Кац Юрген Дмитриевич. Жемчужная нить; глава десятая: Полковник и его друг

ЖЕМЧУЖНАЯ НИТЬ

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

ПОЛКОВНИК И ЕГО ДРУГ.

Полковник Джеффри вовсе не был удовлетворен таким положением дел, как неудача Мистера Торнхилла, к которому он питал искреннее уважение как из-за личной оценки, которую он ему выказывал, так и из-за фактических услуг, оказанных ему Торнхиллом. Не желая задерживать Джоанну Оукли в Храмовых Садах, он прервал свой рассказ на том месте, где все, что касалось ее, закончилось, и ничего не сказал о большой опасности, которой подвергся корабль "Нептун", его экипаж и пассажиры после того, как Мистер Торнхилл был взят на борт вместе со своей собакой. Дело в том, что шторм, о котором он упомянул, был лишь первым из серии порывов, которые в течение нескольких недель били по кораблю, нанося ему большие повреждения и почти вынуждая его остановиться где-нибудь для ремонта. Но одного взгляда на карту было достаточно, чтобы показать, что ближайшим портом, в котором они могли ожидать помощи, была британская колония на мысе Доброй Надежды. Но такова была противречивая природа ветров и волн, что как раз вечером бурного дня они оказались у самого берега, на восточном побережье Мадагаскара. Было много опасений, что судно ударится о скалистый берег; но вода была глубока, и судно шло хорошо; поднялся шквал, и они опустили оба якоря, чтобы закрепить судно, чтобы их не занесло и не выбросило на мель, так как они были так близко к берегу. Им повезло, что они так обезопасили себя, потому что шторм, пока он длился, был почти ураганным, и корабль потерял часть своей мачты и понес некоторые другие незначительные повреждения, которые, однако, повлекли за собой необходимость оставаться там на несколько дней, рубить лес, чтобы починить свои мачты и немного пололнить припасы. Описание шторма мало может заинтересовать обычного читателя. Отдавался приказ за приказом, пока мачты и рангоуты не пошли одна за другой, а затем были отданы приказы об очистке затонувшего судна. Работы предстояло сделать много, но удовольствия от нее было мало, потому что она была мокрой и жалкой, пока длилась, и существовала опасность быть выброшенным на подветренный берег и разбиться вдребезги о скалы. Эта опасность была предотвращена, и они бросили якорь в относительной безопасности на очень небольшом расстоянии от берега.

- Теперь мы в безопасности, - заметил капитан, отдавая распоряжение своему заместителю и подходя к мистеру Торнхиллу и Полковнику Джеффри.

- Я счастлив, что это так, - ответил Джеффри.

-Ну что ж, капитан, - сказал мистер Торнхилл, - я рад, что нас больше не трясет; мы стоим на якоре, и вода здесь достаточно тихая.

- Так оно и есть, и я думаю, что так оно и останется; это прекрасный водоем, глубокий, с хорошей якорной стоянкой, но вы видите, что он недостаточно велик, чтобы быть хорошей гаванью.

- Верно, к тому же, она довольно каменистая.

- Да, и это может сделать ее опасной, хотя я точно не знаю, будет ли это так при штормах. Море может ворваться в любое отверстие, находящееся на достаточной глубине, чтобы -даже Ноев ковчег вошел бы достаточно легко."

- И что вы теперь будете делать?

- Останемся здесь на день или около того и пошлем шлюпки на берег, чтобы срубить сосен и переоборудовать корабль мачтами.

- Значит, у вас нет балок?

- Недостаточно для такой цели, и мы никогда не выходим в море с такими вещами на борту.

- Вы найдете их где угодно.

- Да, любая часть света предоставит их в той или иной форме.

- Когда вы сойдете на берег, вы позволите мне сопровождать команду корабля?- спросил Джеффри.

- Конечно, но туземцы этой страны жестоки и несговорчивы, и если вы вступите с ними в какую-нибудь ссору, то вполне вероятно, что вас схватят или нанесут вам какое-нибудь телесное повреждение.

- Но я постараюсь избежать этого.

- Очень хорошо, полковник, добро пожаловать, в путь.

-Я должен просить у вас того же разрешения, - сказал мистер Торнхилл, - потому что мне очень хотелось бы увидеть эту страну, а также познакомиться с самими туземцами.

- Ни в коем случае не оставайтесь с ними наедине, - сказал капитан, - потому что, если вы останетесь живы, у вас будет повод раскаяться в этом.

- Я пойду, - сказал Торнхилл, - я пойду только туда, куда идет команда корабля.

- Тогда вы будете в безопасности.

- Но вы опасаетесь какого-нибудь враждебного нападения со стороны туземцев?- осведомился полковник Джеффри.

-Нет, я этого не ожидаю; но такие вещи случались и раньше, и я видел их, когда меньше всего ожидал, хотя я бывал на этом берегу раньше, и все же я никогда не сталкивался с каким-либо дурным обращением. Но было много людей, ступавшие на эти берега, которые имели столкновения с туземцами и выходили проигравшими. Туземцы обычно отступали, когда команда корабля собиралась в большом количестве, и вызывали вождей, которые спускались большими силами, чтобы мы не могли покорить их.

На следующее утро шлюпкам было приказано сойти на берег с экипажами, подготовленными для рубки леса и получения таких балок, в которых нуждался корабль. На этих лодках старина Торнхилл и полковник Джеффри поднялись на борт и после короткой прогулки достигли берега Мадагаскара. Это была прекрасная страна, в которой овощи кажутся пышными и обильными, и отряд в поисках древесины для постройки мачт, вскоре подобрался к этим властным монархам леса, которые могли бы стать прекрасными судами. Но это было не то, что нужно; но там, где деревья росли гуще и выше, они начали рубить несколько высоких сосен. Это была та самая древесина, которая больше всего подходила для этой цели; на самом деле, это было именно то, что им нужно; но едва они, с трудом, прошли через несколько таких деревьев, как туземцы спустились к ним, очевидно, чтобы произвести разведку. Поначалу они были тихими и послушными, но очень любознательными и любопытными, стремясь все увидеть и осмотреть. Впрочем, это было легко переносить, но, в конце концов, их стало больше, и они начали растаскивать все, что попадалось им под руку, что, конечно, вызвало недовольство команды, и через некоторое время они обменялись несколькими ударами. Полковник Джеффри шел вперед и старался предотвратить насилие по отношению к одному из дровосеков; собственно, он встал между двумя противоборствующими сторонами и пытался восстановить порядок и мир, но несколько вооруженных туземцев внезапно набросились на него, схватили его и потащили на смерть, прежде чем кто-либо успел броситься на его защиту. Его гибель казалась неизбежной, потому что, если бы им это удалось, они бы безжалостно и жестоко убили его. Однако как раз в эту минуту подоспела помощь, и Мистер Торнхилл, видя, как обстоят дела, выхватил у одного из матросов мушкет и бросился вдогонку за туземцами, захватившими полковника Джеффри. Их было трое, двое других, как предполагалось, отправились информировать вождей. Когда прибежал мистер Торнхилл, они уже накрыли Джеффри одеялом с головой, но мистер Торнхилл мгновенно сбил одного из них с ног ударом приклада мушкета, а второго постигла та же участь, когда тот обернулся, чтобы посмотреть, в чем дело. Третий, увидев полковника на свободе и нацеленный на свою голову мушкет, тотчас же побежал за двумя другими, чтобы избежать каких-либо серьезных последствий для себя.

0x01 graphic

Торнхилл Спасает Полковника Джеффри От Дикарей.

- Торнхилл, вы спасли мне жизнь, - взволнованно сказал полковник Джеффри.

- Уходите, не останавливайтесь здесь - на корабль! -- на корабль! И пока он говорил, они поспешили за командой, и им удалось благополучно добраться до шлюпок и корабля; немало поздравляя себя с таким удачным спасением от народа, достаточно воинственного, чтобы творить зло, но недостаточно цивилизованного, чтобы различать, когда это делать.

Когда люди находятся далеко от дома и в чужих землях, а над ними - небеса других стран, их сердца становятся более тесно связанными друг с другом теми узами братства, которые, конечно, должны приводить в движение всю вселенную, но которые, конечно же, не делают этого, за исключением очень редких случаев. Одним из таких примеров, однако, можно было считать полковника Джеффри и Мистера Торнхилла, даже не смортя на любые обстоятельства, ибо они были самыми решительными из тех, кого можно было бы назвать родственными душами. Но если мы примем во внимание тот поразительный способ, каким они сблизились, и взаимопомощь, оказанную ими друг другу, то не будем удивляться почти романтической дружбе, возникшей между ними. Именно тогда Торнхилл поделился с полковником всеми своими мыслями и желаниями, и между ними установилась свобода общения и общность чувств, которая, когда она имеет место между людьми действительно близкими по духу, производит самые восхитительные результаты человеческого товарищества. Никто из тех, кто не прочувствовал на себе скуки морского путешествия, не может себе представить, как приятно иметь на борту человека, в богатых запасах ума и фантазии которого можно найти бесконечное развлечение. Ветер мог теперь свистеть в снастях, и волны швыряли огромный корабль на свои пенистые гребни, но Торнхилл и Джеффри все еще были вместе, находя среди опасности утешение в обществе друг друга, и каждый воодушевлял другого на совершение смелых поступков, которые удивляли команду. Все путешествие было сопряжено с величайшей опасностью, и некоторые из старейших моряков на борту не постеснялись во время своих ночных вахт сообщить товарищам, что судно, по их мнению, никогда не достигнет Англии и что оно застрянет где-нибудь около протянувшегося на много миль африканского побережья. Капитан, конечно, прикладывал все возможные усилия, чтобы положить конец таким пророческим высказываниям, но коли они однажды начались, то в короткое время положить им конец уже невозможно. И они, конечно, произвели самое вредное воздействие, парализуя волю команды во время опасности и заставляя их верить, что они находятся на обреченном корабле, и поэтому все, что они могут сделать, бесполезно. Моряки чрезвычайно суеверны в таких вопросах, и не может быть никакого сомнения, что некоторые из несчастий, постигших "Нептун" на обратном пути из Индии, могут быть приписаны этому чувству обреченности, овладевшему моряками и заставившему их думать, что, как бы они ни старались, они не смогут спасти корабль. Случилось так, что после того, как они обогнули мыс, поднялся густой туман, какого не было на этом побережье уже много лет; хотя западный берег Африки в некоторые времена года довольно подвержен такому виду испарений. Каждый предмет был окутан самой непроницаемой мглой, и все же там был сильный водоворот или течение океана, протекающее параллельно земле и, как надеялся капитан, скорее от берега, чем к берегу. Все еще оставалось подозрение, что корабль шел подветренным курсом, который должен был в конце концов привести его к берегу, мимо некоторых низких мысов, которые, судя по картам, находились на побережье. Вследствие этого страха на судне царило величайшее беспокойство, и во всех частях палубы горели огни, в то время как двое матросов непрерывно производили зондирование. Примерно через полчаса после полуночи, когда хронометр показывал шторм, матросы, стоявшие на вахте на палубе, вдруг подняли громкий крик ужаса. Они вдруг увидели совсем близко по левому борту огни какого-то судна, которое, как и "Нептун", было окутано туманом, и столкновение было совершенно неизбежно, так как ни одно судно не успело бы развернуться. Единственное сомнение, которое было страшно и мучительно разрешить, состояло в том, было ли более сильное их судно достаточно большим и мощным, чтобы сбить их, или же, они собьют "Нептун"; и этот страшный вопрос должен был быть решен в течение нескольких минут. В самом деле, почти до того, как эхо этого крика ужаса, исходившего от людей, затихло вдали, корабли встретились. Раздался ужасный грохот - один вопль страха и ужаса, а затем все стихло. "Нептун" со значительными повреждениями и обломками некоторых фальшбортов продолжал плыть, но другой корабль с грохотом пошел ко дну моря. Увы! ничего нельзя было сделать. Туман был так густ, что в сочетании с темнотой ночи не было никакой надежды спасти кого-либо из злополучной команды корабля. И хотя офицеры и матросы "Нептуна" некоторое время кричали, а затем прислушивались, не откликнется ли кто-нибудь из оставшихся в живых с разбитого корабля, ответа им не последовало. И когда примерно через шесть часов они выплыли из тумана на ясное солнце, где не было видно ни облачка, они посмотрели друг на друга, как люди, только что пробудившиеся от какого-то странного и страшного сна. Они так и не узнали названия корабля, на который напали, и все это оставалось глубокой тайной. Когда "Нептун" вошел в лондонский порт, и авантюру было решено начать заново, и были приложены все усилия, чтобы получить какие-нибудь сведения о злополучном корабле, который встретил столь страшную гибель. Таковы были обстоятельства, пробудившие в полковнике Джеффри живейшее чувство благодарности к мистеру Торнхиллу. Вот почему он считал своим священным долгом теперь, когда он был в Лондоне и имел для этого необходимый досуг, не оставлять камня на камне, но узнать, что с ним сталось. После глубоких и тревожных раздумий, убедившись, что существует какая-то тайна, раскрыть которую он не в силах, он решил спросить мнение своего друга, тоже служившего в армии, капитана Рэтбоуна, относительно всех этих фактов. Этот джентльмен - а он был джентльменом в полном смысле этого слова - находился в Лондоне. На самом деле он ушел в отставку с действительной службы и жил в небольшом, но уютном доме на окраине столицы. Это была одна из тех старомодных загородных резиденций, со всевозможными странными местами и углами вокруг нее и цветущим садом, полным прекрасного старого дерева, какие довольно редки вблизи Лондона и которые с каждым днем становятся все более редкими вследствие стоимости земли, непосредственно примыкающей к метрополии, не позволяющей большим участкам земли оставаться прикрепленными к маленьким резиденциям. У капитана Рэтбоуна была дружная семья, такой, какой он был и мог бы гордиться, и он жил в таком великолепном семейном счастье, какое только мог себе позволить этот мир. Итак, именно этому джентльмену полковник Джеффри решил изложить все обстоятельства, касающиеся вероятной судьбы бедного Торнхилла. Это расстояние было не так уж велико, но он мог легко пройти его пешком, что и сделал, прибыв на следующий день ближе к вечеру к тому месту, которое было свидетелем его чрезвычайно интересной беседы с Джоанной Оукли в Храмовых Садах. Ничто на свете не освежает так восхитительно после пыльной и довольно долгой загородной прогулки, как внезапный вход в ухоженный и чрезвычайно Зеленый сад; и это особенно поразило полковника Джеффри, когда он прибыл в усадьбу "Лаймовое дерево", резиденцию капитана Рэтбоуна. Он встретил его самым сердечным и искренним приемом - приемом, которого он ожидал, но который, тем не менее, не стал от этого менее приятным; и, посидев некоторое время с семьей в доме, он и капитан вышли в сад, и тогда полковник Джеффри начал свое откровение. Капитан, почти не прерывая его, выслушал его до конца.

-А теперь я пришел спросить вашего совета по всем этим вопросам, - сказал Торнхилл. Капитан немедленно ответил в своей теплой, небрежной манере.

-Боюсь, что вы не сочтете мои советы особенно важными, но я предлагаю вам свое активное содействие во всем, что, по вашему мнению, должно быть сделано или может быть сделано в этом деле, которое, уверяю вас, глубоко интересует меня и дает мне величайший импульс к действию. Вам остается только приказать мне, и я полностью в вашем распоряжении.

- Я был совершенно уверен, что вы так и скажете. Но, несмотря на то, что вы уклоняетесь от высказывания своего мнения, мне не терпится узнать, что вы действительно думаете о том, что является, как вы позволите, наиболее экстраординарными обстоятельствами.

-Самое естественное, - сказал капитан Рэтбоун, - на первый взгляд, казалось, что мы должны искать вашего друга Торнхилла в том месте, где он исчез.

-В цирюльне, на Флотской?

- Точно. Ушел он от цирюльника или нет?

-Суини Тодд говорит, что он оставил его и пошел по улице в сторону города, следуя указаниям, которые он дал ему, сказав, где искать мистера Оукли, постановщика, и что он видел, как тот попал в какую-то заваруху в конце рынка; но в противовес этому мы имеем тот факт, что пес остался у двери цирюльни и он отказался отходить от нее, несмотря на все уговоры. Теперь сам факт, что собака ведет себя таким образом, говорит о некоторой ее прозорливости, которая, кажется, громко говорит против предположения, что такое существо могло совершить какую-либо ошибку.

- Так и есть. Что вы скажете, если завтра утром мы отправимся в город и зайдем к цирюльнику, не объявив, что у нас есть какое-то особое поручение, кроме как побриться и причесться? Как ты думаешь, он узнает тебя снова?

- Едва ли, в штатском. Когда я явился с капитаном "Нептуна", я был в мундире, так что его впечатление обо мне должно было носить явно военный характер; и есть вероятность, что он вообще не узнал бы меня в гражданской одежде. Мне нравится идея нанести визит в парикмахерскую.

- Как вы думаете, ваш друг Торнхилл был человеком, способным рассказать о драгоценном жемчуге, которым он владел?

- Конечно, нет.

- Я просто спрашиваю вас, потому что они могли бы стать большим искушением; и если он цирюльник замыслил какое-то коварство, то мысль о том, чтобы завладеть таким ценным сокровищем, могла бы послужить ему стимулом.

- Я не думаю, что это возможно, но мне пришло в голову, что если мы и получим какие-нибудь сведения о Торнхилле, то только благодаря этим самым жемчужинам. Они представляют большую ценность, и вряд ли их можно не заметить; и все же, если не найти покупателя, они не представляют никакой ценности; и никто не покупает драгоценности такого рода, кроме как из личного тщеславия, чтобы, конечно, выставить их на всеобщее обозрение.

- Это верно, и поэтому мы можем выследить их по следам этих жемчужин, передававшихся из рук в руки, пока не найдем человека, который, вероятно, получил их от самого Торнхилла и которому придется самым строгим образом объяснить, каким образом они попали к нему.

После еще нескольких отрывочных разговоров на эту тему было решено, что полковник Джеффри переночует в усадьбе "Лаймовое дерево", а утром они оба отправятся в Лондон и, переодевшись респектабельными гражданами, попытаются разговорами о драгоценностях вынудить цирюльника признаться, что у него есть что-то в этом роде, и, кроме того, они твердо намерены забрать собаку, заботу о которой поручил себе капитан Рэтбоун. Мы можем пропустить приятный светский вечер, который полковник провел с любезным семейством Рэтбоунов, и, пропустив также разговор о каких-то странных и смутных снах, которые Джеффри видел ночью о своем друге Торнхилле, мы предположим, что полковник и капитан позавтракали и что они отправились в Лондон и находятся в магазине суконщика по соседству со Стрэндом, чтобы купить пальто, парики и шляпы, которые должны были бы замаскировать их для визита к Суини Тодду. Затем, рука об руку, они направились к Флотской улице и вскоре оказались напротив маленькой лавчонки, в которой, по-видимому, таилось столько тайн.

- Как вы видите, пса здесь нет, - сказал полковник. - Однако, когда я проходил мимо с Джоанной Оукли, у меня возникло подозрение, что тут неладно, и я не сомневаюсь, что этот негодяй цирюльник вполне мог от него избавится.

- Если цирюльник невиновен, - сказал капитан Рэтбоун, - то вы должны признать, что для него это была бы одна из самых досадных вещей в мире, если бы собака постоянно стояла у его двери, с таким обвиняющим видом, и в таком случае я едва ли могу удивляться тому, что он убрал это существо с дороги.

- Нет, конечно, но только если мы предположим его невиновность; но мы ничего не скажем обо всем этом. И помните, что мы должны войти как совершенно незнакомые люди, ничего не знающие о случившемся с собакой и ничего не предполагая об исчезновении кого-либо в этой местности.

- Согласен, пойдем; если он увидит нас в окно, слоняющихся без дела или колеблющихся, его подозрения сразу же пробудятся, и мы ничего не добьемся.

Они оба вошли в лавку и увидели, что Суини Тодд имеет необыкновенно странный вид, потому что на одном глазу у него была черная повязка, которая удерживалась на месте зеленой лентой, опоясывающей его голову, так что он выглядел еще более свирепым и дьявольским, чем когда-либо; и после того, как он сбрил маленькие бакенбарды, которые он обычно носил, его лицо, хотя и было в полной мере таким же отвратительным, как всегда, несомненно, имело другой характер уродства, чем тот, который характеризовал его прежде, что привлекло внимание полковника. Этот джентльмен вряд ли узнал бы его где-нибудь еще, кроме как в его собственной лавке, и когда мы вспомним о приключениях Суини Тодда накануне вечером, то не удивимся, что он счел необходимым постараться как можно больше изменить свою внешность, опасаясь наткнуться на кого-нибудь из тех, кто преследовал его и кто, насколько он знал, мог совершенно ничего не подозревая, забежать утром побриться. Возможно, чтобы продать в этом признанном магазине для всевозможных сплетен - парикмахерской - некоторые из тех самых случаев, о которых он так хорошо умел рассказывать.

-Бритье и укладка, джентльмены?- сказал Суини Тодд, когда появились его клиенты.

- Только бритьё.- Сказал капитан Рэтбоун, который согласился быть главным оратором на тот случай, если Суини Тодд вспомнит голос полковника и заподозрит его.

- Прошу вас, садитесь, - сказал Суини Тодд полковнику Джеффри. - Я скоро разделаюсь с вашим другом, сэр, а потом примусь за вас. Хотите посмотреть утреннюю газету, сэр? Она к вашим услугам. Я сам только что прочитал, сэр, про весьма загадочное происшествие, если это правда, но вы же не можете доверять, знаете ли, сэр, всему, что пишут в газетах.

- Спасибо... спасибо, - сказал полковник.

Капитан Рэтбоун сел бриться, потому что он намеренно не стал делать эту операцию дома, чтобы она не казалась простым предлогом для того, чтобы попасть в лавку Суини Тодда.

- Как я уже говорил, сэр, - продолжал Суини Тодд, - это весьма примечательное происшествие.

- Действительно?

- Да, сэр, один старый джентльмен по фамилии Фидлер должен был получить некоторую сумму денег в Западном конце города, и с тех пор о нем ничего не было слышно; это было вчера, сэр, и вот его описание в сегодняшних газетах. "Сюртук табачного цвета, бархатные брюки - черного бархата, я бы сказал - шелковые чулки, серебряные пряжки для туфель и трость с золотым набалдашником, на которой написано "В.Д.Ф.", что означает "Вильям Дамплдаун Фидлер", - весьма загадочное дело, джентльмены.

Из угла лавки донесся какой-то стон, и, повинуясь внезапному порыву, полковник Джеффри вскочил на ноги и воскликнул:

- Что это... что это?

-О, это всего лишь мой подмастерье, Тобиас Рэгг. У него болит живот из-за того, что он съел слишком много пирогов со свининой от Ловетт. Не так ли, Тоби, дружище?

- Да, сэр, - снова застонал Тобиас.

- О, конечно, - сказал полковник, - это должно заставить его быть более осторожным на будущее.

- Будем надеяться, что так оно и будет, сэр; Тобиас, ты слышишь, что говорит этот джентльмен: это должно сделать тебя более осторожным в будущем. Я слишком снисходителен к тебе, вот в чем дело. А теперь, сэр, я думаю, что вы выбриты так чисто, как никогда в жизни.

--Ну да, - сказал капитан Рэтбоун, - я думаю, что это очень даже хорошо; а теперь, мистер Грин, - он обратился к полковнику по вымышленному имени, - а теперь, мистер Грин, поторопитесь, иначе мы опоздаем к герцогу и сорвем сделку по продаже наших драгоценностей.

- Конечно, - сказал полковник, - если вы не возражаете. Мы слишком долго засиделись за завтраком в гостинице, а Его Светлость слишком богат и слишком хороший клиент, чтобы его потерять, - ему все равно, какую цену он платит за вещи, которые нравятся ему или Его Герцогине.

-Торговцы драгоценностями, джентльмены, я полагаю, - сказал Суини Тодд.

- Да, мы уже давно занимаемся этим делом; один из нас торгует в одном направлении, а другой - в другом, мы прекрасно справляемся, потому что обмениваемся тем, что подходит нашим разным клиентам, и поддерживаем две линии сбыта.

- Очень хороший план, - сказал Суини Тодд. - Я постараюсь расправиться с вами как можно быстрее, сэр. Торговать драгоценностями лучше, чем бриться.

- Осмелюсь сказать, что да.

- Конечно, сэр; вот уже несколько лет я работаю как раб в этой лавке, и не нажил много добра - то есть, когда я говорю о том, что не нажил много добра, я признаю, что заработал достаточно, чтобы спокойно и удобно уйти на пенсию, и я намерен сделать это очень скоро. Вот вы и выбриты, сер, с такой быстротой, с какую вы редко видели, и настолько чист, насколько это возможно, за небольшую плату в один пенни. Благодарю вас, господа, вот ваша сдача, доброго утра вам.

У них не было другого выхода, кроме как покинуть лавку, и когда они ушли, Суини Тодд, вытирая бритву, которой он пользовался, с дьявольской ухмылкой пробормотал:

- Умно, очень остроумно, но так не пойдет. О боже, нет, вовсе нет! Меня не так легко обмануть - торговцы бриллиантами, ах! ха! Никаких возражений, конечно, иметь дело с жемчугом - хорошая шутка, которая, действительно, превосходная шутка. Если я бы меня было бы так легко победить, то сейчас я не был здесь живым. Тобиас, Тобиас, говорю я.

- Да, сэр, - удрученно ответил юноша.

- Разве ты забыл об опасности, грозящей твоей матери, если ты хоть словом обмолвишься о том, что здесь произошло, или о том, что, как ты думаешь, здесь произошло?

-Нет, - ответил мальчик, - я ничего не видел. Я никогда не забуду этого, даже если проживу сто лет.

- Это хорошо, благоразумно, превосходно, Тобиас. А теперь выходи, и если те два человека, которые были здесь в прошлый раз, подстерегут тебя на улице, Пусть говорят, что хотят, а ты отвечай им как можно скорее; но будь уверен, что ты быстро вернешься ко мне и доложишь, что они говорят. Они повернули налево, в сторону города - теперь проваливай.

- Это бесполезно, - сказал полковник Джеффри капитану. - Цирюльник либо слишком хитер для меня, либо действительно невиновен в исчезновении Торнхилла.

- И все же есть подозрительные обстоятельства. Я наблюдал за выражением его лица, когда речь заходила о драгоценностях, и заметил внезапную перемену в нем; она была мимолетной, но все же у меня возникло подозрение, что он знает нечто такое, что одна лишь осторожность скрывает в глубине его души. Поведение мальчика тоже было странным; и опять же, если у него есть бусы, их ценность даст ему всю власть сделать то, что он говорит, что собирается сделать, а именно - уйти из бизнеса с достатком.

- Тише! Вот, ты видел этого мальчика?

- Да, это подмастерье цирюльника.

- Это тот самый юноша, которого он назвал Тобиасом.

- Давайте сделаем более смелый шаг и предложим ему щедрое вознаграждение за любую информацию, которую он нам даст.

- Согласен, согласен.

Они оба подошли к Тобиасу, который вяло брел по улицам, и когда они подошли к нему, то оба были поражены заботой и печалью, которые были на лице мальчика. Он выглядел совершенно измученным и измученным заботами - выражение, которое грустно видеть на лице такого молодого человека; и когда полковник обратился к нему ласковым тоном, он казался таким расстроенным, что слезы тотчас же навернулись ему на глаза, хотя в то же время он отпрянул, как бы встревоженный.

- Мой мальчик, - сказал полковник, - вы, кажется, живете у Суини Тодда, цирюльника. Разве он не добрый хозяин для тебя, что ты кажешься таким несчастным?

--Нет, нет... То есть да, мне нечего сказать. Позвольте мне пройти дальше.

- Что означает эта путаница?

-Ничего, ничего.

-Послушай, мой мальчик, вот тебе гинея, если ты расскажешь нам, что случилось с человеком моряцкой наружности, который несколько дней назад пришел с собакой к твоему хозяину, чтобы побриться.

- Я не могу сказать вам, - сказал мальчик, - я не могу сказать вам того, чего не знаю.

- Но, возможно, у тебя есть какие-то идеи. Пойдемте, мы сделаем так, чтобы это стоило вашего времени, и тем самым защитим вас от Суини Тодда. У нас есть для этого все силы и все желания, но ты должен быть с нами совершенно откровенен и честно сказать нам, что ты думаешь и что тебе известно о человеке, судьба которого нас интересует.

-Я ничего не знаю, я ничего не думаю, - сказал Тобиас. - Отпустите меня, мне нечего сказать, кроме того, что он побрился и ушел.

- Но почему же он оставил свою собаку?

- Не могу сказать. Я ничего не знаю.

- Очевидно, что ты что-то знаешь, но не решаешься сказать это из страха или по какой-то другой причине; так как на тебя честные средства не действуют, мы должны будем прибегнуть к другим, и ты тотчас же предстанешь перед судьей, который заставит тебя говорить.

-Делайте со мной что хотите, - сказал Тобиас, - я ничего не могу поделать. Мне нечего вам сказать, вообще ничего. О, Моя бедная мама, если бы не ты!

- Что же тогда?

- Ничего! - ничего! - ничего!

Полковник только пригрозил, что отведет мальчика к судье, потому что у него не было для этого никаких оснований. А если бы мальчик захотел сохранить тайну, если бы она у него была, то не все судьи в мире могли бы заставить его произнести слова, которые он не хотел бы произносить, и поэтому, сделав еще одно усилие, они почувствовали, что должны оставить его.

- Мальчик мой, - сказал полковник, - ты еще молод и не умеешь правильно судить о последствиях того или иного поведения. Тебе следует хорошенько взвесить свои намерения и долго колебаться, прежде чем решиться хранить опасные секреты; мы можем убедить тебя, что в наших силах полностью защитить тебя от всего, что Суини Тодд может предпринять. Подумай-ка еще раз, ибо это возможность спасти себя, возможно, от многих будущих страданий, которые могут никогда не возникнуть.

-Мне нечего сказать, - сказал мальчик, - мне нечего сказать.

Он произнес эти слова с таким страдальческим выражением лица, что оба они были убеждены, что он хочет что-то сказать, и это тоже имеет первостепенное значение - что-то ценное для них в смысле информации, возможно, чрезвычайно ценное, и все же они чувствовали полную невозможность вырвать это у него. Они были вынуждены покинуть его, с дополнительным чувством унижения, что, не только не продвинувшись вперед в этом деле, но и поставили себя и свое дело в гораздо худшее положение, поскольку они пробудили все подозрения Суини Тодда, если он был виновен, и все же не продвинулись ни на шаг в этом деле. А кроме того, что еще более запутывало дело, оставалась вероятность, что они напали на ложный след и что цирюльник с Флотской улицы имеет к исчезновению Мистера Торнхилла не больше отношения, чем они сами.

Конец Десятой Главы

Перевод Юргена Каца

Оставить комментарий
Размещен: 07/10/2020, изменен: 09/10/2020. 32k. Статистика.
Глава: Проза, Переводы, Foreign+Translat

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Колечко для наследницы", Т.Пикулина, С.Пикулина "Семь миров.Импульс", С.Лысак "Наследник Барбароссы"

Как попасть в этoт список

Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"

Оставить комментарий © Copyright Кац Юрген Дмитриевич (перевод: Юрген Кац) (Jurgen.katz@yandex.ru) Размещен: 07/10/2020, изменен: 09/10/2020. 32k. Статистика. Глава: Проза, Переводы, Foreign+Translat Жемчужная нить, или Суинни Тодд, дьявольский парикхмахер с Флотской улицы Иллюстрации/приложения: 1 шт. Скачать FB2		Оценка: *10.003** Ваша оценка:
Аннотация: Что же связывает полковника и мистера Торнхилла? Как они познакомились? А также, как проходит расследование полковника Джеффри вы узнаете в данной главе "Жемчужной нити"!

Кац Юрген Дмитриевич: другие произведения.

Жемчужная нить; глава десятая: Полковник и его друг