Дар

  -- Алло?
  -- Здравствуй! Я у тебя дома. Поговорить надо. Ты когда будешь?
В этом вся Кира. Только она может совершенно спокойно без спросу заявиться ко мне на квартиру, и ещё требовать моего немедленного присутствия.
Я опять, который раз уже за эту неделю остро пожалела о том, что у моей старушки "Нокии" сломан экран. Никакой АОН тут не поможет - пока не ответишь, не узнаешь, чей был вызов. Обычно это мне не мешает, кроме родителей, звонить просто некому, а насчёт SMS все коллеги и так в курсе.
  -- Я на работе. Вышла в выходной по просьбе шефа. Задержусь допоздна, у нас отчёты, - соврала я - Надо было заранее предупреждать о приезде. Если что, ложись, меня не жди.
  -- Вот как? Значит, поговорить со мной ты не сможешь? Что же, очень жаль. Хотела рассказать тебе о наших новых ребятах, там такие две девочки есть славные...
  -- Кира, мы с тобой недавно говорили, если ты опять о том же самом. У меня новая работа, и я очень, очень не хочу её потерять. Видишь вот, по выходным даже хожу. Чувствуй себя как дома, а я буду делать отчёты. До свидания, у меня денег мало на телефоне.
  -- В общем, я завтра уезжаю. Пакет от тёти Нины оставлю.
Отлично! То, что я и мечтала услышать - уже завтра её не будет. Осталось протянуть до утра.
Вот так, что угодно, лишь бы не затягивать разговор. Кира даже по телефону умеет быть на редкость убедительной, а уж по жизни-то...
Во всяком случае, меня ей всегда удавалось уговаривать на всё, что ей угодно, не помню исключений, если не считать таковым моё поспешное бегство.
С удовольствием представила, как сморщилось её аристократичное личико при моём наглом "будь как дома". Квартира-то на самом деле её родителей, дяди Юры и тёти Саши, а моя мама - её родная сестра. Так что никуда мне от Киры Юрьевны не деться, сёстры мы, хоть и двоюродные, и совершенно различны внешне - трудно найти более непохожую парочку. Кира - высокая и стройная брюнетка, раньше заметно сутулилась, а теперь обладает изумительной царственной осанкой. Я же того самого неопределённо-русского типа, который у нас почему-то очень любят башкиры и татары. Средненького роста, в серо-русой гамме и рыхловатой комплекции - что Кира никогда не забывала подчеркнуть при нашей очередной встрече. Меня все эти её "Когда ты похудеешь?" да "Займись, наконец, собой!" уже досуха дожали.
Впрочем, в какой бы фазе ни находились наши с ней сложные отношения, врать я ей не любила, и потому даже обрадовалась, что нынче не пришлось. На работу я действительно вышла. Просто сегодня обещали зарплату для тех, кто не захотел подождать до понедельника.
Странно, что она так легко сдалась, и сделала вид, что поверила моей отмазке. А может, и не странно... тот, последний раз, когда я поддалась на уговоры Киры и посмотрела приведённую ею девочку, я болела целых три дня, и меня уволили с работы. Сказали, что у них контора не бюджетная, так что вечнозелёные "больничницы" им не нужны.
Видимо, поэтому Кир-Ю не стала настаивать. Мне вообще очень повезло, приехав сегодня, она наверняка рассчитывала застать меня дома.

* * *

Три часа дня, на улице тепло и почти ясно, только лёгкая белёсая дымка застит солнце. Короче, погода прогулочная, у меня в кармане целая зарплата - не так уж всё и плохо.
Первым делом я решила, что пора, наконец-то, поменять телефон. Приезд Кир-Ю, дурацкий этот разговор, которого бы не было, если бы я опознала звонившего заранее, и, наконец, зарплата жгла карман, и я поехала в салон связи.
Витрины я смотрела, тщательно прогоняя из головы всякие скучные мысли, типа "Как глупо тратить на телефон почти всю зарплату" или "А на что ты будешь жить целый месяц?"
И так и не дав себе опомниться, я осуществила свою давнюю мечту - купила совершенно новую модель, прелестную розовую раскладушечку, как раз под цвет моего нового плаща. В последнее время я что-то сильно полюбила розовый - раньше всегда его стеснялась, считая, что он меня полнит. Был ещё случай, как-то Кир-Ю сказала, что в её дублёнке я похожа на "взволнованный пончик с вареньем", так я потом целый месяц переживала. А за последний год столько всего случилось, что мне теперь на чужие мнения просто наплевать.
Моя новая малышка показывала 16:12. День всё равно предстоял долгий. Интересно, где я буду ночевать? Не на вокзал же идти...
Я бесцельно бродила по улицам, разглядывала прохожих и вспоминала.

* * *

Как я теперь понимаю, мой странный и весьма сомнительный дар впервые проявился давно, когда мне было лет четырнадцать. Вместе с катастрофическим ухудшением зрения и приступами мигрени. Видимо, потому я тогда ничего и не заметила, не до того было. А Кира в то время жила с родителями где-то на Украине.
В пятнадцать мне экстренно сделали операцию на глазах, склеропластику. Помню, мне тогда казалось, что в самом созвучии слова "склеропласткика" и моего имени есть что-то особенное, значащее. Что раз я - Лера Сергеевна, то операция обязательно пройдёт успешно. Потом, наоборот, начинала сомневаться - а откуда тогда буква "К"? И утешала себя тем, что фамилия-то на "К" заканчивается. Прям по БГ: "Как оно было тогда, так оно и есть". Замуж я не вышла, и по-прежнему зовусь Валерией Шелестюк.
Да, а операция прошла успешно. Зрение больше не падало, мигрень как рукой сняло, и странные картинки перед глазами тоже не возникали.
Самое поганое, что было во время операции - это видеть её всю широко распахнутыми глазами. Больно было потом, да и не так уж сильно. Миопия приостановилась, хотя очки носить пришлось, зато по физкультуре у меня теперь была особая группа, и я освободилась от всякой утомительной фигни, типа лыжных кроссов или отжиманий на время.
Потом с Украины вернулись родители Киры, и мы стали потихоньку общаться. Особенно-то близки мы тогда не были, обе замкнутые, и кроме родства, почти ничего общего. Точно помню, что она уже тогда не любила, когда её зовут "Кирой", отсюда и "Кир-Ю".
Потом был ВУЗ, колхоз, диплом, который я забыла, как тяжкий сон, и первая работа. Ни о какой научной карьере и мысли не возникло. Всё это время я мельком слышала, что Кира поступила в аспирантуру, закончила её, работает в каком-то НИИ, вроде даже пишет диссертацию. А потом вдруг - что она бросила научную работу, и занялась какой-то махровой эзотерикой. Ну занялась - ну и что? Её дело, у меня и своих проблем валом.
А потом я встретила Николая. Он как-то очень элегантно и непринуждённо подсел ко мне в трамвае, был так мил и обаятелен, что мы тут же познакомились, и разговор продолжили, выйдя вместе на моей остановке. В тот раз он провожал меня до дому так долго, что сам опоздал на свой маршрут.
  - Вот, пришлось до дома идти пешком, - со смехом рассказывал мне на следующий же день, - ничего, зато получше город узнаю.
Как многие приезжие полулегалы, он жил у какой-то дальней родни.
Смешно, но это были фактически мои первые свидания. Я тогда вся буквально светилась и летала, как маленькое восторженное привидение.

* * *

Через месяц Николай сказал, что устроился на работу, продавцом-консультантом в салоне бытовой техники. Мы стали видеться реже, но зато он сделал мне подарок, причём совершенно неожиданно. Он подарил мне свой телефон.
  -- Ой, а ты ничего не перепутал? Сегодня же не мой день рождения, и даже не день женской солидарности. Или есть какой-то повод, о котором я не знаю?
  -- Ну, понимаешь, тут какое дело... Всё-таки мобилка не новая, уже пользованная, и на день рождения я такую подарить просто не решился бы... А тут, короче, нашей фирме исполняется три года, ну шеф и предложил всем, кто хочет, новую модель себе выбрать за полцены. А вторую половину из зарплаты вычтут. Ну, я и согласился. Только мне щас придётся с новым ходить, неудобно как-то со старым.
И правда, у него теперь был новый, дорогой аппарат.
А у меня - мой первый в жизни сотовый, да ещё и принадлежавший Нику! Купленную тут же симку я вставляла в телефон с особенным благоговением.

* * *

Следующие несколько недель, наполненные самыми радужными планами, пролетели мгновенно. И вот когда я уже собралась познакомить Ника с родителями, он пропал. Просто исчез, безо всякого предупреждения не придя на очередную встречу. И тут вдруг оказалось, что у меня нет никаких его координат - вообще. Ну да, живёт где-то на окраине, у дальних родственников, меня туда не водит - чтоб никого не стеснять. А про работу он вообще явно не любил говорить. И всё, больше я ничего и не знала.
Только номер мобильного, который всё время молчал. Двое суток я не могла ни есть, ни спать, ни сидеть, ни стоять, извелась вся начисто. Хотела идти заявлять о пропаже, но с ужасом поняла, что даже фамилии его не знаю, только отчество. На третьи сутки этого кошмара вдруг ожил телефон - Николай! Кто же ещё - он один знал мой номер. Чуть не вывихнула ногу, подскакивая к трубке:
  -- Ники, любимый? Ты где?!!
  -- Слушай, как там тебя? Лерок, да? Коляна больше не ищи, понятно? Он просил передать, чтобы ты его не беспокоила.
И глумливая баба на том конце бросила трубку.
Я была в шоке. Слабо, конечно, сказано. Но других слов для нахлынувшего на меня отупения больше не подбирается. Но и это ещё не всё.
Вечером я сидела перед экраном телевизора и бездумно глядела на мелькающие картинки, когда в криминальной сводке диктор сообщил:
  -- Вчера на месте преступления был задержаны злоумышленники, промышлявшие грабежами. Все они состояли в банде, члены которой избивали прохожих и отбирали у тех деньги, украшения, мобильные телефоны и другие ценности. Сотрудникам милиции не удалось задержать всех членов банды, двое из них остались на свободе. Если вы где-то видели этих людей...
И два фоторобота, один из которых походил на моего Ника.
Всё это было, как сейчас помню, 18-ого числа, в четверг. С тех пор ненавижу эту дату.
В милицию я не пошла. Даже если это и он, что я могла им сказать? Мёртвый номер? Наверняка они знали больше меня, да я ведь даже не уверена, что это был он.
Ещё через несколько дней меня впервые посетила мысль, что мой телефон тоже на самом деле краденый. Я ужаснулась, но мысль о том, что придётся расстаться с единственным подарком Николая, была ещё страшнее. Где-то в глубине души тихонько теплилась мысль, что всё это - просто чудовищное недоразумение. А вдруг Ник в один прекрасный день появится у меня на пороге, и смущённо улыбаясь, скажет: "Привет! Ты сможешь меня когда-нибудь простить? Я сейчас всё объясню..."
Ещё целый месяц я боялась включать телевизор, да и потом тщательно избегала любых криминальных новостей.
В общем, пожалуй, единственный плюс всей этой истории - я заметно похудела. Всё остальное - в минусах, включая гастрит, бессонницу, тяжелейшую депрессию. И вернувшиеся ко мне через столько лет приступы мигрени.
В таком подавленном состоянии, в котором я тогда находилась, я довольно долго не замечала очевидных странностей.
Тем не менее, со мной явно творилось что-то не то.

* * *

  -- Девушка? Девушка, простите, это не вы потеряли?
Кажется, здесь тоже что-то не то. Да, это именно меня догоняет невысокий мужчина в светло-песочном костюме, так и хочется сказать - мужчинка.
  -- Девушка, у вас чек выпал из кармана, возьмите!
  -- Ой, спасибо большое!
  -- Да пожалуйста! С удовольствием! Гляжу - такая хорошенькая девушка, и потеряла документ, нехорошо, думаю, будет, надо вернуть!
  -- Да ладно, ничего страшного. Ещё раз спасибо!
  -- Девушка, а как вас зовут?
  -- Ой, простите, я очень спешу.
Блин, точно - мужчинка. Почему-то ко мне вечно пристают именно такие вот типы. Правда, у него имелся повод - я действительно чуть не потеряла чек на свой новый телефон, вместе с гарантийным талоном. Вот корова неуклюжая!
Вот, значит, и тогда я тоже казалась себе крайне неуклюжей - в довершение всех бед, безо всяких причин я подряд разбила любимую кружку и блюдце из подарочного сервиза. Как стала понимать, что всё это не на пустом месте возникло, сразу же нашлась причина - оказывается, я просто стала хуже видеть. И в своих родных, уже два года носимых очках, я вдруг перестала чувствовать себя комфортно.
Но самые странные явления начали приключаться со мной перед приступами мигрени, признаки которой я уже знала наизусть, и когда перед глазами начинали мелькать "мушки", готовилась заранее. Даже приходилось постоянно таскать с собой отвратно воняющий нашатырь.
Впервые это случилось так: заехали мы с мамочкой как-то в китайские ряды, прикупить кое-что из трикотажа, и уже собирались обратно, как вдруг у меня резко потемнело в глазах, на периферии замельтешили зелёные мушки, я моргнула, тут же и вовсе перестав видеть в обычном смысле слова. Мутноватая тьма была расцвечена яркими пятнами, которые колыхались и двигались, как высокие факелы. "Только не обморок, только не надо обмороков, мамочка рядом", - подумала я и зажмурилась ещё раз. Никакого эффекта, картинка перед глазами не изменилась. "Всё, если это сейчас не пройдёт, завтра пойду в больницу", - с этой крайне своевременной мыслью я нащупала в кармане нашатырь, и вдохнула, чуть отвернувшись.
Помогло. Я открыла глаза и увидела самых обыкновенных, желтолицых, совершенно невозмутимых китайцев, мрачно обтекающий меня народ, встревоженную мамочку. Кажется, отпустило...
Второй раз я испугалась сильнее. Дело было дома, и муть перед глазами никак не хотела проходить - наверное, это длилось не меньше получаса. С тех пор уже каждый приступ мигрени сопровождался потерей зрения и странными световыми пятнами перед глазами.
Через пару месяцев я поняла, что вижу ауры. Да, те самые пресловутые ауры, о видении которых заявляет каждый уважающий себя шарлатан.
А к врачам я так и не пошла.
Я пошла к Кире.

* * *

Мои бесцельные блуждания по улицам прервал неработающий светофор. Пока я бродила, серенькая муть на небе окончательно определилась, что делать, и уже вполне целеустремлённо заволокла солнце. В отличие от меня - я по-прежнему думала, куда бы пойти. Наметился лёгкий ветерок.
Может, даже будет дождь.

* * *

Так вот, однажды вечером я просто пришла к Кире.
  -- Привет!
  -- Привет! Извини, я не очень помешала? Знаешь... я даже не знаю, как сказать-то... в общем, мне очень нужен твой совет...
Мы засиделись за полночь, и ночевала я у Киры. А через неделю я собрала вещи и переехала к ней совсем. Если кратко, то Кира избавила меня от мигреней, и научила, как пользоваться этим моим открывшимся даром для диагностики.
И всё было хорошо, до тех пор, пока она не начала мягко, но настойчиво внушать мне, что я должна не просто разглядывать ауры и отслеживать по ним всякие телесные болезни, а по-настоящему лечить людей. То есть что это - мой кармический долг, моё великое земное предназначение, с заглавной буквы "П", конечно, ну и всё такое.
В принципе, я была не против. Только вот, к сожалению, довольно быстро выяснилось, что лечить я могу, но только цена этого для меня самой весьма высока. Я платила за чужое здоровье своим собственным. Ах, если бы я просто не могла лечить! Совсем! Увы, получалось ведь...
Всё равно, сначала меня это увлекало, долг целителя, типа, и даже во время отходняка были свои плюсы - так хоть можно было ни о чём не думать и ничего не вспоминать.
Но с каждым сеансом лечения я возвращалась к старым добрым мигреням, причём приступы всё усиливались. Кира говорила, что должно пройти, но мне от её слов легче не делалось ни на йоту, и я просто стала всячески уклоняться от очередного лечебного сеанса.
Тогда Кир-Ю специально начала приводить из своего целительского центра детей. Не знаю, что она говорила им и их родителям, но смотрели на меня они так, будто я их последняя надежда. Думаю, сама Кирочка Юрьевна была в курсе, насколько это тяжело переносить.
И я не выдержала. Собрала вещи и вернулась домой, фактически - сбежала.
Она доставала меня и там. Наконец, когда я из-за трёхдневной отлёжки потеряла новую работу, взамен у меня появилось моральное право игнорировать самые настойчивые просьбы.
Мигрень снова отступила, но не полностью, и лёгкие приступы иногда всё же случались. Но с этим я теперь могла с чистой совестью бороться, и никто больше не упрекал меня в том, что я свой дар трачу только на себя. А потом я и вовсе уехала сюда, в другой город, договорившись с родителями Кир-Ю. Думаю, они были только рады - наша совместная жизнь с их дочерью явно нервировала тётю Сашу, мечтавшую о внуках.
Кстати, когда проезжали по мосту через какую-то реку, я вдруг вскинулась "Прощаться - так прощаться!", и, не раздумывая, выкинула из окна в воду подаренный Николаем телефон. Тут же об этом пожалела. И телефон было жаль, и симку - хоть и бесполезная нынче, а всё ж мой первый номер...
Этой вот старушкой поделилась со мной Настя с работы, когда узнала, что я совсем без связи сижу. Как и большинство временных вещей, "Нокия" зажилась у меня надолго. Вот, даже сейчас лежит в кармане.

* * *

Надо же, сколько уже хожу, а всего-то прошло часа два. Ноги вынесли меня, видимо, на самую культурную улицу - что ни особняк, то чья-то выставка или даже целый музей. Правда, всё некоммерческое уже готовилось к закрытию, а терпеть умильную назойливость продавцов, замаскированных под экскурсоводов, я была не в настроении.
Первые крупные капли начали потихоньку пятнать асфальт. Надо бы где-то осесть хоть ненадолго, но я здесь в городе почти ничего не знаю.
Я шла как раз мимо огромного щита, извещающего о выставке картин известного сибирского художника "Человек из Кемерово (Цепкие Крылья Депрессии)".
Я призадумалась... С одной стороны, совершенно не хочется смотреть ни на какие картины, с другой стороны, дождь...
Рядом со мной остановились двое, продолжая оживлённый разговор:
  -- ...Человек! Ха! Да он только на человечка тянет. Картины, может, и хороши, да зато сам, извиняюсь за выражение, мелкое дерьмецо. И не из Кемерово он вовсе, а из области, из посёлка Артышта. Точно, это выставка "Человечек из Артышты"! - и высокий седовласый тип артистично хохотнул, вторя собственной шутке.
  -- Но ты-то пойдёшь?
  -- Нет, не хватало ещё с ним встретиться. Мы уж лет десять, как не виделись, и ещё бы раз десять по столько. Да и картины эти почти я все видел, ещё когда мы с ним в Омске учились.
  -- Тут грят, почти все полотна новые.
  -- Да ладно, кому они мозги поиметь хотят? Картины-то, может, и новые, а идеи-то всё равно всё те же. Как начал свою псевдобуддистскую чернуху писать, так и не останавливается. Видать, ничего больше не умеет...
Может, и врал высокий, но идти на "Человека из Кемерово" мне напрочь расхотелось. Улица заканчивалась, назад по ней возвращаться тоже неохота - ну не люблю я ходить обратно той же дорогой, а больше податься было решительно некуда. Для элитных бутиков у меня вид непрезентабельный, на кафе или кино денег уже нет.
Я купила стаканчик пломбира, и пошла гулять дальше, в ту часть города, куда до сих пор ещё не забредала. Начинался дождь, и вечер предстоял долгий.

* * *

Примерно через полчаса я была на каком-то пустыре, и прямо надо мной бушевала гроза. Самая настоящая гроза - дождь волнами, и цветные молнии, и я одиноко стою под тополем. Холодно, мокро, чудно, трепетно и страшно.
И тут одновременно случилось несколько событий: у меня зазвонил телефон, я вынула новенькую трубку, увидела, что это опять из дома звонит Кира, и сунула руку обратно, а небо надо мной с оглушительным треском вспорола молния...

* * *

Я пришла в себя в больнице. Оказывается, молния ударила в старый тополь, под которым я стояла, и меня накрыло упавшей веткой. Сказали, что когда меня нашли, я лежала, крепко сжимая в руке свой новый телефон, с трудом вынули его уже в клинике. Как ни странно, кроме лёгкого шока и нескольких ушибов, врачи не нашли у меня никаких повреждений, и я выписалась на вторые сутки. Дома никто меня не ждал - видно, Кира обиделась на моё молчание. Уехала, даже не оставив записки.
Ну и я родителям ничего сообщать не стала, на работе как-то тоже не до того было, а вскоре просто выбросила этот случай из головы. В фотках с моего нового телефона я быстро разочаровалась - кадры получались какие-то мутные, "шумные", с кучей помех, причём независимо от освещённости. Ну, поиграла я с фотиком неделю, да и плюнула, даже на комп снимки перегонять не стала - нечего там разглядывать.
А ещё через несколько недель стало ясно - после этой грозы мой сомнительный дар пропал вместе с приступами мигрени. Сразу этого я, конечно, и не заметила - это только утрату чего-то приятного обнаружить легко, на худой конец полезного. А тут - не болит себе и не болит. Я ведь проверяла потом, специально пыталась приступ спровоцировать. Всё равно не болит. И даже зрение моё вернулось к прежнему уровню.
  -- Так что я даже очки новые теперь не буду заказывать. А то уже думала, что придётся брать отгулы и ехать к окулисту.
  -- А я тебе на всякий случай рецепт твой привезла. Только у нас всё равно на ремонт треть поликлиники закрыли, одни терапевты и остались.
  -- Ну тем более, незачем и ехать.
  -- Лерочка, а ты нас всех вместе сфотографируешь? Мы с папой так редко с тобой видимся, хочется хоть фотографии иногда посмотреть.
  -- Мам, ну я ж говорила, ну плохая тут камера!
  -- Да всё равно. Папин-то "Зенит" ведь сломался, я тебе писала.
  -- Ну ладно, давайте...
Согласиться было намного проще. Ну что - конечно, плохие снимки получились, мутные. Пока диск для записи искала, поставила маме слайд-шоу - пусть сама убедится, как они видны с монитора.
  -- Ой, Лерочка, а что это они такие... странные? Погляди вот, пятна какие-то...
  -- Ну я же тебе говори... - тут я осеклась на полуслове, и хорошо, что стояла сзади, а то вид у меня наверняка был идиотский, с полуоткрытым-то ртом. Ну, пришлось срочно что-то придумывать, переводить разговор на другую тему, а потом ещё было долгое-долгое чаепитие, подарки, сборы, прощания... И наконец, они уехали.
Не успела за мамочкой захлопнуться дверь, как я подскочила к компу, чтобы ещё раз посмотреть фотки. Так точно, мне не показалось. Никаких сомнений - теперь мой новый телефон снимает ауры.
Однако, какой удивительный поворот событий! Интересно вот только, а голова сейчас у кого болеть будет?