В качестве напутствия скажем следующее: Мракобеса только могила исправит, поэтому все критерии остались прежними: главная мысль, сюжет, композиция, раскрытие характеров. К блохам он по-прежнему снисходителен. Вылавливать их будет разве что у льготников - они ведь за этим и пришли.
На жанр Мракобесу наплевать. Тем более, что он, отсталая душа, традиционно делит на жанры по форме: эпос, лирика, драма и их бесконечные производные, а не по содержанию (типа "про эльфов, значит фэнтези", и т.д.).
Еще Мракобес, являясь моральным уродом, способен довольно неплохо сопротивляться биологическому детерминизму типа "мое - не мое". То есть детерминизм, конечно, будет, но на оценку мало повлияет.
Итак, приступим.
Свительская Елена Юрьевна. Губитель мира.
По традиции, принятой в инквизиции, Мракобес начнет с плюсов.
В рассказе есть все то, что обычно находим у этого автора - а именно:
Хорошая идея-перевертыш (Спаситель становится Губителем и наоборот), эдакий Янусов лик. Отдельный плюс - за оригинальность образа спасителя.
Главная мысль прослеживается от начала до конца, не отлучается покурить на полдороге и не меняется до неузнаваемости в процессе. Ценный плюс!
Вера автора в собственную идею (в рамках описываемого мира, разумеется). Автор четко определяет в своем мире категории добра и зла и смело называет их "хорошее" и "плохое" (несмотря на то, что внутри самого мира границы размыты, но об этом - позже). Это - огромный плюс, потому что моральный релятивизм за последнюю тыщу лет Мракобесу порядком надоел...
Ну, и с темой у рассказа все в порядке.
Теперь обо всем остальном.
В кругу узколобых дегенератов, к которому Мракобес имеет удовольствие принадлежать, считается, что все проблемы и недостатки художественного текста возникают из-за несоответствия формы и содержания. "Губитель мира" - тому отличный пример.
Есть два варианта прочтения этого рассказа. Первый - истолкование его как притчу, или, по меньшей мере, как произведение, содержащее элементы притчи. Такая трактовка оправдывает некоторую схематичность мира и героев, зыбкость метафизики, использование современного языка и анахронизмов при условно фэнтезийном антураже, неизвестно откуда взявшиеся "пространственные щели" и необоснованные выводы, такие, например, как:
- Помоги! - она умоляюще сложила руки. [...]
- В чём? - уточнила я с опаской, отступая назад.
Да и вообще, кто бы пожелал остаться рядом с жрицей? В том, что она жрица из какого-то храма, нет сомнения - только им, жрицам и жрецам, дарят боги каплю своих сил, а так же повеленье о том, как менять мир, только их просят передать слова богов простым людям.
Никакой божественной радиограммы девушка еще не передала. Отчего же ГГ заключила, что перед ней - жрица? Если это из-за "щели в пространстве", то возникает вопрос, как "простая селянка" узнала пространственную щель? Она их много видела?
Есть и другие условности, такие как внезапно возникшая любовь между героиней и Губителем, и прочая, и прочая... Таких моментов в рассказе много, но, Мракобес повторится, в притче они смотрятся органично. Это именно тот жанр, где можно сказать: "Вася понял, что на него возложен великая миссия", не объясняя, как именно Вася это понял.
Лично Мракобес даже предпочел бы воспринимать рассказ именно так. Помимо того, что этот вариант оправдывает логические неувязки, автор еще и нашел особый тон, идеально подходящий для такого, частично условного, даже аллегорического повествования.
Но автор обнаружил моральную нестойкость и не пошел по этому пути до конца. Для притчи обязательно полное подчинение деталей идее. Главной линией притчи должна была быть линия Губителя. А она, к сожалению, появляется слишком поздно. К тому же автор часто отвлекается, углубляется в дебри жизни и психики главной героини, не имеющие отношения к идее (выращивание овощей, гардероб, оказавшаяся бесполезной "школа" магии). Если бы эти элементы несли символическую нагрузку (цвет одежды, волшебные свойсва укропа...), было бы неплохо. Но они скорее выглядят как реклама, то и дело прерывающая фильм.
И второе - притчу губит слишком сложная метафизика. А в рассказе метафизика, надо признать, не то что сложная, а и вовсе противоречивая. Имеются боги, которые "не препятствуют Губителю, Наверное, всё происходящие для них вроде спектакля, бесплатного развлечения. Этот мир погибнет - они сотворят другой. Им это как раз плюнуть - мне Карта объяснила". Более того, "бог хаоса и гибели" лично поддерживает губителя, вероятно, по старой университетской памяти. Но на фоне этой идеологической безнадеги имеется "богиня Надежды" - странная догма, неизвестно откуда взявшаяся в равнодушном пантеоне. К тому же, именно боги велели жрице Карте привлечь Асмирту к борьбе с Губителем. Выходит, что они ему все же препятствуют, хотя и исподтишка, так сказать, по-партизански. Как бы там ни было, в рамках рассказа эти моменты лучше всего предельно упростить. Ведь главное в притче - история, а не фон.
Второй вариант трактовки рассказа - традиционное фэнтези или сказка. В пользу такого восприятия говорят: сюжет, развивающийся от загадки к разгадке (мы ждем встречи с Губителем, чтобы узнать о нем побольше, а он оказывается мальчишкой из воспоминаний Асмирты), весьма личностное повествование от первого лица, обильные описания предметов и ощущений, передача разговорной речи (кстати, Губитель мира, вопрошающий: "Ну, и что ты сюда приперлась?"безусловнопополнит Мракобесову коллекцию самых светских литературных злодеев).
В такой трактовке главной линией была бы линия главной героини (ведь повествование ведется от нее). Но, как это ни странно, образ главной героини недостаточно проработан. Из-за этого он местами недостоверен, полон противоречий. Во-первых, для "простой селянки" у Асмирты слишком циничный взгляд на мироздание: "Ну, мало ли кто не мечтает о гибели мира? Я не понимала, отчего у людей возникает желание, чтоб мир погиб, чтоб они увидели, как он погибает. Но я признавала, что такие люди бывают".Во-вторых, в возрасте пятнадцати лет вряд ли можно заявить: "мне доставались от неё (жизни) весьма маленькие и скромные подарки вперемешку с крупными бедами". Ну, и наконец, внутренняя логика ГГ тоже кандидат в коллекцию: "Пусть у меня будет тяжёлая судьба! Только бы ещё пожить! Только бы не встречаться лицом к лицу с настоящим Губителем мира! (...)Я закрыла руками уши. Жрица пыталась убрать мои ладони, я сопротивлялась. Она ругалась, я съёживалась. Может, она рассвирепеет и убьёт меня на месте. Пусть!"Чего же все-таки хочет героиня? Жить во что бы то ни стало или побыстрее умереть?
Тон для традиционного сказочного повествования тоже взят не очень удачный, нарочито поучительный. Например, рассказ начинается с уравнения с тремя неизвестными: "Все долго думали, что с миром всё в порядке"(кто такие "все", что значит "долго", и что значит "все в порядке"?). Сказочная история не терпит обобщений (и Мракобес тоже).
Мракобес посоветовал бы автору выбрать какой-то один вариант повествования и придерживаться его от начала до конца. Изменения при этом будут минимальные. Но сделать их стоит. На данный момент история распадается на два идейно и стилистически разных повествования, приобретая при этом ненужный комизм.
Как вариант, можно было бы сделать "историю в истории", где внешний рассказчик выполнял бы идеологическую задачу, а внутренний занимался бы собственно повествованием... вообще-то много чего можно придумать...
Этот рассказ - снаряд огромной силы, осталось только зарядить им соответствующее орудие.
У Мракобеса текут слюни - аперитив удался !
ВанкеВладимирАнатольевич. Первый блин- комом.
Публицистика. Автобиографическая. А Мракобес больше занимается критиканством художественной литературы. Но если вы думаете, он не найдет, что сказать, вы глубоко ошибаетесь. Мракобесу всегда есть, что сказать.
Итак, очерк. Да еще из цикла. Рассказы из цикла, кстати, лучше выкладывать хотя бы по два. По той причине, что их роль/место/интонация внутри цикла так же важны, как стиль, сюжет и язык каждого рассказа в отдельности. Мракобес готов заверить, что он если и не прочел, но хотя бы проглядел другие рассказы цикла, прежде чем высказаться о данном конкретном. Ну, нет так нет.
По повествованию.
Тема эмиграции и эмигрантов (временных или постоянных) важна. Мракобеса пугает глобализация, тем более такая дикая, как сегодня. Пусть люди продолжают отличаться друг от друга, и мировоззрением тожею Иначе кого мы, Мракобесы будем сжигать на кострах? Так что за это плюс. Но вот темы "кругов на воде" Мракобес не нашел. Будет благодарен, если автор разъяснит, где он ее зашифровал. На случай, если оценку придется ставить.
В плане достоверности содержания вопрос тоже не возникает. Мракобес верит всему, ибо сам много раз эмигрировал, сбегая из чересчур развитых стран. Кроме того, очерк автобиографический, так что придираться со словами "этого быть не могло" было бы глупо.
Язык повествования легкий, читается приятно, а вот с точки зрения стилистики хотелось бы сказать следующее:
Даже у автобиографического очерка (кнги, цикла) есть общая цель, аналог художественной задачи в беллетристике. Например, цикл рассказов об эмиграции может быть:
- повествованием о нравах и обычаях туземцев ;
- повествованием о мытарствах широкой русской души в чуждой ей обстановке ;
- юмористической книгой а ля "Путешествие сатириконцев по Европе" ;
- пиаром авторского эго ;
- "справочником" для желающих уехать или "памяткой молодого эмигранта"
И так далее.
Чуете, куда Мракобес клонит? По глазам вижу, что чуете. В зависимости от цели очерка будет сдвигаться фокус. Прежде всего будет меняться оценка повествователя (отстраненная, насмешливая, сочувствующая и так далее). Так вот, Мракобесу в рассказе хотелось бы более ярко выраженной оценки. Пока что мы встречаем все вперемешку, как юмор-сатиру:
"Сотрудница Биржи встречала меня всегда неизменной улыбкой и тут же обращалась к компьютеру. Пообщавшись с ним минут 5, она начинала сетовать на то, что рынок труда почти не предлагает рабочих мест, а желающих заполучить работу очень много)";
так и информацию из учебника по управлению кадрами :
" Цель Биржы - обеспечить фирму достаточным выбором, а уж кого мы выберем, это наше дело"
или советы начинающим :
" постарайтесь на собеседовании чем то привлечь к себе внимание, к примеру, ухоженной внешностью (это особенно важно, если с вами беседует женщина), целеустремленным взглядом или удачной шуткой наконец",
воспоминания старого большевика:
" В конце концов, в бывшем Союзе, все мы находились при деле - школа, затем техникум или институт, ну, на худой конец, училище, а потом работа - постоянная, надёжная, до пенсии. Мы не знали безработицы. Спокойное было время и я бы даже сказал, в чем-то беззаботное... "
а также собственно публицистику:
"В эпоху работорговли поставкой рабочей силы занимались работорговцы, скупая "чёрное дерево" у местных африканских царьков. Сейчас похожим промыслом занимаются политики..."
К слову сказать (и Мракобес не побоится это сказать), последняя показалась ему наиболее интересным элементом конурсного опуса. Не то потому, что эти наблюдения выстраданы автором, являются плодом долгих размышлений, не то потому что хорошо подобраны, но есть подозрение, что очерк писался именно "под них". Что-то в них есть, и что-то с ними надо делать. Это места, где автор наиболее искренен и интересен публике, убедительная просьба их не терять, а не то - пламенный меч у Мракобеса по-прежнему на ходу. К сожалению, из-за невыверенной стилистики эти вставки выбиваются из основной истории, да так, что даже сам автор не может плавно вернуться от них к повествованию, и вынужден "поворачивать выключатель": "Продолжим нашу историю".
Иными словами, с точки зрения стиля хотелось бы, чтобы очерк был более плавным и однородным.
И если с этим определиться, получится весьма неплохая вещь.
Для вдохновения: По- (или пере- ) читайте "Ветку сакуры" и "Корни дуба" Владимира Овчинникова.
Удачи!
Полонская Елизавета. Оранжевая сумка
Хороший рассказ. Даже очень хороший рассказ. Поэтому Мракобес будет ужасно строг. Будет придираться к мелочам.
В рассказе идея (трогательная в своей простоте) встречает такую же простую реализацию, и принципу простоты и незатейливости подчиняются все элементы рассказа - от сюжета до языка. Крапивинское такое настроение. Именно эта гармоничность делает из безделушки, из ничего, полноценное произведение. И хитрый автор, возможно, надеется, что риторика пустячности и рассеянности скроет и огрехи текста. И, местами оно-таки скрывает! Если бы рассказ читать просто так, на пляже... он, наверное, был бы идеален. Но увы, у нас тут скоро будет бой быков самосуд. И рассказ будут сравнивать с другими. Одна-две мелочи могут решить дело.
Главная "мелочь" в рассказе, как видится Мракобесу, это образ главной героини. Причем в начале повествования он подан триумфально, на фарфоровом блюде и под музыку. Зацепляет. Находится отличный прием передачи ее восприятия вещей, а ля Стивен Кинг, - упоминание в скобках и курсив (который надо, кстати, вычитать, потому что он кое-где забыт) :
"Пустые стены, крашенные в желтый, облезлая тумбочка, две кровати, болтающаяся на сломанной петле дверца шкафа (болта, болта...)..." (...) В ней бултыхалась злость пополам с какой-то мутью: накатит - и отхлынет (волна, волна...)
Замечательный прием, в данном контексте выражает то, что должен выражать, раскрывает персонаж, все в ажуре. Если продолжить с этим приемом, то и сон никакой не понадобится. И куда он девается, прием? Нет, серьезно, куда делся-то? Пропадает посередине рассказа, как будто события обогнали стиль. Безусловно, такие вещи обычно используются осторожно и злоупотреблять ими ни в коем случае не надо, но хоть в финале-то? Ведь все повествование идет через Тому. Если уж она ТАК думает, то всегда. Или не всегда, но тогда - в каких случаях и почему?
Точно так же подевался куда-то Люськин "мечтательный бес". А бесы, Мракобес ответственно заявляет, просто так исчезнуть не могут. Их изгонять надо. Мракобес знает одного хорошего экзорциста... впрочем, извините, мы отвлеклись.
Помимо бесов, в повествовании "глазами" определенного персонажа очень важна ритмика. Крупные паузы - там, где между абзацами пропущена строка - в нем воспринимаются не только как скачок во времени, но и как "быстрая перемотка" мыслей персонажа, позволяющая опустить ту часть внутреннего монолога, которая не предназначена (или намеренно скрыта) для читателя. Опасность тут следующая - если паузу не оправдать, то она понесет только одну функцию - нарушит контакт читателя с персонажем. Например:
Кстати, само присутствие милиционера - какая находка, чтобы описать то, что было в украденной сумке! Гораздо лучше, чем "скулеж" Люськи в темноте. А иначе непонятно, зачем нужен эпизод с милиционером, от него Мракобесу ни холодно ни жарко. Зато это еще раз нарушения контакта с главной героиней.
Ну, и прыжок точки зрения в финале - не очень удачный:
- Я же говорила, говорила - не конец света!
Зажмурившись от удовольствия в кольце уютных Томиных рук, Люська хихикнула
"Уютные" - это же Люськино ощущение, не Томино. Люська - вспомогательный персонаж, который создает атмосферу и очерчивает внутренний мир "дуэта" сестер. И вдруг в финале мы впрыгиваем в Люську на всем скаку. Мракобес не уверен, что это правильное решение. Во-первых, на полуаккорде обрывается Томина кода. Во-вторых, Люська - такой нежный персонаж, что она попросту не выдержит "залезания" в себя толпы оголтелых конкурсантов. Автор ведь сам это чувствовал, тонко преподносил Люську исключительно через пристрастный взгляд Томы и совершенно божественные записочки. А тут...
Подобные мелочи нарушают плавное течение Томиной истории (а она, история эта, в отсутствие остросюжетной интригой, несет на себе, как-никак, сюжетную нагрузку). Подвыправить бы все это...а? автор, вы как? Больно уж рассказ хороший.
Автору в качестве подарка за полученное удовольствие: срочно учите французский язык (если еще не) и бегите читать в оригинале Фред Варгас. В оригинале, потому что переводы посредственные. Ах, да ладно, Бог с ним, читайте в переводе. Получите громадное удовольствие! Ее мир наполнен оранжевыми сумками...
Леденцова Юлия. Авантюристка
Рассказ позиционируется как женская проза и жанру вполне соответствует. Это для Мракобеса - комплимент. Нет плохих жанров, есть плохие их воплощения. В данном случае воплощения более чем корректные.
К сюжету и персонажам Мракобес поэтому придираться не будет. Образ главной героини раскрыт очень подробно, а для тех, кто так ничего и не понял, результат даже вынесен в заглавие. Это хорошо, это грамотно. Партнер главной героини раскрыт гораздо меньше и исключительно как фон для нее, это да, но - как нам уже сказано - проза женская. То бишь мужчины здесь выглядят так, как их видят женщины. А если есть претензии к женскому взгляду на жизнь - это не к Мракобесу, он тут ни при чем.
Единственная претензия, которая может возникнуть с этой точки зрения применительно к рассказу - это некая его безликость. Он не из тех, что запомнится надолго. Возможно, что художественной задачей автора не являлось написать что-то запоминающееся. Возможно, задачей было отобразить, напротив, чувства и переживания, старые как мир, и сделать упор именно на это. Но на конкурсе это свойство рассказа его подведет, потому что когда читаешь произведение в потоке других, как минимум один лишний бал уйдет к тому, что запомнилось.
А вот на днях к Мракобесу заходил старик Шекспир, и Мракобес дал ему прочитать расск, так вот старик Уильям проворчал, что "Ромео и Джульетта" тоже "женская" вещь (когда на троне - женщина, все пьесы задумываются как женские), а вот несмотря на банальность сюжета запомнилась, вишь ты, куда больше, чем триллеры про семейку Плантагенетов. Что и навело Мракобеса на мысль о том, что из любой истории можно сделать что-то выдающееся. И жанр - не помеха таланту.
Так мы подходим к вопросу художественной реализации. Автор правильно догадался, что сделать женскую прозу литературной и интересной для прочтения следует через стиль. Надо сказать, что работа над стилем видна. Он однороден, тщательно выстроен и обладает определенными признаками, такими как одушевление природных явлений ("тучи вышли на последний рубеж", "застыли на рейде серые чёрточки кораблей" и т.д.) и стройными рядами художественных определений, призванных украсить повествование.
Ну, одушевленные явления природы это чисто шекспировская, кстати фишка. Воплощена она хорошо. Вопрос только в том, каково ее назначение в тексте. Классически такое одушевление может либо отражать чувства главного героя, либо противопоставляться его чувствам, либо - быть совсем никак не связанным с чувствами героев и таким образом олицетворять некую равнодушную силу (природу), которой до фонаря все человеческие переживания. В "Авантюристке" ни первый, ни второй вариант не подходят, во всяком случае, динамику природных и явлений и эмоций связать очень трудно. Что касается третьего - Он не подходит для женской прозы как таковой. Она, проза эта, вся об эмоциях, которые потеряются на фоне громадности мироздания. Если вводится такая модель природы, то к ней придется приложить и эмоциональную глубину, нехарактерную для такой сентиментальной зарисовки. А автор, по всей видимости, все же тяготеет к этому варианту:
Тёмное, хмурое, рваные кружева пены грязными обрывками стелились по берегу. И всё равно - тёплое! И всё равно - ласковое, просто немного вздорное, немного капризное... Может, его кто-то обидел? Но ведь это пройдёт. Море успокоится, принарядится, и заулыбается снова. Так должно быть!
Стоит как следует подумать и найти, с чем связать образ природы - с судьбой? С любовью? Или все же с одним из героев? По логике вещей, глубины от этого только прибудет. И все лучше, чем бросать явный стилистический прием (причем качественно выполненный) с размаху в колодец, надеясь, что при падении он самостоятельно встроится в выложенную на дне мозаику.
Теперь насчет художественных определений.
Когда Мракобеса просят чего-нибудь обозреть, он автоматически считает, что имеет право прочесть лекцию. Так что терпите, сами виноваты.
Возьмем фразу:
"На дереве сидела белка".
Все понятно.
"На дереве сидела большая белка".
Еще лучше.
А теперь:
"На зеленом высоком дереве сидела большая рыжая белка"
Вы заметили, что семантический смысл фразы начинает ускользать? И это еще без контекста... Вы скажете: "Это потому, что определения слишком общие, нехудожественные". Извольте:
"На тонком и юном, пахнущим весной и жизнью дереве примостилась робкая апельсиновая белка".
К чему была эта лекция? К тому, что какими бы точно подобранными, емким и художественными не были эпитеты, если из-за них становится трудно понимать смысл фразы, их можно сразу выбросить в... компост. В стандартной фразе обычно идет речь об одном существительном. Редко - о двух. Залог понятного текста таков: только это существительное имеет королевскую привилегию - несколько художественных эпитетов. Все остальные удовлетворяются максимум одним качественным или притяжательным прилагательным, если таковое необходимо для передачи смысла фразы.
Что мы имеем в рассказе? Мы имеем словосочетания, читать которые, безусловно, одно удовольствие. Но при этом - предложения, похороненные под парами "существительное-прилагательное":
"Его сменил ветер, погнавший с нудным усердием зелёныемутные волны".
"Её рука продолжила прерванное движение, нащупала где-то там, на самом дне, смятую пачку с единственной сигаретой".
"Волны мешали Алексею войти в воду, толкали в грудь, бросались пеной в лицо, но Люда не смотрела на смуглуюмужскую фигурку" - вот зачем здесь "мужскую", интересно? Мы что, сомневались, что Алексей - мужчина?
"Познакомиться на интернет-форуме, выехав каким-то непостижимым манером от обычной сетевой болтовни к разговорам о Ницше и смысле жизни, навести, пользуясь такой шаткой основой, мосты взаимопонимания, обменяться фотографиями ("А он симпатичный!"), потом созвониться, и сорваться за тысячи километров, одной... Но уж очень хотелось сбежать, прервав севернуюдождливую, наступившую раньше календарного срока, осень, и окунуться в тепло... Забрезжило что-то яркое, феерическое, и она не устояла.
"А сама вдыхала его, и от такой пронзительной, непостижимой близости то замирало, то пускалось вскачь сердце, кружилась пьяная, невесомая голова".
Иногда "спаривание" принимает совсем уж болезненный характер:
Обидно, что большинство так тщательно подобранных определений - пустышки. Ведь фраза: "Дорожки, таинственно убегающие в манящую тьму, редкие птичьи вскрики" становится куда емче и сильнее, если свести определения до минимума, например, так: "Дорожки, убегающие во тьму, птичьи вскрики". "Убегание во тьму" само по себе придает таинственности, а птичьи вскрики во тьме по определению редки - птицы, как правило, ночью спят, а кто не спит, не привлекает к себе внимания...
Редактировать чужой текст для Мракобеса граничит с lХse-majestИ, но в данном случае ему так и хочется взять пламенные ножницы и резать, резать ненужные эпитеты, пока текст не превратится из вороны в павлиньих перьев в прекрасную черную просто ворону.
У Мракобеса есть подозрение, переходящее в уверенность - если бы поработать над определениями, если бы дать стихнуть канонаде прилагательных, переживания героев обрели бы значительность и глубину. Рассказ стал бы вместо "хорошего, но женского", "малозапоминающегося", "сентиментального" просто отличным рассказом.
Примечание от Е. Калинчук: страдала той же проблемой. Лечилась поэзией. Особенно сильнодействующие средства - Бродский, Окуджава, Тарковский. Наблюдала за использованием ими эпитетов для создания образа, при этом не забывая о том, что это - поэзия, то есть в прозе должно быть еще проще! Болезнь проходит очень быстро и насовсем. Побочный эффект - сознание собственной ничтожности, но и он быстро проходит. Делюсь рецептом.
Вавикин Виталий Николаевич. Три шага в пустоту
А вот и она. Научная фантастика с элементами антиутопии. Да еще и апокалиптика. Вселенная, сделавшаяся контрамотом и шагнувшая обратно в Большой Взрыв (или куда она там...). Оригинальная идея, скорее всего, протолкнет рассказ в финал. Если только научные работники не запинают ногами. Хотя, может, и им понравится.
Лично Мракобесу в целом очень понравилось. Он любит, когда мир летит в тар-тарары и можно на эту тему позавывать. И чем глобальнее катастрофа, тем лучше. Хотя он извиняется заранее - он по определению невежа, и, возможно, некоторых нюансов не понял.
Построен рассказ в духе классического триллера, причем американского (и это хорошо, потому что их триллеры - классика жанра). Тут и лав стори, и нехороший начальник, и бушующие толпы погибающих людей. И где-то за этим стоит главная мысль.
Вот тут Мракобес еще раз безумно извиняется. Он чувствует нутром, что главная мысль есть. Он верит, что она есть точно так же, как верит, что есть философский камень. Он даже загрызет любого, кто посмеет сказать, что ее нет. Но... что это за мысль, и где она скрыта, Мракобес сказать не может. Удивительно. Нет, он действительно будет благодарен, если автор пояснит.
Или она скрыта где-то очень далеко. Или главных мыслей так много, что каждая главенствует в своем кусочке, и невозможно вычленить ту, самую главную. Или она никак не выражена художественными средствами, осталась за пределами рассказа. Или - самое ужасное, и Мракобес надеется, что это не так - автор сам не знает, какая она... Но что-то надо с этим делать. В рассказ столько всего понапихано, что хватит на роман. А связующей нити - нет.
Мракобес попробует проанализировать, почему так получается, с технической точки зрения.
В рассказе прямо не описывается ни одно событие. Главки, на которые разбит рассказ, - почти всегда мгновение до или после события. Или реакции на происходящее. Чтобы было еще понятнее: рассказ сам по себе кинематографичен (это его стилистическая особенность), но в совокупности мы видим не фильм, а трейлер. Знаете, когда в фокусе пара многообещающих фраз, пара диалогов, пара зрелищных кадров, пара крупных планов на героев в тот момент, когда на их лицах - особенно сильная эмоция, пара общих планов, где куча народу куда-то бежит - но самой истории нет. Историю зритель увидит, посмотрев в кинотеатре фильм. И главную мысль он тоже поймет тогда. В трейлере ее нет по определению. Именно поэтому часто фильм оказывается совсем не похож на трейлер. Но это такой прием.
А вот в рассказе он смотрится странно. Либо это недостаток (если было желание автора не спрятать, а донести мысль), либо это такое новаторство. Если новаторство, то Мракобес его принимает, но оставляет за собой право подумать, зачем оно нужно, и отнестись к нему с точки зрения вкусовщины (хоть и обещал этого не делать, ну да ладно, всем известно, что личность он вероломная...).
Это основное впечатление от структуры.
Что касается деталей, то повторимся - Мракобес не физик, но восстановление людей из нейрона так, как оно описано, вызывает у него сомнение с медицинской точки зрения. Мракобесу, конечно, импонирует, что автор - последователь пророка Иезекииля, и полагает, что воскресшие тела будут возрождаться от костей, на который потом нарастет мясо, а потом уже кожа. Однако то, что позволено пророку, да еще в переложении поэта, на литературном конкурсе следует хорошенько обосновать. Хорошо бы понять, почему процесс восстановления не повторяет обычный ход эволюции (от примитивных клеток к телу зародыша, где кожный покров формируется в первую, а не в последнюю очередь) или не происходит хотя бы путем добавления элемента за элементом (процесс, обратный катастрофе). Это, повторяет Мракобес, надо как-то пояснить.
Есть и еще один момент, вызвавший разочарование. Блестящая идея движения Вселенной назад захватывает, и когда начинают исчезать химические элементы, читатель (во всяком случае, такой тупой как Мракобес) с нетерпением ждет, когда же начнут они исчезать и в человеке. Мы ведь тоже состоим из всех этих элементов, как бы Мракобесу это не претило... Причем если бы это случилось, то автору не надо было бы никаких лишних ужасов типа электрошока и ломания конечностей. За свои несколько тысяч лет Мракобес заработал приличный остеопороз, и может уверить автора, что не то что отсутствие, но даже снижение кальция в костях человека дает такие ощущения, что хватит на десять триллеров. То же самое касается других элементов. И что происходит в результате?
- Не знаю, как тебе, а мне кажется, что человеческая природа выше всякого понимания!
и
Станция снова вздрагивает. Я спрашиваю его, почему же тогда не исчезаем мы?
- Человек сложное существо! - Кричит он.
И это ВСЕ объяснение?
Может быть, это уже даже не НФ, а мистика?
Может быть, это даже главная мысль?
Но нельзя же так туманно!
Финал хорош. Однако на фоне того, о чем говорилось выше, он обескураживает. Обескураживает именно неизменностью личности, которая начала рассказ и которая в конце сообщает: "Мы стали абсолютной плотностью. Абсолютным теплом. Безгранично малой точкой без времени и пространства. Совершенный ноль, за гранью которого нас ожидало нечто новое... Жизнь, у которой нет пределов и граней..." Если в мире рассказа человек - мера всех вещей, эта антропоцентричность должна была проявиться в развитии характеров персонажей. Ну просто обязана. Иначе Мракобесу как человеку будет стыдно за такую личность за пределами Вселенной. А развитие персонажей осталось, увы, за гранью трейлера. Если же личность ничего не значит, то о каком возрождении речь?
Мракобесу еще никогда не приходилось так долго размышлять о конкурсном рассказе и о том, что и как о нем правильно сказать. За это он благодарен автору. И за тему тоже. И удачи. Рассказ неоднозначный, Мракобес предвидит, что его будут много критиковать и много хвалить.
Послесловие от Елены Калинчук :
(Отталкивая Мракобеса): Уйди, дай сказать! Дорогие мои, должна сказать, что все пять заявок оказались очень достойными, и к счастью, совершенно разными. Было интересно читать и обозревать. Ни одного посредственного рассказа. Понятия не имею, кого я выведу в финал, если придется выводить.Если это - средняя выборка, то конкурсу есть чем гордиться. Вот, в общем-то и все, так держать и до встречи в группе.