - довольно забавная, хотя и довольно странная, а? Почему ты не смеешься, щенок? Ну же, ничего страшного не случилось. Скажи мне сейчас же, что ты об этом думаешь, и мы будем смеяться, нам будет очень весело.

-Я не понимаю, что вы имеете в виду, сэр, - сказал мальчик, который был так же испуган весельем Мистера Тодда, как и его гневом. - Я вас не понимаю, сэр; я только что вернулся, потому что у меня не было денег, чтобы заплатить за булочки у Петерсона.

-Я вообще ничего не имею в виду, - сказал Тодд, внезапно повернувшись на каблуках. - кто это там скребется в дверь?

Тобиас открыл дверь лавки, перед ней стояла собака, которая задумчиво оглядывалась по сторонам, а потом завыла так, что цирюльник не на шутку встревожился.

- Это собака того джентльмена, сэр, - сказал Тобиас, - это собака того джентльмена, сэр, который смотрел на часы старого Святого Дунстана, а потом пришел сюда, чтобы побриться. Забавно, правда, сэр, что собака не ушла с хозяином?

-А почему ты не смеешься, если это так, по-твоему, смешно? Выгони собаку, Тобиас; у нас здесь не будет собак; я их терпеть не могу; выгони его - выгони его вон.

-Я бы так и сделал, сэр, но боюсь, что он почему-то не позволит мне этого сделать. Только посмотрите, сэр, посмотрите, что он вытворяет! Вы когда-нибудь видели этакого бешеного пса, сэр? Почему он пытается открыть дверцу шкафа?

- Останови его! В это животное вселился дьявол! останови его, тебе говорят!

Пес, как-то исхитрился открыть дверь, и тогда Суини Тодд бросился вперед, чтобы остановить его, но вскоре он убедился, что зря, потому что собака так ухватила его за ногу, что он издал душераздирающий вопль, и поспешил отойти. Он ретировался и оставил животное делать свое дело. Оно заключалось в том, что пес распахнул дверцу шкафа, схватил шляпу, которую положил туда Суини Тодд, и с триумфом выскочил вместе с ней из магазина.

- Одержимый пес, - пробормотал Тодд, - Слава богу, ушел. Тобиас, так ты сказал, что видел человека, которому принадлежит этот чертов пес, у церкви Святого Дунстана?

-Да, сэр, я действительно видел его там. Если вы помните, вы послали меня посмотреть время, и часы как раз должны были пробить три четверти седьмого; и прежде чем я ушел, я услышал, как он сказал, что Марк Ингестри мертв и что Джоанна должна получить жемчужную нитку. Потом я вернулся. А потом, если вы помните, сэр, пришел он, и, что самое странное, как по мне, сэр, то, что он не взял с собой свою собаку. Понимаете, сэр, потому...

- Почему?- крикнул Тодд.

- Потому что люди обычно берут с собой собак, сэр. Чтоб из меня пирожок сделали, ежели я вру!

- Тише! Кто-то идет. Это старый мистер Грант из Храмового. Как поживаете, мистер Грант? рад видеть, что вы так хорошо выглядите, сэр. Приятно видеть, что джентльмен ваших лет выглядит таким свежим и бодрым. Садитесь, сэр, пожалуйста. Должно быть, побриться?

-Да, Тодд, конечно. Есть новости?

-Нет, сэр, ничего особенного. Все очень тихо, сэр, кроме сильного ветра. Говорят, вчера он снес королю шляпу, сэр, и он позаимствовал у лорда Норта. Я полагаю, что люди не выйдут на улицу, ради того, чтоб вымыться и побриться в проливной дождь. У нас в магазине уже полтора часа никого не было.

- Господи! - сэр, - сказал Тобиас, - вы ведь забыли того моряка с собакой, сэр.

- А! - я тоже так думаю, - сказал Тодд. - Он ушел, и я видел, как он попал в какую-то переделку, кажется, как раз на углу рынка.

-Странно, что я его не встретил, сэр, - сказал Тобиас, - ведь я шел этим путем, и потом, так странно, что он оставил свою собаку здесь.

-Да, очень, - сказал Тодд. - Извините, я на минутку, мистер Грант. Тобиас, мой мальчик, я просто хочу, чтобы ты помог мне в кабинете.

Тобиас, ничего не подозревая, последовал за Тоддом в гостиную; но когда они вошли и дверь закрылась, цирюльник набросился на него, как разъяренный тигр, и, схватив его за горло, так сильно ударил головой о деревянную обшивку, что мистер Грант, должно быть, подумал, что это работает какой-нибудь плотник. Затем он вырвал у него клок волос, после чего скрутил его и нанес ему такой удар ногой, что тот растянулся в углу комнаты. А затем, не говоря ни слова, цирюльник снова вышел к своему клиенту, и запер за собой дверь своей гостиной снаружи, оставив Тобиаса переваривать то, что он получил на досуге.

Вернувшись к мистеру Гранту, он извинился за то, что заставил его ждать, сказав:

- Мне пришлось, сэр, кое - чему научить моего нового ученика. Теперь я оставил его учиться. Нет ничего лучше, чем преподать молодежи хороший урок.

- А!- я знаю, каково это - позволять молодым людям расти как вздумается, - сказал мистер Грант со вздохом, - потому что, хотя у меня нет ни котенка, ни ребенка, зато мне посчастливилось воспитывать сына сестры, - красивый, дикий, беспутный парень, похожий на меня, как две капли воды. Я пытался сделать из него адвоката, но ничего не вышло, и вот уже больше двух лет, как он совсем меня бросил; и все же в Марке было что-то хорошее.

- Марк, сэр! Вы сказали - Марк?

-Да, так его звали, Марк Ингестри. Одному Богу известно, что с ним сталось.

- А-а!- протянул Суини Тодд и продолжал намыливать подбородок Мистера Гранта.

Конец Первой Главы

Перевод Юргена Каца

Оставить комментарий © Copyright Кац Юрген Дмитриевич (перевод: Юрген Кац) (Jurgen.katz@yandex.ru) Размещен: 24/05/2020, изменен: 21/10/2020. 21k. Статистика. Глава: Хоррор, Переводы, Foreign+Translat Жемчужная нить, или Суинни Тодд, дьявольский парикхмахер с Флотской улицы Иллюстрации/приложения: 1 шт. Скачать FB2		Оценка: *7.915** Ваша оценка:
Аннотация: Первая глава "Жемчужной нити", в которой вы познакомитесь со Суинни Тоддом и поймёте, почему его считали странным малым а также узнаете о судьбе невесты Моряка. Под редактурой Кирилла Залищанского благодарим Кирилла за это. Спасибо, Кирилл, ты супер!*

Кац Юрген Дмитриевич: другие произведения.

Жемчужная нить; глава первая: Странный клиент Суинни Тодда